Норнориэль

Эсгарот
Долгое разлилось, как и река Келдуин, затапливая прибрежные поселения, которые местные благополучно возводили также на сваях. Суровы были северные земли. Зимой мороз, снег и лед. Осенью и весной затопления. Лишь коротким летом люди могли выдохнуть в вечной борьбе за жизнь с природой. Илгону, призванному Могучим, приходилось пробираться по подтопленным землям, иной раз пробираясь в воде по пояс. Воителя вперед гнали почти безумные ярость и стремление вызволить Норнориэль. И все же даже у столь сильного и неутомимого уроженца блаженной земли путь на юг занял время, вынуждая делать короткие остановки. Он экономил на оставшихся лепешках лембаса и здравуре, большую часть, которых скормил спасенному в Бурых Землях человеку. По всей видимости Хулгар остался в городе, не успев за Илгоном. Чтоже, так видимо лучше. Воитель не мог задерживаться, а человеку будет лучше со своими, нежели чем в компании обрекшего себя на проклятие бессмертного. Илгон гнал от себя подальше предательские мысли о том, что могло случиться с девой меча, сосредоточившись на том, чтобы побыстрее добраться до предполагаемого места. Нельзя позволить собственным мыслям разъедать внутренности, особенно сейчас. Пока еще у витязя была надежда, за которую он мог ухватиться и поэтому со всей возможной скорость бежал вперед. 
Лагерь обнаружился на удивление быстро. Они не скрывались, словно бы хотели, чтобы он их нашел. Но увидев врагов, чувствующих свою безнаказанность и безопасность в такой близости от Озерного города и других союзников эльфов, Илгон чуть не взревел от охватившего его гнева. Эти твари ни о чем не заботились, считали себя хозяевами положения, не выставили даже дозорных. Все это лишь больше распалило праведную ярость Илгона, который сейчас выглядел словно дикарь из пустошей, но внушал страх не меньший, а то и больший, когда сражался в тяжелой броне ваньяр. 
Он ворвался в лагерь, словно разъяренный степной тур Руна. Его глаза ввергают в ужас безжалостной синевой, будто необъятное море первобытной ярости, готовое поглотить все материки. Его руки начинают крошить, охваченных паникой орков устрашающим мечом и кулаком, что разбивает черепа и ломает шейные позвонки. Его рев закладывает уши темных тварей. 
- Где ОНА?! - в полу безумии кричит Илгон, убивая очередного орка. 
Кто бы ему ответил, коли одни находят смерть от его руки, а другие думают лишь о спасении своих жалких шкур. Илгон знал, что убьет их всех.
 
 

(немного изменены планы на игру, потому прошлый пост тоже немного изменен, убран переход)
Норнориэль столкнулась с полным одиночеством. С самым страшным, что она только могла вообразить. То, что она не желала более испытывать никогда, оттого, быть может, так поддалась и ответила на чувства павшего в бою Лаирендила. К своему стыду она могла точно знать, что ответила бы на чувства любого из ее дружины, ведь всех своих собратьев она любила одинаково сильно, а потому сильно было ее горе утраты, если ей не удавалось отомстить потерю близких.
Теперь отсутствие кого-либо рвало ей сердце. Конечно, она была не совсем одна, ее окружали нежеланные воздыхатели, которые мечтали скорее бы лишить ее свободы и предать забвению в одной из нор. И пусть пока гоблины боялись ведьму, что не давала им покоя, потерявшись не только в бесконечных лабиринтах подгорного королевства, но и сбившись со своего пути. Они знали, что момент их триумфа близок. Вот уже перестал выть от боли балрог, беспокойно бродя по Мории, а фонарь ее тускнел час от часу. 
Когда огонь затух, она внезапно словно пробудилась, замерев на месте, не видя ничего, пока глаза ее вновь не стали привыкать ко мраку вечной ночи. И только сейчас поняла, что вернулась в усыпальницу друзей. Недомерки, едва достававшие высокой эльфийке до пояса, постепенно окружали ведьму, радуясь тому, что она не рыпается, застыла словно истукан. Фонарь, что более не нужен был, упал к ее ногам, разбившись. И только-только кто-то протянул свои ручонки, как лязгнула сталь и рыжая эльда перерубила наглеца, оставив в гоблинском налетчике свой меч, запоров удар, переборщив с силой, засадив его куда-то в грудину мелкой твари, прекратившей в одночасье дышать. Содрогаемая от страха, пыталась вытащить клинок, придерживая мертвеца ногой, как внезапно ощутила тоненькие жилистые объятия. Кто-то ухватился за ее талию, уже более не боясь силы духа блаженной, но потерянной эльдарки, потому как охватил ее приступ страха, сила которого была ею не измерима.
Второй раз в жизни она вновь попалась в ловушку и в этот раз к ней не прибудет помощь, она твердо знала, что затерялась навсегда в глубинах Мории. Уповать на проводника, что вернулся в Златоелсье не следовало, путь долог, и возможен ли в такую пору, да и отправят помощь не сразу, минуют дни, недели, может даже месяцы, когда станет очевидно, что до Имлардриса так никто и не добрался.  

Жадные гоблины набросились на нее, как на редкую добычу, наплевав на свои чувства презрения к светлым существам, о, для них это не проблема, всю светлость можно устранить, испоганив до неузнаваемости, уж в этом они были мастеровиты, Мория, прогаженная ими тому пример. А потому первым делом они надорвали ей одежды, так сказать, положив первые штрихи. Сорвав с ее крепких плеч плащ, они топтали его босыми ногами, порезавшись о стекло лампы, пока пытались отобрать все остальное. Это очень разозлило мелких паршивцев, которые, любив беспорядок, сами от него и пострадали. В Мории не было стекла, давно перевели все бутылки и посуду, а потому они бесновались не понимая, что за магия им режет ноги. 

Завязалась борьба, ведь она не собиралась сдаться такому ничтожному мусору, прибив одного из гоблы точным ударом кулака в висок, вновь рискуя остаться без руки, но деваться было некуда, она была подарить свое тепло кому-нибудь из воителей, что были с ней всю ее жизнь, но никак отдать его этим тварям, посмертно остыв. И вот когда она раскидала их, ей удалось воспользоваться ножнами, забивая несколько визжащих подземных паразитов, пока ее в итоге не одолела навалившаяся толпа, завалив на каменный пол. И даже так гоблины летали в стены, пытаясь удержать ту, в ком была не дюжая сила, несмотря на все-таки утонченное девичье телосложение. Она была аманской воительницей, девой, что мечем своим сокрушала всякое отродье, и как бы себя не бичевала, ею и осталась, а от того будь хоть сотня гоблинов, каждый получит свое.

Пока на нее не набросят сети, редкий атрибут рабовладельческой власти в этих шахтах. Под сети угодил зазевавшийся гобла-мародер, что запаниковал сильнее самой Норнориэль, которая пыталась освободиться, но крепкие волосы наугрим удерживали ее в плену. И когда недомерки начали затягивать улов, гоблин, попавшийся так глупо в ловушку, забился в ужасе так сильно, как рыба, что лишь вызвал чувство абсолютного отвращения, заставив эльфийку держать свое лицо как можно дальше, морщась с высокой долей призрения, показывая врагам свои клыки. И этот жест они поняли очень хорошо, а потому потащили по самой людной галлере, где была местная стоянка одного из многих племен в Мории, которому удалось изловить саму ведьму. К моменту позорного протаскивая Норнориэль через толпу, где ей отвесили положенный за вторжение пинок другой, смогла изловить попутчика, что успокоившись решил распустить свои лапы, но его позвонки не выдержали, хрустнув, когда она сдавила его шею своей полурукой.
Гогот нарастал, теперь ее волоком тащили всем скопом по проходу, завешанным тотемами из костей так плотно, что едва ли можно было узнать в этом месте коридор, ведущий в очередной из залов, пока их путь не закончился там, где по полу тянуло замогильным хладом. Внезапно все они начали заунывное песнопение, а кто-то и вовсе принялся отплясывать что-то ритуальное. Все это не нравилось Норнориэль и она решила так просто не радовать мелких паразитов, а потому смогла нащупать не без проблем в сапоге нож, спрятанный на подобный случай, начав распарывать сеть под характерный режущий звук, заставив всех гоблинов разом замереть, как и ее саму. 
Неловкая пауза сорвалась, когда они засуетились, очевидно понимая своим слабым умом, что все идет не так, как они того бы хотели. А дрожащая от страха рука Норнориэль продолжала пилить сеть. И вот ее вновь поволокли вперед, и теперь собственное тело с присущей эльфам легкостью пролетело немного вниз, рухнув на каменный пол, а рядом с рыжей эльда упала пара незадачливых гоблина, испуганно заскулив, начав скрестись по стенке, пытаясь вернуться наверх, видя как вся дружная ватага заталкивает обратно каменную плиту, наплевав на неудачников, что виноваты сами. Норнориэль слышала, как закладывалась плита под характерный каменный стук. 
Эльдарку озадачило то место, куда ее явно сбросили, избавившись. Она была удивлена, что мелкие проходимцы не смогли убить ее всем скопом или того хуже, хотя явно пытались. Но теперь она была в каком-то долгом зале с парочкой гоблинов, что отнюдь не ее считали главной угрозой, снуя возле стен, моля соплеменников. А сети продолжали ослабевать.
И вот когда она закончила, гоблинов рядом уже не было. Медленно поднимаясь на ноги, она лишь озадаченно смотрела в самую тьму, чувствуя порыв воздуха, идущий из другого конца зала. И то, что она там увидела повергло ее в такой шок, что она предпочла бы погибнуть, когда была такая возможность. Что-то длинное и гибкое тащило в бездну схваченных за голову гоблинов, они не сопротивлялись, лишь иногда подрагивали конечностями, шевеля ими словно в полудреме. 
И это что-то тянулось теперь еще и к ней самой, распускаясь множеством плетей. Норнориэль швырнула за шкирку придушенного ею гоблина, хоть на что-то сгодится, увидев как ловко бесконечное создание поймало тело, ухватившись за затылок и шею своими усиками, ощупывая, понимая, что гобла не просто мертв, но и успел немного остыть. 
Что за мерзость, с отвращением подумала она, пожалев о сделанном. Созданию не понравился мертвец, а потому оно с силой ударило по Норнориэль, роняя ее. И вот ее опять буднично куда-то тащило, она лишь пыталась остановиться, скребясь ножом по полу, пока тот не застрял на мгновение в плитке пола, задержав ее похищение. И тогда она почувствовала как щупальце, то было именно оно, обхватывает всю ее ногу, до боли сжимая, заставив деву издать малейший звук, заставив ее отпустить рукоять.
И только аманский нож замер на краю провала в бездну, оставив долгую борозду сопротивления. 
===> Морийская бездна

Морийский ров — бездонная пропасть в Мории возле Восточных Ворот, через которую был перекинут узкий и длинный мост. Арка моста длиной в 50-60 шагов, без перил, идти по ней можно было только гуськом. Гномы выстроили его столь узким, чтобы защищать Морию от врагов, если те выломают внешние ворота. В этом подземелье обитали Существа без имени.
Сие подземелье сплошной лабиринт, оставленный Существами без имен, которые грызли земную твердь. Некоторые ходы бездны вели в подземное озеро.
 

(немного изменены планы на игру, потому прошлый пост тоже немного изменен, убран переход)
Норнориэль столкнулась с полным одиночеством. С самым страшным, что она только могла вообразить. То, что она не желала более испытывать никогда, оттого, быть может, так поддалась и ответила на чувства павшего в бою Лаирендила. К своему стыду она могла точно знать, что ответила бы на чувства любого из ее дружины, ведь всех своих собратьев она любила одинаково сильно, а потому сильно было ее горе утраты, если ей не удавалось отомстить потерю близких.
Теперь отсутствие кого-либо рвало ей сердце. Конечно, она была не совсем одна, ее окружали нежеланные воздыхатели, которые мечтали скорее бы лишить ее свободы и предать забвению в одной из нор. И пусть пока гоблины боялись ведьму, что не давала им покоя, потерявшись не только в бесконечных лабиринтах подгорного королевства, но и сбившись со своего пути. Они знали, что момент их триумфа близок. Вот уже перестал выть от боли балрог, беспокойно бродя по Мории, а фонарь ее тускнел час от часу. 
Когда огонь затух, она внезапно словно пробудилась, замерев на месте, не видя ничего, пока глаза ее вновь не стали привыкать ко мраку вечной ночи. И только сейчас поняла, что вернулась в усыпальницу друзей. Недомерки, едва достававшие высокой эльфийке до пояса, постепенно окружали ведьму, радуясь тому, что она не рыпается, застыла словно истукан. Фонарь, что более не нужен был, упал к ее ногам, разбившись. И только-только кто-то протянул свои ручонки, как лязгнула сталь и рыжая эльда перерубила наглеца, оставив в гоблинском налетчике свой меч, запоров удар, переборщив с силой, засадив его куда-то в грудину мелкой твари, прекратившей в одночасье дышать. Содрогаемая от страха, пыталась вытащить клинок, придерживая мертвеца ногой, как внезапно ощутила тоненькие жилистые объятия. Кто-то ухватился за ее талию, уже более не боясь силы духа блаженной, но потерянной эльдарки, потому как охватил ее приступ страха, сила которого была ею не измерима.
Второй раз в жизни она вновь попалась в ловушку и в этот раз к ней не прибудет помощь, она твердо знала, что затерялась навсегда в глубинах Мории. Уповать на проводника, что вернулся в Златоелсье не следовало, путь долог, и возможен ли в такую пору, да и отправят помощь не сразу, минуют дни, недели, может даже месяцы, когда станет очевидно, что до Имлардриса так никто и не добрался.  

Жадные гоблины набросились на нее, как на редкую добычу, наплевав на свои чувства презрения к светлым существам, о, для них это не проблема, всю светлость можно устранить, испоганив до неузнаваемости, уж в этом они были мастеровиты, Мория, прогаженная ими тому пример. А потому первым делом они надорвали ей одежды, так сказать, положив первые штрихи. Сорвав с ее крепких плеч плащ, они топтали его босыми ногами, порезавшись о стекло лампы, пока пытались отобрать все остальное. Это очень разозлило мелких паршивцев, которые, любив беспорядок, сами от него и пострадали. В Мории не было стекла, давно перевели все бутылки и посуду, а потому они бесновались не понимая, что за магия им режет ноги. 

Завязалась борьба, ведь она не собиралась сдаться такому ничтожному мусору, прибив одного из гоблы точным ударом кулака в висок, вновь рискуя остаться без руки, но деваться было некуда, она была подарить свое тепло кому-нибудь из воителей, что были с ней всю ее жизнь, но никак отдать его этим тварям, посмертно остыв. И вот когда она раскидала их, ей удалось воспользоваться ножнами, забивая несколько визжащих подземных паразитов, пока ее в итоге не одолела навалившаяся толпа, завалив на каменный пол. И даже так гоблины летали в стены, пытаясь удержать ту, в ком была не дюжая сила, несмотря на все-таки утонченное девичье телосложение. Она была аманской воительницей, девой, что мечем своим сокрушала всякое отродье, и как бы себя не бичевала, ею и осталась, а от того будь хоть сотня гоблинов, каждый получит свое.

