Элледель

Исилендил медленно склонил голову в знак согласия. План Артанис был неплох. Нолдо улыбнулся, зная за что ее так ценили и уважали. Теперь же, когда она воспрянула духом и решилась сама дать полноценный бой Злу, цены ей не было. Кто знает, быть может этот поход первый шаг на пути к победе над Врагом. И на этот раз его щадить нельзя. Эльф-кузнец готов был пройти по очередному боевому пути. Ему стало интересно, на что годятся следопыты, хоть о них он не мало слышал в Имладрисе, а также видел там не один раз. 
 
- Мое имя, Исилендил, дочь Хальбарада - представился он Элледель, - Я составлю тебе компанию в подземельях, так хочет судьба и Артанис. Поэтому я тут, и я помогу. 
 
Нолдо бросил взгляд на восходящую Луну улыбнувшись ей. Он вспомнил рассказы матери о том, как эльдар встречали звуками рогов и знаменами восходящие Солнце и Луну. Ему очень хотелось услышать однажды нечто подобное, однако для всех эти чудеса Валар "приелись" всем и их необычайность носит обыденный характер. Но это все не мешало Исилендилу любить свет Луны. Только потом, он обратился к людям:
- Аккуратно сложите оружие рядом с этим валуном, - мастер-кузнец легко и быстро снял с себя доспехи, достав из походной сумки инструменты, которые ему пригодятся для работы, - Но помните, я "закалю" на бой с умертвиями только одно личное оружие, посему к выбору подходите обдуманно. Принесите мне хворост, сделайте костер, а еще отыщите воды.
 
Через некоторое время кузнец во всю работал с мечами эдайн, затачивая их камнем и деревом старого бревна, напевая все время на запретном в свое время языке Нолдор песню силы, которая должна была закалить острие лезвия, улучшив таким образом качество оружия. Не секрет, что для нолдо мечи и ножи следопытов были кустарными кусками железа, которые ненамного лучше орочьего оружия. И единственная сталь перед которой Исилендил падал ниц как кузнец - гномья. Нолдо желал поглотить гномьи кузнечные знания, что бы достичь высот хотя бы того же Келебримбора.  
 
[spoiler=Песня силы]Тут ничего нет, любопытный эдайн. Я не поэт, что бы стихи слагать, так что и так сойдет.
 
 
Работа шла быстро, очень. Но это не означало, что качество ее падало. Кузнец трудился в поте лица, выбрав себе несколько помощников, что по его мнению лучше всех смыслили как затачивать оружие. Доспехи эльфа, а также его рубаха, сейчас "отдыхали" на камне у костра в свете которого трудились оружейники. От обнаженного торса нолдо валил пар, ибо ночь холодна и коротка. Крайне измотанный эльф-кузнец рухнул наземь, окатив себя из ведра водой, прижавшись спиной к камню.
- Все, дочь Хальбарада. Госпожа Артанис... Этой ночью оружие эдайн в остроте и прочности не уступает эльфийскому, оно даже лучше, однако после битвы при Тирн Гортаде они не будут отличаться по прочности и остроте от орочьего. Такова плата за магию. Магия всегда берет и не всегда дает. Пусть один из твоих воинов испытает свой двуручник на этом бревне. Если разнесет его на части, значит кузнец Гондолина не растерял своих навыков и эта ночь станет славной для этого меча.       

Пусть это будут [spoiler=Инас и Мирра.]
 

И я присоединюсь к поздравлениям. С днём рождения, Ксинхейл! Всех благ!

Внимательно выслушав собеседницу, Элледель кивнула.
- Спасибо за разъяснение. Мне по-прежнему сложно представить их себе, но...чего только нынче не увидишь. Позвольте теперь позвать моих товарищей, Владычица. 
Специальным сигналом - ухнув два раза по-совиному - Элле подозвала свой отряд. Через некоторое время они подошли к ней, и Элле вкратце передала им слова Галадриэли. Интересно было наблюдать за лицами следопытов, когда те смотрели на лориэнскую королеву. В их глазах отражались совершенно разные эмоции. Тиэнор, как показалось Элледели, был так же вдохновлен встречей, как и она сама. Ненгиль и Хирдор едва не поразевали рты от удивления при виде Галадриэли, а спокойное лицо Эльзы украсила теплая улыбка.
- Теперь нам надо обсудить план, но где же...

Речь следопытки прервало внезапное появление высокого темноволосого эльфа, спустившегося с вершины холма вслед за Владычицей. Своим приходом он предотвратил вопрос, вертевшийся на языке у Элле. 
"Так вот кого Галадриэль взяла себе в подмогу".
Лицо эльда показалось девушке смутно знакомым - определенно, дочь Хальбарада видела его в Ривенделле; и кажется, эльфы Элронда говорили о нём как о великом кузнеце. Однако имени его девушка, как ни силилась, вспомнить не смогла. Это показалось памятливой Элледели странным; странным было и выражение лица эльфа. Оно было бесстрастным, даже, пожалуй, чересчур бесстрастным. Однако, Элле было не до разгадывания его эмоций; соблюдая правила приличия, девушка коротко кивнула спутнику Галадриэли и представилась:
- Я Элледель, дочь Хальбарада. К вашим услугам, - произнесла она. - Что же, раз теперь все в сборе, нужно составить какой-то план нападения.
Темноволосый эльф сразу же высказал свои мысли по данному поводу, но Галадриэль отвергла его идею. По правде говоря, Элле хотела предложить то же самое, что и Исилендил - так оказывается, его звали; но теперь девушке пришлось обратиться в слух, и это было мудро. План Владычицы, казалось, не имел никаких изъянов. Кроме одного...
 
- Я пойду, - сказала Элледель практически сразу же, как Галадриэль договорила. - У меня нет права рисковать ничьей жизнью, кроме своей. Однако, если кто-то захочет испытать судьбу - от компании я не откажусь.
Говоря это, девушка машинально вертела в руках свой золотой перстень. Ограненный изумруд нагрелся от тепла тела, и казалось, что скольжение пальцев по его граням успокаивает и придает силы. Однако же, воспоминания, связанные с кольцом, чуть было не заставили Элледель смалодушничать и отказаться от роли приманки. Но девушка после минутной борьбы с самой собой все-таки взяла себя в руки. Она не поддалась слабости при виде раненого Фалхада, она не сдалась, увидев разрушенные Гавани; а сейчас и подавно не могла отступить. У неё не было на это права.

Внимательно выслушав собеседницу, Элледель кивнула.
- Спасибо за разъяснение. Мне по-прежнему сложно представить их себе, но...чего только нынче не увидишь. Позвольте теперь позвать моих товарищей, Владычица. 
Специальным сигналом - ухнув два раза по-совиному - Элле подозвала свой отряд. Через некоторое время они подошли к ней, и Элле вкратце передала им слова Галадриэли. Интересно было наблюдать за лицами следопытов, когда те смотрели на лориэнскую королеву. В их глазах отражались совершенно разные эмоции. Тиэнор, как показалось Элледели, был так же вдохновлен встречей, как и она сама. Ненгиль и Хирдор едва не поразевали рты от удивления при виде Галадриэли, а спокойное лицо Эльзы украсила теплая улыбка.
- Теперь нам надо обсудить план, но где же...

Речь следопытки прервало внезапное появление высокого темноволосого эльфа, спустившегося с вершины холма вслед за Владычицей. Своим приходом он предотвратил вопрос, вертевшийся на языке у Элле. 
"Так вот кого Галадриэль взяла себе в подмогу".
Лицо эльда показалось девушке смутно знакомым - определенно, дочь Хальбарада видела его в Ривенделле; и кажется, эльфы Элронда говорили о нём как о великом кузнеце. Однако имени его девушка, как ни силилась, вспомнить не смогла. Это показалось памятливой Элледели странным; странным было и выражение лица эльфа. Оно было бесстрастным, даже, пожалуй, чересчур бесстрастным. Однако, Элле было не до разгадывания его эмоций; соблюдая правила приличия, девушка коротко кивнула спутнику Галадриэли и представилась:
- Я Элледель, дочь Хальбарада. К вашим услугам, - произнесла она. - Что же, раз теперь все в сборе, нужно составить какой-то план нападения.
Темноволосый эльф сразу же высказал свои мысли по данному поводу, но Галадриэль отвергла его идею. По правде говоря, Элле хотела предложить то же самое, что и Исилендил - так оказывается, его звали; но теперь девушке пришлось обратиться в слух, и это было мудро. План Владычицы, казалось, не имел никаких изъянов. Кроме одного...
 
