Перейти к содержанию

В каждом прощании - встреча. Весна 3019 года.


Рекомендуемые сообщения

Раненое сердце, острые стрелы,
черные кони, ночи без сна...
Там за холмами солнце запело...
Сделаешь шаг - за тобою весна!

Утихли горькие стоны и рыдания плакальщиц, отзвенели кубки прощальных тризн, и воины, павшие в битве под Эдорасом, нашли, наконец, приют в земле. В чистом поле насыпали два огромных кургана. Под одним из них обрели вечный покой рохиррим; под другим – следопыты с далекого Севера, которым не суждено было вновь увидеть суровые просторы Эриадора. Но мирная жизнь что полноводная река: наткнулась на острые скалы, кое-как обошла их и начала постепенно возвращаться в свое прежнее, бурное русло.
В лагере следопытов, разбитом под стенами роханской столицы, остались еще несколько тысяч человек, подавляющее большинство которых составляли воины. И примерно треть из них получили разные по тяжести ранения в кровопролитном сражении с ордами орков и вастаков. Увы, но среди тех, кого на сей раз подвела счастливая воинская звезда, оказалась и Элледель, дочь Хальбарада. Тяжело раненая левая рука и выбитое правое колено, вправление которого доставило девушке наиболее неприятные минуты - всё это, не считая мелких ушибов и ссадин, заработала следопыт в той кровавой свалке. На ее счету было три убитых орка – только это и тешило сильно уязвленное полученными тяжелыми травмами самолюбие Элле. Ещё бы: воительница считала, что раз уж в вылазках и походах она всегда выходила из поединков с самыми разными тварями абсолютным победителем, то и тут должно быть точно так же. Но точно так же не вышло. И потому Элледель, чувствуя себя не оправдавшей собственных же ожиданий, пренебрегала почти всеми советами лекаря, продолжая заниматься делами вместе с отцом. Тому, тоже раненому в сражении, как никогда требовалась помощь дочери. Девушке предлагали покои во дворце, да и отец упрашивал её поберечь свое здоровье и воспользоваться этим предложением, но Элле, повинуясь зову сердца, решила, подобно самому Хальбараду, быть в трудный час со своим народом. Палатка её стояла рядом с шатром отца, неподалеку от полевого лазарета, где разместили раненых. И Элледель каждый день проведывала лежащих там соотечественников; подбадривала выздоравливающих и даже помогала воинам сочинять письма домой, к родным. Эти коротенькие весточки тронулись бы в путь чуть позже, с несколькими отрядами следопытов, которые в самом скором времени должны были первыми отправиться обратно на Север.
В одно, необыкновенно теплое и солнечное утро, Элледель, закончив утреннее умывание, сидела неподалеку от входа в свою громадную палатку, смахивавшую больше на настоящий шатер. Девушка разбирала небольшой сундучок с бумагами: она не поленилась взять его в этот поход. Среди ветхих свитков пергамента Элле нашла маленькую, аккуратно сделанную деревянную коробочку – футляр из-под кольца, подаренного ей Рундагором в честь их помолвки. Изумруд, вправленный в толстую серебряную оправу, денно и нощно занимал место на большом пальце правой руки. Элледель стащила кольцо с пальца и, положив его на раскрытую ладонь, крепко задумалась.
Именно такой, несколько растерянной и погруженной в собственные мысли, и застал девушку нежданный посетитель.
- Входите! – крикнула дева Севера, споро пряча печатку в кулаке и отставляя сундучок в сторону. Едва она договорила, как высоко приделанный полог шатра отдернулся, и на пороге показалась могучая фигура. Яркое солнце било гостю в спину, золотило светлые длинные волосы, рассыпанные по плечам. Элле сильно сощурилась, пытаясь разглядеть лицо вошедшего. Наконец, гость сделал шаг вперед и полог за ним сам собой встал на место. В шатре снова воцарился приятный глазу полусвет.
- Приветствую тебя…Маршал Эомер, - поднимаясь на ноги, учтиво произнесла девушка. Конечно, она узнала племянника короля, хотя ни разу до того не видела его вблизи. Необычайно высокий рост, тонкие черты лица и невероятное сходство с дядей, простая и, одновременно, величественная манера держаться – всё это сразу показало наблюдательной девице, кто стоит перед ней.
- Добро пожаловать, господин. И пусть мое жилище временное и не слишком приспособлено для приёмов - тут дочь Хальбарада улыбнулась - но я все равно прошу тебя чувствовать себя здесь как дома, - с этими словами Элле поклонилась по северному обычаю, держа руки скрещенными на груди. Выпрямившись, девушка вновь с любопытством взглянула на гостя. Цель его визита была для неё полнейшей загадкой. – Что привело тебя ко мне?

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Утро и впрямь было прекрасным. Лёгкий ветерок развевал стяги следопытов над свежеустановленными шатрами за стенами Эдораса, солнечные лучи заливали лагерь мягким светом. Но на душе у обитателей палаток было тяжело, несмотря на погоду. Вдалеке виднелись два огромных кургана, и каждый, кто прохаживался по своим делам между шатрами, нет нет да и бросал печальный взгляд на новые холмы. Недавняя битва унесла жизни многих, но ещё большое количество человек она искалечила и изранила. Но теперь все эти воины потихоньку шли на поправку, благодаря целительскому мастерству как следопытских, так и роххирримских лекарей. Маршал Рохана медленным шагом прогуливался между шатрами, попутно заглядывая и интересуясь здоровьем воинов. Эомер чувствовал, что этим людям необходима поддержка и внимание, и он, следуя внезапному порыву, решил пройтись по палаткам. Зрелище было не из лёгких, раны были в большинстве своем тяжелые, но, услышва тёплые речи, следопыты улыбались и будто бы выглядели здоровее. Сын Эомунда подошёл к очередной палатке с грустной улыбкой на губах. "Печально видеть всё это... но необходимо. После той помощи, что они оказали, забыть о их заслуге было бы непростительным оскорблением и невежеством. И я искренне рад видеть, как эти люди идут на поправку! Надеюсь, они скоро выздоровеют и смогут отправиться домой." По привычке постучав из вежливости по пологу шатра, Эомер вошёл и услышал раздающийся из глубин женский голос. Лучи солнца проникли вслед за ним в открывшийся полог и ясно осветили всё скромное жилище. В том числе, и его обитательницу. Не успел Маршал удивиться, как она вышла вперёд, приветствуя его.