Пока на нее не набросят сети, редкий атрибут рабовладельческой власти в этих шахтах. Под сети угодил зазевавшийся гобла-мародер, что запаниковал сильнее самой Норнориэль, которая пыталась освободиться, но крепкие волосы наугрим удерживали ее в плену. И когда недомерки начали затягивать улов, гоблин, попавшийся так глупо в ловушку, забился в ужасе так сильно, как рыба, что лишь вызвал чувство абсолютного отвращения, заставив эльфийку держать свое лицо как можно дальше, морщась с высокой долей призрения, показывая врагам свои клыки. И этот жест они поняли очень хорошо, а потому потащили по самой людной галлере, где была местная стоянка одного из многих племен в Мории, которому удалось изловить саму ведьму. К моменту позорного протаскивая Норнориэль через толпу, где ей отвесили положенный за вторжение пинок другой, смогла изловить попутчика, что успокоившись решил распустить свои лапы, но его позвонки не выдержали, хрустнув, когда она сдавила его шею своей полурукой.
Гогот нарастал, теперь ее волоком тащили всем скопом по проходу, завешанным тотемами из костей так плотно, что едва ли можно было узнать в этом месте коридор, ведущий в очередной из залов, пока их путь не закончился там, где по полу тянуло замогильным хладом. Внезапно все они начали заунывное песнопение, а кто-то и вовсе принялся отплясывать что-то ритуальное. Все это не нравилось Норнориэль и она решила так просто не радовать мелких паразитов, а потому смогла нащупать не без проблем в сапоге нож, спрятанный на подобный случай, начав распарывать сеть под характерный режущий звук, заставив всех гоблинов разом замереть, как и ее саму. 
Неловкая пауза сорвалась, когда они засуетились, очевидно понимая своим слабым умом, что все идет не так, как они того бы хотели. А дрожащая от страха рука Норнориэль продолжала пилить сеть. И вот ее вновь поволокли вперед, и теперь собственное тело с присущей эльфам легкостью пролетело немного вниз, рухнув на каменный пол, а рядом с рыжей эльда упала пара незадачливых гоблина, испуганно заскулив, начав скрестись по стенке, пытаясь вернуться наверх, видя как вся дружная ватага заталкивает обратно каменную плиту, наплевав на неудачников, что виноваты сами. Норнориэль слышала, как закладывалась плита под характерный каменный стук. 
Эльдарку озадачило то место, куда ее явно сбросили, избавившись. Она была удивлена, что мелкие проходимцы не смогли убить ее всем скопом или того хуже, хотя явно пытались. Но теперь она была в каком-то долгом зале с парочкой гоблинов, что отнюдь не ее считали главной угрозой, снуя возле стен, моля соплеменников. А сети продолжали ослабевать.
И вот когда она закончила, гоблинов рядом уже не было. Медленно поднимаясь на ноги, она лишь озадаченно смотрела в самую тьму, чувствуя порыв воздуха, идущий из другого конца зала. И то, что она там увидела повергло ее в такой шок, что она предпочла бы погибнуть, когда была такая возможность. Что-то длинное и гибкое тащило в бездну схваченных за голову гоблинов, они не сопротивлялись, лишь иногда подрагивали конечностями, шевеля ими словно в полудреме. 
И это что-то тянулось теперь еще и к ней самой, распускаясь множеством плетей. Норнориэль швырнула за шкирку придушенного ею гоблина, хоть на что-то сгодится, увидев как ловко бесконечное создание поймало тело, ухватившись за затылок и шею своими усиками, ощупывая, понимая, что гобла не просто мертв, но и успел немного остыть. 
Что за мерзость, с отвращением подумала она, пожалев о сделанном. Созданию не понравился мертвец, а потому оно с силой ударило по Норнориэль, роняя ее. И вот ее опять буднично куда-то тащило, она лишь пыталась остановиться, скребясь ножом по полу, пока тот не застрял на мгновение в плитке пола, задержав ее похищение. И тогда она почувствовала как щупальце, то было именно оно, обхватывает всю ее ногу, до боли сжимая, заставив деву издать малейший звук, заставив ее отпустить рукоять.
И только аманский нож замер на краю провала в бездну, оставив долгую борозду сопротивления. 
===> Морийская бездна

(немного изменены планы на игру, потому прошлый пост тоже немного изменен, убран переход)
Норнориэль столкнулась с полным одиночеством. С самым страшным, что она только могла вообразить. То, что она не желала более испытывать никогда, оттого, быть может, так поддалась и ответила на чувства павшего в бою Лаирендила. К своему стыду она могла точно знать, что ответила бы на чувства любого из ее дружины, ведь всех своих собратьев она любила одинаково сильно, а потому сильно было ее горе утраты, если ей не удавалось отомстить потерю близких.
Теперь отсутствие кого-либо рвало ей сердце. Конечно, она была не совсем одна, ее окружали нежеланные воздыхатели, которые мечтали скорее бы лишить ее свободы и предать забвению в одной из нор. И пусть пока гоблины боялись ведьму, что не давала им покоя, потерявшись не только в бесконечных лабиринтах подгорного королевства, но и сбившись со своего пути. Они знали, что момент их триумфа близок. Вот уже перестал выть от боли балрог, беспокойно бродя по Мории, а фонарь ее тускнел час от часу. 
Когда огонь затух, она внезапно словно пробудилась, замерев на месте, не видя ничего, пока глаза ее вновь не стали привыкать ко мраку вечной ночи. И только сейчас поняла, что вернулась в усыпальницу друзей. Недомерки, едва достававшие высокой эльфийке до пояса, постепенно окружали ведьму, радуясь тому, что она не рыпается, застыла словно истукан. Фонарь, что более не нужен был, упал к ее ногам, разбившись. И только-только кто-то протянул свои ручонки, как лязгнула сталь и рыжая эльда перерубила наглеца, оставив в гоблинском налетчике свой меч, запоров удар, переборщив с силой, засадив его куда-то в грудину мелкой твари, прекратившей в одночасье дышать. Содрогаемая от страха, пыталась вытащить клинок, придерживая мертвеца ногой, как внезапно ощутила тоненькие жилистые объятия. Кто-то ухватился за ее талию, уже более не боясь силы духа блаженной, но потерянной эльдарки, потому как охватил ее приступ страха, сила которого была ею не измерима.
Второй раз в жизни она вновь попалась в ловушку и в этот раз к ней не прибудет помощь, она твердо знала, что затерялась навсегда в глубинах Мории. Уповать на проводника, что вернулся в Златоелсье не следовало, путь долог, и возможен ли в такую пору, да и отправят помощь не сразу, минуют дни, недели, может даже месяцы, когда станет очевидно, что до Имлардриса так никто и не добрался.  

Жадные гоблины набросились на нее, как на редкую добычу, наплевав на свои чувства презрения к светлым существам, о, для них это не проблема, всю светлость можно устранить, испоганив до неузнаваемости, уж в этом они были мастеровиты, Мория, прогаженная ими тому пример. А потому первым делом они надорвали ей одежды, так сказать, положив первые штрихи. Сорвав с ее крепких плеч плащ, они топтали его босыми ногами, порезавшись о стекло лампы, пока пытались отобрать все остальное. Это очень разозлило мелких паршивцев, которые, любив беспорядок, сами от него и пострадали. В Мории не было стекла, давно перевели все бутылки и посуду, а потому они бесновались не понимая, что за магия им режет ноги. 

Завязалась борьба, ведь она не собиралась сдаться такому ничтожному мусору, прибив одного из гоблы точным ударом кулака в висок, вновь рискуя остаться без руки, но деваться было некуда, она была подарить свое тепло кому-нибудь из воителей, что были с ней всю ее жизнь, но никак отдать его этим тварям, посмертно остыв. И вот когда она раскидала их, ей удалось воспользоваться ножнами, забивая несколько визжащих подземных паразитов, пока ее в итоге не одолела навалившаяся толпа, завалив на каменный пол. И даже так гоблины летали в стены, пытаясь удержать ту, в ком была не дюжая сила, несмотря на все-таки утонченное девичье телосложение. Она была аманской воительницей, девой, что мечем своим сокрушала всякое отродье, и как бы себя не бичевала, ею и осталась, а от того будь хоть сотня гоблинов, каждый получит свое.

Пока на нее не набросят сети, редкий атрибут рабовладельческой власти в этих шахтах. Под сети угодил зазевавшийся гобла-мародер, что запаниковал сильнее самой Норнориэль, которая пыталась освободиться, но крепкие волосы наугрим удерживали ее в плену. И когда недомерки начали затягивать улов, гоблин, попавшийся так глупо в ловушку, забился в ужасе так сильно, как рыба, что лишь вызвал чувство абсолютного отвращения, заставив эльфийку держать свое лицо как можно дальше, морщась с высокой долей призрения, показывая врагам свои клыки. И этот жест они поняли очень хорошо, а потому потащили по самой людной галлере, где была местная стоянка одного из многих племен в Мории, которому удалось изловить саму ведьму. К моменту позорного протаскивая Норнориэль через толпу, где ей отвесили положенный за вторжение пинок другой, смогла изловить попутчика, что успокоившись решил распустить свои лапы, но его позвонки не выдержали, хрустнув, когда она сдавила его шею своей полурукой.
Гогот нарастал, теперь ее волоком тащили всем скопом по проходу, завешанным тотемами из костей так плотно, что едва ли можно было узнать в этом месте коридор, ведущий в очередной из залов, пока их путь не закончился там, где по полу тянуло замогильным хладом. Внезапно все они начали заунывное песнопение, а кто-то и вовсе принялся отплясывать что-то ритуальное. Все это не нравилось Норнориэль и она решила так просто не радовать мелких паразитов, а потому смогла нащупать не без проблем в сапоге нож, спрятанный на подобный случай, начав распарывать сеть под характерный режущий звук, заставив всех гоблинов разом замереть, как и ее саму. 
Неловкая пауза сорвалась, когда они засуетились, очевидно понимая своим слабым умом, что все идет не так, как они того бы хотели. А дрожащая от страха рука Норнориэль продолжала пилить сеть. И вот ее вновь поволокли вперед, и теперь собственное тело с присущей эльфам легкостью пролетело немного вниз, рухнув на каменный пол, а рядом с рыжей эльда упала пара незадачливых гоблина, испуганно заскулив, начав скрестись по стенке, пытаясь вернуться наверх, видя как вся дружная ватага заталкивает обратно каменную плиту, наплевав на неудачников, что виноваты сами. Норнориэль слышала, как закладывалась плита под характерный каменный стук. 
Эльдарку озадачило то место, куда ее явно сбросили, избавившись. Она была удивлена, что мелкие проходимцы не смогли убить ее всем скопом или того хуже, хотя явно пытались. Но теперь она была в каком-то долгом зале с парочкой гоблинов, что отнюдь не ее считали главной угрозой, снуя возле стен, моля соплеменников. А сети продолжали ослабевать.
И вот когда она закончила, гоблинов рядом уже не было. Медленно поднимаясь на ноги, она лишь озадаченно смотрела в самую тьму, чувствуя порыв воздуха, идущий из другого конца зала. И то, что она там увидела повергло ее в такой шок, что она предпочла бы погибнуть, когда была такая возможность. Что-то длинное и гибкое тащило в бездну схваченных за голову гоблинов, они не сопротивлялись, лишь иногда подрагивали конечностями, шевеля ими словно в полудреме. 
И это что-то тянулось теперь еще и к ней самой, распускаясь множеством плетей. Норнориэль швырнула за шкирку придушенного ею гоблина, хоть на что-то сгодится, увидев как ловко бесконечное создание поймало тело, ухватившись за затылок и шею своими усиками, ощупывая, понимая, что гобла не просто мертв, но и успел немного остыть. 
Что за мерзость, с отвращением подумала она, пожалев о сделанном. Созданию не понравился мертвец, а потому оно с силой ударило по Норнориэль, роняя ее. И вот ее опять буднично куда-то тащило, она лишь пыталась остановиться, скребясь ножом по полу, пока тот не застрял на мгновение в плитке пола, задержав ее похищение. И тогда она почувствовала как щупальце, то было именно оно, обхватывает всю ее ногу, до боли сжимая, заставив деву издать малейший звук, заставив ее отпустить рукоять.
И только аманский нож замер на краю провала в бездну, оставив долгую борозду сопротивления. 
===> Морийская бездна

Морийский ров — бездонная пропасть в Мории возле Восточных Ворот, через которую был перекинут узкий и длинный мост. Арка моста длиной в 50-60 шагов, без перил, идти по ней можно было только гуськом. Гномы выстроили его столь узким, чтобы защищать Морию от врагов, если те выломают внешние ворота. В этом подземелье обитали Существа без имени.
Сие подземелье сплошной лабиринт, оставленный Существами без имен, которые грызли земную твердь. Некоторые ходы бездны вели в подземное озеро.
 

Чародей привел довольно разношерстное войско, если не сказать сброд. Фимболг невысоко оценил боевые качества этой орды, которую по ошибке ли, или по чьей-то злой шутке прозвали Северной Армией Мордора. Сборище налетчиков, грабителей и рейдеров, которые в лучшем случае годились для пограничной войны. Племена Горгорота, что никогда не знали никакой войсковой выучки. Попадались среди них и ветераны, но мало. А регулярные отряды слишком уступали основной массе крикливых драчунов, что никогда не сталкивались с гондорской тяжелой конницей в чистом поле. В общем большая часть войска увальни третьесортные, кого бы Фимболг не выпускал из учебных лагерей. 
Урук не рассчитывал, что все это было заготовлено для чего-то серьезного, скорее всего большой набег на людские королевства на севере. Но оказалось, что войско должно было двинуться именно в Дол-Гулдур. Фимболг чуть было не поперхнулся куском вяленого мяса, вспоминая собственный опыт и как захлебнулось наступление орков в глубь леса, что даже назгулы не спасли. Тогда еле ноги унесли, а Фимболг еще рискнул, чтобы получить назначение в другое место из этой проклятой болотной крепи. Впрочем, ему несколько повезло, его оставляли комендантом этой кучи старых камней, что звалась Руменостом. Чародей приказал обустраивать здесь форпост, ради чего привел Фимболгу несколько бригад строителей во главе с одиозным троллем-каменщиком Зольгом. Олог принялся за дело с завидным упорством. Назгул забрал в свое войско всех людей, кого воевода мордорский смог завербовать. Также чуть ли не половину сил, собранных Фимболгом в Моранноне. Спасибо хоть командиров фимболговых оставили, а не пригнали каких-нибудь морейдан в чистенькой броне и в пафосной позе. Пусть этим любимчикам Хозяина сопли кто-то другой вытирает. Всего осталось у Фимболга в распоряжении три десятка тяжелых всадников на варгах, его личный отряд, две сотни рейдеров под началом Ульдага, сотня тяжелых пехотинцев Мургалака и четыре сотни орков-вояк с луками и копьями. Командиры были недовольны, фактически лишившись большей части своих сил, а подкрепление из Мордора обещано не было. Оставалось еще несколько сотен строителей, но этих Фимболг не брал в расчет. 
Когда ветер развеял вонь от армии Чародея, ушедшей на север, Фимболг обсудил с Зольгом план утверждения здесь мордорской железной руки. Прежде всего нужно было нарыть подземных бараков, казарм и загонов для варгов. Устроить кладовые, кузню и мастеровую для гарнизона. Предполагалось прокопать тут ходы вроде мораноннских, с потайными ловушками и удобными перемычками для обороны. Восстановить периметр древних стен, и здания внутри крепости, укрепить главную башню. Ульдаг был отправлен вместе с отрядом бронированных фургонов грабить и собирать провизию с соседних дорвинионских селений, а также с встречающихся караванов. 
Недели шли, а вестей не было. Пока не стали попадаться по степям первые шайки дезертиров. Как и предполагал Фимболг, всю северную кампанию прогадили. Армию назгула разбили где-то в северных землях, а огромное войско эльфийских колдунов захватило Болотный Замок. Теперь выходило, что их небольшая крепостица, - самый северный форпост Мордора. Впрочем никаких ответов из Мораннона не шло, как и подкреплений или пополнения припасов. Отдаленный гарнизон жил полностью на самообеспечении. Фимболг с одной стороны был рад, что не превратился в подушечку для иголок из стрел остроухих, а с другой ему претила жизнь в захолустном гарнизоне. Но из плюсов было полное отсутствие Больших Начальников, что урука радовало, так как ему не мешали делать свои дела. 
Как это обычно бывает, по закону вселенского дерьма, начальство нагрянуло со всех инстанций, словно мухи на мертвую плоть. И где были все эти гшахтарки, когда темное воинство терпело крах на севере? Всех этих страшилищ в черных латах выпульнуть бы со скоростью катапульты через Мораннон на север, чтобы они вломили там голуг недобитым. Но великие и ужасные, похоже появились, когда отгремели все схватки. Деваться некуда, Фимболг отчитался о положении дел и проделанной работе, лишний раз стараясь не отсвечивать. Что не уберегло его от порции, уготованных ему гениальных приказов. Он не стал утруждать себя тем, чтобы объяснять как ценен тут каждый боец, и что в случае чего Найра может рассчитывать на свои силы, коли Фимболгу придется заняться водами Руна. 
- Как прикажите, - только и ответил урук, дабы не соваться лишний раз на рожон.
Цель Найры казалось Фимболгу просто каким-то сумасшествием. Вся эта орава вооруженных до зубов тварей, собирается искать одного единственного угашенного об дерево мстителя из эльфийского леса? Видать храбрости гордым морэдайн не занимать, но урук благоразумно оставил свои мысли при себе. В конце концов он тоже отсиделся в тылах, пока гремели главные сражения, а вернее поражения Мордора на северном фронте. Поэтому Фимболг позвал Ульдага, Мургалага и Мурхура с Рафиком, приказал готовить бронефургоны, принимать телеги с тварями и собирать отряды для похода через горы к морю. 
Когда прибыла назгул, Фимболг почти был готов к выступлению, оставив крепость на людей Найры и строителей Зольга. Все лучше чем быть у этих шишек под носом. Рабов в лагере было мало, тех немногих выживших, кого приводили налетчики сразу отдавали горным племенам в обмен на провизию. Но по счастливой для Фимболга случайности Рафик еще не успел договориться о цене за последнюю партию, и воевода передал назгулу троих девиц и шестерых мужчин разного возраста, быстро ретировавшись. Не задерживаясь дольше необходимого, небольшое войско Фимболга начало покидать крепость, поднимаясь к перевалу, чтобы выполнить приказ Найры.
 

