Ран

Не фанат анкет, больше люблю расскрывать персонажа в игре, а так основные сведения:
Герой: 
1. Имя персонажа 
Ран, прозванная Снежной Ведьмой.
2. Внешность 

Надо отметить что до сих пор Ран не столь привязана к своему облику в зримом мире, так что может иногда терять материальность и зримость. 
3. Профессия и навыки 
Майэ со специфическим набором умений и колдовства, связанного с холодом и зимой.
Искусная мастерица в плане изготовления зелий и зачаровывания предметов. 
Ее силы особенно велики в области ее маленького королевства, и недалеко от него, которая Ран почти не покидает.
Зимой ее силы увеличиваются.
4. Инвентарь 
Обширная коллекция различных вещей и артефактов с изначальных эпох, вплоть до “живых” экземпляров.
Отдельно стоит выделить Ледяное Зеркало - нечто похожее на Зеркало Леди Галадриэль, что эта ледяная сфера, способная показать лишь происходящее, и не обеспечивающая какой-либо связи на расстоянии.
5. Биография 
Была одной из майр, что пришли в мир с Валар. Вначале шла за Мелькором, когда он больше являл собой Стихию Мира, а не Его Черного Врага. Довольно быстро разочаровалась в нем, видя его страсть к Изначальному Уничтожению. Милее всего было для Ран вечное сияние ледников и холодный бархат снегов. В том всегда было ее стремление, остановить излишние по ее мнению перемены, внесенные Дисбалансом Моргота. Какого бы не было ее желание укрыть все земли милыми ее сердцу снегами и украсить деревья ледяными сосульками, она понимала и принимала Порядок, отведенный Валар. Но отправляться в их царство вечного блаженства не желала, отправившись далеко на восток, где и создала свое маленькое сокрытое королевство для себя одной. Оттуда она следила за событиями в мире, всеми силами пытаясь сохранить Средиземье в изначальном его виде, ибо ничто не страшит ее больше чем уход эльфов и всего волшебства из мира, что будет означать лишь приближение к Дагор Дагорату. 
Скрываясь от остального мира, тем не менее Ран порой выходила на контакт с эльдар, помогая им в моменты, когда Тень уже слишком набирала силу, перевешивая чашу весов в свою сторону. Так чаще всего она общалась с Элрондом, так как ее потаенные владения располагаются севернее в горах от Имладриса, но всегда по собственному желанию, когда считала то нужным. 
6. Особенности персонажа 
Является нейтралом, не принадлежащем ни к Светлой Силе, ни к Темной. Однако излишнее могущество Темной стороны иногда толкает ее к союзу с поборниками Света, дабы поддержать Баланс Сил.
В Средиземье играет в собственную игру.
Та еще сорока, для которой игрушками могут быть вполне себе существа из плоти и крови, чтобы пополнить ее коллекцию.
7. Мировоззрение 
Баланс.
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем? 
Планов внутри планов.
Игрок: 
1. Горт по старому, Ингвар по новому. 
2. Тележка.
3. С большей частью.
4. С 2009 года.
Дополнительная информация: 
1. В 2008 наткнулся, когда гуглил сайты по толкинистике, читал, в начале 2009 решил влиться.
2. Да их кучи были… Сейчас: Илгон, Рунвар, Фимболг. НПСов немеряно.
 

Принята.

Эльфы Имладриса занимались своими тренировками. Более опытные обучали и тренировали менее опытных, и обменивались опытом между собой. Управлявшие делами здесь сыновья Элерондо занимались добором припасов на склады крепи Последнего Приюта, в чём не мало помогли союзные связи с королевством Арнор, и его ширящимися рынками. Процветание соседнего людского королевства, отражалось и на материальном благополучии соседей эльфийской обители. Хотя конечно торговцы из Арнора сюда так и не доходили, и обмен происходил на сельских всесезонных ярмарках в низинах. Получив послание отца, Элрохир проверил соседние хутора дунэдайн и выделил там места, где можно будет расселить части ваниарского воинства, учитывая что сами дунэдайн покинули свои дома, уйдя в своё новое королевство и его города. Сии хутора были великолепно сокрыты от лишних взоров, скрывались глубоко в чащах, что было необходимо следопытам, в условиях той массы опасностей, которые несли им их враги. А также, Элладан помог расширить пространство для кузнецов, мастеров эльдар унаследовавших нолдорское искусство. Нужно было не только помочь ваньяр, но и подправить свои амуницию и вооружение. 
Лихолесье, Дол Гулдур ====>
   Проезд лорда Эльрондо с группой телохранителей до брода состоялся быстро, тут эльдар позволили коням отдохнуть и отдохнули сами. Перейдя великий Андуин, они вскоре добрались до подъёма верхнего перехода, и двинулись дальше. Наиболее сложные участки эльфы проходили пешком, держа коней под уздцы. Но вот спуск, а ещё через несколько дней появилась и тропинка. Всадники проскакали до территории охраняемой укрытыми скаутами Имладриса, узнавшими своего лорда, и наконец Элерондо въехал по главному мосту в свою прекрасную обитель. Теперь он нуждался в отдыхе, но времени было немного, и не желая прерывать активные тренировки жителей Имладриса, Элронд прошёл через восточные ворота, где было обычно мало гостей и жителей, и поднялся в свои покои, после чего послал за сыновьями заслушать их доклады, и раздать новые поручения перед началом отдыха. Своих же телохранителей он отправил отдыхать. 
 Хранитель Ривинделла был на своём месте здесь, и узнав обо всех событиях он отдал приказ послать одного из каменщиков-мастеров с охраной из десятка лучников, в место где некоторое время назад Мирэнаро убил горного тролля. Приказано было обустроить там место, для принятия целебных купаний, в тёплом источнике. Обустроить там сокрытый пост стражи. Вторым делом, и это касалось остальных мастеров-каменщиков, нужно было начать укрепление оборонительных сооружений Имладриса. Эльфы умело и быстро могли строить даже каменные строения, особенно в таких сакральных и магических местах, как Имладрис или Лот-Лориен, к примеру. Наконец главное достояние Имладриса — его табуны, следовало подготовить, отделить скакунов для военных отрядов. При необходимости докупить жеребят у верных горцев Рудаура. 
 
[NICK]Элронд[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/WQmJxAk.jpeg[/AVA]
[STA]лорд Имладриса[/STA]
[SGN]Хранитель наследия Эрегиона и владыка Последнего Приюта.[/SGN]

Великие врата Мории на восточном склоне Мглистых гор, чьи створки давно разрушены и представляют собой зияющую черную дыру-вход в скале. Лишь безумец или самый отчаянный смельчак решиться преступить сей порог. Рядом расположено древнее озеро Зеркальное, или как его назыввают гномы, Кхелед-Зарам. По легендам гномов клана Длиннобородов, после пробуждения Дурина Бессмертного у горы Гундабад на севере Мглистых гор, он шёл на юг, пока не увидел это озеро. Он посмотрел в него и увидел в отражении над своей головой корону из звёзд. После этого рядом с озером Дурин основал подгорное королевство Кхазад-дум. На месте, откуда он впервые заглянул в Кхелед-зарам, позднее был установлен Столп Дурина, частично разрушившийся ко настоящему времени.

Два месяца минули в один миг. 
Еще два месяца назад Норнориэль была одной из лучших - воителем, что стоил сотни воинов, таких на поле боя хватало и без ваньяр, пришедших с Запада, но теперь она лишь леди. Так обращались к ней все местные эльда, благодарные за самоотверженность ее и ее маленькой дружины, что собой приняла почти весь гнев армии некроманта под стенами Дол-Гулдура. Жены возрадовались от того, что едва не стали вдовами. Слали они дивным аман-эльдар презенты и благодарственные письма, что надоели деве еще в первую неделю, но все же распаковывались и читались из уважения. 
 
Практически вся дружина отправилась по ее приказу в Имладрис, сопровождая тех немногих из приюта, что были с ними все это время и не имели возможности уйти с остальными ранее. Раваон должен разместить войска согласно договоренностям с Эльрондом, дабы тому не пришлось делать этого своими силами, они не смели становиться гостями, что несли лишь бремя, являясь обузой хозяину дома, принявшего их с чистым сердцем. Нужно все делать самим и быть благодарными за право жить рядом. Сама дева меча была так плоха, что ее оставили на два месяца, выхаживая все эти дни трудом превосходящим ратный. Четверка мастеров меча обеспечивали ей  охрану, ожидая, когда она пожелает воссоединиться с остальными.
 
270 прилизанных ваньярских витязей; Раваон, что не менее хорош собой, только взгляните на его учебники; и кучка обновленных и восстановленных воителей Приюта ===> гигапереход в Имладрис  

Норнориэль, оставшись без правой руки, буквально и фигурально, постепенно шла на поправку, все же Златолесье благотворно сказалось на ее духе, не говоря уже о том, что она чувствовала желание бороться и прежде всего жить, а оттого раны ее затянулись куда быстрее ожидаемого, вновь являя галадрим чудеса света Амана, под которым ваньяр были еще относительно недавно, а потому он не успел угаснуть.
И все же, Норнориэль целые дни придавалась грусти, обнаружив в библиотеке галадрим редкие книги на родном ей квэнья. Раваон был бы рад видеть столь редкое событие в своей жизни, читающая Норнориэль, подобная драгоценному камню, который проявлялся после обработки. И каково было бы разочарование, узнав, что именно она поглощала так жадно. Впрочем, ей самой было не до восторгов мастера речи, став обычной леди.
- Леди Норнориэль, не желаете чаю? - поинтересовался работник хранилища книг. 
- Не желаю, - буркнула Норнориэль, как истинная леди, захлопнув очередной сборник увлекательных историй, коих никогда не было в реальности, но были они наполнены страстью и любовью, что ее щеки изредка пылали румянцем при столь невозмутимом виде. Вся ее жизнь была подчинена мастерству владения клинком, управлению войском, дипломатии, но теперь она более не могла владеть клинком как прежде, войско ее стремительно редело после каждой битвы, а для дипломатии ей не хватало веса, ибо не была она каким-то местным владыкой, а ее дружина побиралась то тут, то там. Пока Илгон проветривался, как неотесанная болванка где-то в степях на Востоке, она горячо тосковала в одиночестве, откинувшись на спинку массивного кресла, увлеченно вернувшись к нереальным историям из по пера умелого льстеца, потакающего женским сердцам, думая лишь о том, что едва ли они были возможны с ней самой. Закусив нижнюю губу, томно вздыхала, пока приторные истории ей не портили настроение, и командующая не бралась за чтиво куда серьезнее - сборники хоббитских частушек, обязательные к исполнению в любой маломальский праздник. Совсем скоро она стала высококультурным эльда, напевая песенки себе под нос, прогуливаясь по коридорам дворца, ввергая в ужас местных женщин, а кто-то даже терял сознание.
Все эти месяцы вокруг Норнориэль суетились придворные дамочки, так она называла утонченных девушек, каждая из которых легко могла послужить прототипом тех литературных героинь, если бы не вели скучную однообразную жизнь. Правда, сейчас забот у них хватало с избытком, ведь в Лотлориен прибыло огромное множество раненых после битвы, коих требовалось поставить на ноги.
Сестры милосердия помогали рослой деве принимать ванную, ибо в первое время она была ослаблена, а внимание всегда льстило ей. Они меняли Норнориэь повязки, смазывая швы и раны мазями, заботливо расчесывали волосы, заплетая в аккуратную упругую косу тот беспорядок, что творился на ее голове по утру. Ей даже начинало нравится такое внимание и сперва она в шутку задумывалась, а не стать ли ей самой каким-нибудь местным владыкой, и целыми днями читать милые сердцу глупости из книг, получая заботу от эльдарских прелестниц.
Но потом мысли становились все серьезнее и она решила, что ей необходимо учесть главный недостаток всех эльдарских воинств - столь малочисленные армии не могли пополниться, и единственным таким массовым восполнением потерь за долгие столетия был приход ваньяр из-за моря. Командующая задумалась над созданием сводного войска из людей и эльдар, недооценивая решимость гномов, но даже и так, то почему бы и нет? Однако, чем дольше она мечтала о такой армии, которой все будет по плечу, тем сильнее она понимала сколь много будет противоречий. 
И вот в библиотеке она более не тратила свое драгоценное время на смазливые истории любви и страсти, утаскивая эти книги к себе в покои, со стыдом и алыми щеками закрывая тихонько дверь на засов. Теперь в книгохранилище ее интересовала литература, описывающая мир, народы, кто что может предложить, правда все это немного устарело, но общее представление давало. Когда она впервые подала такой запрос, то это даже удивило хранителя, который буднично забрал бумажку с наименованиями из их массивного каталога, но потом вернулся переспросив. Норнориэль помялась с ноги на ногу, обернувшись по сторонам, и только убедившись, что никого нет, подала еще один клочок текста, и этот запрос уже был куда как в ее вкусе.
- Один момент, леди Норнориэль, я принесу вам все, что вы пожелали.
- И даже ее? 
- И даже ее. Признаюсь, меня удивило ваше желание подробнее узнать историю атани после падения Нуменора, я начал думать, что старею и скоро путь мой ляжет к гаваням. Но, хорошо, что вы не утратили интерес к той славной истории любви. Во истину эти книги были так популярны в моей юности, когда почти каждая семья могла позволить себе отпрыска. О славные дни. 
- Да-да, несите, пожалуйста. 
- Все-то вы, дивные, спешите.
Вынашивая рисковые планы, создать союзное добровольческое воинство, она целыми днями зависала возле настенной карты в кабинете владыки Келеборна, недвижимо, сливаясь с обстановкой в одной позе, придерживая левой рукой подбородок, обращая взгляд на города и заставы, древние твердыни, ища место.
- Владыка, как думаете, может ли... - обернулась Норнориэль к Келеборну, не увидев его прежде сидящим за столом из местного древесного массива, решая дела государственной важности, он уже давно отбыл по своим мирским делам, так и не рискнув оторвать деву от столь глубоких дум. 
И вот она скучала за обедом на веранде дворца, то и дело с тоской поглядывая на местных, что уже вели довольно скучную будничную жизнь, постепенно забывая ужас, творившийся некромантской зимой. Почти задремав полулежа на столе освобожденном слугой,  выстукивала каблуком в такт хоббитскую частушку о поимке гоблина, что повадился таскать из огорода еду, за что совершенно справедливо поплатился головой и огурцами. Ее волосы горели переливами солнечного дня, а голова полнилась мыслями о предстоящей задумке, которую она предпочла оставить в тайне. Оторвав прилипшую к столу щеку, помятая, она поднялась из кресла, после чего  жизнь ее вновь наполнилась рутиной.
 
