Ихчерат

Герой:  
 
1. Имя персонажа  
Трандуил из дома Орофера. Лесная фея (прозвище у гномов). Король лесных эльфов. 
2. Внешность  
Синдар Дориата. Около 7000 лет (плюс, минус). 
Высокий, статный с долей величественности, присущей всем эльфам, мужчина. Тело подтянутое, крепкое, без единого изъяна. Разве что на лице, под эльфийскими чарами спрятаны шрамы от пережитых битв. Радужки его, цвета весенней свежей листвы. Его волосы длинны и отливают золотом, а голова всегда увенчана короной. В его одеяниях чаще преобладают цвета осени - багряное с золотым, порой разбавленное серебром и жемчугом. 
3. Профессия и навыки  
Король лесных эльфов Северного Лихолесья. 
Превосходный оратор, и стратег. Как полководец состоялся ещё в Первую Эпоху. Отлично владеет всем доступным для эльфа оружием (древковое, клинковое, луки). Умело сражается с щитом. Достаточно ловкий и гибкий, искусно способен сражаться в доспехе, превосходный наездник. У него очень хорошая память, и особенно на детали прошедших событий. 
Активно пользуется знаниями эльфийских чар и имеет ментальную связь с Лихолесьем, как его защитник. Ладит с животными и любит приручать особо крупные особи. Разбирается в винах. 
4. Инвентарь  
В походах: Две эльфийских сабли - “Искрящийся свет” и “Рассекатель мглы” сделанных нолдорскими мастерами Первой Эпохи. Корона, в зависимости от сезона и событий разная. Эльфийский доспех без шлема. 
Когда во дворце: драгоценности, посох инкрустированный янтарём и корона. Богатые одеяния из хороших тканей. 
В сокровищнице своей крепости - драгоценности, золото, всевозможные элементы эльфийского искусства (картины, статуи, украшения), здесь же есть и оружейная палата с личным эльфийским оружием.  
В конюшнях - пара ездовых оленей, лошади, новый лось. 
5. Биография  
Он родился в те годы, когда ещё славный Дориат видел свет Итиль и Анора. После его первого падения и разрушения гномами Кхазад-Дума, семья Трандуила не покинула своих земель, а осталась их защищать. Лишь после окончательной победы над Морготом, остатки синдар во главе с Орофером перебрались в Великое Зелинолесье. Там они и остались, объединившись с лесными эльфами и создали своё королевство. Лес процветал, а Трандуил постепенно погружался в созерцание его красоты и развивал свои эльфийские чары и навыки владения оружием. Он отстранялся от прошлого, почти забывая его тяжесть и жестокость. 
На протяжении почти всей Второй Эпохи, королевства Орофера не касались ни чьи страсти и распри. А потому, когда Келебримбор создал кольца, а после восстал и начал войну со старым врагом Сауроном, Трандуил и его отряд не присоединились к остальным в битвах. Только лишь когда Саурон вернулся в Мордор после падения Нуменора, начав скапливать свои силы, стало понятно, что нейтралитет и уединение более поддерживать не выйдет. И в 3430 В. Э. был создан последний союз эльфов и людей, лесное королевство Орофера откликнулось на зов и привело войска к вратам врага. 
Те дни навечно отпечатались в сознании Трандуила. Их войска, пусть и искусные в ведении боя, всё же уступали в своём вооружении остальным эльфийским отрядам. Да и гордыня Орофера сыграла свою роковую роль. Не желая, подчинятся приказам феаноринга, он действовал так, как считал нужным. В первой же атаке Орофер пал, а вместе с ним и большая часть лесных эльфов бывших под его командованием. Столь сильная печаль, охватившая тогда сердце лесного принца, так неожиданно ставшего новым королем, укрепила решимость синдар. Он сумел взять разрозненные остатки своего войска и не дать им погибнуть в гуще сражения. На его глазах погиб Гиль Галад, пал славный Элендиль и многие военачальники, пока Саурон не рассыпался в прах, сраженный обломком Нарсиля. Война окончилась победой и Трандуил увёл остатки своих воинов обратно в леса, не желая больше вспоминать о пережитом. Он вновь замкнулся на цели поддерживать мир и порядок в своём королевстве. Женившись и заимев наследника, король чуть успокоился. И до 1000 г Т.Э. всё было спокойно. Народ Трандуила вновь стал многочисленным, но беспокойство и тревога не оставляли их: эльфы предчувствовали перемены в мире, что несла с собой Третья Эпоха. А когда тень давнего врага пала на лес, и эльфийскому народу пришлось отступать всё дальше на север. Королевство Трандуила уменьшилось и дабы сохранить всё что осталось, он выстроил свою новую крепость, так напоминающую ему чертоги Менегрот, но даже близко не достигая величия Дориатской крепости. С тех пор, король решил не совершать ошибок своего отца и начал вести торговые связи с гномами и людьми что жили рядом. Видя, что гномы всё больше увеличивают своё богатство, Трандуил предупреждает их о драконах. Примерно в эти же годы его супруга погибает в стычке с орками и боль от этого несколько охладила интерес к миру. Он использует чары эльфов, чтоб не дать цветущему царству окончательно пасть. Разведывательные отряды короля ревностно следят за границами королевства и отбивают атаки противника, силясь расширить влияние.  
В 2770 Т.Э. на Эребор нападает Смауг, Трандуил отказывается придти гномам на помощь, считая это расплатой за разрушенный Дориат. В последствии, помогая людям отстроить новый городок вновь, он продолжает с ними торговлю. Дабы заглушить грызущее чувство тревоги, устраивает празднества и охоту в своём лесу. 
В 2941 Т.Э. невольно становится временным тюремщиком для Торина Дубощита и его гномов, которые вскоре таинственно сбегают. Когда же король узнал о гибели дракона Смауга, он собрал войско и отправился к горе. Увидев же бедственное положение людей, он приказывает привезти им продовольствие и всё необходимое для того, чтоб выжить. В битве Пяти воинств он выступает как защитник именно людей, его не интересует ни золото, ни драгоценности Эребора. После победы, был налажен хрупкий мир. Эльфы продолжили помогать восстанавливать город и следили за границами для предупреждения новых нападений. Как бы ни хотел Трандуил, но оставаться в стороне он больше не мог. Близость разрушенной крепости Дол-Гулдур вынуждало его высылать всё больше воинов для отражения разрастания Лихолесья и для избавления от переодического нашествия пауков. Всё чаще стал замечать на своих землях Радагаста Бурого, иногда принимая его во дворце. 
6. Особенности персонажа  
Трандуил скуп. Скуп на то, что представляет драгоценную и денежную ценность. Его хранилища буквально ломятся от золота и украшений. Его сундуки полны прекрасных тканей и драгоценных камней и всё же он понимает, что до богатства Дориата ему всё равно ещё очень далеко. Но при этом прекрасно отдаёт себе отчёт, где чужое богатство, а где его и чужого ему не нужно.  
Импульсивен, высокомерен и порой любит впадать в сибаритство. При всём при этом вполне великодушен и делает широкие жесты доброты по отношению к людям. Имеет лёгкую неприязнь к нолдор-изгнанникам что ещё остались в Средиземье, памятуя о той резне, которую учинили потомки Феанора, ведомые своей клятвой. К гномам так же относится отчужденно, ведь с их лёгкой руки и жадности был разрушен Дориат. 
Ввиду своей хорошей памяти он испытывает подавленные чувства, глядя в сторону тех краёв, где располагается Мордор. Воспоминания о нём и том, что происходило затмевает ему солнце. 
 
