Эдорас

[Княжна 31]

Она позволила и забрать руку (хоть и вздрогнула от прикосновения),  и смотреть в глаза (хотя взглянула на собеседника случайно).
- Мне тоже казалось когда-то, что любовь и дружба способны свернуть горы. Но нет. Они - уязвимое место. По ним очень больно бьют. Вы видели, как изувесили Эльдакара, того воина, что привез ультиматум. Это плата за его любовь ко мне. Если она теперь стала ненавистью, я не удивлюсь. Любовь родных вы говорите? В своеё время она оказалась погребена под верностью союзникам... Эльфам...
Последнее слово словно выплюнула. Эовин как будто забыла вообще о том, что у неё есть собеседник. Она говорила просто чтобы высказать вслух то, чем так долго мучалась молча.
- Они правы были в том , что предпочли союз кровным узам. Хотябы потому, что и я оказалась недостойна любви людей, верных нашим, когда-то общим идеалам. Но сохранив верность союзникам, предали Рохан, допустив войну на своей земле, так зачем нужен этот союз?
Княжна говорила как сама с собой, забыв называть, о ком и о чем речь, высказывая лишь свою тценку событиям ипоступкам.
- И зачем было лезть на рожон? Ведь можно было просто расстаться с союзниками, сделав те требования ультиматума, , что их касались, неисполнимыми. Мордору не нужна была эта война! - Говорила Эовин так страстно, словно эт обстоятельство непосредственно в данный момент зависило лично от Хальбарада и он мог бы сейчас что-то предпринять.- А Кханд - просто шакалы, падальщики, сами бы и не сунулись !..
Устала от переполняющих её эмоций и замолчала. Посмотрела в лицо собеседника несколко испуганно, будто спрашивая "неужели я это сказала вслух?"

[Халладан 56]

Совместный пост

Хальбарад слушал княжну молча. Только время от времени кивал, но скорее самому себе, словно в подтверждение каких-то своих догадок. Когда Эовин высказалась, он глубоко вздохнул. Можно было бы сейчас пуститься в объяснения, что все совсем не так, как ей кажется, но этого не хотелось делать. Хотелось другого - по-отечески обнять, успокоить, сказать, что все будет хорошо... Но ведь не поверит. Да и как может быть все хорошо?
- Бедное дитя, - наплевав на титулы и регалии, тихо проговорил следопыт. - Как же тебе досталось... Что же они сделали с тобой?
***
Она вдруг задумалась. А что сделали ? В принципе, ничего особенного и не делали, другим больше досталось... Пожала плечами.
- Меня... сломали... Мне показали меня в других обстоятельствах. И поверьте, это весьма неприятное зрелище.
***
- Верю, - Хальбарад снова кивнул. - И даже не представляю, каково это. И каково тебе теперь, когда все вокруг живут дальше, а ты...
Он замолчал. Только погладил все еще находившуюся в его руках ладонь и повторил очень тихо: "Бедное дитя".
***
- Не нужно меня жалеть. Меня можно лишь ненавидеть, в лучшем случае презирать. Всё, что со мной случилось - больно и тяжело для меня, но я сама так распорядилась своей жизнью. Я позволила себе жить в бесчестии вместо того, чтобы с честью умереть. - Княжна воодушевилась, откровенно посмотрела в лицо собеседника и слёзы блестели на ресницах. - Знаете, я всегда мечтала, что погибну в бою, сражаясь бок о бок с братьями, ррраз-  и меч врага сделал своё дело. Не больно, то есть не долго больно, не страшно, быстро, красиво и благородно. - И вновь сникла, вытерла глаза ладонью, вздохнула. - Но ТАК, как мне было предоставлено судьбой, я была не готова... Впрочем, это лишь попытка оправдаться, но для человека, который выбрал жизнь ценой чести, нет оправдания...
***
- В смерти нет никакого благородства, - неожиданно резко молвил следопыт, отпустив, наконец, руку княжны. Поднявшись, прошел к окну. Не мог сейчас смотреть на кого-либо. - Боль, страх, смрад - да, но благородство.. В пылу схватки не до него. Только и думаешь, как бы зарубить врага раньше, чем он сделает это с тобой.
Помолчав, он снова повернулся к собеседнице:
- Я не осуждаю ваш выбор, леди. Жизнь не вернешь, в отличие от той же чести. И вы не правы, говоря о собственном бесчестии. Если позволите, то на мой взгляд у вас её больше, чем у тех, по чьей воле вам пришлось пройти через.. все это. Так что нет, я не осуждаю. Вам есть ради чего жить. Или ради кого... - Хальбарад бросил взгляд на перегородку, откуда намедни слышался детский плач, после чего вопросительно посмотрел на Эовин. Словно спрашивал, верна ли его догадка.

