Ашраз

Последний открытый проход был лишним.

 ***
Тот, кто берет на себя право выйти в Кецаль-сон, должен оставить все свои сомнения племени. На нём обжечь глину своей души и закалить ее перед Спуском - пусть другие пьют его тревогу. Кецаль-сон чувствует тебя до костей, до самого твоего начала. Он не просто знает тебя - он Твой и ты Его, и нечего тут больше сказать. Если ты не был рожден отдать свою жизнь в дар Матери-Земле, Текутли, владычице пещерного мрака и звериного хрипа, то при входе в Кецаль-сон страх будет тебе лишь помехой. 

*** 

Для Илу это был третий Спуск. 

Он родился первым сыном у Разжигающего Огонь. Тот, кто хранит пламя вечно-горячим, жертвует своего первенца Кецалю, навсегда отдает его на волю шепота ветра и шороха вереска. Это - дар и дань одновременно, так было и так будет. В лесу Акалке нет другого закона, нет другого табу. 
Пройдя в семнадцать лет испытание-грань, рубеж между жизнью и юностью, его душа была предана огню в ночь Единого, и он встал на тропу обучения новому ремеслу. 
Ремеслу, которое больше сродно с танцем, с музыкой. Пляска слов на тенях дыма в пещерной черноте, прогулка по лунным тропкам между сетей невидимого паука. Кипящая, бурлящая смесь, варево из птичьей крови. Чужие ритмы и странные, взвизгивающие звуки туманной речи, перешептывающихся духов. 

Путь был таков:

***
Твое дело меж племени: говорить за них с миром. Тем, что вокруг и тем, что скрыт. Тем, что берет начало в сумерках, в зеркалах, и в ряби на воде. Раз в месяц, перед полной луной - она отдана Кецалю, как Его луна, раз в месяц ты должен выходить из Акалке и искать новый проход, дорогу туда, где отражения живут своей жизнью. Это мир, который похож на морскую волну - он дрожит, колеблется, и населен духами и полубогами. Настоящих богов уже нет, они давно слились со смертью в высеченных и расписанных менгирах, но их наследие и по сей день хранится в рассветной дымке и в пепле с лесного пожара.

Есть уже открытые проходы на ту сторону, есть и те, что заперты. 
Открывая новые двери, помни о том, что была и причина, по которой ее оставили и забросили.
Есть много способов увидеть дверь, приблизиться к ней, ухватиться за ее растворенный аромат. Он схож с жаром в воздухе, с тяжестью облака перед дождем. Он сводит с ума уже одной своей игрой с чувствами и памятью. Если спеть его голосом, ты забудешь самого себя, свой язык и страх. 

***

Но близнецы Кала и Ракша, земля, небо и звук нашего мира, хранят в себе дороги к жизни, к яви. Долго бродить по тому миру, что называют Кецаль-сон, могли только древние шаманы . Илу знал прадеда из тех диких племен. Варварских, открывавших двери человеческой кровью, спрашивавших у болотных огней о тайнах людской судьбы, о новых историях и птичьих напевах. О новых слухах о тех, кто ходит теми же тропами и пьет воду из тех же ручьев. Так шаманы старого времени слушали ветер и он им отвечал скрипом подлеска и шереховатым треском старой коры. 

В свой первый Спуск Илу выходил вместе с учителем.

Гребень полосатой полузмеи-полуптицы, холмы и могильные камни на них, складывающиеся в оскал духа-хранителя в теле ящерицы-агама, дрожащая взвесь красок в пустынном мареве - все мешалось в одну миражную рябь, зеленый на черном, мягко-голубой на песочно-рыжей тени. Через этот туман прошел Илу в его первый раз, цепочка миров, связанных то ли чувством, то ли расплывчатым образом перед глазами, то ли дрожащим звуком или ритмом. Это потерянная память и мир без цветов, прыжок в бездну на доверие, сестринская сказка, обещание нового рассвета. 

Первый раз он только смотрел - но не прокладывал дорогу. Долго шло время его учебы, всё, что было познавать в письменах и в песнях, было спето и переписано заново. Наступало новое время - Илу должен был покинуть племя, выйдя в одиночку в Кецаль-сон. Там ему следовало увидеть, на какой край леса Акалке ему держать путь, где ждут знахаря-колдуна, где кличут беду и просят милости у Многоликих. 

В час своего второго Спуска Илу сжёг свое прежнее тело в дар Ракше в канун Середины Года. 
То была ночь, полная смеха и танцев, радостная, весенняя, переломная и дразнящая. 
И у главного, самого широкого и светлого костра, у первого алтаря - сын из народа, как раньше и бывало: горло в узорах синей краски - потому что его голосом говорят Они, а всё, что ниже - в пряных маслах. Скрипучие и резкие слова его Учителя, переваливающиеся с одного монотонного ритма на другой, готовящие весь тонкий мир вокруг к восходу новой звезды - и потом тишина.

Ученик восходит на костер и отдает себя Кецаль-сну. Племенной проход в него, начинающийся с алтаря-жертвенника на главном кострище, пуст и свободен - духи предков очистили его и от боли и от радости. Прощальные слова уже оставлены на той стороне - осталось только войти, увидеть новую дорогу меж теней иного мира и пройти по ней до конца. Такой путь - на всю жизнь, если не больше. Когда пепел с той ночи будет развеян старым шаманом, Илу получит знак - можно возвращаться в Акалке и начинать третий Спуск, возвращение домой - в Лес, к матери-Текутли, что подготовит ему новое тело из глины и огня в одной из ее утроб. Там он пройдет по яви, до иного, нового племени - а в настоящий дом возможно не вернется и никогда.

