Морийская бездна

[Норнориэль 805]

Морийский ров — бездонная пропасть в Мории возле Восточных Ворот, через которую был перекинут узкий и длинный мост. Арка моста длиной в 50-60 шагов, без перил, идти по ней можно было только гуськом. Гномы выстроили его столь узким, чтобы защищать Морию от врагов, если те выломают внешние ворота. В этом подземелье обитали Существа без имени.

Сие подземелье сплошной лабиринт, оставленный Существами без имен, которые грызли земную твердь. Некоторые ходы бездны вели в подземное озеро.

 

[Норнориэль 805]

===> Мория 

Морийская бездна. Жуткое воплощение всех кошмаров. Тьма здесь куда плотнее отчаянного мрака подгорного королевства, нарушаемого редкими источниками огня в виде племенного костра гоблинов или факела... или огня демона Мории, который беспокойно бродил по своим владениям, оставленными ему наугрим в качестве платы за собственное падение и поражение.

Норнориэль чувствовала, как бездна плотно сдавливала виски своей сырой и душной тьмой, как щупальце неведомой твари, которой поклонялись гоблины, сбрасывая ей на пропитание себе подобных и своих врагов, как оно плотно стягивало большую часть ее тела, утаскивая на те глубины, куда едва ли могло занести хоть одно живое существо. Возможно, даже на дно подземного озера, о котором ходили слухи еще со времен правления наследников Дурина, и слухи эти были тщательным образом задокументированы и сохранены.

Но милая эльда ошиблась, стоило ей ощутить под собой каменную твердь. Глаза вновь привыкли, и теперь она могла разглядеть угловатые колонны тоннеля, подпиравшие потолок. Явная работа наугрим. Не иначе то была одна из шахт, о которой упоминалось в летописях, что ей удалось изучить в библиотеке Златолесья, ах если бы она могла вернуться в то время, что мило ее сердцу. 
Воспоминания о былой жизни на поверхности под ласковым солнцем, о возлюбленных ею братьях по оружию, о товарищах из числа других народов, воспоминания о друге сердца, что доказал судьбе и миру, что он не уступает в храбрости и силе достойным, все эти мгновения лишь болью резанули по сознанию эльдарки, притупляя его, более она не заслуживала любви, и тем более не могла она исполнить свою роль, эти идеи не покидали сознание вот уже долгое время. Норнориэль тяжело вздохнула, в полудреме чувствуя, как щупальце неведомого ослабило хватку ноги. Оно лишь отпустило эльфийку на мгновение, чтобы вновь обвить собой ее тело, но уже выше поясницы, крепко обхватывая шею и грудь, сдавливая, заставляя тяжело дышать, оно словно бы расползалось на несколько конечностей, сковывая ее руки. Создание стремилось ослабить крепкое тело девы легким удушением, и постепенно это удавалось, делая из нее самую настоящую марионетку. Живая кукла, что не могла без разрешения вдохнуть и двинуться. 
И вот неведомый толкнул ее, чтобы та шла вперед, удерживая ее. Предстоял долгий путь, или близкий, в такой кромешной тьме и однообразии тоннельного ландшафта разве разберешь? Все ее попытки отследить и запомнить свое положение в подгорном королевстве были тщетны и глупы. Она сгинет здесь, проскочила мысль в ее сознании, лишь нагоняя тоску, открывая путь самым дурным идеям. 
Движения существа болезненно сдавливали, но Норнориэль вынуждена идти вперед, с нескрываемым отвращением, к липкой хватке порождения тьмы, пока не увидела перед собой... гоблинов.

Их было так много, и все они работали. Все они рабы существа, прикованные щупальцами, что терлись у них возле ног и стен шахты. Но вот себя рабом Норнориэль еще не признавала, и не признает никогда, и от одной этой мысли она захрипела, когда неведомый недовольно сдавил ей глотку, словно ощутив неповиновение в малейшем движении. Она рухнула на колени, придерживаемая под руки, когда хватку ослабили, дабы не убить, словно бы вопрошая, готова ли она теперь быть игрушкой ее глубинного хозяина?  
Гоблины долбили стены в новом забое, уходившим глубоким тоннелем в сторону от главной шахты, открытым явно не усилиями наугрим. Никаких опор и близко не было, что не соответствовало умениям гномов. Нечто массивное прогрызло здесь проход, трудно представить сколько таких еще скрывалось во тьме, и сколько из них погребены грубым промыслом рабов неведомого, что сейчас обгрызали эти стены, ища жалкие крупицы того, что с таким усердием добыли старшие существа, просто прокладывая себе путь. 
Могучий неведомый был всего лишь блеклой тенью на фоне тех, кто залегал на еще большей глубине.

 
Норнориэль начала понимать, что именно искали здесь по началу наугрим, а затем и гоблины, пришедшие им на смену. О великих камнях думала эльдарка, когда ее силой подтащили к грубо обтесанным булыжникам, пытаясь сломить ее волю. О камнях, что не были сокровищами Феанора, но были так родственны им своей силой, вернее лишь были слабой искрой на фоне сильмарилов. Один такой нашли наугрим Одинокой горы.
Неведомый искал здесь крупицы драгоценностей, что изливались светом куда более ярким, чем отражали и поглощали сами. Вероятно камни эти видели и сохранили в себе свет первых Древ, воспоминания об утрате которых до сих пор вызывали сожаления у перворожденных, ведь именно благодаря им Варда, к которой воззвала Норнориэль, создала звезды, так любимые эльфами, чей свет все еще не угас в глазах и самой эльда. И если жадное порождение тьмы - паучиха Унголиант пожирала свет Древ, то не могли ли обитатели бездны также лакомиться им, его крупицами, заключенными в камнях, в аркенстонах, коих наверняка куда больше, чем тот, что был найден в Эреборе?