[Княжна 31]

Совместный пост

- Вы сильно заблуждаете, если думаете, что я считаю своим бесчестием бастарда. Обычное явление в военное время. Но трусость, подвергающая опасности других, измена тому, что было свято, принятие позиции того, кто считался врагом - это предательство, которому нет искупления. Вы пытаетесь меня утешить, я понимаю. Вы помните меня светлой и чистой и, наверное, сразу вдруг переменить отношение не сможете. Разумеется я не буду вас разубеждать, но мне... неловко, что вы ошибаетесь. Словно мне торжественно вручают награду, которой я не заслужила...
Вздохнула, некоторое время собеседники помолчали. Эовин посмотрела на гостя, улыбнулась.
- Знаете. Я не хочу, чтоб братья, да и вообще знакомые, узнали, что я вот она, тут, рядом. Но в глубине души немножко на это надеюсь....
***
- От меня они ничего не узнают. Если только вы сами того не захотите, - Хальбарад бросил взгляд за окно и вернулся на свой стул. - Но как по мне, все, что я услышал, должно было достигнуть других ушей.
***
Эовин одарила собеседника мягкой улыбкой.
- Не думаю, что я сказала лишнее или доверилась, кому не следует. Или вы имеете в виду кого-то конкретно?
***
- Я благодарен за доверие, - следопыт чуть склонил голову. - И все же думаю, что будь на моем месте Тре.. Кхм, Второй Маршал - было бы лучше. Для вас в первую очередь.
***
- Сомневаюсь, что в этом есть какая-то польза для меня, но доверяя вашему мнению приму ваш совет. Я попрошу вас передать Эомеру записку от меня, и если он будет расспрашивать - расскажите, что сумеете. Только, пожалуйста, не будьте снисходительны ко мне, не оправдывайте меня, не прощайте того, чего я себе не прощаю.
Эовин подошла к столу, и не садясь набросала на бумаге несколько строк. Готовое письмо протянула гостю раскрытым - и не только потому что нужно было время чернилам просохнуть.
- Прочтёте?

Что в письме?

Милый Эомер! Считаю необходимым сообщить, что я здорова и благополучна, и что письмо это я пишу, находясь в Эдорасе. Прошу тебя не искать встречи со мной прежде, чем я сама стану просить тебя о ней. Как прежде любящая тебя сестра, Эовин.

***
- Незачем, - Хальбарад принял протянутую бумагу и свернул не глядя. - Уж эти-то слова точно не для меня. Но будьте уверены, они дойдут по назначению.
***
- Ни на миг не усомнюсь.
Эовин на пару мгновений задумалась, посморела вниз, на свои опущенные, сцепленные пальцами, ладони. Не найдя, что сказать, развела руками и, аккуратно давая понять, что рандеву окончено, произнесла, прямо глядя на собеседника:
- Что ж, будет желание и время - заходите, пообедаем вместе. Расскажете новости за последние пару месяцев, я их пропустила, не всё же за информацией компаньонку на рынок посылать. Некоторое время я ещё буду в Эдорасе, не знаю сколько.
***
- Почту за честь, - следопыт вновь склонил голову. - И если не секрет, куда отправитесь после?
- Альдбург, родной манор, - последовал ответ. - Хоть это и очевидно для заинтересованных лиц, но говорю я это только для вас.
- К стыду своему должен признать, что я не столь хорошо знаю Рохан, как хотелось бы, - еле заметно улыбнулся. - И благодарю вас. До скорой, я надеюсь, встречи, леди.
Хальбарад поднял свой более-менее просохший к тому моменту плащ. На секунду задержался на пороге, словно хотел сказать еще что-то. Но промолчал. И, кивнув в последний раз, покинул комнаты.

[Эомер 335]

Медусельд. Тронный зал.

