Перейти к содержанию
  • Кто в онлайне   0 пользователей, 0 анонимных, 73 гостя (Посмотреть всех)

    Зарегистрированных пользователей в онлайне нет

Танец с драконом — это танец с огнем


Рекомендуемые сообщения

8096228.jpg
                                                                                                                                                                                                                                                            когда глаза горят огнем,
                                                                                                                                                                                                                                                              вас не спасет ни кров, ни дом. 

 

 

Последний дракон Средиземья скрывается в своем гнезде в горах, избегая охотников за наживой и уничтожая всех, кто приблизится на опасное расстояние.  Но силы уже не те, что были раньше. Бессчетные битвы оставили на теле черной драконицы много следов, как душевных, так и физических. Она понимала, что охота не прекратится, пока она жива, но не сдавалась. Драконы не сдаются никогда и ни при каких условиях. 
Очередная группа самоотверженных гномов-охотников смогла незаметно подобраться к самому логову. Среди храброй и не очень пятерки стирает ноги пленный харадрим без прошлого и будущего, которого планируют использовать приманкой для смертоносного ящера. Неужели последний дракон падет, а огонь в душе навсегда превратится в потухшие угли? 


Участники: Рханна, Мирра.





 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
Знаки отличия

— Пшел, Вонючка! — Пинок, прилетевший по мягкому месту, заставил харадрима поморщиться и возненавидеть Глорина, главаря команды охотников, еще больше. Мало того, что его поймали на границе, так вместо того, чтобы казнить и закончить с этим делом, мужчину отдали в отряд очередных смертников, жаждущих наживы и уверенных в своих силах. — Вот завалим ящерку, тогда отдохнешь... пять минут... если выживешь! — Теперь хохот раздавался еще громче, к смеху Глорина присоединились трое остальных гномов. Двое из них несли ручные малогабаритные стрелометы, остальные двое, включая главаря, были вооружены топорами для боя и парой метательных. Уже шестой день отряд брел среди голой каменистой местности, поднимаясь все выше, туда, где дышать было труднее, воздух пробирал до костей, а твердая земля раздирала ступни до крови. Рханна был не готов к хождению по горам, да его и не готовили — прямо в том, в чем он был, а именно в его негреющей кожаной одежде с костяными пластинами да обмотках на ногах мужчина плелся впереди всех, подгоняемый ногами гномов. 
"Надеюсь, вас будут убивать долго", — оставалось ему думать, преодолевая очередные каменные подъемы. 
— Я чую драконов, — с загадочным голосом. однако уже не в первый раз проговорил один из гномов. — И он точно где-то рядом.
— Бафур, тебя послушать, так этот дракон вообще от самого подъема следит за нами! Ты сам то думаешь, что говоришь, как эта туша может оставаться незаметной? В ней же жиру и мяса столько, что нам четверым может на всю жизнь хватить! — При разговоре о мясе у Глорина засосало под ложечкой. Он всегда мечтал отведать драконины.
— Вы правда думаете, что сможете убить дракона? Глупцы, с драконом, настоящим драконом справится только целая армия, а мы... вы на неё никак не тяните. — Рханна поморщился при мысли, что ему придется видеть смерть дракона, если гномы правы. Давно, еще в детстве, отец рассказывал ему, что далеко на севере живут огромные ящеры, которые никогда не покидают своих владений. Каждый раз, когда он рассказывал о них, глаза его будто бы светились восхищением, и он на мгновение превращался из семидесятилетнего старца в юнца, слушающего легенду, а не рассказывающего его. Рханна сохранил эти воспоминания, он часто думал о том, что ему, пожалуй, никогда не увидеть драконов воочию, он не думал, что они до сих пор живы и здравствуют. Нет, сейчас он определенно был рад с какой-то стороны увидеть дракона, но точно не в качестве приманки. Страха не было, скорее бессильная злоба на гномов, на их убийственный азарт и жадность. — Стоит ли убивать дракона? — скорее самому себе задал вопрос харадец. Главарь, пропустив мимо ушей первую часть слов Рханны, ухмыльнулся:
— Тебя это волновать не должно, мясо. Ты всего лишь червь на крючке, так заткнись и иди быстрее! — Очередная вспышка гнева настигла агрессивного гнома неожиданно, и болезненный пинок в копчик заставил харадрима замолчать, и мужчина ускорил шаг, поправив лямки рюкзака, в котором он тащил все пожитки гномов, облегчивших себе задачу. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Ветер шепчет, ветер поёт, ветер рычит яростно и гневно, ласкает старые раны, льнёт к щеке, как любовник, рвёт, мечет, беснуется, исступленно воет – и всё для неё, для его северной королевы, для яроокой владычицы снегов и древних скал, для той, кому глыба льда сердце давно заменила.

 

Одинокий чёрный силуэт – точёная узкая морда, венец загнутых назад острых рогов, тонкая лебединая шея, мощный, поджарый стан – воплощение той особой, жестокой, смертоносной красоты, насладиться коей мог теперь лишь дикий, невзнузданный норд; гордо и властно осматривала свои владения Мирра, когтями и сильным хвостом цепляясь за вершину вспарывающего блёклое зимнее небо зубца хребта горного.

 

Острый, колкий драконий взгляд – проржавелым железом; цепкий, внимательный, неусыпный. И видит она в кружении пурги маленький отряд, видит и скалится своим мыслям…

 

Она расправлялась с полчищами вооружённых воинов, она косила города лезвиями своих крыл, она омывала людской кровью воронёную сталь своей чешуи! И эти глупцы смеют надеяться овладеть её золотом?.. Драконица сощурила единственный глаз – половину её морды пересекал белёсый – как молния по мраку ночному полоснула – шрам, и левое её око, слепое, блёклое, было извечно закрыто, - и сорвалась с заснеженного пика, взметая снег, что мантией королевской путь её обозначил.

 

◈   ◈   ◈

 

Мирра была умна. Она никогда не рисковала, но сейчас сам ветер послал ей эту забаву! И драконица начала свою игру.

 

Спланировала мягко и неслышно на вершину заснеженную – ниже по склону отряд безумцев пробирается, сокрытый сейчас от неё низкими облаками, ровно как и она от взоров гномьих; и с силою, какая только была в её худощавом теле, на глыбу каменную насела, выворачивая из породы горной, но с расчётом тонким: беда позади пройдёт, не заденет путников. И с грохотом оглушительным, грому подобным, полетели обломки скалы вниз, и вторил этим раскатам гневный драконий рык.

 

И тенью крылатой – как ночью мимолётной над отрядом пронеслась, невидимая за тяжёлым, свинцовым пологом туч, и надвое раскалываются небеса от перекатов низкого рёва; но только слух опытного охотника его от грома, бури вестника, отличить сумеет.