- Я пойду, - сказала Элледель практически сразу же, как Галадриэль договорила. - У меня нет права рисковать ничьей жизнью, кроме своей. Однако, если кто-то захочет испытать судьбу - от компании я не откажусь.
Говоря это, девушка машинально вертела в руках свой золотой перстень. Ограненный изумруд нагрелся от тепла тела, и казалось, что скольжение пальцев по его граням успокаивает и придает силы. Однако же, воспоминания, связанные с кольцом, чуть было не заставили Элледель смалодушничать и отказаться от роли приманки. Но девушка после минутной борьбы с самой собой все-таки взяла себя в руки. Она не поддалась слабости при виде раненого Фалхада, она не сдалась, увидев разрушенные Гавани; а сейчас и подавно не могла отступить. У неё не было на это права.

я увижу Вас в старом парке

на скамейке, с лиловой книгой.

и возможно, в очках, сидящих

чуть неровно на переносье.

будет солнце играть лучами

через кроны ветвистых кленов

в волосах цвета тёмной бронзы;

и на майке бордово-красной.

я пройду мимо Вас небыстро

увлеченно любуясь видом.

сомневаюсь, что я замечу

Вас, сидящего на скамейке.

сомневаюсь, что Вы поймёте,

что припомните - тоже вряд ли -

сочетание глаз зелёных

с темно-синим в горошек платьем.

Февраль: просто продолжать ныть.
Я за Вами, мессир: и во мрак неоконченной ночи;
из унылого дня - в беспросветное утро прощаний;
и в бессмертную муку, которую мастер пророчил
человеку, носившему гордое звание "всадник".
 
Я за Вами, мессир, хоть куда - да куда позовёте!
На Луну, на Голгофу и вниз, на трамвайные рельсы.
Стану ведьмой нагой в полуночном, безумном полете;
на балу до утра протанцую в венце королевском.
 
Я за Вами, мессир. Вы не дьявол - но это не важно!
Я уже не пребуду в числе Вашей преданной свиты.
Шесть утра. Мне пора в особняк мой вернуться бумажный.
До свиданья, мессир. Не забудьте свою Маргариту.

 

я увижу Вас в старом парке

на скамейке, с лиловой книгой.

и возможно, в очках, сидящих

чуть неровно на переносье.

будет солнце играть лучами

через кроны ветвистых кленов

в волосах цвета тёмной бронзы;

и на майке бордово-красной.

я пройду мимо Вас небыстро

увлеченно любуясь видом.

сомневаюсь, что я замечу

Вас, сидящего на скамейке.

сомневаюсь, что Вы поймёте,

что припомните - тоже вряд ли -

сочетание глаз зелёных

с темно-синим в горошек платьем.

Внимательно выслушав собеседницу, Элледель кивнула.
- Спасибо за разъяснение. Мне по-прежнему сложно представить их себе, но...чего только нынче не увидишь. Позвольте теперь позвать моих товарищей, Владычица. 
Специальным сигналом - ухнув два раза по-совиному - Элле подозвала свой отряд. Через некоторое время они подошли к ней, и Элле вкратце передала им слова Галадриэли. Интересно было наблюдать за лицами следопытов, когда те смотрели на лориэнскую королеву. В их глазах отражались совершенно разные эмоции. Тиэнор, как показалось Элледели, был так же вдохновлен встречей, как и она сама. Ненгиль и Хирдор едва не поразевали рты от удивления при виде Галадриэли, а спокойное лицо Эльзы украсила теплая улыбка.
- Теперь нам надо обсудить план, но где же...

Речь следопытки прервало внезапное появление высокого темноволосого эльфа, спустившегося с вершины холма вслед за Владычицей. Своим приходом он предотвратил вопрос, вертевшийся на языке у Элле. 
"Так вот кого Галадриэль взяла себе в подмогу".
Лицо эльда показалось девушке смутно знакомым - определенно, дочь Хальбарада видела его в Ривенделле; и кажется, эльфы Элронда говорили о нём как о великом кузнеце. Однако имени его девушка, как ни силилась, вспомнить не смогла. Это показалось памятливой Элледели странным; странным было и выражение лица эльфа. Оно было бесстрастным, даже, пожалуй, чересчур бесстрастным. Однако, Элле было не до разгадывания его эмоций; соблюдая правила приличия, девушка коротко кивнула спутнику Галадриэли и представилась:
- Я Элледель, дочь Хальбарада. К вашим услугам, - произнесла она. - Что же, раз теперь все в сборе, нужно составить какой-то план нападения.
Темноволосый эльф сразу же высказал свои мысли по данному поводу, но Галадриэль отвергла его идею. По правде говоря, Элле хотела предложить то же самое, что и Исилендил - так оказывается, его звали; но теперь девушке пришлось обратиться в слух, и это было мудро. План Владычицы, казалось, не имел никаких изъянов. Кроме одного...
 
- Я пойду, - сказала Элледель практически сразу же, как Галадриэль договорила. - У меня нет права рисковать ничьей жизнью, кроме своей. Однако, если кто-то захочет испытать судьбу - от компании я не откажусь.
Говоря это, девушка машинально вертела в руках свой золотой перстень. Ограненный изумруд нагрелся от тепла тела, и казалось, что скольжение пальцев по его граням успокаивает и придает силы. Однако же, воспоминания, связанные с кольцом, чуть было не заставили Элледель смалодушничать и отказаться от роли приманки. Но девушка после минутной борьбы с самой собой все-таки взяла себя в руки. Она не поддалась слабости при виде раненого Фалхада, она не сдалась, увидев разрушенные Гавани; а сейчас и подавно не могла отступить. У неё не было на это права.

Внимательно выслушав собеседницу, Элледель кивнула.
- Спасибо за разъяснение. Мне по-прежнему сложно представить их себе, но...чего только нынче не увидишь. Позвольте теперь позвать моих товарищей, Владычица. 
Специальным сигналом - ухнув два раза по-совиному - Элле подозвала свой отряд. Через некоторое время они подошли к ней, и Элле вкратце передала им слова Галадриэли. Интересно было наблюдать за лицами следопытов, когда те смотрели на лориэнскую королеву. В их глазах отражались совершенно разные эмоции. Тиэнор, как показалось Элледели, был так же вдохновлен встречей, как и она сама. Ненгиль и Хирдор едва не поразевали рты от удивления при виде Галадриэли, а спокойное лицо Эльзы украсила теплая улыбка.
- Теперь нам надо обсудить план, но где же...

Речь следопытки прервало внезапное появление высокого темноволосого эльфа, спустившегося с вершины холма вслед за Владычицей. Своим приходом он предотвратил вопрос, вертевшийся на языке у Элле. 
"Так вот кого Галадриэль взяла себе в подмогу".
Лицо эльда показалось девушке смутно знакомым - определенно, дочь Хальбарада видела его в Ривенделле; и кажется, эльфы Элронда говорили о нём как о великом кузнеце. Однако имени его девушка, как ни силилась, вспомнить не смогла. Это показалось памятливой Элледели странным; странным было и выражение лица эльфа. Оно было бесстрастным, даже, пожалуй, чересчур бесстрастным. Однако, Элле было не до разгадывания его эмоций; соблюдая правила приличия, девушка коротко кивнула спутнику Галадриэли и представилась:
- Я Элледель, дочь Хальбарада. К вашим услугам, - произнесла она. - Что же, раз теперь все в сборе, нужно составить какой-то план нападения.
Темноволосый эльф сразу же высказал свои мысли по данному поводу, но Галадриэль отвергла его идею. По правде говоря, Элле хотела предложить то же самое, что и Исилендил - так оказывается, его звали; но теперь девушке пришлось обратиться в слух, и это было мудро. План Владычицы, казалось, не имел никаких изъянов. Кроме одного...
 