Эомер был подавлен. Он сидел за столом и не отрывал взгляда от обычной темной щели в стене. Волны депрессии накатывали каждый раз с новой силой. Мысли хаотически двигались в голове Эомера, и он всячески пытался взять их под контроль. Все разом рухнуло на его плечи. Никого не было рядом. Ни брата, ни сестры, ни дяди... С каждой секундой он осознавал, что судьба Рохана лежала именно в его руках и не от кого было ждать помощи, хоть и свято верил в нее. Какая страшная вещь - сила. И как страшно обладать ею, и не знать как ею пользоваться.
Эдорас - столица Рохана, по которой когда-то ступали Великие Короли древности, ныне кишел вчерашними врагами. Физиономии мордорских тварей и южан раздражали итак обеспокоенную душу Маршала. В городе царило уныние. Было тихо и мирно. Казалось бы, недруги ничем не мешали спокойной и размеренной жизни рохиррим, но чувство соседства с рабами врага стесняло и угнетало. Люди больше не чувствовали себя в полной безопасности. Они больше не были уверены в непоколебимой доблести защитников страны коневодов. Рохан был сломлен, как и его жители... По его территории свободно разгуливали орды вражеских войск, и даже в самой столице водились враги. Однако, они пока не трогали жителей Рохана. А для рохиррим нет другого счастья, как мирно жить на своей Земле. Оставалось только ждать и медленно зализывать раны войны. Вести агрессивные действия по отношению к врагам было бы крайне опасно. Итак слабый Рохан не имел сил на претензии и возмущения. Эомер это прекрасно понимал. В его теле боролись ненависть к врагам и стремление защитить и сохранить жизнь соотечественникам. Маршал отдал бы все, чтобы иметь возможность перерезать глотки всем оркам на Родной земле. Но здравый смысл подсказывал, что разумнее было бы жить с ними на первое время в мире. Так будет лучше для Рохана сейчас. А потом... А потом время покажет.

[Халладан 56]

Он не торопился. Не побежал сломя голову относить письмо. Да и вообще направился в совсем другую от Медусельда сторону. Под крышу дома, служившему обиталищем ему с дочерью.
- Аккурат к обеду, - улыбнулась Хальбараду хозяйка, едва он переступил порог. Фреолинд была вдовой, супруг ее погиб еще на Бродах, сыну было что-то около пятнадцати и он вечно пропадал в кузнице - был подмастерьем. Так что в лице двоих следопытов женщина приобрела не только постояльцев, но и помощников по хозяйству, а заодно и просто хорошую компанию.
За столом говорили о том, о сем. Не преминули помянуть старого конунга добрым словом и полной чаркой. Еда же была скромной, но как всегда вкусной. "Не раздобреешь на таких-то харчах?" - сам себя порой спрашивал Хальбарад и тут же усмехался. Он как-то поймал себя на мысли, что был бы не прочь остаться здесь. "Осесть" в этом доме. Фреолинд ему симпатизировала, это было даже взаимно, юный Вигбальд, кажется, тоже не имел ничего против... Но - не известно, как ко всему этому отнесется Элледель. К тому же, сын Халадана знал, что ему придется однажды вернуться на Север, к своему народу. Может быть потом, когда эта клятая война кончится окончательно...
- У меня сегодня еще кое-какое дело в городе, - закончив обед сказал следопыт, обращаясь к хозяйке. - А после надо будет заняться крыльцом, того гляди совсем провалится. Нет, Эланор, - поймав взгляд дочери продолжил он, - твоя помощь мне сейчас не потребуется.
Поднявшись из-за стола, Хальбарад поблагодарил Фреолинд, опоясался кинжалом - на всякий случай - и отправился к Золотому Чертогу. Не стоило шибко затягивать с письмом.

***

- Передайте лорду Эомеру, что пришел Хальбарад. По делу. Это важно.
Стражник кивнул и немедля ушел, а следопыт остался ждать, заложив руки за спину.

[Эомер 335]

Мысли Эомера оборвал вошедший стражник. Он подошел к Маршалу, поклонился, и четким размеренным тоном доложил:
- Хальбарад явился. Просит принять его. Говорит, что дело важное.
- Пусть войдет, - ответил Эомер несколько взволнованным голосом с ноткой интриги.
В голове Эомер прокрутил возможные причины, по которым Хальбарад мог явиться к нему с каким-то делом особой важности. Хотя нет, почему причины? В мыслях Маршала вертелась всего одна мысль - Тэодред. Непонятно почему, Эомер наиболее ревностно ждал вестей именно о своем брате. Хоть он прекрасно понимал, что Хальбарад вряд ли будет знать что-то о сыне короля, безумная надежда на какие-либо вести, даже из уст дунадана, оставалась. Маршал привстал от нетерпения и направился к дверям, навстречу северянину.