 
Лаирендил -  хороший юноша. Очень старательный. Такую характеристику ему дали родители, не обманув, когда передавали его Норнориэль среди прочих рекрутов-добровольцев. Они не совсем разделяли убеждения избранных Тулкасом, но принимали во внимание желания юнца, который твердо решил кем станет. Он был одним из "последышей" принятых в войско, в основном витязи уже были зрелыми. Ныне Лаирендил  один из мастеров, первый с конца в десятке лучших мечников, добившись этого упорством и желанием впечатлить самую дорогую его сердцу женщину, которая и приняла его тогда по сути из рук родителей. И лишь воинская доблесть и узы братства заставляли скрывать их, ожидая окончания войны, когда, наконец, он смог бы сказать ей всю правду о ней. Но у Создателя, судя по всему, был совсем иной план на этот счет.
Лаирендил робко постучался в дверь в покои Норнориэль, увидев в окне ее свет, беспокоясь, что ей не спится из-за решения по Мории, которое он узнал случайно, когда командир советовалась с леди Галадриэль, и они обе сошлись на мнении, что если им удастся закрепиться там, это вызовет негодование гномов, а возможно и даже войну, а потому следует воздержаться от колонизации брошенного королевства. 
К удивлению мастера, там не подавали признаков жизни, словно бы замерев в испуге. Тогда Лаирендил, с куда большей настойчивостью, но все также робко, постучал еще раз, беспокойно прислушиваясь, пока дверь не приоткрыла взмыленная раскрасневшаяся Норнориэль, заставив своего гвардейца опешить. Никогда не стесняясь обнажать себя, она прикрывала нагое тело простыней. Он был готов поклясться, что ощутил биение ее сердца так явно и так беспокойно, как колотилось у него самого в тот день, когда их погнали на полной выкладке штурмовать отвесную гору, а сам он нес на спине своей орущую на всех Норнориэль, что разве только палками не стегала воителей, лишь бы они шустрее покоряли склон, пока Тулкас считал до десяти, умея считать только до девяти .
В ее взгляде читался немой вопрос "Чего?", а растрепанные волосы лишь усиливали его интонацию.
- П-прости, ты должно быть занята, я просто думал тебе не спится и решил, что тебя нужно утешить.
- А сможешь? - серьезно поинтересовалась она, перебирая все варианты тех безумных книжек, но потом, как любил рассуждать где-то икающий Илгон, живущая просто и понятно, Норнориэль поступила сообразно своей простоте, найдя в себе смелость для понятного ей решения. 
Дева меча поймала испуганного Лаирендила, освободив для этого от простыни единственную руку, утягивая молодца в свои покои, заставив того запереться вместе с ней на ночь.
Не любить Норнориэль воителям было тяжело, она очаровывала их своей сестреснской заботой, но едва ли кто из них мог добиться ее расположения куда большего, чем того хотелось. Сгорая от стыда, когда Норнориэль с трудом распаковывала его от брони одной рукой, Лаирендил думал о том, как они, герои, низко пали, и более не могли они считаться достойными своих богов, получив за такие дурацкие мысли культей по голове.
- Дурак, ты в мою голову залез своими мыслями, - в возмущении сообщила она о том, чего не бывает, если нет взаимности, мыслеречь возможна лишь между теми, для кого открыт разум, либо того желают обе стороны.
- П-прости, я просто, так неожиданно. 
- Да помоги мне, балбес.   
Сама же дева, напротив, в столь ранней близости не видела ничего предрассудительного, в конце концов жизнь их из тянущейся трясины блаженства превратилась в бурлящий поток, стоило им ступить на берег материального мира. Нерешительность эльфа  раздражала Норнориэль, она не чувствовала ни капли взаимного возбуждения, он был зажат и даже близко не знал, что делать с ней, как в том первом тренировочном бою, когда она буквально разогнала тяжелую пехоту палкой и пинками, впечатлив этим славного вала, да прибудет он с ними в...
- Опять?! - снова тюкнула Лаирендила по голове, унимая его мысли, укладывая в свою разоренную постель, пытаясь стянуть сапоги, - Думаешь мне не хватит терпения?
- Это-то меня и пгуает, ай... Не кусайся, пожалуйста, я сделаю все, что нужно, только прояви сдержанность. 
- Глупец, я хоть раз была сдержанна?
- Да, тут я ляпнул, не подумав, - отвернулся он, пока она не бросила затею с сапогами, забравшись с ногами на кровать, после чего уселась на обнаженный торс эльда, чье лицо мгновенно раскалилось как металл в печи. Она же совсем забыла о приличиях, а потом он чувствовал ее горячие ноги, сжимавшие ему бока, заставляя эльда в итоге посмотреть в ее пылающие звездами глаза, когда они замерли прямо перед его лицом. Она склонилась к нему, подарив свой первый поцелуй, забрав его в ответ в качестве любезности. 
Почувствовав столь сильную близость, Лаирендил, наконец, унял беспокойство и ответил ей взаимностью, и порицающие его мысли более не вмешивались в их общий ментальный поток сознания.
Ночка для стражи выдалась интересной. Они уже и забыли, как оно бывает, когда услышали шум и голос из окон покоев девы, заставивший душной весенней ночью близлежащих соседей раздраженно закрыть окна.
Вскоре Норнориэль посвятила Лаирендила в свои увлечения, приведя в книгохранилище, заставив смотрителя расцвести в улыбке, 
- О, так вы пришли сюда за историей для двоих? 
- Надеемся на вас! - поклонилась первой рыжая эльдарка, а затем склонив рукой голову мальчишке-воителю, что потер затылок. Искушенному в книгах хранитель, ехидно насвистывая что-то, удалился, вернувшись с книгой, сказав, что более она никому не понадобится, а потому парочка читателей может не спешить с ее возвратом.
Остальные из гвардии ваньяр, не досчитавшись в своей компании четвертого брата, без труда нашли его в покоях Норнориэль, куда она не пускала никого, кроме служанки. Это оказалось несложно, потому как местная стража предложила им обменяться постами. Они не сразу признали в голосе Лаирендила, но потом сопоставили факты и пришли к общему выводу, не став его озвучивать какое-то время, оставаясь в немой паузе.
- Вы знаете, а я даже рад, - сказал один из троицы стражников-ваньяр, заставив оставшихся двух разом повернуться в его сторону с пониманием во взгляде, хотя, этого он мог бы и не говорить. Неловкость не покидала их довольно долко, пока кто-то из них не сказал, кивнув.
- Да. 
И вот, наконец, заканчивая это пьяное повествование и не менее пьяное редактирование такой же истории, которой так зачитывалась Норнориэль, наступила пора покидать Златолесье, давшее им кров, отдых, и любовь. Провожали их с радостью. Местная стража галадрим пожимала руки ваньярским гвардейцам, приговаривая с ехидством,
- Слава Эру, ваш путь лежит теперь в Имладрис.
- М...Да? - виновато отвечали они.
Тем временем Норнориэль прощалась с Галадриэль и Келеборном, которые желали им успехов и доблестных побед. Мудрейшая отвела в сторону деву меча, дав несколько мудрых советов, вызвав у последней румянец щек, заставив ее извиняться за доставленные неудобства, но Артанис лишь улыбнулась, сжав в нежных объятиях ее руки своими. 
- Любовь и сострадание, это две главные добродетели, и чем искренне каждая из них, тем сильнее мы. Возможно, наша угасшая любовь, ставшая не более чем просто привязанностью и дружбой, сделали нас слабее, чем когда мы были совсем юны. От того я вижу в народе верных такую силу и потенциал, они любят, и сострадают. От того в вас потенциала не меньше.
Завершив церемонии прощания, четверка мастеров из числа ваньяр, Норнориэль, и проводник из числа оставшихся воителей Приюта, двинулись в путь. 

Что такое вечность, когда суть твоего бытия превращается в монотонную череду существования. Когда отголоски прошлой яркой жизни, наполненной мимолётной яркостью, всё ещё вспышками встают перед взором, дразня невозможностью реализации теперь. Так много роковых минут беспечных было в её смертной жизни. И взлёты и падения и даже едва не произошедший брак. Ломел не помнила уже лица избранника. Он стёрся ледяной водой, как стирается всё что было не интересно. Не помнила имён родителей, какого цвета было на ней одеяние в тот роковой час. Она помнила начало её нежизни, когда лёгкие заполнила ледяная вода. Этот последний вкус сырости теперь навечно с ней. Как и шелест волн, разбивающихся о камни утопающего города. Но эта Шелоб сумела пробудить разум, точно ото сна. И призрак вновь ощутила что-то помимо монотонности. Бредя под сводами галерей Минас-Моргула, она придалась анализу всего того что делала. Она ткала и зачаровывала лошадей. Она пела и убаюкивала разумы особо ретивых служителей господина. И верность её была беспрекословной. Женской, да! Но безупречно верной, как верен пёс до последнего своего вздоха. Ломел ждала каждого мимолётного взгляда, каждой мельчайшей подачки со стороны Саурона и не дышала стоило ему обратиться к ней. 
И всё же... почему-то с его вниманием, всегда приходила и боль. Ничто так не приносило страдания, как муки терзания, коль взор властителя был обращён к ней. Он никогда не скупился на широкие жесты. Ломать, душить... втаптывать её в пыль под стопами снаг, о... это с ней происходило за последние месяцы почти постоянно. Даже Кхамул так не разочаровал видимо Саурона. И потому, когда эта волна гневных пыток подхватила её призрачное тело, Ломелиндэ растворилась в этом. Сжимая зубы, и старательно держа глаза открытыми. 
Могут ли назгулы плакать? 
Могут ли назгулы вообще чувствовать или всё это лишь безумная ловушка разума, фантомный отголосок реакции на то, что напоминает жизнь. 
- Я всегда была... и буду вам верна. От самого начала жизни и до заключительной искры своего существования. - Её голос вторил каждой шипящей строчке в разуме своём. Те слуги и рабы что сейчас ненароком наблюдали как корёжит фигуру под чёрным облачением, в ужасе сбегали. Но тем и лучше. - В гневе своём вы так правдивы, мой господин. Пощады не заслуживаю я.  
На самом деле она давно уж поняла, что все её слова лишь ветер и едва ли нужны Саурону как ответ. Наверное, потому все остальные назгулы никогда ничего не говорили. Они были безмолвны и скупы в речах. И лишь она стремилась говорить, говорить... говорить. С ездовыми существами, с рабами, да даже с этими орками, которые едва ли могут связать в одно предложение слова. 
Как и ожидалось, образ новой жертвы уже стоял перед глазами и взор призрака буквально впивался в эльфийскую фигуру. В его черты лица, движения, мимику. Как много уже клятвенников было обращено в пепел по воле господина. Уже и не счесть. Но впервые именно ей доверяли такую важную роль. Худшего унижения и не придумаешь. Ломел покорно принимала всё сказанное. В этот раз на роль избранного был поставлен Найра. И ленточка через всё его естество должна быть ярче-яркого - “Не трогать. Не убивать”. Ну хотя бы уже не хранить как зеницу ока и то прекрасно. Ломел шевельнулась, но поток осанвэ ещё не был окончен и потому, по-прежнему в раболепской позе жрица замерла. Если она не справиться, заменять ли её на Найру? Или может кто-то другой сумеет так впечатлить властелина, чтоб ему будет даровано кольцо. Нет, она не позволит так просто разменять себя. Не в этот раз. И пусть её ломают бесконечно много раз. Уничтожают и убивают. Но Ломелинде прекрасно понимала, что сделала всё правильно. Избавить их господина от назойливой паучихи было делом верным и так ему будет проще мыслить и не отвлекаться от своих тёмных планов. 
- Да будут посеяны семена вашей воли на Востоке. Рун падёт к вашим ногам. А клятвенник сам придёт к вам чтоб обратиться в пепел у ваших ног, повелитель. 
После подобной “аудиенции” она прежняя наверняка бы забилась в свои покои и скулила бы от жалости к себе. Но Ломелинде уже давно не ощущала тягу к самоуничижению. Ей разве что было самую малость обидно, что она просто не сожгла эту Шелоб там же на месте, заставив смотреть как её любимые верные моредайн терзают птицы, вырывая их глаза. Но сейчас другой преказ расцветал внутри сознания призрака и Ломел не могла долго ему сопротивляться. Тот обжигал своей важностью, и она поспешила начать приготовления. До Руна нужно было отправляться уже сейчас. А потому, обновив своё снаряжение и отправившись в зверинец к стойлам, Ломелинде отыскала себе наиболее подходящую крылатую тварь. И спустя четверть часа, существо вместе с своим всадником в чёрном балахоне, из которого было видно птичий шлем, направился в сторону степей Руна. 
 
 
----------------------Рун 

[NICK]Городская гвардия[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/736x/5f/82/34/5f8234166a66d144cbfb70213b74c461.jpg[/AVA]
[STA]Закон един, но жаль, что ты один[/STA]
Наивно было ожидать, что истинный город обделит своим вниманием пришельцев. О них было доложено сразу и куда следует бдительными гражданами, которые в это голодное время не откажутся от любой звонкой монеты, лишь бы прокормить себя и свои семьи, утратив кормильцев. Впрочем не в этот раз. Стража заприметила проходимцев стоило им влиться в городскую струю жизни, щедро запуская в пределы своей власти, а потому всякая бабка, всякая многодетная мать с грудным ребенком на руках, и двухгодовалым за спиной, были отправлены восвояси, а некоторые и вовсе пожалели о том, что донесли, попав под раздачу оплеух дубинками. Сомнительные личности никогда не нравились командиру стражи, что сменил предыдущего при неустановленных обстоятельствах. Бардак в управлении преподносился как явление временное, оздоравливая город, ведь когда еще люди смогут узнать такую знакомую на Востоке свободу... умереть во сне, например, если ты крупный чиновник, от которого зависит рынок.
Глупо строить деревянный город на воде - прогниет.  
Чужаки заявились в трактир так удачно, что это даже радовало. Не нужно распылять силы, чтобы поиметь с них... пополнить их взносом казну, улаживая налоговые неурядицы, о которых так забеспокоился великодушный, как его фигура, лорд-командующий, лично спустив свой величественный зад в люди, избегая взглядов с местными, кого постоянно грабил уже какое-то время. И вот с трудом влезший в одежду символ власти приблизился к Королевскому Окуню в сопровождении двух рослых городских стражников, отличавшихся от остальных могучей силой, свойственной потомкам Нуменора. Вопрос лишь в том, каким именно?
Другие же гвардейцы в плащах и доспехах заняли все подступы к таверне, отгоняя всякую пьянь, что шла пропить последние гроши. Их было чуть более дюжины, что довольно много, все же они понимали с кем имеет дело, и за счет кого хотят поживиться. Обычной городской страже не было дела до политики, им обещали заплатить с доли, а значит они в деле, потому как цены на рынках выросли безбожно, а прокормить детей, рожденных во времена сытого мира задача трудная. Они с опаской поглядывали на окна заведения, не таясь, зная, что только самый слабоумный мог не заметить происходящего на улице.
И вот поступила команда заходить. И они вошли. Двое встали на выходе, придерживая мечи в ножнах, потирая пальцами рукояти, еще несколько выстроилось на ступенях, готовые использовать свои щиты и копья если придется, выданные им лордом-командующим на случай, если вдруг выяснится, что пришельцы пособники некроманта, чье войско было разбито недавно. А как иначе? Хоть и говорят легенды, что эльфы добрые и великие все как один, но вот только среди местных ходили в том числе и совсем другие слухи о битве, имевшей место у Одинокой горы.
И вот их светлость смогли таки явить городу и миру свою тучность, плавно вползая в двери, следуя к праздному столу под тяжелые шаги потомков Нуменора. Рослые воины не были и близко похожи на неуверенную городскую охрану, в их жилах текла кровь опытных воинов.
Нуменорец не без удовольствия выбил из под самого хрупого эльфа стул, расплывшись в улыбке под кольчужной маской, которой он прятал лицо. Таким слабаком по его мнению был Пеллинель. Второй же жестом руки предупредил всех воздержаться от резкости, покуда тучная власть являет свое благородтво всем им. Стул был подоткнут под жопу лорда-командующего, который потер своими потными липкими руками перила, пытаясь притянуть себя за общий стол ко всем, но не смог, ибо силы быстро покидали его. Тогда нуменорец, скривив лицо, с презрением придвинул боровичка ко всем, уперев пузико в крышку стола, похлопав благодарного лорда по плечу, что задрал голову, пытаясь обернуться, но лишь глядел то влево, то вправо, стремясь увидеть своего благодетеля. Но долой прелюдию, теперь же им предстояло пережить само приветствие.
- Итак, прежде чем я представлюсь, пусть хозяйка заведения... как же ее...
- Гунхильд, - напомнил нуменорец.
- Пусть явит мне покушать, хочу что-нибудь из меню танов. А если она начнет орать то... - замялся было лорд-командующий подняв взгляд на рослых потомков великого народа, сперва на одного, потом на другого, но затем махнул рукой, расплывшись в своей великолепной (нет) улыбке, - То пусть орет, я сегодня добрый.
- Итак... - затыкая за ворот салфетку, командир стражи получил в свои руки некую книгу, в которой были какие-то записи, - Я вижу, что за исключением этого местного алакаша, как его...
- Гунвар, - переглянулись гвардейцы, согласившись, - Определенно Гунвар.
- Эм... не знаю, может еще местный кто есть, это не важно. Важно, что ваш остроухий брат не уплотил входную пошлину, - начал сразу накидывать налоги его светлость, справедливо распределяя ее на всех эльфов, которые мозолили глаза своим великолепием, кроме Илгона, на него с насмешкой глядели и сами нуменорцы, жалкий оборванец, - И не надо петь мне про лошадей в качестве налога. Их надо было оформлять как следует, а не разбрасываться ими, словно они у нас тут как грибы плавают.
- Рыба, - поправил его нуменорец, под одобрительный жест чиновника, сделанный указательным пальцем.
- И это еще без учета налога на оружие. Это вопиюще не регистрировать свое снаряжение, которое может понадобиться, если враг вдруг решит ударить. У нас, как вы, знаете война с воинством Тьмы, а потому если нет денег уплотить налог, придется сдать все это снаряжение в наши оружейные на сохранение. Пока не наберете, кх-кх, нужную сумму. Наша служба городской занятости может предложить вам богатый спектр работ, начиная с подготовки мест общего пользования...

- Копать выгребные ямы, - заложив руки на груди, усмехнулся нуменорец, слушая как сладко стелит чиновник.

- Не перебивать меня! Не сметь перебивать меня! - завопил внезапно на всю таверню упитанный узник совести, но тут же осекся, испугавшись последствий. Все говорило о том, что реальной властью он не располагал, да и когда ему успевать, сейчас он хорошо покушает, а потом ему еще развлекать свой послеобеденный досуг славной девкой, коих в город стекалось с избытком, ибо деревни также потеряли кормильцев и нуждались в деньгах, правда, едва ли и тут заработаешь.

- Итак, прошу, представиться, чтобы я мог внести вас в книгу учета, меня интересуют ваши имена, профессиональные ремесла, места постоянного проживания. Есть ли у вас кто-то, кто мог бы поручиться за вас? Не стесняйтесь, котятки, наш город всем вам рад, только уплотите налог.
 

Ист Байт ====>
 
 Дальнейшее продвижение на север от полян Ист Байта, всё больше открывали перед четвёркой всадников следы пребывания человека. Эльфы издали видели небольшие шайки, которые лишь завидев четырёх воинов сразу убегали, но то были лишь маленькие шайки головорезов. Чуть иная ситуация сложилась дальше, когда справа показалась группа из пары дюжин всадников на холме, оценивающе глядевших на четверых путников, ведущих восемь скакунов. Эльфы остановились тоже глядя на разбойников. 
— Разомнёмся? — Спросил Анамайтэ доставая лук со стрелами, и Каинион вздохнув сказал доставая меч. 
— Другого выбора нет, пересаживаемся на отдохнувших. 
Эльфы ловко пересели на сменных, отдохнувших лошадей, после чего прикололи походных у земле, кольями. 
— Анамайтэ посматривай за ними в ходе боя, — сказал Каинион после чего улыбнулся, — поманеврируем господа. — И воины надели шлемы.
Светловолосый пустил стрелу, и та пролетев немыслимое для вражеских лучников расстояние, точно сбила одного из разбойников, те рванули в атаку, а Анамайтэ продолжал пускать стрелы, пустив коня шагом. 
— Всех не заберёшь — крикнул Морагларо, кладя протазан себе на плечо, на что смеясь Анамайтэ ответил.
— Не тревожься, я тебе оставлю — не отвлекаясь от стрельбы. Тем временем толе других эльфов перешла на галоп, соперники с обеих сторон заворачивали траектории движения в спираль. Принимая и отбивая элементами брони, неуклюже летящие стрелы врага, Каинион и Вернэссэ, приготовились и в сближении на большой скорости, своими неестественно длинными скривлёнными саблями, буквально начали срезать врагов с сёдел, а Морагларо и вовсе разбушевался, по широкой амплитуде он развернул свой протазан, и сшиб троих разом, потом провернул укол, и вот уже вместе с подстреленными эльфом из лука, они остались боится против половины врагов. Серии парирований и ловких атак на скаку, скашивали врагов, протазан не оставлял шансов увернуться, а Анамайтэ добил двоих пытавшихся сбежать, вложив в их глотки по стреле. 
 После стычки феаноринги проявили милосердие, добивая раненых не слезая с коней, и ловко мечами и протазаном, срезав пояса поживились их кошельками. Впрочем тут было не много, но Анамайтэ коллекционировал разные монеты, и диковинных из городов-государств Руна у него ещё не имелось. Эльфы продолжили свой путь, собрав двадцать четыре дополнительных скакуна. Пригнав табун к побережью Озёрного Города они прибыли и предстали перед стражником. Стараясь сохранять самообладание, тот крикнул.
— Кто такие?
— Гости вашего города, — глубоким голосом, с лёгкой хрипотцой ответил шрамированый Каинион, и указал на лошадей.
— Двадцать четыре лошади, табун твой. Вместо пошлины. Каких забрать себе, каких отдать бургомистру решай сам. — И не дожидаясь пока стражники опомнятся, и придумают что делать со свалившимся на них богатством, эльфы проехали в город спешившись. Здесь они перешли на квенья диалекта нолдорин.
— «Что за смрад, братья. Как эти люди здесь живут?» — Прокомментировал Анамайтэ.
— «Постарайся не зажимать нос и не перенапрягать мимику, а то местные итак слишком уж косятся. А нам надо послушать что говорят люди, побеседовать с ними». — Ответил ему лидер группы, когда наконец добрались они до местного трактира. 
 