- Я пойду, - сказала Элледель практически сразу же, как Галадриэль договорила. - У меня нет права рисковать ничьей жизнью, кроме своей. Однако, если кто-то захочет испытать судьбу - от компании я не откажусь.
Говоря это, девушка машинально вертела в руках свой золотой перстень. Ограненный изумруд нагрелся от тепла тела, и казалось, что скольжение пальцев по его граням успокаивает и придает силы. Однако же, воспоминания, связанные с кольцом, чуть было не заставили Элледель смалодушничать и отказаться от роли приманки. Но девушка после минутной борьбы с самой собой все-таки взяла себя в руки. Она не поддалась слабости при виде раненого Фалхада, она не сдалась, увидев разрушенные Гавани; а сейчас и подавно не могла отступить. У неё не было на это права.

Февраль: просто продолжать ныть.
Я за Вами, мессир: и во мрак неоконченной ночи;
из унылого дня - в беспросветное утро прощаний;
и в бессмертную муку, которую мастер пророчил
человеку, носившему гордое звание "всадник".
 
Я за Вами, мессир, хоть куда - да куда позовёте!
На Луну, на Голгофу и вниз, на трамвайные рельсы.
Стану ведьмой нагой в полуночном, безумном полете;
на балу до утра протанцую в венце королевском.
 
Я за Вами, мессир. Вы не дьявол - но это не важно!
Я уже не пребуду в числе Вашей преданной свиты.
Шесть утра. Мне пора в особняк мой вернуться бумажный.
До свиданья, мессир. Не забудьте свою Маргариту.

 

[spoiler=Кот Бегемот одобряет. Спирту этой девушке. Чистого спирту!]
 

Всем здрасти.
Тут пробегала Анайрэ с новой аватаркой. Арт офигенен *_____________________*

Февраль: просто продолжать ныть.
Я за Вами, мессир: и во мрак неоконченной ночи;
из унылого дня - в беспросветное утро прощаний;
и в бессмертную муку, которую мастер пророчил
человеку, носившему гордое звание "всадник".
 
Я за Вами, мессир, хоть куда - да куда позовёте!
На Луну, на Голгофу и вниз, на трамвайные рельсы.
Стану ведьмой нагой в полуночном, безумном полете;
на балу до утра протанцую в венце королевском.
 
Я за Вами, мессир. Вы не дьявол - но это не важно!
Я уже не пребуду в числе Вашей преданной свиты.
Шесть утра. Мне пора в особняк мой вернуться бумажный.
До свиданья, мессир. Не забудьте свою Маргариту.

 

Февраль: просто продолжать ныть.
Я за Вами, мессир: и во мрак неоконченной ночи;
из унылого дня - в беспросветное утро прощаний;
и в бессмертную муку, которую мастер пророчил
человеку, носившему гордое звание "всадник".
 
Я за Вами, мессир, хоть куда - да куда позовёте!
На Луну, на Голгофу и вниз, на трамвайные рельсы.
Стану ведьмой нагой в полуночном, безумном полете;
на балу до утра протанцую в венце королевском.
 
Я за Вами, мессир. Вы не дьявол - но это не важно!
Я уже не пребуду в числе Вашей преданной свиты.
Шесть утра. Мне пора в особняк мой вернуться бумажный.
До свиданья, мессир. Не забудьте свою Маргариту.

 

Гилнарниэль по-прежнему смотрела на небо, но мерцание крошечных светил казалось ей чужим. Как-будто сами звезды смотрели на нее по-другому. Только когда харадрим задал вопрос, девушка посмотрела на своего спасителя и заметила его душевные метания. Он был в замешательстве, усталый, но вместе с тем напряженный.
- Вы, люди, всегда говорите не то, что делаете? – ее полуулыбка была доброй – Не властен надо мной, но не позволил идти на братоубиство. Не властен над судьбой, но спасаешь меня из лап работорговцев. Моя жизнь после встречи с тобой вовсе не похожа на ту, что была раньше. – эльфийка сделала паузу и присела на бревно рядом. Взгляду ее открылся вид на мрачный город и разоренное логово из которого валил дым. – Но в этом нет нашей вины.  Мир сошел с ума, или же я «спала» так долго, что не видела всего этого. Вернуться в Ласгален я не могу, и даже не из-за исхода войны. Я верю в победу короля в этой горькой битве, но я не хочу видеть, что стало с теми, кто мне дорог. Эсгарот – наш добрый друг, теперь похож на гнилое яблоко, изъеденное червями. Я не останусь здесь ни на минуту. Не известно, где еще мы могли бы найти себе пристанище, изгнанники из двух миров.
Дева снова замолчала, обдумывая что же делать ей теперь. Отсутствие каких-либо вариантов на удивление встречалось холодным спокойствием, ведь сейчас она была не одна.
- …Нет своего дома… - припомнила его слова – Ты живешь так почти всю жизнь, значит это возможно. Кочевать. Охотиться, торговать с людьми из деревень, а затем снова уходить в леса.

- Не за что благодарить, дитя моё, - ласковым голосом ответила владычица. - Я ещё ничего не сделала, а сделать предстоит многое... Что же до того, с чем предстоит столкнуться нам под курганами - там нас ждут духи. Неупокоенные, голодные, разъяренные. Прикосновение Зла пробудило их. Наш же долг - дать им покой.
 
За спиной у нее послышались легкие шаги - такие, что только эльфу под силу было их услышать. Галадриэль обернулась и увидела, как Исилендил выходит из очерченного ею круга. На лице его теперь читалась решимость, граничащая с отчаянием. 
- Я с людьми загоню всех призраков, что снуют под небом в этот курган, а вы разберетесь с ними разом. А потом, отдохнув, возьмемся за курганы поменьше,- предложил он.
- Интересный замысел, но есть способ лучше, - Галадриэль произнесла это громко, так, чтобы слышали все в отряде. - Буду откровенна с вами - вряд ли моих сил хватит на всю эту нежить, я многое утратила вместе с потерей Золотого Леса.  Но у нас есть могущественный союзник - само Солнце. Его свет губителен для созданий Тьмы, потому они и прячутся под землей. Мы выманим их из кургана и магией и сталью запечатаем вход, чтоб они не смогли туда вернуться. Тогда первые же лучи рассвета обратят их в прах.
 
Она прервала свой рассказ и посмотрела в сторону курганов. Их вершины уже начали окутываться призрачным зеленоватым огнем, оттуда тянуло могильным холодом. Ночь вступала в свои права.
- Исилендил, иы мастер по оружию - ты заговоришь мечи эдайн, чтобы они ранили духов. И было бы неплохо, если бы кто-то согласился рискнуть и выманить часть призраков из кургана... Но это смертельно опасная затея, - предупредила Галадриэль.
 

Это называется - "открыла бальный сезон". С обилием учебных дел, я так чую, до января его и закрыла.

Это называется - "открыла бальный сезон". С обилием учебных дел, я так чую, до января его и закрыла.

Эомер продолжал сидеть и молчать, уставившись на свои руки. Наместник лишь сухим «спасибо» удостоил девушку после её горячих речей, что выплеснулись, казалось, из самой глубины сердца. Ни единого взгляда, ни одного искреннего слова не получила северянка в ответ на свой порыв. И внутри у неё всё перевернулось. Осекшись, не договорив всего, что хотела, Элледель пробормотала неразборчиво слова прощания и опрометью бросилась вниз по лестнице. В десятый, наверное, раз за этот проклятый день на глаза северянки навернулись жгучие слезы, но сейчас для них нашелся другой повод. Однако касался он совсем не тех, кто уже умер.
"Дура! Кошка драная! Чего я ждала?", хлестала себя оскорблениями Фородвен. "В пекло меня с моими проклятыми утешениями и тупыми словами сочувствия; в пекло эти степи, я больше не могу ни дня тут оставаться, я хочу домой!". Умом северянка еще понимала, что несправедливо и строго отнеслась к горюющему маршалу; она и сама толком не сознавала, каких слов ожидала от него в ответ. Но сердце её ныло так, будто он руками оттолкнул её от себя, и вдобавок оскорбил. Трезвый рассудок тонул в эмоциях как хоббит в Великом Море, и Элледель злилась на себя ещё и за это. "В лагерь. Надо бежать в лагерь, а там уже можно будет подумать обо всем спокойно..."
 
Спустя несколько дней.