[Халладан 56]

Двери открылись на удивление быстро. Чем Хальбарад без промедления воспользовался. И увидел, что Второй Маршал уже сам идет ему навстречу. Вид у последнего выражал всего один немой вопрос, но молчание это было сродни крику.
- Лорд Эомер, - по всем правилам приличия северянин склонил голову в приветственном жесте. Что дальше? Сказать что-нибудь сочувствующее относительно смерти конунга? Лишнее, говорилось уже не раз. "Я рад видеть вас"? Тоже не то.
- У меня для вас письмо, - продолжил, наконец, мужчина и протянул Маршалу записку, что дала ему леди Эовин.

Письмо

Милый Эомер! Считаю необходимым сообщить, что я здорова и благополучна, и что письмо это я пишу, находясь в Эдорасе. Прошу тебя не искать встречи со мной прежде, чем я сама стану просить тебя о ней. Как прежде любящая тебя сестра, Эовин.

Уходить не стал. Да и врядли Эомер его отпустит вот так сразу. Наверняка захочет знать о сестре больше.

[Эомер 335]

Эомер слегка наклонился в ответ на приветствие Хальбарада.
- У меня для вас письмо.
Маршал почувствовал легкий испуг и волнение. Письмо? Что за письмо? Неужто Тэодред вновь соизволил напомнить о себе? Во время этих мыслей он молниеносно выхватил из рук северянина послание и жадно впился глазами в кусок бумаги. Эомер обомлел... Это был почерк его любимой, родной сестры. Он слегка пошатнулся, посмотрел ошарашено на Хальбарада, и спустя несколько секунд продолжил читать. Дочитав последние строчки, он безмолвно стоял посреди Тронного зала с каменным лицом. Удивление шло на грани с радостью. Эмоции были слишком чувственными, чтобы как то смогли проявится на молодом лице Маршала. Постояв так с минуту, Эомер посмотрел в глаза дунадану и тихим, угнетенным голосом  вымолвил:
- Где она, Хальбарад? Прошу вас, отведите меня к ней, и по пути расскажите все, что знаете.

[Эомер 335]

Диалог с Хальбарадом.

- Боюсь, что не смогу сделать этого, Маршал, - ответил следопыт. - При всем моем уважении.
- Что? Почему? Позвольте узнать причину? - удивлению Эомера не было предела.
- Я думаю, что если бы леди Эовин захотела вас увидеть, она пришла бы сама, - Хальбарад остался невозмутим. - Но, как видите, ее здесь нет.
Глаза Эомера нахмурились и голос стал несколько черствым и резким:
- Поверьте, я знаю свою сестру лучше чем кто-либо другой. И я уверен, что она будет рада видеть родного брата после долгой мучительной разлуки. Если бы она не хотела меня видеть, она мне вовсе не написала бы письма. Уверяю, ваши честь и достоинство не будут задеты.
Пару мгновений северянин смотрел собеседнику в глаза. Словно примерялся. В конце концов он кивнул:
- Как хотите. Не говорите потом, что я не предупреждал вас. Но должен вам заранее сказать, что... леди изменилась. Будьте с ней помягче. Ей и без того нелегко.
- Хорошо. Благодарю вас в любом случае за предупреждение и снисходительность, мой достопочтеннейший друг, - тепло ответил Эомер, слегка поклонившись. Спустя мгновение он продолжил:
- Пойдемте. Незачем медлить, - Маршал предложил Хальбараду выйти из Тронного зала.
- Как давно вы виделись с моей сестрой?
- Несколько часов назад, - последовал ответ. - Может быть, чуть меньше.
- Как её здоровье? Чем она напугана? Что она вам говорила?
- Насколько я могу судить, физически она в порядке, - Хальбарад ступил на лестницу. - Говорили... Признаться, мне тяжело об этом рассказывать, - тень скользнула по лицу следопыта. - Думаю, леди сама сообщит вам все, что сочтет необходимым.
- Хорошо. Я вас понимаю. Давайте тогда поговорим о другом. Как обстоят дела в плане войны? - Эомер характерно повернул голову в сторону собеседника и перешел на более серьезный тон.
- Врядли я знаю больше вашего, Маршал, - хмыкнул Хальбарад. - С севера давно нет вестей, и это беспокоит меня. В остальном же... - он пожал плечами, - все то же самое.
Эомер ничего не ответил. Он только нахмурил брови и поплелся вслед за Хальбарадом.