7. Мировоззрение  
Свет 
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем?  
 
Игрок:  
 
1. Ваше имя или ник 
Эйрис 
2. Связь: skype, telegram, ссылка на страницу ВКонтакте. 
Телеграм 
3. С какими произведениями Толкина, так же фильмами (анимационными\художественными), по книгам профессора вы знакомы?  
Почти со всеми играми. Все книги, фильмы. 
4. Ваш опыт на ролевых 
Достаточный 
Дополнительная информация:  
 
1. Как вы узнали о ролевой?  
Муж привёл 
2. Другие персонажи на ролевой 
Кхафи 

А тут ничего так, красивенько) 

*Брутально вошел в кабак* Много воды утекло. И всех, кто хоть чего-нибудь помнил, давным давно уже замочили. 

А тут ничего так, красивенько) 

Дорога до замусоренной, тесной пещерки, гордо именуемой кабаком, не была долгой. А для Кривого, стремившегося отомстить за оскорбление, нанесенное Курзаном, и вовсе пролетела в один миг. Если можно было хоть сколько-то верить тому снаге, то Курзан имел связи с каким-то "новым королем". А значит самый простой метод - проорать во всю глотку в заполненной снагами пещере "Где этот ублюдок Курзан!?" - отменялся. Даже взбешенный, Ашраз не терял остатков разума. Потому, когда он и урук Кемнур вошли в "кабак", первым же делом он кинул на грубо сколоченную стойку два уха албай - такие штуки были в цене среди местной голытьбы - и потребовал заполнить терпким грогом каменную чашу, размером с хорошее ведро. И когда щуплый гоблин, владелец заведения, лебезя, выполнил требование Кривого, сотник передал чашу Кемнуру и огласил на всю пещеру, что "тот, кто расскажет, из какой дыры можно выковырять Курзана, получит полную чашу грога, а тот, кто приведет Курзана в пещеру сотника Ашраза, день будет свободно хлебать грог и развлекаться с бабами". 

И этот способ подействовал. Правда не совсем так, как хотел Ашраз. Часть завсегдатаев покосилась на сотника, как на сумасшедшего, другие же, с опаской оглядываясь, стали покидать кабак и лишь четыре снаги, съежившись и втянув голову в плечи, подошли к Кривому. 

Подготовка плана осады велась своим неторопливым чередом. Хэлкар, сидя перед картой, просчитывал возможные варианты бескровной атаки. Как же не хватает здесь братьев с их вивернами! Тогда взять Осгилиат можно было бы и вовсе без значимых потерь. Девять кольценосцев с легкостью смогут разнести камнеметы и навести страху, пока армия проложит себе путь на другой берег. Но пока остальных тут нет, придется обходиться своими силами. Возможно, хоть Минас-Тирит брать в одиночку не придется. Можно и одному, но тогда больших потерь не избежать. Учения Саурона крепко засели в назгульей голове. Обходиться меньшей кровью. Со своей стороны, конечно же. 