Повседневные дела не оставили дочери Хальбарада ни времени, ни сил на какие-либо размышления, споры или выяснения отношений. Однако, дня через три после тризны, Брандон изъявил желание поговорить со своей молодой подопечной. И вскоре, с непередаваемым изяществом, он свел тему их похода домой к склоке по поводу её, Элледели, поведения. Подберись к шатру кто-нибудь с отменным слухом - и он бы много нового узнал о предводительнице следопытов, а также о том, как её воспринимали некоторые соратники. Но хвала Создателю, некому было следить за северянами и строить козни против них; никому они не сдались, а значит, Элледель и старый Брандон могли на повышенных тонах продолжать свой спор, начатый ими пару дней назад.
 
... - Тем лучше было бы для тебя, - говорил Бран. – Смотри, не зарвись; тебе прощаются твои выходки потому, что ты дочь нашего предводителя, и мы все знаем тебя с младых лет. То, что ты не отказалась петь – было выходкой, но продиктованной голосом сердца. А вот то, что ты ни дня не носила траур по жениху было уже натуральным попранием приличий!
- Только не говори мне, что вы все были расстроены смертью Рундагора! – воскликнула в ответ донельзя взбешенная Элле. Она сощурилась, глядя на Брана, и тот даже отшатнулся – такое  сердитое выражение появилось в кошачьих глазах его собеседницы. –  Тебе доставило удовольствие отводить свои отряды, когда тот приказал трубить отступление? А потом возвращаться, когда ему вдруг взбрело в голову, что он поступил плохо? По лицу твоему вижу, что нет! Так радуйся, что мой отец теперь принял командование и в отсутствие Арагорна единолично правит нашим народом; и не вини меня в том, что я не надела траур по человеку, которого даже войско быстро перестало любить!
- Любовь мимолетна, а правила живут веками, - ответил старик на слова Элледели. – И ты обошлась с ними наплевательски, как всегда. Но ты теперь не только дочь своего отца, и не просто воин и следопыт, помни об этом. В остальном, ты достойно ведешь себя, и руководишь мудро, но в случае с трауром, и с этой песней…ты просто боишься смотреть правде в глаза. Так гляди же, как бы какая-нибудь из этих диких роханских девок не выцарапала тебе их!
Дочь Хальбарада держалась из последних сил, чтобы ненароком не обидеть старика, который сам уже давно перешел все границы и сильно обидел её саму. В одном он был прав – власть её отца до сих пор держалась на поддержке и любви военачальников и народа. И пусть Хальбарад был родичем Арагорна; в хаотичном устройстве управления народа дунэдайн не было почти никаких четких правил, и уж кровное право точно не являлось главным аргументом в притязаниях на любой пост. В этом северяне походили на эльфов – и это же нередко вносило в их жизнь те распри, которые не возникли бы у вечноживущего народа. А еще это однажды помогло довести великий Арнор до бесславной гибели.
- Ты оскорбил своими речами всех, кого только мог оскорбить, - покачала головой Элледель. Она обессиленно опустилась на стул, и закрыла лицо руками. Бран был единственным человеком, способным довести её до бешенства во мгновение ока; он знал, куда бить, и иногда девушка смутно подозревала, что старик её таким образом учит. Учит не открываться, не снимать никогда броню со своей души и не давать никому повода даже на секунду подумать, что она может в чем-то дать слабину. И если это было действительно так, то Элледель жалела, что он раньше не проучил её подобным способом.
- Только я в силу возраста и отношений с твоей семьей способен высказать правду прямо тебе в глаза, - парировал Брандон. - Другого смельчака ты, пожалуй, со свету сживешь. 
Элле подняла голову, и увидела в серо-зеленых глазах старика не презрение и не суровость. Во взгляде его плескалась странная жалость - наверное, так он смотрел бы на свою маленькую внучку, в очередной раз разбившую до крови свои несчастные коленки. Элледель хотела было что-то сказать, но не успела. Кто-то споро стукнул несколько раз ладонью по тяжелой ткани, занавешивавшей вход. 
- Войдите, - сказала Элледель, оборачиваясь. В шатер вступил юноша, один из тех, что несли в этот вечер стражу. 
- К вам маршал Эльфхельм, госпожа, - отрапортовал молодой следопыт. Дева кинула быстрый взгляд на вытянувшееся лицо Брандона. Лицо его явно выражало желание громко вспомнить вслух поговорку "Вспомнишь нечистого - а он тут как тут". Элле предупреждающе покачала головой: мол, ссор по поводу роханцев на сегодня хватит – больно много чести они уже оказали им своими бесконечными препирательствами. Старик лишь коротко кивнул, словно давая добро Элледели поступать так, как ей вздумается.
- Зови, - отрезала дочь Хальбарада, вставая из-за стола и поворачиваясь лицом к стражнику, который тут же выбежал вон. Тысяча мыслей и догадок, одна невероятнее другой, успели возникнуть в голове северянки, прежде чем полог шатра снова отдернулся. Ветер ворвался вслед за вошедшим мужчиной и немного сбил пламя в очаге на сторону. Незваный гость, казалось, принес с собой в теплый освещенный шатер пропахшую степью и дождем ночную темень. Элледель сразу же узнала стоящего перед нею светловолосого мужчину – с ним она бок о бок сидела за столом на тризне по королю Теодену. Мысль о том скорбном дне вытащила на свет божий другие воспоминания, столь безысходные, что дева едва не завыла в голос. Стремясь отогнать черную тень, душным бархатом накрывшую сердце, северянка поспешила обратиться к  Эльфхельму:
- Приветствую, маршал. Что привело вас к нам в такой глухой час? – Элле старалась говорить ровно и спокойно, чтобы ни усталость, ни любопытство не просквозили в её голосе. Прежде чем ответить, Эльфхельм помолчал секунды две-три. Склонив голову набок, он изучающе смотрел на северянку. Девушка не подала виду, но ей сразу же стало очень неуютно под взглядом серых глаз, которые даже в полумраке скудно освещенного шатра не казались темными – их цвет был светел почти до прозрачности.
- Привет вам, северяне, - голос Эльфхельма прозвучал так устало, что сердце дочери Хальбарада невольно ёкнуло. – И простите за позднее вторжение. Я пришел просить вас о помощи.
- Мы окажем вам любую помощь, какая только будет в наших силах, - отвечала Элледель. Эльфхельм явно старался держаться молодцом, но вымотанный вид, тревожный пристальный взгляд и глухой голос выдавали его смятение. – В чем дело?
Роханец бросил на Брандона мимолетный взгляд. Девушка едва нахмурила брови в недоумении – кажется, маршал не желал разговаривать с ней при посторонних. Однако, Элле сделала вид, что не замечает его полунамеков. В конце концов, на территории своего собственного лагеря она была вольна поступать как ей вздумается и вести разговор так, как ей то было удобно. Потому, девушка решила немного поторопить Эльфхельма.
- Ну же? Дело, похоже, не терпит отлагательств, - сказала она. – Если же терпит – то прошу вас, присаживайтесь и расскажите всё спокойно.
Эльфхельм отрицательно покачал головой на её приглашающий жест. В шатре снова воцарилось напряженное молчание, изводившее всех участников разговора больше, чем висящая в воздухе вежливая неопределенность слов. Маршал какое-то время собирался с мыслями, но затем все-таки сказал:
- Я наслышан о чудесном мастерстве северных лекарей. Мне необходима помощь одного из них.
"И только-то?!"
- Чудесно или не чудесно их мастерство, но помочь вам они будут рады. Я искренне надеюсь, что ваши проблемы со здоровьем не так уж серьезны,  - тут Элле позволила себе улыбнуться. Одна странность, впрочем, продолжала мучить следопытку: неужто, из-за одной простой просьбы роханцу стоило городить огород и так тушеваться?
- Я провожу вас к лучшему из оставшихся травников, - подхватил слова Элледели Брандон, тяжело поднимаясь из-за стола. В голосе старика слышалось облегчение, которое он и не думал скрывать. – Дело в том, что некоторые уже ушли с отрядами, и...
- Нет-нет, мне необходимо, чтобы кто-то из ваших лекарей пошел со мной во дворец. Вы не поняли. Помощь нужна не мне, - яростно замотал головой рохиррим.
Нехорошее предчувствие, донельзя обострившись, холодной змейкой заворочалось где-то посередине груди. Элле, конечно, не могла отказать маршалу, да и ни за что не стала бы отказывать ему в услугах своих лекарей; но и удержаться от вопросов девушка теперь не была способна.
- Раз уж вы... Могу я знать… - голос Элледели вдруг охрип, и ей пришлось кашлянуть, дабы прочистить горло. – Могу ли я знать, кому именно во дворце потребовалась помощь?
В шатре вновь установилась звонкая тишина. На сером от усталости лице Эльфхельма появилось измученное выражение. Еще до того, как роханец заговорил, Элле уже знала ответ на свой вопрос. Несложные ли размышления, сердечное ли предчувствие подсказали ей его – северянка не представляла. Но догадка оказалась верной.
- Госпожа… наместнику совсем худо. Он не спал несколько ночей до похорон, и потом тоже; а в ночь на сегодня его стала бить лихорадка…
Девушка продолжала стоять как вкопанная на одном месте, и её неверящий взгляд был устремлен на Эльфхельма в упор. Маршал говорил горячо, быстро; его невероятно взволнованный вид вызывал у северянки желание одновременно запаниковать и впасть в уныние. Очевидно, всё было очень плохо. Нет, всё было куда хуже, чем плохо – иначе, роханец бы не пришел, и не  проговорился фактически постороннему человеку о состоянии здоровья Эомера. Нет, конечно, она не была совсем уж чужачкой захворавшему наместнику… Или всё-таки была?
- Господин, пошли стража за лекарем, - обратилась Элледель к Брандону. Тот воздержался от каких-либо замечаний, за что Элле была ему безмерно благодарна; кивнул и вышел. Эльфхельм глубоко вздохнул, лицо его немного прояснилось, и это не укрылось от быстроглазой следопытки. Та машинально ответила как подобает на все благодарности; но мысли её уже сосредоточились на другом. Впрочем, поделилась она ими только по возвращении Брандона, позади которого шел лекарь – высокий и худой человек с хмурым лицом и небольшим сундучком в руках. После взаимных представлений, Элле, которая не в силах была и дальше терпеть томительное ожидание, сдернула с крышки сундука свой плащ и, надевая его, быстро сказала:
- Со всеми вопросами, ежели таковые будут, пусть сегодня идут к тебе. Я дойду с маршалом Эльфхельмом до дворца. Я должна знать, насколько серьезно положение...
Её тон не терпел возражений; взгляд, направленный попеременно то на роханца, то на Брандона, с вызовом говорил: "Ты, рохиррим, мне не запретишь повидать его, ибо неизвестно, что с ним будет. А ты старик - отыгрывайся на мне сколько хочешь, когда я вернусь. Твоя наука запоздала - броня уже пробита".