[NICK]Каинион и квадрига[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/uptNOG5.jpeg[/AVA]
[STA]Скауты Имладриса[/STA]
[SGN]Бешеная квадрига феанорингов [/SGN]

[NICK]Темный Властелин[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/65/4f/b3/654fb3b968306dfad1c120372e3f483c.jpg[/AVA]
[STA]Воплощенное зло[/STA]
[SGN]Управляемый хаос[/SGN]
Осанвэ
Едва ли Ломелиндэ удалось набраться сил, прежде чем предстать пред Волей Его и на суд Его. Ментальный глас Несметного обрушился на назгула. Он даже не пытался сдерживать силу, тем самым приветствуя заносчивую рабыню кольца, достойную Его тяжелого сапога, коим Он давил жалкий призрак к земле.
- Я разочарован, ничтожная, - обратился Он, сокрушая, обездвиживая, - Я. Разочарован, - напирал своим голосом на феа ее.
А потом Его тиски ослабли, позволяя назгулу держать ответ, хоть Ему и не было дела до объяснений. Он лишь то и дело сдавливал ее, играясь, наслаждаясь муками безвольной куклы.
- Довольно, - оборвал Владыка соловьиные песни, - Как могла ты так унизить Шелоб, вернув ей истинный облик потомка Унголиант?  И избавить ее от моргульских пыток? Какая утрата... Не уж-то ты не так хороша, как желаешь предстать в Моих глазах? Какая жалость, - дразнил ее, ехидно усмехаясь, - Не способна пытать столь древнее и могущественное существо, посмевшее ослушаться Меня?  
Однако, то было лишь начало. Возвышаясь над целым миром в своей цитадели Барад-Дура, восседая на троне, он впивался нитями в призрачный образ Ломелиндэ в Минас-Моргуле. Легким наклоном головы, рассматривая свои пальцы, отбросил дух словно куклу, поступая как ребенок, для которого она утратила всякую ценность. Игрушка, нуждавшаяся в замене, именно это проскакивало в Его потоке сознания, величие которого никто и не пытался скрывать.
- Думаешь, жрица, Я не знаю, что вы делали всю дорогу? Как обе плели паутину интриг? Забыла, кто твой Хозяин? Твои попытки впечатлить Меня заносчивы. Моли о пощаде.
Саурон не без удовольствия опустошал назгула, едва ли зная что-то об умеренности. Впрочем, щадить он умел, останавливаясь на грани.
Великодушный ослабил хватку стальной длани, которой сдавил бы ей шею, желая послушать хриплые мольбы, будь она жива.
- Досадно, что твоя жалкая душа не способна в полной мере развлечь Меня. Однако...

Саурон послал ментальный образ нового объекта Его внимания. Ломелиндэ смогла в полной мере получить представление о несносном эльдаре, смертное имя которого Илгон. Почему смертный, а как иначе, ведь им заинтересовался сам Он.
- Узри клятвенника, возжелавшего растерзать меня, убив всякого, кто верен мне, наивный глупец, - пояснил Майрон, захохотав так мощно, как не делал этого уже очень давно. Смех его терзал и разрушал, забирал жизни рабов, - Что станет клятвопреступиником.
- Совсем скоро Мои узурпаторы (отряд морэдайн) отправятся за головой Илгона. Он нужен Мне живым. Твое жалкое естество присоединится к людям в лагере Руна, оттуда вы начнете поиски валарского выродка. Командовать черными будет Найра. Этот раб подает определенные надежды, потому не вздумай избавляться от него. Впрочем, если живого Илгона принесешь Мне ты сама, возможно... Я смогу наградить тебя. Возможно, Я дам тебе то, чего ты так желаешь, - во-истину милость Его не знает границ.
- Возьми ужасную тварь в качестве ездового животного, - распорядился многообещающе Майрон, - Используй ее для достижения цели. Также ты в праве использовать урукхаев и полуорков, которых я передам Найре, и то, если сможешь убедить его в своем лидерстве без использования своей смехотворной магии, ибо она понадобится тебе для поимки выродка с клятвами.
Как же ужасающе щедр Повелитель Тьмы. И уже не кажется вовсе, что Ломелиндэ для него наскучившая за столько лет игрушка, которую он с таким нетерпением желал заменить на новую. Теперь она его главный инструмент для получения собственного удовольствия, мысли вновь ощущались фоном где-то за спиной Майрона.  
- Но помни, жрица, провал Я не прощу. Я позволю твоему бестелесному существу ощутить всю ту боль, какая должна была достаться паршивцу из-за моря. Ты потеряешь свой статус, а все твои дни будут посвящены лишь тому, чтобы тщетно пытаться умилостивить Меня. И всякий урук будет видеть лишь то, как жалко пал кольценосец, прикованный к Моему трону, пока однажды я не заменю тебя.
Саурон прекрасно знал о своеволии назгула, что делало своеобразной собачью преданность, а еще Он знал, что если отобрать последнюю видимую крупицу свободы воли, то такое наказание будет куда больнее элементарных пыток, к которым он пресытился, а от того искал новых ощущений, все сильнее сближаясь с материальным миром, заточив дух Свой в Кольце. Теперь же Ему становились интересны материальные аспекты мира, возможность повлиять на которые он искал при любом удобном случае. Избрав "форму", вместо "духа", могучий айну не мог игнорировать индивидуальность мировых форм, которые также отражались на характере и поведении его слуг. Так он позволял кольценосцам иметь лишь малую долю личного в своих образах, покуда завладел их душами, их индивидуальностями, стремясь свести их к единому облику, также приковав к этому миру, из-за чего призраки и были способны принять физическое обличье, пусть и заточенное в одежды, из-за чего они были вполне осязаемы. А потому игрушка, которая ярче всех кричала о своей уникальности, не могла быть выброшена, напротив ее поведение заставляло Хозяина интересоваться как долго она будет сопротивляться идеалу серости и безликости. Как и прежде, такая непокорность исходила от женского духа. Что, если жалкая жрица утонувшего храма в итоге сможет добиться больше чем ангмарский колдун? Что если она станет первой среди прочих, заняв место возле Него совсем в ином ключе?
 
Майрон увлекся мыслями, а мыслил он всегда, одновременно играясь с назгулом, поздно заметив, как все же  неположенные образы проскользнули в ее разум. Назгул могла почувствовать, что он был вполне доволен тем, как Ломелиндэ распорядилась судьбой паучихи, избавив Его от надоедливого потомка Пожирателя Древ, с которой Он лишь немного поигрался, изучая аспекты материального мира.
- Учитывая, как ты любишь плести интриги,- Майрон не мог допустить и толики надежды на благосклонность к Ломенлиндэ, вновь схватив ее феа своей железной рукой, но лишь крепко удерживая ее, более смертельно не стискивая ее душу, - Тебе также надлежит испортить людское впечатление об эльдарах. Некоторые из орочьих вожаков должны будут доставить в скором времени в лагерь Руна трофеи после битвы. Используй их. Вырежи как можно больше людей, союзных эльдарским дуракам, распространяй слухи, лги, обманывай, подкладывай улики. Я жду, что ты раскроешь свой талант в этом деле. На эльдар не покушайся, они прозорливы и мгновенно раскусят вранье. Но вот люди податливы, как глина. Я ожидаю, что ты спровоцируешь войну между союзниками.
- Ступай, Ломелиндэ, - впервые назвал ее по имени, избавив жрицу от оков своего внимания, оставив после разрыва ментальной связи лишь интригу. 

-----------Дагорлад 
 
Конь под ней хрипел от скорости, которую задала ему призрак. Она игнорировала это и загоняла его до самого последнего вздоха. Ей было ровным счётом плевать что будет с этой живой тварью. Таких коней она могла наделать уйму. А если кончатся, то она прикажет отправиться в Рохан и закупить данный расходный материал уже там. И пусть тех ретивых жеребцов придётся перевоспитывать значительно дольше, проблемы Ломел в этом не видела. Её сплетённая жертва уже начинала пробуждаться, а врата крепости всё никак не было видно. 
- Быстрее, тупое ты животное!? - Этот её окрик заставил коня взвиться на дыбы и припустить, бросая пену и загрызая удила. И вот уже показался мост и врата, Ломелинде вытянула перед собой руку и те начали медленно раскрываться. Почти на самом пороге живое существо не выдержало и издав агонизирующее ржание повалилось на каменную отмостку. Ломел пришлось спешится в достаточно ускоренной манере, при этом удержать на весу ещё и свой драгоценный груз. - Где Хэлкар! 
Первый попавшийся пред очи её снага, был с ноги отправлен в нокаут. Подоспевший к вратам ещё один с раболепием пригнулся почти до самой земли указывая куда-то наверх башни. Ткачика подкинула орку в руки Шелоб. 
- Свяжите её и тащите в башню чародея. И приведите рабов. Мне нужно сообщить господину о том, что его... драгоценность решила ослушаться. - Она наслаждалась каждым сказанным словом. Как бы ей ни хотелось, но Саурон всё равно не сможет проявить к ней то внимание, которого она заслуживала. Ей было достаточно уже и того, что её избрали быть подле него вечность. 
- Госпожа... 
- Что?! - Бредущие вслед за ней снаги тянувшие ношу, тихо застонали и склонили головы. 
- Король Чародей сегодня не в самом приятном расположении духа. Быть может не стоит его беспокоить? 
Сейчас, когда всё шло не так, как было распланировано изначально и до Ангмара дойти не вышло. Планы поменялись и это очевидно, что ангмарец будет в ярости. Распахивая тяжёлые створки дверей в его башню, Ломелинде замерла, вглядываясь в эту мрачную, укутанную в сталь и обрывки ткани, фигуру. 
- Я не буду просить у тебя дозволения. С другой стороны и ты никогда не считаешься с моим мнением. Но сегодня ты выслушаешь меня, Хэлкар! Мне нужна твоя помощь. - После этих слов, внесли Шелоб, смотревшую на присутствующих со всей ненавистью и презрением. Её женские изгибы, разорванное и задравшееся платье способны были соблазнить не одного мужчину. 
- Что ты натворила! 
- Сделала то, что давно уже нужно было совершить. Ей не место рядом с ним. Она делает его слишком... 
- Мягким? - Шуршание одежд чародея вызвали оторопь, но Ломелинде не сдавалась. Ей стоило огромного труда чтоб собрать всю свою волю в кулак и говорить. И она говорила, так как привыкла в свои прежние годы. Нагло, дерзко и не признавая ни чьих авторитетов кроме одного. - Что ты предлагаешь, Ткачиха? 
Шелест этого голоса пронизывал сознание, врезался в самые глубокие стороны её опустошенного сердца. Он зашёл ей за спину и наклонился к тому место, где у неё было ухо. 
- Вернуть ей облик, данный ей изначально и запереть в сети пещер что домом названы ею. Это займёт не так много времени, всего от заката и до рассвета. Мне нужна твоя сила и чары, что плетутся в моё плетение. 
Он молчал, его дыхание обжигало кожу и Ломел не смела шевельнуться. Шелоб завертелась на месте, пытаясь сбросить свои путы и оковы. Но рот и руки надежно были сплетены. В башню ввели восемь трясущихся рабов и начали выстраивать туда, куда показывала призрак. Хэлкар по прежнему хранил молчание, но и выгонять не стремился. Наконец, когда пришло нужное время, Ломелинде резко усадила Шелоб на колени, а после посмотрела на чародея. Тот молча кивнул, предлагая продолжать. И в этот миг Ломел запела. Древнее наречие тянулось с её губ как патока, растягиваясь и вибрируя в ушах простых людей. Один за одним их кровь выходила из тел вместе с жизнью, устремляясь к центру, где сидела женщина. Очень скоро кровавые дорожки начали пылать, окутывая образ женской фигуры. Слишком поздно Ломель подумала о том, что данное чародейство стоило проводить непосредственно у гряды пещер, но уже что сделано, то сделано. По завершению всего, когда в середине башни казалась довольно крупная паучья особь, более крепкие орки были вызваны, чтоб связать её и перевести по перевалу к входу в пещеру. А ткачиха отправилась отдыхать, о том, что она сделала с Шелоб, призрак решила сообщить завтра.

Пустошь Дагорлада заканчивалась, а терпение Ломелинде было бесконечно долгим. Уж что-что, а выжидать удобного часа и минуты она умела более чем хорошо. И пока смертным нужен был отдых у костра, она могла позволить себе слиться с тьмой и вдохнуть запахи что шли со стороны леса. Было в них что-то прекрасное, ощущение отчаяния и скорби. Оглянувшись на мордедайн, сопровождающих их, Ломелинде скинула с себя одежду, оставшись в своей бесплотности невидимой. Скользя по краю света, она нависала над каждым плечом, шепча и совращая их и без того темный дух. Ослабить и подточить веру к своей восьмилапой госпоже. Шелоб сейчас спала, её дрёма была так обворожительна, Ломелинде не упустила момента коснуться её волос и улыбнуться каким-то своим мыслям, сплетая над Шелоб покров невидимости и тишины. Никто никогда не узнает тех секретов, что хранила эта ночь. Никто, никогда... Паучиха хотела знать, почему Ломель поступала против воли своего господина и противилась воле приказа, но истина была куда прозаичней. Не важно когда и как, важно было то, что слова Саурона всё равно будут исполнены. А потому, отлетая на достаточно приличное расстояние от стоянки, назгул позволила тем кто шёл за ними, наконец, напасть. Шум боя, крики погибающих и защищающих. Эту песню она могла слушать бесконечно, но вместо этого ткачиха облачилась в свою одежду, и, подхватив всё ещё спящую и оплетённую чарами женскую фигуру, она закинула её на седло и запрыгнула сама. Не оглядываясь на трупы погибших, Ломель позволила ветру разнести остатки лагеря. Теперь её путь лежал обратно к вратам бледной крепости именуемой Минас-Моргул. А уже там она найдёт того кто сможет зачаровать Шелоб в её отвратительной форме паука и запереть ту в её пещере. 
 
--------------Минас Моргул. 

Едва ли Его могла интересовать судьба в очередной раз павшей крепости, ужасная репутация которой обильно пропиталась кровью несносных эльдар, перебитых там словно паразиты, сделав то отравленное место изысканным примером могущества Его Воли, воплощением которой Мордор и являлся. Конечно, Величайшему и Первому был отвратителен сам факт не унизительного, но проигрыша. Впрочем, поразительное терпение Майрона сейчас являлось самым могущественным оружием во всем материальном мире, который вскоре полностью ляжет к Его ногам, это неотвратимо и лишь вопрос времени, а как уже было сказано, поразительное терпение Майрона...
Прикрыв глаза, в удовольствии представляя себе павшие народы, их страдания в наказание за глупость и не дальновидность, за не желание принимать Его милость, Он начал постепенно восстанавливать силы, подпитываясь регулярными жертвами слуг, что приносились Ему с нескрываемым ужасом. Гнетущая атмосфера позволяла Ему налиться силой власти угнетателя, которую он имел над каждой тварью, страшащейся Его роковых Решений.
И вот стоило Ему лишь заскучать на мгновение, ибо страдания рабов не шли ни в какое сравнение со страданиями врагов, как почувствовал Он то, чего давно не ощущал. Лязгнув пальцами металлической перчатки в своеобразном щелчке, повелел доставить к Нему инструмент Его влияния и господства, забыв в порыве накатившего волнения тоскливое чувство утраты такого же камня у Курумо, через который Он постепенно выжимал старика, ломая его жалкую душу. Впрочем у Него могла появиться новая игрушка.
Несколько уруков грузно поднесли к трону Властелина стол в виде колонны, на вершине которого своего часа ждал Палантир, после чего, рухнув ниц, отползли в стороны, скрываясь в тени, замерев.  
 
Возмущение материального мира могло вызывать могущественное колдовство. Его источником были ныне руины резиденции Саурона в проклятых топях Лихолесья. Устрашающий удивленно обратил Свой взор туда, ожидая увидеть кого-то по силе уступающего Ему, туже Ильмарэ. А вот Галадриэль, сладкие крики которой он бы желал слушать целую эпоху, попади она к нему в лапы, не могла и близко вызвать такого возмущения. Искушенный в познаниях Майрон, еще до того как образ прояснился, припомнил такую нелепую помеху как воинство Амана, что прибыло в смехотворно малом количестве, очевидно Валар, о планах которых Всеведущий не ведал, тем самым желали нанести личное оскорбление. Не было сомнения, что такая сила шла от тех, кто еще вчера прозябал в свете Амана.
Увиденное порадовало Владыку. Образ витязя, очередного клятвенника, напомнил ему историю древности, которую Он вспоминал с меньшей охотой, ведь тогда было сильно влияние его неудачливого хозяина, оказавшегося слабым и глупым, не оставившим после себя никакого наследия, кроме, разве что личного примера. Однако все изменилось, расклад сил ныне другой. А потому... сейчас Саурон с неподдельным ехидством, в высокомерии Своем наблюдал за событиями. Очередной военный совет не принесет никаких плодов, пора бы народам эльдар понять это и сдать себя в рабство.
- Жалкий глупец, - голос Возвысившегося над всеми айну наполнил зал, вызвав у одного из уруков остановку сердца в волнении и трепете перед его речью.
Улыбка не сходила с уст Саурона, Он наслаждался каждым словом воителя аман-эльдар, каждым его обетом перед всеми ничтожествами Валар, трусливо спрятавшихся за Пределами мира, для которых слова эти были пустым звуком, но за фиаско они всегда спросят сполна.

