Ран

Морийский ров — бездонная пропасть в Мории возле Восточных Ворот, через которую был перекинут узкий и длинный мост. Арка моста длиной в 50-60 шагов, без перил, идти по ней можно было только гуськом. Гномы выстроили его столь узким, чтобы защищать Морию от врагов, если те выломают внешние ворота. В этом подземелье обитали Существа без имени.
Сие подземелье сплошной лабиринт, оставленный Существами без имен, которые грызли земную твердь. Некоторые ходы бездны вели в подземное озеро.
 

[NICK]Найра[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/6f/53/36/6f5336ea2808e8dacdf8affea61d07b0.jpg[/AVA]
[STA]Узурпация власти[/STA]
То, что назгулам кажется мягкостью, людьми ощущается как нечто жуткое. От собственного имени у морэдайна, видавшего всякое, в том числе своего Хозяина, чью Волю они исполняли в данный момент, по спине и плечам прошлась легкая дрожь, но он и виду не показал. Невозможно поверить в то, что назгул старался быть нежным и ласковым с очередным рабом Майрона, а по сути со своим рабом тоже. Когда Ломелиндэ затребовала для себя женщину, Найра было напрягся, ведь никаким свободным мясом он не располагал, кроме того скромного гарема из десятка девок, в прошлом правительниц и наследниц тех небольших государств, что покорил на Востоке и Юге во славу Его, бросив их народы в печь военной машины Мордора, как руду. Жалко было терять трофеи своих завоеваний.
И тут внезапно свой ход сделал воевода Фимболг, который, желая выслужиться перед мертвой женщиной, позволил морэдайну сохранить свою коллекцию.
Найра облачился в броню, ожидая возле палатки, которую пришлось отдать назгулу, когда туда подвели обещанное Фимболгом подношение. Он схватил юную рабыню за подбородок, осмотрев насколько даровита она была от природы, и как многое она уже повидала в лагерях. Судя по всему Ломелиндэ собиралась выдать себя за бледноухую мерзость, а там все как на подбор идеальны. Эта же девка годилась разве что для самых грязных утех, какие мог вообразить себе прогнивший морэдайн.
- Отъ*би его балрог! Орочий мерзавец подсунул нам негодное мясо, - прошипел Найра другому узурпатору, что стоял скрестив руки на груди, не без интереса рассматривая товар, пытаясь выискать хотя бы малую долю потенциала, потирая пальцами подбородок, издавая протяжное:
- Хм-м-м-м... Нет. Ничего.  
- Это ее не устроит. Она погубит нас. Говорят этот назгул своенравен. Не хочу быть запытан женщиной.
- И ведь ей и слова сказать нельзя...
И тут они оба расстроились, осознав, что она еще и говорит. И что ее надо.......слушать. От одной этой мысли оба морэдайн закатили глаза.
- В пекло Фимболга, - махнул рукой Найра, - Приведи ей Седьмую.
- Ту, что без языка? - уже точно знал о ком речь младший узурпатор, очевидно воспользовавшись пару раз ее неспособностью и нежеланием рассказать о маленькой интрижке. Найра тут же смекнул неладное, ведь он запрещал кому-либо общаться с его рабынями, ибо был ревнив по своей сути, для всех они немые. Узурпатор проговорился, об этом командир оставил заметку на сей счет. В будущем этого болтливого глупца не ждало ничего хорошего.
- Да, про способность говорить назгул не распоряжался.
- Что с этим сбродом делать?
- Женщин солдатам, оркам не давать, не заслужили. Мужчин казнить и свалить в то отхожее место, где живет Фимболг. Хочу, чтобы когда он вернется, чтобы он знал, что его подачки не нужны. Ну, а эту...
- Да, командир, эту? - у морэдайна загорелись глаза от раздираемых желаний, - Что с этой именно?
- Эту... - Найра ехидно прищурил глаза, поняв, что его прислужник захотел себе рабыню просто так, не сделав для этого ничего, - Я себе заберу. Судя по всему она уже не способна удивить меня, потому в моей постели делать ей нечего. А вот пыточная, другое дело, ей там самое место.
Воитель Найры заметно расстроился, исполнив волю старшего узурпатора, пока Найра отводил душу под крики где-то в дальней части лагеря. Им вторил радостный гам тех, кому достались две другие рабыни, а там никакого уединения не получишь, да и вообще опасно там и самому быть, покуда разврат темного войска не знал предела.
И вот морэдайн привел к назгулу молчаливую красавицу в дорогих шелках, придерживая ее, когда она заметила, что Ломелиндэ не человек вовсе.
- Госпожа, - обратил заискивающе на себя внимание обиженный узурпатор, мол, вот он я, привел тебе рабыню как хотела, смотри какая хорошая. Давай, спроси чья она, и непременно совру, что моя, думал он, все было на лице написано.

Лагерь морэдайн, разбитый на реке Келдуин планировался как одно из возможных мест засады на Илгона. Однако, раздавшаяся по весне река сильно теснила его ближе к непроходимой чаще Лиховского леса, открывая новые возможности для засады. С виду десяток шатров и жалко коптящий костерок, должны были внушать не сколько силу и размах, а сколько жизнеспособность места. Однако, только самый опытный разведчик мог распознать в шуме лагеря неестественные звуки. Хитрые морэдайн развесили возле шатров металлические и деревянные предметы, доски и сковородки, элементы брони, которые постоянно шумели и буднично грохотали, стоило подняться речному ветру, что по весне был особенно част в этих местах, продувая даже лес, заставляя древние деревья трещать. Изредка человеческую речь в шатрах имитировали пестрые птицы, запертые в клетках, привезенные отрядом узурпаторов с юга.
Лагерь охранял десяток другой урукхаев, которые буднично жрали и выпивали, поглощая выданный им грог, чтобы вопросов не задавали и в ус не дули. Сама же дюжина морэдайн-слуг Найры, которого здесь не было, вместе с остальной полусотней уруков, засела во рвах, укрытых маскировочными сетями. Если безупречный план, сколоченный автором повествования на коленке за пару минут, сработает, то Илгон должен будет ворваться в почти безлюдный лагерь. Далее себя явят засадные силы, которые его просто окружат, а потом как следуют оприходуют дубинами, которыми вооружены все они, помимо основного оружия. И, отпраздновав окончание охоты, сдадут его назгульской женщине, наплевав на Найру, которая наобещала им с три короба больше, чем по штатному расписанию мог позволить себе главный узурпатор. И уволокут его в плен к Нему, где тупоголовый валарский пес должен будет гнить пока не угаснет.
И только в одном лагерном шатре, куда и должен будет устремиться первоначально Илгон, его искренне ждут. 

После произнесённого откровения, Ильмарэ не просто пришла в здание резиденции бургомистра (ещё до начала в нём большого совета). Она прежде подошла к своему волшебному скакуну, и там из седельной сумки изъяла мешок с Палантиром внутри. С этим камнем, звёздная дева вошла в здание и остановившись перед входом в лестничную шахту, произнесла сопровождавшему её полурослику.
— Почтенный господин Бэггинс, я отправляюсь на самую вершину башни, и думаю вам намного интереснее будет остаться здесь. Скоро здесь соберутся лорды и капитаны войска, и будут вести совет. Вы сможете конспектировать, сей исторический момент, для вашей книги. 
 Выслушав королеву, Бильбо вежливо поклонился, но подумал что она собралась делать какие-то чары, из-за которых ей нужно было быть одной. Мало того, быть может она так сказала, так как то что собралась она делать там, опасно для него. С этими мыслями, Бильбо Бэггинс, королевский хронист, сделав поклон ответил. 
— Конечно, Ваше Величество. 
 Ильмарэ скрылась за дверью, начав длительный подъём по винтовой лестнице, а Бильбо нашёл укромное местечко в зале, перед тем как предрекала майа, здесь начали собираться вначале Гондорские лорды и капитаны, а после прибыл и сам король Арагорн. Меж ними начался разговор. 
  Тем временем Ильмарэ преодолела подъём и оказалась в высочайшей башне города. Она сразу же ощутила здесь остатки тёмных ритуалов, и произнеся очистительное слово о сиянии Элентари, изгнала эти психические следы. Майа ощущала духом своим, что остались ещё с прошлой битвы, души павших воинов, и отсюда с этой башни она воздела руки и тем же валарином проговорила.
— Ныне же в путь отправляйтесь, о рати блаженные 
Сонм вечных душ, Пеларгира защитники верные.
 Упокоив духов павших, и развеяв остатки вражьего сумрака, королева поставила на стол, подстелив мешковину Палантир.
— С правом своим королевским, ко взору в глубины твои приступаю! — Сии слова были произнесены на языке людей Гондора, вестроне, и тут она обращалась к древнему артефакту не как Ильмарэ наперстница Варды, но как Королева Арнора, имевшая право использовать сей артефакт, наравне с королём или его законными наместниками, и в отличии от Сарумана, чей камень и был ею изъят из Ортханка, и в отличии от Майрона, который ни без вреда для себя самого мог использовать камень Минас Итиля, как бесправный беззаконник. Длань свою возложила Ильмарэ над шаром, ликом на север-северо-запад стоя. Узрела она падение тёмной цитадели Дол Гулдур и победу эльфийского воинства. 
   Взирая взором айнур, она различила прошлое от настоящего и узрела жестокую сечу в полях Ист Байта, а вернувшись к Гулдуру узрела совет светлых эльфов, и страшные клятвы Илгоном Могучим изречённые. Затем, увидела она решение которое в итоге принял совет. Закрыв глаза и прервав сеанс воззрения в Палантир, Ильмарэ сосредоточилась на дивной Леди Золотого Леса.
— О Артанис Нэрвен Алтариель! Покуда крепнут королевства верных дунэдайн, — здесь был мысле-образ победы сил Гондора и Арнора в Пеларгире, — храни Золотолесье, но и не позволяй чарам врага влиять на соседние селения людей Великой Реки. И помоги внучке своей Арвен Ундомиэль в странствии её в Фангорн. Не легко будет убедить слуг Йаванны, печально им ранение младого Скородума. Пусть не зовут их больше на битвы, пусть лишь в лесах они песни свои направляют. 
 Затем она сделала несколько шагов и взглянула, через окно на север. Прикрыв зрение глаз своих, Ильмарэ обратилась к такому же айну.
— Айвендиль, к тебе я вызываю и тебя я прошу, не оставь в одиночестве Орофера сына. Жди прихода весны и прибытие онодрим, окажи им посильную помощь и очистите ж Зеленолесье, напитайте его своей силой. 
 И снова небольшой перерыв. Далее, вновь обратилась она с осанвэ, к одному из эльфийских владык, но не знала услышит ли.
— Сын Орофера, король эльфов Великого Леса. Отпусти ты скорби своего сердца, ибо силы детей Йаванны помогут тебе. Возрастут рощи, для твоего народа, вы же смотрите в небесный простор в звёздное время и пойте же песнь Элберет Гилтониэль! — Вместе с вестью, старалась направить Ильмарэ и ту теплоту, с коей Варда свет звёзд разжигала и слушала песни себе от колен синдар и нандор. 
Вернувшись к взору чрез Палантир, королева увидел как живёт крепкий Арнор, как люди доселе разрозненные, сочетаются в ныне в вестях и торговле. И тут узрела она как серебряную нить, след эльда семей ваниаровых, а вскорости нашла и саму Норнориэль, в лесах Эрегиона. Сосредоточившись на её образе видимом в Палантире, Ильмарэ отправила мысль и ей через нити осанвэ.
— Норнориэль славная, душою не падай, ты вспомни о свете, что не иссякает и всем верным надежду даруя. Крепись в своей верности, доблести духа, и не одинок ваш отряд в Средиземье, и ваши пути не окончатся в бездне. 
  После этого, королева отпустила Палантир и обошла стол, так что направление её сменилось на восток-северо-восток. Грозно взирала она туда, где из окон виднелись Эфель-Дуатские вершины, хранящие смог над собой, из недр Ородруина. В миг этот аура вокруг неё зарядилась отблеском сине-белого сияния, глаза источали синеватый по краям свет звёзд, и длань королевы легла над Палантиром. 
— Отныне и впредь — голос её, эхом отзывался в межплановом коридоре мультивселенной — заглянуть опасайся сюда, беззаконник суда избежавший! — Само её ундо, сердцевина духа Ильмарэ испытывала обманутость, когда вместе с Эонвэ поверили они словам Майрона, словам о раскаянии, после низвержения Мелькора в Бездну. — Тебе доверились тогда напрасно мы, о лжец, король лжецов! 
В какой-то момент даже её телесная форма начала расплываться здесь в башне. Но длань убрала, и сеанс завершая форму тела вернула она. Сама себе дивилась Ильмарэ, чувствам своим, и потому открыв канал вознесла она осанвэ брату Эонве, и с ним в разговоре она пребывала. 