И вот она ухватилась левой рукой за булыжник, что служил гоблинам первобытным инструментом, и попыталась отварить им своего мучителя. Однако камень замер недалеко от щупальца, которое вновь сжало непокорное перворожденное создание, заставляя дрожащую руку со стонами наносить удары по стене, высекая мелкие куски мусора. И снова неведомый был недоволен, ведь дева не работала второй рукой, и била явно не в полную силу. И когда создание нащупало ее культю вместо правой кисти, оно мгновенно отреагировало, прибив свою рабыню к полу. Норнориэль почувствовала всю тяжесть хозяйской длани, и собственную бесполезность как рабочей силы, смиренно повернув голову на бок, прижавшись щекой к грязной тверди, как увидела маленький кусочек того сокровища, которое с таким нетерпением пыталось добыть столь отвратительное существо, заставляя живых марионеток работать до смерти без права на отдых, ведь отдых был не ведом твари. 
Осколок камня, что отразился светом ее почти угасших глаз. Камень, что когда-то видел гибель Древ. Ее сердце начало биться все сильнее и сильнее, она пыталась дотянуться единственной рукой, вновь срывая стон со своих губ, чувствуя, что еще немного и ей сломают руку. И вот, в свете желаемого ею путевого обломка она заметила, как к ней приближается шупальце, изучающее все на пути своими усиками, оно с радостью проглотило камень, затянув в себя словно лягушка. И вот теперь, сблизилось с Норнориэль, замерев перед ее лицом, очевидно попутно решая, что делать с ней, ведь на гоблина она не была похожа, и подобных созданий повелитель местных глубин не встречал... уже давно. 

Страшное горе, испытанное блаженной ваньяр ранее, открыло ее разум для произвола иного сознания, чей хозяин теперь ощущал явную власть над девой. Она словно бы уловила его тоску по древним временам, когда он болезненно поделился с ней своими мыслеобразами воспоминаний, вызывая жуткую мигрень, ведь она была уже достаточно слаба, чтобы противостоять подобному влиянию, а любопытство не позволяло Норнориэль вовремя закрыться от мыслей существа с глубин, совершая тем самым очередной поступок грехопадения, ментальную связь с нечестивцем. Даже в таком состоянии она полагала, что сможет удержаться, в итоге прогнав врага из своего сознания. В глубине души ее терзало желание узнать секреты Мории, а потому она на грани собственной смерти, откроется ему, надеясь что оно того стоит. И тварь эта, страдавшая столько эпох в одиночестве, показала все. То, как мучала других эльфов, по воле своего господина, чей образ вызвал у Норнориэль слезы ужаса и горя, образ того, что был сражен армией, в рядах которой она была в те годы разрушительного похода Войны Гнева. То как однажды неведомого сослали с остальными порождениями в бездну, заперев здесь навсегда. Прародитель орков ласкал усиками своего щупальца лицо блаженной девы, смахивая пока еще едкие для него слезы. Получается, что балрог не скрывался здесь, в Мории, а охранял не только это существо, но и множество других неудавшихся результатов экспериментов своего господина в попытке вывести идеального воина, пока тот не заполучил первого дракона. Бездна Мории - тюрьма и тайный склеп ошибок истинного Властелина Тьмы. Угадить сюда - последнее, что могла пожелать свободная душа. И, похоже, Саурон не знал, что под Морией обитают столь грозные создания, достойные небытия, не говоря уже о существ без имени, которых страшился истязатель. Хуже всего, если Илгон узнает, подумала Норнориэль в какой-то момент, это будет означать для него верную смерть, даже если он одолеет балрога, со всем остальным выводком едва ли он мог тягаться. Она лишь надеялась, что он никогда не узнает того, что узнала она. 

И даже сейчас неведомый мучитель, забывший собственное имя, продолжал излюбленное дело, пытаясь искажать сущность пленницы, стремясь внушить ей всю ту боль, что она испытывала ранее, желая сломать ее, своими мыслеобразами демонстрируя ее ничтожность и порочность, развращая, преподнося это как ее скрытые желания. Щупальца извивались под одеждой девы, заставляя ту лишь шумно вздыхать. И вовсе не обязательно ломать кости. И только разум, готовый принять свою ничтожность, сможет отозваться на такое, разум, достаточно потрясенный для подобного. Иначе как оказалось возможным превратить столь благородных и крепких духом эльфов в трусливых и завистливых существ, которые ненавидели всякого, кто превосходил их хоть в чем-то, лишенные всяких моральных ориентиров и ограничителей. Пытки забытого проясняли очень многое, что довелось увидеть в Мории. Ведь то был не вещий сон валар, как показалось деве в час горя, когда ее душа оказалась столь уязвима для влияния того, что было под землей совсем недалеко. Именно так Моргот истязал первых, искажая их, убивая их чаяния, угнетая их моральный облик. Не боли страшились могучие эльфы, а себя самих.

Забытый показывал Норнориэль всю "правду", поддавшемуся сознанию, что более не могло и не желало закрываться, тем более от истины. Пока дева смотрела пустым взглядом куда-то в сторону, новые щупальца, подоспевшие на помощь, лишали однорукую воительницу одежды, полагая, что она ей более не понадобится, заботливо стаскивая сапоги, оставляя все эти обноски в качестве награды своим рабам. Ее же саму забытый уже нежно потянул к себе на глубину, забирая с этого этажа в свои укромные и скромные владения.

