Битва окончилась, а вернее сказать безумный штурм, провести который в ясном рассудке могли только Избранные Тулкаса. Илгон вместе со своими воинами сломали ворота, разметав всякую немочь, что сгрудилась во внутреннем дворе. Враг умела обвел их всех вокруг пальца втянув в бесполезную бойню, а сам ушел окольными путями со всей верхушкой и лучшими воинами, скормив эльфам помет варгов. Витязь был зол, но в отличии от командира ни одно бранное слово не сорвалось с его уст, лишь все больше омрачился взор. С ного до головы покрытый копотью, кровью и грязью он возвращался с этого безумного сражения, которое не принесло ни громких песен, ни сияющей славы, а лишь горе и злобную опустошенность. Илгон шел, наблюдая как воины тихо оплакивают своих павших соратников по оружию. Отцов, сыновей, братьев. Никогда уже более они не ступят на эти горестные земли, оставив своих родичей тихо скорбеть и приумножать печали своей долгой жизни в Средиземье. Сейчас Илгон осознал, только лишь сейчас, насколько Враг силен и как он отравляет мир.
Движимый каким-то навеянным побуждением Илгон принялся с остервенением рубить головы убитым оркам и складывать из них курган. Никто не отважился подойти к витязю, столь ужасен был его лик в тот момент. Высокий курган сложил Илгон, увенчав его головой вожака троллей. Молча остался стоять воитель рядом с мрачным курганом, опираясь на свой излюбленный меч. Лишь когда тени и ночной сумрак стали поглощать и без того блеклый свет дня, покинул Илгон пост свой, отправившись в лагерь на попечение лекарей. Но первым делом он посетил Норнориэль, на которую был зол не меньше. Два раза за бой она бросалась в самую гущу, оставляя витязя делать ее работу, которой он не просил. И вот теперь валяется здесь в бинтах. Осмотрел пол безумным взглядом, но ничего не сказал. Все было понятно и без слов, даже осанве не требовалось, чтобы прочесть все во взгляде мастера тяжелого меча. С тем Илгон и оставил Норнориэль, позволив лекарям делать свое дело. Несколько последующий дней Илгон проводил на окраине лагеря, подальше от всех, методично водил точильным камнем по клину своего двуручника.
На Совет он явился в своей кольчуге и простых воинских одеяниях, лишь плащ светло-золотой был накинут на плечи и скреплен искусной застежкой. Сев подле Норнориэль Илгон приготовился слушать речи мудрейших. Слово взяла Галадриэль, самая величественная из всех оставшихся эльдар в Средиземье.
- Здесь мы закончили, - начала она, - Саурон изгнан из этих земель, но не уничтожен. Он укроется на востоке, и за стенами темной страны наши враги соберуться вновь. Сила эльдар на исходе, мы многих потеряли в этой битве и теперь стали еще более уязвимыми, ибо каждым из нас надлежит держать защиту своих земель. Саурону не откажешь в долгом планировании. Он все спланировал заранее, раннюю зиму, это сражение. Его форпост на севере потерян, да, но и большой ущерб нанесен этим землям и всем королевствам Рованиона. Начнется новый Бдительный Мир, за время которого нам надлежит укрепить наши рубежи и готовиться к нашествию тьмы с востока. Сейчас же надлежит решить как поступить с руинами этой мрачной цитадели. Изгнав Саурона в прошлый раз, мы проявили беспечность и тьма вновь поселилась в этих болотах. Оставим ли мы здесь заслон или охранные патрули, и кто возьмет на себя бремя этой стражи?
Галадриэль поочередно переводила взгляд с собравшихся вождей. Илгон смотрел вместе с ней. На жадно ловившую каждое слово Владычицы Норнориэль. На сосредоточенно задумчивого Полуэльфа. На ясный взор воителя из Гаваней. На печальный лик короля Лихолесья. Грозило повиснуть неловкое молчание, ибо никто не хотел оставаться дольше необходимого на этих проклятых землях, и к тому же распылять свои и без того поредевшие силы. И всех интересовал неозвученный вопрос: что будут делать ваньяр? Оставить это бремя на их плечах было бы хорошим выходом для всех, но в то же время каждый был бы не прочь видеть их при своем дворе, увеличив тем самым мощь своего войска в грядущей большой войне, коя пусть и случиться еще через многие годы. Таких умелых воинов хотел бы приобрести в свое войско каждый.