Размышления прервал голос Властелина. Выслушав всё сказанное Майроном, назгул ответил, не сводя взгляда с Владыки:
— Повелитель, разве не вы множество раз говорили мне, что спешка в войне никогда не ведет к хорошему? Я планирую захватить Осгилиат одним броском, без риска перейти в позиционную войну и понести большие потери. Даже маленький гарнизон этого города при должном опыте может долго оборонять развалины, это стоит учитывать так же, как и наличие командира. Имрахиль в делах обороны показал себя с весьма хорошей стороны, я не хотел бы недооценивать его и рваться в атаку сломя голову. 
Назгул помолчал некоторое время. 
— Подготовка почти завершена. Я не подведу вас, Владыка. 
 
 
 

Дальнейшая судьба женщины короля мало интересовала. Свою задачу она выполнила. Конечно, казнят всех, если они не справятся с поручением, ведь халтура, как и безответственность должны сурово караться. Тихое гулкое эхо вторило замедляющемуся сердечному ритму жрицы. Митминас покинул подвальное помещение и в глаза ударили лучи заходящего солнца, сколько он рассматривал тайное содержимое новых лекарей, может быть часы, а может сезон бурь приподнес свой сюрприз и дни становились короче. 
Облокотившись на перила он смотрел в даль. И верно, многие капитаны уже встали а рейд в гавани готовясь к зимовке, не каждый отважиться спорить с морской владычицей в столь непредсказуемое время года. Лучи светила огибали стройный лес мачт, путались в снастях причудливым калейдоскопом, игрой света и тени. Сейчас, как никогда в жизни хотелось все бросить и уйти, но выбор был сделан. Юношеские забавы подходили к концу. Сегодняшнее представление являлось эпилогом вольной жизни. Что дальше? Ответственность и ничего более. 

Митминас тяжело вздохнул, обратив на себя внимание стражи, которая почетно склонила свои головы. Подумать только, а раньше он и не замечал столь почтенного отношения окружающих. На палубе корабля все равны, что с девкой подмятой под себя, что в слаженной работе. Откинув мысли он вошел под своды дворца. У двери кабинета он лишь несколько задержал шаг, как вспомнил, что еще утром приказал доставить всю почту и бумаги в спальню. Где еще можно доверить хранить все исподнее. 

Стройные стопки писем и свитков лежали на умывальном столике рядом с кроватью. Огниво, перья, сургуч и свеча. Служанки позаботились о всех принадлежностях, хотя приказ касался только лишь писем. Большинство из них было пустой болтовней. Сводки с постов, отчеты о сезонных изменениях, торговые списки, некоторые, конечно, были достаточно важны, чтобы заострить на них свой взгляд, но на них был особый план. Оставшаяся часть была куда более интересна. Дипломатическая переписка со шпионами. О новом Хакане Митминас знал не многое, он даже был рад, что они вошли в свое правление практически одновременно, но какова была плата... Слезные мольбы, письма от наиболее знатных торговых партнеров, которые не без милости Торговой Компании попали сразу на стол к монарху. Кровавый переворот, законный наследник, изнасилованная сестра. Нет, Мита это не интересовало. Лишь самый конец. Член королевской семьи еще жив. 

Перо заскрипело по пергаменту выводя поручения. В Кханд вскоре отправится дипломатическая миссия, которая понесет двойственный характер, Умбар выиграет вдвойне, если он станет надежным партнером не только узурпатору, но и прибежищем для угнетенных. Оставшиеся часы король праздно просматривал остатки донесений. Ночь все сильнее брала свое. 

Тео написал мне в ВК. У него нет времени на нас: "Пока играйтесь сами" (с). Вопрос, нужен ли нам такой ГМ у которого нет времени раз в неделю кинуть вводную. Я понимаю такие перерывы у обычных игроков, но если ты ГМ, изволь делать. 

Переход из Окресностей
 
Саруман вернулся из Серых Гор, там холодно, да и драконов не нашел.
-Леди Галадриэль, я вернулся.
В поисках этих рептилий Саруман обошел и Драконьи Горы, где их тоже не оказалось. Заблудившись в тех горах, он долго бродил, пока не вышел на тропинку, которая привела его к подножию.
-Драконов я не нашел, они бродят непонятно где. Замерз я, однако. Может быть я еще как-то могу искупить свою вину? Дай мне другое задание-проверку.
Саруман подумал:
-Что может быть хуже, чем идти на верную смерть в логово драконов? Да, пожалуй, больше ничего...
Саруман виновато опустил голову и ждал приговора.

несогласных - в тюрьмы, еретиков - на костер?

Радовид дурного не посоветует

кхм. это ваше колдовство до смуты доведет сжечь!

Где-то в низовьях Андуина...
[NIC]Амротос[/NIC][AVA]//pp.vk.me/c620221/v620221600/6114/V7-uHUkO1tY.jpg[/AVA][sTA]Невезучий НПС[/sTA] 
Умбарская шебека >>> Переход с побережья Харондора
Амротос >>> Переход из Каир-Андроса
 
Узкая черная шебека хищно кралась вдоль изрезанного устья Андуина вверх по реке. Ветер наполнял её косые паруса, помогая гребцам. Капитан лично стоял у руля и уверенной рукой вел свое судно через сложный фарватер - он не первый раз уже бывал здесь в поисках добычи в прибрежных поселениях. Иногда, после особо удачных набегов, гондорцы усиливали свои патрули здесь, но им было не угнаться за легким и быстроходным кораблем.