И вот, когда Илгон, так звали этого несчастного дурака, имя которого Саурон запомнил, ибо плохо не знать как зовется то, с чем собираешься играть всю ближайшую эпоху, когда этот самый Илгон пообещал истребить и всех отвернувшихся атани и морэдайн, Властелин хаоса не удержался, наверное, впервые за эпоху рассмеявшись от всего сердца. От смеха его погибло еще несколько слуг, а на нижних этажах цитадели началась паника, прежде смертные твари не слышали ничего подобного из уст своего Божества, которого уже ничто не могло удивить, но не такой приятный сюрприз.
Как никто другой, Он знал насколько легко может сгнить любой народ людей, приняв Его истину. Жаль, что его самое большое достижение в этом вопросе затонуло, и как же жаль, что тогда не сгинули и сами верные, причиняя Ему сегодня головную боль одним лишь жалким фактом своего существования.
- Ничтожное животное приговорило себя к забвению, - подытожил Саурон, увидев достаточно. Его не интересовала дальнейшая судьба Илгона, видав и не такое ранее. Совсем скоро его изгонят, а, значит, Он сможет получить Себе такой великолепный материал прямо из Амана. В злорадстве своем Он отблагодарил вала, ниспославшего Ему такой чудесный подарок.
- Не вижу смысла отказывать ему в просьбах, - махнув рукой, Саурон пожелал избавить Свое внимание от камня. Умершего ранее от инфаркта прислужника оттащили в тень, убрав тело, а на его место встал другой урук, утаскивая вдвоем от трона Палантир.
- Созывайте узурпаторов. Их командиров доставить ко мне.
- Да, о Великий!
Урук-офицер отполз в сторону от своего воплощенного бога, скрывшись за дверями, он вместе с остальными под волнительный гогот устремился на первые этажи, где число их возросло, они рыскали в призыве страшных слуг Хозяина Барад-Дура, росло по экспоненте, никто не хотел умирать за зря, многие, напротив, ожидали карьерного роста, мало какой орк отказал бы себе в рабах и рабынях, пойди еще отличи, или же в морэдайнских девках, к последним офицеры Мордора относились с жестокостью достойной своего Властителя, кровью чувствуя, что всякое морэдайнское отродье нечестиво и когда-то было враждебно им.
И вот уруки-командиры со своими меньшими проходимцами под радостный гам явили Майрону его человеческих слуг, к которым они были не столь почтительны и вовсе даже не обходительны с ними, хотя узурпаторы имели куда больший вес в мордорском обществе. Насладившись унижениями морэдайн, которых заносчивые рабы Его Величия с гоготом раздергали дальше некуда, Саурон слегка занес левую руку, правой подпирая голову, опустив локоть на подлокотник могучего трона, отдав короткий приказ, должный сбалансировать общество, избавив его от социального напряжения.
- Прирезать их.
Уруки было даже обрадовались, им было наплевать зачем здесь были морэдайн, они оказались счастливы такой удивительной возможности не только с позором пригнать сюда этих ничтожеств, как скот, но еще и забить его. И все во славу Его, истинно так.
Но приказу Первого среди всех вняли и сами морэдайн, которые холодно взглянули на искаженных тварей. Они уже придерживали головы некоторых, отсекая руки тем, кто пытался выхватить свои ржавые железки. Затем черные нуменорцы начали просто рубить их, и чем больше, тем лучше,пытаясь удовлетворить Ненасытного. Тех орков, что проявили трусость, схватили вставшие у дверей полуорки-стражи цитадели, вожделенно ожидая приказа Саурона, на что тот лишь махнул еще раз рукой, и бегущих от слова Темного Лорда уволокли в темницы, где они будут вынуждены вновь подниматься по карьерной лестнице. Воистину щедр Саурон на награды, а Его милость не знает границ.
- Найра, - наконец, Им было произнесено имя старшего из них, что великая честь.
Рослый морэдайн припал на колено, склонив голову, покорно выставив заляпанный кровью меч острием своим на мыс сапога. Беззащитная поза эта радовала Майрона. Он улыбался в предвкушении, заставляя узурпаторов осторожно переглянуться.
- Отправляйся в Рун, разыщи мне светловолосого и могучего телом эльдара по имени Илгон. Я желаю заполнить его жизнь болью. Пожалуй, - Саурон расплылся в своей невероятной улыбке, он никогда не делился переживаниями с ничтожными рабами, но призванные им морэдайн должны были знать суть его требований, чтобы ничего не испортить, - Стоит позабавить вас.
Нуменорцы припали руками и лицами к каменному полу, затаив дыхание, произнеся хором,
- Молим Вас!
И Лорд Майрон изложил им суть невероятной истории, свидетелем которой он стал. И теперь в зале хохотали все, кто-то из морэдайн даже вытирал слезы, узнав о клятвеннике, будучи сам таковым. Неуверенно, но заразительный смех подхватили даже сами стражники, правда с опаской и не так громко, как могли бы.
- Довольно, смертные, - оборвал их Саурон, и слуги Его вновь сделали лица свои каменными и мрачными.
- Найдите Илгона, уничтожьте его веру в людей, а после доставьте сюда. Раз он пожелал лично расправиться со мной, посмотрим как у него выйдет это на дне самой глубокой ямы этой цитадели.
- Да, Владыка! - хором откликнулись все, после чего поспешили убраться восвояси, но не Найра, его Саурон не отпускал. В этом смиренном положении он находился еще какое-то время, пока его Хозяин ментально общался с еще одним своим слугой, с назгулом, и когда Он закончил, с нескрываемой улыбкой, поскольку охота на клятвенника будоражила Его, обратился к Найре позволив жестом подняться прислужнику Зла.
- На охоту ты отправишься вместе с кольценосцем, - не уточнив с кем именно, он продолжил, дав при этом ясно понять о ком речь, вызвав в глубине души у морэдайн смятение, ибо на охоте нет хуже спутника чем женщина, пусть и мертвая, - Помимо охоты, она получила от меня ряд приказов, проследи за тем, чтобы она не разочаровала меня. Воители Амана довольно сильны, когда они вместе, по одиночке они ничего не стоят. Однако, не этот валарский пес. Он силен, потому твои рабы вряд ли смогут одолеть его.
Майрон ощутил как у Найры волнительно перехватило дыхание, непозволительно разочаровывать Создателя колец.
- Используй варбанду урук-хаев и полуорков. С ними ваши боевые возможности возрастут. Назгул также использует их для своих целей.
- Владыка! - снова пав на колени, ударившись лбом о пол, Найра вопросил у Саурона, - Молю! Позвольте вопрос такому глупцу?
Саурон долго наблюдал за Найрой, но потом все же медленно вновь ответил жестом руки, что дозволяет. Узурпатор почувствовал это затылком, подняв голову, уставившись в ноги своего хозяина.
- Что должна сделать мертвая женщина?
- То, что у женщин получается лучше всего... - и вновь эта ехидная улыбка, пальцы сплелись вместе, и Саурон обратил свой взор куда-то в прошлое, - Сеять смуту.
 

Узурпаторы собирали своих слуг для охоты. Возбужденные, они подгоняли визгливых снаг хлесткими ударами кнутов. Удалось созвать две дюжины нуменорцев, и это на первое время. Приказы быстро разлетелись среди своих по цепочке сообщений, в итоге на охоту соберется до трех сотен воинов, не меньше, они будут действовать в разрозненных группах, ведь мир довольно большой, а изловить одного витязя куда труднее, чем перехватить всю дружину. К этой паре дюжин пригнали ватагу урукхаев с полуорками, на этот отряд морэдайн полагалось две сотни, и еще сотня снаг обслуги и досуга. Кроме того в степях Руна они найдут помощь при необходимости, но не было сомнений, что одновременное нападение двух сотен озлобленных тварей при поддержке опытных воинов будет стоить Илгону свободы.
Найра находился в седле своего диковинного зверя, которого призвал с далекого Востока, узурпировав там в свое время трон во славу Темного Властелина, предав его народ милости рабства. Гигантский полосатый чудовищный кот не уступал размерами варгу, а его свирепый оскал превосходил их злобу, сейчас он лакомился рабом, которого морэдайн собственноручно забил перед отъездом, лишь бы прокормить могучего хищника. Узурпатор держался в седле с невероятно важным видом и не просто так. Такие события бывают раз в эпоху.
И вот, когда все было готово, маленькое войско выдвинулось, чтобы сломать волю одного эльда.
===> Рун       
[NICK]Темный Властелин[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/e2/11/60/e211607c618c1bf44abb691c240d7b61.jpg[/AVA]
[STA]Воплощенное зло[/STA]
[SGN]Управляемый хаос[/SGN]

В этой битве не могло быть ничего прекрасного. И хотя Трандуил не встал на острие атаки, как делали то остальные, едва ли он мог позволить себе сидеть сложа руки. Ещё не до конца оправдавшись от собственного магического удара, король плёл чары. С той самой минуты, как затрубили первые трубы врага, Трандуил, вонзив свои мечи по обеим сторонам от себя, встал в мерцающем круге и закрыл глаза, проникая в саму суть зараженной чащи. Распыляя свои силы на всё пространство поля боя, он вёл ту битву что зримо не ощутить. Слова сплетались в бесконечные жалящие стрелы, в сияние от мечей, в кровавой гуще боя... в заключительную искру истовой жизни перед неминуемой гибелью. Не раз короля скручивала невыносимая боль, срывая с его губ стон. Венец, венчающий его голову, с каждой новой смертью становился всё тяжелее, впиваясь иглами в виски. Но взор королевский едва ли мог померкнуть. Сейчас, когда решалась судьба их хрупкого равновесия, не мог он склониться перед тьмой, отдав так много. И когда, наконец, враг дрогнул, в чаровском плетении замерцали алые брызги пробуждённого леса. Погруженный в самую его суть, коснувшийся того гнилого и истерзанного нутра, и корней, правитель Лихолесья вдохнул в него мощь тех деревьев что ещё сопротивлялись. Он пробудил семена ясности, задушенные тьмой Саурона, и сейчас, когда эта тёмная магия слабела, слабые ростки света начали рассеивать тьму. 
Король открыл глаза и покачнулся. Всё, куда мог упасть его взор, было покрыто телами погибших, и пусть их было не так много, как предыдущих боях, но каждый остекленевший взор, точно игла вонзался в сердце короля. Его личная гвардия справлялась более чем прекрасно, не допустив и не подпустив к колдующему правителю ни единого противника и стрелу. Он был невредим, его плащ багровел в затхлом сумраке Дол-Гулдура и, казалось, впитал всю пролитую кровь. Каждую его каплю. Шаги давались с особым трудом, словно бы он не стоял, а сражался наравне с ваньяр. Во рту густел вкус тлена и крови. Всё то, что сопровождало его всегда, когда случалось в этой жизни сражение. А тем временем, крепость пылала и звуки битвы медленно, но, верно, угасали, сменяясь на торжество возгласов, возвещавших победу. 
- Вам следовало бы отдохнуть перед советом... 
Советом... Кто бы что ни говорил, а Трандуил терпеть не мог все эти советы. Ещё никогда на них не выносились нормальные решения, которые могли бы принести более чёткое понимание вещей. Но остальным это было необходимо, пробросаться словами и наломать ещё больше непоправимых вещей. Сейчас, когда они отстояли этот кусок леса, быть может, и правда стоило поговорить. Принять уже решение что делать им. 
- И где этот старик, когда он вечно так нужен. - Им бы оплести границы леса непроходимой стеной. Чтоб ни единый тёмный дух не мог проникнуть в него. И никто, с мыслями мрачными не смог ступить и шагу, не потеряв себя и разум. Эти думы на долго заполнили голову короля и не оставляли его. 
 
Когда пришло время собраться всем, кто принимал участие в битве, Трандуил прибыл туда без своей терновой короны, но во всём величии своего боевого доспеха и алого плаща. В его пальцах неизменно клубился дымом кубок особого вина, которое он пил после длительного колдовства. Всю речь Галадриель он просидел, прикрыв глаза одной рукой. Величайшая из эльдар, нёсшая в себе осколки той клятвы что некогда принесли из Амана феаноринги и те, кто следовал за ними. Вновь её речи были полны мрачных предсказаний и предчувствий. Такая неприглядная правда, в сути которой сейчас терялось всё. Как бы они не старались, враг всё равно получил то что хотел и сейчас спокойно мог копить силы, чего нельзя было сказать об остальных. Как только голос Галадриель смолк, король убрал руку и осмотрел всех присутствующих. Измождённые, уставшие... едва отошедшие от жёсткого боя. Даже он сам ощущал себя выжатым. А люди и гномы, что согласились принять призыв и сейчас наверняка оплакивали павших, что ушли так же в сражении днями ранее? Трандуилу говорить совершенно не хотелось, он сделал глоток из своего кубка и напиток обжег горло, смывая терпкостью тот тлен и горечь. Ему сейчас хотелось лишь одного. Изгнать всех за границы леса и закрыть его, но силы одному возвести терновые стены, едва ли хватит. И потому эльф молчал. И этого было достаточно, чтоб глас ваньяр разрезал этот густой воздух. Трандуил едва заметно вздрогнул, едва ли мог он позабыть те годы, когда сияние мощи армии, что навсегда смыла с их земель гнёт презренного Мелькора. Тогда казалось, что не увидеть никому больше подобных ратных сил и смелости. Но воистину Эру был прозорлив и внимателен к детям своим, раз оставил он на смертных землях отблеск свой. Но так же, как и велики в своих ратных делах, ваньяр не знали тончайших нюансов, пронзивших земную твердь с тех давних пор. И потому, подавшись чуть вперёд, уже с великой болью смотрел король на Илгона. 
- Что говоришь ты, несчастный слепец. - Слова подобно пеплу осыпались с губ, чтоб раствориться в дальнейшей речи воина. Речи, которая всё набирала тот внутренний мерцающий свет, так знакомый любому, кто видел чародейские плетения песни. Слова, которые неостановимы, превращённые в осколки не разбиваемых кристаллов клятвы. Слова... напитанные кровью и вечные, как смена дня и ночи. Бравада бессмертного духа, что вырвалась от увиденных скорбей и всех тех ужасов, веками наплывавших здесь. Но вот уже и роковое слово, как печать, упало пред ногами всех и Трандуил не смог сдержать усталой и опечаленной усмешки. - Ещё один, кто к краю разрушения подвёл себя. 
И ширилась та глубина потери в сердце короля, если б не слова оставшегося ваньяр, что взял слово. И речи его были уже не так обжигающи, но несли разумную искру логичности и принятия всего того, что предстояло. А после, как глоток свежего бриза, были Солорион и Эльронд. Они достаточно сказали, чтоб дать лесному королю восстановиться. Вставая со своего места и одним глотком осушая кубок, он повёл плечом. 
- Враг до тех пор сражён не будет, пока не уничтожен будет символ его власти. А то кольцо утеряно и след его неведом никому поныне. Мудрейший из истари, Саруман, не смог преуспеть в этом. Но может быть то выйдет у Королевы людей, что прислана была к нам госпожой своеей. Что же до местных земель, могу сказать я точно, что границы леса тьма более не пройдёт. Зеленолесье снова обретёт свою силу, а быть может и с наступлением весны, взойдут новые побеги и укроют собой выжженую злом землю. И Радагаст Бурый, я думаю, поддержит меня в этом. С людьми Дэйла и гномами мы заключили шаткий, но союз и по первому зову прибудем мы к ним, в случае если враг решит наведаться. Но у меня не осталось тех, кого я мог бы отправить на разведку и наблюдение. - Оглядев каждого кто уже держал свою речь, Трандуил заложил руки за спину и чуть склонил голову вперёд. - По эту сторону Туманных гор, я постараюсь разослать гонцов к предполагаемым союзникам. И в данный час, мой верный Пеллинель в компании одного славного человека, держит путь к одному из Рунских правителей. Быть может отправлю Браголвата ещё и в Рохан. 