Как и обычно бывает, на простолюдинов, слухи тем более подтверждённые реальными чудесами, воздействовали сильнее. И потому ополченцы Анфаласа и Лебеннина начали собираться вокруг здания бургомистра и глядели в окна. Периметр охранялся ратниками маршала Гимрадиля, в большей степени сохранявших дисциплину, хотя и их захватывала вся эта история. Воины Пеларгира, что были под командой Ровандиса, заняли лагерь на восточном берегу, и королевская гвардия Арнора вернулась в расположение города. В срочном порядке в Анфалас, Ламедон, Андраст и конечно в Белфалас, а через его порт на остров Толфалас, повсюду разосланы были маршалом Лебеннина герольды, с призывом лордам почтенным отправится самим или прислать доверенных лиц, в Белый Город, Минас Тирит. Ибо вопрос требовал самого серьёзного обсуждения вместе со всеми лордами, во главе с наместником Эктелионом Вторым. Отдельного посланца, рыцаря и храбреца Телериона, Гимрадиль и Ровандис отправили в сам Минас Тирит. В своих посланиях, помимо повествования о возвращении Пеларгира, преисполненного чудесами и знамениями, Гимрадиль писал о проверке им и его людьми представленные доказательства родства Арагорна с королями прошлого. А также наличие у него множества артефактов при себе, подлинность которых сомнений не вызывала. Меч, Палантир, Скипетр, Кольцо, Элендильмир. Рослые и могучие дунэдайн из гвардии, и конечно волшебная супруга, явившая чудеса своих чар. Если это всё было бы злым обманом, то Гондор очевидно лишь обретя победу над армией врага с востока, встал бы на грань гибели в смуте, ибо народ и ополченцы уже готовы превозносить государя, столь храбро уничтожившего орков, первого на стенах и в бью, исцеляющего простых воинов и держащегося с королевским достоинством. И даже некоторые из лордов, уже совершенно не сомневались в Арагорна, в частности лорд Эгион, который бился с Арагорном плечом к плечу. Он выразил готовность принести присягу государю, но прежде следовало интернировать короля в столицу, и первым приносить присягу должен лорд-наместник, за ним принцы и лорды более высокородные, чем Эгион, и только поэтому он не делал этого здесь и сейчас. Но дружбу и готовность умереть за Арагорна второго Эвиньятара он выразил на совете в Пеларгире открыто и прямо. За ним последовал и лорд Ровандис, обретший вновь свой родной город. В целом и лорд-маршал был готов к присяге, но он боялся что в Минас Тирите это сочтут за бунт и потому он избрал роль как бы посредника в переговорах. Наконец встал и поднял руку беря слово сам король Арнорский.
— Вижу вы закончили обсуждение вопроса обо мне, теперь же перейдём к тому как защищать Пеларгир. Враг не мог взять этот город после переправы, и потому захватил его чрез пристани. Поэтому впредь очень важно укреплять лагерь на восточном берегу, как защиту ключа от Пеларгира. Как можно скорее нужно починить цепи ограничивающие доступ к пристаням, со стороны моря, против течения великого Андуина. И коль выпало нам ожидать здесь решения почтенных лордов, предлагаю в эти дни укрепить восточный лагерь, и заняться починкой домов в городе. Скоро прибудут жители, нужно помочь тем, кто понёс потери за время пока город был в руках мордорских прихвостней. 
 Присутствующие кивали, и Маршал Гимрадиль переглянувшись с лордом бургомистром Ровандисом сказал.
— Мы так и поступим. Не станем терять времени даром. — За сим военный совет был наконец завершён. 

Лишь только Арагорн и его воины пришли в себя, они сразу же начали обустройство лагеря и подготовку его к обороне. К сожалению механизмы подъёма цепей ограничивавших судоходство по Андуину, отремонтировать в короткий срок — возможным не представлялось. Дунэдайн Севера бегло собрали из разбитых осадных орудий дополнительные перекладины, укрепляя ворота лагеря на восточном берегу, лучники заняли места в дозоре, а группа арнорских рейнджеров из четырёх разведчиков отправилась просмотреть округу на предмет затаившегося противника. Сам Арагорн осмотрел брошенные помещения, враг вынес не только казну своей армии, но и ценные кузнечные инструменты, с домика полевой кузницы. Было тут брошенное оружие, малопригодное для использования, орочьи стрелы, подковы. Оставив тут гарнизон, во главе с Арафором, Эстель погрузился и паромом направился обратно, на городской берег Пеларгира. 
 Здесь постепенно начиналась активность гондорцев, маршал Гимрадиль отправил вестовых в Тол Арсиль, с призывом горожанам возвращаться, и повествованием о чудесном освобождении города, с силами Высших Сил. Естественно пошли туда же и слухи о короле, которые словно молния облетели армию, вдохновив солдат итак догадывающихся и серьёзно озадачив всех начальников армии. Последнее, что они готовы были делать, это пожав плечами делать вид, что ничего не произошло. Когда Арагорн вновь ступил на западный берег Андуина, на пристанях Пеларгира, его встретил лорд Эгион, который склонившись сказал.
— Ваше Величество, тайна ваша не могла более скрываться, от всего что видели мы, и королева Ильмарэ открыла нам вашу и свою личность. Теперь, маршал Гимрадиль, и все почтенные лорды и рыцари просят вас прибыть на большой совет, что пройдёт в главном холле дворца лорда-бургомистра. 
 Переглянувшись с Хальбарадом, и завидев его улыбку (тому не нравилась эта история с походом инкогнито) Арагорн вдохнул и ответил.
— Хорошо милорд Эгион идём. — Хоть внутренне, Арагорн был немного раздосадован, но он знал что Ильмарэ никогда, ничего не делает просто так, и он доверял ей, и значит так было надо. Лорду Эгиону он доверял теперь, после того как плечом к плечу они прошли длинный путь, по северо-западному сегменту городской стены, рубя орков направо и налево, и прикрывая друг друга. Они пришли в холл, бедного и немного заброшенного вида, после месяцев оккупации, и здесь начался военный совет. Воинство ополчения Гондора и добровольцы Арнора во главе со своим королём, освободили Пеларгир это был свершившийся факт. Таким же фактом было то, что лорд Ровандис станет новым лордом города, в прошлом его воевода он блистательно справился с задачей по спасению жителей города. А капитан Телерион за свой героизм в обеих битвах, заслуженно на совете вступил в должность городского командующего. К тому же он был умелым моряком, и мог поспособствовать постепенному восстановлению флотилии Пеларгира. 
  Ни каких прений эти вопросы не вызвали, и пролетели даже как-то быстро, но вот что по-настоящему было важно, и всех терзало и вызывало жажду обсудить, как быть теперь с тем, что среди них оказался прямой наследник Исильдура и Элендиля отца его, полноправного претендента на трон Гондора. Событие будоражило тем ещё, что подобного уже не ожидали поколениями, и все были несколько возбуждены. Сидя отстранённо Арагорн раскурил трубку и смотрел как лорды изучали предоставленные бумаги, переданные Элрондом свитки родословной Эстеля. Как королевский писать, в походе их хранил у себя мистер Бэгинс (разумеется сделавший копии этих записей для своих книг) и с позволения королевы он передал документы лорду-маршалу, под его ответственность. 

Бой завершится совершенно неожиданным и чудесным финалом, проводив взглядом орлов Арагорн и первая партия воинов, что была на плотах всё же вступила на восточный берег и укрепляла защитные рубежи, выстроенные орками здесь, во избежании внезапного контрнаступления врага. А в это время, на пристани, откуда тоже наблюдали необычную картину прибытия и отбытия могучих, гигантских орлов, разворачивалась иная картина. Здесь, измазанные кровью стояли и сидели глядя друг на друга рыцари и бароны Анфаласа, что последовали за арнорцами, лорд Гимрадиль, граф земель Лебеннина и маршал Гондора, лорд Ровандис, начинавший эту войну как глава гарнизона Пеларгира, но теперь восстановив честь победой, главный претендент на должность лорда этого города, лорд Эгион рода Беонвир, благородные капитаны Брегар, Белатар, Артамир и отважный Телерион, а также прочие храбрые и умелые воины. В глазах всех из них сейчас стоял немой вопрос, и они переглядывались между собой образуя широкий полукруг перед водами великого Андуина. 
   Вдруг из-за спин воителей, вперёд вышла леди Ильмарэ. Своей походкой прекрасная, она словно парила над окровавленной брусчаткой, а за ней аккуратно переступая через лужицы крови, шёл хоббит причитавший.
— Изумительно! Гигантские орлы! Этому точно ни кто не поверит в Бэгэнде. 
   Встав у самого берега Ильмарэ тревожно посмотрела на другой берег, она знала тайну границ, созданных Блаженными Аратар. Развернувшись к гондорцам, королева улыбнулась.
— Я вижу все вы, благородные владыки озадачены происходящими сегодня чудесами и явлениями. И я считаю, что сегодня вы храбро сражались и заслужили открытия тайн. Торонгиль, есть Арагорн сын Араторна второго, второй своего имени, потомок Арведуи, короля Артедайна, короля Валандиля Арнорского, сорок первый наследник Элендиля, по прямой линии Исильдура, а также потомок Анариона, через его потомка короля Гондора Ондогера и дочь его Фириэль, ставшую королевой Артедайна. Рождённый среди Дунэдайн Севера, и воспитанный эльфийским лордом Эльрондом, именуемый Эвиньятар обновитель, восстановитель королевства Арнор и града Аннуминас. Держатель скипетра Аннуминаса, Палантира и королевских регалий. В земли Гондора он пришёл под иным именем, дабы явлением своим не вызвать смуты. Я же открыла вам его, ибо такова воля Блаженных Аратар, Сил этого мира, которых провожу я в венце королевы людей Запада, я Ильмарэ, айну вселенной, рода майар, наместница Тол Эрессеа, Запретных Блаженных Земель, служитель владычицы валиэ Варды Элентари. 
 И в этот миг глаза её засияли внутренним светом, подчёркнутым отсветом заката. Она ощутила доверие и раскрыла ладони. 
— Воля владык защищает вас, потомки Верных Дунэдайн и всех прочих, кто под вашей рукой в обетованных землях королевств ваших. — В этот миг, она даже слегка подлетела но после плавно вернулась на землю. К ней спокойным шагом подошёл белый волшебный конь. Королева уже ловко села на него, и конь пошел.
— Я намерена осмотреть башню бургомистра. — С этими словами, владычица удалялась, а суровые воины провожали её взглядами полными благоговения у одних, радости у других, изумления у третьих. Но все как один склонили головы, а мистер Бэггинс записывающий что-то в небольшой блокнот (делая заметки для своей новой книги) полу-бегом старался поспевать за Её Величеством. 

Это был поистине ратный труд, когда рука воителя рубить устала, покуда Арагорн прорывал ряды не успевших перебраться на тот берег орков. Здесь были пехотинцы в лёгкой броне, с племён Горгорота, и сие не рослое племя, дунэдайны гвардии истребляли радикально эффективно, что в целом и позволило этим людям первыми вскочить на плот. Впрочем и гондорцы были в гневе и ярости битвы беспощадны. Строй воинов Ровандиса, с подшагом прошёлся до самой грани пристани. Воины кололи, рубили, били кромкой щита, давили сталью остатки орков, строго не теряя своей формации. Многие орки прыгали в воды Андуина, но перебраться на тот берег вплавь им не удавалось. Кого разили стрелы врага, но большей частью они просто тонули. 
  Сняв шлем Эстель смахнул пот со лба рукавом, но тем лишь размазал кровью с рукава себе лицо. Хальбарад командовал, криком указывая воинам что делать, плоты один за другим стартовали в сторону берега противника, как вдруг кто-то крикнул.
— Огонь!
  То летели первые ядра залпа из вражеских катапульт, подпалённые орками. Надев на себя шлем, Арагорн был укрыт щитом одного из гвардейцев, что было нужно так как он услышал как с обратной стороны "постучалась" стрела врага. Её мерзкое чёрное острие, едва показалось с внутренней стороны. Внезапный хлопок прервал сиюминутное размышление Арагорна о стреле. Он огляделся и увидел как позади и левее, на один из плотов пришёлся удар. Пакля разметалась часть плота горела, горящие люди попрыгали в воду, а другие черпая воду из реки шлемами пытались погасить огонь и погибших уже горящих товарищей, на борту. 
   В такие минуты всё внутри переворачивалось, ведь самому как-то избежать подобного удара невозможно, только и остаётся надеятся на удачу. Эстель взглянул в сторону вражеского берега, и предательская мысль закралась в его голову, а не глупо ли поступил он решаясь на эту атаку, противолежащего берега. Всё переменил пронзительный крик над головами. Тут трахнули слегка лаже могучие дунэдайн, но на их стороне были могучие крылья орлов. Но то была даже не стая Гвайхира да Ландроваля зорких охотников Мглистых Гор, сие был сам владычествуюдий айнур Торондор, посланный самим Владыкой Дыхания Арды. Почти пятьдесят пять метров в размахе крыльев, было при нём и столь же могучие создания, были в его стае. Победители драконов, они как куклы разорвали всех троллей на берегу, разметали все катапульты, смахивая словно сор, неудачливые стрелы что летели в них. И тут Арагорн увидел как армия врага обратилась в паническое бегство, стремительно покидая свой лагерь на восточном берегу, и спасая свои жизни в лугах Южного Итилиэна. 
 
=====> Южный Итилиэн
 
Грозным, благородным и испытующим взором, взглянул гигантский орёл на человека, короля подплывавшего к берегу. Ему Манвэ ниспослал дар победы сей, и ощутил Великий Торондор кровь благого Эарендиля в этом человека, и принял в душе своей верность приказа небесного владыки, но тут же сорвался и отправился в небеса, на Запад вместе со своей небольшой стаей. 
  Арагорн глядел им во след, и не сразу заметил как лишь он один стоял в молчании, ибо ошарашенные люди, в полной тишине глядя туда же во след орлам, преклонили колена свои, перед знамениями, свидетелями которых они являлись. Постепенно все взоры обратились к нему, к Эстелю. Подняв свой меч он всей силой голоса прорычал, вступая на восточный берег.
— Победа! Победа!
 В экзальтации, закричали и его окружающие воины, они подхватили его и подняли на плечах, смешались дунэдайн Севера и Юга. Вскоре знамёна их поднялись, над двумя башнями на восточном берегу, что было сигналом и для остальных отрядов, что были в самом городе. 

