Норнориэль

(немного изменены планы на игру, потому прошлый пост тоже немного изменен, убран переход)

Норнориэль столкнулась с полным одиночеством. С самым страшным, что она только могла вообразить. То, что она не желала более испытывать никогда, оттого, быть может, так поддалась и ответила на чувства павшего в бою Лаирендила. К своему стыду она могла точно знать, что ответила бы на чувства любого из ее дружины, ведь всех своих собратьев она любила одинаково сильно, а потому сильно было ее горе утраты, если ей не удавалось отомстить потерю близких.
Теперь отсутствие кого-либо рвало ей сердце. Конечно, она была не совсем одна, ее окружали нежеланные воздыхатели, которые мечтали скорее бы лишить ее свободы и предать забвению в одной из нор. И пусть пока гоблины боялись ведьму, что не давала им покоя, потерявшись не только в бесконечных лабиринтах подгорного королевства, но и сбившись со своего пути. Они знали, что момент их триумфа близок. Вот уже перестал выть от боли балрог, беспокойно бродя по Мории, а фонарь ее тускнел час от часу. 

Когда огонь затух, она внезапно словно пробудилась, замерев на месте, не видя ничего, пока глаза ее вновь не стали привыкать ко мраку вечной ночи. И только сейчас поняла, что вернулась в усыпальницу друзей. Недомерки, едва достававшие высокой эльфийке до пояса, постепенно окружали ведьму, радуясь тому, что она не рыпается, застыла словно истукан. Фонарь, что более не нужен был, упал к ее ногам, разбившись. И только-только кто-то протянул свои ручонки, как лязгнула сталь и рыжая эльда перерубила наглеца, оставив в гоблинском налетчике свой меч, запоров удар, переборщив с силой, засадив его куда-то в грудину мелкой твари, прекратившей в одночасье дышать. Содрогаемая от страха, пыталась вытащить клинок, придерживая мертвеца ногой, как внезапно ощутила тоненькие жилистые объятия. Кто-то ухватился за ее талию, уже более не боясь силы духа блаженной, но потерянной эльдарки, потому как охватил ее приступ страха, сила которого была ею не измерима.

Второй раз в жизни она вновь попалась в ловушку и в этот раз к ней не прибудет помощь, она твердо знала, что затерялась навсегда в глубинах Мории. Уповать на проводника, что вернулся в Златоелсье не следовало, путь долог, и возможен ли в такую пору, да и отправят помощь не сразу, минуют дни, недели, может даже месяцы, когда станет очевидно, что до Имлардриса так никто и не добрался.  

Жадные гоблины набросились на нее, как на редкую добычу, наплевав на свои чувства презрения к светлым существам, о, для них это не проблема, всю светлость можно устранить, испоганив до неузнаваемости, уж в этом они были мастеровиты, Мория, прогаженная ими тому пример. А потому первым делом они надорвали ей одежды, так сказать, положив первые штрихи. Сорвав с ее крепких плеч плащ, они топтали его босыми ногами, порезавшись о стекло лампы, пока пытались отобрать все остальное. Это очень разозлило мелких паршивцев, которые, любив беспорядок, сами от него и пострадали. В Мории не было стекла, давно перевели все бутылки и посуду, а потому они бесновались не понимая, что за магия им режет ноги. 

Завязалась борьба, ведь она не собиралась сдаться такому ничтожному мусору, прибив одного из гоблы точным ударом кулака в висок, вновь рискуя остаться без руки, но деваться было некуда, она была подарить свое тепло кому-нибудь из воителей, что были с ней всю ее жизнь, но никак отдать его этим тварям, посмертно остыв. И вот когда она раскидала их, ей удалось воспользоваться ножнами, забивая несколько визжащих подземных паразитов, пока ее в итоге не одолела навалившаяся толпа, завалив на каменный пол. И даже так гоблины летали в стены, пытаясь удержать ту, в ком была не дюжая сила, несмотря на все-таки утонченное девичье телосложение. Она была аманской воительницей, девой, что мечем своим сокрушала всякое отродье, и как бы себя не бичевала, ею и осталась, а от того будь хоть сотня гоблинов, каждый получит свое.

Пока на нее не набросят сети, редкий атрибут рабовладельческой власти в этих шахтах. Под сети угодил зазевавшийся гобла-мародер, что запаниковал сильнее самой Норнориэль, которая пыталась освободиться, но крепкие волосы наугрим удерживали ее в плену. И когда недомерки начали затягивать улов, гоблин, попавшийся так глупо в ловушку, забился в ужасе так сильно, как рыба, что лишь вызвал чувство абсолютного отвращения, заставив эльфийку держать свое лицо как можно дальше, морщась с высокой долей призрения, показывая врагам свои клыки. И этот жест они поняли очень хорошо, а потому потащили по самой людной галлере, где была местная стоянка одного из многих племен в Мории, которому удалось изловить саму ведьму. К моменту позорного протаскивая Норнориэль через толпу, где ей отвесили положенный за вторжение пинок другой, смогла изловить попутчика, что успокоившись решил распустить свои лапы, но его позвонки не выдержали, хрустнув, когда она сдавила его шею своей полурукой.

Гогот нарастал, теперь ее волоком тащили всем скопом по проходу, завешанным тотемами из костей так плотно, что едва ли можно было узнать в этом месте коридор, ведущий в очередной из залов, пока их путь не закончился там, где по полу тянуло замогильным хладом. Внезапно все они начали заунывное песнопение, а кто-то и вовсе принялся отплясывать что-то ритуальное. Все это не нравилось Норнориэль и она решила так просто не радовать мелких паразитов, а потому смогла нащупать не без проблем в сапоге нож, спрятанный на подобный случай, начав распарывать сеть под характерный режущий звук, заставив всех гоблинов разом замереть, как и ее саму. 
Неловкая пауза сорвалась, когда они засуетились, очевидно понимая своим слабым умом, что все идет не так, как они того бы хотели. А дрожащая от страха рука Норнориэль продолжала пилить сеть. И вот ее вновь поволокли вперед, и теперь собственное тело с присущей эльфам легкостью пролетело немного вниз, рухнув на каменный пол, а рядом с рыжей эльда упала пара незадачливых гоблина, испуганно заскулив, начав скрестись по стенке, пытаясь вернуться наверх, видя как вся дружная ватага заталкивает обратно каменную плиту, наплевав на неудачников, что виноваты сами. Норнориэль слышала, как закладывалась плита под характерный каменный стук. 

Эльдарку озадачило то место, куда ее явно сбросили, избавившись. Она была удивлена, что мелкие проходимцы не смогли убить ее всем скопом или того хуже, хотя явно пытались. Но теперь она была в каком-то долгом зале с парочкой гоблинов, что отнюдь не ее считали главной угрозой, снуя возле стен, моля соплеменников. А сети продолжали ослабевать.

И вот когда она закончила, гоблинов рядом уже не было. Медленно поднимаясь на ноги, она лишь озадаченно смотрела в самую тьму, чувствуя порыв воздуха, идущий из другого конца зала. И то, что она там увидела повергло ее в такой шок, что она предпочла бы погибнуть, когда была такая возможность. Что-то длинное и гибкое тащило в бездну схваченных за голову гоблинов, они не сопротивлялись, лишь иногда подрагивали конечностями, шевеля ими словно в полудреме. 
И это что-то тянулось теперь еще и к ней самой, распускаясь множеством плетей. Норнориэль швырнула за шкирку придушенного ею гоблина, хоть на что-то сгодится, увидев как ловко бесконечное создание поймало тело, ухватившись за затылок и шею своими усиками, ощупывая, понимая, что гобла не просто мертв, но и успел немного остыть. 
Что за мерзость, с отвращением подумала она, пожалев о сделанном. Созданию не понравился мертвец, а потому оно с силой ударило по Норнориэль, роняя ее. И вот ее опять буднично куда-то тащило, она лишь пыталась остановиться, скребясь ножом по полу, пока тот не застрял на мгновение в плитке пола, задержав ее похищение. И тогда она почувствовала как щупальце, то было именно оно, обхватывает всю ее ногу, до боли сжимая, заставив деву издать малейший звук, заставив ее отпустить рукоять.

И только аманский нож замер на краю провала в бездну, оставив долгую борозду сопротивления. 

===> Морийская бездна

Морийский ров — бездонная пропасть в Мории возле Восточных Ворот, через которую был перекинут узкий и длинный мост. Арка моста длиной в 50-60 шагов, без перил, идти по ней можно было только гуськом. Гномы выстроили его столь узким, чтобы защищать Морию от врагов, если те выломают внешние ворота. В этом подземелье обитали Существа без имени.

Сие подземелье сплошной лабиринт, оставленный Существами без имен, которые грызли земную твердь. Некоторые ходы бездны вели в подземное озеро.

[NICK]Раваон[/NICK] 

[AVA]https://i.pinimg.com/564x/9a/c5/e4/9ac5e4400f1a2698ad6486d06107fc55.jpg[/AVA]

[STA]Сила слов[/STA]

===> гигапереход из Лориэна

270 воинов аман-эльдар прибыли во владения лорда Эльронда поздно вечером, когда солнце начинало постепенно кланяться к закату. Золотые валинорские стяги гордо реяли над дружиной просветленных воинов, славящих своих богов, в особенности того вала, что воспитал их для столь рискового путешествия на Восток в материальный мир. Повидавшие лишь то немного за свой короткий путь, они уже прошли через два крупных сражения, понеся в итоге значительные потери. 
Ныне их мало, лишь две с лишнем сотни, как подумает любой воитель. Однако, Раваон, что вел их все в Имладрис, полагал, что их почти три сотни, а это число звучало куда весомее, но все же было не равно изначальным четырем сотням. 

Дружина ваньяр остановилась у границы, когда мастера разведки обнаружили скрытые посты Имладриса, доложив об этом ведущему войска в лице Раваона. Ступающие в тени робко поприветствовали своих собратьев по ремеслу в укрытиях, попросив стражей пути отправить в приют гонца, дабы получить дозволение войти и дать возможность встретить их как положено. И когда оно было получено с возвращением нескольких рыцарей, что были рады пополнению, витязи пересекли границу, а потом в приветствии прогудели в аманский рог, стоило им заметить постройки приюта спустя еще какое-то время пути внутри владений.

Первыми, на правах хозяев своего дома, в Приют вошли те немногие, кто оставался в Златолесе после битвы со злом и не мог сразу уйти из-за понесенных ран. Кучка местных героев, легко вставших на ноги благодаря усердию галадрим, была рада встречающим сородичам.
Далее парадно, как победители, зашли и сами аман-эльдар, окончив свой марш лишь перед самим дворцом, где и должна была состояться встреча командующих. 
И вновь Раваон, мысленно ругаясь на Норнориэль, что вновь вынудила его делать всю работу за нее, говорил с владыкой Эльрондом. 
- Три сотни воителей Амана прибыли, ваша светлость, - с уважением поклонился Раваон, прижав руку к груди, а потом пошутил, - Надеюсь мы успели к чаю. 
Затем Раваон предоставил слово Эльронду, после чего протянул ему руку, чтобы в рукопожатии скрепить те союзные обязательства, которые обе стороны брали на себя после битвы: Имладрис предоставляет блаженным эльдар приют, а те в свою очередь подставят и свое плечо, если на то будет нужда. Кажется то справедливые условия. Однако, Раваон уже рассчитал в уме примерно сколько денег и припасов требуется на содержание трех сотен воинов, и как быстро они будут утекать, благо что печалиться не стоило, ибо денег не было, а на полке ресурсов шаром покати, даже если заглянуть туда спустя час. Воинство валар срочно требовалось озаботиться собственным пропитанием и содержанием, дабы бремя это не легло тяжким грузом на тех, кто приютил их по доброте своей. 

Ке́лдуин (синд. Celduin), или Бегу́щая (англ. River Running) — река, протекающая в восточной части Рованиона.

Исток реки находится на склонах горы Эребор. Река протекает через Долгое озеро и сливается с Лесной рекой, вытекающей из Лихолесья. Затем сворачивает на юго-восток через необитаемые, пустынные регионы Рованиона, где сливается с рекой Карнен в Железных холмах и, наконец, впадает во внутреннее море Рун, близ земель Дорвиниона.

===> Восточные врата

О том, что за народ сотворил подобное место можно узнать с порога. Главный зал при вратах, вытесанный самым первым в скале лишь воплощал крупицу былой мощи наугрим, чье оружие отнюдь не топоры и молоты, а трудолюбие и терпение. И пусть когда-то Мория пала, обветшала, покрылась пылью и паутиной, но как и прежде она стояла несокрушимым монолитом, и простоит еще долгие года в тени своего величия 
Свет дня пробивался через гигантский проход в подгорное королевство, но дальше заходить не смел, там правила вечная ночь. Воители Амана заблаговременно подготовили фонари, пообедав последний раз под небом возле входа в Морию. Если бы здесь кто-то был, они могли бы сбежать при свете дня, ведь гоблины ненавидели все, что ярче тьмы. Однако, мертвое королевство казалось абсолютно безжизненным, оправдывая свою репутацию замогильным скальным холодом. 

Дух горького поражения, понесенного великим народом в далеком прошлом, навевал тоску тем, кто пришел сюда сегодня, но эльфы храбрились, осматривая все, что казалось им интересным. Норнориэль высекла ножом на стене у прохода к мосту Дурина, что шел за Восточным залом врат, скорее в шутку, чем серьезно: "Кто мы. И куда идем?". 

Сам же мост произвел на путников очень сильное впечатление, они даже остановились рассмотреть его получше, прежде чем ступать по нему далее. Один из мастеров меча, знакомый с каменной архитектурой в прошлом, восхитился упорству гномов и смекалке. "Итсинно Мория", заметил он.

Воины Амана шли медленно, стараясь не шуметь, ступали мягко, скрывая свое явное присутствие, как могли. В гнетущей тьме на то уходило немало сил.

Они добрались до старого Летописного чертога, где сильнее и явственнее начинал ощущаться смрад существ куда опаснее крыс. Гоблинское зловонье исходило от проходов, а сам чертог находился в беспорядке и запустенье, многое разграблено и предано забвению. Именно тут пятерка мастеров войны остановилась на отдых, перекусывая холодной едой и водой. Норнориэль упражняла владение клинком в стороне, пока рядом с ней, присев на край каменного стола, был Лаирендил, что скрестив на груди руки, с тревогой наблюдал на попытки девы вновь обрести связь с оружием. Пока ее дрожащая рука не выпустила рукоять меча, который ловко поймал влюбленный воин, избежав шума.
- Отдохни, мы в силах защитить тебя... и себя - добавил друг сердца, желая успокоить тревоги рыжеволосой эльфийки, чья коса переливалась в приглушенном свете ламп. 

Вскоре они двинулись дальше. Удивительно, но в Подгорном королевстве помимо гоблинов, чьи старые и относительно свежие следы встречались с завидной регулярностью,  обитали также небольшие черви, что собирались в тех залах и переходах, где значительно велика влажность. Ползая по стенам и сводам с потолком, они люминесцировали в причудливом голубом свете, совсем как звезды, скрываясь в щелях и трещинах, где были для них наиболее приемлемые условия. Поразительное явление, думала Норнориэль, пытаясь коснуться хоть одного такого, но тот лишь раздраженно уползал в глубь трещины, заставляя девушку дуться. И все же, такое чудо природы давало путникам чувство некого облегчения, они могли видеть чуть дальше света ламп.

Под землей довольно сложно определить ночь и день, потому пятерка ваньяр прислушивались к себе, поняв, что нуждаются в отдыхе в одном из залов Аллеи Дурина, что был на пути в митриловые шахты, мимо которых намеривались пройти воины света, но уже после сна. 
Для ночлега они выбрали усыпальницу, которая как им казалось, была в куда лучшем состоянии, чем многие другие залы, загаженные стараниями местных. Однако, эльфы довольно быстро обнаружили, что ее осквернили в далеком прошлом. Большинство каменных гробов разорены гоблинами, что разрушили им крышки. Жадные твари ограбили тела усопших воинов, которых очевидно массово и вынужденно хоронили в зале руд, о чем говорили непонятные надписи на стенах и сама архитектура, страшно подумать сколько тел погребено в Морийском мавзолее, и что с ним сотворили твари тьмы. Но не было сомнений, что хоронили павших героев в ходе последней войны Мории с орками. Сколькие твари забирали все, от личного оружия покойного, вплоть до бород, используя их, наверняка, в хозяйстве, например, чтобы сплести тетиву лука. Некоторые саркофаги оставались пустыми, а их число удручало. Норнориэль насчитала  в стороне лишь пять гробов, пригодных к захоронению, что встревожило не только ее, но и всех остальных. 
И чем дольше они оставались в месте, выбранном для отдыха, тем сильнее они ощущали то, чего ранее не чувствовали, страх темноты. Подумать только, те кто нес свет, начинали страшиться тьмы глубин.

Эльфы, инородные для этой части мира, мучительно пытались хоть немного поспать. Воины делали это сидя у стен, прикрыв себя плащами, держась за рукояти клинков, спали по очереди, и то в пол глаза. Лишь Норнориэль смогла провалиться в сон, уснув на сумке, что послужила ей подушкой.     

То был жуткий сон предвестник, мгновенно забываемый, стоит лишь открыть глаза. Вещие сны подобно грозовому мороку, обещают лишь ужасное. Дева широко распахнула глаза, желая закричать от того, что довелось увидеть в мрачном сне, но рука Лаирендила плотно сжала ее рот, а второй он жестом указательного пальца, приложенного к губам, призвал соблюдать тишину. Тяжело отдышавшись, она обратила внимание на то как отдыхавший у стены мастер меча напряженно посмотрел на нее, а меч его давно был извлечен из ножен, как и у всех. Даже ее клинок лежал рядом. Двое других воителей стояли чуть поодаль от прохода, ближе к дальней стене, где отдыхали все они, указав Норнориэль на широкой дверной проем. 

Спросонья, еще не привыкшими ко тьме глазами, она заметила то, что заставило всю ее сжаться внутри себя, перестать дышать и замереть вместе с остальными. 
Сначала одна, потом еще, легкие тени сновали за пределами зала, где они остановились. Незримые и тихие, они были там. Они знали, что в зале эльфы. Знали и ждали. Чего-то ужасного. Где-то в  подземелье, в дали, едва слышно, постепенно нарастал бой гоблинских баранов.

Используя ментальную связь, дева решилась атаковать тех, кто наблюдал за ними. Если армия Мории придет по их душу, у них не будет шанса, а так быть может удастся сбежать. Бросив вещи, они ринулись в проход, срубая головы первым гоблинам, что попались на свет фонаря, злобно прошипев от яркости тусклого источника, то были оборванцы, вооруженные лишь каменными ножами, очевидно разведчики, едва ли их назовешь воинами. От того все остальные сразу бросились на утек, не желая подвергать себя ненужной им опасности, ведь им предстояло возвыситься в гоблинском обществе, но потом, как-нибудь при более благоприятных обстоятельствах.

