Элледель

Имрахиль
 

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

Генерал Саурона

Арагорн когда услышал про Арвен

После допроса Элледель еще долго умывалась во дворе ледяной водой из большой бочки и яростно, до красноты натирала щеткой свои замерзшие руки. Вокруг стояла глухая осенняя ночь. Элле казалось, что она осталась одна в этой густой темноте, а вокруг на многие лиги нет ничего и никого. Дочь Хальбарада вполне была довольна таким ощущением - ей страшно хотелось побыть в одиночестве. Девушка продлила себе сие удовольствие: прежде чем отправиться спать, она посидела на лавочке возле дома, задрав голову и тупо разглядывая бархат неба, усеянный светлыми огоньками звезд. Здесь, на северо-западе, до них было будто рукой подать.
Чуть погодя, девушка дошла до своей импровизированной постели и рухнула на неё, а когда проснулась, то в ужасе поняла: день перевалил за полдень. Она планировала проспать около двух часов, сама же "давила подушку" раза в четыре дольше! Мысленно проклиная всё на свете, следопытка вскочила и приступила к сборам. 
Вскоре всё было готово. Фалхад так и не очнулся, но жизнь его была уже вне опасности; потому, следопыта оставили на попечении хоббитов и Балласа, который выразил готовность остаться в Шире. Элледель задержалась, сердечно благодаря хозяина дома за гостеприимство. У неё не было при себе денег - все, что она взяла с собой, девушка оставила Тиэнору на хранение. Но Элле заверила хоббита в своей вечной дружбе и отдала ему половину запаса своих целебных трав, тех что были у неё при себе. Такие травы в здешних местах не росли, и следопытка долго объясняла полурослику, что с ними делать и какое растение нужно для борьбы с той или иной болячкой. Также, девушка научила хоббита, как подать тайный сигнал о помощи, чтобы проходящий мимо Шира отряд следопытов понял знак и разобрался с угрозой. 
Элле вышла из дома и оглянулась на дверь. Что-то часто она стала ради долга оставлять за спиной тех, кто был дорог её сердцу. Но не время было раздумывать над этим и жалеть себя. Отряд из пятерых следопытов ушел из Шира огородами; вечером их нагнали Тиэнор и Ненгиль. Теперь путь дунаданов обещал стать куда более опасным.
Митлонд

Там у девушки просматривается острое ухо, но все равно понятно, с кем ассоциация :3
[spoiler=Трандуил и Сархи]
 
[spoiler=Анайрэ]
 
[spoiler=Ихчерат]
 
[spoiler="Привет из прошлого" (Рохан)]
 
 