 

Быстрее ветра – к логову своему, что близко уже, за перевалом; и голодом горит драконий взор, - преисподней пламя да золота блеск – и щерится она, чернокрылая, ощущая на клыках горячую кровь.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

— Долго еще мы будем плестись по этим камням? — устало ныл один из гномов, который был ниже других, не обладающий той волей, которая жаждой злата сковала сердца остальных. 
— Если хочешь — вали, — безэмоционально ответил Глорин. Щуплый, остановившись, громыхнул своим легким рюкзаком, вскинув арбалет на плечо:
— Ну и свалю! И останусь живым, а вы тут подохните! 
— Ладно, ладно, не буянь, — успокоил его предводитель. Он понимал, что сейчас это лишнее, дракон ждет впереди, и вряд ли гномы разделаются с ним меньшими силами. Когда все собрались было продолжить путь, полотно тишины разорвал гром, резанувший по ушам так, словно в метре от охотников ударила молния. Позади, в десяти шагах, на дорогу рухнули сверху здоровые валуны, которые без сомнения могли расквасить головы незадачливых и неосторожных путников. 
— Вовремя ушли... — пробормотал гном. Подарив харадриму очередной пинок, Глорин послал его вперед, отмахнув остальным, чтобы шли следом. 

Рханна уже потерял счет кругам, которые они наматывали вокруг этой высоченной горы. Мир внизу был как на ладони, крошечный белый мир. Снег, недавно еле заметный усилился, большие мягкие хлопья ложились на плечи и на голову, изо рта вырывались клубы горячего воздуха.  
"Скорее бы все это завершилось", — подумал южанин. И через полтора часа мучительного подъема все действительно завершилось. Они вышли на отрог горного пика, представ перед черной зияющей дырой, от которой разило смертью за несколько сотен метров. Гномы поежились, скосив взгляд на харадца. Глорин навел на него арбалет и кивнул в сторону входа.
— Пшел. И без дракона не возвращайся! — И снова этот гогот-смех. Устало выдохнув. Рханна обернулся и сделал несколько шагов в сторону логова страшного зверя. В его голове созрел безумный план на почве того, что терять ему было уже нечего. С одной стороны — ненавистные гномы, с другой — дракон. Взяв правее, харадрим подкрался к правой стене пещеры и, засев за немаленьких размеров камень, затих.
— Эй, уродина чешуйчатая, покажи нам своё брюшко, мы тебе покушать привели! — проревел один из гномов. Двое из них наставили арбалеты в сторону дыры, двое других положили руки на топоры. Рханна выдохнул и закрыл глаза, сидя за камнем. Его могло спасти только чудо, а в чудеса Рханна пока что не верил. Мысленно завершив свою недолгую жизнь, он приготовился узреть прекрасное и ужасное существо в своей истинной сущности и боевой изящности. В конце концов, исполнение мечты перед смертью — не так уж и плохо. Из раздумий его вывел гномий крик:
— Мясо, а ну вылазь из-за камней, а то я тебя самолично пристрелю! 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Свист рассекаемого мощными крыльями ветра, - как кинжалом полоснули по воздуху – почти неслышимый толчок – и над охотниками сомкнулся мрак драконьих крыл, ещё взмах – и лежат они на земле, ещё миг – и прикованы к сырому от снега камню вострёными серпами загнутых когтей. Северная владычица расчётлива: не стала прятаться в логове от режущих стрел – кружила в танце метели, взрезала снежный полог лезвиями крыльев, упивалась голодом и предвкушением, что морозом и дрожью по телу, что будоражат её холодную кровь; и теперь, когда время пришло, вираж крутой заложила, орлицею с небес – на добычу верную.

 

- Негоже вот так, незваными, являться в чей-то дом… - мурлыча, растягивая слова, обдавая дичь, что в когтях билась, хладным дыханием, – кровь, серебро, хвоя и иней – молвила она, склоняясь над гномами. – И говорить такое за спиной у хозяина…

 

Щелчок – и покатилась голова по снегу чистому, и пропитался снег алою кровью; и смеётся дракон, и исступленно верещит добыча в его когтях.

 

Играючись, вырывая, выцарапывая из дичи крик, агонию и ужас праведный, первородный пред своею дикою красой, расправлялась Мирра с охотниками, с одним за другим, и склонилась уже было над самым младшим из отряда – его не трогала покуда, чтобы в полной мере отчаяньем его насладиться, чтобы прочесть в его глазах страх животный, бессознательный.

 

И только она пасть ощерила, - а морда уже мокра от крови и снега, и яро блещет чешуя зимним солнцем – как дёрнулся юнец в её лапах, направил-таки арбалет – и как удержал?.. - и выстрелил, хоть и сомкнулись уже драконьи когти, сминая прочный доспех.

 

И океаном божество северное взревело, тело бездыханное прочь отшвырнуло, в воздух чёрной волной взвилось, опало, забилось, крыльями воздух взбивая, оставляя на камне белёсые борозды от когтей; хребет изламливается, хвост бичом в воздухе свищет, по скалам, красным окроплённым, по поджарым бокам ударяет, и рычит гневно, яростно, и на крик срывающийся переходит: вновь по очам – точно мечом, докрасна раскалённым, резанули, и боль адская, не отпускающая, всё глубже вгрызающаяся в плоть, всё естество её охватила, разум затмила, и перед взором – пустота, зарево красное, слепящее.

 

Хрипя, – рык сквозь клыки – головой мотая, идёт медленно, осторожно, почти ощупью; воздух железом, страхом и смертью напоен, не различает ничего драконица, кроме неутихающей боли в зрячем оке – но теперь и вовсе слепа, век разомкнуть не может, и движения ломаны, дёрганы.

 

Сломлен титан, пойман северный ветер, затоптан небесный огонь, что лишь в стране льдов полыхает, танцует для звёзд.

 

Повалилась в волны золотые, самоцветами сверкающие, каменьями вспыхивающие, замерла в море, огнём жёлтым объятом, и исторгся из груди драконьей стон – почти человеческий, такого надрыва, такой боли полный, что кажется, что и не зверь то дикий – ребёнок, всеми покинутый, плачет, всхлипывает в темноте.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Смерть пришла к алчным мучителям в своем истинно жутком и великом обличии. Смерть, одетая в чешую, сверкала очами и жгла страхом, разрывая маленькие по сравнению с ней, игрушечные тушки гномов на мелкие части, заливая снег красными ручьями. Из глотки её вырывался гром и утробное рычание, а затем она и вовсе заговорила, и голос этот был голосом начала и конца.  Рхатта как завороженный смотрел на убийственное зрелище, пока не кольнуло где-то внутри, когда чудище взревело, словно сами боги взбесились. Драконица рвала и метала, пока боль волнами разливалась по телу. С замиранием сердца харадрим глядел, не в силах пошевелиться, как ослабленный зверь бессильно рухнул на гору золота в глубине пещеры, не обратив на мужчину внимания. Рухнул, да не замолчал. Боль обретала форму звука, ножом проходясь по сердцу. Рханна протяжно выдохнул, пытаясь понять, почему его реакция была столь странной. Нет, не радовался человек страшной ране, наоборот — заскребли когти на душе, заполняя пустоту жгучим огнем, будто не драконица сейчас лежала раненая, а он. Сглотнув застрявший в горле ком, харадец поежился. Ветер задувал все сильнее, обдавая метелью весь свод пещеры. Идти глубже? Да. 
Если Рханна вернется обратно один, его точно не убьют быстро. А дракон... Оставалось надеяться. Закопав надежду на безумное поглубже, харадрим поднялся. страх перестал слепить глаза, на смену пришло беспокойство, но — вот странно — не за себя. 
Все еще держась стены, но уже не прячась, он шел вперед, приближаясь к горе злата, которая его совершенно не интересовала. Его взгляд был сосредоточен на источающем страдание и боль чешуйчатом существе, которое ему так внезапно стало жаль. 
"Уходи", — твердил разум, вбивая это слово в подкорки мозга, но что-то в мужчине было сильнее разума. Свод кончился, и харадец остановился, не смея приближаться дальше. Он слышал тяжелое дыхание, видел блеск металлического болта, чувствовал угрозу, исходящую во все стороны, но стоял. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Тихо лежит дракон, только судорога по хребту, по позвонкам, гребнями острыми выступающим, проходит импульсом болезненным, только вздрагивают остовы крыльев, и почти жалок сейчас бог Севера – точно бы в путах, точно бы цепь вокруг шеи взлететь не даёт.