Бой барабанов был уже почти здесь, на Аллее Дурина, когда пятерка ваньяр угодила в неприятности. На них вывалился буйный поток гоблинов с чем-то в руках, что куда сильнее напоминало оружие. Некоторые из них были даже с щитами, сделанными из шкур и костей. Кто-то нес здоровенную дубину из бедренной кости тролля, возвышаясь над собратьями-недомерками. Четверка воителей как один сразу выстроились в линию, разрубая первых порождений бездны Мории, недовольных вторжением эльфов, мерзких их естеству. 
- Назад! - скомандовала Норнориэль, и ее четверка телохранителей отступила в проход, где им будет проще сдерживать реку злобы. Гоблины загнали их обратно в братское захоронение наугрим. Возможно, они бы даже отбились от напирающего потока, что теперь держался на почтительном расстоянии, горланя так, что вопль их разносило глухое эхо по всему подгорному королевству. 
- О нет... - выглядывая из-за плеч мастеров, произнесла тихо Норнориэль, под ошарашенный взгляд воителей, слышавших истории падения Дурина, - Только не он...

На Аллее с дальнего прохода, который вел в сердце Мории, заметно посветлело, заставив всю ватагу гоблинов в ужасе обернуться. Они забыли о своей добыче, спасаясь в боковых залах, набиваясь туда словно сельди в бочку, закрывая тяжелые двери, и лишь тем, кому не повезло укрыться от надвигающейся белы, пришлось броситься в отчаянном порыве на мастеров, что мгновенно расправлялись с ними, демонстрируя все то, чему учились не одну эпоху. Все убитые ими гоблины были колоты и рублены с такой потрясающей точностью, что доступна лишь немногим, лишь избранным на путь военного дела. 

И вот, наконец, он показался в конце Аллеи, проклятие Мории.
- Погибель Дурина, - в благоговейном ужасе произнес кто-то из аманских воинов, они сразились бы с этим демоном глубин в куда более располагающей к этому обстановке, но сейчас они были в ужасе, пусть и держались крепко. 

То была страшная битва, в которой Норнориэль была абсолютно бесполезной, стоя позади тех, кто прямо сейчас отдавал свою жизнь, лишь бы спасти ее, и самим выбраться из бездны. С  травмированной дрожью она сжимала рукоять меча, со страхом наблюдая, как балрог, удивленный умелому сопротивлению эльфов, обрывает жизни лучших ее воинов. Демон увидел в тех, кто в какой-то момент даже немного начал побеждать в парировании, напирая в атаке, заставив отступить на шаг другой назад, призраков далекого прошлого. Преисполнившись воспоминаниями о Гондолине, Пламя Удуна перерубил своим пылающим мечом одного из воинов света, что не успел отреагировать на яростную атаку падшего майа. Такая смерть сбила с толку остальных, недооценивших силу бича Мории. Последним мастером оставался Лаирендил, который в полной мере вкусил силу младшего божества. Балрог лишь ослепил его раскаленным клинком, намереваясь отсечь голову, но конец клинка зацепил лишь его лицо, заставив Норнориэль, что пала на колени к двум братьям лежавшим на тверди подземелья, беспомощно наблюдать за всем этим ужасом, ее травмированная после осады Долг-Гулдура единственная уцелевшая рука едва могла сжимать клинок, а уж использовать его против демона...
Впрочем, перед тем как ослепнуть, Лаирендил, предприняв попытку обойти чудовище, когда двое мастеров еще сражались с ним, смог вложить всю свою силу в бросок ножа, вогнав его под лопатку страху глубин, что крутился вокруг да около, пытаясь убить надоедливых дивных эльдар, мешавшихся под ногами. Его нож, отравляя монстра сталью Амана, разозлил падшего пуще прежнего, позволяя в ярости своей убить всех. Поступок этот все же вызвал дискомфорт, заставив демона отвлечься от обреченных жертв, пытаясь достать нож, он крутился вокруг да около, страдая от боли. То лишь отсрочило неизбежное.

Друг сердца припал на колено, держась за меч, он ревел зверем в своей слепой беспомощности, заставляя сердце Норнориэль разрываться от боли, ведь их близость усилила связь между ними, и теперь она чувствовала тоже, что и влюбленный в нее мастер. Она не спускала с монстра глаз, не смела моргнуть, слезы обжигали острой болью, пока Лаирендил не отбил атаку падшего, которой он намеревался казнить блоху, посмевшую ранить повелителя глубин, удивив. 

Сложно сказать, что это было, но он смог видеть чудовищно сильного врага, лишившись глаз, чувствуя ужасающее по своей силе горе, какое обуревало Норнориэль. Она внушала мастеру образ, что был у нее пред глазами. Лаирендил видел глазами Норнориэль, что зажглись столь ярко в яростном желании спасти не просто последнего из тех, кто был с ней, а того кто был дорог, кто трудом и упорством стремился дотянуться до лучших, незаметный для всех, он был заметен ею, именно его она перевязывала в их первой битве, дурака, что подставился первым, дурака, что погибал последним. Она сжигала своим взглядом балрога, что отвечал ей своим воем гиены, пытаясь пересилить пламенем Утумно свет Амана. Лаирендил сражался так, как сражался бы еще не скоро, и вряд ли бы достиг такого. Он полностью внял мыслеобразу Норнориэль, что давала ему все свои навыки, с которыми он стал бы лучшим воином в дружине. Он мог убить демона, если бы тот не удрал, поджав хвост, разъяренно проклиная тех, кто мог сразить его, сжигая своим яростным пламенем в запертых комнатах орду гоблинов, расплавляя камни прохода. Балрог сбежал, преисполнившись отчаянного страха и злобы, желая отомстить.  

Раненный Лаирендил,  лишенный глаз, дымясь от воздействия демонического огня, завалился на землю, зазвенев сталью клинка, издав последний вздох, лишь почувствовав слезы девы на своих щеках, которая понимала, что он более не жилец. Она проводила его в последний путь своим поцелуем, почувствовав губами, как перестал он дышать, от чего взвыла сильнее прежнего. И лишь в дали слышался вой балрога, что вторил ей. 

Оплакивая своих погибших братьев, виня себя беспомощную, виня себя за то, что она не смогла принять ни один здравый совет, виня свою бездарность, она сокрушалась над телами тех, кто был дорог ей, ведь вся дружина была большим братством, семьей. И если в бою они могли оплакать их, отомстив и победив, то здесь... Что же это за победа такая, если неодолимый демон все еще жив? Она не сможет достойно помянуть потерянных, а потому ей остается лишь надрывно реветь, второй раз в жизни, обнимая бездыханное тело и самого Лаирендила. 

И вот, теперь она вспомнила, бродя по залу усыпальницы, придерживаясь рукой за стену, с ужасом внимая внутреннему голосу. Тот жуткий сон оказался лишь благостным наваждением богов, которые заботливо показывали ей то, чего не видела она сама, открывая самую суть. И правда та была страшна. Она лгала себе, все время, без остановки. Ее желания и мирские интересы взяли верх над ее миссией. Желаемое для хроа она выдавала желаемым для души. Она не имела права любить его, пусть сам он был достоин того. Она лидер, чей пример превыше всего, чья честь выше чести любого. Как не странно именно ее миссию куда лучше понимал сам Илгон, пусть и не был способен выразиться как следует. Ее целомудрие - это жертва, которую ей следовало принести во благо другим, став над желаниями естества. По итогу от духовного она стремилась в материальное, допустив множество ошибок, что неминуемо привело к беде, туда, где она была сейчас. И исправлять ошибки уже не имело смысла.

И более не воин она, покуда не может управляться с клинком. И более не командир она, раз пренебрегла уставом. Дабы спасти войско тех, кого она так любила, ей надлежало исчезнуть из их жизни, чтобы они продолжили свой путь как должно им. 
     
Сокрушаясь, упав на колени, она уперлась руками в пол, склонив голову, пуская слезу за слезой. Ее прежняя, дорогая ей жизнь разрушилась. Она чувствовала, что все идет к этому, желая утопить себя в тепле любви, что дала ей силы. Тогда, попервости, казалось, что все началось со слов Илгона на совете, с клятвы. В действительности все началось в самый первый день, когда она приняла венец командования, ей следовало отказаться от этой миссии, как ее просили близкие. Теперь она видела, что не смогла тогда удержать друга, и ныне сама не связана более с дружиной, высокомерно заявив ему тогда, что изгонит его.
- О, милый Илгон, - плакала она, воззвав к нему ментально через осанвэ на столь далекие расстояния, но так ясно, что это могло пробудить его, - Прости меня, я так глупа. Я все испортила. Мне так жаль. Ах, мне так жаль. Не ищи меня, мой милый друг.
Едва ли она желала слышать ответ, закрыв свое сознание от любого. 

Усевшись у стены, она поджала ноги, обхватив колени, обреченно склонив голову. И лишь лежавшие подле нее еще теплые тела братьев отпугивали гоблу своим недавним жаром блаженного края. Сама она выгорела в бою с огненным демоном и теперь дотлевала. Ее пустой взгляд был направлен на разрубленные тела ваньяр, которых не уберегли доспехи блаженного края.

И вот, когда тепло Амана покинуло мертвецов, гоблины постепенно начинали возвращаться, но не могли выдержать пронзительного взгляда звездных глаз, который ревниво отгонял их обратно во тьму, стоило им приблизиться к погибшим. Они ненавидели Норнориэль, проклиная каждый подземный день, что она все еще была среди них. Ужасающая ведьма бродила по галереям этого этажа, захоронив в неиспользованных саркофагах павших воителей, которые легко уместились в каменных гробах, сделанных гномами очевидно на вырост, как и вся их величественная монументальная полномасштабная архитектура. Она с трудом затаскивала блаженных в каменные могилы, прощаясь с каждым, поливая слезами, даря им поцелуи. Лаирендилу в последний путь она даровала свою косу, мучительно срезав ее ножом, вложив ее в руки воина, что почти одолел местное великое зло.
Над последней, пятой свободной могилой, она простояла так долго, что казалось время начало тянуться, бросив туда лишь лагерное снаряжение своих друзей. Все надгробия, равно как и стены в усыпальнице, были исписаны ваньярской кровью, которую она взяла с позволения павших. Обереги на валинорском диалекте должны были отвадить всякую темную гадину даже думать о разорении этой усыпальницы. Она расписала и входную группу повестью событий, о том, как они наивные глупцы решили обойти весенний паводок через подгорное королевство, о том, что это ее решение, и что она погубила всех, кто был в усыпальнице. Исписала своими сожалениями стены, вымаливая прощения, что вели к могилам, измазавшись в крови друзей. 

===> Андуин  

Келебдил, затем шел Фануидол. И, наконец, Карадрас. О легендарный Баразинбар Краснорог. Могучее трио преграждало эльдарской шестерки путь в Эрегион, откуда они бы направились в Имладрис, если бы их лидера не укусила какая-нибудь муха. От могучих гор, тянуло поздним хладом, совсем скоро тропы протают, а ледники снова отступят ненадолго назад под бдительным присмотром солнца и звезд. 

Норнориэль вдохнула прохладу предгорья полной грудью, снова медитируя с закрытыми глазами, подпирая бока. Она обожала путешествие, где не нужно спешить на войну, о которой так грезил Илгон, ища ее продолжения. Правда, в итоге поспешить им все же следовало. Но сейчас не об этом.

Да, дева-командующий была счастлива, железно зная, что все ее воители благополучно добрались до приюта, благодаря ментальному сообщению Раваона. Ее беспокоило лишь, чтобы четверка мастеров не стала жертвой ее авантюры, но мысль ту согнал Лаирендил, взяв возлюбленного командира под локоть своей одоспешенной рукой. Он лишь улыбнулся ей, почувствовав ее беспокойство, ибо ментальная связь между ними была крепка как никогда. Все остальные храбрились, показывая насколько сильны, демонстративно поднимая мешки с провиантом и лагерным снаряжением выше головы вместо знамени отваги.
- Мы с тобой, - напомнил он, - И нам плевать, что впереди, мы всегда с тобой. 
- И все равно меня беспокоит ваша судьба.
- Не волнуйся, командир, мы свое еще не отвоевали, а даже если и так, то я буду рад возродиться в Амане и ждать тебя там, - поделился кто-то из аман-эльдар. 

Однако, среди странствующих было кому переживать за свою судьбу. Проводник заметно волновался, ища предлоги прекратить путь и вернуться, дождаться лета. Пока в итоге Норнориэль не отпустила его. 

Дева села к нему на поваленное дерево, облюбованное колонией грибов-трутовиков, ее слова оказались полны ласки, вызывая лишь тревогу, но стоило посмотреть на искреннюю улыбку, как эльф-проводник смущенно отводил свой взгляд под такие же уверенные улыбки остальных воителей, что радовались искренности темноволосого мастера пути. 
- Мне правда можно не идти? 
- Разумеется. Ты сделал для нас все, что мог. Не твоя вина, что весна оказалась столь щедра, дав столько талой воды, что нигде и не пройти. Возвращайся в Златолес и сообщи леди Галадриэль о нашем решении пройти через Морию, заодно мы посмотрим, как там дела, первые за столько лет. 
- Безумное решение. Как же это опасно! Там вечный мрак и столько ужасов тьмы может скрываться о которых мы ничего не знаем. Одумайтесь, о валар, одумайтесь, дураки несчастные.  
- Мы воины света, а свет всегда вытесняет тьму, - напомнил проводнику Лаирендил, гордо постучав себя по груди рукоятью меча, - Мы справимся, спасибо за тревогу, добрый друг. 
- Что ж, тогда до встречи в доме Эльронда?
- До встречи! - хором произнесли ваньяр, смутив этим проводника. 

И они проводили его в обратный путь, размахивая в прощании руками и подолами плащей. Теперь вся натуга пути легла на Норнориэль, что напряженно искала путь к вратам Черноречья Мории, к Восточным, если правильно. Дева грациозно выставила свою ногу на придорожный камень, пытаясь удержать единственной рукой путевой лист, ловя его обрубком правой, пока подошедший к ней Лаирендил не перевернул карту в правильную ориентацию, нисколько не удивив этим эльфийку. Остальные лишь напряглись, но сделали вид, что с таким проводником они не пропадут и все будет хорошо.

Скромная речушка, впадающая в куда более величественную реку Нимродель, протекающую через Лориэн, начиная свой путь от подножья Кхазад-дума и Зеркального озера, и разилась она так, словно готова была утопить великое царство людей, существуй оно сегодня. Эльфы ступали недалеко от кромки потока, наблюдая как проплывают мимо одинокие коряги таких же одиноких деревьев. что обычно скромно рождались на всем протяжении реки. Вода прибывала, это чувствовалось по тому солнечному теплу, что согревало спину путникам. 
- Нам очень повезло попасть хотя бы на этот путь. 
- Да, но вскоре и он будет отрезан и если нам понадобится помощь...
Норнориэль слышала, как четверка рассуждала о путешествии. Она остановилась на несколько минут, заметно убавив в росте, стоило ей поджать ноги, согнувшись на корточки. В бурном, а от того мутном потоке не видела себя, лишь силуэт, отраженный солнечным светом. Она мечтала увидеть королевство гномов, прикоснуться к их культурному наследию, еще помня какой интерес вызывали каждые инородцы. Но теперь становилось ясно, что если им послушаться здравый голос коллективного Раваона и вернуться, то не известно выдастся ли еще такой шанс. Эгоистичное стремление не давало покоя, мешало сосредоточить все свои усилия на лидерстве, ведь более у нее ничего не осталось от прошлой жизни, а от того и образ ее плыл с потоком реки. Она и не заметила, как спорившие мастера склонились к реке, встав на колено, оказавшись с ней рядом, а ее возлюбленный друг и товарищ по оружию и вовсе позволил ей прижаться к себе, расправив плащ, приобнимая своим могучим крылом рыжий соблазн, интерес к которому ему всегда казался не иссекаемым, запрет с которого был снят лишь волею случая. Приободрив ее, отправились все вместе дальше, ступая осторожно. И чем дальше они заходили в горы, тем больше видели вытесанные в камнях наследия сынов Дурина. 

На подступах к Восточным вратам, пятерка героев видела, как протаяли местами камни, открываясь возле склона, еще полного рыхлого снега, который, впрочем, со временем спрессуется, образовав ледник. Среди камней им виднелись останки диких животных, количество которых тревожно нарастало.

Последняя находка заставила дивных эльдар укрепиться в идее, что местные тропы использовались всю зиму. Стражи Норнориэль придерживали мечи в ножнах, всматриваясь в местность, надев шлемы, пока их прекрасный лидер исследовала останки, еще торчавшие из льда, ковыряя рыхлую корку снега ножом. 
- Похоже гоблин гнался за животными... козлами?
- Все верно, это горные козлы.
- Как бы я хотела, чтобы вы, мальчики, добрались до приюта без приключений, но, мы же не пойдем обратно? 
- В шаге от открытия? 
- Да мы по любому застряли, не думаю, что та горная река не распухла в потоке еще сильнее.
- Тогда, в путь! - поднялась Норнориэль, напевая себе под нос, делая наигранные маршевые шаги по льду, размахивая левой рукой, и тем что осталось от правой в такт. К ее веселому маршу присоединились остальные воины, которые лишь усмехнулись командирскому оптимизму, плавно ступая по льду. Последним, кто беспокойно все еще смотрел на склоны был Лаирендил, что в итоге бросил свой тревожный взгляд в удаляющуюся фигуру девы. Он всем сердцем желал защитить ее, ощущая угрозу, исходящую от этих гор, но стоило ледяному ветру слега унять свои порывы, как дивный эльда заметил, вся его братия остановилась, а Норнориэль размахивала ему рукой, ругаясь, что он застрял там. И стоило ей пригрозить, что оставит его без сладкого на чай, как эльф прибавил ходу, перейдя на легкий бег, пытаясь вспомнить, что именно они взяли с собой к чаю, по результату ревизии его щеки налились юношеским багрянцем. 
- А можно сейчас?!
- От чего же нет?! - донеслось ему со стороны ожидавших и Норнориэль, которая стараясь унять свой страх потерять всех, кто был с ней здесь, тоже побежала на встречу другу сердца, заставив остальных лишь наблюдать в неловкой паузе. Впрочем они не протестовали, чувствая себя немного лишними, а потому принялись обсуждать дела насущные, например, есть ли рядом лагеря врагов, или какая еще угроза, как далеко врата, погоду обсудили. Кто-то из тройки мечников всопмнил, что он неплохо вяжет, удивив этим заявлением соратников. А как же, вот, носки теже, расходный материал, добывать не надо, сам на стоянке связал и хорошо. Все кивали дружно, поддакивая, пока за их спинами на заднем плане неуставные отношения распускались в столь прекрасную весну, даже тут, в забытых всеми вала горах.