[Халладан 56]

Остаток пути провели в молчании. Признаться, Хальбарад несколько медлил, показывая Второму Маршалу дорогу. Была даже мысль попетлять по городу, но следопыт тут же ее отбросил. Эомер далеко не дурак, и какой бы ни была меж ними разница в годах, не стоит держать его за неоперившегося юнца.
Наконец, свернули на нужную улицу. У дверей гостиницы северянин остановился.
- Лорд Эомер... Я попрошу вас хранить молчание вплоть до комнат леди. Я не уверен, что даже держатель таверны знает, какие гости у него проживают.
Получив утвердительный кивок в ответ, Хальбарад вошел. Через несколько мгновений он уже стучал в памятную дверь, в глубине души надеясь, что поступает правильно.

[Эомер 335]

Осознавать, что лишь несколько комнат отделяют Эомера от Эовин, было мучительно.  Дверь не отворялась, и секунды, проведенные на пороге, тянулись вечность. Ожидание... Порой труднее всего переносить именно его.
Когда как не сейчас Маршалу требовалось присутствие родного человека... 9 месяцев он ждал, и приходилось ждать даже сейчас. Лицо мужчины уже начинало наполняться краской, но дверь вдруг открылась. В комнате показался деревенский мужик. Он сначала пытливым взглядом осмотрел гостей, а затем, по-видимому узнав Хальбарада, пригласил во внутрь. Это была просторная, уютная и светлая комнатка. У входа торчала высокая деревянная палка с крючками на верхнем конце, на которые, вероятно, вешали одежду. Слева от входа, у самой стены, стояли два шкафа, один - платяной, второй - посудный, и еще пара сундуков. Справа, у окна, задернутого шторами, стояли стол и несколько стульев. Прямо напротив гостей, в дальней стенке, виднелся камин, подле которого стоял маленький табурет со спинкой. По обе стороны от камина были двери, которые вели в другие комнаты.
Родной сестры тут не было. Эомер удивленным и умоляющим взглядом посмотрел на Хальбарада. Тот сохранил спокойствие, и этим несколько усмирил взволнованного маршала. Рохиррим стоял на месте, впившись глазами в двери. Вот-вот оттуда должна была выйти Эовин... Милая Эовин. Пред глазами уже стоял благочестивый образ княжны Рохана: Величественный и гордый, наполненный храбростью и отвагой. Эомеру вспомнились последние слова сестры, которые ему довелось услышать. Именно слова, сказанные при разлуке, а тем более последние слова, которые удается услышать из уст родного человека, не скоро забываются. Пред отъездом на сборы, Эовин грустным, удручающим голосом сказала брату: "Ты нужен им, маршал. А удел женщин - ждать мужчин с войны". Как жаль, что она таки не дождалась...
Моя храбрая сестра! Твоя непоседливость тебя же и погубила. А наше с дядюшкой упорство лишь подтолкнуло тебя к несчастью. Горе! Если бы мы тебя тогда взяли с собой на сборы! Грустные мысли не давали Эомеру покоя. Даже теперь, когда встреча была близка, они терзали угнетенный разум мужчины. Однако, откинув сети печали, осознав, что жалеть о прошедшем глупо, Эомер сделал кроткий шаг к двери, затем остановился и трогательным голосом случайно выкрикнул:
- Эовин!

[Княжна 31]

Уже после сумерек, когда шум внизу, в общем зале трактира, начинал усиливаться и достигать наёмных комнат, раздался стук в дверь. В такое время визитерами вряд ли могли быть пьяные дебоширы, рано ещё, но даже если и так - Фрам достаточно осторожен, чтоб впустить кого не нужно и достаточно сурово выглядит и хорошо обращается стоящим за дверью клевцом, чтобы незваный гость убрался восвояси.
Эовин сидела за рукоделием у колыбельки мирно посапывающего сына, тихо беседуя с компаньонкой. Услышав стук затихли, прислушались. Ключ, скрип, пауза. "А! Господин Хальбарад, добрый вечер" и еще несколько фраз между ними, которые Эовин уже не слушала, потому что встала и пошла встречать. "Не к обеду, так к ужину. Наверное принес ответ на письмо", - подумала Эовин, затворяя за собой деверь, обернулась и замерла.
"Ответ" пришел сам. Прекрасный и благородный витязь,  образец мужества, достоинства и чести, идеал её детских мечтаний. Княжна сделала шаг, хотела было броситься к нему, но внутренний голос осадил : "Не достойна!" От внезапности этого голоса и острой обиды на него слезинка покатилась по щеке, но остальные эмоции были уже заперты. Эовин сделала робкий шаг навстречу, протянула руку и произнесла нерешительно:
- Здравствуй, Эомер. Я... рада... тебя видеть.

