Сархи

И так, найден корень силы ЛотрРола. Это Богун. Медаль мне, за заслуги :cool:

Руку по-прежнему держит, ждёт, пока примут зов, ответят улыбкой, вступят в танец; а те даже не смотрят, лишь друг друга глазами пожирают, скалятся, рычат – две своры псов, уши прижаты к затылку, шерсть вздыбили, роняют слюну вперемешку с кровью в лужи вина на полу – и на людей не похожи – одна только злоба, только ненависть, только собственные понятия о чести и гордыня; другой – неправ, другой – глупец, другой – враг тебе, схвати зубами за горло, с воем повали на обагрившийся пол, ярости отдайся, забудь в себе человека.
 
Смотрит с ужасом, смотрит с непониманием, и ледяной волной осознание происходящего окатило пламя в груди – её собственные звёзды, её прежние весёлость и задор, - и улыбка замерла гримасой, погасли очи – и только страх, холодный, мертвящий, змеёй проползает под кожей почти физической болью, и она отступает на шаг, глаз отвести не смеет, хоть и не хочет видеть, хоть и хочет зажмуриться, закрыться руками, спрятаться…
 
Инас смотрела с болью, с непониманием, с горечью; «Почему, почему нельзя хоть раз в жизни?.. – кричал её взор – сплошная чернота, без зрачков, без вспыхивающих искр счастья, без света. – Почему вы раз за разом повторяетесь, почему по-прежнему грызётесь, почему самим себе яд вливаете в чашу?..»
 
Девочка крепче сжала руку Дамира, глянула на него снизу вверх – то ли разрешения спрашивая, то ли для того только, чтобы самой решиться, али не захотела, чтобы тот зря подгорное пламя распалял – и пёстрой лентой скользнула меж истерлингами и рохиррим – звон браслетов, тёмные очи, быстрее, уверенней ритм, смотрит дерзко, смотрит с укором – и повела всю длинную цепь за собой; изогнулась змея, легко, быстро скользнула вслед за ней, гремит, шумит, ярким хороводом бежит по залу, продолжается танец, надвое разбивший две стаи, готовые было сцепиться, - и точно сверкающим клинком встающего солнца ночь вспороло, и на несколько мгновений – покуда звучит музыка, покуда поёт она, Инас – отступила тьма.

"Даже не могу выбрать, кто мне противнее. Ты, неизвестная восточанка, что отчаянно пытается охмурить моего брата — а тот и не против, кажется, — или надутый пьяный грубиян, что совершенно не умеет вести себя ни в обществе в целом, ни в с девушками конкретно". Мужчина стоял носом к носу с кочевницей, думая, что же именно ему ответить. Девушка дерзко смотрела прямо ему в глаза, хитро и опасно скалясь.
 
— Твой братец-харадрим ведёт себя, словно он хозяин над эльфийкой. Не слушая её, он тащит её туда, куда она идти совсем не желает. На мой взгляд, это достаточно грубо. Или таковы ваши восточные обычаи? — рохиррим не сдвинулся с места, ровным голосом выговаривая всё прямо в лицо девушке. Внутри мужчины начинала медленно клокотать ярость. На расстоянии вытянутой руки находилась ненавистная восточанка. Здравый смысл твердил, что, быть может, эта девушка первый раз выбралась из своих степей. Что она скорее всего ни разу не ступала на землю рохирримов, не совершала на неё набегов. А эмоции, захлёстывающие мужчину, рычали, что люди Востока все одинаковы, грубы, тупы и жестоки, приводя в пример нового знакомого — харадрима, и требовали немедленной расправы.
 
— Благодарю Вас, милорд, – поток мыслей Маршала прервала эльфийка. Та самая, из-за которой он влез сюда. По большому счёту, из-за неё сейчас Эадиг представлял из себя маленькую модель доменной печи, раскалённой до предельной температуры, но на неё Эомер злиться даже и не думал.  – Мой подопечный достаточно испил вина и стал весьма красноречив, да в движениях неловок. Но я уверена, он зла мне не желает.
 
"Не желает?! Да ты его видела вообще? Он пьян в хлам, его действия невозможно предугадать... а его взгляд? Возможно, в его системе понятий он не делает ничего плохого, но сомневаюсь, что тебе по душе его намерения! Чёртовы харадримы, опять всё из-за вас. Как же вас, холера, ненавижу..." В тот момент, когда Маршал и вправду уже был готов зарычать от негодования, Эомер почувствовал, как на его плечо, словно прихлопывая огонь, тяжело опустилась чья-то рука. "Теодред. Прибежал, дабы удержать меня от драки. Вовремя, братишка."
 
— Эомер! Как тебе нравится на этом празднике? — на лице Теодреда плясала натянутая улыбка, которая лишь один раз сменилась настоящей — когда Ярл взглянул на восточанку. Эадиг почувствовал, как внутри вновь разгорается пламя. "Пытается делать вид, что всё в порядке, что ничего не происходит. Только я-то вижу, как он на неё смотрит. Он мне всё объяснит. Всё. Но потом."
 
— Какой прекрасный вечер, братец. Удивительно восточный. Настолько, что я практически чувствую привкус этого яда на своих губах, — язвительно передразнивая эпитеты восточан, прошипел Эомер. Где-то в глубине души Маршала его светлая часть безуспешно пыталась вернуть Эадига в привычное, мирное русло. Получалось отвратно. Слишком много злобы скопилось в рохирриме, слишком долго он имел шанса выплеснуть её в достойной схватке.
 
— Что же мы стоим без дела, раз вышли танцевать? Сегодня праздник короля и королевы, почтим их радость танцем? — эльфийка отчаянно пыталась разрядить обстановку и спасти положение, но её слова будто бы никто не заметил. Её слова потонули в грохоте музыки, её слова никто не хотел слушать. Судя по лицам собравшихся, они уже были готовы слушать звон клинков. Эомер же... а Эомер уже даже не был против такого поворота. Мужчина стиснул кулаки до хруста. Из-за шума в ушах он даже не услышал, что Теодред обратился к харадриму и тот ответил. Эомер услышал лишь грохот ножен, брошенных на землю. Повернув голову на звук, рохиррим увидел летящего на него обозлённого харадрима. "Всё-таки драка... ну давай, сынок."
 