Второй Спуск обернулся кошмаром. Буря в открытом море и степной ураган. Деревья вырваны и обруганы ветром, а корни разметаны по земле. Спутав тропы, Илу вышел на край Незримого Мира. 
Говорят, когда-то первые боги уходили туда умирать - под Небо Семи Цветов, туда, где властвует сам Кецаль, единый со всем и не знающий разницы ни между мясом, ни между дурман-травой. Раз оказавшись на Его земле, смертный либо остается там навсегда, либо идет дальше, в Вечную Ночь. 
А в ней есть только тишина. Живая дрожащая тьма - в ней все ответы, но услышишь ты их лишь в молчании. Эта Ночь рождается в неровном свете свечи и в норах змеиных царей, пещерами выплывает за конец всех морей, проскальзывает тенью по телу Кецаля, трясущегося в своем безумном хохоте и так приходит туда, где не звучало еще ни слова, к истоку и покою этого мира.

В ней ты видишь всё. 

Но Илу, выброшенный в Ее молчание метелью красок и полноводным хаосом-камнепадом, разорвал тишину своим криком и страхом - и Она отвергла его.
Ему пришлось начать новый путь - но то было одно из первых табу шамана, которые он узнавал по письменам на коре еще тринадцать лет назад.

***
Для первого камня пути нет места страшней, чем песок миражей Кецаль-сна.

***

Последний открытый проход был лишним.
Потому что проход, открытый в Кецаль-сне, непременно выведет тебя в родной мир, но закрыть его людям не под силу.

[ava]https://img00.deviantart.net/c151/i/2013/182/4/9/balder_by_rebecasaray-d6bii81.jpg[/ava]
[nick]Дождался, Горт?[/nick]

*стадия редактирования*

Дорога до замусоренной, тесной пещерки, гордо именуемой кабаком, не была долгой. А для Кривого, стремившегося отомстить за оскорбление, нанесенное Курзаном, и вовсе пролетела в один миг. Если можно было хоть сколько-то верить тому снаге, то Курзан имел связи с каким-то "новым королем". А значит самый простой метод - проорать во всю глотку в заполненной снагами пещере "Где этот ублюдок Курзан!?" - отменялся. Даже взбешенный, Ашраз не терял остатков разума. Потому, когда он и урук Кемнур вошли в "кабак", первым же делом он кинул на грубо сколоченную стойку два уха албай - такие штуки были в цене среди местной голытьбы - и потребовал заполнить терпким грогом каменную чашу, размером с хорошее ведро. И когда щуплый гоблин, владелец заведения, лебезя, выполнил требование Кривого, сотник передал чашу Кемнуру и огласил на всю пещеру, что "тот, кто расскажет, из какой дыры можно выковырять Курзана, получит полную чашу грога, а тот, кто приведет Курзана в пещеру сотника Ашраза, день будет свободно хлебать грог и развлекаться с бабами". 

И этот способ подействовал. Правда не совсем так, как хотел Ашраз. Часть завсегдатаев покосилась на сотника, как на сумасшедшего, другие же, с опаской оглядываясь, стали покидать кабак и лишь четыре снаги, съежившись и втянув голову в плечи, подошли к Кривому. 

Хде? 

А, тогда нигде)

"А в покинутом Минас-Моргуууууле не царит больше мрак и уют... Там, где раньше гнездились назгууууулы, одни лишь тараканы живут"... 

Ничего, скоро я тебе отпишу.

Милдред вроде была, но я точно не помню.

Вдохновения просто нет. Я просто четвертый день пилю анкету на форум по VtM, вот и предложил. К тому же там у меня считай полпоста уже есть (последняя отпись за Уллиса)

Меня бы кто постами по Вахе завалил... 

Меня бы кто стихопостами завалил...

Vampire the Masquarede. Частичка огромного  настольного сеттинга "Мир Тьмы". Вот тебе даже ссылка.

Хотя, без постов очень грустно... 

А давай игру заделаем по VtM. И я тебя этими постами закидаю. 

[AVA]i.gyazo.com/522a236f381143c7acbc24ee34939f51.png[/AVA]

Кстати, а медальку то мне до сих пор и не выдали. Обман.

Это в каких? Не в тех, где спишь в грязной пещере? :D 

От кого изволю слышать... У самих то господ в шатер входят и выходят, ноги даже не вытирают. 

Так позволь)))

Культура, месье, не позволяет-с.

Я же не пушечное мясо, выращенное на отрогах Эфель Дуат, я чистокровный орк с плато Горгорот, воспитан в лучших традициях благопорядочной орочьей семьи. 

Пойте пойте) пока можете..

прикольно вышло) для захмелевших роханцев-харадцев самое то)

 Да даже я себе такого не позволяю, почему они должны-то?!(

Что то такое в интернете видел. Здорово, только как-то... не аутентично, в Средиземье такое даже морийские снаги не поют.

Причем не из серой массовки, а королевский.

Протестую.

...Но не Хараду)

Слава Умбару!

Черт, флудите, кто-нибудь, у меня нервы сдают ждать конца флудилки.

Тогда это скучно. 

Кому как не тебе лучше всех это знать)

Кошмар. 973 сообщения. Наконец-то.