Норнориэль подбежала к Лаирендилу, что стянул шлем назад одной рукой, а другой прихватывая деву меча за талию. Рыжая эльда никогда не отличалась терпением, а потому не отказывала себе в маленьких радостях. В поцелуе их фэа заставили пробиться из мерзлоты несколько цветков, почуявших благостную энергию чистых чувств среди всего этого горного захолустья.

- И все же мне тревожно, - заявил Лаирендил, когда после десерта, опередившего чай, шли они к остальным, что смогли обнаружить визуально Восточные врата.
- И что же? - улыбнулась, обогнав воителя Амана, развернулась спиной вперед его командир, ступая вперед своим частым шагом назад, ища взгляда возлюбленного мечника. 
- Твоя беспечность. Не хочу терять тебя.
- И я тебя, - раскрасневшись отреагировала быстро Норнориэль, развернувшись, чуть было не споткнувшись о камни, - Не волнуйся, я везучая, - постучала себя по виску замотанной культей, виновато улыбаясь. Лаирендил же знал, какие шрамы остались на ее теле, изучив их все в Лотлориене, навещая ее по ночам, с опаской, будто нашкодивший юнец древних времен. Знал какой обузой была друг сердца с точки зрения военного дела, он заметил ее попытки вернуться в строй, оказавшиеся едва ли успешными, даже сейчас ее уцелевшая рука подрагивала, не было и речи о мастерском уровне владения меча, одними тренировками тут не поможешь. Он ухватился за ее руку, почувствовав как неуверенно сжимаются пальцы девы, а потому сжал в ответ их сам, вложив в это свои нежные чувства, заставив дивную эльдарку раскраснеться пуще прежнего, томно вздыхая. Ей льстило подобное внимание и отношение, а самому Лаирендилу казалось забавным наблюдать за ее скрытой натурой.

И стоило им всем собраться, как каждый из них переглянулся друг с другом, подумав о том, что в ближайшие дни едва ли увидят белый свет. Они провожали последние мгновения в тишине, всматриваясь в даль врат, вновь решаясь на рисковый путь.

===> Мория

Мо́риа (синд. Moria) или Кха́зад-ду́м (кхуз. Khazad-dûm) — огромный подземный город-государство гномов, расположенный в Мглистых горах под тремя пиками — Келебдилем, Карадрасом и Фануидолом. Там гномы соорудили обширную сеть подгорных туннелей, включавшую богатые чертоги и глубокие шахты, соединённые переходами. В течение многих тысяч лет с момента своего основания в Древние Дни Мориа служила жилищем для клана Долгобородов, но после пробуждения балрога, убившего короля Дурина VI, она была заброшена и разорена орками Мглистых гор, надолго став обителью тьмы и ужаса.

Исконное название Мориа на родном языке гномов – Кхазад-дум – буквально переводится как «Тверды́ня Гно́мов» (англ. Dwarves' Mansion). Все следующие наименования Кзазад-дума на соответствующих языках эльфов и людей являются переводом кхуздульского названия: Касарро́ндо (кв. Casarrondo), Хадо́дронд (синд. Hadhodrond), Фуруна́ргиан (др.-англ. Phurunargian), Два́рроудельф (англ. Dwarrowdelf)

Название «Мориа» в переводе с синдарина означает «Чёрная Бездна» (англ. Black Chasm) и было придумано во Второй Эпохе эльфами Эрегиона. Король Келебримбор выгравировал именно это название на Западных вратах Кхазад-дума из волшебного сплава итильдина.

Статья с Википалантира 

Ныне это место страха и затаенного ужаса. 

Они покинули Лотлориен на заре, когда утреннее солнце только-только начинало прогревать весенний воздух после холодной ночи.

Норнориэль, утратив доспехи, шла налегке в удобных одеждах и плаще, с четверкой соратников, которые как раз были в полном снаряжении. А сопровождал всю эту маленькую группу эльф из Приюта, что вызвался довести их, специально оставшись в Златолесье до весны. 

И шли они по стопам Исильдура, желая, как и он, достичь Имладриса. Дни на пролет они двигались неспеша, надеясь не встретить угрозу, изгнанную их усилиями из Лиховского леса. Достигнув Сир Нинглор и Ирисной низины, обнаружили весенний розлив., да такой, что аж достигал Мирквуда. 
- Могучий Андуин решил продлить нам путешествие? - спросила Норнориэль, любуясь могуществом реки, зашедшей в массивы деревьев, куда то и дело садились дикие утки, несколько из которых в итоге стали обедом. Проводник что-то буркнул деве, пытаясь сосердоточенно вспомнить остальные маршруты, на что она лишь рассмеялась, пригубив вина из фляги, морщась солнечному свету, что пока лишь ласкал. Воздух налился ароматами весны и свежести, радуя. Ее улыбка пленила сердце Лаирендила, что теперь был чаще подле нее. И более эльфийку не беспокоило отсутствие руки, и прошлые события. Не сейчас. Она радовалась весне, и тому, что сможет разделить обед не с соратником, но с другом сердца.

Теперь же им предстояло пройти горы, которые в последнее время наводнились отродьями сил Зла. Туманные горы оказались нелюбимы проводником, а потому он отвергал всякую идею сближаться с ними. И вновь Норнориэль стояла у него над душой и лишь смеялась, пока ее наконец не одернул мечник Лаирендил:
- Ты ему не помогаешь. 
- Ничего, пусть привыкает, нам еще долго быть вместе, - сдержанно хихикала она, усаживаясь возле костра, пока их доброволец из Имладриса высматривал что-то в горах, нависших над долиной реки, стояа чуть поодаль от остальных. 
- Припасов не так много, - поднял тему дозорный, также бывший на ногах поблизости, - Хорошо хоть утки есть, правда, они жирноваты как по мне.
- Да, в горах мы ничего такого не найдем. Нужно будет заготовить дичи в прок, - согласился Лаирендил, прихлебывая супчик из птицы. 

Ночью, когда прохладой веяло от бледного света звезд, Норнориэль предпочитала согреваться не как раньше, спина к спине, а ища тепло в нежных объятиях. И такое тепло позволяло хорошо выспаться им обоим. Они предпочитали не обсуждать свою близость, хотя остальные, даже проводник, заметили как тянутся они друг к другу, вызывая у семейных эльда приятные нотки ностальгии.

В Багровом перевале было еще много снега и едва ли там ожидалась легкая дорога, хоть эльфы и были заметно легче людей, но вряд ли они смогли бы пробраться там. Карадрас также оставался непроходимым после некромантской зимы. Войска Эльронда и ваньяр успели пройти в Имладрис по ранее намеченному маршруту, когда весна не вступала в свои права, им очень повезло, потому как не пришлось маяться с выбором дорог в долгих спорах.

Норнориэль напирала на проводника, а тот лишь огрызался, что знает в округе по более. Лаирендил же в свою очередь просто наблюдал за всем этим со стороны, стоя на страже, придерживая рукоять оружия, в конечном итоге зло в этих местах могло показать свой отвратительный оскал в любой момент. И только вернувшийся с дозора третий мастер меча принес по паре зайцев, заставив Норнориэль тут же с восторгом переключиться на добычу, оставив добровольца Приюта в покое. Теперь она болталась над душой своих боевых братьев, пока те свежевали зверьков. В итоге дева уже висела на плечах своего возлюбленного, выглядывая у него из-за спины, которую он с трудом держал ровно под ее натиском, с интересом наблюдая за тем как мужчины ловко обращались с ножами и едой, сама она готовила не так хорошо, в конце концов под ее началом было несколько сотен мужиков, способных с ювелирной точностью нарезать любого своими клинками.
- Ты опять не помогаешь, - возмутился Лаирендил под улыбки остальных, сидевших с закатанными рукавами, их руки пропитались кровью, когда они разделывали мясо на камне, сполоснутом водой, складывая в миску, что была с ними в походной сумке, дабы стекла кровь, которой пусть и немного, но имелось в зверьках, намереваясь по итогу добавить в подготовленное мясо приправу, предложив Норнориэль выбрать наилучшую, протянув пару-тройку пузырьков с затычками, а она под хоббитские пошлые считалки выбирала в итоге ту, что была сладко-острой. 
Запах мяса, готовящегося на огне, пробудил аппетит у всех, и они собрались вместе за обеденной трапезой, выпивая вино, вспоминая что-то из прошлого, в особенности такие вот тренировочные походы, их вала любил объединять сердца воинов подобными обедами. Вспомнили и Илгона, которому одной пушнины было мало, а потому он нуждался в целом кабане, которого сам же и свежевал, а как он хотел? Если хочешь поесть, то давай сам, приговаривали они, и давал сам.
- За Илгона, - черкнули ваньяр деревянными резными кружками в тосте, а проводник лишь из любезности приподнял за него свою, сидя немного в стороне от обедавшей группы, перестреливаясь взглядами с Норнориэль, которая к тому моменту допекла парня своими дурными советами.

И вот теперь уже остальные стали мучать проводника, не понимая, что внушают ему лишь этим неуверенность в собственных силах. Пока инициативу не взяла на себя Норнориэль, изучавшая в книгохранилищах Златолесья не только любовное и сексуальное чтиво, но и материалы стратегической важности. Ее предложение не понравилось провожатому. 
Дева избрала в качестве пути горы Мории. Истинно, что фортуну в насмешке не превзойти.
- Там тоже полно снега! - возмутился темноволосый воин Приюта, а потом побледнел, когда Норнориэль ныряющим жестом намекнула, что они пойдут не по, а ПОД горами, - Безумие! Хоть и считается, что Мория брошена, но никто не знает, что там.
- Вот и узнаем, - буднично отреагировала Норнориэль, прихлебывая вино, не отрываясь, перевела взгляд на остальных. Она не могла подставлять их, но воители Амана лишь усмехнулись ее решению. Конечно, они были согласны последовать за ней хоть на край света, если потребуется. 
- Признаю, это опасно, но есть варианты лучше? Андуин разнесло, по тропам не пройти. Идти через Рохан? Это снова вдоль реки, а если и там розлив? - логично рассуждала дева, занудев как Раваон, заставив аж всех прекратить наслаждаться едой, замерев с изумлением, - Что? У меня еда на лице? 
В итоге они решили рискнуть, проложив свой путь через Морию, схему которой якобы запомнила Норнориэль, когда думала о том, чтобы организовать там собственные владения, отбив их, если понадобится. В надежде своей, она молила валар, чтобы угроза миновала их в нелегком пути. И чем ближе они подбирались к горам Кхазад-дума, тем сильнее накатывала тревога предчувствия на всех.

===> Мория, приключение на 20 минут, зашли-вышли. 
 

Два месяца минули в один миг. 

Еще два месяца назад Норнориэль была одной из лучших - воителем, что стоил сотни воинов, таких на поле боя хватало и без ваньяр, пришедших с Запада, но теперь она лишь леди. Так обращались к ней все местные эльда, благодарные за самоотверженность ее и ее маленькой дружины, что собой приняла почти весь гнев армии некроманта под стенами Дол-Гулдура. Жены возрадовались от того, что едва не стали вдовами. Слали они дивным аман-эльдар презенты и благодарственные письма, что надоели деве еще в первую неделю, но все же распаковывались и читались из уважения. 

Практически вся дружина отправилась по ее приказу в Имладрис, сопровождая тех немногих из приюта, что были с ними все это время и не имели возможности уйти с остальными ранее. Раваон должен разместить войска согласно договоренностям с Эльрондом, дабы тому не пришлось делать этого своими силами, они не смели становиться гостями, что несли лишь бремя, являясь обузой хозяину дома, принявшего их с чистым сердцем. Нужно все делать самим и быть благодарными за право жить рядом. Сама дева меча была так плоха, что ее оставили на два месяца, выхаживая все эти дни трудом превосходящим ратный. Четверка мастеров меча обеспечивали ей  охрану, ожидая, когда она пожелает воссоединиться с остальными.

270 прилизанных ваньярских витязей; Раваон, что не менее хорош собой, только взгляните на его учебники; и кучка обновленных и восстановленных воителей Приюта ===> гигапереход в Имладрис  

Норнориэль, оставшись без правой руки, буквально и фигурально, постепенно шла на поправку, все же Златолесье благотворно сказалось на ее духе, не говоря уже о том, что она чувствовала желание бороться и прежде всего жить, а оттого раны ее затянулись куда быстрее ожидаемого, вновь являя галадрим чудеса света Амана, под которым ваньяр были еще относительно недавно, а потому он не успел угаснуть.

И все же, Норнориэль целые дни придавалась грусти, обнаружив в библиотеке галадрим редкие книги на родном ей квэнья. Раваон был бы рад видеть столь редкое событие в своей жизни, читающая Норнориэль, подобная драгоценному камню, который проявлялся после обработки. И каково было бы разочарование, узнав, что именно она поглощала так жадно. Впрочем, ей самой было не до восторгов мастера речи, став обычной леди.
- Леди Норнориэль, не желаете чаю? - поинтересовался работник хранилища книг. 
- Не желаю, - буркнула Норнориэль, как истинная леди, захлопнув очередной сборник увлекательных историй, коих никогда не было в реальности, но были они наполнены страстью и любовью, что ее щеки изредка пылали румянцем при столь невозмутимом виде. Вся ее жизнь была подчинена мастерству владения клинком, управлению войском, дипломатии, но теперь она более не могла владеть клинком как прежде, войско ее стремительно редело после каждой битвы, а для дипломатии ей не хватало веса, ибо не была она каким-то местным владыкой, а ее дружина побиралась то тут, то там. Пока Илгон проветривался, как неотесанная болванка где-то в степях на Востоке, она горячо тосковала в одиночестве, откинувшись на спинку массивного кресла, увлеченно вернувшись к нереальным историям из по пера умелого льстеца, потакающего женским сердцам, думая лишь о том, что едва ли они были возможны с ней самой. Закусив нижнюю губу, томно вздыхала, пока приторные истории ей не портили настроение, и командующая не бралась за чтиво куда серьезнее - сборники хоббитских частушек, обязательные к исполнению в любой маломальский праздник. Совсем скоро она стала высококультурным эльда, напевая песенки себе под нос, прогуливаясь по коридорам дворца, ввергая в ужас местных женщин, а кто-то даже терял сознание.

Все эти месяцы вокруг Норнориэль суетились придворные дамочки, так она называла утонченных девушек, каждая из которых легко могла послужить прототипом тех литературных героинь, если бы не вели скучную однообразную жизнь. Правда, сейчас забот у них хватало с избытком, ведь в Лотлориен прибыло огромное множество раненых после битвы, коих требовалось поставить на ноги.
Сестры милосердия помогали рослой деве принимать ванную, ибо в первое время она была ослаблена, а внимание всегда льстило ей. Они меняли Норнориэь повязки, смазывая швы и раны мазями, заботливо расчесывали волосы, заплетая в аккуратную упругую косу тот беспорядок, что творился на ее голове по утру. Ей даже начинало нравится такое внимание и сперва она в шутку задумывалась, а не стать ли ей самой каким-нибудь местным владыкой, и целыми днями читать милые сердцу глупости из книг, получая заботу от эльдарских прелестниц.
Но потом мысли становились все серьезнее и она решила, что ей необходимо учесть главный недостаток всех эльдарских воинств - столь малочисленные армии не могли пополниться, и единственным таким массовым восполнением потерь за долгие столетия был приход ваньяр из-за моря. Командующая задумалась над созданием сводного войска из людей и эльдар, недооценивая решимость гномов, но даже и так, то почему бы и нет? Однако, чем дольше она мечтала о такой армии, которой все будет по плечу, тем сильнее она понимала сколь много будет противоречий. 

И вот в библиотеке она более не тратила свое драгоценное время на смазливые истории любви и страсти, утаскивая эти книги к себе в покои, со стыдом и алыми щеками закрывая тихонько дверь на засов. Теперь в книгохранилище ее интересовала литература, описывающая мир, народы, кто что может предложить, правда все это немного устарело, но общее представление давало. Когда она впервые подала такой запрос, то это даже удивило хранителя, который буднично забрал бумажку с наименованиями из их массивного каталога, но потом вернулся переспросив. Норнориэль помялась с ноги на ногу, обернувшись по сторонам, и только убедившись, что никого нет, подала еще один клочок текста, и этот запрос уже был куда как в ее вкусе.
- Один момент, леди Норнориэль, я принесу вам все, что вы пожелали.
- И даже ее? 
- И даже ее. Признаюсь, меня удивило ваше желание подробнее узнать историю атани после падения Нуменора, я начал думать, что старею и скоро путь мой ляжет к гаваням. Но, хорошо, что вы не утратили интерес к той славной истории любви. Во истину эти книги были так популярны в моей юности, когда почти каждая семья могла позволить себе отпрыска. О славные дни. 
- Да-да, несите, пожалуйста. 
- Все-то вы, дивные, спешите.

Вынашивая рисковые планы, создать союзное добровольческое воинство, она целыми днями зависала возле настенной карты в кабинете владыки Келеборна, недвижимо, сливаясь с обстановкой в одной позе, придерживая левой рукой подбородок, обращая взгляд на города и заставы, древние твердыни, ища место.
- Владыка, как думаете, может ли... - обернулась Норнориэль к Келеборну, не увидев его прежде сидящим за столом из местного древесного массива, решая дела государственной важности, он уже давно отбыл по своим мирским делам, так и не рискнув оторвать деву от столь глубоких дум. 

И вот она скучала за обедом на веранде дворца, то и дело с тоской поглядывая на местных, что уже вели довольно скучную будничную жизнь, постепенно забывая ужас, творившийся некромантской зимой. Почти задремав полулежа на столе освобожденном слугой,  выстукивала каблуком в такт хоббитскую частушку о поимке гоблина, что повадился таскать из огорода еду, за что совершенно справедливо поплатился головой и огурцами. Ее волосы горели переливами солнечного дня, а голова полнилась мыслями о предстоящей задумке, которую она предпочла оставить в тайне. Оторвав прилипшую к столу щеку, помятая, она поднялась из кресла, после чего  жизнь ее вновь наполнилась рутиной.

Лаирендил -  хороший юноша. Очень старательный. Такую характеристику ему дали родители, не обманув, когда передавали его Норнориэль среди прочих рекрутов-добровольцев. Они не совсем разделяли убеждения избранных Тулкасом, но принимали во внимание желания юнца, который твердо решил кем станет. Он был одним из "последышей" принятых в войско, в основном витязи уже были зрелыми. Ныне Лаирендил  один из мастеров, первый с конца в десятке лучших мечников, добившись этого упорством и желанием впечатлить самую дорогую его сердцу женщину, которая и приняла его тогда по сути из рук родителей. И лишь воинская доблесть и узы братства заставляли скрывать их, ожидая окончания войны, когда, наконец, он смог бы сказать ей всю правду о ней. Но у Создателя, судя по всему, был совсем иной план на этот счет.