[NICK]Раваон[/NICK] 
[AVA]https://i.pinimg.com/564x/9a/c5/e4/9ac5e4400f1a2698ad6486d06107fc55.jpg[/AVA]
[STA]Сила слов[/STA]
===> гигапереход из Лориэна
270 воинов аман-эльдар прибыли во владения лорда Эльронда поздно вечером, когда солнце начинало постепенно кланяться к закату. Золотые валинорские стяги гордо реяли над дружиной просветленных воинов, славящих своих богов, в особенности того вала, что воспитал их для столь рискового путешествия на Восток в материальный мир. Повидавшие лишь то немного за свой короткий путь, они уже прошли через два крупных сражения, понеся в итоге значительные потери. 
Ныне их мало, лишь две с лишнем сотни, как подумает любой воитель. Однако, Раваон, что вел их все в Имладрис, полагал, что их почти три сотни, а это число звучало куда весомее, но все же было не равно изначальным четырем сотням. 
Дружина ваньяр остановилась у границы, когда мастера разведки обнаружили скрытые посты Имладриса, доложив об этом ведущему войска в лице Раваона. Ступающие в тени робко поприветствовали своих собратьев по ремеслу в укрытиях, попросив стражей пути отправить в приют гонца, дабы получить дозволение войти и дать возможность встретить их как положено. И когда оно было получено с возвращением нескольких рыцарей, что были рады пополнению, витязи пересекли границу, а потом в приветствии прогудели в аманский рог, стоило им заметить постройки приюта спустя еще какое-то время пути внутри владений.
Первыми, на правах хозяев своего дома, в Приют вошли те немногие, кто оставался в Златолесе после битвы со злом и не мог сразу уйти из-за понесенных ран. Кучка местных героев, легко вставших на ноги благодаря усердию галадрим, была рада встречающим сородичам.
Далее парадно, как победители, зашли и сами аман-эльдар, окончив свой марш лишь перед самим дворцом, где и должна была состояться встреча командующих. 
И вновь Раваон, мысленно ругаясь на Норнориэль, что вновь вынудила его делать всю работу за нее, говорил с владыкой Эльрондом. 
- Три сотни воителей Амана прибыли, ваша светлость, - с уважением поклонился Раваон, прижав руку к груди, а потом пошутил, - Надеюсь мы успели к чаю. 
Затем Раваон предоставил слово Эльронду, после чего протянул ему руку, чтобы в рукопожатии скрепить те союзные обязательства, которые обе стороны брали на себя после битвы: Имладрис предоставляет блаженным эльдар приют, а те в свою очередь подставят и свое плечо, если на то будет нужда. Кажется то справедливые условия. Однако, Раваон уже рассчитал в уме примерно сколько денег и припасов требуется на содержание трех сотен воинов, и как быстро они будут утекать, благо что печалиться не стоило, ибо денег не было, а на полке ресурсов шаром покати, даже если заглянуть туда спустя час. Воинство валар срочно требовалось озаботиться собственным пропитанием и содержанием, дабы бремя это не легло тяжким грузом на тех, кто приютил их по доброте своей. 

[NICK]Раваон[/NICK] 
[AVA]https://i.pinimg.com/564x/9a/c5/e4/9ac5e4400f1a2698ad6486d06107fc55.jpg[/AVA]
[STA]Сила слов[/STA]
===> гигапереход из Лориэна
270 воинов аман-эльдар прибыли во владения лорда Эльронда поздно вечером, когда солнце начинало постепенно кланяться к закату. Золотые валинорские стяги гордо реяли над дружиной просветленных воинов, славящих своих богов, в особенности того вала, что воспитал их для столь рискового путешествия на Восток в материальный мир. Повидавшие лишь то немного за свой короткий путь, они уже прошли через два крупных сражения, понеся в итоге значительные потери. 
Ныне их мало, лишь две с лишнем сотни, как подумает любой воитель. Однако, Раваон, что вел их все в Имладрис, полагал, что их почти три сотни, а это число звучало куда весомее, но все же было не равно изначальным четырем сотням. 
Дружина ваньяр остановилась у границы, когда мастера разведки обнаружили скрытые посты Имладриса, доложив об этом ведущему войска в лице Раваона. Ступающие в тени робко поприветствовали своих собратьев по ремеслу в укрытиях, попросив стражей пути отправить в приют гонца, дабы получить дозволение войти и дать возможность встретить их как положено. И когда оно было получено с возвращением нескольких рыцарей, что были рады пополнению, витязи пересекли границу, а потом в приветствии прогудели в аманский рог, стоило им заметить постройки приюта спустя еще какое-то время пути внутри владений.
Первыми, на правах хозяев своего дома, в Приют вошли те немногие, кто оставался в Златолесе после битвы со злом и не мог сразу уйти из-за понесенных ран. Кучка местных героев, легко вставших на ноги благодаря усердию галадрим, была рада встречающим сородичам.
Далее парадно, как победители, зашли и сами аман-эльдар, окончив свой марш лишь перед самим дворцом, где и должна была состояться встреча командующих. 
И вновь Раваон, мысленно ругаясь на Норнориэль, что вновь вынудила его делать всю работу за нее, говорил с владыкой Эльрондом. 
- Три сотни воителей Амана прибыли, ваша светлость, - с уважением поклонился Раваон, прижав руку к груди, а потом пошутил, - Надеюсь мы успели к чаю. 
Затем Раваон предоставил слово Эльронду, после чего протянул ему руку, чтобы в рукопожатии скрепить те союзные обязательства, которые обе стороны брали на себя после битвы: Имладрис предоставляет блаженным эльдар приют, а те в свою очередь подставят и свое плечо, если на то будет нужда. Кажется то справедливые условия. Однако, Раваон уже рассчитал в уме примерно сколько денег и припасов требуется на содержание трех сотен воинов, и как быстро они будут утекать, благо что печалиться не стоило, ибо денег не было, а на полке ресурсов шаром покати, даже если заглянуть туда спустя час. Воинство валар срочно требовалось озаботиться собственным пропитанием и содержанием, дабы бремя это не легло тяжким грузом на тех, кто приютил их по доброте своей. 

Ке́лдуин (синд. Celduin), или Бегу́щая (англ. River Running) — река, протекающая в восточной части Рованиона.
Исток реки находится на склонах горы Эребор. Река протекает через Долгое озеро и сливается с Лесной рекой, вытекающей из Лихолесья. Затем сворачивает на юго-восток через необитаемые, пустынные регионы Рованиона, где сливается с рекой Карнен в Железных холмах и, наконец, впадает во внутреннее море Рун, близ земель Дорвиниона.
 

Надо сказать, что речи темного нуменорца не произвели впечатления на окружающих его людей, ибо были слишком возвышенными и сложными. На севере народ жил простой, и вопросами философии или метафизики никогда не задовавшийся. Поэтому слова морэдайна пропали втуне, вызвав только ступор и недоумение у собравшихся. Лишь эльфы поняли все досконально, оттого и велик был гнев их на подобную мерзкую ложь. Любили Падшие коверкать правду и искажать смысл вещей в угоду себе. Но Илгон был другого склада, все эпохи прожил он благословенном Амане, не зная лжи и коварства, а нрав его был прост и прямолинеен. А потому выпущенная стрела лжи достигла своей цели, посеяв в душе воителя смуту, подняла волну яростного гнева. Разве могла Норнориэль бросить дружину и отправиться за ним? А чтобы ее остановило? И кто? Он вспоминал, как она бросилась на последний штурм Дол-Гулдура в одном исподнем, как израненная пыталась вразумить его тумаками, зная что это бесполезно. Конечно это было в ее духе. Роваон всегда мог позаботиться о дружине. По правде он был отличным лидером и командиром, вдумчивым и твердым, способным к глубокому анализу и дальновидной стратегии. Норнориэль же была сердцем дружины, вокруг которого они все сплотились, кто всегд поддержит и подбодрит. А Илгон… Всегда пер напролом, за что его вечно отчитывали. Так и сейчас, со своей Клятвой. Недюжая сила и напористость, вот что всегда отличало его. Он не думал, а делал, зачастую опережая противника, когда тот выстраивал в голове сложные мысленные комбинации, на которые Илгон просто не тратил время. 
Как не тратилего и юный синда, чем заслужил высокое восхищение у Илгона, когда оказался быстрее всех и выпустил стрелу поразившую мерзкий снаряд, пущенный трусливой рукой раба Саурона. Двое феанорингов сразили двоих же псов Мордора, их руки были тверды и не колебались ни мгновения. Благодарно кивнув сначала Пеллинелю, а затем и всей четверке воителей, Илгон развернулся к последнему оставшемуся темному нуменорцу. В его глазах бушевало пламя. Он более не мог сдерживаться, изнутри все разрывало от осознания того, что Норнориэль страдает из-за него. Опять. Он думал, что покинув отряд сделает только лучше, но похоже они были слишком нужны друг другу. Что испытывал воитель к деве меча он и сам не знал, но это было давнее и глубокое чувство, которое всегда казалось ему странным, неуместным, непонятным, он гнал его подальше всякий раз, стоило этим мыслям появиться. Пока прочие ваньяр находили время для песен, плясок, сочинений стихов, прогулок с возлюбленными… Пока Норнориэль позировала юным художникам, пока все они наслаждались жизнью в раю… Илгон упражнялся с мечом. Он в одиночку ходил к Тулкасу, всякий раз улетая от легкого пинка. Но лишь он один был в силах подняться снова после простого тычка божества. Все прочее воитель отметал, считая это пустой тратой времени и собственной слабостью. И хотя он понимал, что слабость есть и будет в каждом. Не мог он принять слабость в себе, и поэтому с безумным упорством упражнялся на берегу Великого Океана или среди далеких горных пиков Амана. Поэтому принес обет, но тем самым лишь обнаружил в себе слабину. Но его упорство заставляло его даже сейчас идти вперед, чтобы изжить в себе и это, преодолевая ярмо, на которое сам обрек себя.
Но почему-то даже намек на улыбку Норнориэль всегда вызывал какую-то внутреннюю теплоту, хотя Илгон не понимал почему. В этом плане прав был Роваон, называя воителя ребенком. И пусть Илгон не понимал ничего в этом, одна только мысль, что дева меча в руках этих скотов, обжигала его душу. Может Илгон и уступал другим во всем, что касалось ума, тонкостей материи или чувств. Но он знал одно. Он был рожден для Победы. Он был рожден для Войны. Песнь его это гул сражений. Врагов его дни будут сочтены. Илгон никогда не обдумывал, не анализировал и не сомневался, он просто шел напролом. Именно поэтому Тулкас обратил внимание на него. Воитель чувствовал на затылке дыхание могучего бога. Он словно подстегивал витязя действовать, как всегда. 
Апофеозом стало осанве, словно удар молота по наковальне, обрушившееся на феа Илгона, который никогда не утруждал себя лишней практикой в мыслеречи. В словах Норнориэль было столько боли и страданий, что казалось будто одна душа не способна вместить в себя все это. Голос Ноорнориэль лишь убедил Илгона, что она действительно в руках этих мразей, которые бахвалялись здесь, прямо перед ним. Воитель чувствовал тяжесть меча в руке, который так и просился пустить его в дело. 
И Илгон не стал медлить, бросившись вперед со скоростью леопарда, просто опрокидывая последнего морэдайн, буквально вдавливая того в пол свободной рукой и ломая кости. Слуга Саурона не стал ничего скрывать, и сразу выдал, что деву держат в лагере на берегу Келдуина. Илгон не обратил на это внимания, даже не задумался правда ли это. Он стремглав бросился прочь из таверны, забыв обо всем на свете. Стражники у входа попросту отшатнулись, впервые увидев эту гору мышц и огромный меч на плече великана. Илгон бежал вперед к мосту, ведущему на берег Озера вдоль которого она намеревался добраться до устья реки и далее найти их лагерь. Все прочие мысли унеслись прочь, уступив место одной единственной: жажде уничтожить всех этих ублюдков, заставить их поплатиться, что вообще посмели коснуться Норнориэль.
-------------------- Илгон, река Келдуин.
Хулгар было бросился следом, но был остановлен стражниками на входе, он уже собирался было достать топор, на лице читалась непреодолимая решимость. Стражники, которые вообще не понимали, что происходит, но уже заметившие в таверне кровопролитие, тоже были настроены решительно не выпустить этого мрачного человека, хотя какой-то определенной причины у них не было. Казалось, что здравый смысл покидает таверну, если он вообще там присутствовал, потому как Рунвар снова привлек внимание на себя, пока эльфы добивали морэдайн, а Илгон спешно покидал заведение.
- Честный народ Эсгарота! Все мы видим, как порча проникла в наш некогда славный город! Вы сами видели! Стража и бургомистр стакнулись с дружками орков! Мы бились при Ист-Байте! Я был там с вместе с вами! И теперь эта падаль пролезла в наш город! ДОКОЛЕ я вас спрашиваю? Хватит это терпеть! 
Раздались одобрительные возгласы, толпа начала потрясать оружие, и в предвкушении слушала скальда. Еще немного и случиться непоправимое. 
- Так вот, пора нам добрым мужам из доков, пристаней, таверн и речных ватаг взять все в свои руки! Вече заигралось! ГОЙДА БРАТЬЯ И СЕС…
Бам! Звонкий удар сковородкой по голове прервал речь Рунвара, отправив скальда в нокаут. Гунхлильд, судорожно сжимая сковороду, вздохнула:
- Да угомонись ты уже, окаянный.
Однако тут она заметила разгоряченную Рунваром толпу мужчин, что свирепо надвигалась уже на нее, не обращая внимание на пятерых вооруженных дружинников рядом. Хозяйка трактира воздела свое орудие вверх, словно воитель на поле брани и возвестила громовым раскатом:
- ВСЕМ ПИВА ЗА СЧЕТ ЗАВЕДЕНИЯ!
Настроение толпы тут же переменилось. Раздались смех и восторженные выкрики. Люди хлопали друга друга по плечам и плакали, словно только что одержали великую победу. Они стали расходиться по своим местам, убирая оружие, а Гунхильд уже отдавала команды, чтобы прислуга пошевелилась и достала запасы. В это время, один из дружинников снаружи с длинными рыжими усами подошел к стражникам, вставшим на пути Хулгара. Он хлопнул по плечу одного из стражи:
- Эй, Эдмунд. Ты же меня знаешь. Ну чего это вы?
- Дак мы чего. Нам приказали, мы и пошли. А тут… Это же…
- Да не кипишуй. Пошли, служивые, выпьете, да и уладим все. Сейчас весточку в дружину отправим, старшие разберуться, с вас спроса нет. Вон слыхал, Гунхильд расщедрилась. 
Смущенные и сбитые с толку стражи потянулись в трактир вместе со всей собравшейся на улице толпой, заполняя заведение почти до отказа. Пиво уже лелось рекой. Хулгар, подхваченный толпой был вынужден вернуться обратно в кабак, не найдя ничего лучше, как снова подойти к столу. Нож тем временем внимательно следил за Сиреком, удивленный силой старика. В такие-то годы, недурно. Бывший налетчик вернул оружие в ножны и поднял, пускающего слюни Рунвара с пола, отряхивая. Тот еще не пришел в сознание, что Нож посчитал удачей. Скальда сегодня просто прорвало. С его бы талантами ему бы в политику, а не песни по кабакам сочинять, но кто на что учился. Нож ловким движением подскочил к темному нуменорцу, которого приложил Илгон.
- Господа, - обратился он к эльфам, - этот еще живой. Судя по всему у них в городе свои люди.

Подошедшая Гунхильд услышала это и раздраженно помотала головой:
- Невовремя. Дружина планирует большое дело. Тан Ервиль рвет и мечет после Ист-Байта. А эти получается уже здесь...
Тем временем, сидевшие за дальним столом двое купцов с юга, что старались прикинуться ветошью с самого начала заварушки тихо перешептывались:
- Ты как знаешь, а я думаю надо делать ноги из этого города. Они тут все поехавшие! Тролль с ней, с прибылью! Жизнь дороже.
- Согласен, уходим с первым караваном. 
Невдалеке невозмутимо потягивал пиво старик, седой как лунь, лишь недавно вернувшийся с вахты на одной из рыболовецких факторий. Он печально оглядел зал и пробормотал себе под нос:
- Дурдом.
 

Происходящее разворачивлось с, поистине быстрым размахом. Пеллинель, облачённый в свой праведных гнев, успел даже чуть подостыть, когда мелодия его чар затихла, плотно укатав тех, кому предназначалась. Но видимо Эру было важно, чтоб история их путешествия получила более яркие страницы. Пелл на память никогда не жаловался и вполне резонно запомнил из слов своего короля о том, что тот видел в древнюю эпоху, когда мир ещё не на столько пришёл в упадок и держался более стойко и величественно. Он говорил об эльфах, носящих символ восьмиконечной звезды и том, как жестоки могут быть их сердца, влекомые клятвой. Речи квадриги лишь подтверждали, то, что оные были не просто жестоки, но ещё и потеряли всякий страх за столько-то тысячелетий.  
-Ого... - Только и мог что сейчас произнести, когда в ярости своей, хозяйка трактира разразилась своей руганью, Пелл так же вздрогнул и от крика Рунвара. И угрозы эти были более чем осязаемы. То тут, то там стали слышаться звуки отодвигаемых стульев и скамей. Звон оружия стал буквально отовсюду. И ясно было, что если обстановку не разрядить сейчас же, то беде придётся случиться неминуемо. Он уже успел пожалеть о том, что в горячке произнёс роковые слова чар. Когда пролетевшая глиняная кружка врезалась в жирного борова и тот упал замертво. Но стоило воину, что пришёл с толстяком заговорить, как всё феа эльфа буквально всколыхнулось. Да и Лэйнти задала ему вопрос, что же им делать... Но Сирек был более скор. Не успел Пелли уже со всей своей серьёзностью выхватить и лук, как старик подхватил их обоих извинившись при этом, и потащил в наиболее отдалённый от всего происходящего угол. Он каменной стеной встал перед ними, готовый защищать от напастей и такая теплота участия не могла не вызвать улыбку на лице чароплёта. - Ого, мастер Сирек. 
А тем временем яд человеческих речей всё изливался, отравляя собой всё вокруг. Подогревая общий гнев.  
-Всё что мне доводилось слышать о нуменоре, так это то, что славился он честью и величием. Но видимо обманывают меня слух и зрение! На столько низко пали вы, потомки великого нуменора, что ядом брыжжут ваши речи. - Конечно, его слова мгновенно потонули в ответе Илгона, а после и вовсе в нелепейшей попытке использовать нечестный бой. Пеллинель не нашёл ничего лучше, как вскинуть быстро снятый лук и выстрелить в рыбий пузырь в момент, когда он был наиболее высоко и ещё не долетел до серого эльфа. - Коль хочется вам битвы - сражайтесь честно!
 [NICK]Пеллинель[/NICK]  
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/42/e7/50/42e750aa6b3a082a87acea09bc273c9d.jpg[/AVA]  
[STA]Чароплёт-виночерпий[/STA]  
[SGN]Заболтаю до смерти[/SGN] 