Меньше всего Норнориэль желала видеть перед собой Илгона, чувствуя себя неважно. Однако, он бы не оставил ее там, а потому позаботился как мог. И вот они в ее покоях. Дева отвернулась от Илгона, проявляя великодушие и терпение, не позволяя себе гневно вскипеть, стоило ему начать искать в ее взгляде намек на понимание, в котором ему было самым решительным образом отказано. Воитель сообщил, что его надлежит послушать, хотя ничего нового он не скажет. Она лишь закатила глаза, сжав уголки рта в досадной улыбке. Зачем тратить свои силы на оправдание собственного падения?
Клятвенный гигант говорил долго, словно в нем проснулся дремавший до того любитель пафосных и очень долгих речей. Слышал бы его Раваон, подумала она, горько усмехнувшись. Жаль, что нес он лишь полную околесицу, как далек был от идеалов, которые должны сплотить витязей, дать сил. Теперь же Илгон говорил не менее ужасные вещи и она чувствовала, что легкие раны более не в силах затянуться быстро как прежде. Вечная весна в ее душе, минуя лето, погружала феа в вечер ранней осени, сказываясь на хроа не самым лучшим образом. Такого не смог бы добиться даже сам некромант, имевший власть над искажением всякого сущего в материальном мире. Он посеял разлад самим фактом своего существования.
Желания Илгона погубят их всех, ведь она более не та, что ступила на причал Митлонда. Но она не желала оставлять остальных, потому боролась со сдавливающей горло тоской. Вопреки всему, что говорил витязь, она не желала падать следом.
Норнориэль и ранее встречала эгоизм подобный тому, что поразил неокрепшее сознание Илгона, слишком долго прибывавшее в райских кущах. Те, кто ставил свои желания превыше нужды остальных, а его желание уничтожить все зло во плоти столь очевидно, считались отвернувшимися. Едва ли их что сдерживало, кроме собственных побуждений. Лишенные всяких моральных ограничений, они были вольны поступать как им вздумается, такова природа того зла, что пытался искоренить Илгон, не понимая, что он будет последним в этой пищевой цепи. И если он проявит решимость, то сам завершит этот безумный путь, оборвав свою жизнь как самый последний трус, ведь в забвении он более не будет страдать, ибо во тьме нет ничего. Норнориэль никогда не сказала бы ему такое, ведь она и сама была эгоистична в своих поступках, именно это и подъедало ее изнутри. Но колебания фэа девы должны были указать Илгону на финал, который ему уготован. 
- Ты заблуждаешься, Илгон. Именно наше благородство, наша отвага и любовь к слабым делает нас сильными, - улыбалась она искренне, говоря такое от чистого сердца, по ее щеке сбежали слезы, которых он был более не достоин касаться, как и ее саму, выбрав развращающий путь полного разрушения, без права на помилование тех, кто не был изначально обречен на гибель от его рук, - Те, кто способен закрыть собой нуждающихся - куда сильнее целой армии, способной лишь обрекать на уничтожение и забвение. И кто же такие пешки Врага, что сам чемпион любимого нами вала пытается равняться с порождениями тьмы, понимая их, и то, что они считают у нас слабостью, и эту самую слабость пытается искоренить в себе? Тебе не стыдно терять остатки чести, говоря такие вещи мне в глаза? 
Ее голос обрел стальную интонацию. Она охладела чувствами к гадкому утенку, что вырвался на берег за куском хлеба, не страшась заворота кишок. 
- Ты прав, былых нас нет. А земли эти и правда меняют. Но я и не думала, что ты настолько нежен, чтобы даже не попытаться менять, а не меняться. Как же слаб огонь Амана в нашей душе, если такой пустяк, как первая серьезная битва способна погасить его, не дав нам даже шанса. Почему мы вынуждены подстраиваться под материальный мир, ведь мы так сильны... - она слегка замотала головой, чувствуя боль, меньше всего ей были нужны сомнения, она обратила свои мысли к Ильмарэ, которая наверняка как-то избежала искажения.
- Меня поражает ход твоих мыслей, Илгон. Неужели Тулкас ошибся в тебе? Или быть может где-то в материальном мире появился его новый чемпион, раз ты так легко льстишь жалкой пешке Моргота, наивно веря, что у Саурона, да простит меня Манвэ, есть возможность угрожать блаженным землям? Даже после того, как нуменорцы были запреты в чертогах, и более никто без воли Ульмо не способен попасть в Аман? Глупец! Мы здесь не для того, чтобы спасать Валар и их царство. Мы здесь, чтобы исполнить волю нашего вала, который считает несправедливым нежелание влиять на материальный мир, отдав его на откуп местным обитателям, и тому злу, что угнетает их. Слишком уж силы не равны. И мы должны были сбалансировать эти весы, а не объявить о тотальном уничтожении неверных!
Она тяжело вздохнула. Норнориэль откровенно устала излагать прописные истины, жалея, что Раваон так и не смог создать свод этих самых истин в виде книги, передав ее каждому в дружине, заставив выучить дословно. Дева меча вновь усмехнулась, пустившись в философию, понимая как недостаток внимания ей сказался на рассудке в том числе Илгона.    
- Ну разумеется у Эру есть свой план, куда же без этого. Только вот есть одна проблема. Неужели ты думаешь, что Единый уготовил тебе, своему созданию, подобную участь, даруя право выбрать любой из путей? Я тоже много чего чувствую, но мне не хватит наглости объявить себя пророком его воли! А ты знаешь почему мы вольны расправляться с орками без жалости, а отвернувшиеся атани это головная боль тех, что верны? А не твоя. Все просто. Знаешь как появились слуги Врага? Знаешь, конечно, но предпочитаешь не помнить, а я напомню. Они насмешка Моргота над нами, точно никто не знает, но говорят, что они, это мы когда-то, изуродованные пытками. Валар не дали нам точных ответов кто такие орки, однако, мы знаем, что их уродство продолжало накапливаться, ведя к вырождению. Они то, во что ты превратишься со временем, если не достигнешь своей цели, злобные животные, неудержимые и очень жадные, лишь бы получить то, чего они хотят. И со временем их предпочтения и вкусы деградировали вместе с ними. Вспомни как сильны были орки в Войне Гнева и какое разочарование встретило нас в этих стенах. У нас есть полное право уничтожить их. Однако, мы не властны над судьбами целых народов людей.
Я тебе точно говорю: Аману ничто не угрожает, ни во времена падения Нуменора, ни после. И чем дольше течет время, тем дальше наш блаженный край. Туда невозможно попасть, и всем обитателям его нет дела до того, что тут творится. Но вспомни, ты бился с нашими новыми соратниками, бок о бок с эльфийскими воителями, которые жили тут не одну эпоху. Разве не заслужили они помощи? Мы здесь не чтобы использовать их как орудия возмездия, истребляя, неся страх и отчаяние тем, кто вынужден прозябать в тени, забыв, что они тоже вольные создания, как и те, кто верен, а чтобы наши(!)  сородичи продолжили жить и радоваться жизни. Я верю, что пусть и уходит эпоха эльдар, но почему бы не прожить ее последние мгновения не страшась зла, в благополучии, которое мы могли дать. Но ты все запорол!
Мне не нужна твоя жалость, чтобы ты жертвовал своим существом ради невыполнимой и нелепой миссии, чего бы ты там не удумал. Однако дело сделано, потому объяснять тебе что-либо не имеет смысла, раз сам не смог понять столь очевидных вещей. Я не стану мешать тебе, Илгон, делай что должно и будь, что будет, таковы мои слова тебе. Но я запрещаю тебе истреблять народы людей, которые впали во тьму или еще впадут. Не тебе решать это! Не тебе... Ты в праве помочь верным вершить судьбу впавших в ересь, но не смей осквернять имя нашего вала дешевым уничтожением всего живого. 
Она вздохнула, закрыв глаза, силы покидали ее, но она еще не закончила. 
- С поисками Врага мы теперь будем справляться самостоятельно, твоя помощь не требуется, тебе еще предстоит заняться истреблением людей, - она оказалась вполне остра на язык, которым пыталась ранить витязя, чтобы наказать, хоть до этого согласилась, что словами тут делу не поможешь, - Я позволю тебе продолжить с нами путь до Имладриса, где нам должны будут помочь со снаряжением и лечением раненных, на которых тебе судя по всему плевать, раз ты так дешево оценил наши труды. При условии, что лорд Эльронд, конечно, согласится помочь, ведь именно этот вопрос я и собиралась обсудить с ним, если бы не твоя дурацкая клятва, идиот! - взорвалась она, раскрыв глаза, но потом подуспокоилась, вновь прикрыв очи, - Надеюсь, что у Раваона получилось договориться, все же он эксперт в подобных вопросах... В Имладрисе же, тебе будет дано то снаряжение, которое пожелаешь, припасы, после чего ты сможешь идти восвояси, а я объявлю о твоем изгнании, более держать тебя я не стану, второй твоей клятвы я не переживу... Стража!
 
Ранее на Совете Раваон услышал достаточно, и озвучил он все, что хотела донести до Совета его командир. Вовсе не обязательно было дожидаться финального решения, главное получить разрешение владыки приюта, и, как ожидалось, он согласился помочь. Отпросившись, он отвесил уважительный поклон, заметив как прекрасна Галадриэль, после чего покинул Совет, ища этих двух, раздраженно поигрывая желваками. К нему на встречу спешил один из лучников ваньяр, что дежурил с товарищами из лесного ополчения. 
- Где?
- У нее. Она сделала бы из него отбивную, не будь сама до этого крепко побитой. Никогда не видел, чтобы наш лучик так злилась, а он был бы таким балбесом. Хотя ладно, с последним я перегнул, он всегда был странным. 
- Дай мне сил вала, - тяжело вздохнул Раваон, следуя за стрелком, который видел как клятвенный гигант нес Норнориэль обратно в лагерь, - Осада крепости покажется легкой прогулкой, когда я возьмусь за них. 
Импровизированная охрана из двух мечников расступилась, заметив мастера речи, который вошел в палатку командира без спроса, но как раз во время, ведь Норнонриэль потребовала стражу. 
На полном ходу он столкнулся с Илгоном, раздраженно посмотрев на воителя. 
- Первый воитель Илгон, надо же, какая честь. Какими судьба в командирских покоях? 
- Раваон, пусть мастера возьмут его под стражу, и заберите у него оружие. Из палатки не выпускать, пусть подумает над тем, что натворил. Илгон, если ты попытаешься бежать, я лично расценю это как предательство и найду в себе силы. Ты под стражей, и только попробуй вербовать моих братьев, за-пре-щаю. Ступай к себе, и сохрани остатки чести, - приказала Норнориэль, - Видеть тебя не хочу. А ты Раваон останься, тебе поручение. 
 
Илгона увели дежурившие на входе мечники, с досадой слышав каждое слово. Едва ли они стали бы отвечать ему, ведь и им тоже нужно было пережить трагедию внутри себя, такая ссора, да из-за чего? Из-за пустяка. По пути им встретились ступающие вперед, которые нашли в себе силы возмущенно потребовать ответа от стражников. Они не отставали до самой палатки Илгона, куда его завели, оставив на едине с собой. Мастеров штурма становилось больше, как и мечников. Назревало нехорошее, ведь ответов не было. 
- Разойдись, - потребовал вылезший из шатра Норнориэль мастер речи, - Чего столпились? А? Кому сказано, разойдись! 
- Да? Чтобы ты нам опять книжками своими гудел? 
- Не понял? Это кто там такой бессмертный?! - возмутился уже мечник.
- За что богатыря в палатку засунули? Чего он сделал? За что командир его била? Выпускай! - слухи быстро поползли по лагерю, чего видел один лучник в охране, то видели и другие.
- Пусть сперва дисциплине научится, вас это тоже касается, разойдись кому говорю! - перешел на высокий тон Раваон.
Едва ли ваньяр было узнать. Идиллия образа великих героев был нарушен одним лишь необдуманным демаршем. Послышался лязг металла, кто-то вытаскивал меч, под крик Раваона не сметь делать этого, раз вынув меч, придется биться. 
Сквозь полудрему Норнориэль слышала как назревала смута в ее рядах. Нужно было запереть клятвенного гиганта здесь, такая мелочь могла все уничтожить. Она сползла с кушетки, пытаясь подняться, роняя столик с чаем и водой. На шум в ее покои поспешил стражник, который поймал деву под руки, из-за чего она осталась стоять на коленях. Мастер меча опустился к ней на колено, удерживая, требуя лекаря.
- Останови их... Останови... Прошу, останови. Я не знаю что мне делать. Я без сил. Останови.  
Норнориэль обращалась своим ослабшим голосом не к витязю, а к Галадриэль, с которой у нее была неплохая ментальная связь. Ответит ли владычица Златолесья взмолившейся деве?

Ожидавший открытия врат крепости врага, сводный конный отряд во главе с лордом Элерондо, включая ратников Гаваней, увидел как к ним же подошла пехота ваньяр, и по открытию их товарищами врат, первая ворвалась внутрь, сея рубку. Увидев как над цитаделью поднимается дым пожара, Эльронд прокрутил в своей голове все возможности противника и союзников из Амана и понял, а понимание своё сразу же и озвучил.
— Вожди врага сбежали.
 В это время, помимо Солориона Глаурелина, который впитывал слова владыки Имладриса, стоя на коне по правую руку от него, по левую, в вольном строю построились трое ратников, в изумительной броне и с суровым оружием, уже вдоволь окраплённым кровью орков. И ещё один стоял перед ними, чуть повернув боком своего отдыхающего скакуна. Шлемы воинов были сняты, на них были багровые и алые одежды, плотные латные доспехи изящнейшей работы тано нолдор, коими же эти воины и являлись, каждый создав свой комплект доспехов и амуниции, сам для себя. Они отличались от прочих всадников воителей Имладриса, иной атмосферой. Казалось здесь посреди крови и смерти эти выглядели раскованнее и свободнее всего. Один светловолосый держал в руке кавалерийский полуторный меч, но видно было и другой клинок, что висел у него за плечами, вместе с луком. Второй, с чёрными волосами в руке держал протазан, с широкого лезвия коего стекала кровь, третий с чёрными также волосами, держал полуторный меч, длинна которого правда была равна хорошему двуручному мечу. Но самым необычным был четвёртый среди них, всадник что сидел в седле перед своими товарищами, лордом Эльрондо и Солорионом. Его светло-рыжие волосы были уложены в тугую длинную косу, скреплённую металлическими спайками, и на обритых висках, виднелись рисунки, где причудливый узорный орнамент в сплетении древних букв нолдорина, гласившая "забывший проклятие". Все они были воинами верными Феанариони, и помнили битвы всех эпох. Прочие же конные ратники Элерондо были моложе и рода их восходили к верным воителям самого Нолофинвэ Финголфина.
 
 
 
   Здесь и сейчас видели нолдор, и стоящие с ними рядом фалатрим, как сотни орков, падали под клиниками ваньяр, но концентрация их была такова, что десяткам удавалось выскользнуть, но орки сейчас не были объектом пристального внимания нолдор. Уникальным случаем, воители могли видеть как выглядели сами они тысячелетия назад, когда преисполненные силой и светом Амана, врывались они беззаботно в ряды врага, как не знали ещё тяжёлых и унизительных поражений, когда само чудо спасало уцелевших (особенно касаемо воинов Первого Дома). Ещё не знавших самых отчаянных, и недопустимых, но всё же свершившихся потерь. В руках старшего из феанорингов было оружие необычное для эльфийского воина, секира с длинной рукоятью и изящнейшим по форме лезвием. 
— Они так спешат — Проговорил он. Как вдруг светловолосый отметил.
— Канион взгляни часть орчья намеревается сбежать. — Единственный из них, этот часто улыбался. Только улыбка его была не в меру безумной и кровожадной. Наконец Элронд отдал приказ.
— Бегущие орки, Каинион, Анамайте, Морагларо, Вернэсэ, не соблаговолите ли устранить этих бегущих.
— Позвольте и мне, милорд. — Сказал Солорион, и увидев кивок Эльронда, пустился на коне вслед за алой четвёркой. Всю ту масу, что ещё сохранив способность бежать, вытекла из Дол Гулдура, эльфы перерубили с коней словно на сафари. За сим битва и завершилась. 
 
****
 
   На совет Солорион привёл своих уцелевших капитанов, Тальвиона, Лорнора и Лэйнараса. Перед тем, они подготовили к захоронению тело нолдо Энлариона из Форлонда и других витязей Линдона. Тут же был и владыка Имладриса Элерондо, которого окружали пара его рыцарей-меченосцев, прославленных родов Эрегиона и древних домов Хитлума, а также неунывающая четвёрка воинов помнивших Феанаро, своего вождя. Видел Солорион и короля Трандуила, чья гвардия хоть и поредела, но всё же имела силу. А уж то как великолепно продемонстрировали себя его обыкновенные лучники ополчения, было выше всяких похвал, впрочем они сражались за свою землю и в глазах Солориона Глаурэлина заслуги их уравнивались с результатом. Трио из ваньяр, стояло тут же. А леди Галадриэль, преодолевая свою боль первой обратилась к прочим. 
  Дальше, Солорион бы и не обратил внимание на стоящего за спиной рыжеволосой командирши ваньяр рослого воителя, если бы он не начал свою речь. Изумлённый Солорион посмотрел на короля Трандуила, леди Галадриэль и лорда Эльрондо, в их мудрости ожидая найти успокоение, поколеблено кое было мрачной речью сего воителя. Взор эльфа скользнул на лица воинов Первого Дома, которые смотрели на ваньяр с какой-то своей, внутренней и едва уловимой тоской. Но сами они были пресыщены клятвами. Особенно Канион, который хмурым взором проводил ушедшего, и его командующую. Потом все слушали третьего ваньяр, коий был сведущ в языках и диалектах, и излагал адекватные стратегические планы. 
 Затем сказал и сам Солорион.
— Прислан я был с посольством к государю Трандуилу от лорда моего Нове и сам вызвался в этот поход, ибо желание моего лорда есть помощь королю Зеленолесья. Зима пройдёт и настанет весна. Мы возведём курганы павшим воинам, и воспоём песни памяти, так что первые нити благословения прольются на этой земле, как пролилась и наша кровь. Земле по праву государя Трандуила. И если изволите вы, — Он обратился к Трандуилу, — отправив часть отряда домой, частью я останусь здесь. Чтобы помочь вам вести дозор в этих землях до весны. Пока воины отрядов Лесного Короля не возьмут под своё полное господство, все подходы к южной сей оконечности великого леса. 
Следом слово взял лорд Эльронд.
— Идея испросить энтов о помощи, не лишена смысла. Звать их на войну бесполезно, особенно после того, что случилось с их родичем, но оживлять лес, их священный долг перед Кементари. — Он взглянул на Галадриэль, и сказал о её внучке.
— С посольством, пусть отправляется Арвен. Прошу вас лишь приставить ей защитников. — Увидев кивок Келеборна он продолжил, уже глядя на ваньяра.
— Последний Приют же примет ваших воинов, но я не понимаю пока, как можем провести мы это, как сказали вы с-слаживание. Воины Имладриса нужны будут на Севере, Гундабад, Подгорный перевал гномов, прибежище гоблинов, наконец Мория, требуют нашего возвращения, ибо мы не знаем откуда снова враг может нанести удар. Мы будем рассылать разведчиков. С западных предгорий Мглистых гор, обратимся к Арнору, рейнджеры дунэдайн окажут нам поддержку. Здесь же, в долине Андуина нужно привлечь северян, людей Леса и Реки. Не мало и они страдали от орков гор. Ваше же внимание король Трандуил, я прошу обратить на восточные ваши рубежи, людям Дейла и Эсгарота, после Ист Байта может понадобиться помощь. 
Он вздохнул.
— Хорошо бы ещё узнать, что враг будет делать в степях Руна. Он потерял много, но как скоро он вернётся вновь полный сил, это вопрос насущный. 
После слов сих Эльронда, взглянул Солорион на Трандуила. 