Эомер не ожидал прыжка. Совсем. Он почти забыл о существовании харадрима, списав его как пьяный балласт, переключившись на ненавистную восточанку, что дерзила ему и строила глазки его брату. У мужчины было много вопросов к ней, даже слишком. Но все они вылетели из головы, когда пьяный грубиян напал на Эадига фактически со спины. Падая вниз, Маршал почувствовал, как в нём что-то рвётся. Срывается с цепи. Эомер почувствовал, что он зол, как никогда. На себя, на чёртовых восточан, на Теодреда... причин было столь много, что у мужчины просто не было времени вспоминать их все. Он просто поддался порыву. Падая на спину, Эомер схватил харадрима за грудки, увлекая за собой, бешено скалясь. Следующим движением рохиррим перекинул через себя противника. Харадрим улетел в сторону стола с диким грохотом. Ещё пара секунд — и вновь противники сплелись в драке. Эадиг целиком отдался драке, запоминая лишь отдельные моменты. Вот его кулак прилетел в лицо обидчика, оставляя заметный след поверх шрамов, вот харадрим изловчился и ударил рохиррима поддых, заставив мужчину согнуться и хватать ртом воздух. И только небесам известно, во что это вылилось бы, если б не Скадифах. Телохранитель оттащил харадрима и надёжно зафиксировал его. Маршал порывался покончить с мерзавцем, но тут на его пути встал Теодред.
 
— Эомер, остынь!
 
"Остыть, братец?! Этот обугленный пьяница напал на меня со спины и заслужил кару! Я растерзаю его голыми руками прямо посреди свадьбы, если потребуется!"
 
— И ты, Фэнэк, тоже! Если хочешь выяснить отношения, то делай это как мужчина, а не как глупый мальчишка! Не порть веселье другим. Хочешь драки?! Пусть это будет честный бой на потеху другим.
 
— Я и эта обугленная крыса, нападающая со спины? Ты, верно, смеешься, братец. Этот чудак и понятия не имеет, наверное, что такое честный бой, — Эомер хрустнул шеей и презрительно покосился на харадрима, — Впрочем, если у него дурь ещё из башки не выветрилась — я окажу ему честь и побью его ещё разок.
 
"За всех. За всех погибших. Я отомщу на этой отдельно взятой крысе за все те невзгоды, что причинил мне народ Востока. Плевать, кто он есть. Плевать, что подумают обо мне сейчас. Я этих чудил вижу в первый и, надеюсь, последний раз в жизни. В пекло всё. Если он не подожмёт хвост и не убежит трусливо в свою песчаную норку — быть бою. Но не сейчас."
 
— Но не сейчас, — повторил вслух Эомер свою последнюю мысль, криво скалясь и оглядывая толпу вокруг, — Не буду лишать многоуважаемых господ возможности вволю попировать. Развлекайтесь, прошу вас.
 
Огромных усилий стоило Маршалу развернуться и зашагать прочь. Огромных усилий стоило ему притушить пламя. Но сознание рохиррима отрезвляла одна-единственная мысль — если он не успокоится сейчас, ситуация станет много, много хуже. Эомер не был уверен, что не дойдёт до крови. Машинально рохиррим провёл рукой по лицу. На пальцах осталась красная, мутная нить крови. "Уже дошло. Кровь уже пролита. Ну и к чёрту всё это". Ноги несли Маршала неизвестно куда, а сам он не знал, куда идёт. Главное, чтобы подальше от этого восточного приторного веселья, прочь от всех этих побрякушек, прочь от ненавистных восточан. Прочь, в лес. В тишину и уединение.

- Хулиганка. – коротко и сухо бросила эльфийка, когда Анайрэ упомянула ее сестру, но все же теплые искорки заблестели в ее глазах и девушка улыбнулась – Она, небось, и тебя звала на поляну песни? Что тут поделаешь, дитя леса…
Гиль все еще поглядывала в сторону мужчины харад и его названной сестры, и ей не нравилось то, что происходит. Она не видела всего, но выражение лиц, жесты, говорили о том, что не дружеская это беседа. А уж когда Фэнэк грубо схватил вождя за запястья и зашагал прочь, было и вовсе понятно, что они поссорились. «Ну чтож... Здесь я бессильна, пусть разбираются сами по-семейному» - подумала девушка, когда раскрасневшийся харадрим плюхнулся на место рядом, как обиженный ребенок. Впрочем, тот решил залить свои невзгоды вином, и Гиль отвлеклась, засмотревшись на начавшую танцевать Милдред. Та ударяла босой ногой, браслеты на ногах звенели, и следующим ударом ей вторили люди, что поддерживали этот дикий ритм. Гиль не понимала этого… не к таким песням да танцам она привыкла. Не понимала по началу, но затем наблюдая за вождем, за ее плавными, скользящими, но опасными движениями, вслушиваясь в такты, которые отбивали южане, да так, что удары сердца юной эльфийки, казалось бы, бьют в унисон этому ритму… Это даже не ритм, это дух; дикий дух свободы, силы, страсти. Вождь и ее брат, кружащиеся в танце, каждый сам по себе, но непременно вместе, лукавый огонь и порывистый ветер.
«А ведь Фэнэк тоже южанин… Неужели и в нем бьется тот же дух?» - девушка бросила косой взгляд на мужчину, но тот был задумчив в своих мыслях и не поддерживал настроения, начавшего захватывать публику. Само зрелище столь впечатлило девушку, что та завороженно наблюдая, и сама не заметила, как начала постукивать ноготками по столу. Она поначалу даже слегка удивленно повернулась к харадриму, когда тот придвинувшись, заговорил с ней:
- Ты самая красивая на этих поминках свободы короля - Южанин спустил литам и зашуршал своим жестким голосом. При этом звучал он не как шелест песка, а скорее как мурлыканье дикого кота, что зарился на золотую рыбку. - В этом платье ты смотришься так аппетитно. Пожалуй ты тут - лучшее блюдо, которым я хотел бы наслаждаться. Но самое прекрасное в тебе даже не изгибы, а плавность шеи и нежность ее кожи, - он поцеловал руку эльфийки, - А эти руки, жесткие, привыкшие к ратному делу, но не лишенные красоты, они милы мне сильнее, чем руки какой-нибудь музыкантки. (согласовано с Фэнэком)
В начале, Гиль хотела вежливо поблагодарить за приятные слова, и даже улыбнулась. Но затем воин продолжил, и ланиты ее залились румянцем. Такие слова ей не пристало слышать… Хотя, сами по себе слова казались невинными, по сравнению с бархатом голоса и пылким взглядом, а потому намерения его были вполне понятны. Лишь раз, взглянув в эти темные, затянутые волоком страсти и хмеля, глаза, она поспешила смущенно отвести взор. Эльда украдкой посмотрела по сторонам на сородичей, могли ли они услышать? От возмущения и стыда хотелось провалиться на этом самом месте, но ей вряд ли удалось бы даже это, так как харадрим по-прежнему держал ее руку.  Хотя нежное обращение мужчины было несколько приятно ей, не будь он столь напорист и красноречив. Она остановилась взглядом на Анайрэ, и посмотрела на нее как на свое единственное спасение. Из-за возникшей заминки, девушка заговорила не сразу:
-…эм… Спасибо… - так же не поднимая на него взгляда, зардевшаяся до самых ушек, она мягко высвободила свою руку. «Пора уходить пока он не наговорил еще чего-нибудь. В лес… далеко-далеко. Ох, Единый, куда уходить? Я ведь тенью привязана к нему, пока он от выпитого не свалится с ног» - она металась в своих решениях, затем вновь быстро заговорила – Мы с Анайрэ хотели пойти танцевать, пожалуй, сейчас самое время.
Эльфийка буквально умоляюще посмотрела на подругу, упрашивая ее помочь в возникшей неловкости. Эльда не знала как они будут танцевать под бой и бубны южных людей, но сейчас ее было достаточно просто вывести из-за стола, а там они смогут укрыться в толпе или выйти в сад, чтобы наблюдать за мужчиной харад со стороны.