По той общей диспозиции, которую смог для себя сложить Каинион, ситуация выдавалась вполне благоприятная, а уж когда внезапно и могучий ваньяр-клятвенник изъявил желание обагрить кровью дерзновенных проходимцев свой клинок, а вслед за ним и сама владелица, суровая северная женщина, выразила своё многозначное возмущение деяниями второженцев, тут стало ясно что убийство этих бедолаг, не составит совершенно никакого труда. Противник оказался в крайне неприятном положении. В помещении сражаться сложнее, чем в поле но благо деву синда, вастак оттащил подальше видимо заботясь о её безопасности, а вот зачем  он утащил и молодого парня из тех же подданных Лесного Короля Каинион не понял, в его понимании Пеллинель вполне мог бы и поучаствовать в бою. Впрочем, тут Каиниону не хватало знаний о том, что связывало эту необычную троицу между собой. Да и старик оказался довольно крепким орешком. Из детей в этом питейном доме были разве что подростки, которые уже проливали кровь в дружинах, а из женщин либо те же воительницы, либо сама хозяйка которая тоже вероятно имела в своём прошлом, набеги. Также и крики снаружи, брань по которой Каинион ясно понял, что и там появились союзники. Теперь ему даже стало жаль всех этих стражников, разве что кроме ублюдков из потомков Нуменора.
  Не то чтобы Каинион относился с презрением к дунэдайн, да и глупцами считать их было невозможно, ведь Саурон обманул их точно также, как обманул когда-то и внука самого Феанаро, в Эрегионе. Но для него они всегда были лишь второрождёнными. Теми кто был запечатлён в памяти его, как вспомогательные силы ратей лордов эльдар в яростных эпохальных сражениях древности. Последний Союз, армия верных Элендиля и короля Гиль Галада разбила врага, но и тогда Каинион помнил всё так, что основную роль сыграли эльфы. Но время было неумолимо, и Эльронд Мудрый говорил что приходит время людей. Да и мальчишка, что ещё десять лет назад бегал и резвился с сыновьями Элерондо, теперь был совсем не мальчишка, но всё-равно лично для Каиниона люди — были другим миром, другой вселенной, чуждой ему. Оттого он знал, что рука его не дрогнет. Жирный боров был выведен из строя, явным местным забулдыгой, морщины и шрамы которого также говорили о суровом бытии, ибо тот кто в таком окружении проживает подростковый возраст и становится мужем зрелым, явно прошёл не одну схватку за свою жизнь. И вот, один из морэдайн выдал целую тираду, мерзкую, липкую, наполненную ложью, подобную дёгтю. 
— Треплешься от осознания слабости своей, червь трусливого владыки пустошей Ородруина! — вымолвил Каинион, ему было ещё много чего высказать этому отчаявшемуся человеку, но соратник его прервал беседу. Видя как достаёт рогатку враг, одновременно с его выстрелом Анамайтэ в одно движение поднимая лук спустил стрелу прямо в стрелка врагов. 
— Бегите, глупцы! — Грозно крикнул Каинион делая первый шаг, и вторым подпрыгивая под углом в сорок пять градусов, понёс косой удар своей секиры, в рывке в направлении шеи и ключицы говорливого противника-морэдайна. А Морагларо, Анамайтэ и Вернэссэ в один голос прорычали. 
— Aiya Fëanaro! — С чем побегали в прикрытие атаки своего лидера, один с длинным мечом орудия на укол, второй точно такой же тактикой своим протазаном, ибо сильно размашистые удары в помещении, были бы вредны. По этой же причине и свой удар Каинион, делал держа правую руку на рукояти секиры ближе к лезвию, фактически сокращая дистанцию взаимодействия с противником, в готовности манипулировать секирой нестандартно, мастерски в большей степени самим лезвием. 

===> Восточные врата
О том, что за народ сотворил подобное место можно узнать с порога. Главный зал при вратах, вытесанный самым первым в скале лишь воплощал крупицу былой мощи наугрим, чье оружие отнюдь не топоры и молоты, а трудолюбие и терпение. И пусть когда-то Мория пала, обветшала, покрылась пылью и паутиной, но как и прежде она стояла несокрушимым монолитом, и простоит еще долгие года в тени своего величия 
Свет дня пробивался через гигантский проход в подгорное королевство, но дальше заходить не смел, там правила вечная ночь. Воители Амана заблаговременно подготовили фонари, пообедав последний раз под небом возле входа в Морию. Если бы здесь кто-то был, они могли бы сбежать при свете дня, ведь гоблины ненавидели все, что ярче тьмы. Однако, мертвое королевство казалось абсолютно безжизненным, оправдывая свою репутацию замогильным скальным холодом. 
Дух горького поражения, понесенного великим народом в далеком прошлом, навевал тоску тем, кто пришел сюда сегодня, но эльфы храбрились, осматривая все, что казалось им интересным. Норнориэль высекла ножом на стене у прохода к мосту Дурина, что шел за Восточным залом врат, скорее в шутку, чем серьезно: "Кто мы. И куда идем?". 
Сам же мост произвел на путников очень сильное впечатление, они даже остановились рассмотреть его получше, прежде чем ступать по нему далее. Один из мастеров меча, знакомый с каменной архитектурой в прошлом, восхитился упорству гномов и смекалке. "Итсинно Мория", заметил он.
Воины Амана шли медленно, стараясь не шуметь, ступали мягко, скрывая свое явное присутствие, как могли. В гнетущей тьме на то уходило немало сил.
Они добрались до старого Летописного чертога, где сильнее и явственнее начинал ощущаться смрад существ куда опаснее крыс. Гоблинское зловонье исходило от проходов, а сам чертог находился в беспорядке и запустенье, многое разграблено и предано забвению. Именно тут пятерка мастеров войны остановилась на отдых, перекусывая холодной едой и водой. Норнориэль упражняла владение клинком в стороне, пока рядом с ней, присев на край каменного стола, был Лаирендил, что скрестив на груди руки, с тревогой наблюдал на попытки девы вновь обрести связь с оружием. Пока ее дрожащая рука не выпустила рукоять меча, который ловко поймал влюбленный воин, избежав шума.
- Отдохни, мы в силах защитить тебя... и себя - добавил друг сердца, желая успокоить тревоги рыжеволосой эльфийки, чья коса переливалась в приглушенном свете ламп. 
Вскоре они двинулись дальше. Удивительно, но в Подгорном королевстве помимо гоблинов, чьи старые и относительно свежие следы встречались с завидной регулярностью,  обитали также небольшие черви, что собирались в тех залах и переходах, где значительно велика влажность. Ползая по стенам и сводам с потолком, они люминесцировали в причудливом голубом свете, совсем как звезды, скрываясь в щелях и трещинах, где были для них наиболее приемлемые условия. Поразительное явление, думала Норнориэль, пытаясь коснуться хоть одного такого, но тот лишь раздраженно уползал в глубь трещины, заставляя девушку дуться. И все же, такое чудо природы давало путникам чувство некого облегчения, они могли видеть чуть дальше света ламп.
Под землей довольно сложно определить ночь и день, потому пятерка ваньяр прислушивались к себе, поняв, что нуждаются в отдыхе в одном из залов Аллеи Дурина, что был на пути в митриловые шахты, мимо которых намеривались пройти воины света, но уже после сна. 
Для ночлега они выбрали усыпальницу, которая как им казалось, была в куда лучшем состоянии, чем многие другие залы, загаженные стараниями местных. Однако, эльфы довольно быстро обнаружили, что ее осквернили в далеком прошлом. Большинство каменных гробов разорены гоблинами, что разрушили им крышки. Жадные твари ограбили тела усопших воинов, которых очевидно массово и вынужденно хоронили в зале руд, о чем говорили непонятные надписи на стенах и сама архитектура, страшно подумать сколько тел погребено в Морийском мавзолее, и что с ним сотворили твари тьмы. Но не было сомнений, что хоронили павших героев в ходе последней войны Мории с орками. Сколькие твари забирали все, от личного оружия покойного, вплоть до бород, используя их, наверняка, в хозяйстве, например, чтобы сплести тетиву лука. Некоторые саркофаги оставались пустыми, а их число удручало. Норнориэль насчитала  в стороне лишь пять гробов, пригодных к захоронению, что встревожило не только ее, но и всех остальных. 
И чем дольше они оставались в месте, выбранном для отдыха, тем сильнее они ощущали то, чего ранее не чувствовали, страх темноты. Подумать только, те кто нес свет, начинали страшиться тьмы глубин.
Эльфы, инородные для этой части мира, мучительно пытались хоть немного поспать. Воины делали это сидя у стен, прикрыв себя плащами, держась за рукояти клинков, спали по очереди, и то в пол глаза. Лишь Норнориэль смогла провалиться в сон, уснув на сумке, что послужила ей подушкой.     
То был жуткий сон предвестник, мгновенно забываемый, стоит лишь открыть глаза. Вещие сны подобно грозовому мороку, обещают лишь ужасное. Дева широко распахнула глаза, желая закричать от того, что довелось увидеть в мрачном сне, но рука Лаирендила плотно сжала ее рот, а второй он жестом указательного пальца, приложенного к губам, призвал соблюдать тишину. Тяжело отдышавшись, она обратила внимание на то как отдыхавший у стены мастер меча напряженно посмотрел на нее, а меч его давно был извлечен из ножен, как и у всех. Даже ее клинок лежал рядом. Двое других воителей стояли чуть поодаль от прохода, ближе к дальней стене, где отдыхали все они, указав Норнориэль на широкой дверной проем. 
Спросонья, еще не привыкшими ко тьме глазами, она заметила то, что заставило всю ее сжаться внутри себя, перестать дышать и замереть вместе с остальными. 
Сначала одна, потом еще, легкие тени сновали за пределами зала, где они остановились. Незримые и тихие, они были там. Они знали, что в зале эльфы. Знали и ждали. Чего-то ужасного. Где-то в  подземелье, в дали, едва слышно, постепенно нарастал бой гоблинских баранов.
Используя ментальную связь, дева решилась атаковать тех, кто наблюдал за ними. Если армия Мории придет по их душу, у них не будет шанса, а так быть может удастся сбежать. Бросив вещи, они ринулись в проход, срубая головы первым гоблинам, что попались на свет фонаря, злобно прошипев от яркости тусклого источника, то были оборванцы, вооруженные лишь каменными ножами, очевидно разведчики, едва ли их назовешь воинами. От того все остальные сразу бросились на утек, не желая подвергать себя ненужной им опасности, ведь им предстояло возвыситься в гоблинском обществе, но потом, как-нибудь при более благоприятных обстоятельствах.
Бой барабанов был уже почти здесь, на Аллее Дурина, когда пятерка ваньяр угодила в неприятности. На них вывалился буйный поток гоблинов с чем-то в руках, что куда сильнее напоминало оружие. Некоторые из них были даже с щитами, сделанными из шкур и костей. Кто-то нес здоровенную дубину из бедренной кости тролля, возвышаясь над собратьями-недомерками. Четверка воителей как один сразу выстроились в линию, разрубая первых порождений бездны Мории, недовольных вторжением эльфов, мерзких их естеству. 
- Назад! - скомандовала Норнориэль, и ее четверка телохранителей отступила в проход, где им будет проще сдерживать реку злобы. Гоблины загнали их обратно в братское захоронение наугрим. Возможно, они бы даже отбились от напирающего потока, что теперь держался на почтительном расстоянии, горланя так, что вопль их разносило глухое эхо по всему подгорному королевству. 
- О нет... - выглядывая из-за плеч мастеров, произнесла тихо Норнориэль, под ошарашенный взгляд воителей, слышавших истории падения Дурина, - Только не он...

На Аллее с дальнего прохода, который вел в сердце Мории, заметно посветлело, заставив всю ватагу гоблинов в ужасе обернуться. Они забыли о своей добыче, спасаясь в боковых залах, набиваясь туда словно сельди в бочку, закрывая тяжелые двери, и лишь тем, кому не повезло укрыться от надвигающейся белы, пришлось броситься в отчаянном порыве на мастеров, что мгновенно расправлялись с ними, демонстрируя все то, чему учились не одну эпоху. Все убитые ими гоблины были колоты и рублены с такой потрясающей точностью, что доступна лишь немногим, лишь избранным на путь военного дела. 
И вот, наконец, он показался в конце Аллеи, проклятие Мории.
- Погибель Дурина, - в благоговейном ужасе произнес кто-то из аманских воинов, они сразились бы с этим демоном глубин в куда более располагающей к этому обстановке, но сейчас они были в ужасе, пусть и держались крепко. 
То была страшная битва, в которой Норнориэль была абсолютно бесполезной, стоя позади тех, кто прямо сейчас отдавал свою жизнь, лишь бы спасти ее, и самим выбраться из бездны. С  травмированной дрожью она сжимала рукоять меча, со страхом наблюдая, как балрог, удивленный умелому сопротивлению эльфов, обрывает жизни лучших ее воинов. Демон увидел в тех, кто в какой-то момент даже немного начал побеждать в парировании, напирая в атаке, заставив отступить на шаг другой назад, призраков далекого прошлого. Преисполнившись воспоминаниями о Гондолине, Пламя Удуна перерубил своим пылающим мечом одного из воинов света, что не успел отреагировать на яростную атаку падшего майа. Такая смерть сбила с толку остальных, недооценивших силу бича Мории. Последним мастером оставался Лаирендил, который в полной мере вкусил силу младшего божества. Балрог лишь ослепил его раскаленным клинком, намереваясь отсечь голову, но конец клинка зацепил лишь его лицо, заставив Норнориэль, что пала на колени к двум братьям лежавшим на тверди подземелья, беспомощно наблюдать за всем этим ужасом, ее травмированная после осады Долг-Гулдура единственная уцелевшая рука едва могла сжимать клинок, а уж использовать его против демона...
Впрочем, перед тем как ослепнуть, Лаирендил, предприняв попытку обойти чудовище, когда двое мастеров еще сражались с ним, смог вложить всю свою силу в бросок ножа, вогнав его под лопатку страху глубин, что крутился вокруг да около, пытаясь убить надоедливых дивных эльдар, мешавшихся под ногами. Его нож, отравляя монстра сталью Амана, разозлил падшего пуще прежнего, позволяя в ярости своей убить всех. Поступок этот все же вызвал дискомфорт, заставив демона отвлечься от обреченных жертв, пытаясь достать нож, он крутился вокруг да около, страдая от боли. То лишь отсрочило неизбежное.
Друг сердца припал на колено, держась за меч, он ревел зверем в своей слепой беспомощности, заставляя сердце Норнориэль разрываться от боли, ведь их близость усилила связь между ними, и теперь она чувствовала тоже, что и влюбленный в нее мастер. Она не спускала с монстра глаз, не смела моргнуть, слезы обжигали острой болью, пока Лаирендил не отбил атаку падшего, которой он намеревался казнить блоху, посмевшую ранить повелителя глубин, удивив. 
Сложно сказать, что это было, но он смог видеть чудовищно сильного врага, лишившись глаз, чувствуя ужасающее по своей силе горе, какое обуревало Норнориэль. Она внушала мастеру образ, что был у нее пред глазами. Лаирендил видел глазами Норнориэль, что зажглись столь ярко в яростном желании спасти не просто последнего из тех, кто был с ней, а того кто был дорог, кто трудом и упорством стремился дотянуться до лучших, незаметный для всех, он был заметен ею, именно его она перевязывала в их первой битве, дурака, что подставился первым, дурака, что погибал последним. Она сжигала своим взглядом балрога, что отвечал ей своим воем гиены, пытаясь пересилить пламенем Утумно свет Амана. Лаирендил сражался так, как сражался бы еще не скоро, и вряд ли бы достиг такого. Он полностью внял мыслеобразу Норнориэль, что давала ему все свои навыки, с которыми он стал бы лучшим воином в дружине. Он мог убить демона, если бы тот не удрал, поджав хвост, разъяренно проклиная тех, кто мог сразить его, сжигая своим яростным пламенем в запертых комнатах орду гоблинов, расплавляя камни прохода. Балрог сбежал, преисполнившись отчаянного страха и злобы, желая отомстить.  
Раненный Лаирендил,  лишенный глаз, дымясь от воздействия демонического огня, завалился на землю, зазвенев сталью клинка, издав последний вздох, лишь почувствовав слезы девы на своих щеках, которая понимала, что он более не жилец. Она проводила его в последний путь своим поцелуем, почувствовав губами, как перестал он дышать, от чего взвыла сильнее прежнего. И лишь в дали слышался вой балрога, что вторил ей. 
Оплакивая своих погибших братьев, виня себя беспомощную, виня себя за то, что она не смогла принять ни один здравый совет, виня свою бездарность, она сокрушалась над телами тех, кто был дорог ей, ведь вся дружина была большим братством, семьей. И если в бою они могли оплакать их, отомстив и победив, то здесь... Что же это за победа такая, если неодолимый демон все еще жив? Она не сможет достойно помянуть потерянных, а потому ей остается лишь надрывно реветь, второй раз в жизни, обнимая бездыханное тело и самого Лаирендила. 
И вот, теперь она вспомнила, бродя по залу усыпальницы, придерживаясь рукой за стену, с ужасом внимая внутреннему голосу. Тот жуткий сон оказался лишь благостным наваждением богов, которые заботливо показывали ей то, чего не видела она сама, открывая самую суть. И правда та была страшна. Она лгала себе, все время, без остановки. Ее желания и мирские интересы взяли верх над ее миссией. Желаемое для хроа она выдавала желаемым для души. Она не имела права любить его, пусть сам он был достоин того. Она лидер, чей пример превыше всего, чья честь выше чести любого. Как не странно именно ее миссию куда лучше понимал сам Илгон, пусть и не был способен выразиться как следует. Ее целомудрие - это жертва, которую ей следовало принести во благо другим, став над желаниями естества. По итогу от духовного она стремилась в материальное, допустив множество ошибок, что неминуемо привело к беде, туда, где она была сейчас. И исправлять ошибки уже не имело смысла.