- Добро пожаловать, господин. И пусть мое жилище временное и не слишком приспособлено для приёмов, но я все равно прошу тебя чувствовать себя здесь как дома, - девушка поклонилась по северному обычаю и вновь выпрямилась. Слегка вглядевшись в её лицо, Эомер узнал дочь Хальбарада, предводителя следопытов, - Что привело тебя ко мне?

- Благодарю тебя, о Элледель, - имя пришло на ум само собой, - Прошу прощения, миледи, что так неожиданно ворвался. Я обхожу ваш лагерь и проведываю больных и раненых, не нужно ли им чего. Надеюсь, дочь Хальбарада ни в чём здесь не знает нужды? - мужчина оглядел шатёр получше, на этот раз вглядываясь в детали. несмотря на скромность, тут было довольно уютно, и вместе с тем аккуратно и прибрано. То тут, то там виднелись элементы воинской экипировки, а также личных вещей.

- Пусть твой шатёр, как ты выразилась, не слишком приспособлен для приёмов, я должен отметить, что тут достаточно уютно и приятно находиться. Вижу, что следопыты Севера не только искусны в бою, но и аккуратны в быту, - с улыбкой отметил Эомер, глядя на девушку. Ранее ему как-то не предоставлялось возможности разглядеть её хорошо, о чём сейчас сын Эомуннда жалел, ибо Элледель, на взгляд мужчины, была действительно хороша собой, не похожая на роханских дев своей северной внешностью: тёмными волосами и ярко-зелёными глазами. Усилием воли Эомер отогнал от себя эти мысли и на всякий случай вновь перевёл взгляд на обустройство шатра.[AVA]http://lotrrol.ru/img/avatars/0001/1b/5a/1953-1425494566.jpg[/AVA]

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Посторонившись, девушка пропустила Эомера внутрь шатра. Маршал сделал пару шагов, с любопытством озираясь по сторонам. Элле поймала себя на том, что улыбается, наблюдая за роханцем, и тут же спохватилась, снова напустив на себя непринужденный вид. Эомер тем временем, объяснил, зачем пришел, и извинился за неожиданное вторжение. Мужчина прекрасно говорил на Вестроне, но немного растягивал гласные, как то было принято в языке рохиррим; и речь его текла так напевно и плавно, что Элледель невольно заслушалась её звучанием.
- Позволь и мне поблагодарить тебя за заботу не только о своем, но и о чужом народе. Я вижу, что воинам повезло с предводителем, а нам – с другом, - в тон Эомеру ответила Элле. Жестом пригласив его присесть за стол, что украсил шатер своим присутствием благодаря роханскому интенданту, дунаданка убрала сундучок на место и вновь обратилась к маршалу.
- Я ни в чем не знаю нужды! – широко улыбнулась дочь Хальбарада, глядя на тот самый стол, за которым восседал сейчас мужчина.  – Ваш главный интендант по приказу короля снабдил меня всем необходимым, и даже сверх того. А личные мои вещи, вроде доспехов, приехали со мной из дома.
Отвечая так просто и даже небрежно, дева совсем не кривила душой и не кичилась своей непритязательностью. Как и любого дунадана, ее воспитывали в условиях довольно суровых и аскетичных. Походы же и вылазки довершили начатое, ещё более закалив характер Элле и сделав её не только неприхотливой в вопросах быта, но и искусной в его обустройстве. К тому же, Элледель, являясь настоящей женщиной, всегда неукоснительно старалась соблюдать чистоту как своего тела, так и своего жилища, пусть даже и временного. Опрятность обстановки шатра и была немедленно отмечена Эомером.
- Мы привыкли быть на высоте во всём – и в сражениях, и в устройстве нашей жизни. Я стараюсь не отставать в этом от своих сородичей…но у меня не всегда хорошо получается, - горько улыбнулась дочь Хальбарада, машинально поправляя повязку на своей левой, раненой руке. Чтобы кольцо, по-прежнему зажатое в кулаке, не мешало это делать, дева снова незаметно водрузила его на палец.
Серебряный ободок наделся очень легко. Резанувший по коже холод почти не нагретого ладонью металла неприятно изумил Элледель, заставив её вспомнить, в каком настроении она встретила сегодня Эомера. И сразу же, мысли о смерти Рундагора и собственной слабости накатили на девушку черной, удушливой волной. Как странно, как совестно было сидеть теперь здесь, в этом добротном шатре, разговаривать с приятным человеком и наслаждаться настоящим весенним теплом, когда всего лишь каких-то пару-тройку недель назад мир перевернулся с ног на голову, лишившись своих лучших сыновей! И самые правильные и мудрые увещевания, вроде "живым - жить" были для Элледель пустым звуком. Дева тщетно пыталась перестать прокручивать в голове воспоминания о бое и сопутствующие им три простых мысли: не смогла, не уберегла, оказалась далеко, когда должна была прийти на помощь.
Думы эти одолели девушку словно стервятники поле едва отгремевшей битвы. Стремясь отогнать их от себя, Элле взглянула на Эомера и поспешила заговорить.
- Каковы настроения в твоем войске, маршал?- спросила она едва дрогнувшим голосом, подходя к столу и выдвигая из-под него еще одно сиденье. - Наши воины воодушевлены победой, но многие не понимают, что это - лишь начало большой войны. До нас доходят смутные и тревожные вести с северо-запада. Скоро нам придется возвращаться домой, чтобы по пути проверить их достоверность.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

- Настроения самые разные, миледи, но большинство моих всадников тоже вдохновлены победой, пусть и такой тяжелой, - Эомер тяжело вздохнул. Воспоминания о битве были далеко не из приятных, и ворошить их не хотелось. В той битве не только погибли многие хорошие воины, но и сам Маршал был волосок на от смерти. Тяжелее всего Маршалу далась весть о гибели его эльфа Итильнора, с которым его связывала крепкая дружба. Но увиливать от ответа Эомер не привык.