- Я не из змеиного рода, но для заклятых друзей всегда найду капельку яда. – Королева ответила Вождю на том же харадском. Затем отсалютовала полным кубком вина Милдред и Фэнэку, и выпила все.
Хоть сейчас уже хотелось больше смеяться, чем злиться, но такие разговоры, были похожи на слова харада – «мерзко-сладкие» и подобно тому, как в горле застрял приторный вкус сладкого вина, или скорее слишком большого его количества, так и к подобным беседам было не в радость возвращаться. Пусть даже далеко от Кханда и пусть в шутку.
За дальнейшим развитием она особо не следила, обратившись к королю. Хоть надо было признать, что именно эта парочка сейчас взялась развлекать народ. Хоть и по своему.
Сархи повернулась к Трандуилу, взяв его за руку.
Успокойся Сархи, смейся и будь счастлива. Сегодня ты королева. К тому же рядом один единственный мужчина, который важен для нее. Сархи улыбнулась и сжала его руку.  Но ответила, лишь когда краем глаза заметила, как харад, убегая от «сестры», потопал неровной походкой обратно на свое место. Девушка не скрывала улыбки, хоть и не рассмеялась, как того хотелось.
- Что ты, любимый? Что может потревожить меня, когда ты рядом?
Но ее снова перебила Милдред. Теперь уже с дарами. Слегка охмелевшая невеста улыбнулась ей и благодарно кивнула, но не удержалась и хихикнула, когда Милдред открыла шкатулку с подарком Трандуилу. Когда она заметила недоуменный взгляд короля, то поняла, что он наверняка не понял смысла этого подарка. Только после того, как Вождь предоставила последний дар для них, Сархи объяснила.
- Наконечник стрелы и символы на нем, в отличии от подарков многоуважаемых шномов это амулет и для более личных целей, - девушка на миг запнулась, а затем тихо добавила, - он должен придать вам больше... мужской силы. - Скользнув взглядом по Трандуилу, она добавила, – но я уверена, что вам он не сильно понадобится.
Если бы не выпитое ею вино, она бы не отважилась произнести подобное вслух. Поэтому закусив губу, Сархи воткнулась в свой бокал, продолжая пить уже привезенное от гномов пиво и чувствуя, как лицо заливает румянец. А где-то там в глубине души все же проскакивали мысли, насколько все таки нужен такой амулет королю.

Песня стали, песня монист и браслетов, песня хмеля и пьянящей, кружащей голову свободы – беги, танцуй, ударяй в бубен, хватай мустанга за нечёсаную гриву, бей пятками по крутым конским бокам; лихой ритм, дробный стук – не ладонью по столу, сердцем о тесную грудную клеть – и звон металла, звон напряжённого воздуха – близится буря, близится ураган, вот-вот расколется звёздное небо надвое громом, - и это не объяснить словами, не рассказать, не сложить об этом песнь: только чувствуй, только вдыхай вместе с прогорклыи дымом ночных костров, только отсчитывай ритм по толчкам крови.
 
И вот она - живая, с румянцем во всю щёку, очи пламенеют - стоит на стуле, отбивает босыми ступнями ритм, хлопает в ладоши, вскрикивает - резко, отрывисто - вместе с вастаками, точно бы этой ночью они - одно племя, общая кровь на всех, в едином ритме заходится сердце, и чувствует она, как отзывается в ней что-то на их громкие выкрики, на их гортанные напевы, и хочется оставить почти опустевший стол, сесть меж ними, спеть на их манер, их ветер ощутить в пальцах.
 
Тянет, тянет её в дикий танец - не дуэль, не представление, - но на месте стоит - не её песня, не ей встревать, не ей мешать; и только смотрит, как сплетаются огонь и ураган, как полною чашею крови летает рог молодого вина меж братом с сестрой, как коршунами кружат - стелятся, взмывают, крыльями бьют, - как рождается новая песнь.
 
На миг лишь овлеклась - рассеяна, не видит ничего, кроме Вождя да брата её, - проводила свою королеву взглядом - полынь вперемешку с корицей, и боль, и радость, - улыбнулась слегка - и отпустила, теперь уже навсегда, потому что видит - не нужен царице Чёрного Леса верный пёс, у неё - свои заботы, своё счастье, и дом её отныне - здесь, под северными звёздами, средь снегов и холода.

[AVA]cs628317.vk.me/v628317397/1c77a/KNNd0_e95hY.jpg[/AVA]
Из Зала для пиршеств
Они шли к королевским покоям, держась за руки. Точнее, ее величество вцепилась в руку короля и от волнения едва перебирала ногами. Следом шли пятеро королевских стражей в блестящих доспехах. Молодая королева мысленно укоряла себя за мысль, что идет, будто на эшафот, но заговорить с Трандуилом так и не отважилась, пока они не достигли королевских покоев. От мысли, что отныне это их покои, девушку бросало в мелкую дрожь – страх вперемешку с радостью и чем-то еще, о чем до сегодняшней ночи Сархи почти не думала.
Двери за ними закрылись, и молодожены, наконец, остались вдвоем. В спальне, выделанной красными и бордовыми тонами, царил полумрак, который разгоняли только несколько свечей. В комнате было тихо и душно от сладких запахов благовоний, что прозрачным дымом поднимались к высокому потолку.
- У меня тоже есть подарок для вас, Ваше Величество. – пролепетала Сархи, чувствуя как весь хмель из головы уходит вместе со словами. – Но с вашего позволения, мне понадобится пара минут.
Сархи оставила короля в опочивальне. Дикое и в то же время томное волнение сдавливало грудь, и пьянило едва отрезвевшую девушку. Но в смежной комнате ее уже ждали две ее служанки-фрейлины. Видя, как она побледнела, они быстро подхватили ее подл руки, а Сархи, заставив себя успокоится, кивком приказала помочь ей. Девушки очень быстро освободили ее из этого большого платья-чудовища, с которым она бы не справилась даже в нормальном состоянии. Они подали ей другой наряд, несколько мотков шелка, которые только с легкой натяжкой можно было бы назвать одеждой. Ловкие пальцы эльфиек быстро двигались вдоль косы, а Сархи одевалась, стараясь приглушить звон колокольчиков. Хотя лично ей, как и девушкам, все же больше казалось, что она раздевается.
Несколько капель душистых масел на виски и запястья и она была готова. Девушки накинули ей на оголенные плечи полупрозрачную ткань с отливом ярко-красного цвета, которую на севере оказалось возможным достать только в бродячем цирке. После того, как Сархи крепко обняла обоих, эльфийки быстренько улизнули из покоев через другой выход, не показываясь на глаза королю.