Лаирендил робко постучался в дверь в покои Норнориэль, увидев в окне ее свет, беспокоясь, что ей не спится из-за решения по Мории, которое он узнал случайно, когда командир советовалась с леди Галадриэль, и они обе сошлись на мнении, что если им удастся закрепиться там, это вызовет негодование гномов, а возможно и даже войну, а потому следует воздержаться от колонизации брошенного королевства. 

К удивлению мастера, там не подавали признаков жизни, словно бы замерев в испуге. Тогда Лаирендил, с куда большей настойчивостью, но все также робко, постучал еще раз, беспокойно прислушиваясь, пока дверь не приоткрыла взмыленная раскрасневшаяся Норнориэль, заставив своего гвардейца опешить. Никогда не стесняясь обнажать себя, она прикрывала нагое тело простыней. Он был готов поклясться, что ощутил биение ее сердца так явно и так беспокойно, как колотилось у него самого в тот день, когда их погнали на полной выкладке штурмовать отвесную гору, а сам он нес на спине своей орущую на всех Норнориэль, что разве только палками не стегала воителей, лишь бы они шустрее покоряли склон, пока Тулкас считал до десяти, умея считать только до девяти .

В ее взгляде читался немой вопрос "Чего?", а растрепанные волосы лишь усиливали его интонацию.
- П-прости, ты должно быть занята, я просто думал тебе не спится и решил, что тебя нужно утешить.
- А сможешь? - серьезно поинтересовалась она, перебирая все варианты тех безумных книжек, но потом, как любил рассуждать где-то икающий Илгон, живущая просто и понятно, Норнориэль поступила сообразно своей простоте, найдя в себе смелость для понятного ей решения. 
Дева меча поймала испуганного Лаирендила, освободив для этого от простыни единственную руку, утягивая молодца в свои покои, заставив того запереться вместе с ней на ночь.

Не любить Норнориэль воителям было тяжело, она очаровывала их своей сестреснской заботой, но едва ли кто из них мог добиться ее расположения куда большего, чем того хотелось. Сгорая от стыда, когда Норнориэль с трудом распаковывала его от брони одной рукой, Лаирендил думал о том, как они, герои, низко пали, и более не могли они считаться достойными своих богов, получив за такие дурацкие мысли культей по голове.
- Дурак, ты в мою голову залез своими мыслями, - в возмущении сообщила она о том, чего не бывает, если нет взаимности, мыслеречь возможна лишь между теми, для кого открыт разум, либо того желают обе стороны.
- П-прости, я просто, так неожиданно. 
- Да помоги мне, балбес.   
Сама же дева, напротив, в столь ранней близости не видела ничего предрассудительного, в конце концов жизнь их из тянущейся трясины блаженства превратилась в бурлящий поток, стоило им ступить на берег материального мира. Нерешительность эльфа  раздражала Норнориэль, она не чувствовала ни капли взаимного возбуждения, он был зажат и даже близко не знал, что делать с ней, как в том первом тренировочном бою, когда она буквально разогнала тяжелую пехоту палкой и пинками, впечатлив этим славного вала, да прибудет он с ними в...
- Опять?! - снова тюкнула Лаирендила по голове, унимая его мысли, укладывая в свою разоренную постель, пытаясь стянуть сапоги, - Думаешь мне не хватит терпения?
- Это-то меня и пгуает, ай... Не кусайся, пожалуйста, я сделаю все, что нужно, только прояви сдержанность. 
- Глупец, я хоть раз была сдержанна?
- Да, тут я ляпнул, не подумав, - отвернулся он, пока она не бросила затею с сапогами, забравшись с ногами на кровать, после чего уселась на обнаженный торс эльда, чье лицо мгновенно раскалилось как металл в печи. Она же совсем забыла о приличиях, а потом он чувствовал ее горячие ноги, сжимавшие ему бока, заставляя эльда в итоге посмотреть в ее пылающие звездами глаза, когда они замерли прямо перед его лицом. Она склонилась к нему, подарив свой первый поцелуй, забрав его в ответ в качестве любезности. 

Почувствовав столь сильную близость, Лаирендил, наконец, унял беспокойство и ответил ей взаимностью, и порицающие его мысли более не вмешивались в их общий ментальный поток сознания.

Ночка для стражи выдалась интересной. Они уже и забыли, как оно бывает, когда услышали шум и голос из окон покоев девы, заставивший душной весенней ночью близлежащих соседей раздраженно закрыть окна.

Вскоре Норнориэль посвятила Лаирендила в свои увлечения, приведя в книгохранилище, заставив смотрителя расцвести в улыбке, 
- О, так вы пришли сюда за историей для двоих? 
- Надеемся на вас! - поклонилась первой рыжая эльдарка, а затем склонив рукой голову мальчишке-воителю, что потер затылок. Искушенному в книгах хранитель, ехидно насвистывая что-то, удалился, вернувшись с книгой, сказав, что более она никому не понадобится, а потому парочка читателей может не спешить с ее возвратом.

Остальные из гвардии ваньяр, не досчитавшись в своей компании четвертого брата, без труда нашли его в покоях Норнориэль, куда она не пускала никого, кроме служанки. Это оказалось несложно, потому как местная стража предложила им обменяться постами. Они не сразу признали в голосе Лаирендила, но потом сопоставили факты и пришли к общему выводу, не став его озвучивать какое-то время, оставаясь в немой паузе.
- Вы знаете, а я даже рад, - сказал один из троицы стражников-ваньяр, заставив оставшихся двух разом повернуться в его сторону с пониманием во взгляде, хотя, этого он мог бы и не говорить. Неловкость не покидала их довольно долко, пока кто-то из них не сказал, кивнув.
- Да. 

И вот, наконец, заканчивая это пьяное повествование и не менее пьяное редактирование такой же истории, которой так зачитывалась Норнориэль, наступила пора покидать Златолесье, давшее им кров, отдых, и любовь. Провожали их с радостью. Местная стража галадрим пожимала руки ваньярским гвардейцам, приговаривая с ехидством,
- Слава Эру, ваш путь лежит теперь в Имладрис.
- М...Да? - виновато отвечали они.
Тем временем Норнориэль прощалась с Галадриэль и Келеборном, которые желали им успехов и доблестных побед. Мудрейшая отвела в сторону деву меча, дав несколько мудрых советов, вызвав у последней румянец щек, заставив ее извиняться за доставленные неудобства, но Артанис лишь улыбнулась, сжав в нежных объятиях ее руки своими. 
- Любовь и сострадание, это две главные добродетели, и чем искренне каждая из них, тем сильнее мы. Возможно, наша угасшая любовь, ставшая не более чем просто привязанностью и дружбой, сделали нас слабее, чем когда мы были совсем юны. От того я вижу в народе верных такую силу и потенциал, они любят, и сострадают. От того в вас потенциала не меньше.

Завершив церемонии прощания, четверка мастеров из числа ваньяр, Норнориэль, и проводник из числа оставшихся воителей Приюта, двинулись в путь. 

Принят. 

Великолепие Галадриэль уняло боль воинов, хотя, честно признать, от непоправимого их всех отделял один шаг, слишком они привязаны к своим лидерам, чтобы видеть разлад между ними. Даже ступающие в тени, обычно сторонящиеся Илгона за его грубое мастерство, проводили его среди прочих, а один из мастеров и вовсе передал ему котомку табака и трубку, грустно улыбнувшись.
Им всем будет не хватать его грубой силы, а те кто обычно заведовал кухней расплакался и не было ясно от радости, что еда будет хоть чуть-чуть оставаться, или от грусти, что никто более у них не истребует добавки, а все, что не съели пропадет.
Но все до единого верили в одно, они еще увидят его. И уж точно услышат о нем.

В путь его провожала и Норнориэль, которую удерживал на ногах страж, также провожая гиганта Запада взглядом. Он предложил было ей подвести ее ближе, когда появилась Галадриэль и успокоила возбуждение воителей, но дева меча отказалась, грустно глядя ему в след. Она тоже чувствовала, что вероятно еще встретит его. И встреча эта не сулила радости к их сожалению, а была предвестником тоски куда большей, чем наступила сейчас. Одно дело, когда соратники погибают на поле боя, они все отбывают в Чертоги Мандоса, где однажды встретят ее, хотя, конечно, по ним они все все равно будут тосковать. Но совсем другое дело, когда еще живой, уходит в забвение, страшась общей судьбы. Норнориэль прекрасно понимала, что удержать его на пути клятвы невозможно, теперь всю ответственность нес за себя он сам. Жаль только, что они не увидятся после славной смерти. Видимо, тем меньше причин умирать, подумала дева, улыбнувшись, пожелав, чтобы ее отвели обратно. 

Ярости лекарей не было предела. Последние события не лучшим образом сказались на ее здоровье, все их усилия оказались напрасны и теперь им вновь предстояло вытаскивать ее к остальным на свет. И все же они сдержали свой гнев. Двое мастеров жизни внимательно рассматривали ее правую руку, пока третий врачеватель накладывал новые повязки, также будучи внимательным к ранам на шее. Терпению их могли позавидовать даже самые усидчивые, а внимаю самые любящие. Они молча осматривали ее, то и дело издавая умные и протяжные звуки хмыканья и мычания, желая что-то сказать, но все было понятно и без слов, пока она сидела на краю кушетки, уставившись в настил перед собой.

Как бы не было крепко ее здоровье, но мнение их едино, они настаивали на необходимой потере руки, в противном случае заражение убьет ее. Дева разрушила кости запястья, а промывания оказались недостаточными, ведь оттуда не удалось вымыть главный источник беды, местную грязь, сплошное сочетание мордоских помоев, ведь по сути своей цитадель Тьмы была одним большим отхожим местом. Она пренебрегла защитой, совершая эскаладу стены налегке словно горный козел. Желание обернуть штурм меньшими потерями, дерзость и самоуверенность избавили ее от возможности сражать врагов на прямую. Печальный урок, впрочем мастера жизни не омрачали ее и без того плохой настрой, поделившись наблюдением: 
- Но, Эру был милостив к нам всем, когда даровал всем по две руки. А потому не страшись потери. 

Лекарь посетовал, что Норнориэль оказалась не единственной, кто потерял здесь частичку себя, причем буквально. Проклятье сего места осложняло врачевание, вызывая осложнения своим дурным влиянием и обилием скверны в воздухе, миазмы все еще оседали над полем боя, занося раненным инфекцию, которую можно было легко подхватить в самый разгар сражения со злом. И как бы не было крепко эльдарское здоровье... Обозы с ранеными, которых нельзя было вывезти из этого забытого всеми вала места, отправятся последними под охраной витязей, которые набрались сил для долго пути. 

- Прощайтесь, - указал на ее правое запастье, постепенно заплывающее черным. Лекарей поразила ее отрешенность боли, подбадривая, потому как прекрасно видели, что ей на самом деле все-таки больно, но она старалась держать лицо и осанку уверенно, готовясь навсегда потерять свой статус умелого воителя. Глядя на свою ничтожную правую руку с презрением, отложив ее в сторону от себя, она то и дело нет-нет, да поглядывала на нее. В конце концов боль не покидала сознание девы.

Иронично потеряв правую руку как командир, она ныне лишалась и своей собственной. Если не отсечь ее, не обрубить концы, ее поглотит морок и она сгинет так и не выполнив задуманное.

А потому она не спорила с врачами. Когда мастера жизни отрезали ей пораженную кисть, Норнориэль разглядывала левую, подняв ее на уровень своих глаз, глядя на то как послушно сжимаются и разжимаются ее пальцы. Один из врачей заметил это, пораженный тем, как спокойно она переносит адскую процедуру, ни разу не дернувшись, хотя зубами своими она впилась в кляп так крепко, что он трещал под натиском ее великолепных зубов. 
- Больно... - заметила она после операции, отвернувшись от врача, что протирал свои руки тряпкой с удивлением и даже каким-то налетом ужаса. Мастеров жизни заинтересовало то, насколько низок ее болевой порог. Неужто она закрывалась от мира? 
- А будет еще больнее, - с доброй улыбкой предупредили ее, и были правы, когда дурманящие средства начали постепенно ослабевать. 

Через пару дней она была на ногах. Не могла не быть, ведь оставалась командиром, и слава Эру, что основные раны потихоньку затягивались. Ампутированная рука разумеется давала о себе знать. Дева прижала ее к себе, согнув в локте, спрятав от холода и миазм Долг-Гулдура своим плащом. Повязки сняли с лица, оставив из видимых одну лишь на шее. 

Норнориэль предстояло проститься со всеми, кого она еще застала, извиняясь за абсурд, который им пришлось терпеть. В сопровождении двух рослых мечников своего народа встретила лесного короля, слегка поклонившись, и то не без боли.
- Владыка леса, прошу простить за демарш нашего воителя, - упомянула Илгона в таком ключе скорее по привычке, - Мы были рады вашим воинам, и всегда поможем, если на то будет ваша воля. Я не могу не отметить ваших усилий, а потому...
Обернувшись в пол-оборота, она дождалась пока сопровождавший ее мастер меча достанет из под своего плаща пузатую бутыль с темным содержимым.
- Это одна из последних в наших запасах, но едва ли она стоит всех слов благодарности, - ярко улыбнулась Норнориэль, зажмурившись, когда стражник протягивал вино Трандуилу, - Прямиком из под света Амана.

Для Галадриэль, что оставалась последней из владык рядом с ними, у Норнориэль нашлись силы, чтобы отвесить ей долгий поклон вместе с гвардейцами. Они простояли так какое-то время, пока не услышали голос прекраснейшей, что бальзамом топил всякую грусть. Речи ее ожидаемо полнились надеждами и благодарностями, а прикосновения оказались теплыми.
Им предстоял совместный путь, но сначала нужно попрощаться с еще одними достойными воинами, что остались тут.

Холодный зимний ветер вздымал плащи, и заставлял походную длинную юбку Норнориэль биться о ее пусть и стройные, но крепкие длинные ноги. Разметав многим волосы, он стужей своей подталкивал в спину витязей Амана что собрались возле курганов, заботливо сложенных рядом друг с другом. Казалось, что высота их захоронения была значительной, но это из-за того, что были они вблизи, а остальные стояли чуть поодаль. Знамя Валинора, под которым они провожали павших, натягивалось от каждого порыва. Не было ни громких речей, ни прощальных слов, лишь молчание говорившее за тех кто выжил все и даже больше. 

Стоявшая со своими спутниками из гвардии чуть поодаль Галадриэль, отправив до этого большинство сил Лориена вместе со своим супругом обратно по той же причине, по какой все владыки уехали раньше основных сил, также провожала павших воителей Амана, которые первыми начали бой, но последними ритуально упокоились, как и должно героям, отбросившим всякую корысть. Их детская наивность вызывала теплые чувства, а от того в печали история того, кого не было с ними, что узрел свой путь так не похожий на жертвенное благородство соратников, но не лишенный права на существование. 

Раваон опустил в курган аккуратно сложенный комплект брони Илгона. Они хоронили ни его самого, но образ героя, который был отвергнут им, а потому более не имел права существовать далее. Едва ли мир узнает о еще одном чемпионе Тулкаса. Все они были тут избранными, но Илгон был первым среди равных. Заложив камнями курган, воители отошли в сторону, загудев в рог Валинора. После процессия завершилась, а Норнориэль еще какое-то время стояла вместе с Раваоном, который держался вместе с охраной поодаль. Она возложила своей единственной рукой на курган павших аман-эльдар шлем Илгона, приговаривая.
- И пусть всякое зло убоится тех, кто отдал здесь свои жизни ради других. 
А затем прошлась вдоль других курганов. И каждая братская могила получила свои слова благодарности.

И вот, наконец, они последние свернули свой лагерь, отправившись с последними силами Лориена и Имладриса в Золотой лес. Обозы с ранеными потянулись во владения Галадриэль. И каждый из воинов надеялся более не видеть мрачный силуэт сгоревшей цитадели Врага. 

Гигаперход в Зеленолесье ===> 

1 минуту назад, Сонм Искажения сказал:

Хочешь затемню? 

Ямете кудасай! 

Спасибо. Из Амана приплыла. 

Что я вижу 

Начинаем шатать форум. 

Меньше всего Норнориэль желала видеть перед собой Илгона, чувствуя себя неважно. Однако, он бы не оставил ее там, а потому позаботился как мог. И вот они в ее покоях. Дева отвернулась от Илгона, проявляя великодушие и терпение, не позволяя себе гневно вскипеть, стоило ему начать искать в ее взгляде намек на понимание, в котором ему было самым решительным образом отказано. Воитель сообщил, что его надлежит послушать, хотя ничего нового он не скажет. Она лишь закатила глаза, сжав уголки рта в досадной улыбке. Зачем тратить свои силы на оправдание собственного падения?

Клятвенный гигант говорил долго, словно в нем проснулся дремавший до того любитель пафосных и очень долгих речей. Слышал бы его Раваон, подумала она, горько усмехнувшись. Жаль, что нес он лишь полную околесицу, как далек был от идеалов, которые должны сплотить витязей, дать сил. Теперь же Илгон говорил не менее ужасные вещи и она чувствовала, что легкие раны более не в силах затянуться быстро как прежде. Вечная весна в ее душе, минуя лето, погружала феа в вечер ранней осени, сказываясь на хроа не самым лучшим образом. Такого не смог бы добиться даже сам некромант, имевший власть над искажением всякого сущего в материальном мире. Он посеял разлад самим фактом своего существования.

Желания Илгона погубят их всех, ведь она более не та, что ступила на причал Митлонда. Но она не желала оставлять остальных, потому боролась со сдавливающей горло тоской. Вопреки всему, что говорил витязь, она не желала падать следом.
Норнориэль и ранее встречала эгоизм подобный тому, что поразил неокрепшее сознание Илгона, слишком долго прибывавшее в райских кущах. Те, кто ставил свои желания превыше нужды остальных, а его желание уничтожить все зло во плоти столь очевидно, считались отвернувшимися. Едва ли их что сдерживало, кроме собственных побуждений. Лишенные всяких моральных ограничений, они были вольны поступать как им вздумается, такова природа того зла, что пытался искоренить Илгон, не понимая, что он будет последним в этой пищевой цепи. И если он проявит решимость, то сам завершит этот безумный путь, оборвав свою жизнь как самый последний трус, ведь в забвении он более не будет страдать, ибо во тьме нет ничего. Норнориэль никогда не сказала бы ему такое, ведь она и сама была эгоистична в своих поступках, именно это и подъедало ее изнутри. Но колебания фэа девы должны были указать Илгону на финал, который ему уготован. 

- Ты заблуждаешься, Илгон. Именно наше благородство, наша отвага и любовь к слабым делает нас сильными, - улыбалась она искренне, говоря такое от чистого сердца, по ее щеке сбежали слезы, которых он был более не достоин касаться, как и ее саму, выбрав развращающий путь полного разрушения, без права на помилование тех, кто не был изначально обречен на гибель от его рук, - Те, кто способен закрыть собой нуждающихся - куда сильнее целой армии, способной лишь обрекать на уничтожение и забвение. И кто же такие пешки Врага, что сам чемпион любимого нами вала пытается равняться с порождениями тьмы, понимая их, и то, что они считают у нас слабостью, и эту самую слабость пытается искоренить в себе? Тебе не стыдно терять остатки чести, говоря такие вещи мне в глаза? 