- Мы привыкли воевать, отражая то набеги залётных орков, то восточан, - при упоминании о них Эадиг недовольно поморщился, - но такой битвы не было уже давно. И многие гадают, не будет ли это предвестником чего-то... большего? Не будет ли это означать начало полномасштабной войны? А мы к ней не готовы. Как мне не прискорбно это признавать, но это так, - Эомер опёрся на стол, положив на него локти и подперев сжатыми кулаками голову. Со стороны казалось, что обычно веселого Маршала согнула какая-то неведомая, огромная тяжесть, пригнул к земле тяжелый груз. Собственно, так оно и было. Душа Эадига металась и рвалась, в голове рассеяно бегали мысли, перед глазами вставали образы погибающих друзей. Но один образ перекрывал все остальные - светлый образ Эовин, любимой сестры. Сам того не замечая, мужчина скрипнул зубами и крепче стиснул кулаки. "Где ты, о Эовин? Что с тобою? Куда пропала ты? Жива ли?..." Вопросы не отпускали Эомера, утягивая его в пучину страха и боли. Наконец мужчина встряхнулся, стряхивая ненужные мысли, поднял голову и улыбнулся Элледели. Он практически забыл о её присутствии, углубившись в себя, и теперь чувствовал себя несколько смущенно. С другой стороны, мужчина заметил, что и его собеседница была неспокойна, и её тоже терзали какие-то думы.

- Но не будем о грустном, миледи, - проговорил Эомер, разрывая гнетущую тишину, и улыбнулся девушке, - Не стоит снедать себя тяжелыми мыслями, особенно в такой пригожий день, как считаете?

Мужчина встал и потянулся, разминая кости. Лучезарно улыбнувшись, Эомер направился к пологу и слегка приоткрыл его. В палатку вновь хлынули потоки солнечного света. Маршал повернулся к Элледели и с лёгким полупоклоном спросил:

- Не желаете прогуляться, сударыня? Вы, я вижу, ранены, а раненым необходимо набираться сил. А что может лучше, чем прогулка в солнечный день, а? - подмигнув Элледель, мужчина вышел за полог и остановился на пороге, ожидая собеседницу и вдыхая свежий, чистый воздух. От одного нахождения здесь, дома, Эомеру хотелось забыть все печали и свободно пробежаться по лугам и полям, как в далёком детстве, одному, без лошади, без войска, без опасности быть подстреленным из засади. "Как жаль, что те времена прошли!" - с сожалением думал Эадиг, глядя на поля Рохана за лагерем. Пока он размышлял и наслаждался погодой, вышла дочь Хальбарада. Эомер вновь улыбнулся ей. Ему вообще почему-то хотелось чаще улыбаться, глядя на неё.

- Ну что, пойдёмте, миледи? - Маршал пригласительно повёл рукой, указывая на ближайшую просторную "улочку" между шатрами.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

- Нашей готовности, увы, ждать никто не станет; война разразится, и совсем скоро, - сокрушенно сказала Элледель, не желая добавлять, что это будет самая большая война, из виданных когда-либо свободными людьми Запада. – И не только здесь. На Севере неспокойно – боюсь, мы увидим вместо родного дома руины, когда вернемся. Если увидим…
Осекшись, девушка посмотрела на Эомера. Поначалу, она прервалась потому, что и так наговорила много лишнего  - в последнее время разговоры окружающих сводились только к грядущим невзгодам, и дева порядком от этого устала; а теперь сама вывела маршала на разговор о смутном и мрачном будущем их народов. Но потом поняла, что мужчина вряд ли слышал её последние фразы. Погруженный в свои думы, он невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль. И тут Элледель вспомнила. Вспомнила, и десять раз укорила себя за невнимательность и нечуткость. Полная мыслей о своих проблемах и утратах, дева в последнее время мало внимания обращала на потери других; а между тем, ни для кого не было секретом, что маршала Эомера и его семью тоже постигло великое несчастье: княжну Эовин, сестру Эомера и племянницу короля Теодена, похитили. Прекрасную княжну Эовин, о которой ходило в народе столько добрых слухов, которую люди так любили… Конечно, она и Эомеру была дорога – дорога больше всего на свете. А тот сидел сейчас за столом, нахмурив густые брови; мрачный, словно грозовая туча, внезапно закрывшая голубой небосвод. Элле смотрела на него и в её сердце, которое, как казалось девушке, давно утратило способность живо проникаться чужим горем, загоралась ярость по отношению к похитителям княжны и жалость к маршалу. Они – Фородвен и роханский княжич -  оказались товарищами по несчастью. Только княжна Эовин могла, нет, должна была быть еще жива, в отличие от убитого жениха Элледель.
Эомер заговорил, внезапно посмотрев на девушку и нечаянно перехватив её пристальный взор, обращенный на него. Для самой Элле загадкой было, что отражал сейчас её взгляд; потому, ей стало несколько неловко. И на вопрос маршала она ответила, замешкавшись:
- Конечно. Прошу прощения за то, что заговорила о войне – она и так занимает слишком много места в наших мыслях.
Маршал, кажется, немного повеселел, потому что сразу же предложил Элле пройтись. Порывистый роханец явно умел справляться со своими мимолетными чувствами и настроениями хуже, чем Элледель, привыкшая прятаться за маской суровости. Но ему – родственнику короля, доблестному мужу и прекрасному воину - это и не нужно было, в отличие от девушки, которая большую часть своей жизни занималась совершенно не женскими делами. Невольно улыбнувшись в ответ на улыбку Эомера, дева кивнула и коротко ответила:
- Я тоже не знаю лучшего лекарства для выздоравливающего, чем свежий воздух.
Выходя вслед за маршалом из палатки, девушка оглянулась по сторонам. Полог в шатер отца был задернут: вряд ли Хальбарад спал, скорее всего, он либо был в лазарете, либо где-то в городе. Кажется, вскоре у него должна была состояться аудиенция у короля, на которой следопыт и Теоден собирались обсудить важные вопросы, касающиеся общей беды.
- Пойдемте, - согласно кивнула девушка в ответ на предложение Эомера и, стараясь подстроиться под размеренные, но широкие шаги мужчины, пошла рядом с ним. "Забавно же я, должно быть, смотрюсь со стороны: пигалицей, едва по плечо роханцу", неожиданно для себя подумала девушка, и тут же мысленно отругала себя за такие глупости. Уж кому-кому, а не ей сейчас было заботиться о том, как она выглядит со стороны.
- Твой визит, господин, явно ободрил воинов, - сказала Элледель, кивая на стоявшие неподалеку ряды палаток. - Они слышали о том, что ты доблестно бился, и тоже был ранен, как и многие из нас. Я вижу, твоя рука уже зажила? Это радует.
Постепенно, они продвигались к выходу из лагеря, и, в конце концов, вышли за его пределы, в степь.
- Должно быть, летом здесь еще лучше,  чем весной,- улыбнулась Элле, обозревая безграничные степные просторы. Соприкасаясь с природой этого края, следопыт начинала понимать, за что роханцы так любят свою страну. Ласковый и теплый ветер дул Элле в лицо, колыхал начинавшую зеленеть траву, быстро гнал по небу легкие белые облачка. Сердце девушки согревалось, и ей самой не было понятно, от чего: то ли от приветливости столь рано наступающей весны, то ли от радости общения.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