Наивная дура, думала она обреченно под грузом собственных ошибок. Чудовище ждало от нее лишь полного отречения, ему было мало того, что она более не желала командовать войском славных витязей. Подвешенная безвольной куколкой за руки, она болталась над проходом, через который гоблины тащили своему подземному владыке всю ту пыль аркенстонов, какую умудрялись выбить примитивными инструментами, для этого они использовали мешки из кожи сородичей, ведь другой материал тут было попросту не добыть. Добычу сваливали в раскрытую пасть той самой ленивой твари, что не поддавалась описанию. И все они завороженно смотрели на белоснежную кожу девы, с голодухи пытаясь цапнуть ее за ноги, ну, хотя бы кусочек, уж очень им хотелось кушать. Это начинало раздражать пожирателя камней, который питался теплом их света, и он одернул одного из гоблинов, да так, что тот просыпал содержимое мешка, из-за чего мгновенно отлетел в пасть забытому, теплом живых он тоже не брезговал. В рядах гоблинов началась паника, сдавливаемая иногда буквально мертвой хваткой их господина.
Это заставило неведомого отвлечься от своих утех с пленницей, освободив ее внимание от собственной ничтожности. 

Внезапно, искрой, что пробудило сознание блаженной ваньяр, стал тот далекий отголосок ментального сообщения, полученного от прислужницы Варды, к которой все это время взывала Норнориэль. Голос Ильмарэ, наполненный переживаниями и заботой, смог пробиться через весь этот бесконечный гам угнетения.
— Норнориэль славная, душою не падай, ты вспомни о свете, что не иссякает и всем верным надежду даруя. Крепись в своей верности, доблести духа, и не одинок ваш отряд в Средиземье, и ваши пути не окончатся в бездне. 

И в этот миг ее сознание словно прозрело. Она более не была одна, с ней была любимейшая всеми ваньяр вала, с ней были ее воители, так бесконечно любимые ею братья по оружию.  "Все ложь", твердо и бескомпромиссно постановил внутренний голос. Рассыпанные так во время обломки великих камней, напитанные светом первых звезд и Великих древ, зажгли в ее почти потухшем взгляде огонь звезд, который камни стали жадно впитывать в себя, и так они усиливали друг друга, словно множество аркенстонов, заставляя гоблинов визжать от боли при столь ярком свете, которым налился боковой тоннель, где засело порождение. Забытый выпустил Норнориэль и всех своих рабов, и за несколько мгновений вернул к себе растянутые по шахтам щупальца, сжавшись в страхе перед девой, что подобрала брошенный булыжный инструмент. Она приближалась, заставляя монстра пятиться прочь.
Ее голос словно раскатом пронесся по всем тоннелям, резонируя в металлических жилах, пока она слепила своим изрядно измученным, но все таким же пронзительным взглядом. 
- Именем Варды, что через прислужницу свою вернула мне искру жизни, я приговариваю тебя к забвению, раб Утумно! Отныне нет тебе места ни на поверхности, ни под землей, ни в воде, ни где бы то было еще! Отправляйся во мрак!
Норнориэль метнула заостренный тяжелый камень в прародителя, попав ему точно в центр того, что можно было назвать лбом. Сила удара камнем была столь сокрушительна, ибо бросок был выполнен одной из сильнейших в материальном мире, что этого хватило, чтобы пробить острым массивным камнем лобную кость существа, застряв обломками там. Забытый и низвергнутый впал в конвульсию, круша стены и потолок возле себя собственным щупальцами, в итоге вызвав обрушение свода. Норнориэль успела лишь прихватить горсть звездных камней, убравшись прочь, слыша как тяжелые валуны гулко обваливают проход, отрезая ее от того пути, по которому эвакуировались гоблины, и, видимо, от самой Мории.

Теперь ей предстояло проторить свой путь наверх, и каким-то чудом выбраться на поверхность. Но она и близко не знала, где сейчас была. Как бы не пришлось спускаться в самую глубокую часть бездны, где похоже обитали существа куда страшнее ее мучителя, чтобы добраться до Бесконечной лестницы, которую еще предстояло отыскать. 
Подобрав брошенные вещи гоблинов, Норнориэль с брезгливым прищуром, морщась от запаха грязи и пота владельцев, порылась в содержимом, не найди ничего кроме пайка в виде засушенных ушей соплеменников, и пузыря воды, сделанного из чьих-то внутренностей, которая, как выяснилось испортилась, стоило попробовать ее на вкус, плеснув на кончик языка. Мерзость, думала блаженная эльда, обплевавшись, закинув все содержимое обратно, добавив несколько звездных камней, она повесила мешочек себе на плечо, что неприятно терся о нежную кожу эльфийки, которая начинала мерзнуть, но она скорее умрет от холода, чем натянет на себя грязные гоблинские обноски.

Теперь ей предстояло как-то защитить себя, думала рыжеволосая эльда, спрятавшись между массивными камнями, то и дело поглядывая на проход. Она так устала, что сон буквально накатывал сам собой, но она не имела права на отдых, ведь в тоннеле, по которому она ушла, когда все подуспокоилось, по ее пятам потянулись ее новые воздыхатели, которые мечтали лишь о еде. Осторожные и такие же ослабленные, бывшие рабы истязателя неуверенно крались к деве, что она наблюдала довольно давно. Взгляд ее уже не был столь пронзителен, а яркость камней постепенно затухала. Все это возвращало ее к прежним проблемам социального взаимодействия с гоблинами, с той лишь разницей, что она более не поедала себя мысленно, а левая рука вроде бы обрела прежнюю твердость и уверенную хватку. 