- Чайки кружат! Нашли что-то в реке! - раздался крик с мачты. Наверняка падаль какая-нибудь, успел подумать капитан, когда из-за тучи показался солнечный луч и в его свете что-то засверкало там, где над водой летала и галдела стайка чаек. Матросы оживились, один из них подбежал к борту и прикрыл глаза рукой, что было сил вглядываясь в волны.
Дружно плеснули по воде длинные весла, шебека рванула к загадочной находке и когда приблизилась, весь её экипаж увидел плывущую по течению корягу, за которую зацепился труп гондорского воина. Солнце играло на его кольчуге.

Двое ловких умбарцев тут же с верёвками перемахнули за борт - хорошая броня на дороге не валяется и кто знает, какие ещё ценности могут отыскаться у убитого... Они обвязали его верёвками и несколько десятков рук втащили их, вымокших и раскрасневшихся от ледяной воды, вместе с трупом обратно на палубу.
И тут произошло нечто, немало удивившее их - "убитый" зашелся хриплым кашлем и судорожно изогнулся, выплевывая на доски мутную воду. 

Что ж, так было даже лучше, с живого проще стаскивать кольчугу, чем с окоченевшего трупа. А то, что он пока ещё живой, дело поправимое - перерезать горло для верности и снова швырнуть за борт...
 
Несколькими грозными окриками капитан разогнал своих людей, что столпились над спасенным гондорцем и сам склонился над ним. Чутье не подвело старого пирата и в этот раз - одежда и доспехи неудавшегося утопленника явно не могли принадлежать простому воину, а на шее у него обнаружился медальон тонкой работы, с выгравированным на нём белым лебедем. Без сомнений, это был какой-то гондорский вельможа, а значит, можно было рассчитывать на богатый выкуп за него.
Капитан сорвал медальон и сунул его в карман своего потрепанного камзола. 
- Он нужен мне живым. Найдите ему место где-то под лавкой и обработайте раны. Да, все, что найдете у него ценного, можете забрать себе.
 
Заскрипели в уключинах весла и шебека грациозно развернулась. Теперь она направлялась на юго-восток.

Радовид дурного не посоветует

- Смерть была бы для тебя слишком легким исходом. Незаслуженно легким, - согласилась Галадриэль. - И здесь действительно пока что не верят тебе. Потому что у нас есть на то веские причины. Мы хорошо знаем, как ты умеешь вести сладкие, но лживые речи...
Она внимательно изучала Сарумана. Он выглядел действительно измученным и несчастным тысячелетним стариком, и в словах его не чувствовалось фальши - но было ли действительно искренним его раскаяние? Или это очередная дьявольская ловушка? Пресветлая Элберет, дай мне мудрость разобраться с этим...
 
- Хорошо, - ответила эльфийская владычица после недолгого раздумья. - Я дам тебе шанс делом искупить свою вину. И вот что тебе предстоит для этого сделать. Отправляйся на север в Драконьи горы, Саруман. Говорят, там скрываются уцелевшие драконы, последние в Средиземье. Их помощь против крылатых тварей Саурона нам не помешала бы. Разыщи их и убеди сражаться на нашей стороне. Ты же владеешь даром убеждения, так используй его во благо... После этого можешь возвращаться.
 
 

Змея гибка, змея стройна да быстра, лентою пёстрой вьётся по степи, чешуёю хвалится, что янтаря и золота всполохами отливает; у змеи стан красив, у змеи клыки-копья остры, змея не приручена, змея дика. Песнь под небом ясным, холодом объятым, звенящим ярым морозом, звучит, льётся, разноголосая, ветру подобная – вместе с паром и дымом, вместе с голосами и ржаньем коней, - вперёд, вперёд, домой, туда, где солнца чертоги, туда, куда зовёт своим кличем златокрылый орёл.
 
Незамеченною вновь ночь подкралась – обступила тенями, пляской обманула – теперь уж путь держать опасней, и конь оступиться может, и враг, незримым оставшись, окружить; вновь – короткий отдых, замерла змея-племя, россыпью золота и стали воронёной по траве легла в темноте.
 
Инас, как и прежде, ночевала в палатке Вождя – так уж решили негласно, без слов, а она и против не сказала ничего: только рад тому была, да и помогала она немножко Милдред с бытом простым, потому как не оправилась та ещё от раны.
 
Но – впервые за все дни пути – явился к ним харадрим, стаи южной вожак, и дичью свежей, ещё костром и дымом пахнущей, угостил; и видно, что корит себя за слова неосторожные, за поступок опрометчивый, видно, что сам пред собою винится да перед Вождём, и ужин – как вопрос осторожный, как рука, для пожатия примирительного протянутая.
 
Девочка взглядом настороженным, пристальным харадримца проводила – но сама не отказалась от угощения, приняла, попробовала – и уже оторваться не смогла, покуда всего не доела.
 
Эти специи – не просто приправы, не просто вкус. Это сам юг, терпкий и пряный, многоликий, с сотнями тонких, друг в друга переходящих ноток – как игра чуткая, искусная на ситаре иль сурбахаре, как пляска со звоном монист и переливом шелков.
 