Омара Зоровавель ходила по очень тонкому льду. И щупала почву заодно. И еще много метафор к тому, что она немножечко нарывалась.
После такого неожиданного визита в дом Папратаров Омарой и её свитой был тщательно проштудирован свод законов Умбара и более-менее объяснены правила приличий для разных ярусов. Следующие дней десять были заняты светскими приемами, переездами во Дворец, знакомствами и даже - пресветлые валар! - заигрыванием с некоторыми неженатыми мужами. Ничего серьезного, конечно. А потом Омара пустилась в разнузданный дебош по меркам почтенных старцев и матрон.
То она танцует вместе со свитой на рынке в Среднем ярусе. То охмуряет моряков и пиратов в порту, прося "покататься" то ли на судне, то ли на его капитане. То играет на деньги в Нижнем ярусе с бедняками, почему-то всегда проигрывая. То устраивает званый ужин по высшему разряду прямо во Дворце, каким-то невероятным образом добившись разрешения. То наполняет фонтаны вином. То на спор перепивает стражников в таверне. То разукрашивает стены бедняцких домов фресками цветов и живописных видов. То опять танцует свои провокационные танцы в честь какого-нибудь праздника, о котором раньше слышали единицы. То вызывает на дуэль чести хама который посмел тащить ее в переулок чтоб надругаться. То средь бела дня вырывает из рук уличного музыканта скрипку и сама начинает на ней играть не в пример лучше, а к ней присоединяется вся свита с другими музыкальными инструментами. Везде, где находилась Омара, наступал какой-то праздник и ощущение непринужденного веселья.
И в этом плотном графике дебошей находилось время для деловых встреч и договоров, которые поддерживали дипломатический статус Омары. Основными направлениями торговли, по которым работала сестра Лорда, были импорт в Сард стали и изделий из неё, цитрусовых, шёлка и бумаги. Сард-ми-Эруме же готов был экспортировать лекарства всех видов и эфирные масла. ДА вообще что угодно, включая знаменитых быков Ороме.
Но вот все дела были закончены, все взятки розданы, все сведения собраны, все деньги потрачены, все подарки и нужности куплены. Пора было собираться домой и предстать пред грозные синие очи братца. В завершение своего пребывания в славном городе Умбаре Омара разослала всем почтенным Домам предупреждение о своем последнем визите перед отбытием, с указанием определенного дня для каждого семейства, чтоб точно знать что её примут.
[ava]https://i.pinimg.com/originals/4a/a8/0e/4aa80e6e41f0565f89fe9e4d8f0a11d2.jpg[/ava]
[nick]Омара Зоровавель[/nick]
[sta]Старшая сестра Лорда[/sta]

О, Крау прекрасно знал что никогда никому не нравился. Начиная от орков и заканчивая собственной матерью. Слишком наглый, эгоистичный, громкий, резкий, язвительный и злобный. Недостаточно уважительный, добрый, терпеливый, прощающий, ответственный и мягкий. Всегда или "слишком", или "недостаточно". Середины не существовало. А теперь ко всем нелестным эпитетам прибавились еще внешнее уродство и немота. Ну и пусть, не очень-то и хотелось чьей-то любви, признательности, заботы и... И... И вообще.
Гребаный ветер... Нашел время когда дуть. Еще и в самое лицо. Так и заболеть недолго.
Конечно же это был ветер, неожиданно возникший в самой чащобе. Других вариантов почему так защипало глаза и засвербело в носу быть просто не могло. На настроение и самомнение Крау эффект Браголвата не должен был влиять уже лет так тысячу или больше. Поэтому - гребаный ветер. Из-за него теперь приходилось до красноты тереть слезящиеся глаза и хлюпать носом. Еще и щеки влажные вытирать, иначе на холоде можно и обморожение заработать. 
Вот как знал что не надо было сюда возвращаться. Ничего хорошего ни от воспоминаний, ни от встреч, ни от... В принципе, короче.
Хотя схватка с самим Глорфинделем была хороша. Неудовлетворительна, можно было бы и реванш утроить, но хороша. Единственный плюс из всего этого... Борделя, мягко говоря.
Ветер наконец-то решил что хватит. Крау решил так же, усевшись под стволом дуба в наметенные листья. Солнце уже клонилось к закату, неплохо было бы костер развести чтоб не замерзнуть ночью и притащить какой-нибудь труп на ужин. Но это потом. Сейчас хотелось подышать, полежать и успокоиться.
Сюрпризом стал звук шагов, приближающийся по следу Крау. Рыжий немедленно вскинулся, вглядываясь в просветы между деревьями. Разведчики нандор никогда бы не позволили себя так запросто услышать, а значит, шел наруши... А нет, это опять Браголват. Неймется ему. Крау сел обратно под дерево и закутался в подаренный плащ, накинув его поглубже на лицо.
-Я тут подумал... лес, ещё неизвестно когда полностью будет безопасен. А ты ранен и тебе нужна помощь. Так что пока не сдам тебя твоей ненаглядной, придётся нам терпеть друг друга.
Крау зыркнул из-под плаща снизу вверх на Брагола. Точнее, на его руку в наложенной шине. Кто тут еще ранен? Крау прекрасно может позаботится о себе и еще нескольких странниках на его попечительстве, как показала практика. Кому нужна помощь, так это принцессе-красноглазке, но хрен он это признает.
- Отвали от меня. В Фородвайт ты не пойдешь. - артикулировал немного опухший Крау, закрывая покрасневшие глаза.
Опять гребучий ветер, чего глаза снова начали слезиться?! Еще и перед этим придурком ушастым, как сам Брагол недавно напомнил.

И вот. Он уходил. Браголват готов был поспорить, что ему в спину смотрят не самым добрым взором. Может быть опять яростно что-то высказывают, но он не слышал звука открывающегося рта или хотя бы сопения. Примерно до того момента, пока он не сказал про уши. О, Брагол знал куда бить. Стоило лишь чуть-чуть постараться и эта кровоточащая рана открывается.
Как банально.
В идеальном стечении обстоятельств, здесь бы их дороги и разошлись. Он следовал в сторону тропы на Эсгарот, а Крау, наоборот, куда-то в сторону призрачных гор. И такая оценка была скорее по памяти, чем от знания реальных направлений.
-Ты хотел ударить меня? Опять? Снова покалечить меня, словно тебе мало издевательского приветствия. - Он теперь снова переключился на обвинения кого угодно не себя. Это ведь он сам полез туда, куда не стоило лезть. Но сейчас уже было не об этом. Глядя как рыжий поднимается с холодного снега и поджимая негодующе губы, Браголват наблюдал как вязкая слюна замерзает у его сапога, а у самого лица замаячил символ из пальцев. - Если ты думаешь что я буду тебя уговаривать... нет. И чтоб ты знал. ТЫ МНЕ НИКОГДА НЕ НРАВИЛСЯ!!! Дохлый, несчастный птенчик испугавшийся ответственности!
И наверное, на этом можно было заканчивать их прекрасное общение. Они разошлись как в море корабли нуменора. Браголват всё ещё бубнил себе под нос что-то несуразное и обидное. В тот момент, как ветер, откуда-то с юга донёс до него душераздирающий клёкот явно крупного существа. От этого звука у кого угодно по спине пробежал бы холодок, но только не у лесного эльфа. Такой знакомый зов твари...
Мне плевать. Пусть даже его сожрут. Мне абсолютно всё равно.
Брагол всё ещё злился. Но вспомнив что Крау всё же тоже ранен, он сокрушённо вздохнул и бросился назад. Как и ожидалось, они уже довольно далеко разошлись друг от друга в этой чаще. И пришлось применить все свои следопытские навыки, чтоб отыскать нужный след. Спустя, скорее всего, около двух часов, он всё же нагнал рыжего.
-Я тут подумал... лес, ещё неизвестно когда полностью будет безопасен. А ты ранен и тебе нужна помощь. Так что пока не сдам тебя твоей ненаглядной, придётся нам терпеть друг друга.
[NICK]Браголват[/NICK] 
[AVA]https://i.pinimg.com/564x/4c/37/af/4c37af1c156c593df5c939b0eb2e6dd0.jpg[/AVA] 
[STA]Токсичная душнила[/STA] 
[SGN]Не стесняйся, я обещаю не кусаться, пока нас официально не представят.[/SGN] 

===> Восточные врата
О том, что за народ сотворил подобное место можно узнать с порога. Главный зал при вратах, вытесанный самым первым в скале лишь воплощал крупицу былой мощи наугрим, чье оружие отнюдь не топоры и молоты, а трудолюбие и терпение. И пусть когда-то Мория пала, обветшала, покрылась пылью и паутиной, но как и прежде она стояла несокрушимым монолитом, и простоит еще долгие года в тени своего величия 
Свет дня пробивался через гигантский проход в подгорное королевство, но дальше заходить не смел, там правила вечная ночь. Воители Амана заблаговременно подготовили фонари, пообедав последний раз под небом возле входа в Морию. Если бы здесь кто-то был, они могли бы сбежать при свете дня, ведь гоблины ненавидели все, что ярче тьмы. Однако, мертвое королевство казалось абсолютно безжизненным, оправдывая свою репутацию замогильным скальным холодом. 
Дух горького поражения, понесенного великим народом в далеком прошлом, навевал тоску тем, кто пришел сюда сегодня, но эльфы храбрились, осматривая все, что казалось им интересным. Норнориэль высекла ножом на стене у прохода к мосту Дурина, что шел за Восточным залом врат, скорее в шутку, чем серьезно: "Кто мы. И куда идем?". 
Сам же мост произвел на путников очень сильное впечатление, они даже остановились рассмотреть его получше, прежде чем ступать по нему далее. Один из мастеров меча, знакомый с каменной архитектурой в прошлом, восхитился упорству гномов и смекалке. "Итсинно Мория", заметил он.
Воины Амана шли медленно, стараясь не шуметь, ступали мягко, скрывая свое явное присутствие, как могли. В гнетущей тьме на то уходило немало сил.
Они добрались до старого Летописного чертога, где сильнее и явственнее начинал ощущаться смрад существ куда опаснее крыс. Гоблинское зловонье исходило от проходов, а сам чертог находился в беспорядке и запустенье, многое разграблено и предано забвению. Именно тут пятерка мастеров войны остановилась на отдых, перекусывая холодной едой и водой. Норнориэль упражняла владение клинком в стороне, пока рядом с ней, присев на край каменного стола, был Лаирендил, что скрестив на груди руки, с тревогой наблюдал на попытки девы вновь обрести связь с оружием. Пока ее дрожащая рука не выпустила рукоять меча, который ловко поймал влюбленный воин, избежав шума.
- Отдохни, мы в силах защитить тебя... и себя - добавил друг сердца, желая успокоить тревоги рыжеволосой эльфийки, чья коса переливалась в приглушенном свете ламп. 
Вскоре они двинулись дальше. Удивительно, но в Подгорном королевстве помимо гоблинов, чьи старые и относительно свежие следы встречались с завидной регулярностью,  обитали также небольшие черви, что собирались в тех залах и переходах, где значительно велика влажность. Ползая по стенам и сводам с потолком, они люминесцировали в причудливом голубом свете, совсем как звезды, скрываясь в щелях и трещинах, где были для них наиболее приемлемые условия. Поразительное явление, думала Норнориэль, пытаясь коснуться хоть одного такого, но тот лишь раздраженно уползал в глубь трещины, заставляя девушку дуться. И все же, такое чудо природы давало путникам чувство некого облегчения, они могли видеть чуть дальше света ламп.
Под землей довольно сложно определить ночь и день, потому пятерка ваньяр прислушивались к себе, поняв, что нуждаются в отдыхе в одном из залов Аллеи Дурина, что был на пути в митриловые шахты, мимо которых намеривались пройти воины света, но уже после сна. 
Для ночлега они выбрали усыпальницу, которая как им казалось, была в куда лучшем состоянии, чем многие другие залы, загаженные стараниями местных. Однако, эльфы довольно быстро обнаружили, что ее осквернили в далеком прошлом. Большинство каменных гробов разорены гоблинами, что разрушили им крышки. Жадные твари ограбили тела усопших воинов, которых очевидно массово и вынужденно хоронили в зале руд, о чем говорили непонятные надписи на стенах и сама архитектура, страшно подумать сколько тел погребено в Морийском мавзолее, и что с ним сотворили твари тьмы. Но не было сомнений, что хоронили павших героев в ходе последней войны Мории с орками. Сколькие твари забирали все, от личного оружия покойного, вплоть до бород, используя их, наверняка, в хозяйстве, например, чтобы сплести тетиву лука. Некоторые саркофаги оставались пустыми, а их число удручало. Норнориэль насчитала  в стороне лишь пять гробов, пригодных к захоронению, что встревожило не только ее, но и всех остальных. 
И чем дольше они оставались в месте, выбранном для отдыха, тем сильнее они ощущали то, чего ранее не чувствовали, страх темноты. Подумать только, те кто нес свет, начинали страшиться тьмы глубин.
Эльфы, инородные для этой части мира, мучительно пытались хоть немного поспать. Воины делали это сидя у стен, прикрыв себя плащами, держась за рукояти клинков, спали по очереди, и то в пол глаза. Лишь Норнориэль смогла провалиться в сон, уснув на сумке, что послужила ей подушкой.     
То был жуткий сон предвестник, мгновенно забываемый, стоит лишь открыть глаза. Вещие сны подобно грозовому мороку, обещают лишь ужасное. Дева широко распахнула глаза, желая закричать от того, что довелось увидеть в мрачном сне, но рука Лаирендила плотно сжала ее рот, а второй он жестом указательного пальца, приложенного к губам, призвал соблюдать тишину. Тяжело отдышавшись, она обратила внимание на то как отдыхавший у стены мастер меча напряженно посмотрел на нее, а меч его давно был извлечен из ножен, как и у всех. Даже ее клинок лежал рядом. Двое других воителей стояли чуть поодаль от прохода, ближе к дальней стене, где отдыхали все они, указав Норнориэль на широкой дверной проем. 
Спросонья, еще не привыкшими ко тьме глазами, она заметила то, что заставило всю ее сжаться внутри себя, перестать дышать и замереть вместе с остальными. 
Сначала одна, потом еще, легкие тени сновали за пределами зала, где они остановились. Незримые и тихие, они были там. Они знали, что в зале эльфы. Знали и ждали. Чего-то ужасного. Где-то в  подземелье, в дали, едва слышно, постепенно нарастал бой гоблинских баранов.
Используя ментальную связь, дева решилась атаковать тех, кто наблюдал за ними. Если армия Мории придет по их душу, у них не будет шанса, а так быть может удастся сбежать. Бросив вещи, они ринулись в проход, срубая головы первым гоблинам, что попались на свет фонаря, злобно прошипев от яркости тусклого источника, то были оборванцы, вооруженные лишь каменными ножами, очевидно разведчики, едва ли их назовешь воинами. От того все остальные сразу бросились на утек, не желая подвергать себя ненужной им опасности, ведь им предстояло возвыситься в гоблинском обществе, но потом, как-нибудь при более благоприятных обстоятельствах.
Бой барабанов был уже почти здесь, на Аллее Дурина, когда пятерка ваньяр угодила в неприятности. На них вывалился буйный поток гоблинов с чем-то в руках, что куда сильнее напоминало оружие. Некоторые из них были даже с щитами, сделанными из шкур и костей. Кто-то нес здоровенную дубину из бедренной кости тролля, возвышаясь над собратьями-недомерками. Четверка воителей как один сразу выстроились в линию, разрубая первых порождений бездны Мории, недовольных вторжением эльфов, мерзких их естеству. 
- Назад! - скомандовала Норнориэль, и ее четверка телохранителей отступила в проход, где им будет проще сдерживать реку злобы. Гоблины загнали их обратно в братское захоронение наугрим. Возможно, они бы даже отбились от напирающего потока, что теперь держался на почтительном расстоянии, горланя так, что вопль их разносило глухое эхо по всему подгорному королевству. 
- О нет... - выглядывая из-за плеч мастеров, произнесла тихо Норнориэль, под ошарашенный взгляд воителей, слышавших истории падения Дурина, - Только не он...