 

И зазвучала в темноте песня – не гневная, не мятежная, не злобы исполненная – без слов напев, льющийся звёздным молоком по ночи пологу, звенящий серебром светил небесных, переливающийся, вспыхивающий, подобно сиянию северному, - но человеку песня эта неведома, иная она, не такая, как та, что матери поют своим детям – так поёт луна своей дочери, так баюкают королевну звёзды, такой колыбелью небеса встречают своё единственное дитя.

 

Мирра едва различимо, почти неслышно пела в ночи – лишь бы боль обмануть, лишь бы не жгло так железо ненавистное, - а созвездий огни вершили свой путь, и кралась темнота, всего сущего мать, меж хребтов горных, меж звёзд, и утихала драконица, засыпала сном нездоровым, прерывистым, в клубок свернувшись и крылья распростав чёрными полотнищами.

 

[spoiler=для настроения]

 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Подойдя на почтительное расстояние, Рханна заметил, что драконица не замечает его. Быть может... погибла? Нет, вздымается тело, значит есть еще в нем огонь. Зверь свернулся в клубок, как обычная кошка, и картина эта была настолько чудной, что харадриму хотелось подойти еще ближе, чтобы рассмотреть создание со всех сторон. Влекла его чешуя чернее ночи, крылья, большие и мощные, пускай и не без шрамов. Боль, волнами исходящая от драконицы, обжигала все пять чувств, данных человеку.  Рханна сделал несколько шагов в сторону, дабы приблизиться к голове ночного дитя, но нога его попала в нечто мягкое, и противный чавкающий звук заставил перевести взгляд. Одной ногой человек находился в немного затвердевших, но все еще мягких внутренностях туши какого-то животного. Звук получился настолько громким, что харадец мысленно попрощался с жизнью и закрыл глаза, набрав воздуха в грудь. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Не вздрогнула, не зарычала – только крыла распахнула – предостерегающе, настороженно, выжидающе – и медленно, единой чёрной волной, горящей звёздным серебром и златом манящим, поднялась, напряжённо вглядываясь в мутную толщу темноты незрячим оком – перламутром и сизым туманом вперемешку с дымом седым слепое бельмо; чуток драконий сон, тонок слух – и с холодной ясностью пробуждение, и сразу же – неприятный, железом разящий запах страха, запах…человека.

 

Ночи хищной ипостасью – гибко и мягко идёт по волнам, блеском ярым танцующим, голову низко опустив, осторожно прощупывая путь, силясь увидеть то, что мрак непроглядный застилает, и крылья вторым ночным шатром раскрываются, сквозь рванины и царапины просвечивая обледенелый свод, и пляшет плетью хвост, по монетам, каменьям стелясь, ударяя по жилистым лапам, по воздуху морозному.

 

- Я чую тебя, человек, - молвит королева, танец свой притягивающий, гипнотически-змеиный, завораживающий верша вслепую. – От тебя пахнет гномами, этими уродливыми выродками-карликами, от тебя пахнет пылью, горячим песком и безжалостным солнцем… - всего в нескольких метрах от харадрима стоит, головой поводит, клыки оголяет – не может, не может она понять, где человек спрятался, и притупляет драконье чутьё боль, сознание клеймом раскалённым выжигая. - …ты из пустыни, человек, я знаю, хоть никогда и не ласкало южное солнце моей чешуи…

 

И вдруг – вся вперёд подалась, пасть ощерив, гребни железные, что хребет украшали лезвиями вострыми, вздыбив – и сомкнулись с металлическим лязгом челюсти драконьи в дюймах от лица Рханны; но уже разочарованно отступила на шаг, ошибку приняв, и с досадой злой – рык низкий, утробный.

 

- Назови своё имя, человек, - говорит властно, обозлённо. – Отвечай, остались у тебя сообщники, алчущие моих богатств?.. И знай: - харадрима обожгло, опалило слепым, но полным дикой, неуёмной ненависти взглядом, - я почую ложь.

 

[spoiler=рекомендуется к прослушиванию]

 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Завороженно глядел харадрим, как черное пятно оживилось, поднялось, несмотря на боль. Страх почти ушел, шипя в дальних уголках души и корчась в предсмертных муках. Драконица заметила его, но не бросилась и не порвала на куски, как сделала это с гномами. Это вселило надежду. Безумную надежду, которая почти умерла. Значит, она не просто зверь, о чем Рханна уже давно догадывался. Она умнее многих двуногих...  Резкий выпад всколыхнул волосы южанина, глаза непроизвольно моргнули, но сам он не сделал ни шагу против.  Жаркое дыхание, запах крови и смерти... Окровавленные зубы, скользящий в пасти язык, белое око, не видящее, но открытое. из другого глаза, закрытого, торчал болт арбалета, который харадец заметил раньше. Карие глаза его недолго смотрели на несущую страдания рану.

Слова слетели с губ тихо, но четко:
— Моё имя Рханна. У меня нет сообщников и никогда их не было. Богатства... — Мужчина подобрал лежащую под его ногой монетку, посмотрел на неё, а затем бросил в кучу к остальным. — Бесполезный металл, который не стоит убийств, что совершают в его имя. 
Замолчал, глядя в приоткрытый глаз.  Взгляд лекаря, некогда лечившего соотечественников в Хараде и вытаскивающего их с того света, дал понять, что рана пусть и жутко смотрится, но не так серьезна. Кожа века из-за узкого наконечника не разрезалась сильно. 