"Я устала".
Эта мысль, посетившая её еще во время разговора с Альторном, теперь бешено колотилась под тонкой голубой жилкой на виске. Элледель действительно безумно устала. К долгому переходу и паре бессонных ночей добавились волнение за товарища, неприятные известия и лихорадочные размышления во главе с извечным вопросом: "Что делать?". Все эти переживания начали потихоньку изматывать Элле, подтачивать её решимость действовать быстро и реагировать на возникающие трудности незамедлительно. Дочь Хальбарада, впрочем, знала точно: ей нужна лишь ночь полноценного сна, и тогда её силы восстановятся. Но кто позволил бы ей сейчас такую роскошь?
Тихо вздохнув, девушка прикрыла глаза и надолго замолчала. Она не боялась задремать - внутреннее напряжение и накопившаяся тяжелая усталость не позволили бы сну слететь на неё.
"Раз, два...", медленно считала про себя Элледель. "Скажу три - открою глаза. Пока спать нельзя, нужно доделать начатое. Три..."
Девушка , как и обещала самой себе, открыла глаза. Практически в тот же момент в комнату, неслышно ступая, вошел Хирдор. Элледель молча поманила его к себе.
- Друг мой, - прошептала следопытка, когда парень подошёл и нагнулся. Элледель осторожничала; она избегала называть своих товарищей по имени в присутствии пирата. И уж тем более девушка не собиралась при нем обсуждать свои дела с сородичами. - Выведи этого господина, что сидит в углу, куда-нибудь в другое помещение... тут наверняка есть что-то подходящее, вроде погреба.
- Кладовая, - подсказал парень таким же осторожным шепотом. - Запирается неплохо, дверь тяжелая. Я успел заметить, что там нет предметов вне закрытых на замки шкафов.
- Хорошо. Позови на помощь эльфку, проверьте его путы и приставьте что-нибудь к двери, - распорядилась Элледель. - Пусть кто-нибудь из вас не отходит от кладовки, пока к ней не подойдем мы. 
Когда Хирдор грубо дернул пленника вверх, заставив его встать, и вместе с подошедшей Эльзиен вывел того из комнаты, Элле тоже поднялась на ноги. Она несколько раз прошлась по комнате туда и обратно - чтобы размять затекшие ноги и немного привести в порядок растрепанные мысли. Отвернувшись к окну, Элледель провела рукой по лбу, словно пытаясь незаметно стряхнуть с себя усталость. И, когда девушка вновь развернулась к товарищам, это уже была прежняя Элле: в меру энергичная и хладнокровная. Только легкие серые тени, пролегшие под глазами, могли выдать внимательному наблюдателю истинное состояние следопытки.
- Я спрошу, и сделаю это как можно скорее. Тем не менее, вы должны были понять что-то по его внешнему виду, - заговорила девушка, обращаясь к Альторну и Азрахилу. - Он, кажется, очень добротно одет - значит, в ваши сети попалась крупная рыбка. Вы обыскали его? А трупы тех, кто был с ним? Где их тела сейчас? Вы перебили всех его спутников, или кто-то сумел сбежать? 
Прежде чем договорить, Фородвен несколько секунд помолчала. Уже не в первый раз в этом походе девушка заметила за собой одну особенность, прежде ей несвойственную: если раньше девушка просто умела сохранять холодную голову в трудных ситуациях, то теперь, в определенные моменты, властность и жесткость нередко и очень ярко стали проявляться в её натуре. Припомнив обстоятельства последних месяцев, Элледель решила, что в этом нет ничего особенно удивительного. Жизнь перекраивала девушку по своим лекалам; и надо признаться, Элле было очень любопытно, что в итоге может получиться. Но, как бы то ни было, а тон свой девушка несколько смягчила:
- Мне нужно узнать как можно больше, прежде чем я начну допрашивать его. К тому же, я понимаю, что вы измотаны - но кому-то из вас придется мне помочь. 

Начало беседы
Участники: Милдред, Эомер.

Полог шатра отогнулся, и вышел Эомер, болезненно щурясь. Солнце успело уже подняться высоко, озаряя своими лучами стремительно сворачивающийся лагерь. Рохиррим прикрылся рукой от слишком яркого после шатрового полумрака света и пошёл к костру. Проход стал значительно шире, многие шатры уже были убраны. У практически остывшего кострища виднелась лишь палатка Маршала, возле которой пасся конь, пощипывая ту редкую травку, что ещё не была прикрыта снегом. Эадиг запоздало понял, что ехать ему с Эовин придётся на одном жеребце. "Холера... этого я не предусмотрел. У вастаков коня выпрашивать смысла нет, да и не дадут они. Ну, придётся трястись вдвоём. Огненог и не такое выдерживал, потерпим* 
 
Вещи были практически собраны. Их было и не так много, вся утварь поместилась в два больших тюка, что аккуратно примостились на боках коня. Эомер похлопал Огненога по бокам и уже собрался позвать Эовин, как позади раздался шорох. Развернувшись мягким плавным движением, Маршал с удивлением обнаружил перед собой харадримского воина. Зафар хмуро оглянулся, странно покосился на сестру рохиррима и, сделав шаг вперёд, тихо заговорил. То, о чём повёл речь харадрим, заставило волосы Эадига подняться дыбом. 
 