- Я рад, что мой визит поднял им настроение, ведь хороший дух - одна из основ скорого выздоровления, - улыбнулся Эомер. Ему было приятно слышать, что его визит не прошёл даром и принёс некоторую пользу. Поселив в сердцах солдат уверенность в том, что они и их деяния не забыты, он в некотором роде помогал им скорее встать на ноги. Услышав слова о своём ранении, мужчина слегка поморщился и невольно потёр правую руку в области предплечья. Под накидкой, одеждой и бронёй она была перемотана бинтами - орочья стрела таки настигла его, пробив и кожаную броню, и кольчугу, глубоко засев в мягких тканях, не причинив, правда, особого вреда. На самом деле, рана ещё не зажила и давала о сбе знать неприятным покалыванием, повязку меняли ежедневно, но от особо ухода Эадиг отказался, сославшись на то, что есть больные, которым им необходим куда больше него. Справившись с желанием поморщиться от внезапной боли, Маршал постарался сохранить безмятежную улыбку.

- Эта даже не ранение, так, пустяк. И да, рана уже зажила. Желаю, чтобы и твоё выздоровление прошло также быстро и успешно, - ответил Эадиг, улыбаясь Элледели. Причин своего хорошего настроения он и сам не понимал до конца, но улыбаться ему прямо хотелось. Улыбаться, радоваться жизни, пока ещё он жив. В конце концов, он выжив в тяжелом сражении, смог спасти свой любимый народ и многих хороших людей, в небе сияет солнце да дует ветерок - почему бы не порадоваться? С такими мыслями он и вышел за пределы лагеря, и роханская степь раскрылась перед ними совершенно неожиданно, словно они долгое время были в тёмном помещении, а сейчас увидели солнечный свет. Степь тянулась так далеко, как видел глаз, радуя всех наблюдателей своей красотой и величием. Эомер искренне любил природу Рохана, и порой не понимал недоумение чужаков, впервые увидевших это прекрасное зрелище и оставшихся равнодушными. Но Элледель же приятно удивила Эомера. Мужчина взглянул на неё и увидел чистую, искренную радость и восхищение, и от этого на сердце Маршала тоже стало светлее. Вдруз захотелось беспричинно рассмеяться.

- Правда, эти поля прекрасны, миледи? И это они ведь ещё не в полной красе, вы верно подметили, - восхищенно отметил Эомер, оглядывая поля. Ему здесь был знаком каждый камушек, но любоваться ему не надоедало. Несколько минут дочь Хальбарада и сын Эомунда стояли в полной тишине. Вдруг Маршалу пришла в голову отличная, на его взгляд, мысль.

- Миледи, а не хотите ли прокатиться верхом, в продолжение прогулки и этой своеобразной экскурсии? - выпалил Эомер прежде, чем успел осмыслить сказанное. Спустя секунду до него дошло, что предлагать верховую езду раненой девушке - не самый лучший вариант, но... Эомер, покосился на свою руку. Он ведь тоже был ранен, но ему это особо не мешало. Маршал развернулся и громко свистнул. Подлетевший паренёк получил несколько коротких приказов на рохиррике, и через несколько минут перед прогуливающимися стояли два прекрасных уже осёдланных жеребца. Эомер подошёл к одному из них, провёл рукой по пышной гриве и развернулся к Элледель.

- Позволите помочь вам сесть, миледи? - почтительным тоном спросил Эомер, слегка улыбаясь своим мыслям, - Мне рассказывали, что вы просто прекрасная наездница, не уступаете воинам Рохана. Не окажате мне честь продемонстрировать свое мастерство?

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

  • 1 месяц спустя...

Элледель лишь коротко кивнула, соглашаясь с Эомером. Девушка действительно не  кривила душой, показывая свое искреннее восхищение здешней природой. Ничего особенного не было в ней; кроме, пожалуй, ощущения безграничной свободы. Дочь Хальбарада за свою недолгую жизнь испытывала это щемящее чувство только в Эриадоре, на извилистых и запутанных тропках северных лесов и пустошей. Но там свобода имела солоноватый, едкий привкус опасности, не поджидавшей за каждым поворотом, но оттого становившейся более реальной. А здесь, несмотря даже на осознание неотвратимо надвигающихся бед, она ощущалась по-другому. Что-то волнующее сердце, но не пугающее, не стесняющее его; печальное – но, одновременно и радостное было в здешних зеленых лугах и высоких холмах. И Элледель, называя прекрасными голубое безграничное небо и едва зазеленевшую траву, имела в в виду именно витающее в воздухе чувство свободы. 
Вольная воля, волюшка...
- Что? - не слишком вежливо отреагировала Элледель, не будучи уверенной в том, что правильно расслышала предложение маршала. "Прогулка верхом? Да какая из меня сейчас наездница!", успела подумать следопыт, прежде чем рот её будто бы сам собой раскрылся и она выпалила:
- Конечно.
С ужасом глядя, как золотоволосый - это качество приобрело пугающее постоянство - мальчишка подводит им двоих великолепных скакунов, Элледель только молча вздыхала. Она месяца два уже не сидела в седле и наверняка успела подрастерять кое-какие навыки; к тому же, раненая рука точно не должна была добавить ей ловкости в управлении резвой конягой. Ударить же в грязь лицом перед маршалом девушке не хотелось. Но - что сделано, то сделано. Предложение Эомера было принято, а дунаданка не имела привычки отказываться от своих слов.
- Я слышала, мордорские лазутчики крали у вас черных лошадей? - спросила Элледель едва дрогнувшим голосом, чтобы на что-то отвлечься. Лошадь, которую подвели к ней, была непроницаемо-вороная и такая крупная и статная, что дева Севера почувствовала себя крохой рядом с ней. Страх девушки перед ездой еще усилился. - Это просто ужасно...
Она не успела договорить. Эомер отдал парнишке-конюшему последние приказания на рохиррике - язык этот для пришельцев с Севера звучал как странная и древняя музыка - и подошел к Элле, чтобы помочь той сесть в седло. Девушка, опешив, хотела отказаться - но Эомер, предлагая свою помощь, скорее не спрашивал разрешения, а ставил перед фактом. Легко подхватив дунаданку, он усадил ее в седло; а затем, бережно поддержав под здоровую руку, помог устроиться поудобнее. Увидев тень, внезапно омрачившую лицо княжича, Элледель обеспокоилась:
- Больно? - тихо спросила она, взглянув на правую руку Эомера. Его ранение наверняка снова дало о себе знать. - Не стоило вам так напрягаться, господин, помогая мне... А впрочем - девушка вдруг улыбнулась - мы оба хороши. Что ж, решили прокатиться, значит, будем править, каждый - одной рукой: я - правой, а вы - левой.
Когда Эомер сел в седло, и они тронулись, Элледель все еще улыбалась. Она забавлялась комплименту маршала её умению держаться в седле. "Не уступаете воинам Рохана" - да-да, так он и сказал, и добавил, что ему про неё рассказывали. "Рассказывали, как же. И он запомнил?"
- Простите меня, но это явное преувеличение. Я неплохо обращаюсь с лошадьми, но всем известно, что роханцу в этом умении может уступить даже эльф, не то что северный дунадан. Мы больше полагаемся на ходьбу и свои длинные ноги, - сказала Элле и, внезапно для самой себя, рассмеялась. Её собственный смех стал для неё сюрпризом. Она не веселилась с тех пор, как...в общем, с самого дня битвы.
Дабы скрыть своё минутное замешательство, девушка тут же переменила тему.
- Что ж, хотите меня проверить? Предлагаю состязание! Вон до того холма, наперегонки - быстро, а потом обратно, до лагеря. А после - отправимся по своим делам.
Наверное, свежий ветер ударил в голову следопытши, раз она подала маршалу такую безумную идею. Совершенно точно зная, что проиграет; зная, что это опасно; что, в конце концов, не пристало двум высокородным особам - о Эру, слова-то какие! - носиться по полям подобно двум раугам и только лишь ради забавы. Да, дева это знала - и всё равно желала разогнать кровь, заставить сердце биться быстрее, хоть на несколько минут хотела забыть о тревожных мыслях.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