Желания бежать уже и вовсе не было. Человеческое, гуманное в душе кричало, требуя помочь страдающему существу, несмотря на угрозу. Сглотнув ком в горле, Рханна указал драконице на её глаз:
— Я могу его вытащить. Если оставить всё так, ты лишишься последнего глаза и точно попадешь в руки очередной шайке охотников. Там, внизу, множество людей жаждет заполучить тебя в качестве трофея. — Сказанные слова почему-то заставили душу самого же харадца сжаться от мыслей о возможном исходе. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Вслушивается в звук человеческого голоса, вся напряжена - мышцы туго перекатываются под чешуёй в цвет воронова крыла, и пляшет, пляшет гибкий хвост, - силится понять, силится выявить в этом голосе страх, ложь, ненависть к роду своему, змеиному; голос этот – шёпот суховея да бури песчаной, шелест песка и пряность ночи южной, напоенной прогорклым дымом костров, запахом которых пропитана одежда человека. Но страха нет. Нет ужаса, нет злобы, нет двуличности.

 

Этот человек не боялся её.

 

Монеты звон по камню – как ответ: забирай, дракон, забирай и не скалься – не трону злата, не прикоснусь к каменьям драгоценным.

 

И всё равно не верит: скалится его словам почти с презрением, и в обозлённом танце бренчат саблями гребни на хребте, и голову надменно вскидывает, но только слепота, тьма треклятая, что, точно цепями, опутала её крылья, её сильные лапы, весь её поджарый стан, - мешает, не даёт всю мощь свою показать, и сейчас Северная королевна, владычица гор, та, кто повелевает ветрами и бурями, та, в чьём взоре – грани острого льда, та, у кого грудь оледенела и загрубела от норда жестокого – она почти бессильна, почти уязвима перед этим южанином.

 

И вздрогнула драконица, слова человека о помощи услышав, и всё поднялось в ней холодной волной океана дикого, древнего, и зарычал зверь, голову низко склонив, клыки ощерив: чтобы двуногое отродье касалось стали её чешуи, чтобы он, этот Рханна из неведомой ей пустыни, врачевал рану дочери ночи, чтобы она сподобилась до того, чтобы помощь эту принять!

 

Злоба в груди теснится, во взгляде невидящем полыхает, и всё распаляется, изнутри гложет, выжигает, в пожар разрастаясь, и дракон раздражённо меряет шагами пещеру, хлещет себя по бокам хвостом длинным, головой, рогами увенчанной, качает, рыча глухо сквозь клыки стиснутые, - а металл жжёт, металл наконечником острым плоть разрывает, ослепляет сознание болью.

 

- Хорошо.

 

Рывком – к человеку подошла, на камень холодный легла, голову положила покорно – но тихая, улёгшаяся, аки пламя от ветра, ненависть в оке слепом, и хмуры брови, и обнажены клыки, – помни, человек, к кому прикасаешься, помни, кто пред тобою – а когти за камня неровности цепляются, и хвост о пол заиндевелый ударяет кнутом.

 

Но там, где все затаённые страхи, там, где самые сокровенные чувства, там, глубоко в драконьей груди – боли боится, новой пытки, новых истязаний, и рычит сдавленно сквозь челюсти сжатые, и по крыльям, что по земле разостланы полотном ночным – судорога.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Молча Рханна ждал, пока драконица примет решение. Её хвост плетью резал воздух, крылья вздрагивали. Не хотелось ей показать свою слабость перед человеком, но — показала. Легла смиренно, напомнив о своем происхождении и силе чрез слова. Чешуйчатое создание сильно нервничало, быть может, боялось своей беспомощности в этот миг?
Харадрим медленно приблизился к самой голове той, что недавно могла не задумываясь откусить ему голову, как тем гномам, что были живы минутами назад. Правда, мыслей о них сейчас совсем не было. Мужчина решил сконцентрироваться на ране. Но тело дитя ночи было так напряжено, что это буквально передавалось по воздуху.
— Расслабься, так мне будет проще сделать всё. Я не причиню тебе вреда. — И вблизи оглядел рану на глазу. Болт вошел под углом. Одной рукой зафиксировав его, чтобы не повредить глаз, другой Рханна осторожно прикоснулся к кожистому веку и чуть приподнял его. Само глазное яблоко было целым, это радовало. Теперь стоило подумать, как извлечь болт. На арбалетные болты никогда не ставили широких наконечников, чаще всего это были просто заостренные куски стали, чтобы иметь мощную пробивную силу и их легко можно было вытащить из добычи. Взгляд харадца переместился туда, где сталь пронзала плоть. Рука мягко легла на кожу, но пальцами нащупать порез не удалось, значит, его ожидания на счет такой жестокости гномов не подтвердились: они хотели убить её несколькими меткими выстрелами. 
— Терпи, сейчас я вытащу его, это может быть болезненно. — И положил руку на сталь. Рука не дрожала, да и какой же ты лекарь, если у тебя дрожат руки? Миллиметр за миллиметром Рханна осторожно выводил болт наружу. Крови было немного, а значит, харадец был прав. Кивнув себе, он продолжил извлечение. Прикинув длину снаряда, мужчина понял, что осталось не так много. Держа веко закрытым одной рукой, чтобы не двигалось, он сделал еще несколько легких движений. С неприятным чавкающим звуком плоть и металл разъединились. По морщинистой коже стекла тонкая струйка крови.
— Почти всё. Подожди немного, надо обработать рану. — И побежал к выходу. Мешок с припасами лежал недалеко от побоища, харадрим без труда нашел всё, что было нужно, и вернулся обратно. Первым делом он взял небольшой кусок ткани и обвел ей вокруг отверстия от болта. Затем в ход пошла мазь, снимающая боль и убивающая грязь. Он купил этот пузырек буквально перед тем, как его схватили. Хотел вернуться домой и помочь вождю, страдающему кровавыми язвами. Сейчас он абсолютно забыл об этом, да и не хотел вспоминать, пожалуй. Харадрим свернул марлевый квадрат в трубочку, обрезал по длине чуть больше, чем наполовину, а потом, обмакнув этот кусок ткани в мазь, поднес его к веку.
— Некоторое время будет жечь так как рана свежая, но это помешает возможному заражению и поможет ране быстро зарасти. — и точным коротким движением поместил "шарик" в отверстии так, чтобы он оттуда не выпал при движении и не попал на глаз. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

За такие слова – руку бы откусить, коей осмелился он к ней прикоснуться, к камню бы пригвоздить да зарычать в лицо; но сейчас, покуда тебе нужен этот человек – знаешь, что нужен, не отрицай, упрямая - гордыню смири, пламя убаюкай, морозного воздуха в лёгкие набери и ляг покойно, не мешай этим озябшим осторожным пальцам, что мягким касанием к твоей растравленной ране, что почти нежностью к изорванной чешуе; он, этот человек с юга, не боится, и драконица позволяет себе ослабить внимание и бдительность – только по-прежнему вьётся в пыли сильный хвост.

 

И лишь челюсти мощные сжала, когтями по камню скрежетнула против воли, когда харадрим начал болт арбалетный выуживать дюйм за дюймом, когда огнём – по глазу незащищённому раз за разом, когда всё тело бесконтрольно в агонии извивается, когда молнии разрядом по хребту, но голову недвижимо держит, через рык, через боль; и тяжело, шумно дышит полною грудью, пар выпуская из узких ноздрей, и лежит, слепая, уязвлённая, но по-прежнему завораживающая в своей животной красе, по-прежнему венценосная и великая, даже сейчас, в этом странном подобии поклона пред человеком.