Усталость и жажда сна накатывали с новой силой, и ей пришлось принять очередное неприятное решение. Она напала первой, метнув обыкновенный камень в голову одному из гоблинов, что следовал за робким храбрецом, заставляя того просто плашмя растянуться при попытке удрать с жутким визгом, возбуждая тех, кто шел следом. Смельчака Норнориэль просто сбила с ног ударом каменного долбила, который был все это время у нее зажат в подмышке ампутированной руки, перехватив его оттуда. Точным ударом по голове, повалила на земную твердь, сдавливая ногой глотку, пока не услышала хруст позвонков.
- Приятного аппетита, ублюдки, - плюнула она с максимальным презрением в сторону стаи, что переминалась с ноги на ногу, очень волнуясь, что эльдарка заберет себе погибших. И когда она ушла, то радостно набросились на еду, благодаря бледнокожую ведьму. 
Подкармливать их было не самой лучшей идеей, но так они будут хотя бы заняты, думала дева, пытаясь скрыться от любопытных глаз, которые четко проследили за тем в каком из проходов исчезла столь вожделенная и аппетитная белоснежная эльдарская попка. 

[Норнориэль 805]

Она бродила во тьме так долго, что уже давно потерялась во времени. Может она пробыла в бездне дни, а может недели? Голод не отступал, как и ее новые обожатели, что следовали по пятам, становясь все крепче каждый раз, когда она расшибала головы наисмелейшим из трусов своим каменным долбилом, заставляя остальных отвлечься на драгоценную еду, хорошо покушать и подумать о всяком разном.

Гоблины заметно крепли, и вот уже сами убивали друг друга, когда их маленькая стая разрослась до пары дюжин скользких существ. И чем дольше бродила Норнориэль, тем сильнее росла новая угроза за ее спиной. 
Но она не унывала. Больше она не будет унывать, хоть и пытки прародителя пережить мог не каждый. Они окрыли ей те низменные и эгоистичные желания, которые она подавляла в себе все это время, что возможно в условиях бездны лишь способствует самосохранению, инстинкты к которому у нее отсутствовали напрочь, стоит вспомнить ее сражения на болотах Лиховского леса. Тело эльфийки взывало к нижайшим потребностям, все больше привязываясь к материальному миру, что только усиливало голод и жажду. Дева подземелья лишь надеялась, что свет валар не оставит ее, что они простят ей те слабости, которые она посмела обнажить за пределами блаженного края. Что они простят ее дерзость не только страдать. Росла и жажда жизни, чувство давно забытое многими эльфами, смиренно отбывающими за море, когда мир наскучивал им.  

В молитвах, вновь и вновь, взывая к высшим силам, скиталась она по лабиринту бездны, пока не обнаружила удивительную находку, стоило выйти в обветшалую шахту гномов. Нетронутая стена сохранила в себе не только руническую письменность наугрим, но и изысканные тенгварские символы языка, уроки которого она прогуливала, прячась в своих покоях, пока Раваон терроризировал дружину.  
"Дура", отругала себя мысленно Норнориэль, поднося к стене один из осколков аркенстонов, пытаясь понять, что давным-давно записал на синдарине эльфийский мастер. Предупреждение, послание, или быть может гимн дружбе народов? Ни то, ни другое. То была загадка, очевидно схожая с печатью Западных врат.

Дверь, скрывающая хранилище не тронутым, устроена совсем иначе. Вся плита двери состояла из нажимных механизмов, правильное  нажатие которых разблокировало проход. Сколько сокровищ было спрятано там и ждало своего часа под присмотром истязателя, которому не было дела до содержимого комнаты? Но перехваченный дух Норнориэль сместился ниже, заурчав голодными позывами.

И вновь блуждание по тоннелям, Норнориэль старалась не уходить далеко от хранилища, все время размышляя над загадкой, указанной над дверью. Ее внимание привлек небольшой лаз, из которого донеслись легкие звуки воды, что-то плеснулось, скрываясь от легкой поступи высокой девы. Что-то ужасное? Но жажда требовала узнать, что там.
Проползая туда, буквально протискиваясь, рискуя застрять, она смогла вытянуть себя на скалистый берег небольшого подземного водоема. Жуки-светляки, найденные Норнориэль еще в самой Мории освещали столь укромное место своими тельцами. Одного такого жучка ей удалось изловить, жадно захрустев его панцирем, едва ли не вгрызаясь в собственную руку. В воде, как не странно, пряталась и не рыба вовсе, а существа причудливого вида, которые выбиралась сюда из темного провала подводной пещеры, желая полакомиться жуками. В них не было ничего пугающего и отталкивающего. Норнориэль могла лишь надеяться, что они не отравлены, когда решила поймать себе несколько таких на завтрак, обед и ужин единовременно. Но сначала она жадно испила воды из источника, видя как мутнела та от грязи, стоило ей лишь припасть к нему губами. Насыщение водой немного помогло сбить голод.

Малые обитатели подгорного водоема:

Спойлер

 

Достав из сумки камень, улыбнулась осколку, который налился светом пещерных жучков, после чего аккуратно отпустила его в подводную гладь, наблюдая за тем, как он погружается на каменное дно, слегка поросшее какими-то водорослями, где и прятались пещерные обитатели. Второй осколок она вложила в свою ладонь, плавно опуская туда же, в воду, ожидая когда кто-то заинтересуется столь ярким объектом, ведь рыбки эти, имевшие лапки, не спешили покидать свой мир, где чувствовали себя в большей безопасности, нежели на берегу, где на них пялилось голодное существо.
Сжав руку, она смогла поймать первую добычу, съедая так быстро, что нельзя понять каков он на вкус этот доверчивый обитатель в сыром виде. В любом случае, изловив так несколько существ, Норнориэль поняла, что распугала всех и сегодня ей больше не удастся поживиться свежим мясом в источнике, да и следовало сохранять обитаемость, умерив собственные аппетиты.  