***
Ни Брандон, ни Эльфхельм не попытались остановить Элле от похода во дворец, а та не стала никому ничего объяснять и не собиралась ни за что оправдываться. Теперь девушка стояла справа от кровати, скрестив руки на груди, и напряженно вглядывалась в мокрое от пота лицо наместника. Он изредка, медленно поворачивал голову из стороны в сторону, глаза его были закрыты; а руки, лежавшие поверх покрывала, то и дело сжимались в кулаки. Элледель была в замешательстве: как такой сильный организм мог свалиться с лихорадкой...не пойми из-за чего? Уж не начало ли это какого-нибудь поветрия? Но тогда, балрог побери, почему не с низов? Почему первым слег наместник?
- Он пил? - спросил Эзра, разворачивая тряпочку, в которой лежали какие-то странные засушенные стебли с кисловатым запахом.
- Премного. И не спал, - добавил Эльфхельм. Он примостился на стуле возле кровати. Эльфхельм, казалось, был полон надежды на мастерство лекаря, тогда как Элледель плохо пыталась скрыть свой испуг. Болезни всегда повергали её в ступор; а болезни дорогих её сердцу людей могли даже заставить запаниковать. 
- Это видно, - бормотнул лекарь. - Он сам ослабил себя этим. 
Элле хотелось долго и крепко ругаться, но она продолжала держать себя в руках. Выпросив у Азрахила позволения, девушка, насколько могла, развернула бурную деятельность: помогала толочь травы для приготовления нужного отвара; по указанию лекаря гоняла мальчишку слугу за всем необходимым; сама, стесняясь своих деревянных неуклюжих рук, вытирала пот с лица, шеи и груди Эомера, который в бреду все продолжал стонать и метаться. Целебный отвар готовился, и чем больше проходило времени, чем глуше становилась ночь - тем больше отчаяние завладевало сердцем Элледели, хоть та этого и не показывала.

Нолдо задумался над словами Артанис и ему стало стыдно, что он позволил себе в столь темный час усомниться в себе. Он поспешил выйти из круга Страданий и его осенило. Он всю дорогу ломал голову над тем, как одолеть воинство умертвий, которое сформируется, стоит эдайн заявиться сюда. Это сейчас эти призраки выглядят обособлено, но у всех этих несчастных душ есть единая цель, повеление Короля-Чародея и пусть он сам призрак, но приказ "сеять смерть всем светлым".
- Владычица, а что если мы устроим умертвиям их круг страдания? -  Исилендил обвел визуально рукой самый большой курган, - Я с людьми загоню всех призраков, что снуют под небом в этот курган, а вы разберетесь с ними разом. А потом, отдохнув, возьмемся за курганы поменьше.
Эльф немного помялся с ноги на ногу, понимая, что не он тут главный и тем более не специалист по магии, хотя его слова могут закалить оружие.
- Я верю в вашу силу, но сердце мне подсказывает, что запасы ее не столь велики, как хотелось бы. В любом случае я доверюсь только вам.
Нолдо склонил голову перед Белой Колдуньей.
 
Совсем скоро к ним прибыл отряд следопытов. Нолдо удивился тому, как незаметно они приблизились к ним, и тут же ему снова стало стыдно. Он проворонил их, впав в свое так неуместное горе. Галадриэль и сама заметила их, посему эльф решил хранить молчание. Он и сейчас был не очень разговорчив с людьми. Хоть это были и не те люди-предатели, да и за пару эпох его сердце успело немного подтаять по отношению ко вторым детям Илуватара. Но все же это были люди. Кузнец-воин стоял рядом с Галадриэль, поправляя свой шлем, слушая ее разговор с предводительницей следопытов. Не он тут был командиром, посему не ему говорить.
- Зато у меня есть сомнения в смелости твоих воинов, ибо то, с чем им предстоит столкнуться и меня пугает, но не так, как бессчетная рать Моргота у стен Гондолина с драконами и балрогами, - бросил неосторожно свою мысль нолдо, в лице не переменившись. Не любил он показывать эдайн свои эмоции.
- Моя госпожа, что прикажете?     

Эомер перехватил изучающий взгляд Эогарта, явно пытающегося угадать, кем является их третий спутник, и нахмурился. Он не раскрывал тайну личности своей сестры из уважения к ней же. "Эовин не хочет выдавать себя. Возможно, в этом и есть резон, на то у неё есть свои причины. Правда, эти причины значительно усложняют нам путь. Но, пекло, у неё неплохо получается скрываться! Не знал б я её, не подумал б даже, что она девушка. Ничто на это не намекает. Ну, кроме остановок и стремления к уединению, хм..." Рохиррим кашлянул, привлекая внимание воина. Тот отвлёкся от своих мыслей и продолжил излагать свой план. Эадиг кивнул, делая поправки в голове.
 
— Я очень желаю попасть скорее в Рохан, друг мой. Но ещё больше я хочу попасть туда невредимым и полным отрядом... включая моего спутника, на которого ты так косишься. Не терзай себя догадками. Он не хочет раскрывать свою личность сейчас, на чужой земле. Когда же мы прибудем домой... думаю, всё встанет на свои места, — Эомер окинул взглядом поверхность реки, прищурившись, попытался разглядеть, не кроется ли кто в кустах, не блеснут ли наконечники стрел. Наконец, Маршал вздохнул и махнул рукой, — Поезжай на разведку, друже. Только прошу тебя, будь крайне аккуратен. На моём веку я потерял достаточно людей. Больше терять не хочу. Ну, вперёд!
 
Проводив Эогарта на разведку, Эомер развернулся и подошёл к сестре. Девушка стояла, поправляя седло на своей кобыле и ласково поглаживая её по гриве. Пегая лошадь фыркнула, почуяв приближение Маршала. Рохиррима она почему-то не любила, щерила зубы при встрече и норовила укусить. Эовин посмотрела через плечо на брата и продолжила заниматься упряжью.
 
