Илгон

Илгон сидел на старом стволе упавшего дерева, когда-то высокого и могучего, а ныне представлявшего собой сучковатое бревно, изъеденное насекомыми. Похоже ли Средиземье сегодня на это дерево? Древний остов когда-то великого края, ныне населенный лишь тенями благородных народов прошлого. Упадок повсюду, и даже эльдар уже лишь подобие себя прежних.

Илгон был весь покрыт пылью и грязью долгой дороги, перемешанной с недавно пролитой кровью врагов. Рядом валялась груда разбитых черных доспехов и оружия. Полыхала пламенем гора трупов врагов. Черный едкий дым поднимался высоко в небеса. Невдалеке на шесте покачивалась голова твари в закрытом шлеме. Ветер трепетал обрывки рыжих волос, в насмешку прикрепленных к шлему. 

Все это оказалось ловушкой, теперь-то это было очевидно. Всего лишь провокация, уловка и он повелся, как мышь, соблазнившись сыром в мышеловке. Илгон сам не понимал откуда в нем столько откровенно черной ярости и жажды крови врагов, что поднимались со дна души подобно темной волне. Будто упадок коснулся всех, кто ступил на эти земли, и теперь они все лишь тени себя прошлых. 

И все же улыбка, даже зловещая играла на лике воителя. Он тихо смеялся, осознавая простой факт. Темный Властелин, устрашающий в мощи своей, сам так устрашился одного единственного эльда, сковавшего самого себя в оковы клятвы, что отправляет за ним своих лучших псов. Эта мысль безумно рассмешила Илгона, заставив его плечи содрогаться от хохота. 

- И это все? Что у тебя есть, Саурон? Все самое лучшее? Ну что же, я разочарован. 

Он говорил это, продолжая смеяться, будто сумасшедший. Потом встал отряхнулся, зашел в реку по шею и смыл с себя насколько это возможно грязь и кровь. Очистил свой меч, все еще острый. Посмотрел на догорающую гору трупов. Далеко будет виден этот сигнал. Обернулся и увидел темнеющую опушку древних лесов, что таили в себе немую угрозу. Что же, лучшего способа замести следы у него не будет, а любая погоня подумает несколько раз, прежде чем сунуться в отбитый у темных сил огромный лес. Да и организовать на них засаду там будет сподручнее. Кроны деревьев были столь плотны, что ничей взор не проникнет туда. К тому же даже Илгон ощущал чары, что хранили лес. Что же, скрыться от Ока своего Врага было отличной идей. Накинув на плечи шкуры, и перекинув меч в ножнах за спину, Илгон скрылся с глаз видимых и невидимых в чаще Лихолесья, оставляя за собой красноречивое предупреждение всем безумцам, что рискнут разыскивать его.
 

------- Лихолесье или куда-то туда.

Эсгарот

Долгое разлилось, как и река Келдуин, затапливая прибрежные поселения, которые местные благополучно возводили также на сваях. Суровы были северные земли. Зимой мороз, снег и лед. Осенью и весной затопления. Лишь коротким летом люди могли выдохнуть в вечной борьбе за жизнь с природой. Илгону, призванному Могучим, приходилось пробираться по подтопленным землям, иной раз пробираясь в воде по пояс. Воителя вперед гнали почти безумные ярость и стремление вызволить Норнориэль. И все же даже у столь сильного и неутомимого уроженца блаженной земли путь на юг занял время, вынуждая делать короткие остановки. Он экономил на оставшихся лепешках лембаса и здравуре, большую часть, которых скормил спасенному в Бурых Землях человеку. По всей видимости Хулгар остался в городе, не успев за Илгоном. Чтоже, так видимо лучше. Воитель не мог задерживаться, а человеку будет лучше со своими, нежели чем в компании обрекшего себя на проклятие бессмертного. Илгон гнал от себя подальше предательские мысли о том, что могло случиться с девой меча, сосредоточившись на том, чтобы побыстрее добраться до предполагаемого места. Нельзя позволить собственным мыслям разъедать внутренности, особенно сейчас. Пока еще у витязя была надежда, за которую он мог ухватиться и поэтому со всей возможной скорость бежал вперед. 

Лагерь обнаружился на удивление быстро. Они не скрывались, словно бы хотели, чтобы он их нашел. Но увидев врагов, чувствующих свою безнаказанность и безопасность в такой близости от Озерного города и других союзников эльфов, Илгон чуть не взревел от охватившего его гнева. Эти твари ни о чем не заботились, считали себя хозяевами положения, не выставили даже дозорных. Все это лишь больше распалило праведную ярость Илгона, который сейчас выглядел словно дикарь из пустошей, но внушал страх не меньший, а то и больший, когда сражался в тяжелой броне ваньяр. 

Он ворвался в лагерь, словно разъяренный степной тур Руна. Его глаза ввергают в ужас безжалостной синевой, будто необъятное море первобытной ярости, готовое поглотить все материки. Его руки начинают крошить, охваченных паникой орков устрашающим мечом и кулаком, что разбивает черепа и ломает шейные позвонки. Его рев закладывает уши темных тварей. 

- Где ОНА?! - в полу безумии кричит Илгон, убивая очередного орка. 

Кто бы ему ответил, коли одни находят смерть от его руки, а другие думают лишь о спасении своих жалких шкур. Илгон знал, что убьет их всех.
 

Надо сказать, что речи темного нуменорца не произвели впечатления на окружающих его людей, ибо были слишком возвышенными и сложными. На севере народ жил простой, и вопросами философии или метафизики никогда не задовавшийся. Поэтому слова морэдайна пропали втуне, вызвав только ступор и недоумение у собравшихся. Лишь эльфы поняли все досконально, оттого и велик был гнев их на подобную мерзкую ложь. Любили Падшие коверкать правду и искажать смысл вещей в угоду себе. Но Илгон был другого склада, все эпохи прожил он благословенном Амане, не зная лжи и коварства, а нрав его был прост и прямолинеен. А потому выпущенная стрела лжи достигла своей цели, посеяв в душе воителя смуту, подняла волну яростного гнева. Разве могла Норнориэль бросить дружину и отправиться за ним? А чтобы ее остановило? И кто? Он вспоминал, как она бросилась на последний штурм Дол-Гулдура в одном исподнем, как израненная пыталась вразумить его тумаками, зная что это бесполезно. Конечно это было в ее духе. Роваон всегда мог позаботиться о дружине. По правде он был отличным лидером и командиром, вдумчивым и твердым, способным к глубокому анализу и дальновидной стратегии. Норнориэль же была сердцем дружины, вокруг которого они все сплотились, кто всегд поддержит и подбодрит. А Илгон… Всегда пер напролом, за что его вечно отчитывали. Так и сейчас, со своей Клятвой. Недюжая сила и напористость, вот что всегда отличало его. Он не думал, а делал, зачастую опережая противника, когда тот выстраивал в голове сложные мысленные комбинации, на которые Илгон просто не тратил время. 

Как не тратилего и юный синда, чем заслужил высокое восхищение у Илгона, когда оказался быстрее всех и выпустил стрелу поразившую мерзкий снаряд, пущенный трусливой рукой раба Саурона. Двое феанорингов сразили двоих же псов Мордора, их руки были тверды и не колебались ни мгновения. Благодарно кивнув сначала Пеллинелю, а затем и всей четверке воителей, Илгон развернулся к последнему оставшемуся темному нуменорцу. В его глазах бушевало пламя. Он более не мог сдерживаться, изнутри все разрывало от осознания того, что Норнориэль страдает из-за него. Опять. Он думал, что покинув отряд сделает только лучше, но похоже они были слишком нужны друг другу. Что испытывал воитель к деве меча он и сам не знал, но это было давнее и глубокое чувство, которое всегда казалось ему странным, неуместным, непонятным, он гнал его подальше всякий раз, стоило этим мыслям появиться. Пока прочие ваньяр находили время для песен, плясок, сочинений стихов, прогулок с возлюбленными… Пока Норнориэль позировала юным художникам, пока все они наслаждались жизнью в раю… Илгон упражнялся с мечом. Он в одиночку ходил к Тулкасу, всякий раз улетая от легкого пинка. Но лишь он один был в силах подняться снова после простого тычка божества. Все прочее воитель отметал, считая это пустой тратой времени и собственной слабостью. И хотя он понимал, что слабость есть и будет в каждом. Не мог он принять слабость в себе, и поэтому с безумным упорством упражнялся на берегу Великого Океана или среди далеких горных пиков Амана. Поэтому принес обет, но тем самым лишь обнаружил в себе слабину. Но его упорство заставляло его даже сейчас идти вперед, чтобы изжить в себе и это, преодолевая ярмо, на которое сам обрек себя.

Но почему-то даже намек на улыбку Норнориэль всегда вызывал какую-то внутреннюю теплоту, хотя Илгон не понимал почему. В этом плане прав был Роваон, называя воителя ребенком. И пусть Илгон не понимал ничего в этом, одна только мысль, что дева меча в руках этих скотов, обжигала его душу. Может Илгон и уступал другим во всем, что касалось ума, тонкостей материи или чувств. Но он знал одно. Он был рожден для Победы. Он был рожден для Войны. Песнь его это гул сражений. Врагов его дни будут сочтены. Илгон никогда не обдумывал, не анализировал и не сомневался, он просто шел напролом. Именно поэтому Тулкас обратил внимание на него. Воитель чувствовал на затылке дыхание могучего бога. Он словно подстегивал витязя действовать, как всегда. 

Апофеозом стало осанве, словно удар молота по наковальне, обрушившееся на феа Илгона, который никогда не утруждал себя лишней практикой в мыслеречи. В словах Норнориэль было столько боли и страданий, что казалось будто одна душа не способна вместить в себя все это. Голос Ноорнориэль лишь убедил Илгона, что она действительно в руках этих мразей, которые бахвалялись здесь, прямо перед ним. Воитель чувствовал тяжесть меча в руке, который так и просился пустить его в дело. 

И Илгон не стал медлить, бросившись вперед со скоростью леопарда, просто опрокидывая последнего морэдайн, буквально вдавливая того в пол свободной рукой и ломая кости. Слуга Саурона не стал ничего скрывать, и сразу выдал, что деву держат в лагере на берегу Келдуина. Илгон не обратил на это внимания, даже не задумался правда ли это. Он стремглав бросился прочь из таверны, забыв обо всем на свете. Стражники у входа попросту отшатнулись, впервые увидев эту гору мышц и огромный меч на плече великана. Илгон бежал вперед к мосту, ведущему на берег Озера вдоль которого она намеревался добраться до устья реки и далее найти их лагерь. Все прочие мысли унеслись прочь, уступив место одной единственной: жажде уничтожить всех этих ублюдков, заставить их поплатиться, что вообще посмели коснуться Норнориэль.

-------------------- Илгон, река Келдуин.

Хулгар было бросился следом, но был остановлен стражниками на входе, он уже собирался было достать топор, на лице читалась непреодолимая решимость. Стражники, которые вообще не понимали, что происходит, но уже заметившие в таверне кровопролитие, тоже были настроены решительно не выпустить этого мрачного человека, хотя какой-то определенной причины у них не было. Казалось, что здравый смысл покидает таверну, если он вообще там присутствовал, потому как Рунвар снова привлек внимание на себя, пока эльфы добивали морэдайн, а Илгон спешно покидал заведение.

- Честный народ Эсгарота! Все мы видим, как порча проникла в наш некогда славный город! Вы сами видели! Стража и бургомистр стакнулись с дружками орков! Мы бились при Ист-Байте! Я был там с вместе с вами! И теперь эта падаль пролезла в наш город! ДОКОЛЕ я вас спрашиваю? Хватит это терпеть! 

Раздались одобрительные возгласы, толпа начала потрясать оружие, и в предвкушении слушала скальда. Еще немного и случиться непоправимое. 

- Так вот, пора нам добрым мужам из доков, пристаней, таверн и речных ватаг взять все в свои руки! Вече заигралось! ГОЙДА БРАТЬЯ И СЕС…

Бам! Звонкий удар сковородкой по голове прервал речь Рунвара, отправив скальда в нокаут. Гунхлильд, судорожно сжимая сковороду, вздохнула:

- Да угомонись ты уже, окаянный.

Однако тут она заметила разгоряченную Рунваром толпу мужчин, что свирепо надвигалась уже на нее, не обращая внимание на пятерых вооруженных дружинников рядом. Хозяйка трактира воздела свое орудие вверх, словно воитель на поле брани и возвестила громовым раскатом:

- ВСЕМ ПИВА ЗА СЧЕТ ЗАВЕДЕНИЯ!

Настроение толпы тут же переменилось. Раздались смех и восторженные выкрики. Люди хлопали друга друга по плечам и плакали, словно только что одержали великую победу. Они стали расходиться по своим местам, убирая оружие, а Гунхильд уже отдавала команды, чтобы прислуга пошевелилась и достала запасы. В это время, один из дружинников снаружи с длинными рыжими усами подошел к стражникам, вставшим на пути Хулгара. Он хлопнул по плечу одного из стражи:

- Эй, Эдмунд. Ты же меня знаешь. Ну чего это вы?
- Дак мы чего. Нам приказали, мы и пошли. А тут… Это же…
- Да не кипишуй. Пошли, служивые, выпьете, да и уладим все. Сейчас весточку в дружину отправим, старшие разберуться, с вас спроса нет. Вон слыхал, Гунхильд расщедрилась. 