Ее голос обрел стальную интонацию. Она охладела чувствами к гадкому утенку, что вырвался на берег за куском хлеба, не страшась заворота кишок. 

- Ты прав, былых нас нет. А земли эти и правда меняют. Но я и не думала, что ты настолько нежен, чтобы даже не попытаться менять, а не меняться. Как же слаб огонь Амана в нашей душе, если такой пустяк, как первая серьезная битва способна погасить его, не дав нам даже шанса. Почему мы вынуждены подстраиваться под материальный мир, ведь мы так сильны... - она слегка замотала головой, чувствуя боль, меньше всего ей были нужны сомнения, она обратила свои мысли к Ильмарэ, которая наверняка как-то избежала искажения.

- Меня поражает ход твоих мыслей, Илгон. Неужели Тулкас ошибся в тебе? Или быть может где-то в материальном мире появился его новый чемпион, раз ты так легко льстишь жалкой пешке Моргота, наивно веря, что у Саурона, да простит меня Манвэ, есть возможность угрожать блаженным землям? Даже после того, как нуменорцы были запреты в чертогах, и более никто без воли Ульмо не способен попасть в Аман? Глупец! Мы здесь не для того, чтобы спасать Валар и их царство. Мы здесь, чтобы исполнить волю нашего вала, который считает несправедливым нежелание влиять на материальный мир, отдав его на откуп местным обитателям, и тому злу, что угнетает их. Слишком уж силы не равны. И мы должны были сбалансировать эти весы, а не объявить о тотальном уничтожении неверных!

Она тяжело вздохнула. Норнориэль откровенно устала излагать прописные истины, жалея, что Раваон так и не смог создать свод этих самых истин в виде книги, передав ее каждому в дружине, заставив выучить дословно. Дева меча вновь усмехнулась, пустившись в философию, понимая как недостаток внимания ей сказался на рассудке в том числе Илгона.    

- Ну разумеется у Эру есть свой план, куда же без этого. Только вот есть одна проблема. Неужели ты думаешь, что Единый уготовил тебе, своему созданию, подобную участь, даруя право выбрать любой из путей? Я тоже много чего чувствую, но мне не хватит наглости объявить себя пророком его воли! А ты знаешь почему мы вольны расправляться с орками без жалости, а отвернувшиеся атани это головная боль тех, что верны? А не твоя. Все просто. Знаешь как появились слуги Врага? Знаешь, конечно, но предпочитаешь не помнить, а я напомню. Они насмешка Моргота над нами, точно никто не знает, но говорят, что они, это мы когда-то, изуродованные пытками. Валар не дали нам точных ответов кто такие орки, однако, мы знаем, что их уродство продолжало накапливаться, ведя к вырождению. Они то, во что ты превратишься со временем, если не достигнешь своей цели, злобные животные, неудержимые и очень жадные, лишь бы получить то, чего они хотят. И со временем их предпочтения и вкусы деградировали вместе с ними. Вспомни как сильны были орки в Войне Гнева и какое разочарование встретило нас в этих стенах. У нас есть полное право уничтожить их. Однако, мы не властны над судьбами целых народов людей.

Я тебе точно говорю: Аману ничто не угрожает, ни во времена падения Нуменора, ни после. И чем дольше течет время, тем дальше наш блаженный край. Туда невозможно попасть, и всем обитателям его нет дела до того, что тут творится. Но вспомни, ты бился с нашими новыми соратниками, бок о бок с эльфийскими воителями, которые жили тут не одну эпоху. Разве не заслужили они помощи? Мы здесь не чтобы использовать их как орудия возмездия, истребляя, неся страх и отчаяние тем, кто вынужден прозябать в тени, забыв, что они тоже вольные создания, как и те, кто верен, а чтобы наши(!)  сородичи продолжили жить и радоваться жизни. Я верю, что пусть и уходит эпоха эльдар, но почему бы не прожить ее последние мгновения не страшась зла, в благополучии, которое мы могли дать. Но ты все запорол!

Мне не нужна твоя жалость, чтобы ты жертвовал своим существом ради невыполнимой и нелепой миссии, чего бы ты там не удумал. Однако дело сделано, потому объяснять тебе что-либо не имеет смысла, раз сам не смог понять столь очевидных вещей. Я не стану мешать тебе, Илгон, делай что должно и будь, что будет, таковы мои слова тебе. Но я запрещаю тебе истреблять народы людей, которые впали во тьму или еще впадут. Не тебе решать это! Не тебе... Ты в праве помочь верным вершить судьбу впавших в ересь, но не смей осквернять имя нашего вала дешевым уничтожением всего живого. 

Она вздохнула, закрыв глаза, силы покидали ее, но она еще не закончила. 

- С поисками Врага мы теперь будем справляться самостоятельно, твоя помощь не требуется, тебе еще предстоит заняться истреблением людей, - она оказалась вполне остра на язык, которым пыталась ранить витязя, чтобы наказать, хоть до этого согласилась, что словами тут делу не поможешь, - Я позволю тебе продолжить с нами путь до Имладриса, где нам должны будут помочь со снаряжением и лечением раненных, на которых тебе судя по всему плевать, раз ты так дешево оценил наши труды. При условии, что лорд Эльронд, конечно, согласится помочь, ведь именно этот вопрос я и собиралась обсудить с ним, если бы не твоя дурацкая клятва, идиот! - взорвалась она, раскрыв глаза, но потом подуспокоилась, вновь прикрыв очи, - Надеюсь, что у Раваона получилось договориться, все же он эксперт в подобных вопросах... В Имладрисе же, тебе будет дано то снаряжение, которое пожелаешь, припасы, после чего ты сможешь идти восвояси, а я объявлю о твоем изгнании, более держать тебя я не стану, второй твоей клятвы я не переживу... Стража!

Ранее на Совете Раваон услышал достаточно, и озвучил он все, что хотела донести до Совета его командир. Вовсе не обязательно было дожидаться финального решения, главное получить разрешение владыки приюта, и, как ожидалось, он согласился помочь. Отпросившись, он отвесил уважительный поклон, заметив как прекрасна Галадриэль, после чего покинул Совет, ища этих двух, раздраженно поигрывая желваками. К нему на встречу спешил один из лучников ваньяр, что дежурил с товарищами из лесного ополчения. 
- Где?
- У нее. Она сделала бы из него отбивную, не будь сама до этого крепко побитой. Никогда не видел, чтобы наш лучик так злилась, а он был бы таким балбесом. Хотя ладно, с последним я перегнул, он всегда был странным. 
- Дай мне сил вала, - тяжело вздохнул Раваон, следуя за стрелком, который видел как клятвенный гигант нес Норнориэль обратно в лагерь, - Осада крепости покажется легкой прогулкой, когда я возьмусь за них. 
Импровизированная охрана из двух мечников расступилась, заметив мастера речи, который вошел в палатку командира без спроса, но как раз во время, ведь Норнонриэль потребовала стражу. 
На полном ходу он столкнулся с Илгоном, раздраженно посмотрев на воителя. 
- Первый воитель Илгон, надо же, какая честь. Какими судьба в командирских покоях? 
- Раваон, пусть мастера возьмут его под стражу, и заберите у него оружие. Из палатки не выпускать, пусть подумает над тем, что натворил. Илгон, если ты попытаешься бежать, я лично расценю это как предательство и найду в себе силы. Ты под стражей, и только попробуй вербовать моих братьев, за-пре-щаю. Ступай к себе, и сохрани остатки чести, - приказала Норнориэль, - Видеть тебя не хочу. А ты Раваон останься, тебе поручение. 
 

Илгона увели дежурившие на входе мечники, с досадой слышав каждое слово. Едва ли они стали бы отвечать ему, ведь и им тоже нужно было пережить трагедию внутри себя, такая ссора, да из-за чего? Из-за пустяка. По пути им встретились ступающие вперед, которые нашли в себе силы возмущенно потребовать ответа от стражников. Они не отставали до самой палатки Илгона, куда его завели, оставив на едине с собой. Мастеров штурма становилось больше, как и мечников. Назревало нехорошее, ведь ответов не было. 

- Разойдись, - потребовал вылезший из шатра Норнориэль мастер речи, - Чего столпились? А? Кому сказано, разойдись! 
- Да? Чтобы ты нам опять книжками своими гудел? 
- Не понял? Это кто там такой бессмертный?! - возмутился уже мечник.
- За что богатыря в палатку засунули? Чего он сделал? За что командир его била? Выпускай! - слухи быстро поползли по лагерю, чего видел один лучник в охране, то видели и другие.
- Пусть сперва дисциплине научится, вас это тоже касается, разойдись кому говорю! - перешел на высокий тон Раваон.

Едва ли ваньяр было узнать. Идиллия образа великих героев был нарушен одним лишь необдуманным демаршем. Послышался лязг металла, кто-то вытаскивал меч, под крик Раваона не сметь делать этого, раз вынув меч, придется биться. 

Сквозь полудрему Норнориэль слышала как назревала смута в ее рядах. Нужно было запереть клятвенного гиганта здесь, такая мелочь могла все уничтожить. Она сползла с кушетки, пытаясь подняться, роняя столик с чаем и водой. На шум в ее покои поспешил стражник, который поймал деву под руки, из-за чего она осталась стоять на коленях. Мастер меча опустился к ней на колено, удерживая, требуя лекаря.
- Останови их... Останови... Прошу, останови. Я не знаю что мне делать. Я без сил. Останови.  
Норнориэль обращалась своим ослабшим голосом не к витязю, а к Галадриэль, с которой у нее была неплохая ментальная связь. Ответит ли владычица Златолесья взмолившейся деве?

Мудрые слова Галадриэль меркли на фоне того, что звучало далее.

Демарш Илгона удивил Норнориэль, которая лишь приподняла бровь, когда воитель поднялся раньше, чем право говорить достигло их. Пусть опечаленный он не показывал виду, но она чувствовала, как ему было невмоготу. Однако, смелости Илгону было не занимать, как подумала Норнориэль, или глупости - как считал Раваон, который собрался отчитать его и усадить на место, призвав соблюдать порядки. Но воителя было не остановить, он не собирался слышать своего соратника, от того Норнориэль рукой придержала мастера речи, оставив его на месте. Раз уж начал, пусть скажет, Тулкас просто не мог ошибиться в нем, раз пожелал видеть его первым среди равных, наверняка ему есть что сказать. Пришлось ждать. И чем больше говорил первый воитель, тем сильнее его несло. Лицо Раваона обрело кирпичную стать, не выказывая ни капли эмоции, которые переполняли его, да так, что он был готов взорваться на месте и надрать уши заносчивому витязю, но ради своего командира, которая умудрилась сохранить остатки разума после славного мордобоая в крепости, он сдерживался как мог, сгорая от стыда. 

Норнориэль же, откинувшись на спинку походного полукресла, облокотившись на руку и подлокотник, прикрывая лицо бинтованным кулаком мыслителя, опустила взгляд на свои ноги, слушая весь этот поток клятв. Зазвучали имена Валар. Командир более не могла сдерживать свое хладнокровие, взволновано посмотрев на Илгона.
- Не смей! - резко поднялась она, все еще чувствуя легкую слабость после битвы, схватив его за локоть, - Не смей, слышишь меня?! - но конечно же Илгон не слышал. Он преисполнено поклялся священными именами, поклялся что сотрет с лица земли всю тьму, что едва ли было исполнимо в принципе, а уж в одиночку, даже если ему помогут выжившие соратники из его дружины, даже если все местные войска эльдар выступят с ним как один, это просто невозможно. В конце концов не зря существовало пророчество о Дагор Дагорате, о Конце Времен, он взвалил на себя невозможное, и еще много раз пожалеет о своих словах. Если его убьют на поле боя, он более не возродится, оказавшись изгнанным во тьму, как он того и возжелал в клятве своей. И уже не важно, что до клятв он сделал вполне здравые призывы помочь верным атани. Важны  были последние слова, а они оказались просто ужасными.
  
Под сомн имен божеств, переживая личную трагедию, Норнориэль обессилено опустилась в кресло, пытаясь сохранить лицо, когда воитель клялся уничтожить тьму. Едва ли она встречала подобную ненависть, что была далека от праведного гнева и боевой ярости. Желание предавать праху всех без разбору было лишь у тех, кого он клялся уничтожить собственноручно. У него  хватило духу замахнуться на истребление отвернувшихся атани, которые в отличие от орков еще были способны исправиться, а ведь он их даже не видел. Им доводилось встречать горные племена, причем лучших представителей, раз их отбирал себе в услужение Саруман, уж он то вряд ли ошибся, учитывая, что о горцах говорили рохирим. Но даже так, командир аман-эльдар не была готова придать горцев мечу всех до единого, ибо в ее сердце горел праведный огонь милосердия, дарующий свободу, а не отбирающий жизни словно это что-то решит. А он... готов.   

- Довольно! - Раваон более не был в силах сдерживать себя, они итак уже опозорены безрассудством впавшего в горе гиганта, дальше падать некуда. Он поднялся со своего места, возмущенно сжимая кулаки. 
- Я сама! - зарычала Норнориэль на второго воителя, только он собрался призвать соратников, что дежурили с другими стражниками у шатра Совета. 
Она не могла позволить себе беспамятство, как ее ближайший друг и товарищ. Преодолевая боль физическую и душевную, ощущая прилив сил праведного гнева, она вцепилась разбитыми руками в руку Илгона, вытаскивая непутевого воина из шатра на улицу, яростно требуя дороги у переполошившейся охраны. 

Раваон обладал завидной остротой и скоростью ума, а посему он действовал решительно. Поклонившись владыкам, извинившись, занял место командира ваньяр, посвященный в ее планы и пожелания, и мог ответить на любой вопрос, нервно постукивая каблуком сапога, периодически посматривая на выход, думая о том, что как бы командир не наломала дров в очередной раз. Мастер сгорал со стыда, а ведь он и все остальные аман-эльдар были примером героизма и образчиками поведения, едва ли такую глупость можно считать героизмом и примером для подражания? Илгон так и не понял, что посыпая себя пеплом проклятий, возжелав добиться невозможного, был итак проклят делать все безупречно и идеально, внушая оптимизм и страсть к жизни. Они должны были привезти из Амана тот же свет, что был с эльдар, когда они пришли сюда, они должны были придать им уверенность в завтрашнем дне, наполнить своим примером их тела дыханием юности, не считая, что бессмертные народы Средиземья переживают свой закат. Столько всего предстояло сделать, аж дух захватывало. Но, видимо, покинув однажды Средиземье, вернувшимся сюда эльдар не было суждено сохранить свою истинную природу, бремя искажения отразилось даже на таких могучих духом героях. Мастера речи грызла собака совести, больно впиваясь до костей, но он продолжал представительски улыбаться, на него рассчитывали выжившие братья, важно было убедить владык в правильности их слов и позиции. 

А позиция была очень простой. Дружина аман-эльдар гарантировала военную помощь в борьбе с силами Врага любому светлому владыке, в любое время, достаточно просто попросить об этом. Тоже касалось людей и даже гномов. Они бескорыстно помогут любому. Однако и самой маленькой армии праведных альтруистов нужна помощь. Раваон смиренно попросил ее у владыки Имладриса, подчеркнув, что приняв на себя главный удар воинства Мордора, их снаряжение потеряло былую прочность и новизну, а потому вся дружина нуждалась в заботе умелых кузнецов нолдор. Раваон поднялся из-за стола, склонив голову в просьбе к Элронду, попросив также о временном убежище и врачевании для тяжелораненых. Не даром его обитель звалась эльфийским приютом.

Также Раваон передал слова Норнориэль о том, что необходимо наладить взаимодействие всех армий, а для этого нужны были постоянные военные маневры, позволявшие наладить слаживание, которого откровенно очень не хватало на поле боя во время осады, и то была вина также самих ваньяр, что увлеклись сражением, на мгновение позабыв о главных целях. Он добавил, что к слаживанию необходимо привлечь войска союзных народов. Также, Раваон, добавив уже от себя, как мыслитель он понимал политическую часть лучше Норнориэль, которая руководствовалась скорее интуицией, чем знаниями, отметил важность совета всех владык, не только эльдар, но и союзных народов. Нужно собраться большим собором и заложить общий фундамент борьбы с врагом на поколения вперед. Об этом пытался толковать Илгон, но как и все по жизни, он сделал это максимально размашисто. Раваон усмехнулся себе под нос, понимая, что воитель все еще ребенок, он лишь надеялся, что Норнориэль будет справедлива с ним и не будет его калечить, ведь рука у нее тяжелая. 

В конце выступления Раваон обратил внимание на основную повестку. Лично ваньяр не смогут обеспечивать безопасность этой части Лихолеься. Но можно попросить помощи у энтов, помочь им вернуть в эти места былой лик до искажения тьмой, ведь именно для этого их и создала прекраснейшая Йаванна, влюбленно в ее образ напомнил он, видя в Амане не единожды. Энты как раз должны были закончить свой совет, стоило бы отправить им гонца, чтобы не собирать их вновь. 

Мастер речи подозвал к себе командира ступающих в тени, который передал ему важные сведенья. Ими оказались схема крепости, которую сделали разведчики. Раваон сообщил владыкам, раздавая им по экземпляру карты, что в случае, если они решат просто оставить местную крепь Врага, начав новый Бдительный мир, то стоит быть готовым к третьей битве за Долг Гулдур. Хоть враг и перестроит оборонительные сооружения, реконструирует цитадель, но основные стены будут сохранены, и лучше всего знать их слабые места. Если же владычица Лориена пожелает сравнять крепость силой своего голоса, то ступающие в тени подскажут, куда лучше всего целиться по их скромному мнению.   

И пока продолжался Совет, Норнориэль вела богатыря за пределы лагеря, приговаривая то и дело. 
- Иди давай, упрямый дурак.
На пути им встретились бойцы ваньяр, что сперва хотели с улыбкой расспросить, как прошло собрание, удивляясь тому, что все обсудили так быстро, но лишь удивленно переглянулись, провожая этих двоих. Дева меча не желала воспитывать клятвенного гиганта посреди лагеря, боялась не удержаться и сорваться, уж повод имелся предостаточный.
 