 

Успокаивающим холодом – снадобье людское, и слабый стон вместе с холодным драконьим дыханием в черноту; тень улеглась, крылья сложив, подрагивая, с силами собираясь.

 

Медленно, точно боясь, точно бы уже ощущая, как резануло по взору сталью калёной, веки раскрыла, вниз, на скованный льдом и инеем пол смотрит, и вдруг – взгляд подняла, и опалило человека пламенем неистовым, и зарделось в ночи пламя драконьего ока – яростью и гневом вперемешку с затаённым непониманием, – отчего помог, отчего не оставил умирать медленно и мучительно, умирать жалкой голодной смертью под ликом безразличной луны? – и непокорен, мятежен, невзнуздан драконий огонь, что в груди мощной и взоре диком горит светом ярым.

 

С пола поднялась – без слов, в молчании холодном и отстранённом, - отошла, хвостом поводя задумчиво, крылья расслабив, мантией за спиною раскрыв, – пологом ночи за нею стелется – и голову высоко, гордо вскинула, слушая ночь, ощущая живую темноту вокруг; снова она сильна, снова она – могущественная и безжалостная правительница Севера, и снова за нею выбор – у кого жизнь отнимать, кого миловать.

 

- Я благодарю тебя, Рханна из Южных Пустынь, - обронила она – почти нехотя, - и я не убью тебя, потому что ты не позволил умереть мне.

 

Голову набок склонила, взглядом вновь обожгла – внимательным, цепким, пристальным, и глаз не отводит, смотрит испытующе, точно бы в душу человеческую смотрит ночи жестокая дочь, и молвит она – а голос сталью звенит:

 

Ты останешься здесь, пока моя рана не заживёт, - не просьба – приказ. – Держи свою поклажу.

 

И только успел Рханна мешок свой руками обхватить – склонилась, человека обойдя, клыки сцепила на ремнях кожаных, что крест-накрест через грудь и спину его проходили, подняла ношу свою – не так уж и тяжела для неё – и мерно, скоро, тягуче-плавно, аки ладья луны, что ход свой вершит по небесам ночным, – а крыла чёрные парусам подобны – поплыла через тьму, через океанические волны злата, янтарём и пламенем переливающегося, дробящегося на осколки солнца – прекрасная королевна ступает по богатым россыпям моря сокровищ несметных.

 

Рханна чувствует дыхание дитя мрака на своём затылке, – точно бы гончие быстрые след его взяли – чувствует шаги драконицы, ритм её бесшумного танца в ночи, ритм её сердцебиения.

 

Мягко опустила человека на землю, вокруг него кольцом широким обвилась, во всю длину своего стройного, в броню чешуи закованного тела, крылья свободно разостлала, голову на Рханну повернула – напускное безразличие и льда мерцание холодное во взгляде драконьем.

 

Спи, Рханна из Южных Пустынь.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Видел Рханна страдание от боли драконицы, но не мог эту боль утихомирить, не в его силах это было. Он сумел вытащить болт и очистить рану, дальше все предоставлялось её организму. И снова чешуйчатый зверь заговорил, да не просто заговорил, а отблагодарил. Мало того, еще и позволил... даже приказал остаться на некоторое время. Подобного харадрим никак не ожидал, поэтому на время у него перехватило дыхание, но отвечать и не надо было. Драконица сама подхватила его мощными челюстями. Странное ощущение, когда "летаешь" без крыльев... Мужчина чувствовал горячее дыхание спиной. Жарящий огонь, могильный холод, веяние смерти, все сразу. Но страшно не было. Опустила на землю, а сама свернулась вокруг....
— Спи, Рханна из Южных Пустынь. 

Некоторое время харадец стоял в исступлении, но довольно быстро опомнился. Сперва присел, глядя в пламенно-холодные очи, а затем прислонился спиной к чешуе, прикрыв глаза. Тело драконицы было теплым и грело, поэтому человек быстро ушел в мир сна, где ему приснилась она же, черная на фоне голубого неба и белой вершины, тучи разгоняющая, и рев её был подобен грому. Будто искала что-то, кругами летая. А он стоял в самом низу, глядя на драконицу, и тянул к ней руку, пытаясь достать до небес и коснуться чешуи. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Вздрогнул дракон – и задрожало внутри всё, валами огромными схлестнулось, зашумело, заголосило, обрушилось снежной лавиною, пронеслось метелью белозубой – но впервые – не от гнева.

 

К ней, к жестокой, кровью сотен невинных душ умытой, к ней, одинокой владычице небесных дворцов и горных чертогов, к ней, мрака дочери, прижимался враг всего её рода, тот, чьи предки жаждали выжечь, вытравить, выжить крылатых королей из их земель, тот, кого братья названные алчны, безумны в своей неуёмной жажде золота – он мирно спал, как дитя, утомившееся за день, свернувшееся, подобно котёнку, в своей постели.

 

И то, как он смотрел на неё, этот Рханна, этот пахнущий терпким вином и пыльным солнцем человек с чёрными, как враньи перья, очами – он смотрел на неё с восхищением, почти с трепетом. Да, Мирра знала, что её королевская стать и стройное, сильное тело прекрасны в своём подобии первородной ночи, но разве для людей она – не монстр, не порождение зла, не та, кого надо убить, удушить, прострелить стрелою крепкою во имя их светлого бога?..

 

«Кто же ты, Рханна из Южных Пустынь?.. – молча вопрошает она, склоняясь над лицом харадрима, всматриваясь в умиротворённые, спокойные черты. – Что такого неправильного в твоём маленьком человечьем сердце, что ты не хочешь заполучить все богатства севера и спасаешь ту, кого ненавидит и боится весь твой многочисленный род?..»

 

✦   ✦   ✦

 

Едва ли уснуть сумела: мысли тяжёлые сон отгоняют стаей воронья, да только сильнее усталость, и провалилась драконица в сон тёмный, пустой, без сновидений. И с первыми лучами солнца позднего очи раскрыла, хоть и не достигал свет тусклый её взора: скорее ощутила, скорее почувствовала ночи уход, дня начало, и, мягко высвободившись из людских объятий – глядит хмуро, глядит со страхом, в тёмно-янтарной глуби драконьих очей затаённым – и чрез золота горы пошла, неслышима.

 

Пещеру покинула, утро ясное вдохнула вместе с воздухом морозным – и взрезала чёрными крыльями рассвет алмазно-голубой, чистый, ясный – купается в скованном холодом небе, окунается в облака, отдаётся ветра порывам.