  • 4 месяца спустя...

Эомер, улыбаясь, поднял девушку и бережно опустил её в седло. В последний момент раненая рука рохиррима дрогнула, и Элледель едва не соскользнула вниз, на землю. Княжич мгновенно остановил падение здоровой рукой, но неожиданная вспышка боли заставила его скрипнуть зубами и едва заметно поморщиться. Рана вновь напоминала о себе покалыванием, вновь напоминала о небольшой — но неудаче. Как ни старался Эадиг скрыть эмоции, от взора внимательной дунаданки не ускользнула секундная слабость Маршала.

 

Больно? Не стоило вам так напрягаться, господин, помогая мне... А впрочем, мы оба хороши. Что ж, решили прокатиться, значит, будем править, каждый - одной рукой: я - правой, а вы - левой.

 

— Не обращайте внимания, миледи, — Эомер постарался улыбнуться, стараясь не обращать внимания на зуд. Ловко вскарабкавшись в седло — тут ему даже серьёзная рана не стала бы помехой, — Маршал выпрямился и перехватил поводья левой рукой. Тронувшись с места, двое всадников неторопливо поехали вперёд, куда глаза глядят. Сын Эомунда рассеянно смотрел вперёд, углубившись в свои мысли. Последний раз, когда он был в седле, его окружали братья по оружию, мимо проносились с дикими воплями восточане и орки, лилась кровь и звенела сталь. Прикосновение к гриве своего коня вызвало целый ворох воспоминаний, что потоком сметали всё на своём пути, вгоняя в ступор. Эадиг машинально повернул голову вправо и краем глаза увидел следопытку, уверенно держащуюся в седле и загадочно улыбающуюся. Эта улыбка отвлекла мужчину от тяжёлых дум и вернула в реальный мир. Мир, в котором ярко светило солнце, колыхалась трава под лёгким дуновением ветра, в котором, казалось, не было место войне и конфликтам, где двое — рослый рохиррим и статная дунаданка просто наслаждались прогулкой. Стряхнув с себя оцепенение, Эомер вслушался в слова девушки.

 

— ...Простите меня, но это явное преувеличение. Я неплохо обращаюсь с лошадьми, но всем известно, что роханцу в этом умении может уступить даже эльф, не то что северный дунадан. Мы больше полагаемся на ходьбу и свои длинные ноги, — Элледель неожиданно рассмеялась, окончательно "разбудив" Маршала. Мужчина задумался, когда же он в последний раз слышал такой искренний и звонкий смех. И не смог вспомнить. Девушка, казалось, сама смутилась своего внезапного порыва и тут же переменила тему. Услышав смелое предложение следопытки, рохиррим лишь удивлённо вскинул бровь. Он не скакал наперегонки с тех пор, как был несмышлёным мальчишкой, но задорный блеск глаз Элледели пробудил в нём что-то, давно забытое и утерянное. Мужчина широко улыбнулся.

 

— Отличное предложение, миледи. Я целиком за. Только учтите, —  Маршал пригнулся к спине своего коня и хитро подмигнул, — Мы с вами на равных условиях, так что поддаваться я не собираюсь!

 

Едва отзвучали последние звуки его слов, Эомер с гиканьем и хохотом бросил Огненога в бешеный галоп. Правда, едва не вылетев из седла на первой же кочке, рохиррим несколько сбавил темп и покрепче вцепился в поводья. К его удивлению (и... удовольствию?), Элледель не то что не отставала — девушка шла бок о бок с роханцем. Ярко-зелёные глаза азартно блестели, а волосы цвета вороного крыла развевались на ветру. Невольно залюбовавшись, Эомер едва вновь не слетел с коня. Рана вновь заныла, но мужчина не обращал на неё внимания, поглощенный безумной гонкой. Рохиррим видел лишь холм перед собой, что становился всё ближе и ближе, и периодически Элледель — когда той удавалось вырваться вперёд. Копыта двух коней практически синхронно ударялись о землю. Время будто остановилось, всё осталось позади, а заветный холм стал самой важной целью, будто бы он один существовал в этом мире.

 

Двое жеребцов, поднимая клубы пыли, бок о бок прискакали к подножью холма. Эомер не заметил, кто пришёл первым. В какой-то момент на полкорпуса вперёд вырвалась следопытка, затем мужчина нагнал её, но... Маршал выпрямился в седле и с восхищением посмотрел на дунаданку.