Мудрые слова Галадриэль меркли на фоне того, что звучало далее.
Демарш Илгона удивил Норнориэль, которая лишь приподняла бровь, когда воитель поднялся раньше, чем право говорить достигло их. Пусть опечаленный он не показывал виду, но она чувствовала, как ему было невмоготу. Однако, смелости Илгону было не занимать, как подумала Норнориэль, или глупости - как считал Раваон, который собрался отчитать его и усадить на место, призвав соблюдать порядки. Но воителя было не остановить, он не собирался слышать своего соратника, от того Норнориэль рукой придержала мастера речи, оставив его на месте. Раз уж начал, пусть скажет, Тулкас просто не мог ошибиться в нем, раз пожелал видеть его первым среди равных, наверняка ему есть что сказать. Пришлось ждать. И чем больше говорил первый воитель, тем сильнее его несло. Лицо Раваона обрело кирпичную стать, не выказывая ни капли эмоции, которые переполняли его, да так, что он был готов взорваться на месте и надрать уши заносчивому витязю, но ради своего командира, которая умудрилась сохранить остатки разума после славного мордобоая в крепости, он сдерживался как мог, сгорая от стыда. 
Норнориэль же, откинувшись на спинку походного полукресла, облокотившись на руку и подлокотник, прикрывая лицо бинтованным кулаком мыслителя, опустила взгляд на свои ноги, слушая весь этот поток клятв. Зазвучали имена Валар. Командир более не могла сдерживать свое хладнокровие, взволновано посмотрев на Илгона.
- Не смей! - резко поднялась она, все еще чувствуя легкую слабость после битвы, схватив его за локоть, - Не смей, слышишь меня?! - но конечно же Илгон не слышал. Он преисполнено поклялся священными именами, поклялся что сотрет с лица земли всю тьму, что едва ли было исполнимо в принципе, а уж в одиночку, даже если ему помогут выжившие соратники из его дружины, даже если все местные войска эльдар выступят с ним как один, это просто невозможно. В конце концов не зря существовало пророчество о Дагор Дагорате, о Конце Времен, он взвалил на себя невозможное, и еще много раз пожалеет о своих словах. Если его убьют на поле боя, он более не возродится, оказавшись изгнанным во тьму, как он того и возжелал в клятве своей. И уже не важно, что до клятв он сделал вполне здравые призывы помочь верным атани. Важны  были последние слова, а они оказались просто ужасными.
  
Под сомн имен божеств, переживая личную трагедию, Норнориэль обессилено опустилась в кресло, пытаясь сохранить лицо, когда воитель клялся уничтожить тьму. Едва ли она встречала подобную ненависть, что была далека от праведного гнева и боевой ярости. Желание предавать праху всех без разбору было лишь у тех, кого он клялся уничтожить собственноручно. У него  хватило духу замахнуться на истребление отвернувшихся атани, которые в отличие от орков еще были способны исправиться, а ведь он их даже не видел. Им доводилось встречать горные племена, причем лучших представителей, раз их отбирал себе в услужение Саруман, уж он то вряд ли ошибся, учитывая, что о горцах говорили рохирим. Но даже так, командир аман-эльдар не была готова придать горцев мечу всех до единого, ибо в ее сердце горел праведный огонь милосердия, дарующий свободу, а не отбирающий жизни словно это что-то решит. А он... готов.   
- Довольно! - Раваон более не был в силах сдерживать себя, они итак уже опозорены безрассудством впавшего в горе гиганта, дальше падать некуда. Он поднялся со своего места, возмущенно сжимая кулаки. 
- Я сама! - зарычала Норнориэль на второго воителя, только он собрался призвать соратников, что дежурили с другими стражниками у шатра Совета. 
Она не могла позволить себе беспамятство, как ее ближайший друг и товарищ. Преодолевая боль физическую и душевную, ощущая прилив сил праведного гнева, она вцепилась разбитыми руками в руку Илгона, вытаскивая непутевого воина из шатра на улицу, яростно требуя дороги у переполошившейся охраны. 

Раваон обладал завидной остротой и скоростью ума, а посему он действовал решительно. Поклонившись владыкам, извинившись, занял место командира ваньяр, посвященный в ее планы и пожелания, и мог ответить на любой вопрос, нервно постукивая каблуком сапога, периодически посматривая на выход, думая о том, что как бы командир не наломала дров в очередной раз. Мастер сгорал со стыда, а ведь он и все остальные аман-эльдар были примером героизма и образчиками поведения, едва ли такую глупость можно считать героизмом и примером для подражания? Илгон так и не понял, что посыпая себя пеплом проклятий, возжелав добиться невозможного, был итак проклят делать все безупречно и идеально, внушая оптимизм и страсть к жизни. Они должны были привезти из Амана тот же свет, что был с эльдар, когда они пришли сюда, они должны были придать им уверенность в завтрашнем дне, наполнить своим примером их тела дыханием юности, не считая, что бессмертные народы Средиземья переживают свой закат. Столько всего предстояло сделать, аж дух захватывало. Но, видимо, покинув однажды Средиземье, вернувшимся сюда эльдар не было суждено сохранить свою истинную природу, бремя искажения отразилось даже на таких могучих духом героях. Мастера речи грызла собака совести, больно впиваясь до костей, но он продолжал представительски улыбаться, на него рассчитывали выжившие братья, важно было убедить владык в правильности их слов и позиции. 
А позиция была очень простой. Дружина аман-эльдар гарантировала военную помощь в борьбе с силами Врага любому светлому владыке, в любое время, достаточно просто попросить об этом. Тоже касалось людей и даже гномов. Они бескорыстно помогут любому. Однако и самой маленькой армии праведных альтруистов нужна помощь. Раваон смиренно попросил ее у владыки Имладриса, подчеркнув, что приняв на себя главный удар воинства Мордора, их снаряжение потеряло былую прочность и новизну, а потому вся дружина нуждалась в заботе умелых кузнецов нолдор. Раваон поднялся из-за стола, склонив голову в просьбе к Элронду, попросив также о временном убежище и врачевании для тяжелораненых. Не даром его обитель звалась эльфийским приютом.
Также Раваон передал слова Норнориэль о том, что необходимо наладить взаимодействие всех армий, а для этого нужны были постоянные военные маневры, позволявшие наладить слаживание, которого откровенно очень не хватало на поле боя во время осады, и то была вина также самих ваньяр, что увлеклись сражением, на мгновение позабыв о главных целях. Он добавил, что к слаживанию необходимо привлечь войска союзных народов. Также, Раваон, добавив уже от себя, как мыслитель он понимал политическую часть лучше Норнориэль, которая руководствовалась скорее интуицией, чем знаниями, отметил важность совета всех владык, не только эльдар, но и союзных народов. Нужно собраться большим собором и заложить общий фундамент борьбы с врагом на поколения вперед. Об этом пытался толковать Илгон, но как и все по жизни, он сделал это максимально размашисто. Раваон усмехнулся себе под нос, понимая, что воитель все еще ребенок, он лишь надеялся, что Норнориэль будет справедлива с ним и не будет его калечить, ведь рука у нее тяжелая. 
В конце выступления Раваон обратил внимание на основную повестку. Лично ваньяр не смогут обеспечивать безопасность этой части Лихолеься. Но можно попросить помощи у энтов, помочь им вернуть в эти места былой лик до искажения тьмой, ведь именно для этого их и создала прекраснейшая Йаванна, влюбленно в ее образ напомнил он, видя в Амане не единожды. Энты как раз должны были закончить свой совет, стоило бы отправить им гонца, чтобы не собирать их вновь. 
Мастер речи подозвал к себе командира ступающих в тени, который передал ему важные сведенья. Ими оказались схема крепости, которую сделали разведчики. Раваон сообщил владыкам, раздавая им по экземпляру карты, что в случае, если они решат просто оставить местную крепь Врага, начав новый Бдительный мир, то стоит быть готовым к третьей битве за Долг Гулдур. Хоть враг и перестроит оборонительные сооружения, реконструирует цитадель, но основные стены будут сохранены, и лучше всего знать их слабые места. Если же владычица Лориена пожелает сравнять крепость силой своего голоса, то ступающие в тени подскажут, куда лучше всего целиться по их скромному мнению.   

И пока продолжался Совет, Норнориэль вела богатыря за пределы лагеря, приговаривая то и дело. 
- Иди давай, упрямый дурак.
На пути им встретились бойцы ваньяр, что сперва хотели с улыбкой расспросить, как прошло собрание, удивляясь тому, что все обсудили так быстро, но лишь удивленно переглянулись, провожая этих двоих. Дева меча не желала воспитывать клятвенного гиганта посреди лагеря, боялась не удержаться и сорваться, уж повод имелся предостаточный.
 
- Шевелись давай, - заявила она, когда они шли вдоль болотца, прихваченного зимним холодом. Она стянула с себя плащ и куртку, развязывая пояс с ножнами, сбрасывая их, - Ты давно об этом мечтал.
Раздевшись до рубахи, начала разминку и очень злилась. 
- Как ты мог?! Нельзя так использовать имена Валар, как ты собираешься исполнять эти ужасные клятвы?! - ходила из стороны в сторону, раздражаясь еще сильнее, продолжая раздеваться, оголив перебинтованный торс и стянутую бинтами грудь. Скинув сапоги, она практически более не стесняла себя в движениях, чувствуя под ногами мягкую твердь замерзшего болта. Кожа быстро заиграла мурашками. Закинув за плечо свою рыжую косу, она подперла руками бока.
- Посмотри на меня! Тебе нравится как я выгляжу? Мне больно, Илгон, я ранена, но твои слова ударили меня сильнее, чем что либо в этих проклятых топях. Видимо ты забыл, что я тут главная, и чего мне это стоило. Все мы изгнанники собственного благополучия, мы отказались от своего прошлого, прошли трудный путь, мы смогли порадовать нашего вала. Мы все здесь ради одной цели, как смеешь ты ставить себя выше нас? Кто ты такой, чтобы в одиночку нести это бремя, которое мы делим друг с другом преломляя каждый раз хлеб. Мы не просто какой-то отряд, мы братство, семья. Пришло время поставить тебя на место и напомнить тебе, почему Тулкас избрал меня вашим лидером. Подчиняйся мне беспрекословно, проявляй воинское уважение и радуйся моей любви и заботе. Я первая, ты лишь первый воин. Готовься постучаться в чертоги Мандоса своими зубами! 
Норнориэль приняла боевую стойку, она не собиралась мгновенно нападать, давая Илгону время подготовиться, считая подлостью любую внезапность, хотя именно такого и требовало воинское искусство, когда предстояло сразиться с превосходящим не врагом, но соперником.
- Готов? Вижу, что готов, чего мнешься? Я начинаю выбивать из тебя дурь, чемпион Тулкаса, ведь именно такой язык, вы - дуболомы, и понимаете...  
Она была быстра и ловка как никто, это не орков громить. Казалось ее полуобнаженное тело едва ли достижимо для контратаки, а вот она свои удары слала подобно ветру, делая их хлесткими и звонкими, скорее как пощечины. Хоть дева меча и лишила себя стесняющих ее одежд, она все равно еще была не в форме, что сказалось на повязках, некоторые раны открылись, пропитывая их кровью, а боль сбивала дыхание. Но она продолжила бить кулаками, бинты которых также сочились кровью и болью при взгляде на руки.  
- Уничтожишь всех слух Врага? Даже людей? Столько злобы! Откуда она у тебя?! Ты хоть понимаешь зачем мы здесь? Не чтобы убить всех плохих и непокорных воле Эру, а чтобы наказать Саурона, последний источник искажения, исключив тем самым главный корень всех бед.
Норнориэль более не могла драться руками, потому как хорошая мать воспитывала Илгона ногами, пытаясь не попасться, надеясь что сможет закрепить учебный материал в сознании гиганта из-за моря. Она буквально вбивала ему суть их похода и прописные истины, известные ей самой.
- Но даже это не дает никаких гарантий. Ты забыл кто такие атани? Забыл почему я так внимательна к ним, и так рада их благим намерениям? Поговорим о величайшем народе Нуменора? Ты помнишь их предков?  - каждый вопрос сопровождался ударом, или чем-то вроде того, - А помнишь что стало с нуменорцами? С чего ты решил, что остальные атани, которым мы помогаем, однажды не предадут свою светлую природу, встав на путь тьмы? Не предадут нас? Ты и их убьешь? Ты понимаешь, что это значит? Мы не можем судить атани! Нам нельзя! 
Стоило ли говорить, что суд над отвернувшимися - участь верных. 
И вот она почти попалась, целясь ступней прямо в челюсть воителю, желая вбить конкретно эту мысль.
- Я не хочу, чтобы ты сгинул в вечном мраке, - выдавила из себя, впервые горько заплакав. Смерть близких и боль Скородума не смогли вызвать у нее слезы, потому как она знала, что пусть соратники мертвы, они будут ждать ее в чертогах Мандоса, а Брегалад, достигнув энтмолвища, вернется к своим и будет окружен любвоью других и теми роскошными березками, все у него сложится хорошо, ведь он постарался, а остальные эдьдары доделали начатое ими сообща дело. Но вот поступок Илгона вызвал у нее эмоции, которые едва ли могли не задеть любого, кто услышал о клятве, это серьезное событие, и он обрекал себя ровно на те муки, которые огласил в клятве. То был не пустяковый обет, на которые она смотрела сквозь пальцы, а клятва, и поклялся он самым драгоценными, что было у ваньяр, именами богов, ради милости и к радости которых они стремились самосвершенствоваться.
Бой с чемпионом Тулкаса выматывал. Она не могла оценить смогла ли она доказать свое главенство, лишь надеясь, что ее силы были затрачены не зря. Ее саму рубило так, что дева едва стояла на ногах. Когда бинты налились достаточно крови, Норнориэль потеряла сознание, споткнувшись на последнем ударе.
 

Когда Илгон показался на стене, ситуация не сильно начала меняться, блаженные эльдар во всю дырявили набежавших врагов. Кто-то даже пошутил, что если стена еще не рухнула, значит на ней явно были не все. 
Норнориэль отступила назад за строй, который катком подминал войска орков. Ее охраняло двое мастеров, которые следили, чтобы не появилось еще кого, пока на стену один за другим взбирались воители из Амана. Пропитавшаяся кровью и потом рубаха липла к жилистому телу высокой девы, она тяжело дышала, упершись одной рукой в бок, а другой придерживаясь за стену, чувствуя как внутренности соревновались в ощущении боли с мышцами и ссадинами, с порезами. Хоть Норнориэль и была среди тех, кто отправился на Войну Гнева, но она никогда не участвовала ни в чем подобном, столь легендарные битвы обошли ее стороной, тогда силы Валар превосходили армаду Моргота, хотя, конечно, и там было не легко. Но тут... Им пришлось принять на себя весь гнев слуги падшего вала, и никак иначе поступить они не могли., оберегая тем самым других, им было не важно просили о том союзники или нет. Она жалела лишь, что элите темного воинства удалось сбежать, оставив на растерзание собственных слуг.
- Досадно... - недовольно проворчала она, опустошая флягу с вином, которую смогла урвать у кого-то из прибывающих, кислятина едва ли могла порадовать ее, ведь во рту и без того было очень погано. Сплюнув, она приказала Илгону пробиваться к воротам, а сама взяла только-только забравшихся мечников под свое руководство.
- Чем быстрее ты впустишь наших друзей в эту дыру, тем быстрее я смогу помыться. Уэээх, от меня ужасно несет орками, кровью, грязью и в общем всем, что так нравится этим тварям. 
 
Изрядно измученные битвой ваньяр с нетерпением желали положить конец битве, а для этого им приходилось рубить и колоть одубевшими руками, все, что попадалось на глаза. Заходить в саму цитадель не имело смысла, она, как и многие башни, горела, все перекрытия внутри начали рушиться, а треск влажной древесины смешался с треском костей и грохотом металла.
На пути к вратам Илгон, конечно, встретил теней, которые в этот раз были заняты своей прямой работой. Когда его отряд показался на площадке антиосадных машин, как он мог застать их непосредственно за утилизацией тех, кто пытался сдаться в плен или убежать. Стоило ли говорить, что подобное действие эльдары сравнивали с дератизацией: никто не будет жалеть крыс, которые повадились целыми стадами нести мор, голод и разруху. Столь циничное отношение орки усердно заслуживали довольно долго, из раза в раз лишь подкрепляя делом свою дурную славу и неизменчивую природу. Единственное, что эльдары могли сделать из добрых побуждений, так это отточить свой навык уничтожения, дабы темные создания не мучались и заканчивали свой жизненный путь, полный ужаса и злости, без лишних страданий. Ибо такова их милость и доброта. Правда, не всегда было возможным этой милостью поделиться, каждая массовая битва в итоге превращалась в свалку, когда побеждает тот, кто крепче и у кого больше сил, кто банально удачлив.
Тени разом обернулись в сторону Илгона и его бойцов, лишь молча проводив идущих вперед, а кто-то даже подстрелил самоотверженного орка, который в суицидальном порыве пытался броситься с криками и чем-то тяжелым вроде дубины прямо на Илгона, но замертво споткнулся, получив стрелу точно в глаз. Мгновенная смерть, уж ступающие в тени точно знали, как ценно подарить ее врагу. Они молча проводили гиганта Запада.
Зачистка шла полным ходом, кто-то из витязей Илгона начал волноваться, что орки могут закончиться в цитадели раньше, чем они достигнут врат.
А тем временем Норнориэль сеяла свою порцию возмездия на головы темных созданий, спустившись во двор со своей охраной. Один из мастеров, идя перед командиром, жалея и без того безнадежно испорченный клинок, ногой столкнул с лестницы орка, что испуганно показался перед ними, поднимаясь на стену с охапкой стрел, очевидно не зная о судьбе ее защитников. Он слетел вниз, потеряв жизнь от руки уже другого мастера.  Никто не покинет крепость. 
- Во дела, жалкие трусы подожгли эту помойку. Ну и ладно, нам возни меньше, - рассуждала она, двигаясь по проходу с братьями в сторону внутреннего двора, благо пожар не успел добраться до него. Казалось. что в этой части крепи никого не было, большинство либо бежало, либо рубилось на стенах. Ступающих в тени тут тоже не наблюдалось, поэтому вероятность найти дохлых командиров была никакой. 
Чем дальше они шли, тем сильнее разделялись, чтобы быстрее закончить обход как им казалось брошенной части замка, пока Норнориэль не осталась одна со своим гвардейцем. Впереди была тренировочная площадка, которую орки называли ямой. Дальше уже ничего не было, это была конечная точка маршрута, где их благополучно ждали. 
То были видавшие битвы друг с другом ветераны мордорской армии, и кучка снаг, удерживаемых под их властью силой страха. Они забились в яму, осознав, что после начавшегося пожара им едва ли удастся найти выход, чтобы сбежать. Пытаясь отсрочить неизбежное, шайка добралась до места, которое традиционно даровало многим шанс возвыситься над остальными. Осознав, что к ним приближаются, причем кто-то беспечный и потерявший всякий страх, орки-ветераны приняли решение биться отчаянно, отбросив все свои обиды, объединить усилия в последний раз, чтобы спастись, молясь своему властелину, чтобы даровал им силу, да такую, чтобы хватило наверняка, а потом, после побега, они преданно вновь вступят в его воинство, чтобы быть с ним до самого конца, в этот раз уже абсолютно точно. Затаившиеся головорезы Саурона оказались неожиданностью для Норнориэль и мастера, который сопровождал ее. Его закололи в шею несколько ветеранов под грозное улюлюканье, накинувшись из-за стен прохода, из-за чего грузное тело воителя рухнуло на землю, правда, успев пробить мечом одного зазевавшегося труса, оставив в нем свое оружие. 
Меньше всего Норнориэль хотела попасть в засаду, когда силы исчерпаны, а сопровождавший ее витязь был так постыдно убит кучкой слабаков, что смогли окружить ее, беспечную дуру, которая потеряла бдительность под конец тяжелого сражения, частое явление, на самом деле.
Ее грудь вздымалась порывисто, неровно. Колени дрожали от ужаса. Она осознала, что до этого всегда была со своими витязями, друзьями и соратниками, она никогда не билась в полном одиночестве, всегда были те, кто поддержит ее. Теперь же она совершенно одна. Даже если призвать помощь, все будет кончено, едва ли ее навыков хватит для того, чтобы убить пару десятков орков собственноручно. Стараясь держать лицо, она вцепилась в рукоять меча, сжимая его оцепеневшей и несгибаемой рукой крепко-крепко, словно новичок в в первом сражении, чувствуя как судорога потихоньку сводила предплечье. 