На Аллее с дальнего прохода, который вел в сердце Мории, заметно посветлело, заставив всю ватагу гоблинов в ужасе обернуться. Они забыли о своей добыче, спасаясь в боковых залах, набиваясь туда словно сельди в бочку, закрывая тяжелые двери, и лишь тем, кому не повезло укрыться от надвигающейся белы, пришлось броситься в отчаянном порыве на мастеров, что мгновенно расправлялись с ними, демонстрируя все то, чему учились не одну эпоху. Все убитые ими гоблины были колоты и рублены с такой потрясающей точностью, что доступна лишь немногим, лишь избранным на путь военного дела. 
И вот, наконец, он показался в конце Аллеи, проклятие Мории.
- Погибель Дурина, - в благоговейном ужасе произнес кто-то из аманских воинов, они сразились бы с этим демоном глубин в куда более располагающей к этому обстановке, но сейчас они были в ужасе, пусть и держались крепко. 
То была страшная битва, в которой Норнориэль была абсолютно бесполезной, стоя позади тех, кто прямо сейчас отдавал свою жизнь, лишь бы спасти ее, и самим выбраться из бездны. С  травмированной дрожью она сжимала рукоять меча, со страхом наблюдая, как балрог, удивленный умелому сопротивлению эльфов, обрывает жизни лучших ее воинов. Демон увидел в тех, кто в какой-то момент даже немного начал побеждать в парировании, напирая в атаке, заставив отступить на шаг другой назад, призраков далекого прошлого. Преисполнившись воспоминаниями о Гондолине, Пламя Удуна перерубил своим пылающим мечом одного из воинов света, что не успел отреагировать на яростную атаку падшего майа. Такая смерть сбила с толку остальных, недооценивших силу бича Мории. Последним мастером оставался Лаирендил, который в полной мере вкусил силу младшего божества. Балрог лишь ослепил его раскаленным клинком, намереваясь отсечь голову, но конец клинка зацепил лишь его лицо, заставив Норнориэль, что пала на колени к двум братьям лежавшим на тверди подземелья, беспомощно наблюдать за всем этим ужасом, ее травмированная после осады Долг-Гулдура единственная уцелевшая рука едва могла сжимать клинок, а уж использовать его против демона...
Впрочем, перед тем как ослепнуть, Лаирендил, предприняв попытку обойти чудовище, когда двое мастеров еще сражались с ним, смог вложить всю свою силу в бросок ножа, вогнав его под лопатку страху глубин, что крутился вокруг да около, пытаясь убить надоедливых дивных эльдар, мешавшихся под ногами. Его нож, отравляя монстра сталью Амана, разозлил падшего пуще прежнего, позволяя в ярости своей убить всех. Поступок этот все же вызвал дискомфорт, заставив демона отвлечься от обреченных жертв, пытаясь достать нож, он крутился вокруг да около, страдая от боли. То лишь отсрочило неизбежное.
Друг сердца припал на колено, держась за меч, он ревел зверем в своей слепой беспомощности, заставляя сердце Норнориэль разрываться от боли, ведь их близость усилила связь между ними, и теперь она чувствовала тоже, что и влюбленный в нее мастер. Она не спускала с монстра глаз, не смела моргнуть, слезы обжигали острой болью, пока Лаирендил не отбил атаку падшего, которой он намеревался казнить блоху, посмевшую ранить повелителя глубин, удивив. 
Сложно сказать, что это было, но он смог видеть чудовищно сильного врага, лишившись глаз, чувствуя ужасающее по своей силе горе, какое обуревало Норнориэль. Она внушала мастеру образ, что был у нее пред глазами. Лаирендил видел глазами Норнориэль, что зажглись столь ярко в яростном желании спасти не просто последнего из тех, кто был с ней, а того кто был дорог, кто трудом и упорством стремился дотянуться до лучших, незаметный для всех, он был заметен ею, именно его она перевязывала в их первой битве, дурака, что подставился первым, дурака, что погибал последним. Она сжигала своим взглядом балрога, что отвечал ей своим воем гиены, пытаясь пересилить пламенем Утумно свет Амана. Лаирендил сражался так, как сражался бы еще не скоро, и вряд ли бы достиг такого. Он полностью внял мыслеобразу Норнориэль, что давала ему все свои навыки, с которыми он стал бы лучшим воином в дружине. Он мог убить демона, если бы тот не удрал, поджав хвост, разъяренно проклиная тех, кто мог сразить его, сжигая своим яростным пламенем в запертых комнатах орду гоблинов, расплавляя камни прохода. Балрог сбежал, преисполнившись отчаянного страха и злобы, желая отомстить.  
Раненный Лаирендил,  лишенный глаз, дымясь от воздействия демонического огня, завалился на землю, зазвенев сталью клинка, издав последний вздох, лишь почувствовав слезы девы на своих щеках, которая понимала, что он более не жилец. Она проводила его в последний путь своим поцелуем, почувствовав губами, как перестал он дышать, от чего взвыла сильнее прежнего. И лишь в дали слышался вой балрога, что вторил ей. 
Оплакивая своих погибших братьев, виня себя беспомощную, виня себя за то, что она не смогла принять ни один здравый совет, виня свою бездарность, она сокрушалась над телами тех, кто был дорог ей, ведь вся дружина была большим братством, семьей. И если в бою они могли оплакать их, отомстив и победив, то здесь... Что же это за победа такая, если неодолимый демон все еще жив? Она не сможет достойно помянуть потерянных, а потому ей остается лишь надрывно реветь, второй раз в жизни, обнимая бездыханное тело и самого Лаирендила. 
И вот, теперь она вспомнила, бродя по залу усыпальницы, придерживаясь рукой за стену, с ужасом внимая внутреннему голосу. Тот жуткий сон оказался лишь благостным наваждением богов, которые заботливо показывали ей то, чего не видела она сама, открывая самую суть. И правда та была страшна. Она лгала себе, все время, без остановки. Ее желания и мирские интересы взяли верх над ее миссией. Желаемое для хроа она выдавала желаемым для души. Она не имела права любить его, пусть сам он был достоин того. Она лидер, чей пример превыше всего, чья честь выше чести любого. Как не странно именно ее миссию куда лучше понимал сам Илгон, пусть и не был способен выразиться как следует. Ее целомудрие - это жертва, которую ей следовало принести во благо другим, став над желаниями естества. По итогу от духовного она стремилась в материальное, допустив множество ошибок, что неминуемо привело к беде, туда, где она была сейчас. И исправлять ошибки уже не имело смысла.

И более не воин она, покуда не может управляться с клинком. И более не командир она, раз пренебрегла уставом. Дабы спасти войско тех, кого она так любила, ей надлежало исчезнуть из их жизни, чтобы они продолжили свой путь как должно им. 
     
Сокрушаясь, упав на колени, она уперлась руками в пол, склонив голову, пуская слезу за слезой. Ее прежняя, дорогая ей жизнь разрушилась. Она чувствовала, что все идет к этому, желая утопить себя в тепле любви, что дала ей силы. Тогда, попервости, казалось, что все началось со слов Илгона на совете, с клятвы. В действительности все началось в самый первый день, когда она приняла венец командования, ей следовало отказаться от этой миссии, как ее просили близкие. Теперь она видела, что не смогла тогда удержать друга, и ныне сама не связана более с дружиной, высокомерно заявив ему тогда, что изгонит его.
- О, милый Илгон, - плакала она, воззвав к нему ментально через осанвэ на столь далекие расстояния, но так ясно, что это могло пробудить его, - Прости меня, я так глупа. Я все испортила. Мне так жаль. Ах, мне так жаль. Не ищи меня, мой милый друг.
Едва ли она желала слышать ответ, закрыв свое сознание от любого. 
Усевшись у стены, она поджала ноги, обхватив колени, обреченно склонив голову. И лишь лежавшие подле нее еще теплые тела братьев отпугивали гоблу своим недавним жаром блаженного края. Сама она выгорела в бою с огненным демоном и теперь дотлевала. Ее пустой взгляд был направлен на разрубленные тела ваньяр, которых не уберегли доспехи блаженного края.
И вот, когда тепло Амана покинуло мертвецов, гоблины постепенно начинали возвращаться, но не могли выдержать пронзительного взгляда звездных глаз, который ревниво отгонял их обратно во тьму, стоило им приблизиться к погибшим. Они ненавидели Норнориэль, проклиная каждый подземный день, что она все еще была среди них. Ужасающая ведьма бродила по галереям этого этажа, захоронив в неиспользованных саркофагах павших воителей, которые легко уместились в каменных гробах, сделанных гномами очевидно на вырост, как и вся их величественная монументальная полномасштабная архитектура. Она с трудом затаскивала блаженных в каменные могилы, прощаясь с каждым, поливая слезами, даря им поцелуи. Лаирендилу в последний путь она даровала свою косу, мучительно срезав ее ножом, вложив ее в руки воина, что почти одолел местное великое зло.
Над последней, пятой свободной могилой, она простояла так долго, что казалось время начало тянуться, бросив туда лишь лагерное снаряжение своих друзей. Все надгробия, равно как и стены в усыпальнице, были исписаны ваньярской кровью, которую она взяла с позволения павших. Обереги на валинорском диалекте должны были отвадить всякую темную гадину даже думать о разорении этой усыпальницы. Она расписала и входную группу повестью событий, о том, как они наивные глупцы решили обойти весенний паводок через подгорное королевство, о том, что это ее решение, и что она погубила всех, кто был в усыпальнице. Исписала своими сожалениями стены, вымаливая прощения, что вели к могилам, измазавшись в крови друзей. 
 

По той общей диспозиции, которую смог для себя сложить Каинион, ситуация выдавалась вполне благоприятная, а уж когда внезапно и могучий ваньяр-клятвенник изъявил желание обагрить кровью дерзновенных проходимцев свой клинок, а вслед за ним и сама владелица, суровая северная женщина, выразила своё многозначное возмущение деяниями второженцев, тут стало ясно что убийство этих бедолаг, не составит совершенно никакого труда. Противник оказался в крайне неприятном положении. В помещении сражаться сложнее, чем в поле но благо деву синда, вастак оттащил подальше видимо заботясь о её безопасности, а вот зачем  он утащил и молодого парня из тех же подданных Лесного Короля Каинион не понял, в его понимании Пеллинель вполне мог бы и поучаствовать в бою. Впрочем, тут Каиниону не хватало знаний о том, что связывало эту необычную троицу между собой. Да и старик оказался довольно крепким орешком. Из детей в этом питейном доме были разве что подростки, которые уже проливали кровь в дружинах, а из женщин либо те же воительницы, либо сама хозяйка которая тоже вероятно имела в своём прошлом, набеги. Также и крики снаружи, брань по которой Каинион ясно понял, что и там появились союзники. Теперь ему даже стало жаль всех этих стражников, разве что кроме ублюдков из потомков Нуменора.
  Не то чтобы Каинион относился с презрением к дунэдайн, да и глупцами считать их было невозможно, ведь Саурон обманул их точно также, как обманул когда-то и внука самого Феанаро, в Эрегионе. Но для него они всегда были лишь второрождёнными. Теми кто был запечатлён в памяти его, как вспомогательные силы ратей лордов эльдар в яростных эпохальных сражениях древности. Последний Союз, армия верных Элендиля и короля Гиль Галада разбила врага, но и тогда Каинион помнил всё так, что основную роль сыграли эльфы. Но время было неумолимо, и Эльронд Мудрый говорил что приходит время людей. Да и мальчишка, что ещё десять лет назад бегал и резвился с сыновьями Элерондо, теперь был совсем не мальчишка, но всё-равно лично для Каиниона люди — были другим миром, другой вселенной, чуждой ему. Оттого он знал, что рука его не дрогнет. Жирный боров был выведен из строя, явным местным забулдыгой, морщины и шрамы которого также говорили о суровом бытии, ибо тот кто в таком окружении проживает подростковый возраст и становится мужем зрелым, явно прошёл не одну схватку за свою жизнь. И вот, один из морэдайн выдал целую тираду, мерзкую, липкую, наполненную ложью, подобную дёгтю. 
— Треплешься от осознания слабости своей, червь трусливого владыки пустошей Ородруина! — вымолвил Каинион, ему было ещё много чего высказать этому отчаявшемуся человеку, но соратник его прервал беседу. Видя как достаёт рогатку враг, одновременно с его выстрелом Анамайтэ в одно движение поднимая лук спустил стрелу прямо в стрелка врагов. 
— Бегите, глупцы! — Грозно крикнул Каинион делая первый шаг, и вторым подпрыгивая под углом в сорок пять градусов, понёс косой удар своей секиры, в рывке в направлении шеи и ключицы говорливого противника-морэдайна. А Морагларо, Анамайтэ и Вернэссэ в один голос прорычали. 
— Aiya Fëanaro! — С чем побегали в прикрытие атаки своего лидера, один с длинным мечом орудия на укол, второй точно такой же тактикой своим протазаном, ибо сильно размашистые удары в помещении, были бы вредны. По этой же причине и свой удар Каинион, делал держа правую руку на рукояти секиры ближе к лезвию, фактически сокращая дистанцию взаимодействия с противником, в готовности манипулировать секирой нестандартно, мастерски в большей степени самим лезвием. 