— Как ты, сестра? — Эомер хотел было ласково погладить Эовин по плечу, но девушка ужом выскользнула из-под ладони. Мужчина скрипнул зубами. Поведение сестры ему совершенно не нравилось, оно заставляло настораживаться и... бояться. Эовин в последнее время по-настоящему пугала Эомера.
 
— Слушай, не закрывайся в себе, не уходи... от меня. Я же просто хочу тебе помочь! Скажи, чем я могу...
 
— Ничем, — девушка обернулась, скользнула взглядом по мужчине и вымученно улыбнулась, — Прости, не хотела обидеть тебя, братец. Но ты действительно ничем не можешь мне помочь.
 
Эомер молча сделал шаг назад, сухо известил о готовящейся переправе и отошёл в сторону. "Тактическое отступление, — флегматично подумал мужчина, проверяя, легко ли ходит меч в ножнах, — Перегруппируемся и попробуем снова. Эх, Эовин, что же с тобой случилось?.. Или же это так долгое отсутствие дома на тебя влияет?" Докончить мысль Эадиг не успел. Вблизи раздалось ржание лошади. Эомер похлопал Огненога по крупу и вышел навстречу дозорному.

Гавани.
 
Время здесь словно стояло на месте, не двигалось, несмотря на кипучую деятельность, развернутую эльфами Кирдана. Элледель и её товарищи по чистой случайности попали в эту странную «временную воронку», и теперь никак не могли отделаться от неё и уйти обратно. Дочь Хальбарада недолго думала над тем, почему никто из её отряда, даже она сама, не хочет двигаться домой. Разгадка данной головоломки была очень проста. На пути к дому – если можно было так именовать Ривенделл - лежали Могильники. И пройти мимо дунаданы, получившие по их поводу четкое задание, не могли. Здесь, в Новой Гавани, кипела жизнь, пусть опаленная войной; но тут всё было просто и понятно: строй корабли, мастери жилища, укрепляй оборону – и будет тебе счастье. Никаких страшных легенд, жутких призраков древних времен и вполне осязаемых перспектив навечно остаться под одним из курганов, составляя компанию бряцающим цепями умертвиям.
А ещё здесь, в Гаванях, был мудрый владыка Кирдан, который сразу подметил, что с его гостями творится нечто странное. Он прозрел в их сердцах ту осторожность, из-за которой они медлили (и которую Элледель не стеснялась именовать собственной трусостью)  и предложил свою посильную помощь. Элле пыталась было отказаться, говоря, что это её дело и что она не желает ни в коей мере утруждать им кого-то ещё; но Кирдан открыл следопытке глаза на то, что нет больше «её» забот. Когда от судьбы предприятия, сказал он, зависит множество жизней, дело выходит из-под одиночной ответственности; и не зазорно просить помощи, если есть возможность её получить. Кирдан задумал очистить Могильники навсегда. Но без чар упокоить умертвия, как сказал владыка Гаваней, было невозможно. И поэтому Корабел попросил помощи у той, которая была способна ещё и не на такое колдовство. Применив осанвэ, Кирдан уговорил саму Владычицу Галадриэль помочь неприкаянному отряду следопытов. Когда Элле узнала, её первым желанием было провалиться сквозь землю от стыда за свою беспомощность; но затем, любопытство взяло верх над гордостью и северянка узнала, что Галадриэль согласилась на эту авантюру. Больше задерживаться в Гаванях не имело смысла.
 
По дороге к Могильникам.
 
В гостях у Кирдана Элледели изредка снились кошмары, в которых реальность мешалась с жутким вымыслом: разоренные затопленные Гавани, заболевший Вековечный лес, полыхающий черным огнем Север. Но посещал Элле и еще один сон. После него девушка просыпалась с криками; вопли эти будили окружающих и доставляли следопытке неприятные минуты смущения. Эльза и Тиэнор всё пытались выяснить у предводительницы, что такого видит она во сне; но Элле чаще отнекивалась, а то и просто молчала в ответ на их вопросы или переводила разговор на другую тему. Но на лесных тропинках, её сон снова стал спокойным и глубоким. И уже не тревожили Элледель образы погибшего зеленого знамени и алых пятен на золотых прядях; девушка видела впереди ясную цель, знала, как её достичь, и сердцем чуяла, что истинное исцеление её духа лежит за многие лиги от родных земель. Она не стала заходить в Шир, к выздоравливающему Фалхаду и беспечному Балласу; девушка лишь удовлетворилась спокойствием хоббитской страны, пообещав себе вернуться за другом сразу после того, как будет очищен Тирн Гортад. Дочь Хальбарада не была самонадеянной и не думала, что всё пройдет слишком уж легко, даже если её отряду будет помогать сама Владычица Галадриэль. Однако, определенно, обещание такой помощи грело душу; да и перестать надеяться на лучшее девушка не могла.
 
Могильники.
 
Идя лесами, отряд взял немного севернее, и теперь наверстывал расстояние и время. Всю предпоследнюю ночь они прошагали быстрым шагом. В последнюю ночь перед тем, как вдали показались подернутые туманом грозные курганы, Элледель дала отряду отдых и сама уснула сразу же, едва её голова коснулась лежанки. Днем следопыты прошли ещё пару лиг – и наконец, Тирн Гортад предстал перед ними во всей своей грозной мощи.
- Глядите-ка, - тихо сказала Эльза. – Там, на холме, движение.
Элледель пожала плечами. Человеческое зрение и днем-то не могло сравниться с эльфийским; а в сумерках, да еще в таких густых, и подавно.
- Духи? – неуверенно переспросила она, и тут же поняла, что сморозила глупость. Эльфийка улыбнулась одним краешком губ:
- О, нет. Кажется это те, кого мы желали увидеть. Они уже ждут нас.
Отряд подошел ближе и убедился на деле в правоте Эльзиен. Возле подножия одного из холмов, в чахлых зарослях невысоких деревьев, были привязаны лошади.
- Всего две? Галадриэль взяла в подмогу только одного эльфа?- воскликнул Ненгиль, забыв об осторожности. Элле только головой покачала, парируя:
- Он, вполне возможно, стоит целой армии. Да и за нас я не дала бы и гроша в отсутствие Владычицы. Не забывай, что туда, куда мы идем, давно уже никто не отваживался соваться.
- К тому же, нам не просто нужно туда «сунуться»,  - подытожил Тиэнор. – Нам ещё нужно не обделать штаны и не убежать оттуда, сверкая пятами, а уничтожить то, что сидит в этих морготовых холмах…курганах, то бишь. Хоть я и не представляю, как можно уничтожить то, что никогда не видел и о чем не имеешь ни малейшего представления.
Подходя к подножию холма, Элледель шагала в полный рост и не старалась скрываться. На духов ей было наплевать – конечно, до поры, пока она не сунулась в самое их логово. Эльфы же, по ее нехитрому замыслу, должны были заметить Элле  как можно скорее – то есть до того момента, когда им может прийти в голову всадить ей между глаз стрелу, а только потом разобраться, кто, что и зачем. Однако, Элледель явно забыла, что она ждала встречи по меньшей мере с одним необычным эльфом, а точнее эльфийкой; и та вряд ли могла принять хоть сколько-нибудь опрометчивое решение.
Элле успела пройти по склону чейна два-три, взбираясь всё выше и выше, как вдруг окружающая обстановка резко переменилась. Показалось ли следопытке, или воздух вокруг внезапно потеплел, а холодный ветер, немилосердно дувший в лицо, утих как по мановению волшебной палочки? В следующую секунду Элледель отчетливо поняла, что это не игра воображения, которой одарил её уставший разум, но самая настоящая явь. Сначала пространство перед девушкой будто бы озарилось мягким серебристым светом, а затем из-за поворота тропки показалась она -  владычица Галадриэль. На ней были не белые одежды, а простой охотничий костюм; не струился по плечам эльфийки водопад золотых волос, скрытый сейчас под капюшоном. Однако, Галадриэль показалась дунаданке даже более величественной, чем тогда, на Ривенделльской террасе. И осознание того, что королева откликнулась на её призыв, поспешила на помощь, вселила в сердце Элледели радость и надежду.
- Elen sila lumenn' omentielvo, - сказала Элле. И коротко поклонилась, пораженная так, словно впервые в жизни увидела Владычицу. Но в этот раз не ощущение спокойной многотысячелетней мудрости заставило Фородвен испытать душевный трепет. Нет: на сей раз от Галадриэль исходило ощущение грозной воинственности и силы, такой древней, что Элле непременно почувствовала бы рядом с ней свою ничтожность, если бы не успокаивающее и, одновременно, вдохновляющее чувство, которое сам облик Галадриэли внушал следопытке.
- Я не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы пришли сюда, да еще и с подмогой, - произнесла Элле, глядя в глаза Владычице. Первоначальное волнение прошло, слова будто сами шли на ум. – Теперь я верю, что это предприятие окончится успехом. Мой отряд, владычица, уже у подножия холма; у меня нет сомнений в смелости ни одного из воинов...теперь уже нет. Мы только хотим представлять, с чем столкнемся, до того как... До того как войдем в подземелья. 