 

Но возвратилась вскоре, да с добычей богатой: двух крупных горных баранов и веток сосновых, грубо обломанных, принесла, на скалу, из золота полого возвышающуюся, бросила и с шелестом тихим на монет и камней россыпи опустилась, за трапезу принялась, заведомо кусок человеку оставив.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Сон, вопреки желанию харадрима, был недолгим, хотя и очень мирным. Он видел еще много разных картин, но быстро забылись те, когда проснулся. Огляделся в поисках драконицы и увидел её, когда та пожинала плоды своей, очевидно, утренней охоты.  Рядом с ним лежал средних размеров кусок сырого мяса, под которым натекло немного крови. Не зная зачем, Рханна сказал:
— Доброе утро. 
Затем снова перевел взгляд на мясо. Есть в сыром виде харадрим бы не рискнул, а посему спросил у драконицы, можно ли ему развести костер, чтобы приготовить его. Чешуйчатое создание махнуло крылом, и мужчина принял это за положительный ответ. Он насобирал в пещере немного веток, сложил их в подобие конуса, затем нашел в своей походной сумке нужные вещи для разведения огня и благополучно подпалил костер  По бокам костра он поставил между камней две палки-рогатины, продел мясо в заостренный кол и повесил над огнем. Готовка не заняла много времени, и вскоре харадец тихо ел, отрезая по небольшому ломтю. 
Я благодарен тебе за пищу. Каково твое имя, владычица гор и небес? — неожиданно сам для себя спросил Рханна. Он не знал, почему обратился к ней так, будто бы это произошло само по себе. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Ничего не ответила она на слова человека приветственные – только крыльями повела, взглядом опалила – вновь смотрит жгуче, испытующе – да к еде вернулась, жадно, оголодало заглатывая ещё тёплое мясо, мощными челюстями кости дробя, сухожилия разрывая; и чешуя в цвет ночи тёмною кровью окрасилась, и упали капли алые на золото, на драгоценности выделки тонкой, на кубки и доспехи – а дракон рычит утробно, дракон глотает горячую кровь, скалит клыки.

 

И смотрит на пламя, - сытая, успокоенная, очи щурит, аки кошка сонная – что человеку маленькому подвластно, что послушно горит в его руках, отсветами рыже-охристыми по волнам золотым перебрасывается, пожаром занимается слепящим, и мечется огонь в драконьих очах таинственным, тёмным, штормовым полыханием.

 

И на вопрос отвечает не сразу, точно бы думает, какое из имён своих назвать, какой язык подобрать, как сказать; голову набок клонит, смотрит искоса из-под полуприкрытых век, смотрит оценивающе, смотрит задумчиво – не с подобострастием говоришь, человек, не со страхом, говоришь, как с королевой, и глядишь так странно – отчего же ты не такой, как прочие, человек?..

 

- Мирра, - коротко, резко прорычала драконица, с золота поднимаясь – звенящим, переливающимся пламенем каскадом, разбивающимся угольями да искрами, сыпется с атласа её чешуи. – Перевяжи мою рану, человек. Я потеряла ту тряпицу, - пренебрежительно плечами передёрнула, вновь опускаясь за землю подле костра Рханны, голову укладывая на монеты, холодом отрезвляющие, жгущие, и – уже без напряжения, только с бурею какою-то затаённой во взоре янтарном – взглянула на харадрима, прежде чем смежить веки.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

— Мирра, — проговорил харадец, словно бы пробуя слово на вкус. 
 "Мирра... Красиво и угрожающе", — подумал он, заглядевшись куда-то в стену. Слова драконицы отвлекли от мыслей, Мирра улеглась подле него и сомкнула веки. И правда, перевязка исчезла. 
Сейчас. 
Поднялся, подошел к своему мешку и извлек оттуда ткань, отрезал нужное количество и вновь обмакнул в последнюю оставшуюся мазь. Оглядел рану: поверхность покрылась тонкой корочкой, и теперь жжения не должно было быть. Харадрим осторожно поместил туда шарик, чуть расширив его, дабы он не выпал до поры, и сделал шаг назад.
— Готово, можешь открыть глаза.
Уму непостижимо. Тот, кто недавно мог погибнуть по воле алчных до злата гномов, сейчас лечил дракона, да не жалкую пародию, а настоящего огромного дракона, свободного и сильного. Рханна отошел еще немного. Все-таки это его впечатляло. По сравнению с ним Мирра была горой. Впрочем, сравнивать человека и дракона глупо и незачем. 
Знал бы ты, отец, что мне доведется увидеть, позавидовал бы в свое время... — подумал про себя харадрим. Легенда оживала и жила прямо перед ним, от этого возникало странное чувство легкости. Хотелось всё забыть и смотреть, смотреть на это совершенное существо. Изящный стан, плавные изгибы драконьего тела, мощные челюсти, обжигающе горячий, проникающий в самую душу взгляд, голос, сравнимый лишь с голосом богов. Но нет, она не была холодной, как лед, она тоже умела бояться и страдать, Рханна видел это в её взгляде в некоторые моменты. 
— У меня кончилось дезинфицирующее средство... Мирра. Для того, чтобы приготовить новое, мне понадобятся некоторые ингредиенты. Корень акламенны, которая чаще всего растет на пологих горных склонах, несколько веток ивового красноцвета и еще одно, цветок озерной луначарки. Ты знаешь, где их можно найти? Местные территории знакомы тебе больше, чем мне... — Взгляд харадца застыл на очах драконицы. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

И снова – осторожные, бережные руки на её гладкой, блестящей отсветами пламени да золота чешуе; но боль уже не растравляет зверя, не тревожит напряжённого сознания, и дикость, то древнее начало, в груди драконьей звучащее бубном и свирелью, - оно молчит, утихает, и зверь прячет клыки, не выгибает хребта, не щерит загривок: только вьётся петлями длинный хвост, только вздрагивает чувствительное веко от каждого прикосновения.

 

Головой встряхнула, моргнула медленно – и вновь на харадрима – отступает, пятится - взор устремила, точно змея, точно охотник: принюхивается к его эмоциям, тонко охоту ведёт, крадётся, путает собственный след, почти играется с человеком, обманчиво расправляет крылья, плавно, в такт собственному неслышному напеву изменяя их плоскость, подобно тому, как дева южная тканью взмахивает, танцуя – а он и рад быть добычей; но не замечает за гордостью и высокомерием дракон, что сам поддаётся, что сам вступает в силки, что дичь видит его слабость, его податливость, и оба они – в двуликой, неоднозначной, сложной игре.

 

◍   ◎   ◍

 

- Эти названия ничего мне не говорят, - раздражённо обронила драконица, уязвлённая тем, что в чём-то этот юнец оказался умнее, нежели чем она, раскраивающая небеса, прощупывающая ветра, укрощающая бури уже многие, многие века. – Сам отыщешь, человек; плотнее кутайся в плащ, ежели не хочешь замёрзнуть, зима нынче жестока.

 

И больше ни слова – как и прежде, за ремни, как котёнка за шкирку, ухватила, шагом быстрым к выходу направилась – а сама думает напряжённо – не сможет ведь так вот его таскать, да как же ухватить человека, чтобы не мешался?..

 

И впереди уж солнце в сиянии золотом разливается, выход из пещеры окольцован ослепительным светом – и Мирра щурится, улыбаясь своим мыслям, улыбаясь встречному ветру.