Она вернулась обратно к дверям тайника, усевшись у стены напротив, поджимая ноги, потихоньку грызя добычу, привлекая тем самым голодных недомерков, отгоняя броском камня в их сторону, зажав зубами земноводное. Неужели она настолько тупая, думала дева, возвращаясь обратно к водоему, разогнав перед этим всю мелочь, что наседала на нее, уже почти не таясь. Ей было страшно засыпать, но сладкие узы сна буквально подкашивали ноги, и она оказалась вынуждена залечь за массивными камнями, сжавшись калачиком, тоскуя по дневному свету и теплу, чувствуя как пещерный хлад из раза в раз покрывал ее нагое тело мурашками, делая кожу холодной.
От чего-то гоблины не решались пролезать сюда, очевидно опасаясь того, сколь много света было здесь, предпочитая добывать воду, стекающую со стен, такую же грязную, как и их сущность падальщиков. Норнориэль не могла более терпеть себя столь грязную, пропахшую "соседями" и тем забытым существом, поверженным от ее руки, что она  все-таки решилась использовать чистейший источник. Жаль погружаться туда в такой грязи, а потому она омыла себя как могла на каменном берегу, после чего зашла в холодную воду, смывая остатки грязи, промывая волосы, ставшие заметно короче, стоило ей отрезать еще в Мории свою косу. Ее рыжие волосы вновь ярко переливались в свете пещерных звезд.

Подобрав со дна осколок аркенстона, она нырнула в бездну тоннеля, освещая себе путь тусклым, но все же путевым камнем, грести с которым было не так просто одной-то рукой. Обрубком руки она помогала себе, отталкиваясь от камней, пока не пересекла подводную пещеру, стараясь тихо вынырнуть из воды. Из глади плавно показалась сперва рыжая макушка, а затем голубые глаза, которые внимательно изучали обстановку, несмотря на острое желание полностью выбраться на поверхность, жадно схватив воздуха, да побольше. И как только глаза привыкли ко тьме, как только она убедилась в том, что явной угрозы нет, она смогла показаться из воды полностью. 
Место, куда она угодила похоже на долгий проход, ведущий в неизвестное место. Вдоль него протянулась подземный канал, не хватало только лодки и пары влюбленных с гимнами о любви. В любом случае нужно возвращаться. 

И вот, когда она уже собралась вынырнуть обратно из источника в свою маленькую подземную лагуну, ей пришлось замереть, ведь на нее  уставилась пара глаз, смутно подозревавшие, что в воде кто-то был, но трогать ее не хотелось, ибо очень мокро и... чисто. Осмелевший гоблин решил осквернить своим присутствием столь тихое место, или, вероятно, тварь просто забеспокоилась, что злобное божество, уничтожившее поработителя, покинуло их, а ведь они так нуждались в новой хозяйской руке, знать не зная кто такие эльфы. Они лишь чувствовали, как это место портило ее, как каждый миг нахождения здесь сближал ее с ними. И вот сейчас гоблин был в недоумении, он не мог признать в Норнориэль ту злобную богиню, пока ее рука не схватила его за глотку, вырвавшись из воды. Дергающаяся тварь орала так надрывно, что распугала всех ожидавших снаружи храбрецов, следивших за входом, впрочем пронзительный визг довольно быстро стих, когда Норнориэль смогла придушить незваного гостя, выползая из своей норки в люди. Она вытащила следом дохлое тело, не желая оставлять его там, после чего выбросила словно мусор в одном из боковых тоннелей, куда сразу устремились почитатели ее способностей и силы, вознося едва разборчивыми звуками что-то вроде хвалы.

Норнориэль пришлось потратить несколько дней, это моменты во времени между сном, чтобы раскрыть тайну двери, отсыпаясь после еды в логове все там же, за камнями. Ей нужны силы, ведь она не знала, что ее ждало за гномьей дверью. И в эту самую ночь она заметила в своих владениях уже троицу смельчаков, что проникла в пещеру жучков, которые с тоской глядели на водоем, свисая с берега, ведясь на каждый всплеск земноводных, полагая, что это их богиня. Ваньярская дева лишь присела на колено, наблюдая из укрытия за тупицами, которые заунывно что-то пели, возможно, даже желая впечатлить ее. Такую глупость эльдарка отбросила сразу, не хватало еще пытаться понять этих жутких существ. И вновь они не узнали ее, очевидно из-за того, что от нее более не пахло приятной грязью и затхлостью пещер, ведь дева владела тайной цивилизации - умыванием. 
Гости сбежали, оставив злобную богиню наедине с собой, но спать более не получалось, сегодня она точно откроет ту дверь.

Загадка вовсе не требовала ответа, она была столь же проста и изящна, как и та, что запирала собой Западные ворота Мории. "Тайна за семью печатями", буквально призывала прожать все семь печатей, изображения которых были выбиты на кнопках плит. Как выяснилось, нажимать надо пронумерованные печати в том порядке, какой был указан на них. Надежность двери была сомнительной, ведь с таким же успехом любой олог мог просто поколотить дверцу гоблином и получить нужный результат рано или поздно. Но жаловаться не приходилось, а потому Норнориэль с радостью, благодаря тех мастеров, что организовали ей убежище, приняла дар.

Тяжелая каменная дверь сдвинулась в сторону, под ворчливые звуки работы механизмов, что запустились, когда заработали противовесы благодаря нажатию кнопок, открывая доступ о второй двери, скорее дверке, что никак толком и не запиралась. Она, наверное, была когда-то сделана под замену, став в итоге постоянной, как и всякое временное. Изнутри закрывалась лишь на цепочку, а все убранство намекало на назначение комнаты - мастерская, принадлежавшая тому, кто не очень жаловал большой поток гостей из числа шахтеров. Дева представила себе, как много сюда приходило работяг, чтобы обсудить дела, поделиться опытом добычи руды, и Эру упаси попросить мастера об услуге, что-нибудь починить, сколько всего они слышали тогда в ответ. Но все-таки деву волновала больше хлипкая защелка, что не могла защитить в полной море, но могла предупредить и задержать. И на том спасибо.

