Сложный был поход славной армии Северных Королевств в разгар зимы. Снег хрустел под ногами воинов, и казалось, что только гномы, словно сделанные из железа, легко переносят тяготы пути. Подгорный народ бодро маршировал в ногу и распевал песни про славные и никому кроме них неизвестные битвы прошлого. Войско Дейла пело песнь о подвигах славных времен Битвы за Гору, ушкуйники ревели свои разухабистые частушки, а прочие из эсгаротского ополчения плелись в конце, пытаясь из-за всех сил протрезветь. Рунвар конечно же продекламировал свое знаменитое:
Вспомним братцы, как стояли
Мы под Эрэбором, в облаках.
Орки нас атаковали,
И остались в дураках!
Больговы гвардейцы
Крепко в Гору били лбом.
А мы били их без меры,
И мечом и топором!
Сорок таборов свалили
Навалили груду тел
Поздно орки отступили
Больг их всех поддел!
Плохо было в одну пору
Дрались орки жестОко
И как черти лезли в Гору
Да взошли невысоко!
Вот была тогда потеха
Наши грянули УРА!
Мигом орки побежали
И досталась нам Гора!*
Встали лагерем, и Нож заставил Рунвара упражнятся с луком, так со слов степного налетчика, скальд может и имел дело с разбойниками или молодыми орками, но здесь им лучше предоставить дело опытным воякам. Нож сам о себе был невысокого мнения, разбойничать на степных перекатах не тоже самое, что из года в год нести тяготы воинской стези и сражаться в бесконечных битвах. А купцы сражению предпочитали откуп, чем банда Ножа и пользовалась. В свалке битвы им бы лучше не оказаться, а издалека будет сподручнее врагов поражать. Рунвар имевший кое-какие навыки обращения с охотничьим луком нехотя согласился. Вдвоем, они под руководством Ворона стали стрелять по мишеням. Предварительно эльф успел удивить Ножа продемонстрировав поразительные навыки в степной борьбе, победив человека во всех схватках. Скальд мог разве что похвастаться не самыми честными приемами фехтования на мече-бастарде, да и то это была странная смесь солдатского фехтования с трактирной дракой и пьяного стиля старожилов эсгаротских питейных заведений.
Сеча началась поутру, когда и без того хмурое небо стало как будто еще темнее. Вскоре и показались темные шеренги воинств врага. Тан Медведь взревел, как стая голодных моржей:
- Держиииииись ребята! А ну!
Орки и какие-то неведомые на севере племена дикарей с визгом и ором бросились в атаку, видимо в надежде сломить фланг эсгаротских полков. Хотя Нож попросту называл их строй толпой. Ушкуйники, подержанные ополченцами яростно встретили атаку, устроив оркам и вастакам кровавую баню. Рунвар, Нож и Ворон вместе с лучниками били по врагам, а слишком старые или молодые ополченцы подносили новые колчаны. Ворон раздавал цели, хотя врагов было столько, что промахнуться не мог даже Рунвар. А доспехи врагов были не особо хорошего качества, либо их не было вовсе. Но тяжелее всего пришлось, когда строй Эсгарота ужался до крепко сбитых, но окровавленных дружин речных танов. И тут ударили тяжелые мордорские орки, ревущие словно демоны преисподней. Сражался, как безумный тан Медведь со своей секирой, но израненный копьями был вытащен из боя, и нельзя было сказать жив он или мертв. Его дружина чуть ли не всем составом устремилась в жестокую рубку, желая отомстить за вождя. И много соратников погибло, уходя в чертоги павших.
Против черноуруков стрелы слабо помогали, да и мальчишка разносчик принеся последний колчан пожал плечами, достал небольшой топор и побежал в самую гущу схватки. Рунвар и Нож орали, как безумные, но парнишка не слушал. Ворон еще сыпал стрелами, и от каждой враги падали на стылую землю, где снег превратился в кровавую жижу. Рунвар был в простой кольчуге, а Нож в легком пластинчатом доспехе, оба носили простые северные шлемы (норманки), а Ворон был в своем великолепном осеннем легком доспехе. И вот эльф тоже опустил лук. Посмотрел на новую волну врагов, приближающихся к сражавшимся ушкуйникам. Ополченцы или погибли или уже разбежались. Ворон взял в руки копье:
- Здесь мы ничего кроме вечного позора не дождемся.
И бросился вперед. Нож выругался, достал свой кривой скимитар и заорал:
За мной, ублюдки! Если кто-то побежит я убью его и изнасилую труп! Порвем этих черных шлюхиных детей!