Пища эльфов и вастаков была иной – тоже вкусной, но не такой, как дома, ей недоставало сложности, остроты; и потому Инас с благодарностью приняла подарок Зафара, смягчилась к нему в мыслях своих – ведь и он юга знойного, лукавого сын, и он родиной пустыню звал.

Скьяль ехал впереди отряда, показывая дорогу. По идее, вскоре они должны были подъехать к тому ручейку, у которого его и нашли: вдали даже виднелась темная полоска, не иначе являвшаяся провалом в земле, по которому ручеек и бежал. Каррайт вел отряд, одновременно думая об услышанном почти сразу после выезда диалоге между маршалом и одним из рохирримов. Конечно, скакал он в отдалении, слышал далеко не все, но основную мысль уловил четко: не доверяют.
Нет, ну оно и понятно - подобрали проходимца какого-то, до того пять трупов нашли. Убить было больше некому, так тот еще и уверяет, что притащил вастаков из лагеря на ничейных территориях. То есть, то ли врет, то ли все очень плохо. Да и ладно, не страшно, пусть не доверяют - впервой что ли? Тут другое: как далеко может это их недоверие зайти? И до чего довести? Вопрос...

- Как будет угодно Вашему Величеству.- тихо произнес Мирелен, и, поклонившись, отошел в сторону, оставляя жрицу и короля наедине.
Совершенно неудачный исход, вызывающий лишь лишние проблемы, но никак не облегчающий существование. Миром, конечно, вполне мог являться подлецом, но подлецом крайне полезным во всех отношениях. А тут... Конечно, вряд ли королю действительно так необходима была эта жертва, особенно учитывая названные им обстоятельства. Вполне очевидно, что данное действие было направлено достижение совсем иных целей, или, что, конечно, тоже возможно, названные обстоятельства являлись лишь звеньями в общей цепи вариантов, но...
Теперь приходилось выкручиваться, стараясь удержаться на плаву в обоих случаях.
Мирелен добрался до предоставленных ему покоев, где, с помощью слуг, совершил омовение и заменил одежду, взяв наименее примечательные вещи из тех, что у него имелись. Все же привлекать внимание он сейчас не слишком желал, да и не было такой необходимости. Так что, взяв с собой, разве что, оружие, он направился в город, покинув дворец в практически гордом одиночестве. Если, конечно, не считать пару черных нуменорцев, молчаливыми тенями следующих за ним по приказу своего короля.
 
***
 
Вернулся Мирелен уже через три часа. Разумеется, в сопровождении мрачных гвардейцев и сумки, натертой воском, что было заметно, даже если особенно не приглядываться, ибо сделано все это было достаточно халтурно, ведь в данном случае важна была совсем не эстетическая сторона вопроса, а ее конкретная практическая эффективность, проявлявшаяся в отсутствии подозрения к данному предмету. Что, в целом, было достаточно славно.
А северянин, вернувшись в покои, и подготовив все необходимое для достойного преподнесения даров королю, хотя для этого и пришлось послать слуг на поиски достаточно крупного разноса, обладающего, к тому же, крышкой-колпаком, долженствующим скрывать под собой подаваемое блюдо. Хотя, конечно, в данном случае, блюдо вызовет аппетит совершенно вряд ли, но все же...
Его пришлось передавать через гвардейцев, ибо впустить в королевский кабинет человека, еще не вызвавшего безоговорочного доверия у короля, стражи совершенно не собирались. Впрочем, как Мирелен и обещал, все необходимое сейчас было у короля.
На столе. К утру.
 
P.S. Метки перехода будут указаны несколько позже.

Тупая, ноющая боль железным обручем сдавила голову. Элледель ожесточенно потерла виски руками, но сие телодвижение нисколько девушке не помогло. Неудивительно, что у неё заболела голова – в натопленной комнате стояла жуткая, изматывающая жара. Она доканывала и здоровых; что уж говорить о несчастном сыне Эомунда, который продолжал метаться в лихорадке!
- С твоего позволения, Эзра, я открою ставни, - буркнула Элле. – Иначе мы все тут задохнемся.
Лекарь коротко кивнул, не отрывая напряженного взгляда от лица Эомера. Травник только что влил в горло наместника порцию очередного лекарства и теперь дожидался начала его действия. Элледель прошла мимо Эльфхельма, прикорнувшего на стуле неподалеку от кровати; подошла к окну и резким движением распахнула тяжелые ставни, украшенные причудливой резьбой. В комнату ворвался свежий воздух; ночной весенний ветерок споро развеял факельный чад, давно уже перемешавшийся с запахом пота и горьким ароматом лекарственных трав. Приятное прохладное дуновение возымело благотворное воздействие, по крайней мере, на саму Элледель:  сильная головная боль прошла, будто её и не было. Какое неимоверное облегчение! Вздохнув, девушка прислонилась щекой к чуть шершавой поверхности ставня и прикрыла глаза, отрезая от своего взора ярко горевшие в небе звезды. Девушке казалось, что ещё несколько секунд – и она заснёт стоя, прямо как лошадь, ибо огромное количество душевных и физических сил отняла у северянки сегодняшняя ночь, которая никак не думала заканчиваться.
 