 

— Кажется мне, вы скромничали, миледи. Вы и впрямь отлично сидите в седле, нужно отдать вам должное. И, кстати, — Эадиг запнулся и смутился, но продолжил с улыбкой, — Вы не заметили, кто же из нас пришёл первым? Сначала вы вырвались вперёд, затем я, но в конечном итоге, кажется, мы финишировали вместе, нет?

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Маршал так неожиданно сорвал коня в галоп, что Элле сначала замешкалась. Впрочем, через мгновение девушка уже очнулась, наподдала своей лошади пятками и понеслась вслед за Эомером. Быстрый стук копыт дробно рассыпался над степью, и сразу же северянка поняла: ей ни за что не обогнать сына Эомунда. Едва только они сели в седла, с первого же взгляда стало понятно: Эомер - незаурядный, и даже более того - гениальный наездник. Он правил жеребцом столь блестяще, будто составлял с ним единое целое; конь, казалось, слушался не то, что малейшего движения руки хозяина, но одной лишь его мысли. И Элледель сразу же признала первенство своего соперника, а такое великодушие случалось с упрямой дунаданкой совсем не часто.

 

Все происходило слишком быстро, и потому Элле не поняла, когда расстояние между нею и Эомером начало сокращаться. Если в начале гонки маршал ушел вперед примерно на чейн, то сейчас он обгонял деву всего лишь на род.

 

- Хэйе! Хэйе! - закричала Элле, подгоняя лошадь. И та поскакала еще быстрее, и пошла, наконец, вровень с жеребцом Эомера. Взгляд Элле остановился на финишной точке - условленном холме - но боковое зрение девы то и дело выхватывало сполохи золотистых волос её противника. Не удержавшись, она на миг повернула голову направо, дабы взглянуть на него - и тут же почувствовала, что лошадь её совсем немного сбавила скорость. Немного - но этого было достаточно, чтобы Эомер обошел Элледель на финишной прямой и всё-таки выиграл гонку! Всадники проскакали еще немного, затем остановились. Взбудораженная безумной скачкой Элледель только улыбнулась в ответ на очередной комплимент маршала, попыталась придать своему голосу твердость - он немного дрожал оттого, что дыхание девушки сбилось - и сказала:

 

- Скромничала или нет, но с вами я не сравнюсь, - Элле едва наклонила голову, признавая превосходство Эомера. - И спасибо, что не стали мне поддаваться...или все-таки стали? 

Последний вопрос северянка задала уже со столь лукавой интонацией, что обидеться на её предположение вряд ли было возможно. Развернув лошадь, Элле проехала чуть вперед и, подождав пока маршал последует за ней, вновь заговорила:

 

- Мне кажется, вы выиграли гонку. Тем не менее, если хотите - разделим победу. Будем считать, что победила дружба, - Элледель вдруг прорвало словесным потоком. - Если честно, я думала, что слечу с этого зверя и сломаю себе шею. Мне еще не доводилось править практически одной рукой и скакать так быстро одновременно! Это просто невероятно!

 

Лошади преспокойно трусили по направлению к лагерю. Ласковый ветерок трепал их гривы и развевал золотые волосы Эомера. Сердце Элле продолжало бешено стучать, а самой девушке отчего-то хотелось улыбаться всему вокруг: весенней степи, голубому небу, даже своей норовистой коняге - но особенно, конечно, белокурому маршалу. Странно, но Элледель после их безумной гонки поняла одну удивительную вещь, вернее сказать, ощутила оную: чувство вины, преследовавшее её со дня битвы, притупилось. Оно разжало свои стальные когти, которые до этого неотступно держало сомкнутыми на и без того раненом сердце девушки. Словно ледяная корка, покрывшая душу Элледели, лопнула в нескольких местах и начала двигаться и таять - пусть неумолимо медленно, но с каждой минутой все быстрее и вернее. Дева боялась признать это, боялась сглазить, но не могла не понимать: она больше не чувствовала себя виноватой за то, что чего-то не договорила, не сказала, не сделала тогда, перед днем битвы. А еще она больше не чувствовала себя виноватой за то, что осталась жива.

 

- У нас говорят, что ребенка-роханца сажают на коня прежде, чем учат ходить, - продолжила Элле болтать о пустяках, силясь удержать то блаженное состояние душевного покоя, так внезапно посетившее её. - Поведайте мне, так ли это? Если да, то я больше не буду дивиться вашему мастерству, маршал. Впрочем, нет; наверное, всё же буду.

 

И все-таки, вскоре, впереди показался лагерь, а это означало только одно: беспечная прогулка подходила к концу. Солнце стояло высоко в небе, день неудержимо наваливался на всадников, обещая им множество дел и проблем; однако прогулка действительно подняла настроение по крайней мере Элледели - уж за себя она могла сказать это точно. Девушка хотела наивно полагать: раз день начался так легко, то и пройдет он спокойно.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Эомер гордо выпрямился в седле, вскидывая голову. Огненог встряхнул гривой и тихонько заржал. Судя по всему, жеребец только разогрелся и был бы не против ещё парочки соревнований. Мужчина наклонился и любовно похлопал коня по боку. Элледель гарцевала напротив рохиррима, явно пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание. Дунаданка довольно улыбалась, а глаза её игриво сверкали. Эомер тряхнул головой, прогоняя наваждение. С того момента, как началась эта прогулка, мужчина периодически терялся в своих собственных мыслях, улетая душой куда-то далеко-далеко... Эадига слегка тревожило это чувство, но рохиррим честно признался себе, что это чувство из числа приятных.

 

Скромничала или нет, но с вами я не сравнюсь. И спасибо, что не стали мне поддаваться...или все-таки стали?Элледель хитро посмотрела на Маршала. Тот в ответ лишь широко улыбнулся.