И более не воин она, покуда не может управляться с клинком. И более не командир она, раз пренебрегла уставом. Дабы спасти войско тех, кого она так любила, ей надлежало исчезнуть из их жизни, чтобы они продолжили свой путь как должно им. 
     
Сокрушаясь, упав на колени, она уперлась руками в пол, склонив голову, пуская слезу за слезой. Ее прежняя, дорогая ей жизнь разрушилась. Она чувствовала, что все идет к этому, желая утопить себя в тепле любви, что дала ей силы. Тогда, попервости, казалось, что все началось со слов Илгона на совете, с клятвы. В действительности все началось в самый первый день, когда она приняла венец командования, ей следовало отказаться от этой миссии, как ее просили близкие. Теперь она видела, что не смогла тогда удержать друга, и ныне сама не связана более с дружиной, высокомерно заявив ему тогда, что изгонит его.
- О, милый Илгон, - плакала она, воззвав к нему ментально через осанвэ на столь далекие расстояния, но так ясно, что это могло пробудить его, - Прости меня, я так глупа. Я все испортила. Мне так жаль. Ах, мне так жаль. Не ищи меня, мой милый друг.
Едва ли она желала слышать ответ, закрыв свое сознание от любого. 
Усевшись у стены, она поджала ноги, обхватив колени, обреченно склонив голову. И лишь лежавшие подле нее еще теплые тела братьев отпугивали гоблу своим недавним жаром блаженного края. Сама она выгорела в бою с огненным демоном и теперь дотлевала. Ее пустой взгляд был направлен на разрубленные тела ваньяр, которых не уберегли доспехи блаженного края.
И вот, когда тепло Амана покинуло мертвецов, гоблины постепенно начинали возвращаться, но не могли выдержать пронзительного взгляда звездных глаз, который ревниво отгонял их обратно во тьму, стоило им приблизиться к погибшим. Они ненавидели Норнориэль, проклиная каждый подземный день, что она все еще была среди них. Ужасающая ведьма бродила по галереям этого этажа, захоронив в неиспользованных саркофагах павших воителей, которые легко уместились в каменных гробах, сделанных гномами очевидно на вырост, как и вся их величественная монументальная полномасштабная архитектура. Она с трудом затаскивала блаженных в каменные могилы, прощаясь с каждым, поливая слезами, даря им поцелуи. Лаирендилу в последний путь она даровала свою косу, мучительно срезав ее ножом, вложив ее в руки воина, что почти одолел местное великое зло.
Над последней, пятой свободной могилой, она простояла так долго, что казалось время начало тянуться, бросив туда лишь лагерное снаряжение своих друзей. Все надгробия, равно как и стены в усыпальнице, были исписаны ваньярской кровью, которую она взяла с позволения павших. Обереги на валинорском диалекте должны были отвадить всякую темную гадину даже думать о разорении этой усыпальницы. Она расписала и входную группу повестью событий, о том, как они наивные глупцы решили обойти весенний паводок через подгорное королевство, о том, что это ее решение, и что она погубила всех, кто был в усыпальнице. Исписала своими сожалениями стены, вымаливая прощения, что вели к могилам, измазавшись в крови друзей. 
 

===> Восточные врата
О том, что за народ сотворил подобное место можно узнать с порога. Главный зал при вратах, вытесанный самым первым в скале лишь воплощал крупицу былой мощи наугрим, чье оружие отнюдь не топоры и молоты, а трудолюбие и терпение. И пусть когда-то Мория пала, обветшала, покрылась пылью и паутиной, но как и прежде она стояла несокрушимым монолитом, и простоит еще долгие года в тени своего величия 
Свет дня пробивался через гигантский проход в подгорное королевство, но дальше заходить не смел, там правила вечная ночь. Воители Амана заблаговременно подготовили фонари, пообедав последний раз под небом возле входа в Морию. Если бы здесь кто-то был, они могли бы сбежать при свете дня, ведь гоблины ненавидели все, что ярче тьмы. Однако, мертвое королевство казалось абсолютно безжизненным, оправдывая свою репутацию замогильным скальным холодом. 
Дух горького поражения, понесенного великим народом в далеком прошлом, навевал тоску тем, кто пришел сюда сегодня, но эльфы храбрились, осматривая все, что казалось им интересным. Норнориэль высекла ножом на стене у прохода к мосту Дурина, что шел за Восточным залом врат, скорее в шутку, чем серьезно: "Кто мы. И куда идем?". 
Сам же мост произвел на путников очень сильное впечатление, они даже остановились рассмотреть его получше, прежде чем ступать по нему далее. Один из мастеров меча, знакомый с каменной архитектурой в прошлом, восхитился упорству гномов и смекалке. "Итсинно Мория", заметил он.
Воины Амана шли медленно, стараясь не шуметь, ступали мягко, скрывая свое явное присутствие, как могли. В гнетущей тьме на то уходило немало сил.
Они добрались до старого Летописного чертога, где сильнее и явственнее начинал ощущаться смрад существ куда опаснее крыс. Гоблинское зловонье исходило от проходов, а сам чертог находился в беспорядке и запустенье, многое разграблено и предано забвению. Именно тут пятерка мастеров войны остановилась на отдых, перекусывая холодной едой и водой. Норнориэль упражняла владение клинком в стороне, пока рядом с ней, присев на край каменного стола, был Лаирендил, что скрестив на груди руки, с тревогой наблюдал на попытки девы вновь обрести связь с оружием. Пока ее дрожащая рука не выпустила рукоять меча, который ловко поймал влюбленный воин, избежав шума.
- Отдохни, мы в силах защитить тебя... и себя - добавил друг сердца, желая успокоить тревоги рыжеволосой эльфийки, чья коса переливалась в приглушенном свете ламп. 
Вскоре они двинулись дальше. Удивительно, но в Подгорном королевстве помимо гоблинов, чьи старые и относительно свежие следы встречались с завидной регулярностью,  обитали также небольшие черви, что собирались в тех залах и переходах, где значительно велика влажность. Ползая по стенам и сводам с потолком, они люминесцировали в причудливом голубом свете, совсем как звезды, скрываясь в щелях и трещинах, где были для них наиболее приемлемые условия. Поразительное явление, думала Норнориэль, пытаясь коснуться хоть одного такого, но тот лишь раздраженно уползал в глубь трещины, заставляя девушку дуться. И все же, такое чудо природы давало путникам чувство некого облегчения, они могли видеть чуть дальше света ламп.
Под землей довольно сложно определить ночь и день, потому пятерка ваньяр прислушивались к себе, поняв, что нуждаются в отдыхе в одном из залов Аллеи Дурина, что был на пути в митриловые шахты, мимо которых намеривались пройти воины света, но уже после сна. 
Для ночлега они выбрали усыпальницу, которая как им казалось, была в куда лучшем состоянии, чем многие другие залы, загаженные стараниями местных. Однако, эльфы довольно быстро обнаружили, что ее осквернили в далеком прошлом. Большинство каменных гробов разорены гоблинами, что разрушили им крышки. Жадные твари ограбили тела усопших воинов, которых очевидно массово и вынужденно хоронили в зале руд, о чем говорили непонятные надписи на стенах и сама архитектура, страшно подумать сколько тел погребено в Морийском мавзолее, и что с ним сотворили твари тьмы. Но не было сомнений, что хоронили павших героев в ходе последней войны Мории с орками. Сколькие твари забирали все, от личного оружия покойного, вплоть до бород, используя их, наверняка, в хозяйстве, например, чтобы сплести тетиву лука. Некоторые саркофаги оставались пустыми, а их число удручало. Норнориэль насчитала  в стороне лишь пять гробов, пригодных к захоронению, что встревожило не только ее, но и всех остальных. 
И чем дольше они оставались в месте, выбранном для отдыха, тем сильнее они ощущали то, чего ранее не чувствовали, страх темноты. Подумать только, те кто нес свет, начинали страшиться тьмы глубин.
Эльфы, инородные для этой части мира, мучительно пытались хоть немного поспать. Воины делали это сидя у стен, прикрыв себя плащами, держась за рукояти клинков, спали по очереди, и то в пол глаза. Лишь Норнориэль смогла провалиться в сон, уснув на сумке, что послужила ей подушкой.     
То был жуткий сон предвестник, мгновенно забываемый, стоит лишь открыть глаза. Вещие сны подобно грозовому мороку, обещают лишь ужасное. Дева широко распахнула глаза, желая закричать от того, что довелось увидеть в мрачном сне, но рука Лаирендила плотно сжала ее рот, а второй он жестом указательного пальца, приложенного к губам, призвал соблюдать тишину. Тяжело отдышавшись, она обратила внимание на то как отдыхавший у стены мастер меча напряженно посмотрел на нее, а меч его давно был извлечен из ножен, как и у всех. Даже ее клинок лежал рядом. Двое других воителей стояли чуть поодаль от прохода, ближе к дальней стене, где отдыхали все они, указав Норнориэль на широкой дверной проем. 
Спросонья, еще не привыкшими ко тьме глазами, она заметила то, что заставило всю ее сжаться внутри себя, перестать дышать и замереть вместе с остальными. 
Сначала одна, потом еще, легкие тени сновали за пределами зала, где они остановились. Незримые и тихие, они были там. Они знали, что в зале эльфы. Знали и ждали. Чего-то ужасного. Где-то в  подземелье, в дали, едва слышно, постепенно нарастал бой гоблинских баранов.
Используя ментальную связь, дева решилась атаковать тех, кто наблюдал за ними. Если армия Мории придет по их душу, у них не будет шанса, а так быть может удастся сбежать. Бросив вещи, они ринулись в проход, срубая головы первым гоблинам, что попались на свет фонаря, злобно прошипев от яркости тусклого источника, то были оборванцы, вооруженные лишь каменными ножами, очевидно разведчики, едва ли их назовешь воинами. От того все остальные сразу бросились на утек, не желая подвергать себя ненужной им опасности, ведь им предстояло возвыситься в гоблинском обществе, но потом, как-нибудь при более благоприятных обстоятельствах.
Бой барабанов был уже почти здесь, на Аллее Дурина, когда пятерка ваньяр угодила в неприятности. На них вывалился буйный поток гоблинов с чем-то в руках, что куда сильнее напоминало оружие. Некоторые из них были даже с щитами, сделанными из шкур и костей. Кто-то нес здоровенную дубину из бедренной кости тролля, возвышаясь над собратьями-недомерками. Четверка воителей как один сразу выстроились в линию, разрубая первых порождений бездны Мории, недовольных вторжением эльфов, мерзких их естеству. 
- Назад! - скомандовала Норнориэль, и ее четверка телохранителей отступила в проход, где им будет проще сдерживать реку злобы. Гоблины загнали их обратно в братское захоронение наугрим. Возможно, они бы даже отбились от напирающего потока, что теперь держался на почтительном расстоянии, горланя так, что вопль их разносило глухое эхо по всему подгорному королевству. 
- О нет... - выглядывая из-за плеч мастеров, произнесла тихо Норнориэль, под ошарашенный взгляд воителей, слышавших истории падения Дурина, - Только не он...

На Аллее с дальнего прохода, который вел в сердце Мории, заметно посветлело, заставив всю ватагу гоблинов в ужасе обернуться. Они забыли о своей добыче, спасаясь в боковых залах, набиваясь туда словно сельди в бочку, закрывая тяжелые двери, и лишь тем, кому не повезло укрыться от надвигающейся белы, пришлось броситься в отчаянном порыве на мастеров, что мгновенно расправлялись с ними, демонстрируя все то, чему учились не одну эпоху. Все убитые ими гоблины были колоты и рублены с такой потрясающей точностью, что доступна лишь немногим, лишь избранным на путь военного дела. 
И вот, наконец, он показался в конце Аллеи, проклятие Мории.
- Погибель Дурина, - в благоговейном ужасе произнес кто-то из аманских воинов, они сразились бы с этим демоном глубин в куда более располагающей к этому обстановке, но сейчас они были в ужасе, пусть и держались крепко. 
То была страшная битва, в которой Норнориэль была абсолютно бесполезной, стоя позади тех, кто прямо сейчас отдавал свою жизнь, лишь бы спасти ее, и самим выбраться из бездны. С  травмированной дрожью она сжимала рукоять меча, со страхом наблюдая, как балрог, удивленный умелому сопротивлению эльфов, обрывает жизни лучших ее воинов. Демон увидел в тех, кто в какой-то момент даже немного начал побеждать в парировании, напирая в атаке, заставив отступить на шаг другой назад, призраков далекого прошлого. Преисполнившись воспоминаниями о Гондолине, Пламя Удуна перерубил своим пылающим мечом одного из воинов света, что не успел отреагировать на яростную атаку падшего майа. Такая смерть сбила с толку остальных, недооценивших силу бича Мории. Последним мастером оставался Лаирендил, который в полной мере вкусил силу младшего божества. Балрог лишь ослепил его раскаленным клинком, намереваясь отсечь голову, но конец клинка зацепил лишь его лицо, заставив Норнориэль, что пала на колени к двум братьям лежавшим на тверди подземелья, беспомощно наблюдать за всем этим ужасом, ее травмированная после осады Долг-Гулдура единственная уцелевшая рука едва могла сжимать клинок, а уж использовать его против демона...
Впрочем, перед тем как ослепнуть, Лаирендил, предприняв попытку обойти чудовище, когда двое мастеров еще сражались с ним, смог вложить всю свою силу в бросок ножа, вогнав его под лопатку страху глубин, что крутился вокруг да около, пытаясь убить надоедливых дивных эльдар, мешавшихся под ногами. Его нож, отравляя монстра сталью Амана, разозлил падшего пуще прежнего, позволяя в ярости своей убить всех. Поступок этот все же вызвал дискомфорт, заставив демона отвлечься от обреченных жертв, пытаясь достать нож, он крутился вокруг да около, страдая от боли. То лишь отсрочило неизбежное.
Друг сердца припал на колено, держась за меч, он ревел зверем в своей слепой беспомощности, заставляя сердце Норнориэль разрываться от боли, ведь их близость усилила связь между ними, и теперь она чувствовала тоже, что и влюбленный в нее мастер. Она не спускала с монстра глаз, не смела моргнуть, слезы обжигали острой болью, пока Лаирендил не отбил атаку падшего, которой он намеревался казнить блоху, посмевшую ранить повелителя глубин, удивив. 
Сложно сказать, что это было, но он смог видеть чудовищно сильного врага, лишившись глаз, чувствуя ужасающее по своей силе горе, какое обуревало Норнориэль. Она внушала мастеру образ, что был у нее пред глазами. Лаирендил видел глазами Норнориэль, что зажглись столь ярко в яростном желании спасти не просто последнего из тех, кто был с ней, а того кто был дорог, кто трудом и упорством стремился дотянуться до лучших, незаметный для всех, он был заметен ею, именно его она перевязывала в их первой битве, дурака, что подставился первым, дурака, что погибал последним. Она сжигала своим взглядом балрога, что отвечал ей своим воем гиены, пытаясь пересилить пламенем Утумно свет Амана. Лаирендил сражался так, как сражался бы еще не скоро, и вряд ли бы достиг такого. Он полностью внял мыслеобразу Норнориэль, что давала ему все свои навыки, с которыми он стал бы лучшим воином в дружине. Он мог убить демона, если бы тот не удрал, поджав хвост, разъяренно проклиная тех, кто мог сразить его, сжигая своим яростным пламенем в запертых комнатах орду гоблинов, расплавляя камни прохода. Балрог сбежал, преисполнившись отчаянного страха и злобы, желая отомстить.  
Раненный Лаирендил,  лишенный глаз, дымясь от воздействия демонического огня, завалился на землю, зазвенев сталью клинка, издав последний вздох, лишь почувствовав слезы девы на своих щеках, которая понимала, что он более не жилец. Она проводила его в последний путь своим поцелуем, почувствовав губами, как перестал он дышать, от чего взвыла сильнее прежнего. И лишь в дали слышался вой балрога, что вторил ей. 
Оплакивая своих погибших братьев, виня себя беспомощную, виня себя за то, что она не смогла принять ни один здравый совет, виня свою бездарность, она сокрушалась над телами тех, кто был дорог ей, ведь вся дружина была большим братством, семьей. И если в бою они могли оплакать их, отомстив и победив, то здесь... Что же это за победа такая, если неодолимый демон все еще жив? Она не сможет достойно помянуть потерянных, а потому ей остается лишь надрывно реветь, второй раз в жизни, обнимая бездыханное тело и самого Лаирендила. 
И вот, теперь она вспомнила, бродя по залу усыпальницы, придерживаясь рукой за стену, с ужасом внимая внутреннему голосу. Тот жуткий сон оказался лишь благостным наваждением богов, которые заботливо показывали ей то, чего не видела она сама, открывая самую суть. И правда та была страшна. Она лгала себе, все время, без остановки. Ее желания и мирские интересы взяли верх над ее миссией. Желаемое для хроа она выдавала желаемым для души. Она не имела права любить его, пусть сам он был достоин того. Она лидер, чей пример превыше всего, чья честь выше чести любого. Как не странно именно ее миссию куда лучше понимал сам Илгон, пусть и не был способен выразиться как следует. Ее целомудрие - это жертва, которую ей следовало принести во благо другим, став над желаниями естества. По итогу от духовного она стремилась в материальное, допустив множество ошибок, что неминуемо привело к беде, туда, где она была сейчас. И исправлять ошибки уже не имело смысла.