[Эомер 335]

Нерешительность и робость проявлялись в движениях княжны. Всем своим станом она была похожа на напуганную чем-то горную лань. Она изменилась. Тень страха, казалось, сковывала ее движения. Глаза были опущены, контуры лица выражали отчаяние, золотистые локоны были убраны в косы. Это все замечалось невооруженным взглядом.
Однако, перед маршалом стояла все та же горячо любимая Эовин. Прекрасная, юная, но чем-то напуганная. Вероятно, сковывающее чувство было настолько велико, что она лишь протянула свою маленькую ручонку брату, которого не видела девять месяцев.
Эомер ринулся к сестре, схватил ее и крепко прижал к груди. Счастье переполняло душу, и уже готово было вылиться слезами, но, сдержав эмоции, маршал лишь поцеловал Эовин в висок, нежно добавив:
- Я тебя больше никуда не отпущу!

[Княжна 31]

И тогда Эовин, пряча лицо на груди Эомера, дала волю слезам. Ей показалось в тот момент, что слёзы смоют всё, что было с тех пор, когда она последний раз обнимала брата, и по сей час. Он видит её такой, какой знал всегда, и она должна быть такой. Что было - прошло, и незачем кому-то знать то, чего не следует.
"А может, Хальбарад уже говорил ему то что знает ? Впрочем, ничего он толком и  не знает, знает только, как я отношусь к тому, что со мной было. А что было... Впрочем, один факт он знает достоверно... Скрою! Скрою и сына, если он сам не даст о себе знать.."
В душе рождалась ложь, и это было больно и горько. Страдание внутренних терзаний смешивались с радостью встречи и омрачали её. И от этого опять было обидно, и от обиды Эовин тоже плакала.
Но ласки родных рук словно рассеивали чары. Тоска отступала, ложь не казалась ужасной, мир, покой и любовь выступали вперёд. "Здесь моя жизнь. Там где меня любят. Я буду тем, кем должна быть. А то что было... Того не было, не было, не было..."
Княжна подняла голову и посмотрела в любимое лицо. "Я тоже буду такая же, когда..." - она улыбнулась этой мысли о себе и о нём, которая бессчётное количество раз с раннего детства возникала в ней, и как заклинание говорилась себе при восхищении каким-либо из качеств брата. Давным-давно эта мысль заканчивалась словами "когда вырасту", и эти слова краем зацепились за мозг, вызвав улыбку. Уже выросла, а повзрослела за полгода, поди, не меньше чем он за пятнадцать лет.
Обняв руками за шею, потянула Эомера к себе - самой не достать, и прижалась щекой к щеке.
- Я просила не искать встречи, - в голосе слышна была улыбка, - но я рада тебе, мой милый, очень. Прости меня.

[Захра 1]

Над Эдорасом сгущался вечер. Не слишком плодотворный, но всё же разговор с мордорским послом остался в прошлом, и Сафир собирался готовиться отходить ко сну, как вдруг...
- Господин Сафир, господин Сафир! - вполголоса произнёс один из слуг, распахнув двери покоев купца. Тот неожиданно резко соскочил с гостиничной кровати и недоумённо уставился на слугу.
- Что такое? Опять дёргаете меня по пустякам?
- На постоялый двор пришли какие-то странные люди. Первый - бродяга бродягой, но второй... Господин, он был так знатно одет! Мне показалось странным, что он может делать на постоялом дворе, и я проследил за ним до комнат, куда они направились!
- Потрясающе. Ладно, всё равно мне нечего делать, показывай.
"Так знатно одет". Его слуги видели много богатых одежд. Ещё бы, они же были его слугами! И если кто-то из здешних показался им одетым "знатно"... Что он мог забыть здесь? Сейчас сам Сафир был одет не слишком приметно - просторные, удобные  одежды, в которые он переоделся после дороги. Почти домашний халат, только чуть более подходящий для чужих мест. Минимум украшений, тёмно-тёмно-зёлёный цвет... Посмотрим.
- Вот эта дверь, господин, - прошептал слуга.
- Ты был осторожен, надеюсь?
- Был так далеко, как мог, милостивый господин.
- Если всё это будет иметь какой-то толк, я тебя награжу, не волнуйся - пробормотал Сафир, прислоняясь к стене возле двери и прислушиваясь.
  - Спас...
- Ш! - шикнул Сафир.
...ада тебе, мой милый, очень. Прости меня.
"Милый"? Неужели какой-то знатный роханец держит свою любовницу или наложницу на каком-то постоялом дворе? Какие нравы... Неужели отдельный дом не может купить?
Сафир продолжал слушать.