 

— Ну, поначалу было желание уступить девушке, но как выяснилось, девушка ничуть не уступает мне, поэтому... — Эомер развернул Огненога и последовал за следопыткой. Жеребец всё время порывался умчаться вперёд, но рохиррим сдерживал его. Шутливо поклонившись в ответ на объявление победителем его самого, Эадиг рассмеялся. Искренне и от души, как не смеялся давно. Улыбаясь, он слушал возбуждённую гонкой Элледель, что, захлёбываясь и перебивая саму себя, делилась своими впечатлениями. Тёплый ветерок обдувал всадников, солнце в кои-то веки не пыталась сжечь всё на земле, а лишь согревало и радовало. В какой-то момент Эадиг осознал, что не желает возвращаться в лагерь. Не хочет возвращаться к рутине, к стонущим раненым, не хочет вновь делать обходы. Маршалом завладело одно желание — просто ехать на верном коне вперёд, ни о чём не думая и не заботясь и беспечно болтая. Эомер искренне наслаждался прогулкой, наслаждался беседой, погодой, атмосферой, а больше всего, как ему казалось — компанией следопытки, столь непохожей на тех девушек, что рохиррим встречал до этого. Воспитанная на севере, Элледель ярчайшим контрастом выделялась среди представительниц прекрасного пола, живущих в Рохане. Дунаданка даже казалась немного странной, необычной, но вместе с тем удивительно интересной и загадочной. Эомер ехал вперёд и с неподдельным интересом слушал девушку, растворившись в собственных мыслях. "Вот бы так было всегда. Дорога, хорошая компания, отличная погода, верный конь... идиллия!"

 

Идиллию разрушил появившийся на горизонте лагерь. Вид палаток и развевающихся над ними стягов словно вернул Маршала с небес на землю, вернул, жёстко тряхнув. Эомер слегка вздрогнул и с удивлением огляделся. Ничего не произошло. Солнце всё также светило, ветер всё также дул, Элледель, вдохновлённая прогулкой, продолжала щебетать.

 

...У нас говорят, что ребенка-роханца сажают на коня прежде, чем учат ходить. Поведайте мне, так ли это? Если да, то я больше не буду дивиться вашему мастерству, маршал. Впрочем, нет; наверное, всё же буду.

 

— Не совсем правда, но доля истины в этих словах есть, — Эомер задумался и улыбнулся. Всё было по-прежнему, но в то же время что-то было не так. Но что?..

 

Между тем, всадники приехали на место. Уже был слышен рабочий шум, невнятный гул голосов, отдельные выкрики и — к неудовольствию Эомера, — вновь стоны раненых. Маршал остановил коня, задумчиво глядя в проход между шатрами, усиленно пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. Что-то он упустил, что-то проглядел, что-то неимоверно важное...

 

— Полагаю, пришло время разойтись по своим делам, — голос неожиданно сел, и Эомеру пришлось откашляться, — Я крайне благодарен вам за прогулку, миледи. Это было восхитительно, эта гонка... нет слов. Спасибо, — Эадиг скромно улыбнулся, глядя на девушку.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

  • 1 месяц спустя...

Фородвен - ей не просто так дали это...то ли прозвище, то ли второе имя. Да, она была северянкой по крови, дочерью вождя по рождению, воином по складу души  - но мало ли было девушек из рода дунэдайн, за которыми могли закрепить имя "Девы Севера"? Небольшой народ северян мог похвастаться, наверное, любой из своих благородных, храбрых и гордых, взбалмошных и суровых, нежных и жестоких, таких разных, и таких похожих, дочерей. Среди них были воительницы и дочери знатных дунаданов; красавицы и целительницы... Но повелось так, что при упоминании имени "Фородвен", вспоминали только Элледель, как олицетворение северного духа.

Фалхад как-то в шутку сказал подруге: "Это все потому, что ты очень редко улыбаешься". Элле тогда посмеялась, но задумалась над его словами, спустя некоторое время. И действительно, друг подтвердил древнюю мудрость:"В каждой шутке есть доля правды". Северяне и впрямь считались прочими народами, наверное, самыми неулыбчивыми людьми; хоть и красивыми внешне, но очень суровыми; и, считавшаяся миловидной, дочь вождя с её хмурым, "холодным" лицом была просто-таки живым представлением стороннего человека, наслышанного о подвигах и происхождении дунэдайн из сказок и легенд, об этом народе. 

Да, Элле редко улыбалась - у нее маловато было поводов для этого. Но сейчас она никак не могла сдержать рвущийся наружу восторг, просто нацепив свою обыкновенную маску строгости. После долгих недель отчаяния и беспросветной тоски такое всепоглощающее чувство счастья, наверное, было даже немного опасным - однако, Элледель отдалась на его милость, позволяя теплой волне радости затопить её существо.

- И вам спасибо, маршал, - отвечала Элледель с улыбкой, когда Эомер помог ей спешиться, а мальчишка-конюх увел лошадей. - Мне подумалось, что не лишним будет отвлечь нас обоих от слишком печальных мыслей. Невозможно всё своё время отдавать только им...к тому же, у нас ныне почти нет поводов для радости. Однако, я рада была познакомиться с вами.

И дева коротко поклонилась новому знакомому в знак уважения и расположения. Она хотела добавить что-то еще, но решила промолчать.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Всадники спешились. Эомер на всякий случай помог Элледель слезть, подхватив её и бережно поставив на землю. На этот раз рука не дрогнула. Короткий свист — и всё тот же златовласый конюх, дежуривший неподалёку в ожидании сигнала, резво прибежал на зов и увёл коней. Мелькнули в последний раз золотые кудри парнишки, скрывшегося за шатром, и вот рохиррим и дунаданка остались наедине. Эомер неожиданно почувствовал какое-то смущение и неловкость. Он стоял, задумчиво глядя в проход между шатрами, не зная, что сказать. "Поблагодарить?.. Слова благодарности уже были сказаны. Прощаться? Да вроде тоже попрощался. Почему же меня не отпускает чувство недосказанности?"

 

И вам спасибо, маршал. Мне подумалось, что не лишним будет отвлечь нас обоих от слишком печальных мыслей. Невозможно всё своё время отдавать только им...к тому же, у нас ныне почти нет поводов для радости. Однако, я рада была познакомиться с вами. Элледель разорвала неловкую тишину. Черноволосая следопытка искренне улыбалась. И лёгкий поклон, что дева изобразила, был не частью какого-то официального обряда, а настоящим проявлением уважения.

 

— Сейчас у нас у всех слишком мало поводов для радости, — серьёзно сказал Эомер, — И именно нужно беречь каждый из них, хвататься за них, как за спасительную соломинку. Я... на самом деле, миледи, я тоже несказанно рад нашему знакомству, — Маршал на секунду запнулся, и совершенно неожиданно для себя выпалил, — И я надеюсь, мы ещё встретимся. В конце концов, погода обещает быть хорошей, почему бы и не прогуляться, верно?