И более не воин она, покуда не может управляться с клинком. И более не командир она, раз пренебрегла уставом. Дабы спасти войско тех, кого она так любила, ей надлежало исчезнуть из их жизни, чтобы они продолжили свой путь как должно им. 
     
Сокрушаясь, упав на колени, она уперлась руками в пол, склонив голову, пуская слезу за слезой. Ее прежняя, дорогая ей жизнь разрушилась. Она чувствовала, что все идет к этому, желая утопить себя в тепле любви, что дала ей силы. Тогда, попервости, казалось, что все началось со слов Илгона на совете, с клятвы. В действительности все началось в самый первый день, когда она приняла венец командования, ей следовало отказаться от этой миссии, как ее просили близкие. Теперь она видела, что не смогла тогда удержать друга, и ныне сама не связана более с дружиной, высокомерно заявив ему тогда, что изгонит его.
- О, милый Илгон, - плакала она, воззвав к нему ментально через осанвэ на столь далекие расстояния, но так ясно, что это могло пробудить его, - Прости меня, я так глупа. Я все испортила. Мне так жаль. Ах, мне так жаль. Не ищи меня, мой милый друг.
Едва ли она желала слышать ответ, закрыв свое сознание от любого. 
Усевшись у стены, она поджала ноги, обхватив колени, обреченно склонив голову. И лишь лежавшие подле нее еще теплые тела братьев отпугивали гоблу своим недавним жаром блаженного края. Сама она выгорела в бою с огненным демоном и теперь дотлевала. Ее пустой взгляд был направлен на разрубленные тела ваньяр, которых не уберегли доспехи блаженного края.
И вот, когда тепло Амана покинуло мертвецов, гоблины постепенно начинали возвращаться, но не могли выдержать пронзительного взгляда звездных глаз, который ревниво отгонял их обратно во тьму, стоило им приблизиться к погибшим. Они ненавидели Норнориэль, проклиная каждый подземный день, что она все еще была среди них. Ужасающая ведьма бродила по галереям этого этажа, захоронив в неиспользованных саркофагах павших воителей, которые легко уместились в каменных гробах, сделанных гномами очевидно на вырост, как и вся их величественная монументальная полномасштабная архитектура. Она с трудом затаскивала блаженных в каменные могилы, прощаясь с каждым, поливая слезами, даря им поцелуи. Лаирендилу в последний путь она даровала свою косу, мучительно срезав ее ножом, вложив ее в руки воина, что почти одолел местное великое зло.
Над последней, пятой свободной могилой, она простояла так долго, что казалось время начало тянуться, бросив туда лишь лагерное снаряжение своих друзей. Все надгробия, равно как и стены в усыпальнице, были исписаны ваньярской кровью, которую она взяла с позволения павших. Обереги на валинорском диалекте должны были отвадить всякую темную гадину даже думать о разорении этой усыпальницы. Она расписала и входную группу повестью событий, о том, как они наивные глупцы решили обойти весенний паводок через подгорное королевство, о том, что это ее решение, и что она погубила всех, кто был в усыпальнице. Исписала своими сожалениями стены, вымаливая прощения, что вели к могилам, измазавшись в крови друзей. 
 

Отвлекающий маневр удался. Отчасти. Почти. Помогло мало, но до тех пор пока кровь не льется ручьями на пол - это успех. Поэтому Сирек остался стоять незыблемой скалой... Хотя, учитывая наличие господина именованного Илгоном, скорее, камушком... В общем, он остался стоять между стражей и своими эльфами. Когда леди Лэйн и господин Пель стали "своими" вастак затруднялся ответить.
А кругом начинался бедлам и хрен пойми что. Главное не встревать в разборки местных с местными, иначе как обычно обвинят третью сторону когда пыль уляжется. 
- ...выплатили пошлину вам, двадцатью четырьмя лошадьми...
Сирек так резко повернул голову на говорящего эльфа, что шея хрустнула. Те, кому за семь тысяч лет, вообще денег не считают и о будущем не думают. Табун лошадей за вход в город. Эльфы все с такой придурью или это просто Шакилду везет? Опять начало как-то покалывать в районе сердца, а лекарства ой как далеко...
Потом начались крики. Все повскакивали с мест, досточтимая хозяйка орала. Орал мужик "Поющий Меч". Он же и кинул кружку, что так метко просвистела мимо головы Сирека и прямо в рожу толстому стражнику. Пара капель эля и крови попала-таки на чапан.
"Жены меня точно мокрыми полотенцами по лицу отоварят." - подумал Шакилд, начиная медленно и неторопливо отходить назад, подальше от эпицентра будущей драки и поближе к нандор.
В высокопарную демагогию Сирек не встревал. Потому что не знал о чем, собственно, шла речь. Бюрократическую волокиту еще можно потерпеть и попытаться вывернуться, но когда в дело вступает историческая вражда или высшие силы - тут уж увольте. Он обычный караванщик, никаких умных книжек не читал и в ученых дебатах не участвовал. Поэтому эльфам и жителям Эсгарота со стороны вастака был выдан полный карт-бланш на любые действия в отношении этих некультурных выродков. Не вслух, конечно.
- Пел, что нам делать?
- Простите что вмешиваюсь в ваш разговор, сияющая леди... - прошептал Сирек, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. - Но сейчас нужно сваливать. Мои извинения.
Слово с делом не разошлись. Сирек отошел за стулья сидящих эльфов и немного присел, протягивая к ним руки. Не обращая внимания на протесты от юного(?) Пеллинеля и писк леди Лэйн, вастак сгреб самых неопытных здесь вояк за талии к себе подмышки. Эльфы оказались на удивление легкими, а по их росту так и не скажешь. Мысленно попросив прощения у всех (живых и мертвых) родственников эльфов и своих за такое хамское лапание без разрешения, Сирек быстрым шагом поволок своих подопечных в противоположную от входа сторону. Риски поворачиваться спиной к врагам были, но не больше чем оставаться там. 
Бережно сгрузив Пеллинеля и Лэйнтиэль в более-менее свободный от опрокинутых стульев уголок, Сирек занял пассивную круговую оборону. То есть просто встал спиной к эльфам, лицом к врагам и положил ладонь на рукоять ятагана. Оружие Шакилд собирался доставать только в самом крайнем случае, когда от этого будет зависеть жизнь.
[ava]https://i.pinimg.com/originals/ac/1c/80/ac1c806d5e0f6d4fb4dc1a013651536b.jpg[/ava]
[nick]Сирек Шакилд[/nick]
[sta]Караванщик-посыльный[/sta]

Эльфы Имладриса занимались своими тренировками. Более опытные обучали и тренировали менее опытных, и обменивались опытом между собой. Управлявшие делами здесь сыновья Элерондо занимались добором припасов на склады крепи Последнего Приюта, в чём не мало помогли союзные связи с королевством Арнор, и его ширящимися рынками. Процветание соседнего людского королевства, отражалось и на материальном благополучии соседей эльфийской обители. Хотя конечно торговцы из Арнора сюда так и не доходили, и обмен происходил на сельских всесезонных ярмарках в низинах. Получив послание отца, Элрохир проверил соседние хутора дунэдайн и выделил там места, где можно будет расселить части ваниарского воинства, учитывая что сами дунэдайн покинули свои дома, уйдя в своё новое королевство и его города. Сии хутора были великолепно сокрыты от лишних взоров, скрывались глубоко в чащах, что было необходимо следопытам, в условиях той массы опасностей, которые несли им их враги. А также, Элладан помог расширить пространство для кузнецов, мастеров эльдар унаследовавших нолдорское искусство. Нужно было не только помочь ваньяр, но и подправить свои амуницию и вооружение. 
Лихолесье, Дол Гулдур ====>
   Проезд лорда Эльрондо с группой телохранителей до брода состоялся быстро, тут эльдар позволили коням отдохнуть и отдохнули сами. Перейдя великий Андуин, они вскоре добрались до подъёма верхнего перехода, и двинулись дальше. Наиболее сложные участки эльфы проходили пешком, держа коней под уздцы. Но вот спуск, а ещё через несколько дней появилась и тропинка. Всадники проскакали до территории охраняемой укрытыми скаутами Имладриса, узнавшими своего лорда, и наконец Элерондо въехал по главному мосту в свою прекрасную обитель. Теперь он нуждался в отдыхе, но времени было немного, и не желая прерывать активные тренировки жителей Имладриса, Элронд прошёл через восточные ворота, где было обычно мало гостей и жителей, и поднялся в свои покои, после чего послал за сыновьями заслушать их доклады, и раздать новые поручения перед началом отдыха. Своих же телохранителей он отправил отдыхать. 
 Хранитель Ривинделла был на своём месте здесь, и узнав обо всех событиях он отдал приказ послать одного из каменщиков-мастеров с охраной из десятка лучников, в место где некоторое время назад Мирэнаро убил горного тролля. Приказано было обустроить там место, для принятия целебных купаний, в тёплом источнике. Обустроить там сокрытый пост стражи. Вторым делом, и это касалось остальных мастеров-каменщиков, нужно было начать укрепление оборонительных сооружений Имладриса. Эльфы умело и быстро могли строить даже каменные строения, особенно в таких сакральных и магических местах, как Имладрис или Лот-Лориен, к примеру. Наконец главное достояние Имладриса — его табуны, следовало подготовить, отделить скакунов для военных отрядов. При необходимости докупить жеребят у верных горцев Рудаура. 
 
[NICK]Элронд[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/WQmJxAk.jpeg[/AVA]
[STA]лорд Имладриса[/STA]
[SGN]Хранитель наследия Эрегиона и владыка Последнего Приюта.[/SGN]

Не фанат анкет, больше люблю расскрывать персонажа в игре, а так основные сведения:
Герой: 
1. Имя персонажа 
Ран, прозванная Снежной Ведьмой.
2. Внешность 

Надо отметить что до сих пор Ран не столь привязана к своему облику в зримом мире, так что может иногда терять материальность и зримость. 
3. Профессия и навыки 
Майэ со специфическим набором умений и колдовства, связанного с холодом и зимой.
Искусная мастерица в плане изготовления зелий и зачаровывания предметов. 
Ее силы особенно велики в области ее маленького королевства, и недалеко от него, которая Ран почти не покидает.
Зимой ее силы увеличиваются.
4. Инвентарь 
Обширная коллекция различных вещей и артефактов с изначальных эпох, вплоть до “живых” экземпляров.
Отдельно стоит выделить Ледяное Зеркало - нечто похожее на Зеркало Леди Галадриэль, что эта ледяная сфера, способная показать лишь происходящее, и не обеспечивающая какой-либо связи на расстоянии.
5. Биография 
Была одной из майр, что пришли в мир с Валар. Вначале шла за Мелькором, когда он больше являл собой Стихию Мира, а не Его Черного Врага. Довольно быстро разочаровалась в нем, видя его страсть к Изначальному Уничтожению. Милее всего было для Ран вечное сияние ледников и холодный бархат снегов. В том всегда было ее стремление, остановить излишние по ее мнению перемены, внесенные Дисбалансом Моргота. Какого бы не было ее желание укрыть все земли милыми ее сердцу снегами и украсить деревья ледяными сосульками, она понимала и принимала Порядок, отведенный Валар. Но отправляться в их царство вечного блаженства не желала, отправившись далеко на восток, где и создала свое маленькое сокрытое королевство для себя одной. Оттуда она следила за событиями в мире, всеми силами пытаясь сохранить Средиземье в изначальном его виде, ибо ничто не страшит ее больше чем уход эльфов и всего волшебства из мира, что будет означать лишь приближение к Дагор Дагорату. 
Скрываясь от остального мира, тем не менее Ран порой выходила на контакт с эльдар, помогая им в моменты, когда Тень уже слишком набирала силу, перевешивая чашу весов в свою сторону. Так чаще всего она общалась с Элрондом, так как ее потаенные владения располагаются севернее в горах от Имладриса, но всегда по собственному желанию, когда считала то нужным. 
6. Особенности персонажа 
Является нейтралом, не принадлежащем ни к Светлой Силе, ни к Темной. Однако излишнее могущество Темной стороны иногда толкает ее к союзу с поборниками Света, дабы поддержать Баланс Сил.
В Средиземье играет в собственную игру.
Та еще сорока, для которой игрушками могут быть вполне себе существа из плоти и крови, чтобы пополнить ее коллекцию.
7. Мировоззрение 
Баланс.
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем? 
Планов внутри планов.
Игрок: 
1. Горт по старому, Ингвар по новому. 
2. Тележка.
3. С большей частью.
4. С 2009 года.
Дополнительная информация: 
1. В 2008 наткнулся, когда гуглил сайты по толкинистике, читал, в начале 2009 решил влиться.
2. Да их кучи были… Сейчас: Илгон, Рунвар, Фимболг. НПСов немеряно.
 

Оказавшись за одним столом с другими эльфами (и несколькими людьми), эльфийка даже не сразу сообразила, что в обществе незнакомых принято называть своё имя.
-Лэйнтиэль Восточный Ветер, - кое-как выдавила она из себя эти несколько слов вслед за Пеллинелем.
Дева села за стол и не без удовольствия стала разглядывать диковинное окружение таверны: грубые деревянные столы и стулья, глиняные, вылепленные кое-как чарки. Всё это очень мешало и отвлекало от компании в которой она оказалась, особенно после того, как их покой нагло потревожили. И хоть к ней и не обращались напрямую, но не заметить как ей подмигнул один из четверых воинов (пока она пыталась одним взглядом призвать присутствующих объяснить что же происходит) было сложно. Лицо эльфийки зарделось и она опустила взгляд. Этой секундной заминки было достаточно, чтобы Сирек вышел вперед, буквально закрыв собой и эльфийку, и менее удачливого Пеллинеля. По первым же словам человека стало ясно, что эта невообразимых объемов туша не заблудившийся зверь наряженный на потеху публике, а местный представитель... порядка?
"Ну и порядочки тут у вас..."
При дальнейшей речи востака лицо девы вытянулось, и она отдалённо стала походить на этого борова, на лице которого отражалось полное непонимание и отсутствие каких либо мыслительных процессов. Караванщик решил заговорить их всех до смерти, не иначе. В одно почти бесконечное предложение мужчина вложил множество имен, связь между которыми Лэйн потеряла уже после "аб-Арадажель". А дальше он стал требовать документы. И называть еще имена и титулы. Эльфийка было готова умолять, чтобы это прекратилось, как её слух отвлекся на Пеллинеля, который незаметно для "представителей порядка и закона", сидя за спиной Сирека, на его же стуле, нашептывал чары одной из своих стрел, словно признание. В чарах Лэйнтиэль разбиралась еще меньше, чем в дипломатии, но легкое покалывание на кончиках пальцев и, почему-то, ушей, не заметить было невозможно. И Сирек, и Пеллинель окончили свои речи одновременно. И тогда из-за своих мест поднялась компания из четверых эльфов, и слово взял Каинион, представив себя и своих товарищей. Голос его звучал твердо, с нотками предупреждения, что вступать с ними в конфронтацию не стоит. Даже просто стоять на пути не стоит. Эти четверо могут снести и даже не заметить. Особенно тот, кто был представлен как Анамайтэ. Вот уж кого юным эльфам стоит избегать всеми доступными способами. И не только юным. И не только эльфам.
Все четверо, слаженно, словно единый организм, общаясь между собой одними лишь взглядами, достали оружие и готовы были действовать. Но тут произошло то, чего, казалось, не ожидал никто; из подсобного помещения в основной зал вернулась Грунхильд. Её голос разнёсся по таверне ревущей волной, за которой последовал шум отодвигаемых стульев - на зов поднималась толпа. Хозяйка таверны продолжала рычать, а ей вторило несколько голосов из собравшихся. Но когда воздух в легких женщины закончился, ей на смену пришел один из тех, кого к себе подзывал Илгон. Мужчина распылялся абсолютно не выбирая выражения. Дипломатическая жилка у скальда отсутствовала напрочь. Поливая пришедших без приглашения грязью, и одновременно выкрикивая своё имя, прозвище, и достижения, он обрызгал слюной оторопевшего чиновника. А после, словно в завершение своей пламенной речи, скальд разбил свою глиняную кружку о его перекошенное лицо, отчего тот завалился назад пару раз дернув ногами.
Когда с представлениями со стороны эльфийской, и иже с ними, компании было покончено, в словесный поединок вступили стражи. Один из них вышел вперёд в ответ обвиняя вначале местных, а потом и пришлых. Ситуация только сильнее накалялась с каждым его словом. Казалось сам воздух в зале стал гуще. Единственное, что Лэйнтиэль понимала - слова были направлены на одного конкретного эльфа, и этот эльф поддавался на провокации, судя по тому как менялось выражение его лица, пока человек продолжал говорить. Страж двигался, приковывая к себе всё внимание собравшихся. К себе и Илгону. Позволяя своему товарищу, находящемуся за пределами видимости, снаружи таверны, метнуть отравленный снаряд в гиганта. А сам он, и его компаньон, достали свои мечи.
За всем этим эльфийка наблюдала, словно за выступлением искусных музыкантов короля. Самой ей не приходилось участвовать в словесных баталиях, которые должны были перерасти в полноценную драку (что довольно странно учитывая нрав лесных эльфов, и их слабость к горячительным напиткам). Дева положила руку на локоть Пеллинеля привлекая его внимание, или, скорее, отвлекая от происходящего вокруг.
-Пел, что нам делать?