Смущенные и сбитые с толку стражи потянулись в трактир вместе со всей собравшейся на улице толпой, заполняя заведение почти до отказа. Пиво уже лелось рекой. Хулгар, подхваченный толпой был вынужден вернуться обратно в кабак, не найдя ничего лучше, как снова подойти к столу. Нож тем временем внимательно следил за Сиреком, удивленный силой старика. В такие-то годы, недурно. Бывший налетчик вернул оружие в ножны и поднял, пускающего слюни Рунвара с пола, отряхивая. Тот еще не пришел в сознание, что Нож посчитал удачей. Скальда сегодня просто прорвало. С его бы талантами ему бы в политику, а не песни по кабакам сочинять, но кто на что учился. Нож ловким движением подскочил к темному нуменорцу, которого приложил Илгон.

- Господа, - обратился он к эльфам, - этот еще живой. Судя по всему у них в городе свои люди.

Подошедшая Гунхильд услышала это и раздраженно помотала головой:

- Невовремя. Дружина планирует большое дело. Тан Ервиль рвет и мечет после Ист-Байта. А эти получается уже здесь...

Тем временем, сидевшие за дальним столом двое купцов с юга, что старались прикинуться ветошью с самого начала заварушки тихо перешептывались:

- Ты как знаешь, а я думаю надо делать ноги из этого города. Они тут все поехавшие! Тролль с ней, с прибылью! Жизнь дороже.
- Согласен, уходим с первым караваном. 

Невдалеке невозмутимо потягивал пиво старик, седой как лунь, лишь недавно вернувшийся с вахты на одной из рыболовецких факторий. Он печально оглядел зал и пробормотал себе под нос:

- Дурдом.
 

Приветственные речи четверых воителей Дома Феаноро отозвались в сердце Илгона искрой теплых воспоминаний, словно вновь он делил пищу и пьянящий напиток с соратниками по дружине. Упомянув Варду, предводитель напомнил могучему ваньяр об изначальной цели и неугасаемом Свете. Словно блеснул яркий солнечный луч в грозовом сумраке. Илгон был рад вновь ощутить это чувство уверенности и ясности, когда цель понятна и надежда сияет в сердце ярким праведным пламенем. Одинокий воин был благодарен этим суровым витязям за подобные слова и теплую встречу. 

- Да будут ваши клинки всегда остры, а враги ложатся под ударами, точно колосья при жатве! - ответил Илгон Каиниону тоже поднимая чарку. 

Не успел воитель обратиться к другим собравшимся, как началось что-то неслыханное. В трактир буквально вломились местные, стражи судя по всему, один из них выбил стул из-под юного эльфа. Илгон конечно ни слова почти не понял из тарабарщины, которую нес жирдяй, но он прекрасно понимал, что выбивать стулья из-под сидящих как минимум неучтиво. Его глаза сузились и он стал медленно подниматься, рядом напрягся Хулгар, чьи глаза превратились в две черные точки. Илгон мало чего понимал и в чарах, но даже он почувствовал, что юный синда не так прост, как могло бы показаться на первый взгляд. Когда мужчина, явно родом с востока, завел свою речь ваньяр даже был сбит с толку еще больше, чем потока слов от толстого человечка. В ораторстве господину Сиреку было не занимать умений, чего в самом Илгоне отродясь не было. А воитель уважал тех, кто что-то делал лучше него самого или умел то, чего сам Илгон не мог. А это было почти все, кроме искусства войны.

- Какого варга вы ВЛОМИЛИСЬ В МОЙ ТРАКТИР! - рев хозяйки был страшнее чем у разъяренного тролля.

С мест поднялось несколько десятков людей, все из числа вольнонаемников, дружинников или просто контрабандистов, отдыхавших в Окуне или проводивших сделки. Блеснули мечи, ножи, топоры и даже цепы. Всего около две дюжины серьезно настроенных личностей, шутки не шутивших и стражу городскую недолюбливающих. Сама Гунхильд достала топор из-за стойки, а сверху спустилось пятеро дружинников в кольчугах, шлемах с щитами и мечами наголо, прикрывая хозяйку. Тем временем стражников у входа уже окружали, жившие в соседних домах воины Речной Дружины и просто неравнодушные. Несколько десятков людей с копьями, мечами, топорами и щитами. Они улыбались глядя на удивленных блюстителей порядка. И на что эти дурни надеялись, решив вот так просто нарушить договор? Они что хотели настроить на себя все речное войско этой глупой выходкой? Обычно дела решаются по-другому. Бургомистр направляет совету танов сообщение и те решают вопрос на тинге, после чего уже ставя в известность о результате как бы официальные власти в виде Вече и бургомистра.

- Чего приперлись?
- Валите отсюда пока целы.

Тем временем в таверне метавшая взглядом молнии Гунхильд продолжала греметь:

- Вы вломились в МОЮ таверну! Оскорбляете МОИХ гостей! Нарушили договор, скрепленный тремя королями, Вече и самим бургомистром! Уж не знаю, что за муха вас укусила… За это с вас причитается особый спрос. Последний шанс решить дело миром! Ты, жирный боров, и твои увальни сейчас принесут всевозможные извинения мне и моим гостям. После чего таны Дружины передадут бургомистру и в Вече весть об этом вопиющем нарушении, и город выплатит мне и гостям компенсацию за причиненный ущерб чести и доброго имени. А так как вашего жалкого жалования не хватит и вовек, чтобы возместить все убытки, то придется вам работать за миску ухи еще лет двадцать. Я понятно все разложила? Или у кого-то из вас в ушах сера скопилась в избытке?

Илгон был восхищен смелостью и решимостью этой женщины, не меньше чем собравшимся за столом сотрапезниками. Но за всем разом произошедшим он чуть было не упустил главное, что-то смутно знакомое. Нет, точно. От этих людей, заявившихся сюда, просто несло темным духом. Он поднялся, обнажая огромный меч, размером больше чем эти глупые смертные. 

- Никакие это не “стражники”, -  сказал он, уже собираясь решить дело, как завещал Тулкас.

Но в этот момент случилось то, чего пожалуй не ожидал никто из собравшихся.

- ЕБИ ТЕБЯ В ЖОПУ ВЕЛИКАН! - раздался на весь трактир голос скальда, оравшего на толстяка и опешивших немного стражников, меньше всего видимо ожидавших каких-либо действий от этого человека. 

- Ты что ублюдок сранный не знаешь КАК МЕНЯ звать? Ты скотина такая заявился сюда и оскорбляешь друзей самого РУНВАРА ПОЮЩЕГО МЕЧА? Да ублюдок, мать твою, меня зовут Рунвар, РУНВАР! Ты скотина, ублюдок, отродье старой шлюхи и любителя ослиных задниц! Что решил ко мне лезть, ублюдок? А ну иди сюда, я тебя сам трахну и всю твою семью! Скотина, ублюдок, говно собачье, жопа! Запомни уже своим жалким умишком, что я Рунвар мать его Поющий Меч, Гроза Орков, Убийца Троллей, Приносящий Успех, Покоритель Вершин, победивший Раймунда Красную Руку! Ты не смеешь, коверкать МОЕ ВЕЛИКОЕ имя и оскорблять в этом трактире никого. А это, чтобы ты ЗАПОМНИЛ!

Хрясь! Глиняная кружка разбилась о морду жирдяя брызгом осколков, крови и эля, заставив человека опрокинуться на спину, свалившись вместе с злосчастным стулом и смешно задрать ноги. В кой-то веки рука скальда была тверда и бросок попал в цель, что даже сам Рунвар остолбенел. Нож с тихим вздохом “еб твою мать” начал вытаскивать скимитар. Хулгар последовал его примеру, еще мгновение и небольшую шайку блюстителей порядка уже были готовы разорвать изнутри и снаружи. 

- СТОЙТЕ - поднял руку Илгон, громогласным ревом, останавливая уже было начавшееся кровопролитие. 

- К чему весь этот спектакль? Я уже догадался КТО вы. Вонь вашего Хозяина идет за его рабами. Предлагаю решить это дело сталью. Вы ВСЕ против меня. За дверью трактира прямо сейчас. 

Он улыбнулся, держа меч на плече, и обратился уже к остальным:

- Позвольте мне уладить это недоразумение, добрая хозяйка и вы доблестные воители Имладриса, юный господин Пеллинель, прекрасная леди и вы, господин Сирек. Думаю сударь Рунвар и его спутник тоже позволят мне взять эту ответственность на себя.

Внутри Илгона все горело, от осознания того, что сейчас он действует так, как бы никогда не делал раньше. Раньше всегда была Норнориэль, которая знала как делать. Рядом всегда был Роваон, который знал как правильно. Илгон же просто шел, куда скажут и делал, что и всегда. Но сейчас он похоже брал инициативу в свои руки, наперекор всему. В ушах все еще гремел отголосок собственной Клятвы и последних слов Каиниона, запавших воителю ваньяр в душу. Столько всего произошло, но эти эльдар были стойки и тверды, как сталь и несгибаемые, точно острый скальный утес, о который разбивается море в бессильной ярости своей. Илгон преисполнился уверенностью, что и он сможет пройти все испытания.

- Ну что, пройдемте, господа, на свежий воздух? - обратился Илгон к “стражникам”.
 

----- Бурые Земли

Путь по холодным северным землям для одиноких путников с минимум вещей был настоящим испытанием. Илгон экономил на еде, дабы больше осталось лембаса для его смертного спутника. Хулгар из обрывков одежды кое-как обмотал себе ступни, чтобы не обморозить. Он мало говорил, а его глаза горели безумным огнем. Илгон чувствовал, что в человеке не осталось ничего кроме ненависти и жажды мести. Невольно эльда начал задаваться вопросом правильно ли он поступил? Ему казалось, что он совершает благой поступок, но может было бы милосерднее дать этому человеку быструю смерть тогда на кресте? Единственное что внушало надежду, так это то, с каким упорством Хулгар стал цепляться за предоставленный ему шанс. Может еще и не все потеряно. Снова и снова Илгон прокручивал в голове слова Норнориэль, ведя спор сам собой. Ее логика была проста и понятна, и он бы отдал бы все, чтобы чувствовать мир так же легко и просто. Но оказавшись в одиночестве среди бескрайних просторов этого мира, Илгон видел, что все намного и намного сложнее. Сложнее чем он сам себе представлял. Чем мог представить себе любой из них. Только одно оставалось неизменным. Враг. Он словно незримо присутствовал в каждом уголке мира, в каждом разговоре и шорохе, отравляя и искажая. По-крайней мере цель Илгона была ясна и понятна. Только слова Тулкаса не давали ему покоя. Сила. Где ее искать? 

Судьба была благосклонной к ним, и на двоих путников напала небольшая шайка разбойников из пяти человек. Посчитали двоих путников легкой добычей. Илгон расправился с ними слишком быстро, как ему показалось. Зато его спутник получил неплохую одежду, куда лучше тех обмоток, что были на нем. Также Хулгар взял себе топор и несколько дротиков. Кошель с небольшим количеством золотых монет человек посоветовал Илгону все же оставить, хотя эльф было думал бросить его за ненадобностью. Он забыл, что уже не является частью войска, которое странствует по землям союзников, получая помощь и внимания от высокородных владык. Сейчас он такой же изгой, как и эти несчастные глупцы. Илгон настоял на том, что трупы необходимо предать огню, хотя Хулгар сетовал, что это пустые хлопоты. Еще внимание привлекут. Но воитель ваньяр не мог поступить иначе. 

Достигнув реки Келдуин спутники наткнулись на ушкуй Речной Дружины. Рядом была небольшая застава. Признав в Илгоне эльфа, их встретили тепло. Даже предоставили эльфу накидку из шкур, а Хулгару шерстяной плащ. Речная Дружина была в хороших отношениях со всеми тремя королевствами, и с эльфами в частности. Тут во многом заслуга Ворона, но не о нем речь в этой истории. Дружина была нерегулярным войском независимых вождей, танов, возглавляющих ватаги речных молодцов. Они держали в спокойствие устье реки, что было на руку эльфам, людям и гномам. Здесь Илгон узнал, что после битвы в Ист-Байте дружина многих потеряла, но выжившие горели жаждой мести. Уцелевшие таны только залечи раны, но уже планировали набег в земли Руна, где, по слухам от союзников в Дорвинионе, теперь хозяйничают орки. Илгон выразил желание повстречаться с теми танами, и принять участие в подобной затее. Хулгар лишь мрачно кивнул. Им посоветовали найти в Эсгароте трактир “Королевский Окунь”, содержала его бывшая ватажница, а ныне связной Дружины в городе, почтенная Гунхильд. Там следовало разыскать некого Рунвара Поющего Меча, дескать он вечно ошивается в таверне, но знает нужных людей. Дружинники сразу разглядели в Илгоне могучего воина, понравилась им и решимость Хулгара. Такие люди или эльфы, были им нужны в предстоящем деле. Остаток пути двое спутников провели относительно с комфортом, поднимаясь по Келдуину на ушкуе дружинников. 

Пристань встретила их шумным гомоном и вонью тухлой и не очень рыбы. Хулгару же казалось все было нипочем. Он, в отличии от Илгона хорошо сливался с толпой, благо происходил родом от народа северян, живших когда-то по всему Рованиону и Прирунью. А вот на могучего воителя сразу же обратили внимание, шепоты и тычки пальцем в его сторону не прекращались до самого трактира. Хотя эльфы в городе и бывали, но таких здесь никто не видел. 

Удивление ждало и Илгона, когда он узрел бывших соратников по оружию, воинов гвардии Элронда, с которыми они вместе бились под стенами Болотного Замка не так давно. 