 

Сильным толчком – прыжок в небеса, и ночи дерзкая дочь – в свободном падении, чёрною стрелой несётся вниз, в север, в ледяную пропасть, в холодное утро – и кажется, что в солёный океан с головой, и только рёв его в ушах, и ветер призывно кличет – дыши, кричи, пой, танцуй, прекрасный дракон, окунись в небосвод, вдохни его полной грудью.

 

Челюсти разжала – и человек теперь летит наравне с нею, крыльями взмахнула – и вперёд вырвалась, так, чтобы у её плеч, у крыльев основания находился южанин; и только успел за гребень уцепится, только к спине сильной прильнул – резко из пике вышла, к солнцу морду, шрамами испещрённую, подняла – и мощными, слаженными взмахами стала ввысь подниматься, в небесную синь, в чистые, до звона морозные чертоги свои – здесь она королева, здесь она правит, здесь нет места людям – но она несёт человека на своей гибкой спине, она открывает ему этот мир, она показывает нему небеса, соколицей паря синеве.

 

- Смотри, человек, - кричит она – ветер ревёт на высоте, свободу чувствуя, - смотри и правь мой полёт, говори, где растут твои травы!

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Игра в гляделки затянулась, ни харадрим, ни дракон некоторое время не спешили перейти к основной теме разговора. Взгляд Мирры гипнотизировал, рушил волю и сковывал неломающимися цепями, заставляя продолжать смотреть в черные, как ночь, очи. По телу пробегали волны дрожи, зацепляя струны души, которые с восторгом звенели. Это всё было настолько странно, что нельзя было выразить словами....

И оборвала этот ритуал своими словами, и схватила Рханну за шиворот, и понесла к выходу. Сердце, словно заведенное, забилось с огромной скоростью. И вот Мирра полетела. Стрелою неслась вниз, а он, освобожденный от захвата, ловил собой потоки встречного воздуха. Дыхание перехватило, невозможно было понять, что происходит. Но драконица вернула все на круги своя — подлетела под мужчину, и, едва тот успел схватиться за гребень, вышла из крутого пике. Теперь сердце колотилось так, что было готово пробить дыру в груди. Весь мир внизу стал таким малым... Но все, что он видел, врезалось в память гранитным барельефом. Он ручался, что никто и никогда не видел мир глазами дракона. Рханна понял, что всю оставшуюся жизнь будет завидовать тому, что умеет она, ибо видеть мир сверху — незабываемо и так захватывающе, что неподготовленный может попросту сойти с ума. 

Но харадрим держался. Держался и восхищался миром. И снова речь Мирры вернула его к реальности. А так не хотелось выходить из этого блаженного состояния...
— Нам надо вниз, к подножию горы! — перекрикивая ревущий ветер, сказал харадец. И королева небес понесла его туда, куда он указал.
"Невероятно..."— подумал мужчина. На большее его не хватило, и все мысли вновь захватил полет. Он видел стремительно увеличивающуюся землю, слышал гудение ветра в ушах, вдыхал свежий морозящий воздух, чувствовал кожей леденящий холод. Спектр чувств заменил правление разума, и харадрим отдался этим ощущениям. 

Мирра была настоящим асом в небесах, каждое её движение было выверено до мелочей, плавные взмахи крыльев взрезали воздух, как нос корабля — волны. Хвост помогал ей летать, она пользовалась им как рулем и стабилизатором. Когда дракон и человек уже почти парили над землей, Рханна увидел невдалеке поросль нужного растения.
— Вон там, впереди, около камней, — прокричал он, и драконица села рядом с тем местом, где нужно было. Спустившись с могучей спины, Рханна на несколько секунд непроизвольно задержал руку на чешуе. Почему-то не хотелось отпускать её, твердую, как металл, обжигающую, как огонь и замораживающую, как лёд. Но харадец быстро подавил странное желание и мигом пустился собирать нужные растения. Таким же образом за несколько часов дракон и человек нашли все необходимые ингредиенты. Последний раз забравшись на спину Мирре, Рханна уже привычно взялся за шею — так ему было гораздо удобнее, к тому же, тело драконицы неплохо согревало, — и тихо сказал, едва не перейдя на шепот:
— Готово, Мирра, мы можем возвращаться.  — И тут же едва не поперхнулся, услышав свой голос. Непонятное творилось в душе. Он сказал эти слова слишком мягко по сравнению с обычной манерой разговора. Мотнув головой и сбросив возникшее наваждение, Рханна закрыл глаза, приготовившись к полету. 
 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Она чувствует его сердце – оно бьётся пойманной птицей, задыхается, сбивается с ровного хода, гулко стучится о рёбра; она чувствует его руки – озябшие, онемевшие, - но он ни слова не говорит – на своей шее, его тонкие длинные пальцы, проводящие по её гладкой чешуе, по её шрамам и порезам, чувствует его дыхание на своём загривке и явственно ощущает его взгляд – он в восхищении, он безумен, и он - единственный человек, умеющий видеть.

 

Но дракон уже не боится показать слабость, не боится следовать слову человека, потому как сам не ведает того, что оступается, что проигрывает: всё так же самоуверенно ведёт танец, танец взглядов, коротких слов, танец движений незначащих и случайных прикосновений. И вся услада – в этой игре без названия, где нет победителя и проигравшего, где нет цели и правил.

 

Лежит среди скал обрывком ночи, – черна, как смоль, только око янтарным болотным огнём мигает, вспыхивая – наблюдает за человеком, как тот землю мёрзлую ножом раскапывает, корни вырывает из почвы твёрдой, ветви с древа срезает, отыскивает средь сугробов высоких невзрачного цветка хрупкий бутон.

 

Сам на спину к ней забрался – осмелел, стало быть?.. – и почти прошептал слова, казалось бы, обычные – но прошептал так, что бурею снежной захлестнуло всё изнутри, что вздрогнули крылья, для взмаха первого раскрытые – по-иному, совсем по-иному сказал; и слишком неосмотрителен шаг, и сбился осторожный, прощупывающий ритм танца странного, и дракон – узкий зрачок, горящие очи – резко сорвался вверх, ни слова не говоря.

 

Уже не пляшет в небесах, не кружит над горами, не играется с ветром – напрямик к логову, чересчур быстро, чересчур упрямо.

 

На золото вступила, снег с чешуи отряхнула – и почти скинула человека со спины, в глаза не смотрит, только хмурится, только дёргано вьётся хвост.