- Шевелись давай, - заявила она, когда они шли вдоль болотца, прихваченного зимним холодом. Она стянула с себя плащ и куртку, развязывая пояс с ножнами, сбрасывая их, - Ты давно об этом мечтал.
Раздевшись до рубахи, начала разминку и очень злилась. 
- Как ты мог?! Нельзя так использовать имена Валар, как ты собираешься исполнять эти ужасные клятвы?! - ходила из стороны в сторону, раздражаясь еще сильнее, продолжая раздеваться, оголив перебинтованный торс и стянутую бинтами грудь. Скинув сапоги, она практически более не стесняла себя в движениях, чувствуя под ногами мягкую твердь замерзшего болта. Кожа быстро заиграла мурашками. Закинув за плечо свою рыжую косу, она подперла руками бока.
- Посмотри на меня! Тебе нравится как я выгляжу? Мне больно, Илгон, я ранена, но твои слова ударили меня сильнее, чем что либо в этих проклятых топях. Видимо ты забыл, что я тут главная, и чего мне это стоило. Все мы изгнанники собственного благополучия, мы отказались от своего прошлого, прошли трудный путь, мы смогли порадовать нашего вала. Мы все здесь ради одной цели, как смеешь ты ставить себя выше нас? Кто ты такой, чтобы в одиночку нести это бремя, которое мы делим друг с другом преломляя каждый раз хлеб. Мы не просто какой-то отряд, мы братство, семья. Пришло время поставить тебя на место и напомнить тебе, почему Тулкас избрал меня вашим лидером. Подчиняйся мне беспрекословно, проявляй воинское уважение и радуйся моей любви и заботе. Я первая, ты лишь первый воин. Готовься постучаться в чертоги Мандоса своими зубами! 

Норнориэль приняла боевую стойку, она не собиралась мгновенно нападать, давая Илгону время подготовиться, считая подлостью любую внезапность, хотя именно такого и требовало воинское искусство, когда предстояло сразиться с превосходящим не врагом, но соперником.
- Готов? Вижу, что готов, чего мнешься? Я начинаю выбивать из тебя дурь, чемпион Тулкаса, ведь именно такой язык, вы - дуболомы, и понимаете...  
Она была быстра и ловка как никто, это не орков громить. Казалось ее полуобнаженное тело едва ли достижимо для контратаки, а вот она свои удары слала подобно ветру, делая их хлесткими и звонкими, скорее как пощечины. Хоть дева меча и лишила себя стесняющих ее одежд, она все равно еще была не в форме, что сказалось на повязках, некоторые раны открылись, пропитывая их кровью, а боль сбивала дыхание. Но она продолжила бить кулаками, бинты которых также сочились кровью и болью при взгляде на руки.  

- Уничтожишь всех слух Врага? Даже людей? Столько злобы! Откуда она у тебя?! Ты хоть понимаешь зачем мы здесь? Не чтобы убить всех плохих и непокорных воле Эру, а чтобы наказать Саурона, последний источник искажения, исключив тем самым главный корень всех бед.

Норнориэль более не могла драться руками, потому как хорошая мать воспитывала Илгона ногами, пытаясь не попасться, надеясь что сможет закрепить учебный материал в сознании гиганта из-за моря. Она буквально вбивала ему суть их похода и прописные истины, известные ей самой.

- Но даже это не дает никаких гарантий. Ты забыл кто такие атани? Забыл почему я так внимательна к ним, и так рада их благим намерениям? Поговорим о величайшем народе Нуменора? Ты помнишь их предков?  - каждый вопрос сопровождался ударом, или чем-то вроде того, - А помнишь что стало с нуменорцами? С чего ты решил, что остальные атани, которым мы помогаем, однажды не предадут свою светлую природу, встав на путь тьмы? Не предадут нас? Ты и их убьешь? Ты понимаешь, что это значит? Мы не можем судить атани! Нам нельзя! 

Стоило ли говорить, что суд над отвернувшимися - участь верных. 
И вот она почти попалась, целясь ступней прямо в челюсть воителю, желая вбить конкретно эту мысль.
- Я не хочу, чтобы ты сгинул в вечном мраке, - выдавила из себя, впервые горько заплакав. Смерть близких и боль Скородума не смогли вызвать у нее слезы, потому как она знала, что пусть соратники мертвы, они будут ждать ее в чертогах Мандоса, а Брегалад, достигнув энтмолвища, вернется к своим и будет окружен любвоью других и теми роскошными березками, все у него сложится хорошо, ведь он постарался, а остальные эдьдары доделали начатое ими сообща дело. Но вот поступок Илгона вызвал у нее эмоции, которые едва ли могли не задеть любого, кто услышал о клятве, это серьезное событие, и он обрекал себя ровно на те муки, которые огласил в клятве. То был не пустяковый обет, на которые она смотрела сквозь пальцы, а клятва, и поклялся он самым драгоценными, что было у ваньяр, именами богов, ради милости и к радости которых они стремились самосвершенствоваться.

Бой с чемпионом Тулкаса выматывал. Она не могла оценить смогла ли она доказать свое главенство, лишь надеясь, что ее силы были затрачены не зря. Ее саму рубило так, что дева едва стояла на ногах. Когда бинты налились достаточно крови, Норнориэль потеряла сознание, споткнувшись на последнем ударе.

Когда Илгон показался на стене, ситуация не сильно начала меняться, блаженные эльдар во всю дырявили набежавших врагов. Кто-то даже пошутил, что если стена еще не рухнула, значит на ней явно были не все. 

Норнориэль отступила назад за строй, который катком подминал войска орков. Ее охраняло двое мастеров, которые следили, чтобы не появилось еще кого, пока на стену один за другим взбирались воители из Амана. Пропитавшаяся кровью и потом рубаха липла к жилистому телу высокой девы, она тяжело дышала, упершись одной рукой в бок, а другой придерживаясь за стену, чувствуя как внутренности соревновались в ощущении боли с мышцами и ссадинами, с порезами. Хоть Норнориэль и была среди тех, кто отправился на Войну Гнева, но она никогда не участвовала ни в чем подобном, столь легендарные битвы обошли ее стороной, тогда силы Валар превосходили армаду Моргота, хотя, конечно, и там было не легко. Но тут... Им пришлось принять на себя весь гнев слуги падшего вала, и никак иначе поступить они не могли., оберегая тем самым других, им было не важно просили о том союзники или нет. Она жалела лишь, что элите темного воинства удалось сбежать, оставив на растерзание собственных слуг.
- Досадно... - недовольно проворчала она, опустошая флягу с вином, которую смогла урвать у кого-то из прибывающих, кислятина едва ли могла порадовать ее, ведь во рту и без того было очень погано. Сплюнув, она приказала Илгону пробиваться к воротам, а сама взяла только-только забравшихся мечников под свое руководство.
- Чем быстрее ты впустишь наших друзей в эту дыру, тем быстрее я смогу помыться. Уэээх, от меня ужасно несет орками, кровью, грязью и в общем всем, что так нравится этим тварям. 
 
Изрядно измученные битвой ваньяр с нетерпением желали положить конец битве, а для этого им приходилось рубить и колоть одубевшими руками, все, что попадалось на глаза. Заходить в саму цитадель не имело смысла, она, как и многие башни, горела, все перекрытия внутри начали рушиться, а треск влажной древесины смешался с треском костей и грохотом металла.

На пути к вратам Илгон, конечно, встретил теней, которые в этот раз были заняты своей прямой работой. Когда его отряд показался на площадке антиосадных машин, как он мог застать их непосредственно за утилизацией тех, кто пытался сдаться в плен или убежать. Стоило ли говорить, что подобное действие эльдары сравнивали с дератизацией: никто не будет жалеть крыс, которые повадились целыми стадами нести мор, голод и разруху. Столь циничное отношение орки усердно заслуживали довольно долго, из раза в раз лишь подкрепляя делом свою дурную славу и неизменчивую природу. Единственное, что эльдары могли сделать из добрых побуждений, так это отточить свой навык уничтожения, дабы темные создания не мучались и заканчивали свой жизненный путь, полный ужаса и злости, без лишних страданий. Ибо такова их милость и доброта. Правда, не всегда было возможным этой милостью поделиться, каждая массовая битва в итоге превращалась в свалку, когда побеждает тот, кто крепче и у кого больше сил, кто банально удачлив.
Тени разом обернулись в сторону Илгона и его бойцов, лишь молча проводив идущих вперед, а кто-то даже подстрелил самоотверженного орка, который в суицидальном порыве пытался броситься с криками и чем-то тяжелым вроде дубины прямо на Илгона, но замертво споткнулся, получив стрелу точно в глаз. Мгновенная смерть, уж ступающие в тени точно знали, как ценно подарить ее врагу. Они молча проводили гиганта Запада.

Зачистка шла полным ходом, кто-то из витязей Илгона начал волноваться, что орки могут закончиться в цитадели раньше, чем они достигнут врат.

А тем временем Норнориэль сеяла свою порцию возмездия на головы темных созданий, спустившись во двор со своей охраной. Один из мастеров, идя перед командиром, жалея и без того безнадежно испорченный клинок, ногой столкнул с лестницы орка, что испуганно показался перед ними, поднимаясь на стену с охапкой стрел, очевидно не зная о судьбе ее защитников. Он слетел вниз, потеряв жизнь от руки уже другого мастера.  Никто не покинет крепость. 

- Во дела, жалкие трусы подожгли эту помойку. Ну и ладно, нам возни меньше, - рассуждала она, двигаясь по проходу с братьями в сторону внутреннего двора, благо пожар не успел добраться до него. Казалось. что в этой части крепи никого не было, большинство либо бежало, либо рубилось на стенах. Ступающих в тени тут тоже не наблюдалось, поэтому вероятность найти дохлых командиров была никакой. 
Чем дальше они шли, тем сильнее разделялись, чтобы быстрее закончить обход как им казалось брошенной части замка, пока Норнориэль не осталась одна со своим гвардейцем. Впереди была тренировочная площадка, которую орки называли ямой. Дальше уже ничего не было, это была конечная точка маршрута, где их благополучно ждали. 

То были видавшие битвы друг с другом ветераны мордорской армии, и кучка снаг, удерживаемых под их властью силой страха. Они забились в яму, осознав, что после начавшегося пожара им едва ли удастся найти выход, чтобы сбежать. Пытаясь отсрочить неизбежное, шайка добралась до места, которое традиционно даровало многим шанс возвыситься над остальными. Осознав, что к ним приближаются, причем кто-то беспечный и потерявший всякий страх, орки-ветераны приняли решение биться отчаянно, отбросив все свои обиды, объединить усилия в последний раз, чтобы спастись, молясь своему властелину, чтобы даровал им силу, да такую, чтобы хватило наверняка, а потом, после побега, они преданно вновь вступят в его воинство, чтобы быть с ним до самого конца, в этот раз уже абсолютно точно. Затаившиеся головорезы Саурона оказались неожиданностью для Норнориэль и мастера, который сопровождал ее. Его закололи в шею несколько ветеранов под грозное улюлюканье, накинувшись из-за стен прохода, из-за чего грузное тело воителя рухнуло на землю, правда, успев пробить мечом одного зазевавшегося труса, оставив в нем свое оружие. 

Меньше всего Норнориэль хотела попасть в засаду, когда силы исчерпаны, а сопровождавший ее витязь был так постыдно убит кучкой слабаков, что смогли окружить ее, беспечную дуру, которая потеряла бдительность под конец тяжелого сражения, частое явление, на самом деле.
Ее грудь вздымалась порывисто, неровно. Колени дрожали от ужаса. Она осознала, что до этого всегда была со своими витязями, друзьями и соратниками, она никогда не билась в полном одиночестве, всегда были те, кто поддержит ее. Теперь же она совершенно одна. Даже если призвать помощь, все будет кончено, едва ли ее навыков хватит для того, чтобы убить пару десятков орков собственноручно. Стараясь держать лицо, она вцепилась в рукоять меча, сжимая его оцепеневшей и несгибаемой рукой крепко-крепко, словно новичок в в первом сражении, чувствуя как судорога потихоньку сводила предплечье. 

Внезапно один из снаг авторитетно заявил всей братии, что перед ними женщина, моментально получив по башке от своего хозяина, который также авторитетно повторил за ним, добавив, что им невероятно повезло. Это меняло вообще все, теперь они обдумывали как захватить ее живьем. раз уж все пропало, то такая награда их вполне устроит. Однако на этом их племенной союз подошел к концу, со всеми орочьими сантиментами было покончено, стоило им столкнуться с одинокой женщиной, которая, как известно, к беде. Началась перепалка и даже бой за главенствующее право, как внезапно эльдарский клинок полосонул одному из ветеранов прямо по шее, отрезвляя тех, кто был ближе всего к Норнориэль, что улыбалась широкой белоснежной улыбкой, перепугавшей матерых вояк Врага, им показалось, что то был оскал смерти, которой они так боялись. Но деваться было некуда, придется усмирять такое чудовище если они хотят жить, в конце концов теплым тело будет достаточно долго, рассудил один из орков, лишившись башки.
Пусть ваньяр были благородными существами, но она была ваньяр лишь на половину. Кровь древних нолдор требовала пройтись по этой своре ураганом подобного которому они не видели. Прежде чем меч в очередной раз застрял в теле одного из головорезов Саурона, ей удалось значительно проредить орочью свору, в которой даже снаги, пусть и обескураженные древней свирепостью девы меча, но все же возомнившие себя не менее древними потомками затеменных Мелькором существ, не дрогнули. Они все еще надеялись взять ее числом. И не спешили нападать, осекаясь после каждого уставшего, но все еще изрядно рубящего выпада, пока Норнориэль не потеряла последнее оружие в теле неудачливого раба. 
И вот  они ринулись на нее с дубинами и палками по собственной воле,  впервые в жизни ощутив себя свободными. А свобода по их разумению, это свобода делать что хочется, и в силу их испорченности самое мерзкое, что только можно. Однако, Норнориэль  считала иначе - это она свободна выбирать как упокоить их.
Они пытались удержать ее, вцепившись в ноги, руки, но получали такие крепкие затрещины, что отлетали в сторону, Норнориэль поймала дубинку, сломав ее тут же о голову очередного раба.

Когда остальные мастера-ваньяр сбежались на визг орков, не ожидав того, что их тут больше чем нисколько, все уже закончилось, Норнориэль, придавив коленом все еще дергающегося раба, выбивала дурь из последнего, раз за разом досылая кулак прямо в рожу, методично, безэмоционально, словно бы она просто месила месиво. На сегодня сил биться у нее не осталось. 
Раваон, который шел со второй волной, протискиваясь через спины товарищей, удержавшись от критики после увиденного. 
- Развлекаешься? 
- Как видишь, - последним ударом она оборвала жизнь снаги, грустно усмехнувшись, весь сокрушительный запал иссяк, - Что там с вратами? Надеюсь Илгон не испортил о нас впечатление и оставил нашим друзьям хоть что-то? 
- Было трудно, но он справился. Жаль ты его с собой не взяла, он бы тут... - Раваон обвел взглядом бойцовскую арену, по которой были разбросаны тела врагов - Потренировался.
Норнориэль улыбнулась, правда воители не оценили шутку, слишком уж мрачно получилось, кто-то осматривал павшего товарища, каждый раз удивляясь тому, сколько смелости в орках, нападать вот так открыто со спины. Она потянулась к Раваону, и тот цыкнув, мотнув головой, мол что с тебя взять с немощной, поднял ее на руки, так как ноги ее более не держали. 
Под тяжелой охраной они добрались до врат, где о победе, по заданию своего командира, Илгон должен был провозгласить своим характерных воем или ревом, что он там практиковал все это время, когда Раваон занудничал с ним, размахивая у него перед носом книжками, пытаясь поразить его своими обширными знаниями, она не знала. 

И вот, наконец, момент победного шествия по цитадели по завершению штурма. Раваон нес ее через живой коридор, через всех воинов разных фракций, пусть и в не очень подобающем виде, но она все же возглавила штурм цитадели, а потому ей полагались почести как самой отбитой решительной. Принимая поздравления и даруя их, она радовалась тому, что все же многие сохранили свои жизни. Офицеры благодарили ее воинов за самоотверженность, как тех, кто без страха и упрека самостоятельно принял на себя главный удар, причем не единожды, хотя их об этом не просили, героев хватало и без блаженных ваньяр. Она пожимала им руки, обхватывая окровавленными ладонями с разбитыми в мясо костяшками, и все лишь гадали, как после такого мордобоя она не сломала себе кости, на что она шутила, что орки просто мягкие, улыбаясь кровавой слегка заплывшей улыбкой.

- Как же стыдно, - заметил в итоге Раваон, сгрузив ее в лагере, передав целителям, один из которых охнул, прикрыв рот рукой, когда увидел, как отделали деву, - Скажу честно, ты обращаешься с нами ужасно. Ты командир, твоя задача - это направлять нас своей властной, а не разбитой рокой, дура. И страдать при заполнении бумаг, это я тебе гарантирую, по полной ответишь за все. И не отодвигать настоящих воинов в сторону, радостно врубаясь в толпу всякой погани. Нам уже хватает одного перекаченного ребенка. Если и дальше будешь так себя вести, однажды погибнешь, подставив нас всех. Подумай над своим поведением, командующая Норнориэль.  
Он назвал ее спокойно по должности, а это означало, что Раваон был в гневе, мало кому понравится подобное. Не то, чтобы Норнориэль могла потерять власть над витязями, ведь ее благословил на командование и подвиги вала Тулкас, а это значило для всех беспрекословное подчинение ее слову. Норнориэль же не смотрела в сторону Раваона, ожидая когда он закончит говорить столь очевидные вещи, отчитывая, лишь повторяла:
- Да, мастер. Да, мастер... 
Ей было обидно, ведь правда горчит, хоть и кажется, что все действия не были лишены смысла. Но встряска была нужна, хотя ее бедной голове итак досталось, целитель сомневался в том, как сильно' у нее сотрясение, заметив лишь поразительную живучесть девы, на что та лишь улыбнулась, с закрытыми глазами, лежа с компрессом на лбу, заявив, что ее вала любит ее, как и всех остальных братьев по оружию, а потому благословил всех на подвиги. 

Совсем скоро в лагере, разбитом возле поля боя, было уже не протолкнуться, раненых оказалось куда больше, чем изначально могло показаться. Неутомимые ваньяр, несли вахту, охраняя самых беззащитных, то есть раненных. Некоторые помогали разбирать тела в поисках павших товарищей. 
На вопрос будут ли они оплакивать их потерю, они всегда отвечали одно и тоже, что они уже оплакали их в бою, поубивав для этого врагов предостаточно много.

Побитая дева меча, перевязанная чуть ли не с ног до головы, большую часть времени стремилась проводить с Галадриэль, ей казалось, что ее компания куда больше способствует заживлению ран, в том числе духовных, кроме того она черпала казалось бы бездонные запасы мудрости владычицы, которая уже прожила в Средиземье не одну эпоху и могла поделиться некоторыми наблюдениями. Как никогда она нуждалась в совете, и если раньше ей было явлено откровение от Ильмарэ, то сейчас приходилось думать самостоятельно, если Раваон еще будет зудеть, она точно пойдет штурмовать Черные врата в паре с Илгоном, отдав ему дружину... вернее, что от нее осталось.