Остановившись возле входа в королевскую опочивальню, Сархи опять растерялась. Она видела столько девушек и женщин в подобных ситуациях, сама наблюдала за их приготовлением и все равно оказалась не готова.
Я принцесса Кханда. И королева Темнолесья. А за дверью мой муж, которого я люблю больше всего на свете. Сархи сама удивилась железной хватке волнения, что выбило из головы все прочие мысли.
В тот момент она переживала из-за многих вещей. Слишком многих. Но когда она вошла в комнату, и Трандуил повернулся на звон колокольчиков в ее волосах и на бедрах, она затолкала все ненужные чувства так далеко, чтобы самый острый меч их не достал. Теперь остались только они вдвоем, остальное не важно, остальные не важны. Только он, сейчас.
Нам еще предстоит это выяснить... Слова короля и его игривая улыбка снова пронеслись в голове девушки, и еле сдерживая улыбку она подошла к королю и взяв его за руку, молча отвела к ложу. Когда Трандуил присел, Сархи протянула ладонь к его лицу, но остановилась за пару дюймов. Сейчас она бы его обняла, поцеловала так, как не целовала еще никого...
- Нам еще предстоит все это выяснить, мой король. – тихо прошептала Сархи и отошла назад с едва заметной улыбкой на губах.
Закрыв глаза, она на миг замерла, прогоняя все прочие мысли и начала медленно двигаться в танце, смотря уже только на своего возлюбленного из-под полуопущенных век. Грудь, едва скрытая за легкой тканью поднималась и опускалась. Снова от волнения, но уже другого. Только Трандуил сейчас был перед ее глазами и в ее мыслях. Множество маленьких колокольчиков звенели, создавая собственную мелодию, когда она медленно двигала бедрами и животом, начиная танец. Снова застыв в предисловии, девушка протянула руку к беловолосому повелителю. И раскрывала ладонь, то ли зазывая его к себе, то ли
предлагая ему свое сердце и даже больше, чем могла отдать. Взмахнув другой рукой, она стянула с плеча прозрачную шаль, что блеснула в полутьме покоев живым огнем. Взмахнув черными волосами, она начала танец. Под звонкую песню колокольчиков она медленно выводила мягкие и плавные рухи загорелого тела. А в воздухе время от времени вспыхивал сгусток пламени, приближаясь к свадебному ложу, приближаясь к желанному мужу.
Но приблизившись к нему вплотную, почти целуя его губы, девушка сама вспыхнула искрой чувства, которому еще никогда не давала воли. Эта искра была и в его глазах. Девушка отпрянула назад и продолжила танец, вкладывая в него все – свою душу, тело, свои чувства, что были скрыты, и те, что напоказ. Вся страсть, страх и любовь. И в каждом движении – она. Она через призму его взгляда, через отражение его любви. И уже почти неосознанно выгибаясь и танцуя – теперь она наложница и госпожа, она предлагает и отдает всю себя и весь мир своему повелителю и своему рабу.
В душе горит пламя подобно тому, как она перекидывает поток огня из ладони в ладонь. А потом он начинает кружить вокруг нее, вокруг волос темнее ночи, что переливаются и поют серебряными звездами-колокольчиками, вокруг изгибов тела, что двигающихся. Словно дюны и барханы на тле вечной пустыни. А огонь все разгорается, протягивая руки волны к одному единственному живому существу во вселенной.
Это твое. Приди и возьми. Не твое, так забери. Весь мир, вся любовь и вся страсть – только для тебя. Волна пламени, заключенная в смертное тело, танцуя, приближается к лесному королю, к воплощению древних веков и Темного Леса.
И она уже готова отбиться от него, словно от темной холодной стены и без сил упасть к его ногам. Но материальный огонь в ее руках горит, а угасая, заключает его в объятья. И льдисто голубым глазам уже не потушить ее любви. Они уже принадлежат ей и горят тем е пламенем. И заканчивая танец, она снова становится собой, видя перед собой только его мудрое и до безумия прекрасное лицо. Ладони едва прикасаются к нему, а их губы находятся так близко, что слова сказанные шепотом, возвращаются нежным поцелуем, прикосновением лепестка розы:
- Весь мир. Я. Все только для тебя. Если хочешь.

[AVA]cs628317.vk.me/v628317397/1c77a/KNNd0_e95hY.jpg[/AVA]
Из Зала для пиршеств
Они шли к королевским покоям, держась за руки. Точнее, ее величество вцепилась в руку короля и от волнения едва перебирала ногами. Следом шли пятеро королевских стражей в блестящих доспехах. Молодая королева мысленно укоряла себя за мысль, что идет, будто на эшафот, но заговорить с Трандуилом так и не отважилась, пока они не достигли королевских покоев. От мысли, что отныне это их покои, девушку бросало в мелкую дрожь – страх вперемешку с радостью и чем-то еще, о чем до сегодняшней ночи Сархи почти не думала.
Двери за ними закрылись, и молодожены, наконец, остались вдвоем. В спальне, выделанной красными и бордовыми тонами, царил полумрак, который разгоняли только несколько свечей. В комнате было тихо и душно от сладких запахов благовоний, что прозрачным дымом поднимались к высокому потолку.
- У меня тоже есть подарок для вас, Ваше Величество. – пролепетала Сархи, чувствуя как весь хмель из головы уходит вместе со словами. – Но с вашего позволения, мне понадобится пара минут.
Сархи оставила короля в опочивальне. Дикое и в то же время томное волнение сдавливало грудь, и пьянило едва отрезвевшую девушку. Но в смежной комнате ее уже ждали две ее служанки-фрейлины. Видя, как она побледнела, они быстро подхватили ее подл руки, а Сархи, заставив себя успокоится, кивком приказала помочь ей. Девушки очень быстро освободили ее из этого большого платья-чудовища, с которым она бы не справилась даже в нормальном состоянии. Они подали ей другой наряд, несколько мотков шелка, которые только с легкой натяжкой можно было бы назвать одеждой. Ловкие пальцы эльфиек быстро двигались вдоль косы, а Сархи одевалась, стараясь приглушить звон колокольчиков. Хотя лично ей, как и девушкам, все же больше казалось, что она раздевается.
Несколько капель душистых масел на виски и запястья и она была готова. Девушки накинули ей на оголенные плечи полупрозрачную ткань с отливом ярко-красного цвета, которую на севере оказалось возможным достать только в бродячем цирке. После того, как Сархи крепко обняла обоих, эльфийки быстренько улизнули из покоев через другой выход, не показываясь на глаза королю.