Происходящее разворачивлось с, поистине быстрым размахом. Пеллинель, облачённый в свой праведных гнев, успел даже чуть подостыть, когда мелодия его чар затихла, плотно укатав тех, кому предназначалась. Но видимо Эру было важно, чтоб история их путешествия получила более яркие страницы. Пелл на память никогда не жаловался и вполне резонно запомнил из слов своего короля о том, что тот видел в древнюю эпоху, когда мир ещё не на столько пришёл в упадок и держался более стойко и величественно. Он говорил об эльфах, носящих символ восьмиконечной звезды и том, как жестоки могут быть их сердца, влекомые клятвой. Речи квадриги лишь подтверждали, то, что оные были не просто жестоки, но ещё и потеряли всякий страх за столько-то тысячелетий.  
-Ого... - Только и мог что сейчас произнести, когда в ярости своей, хозяйка трактира разразилась своей руганью, Пелл так же вздрогнул и от крика Рунвара. И угрозы эти были более чем осязаемы. То тут, то там стали слышаться звуки отодвигаемых стульев и скамей. Звон оружия стал буквально отовсюду. И ясно было, что если обстановку не разрядить сейчас же, то беде придётся случиться неминуемо. Он уже успел пожалеть о том, что в горячке произнёс роковые слова чар. Когда пролетевшая глиняная кружка врезалась в жирного борова и тот упал замертво. Но стоило воину, что пришёл с толстяком заговорить, как всё феа эльфа буквально всколыхнулось. Да и Лэйнти задала ему вопрос, что же им делать... Но Сирек был более скор. Не успел Пелли уже со всей своей серьёзностью выхватить и лук, как старик подхватил их обоих извинившись при этом, и потащил в наиболее отдалённый от всего происходящего угол. Он каменной стеной встал перед ними, готовый защищать от напастей и такая теплота участия не могла не вызвать улыбку на лице чароплёта. - Ого, мастер Сирек. 
А тем временем яд человеческих речей всё изливался, отравляя собой всё вокруг. Подогревая общий гнев.  
-Всё что мне доводилось слышать о нуменоре, так это то, что славился он честью и величием. Но видимо обманывают меня слух и зрение! На столько низко пали вы, потомки великого нуменора, что ядом брыжжут ваши речи. - Конечно, его слова мгновенно потонули в ответе Илгона, а после и вовсе в нелепейшей попытке использовать нечестный бой. Пеллинель не нашёл ничего лучше, как вскинуть быстро снятый лук и выстрелить в рыбий пузырь в момент, когда он был наиболее высоко и ещё не долетел до серого эльфа. - Коль хочется вам битвы - сражайтесь честно!
 [NICK]Пеллинель[/NICK]  
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/42/e7/50/42e750aa6b3a082a87acea09bc273c9d.jpg[/AVA]  
[STA]Чароплёт-виночерпий[/STA]  
[SGN]Заболтаю до смерти[/SGN] 

Месяцы сменяли один другой, сезоны связанные с хозяйственной деятельностью также несли за собой определённые изменения. Так зимой, обычно пустыни на востоке становились более ветренными и яростными, что снижало поток караванов но делало и цены более выгодными для тех кто торговал, и тех кто вкладывал в эти самые караваны. Вот и те караваны сухопутной торговли в которые вкладывал Дом Папратар, принесли за зиму не плохой куш, что позволило продолжить накопление средств, и распределение их по другим активным направлениям, где Папратары осуществляли оборот. Так продолжалась деятельность их в вопросах предоставления займов, в чём Мурсили на очреедном семейном заседании, приказал найти в Нижних уровнях домик, который можно приобрести для развёрстки там ещё одного отделения займового дома. Тут включился Оэрнир, зять Мурсили, который быстро через своих торговцев с рынка нашёл такой дом, и он был выкуплен. Анкадар Зеварс по поручению Мурсили сам отобрал десяток крепких парней, и Дом предоставил им часть аммуниции и вооружения из своих запасов, для охраны данного дома и переноски ценностей в главное хранилище в самой резиденции Дома, раз в неделю. А Таврон Зеварс вынужден был пять раз, наведываться к нерадивым должникам, чего было достаточно для возвращения средств. Впрочем деньги собираемые таким способом, были своего рода теневым доходом для Дома Папратар, не тем чем Саластина Папратар могла блеснуть на собраниях благородных дам, или на улицах. Здесь она рассказывала о Схоле Папратар, несомненно репутационной витриной деятельности данного благородного дома. Культурно-просветительское дело, философское возрождение, возрождение искусств: музыка, живопись, поэзия и самое главное скульптура, то что увековечивало многие достижения вольного Умбара. Всё это было объектом вложения Дома Папратар. 
 Но впрочем основным объектом вложений, помимо регулярной отправки золота в равной мере с остальными благородными домами нобилей в общую городскую казну, всё-равно была торговля внешняя. Карваны сухопутные, а в большей степени морские торговые маршруты. Свой стабильный доход приносили экспедиции на южные берега, и конечно же на север в порт Барад Харна, где у Дома Папратар было эксклюзивное представительство, на льготных условиях из-за прямого родства Мурсили с тираном того города-государства. Для Мурсили это был его вклад, в общее развитие города-госдуарства Умбар, великого как он считал города, который заслуживал расти и расширять своё влияние. Во внешней же политике, в виду возрождения древне-нуменорской гордости в Барад Харне, и в купе с этим городом — на побережье ощущался общий подъём древне-нуменорского наследия, и всё о чём думал теперь Мурсили (по данному вопросу) это как сделать так, чтобы не упустить возможность отдалённости и ослабления влияний: Гондора, Мордора и Харадских правителей, чтобы укрепить это возрождение и предстать самостоятельной силой способной себя защищать от внешних угроз. И вот по поручению тестя, именно об этом Фелиар Оэрнир разговаривал с умбарскими торговцами на рынке, Форондор Папратар говорил об этой идее в порту, основной зоне его работы, Саластина Папратар со своей дочерью Рианной Оэрнир на светских прогулках по улицам верхних уровней. Но ещё более полезной оказалась невестка Ильтариэль. Она не только помогала вести учёт средств, которыми обладал дом и совершила каталогизацию библиотеки. Являясь ужасной домоседкой и не любительницей светских раутов, она открыла еженедельную благотворительную деятельность по окормлению беспризорных детишек в нижних уровнях, и просто детишек из бедных семей, которые в этом нуждались. Но паёк был лишь прикрытием того, что она поручала слугам своим делать — а именно опрашивать детей, обо всём что происходит на нижних и средних уровнях, и конечно на рынке. О чём судачат люди города, когда котты ратников Дома Папратар далеко. А также кто является авторитетом на нижних уровнях, кого можно нанять для каких-нибудь дел инкогнито, а к кому лучше не обращаться из-за ненадёжности. Такая инфомрация была кладезью для существования в рамках столь сложного социального организма как стольный град Умбар. 

Отвлекающий маневр удался. Отчасти. Почти. Помогло мало, но до тех пор пока кровь не льется ручьями на пол - это успех. Поэтому Сирек остался стоять незыблемой скалой... Хотя, учитывая наличие господина именованного Илгоном, скорее, камушком... В общем, он остался стоять между стражей и своими эльфами. Когда леди Лэйн и господин Пель стали "своими" вастак затруднялся ответить.
А кругом начинался бедлам и хрен пойми что. Главное не встревать в разборки местных с местными, иначе как обычно обвинят третью сторону когда пыль уляжется. 
- ...выплатили пошлину вам, двадцатью четырьмя лошадьми...
Сирек так резко повернул голову на говорящего эльфа, что шея хрустнула. Те, кому за семь тысяч лет, вообще денег не считают и о будущем не думают. Табун лошадей за вход в город. Эльфы все с такой придурью или это просто Шакилду везет? Опять начало как-то покалывать в районе сердца, а лекарства ой как далеко...
Потом начались крики. Все повскакивали с мест, досточтимая хозяйка орала. Орал мужик "Поющий Меч". Он же и кинул кружку, что так метко просвистела мимо головы Сирека и прямо в рожу толстому стражнику. Пара капель эля и крови попала-таки на чапан.
"Жены меня точно мокрыми полотенцами по лицу отоварят." - подумал Шакилд, начиная медленно и неторопливо отходить назад, подальше от эпицентра будущей драки и поближе к нандор.
В высокопарную демагогию Сирек не встревал. Потому что не знал о чем, собственно, шла речь. Бюрократическую волокиту еще можно потерпеть и попытаться вывернуться, но когда в дело вступает историческая вражда или высшие силы - тут уж увольте. Он обычный караванщик, никаких умных книжек не читал и в ученых дебатах не участвовал. Поэтому эльфам и жителям Эсгарота со стороны вастака был выдан полный карт-бланш на любые действия в отношении этих некультурных выродков. Не вслух, конечно.
- Пел, что нам делать?
- Простите что вмешиваюсь в ваш разговор, сияющая леди... - прошептал Сирек, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. - Но сейчас нужно сваливать. Мои извинения.
Слово с делом не разошлись. Сирек отошел за стулья сидящих эльфов и немного присел, протягивая к ним руки. Не обращая внимания на протесты от юного(?) Пеллинеля и писк леди Лэйн, вастак сгреб самых неопытных здесь вояк за талии к себе подмышки. Эльфы оказались на удивление легкими, а по их росту так и не скажешь. Мысленно попросив прощения у всех (живых и мертвых) родственников эльфов и своих за такое хамское лапание без разрешения, Сирек быстрым шагом поволок своих подопечных в противоположную от входа сторону. Риски поворачиваться спиной к врагам были, но не больше чем оставаться там. 
Бережно сгрузив Пеллинеля и Лэйнтиэль в более-менее свободный от опрокинутых стульев уголок, Сирек занял пассивную круговую оборону. То есть просто встал спиной к эльфам, лицом к врагам и положил ладонь на рукоять ятагана. Оружие Шакилд собирался доставать только в самом крайнем случае, когда от этого будет зависеть жизнь.
[ava]https://i.pinimg.com/originals/ac/1c/80/ac1c806d5e0f6d4fb4dc1a013651536b.jpg[/ava]
[nick]Сирек Шакилд[/nick]
[sta]Караванщик-посыльный[/sta]

Не фанат анкет, больше люблю расскрывать персонажа в игре, а так основные сведения:
Герой: 
1. Имя персонажа 
Ран, прозванная Снежной Ведьмой.
2. Внешность 

Надо отметить что до сих пор Ран не столь привязана к своему облику в зримом мире, так что может иногда терять материальность и зримость. 
3. Профессия и навыки 
Майэ со специфическим набором умений и колдовства, связанного с холодом и зимой.
Искусная мастерица в плане изготовления зелий и зачаровывания предметов. 
Ее силы особенно велики в области ее маленького королевства, и недалеко от него, которая Ран почти не покидает.
Зимой ее силы увеличиваются.
4. Инвентарь 
Обширная коллекция различных вещей и артефактов с изначальных эпох, вплоть до “живых” экземпляров.
Отдельно стоит выделить Ледяное Зеркало - нечто похожее на Зеркало Леди Галадриэль, что эта ледяная сфера, способная показать лишь происходящее, и не обеспечивающая какой-либо связи на расстоянии.
5. Биография 
Была одной из майр, что пришли в мир с Валар. Вначале шла за Мелькором, когда он больше являл собой Стихию Мира, а не Его Черного Врага. Довольно быстро разочаровалась в нем, видя его страсть к Изначальному Уничтожению. Милее всего было для Ран вечное сияние ледников и холодный бархат снегов. В том всегда было ее стремление, остановить излишние по ее мнению перемены, внесенные Дисбалансом Моргота. Какого бы не было ее желание укрыть все земли милыми ее сердцу снегами и украсить деревья ледяными сосульками, она понимала и принимала Порядок, отведенный Валар. Но отправляться в их царство вечного блаженства не желала, отправившись далеко на восток, где и создала свое маленькое сокрытое королевство для себя одной. Оттуда она следила за событиями в мире, всеми силами пытаясь сохранить Средиземье в изначальном его виде, ибо ничто не страшит ее больше чем уход эльфов и всего волшебства из мира, что будет означать лишь приближение к Дагор Дагорату. 
Скрываясь от остального мира, тем не менее Ран порой выходила на контакт с эльдар, помогая им в моменты, когда Тень уже слишком набирала силу, перевешивая чашу весов в свою сторону. Так чаще всего она общалась с Элрондом, так как ее потаенные владения располагаются севернее в горах от Имладриса, но всегда по собственному желанию, когда считала то нужным. 
6. Особенности персонажа 
Является нейтралом, не принадлежащем ни к Светлой Силе, ни к Темной. Однако излишнее могущество Темной стороны иногда толкает ее к союзу с поборниками Света, дабы поддержать Баланс Сил.
В Средиземье играет в собственную игру.
Та еще сорока, для которой игрушками могут быть вполне себе существа из плоти и крови, чтобы пополнить ее коллекцию.
7. Мировоззрение 
Баланс.
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем? 
Планов внутри планов.
Игрок: 
1. Горт по старому, Ингвар по новому. 
2. Тележка.
3. С большей частью.
4. С 2009 года.
Дополнительная информация: 
1. В 2008 наткнулся, когда гуглил сайты по толкинистике, читал, в начале 2009 решил влиться.
2. Да их кучи были… Сейчас: Илгон, Рунвар, Фимболг. НПСов немеряно.
 