- Приветствую вас, благородные воины Имладриса! Добрая встреча в столь далеком краю! - приветствовал он воителей-нолдр.

Оказалось они прибыли почти одновременно, и почти вровень с ними двое эльфов, явно поданных Трандуила и человек. Не успел Илгон сказать что-то еще, как его опередила седовласая женщина, несмотря на годы еще сохранившая блеск былой красоты. На ее лице мешались шок, радость и трепет. 

- Приветствую, благородные господа! В моем трактире всегда рады Старшему Народу, прошу сюда.

Узнала она и Сирека:

- Рада видеть Вас в добром здравии, господин. Вижу Вы водите дружбу с лесными эльфами. Я так и знала, что Вы хороший человек.

Хозяйка трактира по простоте своей решила, что все эльфы видимо обязаны знать друг друга, поэтому усадила всех новоприбывших за отдельный удобный стол, обычно предназначавшийся для танов или редких высокородных гостей. Сирек оказался между двумя своими спутниками, напротив них места были отданы четверке воителей, выделяющихся блеском одежд и амуниции из присутствующих, как алмазы среди песка. Илгон видел это, несмотря на свою стать и рост, рядом с этими витязями, в своем плаще из шкур, он выглядел самым настоящим варваром из пустошей. Он начинал ощущать пропасть, которая все больше отдаляла его от сородичей. Но постарался прогнать эти мысли.

- Приветствую поданных лесного короля, да будут его владения вечнозелеными! - произнес он, обращаясь к лесным эльфам, - Мое имя Илгон, а это Хулгар, мой спутник. 

Представившись, Илгон обратился к предводителю четверки воинов-нолдр:

- Могу лишь догадываться о целях вашего пребывания в этом месте, но думаю, вам и лорду Элронду будут полезны сведения, что нам удалось услышать. 

Он повернулся к хозяйке, ожидающей заказа. Таких гостей она обычно обхаживала самостоятельно. 

- Добрая госпожа, я ищу человека по-имени Рунвар, Поющий Меч. Где бы мне найти его?

Гунхильд удивленно уставилась на Илгона:

- Кого? Ой, прошу простить за мои манеры, просто… Не думала, что таким господам будет нужен этот непутевый… Да здесь он. Эй, Рунвар! Здесь тебя ищут!

К их столу подошли двое мужчин. Один постарше, повидавший виды, в темно-синих простых одеждах и мечом у пояса. В темных волосах и бороде проступали первые седые пряди. На лице читалась скорбь, словно все беды мира свалились на этого человека. Второй был помоложе, белобрысый, коротко стриженный, зеленоглазый, в черных походных одеждах, бандитской наружности, с изогнутым клинком в ножнах. Тот, что постарше представился, голос его был на удивление приятным и бархатным, словно он не говорил, а тянул слова песни:

- Почтенные, меня зовут Рунвар, Поющий Меч. А это Нож, мой компаньон. Мы к вашим услугам. 

Илгону показалось, но кажется второй слегка толкнул первого в бок. 

- Тогда прошу присесть вас, господа, - сказал Илгон, жестом приглашая обоих мужчин к столу, - Ибо есть у нас к вам дело. 

Точнее дело было у него, а воители Имладриса здесь могут очень даже пригодиться. Илгон бы хотел поговорить с ними наедине, узнав их гербы и символику. Его мучали сокровенные вопросы, на которые возможно эти умудренные долгой жизнью в этих землях эльдар могли дать, если не ответ, то совет. От доброго совета Илгон бы не отказался сейчас. 
 

------ Дол-Гулдур

Заболоченные леса, полные отравляющих миазмов уступили место унылым голым холмам и бесплодным пустошам. Унылый и безрадостный край, как и душа Погасшего. Брел он навстречу холодному ветру по пустынным землям, некогда бывших цветников Жен Энтов. Злая Воля Саурона и это место превратило в обезображенный шрам на лике Арды. Немое напоминание о Его могуществе. Еще одна причина почему должно стереть этого злого духа из самого мироздания. 

Ваньяр прибыли в Средиземье осенью, в начале ранней зимы, но весна уже начинала вступать в свои права, да и чары Врага ослабевали с каждым днем и погода начинала приходить в естественное состояние. Удивительно, всего немного к югу и уже не видать снега, еще недавно хлеставшего своими ледяными снарядами войсковую колонну воителей с Запада. Лембас в заплечном мешке и здравур в брудюке, Илгон старался расходовать бережно, держась возле Анудина, где он ловкими и быстрыми движениями мог ловить рыбу, которую потом жарил на маленьком костре. Иногда удавалось подстрелить птицу другую, но то была скудная пища. Табак и трубку берег он, как последний дар и напоминание о былом братстве, которого лишился.

Воспоминания приносили боль, и снова и снова ковыряли незаживающую рану чувства вины. Илгон пытался сосредоточиться на собственном выживании, но в моменты коротких остановок терзания вновь набрасывались на него, подобно стае голодных волков. Мысли резали голову вопросами, захлестывали в воронку бесконечных разрушительных споров с самим собой, и подводили к устрашающему выводу, за которым оставалась последняя черта. Вот он истинный ад, разоренная холодная пустынная земля и собственное одиночество, отягощенное грузом проклятия. От собственных решимости и уверенности с каждым днем оставалось все меньше, как будто злой восточный ветер уносил по крупице, будто сдувал пригоршни снежинок с сугробов. Казалось, что вскоре он начнет срывать плоть с костей в этом бесконечном чистилище для обреченных душ.

Он сидел, сложив руки на коленях и склонив голову, рядом тлели угольки небольшого костерка. Солнце и не думало показываться из-за серых туч, постепенно опускались ночные сумерки и окрестные земли одевались в темный саван. Ни крика птицы, ни поступи зверя не раздавалось кругом. Только выл и скулил не угомонный восточный ветер. Сон или полузабытье поглотили его, одолев после долгих дней скитаний в пустошах. Это был сон, это мог быть сон. Разве нет? Неужели Он явился? Неужели сам неутомимый вала обратил внимание на того, кого оставил Свет Валинора? Но он стоял, возвышаясь золотистой широкоплечей фигурой и улыбаясь в бороду. Он смеялся, смеялся и этот смех рокотом раздавался казалось от края до края мира. Смех, что прогонял самые черные тени и рассеивал мрак ночи. А потом он лишь усмехнулся, сложив на груди руки в Громовых Перчатках, созданных руками Ауле. 

Силу не получают при рождении, Силу не обретают в тренировках, Силу находят! Найди Силу Илгон! Заставь меня думать, что я не зря вколачивал в тебя свою мудрость! Разыщи Свою Силу! Вставай давай! Ты ведь всегда хотел пройти мое финальное испытание? То, о котором никто не ведает? Вот оно! Вот он, Фестиваль Тулкаса! Только познав свою слабость, ты сможешь обрести свою Силу! Хах, ты-то напыщенный глупец думал, что слабости, это не про тебя! Ну я похоже не ошибся в тебе, теперь иди и докажи, что так и есть! 

И Илгон пробудился. В его полузакрытые очи бил рассветный луч, пробившийся сквозь пелену серых облаков. Луч надежды. Крохотный, но яркий, как сияние полуденного солнца на далеком юге.

Он поднялся, тряхнув плечами. Обнажил меч и воздел его приветствуя рассвет. 

- Своим мечом, своей жизнью и этим ярким рассветом клянусь я презреть слабости, обрести свою Силу и вернуть собственную честь! Пусть Небеса будут свидетелями! Меч, мой друг, вкуси моей крови, да не погибну я, не исполнив обетов! 

Проведя мечом по ладони, эльда сделал неглубокий порез. Меч все еще острый, такой же как и был. Он не оставил его, и будет с ним до конца. 

Не слишком ли много клятв? Собственный голос словно бы прозвучал откуда-то позади. И был больше похож на голос Норнориэль. 

Илгон воздел голову и расхохотался:

- Одна клятва, или десять! Какая разница! Проклятым все равно дважды не станешь! Я. Не. Проиграю! 

С этими словами, он отмахнулся от тени былых сомнений и тревог, оставив лишь место для печали в сердце, которую врачевал устремлением смыть с себя тень собственной слабости, выполнив обещанное. Забросив вещи за спину, он зашагал на восток, навстречу солнцу. 

Тонкие струйки дыма поднимались над горизонтом. Вороны кружили в вышине. Человек пригвожденный к кресту, его голова склоняется набок. Вороны все ближе. Самый наглый уже вцепился когтями в дерево, на котором распят человек. Медленно, птица подкрадывается к плечу человека. Тянет жадный клюв к шее. Камень разбивает падальщика в кровавое месиво, заставив подельников упорхнуть повыше. Человек едва поднимает голову. Он видит могучую фигуру, превосходящую ростом обычного мужчину едва ли не вдвое. Руки будто созданы, чтобы крушить камень. Лицо суровое и обветренное, и не человеческое. 

- Что мертвец, жажда тебя мучает?

Человек едва смог поднять голову, чтобы разглядеть неожиданного гостя здесь, у порога Последнего Пути. Это кто-то из Духов спустился сюда, чтобы проводить его в Обиталищам Предков? 

- Не вижу в тебе жажды жизни. Может милосерднее оставить тебя тут? - усмехнулся воитель. 

Обреченный снова было склонил голову. Но Илгон спросил:

- Или может снять тебя с этого позорного столба? Там откуда я пришел мы убиваем врагов только в бою, не оставляем на съедение падальщикам, словно отбросы. 

Легким движением он уронил тяжелый столб, с прибитой поперек балкой сверху. Человек застонал от падения. Илгон нагнулся над ним:

- Будет больно. Но боль поможет тебе вернуться.

И он выдернул большие гвозди из рук мужчины, после чего тот еле-еле встал на четвереньки и со вздохом сел, потирая руки. Илгон бросил ему бурдюк со здравуром. 

- Живи! Живи изо всех сил! Люби, сражайся и не умирай! 

Мужчина сделал несколько долгих глотков, после чего уставился на своего спасителя, не веря в свое возвращение в мир живых. На нем были порванные рубаха и штаны, босые ноги покрывала корка засохшей крови и грязи. Жесткие, темно-русые волосы были рассыпаны по плечам. Лицо жесткое, обветренное, с недельной, не меньше, щетиной. Только темные глаза  казалось бы горели, каким-то внутренним огнем. 

Кто ты? - харкающим голосом спросил человек.

Илгон, смотрящий куда-то на северо-восток, обернулся:

- Видимо тот, кого послала судьба. Судьба правит всем. Меня зовут Илгон.

- Да благословят тебя духи, Илгон, кем бы ты не был. Мое имя Хулгар.

- Выпей еще, Хулгар С Креста. Съешь это и плесни немного напитка на свои раны. И расскажи мне, как ты оказался здесь.

Эльда бросил человеку небольшой кусок лембаса. Тот с жадностью проглотил его в мгновение ока, удивившись появившемуся голоду. На кресте он уже почти перестал что либо чувствовать. Хулгар медленно стал говорить, вороша пепел собственных, еще свежих, как недавний порез, воспоминаний. Он происходил из одного степного клана, который давно стал оседлым. Он служил воинов у вождя. Но набеги степных сородичей и диких горцев делали их жизнь постоянным испытанием. Хулгар решил рискнуть. Собрав весь свой скарб, он взял жену и ребенка, покинув свое селение. Нанявшись в торговый караван, он было решил переехать в более безопасный и богатый Дорвинион. Купец разрешил его семье ехать в обозе, в обмен на его лук и скимитар. Орки-налетчики верхом на варгах напали на них в пути. Охрана сбежала, захватив купеческих лошадей, бросив торговцев на расправу тварям. Хулгар остался вместе с несколькими старыми воинами. Он сражался дольше всех, убив пятерых врагов и подстрелил двух огромных варгов. Его жене повезло. Ее убила пущенная наугад черная стрела, избавив от участи куда более худшей. Его двухлетнюю дочь насадили на пику, заставив его смотреть. Вожак орков, которого звали Ульдаг, ругался отборной бранью, обещая Хулгару непростую смерть за причиненный ущерб в виде пятерых матерых уруков, которых поди сыщи и двух сильных зверей. Но орки спешили к своему вожаку, и Хулгар услышал имя - Фимболг, и оно впечаталось у него в разуме, словно ожог. Еще он слышал название места, - Руменост, но не знал где это. В итоге его прибили к самодельному кресту, оставили медленно умирать на ветру под хриплое карканье ворон. 

Илгон помог человеку подняться и посмотрел тому в лицо:

- Видать судьба не зря свела нас вместе. Погляди на темень, что сгустилась у южной кромки горизонта. Посмотри на алые зарницы, словно кровью запятнавшие черные тучи. Все это зло оттуда. Из Мордора. Оно расползается по велению его Хозяина. Орки его слуги, по его велению они несут смерть и разрушение всему, до чего дотянуться их поганые лапы. Я дал Клятву, что буду бороться с этим злом, дабы навеки избавить Средиземье от этой напасти. Иначе мрак затопит все земли. Иначе трагедии, подобные твоей будут повторяться вновь и вновь над этими многострадальными землями. 

Хулгар угрюмо посмотрел на юг и отвернулся. Он медленно поплелся к догорающему обозу. Истерлинг долго стоял и смотрел на этот Погребальный костер для нескольких человек, включая его жену и ребенка. Дорожки слез прочертили его покрытое сажой лицо. Постояв так какое-то время, он повернулся к Илгону. Его кулаки были сжаты, лицо заострилось, глаза пылали едва ли не безумием.