Прежде чем кто-то успел вставить слово, поднялся Илгон сразу приковав к себе внимание своим богатырским сложением и высоким даже для эльда ростом.
- Позвольте и мне высказаться, мудрейшая Госпожа и Вы, Владыки славных колен эльдар. Возможно, я не столь дальновиден и мудрости мне явно недостает, а все же скажу я сие, что на душе. Вы говорите, что ушла наша сила, и должно нам ждать темного прилива, крепя оборону старых твердынь. Но мой возлюбленный Отец Тулкас послал меня сюда нести воздаяние всем отродьям Бауглира, а не прятаться за крепостными стенами. Разве не сильно войско Корабела, не терпевшее потерь за долгие века мира? Разве не погибнут враги от стрел лесных эльфов в этих бесконечных лесах, которые могут поглотить целые армии? Разве не воспряли наугрим на плечах старого Эрэбора? А как давно пробовали свои топоры в деле воины Синих Гор? Эта сила, которая способна перевернуть горы, уж кому, как не нам знать это. И самое, главное - атани. Разве не размножились народы долины Андуина, разве малочисленны их дружины? Разве не воспряло вновь королевство людей у Горы? И наконец, разве не слышали Вы, о достопочтимые, о явлении Светлой Королевы Людей, ниспосланной сюда самой Вардой по велению Великого Эру? Король Людей вернулся и должно нам, Первейшим оказать помощь Последышам, уж коли грядет Их Эпоха, а наша уходит в прошлое. Под сенью защиты Королевы можно объединить многие племена людей, и вновь собрать народы Средиземья под Королевским Знаменем.
- Да, истинно вижу я действительно Последний Союз, которому должно объединить людей, эльфов и гномов, чтобы навеки изжить Зло. Молю Вас, Владыки окажите помощь Северу и Земле Камня! Я готов идти хоть на край обитаемых земель и до самых Вод Пробуждения! Клянусь Светлой Элберт, я сотру всю погань Саурона с лица Арды! Я сломаю Врата Моранонна! Я развею по ветру жалкий прах рабов Кольца! Я сокрушу Темный Замок! Я разрежу все гнилые члены Саурона! Рассеку на ленты его черное тело! Выжгу ему глаза и отрублю голову! И брошу его остатки в огненную бездну Орудруина! Я лично расправлюсь с каждым мерзким орком. Изничтожу все их гадостное племя! Мужчин, стариков, женщин и детей. Я превращу в руины их поселения и выжгу поля, найду каждое гнездовище и предам очищающему пламени! Я покончу с ними навсегда! Я проломлю тупые головы всем троллям! Я перережу глотку каждому черному нуменорцу! Я очищу Умбар от скверны! Я доберусь до Харада и превращу его в пустыню из белых костей! Я не оставлю на Юге ничего живого! Клянусь!
Тьма скрыла лицо Илгона, златые локоны его стали белыми, как у мертвеца. Свет яростного пламени горел в очах. Увиденное слишком поразило воителя, никогда не знавшего горечи и страданий смертных, ужаснуло его, и побудило рокотавшую ненависть к этой твари Саурону, что обрекал каждую невинную жизнь в Средиземье на страдания. Илгон клялся при всех во весь голос именем Илуватара, призывал на свою голову извечный мрак, если не сдержит обета. И Манвэ в безумии поминал он, и Варду и великую гору Таниквэтиль, клянясь ненавидеть и преследовать отродье Моргота, всех порождений его, слуг и учеников, все силы его и все те сферы, куда он запустил отравляющие пальцы свои. Клялся он истребить, обратить в прах все, чего коснулся Враг и навсегда стереть тень его с лица мира. И клятва эта не может быть нарушена и будет преследовать Илгона до конца света.