Остановившись возле входа в королевскую опочивальню, Сархи опять растерялась. Она видела столько девушек и женщин в подобных ситуациях, сама наблюдала за их приготовлением и все равно оказалась не готова.
Я принцесса Кханда. И королева Темнолесья. А за дверью мой муж, которого я люблю больше всего на свете. Сархи сама удивилась железной хватке волнения, что выбило из головы все прочие мысли.
В тот момент она переживала из-за многих вещей. Слишком многих. Но когда она вошла в комнату, и Трандуил повернулся на звон колокольчиков в ее волосах и на бедрах, она затолкала все ненужные чувства так далеко, чтобы самый острый меч их не достал. Теперь остались только они вдвоем, остальное не важно, остальные не важны. Только он, сейчас.
Нам еще предстоит это выяснить... Слова короля и его игривая улыбка снова пронеслись в голове девушки, и еле сдерживая улыбку она подошла к королю и взяв его за руку, молча отвела к ложу. Когда Трандуил присел, Сархи протянула ладонь к его лицу, но остановилась за пару дюймов. Сейчас она бы его обняла, поцеловала так, как не целовала еще никого...
- Нам еще предстоит все это выяснить, мой король. – тихо прошептала Сархи и отошла назад с едва заметной улыбкой на губах.
Закрыв глаза, она на миг замерла, прогоняя все прочие мысли и начала медленно двигаться в танце, смотря уже только на своего возлюбленного из-под полуопущенных век. Грудь, едва скрытая за легкой тканью поднималась и опускалась. Снова от волнения, но уже другого. Только Трандуил сейчас был перед ее глазами и в ее мыслях. Множество маленьких колокольчиков звенели, создавая собственную мелодию, когда она медленно двигала бедрами и животом, начиная танец. Снова застыв в предисловии, девушка протянула руку к беловолосому повелителю. И раскрывала ладонь, то ли зазывая его к себе, то ли
предлагая ему свое сердце и даже больше, чем могла отдать. Взмахнув другой рукой, она стянула с плеча прозрачную шаль, что блеснула в полутьме покоев живым огнем. Взмахнув черными волосами, она начала танец. Под звонкую песню колокольчиков она медленно выводила мягкие и плавные рухи загорелого тела. А в воздухе время от времени вспыхивал сгусток пламени, приближаясь к свадебному ложу, приближаясь к желанному мужу.
Но приблизившись к нему вплотную, почти целуя его губы, девушка сама вспыхнула искрой чувства, которому еще никогда не давала воли. Эта искра была и в его глазах. Девушка отпрянула назад и продолжила танец, вкладывая в него все – свою душу, тело, свои чувства, что были скрыты, и те, что напоказ. Вся страсть, страх и любовь. И в каждом движении – она. Она через призму его взгляда, через отражение его любви. И уже почти неосознанно выгибаясь и танцуя – теперь она наложница и госпожа, она предлагает и отдает всю себя и весь мир своему повелителю и своему рабу.
В душе горит пламя подобно тому, как она перекидывает поток огня из ладони в ладонь. А потом он начинает кружить вокруг нее, вокруг волос темнее ночи, что переливаются и поют серебряными звездами-колокольчиками, вокруг изгибов тела, что двигающихся. Словно дюны и барханы на тле вечной пустыни. А огонь все разгорается, протягивая руки волны к одному единственному живому существу во вселенной.
Это твое. Приди и возьми. Не твое, так забери. Весь мир, вся любовь и вся страсть – только для тебя. Волна пламени, заключенная в смертное тело, танцуя, приближается к лесному королю, к воплощению древних веков и Темного Леса.
И она уже готова отбиться от него, словно от темной холодной стены и без сил упасть к его ногам. Но материальный огонь в ее руках горит, а угасая, заключает его в объятья. И льдисто голубым глазам уже не потушить ее любви. Они уже принадлежат ей и горят тем е пламенем. И заканчивая танец, она снова становится собой, видя перед собой только его мудрое и до безумия прекрасное лицо. Ладони едва прикасаются к нему, а их губы находятся так близко, что слова сказанные шепотом, возвращаются нежным поцелуем, прикосновением лепестка розы:
- Весь мир. Я. Все только для тебя. Если хочешь.

- Я не из змеиного рода, но для заклятых друзей всегда найду капельку яда. – Королева ответила Вождю на том же харадском. Затем отсалютовала полным кубком вина Милдред и Фэнэку, и выпила все.
Хоть сейчас уже хотелось больше смеяться, чем злиться, но такие разговоры, были похожи на слова харада – «мерзко-сладкие» и подобно тому, как в горле застрял приторный вкус сладкого вина, или скорее слишком большого его количества, так и к подобным беседам было не в радость возвращаться. Пусть даже далеко от Кханда и пусть в шутку.
За дальнейшим развитием она особо не следила, обратившись к королю. Хоть надо было признать, что именно эта парочка сейчас взялась развлекать народ. Хоть и по своему.
Сархи повернулась к Трандуилу, взяв его за руку.
Успокойся Сархи, смейся и будь счастлива. Сегодня ты королева. К тому же рядом один единственный мужчина, который важен для нее. Сархи улыбнулась и сжала его руку.  Но ответила, лишь когда краем глаза заметила, как харад, убегая от «сестры», потопал неровной походкой обратно на свое место. Девушка не скрывала улыбки, хоть и не рассмеялась, как того хотелось.
- Что ты, любимый? Что может потревожить меня, когда ты рядом?
Но ее снова перебила Милдред. Теперь уже с дарами. Слегка охмелевшая невеста улыбнулась ей и благодарно кивнула, но не удержалась и хихикнула, когда Милдред открыла шкатулку с подарком Трандуилу. Когда она заметила недоуменный взгляд короля, то поняла, что он наверняка не понял смысла этого подарка. Только после того, как Вождь предоставила последний дар для них, Сархи объяснила.
- Наконечник стрелы и символы на нем, в отличии от подарков многоуважаемых шномов это амулет и для более личных целей, - девушка на миг запнулась, а затем тихо добавила, - он должен придать вам больше... мужской силы. - Скользнув взглядом по Трандуилу, она добавила, – но я уверена, что вам он не сильно понадобится.
Если бы не выпитое ею вино, она бы не отважилась произнести подобное вслух. Поэтому закусив губу, Сархи воткнулась в свой бокал, продолжая пить уже привезенное от гномов пиво и чувствуя, как лицо заливает румянец. А где-то там в глубине души все же проскакивали мысли, насколько все таки нужен такой амулет королю.