- Клянусь Духами Предков И Теми-Кто-Наблюдает! Клянусь, что отныне моя жизнь будет отдана лишь одному - сражаться подле тебя. Подле того, кто снял меня с трупного креста и дал шанс на отмщение! Я клянусь, что пока дышу, ни одной твари не уйти от моего клинка! Да будет так.

Илгон кивнул, положив руку на плечо человека.

-И я услышал. Пусть клятва придаст тебе сил, и с этого дня продолжим путь вместе. Да обретет каждый из нас, то что ищет. А теперь смотри! Смотри на Запад! 

Со стороны далекого запада садилось солнце, одаривая землю последними лучами до наступления нового дня.

- Пусть солнце и тебе подарит надежду, друг Хулгар. Не все в мире подчинено злой воле Врага! Ибо есть Воля сильнее его. За самой темной ночью приходит рассвет. 

Они стояли на пепелище, высокий и могучий воитель из Заморья, и человек родом из Руна. Вместе. Яркое закатное солнце освещало их суровые лица, прогоняя липкий мрак из души. Сегодня двое приняли вызов судьбы, и страх не терзал их сердец, хоть и путь их обещал быть тернистым и трудным. 

- Весна придет и растает снег, - сказал Илгон.
- И взрастет трава степная и жизнь возродиться, - вторил ему Хулгар.

Илгон и Хулгар отправились в путь после заката. Они уходили на север, вслед за отступающей зимой. А за их спинами все сильнее сгущался мрак за темной линией гор на далеком юге. 

---- Эсгарот

Только что, Норнориэль сказал:

Что я вижу 

Ворону вожа под хвост попала, а ведь должен сидеть в Мандосе и не бухтеть уже.

3 минуты назад, Ворон сказал:

Ты что совсем берега попутал? Забыл кто тут главный?! 

Ну теперь я вырвался вперед, извиняй уж. 

2 минуты назад, Рунвар сказал:

Моего кореша!

Я тебя подхвачу, вместе мстить будем.)

1 минуту назад, Фимболг сказал:

Да что вы тут разорались? Просто наш главный себе еще одну личность придумать хочет. Как будто итак вагона наших не хватает. Ну в тесноте, да не в обиде. Посмотрим, кто на этот раз.

Побухтит и перестанет.

Только что, Ворон сказал:

Зато это мой акаунт самый старый из сохранившихся, еще с тех времен. Основной, негоже без перса быть.

Пхах, дядя иди поспи. Основной перс теперь я. Вон клятвой пернул и все бегают суетятся. Движ пошел. А тебя вообше прибили. Ну Ворона точнее.

Галадриэль внимательно слушала витязя ваньяр, и ни одна ее черта не дрогнула, хотя в душе Владычицы просыпались давно, казалось бы забытые картины ее собственного прошлого. Отголоски ее клятв, ее собственных проступков и ошибок. Она чувствовала, как несмотря на все усилия Тень медленно, но верно накрывает Средиземье. Приближалось воистину темное время, и вновь из уст эльда звучат страшные обеты. Она снова чувствовала жар от горящих городов, вонь от множества трупов и слышала жестокие смешки орков. 

Все высказались, и заметно сказывалась усталость после тяжелой битвы, которую очень бы хотелось назвать победой, но лишь от их решений сейчас будет зависеть, каков именно будет итог у битвы за Болотный Замок. Оставят ли они эти скорбные земли, чтобы однажды враги вновь вернулись в свое гнездо, или сумеют изыскать способ навсегда прогнать, поселившееся здесь зло. 

- Сегодня было много сказано. В том числе и такого, чего я уже надеялась никогда не услышать от сородичей эльдар. И все же, дальновидные мысли были сегодня озвучены. Воистину нам следует предложить помощь и союз атани, особенно новоиспеченной Королеве Людей и Верховному Королю, который скоро должен войти в права. Объединение свободных людей - этого Саурон страшится сильнее наших клинков, так как знает, что блеск и слава королевств эльфов ушла в прошлое. Но люди могут его сокрушить, тем паче, если эльдар будут помогать им. Идея искать помощи у энтов видиться мне дальновидной. Пастыри древ смогут взрастить здесь охранный лес, дабы не пустить зло к его старому обиталищу. Лориен поможет лесным эльфам и людям долины Андуина. 

Владычица едва заметно улыбнулась, но эта улыбка могла растопить даже самые холодные сердца и прогоняла липкий туман отчаяния. 

- И все же, сегодня, как впредь, колена эльдар вновь сражаются плечом к плечу. Пускай наш Совет сейчас завершится, но вижу я в этом корень нашей надежды. В Единстве. Ступайте, друзья и родичи, пускай темные сны и видения не тревожат ваш отдых.

С этими словами Галадриэль покинула шатер, где проводился импровизационный совет всеъ эльфов Средиземья. Владыка Келеборн последовал следом, поблагодарив каждого и пообещав всяческую помощь.

Илгон ошеломленный и сбитый с толку шел с двумя не менее удивленными воинами к палатке. Его переполняли противоречивые чувства. Норнориэль словно окатила его холодным ушатом. Одна его часть понимала, что дева меча права, а он ступил не на ту дорогу, стыд и ненависть к самому себе начинали душить воителя пополам с злостью, и не уходящей уверенностью в том, что и он был в чем-то прав. Он хотел мести, справедливости, но похоже его разум помутился и теперь он становился кем-то другим. До него медленно доходил подлинный смысл своего поступка, и самым простым выходом было бы… Но теперь Клятва будет вести его, она уже вела. Он чувствовал это, словно где-то в глубине поднимается шторм, и чтобы не было, он уже не свободен.

Снаружи что-то назревало, сама охрана ничего не понимала, собиралось все больше воинов их дружины. Илгон сжал кулаки, понимая чему он становился причиной. 

- Хватит! - раздался неистовый рев из палатки.

Воитель вышел, раздвинув стражей в стороны. 

- Довольно! - прохрипел Илгон.

Он оказался посреди собравшейся толпы его соратников, братьев. Бывших. Теперь он уже не имел права называть их так, и осознание этого жгло душу сильнее чем бичи огненных демонов Моргота. 

- Сегодня я подвел вас. Всех. Я предал всех вас, все ради чего мы сражались, все наши идеалы. Сегодня я поставил свою жажду мести и справедливости превыше всего. Я не в праве просить о прощении, да и не стану. Но я не позволю, чтобы из-за меня начался раскол в наших рядах. Пусть я и подвел всех, но вы, все еще несете в себе Свет Амана и волю Пославшего нас. Держитесь друг друга, верьте в друг друга и в Норнориэль. Меня же ждет другой путь. Ибо я не отказываюсь от своих слов. Я призвал Рок на себя и мне одному нести это бремя. И по-другому не смыть мне позора сего дня, собственной слабости и собственных сомнений. Отныне Свет Бессмертных Земель покинул меня. Отныне я Погасший. И я покидаю отряд. Сейчас. Никому не должно следовать за мной или искать меня. Я сам избираю участь отверженного изгоя. Я сам выбрал свое проклятье. И я сам буду нести эти оковы, пока не исполню Клятву или не поглотит меня Извечная Тьма. 

Он дернул плечами, и сдернул с себя кольчугу, отдав ее стражникам.

- Больше не в праве носить я эти освященные доспехи и символы. Недостоин я зваться воителем этой славной дружины. Отныне мой позор, словно ярмо, будет вечно сопровождать меня. Пока я не смою его кровью. Врага или же своей. 

Он раздирал на себе одежду, оголив могучий торс, оставшись в одних штанах и сапогах.

- А теперь дайте дорогу.

Раздался ропот и гомон невероятной силы, и каждый старался перекричать друг друга, позабыв о воинской дисциплине и порядке. Но все смолкли, когда пламенное голубое сияние на миг ослепило всех. Ряды воинов расступились, пропуская вперед стройную фигуру Владычицы ЛотЛориена в легких одеяниях. Она вышла прямо в толпу, встав в образовавшийся круг. 

- Славные витязи Амана! Успокойте ваши сердца и умы, вспомните о своем долге и чести воинов. Вспомните о своей миссии, будьте едиными и не позволяйте ничему нарушить узы вашего братства. 

Владычица улыбнулась собравшимся и повернулась к Илгону, взор ее стал более твердым и голос менее располагающим. 

- Печалит меня судьба, уготованная тебе, Илгон. Слова твои раскрыли старую рану в моем собственном сердце, но послушай, что скажу тебе. Клятва теперь будет подгонять тебя и требовать исполнения обета, пусть же Всемогущий Эру пошлет тебе твердости духа и позволит сохранить чистоту в собственном сердце. Да найдешь ты Путь Искупления. И пусть ты сможешь пройти этот путь достойно и остаться тем, кем ты рожден. Волен ступать ты, куда ведет тебя судьба. Помогай людям в борьбе с Врагом, или же ступай на восток, возможно отыщешь ты и тех, кто готов бороться. Подобных тебе, изгнанников. В заблудших и заплутавших душах разожги пламя, и возможно найдешь ты силу сильнее всех ратей Бессмертных Земель. А теперь иди, и пусть Светлая Элберт не оставит тебя.

Илгон пораженный лишь молча склонил голову, развернулся и пошел вперед, не особо понимая куда бредет.

- Командир, тебе пожалуй это пригодиться!

Удивленный воитель принял из рук одного из своих воинов собственный огромный меч, который они не позволили никому забрать. Благдарно кивнув Илгон собирался было уже уйти, как кто-то передал ему котомку с припасами и бурдюк. Другой протянул ему лук и колчан стрел.

- Держи, здоровяк! 
- Тебе это пригодиться!
- Удачи в дороге!
- Возвращайся скорее!
- Да хранит тебя Тулкас!

Илгон шел по живому коридору, под ободряющие крики и похлопывания по плечам. В глазах защипало. Он понимал, что лишался самого дорого, то чью важность он возможно не осознавал до конца, или забыл, поддавшись собственному гневу. Он был для них частью семьи, и несмотря на все, они даже сейчас не отворачивались от него. Друзья, братья, соратники. И вот чем он отплатил им. Ему казалось будто его спина была готова согнуться от веса собственных проступков, от осознания, что он потерял все, поставив собственное желание уничтожить Врага превыше прочего. Сожаление и гнев, горечь и отчаяние словно бы хотели поглотить его целиком.
 

Ваньяр перевесил колчан с луком и котомку за спину, закрепив ремни на открытой всем ветрам груди. Бурдюк устроил сбоку, а меч в ножнах положил на плечо. Обернулся, увидев сотни, обращенных к нему глаз, и лишь одними губами прошептал заветные слова:

- Простите и прощайте. Прощай, Норнориэль.

Обернулся, чувствуя холодный ветер на коже, стиснул зубы и сжал кулаки, собирая последние остатки уверенности и силы из глубин омраченного сердца:

- Я ни за что не проиграю. Я убью эту мерзкую тварь. И останусь Илгоном.

Высокая фигура шагнула дальше и растворилась в тумане. Он ушел, отправившись навстречу судьбе, скрывшись в подступившем сумраке. 

Слова отгремели, словно отдаленный гул подземных барабанов. Словно гроза, еще далекая, но чьи раскаты уже можно было услышать. Звон собственных слов набатом звучал в голове Илгона, не слышал он речей Норнориэль и остальных, когда его словно куклу выводили из шатра. Куда-то ушли все чувства, лишь опустошение и абсолютное безразличие остались снаружи. Но эхо собственного голоса и собственных страшных клятв продолжало звучать в ушах воителя. 

Он молчал всю дорогу, молчал когда Норнориэль стала распекать его, молчал, когда она начала отрабатывать на нем удары. Он не сопротивлялся и вообще делал вид, будто ничего не замечает, позволяя ей срывать злость. Удары были хоть и ощутимые, но для того кто свалился в чан с напитком валы Тулкаса в детстве это было сродни пощечинам. Хотя кровь местами и правда показалась, на что Илгон не обращал внимания. Когда она попала ему в челюсть ступней, он лишь слегка дернул головой и сплюнул кровь, молча ожидая, когда ей надоест. Лишь ее слезы вывели воителя из мрачного оцепенения. Только сейчас до него дошел смысл, брошенных в темном безумии слов. Точнее он на мгновение увидел себя со стороны, какую тень бросил на остальных, как смог ранить их сильнее чем все клинки несметного воинства Врага. Хуже всего было осознавать, что больнее всех он нанес рану той, кого ценил и любил больше всего. Сердце обожгло жгучей горечью. Илгон почувствовал нечто похожее на влагу в глазах, что удивило воителя. Это были слезы, настоящие, его первые слезы. Так вот какого это. 

Илгон поднял деву меча на руки, словно пушинку, и угрюмо поплелся обратно в лагерь, ловя на себе озабоченные взгляды соратников и союзников. Он вернул ее в палатку и позвал лекарей. Отмахнулся от попытки заняться его лицом, указав на эльфийку. Илгон остался вместе с Норнориэль, дожидаясь когда дева придет в себя. Стоило ей открыть глаза, как витязь заметил боль, что отражалась в этой прекрасной синеве. Но он не дал ей снова заговорить. 

- Прости, - тихо сказал эльда, обратив взгляд на свои руки. 

Боль, стыд и осознание сделанного не давали просто смотреть ей в глаза. Но вместе с тем в нем росло новое, пока необъяснимое чувство уверенности в собственной правоте. 