Сама мастерская была когда-то всем сразу: кузницей, складом, оружейной. В углу стояли трухлявые ящики, заполненные рудой, в которой мастер непременно узнал бы митрил. Были и другие руды, благодаря которым мифический металл обретал свою прочность. И всего тут было в достатке, наверняка хватило бы на целый комплект брони, или лишь столовый прибор. 
Но настоящее сокровище ждало Норнориэль возле верстака, заваленного всяким кузнечным хламом и заготовками. Своего часа в деревянной бочке из под пива дожидалась целая охапка инструментов, среди которых блаженная эльдар смогла распознать рукоять меча. 

Наконец-то!

Она с радостью вытащила клинок наугрим из кучи молотов и рукоятей к киркам, освобождая его из ножен, удобно застрявших  в инструментах, вознося его к довольно высокому потолочному своду, наблюдая за тем, как крупный камень, инкрустированный в навершие рукояти, разгорался в свете ее глаз, как те обломки аркенстонов. И чем сильнее была рада дева, тем ярче горел камень светом звезд. Само лезвие его было каким-то тусклым и нуждавшимся в заточке с чисткой. 
Счастья не было предела, наконец-то оружие. И то, что камеру не открывали столько лет, сохраняя за каменной стеной свой микроклимат, позволило многим вещам сохраниться. Даже клинок не был так сильно побит временем, хотя в ратном бою считался бы абсолютно негодным. Попрыгав в восторге, обняв оружие, Норнориэль прижалась губами к клинку, нашептав ему имя, которое она дала оружию. 

Морнэмир.

Таково теперь его имя. Черный алзмаз, найденный спустя столько эпох волею случая, благодаря упрямству одной эльфийки, что сбилась с пути, и теперь ей было очень тяжело вернуться обратно. Черный, как потускневшее от времени лезвие, как бездна, где был найден, как дни, в которые был найден. Алмаз же даровал отблеск света и надежды. Она никогда не ценила то оружие, с которым так легко могла расстаться на поле боя, переусердствовав в мастерстве, всегда имея запасное или тех, что одолжат свое парное. Теперь же она понимала, как расточительна была все это время.  

И первое, что сделала рыжая эльда, получив в руки клинок, выскочила мстить гоблинам, которые ей порядком надоели, да так, что она была готова прирезать всех. И правда, сорванцы были здесь, все чего-то ждали, дурачки, и дождались. Норнориэль ловкими движениями лишила жизни сразу нескольких, вызвав такую панику, что вся ватага воздыхателей исчезла одномоментно, оставив ее разочарованной в гордом одиночестве.
- Ну и, пожалуйста! Я же хотела как лучше! - осмелела она, сжимая рукоять полуторного меча, впервые заговорив с того момента, как стала погибелью монстра-прародителя. Пнув дохлое тело, постояла еще какое-то время, опустив Морнэмира, но в итоге лишь обреченно вздохнула, затем развернулась, чтобы вернуться к своим царским покоям. 
Здесь нашлось абсолютно все, что нужно для счастливой жизни в бездне. Как же она была рада обычному ведру. А когда она смогла отрыть наощуп в вещах еще одно, радовалась соответственно еще сильнее - это же сколько всего можно сразу. Столько перспектив. И все они подкашивали ноги. И стоило ей только пожелать, как она смогла найти деревянное кресло, благодаря хитрой пропитке оно до сих пор не развалилось, хоть и видало виды.

Правда, не хватало лишь одежды, но благо оставленный мастером-гномом плащ с капюшоном был очень даже в приличном состоянии, хоть и не казался прочным, потому Норнориэль вознесла тысячу благодарностей за щедрость. Тут же нашлась и банка с маслом, которую использовали для ламп, а обилие древесины в интерьере открывало новые возможности.
Теперь она могла разжечь огонь в печечке, обогрев комнату, как в давние времена, если, конечно вытяжная шахта исправна. В пещерах было итак не очень много воздуха, а некоторые проходы и вовсе опасны из-за настолько сильно спертого воздуха, о чем ей в свое время втирал Раваон, схватив ее однажды на прогулке, заставив выучить хоть что-то. Она тогда извивалась у него в руках, моля о помощи соратников, которые удивительным образом сами предпочли просто пропасть. Бестолочь бестолочью, но такое внимание запомнила, ведь внимание она любила, и даже скучала по тем дням. А потому в плохо продуваемые тоннели, что вели в замкнутые камеры идти не рисковала. Дева усвоила также, что там, где есть жизнь, а жизни в ее случае было хоть отбавляй, вот и сейчас она вновь стекалась к ее дверям, там можно существовать. 
В общем она решила пожить какое-то время еще во тьме, наполняя комнату светом жучков, которых отлавливала в стеклянную банку, что тут также имелась, туда мастер-гном в свое время  из великой жадности засыпал пыль митрила, полученную с обработки, что переливалась в свете люминесценции. На дно импровизированной баночной лампы, горло которой смогла обвязать проволокой, чей кусок был найден на столе, очевидно служа какой-то мастеровой цели, Норнориэль опустила пару кусочков осколков аркенстонов, усиливая эффект свечения жучков. Такая лампа будет кстати, но поразмыслив, она решила ею пользоваться не так часто, как хотелось бы. Свет привлекал угрозы, притуплял поле зрения, а потому мешал определить опасность хотя бы немного заблаговременно. Перед пещерными жителями у нее почти не было никаких преимуществ, только сила и тихая поступь. Не говоря уже о том, что стайка пещерных жучков светилась так ярко, что невольно вызывала с непривычки боль в глазах.