Внезапно один из снаг авторитетно заявил всей братии, что перед ними женщина, моментально получив по башке от своего хозяина, который также авторитетно повторил за ним, добавив, что им невероятно повезло. Это меняло вообще все, теперь они обдумывали как захватить ее живьем. раз уж все пропало, то такая награда их вполне устроит. Однако на этом их племенной союз подошел к концу, со всеми орочьими сантиментами было покончено, стоило им столкнуться с одинокой женщиной, которая, как известно, к беде. Началась перепалка и даже бой за главенствующее право, как внезапно эльдарский клинок полосонул одному из ветеранов прямо по шее, отрезвляя тех, кто был ближе всего к Норнориэль, что улыбалась широкой белоснежной улыбкой, перепугавшей матерых вояк Врага, им показалось, что то был оскал смерти, которой они так боялись. Но деваться было некуда, придется усмирять такое чудовище если они хотят жить, в конце концов теплым тело будет достаточно долго, рассудил один из орков, лишившись башки.
Пусть ваньяр были благородными существами, но она была ваньяр лишь на половину. Кровь древних нолдор требовала пройтись по этой своре ураганом подобного которому они не видели. Прежде чем меч в очередной раз застрял в теле одного из головорезов Саурона, ей удалось значительно проредить орочью свору, в которой даже снаги, пусть и обескураженные древней свирепостью девы меча, но все же возомнившие себя не менее древними потомками затеменных Мелькором существ, не дрогнули. Они все еще надеялись взять ее числом. И не спешили нападать, осекаясь после каждого уставшего, но все еще изрядно рубящего выпада, пока Норнориэль не потеряла последнее оружие в теле неудачливого раба. 
И вот  они ринулись на нее с дубинами и палками по собственной воле,  впервые в жизни ощутив себя свободными. А свобода по их разумению, это свобода делать что хочется, и в силу их испорченности самое мерзкое, что только можно. Однако, Норнориэль  считала иначе - это она свободна выбирать как упокоить их.
Они пытались удержать ее, вцепившись в ноги, руки, но получали такие крепкие затрещины, что отлетали в сторону, Норнориэль поймала дубинку, сломав ее тут же о голову очередного раба.
Когда остальные мастера-ваньяр сбежались на визг орков, не ожидав того, что их тут больше чем нисколько, все уже закончилось, Норнориэль, придавив коленом все еще дергающегося раба, выбивала дурь из последнего, раз за разом досылая кулак прямо в рожу, методично, безэмоционально, словно бы она просто месила месиво. На сегодня сил биться у нее не осталось. 
Раваон, который шел со второй волной, протискиваясь через спины товарищей, удержавшись от критики после увиденного. 
- Развлекаешься? 
- Как видишь, - последним ударом она оборвала жизнь снаги, грустно усмехнувшись, весь сокрушительный запал иссяк, - Что там с вратами? Надеюсь Илгон не испортил о нас впечатление и оставил нашим друзьям хоть что-то? 
- Было трудно, но он справился. Жаль ты его с собой не взяла, он бы тут... - Раваон обвел взглядом бойцовскую арену, по которой были разбросаны тела врагов - Потренировался.
Норнориэль улыбнулась, правда воители не оценили шутку, слишком уж мрачно получилось, кто-то осматривал павшего товарища, каждый раз удивляясь тому, сколько смелости в орках, нападать вот так открыто со спины. Она потянулась к Раваону, и тот цыкнув, мотнув головой, мол что с тебя взять с немощной, поднял ее на руки, так как ноги ее более не держали. 
Под тяжелой охраной они добрались до врат, где о победе, по заданию своего командира, Илгон должен был провозгласить своим характерных воем или ревом, что он там практиковал все это время, когда Раваон занудничал с ним, размахивая у него перед носом книжками, пытаясь поразить его своими обширными знаниями, она не знала. 
И вот, наконец, момент победного шествия по цитадели по завершению штурма. Раваон нес ее через живой коридор, через всех воинов разных фракций, пусть и в не очень подобающем виде, но она все же возглавила штурм цитадели, а потому ей полагались почести как самой отбитой решительной. Принимая поздравления и даруя их, она радовалась тому, что все же многие сохранили свои жизни. Офицеры благодарили ее воинов за самоотверженность, как тех, кто без страха и упрека самостоятельно принял на себя главный удар, причем не единожды, хотя их об этом не просили, героев хватало и без блаженных ваньяр. Она пожимала им руки, обхватывая окровавленными ладонями с разбитыми в мясо костяшками, и все лишь гадали, как после такого мордобоя она не сломала себе кости, на что она шутила, что орки просто мягкие, улыбаясь кровавой слегка заплывшей улыбкой.
- Как же стыдно, - заметил в итоге Раваон, сгрузив ее в лагере, передав целителям, один из которых охнул, прикрыв рот рукой, когда увидел, как отделали деву, - Скажу честно, ты обращаешься с нами ужасно. Ты командир, твоя задача - это направлять нас своей властной, а не разбитой рокой, дура. И страдать при заполнении бумаг, это я тебе гарантирую, по полной ответишь за все. И не отодвигать настоящих воинов в сторону, радостно врубаясь в толпу всякой погани. Нам уже хватает одного перекаченного ребенка. Если и дальше будешь так себя вести, однажды погибнешь, подставив нас всех. Подумай над своим поведением, командующая Норнориэль.  
Он назвал ее спокойно по должности, а это означало, что Раваон был в гневе, мало кому понравится подобное. Не то, чтобы Норнориэль могла потерять власть над витязями, ведь ее благословил на командование и подвиги вала Тулкас, а это значило для всех беспрекословное подчинение ее слову. Норнориэль же не смотрела в сторону Раваона, ожидая когда он закончит говорить столь очевидные вещи, отчитывая, лишь повторяла:
- Да, мастер. Да, мастер... 
Ей было обидно, ведь правда горчит, хоть и кажется, что все действия не были лишены смысла. Но встряска была нужна, хотя ее бедной голове итак досталось, целитель сомневался в том, как сильно' у нее сотрясение, заметив лишь поразительную живучесть девы, на что та лишь улыбнулась, с закрытыми глазами, лежа с компрессом на лбу, заявив, что ее вала любит ее, как и всех остальных братьев по оружию, а потому благословил всех на подвиги. 
Совсем скоро в лагере, разбитом возле поля боя, было уже не протолкнуться, раненых оказалось куда больше, чем изначально могло показаться. Неутомимые ваньяр, несли вахту, охраняя самых беззащитных, то есть раненных. Некоторые помогали разбирать тела в поисках павших товарищей. 
На вопрос будут ли они оплакивать их потерю, они всегда отвечали одно и тоже, что они уже оплакали их в бою, поубивав для этого врагов предостаточно много.
Побитая дева меча, перевязанная чуть ли не с ног до головы, большую часть времени стремилась проводить с Галадриэль, ей казалось, что ее компания куда больше способствует заживлению ран, в том числе духовных, кроме того она черпала казалось бы бездонные запасы мудрости владычицы, которая уже прожила в Средиземье не одну эпоху и могла поделиться некоторыми наблюдениями. Как никогда она нуждалась в совете, и если раньше ей было явлено откровение от Ильмарэ, то сейчас приходилось думать самостоятельно, если Раваон еще будет зудеть, она точно пойдет штурмовать Черные врата в паре с Илгоном, отдав ему дружину... вернее, что от нее осталось.
И вот, когда павшие были собраны для грядущего захоронения, а все так или иначе зализали свои раны, условно прилизанная и обновленная, все еще с бинтованной головой, руками и даже шеей, которую пытался в бою прокусить снага, потеряв после этого и без того редкие зубы, Норнориэль зашла в офицерский шатер, где собрался совет, посвященный последствиям битвы. К этому моменту замок Врага уже давно догорел, хотя некоторые угли наверняка еще тлели в сердце цитадели. 
Вместо разодранных доспех, на Норнориэль была обычная сменная одежда, а сверху уже изрядно потрепанный в паре тяжелых сражений митлондский плащ. Чтобы отчистить ее от крови и грязи, пришлось побираться по миру, так как с чистой водой тут было не просто. Ее лицо спустя несколько дней и важных дел после битвы, уже практически восстановилось, хотя из под повязки она все равно подсвечивала фингалом. 
Она решила послушать, что предложат местные лидеры, как они распорядятся с местными трущобами на этот раз? 

Дол Гулдур ====>
 
   В свою достроенную уже практически полностью, великую обитель, фундамент коей по сей день стоял твёрже всех скал Средиземья (что говорило о том, что Оно ещё искало возвращения к Владыке) Саурон вернулся преисполненный мыслями. Тактически, понёс он ряд серьёзных поражений, что конечно было фактором отрицательным, ведь до появления Ильмарэ, и до прибытия войска ваньяр Тулухастаза, Майрон планировал разгром армий врагов. Теперь, сей разгром оттягивался на несколько более дальнюю перспективу. Стратегически же, он овладел форпостом в Руне, который теперь нужно было обработать через посланников, мобильных отрядов, которые проверят лояльность многочисленных племён Степей Руна. Также атака Южной Армии на Пеларгир, дала результат Гондор не смог как раньше помочь своим соседям на севере. И теперь, когда Южные земли Итилиэна были оккупированы Мордором, у "страны камней" не мало сложностей. 
   В своей мрачной, но для майа комфортабельной обители, Тар-Майарон установил Палантир на своё место, и обратил взор свой на север, к степям Руна, восток до Красных Гор и на юг, в Харад. Пока орки Мордора восстанавливали свою популяцию, властитель Барад Дура намеревался усилить влияние своё в сих землях. Цепочки производств и складирования, которые по его Тёмной Воле работали в Мордоре хорошо, особенно при его присутствии в этих землях, делали своё дело для наращивания вооружений и сил, но вместе с тем нужно было нарастить, текущий поток караванов с данью, заходящих с восточного плато Мордора. И лучшими союзниками, или правдивее сказать пешками для Тёмного Лорда в этом деле были боевые ватаги варьангов, кои всегда с большим энтузиазмом откликались на его венценосные призывы, зная что те несут добычу и победу. Поколениями, Саурон Великий не подводил Кханд, а рода Кханда не подводили его. Подкрепляющие письма, с соответствующими дарами, которые для самого майа яйца выеденного не стоили (вроде золотых побрякушек) отправились к воеводам Кханда. Также Саурон ознакомился с письмами сиридара и чародея Туварса. Судя по его начинаниям, вне зависимости от исхода сражений за Пеларгир, у него получится сохранить для Тар-Майарона Южную Армию, в которой хоть и таял процент орочьих отрядов, но увеличилось число отрядов людей, существ более рослых и дисциплинированных, чем орочье племя, подражая которым он и создал в своё время чёрных урук-хай воителей. Теперь, дланью Саурона на севере и западе от Мордора были небольшие, летучие отряды и гарнизоны вроде Руменоста, на востоке и юге же, то будут армии, и в первую очередь армии людей. 
   По расчётам владыки тьмы, пусть у него не вышло сейчас захлопнуть всякое сопротивление неугомонных эльдар, но отсрочка до сего момента, если раньше конечно не найдёт он Единое Кольцо, сдвинулась примерно на пол-века, век. С сим планом, по местным меркам, вечно живущий майа продолжил планирование, управление и разведку, активно используя Палантир Моргула. 
 
[NICK]Саурон Тар-Майарон[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/b8xsgHr.jpeg[/AVA]
[STA]Владыка Тьмы Средиземья[/STA]
[SGN]Без Тьмы, вам Света не узреть[/SGN]

Песни государыни отзывались в сердце каждого, кто их слышал и наполняли души людей благом, отчего после них, полные сил и мотивированные до небес, участники похода не замечали особенно никаких трудностей. Это состояние делало поход лёгким, ни смотря на то что воины дунэдайн перешли на самообеспечение кормом подножным для лошадей, а себя окормляли необходимым минимумом на охоте. Это происходило по утрам, когда отряд королевской гвардии собирался к дальнейшему переходу, рейнджеры выходили в леса и приносили дичь на текущий день. А по завершению дневного перехода, они отправлялись до заката на охоту, для приготовления пищи на утро. Впереди была встреча с уже идущим навстречу отрядом барона Гилитрин, на которого вышли идущие впереди рейнджеры королевской гвардии. У барона имелись новости, которыми он спешил поделиться с государем. Наконец-то встреча произошла на закате очередного дня пути, когда гвардия встала лагерем. Сюда же с обратной стороны вышел отрядец кавалеристов, и хоббитских скаутов на их пони, во главе с бароном Гилитрином. 
   Радостный, он вышел к центральному костру за которым сидел Арагорн. Увидев доброго старого знакомого, с которым познакомился на аудиенции в Аннуминасе, а после с коим был соратником в Битве на Девяти Зубцах, Арагорн быстро поднялся с лавки, и протерев руки о тряпицу, обменялся с пришедшим бароном рукопожатием.
— Варак, рад видеть тебя наконец в этих землях.
— Государь мой — Варак о Гилитрин также был рад королю, и склонил голову во время рукопожатия, наконец он сел на лавку у костра, следуя указующему жесту государя.
— Какие вести, друг мой? — Спросил его Арагорн, и ведшие непринуждённые разговоры дунэдайн стали вести себя потише, дабы не мешать.
— Мой король, как только отправил ты меня в эти земли, мы с хоббитскими скаутами пересекли Изен и двинулись сразу к горам. Там мы несколько раз встречали, сначала следы, а потом и сами небольшие поселения друэдайн. Поначалу они относились к нам настороженно, опасливо боялись как они говорили железа на нас и при нас. А потом, во многом благодаря хоббитам, которых они приняли за детей, мы нашли общий язык. В разговоре с одним родовым вождём, потом с другим, я рассказал им о том, что государь объединил земли вокруг, и теперь если видели они где либо, какие разбойные шайки, или банды орков, чтобы говорили смело о них людям носящим звёзды на цветах своих одежд. Этим, расположены были к нам сии люди. Потом я просил их, помочь с поиском перевала. И они помогли, государь, я нашёл перевал к востоку отсюда. Там горы практически спускаются до равнины с двух сторон, и пройти можно воинству достаточно сносно, не говоря уже и о небольших отрядах. Сейчас мы движемся от этого перевала, я его видел своими глазами. 
 С этими словами, Варак о Гилитрин указал направление перевала. 
— Найти его не трудно, надо идти в этом направлении, а потом станет заметно где с двух сторон горы как будто идут на понижение. 
Кивая в знак понимания, Арагорн похлопал своего вассала по плечу. 
— Ты отлично выполнил моё поручение. С утра же поспеши в свой замок, людям будет нужен их правитель, ополчение я распустил. Теперь в Эндевайте стоит и занимается королевская армия, там они поддержат работу лорда Кирьятура. Ты же, по возвращении в Дол Гилитрин займись делами, помогай и защищай торговцев. Сейчас не сезон для земледельцев, поэтому торговцы это те, кто помогут нам пережить эту зиму. Мои придворные будут помогать в разных вопросах.
 Барон внимательно слушал короля, после чего покосился на жаренную птичью тушку. Увидев это, Эстель улыбнулся.
— А пока отдохни, в путь отправляйся завтра. Хоббиты же, что помогали тебе. Отблагодари их, вам по пути возвращаться домой. Пусть возвращаются в Шир. 
— Благодарю государь — Ответил Варак и взялся за еду, разделить трапезу с государем, королевой и его гвардейцами. А следующим утром, он отбыл на север, тогда как отряд Арагорна отправился на восток, ориентируясь на горные хребты понижающиеся к направлению впереди. 
 
======> Белые Горы, Перевал Друадин

Во время нового путешествия, королева Арнора леди Ильмарэ с интересом рассматривала окружавшие их пейзажи, словно бы впитывала глазами образы земель обетованных людям эдайн в замысле, на ближайшие времена, для жизни. В походе майа чувствовала духовные следы народов, которые проживали в той или иной земле, где бы она не находилась, а атмосфера это всё была разная. В Аннуминасе Ильмарэ ощущала один духовный след, в Минхириате другой, в Шире третий и так далее. В бытовом же, телесном отношении её хроа не слишком страдало, и дело не только в том, что её возможности телесности были выше, чем у эрухини. Просто возлюбленный супруг очень старался, чтобы быт королевы был обеспечен хорошо и сполна. Вечерами в лагере, она как и Арагорн с интересом слушала полурослика Бильбо, который рассказывал о своих приключениях. По ним, она со своей перспективы узнавала ход мыслей визави Майрона, который чужими руками Гундабадских орков, загребал жар десять лет назад. Впрочем, надо было отдать должное, подчинять все те крохи кои остались после Войны Гнева и падения Мелько, у Майрона удавалось довольно успешно. Когда он не пришёл на приглашение брата Эонве, на суд к ногам Валар, она недооценила сего "братца", а он в своём деле нашёлся и в некотором смысле оказался даже успешнее своего древнего хозяина. 
   После того, как они пересекли Изен в очередном ночном лагере, Ильмарэ дождалась когда Арагорн уснёт, и ни смотря на то что сон обученного рейнджерами и могучими эльфийскими воинами короля был чуток, майа не составило труда бесшумно раскрыть палантир, и на праве королевы возложить его на стол и приготовиться к использованию. Дева звёздного света возложила поверх сферы свою длань. Её хроа слегка затрепетала, но с увлечённостью встретило, гладкость камня, и взором своего разума она "узрела" земли впереди. Смотрела королева по широте запад-восток из Друвайт Йаура, в сторону южно-гондорского побережья, и в частности града Пеларгир. Узрела Ильмарэ, что эта гавань всё ещё находится в руках врагов королевства, однако воздействия сил могучих Аратар, уже несло своё разрушительное воздействие на силы несущие на себе след искажения Моринготто. 
   Прошёл ещё один день, и уже в предгорьях снова встали они лагерем. Уже перед закатом, когда большая часть бытовых дел была сделана, костры разведены, еда готова и даже частично съедена, шатры стояли в полной готовности, королева вышла и села у главного большого костра рядом с Арагорном. Она улыбнулась глядя на огонь, и плавно затянула песню. Голос майа на языке валарине расплывался, протяжно и мелодично. Люди не понимали слов своими умами, однако сердца их откликались на эту песнь, преисполняясь и наполняясь крепостью духа, воли и благой гармонии. Всё в их душах, а за ними и в умах словно бы вставало на свои места, и ощущение это даровало также душевный покой от понимания того, что ты там где ты и должен быть. Это сродни "домашнему" предощущению, которое испытывает человек возвращаясь домой, после длительного путешествия. Той ночью, те кто должен был встать на стражу — встали в первую стражу ночную, а прочие уснули благим укрепляющим и оздоровляющим сном. А утром, они продолжили свой путь. 