- Я не из змеиного рода, но для заклятых друзей всегда найду капельку яда. – Королева ответила Вождю на том же харадском. Затем отсалютовала полным кубком вина Милдред и Фэнэку, и выпила все.
Хоть сейчас уже хотелось больше смеяться, чем злиться, но такие разговоры, были похожи на слова харада – «мерзко-сладкие» и подобно тому, как в горле застрял приторный вкус сладкого вина, или скорее слишком большого его количества, так и к подобным беседам было не в радость возвращаться. Пусть даже далеко от Кханда и пусть в шутку.
За дальнейшим развитием она особо не следила, обратившись к королю. Хоть надо было признать, что именно эта парочка сейчас взялась развлекать народ. Хоть и по своему.
Сархи повернулась к Трандуилу, взяв его за руку.
Успокойся Сархи, смейся и будь счастлива. Сегодня ты королева. К тому же рядом один единственный мужчина, который важен для нее. Сархи улыбнулась и сжала его руку.  Но ответила, лишь когда краем глаза заметила, как харад, убегая от «сестры», потопал неровной походкой обратно на свое место. Девушка не скрывала улыбки, хоть и не рассмеялась, как того хотелось.
- Что ты, любимый? Что может потревожить меня, когда ты рядом?
Но ее снова перебила Милдред. Теперь уже с дарами. Слегка охмелевшая невеста улыбнулась ей и благодарно кивнула, но не удержалась и хихикнула, когда Милдред открыла шкатулку с подарком Трандуилу. Когда она заметила недоуменный взгляд короля, то поняла, что он наверняка не понял смысла этого подарка. Только после того, как Вождь предоставила последний дар для них, Сархи объяснила.
- Наконечник стрелы и символы на нем, в отличии от подарков многоуважаемых шномов это амулет и для более личных целей, - девушка на миг запнулась, а затем тихо добавила, - он должен придать вам больше... мужской силы. - Скользнув взглядом по Трандуилу, она добавила, – но я уверена, что вам он не сильно понадобится.
Если бы не выпитое ею вино, она бы не отважилась произнести подобное вслух. Поэтому закусив губу, Сархи воткнулась в свой бокал, продолжая пить уже привезенное от гномов пиво и чувствуя, как лицо заливает румянец. А где-то там в глубине души все же проскакивали мысли, насколько все таки нужен такой амулет королю.

- Я не из змеиного рода, но для заклятых друзей всегда найду капельку яда. – Королева ответила Вождю на том же харадском. Затем отсалютовала полным кубком вина Милдред и Фэнэку, и выпила все.
Хоть сейчас уже хотелось больше смеяться, чем злиться, но такие разговоры, были похожи на слова харада – «мерзко-сладкие» и подобно тому, как в горле застрял приторный вкус сладкого вина, или скорее слишком большого его количества, так и к подобным беседам было не в радость возвращаться. Пусть даже далеко от Кханда и пусть в шутку.
За дальнейшим развитием она особо не следила, обратившись к королю. Хоть надо было признать, что именно эта парочка сейчас взялась развлекать народ. Хоть и по своему.
Сархи повернулась к Трандуилу, взяв его за руку.
Успокойся Сархи, смейся и будь счастлива. Сегодня ты королева. К тому же рядом один единственный мужчина, который важен для нее. Сархи улыбнулась и сжала его руку.  Но ответила, лишь когда краем глаза заметила, как харад, убегая от «сестры», потопал неровной походкой обратно на свое место. Девушка не скрывала улыбки, хоть и не рассмеялась, как того хотелось.
- Что ты, любимый? Что может потревожить меня, когда ты рядом?
Но ее снова перебила Милдред. Теперь уже с дарами. Слегка охмелевшая невеста улыбнулась ей и благодарно кивнула, но не удержалась и хихикнула, когда Милдред открыла шкатулку с подарком Трандуилу. Когда она заметила недоуменный взгляд короля, то поняла, что он наверняка не понял смысла этого подарка. Только после того, как Вождь предоставила последний дар для них, Сархи объяснила.
- Наконечник стрелы и символы на нем, в отличии от подарков многоуважаемых шномов это амулет и для более личных целей, - девушка на миг запнулась, а затем тихо добавила, - он должен придать вам больше... мужской силы. - Скользнув взглядом по Трандуилу, она добавила, – но я уверена, что вам он не сильно понадобится.
Если бы не выпитое ею вино, она бы не отважилась произнести подобное вслух. Поэтому закусив губу, Сархи воткнулась в свой бокал, продолжая пить уже привезенное от гномов пиво и чувствуя, как лицо заливает румянец. А где-то там в глубине души все же проскакивали мысли, насколько все таки нужен такой амулет королю.