- Но послушай, что я тебе скажу. Саурон последний источник Искажения, так ты сказала. Ты не понимаешь. Оно повсюду. Оно в нас. С тех самых пор, как ступили мы на смертные земли оно коснулось и нас. Мы больше не чисты. Я утратил это ощущение. Блаженству и ясности конец. Такова видимо судьба всех эльдар, покинувших Благословенный Край. 

Его кулаки сжались, а лицо приобрело острые черты:

- Пойми же! Должно нам нести темным созданиям кару возмездия за все их деяния! Ты не сможешь победить, проявляя благородство по отношению к тем, кто считает это за слабость. Это мрази, и иного они не заслуживают! Те, кто многие эпохи прожил в Тени Врага насквозь пропитаны его коварством и злобой. А если предадут и другие… Да свершиться над ними справедливый суд! 

- Мы не сможем остановить их, оставаясь прежними. Да и нет нас былых уже. Я вижу это по лицам воинов. Твоих воинов. Слышу в отголосках речи, встречаю во взгляде. Медленно, но верно, смертные земли изменят нас. Но мы не изменим себе! Нашему Долгу! Стать отражением самих себя, возможно не самым приятным. Отринуть прошлое и принять брошенный вызов. Нам предстоит сполна испить эту чашу. Так мы оградим наших родичей далеко в Амане. Неужели ты хочешь, чтобы все ваньяр вновь вкусили войны, горя и отчаяния? Если ради победы над Врагом придется заглянуть в Бездну, мы должны быть готовы. Стать для наших врагов страшнее бичей их господина. Повергать в ужас. Я готов! Возможно я должен сделать это за всех остальных, дабы вы… Ты. Дабы оградить тебя от подобной участи. 

Илгон повернулся к Норнориэль, все еще видя слезы в ее глазах. Он осторожно коснулся щеки девы, убирая одну из слезинок. 

- Вспомни, что нам говорили Владыки дома. Все, абсолютно все, что происходит Есть Замысел Единого. Даже Моргот и все его прихоти подчиненны одному Ему ведомому Замыслу. А значит, то что случилось сегодня должно было случиться. Это пробудилось во мне и поднялось будто морской прилив. И я не в силах противиться этому зову свыше. Все это часть Замысла. Мы и все наши деяния. 

- Я не оспариваю твое лидерство, и раньше я бы отдал себя на твой суд и позволил бы отправить меня в Мандос, коли так решишь. Но сейчас нет, ибо Клятва сильнее меня. Я уже чувствую ее тугие оковы, и все же уверен в своем решении. Мрак… Извечный мрак… Что же, пусть лучше я чем ты. 

Тут он усмехнулся:

- Впрочем, к чему эти мрачные речи? Кто такой этот Саурон? Жалкий подмастерье! Где все эти великие ужасы? Глаурунг, Готмог, Анкалагон, да будут прокляты их имена! Где они? Все давно мертвы, все они пали! Так чего нам бояться какого-то шарлатана и его прихвостней в черных тряпках? Мы сметем их, как ветер истории сметает пыль времени! Я не сомневаюсь, что мне по силам исполнить Клятву! Пускай на это и уйдет много времени. Но этот ублюдок заплатит за все, а потом и весь его мерзкий выводок. И тогда Средиземье вздохнет свободно и тогда я пойму, что выполнил Долг до конца. К балрогам весь страх и отчаяние! Сомнение - вот худший враг. Саурон умело посыпал песком иллюзий и обмана очи народам Средиземья, но он не всемогущ. Пускай его хитрая уловка с колечками и помогала ему два раза избежать гибели, но в этот раз того не случиться. А Кольцо… Похоже стоит озадачиться поисками этой побрякушки, чтобы отправить ее вслед за своим хозяином.

Илгон медленно поднялся с простого походного стула.

- Я никого не бросаю, и коли твоим решением будет идти на поиски врагов, то и я останусь. Но буде решишь ты остаться в одной из твердынь и дожидаться очередного вторжения, придется мне на какое-то время покинуть отряд. Пока война снова не сведет нас вместе. Впрочем, ты вольна изгнать меня, решение за тобой. Судьба правит всем, Норнориэль. Она расставит все по своим местам. Я сам расскажу нашим о произошедшем. Не хочу, чтобы они узнали от других. А пока отдыхай, ты нужна всем нам.

Он чуть не сказал, что “ты нужна мне”, но вовремя остановился. Впрочем, возможно, и скорее всего, это читалось на его лице. Актером воитель был никудышным. Тем не менее Илгон был готов отправиться в собственный путь, если придется, хоть эта мысль и резала его словно ножом по сердцу. Он снова взглянул в глаза воительнице, прежде чем уйти:

- Судьба правит всем, Норнориэль. Она расставит все по своим местам. 
 

Битва окончилась, а вернее сказать безумный штурм, провести который в ясном рассудке могли только Избранные Тулкаса. Илгон вместе со своими воинами сломали ворота, разметав всякую немочь, что сгрудилась во внутреннем дворе. Враг умела обвел их всех вокруг пальца втянув в бесполезную бойню, а сам ушел окольными путями со всей верхушкой и лучшими воинами, скормив эльфам помет варгов. Витязь был зол, но в отличии от командира ни одно бранное слово не сорвалось с его уст, лишь все больше омрачился взор. С ного до головы покрытый копотью, кровью и грязью он возвращался с этого безумного сражения, которое не принесло ни громких песен, ни сияющей славы, а лишь горе и злобную опустошенность. Илгон шел, наблюдая как воины тихо оплакивают своих павших соратников по оружию. Отцов, сыновей, братьев. Никогда уже более они не ступят на эти горестные земли, оставив своих родичей тихо скорбеть и приумножать печали своей долгой жизни в Средиземье. Сейчас Илгон осознал, только лишь сейчас, насколько Враг силен и как он отравляет мир. 

Движимый каким-то навеянным побуждением Илгон принялся с остервенением рубить головы убитым оркам и складывать из них курган. Никто не отважился подойти к витязю, столь ужасен был его лик в тот момент. Высокий курган сложил Илгон, увенчав его головой вожака троллей. Молча остался стоять воитель рядом с мрачным курганом, опираясь на свой излюбленный меч. Лишь когда тени и ночной сумрак стали поглощать и без того блеклый свет дня, покинул Илгон пост свой, отправившись в лагерь на попечение лекарей. Но первым делом он посетил Норнориэль, на которую был зол не меньше. Два раза за бой она бросалась в самую гущу, оставляя витязя делать ее работу, которой он не просил. И вот теперь валяется здесь в бинтах. Осмотрел пол безумным взглядом, но ничего не сказал. Все было понятно и без слов, даже осанве не требовалось, чтобы прочесть все во взгляде мастера тяжелого меча. С тем Илгон и оставил Норнориэль, позволив лекарям делать свое дело. Несколько последующий дней Илгон проводил на окраине лагеря, подальше от всех, методично водил точильным камнем по клину своего двуручника. 

На Совет он явился в своей кольчуге и простых воинских одеяниях, лишь плащ светло-золотой был накинут на плечи и скреплен искусной застежкой. Сев подле Норнориэль Илгон приготовился слушать речи мудрейших. Слово взяла Галадриэль, самая величественная из всех оставшихся эльдар в Средиземье. 

- Здесь мы закончили, - начала она, - Саурон изгнан из этих земель, но не уничтожен. Он укроется на востоке, и за стенами темной страны наши враги соберуться вновь. Сила эльдар на исходе, мы многих потеряли в этой битве и теперь стали еще более уязвимыми, ибо каждым из нас надлежит держать защиту своих земель. Саурону не откажешь в долгом планировании. Он все спланировал заранее, раннюю зиму, это сражение. Его форпост на севере потерян, да, но и большой ущерб нанесен этим землям и всем королевствам Рованиона. Начнется новый Бдительный Мир, за время которого нам надлежит укрепить наши рубежи и готовиться к нашествию тьмы с востока. Сейчас же надлежит решить как поступить с руинами этой мрачной цитадели. Изгнав Саурона в прошлый раз, мы проявили беспечность и тьма вновь поселилась в этих болотах. Оставим ли мы здесь заслон или охранные патрули, и кто возьмет на себя бремя этой стражи? 

Галадриэль поочередно переводила взгляд с собравшихся вождей. Илгон смотрел вместе с ней. На жадно ловившую каждое слово Владычицы Норнориэль. На сосредоточенно задумчивого Полуэльфа. На ясный взор воителя из Гаваней. На печальный лик короля Лихолесья. Грозило повиснуть неловкое молчание, ибо никто не хотел оставаться дольше необходимого на этих проклятых землях, и к тому же распылять свои и без того поредевшие силы. И всех интересовал неозвученный вопрос: что будут делать ваньяр? Оставить это бремя на их плечах было бы хорошим выходом для всех, но в то же время каждый был бы не прочь видеть их при своем дворе, увеличив тем самым мощь своего войска в грядущей большой войне, коя пусть и случиться еще через многие годы. Таких умелых воинов хотел бы приобрести в свое войско каждый. 

Прежде чем кто-то успел вставить слово, поднялся Илгон сразу приковав к себе внимание своим богатырским сложением и высоким даже для эльда ростом. 

- Позвольте и мне высказаться, мудрейшая Госпожа и Вы, Владыки славных колен эльдар. Возможно, я не столь дальновиден и мудрости мне явно недостает, а все же скажу я сие, что на душе. Вы говорите, что ушла наша сила, и должно нам ждать темного прилива, крепя оборону старых твердынь. Но мой возлюбленный Отец Тулкас послал меня сюда нести воздаяние всем отродьям Бауглира, а не прятаться за крепостными стенами. Разве не сильно войско Корабела, не терпевшее потерь за долгие века мира? Разве не погибнут враги от стрел лесных эльфов в этих бесконечных лесах, которые могут поглотить целые армии? Разве не воспряли наугрим на плечах старого Эрэбора? А как давно пробовали свои топоры в деле воины Синих Гор? Эта сила, которая способна перевернуть горы, уж кому, как не нам знать это. И самое, главное - атани. Разве не размножились народы долины Андуина, разве малочисленны их дружины? Разве не воспряло вновь королевство людей у Горы? И наконец, разве не слышали Вы, о достопочтимые, о явлении Светлой Королевы Людей, ниспосланной сюда самой Вардой по велению Великого Эру? Король Людей вернулся и должно нам, Первейшим оказать помощь Последышам, уж коли грядет Их Эпоха, а наша уходит в прошлое. Под сенью защиты Королевы можно объединить многие племена людей, и вновь собрать народы Средиземья под Королевским Знаменем.

- Да, истинно вижу я действительно Последний Союз, которому должно объединить людей, эльфов и гномов, чтобы навеки изжить Зло. Молю Вас, Владыки окажите помощь Северу и Земле Камня! Я готов идти хоть на край обитаемых земель и до самых Вод Пробуждения! Клянусь Светлой Элберт, я сотру всю погань Саурона с лица Арды! Я сломаю Врата Моранонна! Я развею по ветру жалкий прах рабов Кольца! Я сокрушу Темный Замок! Я разрежу все гнилые члены Саурона! Рассеку на ленты его черное тело! Выжгу ему глаза и отрублю голову! И брошу его остатки в огненную бездну Орудруина! Я лично расправлюсь с каждым мерзким орком. Изничтожу все их гадостное племя! Мужчин, стариков, женщин и детей. Я превращу в руины их поселения и выжгу поля, найду каждое гнездовище и предам очищающему пламени! Я покончу с ними навсегда! Я проломлю тупые головы всем троллям! Я перережу глотку каждому черному нуменорцу! Я очищу Умбар от скверны! Я доберусь до Харада и превращу его в пустыню из белых костей! Я не оставлю на Юге ничего живого! Клянусь!

Тьма скрыла лицо Илгона, златые локоны его стали белыми, как у мертвеца. Свет яростного пламени горел в очах. Увиденное слишком поразило воителя, никогда не знавшего горечи и страданий смертных, ужаснуло его, и побудило рокотавшую ненависть к этой твари Саурону, что обрекал каждую невинную жизнь в Средиземье на страдания. Илгон клялся при всех во весь голос именем Илуватара, призывал на свою голову извечный мрак, если не сдержит обета. И Манвэ в безумии поминал он, и Варду и великую гору Таниквэтиль, клянясь ненавидеть и преследовать отродье Моргота, всех порождений его, слуг и учеников, все силы его и все те сферы, куда он запустил отравляющие пальцы свои. Клялся он истребить, обратить в прах все, чего коснулся Враг и навсегда стереть тень его с лица мира. И клятва эта не может быть нарушена и будет преследовать Илгона до конца света.
 

Тяжела была битва и сражение с оставшимися ордами врагов перед стенами заняло еще много времени и стоило вдвое больше жизней, чем отдали эльфы в первой фазе столкновения. Это битва не стала воплощением каких-то особых замыслов или полководческих хитростей, превратившись просто в бойню. Враг напирал, эльфы напирали, обоюдоострая ненависть была столь сильной, что мертвецы грудами лежали на земле вцепившись в друг друга, не ослабевая хватку и после гибели. Стенания призраков, лязг железа, вой сонма чудовищ, гортанные боевые кличи орков и подобные перезвону выкрики эльфов смешивались в ужасную какофонию звуков. Впервые за очень долгое время происходила битва двух извечных врагов, эльфов и орков. И не участвовало в ней ни одного человека, словно повторялась давняя история, когда мир был еще юн. Но если враг мог положить и двоих за одного, и пятерых, то для эльфов, каждый ушедший тропами Мандоса был невосполнимой потерей. Уже давно не рождались новые поколения эльфов в Средиземье, достигнув отмеченного Единым порога, в то время как орки плодились с ужасающей быстротой стоило только оставить где-то гнездовище этих тварей не уничтоженным. И четыре сотни ваньяр были первым пополнением для эльдар за многие века, но и их уже становилось меньше с каждым мгновением битвы. 