Принята.

Эльфы Имладриса занимались своими тренировками. Более опытные обучали и тренировали менее опытных, и обменивались опытом между собой. Управлявшие делами здесь сыновья Элерондо занимались добором припасов на склады крепи Последнего Приюта, в чём не мало помогли союзные связи с королевством Арнор, и его ширящимися рынками. Процветание соседнего людского королевства, отражалось и на материальном благополучии соседей эльфийской обители. Хотя конечно торговцы из Арнора сюда так и не доходили, и обмен происходил на сельских всесезонных ярмарках в низинах. Получив послание отца, Элрохир проверил соседние хутора дунэдайн и выделил там места, где можно будет расселить части ваниарского воинства, учитывая что сами дунэдайн покинули свои дома, уйдя в своё новое королевство и его города. Сии хутора были великолепно сокрыты от лишних взоров, скрывались глубоко в чащах, что было необходимо следопытам, в условиях той массы опасностей, которые несли им их враги. А также, Элладан помог расширить пространство для кузнецов, мастеров эльдар унаследовавших нолдорское искусство. Нужно было не только помочь ваньяр, но и подправить свои амуницию и вооружение. 
Лихолесье, Дол Гулдур ====>
   Проезд лорда Эльрондо с группой телохранителей до брода состоялся быстро, тут эльдар позволили коням отдохнуть и отдохнули сами. Перейдя великий Андуин, они вскоре добрались до подъёма верхнего перехода, и двинулись дальше. Наиболее сложные участки эльфы проходили пешком, держа коней под уздцы. Но вот спуск, а ещё через несколько дней появилась и тропинка. Всадники проскакали до территории охраняемой укрытыми скаутами Имладриса, узнавшими своего лорда, и наконец Элерондо въехал по главному мосту в свою прекрасную обитель. Теперь он нуждался в отдыхе, но времени было немного, и не желая прерывать активные тренировки жителей Имладриса, Элронд прошёл через восточные ворота, где было обычно мало гостей и жителей, и поднялся в свои покои, после чего послал за сыновьями заслушать их доклады, и раздать новые поручения перед началом отдыха. Своих же телохранителей он отправил отдыхать. 
 Хранитель Ривинделла был на своём месте здесь, и узнав обо всех событиях он отдал приказ послать одного из каменщиков-мастеров с охраной из десятка лучников, в место где некоторое время назад Мирэнаро убил горного тролля. Приказано было обустроить там место, для принятия целебных купаний, в тёплом источнике. Обустроить там сокрытый пост стражи. Вторым делом, и это касалось остальных мастеров-каменщиков, нужно было начать укрепление оборонительных сооружений Имладриса. Эльфы умело и быстро могли строить даже каменные строения, особенно в таких сакральных и магических местах, как Имладрис или Лот-Лориен, к примеру. Наконец главное достояние Имладриса — его табуны, следовало подготовить, отделить скакунов для военных отрядов. При необходимости докупить жеребят у верных горцев Рудаура. 
 
[NICK]Элронд[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/WQmJxAk.jpeg[/AVA]
[STA]лорд Имладриса[/STA]
[SGN]Хранитель наследия Эрегиона и владыка Последнего Приюта.[/SGN]

Великие врата Мории на восточном склоне Мглистых гор, чьи створки давно разрушены и представляют собой зияющую черную дыру-вход в скале. Лишь безумец или самый отчаянный смельчак решиться преступить сей порог. Рядом расположено древнее озеро Зеркальное, или как его назыввают гномы, Кхелед-Зарам. По легендам гномов клана Длиннобородов, после пробуждения Дурина Бессмертного у горы Гундабад на севере Мглистых гор, он шёл на юг, пока не увидел это озеро. Он посмотрел в него и увидел в отражении над своей головой корону из звёзд. После этого рядом с озером Дурин основал подгорное королевство Кхазад-дум. На месте, откуда он впервые заглянул в Кхелед-зарам, позднее был установлен Столп Дурина, частично разрушившийся ко настоящему времени.

Два месяца минули в один миг. 
Еще два месяца назад Норнориэль была одной из лучших - воителем, что стоил сотни воинов, таких на поле боя хватало и без ваньяр, пришедших с Запада, но теперь она лишь леди. Так обращались к ней все местные эльда, благодарные за самоотверженность ее и ее маленькой дружины, что собой приняла почти весь гнев армии некроманта под стенами Дол-Гулдура. Жены возрадовались от того, что едва не стали вдовами. Слали они дивным аман-эльдар презенты и благодарственные письма, что надоели деве еще в первую неделю, но все же распаковывались и читались из уважения. 
 
Практически вся дружина отправилась по ее приказу в Имладрис, сопровождая тех немногих из приюта, что были с ними все это время и не имели возможности уйти с остальными ранее. Раваон должен разместить войска согласно договоренностям с Эльрондом, дабы тому не пришлось делать этого своими силами, они не смели становиться гостями, что несли лишь бремя, являясь обузой хозяину дома, принявшего их с чистым сердцем. Нужно все делать самим и быть благодарными за право жить рядом. Сама дева меча была так плоха, что ее оставили на два месяца, выхаживая все эти дни трудом превосходящим ратный. Четверка мастеров меча обеспечивали ей  охрану, ожидая, когда она пожелает воссоединиться с остальными.
 
270 прилизанных ваньярских витязей; Раваон, что не менее хорош собой, только взгляните на его учебники; и кучка обновленных и восстановленных воителей Приюта ===> гигапереход в Имладрис  

Норнориэль, оставшись без правой руки, буквально и фигурально, постепенно шла на поправку, все же Златолесье благотворно сказалось на ее духе, не говоря уже о том, что она чувствовала желание бороться и прежде всего жить, а оттого раны ее затянулись куда быстрее ожидаемого, вновь являя галадрим чудеса света Амана, под которым ваньяр были еще относительно недавно, а потому он не успел угаснуть.
И все же, Норнориэль целые дни придавалась грусти, обнаружив в библиотеке галадрим редкие книги на родном ей квэнья. Раваон был бы рад видеть столь редкое событие в своей жизни, читающая Норнориэль, подобная драгоценному камню, который проявлялся после обработки. И каково было бы разочарование, узнав, что именно она поглощала так жадно. Впрочем, ей самой было не до восторгов мастера речи, став обычной леди.
- Леди Норнориэль, не желаете чаю? - поинтересовался работник хранилища книг. 
- Не желаю, - буркнула Норнориэль, как истинная леди, захлопнув очередной сборник увлекательных историй, коих никогда не было в реальности, но были они наполнены страстью и любовью, что ее щеки изредка пылали румянцем при столь невозмутимом виде. Вся ее жизнь была подчинена мастерству владения клинком, управлению войском, дипломатии, но теперь она более не могла владеть клинком как прежде, войско ее стремительно редело после каждой битвы, а для дипломатии ей не хватало веса, ибо не была она каким-то местным владыкой, а ее дружина побиралась то тут, то там. Пока Илгон проветривался, как неотесанная болванка где-то в степях на Востоке, она горячо тосковала в одиночестве, откинувшись на спинку массивного кресла, увлеченно вернувшись к нереальным историям из по пера умелого льстеца, потакающего женским сердцам, думая лишь о том, что едва ли они были возможны с ней самой. Закусив нижнюю губу, томно вздыхала, пока приторные истории ей не портили настроение, и командующая не бралась за чтиво куда серьезнее - сборники хоббитских частушек, обязательные к исполнению в любой маломальский праздник. Совсем скоро она стала высококультурным эльда, напевая песенки себе под нос, прогуливаясь по коридорам дворца, ввергая в ужас местных женщин, а кто-то даже терял сознание.
Все эти месяцы вокруг Норнориэль суетились придворные дамочки, так она называла утонченных девушек, каждая из которых легко могла послужить прототипом тех литературных героинь, если бы не вели скучную однообразную жизнь. Правда, сейчас забот у них хватало с избытком, ведь в Лотлориен прибыло огромное множество раненых после битвы, коих требовалось поставить на ноги.
Сестры милосердия помогали рослой деве принимать ванную, ибо в первое время она была ослаблена, а внимание всегда льстило ей. Они меняли Норнориэь повязки, смазывая швы и раны мазями, заботливо расчесывали волосы, заплетая в аккуратную упругую косу тот беспорядок, что творился на ее голове по утру. Ей даже начинало нравится такое внимание и сперва она в шутку задумывалась, а не стать ли ей самой каким-нибудь местным владыкой, и целыми днями читать милые сердцу глупости из книг, получая заботу от эльдарских прелестниц.
Но потом мысли становились все серьезнее и она решила, что ей необходимо учесть главный недостаток всех эльдарских воинств - столь малочисленные армии не могли пополниться, и единственным таким массовым восполнением потерь за долгие столетия был приход ваньяр из-за моря. Командующая задумалась над созданием сводного войска из людей и эльдар, недооценивая решимость гномов, но даже и так, то почему бы и нет? Однако, чем дольше она мечтала о такой армии, которой все будет по плечу, тем сильнее она понимала сколь много будет противоречий. 
И вот в библиотеке она более не тратила свое драгоценное время на смазливые истории любви и страсти, утаскивая эти книги к себе в покои, со стыдом и алыми щеками закрывая тихонько дверь на засов. Теперь в книгохранилище ее интересовала литература, описывающая мир, народы, кто что может предложить, правда все это немного устарело, но общее представление давало. Когда она впервые подала такой запрос, то это даже удивило хранителя, который буднично забрал бумажку с наименованиями из их массивного каталога, но потом вернулся переспросив. Норнориэль помялась с ноги на ногу, обернувшись по сторонам, и только убедившись, что никого нет, подала еще один клочок текста, и этот запрос уже был куда как в ее вкусе.
- Один момент, леди Норнориэль, я принесу вам все, что вы пожелали.
- И даже ее? 
- И даже ее. Признаюсь, меня удивило ваше желание подробнее узнать историю атани после падения Нуменора, я начал думать, что старею и скоро путь мой ляжет к гаваням. Но, хорошо, что вы не утратили интерес к той славной истории любви. Во истину эти книги были так популярны в моей юности, когда почти каждая семья могла позволить себе отпрыска. О славные дни. 
- Да-да, несите, пожалуйста. 
- Все-то вы, дивные, спешите.
Вынашивая рисковые планы, создать союзное добровольческое воинство, она целыми днями зависала возле настенной карты в кабинете владыки Келеборна, недвижимо, сливаясь с обстановкой в одной позе, придерживая левой рукой подбородок, обращая взгляд на города и заставы, древние твердыни, ища место.
- Владыка, как думаете, может ли... - обернулась Норнориэль к Келеборну, не увидев его прежде сидящим за столом из местного древесного массива, решая дела государственной важности, он уже давно отбыл по своим мирским делам, так и не рискнув оторвать деву от столь глубоких дум. 
И вот она скучала за обедом на веранде дворца, то и дело с тоской поглядывая на местных, что уже вели довольно скучную будничную жизнь, постепенно забывая ужас, творившийся некромантской зимой. Почти задремав полулежа на столе освобожденном слугой,  выстукивала каблуком в такт хоббитскую частушку о поимке гоблина, что повадился таскать из огорода еду, за что совершенно справедливо поплатился головой и огурцами. Ее волосы горели переливами солнечного дня, а голова полнилась мыслями о предстоящей задумке, которую она предпочла оставить в тайне. Оторвав прилипшую к столу щеку, помятая, она поднялась из кресла, после чего  жизнь ее вновь наполнилась рутиной.
 