Шум прервал бездумное полузабытье следопытки, в самом деле начавшей клевать носом. Девушка успела только понять, что за её спиной раздалось чье-то неразборчивое бормотание, затем – вскрик мальчика-слуги и грохот упавшего на каменный пол стула. Элледель резко развернулась и увидела довольно странную картину:
- Что он сказал? Что?! – это Эльфхельм, подобно грозовой туче, навис над мальчишкой и требовал от него ответа. Получается, Элледель не услышала, как Эомер заговорил? Что за невнимательность, и что за... добрая весть! Сонливость Элле как рукой сняло. Дочь Хальбарада опрометью бросилась к постели наместника, ожидая увидеть, как тот уже открыл глаза, но её постигло жестокое разочарование: Эомер продолжал пребывать в плену собственных кошмаров, и только губы его шевелились, будто желая повторить то, что было произнесено несколько мгновений назад. А кстати, что он сказал?
 
- Элледель, - трясясь от страха, выдавил мальчик. Кажется, девушка задумалась и выпалила свой вопрос вслух, одновременно с Эльфхельмом. Осознание пришло не сразу, а придя, оно залило лицо и шею жаркой волной. Эомер назвал её имя. Что бы это ни значило, он назвал её имя. Элледель смотрела на Эльфхельма, в глазах которого загоралось понимание; и всей душой ненавидела себя. Она желала бы, чтобы ей снесли башку мечом на поле боя, нежели чтобы кто-то, кроме всевидящего и всезнающего Брандона, догадался о её чувствах.
- Будучи в таком состоянии, он позвал именно тебя, - проговорил Азрахил задумчиво, и Элле воспользовалась моментом чтобы отвернуться от Эльфхельма. Лекарь-дунадан вообще был человеком малоэмоциональным, но сейчас его лицо будто бы озарилось некой идеей. И ему явно не терпелось её высказать присутствующим. Однако, Азрахил не торопился.
- Балрог тебя подери, Эзра, я не знаю, почему он это сделал,  - не выдержала молчания дочь Хальбарада, раздраженно отмахиваясь от товарища. – Хорошо, что он вообще заговорил!
- То, чем болеет наместник, похоже на «черную немочь», как её называют в Гондоре, - неторопливо ответил Азрахил, пропуская слова Элледели мимо ушей. – Её приносят назгулы одним своим присутствием. Здесь их нет, и я не знаю, как Эомер мог такое схватить; возможно, тоска по родным, похороны дяди, крепкий алкоголь повлияли...
- Тьма нависла над Роханом уже давно, с тех самых пор, как исчезла Эовин, - пробормотал Эльфхельм, садясь на постель наместника с другой стороны. – Вы, северяне, этого не знаете, вам не с чем сравнивать; но наши края раньше были краше и теплее, и люди не были такими подавленными. Может быть, наместника подкосила эта странная Тень?
- Возможно, - согласился Азрахил. – Дунэдайн слишком близко соседствуют с Ангмаром и с тварями, что старше и отчасти страшнее самого Саурона, дабы ощущать лишь небольшое дуновение Тьмы, принесенной черным ветром с восточных пределов.
В речи Эзры явно слышался отголосок надменности. Элледель тяжело вздохнула, хотя ей больше хотелось кричать и бросаться в лекаря тяжелыми предметами. Нет, когда-нибудь некоторые её спесивые земляки переменят отношение к смелым и гордым роханцам; когда-нибудь точно – но только не сегодня. Северянка вряд ли отдавала себе отчет в том, что сама ещё недавно посматривала на рохиррим немного свысока; и только отношение к одному-единственному человеку заставило её пересмотреть свои взгляды.
- Так что ты хотел сказать, Азрахил? – нетерпеливо спросила Элле, пытаясь предотвратить даже самую малейшую возможность начала словесной пикировки. Хвала Единому, Эзра опомнился довольно быстро:
- При таком недуге Арагорн бы попробовал омыть лицо Эомера отваром ацеласа, и дозваться его. Рука Короля возвращает к жизни, и ты это знаешь. Но Короля нет у нас под боком, а потому, попробуем обойтись тем, что имеем. Все-таки, ты родственница ему; может, в тебе хоть на мгновение заговорит нужная часть твоей крови, и ты интуитивно сумеешь понять, как вызвать наместника из Тьмы. Но важнее то, что ты значимый для Эомера человек и на твой зов он вполне может откликнуться...и очнуться.
- Бред какой, - слова Элле были брошены ею словно горсть камешков.
- Не бред, - отбрил Эзра. – Пока не попробуем, не узнаем.
Элле не пришлось долго уговаривать. Она омыла Эомеру лицо, шею, грудь и руки резко пахнущим отваром ацеласа. Приятный запах заполнил всю комнату и взбодрил всех, кто в ней находился. Однако, со второй частью плана возникли проблемы, причем, проблемы эти существовали скорее не в реальности, а только в голове самой Элледели. Отложив тряпицу, насквозь пропитанную отваром, девушка осторожно села на край кровати и взяла Эомера за руку. Волосы из растрепавшейся косы упали на лицо, но северянка нетерпеливым движением отбросила тяжелые пряди назад. Она была поглощена осознанием своей неуклюжести и полным отсутствием понимания того, что нужно делать дальше. Взгляд девушки остановился на её собственных пальцах, обхвативших запястье наместника. Это было не слишком красивое зрелище. Тяжелая работа и война давным-давно лишили ладони Элледели даже жалких остатков нежной девичьей красоты; да и схватилась дунаданка за руку Эомера как воин за меч. Или как утопающий за последнюю соломинку.  
Больной вдруг громко застонал. Северянка дернулась от неожиданности и едва не разжала пальцы; но усилием воли она заставила себя усидеть на месте и вновь склониться над Эомером, пристально глядя ему в лицо. Глаза мужчины беспокойно вертелись под плотно закрытыми веками, словно наместник, явно пребывавший в плену каких-то кошмаров, судорожно пытался отыскать во мраке своего сознания что-то ...или кого-то.
 