Илгон ощущал мерзкий гнилостный и резко холодеющий воздух болот, что казалось отравлял само феа. Под его ногами хрустели, покрывшиеся ледяной корочкой кровавые лужи. Легкораненые воители охраняли и оказывали помощь тяжело раненым. В итоговом штурме темной твердыни придется участвовать почти вдвое меньшему числу тех, кто вступил в битву под ее стенами. Илгон снял свое шлем, чьи лицевая пластина смялась и мешала обзору. Снял и броню свою тяжелую, оставив только легкую золотистую кольчугу из Амана, наручи и поножи. Голову прикрывал только кольчужный капюшон, рот и нос были покрыты засохшей кровью, его собственной, а синие глаза горели безумным яростным пламенем. С мечом на плече он шагал через едкий трупный дым, подобно ужасному призраку или умертвию, а для орков лик витязя был страшнее даже боевых масок гномов.

Повесив за спину меч, Илгон взобрался по веревке на стену первым, напугав своим полу безумным видом даже воинов Теней. Довольно рисковая задумка Норнориэль не понравилась витязю с самого начала, поэтому он поспешил за воительницей при первой же возможности, не желая оставлять ее одну дольше необходимого. Орки были не дураки, и сразу же навалились на небольшой отряд диверсантов, прекрасно понимая, что если плацдарм не уничтожить, то для гарнизона это может кончиться плохо.
 

План битвы с самого начала пошел не так, как планировалось на военном совете. Хотя теперь казалось, что у них не было никакого плана. Ведь задумка состояла в том, что к крепости прибудут гномы с осадным парком, и люди. Но у Врага оказалась в рукаве целая армия, которая перехватила союзников на опушке. До эльфов дошли лишь отголоски той битвы, но было понятно, что союзники с трудом выдержали жестокую сечу и не допустили армию Темного Короля в лес. Но и сами они не могли уже ничем помочь в текущем сражении. Враг умело действовал стратегически, опережая Белый Совет на один ход. Теперь Илгону казалось, что все это было продумано с самого начала. Враг попросту изматывал их, при этом не делая каких-то серьезных шагов, чтобы действительно склонить чашу весов в свою пользу. Уже половина его ратей легли в этих проклятых землях, устлав своими телами поле. 

Но и для эльфов все шло не так гладко. Они несли потери, гибли от стрел, дротиков, ядер, копий и клинков врагов, коих было так много, что казалось им было тесно на пространстве перед замком. Здесь ваньяр впервые вкусили горечь первых утрат, а война явила свой ненасытный кошмарный зев. Но жестокий лик войны и холодное дыхание смерти не сломило боевого духа воинства ваньяр, чья воля была словно отточенный клинок, направляемый рукой их командира. И все же ограничения накладываемые смертным миром давали о себе знать. Руки воинов уставали рубить и колоть, даже Илгон покрылся испариной под доспехом. Он сражался в гуще боя и почти не отдыхал, прикрывая своим щитом соратников и всегда был там, где враги давили особенно сильно. 

Рев могучих боевых глоток огласил поле боя. Огромные серые туши, в тускло-черной броне и с тяжелыми молотами в руках приближались к сражавшейся со всех сторон дружине воителей из Амана. Илгон убрал щит и меч за спину и достал свой лук. Всего было около дюжины бронированных чудовищ, но они могли нанести существенный урон даже воинам из бессмертных земель. Стрелы длинной в половину среднего человеческого роста поражали троллей с одного раза, попадая в сочление горжета и шлема или прямо в глазницу забрал. Пятерых Илгон успел подстрелить, прежде чем настала пора снова браться за меч. Он и его воители бросились вперед. Первого тролля буквально сбили с ног несколько десятков тяжелых пехотинцев, облепив его словно золотые муравьи богомола и яростно жаля. Но бежавший рядом с Илгоном воин был буквально вмят в землю ударом тяжелого молота. Хруст треснувших костей резанул по тонкому слуху эльда. Мгновением позже могучий удар сотряс щит Илгона, проломив его. Острая боль поразила локоть, но витязь отмахнул ее на задворки сознания, бросая разбитый щит и перехватывая меч обеими руками, принимаясь за свой излюбленный вид боя. 

Размашистым ударом, Илгон отрубил руку, замахнувшемуся было чудищу, и колющим ударом пробил гортань твари. Увернувшись от его соседа, воитель нанес страшный удар тяжелым мечом по коленному суставу, там где было сочленение брони, круша кости. Тролль взывал и упал на одно колено, открывшись для удара Илгона прямо в щель забрала. Обернувшись, предводитель тяжелой пехоты заметил, что еще один тролль пал от рук его воинов, и еще двое отправились в Мандос. Этого секундного отвлечения хватило, и страшный удар пришел прямо в грудь и лицо Илгона, который он успел заблокировать лезвием меча в последний момент. Острая боль пронзила все тело, кости хрустнули, а во рту и горле забулькала кровь. Броня промялась в нескольких местах, а лицевая пластина треснула. Шатаясь словно пьяный, Илгон увернулся от второго удара, и наотмашь рубанул по открывшейся шее врага. Еще двоих троллей сразили панцирные ваньяр, уведя покачивающегося командира назад. В глаза Илгона все еще плясали искры, но он ухватился за боль, как за спасательный круг и взор прояснился. 

Внутри построения Илгон нашел командира, матерящуюся, как портовый работник в умбарских доках и растерянного Роваона. 

- Если ругается, значит с ней все в порядке, - бросил соратнику воитель, все еще покачиваясь. 

При это собственный горжет и лицевая пластина Илгона были залиты его же кровью, а голос был хриплый. Роваон судорожно объяснил диспозицию. Они вырвались слишком далеко вперед, остальные завязли у рва и частокола. Нужно отступить и помочь остальным добить врагов за деревянной стеной. Приближаться же к каменным стенам было опасно из-за требушетов, дротиков и других сюрпризов, наверняка подготовленных Врагом для светлого воинства. Илгон все понял и после короткого отдыха, повел своих воинов в арьергард, который теперь превратился в авангард, чтобы проложить дорогу обратно. 

Удар панцирной пехоты не выдержали те, кто пытался оказывать давление на дружину со “спины”. Враги дрогнули, не ожидав от эльфов такого контрудара. Илгон и его штурмовой отряд с ревом пронеслись через уже местами обрушенный частокол и перепрыгнули ров, доверху заваленный телами. Илгон спрыгнул в яму, где митлондцы и галадрим оборонялись от нападающих врагов, прикрыв своими спинами раненную Владычицу. Огромный меч воителя проложил просеку в рядах атакующих, позволив эльфам сгруппироваться и начать выбираться из ямы. Келеборн нес супругу на руках в середине смешанного строя, галадрим и воинов Кирдана. Илгон был в авангарде, расчищая путь вместе с предводителем тэлери. 

Они выбрались на более-менее свободное пространство, уже расчищенное воинами Илгона. Остальная дружина ваньяр тоже пересекала ров. Враги были смяты, рассеяны, отброшены или уничтожены. Похоже намечалась передышка, но впереди еще была орда у каменных стен замка и сама древняя крепь. Лучники нандор собирали обильную жатву и прикрывали основные отряды, которые должны были перегруппироваться для новой атаки.

Илгон устало оперся на свой меч, и повернулся к предводителю митлондцев, что помогали Келеборну:

- Лэйнарас, верно? Ты славно бился, буду горд сражаться рядом, - улыбнулся одними глазами великан эльда через помятую личину шлема.
 

Шагая в середине строя вместе со своими тяжелыми пехотинцами, Илгон пребывал в приподнятом настроении. Пока все шло, как и замышляли на военном совете военачальники-эльдар. Небольшое войско из Амана станет наковальней, о которую разобьются вражеские войска. Сковав боем большое число врагов ваньяр отвлекут главные силы на себя, позволив союзникам наносить удары с расстояния и по флангам, задействовав не многочисленную конницу. Небольшого ровного скалистого пространства должно было хватить для этого не хитрого маневра. Войско же ваньяр следовало одной из стандартных тактик, отведя стрелков и тяжелую панцирную пехоту для прорыва вражеского строя подальше от стрел и дротиков врага, позволяя копейщикам и щитоносцам принять основной удар, а мастерам меча отводилось роль прикрытия и ликвидации прорывов врагов через первую линию, если такое по какой-то невероятности случиться. 

Еще во время лагерной стоянки в лесу, перед последним переходом, Илгон принес несколько клятв и обетов, записав их на листок пергамента, который он вложил в латную рукавицу. Помимо своего огромного меча, которым воитель мог орудовать и одной рукой, он взял свой башенный щит и роговой ростовой лук, чьей стрелой длинной в полроста обычного эльфа можно было убить тролля с одного выстрела. Не то, чтобы Илгон был мастером по стрельбе, но этого и не требовалось. Из этого лука витязь мог легко поражать большие и хорошо видимые цели. Одно из преимуществ долгой жизни, когда воины могли освоить по несколько видов оружия. 

Илгон был удивлен тем, что увидел у старой крепости. Он ожидал многоярусных редутов со рвами и заграждениями и войсками на каждом. Вместо это враг ограничился рвом и частоколом, которые вряд ли создадут серьезные препятствия. За ними ждало основное войско Врага, а со стен крепости явно будут метать снаряды и дротики. Выходило, что враг решил, то ли из-за излишней самоуверенности, то ли потому, что у него в рукаве было еще что-то давать бой за стенами. Илгона это устраивало, так гораздо лучше, нежели чем зачищать бесконечные бастионы и башни Болотного Замка. 

Хаотичный обстрел из стрел не принес врагам каких-либо результатов. Орки были не лучшими стрелками и их лучники использовали массовые залпы по скоплению врагов, не выбирая какую-то определенную мишень в большинстве своем. Это возможно работало в войнах с людьми, но ваньяр в их безупречной броне из бессмертных земель почти не обратили на это внимание. Остальным союзникам тоже это не должно было доставить хлопот, к тому же у многих были щиты. А легковооруженные воины лесного короля не группировались и держались на расстоянии. Потом Враг выпустил на эльфов бесчисленный сонм тварей и болотных уродцев, видимо рассчитывая смешать их ряды перед атакой основного войска. Нетопырей сбивали прямо в полете лучники эльдар, варгов нанизывали на копья воины первых рядов, как и пауков. Мечники устраивали небольшие контратаки построившись клиньями и прорезая толпу монстров.

Наконец-то пришел приказ ударить отряду панцирников. Илгон держал щит в одной руке и отбрасывал им мерзких уродцев в виде мутировавших практически до жаб орков, с зобами и перепончатыми когтистыми конечностями. Словно отмахивался от досаждающих мух. Панцирная пехота легко прошла сквозь толпу чудовищ Саурона, оставляя после себя только изрубленные на куски и истоптанные тела тварей. Спрыгнув в ров, Илгон раздавил несколько его обитателей, почувствовав, как треснули кости и лопнула плоть. Он размашисто и даже несколько лениво наносил удары мечом в одной руке, просто совершая работу по очищению пути. Все шло довольно хорошо, вплоть до того момента, когда штурмовой отряд разнес в щепки частокол. Тут ударили основные силы врага, орды больших уруков в тяжелой броне с длинными пиками, секирами, булавами и тесаками. Витязь возвышался в центре строя, прикрываясь своим огромным щитом, а его меч раскалывал шлемы, как перезрелые плоды и разрезал панцири тяжелой орочьей пехоты. Илгон смеялся и пел древнюю боевую песнь Тулкаса, громя врагов. Рядом сражались его воины, их броня поблекла от накатившего мрака, облачка пара вырывались из под шлемов. В одно мгновенье их отряд стал авангардом и принял на себя удар вражеского молота. Бой был тяжелым, враг превосходил числом и дрался яростно, а броня его была крепка. Но воины были заражены непреклонностью и боевым задором командира, а потому сражались с удвоенной яростью. Там где бился Илгон и его воины, строй врагов сломался, однако они обступали штурмовой отряд с нескольких сторон, пытаясь окружить их. Илгон не сомневался, что Норнориэль уже ведет основные силы им на выручку через очищенный от врагов ров и разрушенный палисад. А пока что его воины использовали обычную тактику, и те кто отдыхал в глубине строя периодически менял сражавшихся в первой линии, давая им возможность отойти и отдохнуть.

Стрела чиркнула по личине шлема и заставила Илгона на мгновение отвлечься, после чего он почувствовал сильный удар по груди, но вражеские пики не смогли пробить броню. Взревев витязь щитом сломал копья уруков, и одним ударом снес головы троим. Враги немного поубавили пыл, потеряв слишком много своих и теперь отхлынули, не желая подставляться под секиры ваньяр или приближаться к великану с огромными мечом и щитом. 

- Они что уже выдохлись? А больше не будет? - смеялись воины.

Илгон обернулся, увидев, что основные силы уже здесь и Норнориэль не стала долго запрягать. 

- Я и тебе немного оставил, - улыбнулся из под шлема витязь и кивнув в сторону темнеющей массы врагов.
- Похоже нас пытаются окружить, и мы можем атаковать куда захотим. Но я бы предпочел ударить в сторону ворот и разрезать их строй. И найти их командира. 
 