 
Лаирендил -  хороший юноша. Очень старательный. Такую характеристику ему дали родители, не обманув, когда передавали его Норнориэль среди прочих рекрутов-добровольцев. Они не совсем разделяли убеждения избранных Тулкасом, но принимали во внимание желания юнца, который твердо решил кем станет. Он был одним из "последышей" принятых в войско, в основном витязи уже были зрелыми. Ныне Лаирендил  один из мастеров, первый с конца в десятке лучших мечников, добившись этого упорством и желанием впечатлить самую дорогую его сердцу женщину, которая и приняла его тогда по сути из рук родителей. И лишь воинская доблесть и узы братства заставляли скрывать их, ожидая окончания войны, когда, наконец, он смог бы сказать ей всю правду о ней. Но у Создателя, судя по всему, был совсем иной план на этот счет.
Лаирендил робко постучался в дверь в покои Норнориэль, увидев в окне ее свет, беспокоясь, что ей не спится из-за решения по Мории, которое он узнал случайно, когда командир советовалась с леди Галадриэль, и они обе сошлись на мнении, что если им удастся закрепиться там, это вызовет негодование гномов, а возможно и даже войну, а потому следует воздержаться от колонизации брошенного королевства. 
К удивлению мастера, там не подавали признаков жизни, словно бы замерев в испуге. Тогда Лаирендил, с куда большей настойчивостью, но все также робко, постучал еще раз, беспокойно прислушиваясь, пока дверь не приоткрыла взмыленная раскрасневшаяся Норнориэль, заставив своего гвардейца опешить. Никогда не стесняясь обнажать себя, она прикрывала нагое тело простыней. Он был готов поклясться, что ощутил биение ее сердца так явно и так беспокойно, как колотилось у него самого в тот день, когда их погнали на полной выкладке штурмовать отвесную гору, а сам он нес на спине своей орущую на всех Норнориэль, что разве только палками не стегала воителей, лишь бы они шустрее покоряли склон, пока Тулкас считал до десяти, умея считать только до девяти .
В ее взгляде читался немой вопрос "Чего?", а растрепанные волосы лишь усиливали его интонацию.
- П-прости, ты должно быть занята, я просто думал тебе не спится и решил, что тебя нужно утешить.
- А сможешь? - серьезно поинтересовалась она, перебирая все варианты тех безумных книжек, но потом, как любил рассуждать где-то икающий Илгон, живущая просто и понятно, Норнориэль поступила сообразно своей простоте, найдя в себе смелость для понятного ей решения. 
Дева меча поймала испуганного Лаирендила, освободив для этого от простыни единственную руку, утягивая молодца в свои покои, заставив того запереться вместе с ней на ночь.
Не любить Норнориэль воителям было тяжело, она очаровывала их своей сестреснской заботой, но едва ли кто из них мог добиться ее расположения куда большего, чем того хотелось. Сгорая от стыда, когда Норнориэль с трудом распаковывала его от брони одной рукой, Лаирендил думал о том, как они, герои, низко пали, и более не могли они считаться достойными своих богов, получив за такие дурацкие мысли культей по голове.
- Дурак, ты в мою голову залез своими мыслями, - в возмущении сообщила она о том, чего не бывает, если нет взаимности, мыслеречь возможна лишь между теми, для кого открыт разум, либо того желают обе стороны.
- П-прости, я просто, так неожиданно. 
- Да помоги мне, балбес.   
Сама же дева, напротив, в столь ранней близости не видела ничего предрассудительного, в конце концов жизнь их из тянущейся трясины блаженства превратилась в бурлящий поток, стоило им ступить на берег материального мира. Нерешительность эльфа  раздражала Норнориэль, она не чувствовала ни капли взаимного возбуждения, он был зажат и даже близко не знал, что делать с ней, как в том первом тренировочном бою, когда она буквально разогнала тяжелую пехоту палкой и пинками, впечатлив этим славного вала, да прибудет он с ними в...
- Опять?! - снова тюкнула Лаирендила по голове, унимая его мысли, укладывая в свою разоренную постель, пытаясь стянуть сапоги, - Думаешь мне не хватит терпения?
- Это-то меня и пгуает, ай... Не кусайся, пожалуйста, я сделаю все, что нужно, только прояви сдержанность. 
- Глупец, я хоть раз была сдержанна?
- Да, тут я ляпнул, не подумав, - отвернулся он, пока она не бросила затею с сапогами, забравшись с ногами на кровать, после чего уселась на обнаженный торс эльда, чье лицо мгновенно раскалилось как металл в печи. Она же совсем забыла о приличиях, а потом он чувствовал ее горячие ноги, сжимавшие ему бока, заставляя эльда в итоге посмотреть в ее пылающие звездами глаза, когда они замерли прямо перед его лицом. Она склонилась к нему, подарив свой первый поцелуй, забрав его в ответ в качестве любезности. 
Почувствовав столь сильную близость, Лаирендил, наконец, унял беспокойство и ответил ей взаимностью, и порицающие его мысли более не вмешивались в их общий ментальный поток сознания.
Ночка для стражи выдалась интересной. Они уже и забыли, как оно бывает, когда услышали шум и голос из окон покоев девы, заставивший душной весенней ночью близлежащих соседей раздраженно закрыть окна.
Вскоре Норнориэль посвятила Лаирендила в свои увлечения, приведя в книгохранилище, заставив смотрителя расцвести в улыбке, 
- О, так вы пришли сюда за историей для двоих? 
- Надеемся на вас! - поклонилась первой рыжая эльдарка, а затем склонив рукой голову мальчишке-воителю, что потер затылок. Искушенному в книгах хранитель, ехидно насвистывая что-то, удалился, вернувшись с книгой, сказав, что более она никому не понадобится, а потому парочка читателей может не спешить с ее возвратом.
Остальные из гвардии ваньяр, не досчитавшись в своей компании четвертого брата, без труда нашли его в покоях Норнориэль, куда она не пускала никого, кроме служанки. Это оказалось несложно, потому как местная стража предложила им обменяться постами. Они не сразу признали в голосе Лаирендила, но потом сопоставили факты и пришли к общему выводу, не став его озвучивать какое-то время, оставаясь в немой паузе.
- Вы знаете, а я даже рад, - сказал один из троицы стражников-ваньяр, заставив оставшихся двух разом повернуться в его сторону с пониманием во взгляде, хотя, этого он мог бы и не говорить. Неловкость не покидала их довольно долко, пока кто-то из них не сказал, кивнув.
- Да. 
И вот, наконец, заканчивая это пьяное повествование и не менее пьяное редактирование такой же истории, которой так зачитывалась Норнориэль, наступила пора покидать Златолесье, давшее им кров, отдых, и любовь. Провожали их с радостью. Местная стража галадрим пожимала руки ваньярским гвардейцам, приговаривая с ехидством,
- Слава Эру, ваш путь лежит теперь в Имладрис.
- М...Да? - виновато отвечали они.
Тем временем Норнориэль прощалась с Галадриэль и Келеборном, которые желали им успехов и доблестных побед. Мудрейшая отвела в сторону деву меча, дав несколько мудрых советов, вызвав у последней румянец щек, заставив ее извиняться за доставленные неудобства, но Артанис лишь улыбнулась, сжав в нежных объятиях ее руки своими. 
- Любовь и сострадание, это две главные добродетели, и чем искренне каждая из них, тем сильнее мы. Возможно, наша угасшая любовь, ставшая не более чем просто привязанностью и дружбой, сделали нас слабее, чем когда мы были совсем юны. От того я вижу в народе верных такую силу и потенциал, они любят, и сострадают. От того в вас потенциала не меньше.
Завершив церемонии прощания, четверка мастеров из числа ваньяр, Норнориэль, и проводник из числа оставшихся воителей Приюта, двинулись в путь. 

Что такое вечность, когда суть твоего бытия превращается в монотонную череду существования. Когда отголоски прошлой яркой жизни, наполненной мимолётной яркостью, всё ещё вспышками встают перед взором, дразня невозможностью реализации теперь. Так много роковых минут беспечных было в её смертной жизни. И взлёты и падения и даже едва не произошедший брак. Ломел не помнила уже лица избранника. Он стёрся ледяной водой, как стирается всё что было не интересно. Не помнила имён родителей, какого цвета было на ней одеяние в тот роковой час. Она помнила начало её нежизни, когда лёгкие заполнила ледяная вода. Этот последний вкус сырости теперь навечно с ней. Как и шелест волн, разбивающихся о камни утопающего города. Но эта Шелоб сумела пробудить разум, точно ото сна. И призрак вновь ощутила что-то помимо монотонности. Бредя под сводами галерей Минас-Моргула, она придалась анализу всего того что делала. Она ткала и зачаровывала лошадей. Она пела и убаюкивала разумы особо ретивых служителей господина. И верность её была беспрекословной. Женской, да! Но безупречно верной, как верен пёс до последнего своего вздоха. Ломел ждала каждого мимолётного взгляда, каждой мельчайшей подачки со стороны Саурона и не дышала стоило ему обратиться к ней. 
И всё же... почему-то с его вниманием, всегда приходила и боль. Ничто так не приносило страдания, как муки терзания, коль взор властителя был обращён к ней. Он никогда не скупился на широкие жесты. Ломать, душить... втаптывать её в пыль под стопами снаг, о... это с ней происходило за последние месяцы почти постоянно. Даже Кхамул так не разочаровал видимо Саурона. И потому, когда эта волна гневных пыток подхватила её призрачное тело, Ломелиндэ растворилась в этом. Сжимая зубы, и старательно держа глаза открытыми. 
Могут ли назгулы плакать? 
Могут ли назгулы вообще чувствовать или всё это лишь безумная ловушка разума, фантомный отголосок реакции на то, что напоминает жизнь. 
- Я всегда была... и буду вам верна. От самого начала жизни и до заключительной искры своего существования. - Её голос вторил каждой шипящей строчке в разуме своём. Те слуги и рабы что сейчас ненароком наблюдали как корёжит фигуру под чёрным облачением, в ужасе сбегали. Но тем и лучше. - В гневе своём вы так правдивы, мой господин. Пощады не заслуживаю я.  
На самом деле она давно уж поняла, что все её слова лишь ветер и едва ли нужны Саурону как ответ. Наверное, потому все остальные назгулы никогда ничего не говорили. Они были безмолвны и скупы в речах. И лишь она стремилась говорить, говорить... говорить. С ездовыми существами, с рабами, да даже с этими орками, которые едва ли могут связать в одно предложение слова. 
Как и ожидалось, образ новой жертвы уже стоял перед глазами и взор призрака буквально впивался в эльфийскую фигуру. В его черты лица, движения, мимику. Как много уже клятвенников было обращено в пепел по воле господина. Уже и не счесть. Но впервые именно ей доверяли такую важную роль. Худшего унижения и не придумаешь. Ломел покорно принимала всё сказанное. В этот раз на роль избранного был поставлен Найра. И ленточка через всё его естество должна быть ярче-яркого - “Не трогать. Не убивать”. Ну хотя бы уже не хранить как зеницу ока и то прекрасно. Ломел шевельнулась, но поток осанвэ ещё не был окончен и потому, по-прежнему в раболепской позе жрица замерла. Если она не справиться, заменять ли её на Найру? Или может кто-то другой сумеет так впечатлить властелина, чтоб ему будет даровано кольцо. Нет, она не позволит так просто разменять себя. Не в этот раз. И пусть её ломают бесконечно много раз. Уничтожают и убивают. Но Ломелинде прекрасно понимала, что сделала всё правильно. Избавить их господина от назойливой паучихи было делом верным и так ему будет проще мыслить и не отвлекаться от своих тёмных планов. 
- Да будут посеяны семена вашей воли на Востоке. Рун падёт к вашим ногам. А клятвенник сам придёт к вам чтоб обратиться в пепел у ваших ног, повелитель. 
После подобной “аудиенции” она прежняя наверняка бы забилась в свои покои и скулила бы от жалости к себе. Но Ломелинде уже давно не ощущала тягу к самоуничижению. Ей разве что было самую малость обидно, что она просто не сожгла эту Шелоб там же на месте, заставив смотреть как её любимые верные моредайн терзают птицы, вырывая их глаза. Но сейчас другой преказ расцветал внутри сознания призрака и Ломел не могла долго ему сопротивляться. Тот обжигал своей важностью, и она поспешила начать приготовления. До Руна нужно было отправляться уже сейчас. А потому, обновив своё снаряжение и отправившись в зверинец к стойлам, Ломелинде отыскала себе наиболее подходящую крылатую тварь. И спустя четверть часа, существо вместе с своим всадником в чёрном балахоне, из которого было видно птичий шлем, направился в сторону степей Руна. 
 
 
----------------------Рун 

[NICK]Городская гвардия[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/736x/5f/82/34/5f8234166a66d144cbfb70213b74c461.jpg[/AVA]
[STA]Закон един, но жаль, что ты один[/STA]
Наивно было ожидать, что истинный город обделит своим вниманием пришельцев. О них было доложено сразу и куда следует бдительными гражданами, которые в это голодное время не откажутся от любой звонкой монеты, лишь бы прокормить себя и свои семьи, утратив кормильцев. Впрочем не в этот раз. Стража заприметила проходимцев стоило им влиться в городскую струю жизни, щедро запуская в пределы своей власти, а потому всякая бабка, всякая многодетная мать с грудным ребенком на руках, и двухгодовалым за спиной, были отправлены восвояси, а некоторые и вовсе пожалели о том, что донесли, попав под раздачу оплеух дубинками. Сомнительные личности никогда не нравились командиру стражи, что сменил предыдущего при неустановленных обстоятельствах. Бардак в управлении преподносился как явление временное, оздоравливая город, ведь когда еще люди смогут узнать такую знакомую на Востоке свободу... умереть во сне, например, если ты крупный чиновник, от которого зависит рынок.
Глупо строить деревянный город на воде - прогниет.  
Чужаки заявились в трактир так удачно, что это даже радовало. Не нужно распылять силы, чтобы поиметь с них... пополнить их взносом казну, улаживая налоговые неурядицы, о которых так забеспокоился великодушный, как его фигура, лорд-командующий, лично спустив свой величественный зад в люди, избегая взглядов с местными, кого постоянно грабил уже какое-то время. И вот с трудом влезший в одежду символ власти приблизился к Королевскому Окуню в сопровождении двух рослых городских стражников, отличавшихся от остальных могучей силой, свойственной потомкам Нуменора. Вопрос лишь в том, каким именно?
Другие же гвардейцы в плащах и доспехах заняли все подступы к таверне, отгоняя всякую пьянь, что шла пропить последние гроши. Их было чуть более дюжины, что довольно много, все же они понимали с кем имеет дело, и за счет кого хотят поживиться. Обычной городской страже не было дела до политики, им обещали заплатить с доли, а значит они в деле, потому как цены на рынках выросли безбожно, а прокормить детей, рожденных во времена сытого мира задача трудная. Они с опаской поглядывали на окна заведения, не таясь, зная, что только самый слабоумный мог не заметить происходящего на улице.
И вот поступила команда заходить. И они вошли. Двое встали на выходе, придерживая мечи в ножнах, потирая пальцами рукояти, еще несколько выстроилось на ступенях, готовые использовать свои щиты и копья если придется, выданные им лордом-командующим на случай, если вдруг выяснится, что пришельцы пособники некроманта, чье войско было разбито недавно. А как иначе? Хоть и говорят легенды, что эльфы добрые и великие все как один, но вот только среди местных ходили в том числе и совсем другие слухи о битве, имевшей место у Одинокой горы.
И вот их светлость смогли таки явить городу и миру свою тучность, плавно вползая в двери, следуя к праздному столу под тяжелые шаги потомков Нуменора. Рослые воины не были и близко похожи на неуверенную городскую охрану, в их жилах текла кровь опытных воинов.
Нуменорец не без удовольствия выбил из под самого хрупого эльфа стул, расплывшись в улыбке под кольчужной маской, которой он прятал лицо. Таким слабаком по его мнению был Пеллинель. Второй же жестом руки предупредил всех воздержаться от резкости, покуда тучная власть являет свое благородтво всем им. Стул был подоткнут под жопу лорда-командующего, который потер своими потными липкими руками перила, пытаясь притянуть себя за общий стол ко всем, но не смог, ибо силы быстро покидали его. Тогда нуменорец, скривив лицо, с презрением придвинул боровичка ко всем, уперев пузико в крышку стола, похлопав благодарного лорда по плечу, что задрал голову, пытаясь обернуться, но лишь глядел то влево, то вправо, стремясь увидеть своего благодетеля. Но долой прелюдию, теперь же им предстояло пережить само приветствие.
- Итак, прежде чем я представлюсь, пусть хозяйка заведения... как же ее...
- Гунхильд, - напомнил нуменорец.
- Пусть явит мне покушать, хочу что-нибудь из меню танов. А если она начнет орать то... - замялся было лорд-командующий подняв взгляд на рослых потомков великого народа, сперва на одного, потом на другого, но затем махнул рукой, расплывшись в своей великолепной (нет) улыбке, - То пусть орет, я сегодня добрый.
- Итак... - затыкая за ворот салфетку, командир стражи получил в свои руки некую книгу, в которой были какие-то записи, - Я вижу, что за исключением этого местного алакаша, как его...
- Гунвар, - переглянулись гвардейцы, согласившись, - Определенно Гунвар.
- Эм... не знаю, может еще местный кто есть, это не важно. Важно, что ваш остроухий брат не уплотил входную пошлину, - начал сразу накидывать налоги его светлость, справедливо распределяя ее на всех эльфов, которые мозолили глаза своим великолепием, кроме Илгона, на него с насмешкой глядели и сами нуменорцы, жалкий оборванец, - И не надо петь мне про лошадей в качестве налога. Их надо было оформлять как следует, а не разбрасываться ими, словно они у нас тут как грибы плавают.
- Рыба, - поправил его нуменорец, под одобрительный жест чиновника, сделанный указательным пальцем.
- И это еще без учета налога на оружие. Это вопиюще не регистрировать свое снаряжение, которое может понадобиться, если враг вдруг решит ударить. У нас, как вы, знаете война с воинством Тьмы, а потому если нет денег уплотить налог, придется сдать все это снаряжение в наши оружейные на сохранение. Пока не наберете, кх-кх, нужную сумму. Наша служба городской занятости может предложить вам богатый спектр работ, начиная с подготовки мест общего пользования...