И вот, когда павшие были собраны для грядущего захоронения, а все так или иначе зализали свои раны, условно прилизанная и обновленная, все еще с бинтованной головой, руками и даже шеей, которую пытался в бою прокусить снага, потеряв после этого и без того редкие зубы, Норнориэль зашла в офицерский шатер, где собрался совет, посвященный последствиям битвы. К этому моменту замок Врага уже давно догорел, хотя некоторые угли наверняка еще тлели в сердце цитадели. 
Вместо разодранных доспех, на Норнориэль была обычная сменная одежда, а сверху уже изрядно потрепанный в паре тяжелых сражений митлондский плащ. Чтобы отчистить ее от крови и грязи, пришлось побираться по миру, так как с чистой водой тут было не просто. Ее лицо спустя несколько дней и важных дел после битвы, уже практически восстановилось, хотя из под повязки она все равно подсвечивала фингалом. 
Она решила послушать, что предложат местные лидеры, как они распорядятся с местными трущобами на этот раз? 

Много боевых маневров спустя...

Когда примерная развязка стала ясна уже даже самому не посвященному гоблину, ваньяр встали для отдыха и перекуса в которым нуждались уже целый день.
Норнориэль сидела на куче тел прихвостней Врага, сняв шлем, она опять прогаладалась, давно сбившись с боевого счета. С другой стороны сидел Раваон, что позволило двоим упереться спинами друг в друга, проджолжая делать вид, что они абсолютно не устали.
Неподалеку были командиры, которые решали как брать стены, нужно было импровизировать. И эту импровизацию предложила дева меча.

Наконец-то наступило время самого штурма. Обычная эскалада принесла бы много жертв, а отсутствие гномов значительно осложняло процесс. Но дружиной аманэльдар руководила Норнориэль, и если Галадриэль была прекрасна и могущественна, а ее песни силы могли обрушить целую цитадель, то Норнориэль знала как сделать все тоже самое, только без такой красоты, могущества и песни силы. 

Командир приказала своим воителям навести побольше суеты. Ваньяр раскидывали вдоль некоторых участков каменных стен орочьи тела, поджигая их браговухой, которую находили у темных созданий, подкладывая отсыревшую в болоте древесину создавая плохую видимость не только для самих эльдар, но и тем, кто следил за ними со стены. На свободном от задымления участке концентрировались основные силы союзного войска. Орки ничего не понимали, то что делали аманэльдар вызывало у них озадаченность и нервозность, они считали себя хитрее эльфов, и в целом они были не далеки от истины. Действительно, военная хитрость едва ли была характерна прямолинейным эльфам, искусным во владении оружия, которые предпочитали добиваться успеха за счет превосходства собственных навыков и качества снаряжения. И чем дольше работал план Норнориэль, тем сильнее была печаль орды, спрятавшейся за стенами древней крепи. Пока стрелков на укрепленном парапете подавляли лучники, воители создавали в близи стены навал из тел. Для его укрепления они использовали бревна частоколов, а некоторые идущие вперед, имевшие также простые инженерные навыки в виде "сломать-поставить, стукнуть-придержать" и вовсе сделали из секций частокола оборонительные стенки, который защищали расположившихся там воинов, некоторые из которых прервались на полевой ужин в условиях обстрела.
Другие же воители таскали тела павших слуг некроманта, вбивая в растущую гору части деревянного забора, укрепляя этим самым насыпь из тел, то и дело подкладывая импровизированные настилы. В целом конструкция не отличалась особой надежностью, а ее сооружение требовало времени, которое воины использовали для отдыха. Все это куда лучше могли организовать из камня и земли гномы, но главный смысл был не в этом, а в той же суете, которая должна была заставить врага обалдеть от подобного, уловки характерны им, а не каким-то там эльфам. Но как говорит Раваон: Тулкас пивка захочет, не так раскорячишься - нет лучше той победы, чем та, что есть. 

Пока основные силы с актерским драматизмом изображали невероятные усилия преодоления крепостной стены так, чтобы не плескаться в раскаленном масле, не получать лишний раз валуны по головам и спинам, не нырять в подкопы с ловушками прямо у стены или еще что там, Норнориэль собрала свой штурмовой отряд из теней и нескольких добровольцев из числа мастеров меча. Ее замысел был крайне прост. Без применения крюков, она со своими добровольцами тихо заберется на стену под покровом дыма и опускающихся сумерек (как бы орки хорошо не видели, но в дыму они не увидят ничего дальше собственного носа, работало это и в обратную сторону), после зачистит стену, а уже потом скинет веревки остальным, которыми обмотались вокруг плеч смельчаки, чтобы начать штурм, создав тем самым плацдарм для зачистки крепости. Слишком сложные планы всегда были обречены на провал, но на самом деле тут все было довольно просто: залезаешь-пинаешь-призываешь-пинаешь еще сильнее. Все согласно науке славной драки, которую ваньяр ее дружины усвоили от славного вала. 

В подкреплении должен был идти Илгон. А самой Норнориэль, как и другим мастерам, пришлось избавиться от доспехов, даже от поддоспошной одежды, оставшись просто в рубашке, заправленной в штаны. Ее босые ноги тонули по щиколотку в грязевой каше, которую развезли в ходе сражения, светлая кожа побледнела от холода еще сильнее. Единственным элементом защиты остались наручи. Завязав хвост в небрежный пучок для собственной безопасности, она вознесла короткую молитву Тулкасу, благодаря мудрости которого ее отряд уделял немало внимания оттачиванию боевых навыков в условиях отвесных гор, когда поле боя резко переходило из горизонтальной плоскости в вертикальную. Шестеро добровольцев и пятерка теней, снаряжение которых изначально было рассчитано на преодоление всяких преград, начали свой подъем, используя преимущество в виде старости стены, в кладке которой нашлось достаточно зазоров и выступов, образованных банальным выветриванием. 
Фактически сейчас они выглядели как стадо горных козлов, покоряющих пропасть ради того, чтобы лизнуть немного соли с камней.

Норнориэль ползла наверх, зацепляясь за незначительные выступы, показывая чего стоят усердные тренировки. Она была уверена в прикрытии лучников, главное самой не попасть под стрелу. Иногда она прерывалась, чтобы передохнуть и прислушаться к тому, что происходило наверху. Это заняло время, но на фланге была почти закончена великая насыпь, а потому все внимание должно было быть обращено туда в преддверии невероятного штурма. Заглянув на парапет крепостной стены, Норнориэль с воинами тени тихо-тихо залезли под нескрываемое изумление парочки орков, что прервались на покушать, усевшись с другой стороны парапета на ящики, пригубив из мисок какую-то жратву. Выпучив глаза от осознания беды, которую они прощелкали клювов, не успели издать даже намека на визг, оказавшись молниеносно прирезанными мастерами диверсий и убийств, что очутились в своей стихии. Воины тени не стали ждать появления союзников, они скрылись, пока была возможность спуститься со стены, где сконцентрировались основные силы обороняющихся. Они спустились с парапета стены, желая найти командиров, ведь перед пятеркой теней стояла задача найти и уничтожить.   

Сбросив веревки, добровольцы и Норнориэль приготовились к появлению друзей и недругов, вопрос был в том, кто будет быстрее, то что их увидят, она не сомневалась, не желая вступать в бой в одной рубашке и штанах, ей нужна была крепкая спина Илгона из-за которой она бы сыпала проклятья в сторону значительно поредевшего несметного воинства Врага, а еще плед, вино и что бы хвалили всю дорогу до ближайшего трактира с приличной едой. 

Итак, у отряда ваньяр возникли небольшие трудности. 

Хитрая уловка Врага с обрушением и засадой нанесла сильный урон силам Златолесья, вызвав тревогу, но ситуация все еще была под контролем, если большие потери можно считать контролем. Норнориэль поняла, что план со сносом офицерской позиции сорвался, впервые выругавшись. Ее печальный взгляд рыскал по полю, куда не посмотри, всюду твари желающие убить всех ее братьев, а некоторым это даже удавалось. 

Опечаленные отступлением рыцарей Имладриса, доспешные тролли решили испытать судьбу в бою с аманэльдар. Это стало еще одной трудностью на долгом-долгом пути к оригинальным стенам цитадели. Норнориэль услышала от позади стоявших о приближении к их построению отряда троллей, в целом численностью в "много". Услышав слово "тролли" идущие вперед, отдыхавшие как резерв в центре каре, возбудились, не спуская глаз с больших игрушек, разминая плечи, шеи, в целом заряжаясь для успешного броска в тыл, ведь им надо было еще снести целую ватагу орков по пути к своему основному досугу. Очевидно это была работа для Илгона, прежде чем он радостно бросится на встречу троллям, которые удивленно переглянутся друг с другом, потихоньку понимая, что овчинка выделки не стоила, и лучше им было бы не быковать на эту дружину, которая оставила после себя целое плато из тел, возвышаясь над войском некроманта на импровизированной горе из все тех же тел. 
Так вот, прежде чем Илгон отправится развлекаться, Норнориэль строго настрого запретила ему делать ей сюрпризы в виде недобитков, хотя как девушка она ценила любое внимание. У нее у самой чесались руки найти себе сильного противника и прирезать его на глазах у всего воинства Врага.

И если до этого каре потихоньку двигалось вперед, то когда из строя вышли идущие вперед, плотная орда начала постепенно скашиваться, штурмовики столкнулись на равных с отрядом троллей у которых, правда, не было шанса, заставляя рядом стоявших орков в ужасе спасаться бегством, ослабив давление на "спину" строя. 
- О, кажется Илгон перерубил одного тролля по полам. вон полетела часть туши, - усмехнулся Раваон.
- Вот дурак, говорила ему не делать так, - буркнула Норнориэль, стыдливо глядя на собственное оружие, которое требовало внимания мастера, она поступила мудро не используя свои клинки парно, обнажая на замену второй меч. - Будет сам с кузнецами маяться.

Когда тролли были благополучно уничтожены горсткой пеших воинов, сей факт должен был слегка пристыдить славную гвардию Имладриса, идущие вперед снова прорубились к построению ваньяр, влившись обратно. Такая свобода движения по полю боя бесила орочьих командиров, которые из шкуры вон лезли, наседая плотнее на отряд аманэльдар. Но судя по всему товарищи Илгона понесли потери, как и все здесь. Норнориэль приказала им набираться сил для следующего броска, который состоялся очень скоро. 

Третья проблема - камнеметы. 

Норнориэль, оценив угрозу после первого залпа прибора их владыки, увидев как полегла группа орков, в которых попал снаряд предназначенный ее отряду, размолов их кости, приказала теням отслеживать траекторию всего, что летело в сторону дружины. В центре каре никого не осталось, воины тени распределились по периметру среди воителей, предупреждая братьев об угрозе в роковые минуты. За мгновения до прилета каре расступалось для холостого удара камня, что позволяло защищать строй от фатального попадания, растягиваться фалангой или разделяться на "мишени" куда меньших размеров означало увеличение потерь. Однако, такое решение создавало новые трудности, из-за которых стрелки прекратили огонь, вооружившись клинками. В образовавшиеся бреши, словно вода, потоком устремлялись гагатуны, встречая конец своих дней на острие мечей лучников, которые к удивлению орков орудовали холодным оружием на таком же уровне, как и стрелковым. В какой-то мере это даже ускорило переработку армии Врага. 

Мастера мечей вместе с щитоносцами сносили по курсу орков, ускоряя шаг благодаря помощи идущих вперед, которые иногда вырывались вперед для того чтобы одним ударом секир словно молотом сносить по несколько тел за раз, рассекая их.
- Навались! - скомандовала Норнориэль, ее отряд взял удивительный темп, словно мельница перемалывая силы врага на своем пути. Важно было выйти из под зоны обстрела одних машин, очевидно чтобы попасть под поражение других машин. Однако, стены были уже совсем близко, а это означало новые неприятности. Судя по суете, на стене орки готовились к теплому приему, возможно даже к раскаленному. Норнориэль раздраженно смотрела куда-то вперед, упрекая себя в том, что приложила недостаточно усилий для увеличения численности дружины. Вот если бы их была тут тысяча, мечтательно вздохнула она, увлекшись, насквозь пробивая клинком шлем орка, задевая им плечо позади напиравшего, заставляя того в испуге заорать так, словно его убили. И в этот момент она поняла, что ее клинок застрял в башке пешки Врага. Ее изумленный взгляд  пересекся с не менее изумленным взглядом орка, оравшего до этого потерпевшим. Дева пыталась вытянуть его, пока тело не осело на землю, чувствуя как враги тянут тушу своего союзника на себя, желая затащить к себе из строя саму Норнориэль. Стоявшие рядом воители пытались снести голову павшему орку, чтобы не допустить потерю командирского оружия, но перерубали пальцы или кисти тех, кто пытался тянуть на девушку на себя, ухватившись за тушу павшего множеством рук. Неудобство доставлял и тот факт, что даже рослые уруки были мелкими по сравнению с витязями ваньяр, даже сама дева меча имела внушительный рост, и борьба за меч была просто не с руки. Вся эта игра в тяни-толкай не могла длиться слишком долго.

Норнориэль выхватила нож, собираясь самостоятельно снести голову, благо длина лезвия позволяла, пнув тело мертвеца со всей силы, повалив позади стоявших орков. Она рассчитывала. что ее строй успеет закрыть собой тело с мечом. Но орки оказались проворнее, они умудрились отсечь голову изрубленного товарища, радостно ускакивая с трофеем в тыл, под бурные овации своих соплеменников, которые переросли в массовую драку с кровопролитием не уступающим той бойне. что развернулась здесь.
- Паскуды! - выругалась дева меча уже совсем открыто, она была в ярости, проламывая кулаком черепа тех, кто попытался ее забрать вместе с клинком. Один из ударов сорвал плохо прикрепленную маску, обнажая ее прекрасные черты лица, куда противники сразу же пытались достать своими клинками. Рыжие лезвия теранули щеку, один раз, потом еще,  рассекли бровь, пуская кровь, оставляя неглубокие, но порезы, она все же была второй после Илгона по обращению с оружием и могла противостоять многим испытаниям, но не угрозе быть буквально забитой. Прежде чем товарищи вытянули ее обратно, Норнориэль успела получить по шлему дубиной, кто-то из орков умудрился ударить по плечу клювом своего молота, но доспехи выдержали прямой удар, хотя удар был ощутимым. Она била крепко сжатыми одоспешенными кулаками в ответ с таким же напором, как и те кто пытался убить ее. Многие позабыли, что подобная ярость была неотъемлемой частью ее характера, когда становилось особенно трудно. Мастера меча смогли отбить свою деву, вытащив в центр каре.
Раваон пытался помочь ей, но она лишь злилась, и не давала ему остановить ее кровь или нормально застегнуть маску. Тогда он, не зная как подступиться к командиру, позвал Илгона, чтобы тот разрулил ситуацию, пока сам Раваон будет занят командованием.
- Тупые злобные твари, - ругалась она без остановки, переминаясь с ноги на ногу, словно ее, признанного мастера, лишили инструмента, и теперь она не знала покоя.

Тем временем отряд прошел половину пути от деревянных стен, неумолимо приближаясь к самой цитадели. 

Из орды некроманта, осадившей дружину аманэльдар, постоянно кто-то выползал, скорее всего связные, они частенько попадались на глаза воинам тени, но на этот раз колчан одного из теней опустел преждевременно, позволяя хромому орку покинуть поле брани в сторону крепостных стен. Хорошая возможность проследить за тем, где были скрытые ходы, если бы только Норнориэль так не шумела бы. 

Как только враг выпустил закованные в броню основные силы, сражение изменило свой характер с обычной приграничной потасовки на легендарное побоище. Все, с чем столкнулись до этого воители Валинора было жалкой уловкой, нежели полноценной силой. Но все же, Саурон подготовился куда лучше, чем могли позволить себе эльдарские народы. Вероятно они были бы обречены на катастрофический провал, если бы не витязи Валинора, которые оттянули на себя всю злобу и гнев воинства Врага, который навалился всем, что у него было под этими стенами, желая сломать четыре сотни клинков. Столь малое число воителей воспринималось как насмешка и дерзкий вызов, а не картельная экспедиция. Оттого сражаться пришлось в полную силу, непозволительно было разочаровывать темное воинство, мешкая с исполнением приговора. Бегство Скородума опечалило ваньяр, но им было не до грусти, к сожалению, они и сами начали умирать.

Пробившись далеко вперед, они оказались плотно зажаты со всех сторон ордами Врага, которые пусть не так уверенно, но продолжали напирать на воителей, потерявших изрядный запас сил и собственной крови. 

Кровопролитие тяготило плечи воительницы. Норнориэль ответственна за гибель каждого товарища прежде всего лично перед собственной совестью. Доверив ей свои жизни, они оказались в чертогах Мандоса, а ведь она обещала их семьям, что сможет вернуть витязей домой. Теперь ей предстояло сохранить от надругательств хотя бы их тела.

Грустная усмешка девы обратила на себя внимание мастеров, что бились бок о бок с ней.
- Наши добрые братья щедро поделились с нами своими врагами. Скажем спасибо!
Громогласное "Спасибо!" донеслось до ушей очередного умирающего дружинника, который мертвой хваткой сдавливал предплечьем глотку неизвестного ему дергающегося орка, что бился ногами в конвульсиях по пропитанной кровью земле, пытаясь разжать смертельную хватку аманэльдар, звеня латами. Воитель понимал, что на этом его бой закончен, усмирив перед этим не одну сотню шумных тварей. Стоя на колене, умирая от застрявшего в шее ржавого клинка, он сжимал в руке собственный меч на котором также застряла латная туша орочьего воина, неудачно пробитая им куда-то в грудь, создав таким образом щит, мешавший остальным отродьям наброситься, заставляя их нетерпеливо копошиться где-то там за импровизированным укрытием. Стоявший позади воитель подхватил своего брата под плечи, когда тот испустил дух, но так и не упал на землю, простояв на ногах до самого конца.
- Славная смерть, - заметил он, оттаскивая тело в центр прямоугольного построения-каре, куда постепенно прибывали раненые, а сам строй становился куда меньше изначального. И пусть эти крепкие спины не свалятся в общую свалку с врагом, сохраняя идеальное построение, но легче от этого не становилось. 

Норнориэль периодически выпускала вперед идущих вперед Илгона, с которым объединилась возле стены, которые вместе с щитоносцами пробивали путь строю ваньяр, пока они все не уперлись в стену. И когда первый воитель со своими соратниками по приказу командира пробил дыру в деревянной стене, каре ваньяр продолжило свой путь. Раваон убедил Норнориэль с неохотой оставить мертвых братьев под стенами частокола, и впредь не обращать на павших внимания больше нужного. Норнориэль и сама понимала, что это способно погубить всех остальных, потому даже не спорила. 