 

- Говори мне о своей родине, человек, - уже не зовёт по имени, и боком к нему стоит, слепым глазом к южанину; говорит резко, жёстко, и вновь обрастает драконья грудь льдом – защитить, закрыться, смятение спрятать, - развлеки меня своим рассказом.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Холод. Он почувствовал это. Изменилась драконица. Рханна понял, что сам того не зная нарушил хрупкий баланс, сбился и переступил черту, которую не должен был переступать. Мирра стала той, кем была прежде, властной и холодной. Её голос, её драконье тело, всё говорило о том, что она пыталась оградиться. 
Родина... — начал харадрим. Он снял наплечный мешок с травами и разложил те перед собой. — Это пустыня. Большая, бескрайняя пустыня с редкими оазисами. И там живут люди, их много, но многие воюют между собой. Племена. — Достав небольшой нож, Рханна взялся очищать веточки и отделять соцветия, складывая их в небольшую чашу. — Я рос в одном из этих племен. Отец не принял меня, так как я был слишком добр по отношению к врагам. Когда он приказал мне своими руками придушить пленника, я отказался, и меня изгнали с позором. С тех пор я несколько лет шатался по миру, стараясь прожить, пока меня не схватили гномы. Они взяли меня в качестве приманки, чтобы убить тебя. А дальше ты сама всё знаешь. — Харадец поднял на неё задумчивый взгляд, даже не обращая внимания, что  она не видит его слепым глазом. Он давно не вспоминал своё прошлое, и сейчас оно грузом легло на сердце.  Руки делали все на автоматизме, хотя разум был где-то далеко. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Всё так же – боком к нему стоит, и профиль точёный, жестоко-прекрасный и гордый чётко вырисовывается в полумраке, пламенем костра затухающего осиян; и слушает внимательно, напряжённо, брови хмурит, клыки кажет каким-то отдельным словам.

 

Но вот окончил свою речь южанин – и выражение некоего презрения, снисхождения появилось на морде Мирры, в то время как она, крылья с ленцою опустив так, что они подолом за нею тянулись, точно тень вторая, медленно шла прочь от пламени, Рханной разведённого, куда-то в темноту.

 

- Я тебя свою грустную историю рассказывать не просила, человек, - обронила королева; голос резок, тишину разрезает, подобно кинжалу острому, а око янтарное – что докрасна железо накалённое, обжигает, опаляет жаром. Но вот уже отвернулась – мерно и величественно плывёт меж осколков звёзд, чьих-то солнц и божеств, меж монет и камней, меж костей и доспехов; она – ночи дочь, она – королева, она – смерть. И этот человек – миг, вспышка, всполох костров, вереницей рассыпанных бус лежащих в южной ночи.

 

Прыжок, тело гибкое, стройное подтянула, перебралась на следующий ярус – и вот Мирра, ипостась темноты, лежит на коленях у огромной, до самого потолка, где своды каменные, инеем да льдом скованные, смыкались, золотой статуи Ганеши, бога с головой слона и двумя парами рук; лежит и медленно хвостом длинным поводит, по металлу, точно бы солнцем напоенному, скользит, и безразличен драконий взгляд, непроницаем, отстранён. И скучно дракону – всё это богатое однообразие утомляет, и за долгие века даже созерцание хода небесных светил начинает казаться бессмысленным занятием, и лишь только кровь людская, сокровищ добыча да перелёты длительные в страны соседние разнообразие вносят в невообразимо долгую жизнь северных королей.

 

- Помни, человек, что скоро ты покинешь мои чертоги, - молвит драконица, и вновь – в сторону взгляд, и в оскале морда кривится, - ибо рана моя затягивается, а ты мне ничем полезен быть не можешь… Не думай, что божество может быть благодарно смертному. Мне скучно, человек, а ты не можешь меня развлечь.

 

Говорит, а сама убедить самую себя хочет в этом: не привязалась, не смягчилась, не проиграла, и пусть уходит этот чумазый цыган, куда ветер его позовёт; и в то же время понимает – гонит его прочь, этого Рханну из Южных Земель, потому как боится, боится она, что сумеет укротить, в узду запрячь, в душу заглянуть, до сердца дотронуться.

 

[spoiler=вне]мне всё равно, что статуя Ганеши не могла появиться в моей пещере, это иная игра, и я хочу статую Ганеши!

он такой вот, только в игре - из золота.

2011-02-1415.jpg

 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

— Грустную? — задумчиво протянул Рханна. Он не знал, почему начал все это. Драконица забралась на статую, харадрим заметил это краем глаза. Её слова, резкие, быстрые, возымели странно-опустошительный эффект. Он ничего не сказал, лишь смотрел на дитя ночи, долго, внимательно, будто пытаясь заглянуть внутрь, сквозь ледяной взгляд, в чертоги души, так стремительно покрывшиеся непробиваемым ледяным налётом. На лице его не было ничего, лишь неотрывный взгляд мог навести на какую-нибудь мысль. 
— Свобода не привнесет в мою жизнь ничего нового, ради чего стоило бы жить. — И снова взгляд, долгий, проницательный, Не было видно в нем ни печали, ни грусти, ни злобы за решение драконицы. Попытка понять. Что думает она, о чем её мысли тяжёлые. Взгляд её обдает льдом, тело её камень, сердце её — гранит. Но бьется в нем что-то, бьется нещадно с разумом. И борьба эта пронизывает тонкой нитью божественный глас её, средь льдинок во взгляде проскальзывает, по крыльям невидимым касанием проносится, на кончике хвоста замирает. И обратно.  — Ты знаешь, мне нет смысла идти назад.  — Тихий голос. Не бунтовал, не противился. Утверждал. И в глазах харадрима осела пеплом и замерла доселе вьющаяся в пространстве уверенность в своих словах. 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

И тоске в голосе потерянного, запутавшегося человека – клыкастое подобие улыбки в ответ, хитрый прищур проницательных, но точно бы стеклянных, отражающих чужие эмоции змеиных очей, – о, дракон осмотрителен, дракон не оступается во второй раз, особенно, если игра так увлекательна, так остра – и тихим, почти не отличимым от обыкновенного её дыхания рокотом – смех. Это смятение, эта попытка вновь пробить лёд, эти сбитые о холодную твердь кулаки, эти тихие слова – о, скольких сил стоило Мирре сдерживать дрожь упоения, не выдать своего наслаждения этим слишком сложным для человека танцем – но только и дальше вьётся хвост по гладкому золоту, и вновь взор – самоуверенный, гордый, непроницаемый.

 

Теперь она поведёт – и уже не даст человеку себя обмануть; нет, дракон не открывает своё сердце первому же, кто сможет к нему прикоснуться, дракон осторожен, дракон любит танцы по лезвию сабли.

 

- Нет, человек, я не знаю, – тихо, вкрадчиво пророкотала королевна, склоняя набок голову, увенчанную парой тонких острых рогов, устремляя на харадрима дерзкий, с вызовом в янтарной глуби взор. - В чём же ты, человек, видишь смысл своей короткой жизни?

 

[spoiler=вне]у меня в голове играет эта музыка, когда я пишу об игре х)

https://www.youtube.com/watch?v=aSUJjNyWSdI

 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете написать сейчас и зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, авторизуйтесь, чтобы опубликовать от имени своего аккаунта.
Примечание: Ваш пост будет проверен модератором, прежде чем станет видимым.

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Вставить как обычный текст

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.

Загрузка...
  • Последние посетители   0 пользователей онлайн

    Ни одного зарегистрированного пользователя не просматривает данную страницу

×
×
  • Создать...