Форумы

Тот факт, что орки хорошо видят в темноте, был общеизвестен. Неизвестным оставалось только насколько хорошо видят в темноте. Мегард, к примеру, видел хуже чем Тамара, но лучше чем люди. Поэтому сейчас он спокойно сидел рядом с валуном, не опасаясь что стражники, стерегущие вход в город, его заметят. Не то чтобы они пристально всматривались в ночную темень. Особенно когда сами стоят рядом с огромными пылающими жаровнями, пытаясь согреться. И собак, способных учуять чужой запах, с ними нет. До сих пор особых проблем в пути не возникало. Шесть раз полукровка набредал на людские жилища: мертвую деревню, две пустующих и разграбленных фермы, заброшенный хутор с давно истлевшим до костей хозяином, добротный огромный дом с кучей собак и хижину в лесу. В доме, судя по запаху, было довольно много людей с оружием, преимущественно мужчин. Поэтому туда Мегард даже не попытался сунуться. В хижине доживала свой век супружеская пара, оба подслеповатые, с небольшим хозяйством из кошки с котятами, козы, дюжины куриц и злобного гусака, что выполнял роль собаки. Гусака пришлось пнуть пару раз чтоб пропустил, и это стоило того: старики не знали пути в Умбар, зато указали дорогу к ближайшему крупному городу. И внешность "гостя" их совершенно не смутила. В качестве платы супруги попросили нарубить дров и починить крышу, не заинтересовавшись драгоценными камнями. Поэтому до Дейла Мегард дошел с опозданием в два дня - сначала нужно было найти материалы для починки, а уже потом чинить. Да и предложенная стариками еда была недурна, а за играми котят было интересно наблюдать с чердака. Теперь оставался вопрос как попасть в город. Или все же стоит подождать пока кто-нибудь выйдет ранним-ранним утром, и расспросить? Идти в густонаселенную местность, где сложно сбежать или спрятаться, не хотелось совершенно. И запахов там слишком много. Кстати о запахах... Мегард повернул голову на восток, откуда последние два дня дул ветер. С ним прилетал и отвратительно знакомый запах теплого из-за пролитой крови ила и сладковатого разложения. Тысячерукий не должен заходить так далеко на юг из Фородвайта, здесь для него слишком жарко и мало магии. Но зима началась слишком рано и быстро. Может быть даже Смоляная замерзла. Через нее могли перейти монстры и пострашнее Тысячерукого... Последние несколько часов отвратный запах только усиливался, перебивая ароматы от города и стражников. Неужели Дейл даже по ночам шумел? Наверное да, стражники пару минут назад умудрились начать спор и теперь оживленно размахивали руками, забыв об обязанностях. Может быть, стоит взять штурмом стены а не ломиться через ворота? Старая кладка со стороны Одинокой Горы выглядит многообещающе, с кучей трещин. Но стены тоже патрулируют, с рюкзаком особо не вскарабкаешься. Особенно когда не слышишь приближения патруля и собственных оплошностей вроде выскользнувшего из-под ноги камня. Краем глаза полукровка наконец уловил движение. Через каменистый отрог горы перевалилась черная влажно блестящая клякса. Стражники продолжали спор и ничего не замечали. Клякса, слишком быстро для того чтоб это оказалось совпадением, начала двигаться в сторону города. Да, теперь Мегард был уверен: город шумел даже по ночам. И вонял, без всяких преувеличений со стороны чуткого носа. Чем ближе к воротам приближалась мокрая куча непонятно чего, тем быстрее и увереннее она перекатывалась. Она пронеслась мимо валуна Мегарда, оставляя после себя склизкий темно-багровый след, и даже не обратила внимания на мелкую добычу. Добыча, старавшаяся дышать через раз и от вони, и чтоб себя не выдать лишним запахом или звуком, была только рада.  Кажется, теперь стражники заметили шевеление во тьме. Но все-таки сделали это слишком поздно и повели себе как полные профаны в делах выживания. - ...что скакать по койкам это мужицкое право! Я и говорю ей, мол... Эй, что это там? - Где?  - Да, вон, блестит и... Больше становится? - Ха, ну да... И... Не больше, а БЛИЖЕ! СУКА, ТРУБИ ТРЕВОГУ! - Чё? Пока один из стражников, проявив благоразумие, остался ошалело стоять у жаровни, другой кинулся к открытой в воротах двери. Там дежурили третий и четвертый стражники, сладко посапывая. Добраться до ворот бедняга не успел. Черная тварь вцепилась в источник шума дюжинами ртов, жадно присасываясь к незащищенным броней участкам тела. Простая ткань и кожа не спасала от мелких и прочных зубов, пусть и размером всего лишь с ноготь. Очень метко это существо называли Тысячеруким, ведь как еще можно обозвать сотни и сотни склизких пиявок, сбившихся в комок? Основная проблема состоит в том, что от этой твари практически невозможно сбежать, если она тебя заметила. Она не устает, не видит и может карабкаться практически по любой поверхности. Иногда даже по скалам, если достаточно голодна. Мегард без интереса смотрел как второй стражник вздрогнул  - видимо тот, кого под собой погребла туша размером со стог сена, заорал - и воткнул алебарду в месиво из извивающихся черных тел. Зря, конечно, с тем же успехом он мог рубить воду. Но внимание Тысячерукого к себе привлек, за что и поплатился целым потоком пиявок прямо в лицо. Наверное, закричать он не успел. Иначе как объяснить то, что двое других стражников, вместо того чтоб закрыть ворота и поскорее разжигать факела, начали матерится и... Кажется, это трубу он отцепляет с пояса? Они рехнулись? Мегард этого идиотизма больше терпеть не смог, поэтому поднялся на ноги со своего места и быстрым шагом направился к воротам. Если Тысячерукий нажрется и будет чувствовать себя достаточно вольготно, то начнет размножаться. А в Дейле еще могут быть люди, обладающие нужными Мегарду вещами и сведениями. Нельзя чтоб их сожрали. Совершить огромную и последнюю ошибку в своей жизни стражнику не дали: Тысячерукий бросил свою первую жертву, обескровленную практически до состояния мумии, и переключился на пока живых людей. Их тоже погребло под шевелящейся массой. Вся эта мерзость, разлившаяся почти на весь проход в город, немного вздрагивала и сочилась слизью пуще прежнего. Те, кто мог слышать, говорили, что она еще влажно причмокивала и до самой смерти можно было различить голоса жертв. С четверыми людьми монстр расправился от силы за пару минут. Мегард уже был рядом, но звук его шагов и запах тела заглушался жизнью города. Тысячерукий медленно пополз через дверь, в город, оставляя после себя несколько особо жадных пиявок размером с локоть на высушенных трупах. Полукровка наконец-то добрался до жаровен и скинул заплечный мешок. Пара пиявок из кучи дернулась в его сторону на звук, замедлив продвижение монстра. Упершись в стену у ворот спиной, а ногой в край жаровни, Мегард с усилием вывернул горящие дрова и угли на каменную кладку дороги. Такой грохот не мог не привлечь внимание Тысячерукого и тварь жадно кинулась к сильному источнику звука. Те, кто может слышать, говорят что когда Тысячерукий горит, то тонко пищит. Будто испуганная мышь. Наверное, это было правдой. И горели Тысячерукие очень, очень, очень хорошо. Вернее, горела их слизь, что не замерзала в самые лютые морозы. Некоторые ушлые жители Фородвайта держали несколько пиявок чтоб делать из их слизи факела. Этот монстр не стал исключением - занялся как пролитая водкой сухая листва. Правда, расстояние до монстра Мегард немного не рассчитал и вспыхнувший факел размером с телегу изрядно его ослепил. Дорожка из слизи, которую оставила мерзость, занялась тоже, уходя куда-то на северо-восток. Такую иллюминацию патрули на стенах точно не пропустят, поэтому нужно быстро сваливать. Тысячерукий бесполезно ударился о ворота города, не попав в дверь. Зато вывернул и вторую жаровню, только усугубив свое положение. Еще несколько раз колыхнувшись в разные стороны - Мегард задержал дыхание и не шевелился чтоб не выдать себя - монстр в виде огненного столпа кинулся от города прочь, оставляя после себя обугленные трупики своих составляющих. Может быть, он сумеет потушить себя в реке или найдет достаточно снега чтоб в нем поваляться.  Мегард подобрал свой мешок и закинул за спину. Переступил через иссохшие тела стражников, осторожно протискиваясь в слегка закопченный проем двери. Пока было тихо (ха-ха), но вот приближающийся свет факелов говорил что это ненадолго. Другого шанса попасть в город может и не представиться, пока стража отвлечена. Свидетелями не пахнет, может быть и пронесет. Полуорк быстрым шагом направился в темную подворотню.