- Я не из змеиного рода, но для заклятых друзей всегда найду капельку яда. – Королева ответила Вождю на том же харадском. Затем отсалютовала полным кубком вина Милдред и Фэнэку, и выпила все.
Хоть сейчас уже хотелось больше смеяться, чем злиться, но такие разговоры, были похожи на слова харада – «мерзко-сладкие» и подобно тому, как в горле застрял приторный вкус сладкого вина, или скорее слишком большого его количества, так и к подобным беседам было не в радость возвращаться. Пусть даже далеко от Кханда и пусть в шутку.
За дальнейшим развитием она особо не следила, обратившись к королю. Хоть надо было признать, что именно эта парочка сейчас взялась развлекать народ. Хоть и по своему.
Сархи повернулась к Трандуилу, взяв его за руку.
Успокойся Сархи, смейся и будь счастлива. Сегодня ты королева. К тому же рядом один единственный мужчина, который важен для нее. Сархи улыбнулась и сжала его руку.  Но ответила, лишь когда краем глаза заметила, как харад, убегая от «сестры», потопал неровной походкой обратно на свое место. Девушка не скрывала улыбки, хоть и не рассмеялась, как того хотелось.
- Что ты, любимый? Что может потревожить меня, когда ты рядом?
Но ее снова перебила Милдред. Теперь уже с дарами. Слегка охмелевшая невеста улыбнулась ей и благодарно кивнула, но не удержалась и хихикнула, когда Милдред открыла шкатулку с подарком Трандуилу. Когда она заметила недоуменный взгляд короля, то поняла, что он наверняка не понял смысла этого подарка. Только после того, как Вождь предоставила последний дар для них, Сархи объяснила.
- Наконечник стрелы и символы на нем, в отличии от подарков многоуважаемых шномов это амулет и для более личных целей, - девушка на миг запнулась, а затем тихо добавила, - он должен придать вам больше... мужской силы. - Скользнув взглядом по Трандуилу, она добавила, – но я уверена, что вам он не сильно понадобится.
Если бы не выпитое ею вино, она бы не отважилась произнести подобное вслух. Поэтому закусив губу, Сархи воткнулась в свой бокал, продолжая пить уже привезенное от гномов пиво и чувствуя, как лицо заливает румянец. А где-то там в глубине души все же проскакивали мысли, насколько все таки нужен такой амулет королю.

Пожалуй Сархи могла бы стать Устами Лесного Владыки :be:

Срочно надо кого-нибудь убить, кажется. А то совсем свадьба скучная будет

Перепалка между Милдред и Фэнэком закончилась так же стремительно, как и началась. Теодред даже не успел вмешаться, как его возлюбленная уже пустилась в пляс. Теодред завороженно наблюдал за движениями девушки, которые совместно с пением восточан уносили мысли куда-то далеко...
Ярл тряхнул головой, отгоняя наваждение. Оглянулся в поисках брата и нашел его сидящего рядом, предающегося чревоугодию. Восточанин, что сидел по соседству уже отплясывал рядом с Милдред. Теодред растерянно улыбнулся Эомеру, поднимая кубок с вином, а затем снова устремил свое внимание на танец возлюбленной. Эх, если бы он умел танцевать... Теодред снова усмехнулся. Ну, уж в пении он еще посоперничает с гордыми детями степей...

Истерлинг опустился, сел, скрестив пальцы, оперся подбородком  на них. Растаяла вся хищность, напряжение. Теперь кот степной не в комок собрался, к прыжку готовый, а на солнце жгучем зажмурился, довольный происходящим, ловил моменты, капли эмоций, оттенки чувств. Расслабленным выглядел, но не упускал деталей.
Как можно упустить такое представление? Учиться еще названному братцу. Долго учиться и много. А ужики не отличаются терпением. Бросятся вперед, не выждав, цапнут зубами, ранки оставят и бросятся бежать прочь.
Улыбка пробежала по губам. Приятно все же среди родственников оказаться, даже сидючи посередь коневодов. Но от тех лошадьми пахло, а то приятный для него запах был. Полузнакомый и родной.
На подарки Милд усмехнулся Дамир, но тихо, скорее для себя.
Дикая искра! Везде норов покажет, везде оставит след, будь он на дорожной пыли или тепло от убранной ладони.
Зазвенели браслеты, топнули ножки, силуэт, что высокая трава с ветром пляшет. Сабля, источающая жажду, которую, казалось, пальцами тронь, почувствуешь. Рог с вином как издевка над сталью. Вот добыча, вот желанная услада, цель, бери, дотянись, завоюй, возьми! И кочевник сам не заметил, как ударил ногами, подхватывая, поддерживая ритм. Как огонь взметнулся ввысь, достал небес, лизнул ночное небо и опал вниз, но на время. Это танец. Здесь пламя приглашает ураган, ветер степь, звезды луну. Для приглашения не нужно слов, лишь взгляд, движение. Сталь позовет. Вино руку протянет. А сердце так вообще усидеть не даст.
Иди, «братец». Шанс дается, не упусти.
И почему его так волнует следующий шаг упрямца? Не принял его как кровь родную и вряд ли примет. Да и сам он странник, добровольно отринувший семью и кров. Но, видят небеса, если ты рожден со степью вольной в сердце, то не избыть тебе ее, не потерять, как бы ни пытался вытравить запах сухой травы из легких. А Дамир и не забывал. Степь – половина его, опора под ногами, даже если не ступает он по родной земле, не сжимает в руке до крови колючки терновые. Мустанг может сбежать, но по каким бы кочкам и рекам он не летел, под копытами будет все та же родная степь, те же просторы.
Ушел. Отказал. Испугался? Не понял?
Ну что ж, сестра ветра степного, придется показать, что сабли и вино красоту творят, да такую, что песни складываются и несутся, скачут по свету как колтуны непокорные, как перекати-поле.
Поднялся, вскочил на стол и замер, слегка пригнувшись. Мышцы снова напряглись, но теперь от радости, от возбуждения. Волю впускал он в свою сущность. Впускал и вмиг отпускал опять.
Иди, лети, ступай. Грех держать тебя в себе. Пусть другие почувствуют. Прикоснуться, краем глаза увидят. Глядишь, понравится честным гостям.
Течет вино красной рекой по столу из опрокинутого кубка. Сливается с золотистым ручьем медовухи и белым морем родного напитка.
Удар пяткой о стол. Еще. И еще.
Ритм идет. Танец начинается. Тарелки и приборы тихо позвякивают.
В штормовых глазах янтарь медовый тонул. Сливался, переплетался.
Наконец, распрямился. Взметнул головой, что конь необузданный гривой. Дикость жила в образе. Ритм, удары ладоней вастаков по столам. Кровь бурлить начинала, вскипать. Руки легли на рукоятки сабель, погладили их, нежно, ласково, как женских грудок коснулись.
Вскрикнул он коротко, прыгнул вперед, изогнувшись. Блеснула сталь. Звон освободившихся сабель коснулся ушей. И вот он уже около сестры. Снова замер с улыбкой на губах. Смотрит не мигая. Лишь отбивает ритм пятка, и звенит-звенит золотой браслет на лодыжке.
Медленно – шторм янтарь не хочет отпускать, не позволяет, не дает – подходит к ней. Движения тягучие, что мед из сот наполненных достанный. Истекают они, переполненные даром природы. Одна сабля касается лезвия партнера. Не спеша проводит по нему. Поет, дает начало. Интригу тянет.
И вот шаг назад. Закружился вихрем вокруг сестры родной, слился в пятно яркое, сверкающее, смертельное. Дробь по столам убыстрилась. Сердце из клетки вот-вот вырвется, взлетит.
Разве можно устоять перед огнем? Перед волей?
Подпрыгнул вверх с криком – диким, вызывающим, дерзким, зовущим. Не было сейчас перед племенем, перед гостями Дамира – странника с Востока. А был лишь ветер, мустанг, бьющий копытом землю.
Снова замер, прогнувшись, как лук тугой. Кончики сабель вперед направлены. Правая рука отведена назад, левая локтем к телу прижата.
Танцуй! Здесь нет границ и правил.