- Ну, Фородвен, позови его, - подбодрил её Эзра. Северянка почти физически ощущала нетерпение и раздражение лекаря, а ещё - надежду, что исходила от Эльфхельма. Не слишком ли большие ожидания возложили на её плечи травник и маршал?
- Арагорна бы сюда, - в смятении выдохнула Элледель. – Он возвращал людей из неизбывной тьмы, он учился этому у Элронда, я же...
 
Почему-то доселе ни одна битва, ни одна сложная стратегическая задача не вызывала у северянки подобных затруднений и не требовала от неё стольких душевных усилий. Дочь Хальбарада так часто сталкивалась с кровью и смертью, что привыкла к ним как к неизменным спутникам своей судьбы; однако, спутники эти продолжали пугать её своей могущественной загадочностью. Деве за свою недолгую жизнь довелось побывать даже убийцей, но она никогда не выступала в роли целительницы (если не считать криво сделанных перевязок да примитивных травяных настоев, некогда приготовленных ею). В любом случае, грубые руки Элледели были прежде всего руками воина, а звенящий сталью голос не умел говорить с кем-то по-настоящему нежно и сострадательно. Элледель попросту боялась, что у неё, такой лихой на поле боя, и такой никчемной и бесполезной у ложа больного, ничего не выйдет и что Эомер так и останется блуждать по полям муторного и страшного забытья; и в итоге, потеряется на мрачных полях самой Смерти. Однако, вообразив лишь на какую-то долю секунды подобную возможность, Элле вдруг преисполнилась смелости взглянуть судьбе в глаза. Она не могла из-за внезапной вспышки трусости позволить навеки угаснуть тому солнечному огню, что горел в груди этого вспыльчивого, доброго, храброго и великодушного человека. Элледель решила: она поверит в свои силы и сможет достучаться до сына Эомунда, пусть даже ей придется просидеть не одну ночь у его постели без сна и отдыха.
 
- Эомер, послушай, - сказала девушка тихо, сильнее сжав руку наместника. – Я не знаю, слышишь ли ты меня, но... Я прошу тебя очнуться. Ты должен бороться с болезнью, с отчаянием...
Элле осеклась. Ничего не произошло. Да ничего, наверное, и не могло произойти. Подавленная, но не удивленная, Элледель обуздала желание беспомощно оглянуться на Эзру и тем самым признать, что его идея потерпела крах. Северянка вновь заговорила, только сейчас её голос звучал надрывнее и громче. Самой девушке казалось, что он вот-вот сорвется на плач:
- Очнись, Эомер! Я прошу тебя, вернись к нам...вернись ко мне! Вспомни что я говорила – тьма уйдет, твои родные вернутся домой, ты больше никогда не будешь один. Так очнись! Очнись, ну пожалуйста!
 
Последние слова девушке пришлось договаривать уже сдавленным от слёз голосом. Элледели все равно было, что подумают  о ней Эльфхельм или Азрахил. Во всём целом мире единственно важными для девушки теперь были только спутанные золотые волосы, мокрый бледный лоб и белые отметины на смугловатой ладони, оставшиеся от судорожно сведенных пальцев. Глаза северянки наполнились слезами, и та быстро подняла голову. Факелы и гобелены на стенах заплясали, преломляясь в соленых каплях, которые так и не сорвались с век. А когда слезы чуть высохли, девушка вновь посмотрела на Эомера. Его золотистые ресницы, казалось, тоже слабо затрепыхались, подобно крыльям бабочки, зажатой пальцами какого-нибудь жестокого мальчишки. Что за причудливые, обманчивые игры света и воображения. Или же...
 
- Эй! – вскрикнула Элледель, когда поняла, что веки Эомера распахнулись, и что его бессмысленный взор попытался сфокусироваться на её лице. – Эй, - повторила девушка тихо, уже не чувствуя, как слезы катятся по её лицу. 

Милдред бросила ему в след лишь одно.
 
- Значит, все таки девка. А еще говоришь - руководить не может.
 
Гнев переполнял её. Три исхода, которые могли окончить разговор и этот, четвертый - позволить ему уйти, словно за руку её кто удержал. Вождь вздохнула и покачала головой. "Женщина не может"... Зафар был хуже женщины. Труслив и полон веры в собственную инаковость. "Пойти против системы". Да, грызня за власть - точно что-то новенькое в Хараде. Первооткрыватель хренов.
 
Она наклонилась и подняла кинжал. Отсечь голову змее, а потом уничтожить агонизирующее тело - она не сделала этого лишь потому, что не собиралась отправлять на убой своих людей - а Зафар, разве заботится он о них? Не смешно. Он говорил что это - ради Фенека, но властью отравлен он сам. Её названный брат - безжалостный убийца? И что с того? Он зверь,  это куда чище, чем жаждующая власти тварь, таившаяся до времени за его спиной.
 