 

Эомер попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то скованной, смущённой. "Что я несу? Что.. что вообще происходит, откуда в тебе это, Эомер? Какое-то странное смущение, недомолвки, странные фразы..." Рохиррим поклонился девушке в ответ — совсем немного, но куда сильнее, чем обычно перед вельможами, — и уже собрался уходить, как что-то его остановило. "Серьёзно? Уйдёшь просто так, оставив девушку посреди поля? Ну, следопытка-то легко найдёт дорогу назад, но тебе не кажется это несколько... странным?" Эадиг на секунду задумался и ответил сам себе. "Кажется, да. И не только это, но, в пекло всё это."

 

— И, Элледель... вы не будете возражать, если я вас провожу? Не могу же я вас оставить посреди поля одну, — Маршал широко улыбнулся и подал девушке руку. Лёгкий ветерок качал тихо шуршащую степную траву, солнце мягким светом освещало лагерь, по которому сновали в бешеном темпе люди. Кто-то разносил лекарства, кто-то, перебегая от палатки к палатке, проверял состояние больных, кто-то, хромая, прогуливался, наслаждаясь погодой. Поток людей не сбавлял темп и не останавливался ни на секунду. Но по самому центру улицы медленно шли двое, рохиррим и дунаданка, словно рассекая толпу и увлечённо беседуя.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

  • 2 недели спустя...

- Верно, - она не придумала ответа лучше. Девушке приходилось смотреть на Эомера сверху вниз, щуриться и прикрываться ладонью от слепящего солнца и отблесков, которые оно образовало вокруг гривы золотых маршальских волос. Спустя секунду, Элледель поймала себя на том, что любуется этим сиянием.

"Уставилась, как овца на новые ворота!", мысленно выругалась следопытка.  

 

- В самом деле, я никуда не денусь в ближайшие дни. Так что...еще увидимся, да, - поспешно сказала девушка, дабы скрыть свое смущение. Но кажется, вышло только хуже. Теперь они оба просто смотрели друг на друга и молчали, и молчание это с каждой секундой становилось всё более неловким. Элле еще могла полагаться на обыкновенные холодность и невозмутимость своего лица, которые не изменяли ей почти ни в каких сложных ситуациях; однако, смущение Эомера было прямо-таки написано у него на лбу. Странно было видеть легкий румянец, медленно проступающий на щеках этого могучего и рослого человека, давно уже не мальчика, но мужа. У Элле едва не вырвался странный, нервный смешок, однако, дева удержалась даже от мимолетной ухмылки. Она и помыслить не могла о том, чтобы даже мимоходом обидеть Эомера.
"Это все свежий воздух, он так на меня повлиял, не иначе. Или кровь в голову ударила...после прогулки, разумеется", думала Элледель, имея в виду свое волнение; готовая уже попрощаться с маршалом и уйти к себе. Однако, мужчина опередил её; они заговорили одновременно, и Элле замолчала раньше. Безмерно удивленная его предложением, девушка все же кивнула:

 

- Конечно.

 

Эомер подал ей руку, Элле оперлась на нее и они неспешно пошли в сторону палатки. Странность всей ситуации для Элледели достигла высшего предела. Такой, как она, уже никто давно не подавал руки, да и вообще, нужно сказать правду: в ней редко видели женщину. Чаще её воспринимали неким существом, по долгу рождения, по року своему впитавшего в себя и развившего в себе как женские, так и мужские качества. Она была сильной воительницей, дочерью вождя дунэдайн - народа, в котором к женщинам относились как к равным с мужчинами, и потому не допускали мысли, что те могут быть в чем-то слабее их; мысли, что их нужно поддерживать из вежливости даже тогда, когда никаких других объективных обстоятельств для этого нет. Оберегать - конечно, помогать - безусловно, но не выходить за рамки, ни в коем случае не нарушать чужой самостоятельности. Элледель знала, что в других государствах нравы другие. В Гондоре, например, с женщинами обращались как с хрупкими и прекрасными цветами, способными сломаться от малейшего дуновения ветерка; в Рохане, несмотря на большую простоту нравов, также обычным делом было позволять мужчинам быть более сильными, чем женщины. Однако, у близких к эльфам суровых дунэдайн, на чью долю выпало огромное количество лишений, всё имело несколько более простой и одновременно, более сложный вид. Потому, Элле допускала, что её поведение может казаться Эомеру, непривычному к традициям северян, странным в некоторых моментах. Словно в подтверждение этой мысли, девушка во время прогулки часто ловила на себе его недоуменно-заинтересованный взгляд. Однако, у девушки не было времени много размышлять о разнице в обычаях - так её захватила беседа с маршалом.
 

Гораздо позже, уже возвращаясь мыслями к разговору, Элледель понимала, что помнит всё до мельчайших деталей. Дорога до шатра Элле была короткой; и за это время маршал и следопытка успели коснуться лишь пустячных тем. Однако, правду говорят: "Не то важно, что сказано; то важно, как сказано". А говорилось легким и непринужденным тоном; речь собеседников лилась быстро, совершенно не соответствуя их неспешному шагу. Словно двое хотели высказать сразу всё то, что долгое время не могли поведать никому другому. Но вот загвоздка: они были еще не так близко знакомы, чтобы поверять друг другу какие-то тайны и глубокие переживания. Потому-то несерьезные темы вдруг обретали в их устах некий сокровенный смысл; а течение беседы - такую непринужденность. Им обоим хотелось рассказать больше, чем можно было рассказать.

 

- До свидания, - вымолвила Элле, после внезапно установившейся паузы. Они с Эомером уже стояли неподалеку от её палатки. Элледель протянула маршалу руку - и тот крепко сжал её пальцы, а она неожиданно для самой себя, застеснялась загрубевшей кожи своих ладоней. 

 

Попрощавшись в самых вежливых выражениях, Эомер ушел, и Элле, фыркнув себе под нос, откинула резким движением полог шатра и зашла внутрь. День был в самом разгаре, и дочери Хальбарада предстояло многое сделать и многое обдумать.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете написать сейчас и зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, авторизуйтесь, чтобы опубликовать от имени своего аккаунта.
Примечание: Ваш пост будет проверен модератором, прежде чем станет видимым.

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Вставить как обычный текст

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.

Загрузка...
  • Последние посетители   0 пользователей онлайн

    Ни одного зарегистрированного пользователя не просматривает данную страницу

×
×
  • Создать...