Внутренние покои вершины башни могли бы удивить своей неприметной скромностью. Черные, будто отполированный мрамор стены, были покрыты мелким рисунком-письменами на языке, позабытом всеми живыми в Средиземье. В некоторых символах можно было угадать карту звездного неба, если наблюдавший был искусен в науках. По периметру восьмиугольной комнаты стояли будто из хрусталя, а на самом деле из-зо льда стеллажи, заполненные фолиантами и книгами о знаниях, способных свести с ума даже Перворожденных. В центре помещения находилась сфера льда, рожденная не трудом рук смертных или бессмертных. Столь плавной и гладкой была ее поверхность, что ни одному бы резцу не удалось повторить подобное. Напротив сферы стояло черное кресло, будто трон из цельного куска обсидиана. На нем восседала хозяйка башни и окрестных земель, Снежная Ведьма, Ран, таинственное божество для полуночных северных племен.  Облик и одежды ее будто не до конца находились в материальном мире, порой теряя четкость и яркость очертаний в пользу прозрачности. Одежды, плащ, кожа и волосы имели оттенки белого, серого, голубого и синего, смешиваясь и переходя один в другой, словно обладательница сама не могла остановиться на чем-то одном. Лишь глаза сияли пронзающим льдисто-синим цветом других звезд. Лицо хозяйки башни скрывала широкополая остроконечная шляпа, украшенная лепестками ледяных цветов. Неподвижно сидела колдунья, сложив руки на коленях подле сферы. Веками не шевелилась она в своем холодном безмолвии. В долине Лэнг, Снежная Ведьма спит и видит сны.  Но порой Ран отрывается от своих ледяных грез и блужданий по тумнным царствам снов в поисках Путей. Отрывается, чтобы вновь обратиться к материальному миру, в коем существует она со дней Сотворения. Снова обращается Ран к своей Сфере, дабы узреть события и перемены в смертном мире. Взор ее обращается к землям Эриадора и с удивлением видит она перемены на некогда разоренных землях. Людей, отстраивающих давно разрушенные города. Отряды эльфов, спешащих на восток. Значит Валар нарушили свое молчание и пятерых посланцев не хватило.  Узрела Ран сияющую, подобно звезде, спустившийся с небес, Ильмарэ, вспомнив, что эоны лет прошли с их последней встречи. И избранника звездной девы из числа смертных, чей лик был прямым свидетельством старой родословной Королей. Видела ведьма жестокие сечи в болотах под Дул-Гулдуром и в снегах Ист-Байта. Слушала она резкие слова Клятвы воителя ваньяр и видела деву, поцелованную пламенем. Видела и чувствовала Ран завесу, скрывающую запад континента, подобно звездной вуали Варды. Узрела она и Тьму, что поднималась на востоке. И отбросила колдунья остатки сна, чего не было уже многие века, дабы снова включиться в Игру. Разыгрывалась новая партия, и ставки в ней были едва ли не выше, чем в предыдущей.  Но более всего заставило Ран пробудиться видение колдуна на далеком юге, что в высокомерии своем стал обращаться к силам неведомым в Арде.  Безумец… Еще рано… Ты все испортишь… Еще не время…  Слишком многое происходило в Средиземье, и Весы заколебались впервые с очень давних времен. Все это не входило в собственные планы Ран, а потому она начала действовать. Прежде всего мысленным взором отыскала она ту Погасшую душу воителя из ваньяр, скитающегося на востоке.  

Севернее Имладриса и Рудаура, туда где Мглистый кончается и начинается загадочный и устрашающий Форэдвайт, высоко высоко в горах находится сокрытая долина, что на языке древнего народа лоссот звучит - Лэнг. Горы здесь вечно покрыты великими ледниками и все перевалы круглый год завалены снегом, ветер дует тысячью разьяренных голосов и нет ни дороги, ни прохода в ту долину ни живым, ни мертвым. Ходят слухи о ледяных гигантах и снежных пауках, что обитают в этом удивительном месте. И о многом другом, о чем не следует знать людям. Рассказывают старики, что где-то в той укрытой долине стоит башня, словно выросшая из самой тверди земной. Из обсидиана ли, из-за льда ли, она немым перстом устремляется в небеса, выше самих горных пиков могучих. Верят племена Севера, что обитает там древнее божество или Дух, и если хорошо попросить, то не будет зима очень суровой для тамошних племен людских. Но искать ту долину и ту башню не следует, ибо все кто пытались, так никогда и не вернулись в подлунный мир. Вечное безмолвие льда и снега окружает башню и ее таинственных обитателей.   