Стоило быть с ним мягче, нежнее. Принять его мимолетное чувство - а уж теперь-то видно насколько мимолетным оно было. Обольстить, удержать, завертеть в страсти - грязно и лживо, но куда прочнее, чем нынешнее искреннее положение. Он так и не ответил тебе. Но теперь ты его не оставишь. Никогда нельзя оставлять чудовищ за спиной. Мордор... Мордору все равно, у него свои заботы - север. Чем больше люди страдают здесь, тем даже лучше его владыке - но конечно, собственная значимость Зафара ослепила. Он склонится - ты это знаешь. Нельзя научить рабов быть свободными, ты попыталась - отступи, иди назад, в свои степи.
 
Женщина провела ножом по ладони, позволяя крови окропить землю.
 
Нет. Я останусь. Я обещала это Фенеку. Он получит трон, даже если после этого отвергнет его. Это не имеет значения - мы все состоим из обещаний - не из лжи.
Милдред опустилась на колени, села, положив кинжал перед собой. В молитве закрыла глаза - и принялась ожидать возвращения Зафара. Решение принято - пора изменить роль - можно состоять из обещаний, но без лживых масок далеко не уйти.

В Хараде стартует акция "Убивайте господ"?

В Хараде стартует акция "Убивайте господ"?

Цирк, да и только. Как она может контролировать так много воинов в своем племени? Никакого уважения ее выходки не вызывают, напротив отталкивают. О боги, дайте терпения... Зафар лишь тяжело вхдохнул, отнимая свою руку от лица.
- Ты надоела мне не меньше. Не смей называть тенью твоего названного братца. Фэнэк был, есть и будет убийцей, порождением тени Мордора и никем более. И только я, а потом та эльфийка держали его в узде. Если он сейчас один, то поверь мне, нет страшнее человека... Трус? Трус осмелится пойти против системы? Трус осмелится сделать это с горсткой воинов, в преданности многих из которых еще надо убедиться. Если тебе не нравятся мои методы, прощай. Уводи своих воинов обратно, о чем я просил еще на границе с Кхандом. А если хочешь места в моих планах, то сама возьми нож и убей короля Харада и посмотрим, что будет, если такая умная, а моя мудрость тебя не устраивает.
Зафар бросил к ногам Милдред кинжал.
- В Хараде существует правило по которому любая женщина не может заниматься политикой, войной, руководить. Ты в Хараде и ты женщина, поэтому будь добра заткни свой гонор и не мешай мне делать то, что я умею и чему меня учили с рождения. Если ты не боишься полумиллионной боевой машины Мордора, то ты либо глупа, либо безумна. И я не каждый харадец, я тот харадец, что руководит каждым харадцем. Ни тебе решать как поступают харадрим. Но одно ты знать должна точно - мы страшны в гневе. Поэтому прекрати вести себя так, словно ты тут королева-мать.
Он вышел из обеденного шатра, отправившись к своим верным гонцам.
 
- Говорите каждому следующее: "Харадрим, бедные, обездоленные, на грани рабства, рабы, мы из многотысячной армии Освобождения. Нас столько, что наш лагерь едва ли кончится за линией горизонта. Присоединяйтесь к нам и вместе мы завоюем хорошую жизнь для себя. Знатные харадрим, ежели вы тоже присоединитесь, отпустив рабов и простив долги, вы станете в разы богаче прежнего, ежели воспротивитесь - умрете.
- Но нас от силы несколько сотен. Когда враг узна...
- Когда. Именно, что когда. Но уже будет поздно, нас тогда и правда будет несметная рать. Все, двигайте.
 
И гонцы поехали в четырех направлениях. Они готовились к войне.    
 
[AVA]//cs629108.vk.me/v629108335/277a9/WvilKMc8iEI.jpg[/AVA][NIC]Зафар[/NIC][sTA]песчаная борода[/sTA]

Светлая владычица сделала Исилендилу знак остановиться, ей показалось, что взбешённый эльф сейчас бросится на Сарумана. Сама она не сводила взгляда с нежданного гостя.
Маг развернулся и попытался уйти, но голос Галадриэли словно плетью ожёг его:
- Посмотри, во что ты превратился, каким жалким ты стал, Курунир. Когда-то глава Белого совета, сильнейший из истари...  Теперь ходишь и побираешься. Знаешь, мы даже готовы тебя приютить, только ответь мне искренне на один вопрос - зачем? Ради чего было всё это - предательство Белого совета, армия ручных орков, нападения на вольный Рохан, кровь, смерть и разорение? 
Теперь в её словах звучала нескрываемая боль. Рана, нанесённая изменой Сарумана, всё ещё не зажила в душе эльфийки. 
- Ты хоть каплю сожалеешь о том, что натворил, Курунир? - напоследок спросила она. 

 

Сегодня ангел, завтра стерва - 
Такой её уж создал Бог. 
Он женщину не сделал первой, 
Чтобы Адам привыкнуть смог. 
Характер женский переменчив, 
Но мы одно должны понять: 
Бог для того и создал женщин, 
Чтоб смог самец МУЖЧИНОЙ стать!