С учетом "двуликости" Транди немного напоминает наших королевских молодежёнов) Жаль, что мужчина темненький
 
 
 

Ммм, идеально. Венчание Трандуила и Сархи)

А это Уождь идет на войну)

 
Похождения Торина Дромангорга х)

Глупый, маленький. Ну как ребенок, не иначе. Драки! разве только для неё поднимается оружие? Лучшие из танцовщиц пляшут с огнем и сталью, не раня - ты и сам мог бы станцевать, названный братишка. Но не понял. Покраснел бы, наверняка, от моих действий, если бы не гордось. Как легко выбить почву из под твоих ног, но говоришь ты с Вождем.
 
- Пусти и не позорь нас больше, чем ты уже опозорил. Смеяться над твоим невежеством можно долго, но не вечно. Дело не в драке. И уж точно не в том, что тебе не хватает умения очаровать прекрасную деву, не так ли? 
 
Тренироваться с ним она не станет - снова переступила ногами, звеня браслетами, обвела мечом весь зал - приглашая хоть кого-то на танец, Дамиру улыбнулась - авось он согласится, спляшет - с ним, первым воином её клана это будет великолепнейшим из представлений. Или кто другой поймет, услышит музыку... Но не Фэнэк ли хотел доказать, что он сильнее. Чтож, надо было предложить ему поединок на вине. Нашел бы слова для своей эльфийки тогда уж.
Подкинула саблю в воздух, изогнулась поймала, вастаки грянули ладонями о столы, запели что-то вольное, веселое, гордое - с волос Вождя полетел венец, взметнулись юбки -поймала саблю, поймала взглядом взгляд Теодреда, вновь замерла что бы закрутиться, подпрыгнуть - в левой руке плясал рог  вином, ни капли не расплескалось, разве что один раз по сабле прокатились алые капли.
Время пить и плясать, хватит уж чествовать, пусть молодые идут к себе, друг другом насладятся, а пир полетит под откос, пусть до утра песни и вино льются, и пляски - слишком скучны эти эльфы, с их привычной чинностью, и гномы пока - скучны.

От действий Милдред южанин опешил. Он ожидал от нее нечто подобного, но вот так вот? Следовало бы возмутиться, что он и сделал тихо:
- Не подобает сестре руки распускать, не в самой песчаной глуши, где больше никого нет. 
И вот сестрица отправилась дарить подарки, опять в своей манере дикой лошади коих Фэнэк видел немало. Отличались они от одомашненных буйным нравом, который должен был пьянить его, как это произошло со всеми южанами в его малом отряде. Все харадрим пускали слюни на Милдред, так как она напоминала им во всей красе их дом, такой же ненормальный, живущий в бешенном темпе, такой же горячий и распутный.
 
А потом она взялась за меч и рог с вином. Заигрывает. Хочет веселья, шоу. Фэнэк не решался последовать ее примеру, но рука так просила боя с ней. А хозяйство с самолюбием требовали мести. Пьянящая жажда драки взяла верх. Харадрим обошел стол, миновав сидящих короля с королевой приближаясь к названному родственнику. 
- Сестра моя, неужели тебе так хочется драки? С каких пор дитя степей ведет себя как пустынный сын? Даже мне не хватает дерзости затевать драку. 
Харадрим был проворным гадом, без этого качества он бы давно погиб. Скрипнув подошвой сапог, он оказался совсем близко. Схватив Милдред за руки он с силой сжал ее запястья, что бы обратить меч на пол. Прошипел ей также как и она ему.
- Ни тебе знать, что лучше мне, а что хуже. Женщину я может и приласкаю, но не такую как ты, моя злейшая сестрица. 
Фэнэк отпустил Милдред, рассмеявшись. кивнув королю с королевой.
- Прошу простить нас.
Уходя обратно на свое место, он обернулся, пообещав сестре как-нибудь потренироваться с ней на мечах.
 
Вернулся южанин на свое место немного потерянным, с багровым румянцем на щеках. Все же ситуация была внештатная. И странное чувство одолевало его, когда он смотрел на Гилнарниэль. Что-то похожее на стыд, хотя все вроде произошло без огласки. Он бросил взгляд на Милдред, тихо покрывая ее мысленно на черном наречии. Права была она от части. Выпив еще и еще вина, так и не притронувшись к еде, Фэнэк стал размышлять, облокотившись на стол, слушая разговоры. И вот решение так и не созрело, а жаль, засиделся он в компании эльфов, да прочих зазнаек. Все еще возбужденный и уже прихмелевший, он пододвинулся к Гилнарниэль шепнув ей на ухо:
- Ты самая красивая на этих поминках свободы короля, - а затем немного вдался в детали настолько неуклюже, но искренне, наблюдая за тем как менялось ее лицо, а потом поднял бокал, отпивая еще, прищурившись. Ох главное не впасть в запой. 

Анайрэ как ни старалась не смогла не пройти мимо южан и когда кто-то из харадрим окликнул её, эльфийская дева вздрогнула и постаралась, как можно быстрее миновать участок где сидели южане. Только найдя свободное место рядом с Гилнарниэль,тут же была замечена вышеупомянутой воительницей.
 
- Всё хорошо, Гилнарниэль, я была среди гостей, но потом... - целительна замялась не решаясь говорить о своих мрачных мыслях. На этом празднике им было просто не место. - Я кстати встретила твою замечательную сестрёнку, вы с ней сильно похожи, она просила передать тебе извинения за то,что не сможет прийти на пир.
 
Анайрэ задумчиво посмотрела на потолок, который казался то ли прозрачным,то ли сделанным настолько хорошо, что сквозь него или на нём можно было увидеть точную картину звёзд. Анайрэ заворожило это зрелище, она с трудом смогла оторваться от созерцания. Теперь её взгляд наткнулся на Фэнэка и Милдред. Анайрэ не очень понимала и хотя Анайрэ хотелось преподнести свой музыкальный подарок королевской чете. Она решила подождать и сначала посмотреть, что затеяла Милдред.