Илгон был несказанно рад и удивлен одновременно, когда Норнориэль все-таки появилась на совете, да еще в таком великолепии. Совет длился довольно долго и Илгон был доволен, что ему не придется тут отдуваться за их дружину все время. По его мнению все было довольно просто, а долгие разговоры только мешали делам. Поэтому высказав поначалу свои соображения, уж коли его спросили, теперь Илгон больше слушал, чем говорил, не переставая восхищаться Норнориэль. В конце концов все наговорились, явно устав от бесконечных рассуждений и приняв простую истину, известную всякому воину: любой план хорош только на бумаге и летит варгу под хвост еще до того, как армии соберуться на поле битвы. На выходе Илгон оказался под ударом очередных невероятных фактов от Раваона, на что витязь мог лишь смутно отвечать: “наверное” или “ну да”. Главный зануда дружины не отвяжется просто так, так что приходилось сжимать зубы и дожидаться, когда этот фонтан иссякнет. Раваон задумался над одной своей теорией, чем Илгон и воспользовался:

- Норнориэль в таком разбирается.
- Точно, пойду спрошу!

И отрядный летописец развернулся в обратную сторону, даже не заметив, как мастер меча громко выдохнул. Теперь можно было приобщиться к местной кухне. Но не тут-то было. Норнориэль нагнала своего лейтенанта и начала отчитывать, как мать набедокурившего ребенка. Возможно разгадала его маленькую хитрость с Раваоном. Впрочем, такое с ней периодически случалось и попадать под это мог только заместитель, такова уж была его ноша, но порой Норнориэль просто необходимо было высказаться, пускай и в такой манере. Илгон умилялся про себя, радуясь, что их капитан снова была с собой и постарался не улыбнуться во время “разноса”, понимая, что выпустив пар, Норнориэль будет еще той мурлыкающей кошечкой. Любила она конечно свой отряд, да и еще перфекционисткой была страшной, все время стараясь все сделать идеально. Что тут будешь делать, повезло, терпи. 

За обеденным столом капитан уже порхала бабочкой к радости всей дружины, а Илгон получил добавки прямо из рук командира на зависть остальным воинам. Однако Норнориэль не была бы собой, если бы оставила все без свойственных ей игр, поставив Раваона в расписание тренировок штурмовой пехоты. Илгон уже представил сколько нытья услышит от летописца, но у него был отличный способ для излечения всех душевных и умственных терзаний - изуверская полоса препятствий, которую мастер меча придумывал под себя. Стоит прогнать через нее бойца пару раз и тот надолго забывает о том, что такое жалобы. Даже Раваон будет недельку ходить молча. А это дар Валар для всех в их дружине. 

Через несколько дней объединенное войско выступило из золотых лесов, покидая мир вечной зимы. Объятия колдовской зимы приняли их, словно бы давно ждали, а ветер ревел голосами сотен обреченных душ. Войско эльдар уходило к Реке, в неизвестность. 
 

---- Перевал Багряный Рог и Андуин

Войско галадрим покинуло место битвы, так они не могли надолго оставлять благие золотые леса без охраны полновесного войска. За колдовской зимой всегда приходит война, так было еще со времен Первого Великого Архиврага, чья сила сковала в лед северную часть мира. Галадрим спешили домой, да и подоспев к концу боя, они не успели устать так, чтобы им потребовался отдых. Дружина же ваньяр отправила гонцов к своим воинам, что остались с обозами в селении речных людей, переводила дух. Воины, как могли, при помощи снега, счищали с доспехов и одежды следы грязи и крови. Отпускали горячку бояя, откупоривали фляги, восстонавливались. И все же, полноценный отдых их ждал похоже только в пределах защитного пояса Леди Галадриэль. А пока что нужно было хотя бы немного привести себя в порядок, чтобы вступить в земли друзей в более-менее подобающем виде. 

Дружина дождалась прибытия обозов и двинулась в походном порядке на север, вслед ушедшим галадрим. Илгон обеспокоенно наблюдал за Норнориэль. Командир молча удалилась в повозку и не показывалась на глаза. Витязь заглянул в повозку и нашел там командира в странном расположении духа. Эльфийка сидела на мешке, поджав ноги, ее остекленевший взгляд смотрел куда-то в пустоту. Рядом валялись плащ и ножны с ее мечами. Похоже эта жестокая работа и возможность потерять кого-то оказались грузом более весомым для нежных плеч девушки, чем она могла себе представить. Илгон покачал головой, подобрал плащ и накинул на плечи Норнориэль. Он не стал досаждать вопросами и вылез из повозки, прекрасно понимая, что командиру нужно побыть одной. Что же, заботы о дружине теперь становились его обязанностью, как заместителя. За спинами уходящей дружины мерцало зарево большого костра из убитых врагов. Знак, который увидят и прочтут многие.

Пеший переход хорошо отразился на состоянии воинов, они шутили на ходу и спорили, о том кто убил больше орков. После Илгона конечно. К границам Лотлориена они подходили в том же безупречном порядке и боевом настрое, что и при высадке в гаванях Митлонда. Конечно первая битва отразилась на них всех, и все же аманэльдар оставались собой. Мало что могло поколебать их. Хотя по оружию и доспехам было видно, что воины вышли из недавней жестокой сечи. Тепло поприветствовали их стражи границ галадрим и выделили провожатых до своего города в сердце Золотого Леса. Войско ваньяр растаяло, как снег по весне, скрывшись от любопытных глаз в хранимых силой Владычицы Золотых Лесах.

Здесь не было кусачего мороза и глубоких сугробов, в этих лесах царила весна и круглый год мэллорны не меняли цвета своих листьев. Ведомые проводниками галадрим, воины из Амана довольно быстро достигли Карас-Галдона. Здесь добросердечные хозяева уже подготовили лагерь для отдыха воинов из Заморья. Илгон проследил за тем, чтобы все устроились, как надо. Сегодня впервые со времени их прибытия не нужно было выставлять охранение. Все могли отдохнуть и телом и духом в этом месте, хранящем юность и силу эльдар. Илгон проверил, как там Норнориэль. Командир свернулась калачиком под плащом и крепко спала. Витязь осторожно поднял ее на руки и перенес в отдельный шатер, подготовленный для командира. Там он уложил Норнориэль на мягкое ложе и оставил, надеясь, что сон и здешний воздух восстановят душевные силы командира. 

Илгон, как мог быстро привел себя в порядок, снял шлем и броню, оставив только тонкую и легкую, как шелк золотую кольчугу, подпоясанную ремнем. Меч он тоже оставил. Витязь знал, что их с Норнориэль ждали у Владык, так что ему придется отдуваться за двоих. С нее конечно теперь большой должок, о чем он не забудет напомнить. Посланец правителей Лориена привел Илгона  к талану владык. Мастер меча медленно поднялся, ощущая трепет перед силой и величием королей эльфов, что веками стояли в авангарде борьбы с Врагом. Войдя в залу, Илгон поклонился, прижав руку к сердцу.

- Приветствую Вас, Владыки Лаурелиндоренана. Мое имя Илгон, Мастер Меча из дружины грозного Тулкаса. К сожалению командиру Норнориэль пришлось нелегко после тяжелого боя, она восстанавливает свои душевные силы. Уверен, что благой воздух этих земель вскоре позволит и ей предстать перед Вами здесь. В данный момент я отвечаю за наше небольшое войско. И мы благодарим Вас за гостеприимство и помощь в бою.

С последним словами Илгон кивнул владыке Келеборну. Витязь подметил, что в зале были и другие эльфы, явно не из этих земель судя по покрову одежды.
 

Илгон устало опустил меч и оперся о него, все-таки уничтожать такое количество орков и троллей было утомительным делом в мире смертных. Витязь оглядел поле боя. Повсюду дружинники добивали орков при помощи поспевшей помощи в лице галадрим, а это могли быть только они. Подняв меч на плечо воин за пару шагов подошел  к Норнориэль, усевшейся на гору трупов темных тварей. Ошалелый взгляд командира немного сбавил веселый настрой Илгона, которому казалось, что все прошло довольно гладко и даже весело. 

- Неплохая разминка для начала, - пробасил витязь.

Видя, что командир не настроена на беседу, Илгон стряхнул кровь с меча и вернул его в ножны за спину. А сам принялся помогать другим воинам собирать в кучу мертвых врагов. Эти уродцы были слишком слабыми, но вот числом давили так, что под конец стало утомительно их убивать. Все же аманэльдар выдержали сражение с крупным по местным меркам войском, которое могло наворотить дел, доберись орки до реки. Приветственно махнув галадрим, Илгон продолжил свой труд, скидывая в груду тел очередную охапку изрубленных гоблинов. 

Дружина соединилась с войском галадрим и заняла соседний холм, чистый и спокойный, где и встала на отдых. Илгон снял шлем и растер лицо снегом. Морозный воздух приятно холодил разгоряченную кожу, горячка боя отступала медленно и неохотно. Витязь подошел к командиру, кивнул Келеборну с полупоклоном.

- Думаю скоро можно возвращаться к нашим обозам у речных людей, там и отдохнем полноценно, - сказал Илгон, обращаясь к командиру. 

Они могли бы устроить пир на всех, ваньяр, галадрим и людей. Илгон уже думал о горячей ухе и добром эле. После хорошей драки добрая пирушка лучше всего.
 

Илгон насмешливо отмахнулся от жалких стрел гоблинов. Грубые костяные и бронзовые наконечники мало что могли сделать там, где и вороная сталь бы не помогла. Тем временем орки похоже пытались своей жалкой ордой слабаков окружить заморских воинов. Однако лезть под тяжелые клинки враги явно не смешили, толкаясь и ругаясь, где задние ряды толкали вперед первые, а оставшиеся барабаны пытались подбадривать орду. 

Не обращая внимания на сыпавшиеся стрелы, Илгон воткнул меч в землю и взвалил на плечи тушу одного из троллей. Медленно, он приблизился к строю опешивших врагов, чья собственная масса не давала им хоть как бы то ни было рассредоточиться. Витязь просто сбросил тушу на толпу гоблинов, придавив с десяток. Тут же поднял здоровенную дубину тролля обеими руками, как ствол дерева и начал попросту раскидывать орков, словно детей, расчищая пространство. В это же время воины штурмового отряда снова построились клином, вновь обратившись в одну сторону. Остальная часть орды устремилась вниз на отряды Норнориэль и лучников с тенями. 

Илгон швырнул дубину во вражескую орду, выхватил меч и прыгнул вперед. Приземляясь он своим весом опрокинул несколько крупных орков, переломав им кости и порвав внутренние органы. Весь отряд ринулся за командиром вперед, вновь переходя на бег. Они шли теперь против движения орды снизу вверх и орки сами же валились прямо на смертельный смерч из тяжелых секир и мечей. Слабые, почти без брони и вооруженные допотопным оружием, орки становились легкой добычей. Штурмовой отряд, не обращая внимания на попытки орков атаковать с флангов и тыла, шел вперед за Илгоном, который прорубил целую просеку во вражеском строе и уже приближался к последним рядам орды. Бессмертные методично уничтожали врагов и были уже на середине вражеского строя, уничтожив почти половину. Каждый удар косил сразу нескольких врагов, а тех кто был ближе просто толкали наземь и затаптывали бронированными сапогами. Снег на склоне превратился в кровавую черную кашу с “начинкой” из изувеченных орочьих трупов, частей тел и вывалившихся внутренностей. 

Илгон уже бесчинствовал в задних рядах врагов, разрубая лучников и барабанщиков. Заметив орка, который выглядел здоровее остальных и одет был в некое подобие брони, витязь просто схватил того одной рукой за загривок и размозжил его голову о свое колено. Выкинув обмякшее тело, Илгон заметил, как орки начинают в панике разбегаться. Похоже это и был местный командир или один из таковых. Тем временем штурмовой отряд остановился и бился в круге, став приманкой для орков. Но их натиск ослабевал, а задние ряды уже начали разбегаться, когда враги поняли что их осталось меньше половины. Илгон отрубил голову орка-командира и бросил в толпу все еще пытавшихся найти глупую смерть гоблинов и орков. Паника уже успела охватить часть из них и в этот момент сплоченный отряд штурмовиков рассыпался ударив во всех направлениях подобно внезапно налетевшей метели. И началось избиение. Орки стали удирать во все стороны, и в этом они показали хорошую удаль. Однако Илгон не дал своим воинам рассеяться в погоне за разбегающимися врагами. Конечно враги еще могли опомниться, отдышаться и попробовать снова вернуться в бой, но это было уже не важно. Илгон развернул отряд и они бросились в атаку внизу по склону прямо на орду Олзака. Удар разогнавшейся штурмовой пехоты был страшным, и первые ряды врагов были просто втоптаны в землю, а остальные стали методично истребляться тяжелым оружием. 

Олзак наверное успел порадоваться, что успел порадоваться, что стрела лучника попала в пролетавшую мимо тушу его сородича, когда чья-то могучая рука дернула его в воздух и швырнула словно тряпичную куклу. Глаза орков явно были готовы вылезти из орбит, когда они увидели, что их командир внезапно решил полетать. Выше по склону слышались крики. То ли то орки кричали своим, что пора делать ноги, то ли рассеянная часть орды пыталась вновь собраться для атаки. Это было не важно, потому что здесь, внизу, Орда Олзака оказалась зажатой между тремя отрядами бессмертных. Без командиров управление начало рушиться и орки из жестоких убийц сами стали овечками на скотобойне. Илгон уже видел невдалеке Норнориэль, разрубая очередную четверку врагов. Скоро все закончится.
 