Перед отрядом ваньяр, который буквально протиснулся в тыл орочьей ватаги, наверняка заставляя войско Врага маневрировать вслед за угрозой такого уровня, так вот, перед витязями открывался великолепный вид на каменные стены цитадели некроманта, а также вид на второе темное воинство, которое ждало своего часа за этими стенами. Аманэльдар заняли оборонительную позицию, удерживая созданную брешь от наседавшей с прохода первой орды, формируя из тел естественную преграду, закрывая тыл, а само каре немного расползлось вдоль стены, удерживая позицию. Идущие вперед были готовы в любой момент пробить брешь с этой стороны для всадников Имладриса на той, откуда пришли ваньяр, но врываться тут просто некуда. Аманэльдар уже какое-то время фактически действовали самостоятельно, проявляя истинный героизм и твердость духа.  

В центре построения помимо раненных воителей были еще немногочисленные воины тени, что занимались своей работой, выискивая на поле боя под градом стрел орочьих командиров. Пока одни тени стояли в полный рост на сваленных в горку орочьих телах для куда лучшего обзора, всматриваясь, другие сидели рядом на колене, набрасывая на пергамент угольком диспозицию, помечая места, где по их мнению были командиры, третьи же вели точный огонь по особым целям, ослабляя натиск орды дезорганизацией. Отряд застрял и вокруг него снова нарастали стены из тел.

- Мне нужно, чтобы вы отыскали самого главного! - уставшая Норнориэль вышла из строя, уступая место отдохнувшему бойцу. Все доспехи и ее лицо были покрыты сажей миазм, выпущенные Сауроном, а запекшееся кровь превратила золоченную броню Валинора в нечто мрачное и липкое. Она припала на колено в плотную к тенями-картографам. Они активно обсуждали где может быть самый главный приспешник Саурона, судя по всему сам на бой он не выйдет. Импровизированный штаб пришлось разбить прямо верхом на телах павших врагов, но делать нечего. Отстегнув маску, она стерла с лица сажу, размазав ее кулаком, жадно пригубив из кожаной фляги-мешка воды. Набив рот эльфийским пайком, командир выслушивала предположения своих зорких убийц, что, спустив тряпичные маски, не брезговали раскуривать табак хоббитов, который смогли урвать при знакомстве с людьми короля, как и сама Норнориэль интересуясь всем, что могло им дать Средиземье. Некоторые раненые возвращались в бой, приободренные усилиями Галадриэль, что разогнала морок Саурона в близи объединенных сил.

- Там, - воин тени указал прямо на укрытую позицию с Кхамулом, ценой еще одной жизни, ведь отряду пришлось остановиться на куда более долгое время, отказавшись от продвижения вперед, чтобы разведка могла сделать свое дело. Они отследили то, как часто по стене среди торчавших голов стражников к башне шастали орки, судя по их превосходству над остальными солдатами, то были офицеры. Наверняка это были наблюдатели с других настенных позиций, использовавших стену как самый короткий способ связи между башнями. Вся информация стекалась именно к этой.
Норнориэль думала, что тяжелый лук Илгона смог бы достать до башни, но это не лишит армию Саурона командиров, а успех зависел от того насколько сильно они смогут навредить врагу.
Она впервые за долгое время самостоятельно решила воспользоваться осанвэ, обратившись за помощью к Галадриэль общение с которой  до битвы расположило разум Норнориэль к невербальной связи с владычицей Лориена. 
- Леди Галадриэль, прошу, помогите, - ее ментальным голос сильно отличался от твредого громогласия девы меча, едва способного перекрыть гам битвы, она устала, как и все в ее отряде, но они никогда в этом не признаются. Норнориэль сообщила о находке, попросив владычицу Златолесья найти в себе силы разрушить башню. По ее мнению это значительно навредит организации войска, что может привести к неминуемому успеху. 

Гигаперход Зеленолесье ===>

Норнориэль могла бы рассказать многое, о встрече с лесным королем, о том какой непростой путь пришлось пройти им всем, чтобы добраться до цитадели Врага в этих краях. Могла бы выразить всю свою печаль при взгляде на искаженный злом край. Но, как и все ее братья по оружию, она преисполнилась решимости. Раваон полагал, что ее роль тут едва ли не самая важная, ее крошечное войско добровольцев представляет здесь силы Валинора, каждый ее шаг будет вписан в историю Средеземья, каждое слово сказанное ею. Немыслимо ударить в грязь лицом, опозориться. Все в ее окружении настоящие герои, каждый с львиным сердцем, и это было для нее сущим кошмаром, как для командира. Удержать дружину львиных сердец в общем строю едва ли возможно.

Осознавая главный недостаток своего войска, о котором безусловно знал приспешник Моргота, намереваясь использовать это в своих целях, Норнориэль шла возле строя, контролируя. На другом краю со знаменосцем гордо вышагивал Раваон, воодушевленно напевая песни, подхватываемые ваньяр. Ее сопровождала личная гвардия из двух мастеров меча, готовые защитить командира, зная, что в искусстве боя она не уступала им, но все же ситуация и должность обязывала. Недопустимо оставлять деву меча в одиночестве, главное было не мешаться под ногами, остальное как-нибудь сложится.

Тьма с небес накатила грузными тучами. Командир ваньяр усмехнулась, глядя на рукотворное бедствие, заметив: "Похоже пешка Моргота щедро одарила своих слуг тенью. Во тьме родились, во тьме подохнут".
Пусть кромешный мрак опустился над топями, но ее полный доспех, как и снаряжение всей дружины, умудрялось слегка переливаться светом золота, отдавая резью в глазах воинства Врага. Войско эльдар поочередно оттрубило свои сигналы, как бы осуществляя перекличку, давя на нервы осажденной орде. Пора было трубить в рог Валинора, который передали Норнориэль. Она с удовольствием оповестила поле боя о прибытии армии Валинора под стены Долг Гулдура, столь воодушевляющий сигнал приободрил и ее саму. 
- Хорошо бы, чтобы у Саурона уши трубочкой завернулись, - рассмеялась она, вовзвращая рог сигнальщику, отвественному за его харнение и использование, это было также почетно и важно, как и должность знаменосца.
Сигнальный рог должен разогнать болотных призраков и умертвий, да и само приближение возбужденных ваньяр, чьи сердца дышали жаром несмотря на всю эту разруху и бедствия, должны были изгнать всяких порождений некроманта, которые не были уже материально связаны с этим миром.

Однако дружина, явно опережавшая все остальные силы, столкнулась с тварями, омерзение к которым не представлялось возможным описать. Вместе с разъяренными пауками, нетопырями, варгами, их атаковали все возможные уродцы, приспособленные к жизни в топях, местная фауна рукотворного происхождения, прямое оскорбление прекрасной Йаванне. Нетопырей по большей части ловко сбивали стрелки. Варгов поднимали на клинки, швыряя в сторону как мусор. Пауки оказались куда более многочисленной угрозой, а их яд был проблемой. Впрочем, едва ли они могли стать преградой. Следом за зверьем суетились уродцы из нор, которые устраивали повсеместные засады, очевидно рассчитывая на то, что эльфы будут скованы игрушками Саурона. Таких уродливых орков на своей памяти дружина еще не встречала, а повидать она успела многое. Обескураженные налетчики засадных сил из своих ям быстро просели под натиском настпующего строя, который давил вперед, несмотря на явное завязывание союзников. Но Норнориэь не могла тормозить своих соратников, это было не безопасно, ведь орки основных сил, прятавшиеся за показавшимся частоколом, уже во всю перестреливались с дружиной. Диспозиция была, конечно же, дурна, союзники сильно тянули войско ваньяр назад и тут было неважно, кто местный, кто чужой, все они, уступали этой дружине. Прихлопнув варга словно назойливого жука, который наивно пытался сбить ее с ног, получив за это ее ножнами по голове, Норнориэль вновь размышляла. Сейчас, когда плотный строй дружины, непробиваемый жалкими стрелами с такой дистанции, уперся в укрепления, вот именно сейчас стоило бы ожидать еще каких пакостей. 

Показавшийся ров был забит орочьими отбросами, которым в силу своего статуса было предписано умереть первыми, на то они и отбросы. Однако, ров представлял проблему для дальнейшего наступления. 
- Илгон! - требовательно она вызвала к себе первого воителя из середины строя, которого там пытались укрыть от взгляда Врага, впрочем с маскировкой в отряде всегда были трудности. 
- Если до нашего сближения освободишь наш участок рва от грязи, то я так и быть, раздобуду тебе кабанчика на завтрак. А вообще, будь осторожен в своих желаниях, чемпион, - улыбнулась, шлепнув рукой по здоровенному плечу воителя, отсылая его вперед, - Развлекайся. Но далеко не уходи, что ты обещал папе Тулкасу, помнишь? Что ты сказал ему? Вот-вот, а теперь пошевеливайся давай. 

Сотня идущих вперед отделилась от основного строя, устремившись с секирами в ров с орками, радостно ныряя туда словно в реку, заставляя засевших там порождений тьмы скорее визжать, чем истошно орать от ужаса, разбегаясь из укрытия прямо под приветственный прилет стрел. Из окопа летели отсеченные руки с оружием и сломанными щитами, иногда вылетали ноги и головы. Наступавшая пехота ваньяр откровенно завидовала братьям, им довелось размяться перед основным побоищем. Всем было прекрасно видно торчавшего Илгона, какие-то непутевые орочьи стрелки на стене частокола даже пытались попасть по нему, и вот одному удалось звякнуть по его шлему стрелой, в канаве показались идущие вперед, выпрямившиеся в полный рост, повернувшись в сторону стрелявшего, причем все сто воителей скоро уже знали, что по Илгону попали, и если бы он не носил бы шлем, то...
- Неужели мы были в шаге от того, чтобы узнать красная ли у него кровь? - тихо произнес один из воинов с секирой. Стоявший рядом с горе-стрелком орк поспешил скрыться со стены, получив стрелу от кого-то из теней.

- О нет! - Норнориэль увидела, что кто-то посмел попасть по голове Илгону, - Нет-нет-нет, только не это... Все же хорошо так начиналось. Шире шаг! - подгоняла, - Шире шаг!
- Шире шаг! - продублировал приказ Раваон, - Давайте, шевелитесь, вся веселуха сейчас достанется этому бугаю. 
- Еще чего! - возмутился кто-то из воинов.
- А если его ранят? Это, что, все внимание Норнориэль ему?! Так не пойдет, навались! - подхватил второй, вызвав цепную реакцию возмущения.
- Надеюсь орки продержатся до нашего подкрепления, - эти актуальные слова должны были звучасть от солдат с другой стороны барикад. 
Норнориэль переживала, что Саурон построил недостаточно крепкую стену. Такой бумажный замок едва ли мог сдержать ярость Илгона, и проблема была в том, что если они подойдут не разрушая строй слишком поздно, то Илгон будет сражаться уже со всем воинством Врага, а это уже никак не годилось. Норнориэль не могла позволить себе его ранение, он же совсем на шею сядет. Под угрозой была вся кампания и ее имя. Она  протрубила отход идущим вперед, но они лишь ждали что будет делать Илгон, кто-то даже уселся на ящики с орочьей провизией, отдыхая, опираясь на секиру. Ох и достанется им, но они хотели ринуться дальше, перебирая пальцами рукояти древка оружия. 

Сменив броню на платье, которое она не надевала с самого прибытия из Амана, желая не уступать внешне владычице Галадриэль, став второй женщиной на совете, она нашла в себе силы принять участие в этом важном событии, на котором собрались все местные военачальники. Ей было неловко появляться особенно сейчас, но именно сейчас она получила куда большее внимание, чем то, на которое она могла рассчитывать при прибытии. Ее представили, и она заняла место подле Галадриэль, что было вполне естественным желанием владычицы Лориэна, которая почувствовала печаль Норнориэль сразу, как только войско ваньяр прибыло в Лотлориэн, тоску вместо необоримой силы духа как у Илгона, но с ним-то как раз все было понятно. Его покормили. 

Все это время Илгон, найдя благодарных слушателей в лице гостей из Ривенделла, воодушевленно делился своей мудростью и, как ему казалось, нестандартной тактикой по захвату укреплений, которую он с гордостью перенял у Тулкаса, а заключалась она в банальном взламывании плечом главных врат, потом еще одних, ну, а дальше зависело от числа обороняющихся, он любил заканчивать осады к обеду, уже прицениваясь к местным блюдам. Внимание  же девы меча привлекла карта, сделанная местными мастерами, она прекрасно отражала все, что было нужно любому полководцу, в частности то, где и как был построен оплот сил Тьмы, Дол Гулдур. 

- Дагор Делотрин -  прошептала она, видя сколь велики усилия Врага. Должно быть он, как и его хозяин, не мог помыслить о том, что найдется кто-то, кто бросит его бесконечному воинству вызов. Но были велики усилия и тех, кто ему противостоял. Не зря она вспоминала ту военную кампанию против нечестивца Моргота, что и сказалось на ее душевных силах, она словно предчувствовала нечто столь же величественное и ужасное. Бледная печаль лишь украшала деву, чьи рыжие волосы были собраны аккуратной прической, над которой пришлось потрудиться местным девушкам-галадрим. Норнориэль вспомнила, как в Войне Гнева пал Анкалагон Черный, сраженный небесным кораблем Эарендиля, как его туша обрушила своды Ангбанда, настолько огромен оказался тот дракон, она была там и все это видела. Столь сильные воспоминания захватывали дух. Только силы войска Валар в этот раз были не чета тем, что были до того, но эти жалкие на первый взгляд крохи были крупицами золота.

Не было сомнений в том, что битву за Долг Гулдур оплатят жизнями многих. Эльдарские командиры настаивали на быстром штурме "с колес" и не без причины. Потери ожидались колоссальными, что непременно станет ударом для местных народов. Впрочем, не меньшей трагедией это будет и для самих аманэльдар, невероятная сила которых заключалась в том, что все они были братством. И если они готовились сложить свои головы, то Норнориэль запретила даже помыслы о подобном, ища способы минимизировать неотвратимость потерь. Битва за эту проклятую крепость принесет немало слез. Единственный, кто был доволен - это Илгон, настолько преданный своему вала Тулкасу, разве что не перенявший у него черты лица. Впрочем и на тех, что были читалось: "Чего вы тут собрались? Все равно я забью Саурона как какого-нибудь орка". Эти его намерения были ясны только деве меча, ну, может еще и самой Галадриэль, сам же Илгон вел себя как и подобает благородному ваньяр.

Военный совет длился довольно долго, но все же он был куда динамичнее того, что состоялся в Фангорне на энтмолвище. Интересно, закончили энты к этому моменту свой совет, и что они решили?

Норнориэль прислушивалась к словам и Эрлонда, и Келеборна, они двигали фигуры войск, словно бы это имело смысл, а она давала им возможность высказаться, то и дело поглядывая на Галадриэль, явно знавшую куда больше, чем хотела показывать остальным, в силу своего характера и мудрости. Норнориэль чувствовала насколько и в правду велика была владычица Лориэна, ее титул прекраснейшей после Лутиэн оправдывал себя. И вот капитан ваньяр поделилась с ними достижениями своей дружины, и отнюдь не тем, что им удалось без потерь лишить Врага подкрепления в 2 тысячи орочьи глотки, символично догоравших возле перевала Багряный Рог, знакомый владыке Эрлонду не понаслышке. Норнориэль удалось отправить письмо королю Рохона с призывом о помощи. Однако она посчитала, что призывать его войско под стены Долг Глудура не имеет смысла. Эорлинги должны контролировать тракт, соединявший Долг Гулдур и Мордор, чтобы отрезать засевшего на болотах Саурона от снабжения. Это должно было создать серьезные проблемы для его несметной рати, так что, вероятно, армия эльдар столкнется с тварями куда более агрессивными, но при этом ослабленными голодом. 

Когда они делали перерывы, чтобы обдумать все сказанное, то тогда делились другими интересными деталями. Так Норнориэль за столом поведала Эрлонду, Галадриэль и Келеборну об удивительной встрече с айну Ильмарэ, об их приключении и о встрече с Саруманом, который холодно встретил посланников Валар, окружив себя людьми, развращенных Тьмой. Как бы Изенгард не стал новым сосредоточением сил Врага. А еще она сообщила им, что следовало бы разрушить Долг Гулдур до самого основания, чтобы камня на камень не осталось, чтобы логово Некроманта постигла участь подобно крепости Моргота в Войне Гнева. 

И вот, когда совет подошел к концу (инсайды которого вы могли прочитать в этом посте), все начали расходиться. На выходе Норнориэль и Илгон встретили Раваона, что изучал чуть ли не обнюхивая свое новое приобретение из ближайшей библиотеки, какой-то сборник местных трав и живности. Норнориэль сделала вид, что еще не договорила с рыцарями из Ривенделла, поспешив к ним, оставив Илгона наедине с полковым занудой, который от него теперь точно не отвяжется.

На следующий день она отчитывала первого воителя как щенка, припоминая ему, то, се, десятое, но больше всего она взъелась на того олога, которого она придушила не без удовольствия, но все равно он слишком долго копался в тылу противника, и что в следующий раз он возглавит отряд стрелков, и вообще она заберет у него меч, потому что такой дрын ей и самой пригодится на кухне .  В итоге она смягчилась за обедом, принеся ему добавки. 

- Расти-расти, будь больше зазнайки-Врага, - приговаривала она, накладывая еды, улыбаясь как-то немного не так, не как если бы улыбались кормя своих чемпионов Тулкаса, - Вечером у тебя и твоих ребят тренировки... с Раваоном, - и если Галадриэль была самой прекрасной в Лотлориэне, то Илгон точно мог знать, кто здесь самая опасная женщина.

(Раваон такой за другим столом) 

В целом несколько дней было посвящено слаживанию с теми воинами-эльдар, с которыми ваньяр собирались идти в Дол Гулдур. Готовилось осадное снаряжение, пополнялись припасы. Дружина Норнориэль заправила свой обоз припасами по максимуму, в конце концов они везли с собой Илгона, а тут требовались колоссальные запасы провизии, кажется он как раз достиг размеров Саурона. Норнориэль также восстановила свои силы, прячась от уроков словесности в компании с Галадриэль, проникшись к ней безграничным уважением. Ранения, полученные в ходе битвы у Багряного Рога воинами ваньяр, затянулись также, как и душевные раны девы, оставленные невежеством и свирепостью орды. Вновь прилизанные и обновленные, они собрались на войну.  

Гонцы из войска ваньяр принесли благие вести. Дружина аманэльдар смогла уничтожить двухтысячную орду орков, которая спустилась с Мглистых и была как раз на марше. Если бы не вмешательство аманэльдар, то к рассвету многие селения утонули бы в крови простых людей. Забрав пополненные провизией обозы, немногочисленные воины ваньяр двинулись в путь, в Лотлориен, где соединятся с основными силами ваньяр и галадрим. 

===> Обоз, охрана, Раваон, гонцы в Лотлориен. Больше никого тут из ваньяр не осталось.