Гавани.
 
Время здесь словно стояло на месте, не двигалось, несмотря на кипучую деятельность, развернутую эльфами Кирдана. Элледель и её товарищи по чистой случайности попали в эту странную «временную воронку», и теперь никак не могли отделаться от неё и уйти обратно. Дочь Хальбарада недолго думала над тем, почему никто из её отряда, даже она сама, не хочет двигаться домой. Разгадка данной головоломки была очень проста. На пути к дому – если можно было так именовать Ривенделл - лежали Могильники. И пройти мимо дунаданы, получившие по их поводу четкое задание, не могли. Здесь, в Новой Гавани, кипела жизнь, пусть опаленная войной; но тут всё было просто и понятно: строй корабли, мастери жилища, укрепляй оборону – и будет тебе счастье. Никаких страшных легенд, жутких призраков древних времен и вполне осязаемых перспектив навечно остаться под одним из курганов, составляя компанию бряцающим цепями умертвиям.
А ещё здесь, в Гаванях, был мудрый владыка Кирдан, который сразу подметил, что с его гостями творится нечто странное. Он прозрел в их сердцах ту осторожность, из-за которой они медлили (и которую Элледель не стеснялась именовать собственной трусостью)  и предложил свою посильную помощь. Элле пыталась было отказаться, говоря, что это её дело и что она не желает ни в коей мере утруждать им кого-то ещё; но Кирдан открыл следопытке глаза на то, что нет больше «её» забот. Когда от судьбы предприятия, сказал он, зависит множество жизней, дело выходит из-под одиночной ответственности; и не зазорно просить помощи, если есть возможность её получить. Кирдан задумал очистить Могильники навсегда. Но без чар упокоить умертвия, как сказал владыка Гаваней, было невозможно. И поэтому Корабел попросил помощи у той, которая была способна ещё и не на такое колдовство. Применив осанвэ, Кирдан уговорил саму Владычицу Галадриэль помочь неприкаянному отряду следопытов. Когда Элле узнала, её первым желанием было провалиться сквозь землю от стыда за свою беспомощность; но затем, любопытство взяло верх над гордостью и северянка узнала, что Галадриэль согласилась на эту авантюру. Больше задерживаться в Гаванях не имело смысла.
 
По дороге к Могильникам.
 
В гостях у Кирдана Элледели изредка снились кошмары, в которых реальность мешалась с жутким вымыслом: разоренные затопленные Гавани, заболевший Вековечный лес, полыхающий черным огнем Север. Но посещал Элле и еще один сон. После него девушка просыпалась с криками; вопли эти будили окружающих и доставляли следопытке неприятные минуты смущения. Эльза и Тиэнор всё пытались выяснить у предводительницы, что такого видит она во сне; но Элле чаще отнекивалась, а то и просто молчала в ответ на их вопросы или переводила разговор на другую тему. Но на лесных тропинках, её сон снова стал спокойным и глубоким. И уже не тревожили Элледель образы погибшего зеленого знамени и алых пятен на золотых прядях; девушка видела впереди ясную цель, знала, как её достичь, и сердцем чуяла, что истинное исцеление её духа лежит за многие лиги от родных земель. Она не стала заходить в Шир, к выздоравливающему Фалхаду и беспечному Балласу; девушка лишь удовлетворилась спокойствием хоббитской страны, пообещав себе вернуться за другом сразу после того, как будет очищен Тирн Гортад. Дочь Хальбарада не была самонадеянной и не думала, что всё пройдет слишком уж легко, даже если её отряду будет помогать сама Владычица Галадриэль. Однако, определенно, обещание такой помощи грело душу; да и перестать надеяться на лучшее девушка не могла.
 
Могильники.
 
Идя лесами, отряд взял немного севернее, и теперь наверстывал расстояние и время. Всю предпоследнюю ночь они прошагали быстрым шагом. В последнюю ночь перед тем, как вдали показались подернутые туманом грозные курганы, Элледель дала отряду отдых и сама уснула сразу же, едва её голова коснулась лежанки. Днем следопыты прошли ещё пару лиг – и наконец, Тирн Гортад предстал перед ними во всей своей грозной мощи.
- Глядите-ка, - тихо сказала Эльза. – Там, на холме, движение.
Элледель пожала плечами. Человеческое зрение и днем-то не могло сравниться с эльфийским; а в сумерках, да еще в таких густых, и подавно.
- Духи? – неуверенно переспросила она, и тут же поняла, что сморозила глупость. Эльфийка улыбнулась одним краешком губ:
- О, нет. Кажется это те, кого мы желали увидеть. Они уже ждут нас.
Отряд подошел ближе и убедился на деле в правоте Эльзиен. Возле подножия одного из холмов, в чахлых зарослях невысоких деревьев, были привязаны лошади.
- Всего две? Галадриэль взяла в подмогу только одного эльфа?- воскликнул Ненгиль, забыв об осторожности. Элле только головой покачала, парируя:
- Он, вполне возможно, стоит целой армии. Да и за нас я не дала бы и гроша в отсутствие Владычицы. Не забывай, что туда, куда мы идем, давно уже никто не отваживался соваться.
- К тому же, нам не просто нужно туда «сунуться»,  - подытожил Тиэнор. – Нам ещё нужно не обделать штаны и не убежать оттуда, сверкая пятами, а уничтожить то, что сидит в этих морготовых холмах…курганах, то бишь. Хоть я и не представляю, как можно уничтожить то, что никогда не видел и о чем не имеешь ни малейшего представления.
Подходя к подножию холма, Элледель шагала в полный рост и не старалась скрываться. На духов ей было наплевать – конечно, до поры, пока она не сунулась в самое их логово. Эльфы же, по ее нехитрому замыслу, должны были заметить Элле  как можно скорее – то есть до того момента, когда им может прийти в голову всадить ей между глаз стрелу, а только потом разобраться, кто, что и зачем. Однако, Элледель явно забыла, что она ждала встречи по меньшей мере с одним необычным эльфом, а точнее эльфийкой; и та вряд ли могла принять хоть сколько-нибудь опрометчивое решение.
Элле успела пройти по склону чейна два-три, взбираясь всё выше и выше, как вдруг окружающая обстановка резко переменилась. Показалось ли следопытке, или воздух вокруг внезапно потеплел, а холодный ветер, немилосердно дувший в лицо, утих как по мановению волшебной палочки? В следующую секунду Элледель отчетливо поняла, что это не игра воображения, которой одарил её уставший разум, но самая настоящая явь. Сначала пространство перед девушкой будто бы озарилось мягким серебристым светом, а затем из-за поворота тропки показалась она -  владычица Галадриэль. На ней были не белые одежды, а простой охотничий костюм; не струился по плечам эльфийки водопад золотых волос, скрытый сейчас под капюшоном. Однако, Галадриэль показалась дунаданке даже более величественной, чем тогда, на Ривенделльской террасе. И осознание того, что королева откликнулась на её призыв, поспешила на помощь, вселила в сердце Элледели радость и надежду.
- Elen sila lumenn' omentielvo, - сказала Элле. И коротко поклонилась, пораженная так, словно впервые в жизни увидела Владычицу. Но в этот раз не ощущение спокойной многотысячелетней мудрости заставило Фородвен испытать душевный трепет. Нет: на сей раз от Галадриэль исходило ощущение грозной воинственности и силы, такой древней, что Элле непременно почувствовала бы рядом с ней свою ничтожность, если бы не успокаивающее и, одновременно, вдохновляющее чувство, которое сам облик Галадриэли внушал следопытке.
- Я не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы пришли сюда, да еще и с подмогой, - произнесла Элле, глядя в глаза Владычице. Первоначальное волнение прошло, слова будто сами шли на ум. – Теперь я верю, что это предприятие окончится успехом. Мой отряд, владычица, уже у подножия холма; у меня нет сомнений в смелости ни одного из воинов...теперь уже нет. Мы только хотим представлять, с чем столкнемся, до того как... До того как войдем в подземелья. 