- Да, капитан! - кивнул Илгон командующей, пожав ее тонкую ручку. Надо бы проследить чтобы каши побольше ела.

Он махнул взводам тяжелых штурмовиков, этим безумцам войны, вооруженным устрашающими двуручными секирами, бердышами, топорами и мечами. Это были убийцы вражеского строя, мастера по взлому любой стены щитов, охотники на чудовищ. Их ярость и жажда боя с тысячелетиями только разгоралась с новой силой. По сигналу Илгона они побежали легкой трусцой, выдерживая довольно приличную скорость для такого способа передвижения, что было удивительно для людей, но было привычно для воинов Заморья. Броня воинов отливала серебром в ясном свете Луны.

Илгон вместе с тяжелыми воинами зашел сильно во фланг и даже выше склона, по которому вот-вот должна была пройти визжащая орочья орда. Заняв позиции, они присели на одно колено, скрываемые зарослями и темнотой. Мысленно Илгон произнес мантру Варде, дабы отвела она мерзкие очи врагов от его отряда. Хотя судя по поведению врагов, они и не мыслили нападения на марше, собираясь пройти по этим землям, словно хозяева. Сегодня они поймут, что за такую беспечность платят очень дорого. Враги шли одной толпой, словно черная река, истончающая вонь, которую можно было учуять даже здесь. Никаких разъездов разведки, ни фланговых и тыловых охранений. Просто орда дикарей, шедшая по зову их господина, как мухи слетаются на мертвечину. Вот они уже шумят вовсю прямо и ниже, чем засели Илгон и его отряд. 

- Ждать, - низко прорычал витязь, чувствуя нетерпение братьев по оружию.

Еще немного, еще выждать. Как же долго идут мгновения. Эти твари уже у них под ногами, осталось лишь руку протянуть. Но они должны ударить именно в определенный момент. Звук рога! Пора!

- Братья! - взревел Илгон, вставая и раскручивая меч обеими руками, - РУБИТЕ ТЕЛА, ИСТОРГНИТЕ ИХ ДУШИ! 

С оглушительным ревом древнего боевого клича, от которого у любого темного создания начнут трястись поджилки, отряд Илгона ринулся в атаку вниз по склону со всех ног прямо на чернеющие орды врагов, передовые отряды, которых уже должны были напороться на заслон Норнориэль. Прямо на бегу отряд выстроился правильным клином с Илгоном на самом конце “клюва”. Каково же было оркам, когда сбоку на них обрушился строй воинов в сверкающей в лунном свете броне. Свет, сиявший на доспехах был даже хуже солнечного, ибо нес в себе благословение Девы Звездного Света и звездная ночь была ныне. Как должны были слезиться и гореть мерзкие глаза темных тварей от этого все сжигающего света. 

Удар штурмовых подразделений был страшен. С грохотом воины ворвались во вражеский строй, буквально втаптывая легковооруженных орков в землю. Илгон ощущал, как ломаются под его натиском их жалкие кости и рвется плоть. Его меч начал свою погибельную песнь, кося врагов как серп траву. Хлипкое оружие врагов лишь слегка постукивало закаленную броню бессмертных. О как же были прекрасны и достойны воспевания поэтом брызги крови на священную броню. Черные капли взметнулись фонтаном и шипели на доспехах воинов. Трещали и лопались кости ничтожных.  Воины не сбавляя темпа, разделили орду буквально наполовину, продолжая шинковать врагов в мелкий фарш. Отряд разделился, половина обернулась назад, замыкая тех, кто оказался между ними и отрядом командира. И тут послышался утробный звериный рык. Зарубив еще троих и ударом кулака, пробив грудную клетку четвертому, Илгон радостно закричал:

- ТРОЛЛИ! 

Раскидывая и раздавливая своих вперед неслись, сжимая когтистыми лапами дубины, горные тролли. Позволив трупу сползли с его руки, Илгон вновь перехватил меч обеими руками  и прыгнул вперед и вверх, удивляя всех, что его могучее тело способно на такие чудеса эквилибристики. Раскручиваясь в полете, витязь одним взмахом срубил голову первого тролля и приземлился уже с рядом падающим безголовым туловищем.
Даже горные великаны на мгновение впали в замешательство. 

- ОНИ МОИ! НИКОМУ НЕ ПОКИДАТЬ СТРОЯ! - прогремел голос витязя, не подразумевавший возражений.

Теперь Илгон остался один перед строем своих воинов, часть который стояла к братьям спиной и продолжала уничтожать задние ряды первой части орды, которая теперь была зажата между отрядами Илгона сзади и Норнориэль спереди. А также с фланга им должны были ударить лучники и целый энт. А перед одиноким витязем осталось семь троллей и топтавшиеся за их спинами орки. Еще пару мгновений помедлив, тролли ринулись в атаку.  Илгон увернулся от размашистого удара дубиной, и подрубил ногу первому, заставив упасть. Парировал удар второго и оттолкнув, вернул меч по дуге и перерезал горло первому. Еще трое ологов напали с трех сторон, замахнувшись своими огромными дубинами. Илгон крутанул меч размашистым ударом, вокруг своей оси и разрубил животы всем троим, откуда на холодный снег повалились горячие внутренности. Оставалось двое. От удара первого Илгон просто шагнул назад, позволив дубине пробороздить снег рядом с собой. Тролль замялся и этого мгновения хватило, чтобы шагнуть к нему и разрубить маленькую уродливую голову. Оставшийся тролль споткнулся об тело одного из своих и буквально сам насадил себя на меч Илгона, из-за своей природной тупости и неповоротливости. Витязь громко рассмеялся и потряс мечом в сторону оставшихся напуганных орков. Сзади раздавались одобрительные крики дружинников. Илгон поднял голову тролля и бросил ее в толпу орков:

- НУ ЖЕ! ИДИТЕ СЮДА, ШАВКИ САУРОНА!

Теперь между строем штурмовиков ваньяр, обращенных в эту сторону появилось естественно препятствие в виде огромных туш троллей, за которыми можно было укрываться и не позволять оркам навалиться всей оставшейся толпой, пока их братья добивают первую половину всей орды. 

Услышав, что люди сейчас расскажут ваньяр об орках и где их можно найти, Илгон просиял. Он конечно же был готов поделиться чем угодно ради таких радостных вестей. Усадив гостей, воин лично вручил каждому по полной миске походной каши. Простодушно хлопнул по спине одного из людей:

- Ну будь здоров, рыбак!

Но похоже дружеский шлепок был слишком силен, или люди слишком отощали в здешних краях от забот, что рыбак немного покачнулся от толчка, но ответил улыбкой. Витязь тоже улыбнулся и посмотрел на командира, поймав укоризненный взгляд Норнориэль. Пожав плечами, Илгон немного смутился. Все же он не мастак в переговорах и всем таком. Однако мысли о рыбной ухе и последующем возможном легком сражении уже захватывали все мысли мастера огромного меча. Илгон не мог разрешить дилемму: съесть уху сейчас или сначала порубить пару сотен орков для нагула аппетита? Сложно конечно, такие вопросы даже сам могучий Тулкас не в силах разрешить, да и весь Совет Благих Валар. В конечно итоге заместитель командира решил сначала поесть, потом порубить орков и снова поесть. Хороший план кампании. 

Дружина во всем великолепии прошла маршем через деревню рыбаков, ловя на себе взгляды, полные уже совсем религиозного восхищения. Для этих людей, живущих в глуши небольшой группой приход заморской дружины был событием легендарным. Словно седые мифы предков вдруг ожили и бабкины сказки стали явью. Илгон заметил, как командир прошла было мимо, но резко вернулась обратно и подскочила к нему. Не успел он спросить в чем дело, как эльфийка дотянулась до его ремней под шлемом, поправив их и стукнула воина по нагрудной броне. Илгон улыбнулся, глядя вслед уже убегающей вперед Норрнориэль. Витязь еще более приободрился и обратился к воинам:

- Щиты на фланги и во фронт, стрелки держаться тылов. Это всего лишь рейдерские орочьи банды, но ни к чему царапать нашу прекрасную броню раньше времени. 

Вряд ли допотопное оружие орков налетчиков способно было причинить хоть какой-либо вред броне Амана, еще и благословенной касанием Девы Звездного Света. Но не к чему лишний раз пачкаться. На главную битву они должны явиться в полном блеске и великолепии. Как говорит Норнориэль, надо “торговать лицом”. И для врагов в том числе.
 

Доброй была встреча с Всадниками Рохана, то были хорошие воины, и это не могло не радовать. Не только Верные сохраняли стойкость тела и духа, но и младшие дома эдайн. Значит их небольшой отряд не станет каплей света в темном море врагов, но может превратиться в сияющий наконечник копья из объединенных сил свободных народов. 

Путь дружины лег по восточному берегу Изены, вдоль русла реки на север. Они шли по поросшим редколесьем холмам, укрытых снежным саваном. Со свинцово-серых туч то и дело срывались снежные хлопья, порой превращаясь в настоящий буран. Отряд делал лишь короткие остановки, а полноценно отдых дружина устроила на опушке Фангорна. Командир и Роваон, чье перо было острее его меча, отправились на переговоры с пастырями древ. 

Оставшись за главного Илгон занялся тренировками. Он, как и все они привыкал к смертным землям, и своему хроа, подчиняющегося теперь законам Арды. Ныне нельзя было дни и ночи крутить меч в руках и не капли не устав. Тело накладывало свои условия и витязь всячески экспериментировал, стараясь понять каковы его пределы в этих землях. Конечно порог ваньяр был все еще бесконечно выше людей и эльфов, живущих здесь. Но все же не бесконечным. А еще Илгон никогда, как не здесь, не испытывал такого зверского голода. Поэтому ел за пятерых, что уже стало поводом для шуток некоторых братьев по отряду. В то время, как другие только удивлялись, насколько же силен витязь, если столько ест. Кто-то даже предложил устроить состязания едоков, но Илгон решил, что нечего попусту тратить припасы ради забавы. К тому же он был уверен, что все равно бы победил в подобном состязании. 

Норнориэль вернулась и привела к ним в отряд молодого энта, единственного кто готов был “поспешить”. Остальные будут совещаться, и возможно это займет долгие недели, а то и месяцы. Но даже один энт сумеет оказать существенную помощь их делу. Путь дружины продолжился, пока лес Фангорн не остался позади, и они не вышли к южным границам Лотлориена, где они должны были встретиться с Галадриэль, которую помнили еще по временам, когда она не покинула Благословенную Землю.

К купанию Илгон не присоединился, только устроился на берегу с двумя котелками из которых черпал походную кашу с ломтями мяса, да подкидывал дров в огонь костра, к которому то и дело подбегали продрогшие купальщики. Все же здесь был не Аман. Хотя ни один из жителей смертных земель, в здравом уме не вошел бы в ледяную воду зимой, в то время как для ваньяр это была только очень холодная вода и только. Едва заметив приближение чужих, витязь отложил ложку, надел свой шлем и со своим огромным мечом на плече подошел  к командиру, закутанной в шерстяной плащ. Они давно миновали эльфийские и хранимые Ильмарэ земли, и здесь могло быть что угодно.
 

Странным был прием у того, кому было поручено возглавлять орден Истари, посланцев Валар. Впрочем, об этом Илгону было трудно судить, ибо их отряд был послан Тулкасом, не Советом Великих Духов, но с их благословления. Черная башня нагнетала тоскливые мысли об истлевших давно костях ученых, пытавшихся разгадать тайны бытия, навсегда скрытые от них. Приняли их тоже достаточно холодно, а обед был и вовсе каким-то жиденьким. Не удивительно, почему у Курумо такой нрав, с местной то пищей. Либо же маг экономил, сделавшись скрягой. 

На радость Илгона долго они задерживаться не стали и покинули мрачную крепость, как только Дева Звездного Света получила, что хотела. Хорошо дышалось на морозном воздухе на просторе, вдали от затхлых черных стен Ортханка. Холмы и рощицы уступали место широкой равнине, которую лентой пересекала река Изен. Здесь они должны были повернуть в древний лес Фангорн, бывший частью некогда великих восточных лесов.

Услышав команду Норнориэль Илгон молча кивнул и пошел на свой фланг, то было их обычное построение. Правый фланг в учебных баталиях вместе с Илгоном всегда выступал в роли наковальни, об который разбивался вражеский молот, а Норнориэль с более мобильными бойцами производила маневр и точечный удар в уязвимое место вражеского строя, выступая в роли рапиры. То была одна из стандартных тактик ваньяр Тулкаса. В их Кодексе Астартес арсенале было еще много тактических схем и построений, но сейчас не следовало демонстрировать их раньше времени. 

Став перед строем тяжелой пехоты, подобно морскому утесу, об который разбиваются волны шумного океана, Илгон стал ждать. Он не обнажал оружия, так как не чувствовал враждебности, исходящей бы от приближающихся всадников. В отличие от тех же дунледингов, от которых пахло страхом, завистью и злобой. Но союзникам, если это были они тоже не помешает воочию увидеть мощь дружины ваньяр. Вскоре предположение Илгона подтвердилось и они узрели младших их рода эдайн, светловолосых подобно ваньяр воинов-всадников. Ильмарэ вела речи с их предводителем, а Илгон ожидал чем закончится эта встреча. Возможно у этих воинов есть проблемы с орками или другими слугами Врага? Они уже выехали за пределы Обетованной Земли и достаточно взяли на восток. Да и до южных чащ Лихолесья не так уже далеко судя по картам. В любом случае, Илгон ждал приказов Норнориэль, оставаясь на своем фланге.