[Эомер 335]

- Моя милая! Я бесконечно рад видеть тебя в сей трудный час. Я так скучал, я был совершенно один... У меня осталась только ты... Сестра, я очень сильно тебя люблю. - голос Маршала немного дрожал. Он был пропитан тревогой. В нем слышались боль и отчаяние. Эомер все не отпускал свою родную сестренку, ему хотелось отныне вечно быть с ней, не отходить ни на шаг, часами говорить и наверстать то, что было упущено в месяца разлуки. Маршал давно не чувствовал себя таким счастливым. Мрачные мысли, тревожащие его буквально несколько минут назад - отступили, и дали волю прекрасному. Эовин, как летний солнечный луч, озарила мрак в душе Эомера. Его переполняла радость. Он хотел, чтобы это не прерывалось больше никогда.
Буря чувств немного утихла, и Эомер отодвинул от себя сестру, держа за плечи. Он с любовью посмотрел ей в глаза и промолвил:
- Нам нужно о многом с тобой поговорить. Но только не здесь.

[Халладан 56]

Едва они вошли, Хальбарад тут же закрыл дверь и остался стоять возле нее, сохраняя почтительное молчание. По большому счету, он не должен был стать свидетелем этой встречи, но коли уж стал... Признаться, он был даже рад, что привел Эомера сюда. Сомнения в правильности этого поступка развеялись, едва брат и сестра заговорили меж собой. Радость встречи после долгой разлуки с близким человеком - это всегда хорошо. Следопыт надеялся, что близкие люди помогут леди Эовин забыть о собственных душевных терзаниях, и был искренне рад за Маршала, вновь нашедшего сестру.
Впрочем, мысли не мешали северянину сохранять бдительность, уже вошедшую в привычку. Какой-то шорох по ту сторону двери не мог не привлечь внимания Хальбарада. Он чуть повернул голову, вслушиваясь, но некоторое время все было тихо. Следопыт уже успокоился было, когда шорох повторился.
Благодаря тому, что он изначально стоял очень близко к двери, распахнуть оную резким движением не составило особого труда. Мужчина даже не удивился, когда взгляд выцепил из сгущающегося сумрака человеческую фигуру.
- Вы что-то хотели, милсдарь?

Прим.: дверь открывается внутрь комнаты.

[Эомер 335]

Брат с сестрой весьма увлечены встречей, чтоб обращать внимание на гостя-вестового. Открыл дверь - ну, видимо, решил уйти, коли считает свое дело сделанным. Разговаривает с кем-то в дверях - так на постоялом дворе народу много. А то может это Фрам ужин затевает, в такие минуты господам не до того, чем прислуга занимается.

Сыгровка с Эовин.

Княжна опустила взгляд и, не успев скрыть своё смущение, потеребила пальцами тесьму на одежде брата.
- Да… Конечно… Но я пока не готова посетить Медусельд…
- Что с тобой? Что тебя смутило?
Каждое слово давалось с трудом.
- Я пережила... много... неприятного. Очень. - Подняла взгляд на брата, и снова слёзы потекли в два ручья. - Вернулась, а тут такое...
- Успокойся, моя родная. Все наладится,- Эомер вновь прижал к себе сестру, нежно гладя по головке, - Давай присядем.
Маршал под руку отвел Эовин к столу, который стоял напротив окна. Усевшись наконец, Эомер продолжил:
- Я не могу спокойно говорить с тобой, когда кто-то рядом. Мне нужно уединение... Разве тут нет другой комнатки?
Эовин глянула на дверь, откуда вышла. Вздохнула.
- Не нужно, прошу тебя. Мне неловко. Мне надо привыкнуть к тому, что... Всё позади...
Она вздрогнула всем телом, словно от озноба.