Гавани.
 
Время здесь словно стояло на месте, не двигалось, несмотря на кипучую деятельность, развернутую эльфами Кирдана. Элледель и её товарищи по чистой случайности попали в эту странную «временную воронку», и теперь никак не могли отделаться от неё и уйти обратно. Дочь Хальбарада недолго думала над тем, почему никто из её отряда, даже она сама, не хочет двигаться домой. Разгадка данной головоломки была очень проста. На пути к дому – если можно было так именовать Ривенделл - лежали Могильники. И пройти мимо дунаданы, получившие по их поводу четкое задание, не могли. Здесь, в Новой Гавани, кипела жизнь, пусть опаленная войной; но тут всё было просто и понятно: строй корабли, мастери жилища, укрепляй оборону – и будет тебе счастье. Никаких страшных легенд, жутких призраков древних времен и вполне осязаемых перспектив навечно остаться под одним из курганов, составляя компанию бряцающим цепями умертвиям.
А ещё здесь, в Гаванях, был мудрый владыка Кирдан, который сразу подметил, что с его гостями творится нечто странное. Он прозрел в их сердцах ту осторожность, из-за которой они медлили (и которую Элледель не стеснялась именовать собственной трусостью)  и предложил свою посильную помощь. Элле пыталась было отказаться, говоря, что это её дело и что она не желает ни в коей мере утруждать им кого-то ещё; но Кирдан открыл следопытке глаза на то, что нет больше «её» забот. Когда от судьбы предприятия, сказал он, зависит множество жизней, дело выходит из-под одиночной ответственности; и не зазорно просить помощи, если есть возможность её получить. Кирдан задумал очистить Могильники навсегда. Но без чар упокоить умертвия, как сказал владыка Гаваней, было невозможно. И поэтому Корабел попросил помощи у той, которая была способна ещё и не на такое колдовство. Применив осанвэ, Кирдан уговорил саму Владычицу Галадриэль помочь неприкаянному отряду следопытов. Когда Элле узнала, её первым желанием было провалиться сквозь землю от стыда за свою беспомощность; но затем, любопытство взяло верх над гордостью и северянка узнала, что Галадриэль согласилась на эту авантюру. Больше задерживаться в Гаванях не имело смысла.
 
По дороге к Могильникам.
 
В гостях у Кирдана Элледели изредка снились кошмары, в которых реальность мешалась с жутким вымыслом: разоренные затопленные Гавани, заболевший Вековечный лес, полыхающий черным огнем Север. Но посещал Элле и еще один сон. После него девушка просыпалась с криками; вопли эти будили окружающих и доставляли следопытке неприятные минуты смущения. Эльза и Тиэнор всё пытались выяснить у предводительницы, что такого видит она во сне; но Элле чаще отнекивалась, а то и просто молчала в ответ на их вопросы или переводила разговор на другую тему. Но на лесных тропинках, её сон снова стал спокойным и глубоким. И уже не тревожили Элледель образы погибшего зеленого знамени и алых пятен на золотых прядях; девушка видела впереди ясную цель, знала, как её достичь, и сердцем чуяла, что истинное исцеление её духа лежит за многие лиги от родных земель. Она не стала заходить в Шир, к выздоравливающему Фалхаду и беспечному Балласу; девушка лишь удовлетворилась спокойствием хоббитской страны, пообещав себе вернуться за другом сразу после того, как будет очищен Тирн Гортад. Дочь Хальбарада не была самонадеянной и не думала, что всё пройдет слишком уж легко, даже если её отряду будет помогать сама Владычица Галадриэль. Однако, определенно, обещание такой помощи грело душу; да и перестать надеяться на лучшее девушка не могла.
 
Могильники.
 
Идя лесами, отряд взял немного севернее, и теперь наверстывал расстояние и время. Всю предпоследнюю ночь они прошагали быстрым шагом. В последнюю ночь перед тем, как вдали показались подернутые туманом грозные курганы, Элледель дала отряду отдых и сама уснула сразу же, едва её голова коснулась лежанки. Днем следопыты прошли ещё пару лиг – и наконец, Тирн Гортад предстал перед ними во всей своей грозной мощи.
- Глядите-ка, - тихо сказала Эльза. – Там, на холме, движение.
Элледель пожала плечами. Человеческое зрение и днем-то не могло сравниться с эльфийским; а в сумерках, да еще в таких густых, и подавно.
- Духи? – неуверенно переспросила она, и тут же поняла, что сморозила глупость. Эльфийка улыбнулась одним краешком губ:
- О, нет. Кажется это те, кого мы желали увидеть. Они уже ждут нас.
Отряд подошел ближе и убедился на деле в правоте Эльзиен. Возле подножия одного из холмов, в чахлых зарослях невысоких деревьев, были привязаны лошади.
- Всего две? Галадриэль взяла в подмогу только одного эльфа?- воскликнул Ненгиль, забыв об осторожности. Элле только головой покачала, парируя:
- Он, вполне возможно, стоит целой армии. Да и за нас я не дала бы и гроша в отсутствие Владычицы. Не забывай, что туда, куда мы идем, давно уже никто не отваживался соваться.
- К тому же, нам не просто нужно туда «сунуться»,  - подытожил Тиэнор. – Нам ещё нужно не обделать штаны и не убежать оттуда, сверкая пятами, а уничтожить то, что сидит в этих морготовых холмах…курганах, то бишь. Хоть я и не представляю, как можно уничтожить то, что никогда не видел и о чем не имеешь ни малейшего представления.
Подходя к подножию холма, Элледель шагала в полный рост и не старалась скрываться. На духов ей было наплевать – конечно, до поры, пока она не сунулась в самое их логово. Эльфы же, по ее нехитрому замыслу, должны были заметить Элле  как можно скорее – то есть до того момента, когда им может прийти в голову всадить ей между глаз стрелу, а только потом разобраться, кто, что и зачем. Однако, Элледель явно забыла, что она ждала встречи по меньшей мере с одним необычным эльфом, а точнее эльфийкой; и та вряд ли могла принять хоть сколько-нибудь опрометчивое решение.
Элле успела пройти по склону чейна два-три, взбираясь всё выше и выше, как вдруг окружающая обстановка резко переменилась. Показалось ли следопытке, или воздух вокруг внезапно потеплел, а холодный ветер, немилосердно дувший в лицо, утих как по мановению волшебной палочки? В следующую секунду Элледель отчетливо поняла, что это не игра воображения, которой одарил её уставший разум, но самая настоящая явь. Сначала пространство перед девушкой будто бы озарилось мягким серебристым светом, а затем из-за поворота тропки показалась она -  владычица Галадриэль. На ней были не белые одежды, а простой охотничий костюм; не струился по плечам эльфийки водопад золотых волос, скрытый сейчас под капюшоном. Однако, Галадриэль показалась дунаданке даже более величественной, чем тогда, на Ривенделльской террасе. И осознание того, что королева откликнулась на её призыв, поспешила на помощь, вселила в сердце Элледели радость и надежду.
- Elen sila lumenn' omentielvo, - сказала Элле. И коротко поклонилась, пораженная так, словно впервые в жизни увидела Владычицу. Но в этот раз не ощущение спокойной многотысячелетней мудрости заставило Фородвен испытать душевный трепет. Нет: на сей раз от Галадриэль исходило ощущение грозной воинственности и силы, такой древней, что Элле непременно почувствовала бы рядом с ней свою ничтожность, если бы не успокаивающее и, одновременно, вдохновляющее чувство, которое сам облик Галадриэли внушал следопытке.
- Я не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы пришли сюда, да еще и с подмогой, - произнесла Элле, глядя в глаза Владычице. Первоначальное волнение прошло, слова будто сами шли на ум. – Теперь я верю, что это предприятие окончится успехом. Мой отряд, владычица, уже у подножия холма; у меня нет сомнений в смелости ни одного из воинов...теперь уже нет. Мы только хотим представлять, с чем столкнемся, до того как... До того как войдем в подземелья.