Рунвар достал свой меч и всей толпой лучники побежали в атаку. Они ненадолго задержали противника, который уже прорвал их строй и бился с отрядами гномов Даина, чей крик нависал над полем схватки. Рунвар рубил, как остервенелый, пытаясь пробить вражескую броню. Бой превратился в свалку. Рядом что-то кричал на каком-то из восточных диалектов Нож, перемножая это с матюгами на Всеобщем. Орки перли, как безумные. Рунвар успел подхватить чей-то щит и теперь больше защищался, удары сыпались со всех сторон, щит быстро превращался в труху. Один звонкий удар в шлем чуть было не оглушил скальда, но тот устоял и даже ткнул куда-то наугад, попав в сочленение доспеха между панцирем и наплечником урука. Стоящий рядом ушкуйник вспорол пах еще одному врагу, но сам тут же пал с разбитой палицей головой. Рядом свалился Нож, лицо было в крови, а одной рукой он зажимал еще одну рану на боку. Рунвар прыгнул вперед и зарубил ближайшего врага, потеряв шлем. Он кое-как оттащил Ножа из свалки за спины, дерущихся ушкуйников и приподняв, стал помогать подельнику ковылять в сторону лагеря. Скальд честно говоря был уже готов дать деру, только пятки бы засверкали. Еще немного и он рехнется от рек крови и убийств. Сам Рунвар пока отделался легкими царапинами. И тут за спиной раздался окрик долговязого тана Осрика:
- Речная Дружина! Отступаем! Назад! Всем назад, братцы!
Немногочисленные метатели сулиц пытались прикрыть отступление, а точнее говоря просто повальное бегство оставшихся в живых полубезумных и хохочущих ушкуйников. Они были готовы расстаться с жизнью и последний бой собирались дать вместе со всеми. Рунвар и стонущий Нож, как могли ковыляли, пытаясь не отстать вместе с другими ранеными, и не всем из них везло. Кто-то упал, сраженный дротиком, а кто-то просто лишился последних сил. Но и враги внезапно кончились. Потеряв огромное число своих, орочьи отряды отхлынули, оставив большую часть на земле. Не битва, а мясорубка. Вороны уже собирались на деревьях, чуя поживу.
Рунвар оставил Ножа на попечение лагерных лекарей, небольшое количество которых пришло вместе с королем Бардом. Жив ли он? Впрочем скальд еле стоял на ногах, чтобы думать о чем-то еще кроме того, что он выжил. Потом его вырвало. Он был готов уже упасть на соломенную подстилку, чувствуя, как все мышцы ноют во всем теле, а живот громко урчит. Ватная голова не могла воспроизводить ничего кроме алых всполохов и постоянных криков, роем ос, засевших в голове. Лишь одна мысль не дала скальду отрубиться здесь и сейчас, даже не стерев с себя застывшую корку грязи, крови и снега. Ворон!
Скальд искал Ворона, пока остатки армии людей и гномов возвращались назад. Больше всего полегло людей. Гномов, благодаря хорошей подземной броне, выучке и опыту полегло много меньше. И все же достаточно. Ворона нигде не было. Скальд долго бродил по полю боя, с факелом среди тех, кто искал раненых и вытаскивал тела своих, чтобы вернуть их домой и предать погребению по собственному обряду. Среди груды тел мертвых уруков нашел Рунвар эльфа. Единственного эльфа, бившегося за людей и гномов в этой битве. Рядом валялось сломанное копье, в руке Ворона был зажат меч эльфийской работы. Шлем был расколот и бледное лицо залито кровью, а доспех был пробит в дюжине мест. И все же эльф дорого продал свою бессмертную жизнь, явно уйдя не смиренным, но яростным и не сломленным духом.
Постояв в замешательстве, Рунвар подозвал других. Вместе они уложили тело эльфа на телегу, а скальд собрал разбитые орочьи шлемы, оружие и щиты в качестве трофея. Зазубренный меч, сломанное копье и лук скальд взял с собой. Надлежало вернуть это, как и тело лесного эльфа обратно в его заветные родные чащи. Рунвар стоял под дуновением ветра и чувствуя, как мороз кусает его за лицо. Он был готов сломаться. Но взглянув на вещи Ворона в своих руках преисполнился какой-то далекой внутренней силой, спавшей в каждом человеке и поплелся вслед за скорбной телегой. Они смогли, они выстояли и орки не прошли. Это все, что Рунвар сейчас мог осознавать. И то, что Ворон, его друг, был мертв.
*переделка песни о Шипке.