Пополнив запасы воды, и отловив себе еды на пару коротких дней, она заперлась изнутри в мастерской, думая лишь о том, как бы выбраться из бездны. В плаще, что скорее по длине оказался ей как пончо, нагое тело не так мерзло, найти бы сапоги, но то уже роскошь, да и мягкой поступи они лишь вредили. 
Откинувшись на спинку кресла, выставленного лицом к двери, она воображала, как сможет выбраться на поверхность, как мир вновь будет огромен и прекрасен. Она стала забываться, вся боль заточения постепенно притуплялась, благодаря недавним успехам, уступая место новым желаниям. 
Полуторный Морнэмир смиренно упирался острием клинка, спрятанным в ножны, в плитку пола. Она выставила его между ног, придерживая рукоять единственной рукой, зажав ножны, чтобы суметь обнажить его в случае угрозы. С терпением и усердием, он был очищен  от грязи, и сейчас терся о ее бедра, которыми она обхватила его, и чем дольше Норнориэль возилась с тем, как бы ей удобнее устроиться на ночлег в кресле, тем сильнее клинок побуждал ее к низменным желаниям, проиграв которым, она отпустила рукоять, а щеки ее налились румянцем. К своему стыду она умудрилась вновь поддаться искушениям, как только появилась возможность побыть в условной безопасности.
Стараясь не шуметь, эльфийка согрелась, побаловав себя собственным вниманием какое-то время. А с балрогом она разберется потом, подумала между прочим, сидя уже расслабленно на своем подгорном троне, склонив голову к плечу, томно вздыхая. Потратила силы на собственные прихоти, глупая, глас разума не унимался, но эльдарка смогла заткнуть его, укрывшись плащом, держа дверь в поле своего зрения. В итоге меч нашел свое место возле кресла, тоскливо прислонившись к стене. В конце концов она сможет отоварить им по башке даже в ножнах, как дубиной.  

Столь комфортные условия для сна не на каменном полу расслабили сильнее нужного, вернее избаловали. Ее бдительность вернулась лишь в момент, когда худощавая рука смогла протиснуться в приоткрытую дверь, тихонько позвякивая цепочкой замка, которую незадачливый гость пытался снять, но для этого нужно было закрыть саму дверь. Норонориэль лишь напряженно наблюдала за тем как снуют тени в проходе, а кто-то уставил свои маленькие глазки на нее.
Дева возмущенно поджала нижнюю губу, внезапно поняв, что все это время за ней подсматривали, очевидно она привлекла их своими нежными играми, и это возмутительно. Подкравшись к двери, в которой копошилось уже двое помощников, она долбанула по ней ногой, жестоко ломая рабам просунутые руки, что жаждали внимания. И вновь все разбежались, и только сейчас Норнориэль смогла догадаться по шуму, что их там было уже чуть больше сотни. Она проворонила тот момент, когда на них необходимо было открыть охоту, а потому, видимо, придется держать их в страхе. Зажатые в дверях гоблины явно молили о чем-то свое злобное божество, но Норнонриэль лишь давила еще сильнее, пока не отпустила, позволяя им свалить. 
За порогом она обнаружила оставленные гоблинами осколки драгоценных камней, которые те нашли ранее. Что это? Подношение? Знаки внимания? Она лишь подобрала их, но прежде убедилась, что за ней не наблюдают, не хотелось бы потакать мерзавцам, чтобы они там не задумали.

Ее нынешний план состоял в том, чтобы найти схему гномьих тоннелей, наверняка в мастерской могла иметься такая, и имелась. Она копалась в оставленных вещах, поставив рядом лампу, закусив зубами найденный нож, маленькие ножны которого в итоге приладила к ампутированной руке, так, чтобы удобно было выхватить его в час нужды. По архитектуре она сможет определить где прогрызенные проходы существ, а где забои гномов. И если она не напортачит, то уже совсем скоро вдохнет свежий воздух.
Собравшись в путь, умывшись и отловив себе еды, заметила, что земноводных почти не осталось, они перестали плавать сюда, очевидно поняв, что здесь обитает грозный хищник. Это проблема, ведь она не хотела уходить от мастерской именно сейчас.