===> Андуин  
Келебдил, затем шел Фануидол. И, наконец, Карадрас. О легендарный Баразинбар Краснорог. Могучее трио преграждало эльдарской шестерки путь в Эрегион, откуда они бы направились в Имладрис, если бы их лидера не укусила какая-нибудь муха. От могучих гор, тянуло поздним хладом, совсем скоро тропы протают, а ледники снова отступят ненадолго назад под бдительным присмотром солнца и звезд. 
Норнориэль вдохнула прохладу предгорья полной грудью, снова медитируя с закрытыми глазами, подпирая бока. Она обожала путешествие, где не нужно спешить на войну, о которой так грезил Илгон, ища ее продолжения. Правда, в итоге поспешить им все же следовало. Но сейчас не об этом.
Да, дева-командующий была счастлива, железно зная, что все ее воители благополучно добрались до приюта, благодаря ментальному сообщению Раваона. Ее беспокоило лишь, чтобы четверка мастеров не стала жертвой ее авантюры, но мысль ту согнал Лаирендил, взяв возлюбленного командира под локоть своей одоспешенной рукой. Он лишь улыбнулся ей, почувствовав ее беспокойство, ибо ментальная связь между ними была крепка как никогда. Все остальные храбрились, показывая насколько сильны, демонстративно поднимая мешки с провиантом и лагерным снаряжением выше головы вместо знамени отваги.
- Мы с тобой, - напомнил он, - И нам плевать, что впереди, мы всегда с тобой. 
- И все равно меня беспокоит ваша судьба.
- Не волнуйся, командир, мы свое еще не отвоевали, а даже если и так, то я буду рад возродиться в Амане и ждать тебя там, - поделился кто-то из аман-эльдар. 
Однако, среди странствующих было кому переживать за свою судьбу. Проводник заметно волновался, ища предлоги прекратить путь и вернуться, дождаться лета. Пока в итоге Норнориэль не отпустила его. 
Дева села к нему на поваленное дерево, облюбованное колонией грибов-трутовиков, ее слова оказались полны ласки, вызывая лишь тревогу, но стоило посмотреть на искреннюю улыбку, как эльф-проводник смущенно отводил свой взгляд под такие же уверенные улыбки остальных воителей, что радовались искренности темноволосого мастера пути. 
- Мне правда можно не идти? 
- Разумеется. Ты сделал для нас все, что мог. Не твоя вина, что весна оказалась столь щедра, дав столько талой воды, что нигде и не пройти. Возвращайся в Златолес и сообщи леди Галадриэль о нашем решении пройти через Морию, заодно мы посмотрим, как там дела, первые за столько лет. 
- Безумное решение. Как же это опасно! Там вечный мрак и столько ужасов тьмы может скрываться о которых мы ничего не знаем. Одумайтесь, о валар, одумайтесь, дураки несчастные.  
- Мы воины света, а свет всегда вытесняет тьму, - напомнил проводнику Лаирендил, гордо постучав себя по груди рукоятью меча, - Мы справимся, спасибо за тревогу, добрый друг. 
- Что ж, тогда до встречи в доме Эльронда?
- До встречи! - хором произнесли ваньяр, смутив этим проводника. 
И они проводили его в обратный путь, размахивая в прощании руками и подолами плащей. Теперь вся натуга пути легла на Норнориэль, что напряженно искала путь к вратам Черноречья Мории, к Восточным, если правильно. Дева грациозно выставила свою ногу на придорожный камень, пытаясь удержать единственной рукой путевой лист, ловя его обрубком правой, пока подошедший к ней Лаирендил не перевернул карту в правильную ориентацию, нисколько не удивив этим эльфийку. Остальные лишь напряглись, но сделали вид, что с таким проводником они не пропадут и все будет хорошо.
Скромная речушка, впадающая в куда более величественную реку Нимродель, протекающую через Лориэн, начиная свой путь от подножья Кхазад-дума и Зеркального озера, и разилась она так, словно готова была утопить великое царство людей, существуй оно сегодня. Эльфы ступали недалеко от кромки потока, наблюдая как проплывают мимо одинокие коряги таких же одиноких деревьев. что обычно скромно рождались на всем протяжении реки. Вода прибывала, это чувствовалось по тому солнечному теплу, что согревало спину путникам. 
- Нам очень повезло попасть хотя бы на этот путь. 
- Да, но вскоре и он будет отрезан и если нам понадобится помощь...
Норнориэль слышала, как четверка рассуждала о путешествии. Она остановилась на несколько минут, заметно убавив в росте, стоило ей поджать ноги, согнувшись на корточки. В бурном, а от того мутном потоке не видела себя, лишь силуэт, отраженный солнечным светом. Она мечтала увидеть королевство гномов, прикоснуться к их культурному наследию, еще помня какой интерес вызывали каждые инородцы. Но теперь становилось ясно, что если им послушаться здравый голос коллективного Раваона и вернуться, то не известно выдастся ли еще такой шанс. Эгоистичное стремление не давало покоя, мешало сосредоточить все свои усилия на лидерстве, ведь более у нее ничего не осталось от прошлой жизни, а от того и образ ее плыл с потоком реки. Она и не заметила, как спорившие мастера склонились к реке, встав на колено, оказавшись с ней рядом, а ее возлюбленный друг и товарищ по оружию и вовсе позволил ей прижаться к себе, расправив плащ, приобнимая своим могучим крылом рыжий соблазн, интерес к которому ему всегда казался не иссекаемым, запрет с которого был снят лишь волею случая. Приободрив ее, отправились все вместе дальше, ступая осторожно. И чем дальше они заходили в горы, тем больше видели вытесанные в камнях наследия сынов Дурина. 
На подступах к Восточным вратам, пятерка героев видела, как протаяли местами камни, открываясь возле склона, еще полного рыхлого снега, который, впрочем, со временем спрессуется, образовав ледник. Среди камней им виднелись останки диких животных, количество которых тревожно нарастало.
Последняя находка заставила дивных эльдар укрепиться в идее, что местные тропы использовались всю зиму. Стражи Норнориэль придерживали мечи в ножнах, всматриваясь в местность, надев шлемы, пока их прекрасный лидер исследовала останки, еще торчавшие из льда, ковыряя рыхлую корку снега ножом. 
- Похоже гоблин гнался за животными... козлами?
- Все верно, это горные козлы.
- Как бы я хотела, чтобы вы, мальчики, добрались до приюта без приключений, но, мы же не пойдем обратно? 
- В шаге от открытия? 
- Да мы по любому застряли, не думаю, что та горная река не распухла в потоке еще сильнее.
- Тогда, в путь! - поднялась Норнориэль, напевая себе под нос, делая наигранные маршевые шаги по льду, размахивая левой рукой, и тем что осталось от правой в такт. К ее веселому маршу присоединились остальные воины, которые лишь усмехнулись командирскому оптимизму, плавно ступая по льду. Последним, кто беспокойно все еще смотрел на склоны был Лаирендил, что в итоге бросил свой тревожный взгляд в удаляющуюся фигуру девы. Он всем сердцем желал защитить ее, ощущая угрозу, исходящую от этих гор, но стоило ледяному ветру слега унять свои порывы, как дивный эльда заметил, вся его братия остановилась, а Норнориэль размахивала ему рукой, ругаясь, что он застрял там. И стоило ей пригрозить, что оставит его без сладкого на чай, как эльф прибавил ходу, перейдя на легкий бег, пытаясь вспомнить, что именно они взяли с собой к чаю, по результату ревизии его щеки налились юношеским багрянцем. 
- А можно сейчас?!
- От чего же нет?! - донеслось ему со стороны ожидавших и Норнориэль, которая стараясь унять свой страх потерять всех, кто был с ней здесь, тоже побежала на встречу другу сердца, заставив остальных лишь наблюдать в неловкой паузе. Впрочем они не протестовали, чувствая себя немного лишними, а потому принялись обсуждать дела насущные, например, есть ли рядом лагеря врагов, или какая еще угроза, как далеко врата, погоду обсудили. Кто-то из тройки мечников всопмнил, что он неплохо вяжет, удивив этим заявлением соратников. А как же, вот, носки теже, расходный материал, добывать не надо, сам на стоянке связал и хорошо. Все кивали дружно, поддакивая, пока за их спинами на заднем плане неуставные отношения распускались в столь прекрасную весну, даже тут, в забытых всеми вала горах.
Норнориэль подбежала к Лаирендилу, что стянул шлем назад одной рукой, а другой прихватывая деву меча за талию. Рыжая эльда никогда не отличалась терпением, а потому не отказывала себе в маленьких радостях. В поцелуе их фэа заставили пробиться из мерзлоты несколько цветков, почуявших благостную энергию чистых чувств среди всего этого горного захолустья.
- И все же мне тревожно, - заявил Лаирендил, когда после десерта, опередившего чай, шли они к остальным, что смогли обнаружить визуально Восточные врата.
- И что же? - улыбнулась, обогнав воителя Амана, развернулась спиной вперед его командир, ступая вперед своим частым шагом назад, ища взгляда возлюбленного мечника. 
- Твоя беспечность. Не хочу терять тебя.
- И я тебя, - раскрасневшись отреагировала быстро Норнориэль, развернувшись, чуть было не споткнувшись о камни, - Не волнуйся, я везучая, - постучала себя по виску замотанной культей, виновато улыбаясь. Лаирендил же знал, какие шрамы остались на ее теле, изучив их все в Лотлориене, навещая ее по ночам, с опаской, будто нашкодивший юнец древних времен. Знал какой обузой была друг сердца с точки зрения военного дела, он заметил ее попытки вернуться в строй, оказавшиеся едва ли успешными, даже сейчас ее уцелевшая рука подрагивала, не было и речи о мастерском уровне владения меча, одними тренировками тут не поможешь. Он ухватился за ее руку, почувствовав как неуверенно сжимаются пальцы девы, а потому сжал в ответ их сам, вложив в это свои нежные чувства, заставив дивную эльдарку раскраснеться пуще прежнего, томно вздыхая. Ей льстило подобное внимание и отношение, а самому Лаирендилу казалось забавным наблюдать за ее скрытой натурой.
И стоило им всем собраться, как каждый из них переглянулся друг с другом, подумав о том, что в ближайшие дни едва ли увидят белый свет. Они провожали последние мгновения в тишине, всматриваясь в даль врат, вновь решаясь на рисковый путь.
===> Мория

===> Андуин  
Келебдил, затем шел Фануидол. И, наконец, Карадрас. О легендарный Баразинбар Краснорог. Могучее трио преграждало эльдарской шестерки путь в Эрегион, откуда они бы направились в Имладрис, если бы их лидера не укусила какая-нибудь муха. От могучих гор, тянуло поздним хладом, совсем скоро тропы протают, а ледники снова отступят ненадолго назад под бдительным присмотром солнца и звезд. 
Норнориэль вдохнула прохладу предгорья полной грудью, снова медитируя с закрытыми глазами, подпирая бока. Она обожала путешествие, где не нужно спешить на войну, о которой так грезил Илгон, ища ее продолжения. Правда, в итоге поспешить им все же следовало. Но сейчас не об этом.
Да, дева-командующий была счастлива, железно зная, что все ее воители благополучно добрались до приюта, благодаря ментальному сообщению Раваона. Ее беспокоило лишь, чтобы четверка мастеров не стала жертвой ее авантюры, но мысль ту согнал Лаирендил, взяв возлюбленного командира под локоть своей одоспешенной рукой. Он лишь улыбнулся ей, почувствовав ее беспокойство, ибо ментальная связь между ними была крепка как никогда. Все остальные храбрились, показывая насколько сильны, демонстративно поднимая мешки с провиантом и лагерным снаряжением выше головы вместо знамени отваги.
- Мы с тобой, - напомнил он, - И нам плевать, что впереди, мы всегда с тобой. 
- И все равно меня беспокоит ваша судьба.
- Не волнуйся, командир, мы свое еще не отвоевали, а даже если и так, то я буду рад возродиться в Амане и ждать тебя там, - поделился кто-то из аман-эльдар. 
Однако, среди странствующих было кому переживать за свою судьбу. Проводник заметно волновался, ища предлоги прекратить путь и вернуться, дождаться лета. Пока в итоге Норнориэль не отпустила его. 
Дева села к нему на поваленное дерево, облюбованное колонией грибов-трутовиков, ее слова оказались полны ласки, вызывая лишь тревогу, но стоило посмотреть на искреннюю улыбку, как эльф-проводник смущенно отводил свой взгляд под такие же уверенные улыбки остальных воителей, что радовались искренности темноволосого мастера пути. 
- Мне правда можно не идти? 
- Разумеется. Ты сделал для нас все, что мог. Не твоя вина, что весна оказалась столь щедра, дав столько талой воды, что нигде и не пройти. Возвращайся в Златолес и сообщи леди Галадриэль о нашем решении пройти через Морию, заодно мы посмотрим, как там дела, первые за столько лет. 
- Безумное решение. Как же это опасно! Там вечный мрак и столько ужасов тьмы может скрываться о которых мы ничего не знаем. Одумайтесь, о валар, одумайтесь, дураки несчастные.  
- Мы воины света, а свет всегда вытесняет тьму, - напомнил проводнику Лаирендил, гордо постучав себя по груди рукоятью меча, - Мы справимся, спасибо за тревогу, добрый друг. 
- Что ж, тогда до встречи в доме Эльронда?
- До встречи! - хором произнесли ваньяр, смутив этим проводника. 
И они проводили его в обратный путь, размахивая в прощании руками и подолами плащей. Теперь вся натуга пути легла на Норнориэль, что напряженно искала путь к вратам Черноречья Мории, к Восточным, если правильно. Дева грациозно выставила свою ногу на придорожный камень, пытаясь удержать единственной рукой путевой лист, ловя его обрубком правой, пока подошедший к ней Лаирендил не перевернул карту в правильную ориентацию, нисколько не удивив этим эльфийку. Остальные лишь напряглись, но сделали вид, что с таким проводником они не пропадут и все будет хорошо.
Скромная речушка, впадающая в куда более величественную реку Нимродель, протекающую через Лориэн, начиная свой путь от подножья Кхазад-дума и Зеркального озера, и разилась она так, словно готова была утопить великое царство людей, существуй оно сегодня. Эльфы ступали недалеко от кромки потока, наблюдая как проплывают мимо одинокие коряги таких же одиноких деревьев. что обычно скромно рождались на всем протяжении реки. Вода прибывала, это чувствовалось по тому солнечному теплу, что согревало спину путникам. 
- Нам очень повезло попасть хотя бы на этот путь. 
- Да, но вскоре и он будет отрезан и если нам понадобится помощь...
Норнориэль слышала, как четверка рассуждала о путешествии. Она остановилась на несколько минут, заметно убавив в росте, стоило ей поджать ноги, согнувшись на корточки. В бурном, а от того мутном потоке не видела себя, лишь силуэт, отраженный солнечным светом. Она мечтала увидеть королевство гномов, прикоснуться к их культурному наследию, еще помня какой интерес вызывали каждые инородцы. Но теперь становилось ясно, что если им послушаться здравый голос коллективного Раваона и вернуться, то не известно выдастся ли еще такой шанс. Эгоистичное стремление не давало покоя, мешало сосредоточить все свои усилия на лидерстве, ведь более у нее ничего не осталось от прошлой жизни, а от того и образ ее плыл с потоком реки. Она и не заметила, как спорившие мастера склонились к реке, встав на колено, оказавшись с ней рядом, а ее возлюбленный друг и товарищ по оружию и вовсе позволил ей прижаться к себе, расправив плащ, приобнимая своим могучим крылом рыжий соблазн, интерес к которому ему всегда казался не иссекаемым, запрет с которого был снят лишь волею случая. Приободрив ее, отправились все вместе дальше, ступая осторожно. И чем дальше они заходили в горы, тем больше видели вытесанные в камнях наследия сынов Дурина. 
На подступах к Восточным вратам, пятерка героев видела, как протаяли местами камни, открываясь возле склона, еще полного рыхлого снега, который, впрочем, со временем спрессуется, образовав ледник. Среди камней им виднелись останки диких животных, количество которых тревожно нарастало.
Последняя находка заставила дивных эльдар укрепиться в идее, что местные тропы использовались всю зиму. Стражи Норнориэль придерживали мечи в ножнах, всматриваясь в местность, надев шлемы, пока их прекрасный лидер исследовала останки, еще торчавшие из льда, ковыряя рыхлую корку снега ножом. 
- Похоже гоблин гнался за животными... козлами?
- Все верно, это горные козлы.
- Как бы я хотела, чтобы вы, мальчики, добрались до приюта без приключений, но, мы же не пойдем обратно? 
- В шаге от открытия? 
- Да мы по любому застряли, не думаю, что та горная река не распухла в потоке еще сильнее.
- Тогда, в путь! - поднялась Норнориэль, напевая себе под нос, делая наигранные маршевые шаги по льду, размахивая левой рукой, и тем что осталось от правой в такт. К ее веселому маршу присоединились остальные воины, которые лишь усмехнулись командирскому оптимизму, плавно ступая по льду. Последним, кто беспокойно все еще смотрел на склоны был Лаирендил, что в итоге бросил свой тревожный взгляд в удаляющуюся фигуру девы. Он всем сердцем желал защитить ее, ощущая угрозу, исходящую от этих гор, но стоило ледяному ветру слега унять свои порывы, как дивный эльда заметил, вся его братия остановилась, а Норнориэль размахивала ему рукой, ругаясь, что он застрял там. И стоило ей пригрозить, что оставит его без сладкого на чай, как эльф прибавил ходу, перейдя на легкий бег, пытаясь вспомнить, что именно они взяли с собой к чаю, по результату ревизии его щеки налились юношеским багрянцем. 
- А можно сейчас?!
- От чего же нет?! - донеслось ему со стороны ожидавших и Норнориэль, которая стараясь унять свой страх потерять всех, кто был с ней здесь, тоже побежала на встречу другу сердца, заставив остальных лишь наблюдать в неловкой паузе. Впрочем они не протестовали, чувствая себя немного лишними, а потому принялись обсуждать дела насущные, например, есть ли рядом лагеря врагов, или какая еще угроза, как далеко врата, погоду обсудили. Кто-то из тройки мечников всопмнил, что он неплохо вяжет, удивив этим заявлением соратников. А как же, вот, носки теже, расходный материал, добывать не надо, сам на стоянке связал и хорошо. Все кивали дружно, поддакивая, пока за их спинами на заднем плане неуставные отношения распускались в столь прекрасную весну, даже тут, в забытых всеми вала горах.
Норнориэль подбежала к Лаирендилу, что стянул шлем назад одной рукой, а другой прихватывая деву меча за талию. Рыжая эльда никогда не отличалась терпением, а потому не отказывала себе в маленьких радостях. В поцелуе их фэа заставили пробиться из мерзлоты несколько цветков, почуявших благостную энергию чистых чувств среди всего этого горного захолустья.
- И все же мне тревожно, - заявил Лаирендил, когда после десерта, опередившего чай, шли они к остальным, что смогли обнаружить визуально Восточные врата.
- И что же? - улыбнулась, обогнав воителя Амана, развернулась спиной вперед его командир, ступая вперед своим частым шагом назад, ища взгляда возлюбленного мечника. 
- Твоя беспечность. Не хочу терять тебя.
- И я тебя, - раскрасневшись отреагировала быстро Норнориэль, развернувшись, чуть было не споткнувшись о камни, - Не волнуйся, я везучая, - постучала себя по виску замотанной культей, виновато улыбаясь. Лаирендил же знал, какие шрамы остались на ее теле, изучив их все в Лотлориене, навещая ее по ночам, с опаской, будто нашкодивший юнец древних времен. Знал какой обузой была друг сердца с точки зрения военного дела, он заметил ее попытки вернуться в строй, оказавшиеся едва ли успешными, даже сейчас ее уцелевшая рука подрагивала, не было и речи о мастерском уровне владения меча, одними тренировками тут не поможешь. Он ухватился за ее руку, почувствовав как неуверенно сжимаются пальцы девы, а потому сжал в ответ их сам, вложив в это свои нежные чувства, заставив дивную эльдарку раскраснеться пуще прежнего, томно вздыхая. Ей льстило подобное внимание и отношение, а самому Лаирендилу казалось забавным наблюдать за ее скрытой натурой.
И стоило им всем собраться, как каждый из них переглянулся друг с другом, подумав о том, что в ближайшие дни едва ли увидят белый свет. Они провожали последние мгновения в тишине, всматриваясь в даль врат, вновь решаясь на рисковый путь.
===> Мория