Бой прервался, по счастью для местных жителей, став лишь кратким поединком против морэдайн. В очередной раз Каинион убедился в том, что отвергнувшие свет и мало того, ещё и принявшие про́клятый огонь Гортхауэра люди, слабее людей пусть и не одарённых благословениями Валар, но хотя бы не испорченных злобой Тёмного Властелина. Когда-то и сами они, феанариони были в очень похожем положении, но Нити Судьбы, сплетаемые и играемые причудливыми узорами, всегда через боль и страдания, но выводили их, ценой потерь и в том числе потерь лучших, среди них. Вспоминая об этом, Каинион стёр кровь со своей секиры, когда к нему обратился Нож, имя коего эльф правда на тот момент не знал. В это же время, Анамайтэ вернул себе свою стрелу, наконечник не пострадал, ибо был сделан руками мастеров Эрегиона. Взглянув на пленного находящегося без сознания, Каинион оглядел своих компаньонов. — Выпьем братья, а потом допросим этого бедолагу. — Морагларо начал связывать морэдайна, а Вернэссэ спросил.  — Как насчёт этого ваниара, Илгона? — Он идёт по своему пути, — ответил Каинион, — его ещё ждёт осознание, что никогда нельзя верить ни единому слову, исторгавшемуся из гнилых ртов тёмных.  — Ваниары — улыбаясь присоединился к компаньонам Анамайтэ. — Я помню их в Дол Гулдуре, я помню их в Дагор Дэлотрин, они всегда проявляют себя как невероятные торопыги, всё то им надо сразу, здесь и сейчас. Они расселись за столом, и подняли первый тост озвученный Каинионом, за кружками браги. — За хозяйку трактира, и честный народ Эсгарота и его предместий, за Вече и благородных танов, храбрых героев Ист Байта, павших и выживших. Мы сражались в разных местах, Ист Байт, Дол Гулдур, но мы сражались с одним врагом, и сразили его. И да будем сражать его и впредь, вместе! — Это он произнёс стоя, поднимая свою чарку, оглядывая всех присутствующих, ушкуйников, горожан да стражников, слившихся в единое целое духовно, в этом месте. — Враги пустили щупальца, посылают шпионов, всё жаждут распрей, но им невдомёк, что истинное братство рождается кровью на поле брани, против того врага, что пытается поработить всех. За нашу свободу!  После этого, они стали пить. Слушать шутки местных завсегдатаев. Видя в том числе как Пеллинель уходит, а с ним и остальные Каинион сказал достаточно громко, чтобы услышал Сирек, но не так чтобы перекричать всех. — Мирной дороги вам! Не на долго, но нолдор Имладриса решили остаться в городе Озера, помимо допроса морэдайн, послушать что творится в городе. Между собой они на квенья-нолдорине делились услышанным, и особо интересно было им слышать о том, что таны местные чего-то замыслили. 

Король всегда говорил ему, что чары порой впитывали в себя чувства и эмоции того, кто их творил. И гнев, самое сильное чувство, способное извратить все то благое что есть в этом мире. В гневе творятся самые ужасные преступления. Глядя, как последний проклятый им, уходит под воду, провалившись через проломленные половицы, Пеллинель не смог сдержать улыбки. Но это гадкое чувство неправильности захлестнуло сердце и он качнулся, морщась и коснувшись груди. Ни Лейт, ни Сирек, явно не хотели и дальше тут оставаться. Посмотрев на эльфийку, он чуть улыбнулся. - Что ж это было... Совсем не так как на тренировках в замке... - Вне леса всё кажется другим... Я не дам тебя в обиду. Мастер Сирек, думаю тоже. - Впереди их ждало столько всего нового и неизвестного. Но запах пролитой крови ещё долго будет его преследовать, а потому, хоть человеческий старик сказал держаться рядом, Пеллинель все же поспешил выйти на свежий воздух, к лошадям. Здесь шум трактира не так давил на сознание, а сторонние мысли постепенно угасали. Коснувшись холки какого-то скакуна, который точно еще пах лесом, эльф прикрыл глаза. Сегодня он увидел, какой ужас способны были натворить те, кто носил символ звезды Феанора. Откуда он его знал? От Трандуила. Тот часто рассказывал своим ученикам о былом. И было в его словах столько неприкрытой неприязни. Охватившая его, внезапная дрожь, заставила поёжиться. А когда он отстранился от лошади, то заметил на себе цепкий взгляд какого-то местного старика. - Конокрад небось? - Пеллинель поднял руки вверх и мотнул головой. - Нет, что вы. Наоборот, вернул нанятую быстроногую. Хотел попрощаться. - Уже покидаете нас, господин эльф? Истра хорошая девочка. Молодая и резвая. Оо, вижу ты помнишь меня, моя хорошая. От этого человека веяло уверенностью и знанием дела. И от этого Пелл ощутил покой. Как бы то ни было, местные могли справиться с любой напастью. Кто бы не пытался сломать их волю, это было бы не так просто. А значит, еще была надежда. - Спасибо вам. - Ась? Но эльф не стал досаждать местному конюху. Отойдя обратно к двери трактира, он замер, в ожидании своих товарищей, чтоб продолжить путь.  [NICK]Пеллинель[/NICK]   [AVA]https://i.pinimg.com/originals/42/e7/50/42e750aa6b3a082a87acea09bc273c9d.jpg[/AVA]   [STA]Чароплёт-виночерпий[/STA]   [SGN]Заболтаю до смерти[/SGN]