Выйдя обратно, в шахту, заметила группу гоблинов, очень большую. Они прибывали со всех сторон, очевидно договорившись, и дождавшись когда она, следуя своим привычкам, предоставит им шанс для засады. Норнориэль поняла как глупа в очередной раз была все это время. Зажав в предплечье ампутированной руки ножны, она смогла не без труда выгнать полуторный меч. Ножны упали на пол, а клинок грозно сверкнул в свете собственного камня навершия. Это лишь возбудило недомерков, которые сперва было замерли, но потом решительно продолжили наседать. Прежде чем снести первому воздыхателю голову, Норнориэль замахнулась, но потом удивленно замерла, ведь они все попадали перед ней на колени, заунывно моля о чем-то. Рабы просили ее о господстве, это было очевидно. Говорят, что Единое кольцо может контролировать волю орков. Но что побуждало гоблинов? Ее злость? Ее несовершенство, ведь она лишилась руки, а ее крепкое тело было в шрамах, оставаясь все еще привлекательным для тех, кто всегда видлел лишь красоту Норнориэль? Ее грубая сила? Или то было влияние прародителя, они словно бы чуяли, что она подверглась пыткам, его порчи, делая их так похожими? Почему они не боялись ее духа, который так и требовал убить всех мерзавцев? Может, потому что она в глубине души все еще сомневалась в себе? 
Вот и сейчас, первые гоблины, очевидно лишь недавно поднявшиеся по иерархии, те, кто подглядывал за ее утехами и сном, подползли к ней. Тут же были и те, кто чуть не лишился своих кривых сломанных рук. Они первые принялись скорее целовать, а облизывать ее испачканные в шахтерской пыли ноги, выказывая верх уважения. Норнориэль была в шоке, но быстро взяла себя в руки, логично рассудив, что уж точно не таким ничтожествам дотрагиваться до ее ног и тем более до ее тела своими мерзкими губами. Легким и единственным движением она отсекла наглецам головы, лишь лязгнув острием по каменному полу.     
Очередной приступ массовой паники впрочем был недолгим. Они обзавелись оружием, костями тех, кого поедали все это время, а потому решились дать отпор злобному божеству, которое они так желали. Сотня гоблинов опасны, но стоит убить особо наглых и они сразу разбегутся, им есть куда бежать, они не были загнаны в тупик, как те снаги в Дол Гулдуре.
Так и вышло, но сперва ее оттеснили к стене, где желали ослабить и получить свое. И когда Норнорэль перерубала последнего вооруженного раба неведомого, то выставив на землю меч перед собой, обхватив демонстративно рукоять, она лишь безумно улыбнулась им. Жуткий взгляд с высока так и говорил, что они все покойники. И это заставило армию воздыхателей опечалено покинуть ее, держась отныне подальше. С томными чувствами к ней покончено, она слишком опасна, чтобы стать заменой истязателю душ. Им предстояло найти новое божество, а от нее они впредь будут держаться подальше.

 

Славная резня оставила в шахте множество тел, которые гоблины не рискнули утаскивать. День ото дня покойники портились, постепенно делая и без того тошнотворный воздух непригодным. Вот и подошло время, когда оставаться в мастерской больше нельзя. Норнориэль готовилась уйти дальше, собирая все, что могло понадобиться, вервеку, лампу, все что могло влезть в гномью сумку, которая как и плащ были весьма ветхими, а потому тащить с собой инструменты не представлялось возможным, да и зачем? Чтобы что? 
Она собрала все ценные артефакты прошлого, закинув сумку за плечо отрезанной руки, накинув плащ. Босыми ногами зашагала в сторону двери, и стоило ей выйти, как чуть поодаль, там где была сеча, она увидела их...

Пара троллей бездны с интересом обследовали место бойни, а третий сидел возле кучи тел, поедая мертвецов. Для них подгнившие гоблины были сравни деликатесу, они явно получали удовольствие от трапезы, хрустя костями. 
Массивные чудовища мешали пройти дальше по шахте, туда, где Норнориэль уже ориентировалась и примерно знала свой путь. Дыхание девы перехватило от осознание того, что неудача ступала за ней по пятам. Если бы тут был Илгон, он бы одной левой отмахнулся от здоровенных тварей, но вот она, голодная и холодная, едва ли ей удастся управиться той самой левой хотя бы с одним. Рядом, прихрамывая, сновали гоблины, которые уже нашли себе новое злобное божество, сразу три, став их любимыми игрушками.

Ничего не оставалось, как просто уйти, продолжив свой путь в другую сторону. Норнориэль решилась исследовать ту часть подземелья, что была за подводной пещерой. И чтобы отродьям бездны не досталось имущество наугрим, чтобы они не облюбовали мастерскую и хранилище множества руд, давшее убежище, дева закрыла каменную дверь, не веря, что кто-то однажды доберется сюда. Но, что если кто-то придет? На этот случай она вытесала в стене перед верстаком слова благодарности: "Та, что сброшена в бездну, благодарит тех, что покорили бездну". Вряд ли гномы поймут квенья, вряд ли они вернут себе Морию, подумала на мгновение, но потом крепко сжала рукоять своего Морнэмира, душой и сердцем понимая, что если выберется, она приведет сюда целое войско и отобьет подгорное королевство.
А пока она со всех ног неслась в свое укромное убежище у источника, легким касанием рассекая глотки зазевавшимся гоблинам, в то время как следом за ней неумолимо с характерным ревом и отрыжкой неслись тролли бездны, толкаясь и мешая друг другу в тесных проходах, стоило им услышать шум задвигающейся каменной стены. Кто-то посмел посягнуть на их территорию. В самый последний момент Норнориэль ловко нырнула в лаз, уже не боясь застрять, вообще ничего не боясь, закинув туда сумку, и только чудо уберегло ее от очередной поимки. Тролли бесновались по ту сторону, пытаясь отловить нахалку, но та лишь воспитывала их нанося секущие удары клинком по гигантским рукам, которыми они пытались дотянуться до эльфийки.
- Вот так! Проваливайте мелкие засранцы, - подперев руками бока, горделиво хмыкнула она, чувствуя сколько злобы собрала на себе в этих злачных местах. 
- О нет... - стоило ей услышать гоблинский гул, надвигающийся со всех сторон под рев и плач троллей, которые явно требовали поймать ведьму, как глаза ее испуганно расширились, и она быстро собрала вещи. Обернувшись на каменном краю, дева ваньяр увидела, как стремительно к источнику заползали жалкие недомерки, заполняя своей бурлящей массой все пространство. Сиганув в воду, она чуть было не поймала несколько камней, летевших в ее сторону.

Гоблины гнали ее, горько насмехались над ней, продолжая мечтать о ее господстве над ними, ведь тролли были совсем неподходящими для усердного служения существами, они не были столь милосердны, предпочитая поедать своих верных слуг живьем, у них не было той красоты, которую можно было изуродовать с особым цинизмом. И вот она ушла из их жизни, скрывшись под водой.