- Копать выгребные ямы, - заложив руки на груди, усмехнулся нуменорец, слушая как сладко стелит чиновник.

- Не перебивать меня! Не сметь перебивать меня! - завопил внезапно на всю таверню упитанный узник совести, но тут же осекся, испугавшись последствий. Все говорило о том, что реальной властью он не располагал, да и когда ему успевать, сейчас он хорошо покушает, а потом ему еще развлекать свой послеобеденный досуг славной девкой, коих в город стекалось с избытком, ибо деревни также потеряли кормильцев и нуждались в деньгах, правда, едва ли и тут заработаешь.

- Итак, прошу, представиться, чтобы я мог внести вас в книгу учета, меня интересуют ваши имена, профессиональные ремесла, места постоянного проживания. Есть ли у вас кто-то, кто мог бы поручиться за вас? Не стесняйтесь, котятки, наш город всем вам рад, только уплотите налог.
 

Ист Байт ====>
 
 Дальнейшее продвижение на север от полян Ист Байта, всё больше открывали перед четвёркой всадников следы пребывания человека. Эльфы издали видели небольшие шайки, которые лишь завидев четырёх воинов сразу убегали, но то были лишь маленькие шайки головорезов. Чуть иная ситуация сложилась дальше, когда справа показалась группа из пары дюжин всадников на холме, оценивающе глядевших на четверых путников, ведущих восемь скакунов. Эльфы остановились тоже глядя на разбойников. 
— Разомнёмся? — Спросил Анамайтэ доставая лук со стрелами, и Каинион вздохнув сказал доставая меч. 
— Другого выбора нет, пересаживаемся на отдохнувших. 
Эльфы ловко пересели на сменных, отдохнувших лошадей, после чего прикололи походных у земле, кольями. 
— Анамайтэ посматривай за ними в ходе боя, — сказал Каинион после чего улыбнулся, — поманеврируем господа. — И воины надели шлемы.
Светловолосый пустил стрелу, и та пролетев немыслимое для вражеских лучников расстояние, точно сбила одного из разбойников, те рванули в атаку, а Анамайтэ продолжал пускать стрелы, пустив коня шагом. 
— Всех не заберёшь — крикнул Морагларо, кладя протазан себе на плечо, на что смеясь Анамайтэ ответил.
— Не тревожься, я тебе оставлю — не отвлекаясь от стрельбы. Тем временем толе других эльфов перешла на галоп, соперники с обеих сторон заворачивали траектории движения в спираль. Принимая и отбивая элементами брони, неуклюже летящие стрелы врага, Каинион и Вернэссэ, приготовились и в сближении на большой скорости, своими неестественно длинными скривлёнными саблями, буквально начали срезать врагов с сёдел, а Морагларо и вовсе разбушевался, по широкой амплитуде он развернул свой протазан, и сшиб троих разом, потом провернул укол, и вот уже вместе с подстреленными эльфом из лука, они остались боится против половины врагов. Серии парирований и ловких атак на скаку, скашивали врагов, протазан не оставлял шансов увернуться, а Анамайтэ добил двоих пытавшихся сбежать, вложив в их глотки по стреле. 
 После стычки феаноринги проявили милосердие, добивая раненых не слезая с коней, и ловко мечами и протазаном, срезав пояса поживились их кошельками. Впрочем тут было не много, но Анамайтэ коллекционировал разные монеты, и диковинных из городов-государств Руна у него ещё не имелось. Эльфы продолжили свой путь, собрав двадцать четыре дополнительных скакуна. Пригнав табун к побережью Озёрного Города они прибыли и предстали перед стражником. Стараясь сохранять самообладание, тот крикнул.
— Кто такие?
— Гости вашего города, — глубоким голосом, с лёгкой хрипотцой ответил шрамированый Каинион, и указал на лошадей.
— Двадцать четыре лошади, табун твой. Вместо пошлины. Каких забрать себе, каких отдать бургомистру решай сам. — И не дожидаясь пока стражники опомнятся, и придумают что делать со свалившимся на них богатством, эльфы проехали в город спешившись. Здесь они перешли на квенья диалекта нолдорин.
— «Что за смрад, братья. Как эти люди здесь живут?» — Прокомментировал Анамайтэ.
— «Постарайся не зажимать нос и не перенапрягать мимику, а то местные итак слишком уж косятся. А нам надо послушать что говорят люди, побеседовать с ними». — Ответил ему лидер группы, когда наконец добрались они до местного трактира. 
 
[NICK]Каинион и квадрига[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/uptNOG5.jpeg[/AVA]
[STA]Скауты Имладриса[/STA]
[SGN]Бешеная квадрига феанорингов [/SGN]

[NICK]Темный Властелин[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/65/4f/b3/654fb3b968306dfad1c120372e3f483c.jpg[/AVA]
[STA]Воплощенное зло[/STA]
[SGN]Управляемый хаос[/SGN]
Осанвэ
Едва ли Ломелиндэ удалось набраться сил, прежде чем предстать пред Волей Его и на суд Его. Ментальный глас Несметного обрушился на назгула. Он даже не пытался сдерживать силу, тем самым приветствуя заносчивую рабыню кольца, достойную Его тяжелого сапога, коим Он давил жалкий призрак к земле.
- Я разочарован, ничтожная, - обратился Он, сокрушая, обездвиживая, - Я. Разочарован, - напирал своим голосом на феа ее.
А потом Его тиски ослабли, позволяя назгулу держать ответ, хоть Ему и не было дела до объяснений. Он лишь то и дело сдавливал ее, играясь, наслаждаясь муками безвольной куклы.
- Довольно, - оборвал Владыка соловьиные песни, - Как могла ты так унизить Шелоб, вернув ей истинный облик потомка Унголиант?  И избавить ее от моргульских пыток? Какая утрата... Не уж-то ты не так хороша, как желаешь предстать в Моих глазах? Какая жалость, - дразнил ее, ехидно усмехаясь, - Не способна пытать столь древнее и могущественное существо, посмевшее ослушаться Меня?  
Однако, то было лишь начало. Возвышаясь над целым миром в своей цитадели Барад-Дура, восседая на троне, он впивался нитями в призрачный образ Ломелиндэ в Минас-Моргуле. Легким наклоном головы, рассматривая свои пальцы, отбросил дух словно куклу, поступая как ребенок, для которого она утратила всякую ценность. Игрушка, нуждавшаяся в замене, именно это проскакивало в Его потоке сознания, величие которого никто и не пытался скрывать.
- Думаешь, жрица, Я не знаю, что вы делали всю дорогу? Как обе плели паутину интриг? Забыла, кто твой Хозяин? Твои попытки впечатлить Меня заносчивы. Моли о пощаде.
Саурон не без удовольствия опустошал назгула, едва ли зная что-то об умеренности. Впрочем, щадить он умел, останавливаясь на грани.
Великодушный ослабил хватку стальной длани, которой сдавил бы ей шею, желая послушать хриплые мольбы, будь она жива.
- Досадно, что твоя жалкая душа не способна в полной мере развлечь Меня. Однако...

Саурон послал ментальный образ нового объекта Его внимания. Ломелиндэ смогла в полной мере получить представление о несносном эльдаре, смертное имя которого Илгон. Почему смертный, а как иначе, ведь им заинтересовался сам Он.
- Узри клятвенника, возжелавшего растерзать меня, убив всякого, кто верен мне, наивный глупец, - пояснил Майрон, захохотав так мощно, как не делал этого уже очень давно. Смех его терзал и разрушал, забирал жизни рабов, - Что станет клятвопреступиником.
- Совсем скоро Мои узурпаторы (отряд морэдайн) отправятся за головой Илгона. Он нужен Мне живым. Твое жалкое естество присоединится к людям в лагере Руна, оттуда вы начнете поиски валарского выродка. Командовать черными будет Найра. Этот раб подает определенные надежды, потому не вздумай избавляться от него. Впрочем, если живого Илгона принесешь Мне ты сама, возможно... Я смогу наградить тебя. Возможно, Я дам тебе то, чего ты так желаешь, - во-истину милость Его не знает границ.
- Возьми ужасную тварь в качестве ездового животного, - распорядился многообещающе Майрон, - Используй ее для достижения цели. Также ты в праве использовать урукхаев и полуорков, которых я передам Найре, и то, если сможешь убедить его в своем лидерстве без использования своей смехотворной магии, ибо она понадобится тебе для поимки выродка с клятвами.
Как же ужасающе щедр Повелитель Тьмы. И уже не кажется вовсе, что Ломелиндэ для него наскучившая за столько лет игрушка, которую он с таким нетерпением желал заменить на новую. Теперь она его главный инструмент для получения собственного удовольствия, мысли вновь ощущались фоном где-то за спиной Майрона.  
- Но помни, жрица, провал Я не прощу. Я позволю твоему бестелесному существу ощутить всю ту боль, какая должна была достаться паршивцу из-за моря. Ты потеряешь свой статус, а все твои дни будут посвящены лишь тому, чтобы тщетно пытаться умилостивить Меня. И всякий урук будет видеть лишь то, как жалко пал кольценосец, прикованный к Моему трону, пока однажды я не заменю тебя.
Саурон прекрасно знал о своеволии назгула, что делало своеобразной собачью преданность, а еще Он знал, что если отобрать последнюю видимую крупицу свободы воли, то такое наказание будет куда больнее элементарных пыток, к которым он пресытился, а от того искал новых ощущений, все сильнее сближаясь с материальным миром, заточив дух Свой в Кольце. Теперь же Ему становились интересны материальные аспекты мира, возможность повлиять на которые он искал при любом удобном случае. Избрав "форму", вместо "духа", могучий айну не мог игнорировать индивидуальность мировых форм, которые также отражались на характере и поведении его слуг. Так он позволял кольценосцам иметь лишь малую долю личного в своих образах, покуда завладел их душами, их индивидуальностями, стремясь свести их к единому облику, также приковав к этому миру, из-за чего призраки и были способны принять физическое обличье, пусть и заточенное в одежды, из-за чего они были вполне осязаемы. А потому игрушка, которая ярче всех кричала о своей уникальности, не могла быть выброшена, напротив ее поведение заставляло Хозяина интересоваться как долго она будет сопротивляться идеалу серости и безликости. Как и прежде, такая непокорность исходила от женского духа. Что, если жалкая жрица утонувшего храма в итоге сможет добиться больше чем ангмарский колдун? Что если она станет первой среди прочих, заняв место возле Него совсем в ином ключе?
 
Майрон увлекся мыслями, а мыслил он всегда, одновременно играясь с назгулом, поздно заметив, как все же  неположенные образы проскользнули в ее разум. Назгул могла почувствовать, что он был вполне доволен тем, как Ломелиндэ распорядилась судьбой паучихи, избавив Его от надоедливого потомка Пожирателя Древ, с которой Он лишь немного поигрался, изучая аспекты материального мира.
- Учитывая, как ты любишь плести интриги,- Майрон не мог допустить и толики надежды на благосклонность к Ломенлиндэ, вновь схватив ее феа своей железной рукой, но лишь крепко удерживая ее, более смертельно не стискивая ее душу, - Тебе также надлежит испортить людское впечатление об эльдарах. Некоторые из орочьих вожаков должны будут доставить в скором времени в лагерь Руна трофеи после битвы. Используй их. Вырежи как можно больше людей, союзных эльдарским дуракам, распространяй слухи, лги, обманывай, подкладывай улики. Я жду, что ты раскроешь свой талант в этом деле. На эльдар не покушайся, они прозорливы и мгновенно раскусят вранье. Но вот люди податливы, как глина. Я ожидаю, что ты спровоцируешь войну между союзниками.
- Ступай, Ломелиндэ, - впервые назвал ее по имени, избавив жрицу от оков своего внимания, оставив после разрыва ментальной связи лишь интригу.