Эриадор, Эндевайт =====>
 
  Несколько дней в пути конного отряда, один из коих дней являлся сугубо днём переправы через Изен, привели отряд королевской гвардии Арагорна сына Араторна в земли Друвайт-Йаура. Земли сии, подобно Эндевайту, до прихода Эстеля прежде если и входили в какое-то королевство, в данном случае Гондор, то лишь формально на картах, потому как с доживающих свою эпоху людей местных племён и налога то не возьмёшь, так чтобы окупались затраты на дорогу фискальных отрядов. Впрочем это не значит, что другху жили как-то плохо, и терпели бедствия. Отнюдь, они жили в гармонии с природой, в большей степени, чем многие другие народы людей, в этом с ними по-соперничать могли бы лишь люди из древнего леса Эрин Ворн. Поэтому и Арагорн ещё на переправе, дал своим воинам приказ, быть сдержанными с местными. Он не видел нужды в том, чтобы как-либо утверждать на них свою власть. К тому же, не сказать чтоб и сами друэдайн стремились попадаться на глаза проезжающим путникам, редким в этих землях. 
   Проезжавший ранее отряд барона Гилитрин, даже и не встретился с ними, хотя хоббиты что его сопровождали, отмечали следы другху. В пути, Арагорн вёл переписку с принцессой Митреллас, относительно её турне по Арнору. Она в своих посланиях выражала поддержку ему, и признание его родословной, о себя лично. В свою очередь, король Арнора утверждал возможность принцессе Дол Амрота в полной мере пользоваться гостеприимством его подданных. На ночёвках, он всё больше беседовал с представителем королевской почты Арнора, единственным хоббитом, что остался при его отряде, мистером Бэггинсом, расспрашивая о подробностях приключений последнего. И рассказы этого хоббита впечатляли, к особенно эта его ненавязчивая манера подачи. Это стало сущим наслаждением для короля, вести сии беседы и он не прерывал Бильбо даже когда тот вдавался в широкие отступления от рассказа, переключаясь куда-то на родословные хоббитов, и житейские, бытовые сказы. 
   Вокруг них сплошь местность была холмистая, леса стояли вокруг густые старинные но были не столь широки, как в некоторых местах средиземья. А по мере поворота по дуге на восток, когда скауты отряда поймали след барона и шли по нему, горизонт Белых Гор становился всё ближе, а поверхность полей вокруг всё более могла быть охарактеризована как типичная неровность предгорий. 

НПС лорд Кирьятур
Вернувшись из Эндевайта, после битвы при Девяти Зубцах, лорд Грейфлуда-Тарбада, и теперь ещё вдовесок защитник королевского тракта в Эндевайте, Кирьятур сын Белега, сразу же по прибытию выделил гостинную, для тех с кем он прибыл. А прибыл он с вождями кланов дунландингов, связанных ныне присягой с королём Арнора, Арагорном II Эвиньятаром, и теми повинностями которые были наложены на них, после военных действий в Эндевайте. Здесь, они смогли увидеть то чего не ожидали. Ведь уже много лет, они считали Тарбад - руинами, пустынными и разваливающимися, но здесь их встретили восстановленные почти везде стены, и вполне оживлённая жизнь в большей части города, где бойко шла торговля - торговля, в столь тяжёлую годину являвшаяся главными "кровеносными сосудами" экономической жизни в королевстве. Так как северные регионы, не смогли собрать последнюю треть урожая, частично из южных в их сторону направлялись караваны с товарами из съестного, но в первую очередь кормовые злаки для скота, которые тянулись в сторону Форноста, заселённого племенем Трев Гауллорг, милостью короля. Соответственно с севера, тянулись торговцы самого королевства с изделиями масштабных цеховых кузниц Аннуминаса, изделиями из кожи из того же Форноста, вяленым мясом и шкурами, последнего было в обилии так как с севера потянулись стаи волков, которые стали весьма опасны для скота, но полезны для предприимчивых крестьян, бойко сколотивших отряды, по отлову и забою этих хищников, в окрестностях выпаса своих стад. Грейфлуд же был, одним из ключевых узлов торговли, стоя на перепутье между Эндевайтом и Минхириатом с востока на запад, и по реке Гватло от Лонд Даэра на север, с юга. 
 Столь полезное расположение позволяло городской казне пополняться, а лорду Кирьятуру рационально распределять свои ресурсы, для того чтобы развивать город, и в тоже время исполнять королевские указы, по возведению деревянных фортификаций по тракту в Эндевайте, и снабжению королевской армии, которая на данный момент времени стояла равно там же. Люди города радовались возвращению своего лорда, и с ним отряда Защитников Моста — воителей дунэдайн поклявшихся хранить переправу Тарбада, до последней капли крови, что бы там не случилось. Они, вместе с дружиной самого лорда Кирьятура составляли воинский костяк Грейфлуда. Своих гостей, сын Белега сопроводил в замок, где развернул перед ними карту Эндевайта и они начали планирование и составление документов. Здесь указывались точные места расположения будущих фортов, с хуторками при них, где ныне скапливались люди из бывшего королевского ополчения, а главы кланов подсказывали подробно, по каким маршрутам и сколько смогут они перегнать древесины, для возведения основательных бревенчатых укреплений. Для них же, глава Грейфлуда устроил небольшой пир, чтобы благорасположить к себе тех, с кем придётся ещё долго взаимодействовать и работать бок-о-бок. 
 В городе, за это время королевские посланники из Аннуминаса, получили небольшое здание где развернули перевалочный пункт, для королевской почты, прибывающих и отбывающих служителей королевского фиска, и прочих важных придворных посланников. Также, следуя указу суверена, был открыт и сиротский приют Грейфлуда, со всеми условиями расписанными рукой Арагорна II в его указе, относительно подобных заведений в городах королевства Арнор. Завершив совет, по фортификациям и военным хуторам на королевском тракте, лорд Кирьятур отпустил вождей кланов, которые обменялись также именами гонцов, через которых лорд Грейфлуда будет держать с ними переписку. Сам же он, остался при своём дворе выполняя свою часть работы, по исполнению королевских указов и развитию королевства, на своём участке.
 [NICK]Кирьятур сын Белега[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/ZlZFJSU.jpeg[/AVA]
[STA]дунэдайн Арнора[/STA]
[SGN]Лорд Грейфлуда, вассал короля Арнора[/SGN]

Много боевых маневров спустя...
Когда примерная развязка стала ясна уже даже самому не посвященному гоблину, ваньяр встали для отдыха и перекуса в которым нуждались уже целый день.
Норнориэль сидела на куче тел прихвостней Врага, сняв шлем, она опять прогаладалась, давно сбившись с боевого счета. С другой стороны сидел Раваон, что позволило двоим упереться спинами друг в друга, проджолжая делать вид, что они абсолютно не устали.
Неподалеку были командиры, которые решали как брать стены, нужно было импровизировать. И эту импровизацию предложила дева меча.
Наконец-то наступило время самого штурма. Обычная эскалада принесла бы много жертв, а отсутствие гномов значительно осложняло процесс. Но дружиной аманэльдар руководила Норнориэль, и если Галадриэль была прекрасна и могущественна, а ее песни силы могли обрушить целую цитадель, то Норнориэль знала как сделать все тоже самое, только без такой красоты, могущества и песни силы. 
Командир приказала своим воителям навести побольше суеты. Ваньяр раскидывали вдоль некоторых участков каменных стен орочьи тела, поджигая их браговухой, которую находили у темных созданий, подкладывая отсыревшую в болоте древесину создавая плохую видимость не только для самих эльдар, но и тем, кто следил за ними со стены. На свободном от задымления участке концентрировались основные силы союзного войска. Орки ничего не понимали, то что делали аманэльдар вызывало у них озадаченность и нервозность, они считали себя хитрее эльфов, и в целом они были не далеки от истины. Действительно, военная хитрость едва ли была характерна прямолинейным эльфам, искусным во владении оружия, которые предпочитали добиваться успеха за счет превосходства собственных навыков и качества снаряжения. И чем дольше работал план Норнориэль, тем сильнее была печаль орды, спрятавшейся за стенами древней крепи. Пока стрелков на укрепленном парапете подавляли лучники, воители создавали в близи стены навал из тел. Для его укрепления они использовали бревна частоколов, а некоторые идущие вперед, имевшие также простые инженерные навыки в виде "сломать-поставить, стукнуть-придержать" и вовсе сделали из секций частокола оборонительные стенки, который защищали расположившихся там воинов, некоторые из которых прервались на полевой ужин в условиях обстрела.
Другие же воители таскали тела павших слуг некроманта, вбивая в растущую гору части деревянного забора, укрепляя этим самым насыпь из тел, то и дело подкладывая импровизированные настилы. В целом конструкция не отличалась особой надежностью, а ее сооружение требовало времени, которое воины использовали для отдыха. Все это куда лучше могли организовать из камня и земли гномы, но главный смысл был не в этом, а в той же суете, которая должна была заставить врага обалдеть от подобного, уловки характерны им, а не каким-то там эльфам. Но как говорит Раваон: Тулкас пивка захочет, не так раскорячишься - нет лучше той победы, чем та, что есть. 
Пока основные силы с актерским драматизмом изображали невероятные усилия преодоления крепостной стены так, чтобы не плескаться в раскаленном масле, не получать лишний раз валуны по головам и спинам, не нырять в подкопы с ловушками прямо у стены или еще что там, Норнориэль собрала свой штурмовой отряд из теней и нескольких добровольцев из числа мастеров меча. Ее замысел был крайне прост. Без применения крюков, она со своими добровольцами тихо заберется на стену под покровом дыма и опускающихся сумерек (как бы орки хорошо не видели, но в дыму они не увидят ничего дальше собственного носа, работало это и в обратную сторону), после зачистит стену, а уже потом скинет веревки остальным, которыми обмотались вокруг плеч смельчаки, чтобы начать штурм, создав тем самым плацдарм для зачистки крепости. Слишком сложные планы всегда были обречены на провал, но на самом деле тут все было довольно просто: залезаешь-пинаешь-призываешь-пинаешь еще сильнее. Все согласно науке славной драки, которую ваньяр ее дружины усвоили от славного вала. 
В подкреплении должен был идти Илгон. А самой Норнориэль, как и другим мастерам, пришлось избавиться от доспехов, даже от поддоспошной одежды, оставшись просто в рубашке, заправленной в штаны. Ее босые ноги тонули по щиколотку в грязевой каше, которую развезли в ходе сражения, светлая кожа побледнела от холода еще сильнее. Единственным элементом защиты остались наручи. Завязав хвост в небрежный пучок для собственной безопасности, она вознесла короткую молитву Тулкасу, благодаря мудрости которого ее отряд уделял немало внимания оттачиванию боевых навыков в условиях отвесных гор, когда поле боя резко переходило из горизонтальной плоскости в вертикальную. Шестеро добровольцев и пятерка теней, снаряжение которых изначально было рассчитано на преодоление всяких преград, начали свой подъем, используя преимущество в виде старости стены, в кладке которой нашлось достаточно зазоров и выступов, образованных банальным выветриванием. 
Фактически сейчас они выглядели как стадо горных козлов, покоряющих пропасть ради того, чтобы лизнуть немного соли с камней.
Норнориэль ползла наверх, зацепляясь за незначительные выступы, показывая чего стоят усердные тренировки. Она была уверена в прикрытии лучников, главное самой не попасть под стрелу. Иногда она прерывалась, чтобы передохнуть и прислушаться к тому, что происходило наверху. Это заняло время, но на фланге была почти закончена великая насыпь, а потому все внимание должно было быть обращено туда в преддверии невероятного штурма. Заглянув на парапет крепостной стены, Норнориэль с воинами тени тихо-тихо залезли под нескрываемое изумление парочки орков, что прервались на покушать, усевшись с другой стороны парапета на ящики, пригубив из мисок какую-то жратву. Выпучив глаза от осознания беды, которую они прощелкали клювов, не успели издать даже намека на визг, оказавшись молниеносно прирезанными мастерами диверсий и убийств, что очутились в своей стихии. Воины тени не стали ждать появления союзников, они скрылись, пока была возможность спуститься со стены, где сконцентрировались основные силы обороняющихся. Они спустились с парапета стены, желая найти командиров, ведь перед пятеркой теней стояла задача найти и уничтожить.   
Сбросив веревки, добровольцы и Норнориэль приготовились к появлению друзей и недругов, вопрос был в том, кто будет быстрее, то что их увидят, она не сомневалась, не желая вступать в бой в одной рубашке и штанах, ей нужна была крепкая спина Илгона из-за которой она бы сыпала проклятья в сторону значительно поредевшего несметного воинства Врага, а еще плед, вино и что бы хвалили всю дорогу до ближайшего трактира с приличной едой. 

Рубка по живому продолжалась дикая, Солорион уже начал уставать, и лишь когда увидел он, возвращающихся ваньяр, которые поубивав здесь кучу врагов, успели пойти за частокол, и поубивать толпу там, а потом вернуться — воитель приободрился. Его белые "совиные" доспехи, уже покрылись пылью и кровью, и их тяжело было бы узнать, но вид полной победы над первым эшелоном врага, укрепил дух воина. Крепче сжимая свой меч в руке, Глаурэлин подобрал щит одного из воинов павшего Энлариона. Действуя уже отдельно от строя, эльф беспощадно перерубал отдельных, последних врагов, когда услышал из за частокола трубы орков. В этот миг с тылу подбегал Лэйнарас, со своим отрядом.
— Как там леди Галадриэль? — Спросил сразу Солорион, и Лэйнарас ответил.
— Да, нам помог витязь из ваньяр, и мы смогли отвести лорда Келеборна и леди Галадриэль в тыл, сейчас она помогает раненым. Со мной часть гвардейцев галадрим!
  В этот момент из за частокола начали спрыгивать толпы орчья, разъярённого до бешенства, и готового лить кровь. Их злил издевательский манёвр варьяров. Но встретил их первыми шквал стрел, разогретых невероятным азартом нандор и синдар их числа подданных короля Трандуила. Гвардия же сего короля, перестроилась в оборонительное построение, готовясь встретить лавину. При Солорионе же теперь были его воины и галадрим, в сводной группе, наконец на другом фланге стояли, кажущиеся неутомимыми ваньяр. 
— Строй! — Скомандовал Глаурэлин и со щитом встал в первый ряд, как вдруг он услышал рог Имладриса. Лорд Элерондо перегруппировался, и со своими лихими рыцарями снова двинулся в сокрушительную атаку на нового врага. 
— Ещё рывок! Этим оркам не помогают ни лучники, ни гадь болотная, мы или они, в бой! — Скомандовал Солорион и приставным шагом, его сводный отряд столкнулся с врагами, не уступая их ярости и неистовству. Сим качествам орков, эльфы Митлонда и Золотолесья на этом участке боя, противопоставляли непреклонную решимость, и хладнокровный опыт свой в битвах. Глаурэлин орудовал щитом и мечом, наступая вместе со всеми, в едином строю, если же кого-то из орков добить он не успевал, это делал идущий вторым рядом, позади него Халдир из числа галадрим. На глазах Солориона Глаурэлина, силы врага таяли, благодаря тесной спайке сильных пехотных отрядов, сдерживающих натиск врага, и метких стрел жителей Зеленолесья, их король мог бы ими гордиться, подумалось командиру эльфов Линдона. А жёсткий натиск всадников Имладриса, среди которых были даже воины помнящие битвы Первой Эпохи, был дополнительным фактором действовавшим против боевого духа орков, который более не подпитывался присутствием Саурона. 

Выход ваньярской рати из внешних проломленных стен и дефиле прямо по поверженным ими пяти сотням орков, между стенами внешними и непосредственно крепостными, Кхамул пропустил. Он в этот момент поднимался в самую высокую башню донжона. Выйдя на башню, он оценил обстановку. Спровоцированное ваньярами войско орков, что стояло под стенами, навалилось вслед за врагами к поверженной деревянной стене. Полторы тысячи орков, под хриплое завывание труб двух тысячников, повели свои орды туда — где теперь добивали эльфы остатки орды, что стояла в передовых позициях. Многие лёгкие лучники из народа Трандуила, без зазрений совести и даже с некоторым веселием, добивали расстрелянных врагов, спасая те стрелы которые ещё можно было использовать ни смотря на кровь орков, что застывала на них. 
— Прекратить стрельбу — скомандовал Кхамул, — Подготовить ядра, зарядить катапульты для залпа, жаровни на стены. Готовиться у приступу. Выполнять!
  Отдав команды, он отправился вниз в сам донжон где некогда Тёмный Властелин повелевал им. И пока в крепости шла подготовительная орочья суета, их орки собратья набежали на парапет и дальше на все те отряды, которые были перед ними.
[NICK]Кхамул[/NICK] 
[AVA]https://i.imgur.com/uevvw0v.jpeg[/AVA]
[STA]комендант Дол Гулдура[/STA]
[SGN]Девятеро нас[/SGN]