Мо́риа (синд. Moria) или Кха́зад-ду́м (кхуз. Khazad-dûm) — огромный подземный город-государство гномов, расположенный в Мглистых горах под тремя пиками — Келебдилем, Карадрасом и Фануидолом. Там гномы соорудили обширную сеть подгорных туннелей, включавшую богатые чертоги и глубокие шахты, соединённые переходами. В течение многих тысяч лет с момента своего основания в Древние Дни Мориа служила жилищем для клана Долгобородов, но после пробуждения балрога, убившего короля Дурина VI, она была заброшена и разорена орками Мглистых гор, надолго став обителью тьмы и ужаса.
Исконное название Мориа на родном языке гномов – Кхазад-дум – буквально переводится как «Тверды́ня Гно́мов» (англ. Dwarves' Mansion). Все следующие наименования Кзазад-дума на соответствующих языках эльфов и людей являются переводом кхуздульского названия: Касарро́ндо (кв. Casarrondo), Хадо́дронд (синд. Hadhodrond), Фуруна́ргиан (др.-англ. Phurunargian), Два́рроудельф (англ. Dwarrowdelf)
Название «Мориа» в переводе с синдарина означает «Чёрная Бездна» (англ. Black Chasm) и было придумано во Второй Эпохе эльфами Эрегиона. Король Келебримбор выгравировал именно это название на Западных вратах Кхазад-дума из волшебного сплава итильдина.
Статья с Википалантира 
Ныне это место страха и затаенного ужаса. 

 

Великие врата Мории на восточном склоне Мглистых гор, чьи створки давно разрушены и представляют собой зияющую черную дыру-вход в скале. Лишь безумец или самый отчаянный смельчак решиться преступить сей порог. Рядом расположено древнее озеро Зеркальное, или как его назыввают гномы, Кхелед-Зарам. По легендам гномов клана Длиннобородов, после пробуждения Дурина Бессмертного у горы Гундабад на севере Мглистых гор, он шёл на юг, пока не увидел это озеро. Он посмотрел в него и увидел в отражении над своей головой корону из звёзд. После этого рядом с озером Дурин основал подгорное королевство Кхазад-дум. На месте, откуда он впервые заглянул в Кхелед-зарам, позднее был установлен Столп Дурина, частично разрушившийся ко настоящему времени.

Они покинули Лотлориен на заре, когда утреннее солнце только-только начинало прогревать весенний воздух после холодной ночи.
Норнориэль, утратив доспехи, шла налегке в удобных одеждах и плаще, с четверкой соратников, которые как раз были в полном снаряжении. А сопровождал всю эту маленькую группу эльф из Приюта, что вызвался довести их, специально оставшись в Златолесье до весны. 
И шли они по стопам Исильдура, желая, как и он, достичь Имладриса. Дни на пролет они двигались неспеша, надеясь не встретить угрозу, изгнанную их усилиями из Лиховского леса. Достигнув Сир Нинглор и Ирисной низины, обнаружили весенний розлив., да такой, что аж достигал Мирквуда. 
- Могучий Андуин решил продлить нам путешествие? - спросила Норнориэль, любуясь могуществом реки, зашедшей в массивы деревьев, куда то и дело садились дикие утки, несколько из которых в итоге стали обедом. Проводник что-то буркнул деве, пытаясь сосердоточенно вспомнить остальные маршруты, на что она лишь рассмеялась, пригубив вина из фляги, морщась солнечному свету, что пока лишь ласкал. Воздух налился ароматами весны и свежести, радуя. Ее улыбка пленила сердце Лаирендила, что теперь был чаще подле нее. И более эльфийку не беспокоило отсутствие руки, и прошлые события. Не сейчас. Она радовалась весне, и тому, что сможет разделить обед не с соратником, но с другом сердца.
Теперь же им предстояло пройти горы, которые в последнее время наводнились отродьями сил Зла. Туманные горы оказались нелюбимы проводником, а потому он отвергал всякую идею сближаться с ними. И вновь Норнориэль стояла у него над душой и лишь смеялась, пока ее наконец не одернул мечник Лаирендил:
- Ты ему не помогаешь. 
- Ничего, пусть привыкает, нам еще долго быть вместе, - сдержанно хихикала она, усаживаясь возле костра, пока их доброволец из Имладриса высматривал что-то в горах, нависших над долиной реки, стояа чуть поодаль от остальных. 
- Припасов не так много, - поднял тему дозорный, также бывший на ногах поблизости, - Хорошо хоть утки есть, правда, они жирноваты как по мне.
- Да, в горах мы ничего такого не найдем. Нужно будет заготовить дичи в прок, - согласился Лаирендил, прихлебывая супчик из птицы. 
Ночью, когда прохладой веяло от бледного света звезд, Норнориэль предпочитала согреваться не как раньше, спина к спине, а ища тепло в нежных объятиях. И такое тепло позволяло хорошо выспаться им обоим. Они предпочитали не обсуждать свою близость, хотя остальные, даже проводник, заметили как тянутся они друг к другу, вызывая у семейных эльда приятные нотки ностальгии.
В Багровом перевале было еще много снега и едва ли там ожидалась легкая дорога, хоть эльфы и были заметно легче людей, но вряд ли они смогли бы пробраться там. Карадрас также оставался непроходимым после некромантской зимы. Войска Эльронда и ваньяр успели пройти в Имладрис по ранее намеченному маршруту, когда весна не вступала в свои права, им очень повезло, потому как не пришлось маяться с выбором дорог в долгих спорах.
Норнориэль напирала на проводника, а тот лишь огрызался, что знает в округе по более. Лаирендил же в свою очередь просто наблюдал за всем этим со стороны, стоя на страже, придерживая рукоять оружия, в конечном итоге зло в этих местах могло показать свой отвратительный оскал в любой момент. И только вернувшийся с дозора третий мастер меча принес по паре зайцев, заставив Норнориэль тут же с восторгом переключиться на добычу, оставив добровольца Приюта в покое. Теперь она болталась над душой своих боевых братьев, пока те свежевали зверьков. В итоге дева уже висела на плечах своего возлюбленного, выглядывая у него из-за спины, которую он с трудом держал ровно под ее натиском, с интересом наблюдая за тем как мужчины ловко обращались с ножами и едой, сама она готовила не так хорошо, в конце концов под ее началом было несколько сотен мужиков, способных с ювелирной точностью нарезать любого своими клинками.
- Ты опять не помогаешь, - возмутился Лаирендил под улыбки остальных, сидевших с закатанными рукавами, их руки пропитались кровью, когда они разделывали мясо на камне, сполоснутом водой, складывая в миску, что была с ними в походной сумке, дабы стекла кровь, которой пусть и немного, но имелось в зверьках, намереваясь по итогу добавить в подготовленное мясо приправу, предложив Норнориэль выбрать наилучшую, протянув пару-тройку пузырьков с затычками, а она под хоббитские пошлые считалки выбирала в итоге ту, что была сладко-острой. 
Запах мяса, готовящегося на огне, пробудил аппетит у всех, и они собрались вместе за обеденной трапезой, выпивая вино, вспоминая что-то из прошлого, в особенности такие вот тренировочные походы, их вала любил объединять сердца воинов подобными обедами. Вспомнили и Илгона, которому одной пушнины было мало, а потому он нуждался в целом кабане, которого сам же и свежевал, а как он хотел? Если хочешь поесть, то давай сам, приговаривали они, и давал сам.
- За Илгона, - черкнули ваньяр деревянными резными кружками в тосте, а проводник лишь из любезности приподнял за него свою, сидя немного в стороне от обедавшей группы, перестреливаясь взглядами с Норнориэль, которая к тому моменту допекла парня своими дурными советами.
И вот теперь уже остальные стали мучать проводника, не понимая, что внушают ему лишь этим неуверенность в собственных силах. Пока инициативу не взяла на себя Норнориэль, изучавшая в книгохранилищах Златолесья не только любовное и сексуальное чтиво, но и материалы стратегической важности. Ее предложение не понравилось провожатому. 
Дева избрала в качестве пути горы Мории. Истинно, что фортуну в насмешке не превзойти.
- Там тоже полно снега! - возмутился темноволосый воин Приюта, а потом побледнел, когда Норнориэль ныряющим жестом намекнула, что они пойдут не по, а ПОД горами, - Безумие! Хоть и считается, что Мория брошена, но никто не знает, что там.
- Вот и узнаем, - буднично отреагировала Норнориэль, прихлебывая вино, не отрываясь, перевела взгляд на остальных. Она не могла подставлять их, но воители Амана лишь усмехнулись ее решению. Конечно, они были согласны последовать за ней хоть на край света, если потребуется. 
- Признаю, это опасно, но есть варианты лучше? Андуин разнесло, по тропам не пройти. Идти через Рохан? Это снова вдоль реки, а если и там розлив? - логично рассуждала дева, занудев как Раваон, заставив аж всех прекратить наслаждаться едой, замерев с изумлением, - Что? У меня еда на лице? 
В итоге они решили рискнуть, проложив свой путь через Морию, схему которой якобы запомнила Норнориэль, когда думала о том, чтобы организовать там собственные владения, отбив их, если понадобится. В надежде своей, она молила валар, чтобы угроза миновала их в нелегком пути. И чем ближе они подбирались к горам Кхазад-дума, тем сильнее накатывала тревога предчувствия на всех.
===> Мория, приключение на 20 минут, зашли-вышли. 
 

---------------------------Минас-Моргул
 
Ещё только поднимая предоставленную для неё крылатую тварь, Ломел настроилась на её зрение. В конечном итоге, вылетать пришлось на рассвете, а днём она ни черта не видела сама. К тому же, раз уж ей придётся провести с этой ездовой падалью длительное время, назгул коснулась скользкой длинной шеи. 
- Нарекаю тебя Улбар. Имя твоё, что поводья для меня. Истинное, неисправимое... - И хотя ей стоило беречь силы, такой вот жест был попросту необходим. Да и по-хорошему, лететь ей было не дольше суток, если бы не стремление взглянуть, что там в Дол-гулдуре. А для этого пришлось остановиться до ночи в степях. Как для неё легко было лицезреть пустынное плато, так и для других, не увидеть огромную фигуру в небе не составляло особого труда. И лишь укрытая ночным покровом, она достигла кромки леса и места, где высилась полуразрушенная крепость. И было в ней всё совершенно не так, как ощущалось первоначально. Улбар под ней издал душераздирающий клёкот, от которого кроны деревьев зашумели. Тут всё буквально провоняло светлым духом. На столько, что отвращение буквально окружало всю её феа. К тому же, неизвестно откуда целая стая соколов буквально атаковала её, вынуждая отступить подальше. Эти мерзкие пташки щебетали и щебетали, пока не отогнали на многие мили вглубь пустошей тёмную крылатую фигуру. И вновь для Ломелиндэ пришлось яростно метаться по обледенелой земле, отпустить Улбара на охоту. Тогда как сама она пыталась отыскать хоть что-то, что способно было её утешить. Но ни единой души на многие мили и это жутко злило. Да ещё и желание отравить всю эту идеальную компанию эльфов, что одержали свою победу и закрыли территорию леса для полётов тьмы. 
Я заставлю его страдать. Я заставлю его... рыдать от собственной беспомощности... 
Ломель думала. Она размышляла о том, как лучше плести своё полотно интриг. Ей мало было одного Руна. Она слышала, что смертный последыш Хэлкара строит своё узурпаторство на крови менее важных народов. Взор призрака был обращён в сторону Дэйла и одинокой горы. Сейчас они все там зализывали раны. Были слабы, поглощены гневом и унынием. Стоило ударить в самое их сердце, оставив там ядовитый осколок разобщенности. Но для этого нужно было иметь инструменты. 
- Пусть... пусть сейчас вы ощущаете свою призрачную безнаказанность. Я сделаю так, что вы все ощутите не просто холод предательства от самых близких. Пусть эти пустоши, наполненные лишь льдом и снегом станут вестниками ветров. Пусть вороны поднимают презрение. - Точно ухватив отголоски воздушных потоков, она шипела в них, заставляя лететь в сторону Эсгарота. А когда вернулась крылатая тварь, и она сама заставила ту лететь туда. Едва ли зоркие глаза речной дружины или стражи, смогли б узреть в тёмном небе, то, что заслонило от них звезды. Ломелинде постаралась на славу, отравив их внимание и взоры, отведя те в сторону, пока она парила над городом и изучала его. Но стоило краю горизонта чуть озолотиться, как Улбар, ведомый жёсткой рукой начал уносить её всё дальше от озера и одинокой горы. Ещё не пришло время взрасти тем семенам что она посеет здесь. Два или три каравана по дороге, в долгом пути, остановившиеся у тропы, они и ведать не ведали что привезут в город презрение. Ломелинде высматривала своих жертв заранее, привлекая оголодавших и отчаявшихся бандитов к стоянке, приземлялась и, скидывая с себя тёмный покров, шла к границе света от костров. Подражая звукам природы, она проникала в походные палатки, и сыпала щедро ложь в их сны. Укрывая разбойные налёты ворохом иллюзии. Что скажут эти выжившие, пропитаные дымом погасшего костра? О, они скажут о ночных налётчиках, с острыми ушами и быстрыми кинжалами. Они скажут, что стрелы их подобны ветру, догоняют и вонзаются как иглы. Однако самый первый её караван, был подчистую уничтожен, чтоб проходившие мимо ощущали зыбкость своего страха и спешили в город у горы. От этого каравана ей нужны были ткани и кое какие украшения, что так кстати там оказались. Сгрузив всё это на Улбара, в этот раз Ломель направилась в Руменост. И ведь так кстати, потому что тварь её изголодалась, не кормленная несколько дней, она с грустом поглотила того, кто оказался у неё на пути, когда лапы коснулись зыбкой почвы. Здесь уже воняло этой весной, что приходила так некстати. Но орками... орками тут пахло больше. Окутанная в свой зачарованный чёрный покров, назгул узрела того, о ком говорил властитель. Того, кто, может быть, заменит её, если справится лучше, а она провалится. И несмотря на коленеприклоную позу, для Ломель не были секретом его поверхностные стремления. 
Что ж. Могло быть и хуже. По крайней мере мне не нужно либезить перед ним. 
-Найра. - В ответ на его “госпожа”, призрак постаралась как можно мягче произнести это имя. А потому оно было скорее подобно легчайшему облачку холодного пара. И было в нём столько ласки и участия, что едва ли можно было поверить в то, что говорил назгул. - Надеюсь... среди рабов есть какая-нибудь девушка? Мне нужна маска для того спектакля, который я заготовила для живых сердец. Я хочу заставить весь мир поверить в то, что эльфы ничего не стоят, как и их слово.