[Захра 1]

- Моя милая! Я бесконечно рад видеть тебя в сей трудный час. Я так скучал, я был совершенно один... У меня осталась только ты... Сестра, я очень сильно тебя люблю.
Сестра? Не любовница? Совсем странно, зачем тогда её скрывать? Здесь кроется что-то...
- Нам нужно о многом с тобой поговорить. Но только не здесь.
Что-то извлечь из этой фразы Сафир не успел. Дверь неожиданно распахнулась, а за ней стоял... Этот человек. Видимо, это его слуга описывал "бродяга-бродягой". Он не из местных. Северянин? Сафир несколько секунд стоял в ступоре, не зная, как отреагировать и что сказать. Затем удивление на его лице резко перешло в негодование, он развернулся к слуге и отвесил ему звонкую пощёчину.
- Хивитта! - воскликнул он на всеобщем. - Я говорил тебе, что Джамаль не в этой комнате! Пошёл вон!
Слуга с исказившимся лицом, держась за щёку, мгновенно убежал. Сафир повернулся к Хальбараду с выражением сожаления на лице и произнёс:
- Тысяча извинений, слуга ошибся дверью. Я немедленно ухожу.
Прежде чем уйти, взгляд Сафира скользнул по спине и волосам Эомера, стоявшего подальше. Было слишком темно, чтобы заметить за ним присутствие Эовин или запомнить что-то конкретное. А лицо Сафира на долгую секунду полностью утратило выражение вежливого сожаления. Снова посмотрев на Хальбарада и восстановив "маску", Сафир быстрым шагом скрылся вслед за слугой.
Нужно немедленно узнать, кто это такие. Они могут уйти прямо сейчас, и я не узнаю...
Слуга с красной щекой ждал у покоев. Увидев Сафира, он пал ниц и, воскликнул, чуть не плача:
- Простите, господин!
- Ничего, не твоя вина, - коротко ответил Сафир, не собираясь извиняться за удар - это же слуга... Войдя в покои, он замедлился, затем указал на двоих своих слуг, сидевших около его кровати:
- Быстро спуститесь вниз. Стойте там, старайтесь не привлекать внимания. Сверху могут спуститься двое или трое, среди них знатный светловолосый роханец, бедно одетый высокий северянин и какая-то женщина. Запомните всё, что сможете и, как только они уйдут, поднимайтесь сюда.
- Будет сделано, милостивый господин! - хором ответили двое и быстрым шагом покинули покои. Спустя минуту они уже стояли сбоку от лестницы, вполголоса разговаривая о чём-то на харадском. Возможно, думал Сафир, шпионы из них так себе. Но вариантов нет. Дальше. Эти покои выходят окнами не на ту сторону. Возможно... Да, кажется, Ибрахим поселился с окнами со стороны фасада.

[Халладан 56]

Хальбарад ни слова не проронил за время этой сцены. С холодным спокойствием он наблюдал, как южанин - а судя по одеждам и говору это мог быть только он - меняется в лице и раздает затрещины сородичу. Следопыт только кивнул в ответ на слова "случайного гостя" да проводил его взглядом, после чего снова закрыл дверь. Развернувшись, северянин жестом подозвал Фрама.
- Будь другом, разузнай у хозяина, что за южане обитаются у него на постое, - тихо попросил он. Сын Халадана в последнее время разучился верить в случайности. И гостям с юга необязательно знать, что привело Второго Маршала в эту забытую Валар гостиницу. Интересно, что этот человек слышал? В том, что он подслушивал, Хальбарад почему-то не сомневался. Привык доверять ощущениям.
Бросив взгляд на разговаривающих, следопыт решил, что помолчит. Не время. Если будет необходимость - сообщит об инциденте позже. Еще неизвестно, какие новости Фрам принесет...

[Эомер 335]

В поведении княжны замечалось нечто загадочное и странное. Она была закрытой, даже от собственного брата. Радость, искренность, счастье - это все, куда-то ушло.
"Вероятно, эти чувства уже давно покинули наши края" - подумалось Эомеру... Но, решив не ставить сестру в очень неловкое положение, да еще и на людях, Эомер просто решил отложить откровенный разговор.
- Рохан уже не такой, каким мы знали его раньше... Все изменилось. Даже воздух не тот. Кругом враги. Мы в безвыходном положении... И все это... Все это свалилось мне на плечи. Дядя умер, Теодред исчез, - голос Маршала сделался тихим и грустным. Он стал несколько хрипким и был пропитан тоской.
Эовин чуть подалась вперед и положила ладонь на руку брата.
- Я с тобой. - Открыто и серьезно, даже немного сурово, посмотрела брату в лицо. Слёзы еще не высохли, и голос дрожал, но на этот раз в нем чувствовалась уверенность - Но я тоже не та, что была. Мордор не сломил меня. Ломаются могучие дубы, а тонкая ива как согнулась, так и выпрямилась, хотя и не стала, как прежде.
Эомер легонько сжал руку сестры в своих ладонях, посмотрел в ее глубокие глаза и, набравшись теплоты и уверенности от родного человека, смело ответил:
- Спасибо.