"Нет, невозможно... Он же это не серьёзно?! Неужели он думает, что я способен на такое? Пекло, он не понимает, о чём говорит! Мы и восточане не такие разные, ага. Конечно! Вот она, разница! Вот оно, восточное коварство! Кривой нож, словно зуб странного зверя, к тому же ядовитого..." Но Эомер, удивляясь самому себе, принял дар Зафара. Нож был сделан из какого-то странного сплава, отливал тёмным и блестел странным, мрачным блеском. Длинный прямой пузырёк с ядом, прикреплённый к ножнам, притягивал взгляд, светло-зелёная жидкость переливалась за стеклом. На вид она напоминала обычный сок, но рохиррима пробрала дрожь от одного прикосновения к пузырьку. В руках он держал самую натуральную смерть. И что самое страшное — у него не было желания выкинуть нож подальше, закинуть в глубокий овраг, растоптать яд и забыть о нём навсегда. Нет. Что-то удержало Маршала от этого. Эомер покачал ножны на ладони и аккуратно, бережно убрал в самый дальний край мешка. Когда он развернулся, Зафар уже был в седле и собирался уезжать. 
 
— Мы ещё встретимся, Эомер, ярл Рохана, —харадрим развернул коня и поскакал прочь, не дождавшись ответа Эомера. Мужчина пробормотал себе под нос: "Надеюсь, что не на поле боя, Зафар, вождь харадрим.", взял Огненога под уздцы и повёл к сестре. "Надеюсь, она не слышала нашего разговора. Очень надеюсь. И надеюсь, что она не найдёт этот небольшой... подарок. Боги, почему я его не выкинул? Что меня удержало и удерживает до сих пор? А Зафар... Он назвал меня ярлом. Странно. Оговорился, наверное. Он ненавидит Теодреда. желает ему смерти, считает его конкурентом, пусть и твердит иначе. А что же делать в таком случае мне?" Поравнявшись с сестрой, мужчина тихо откашлялся. 
 
— Пора в путь, Эовин. Пора домой. Позволь, я тебе помогу...
 
Спустя несколько минут лагерь гномов опустел окончательно. Люди, что вошли единым строем, переночевали и разошлись, разбились на несколько неравноценных групп. Эомер в последний раз проехался по лагерю, поблагодарил приветливых хозяев и поскакал вперёд, не быстро, помня о Эовин. Двое рохиррим держали путь домой, и путь этот обещал быть далеко не лёгким и не быстрым.  
 
Переход в Бурые Земли.

Там у девушки просматривается острое ухо, но все равно понятно, с кем ассоциация :3
[spoiler=Трандуил и Сархи]
 
[spoiler=Анайрэ]
 
[spoiler=Ихчерат]
 
[spoiler="Привет из прошлого" (Рохан)]
 
 

Там у девушки просматривается острое ухо, но все равно понятно, с кем ассоциация :3
[spoiler=Трандуил и Сархи]
 
[spoiler=Анайрэ]
 
[spoiler=Ихчерат]
 
[spoiler="Привет из прошлого" (Рохан)]
 
 

Там у девушки просматривается острое ухо, но все равно понятно, с кем ассоциация :3
[spoiler=Трандуил и Сархи]
 
[spoiler=Анайрэ]
 
[spoiler=Ихчерат]
 
[spoiler="Привет из прошлого" (Рохан)]
 
 

Зафар удивленно приподнял бровь на слова Милдред о Теодреде. Западные дикари были в сто крат хуже, как же заблуждался он... Ранил ее, а потом убежал не дождавшись пока ей не станет лучше. Ну что же, если собралась ехать...
 
- Я давал тебе неделю не зная, как твой муж умеет дни сокращать, - генерал кивнул вошедшему Эомеру, что хоть и не стеснялся в выражениях на весь лагерь, но был честен. Этим он похож на Фэнэка, тот тоже говорит все как думает, не заботясь о последствиях. Это послужило причиной его прозвища. Зафару было интересно, как его Арда накажет за откровенность со всеми? Отрежет руку, лишит глаз, и тоже сожжет?
- Хорошо, тогда я собираю и твоих людей, выезжаем как только они будут готовы, итак светает, а время дорого - он поднялся на ноги. Больше сказать ему было нечего. Предстояло подумать над многим. Хлопнув Дамира по плечу, харадрим тем самым намекнул вастаку, что лучше бы тому следить за сестрой. Выходя, Зафар бросил через плечо: "Не волнуйся, твое племя не пропадет".
 
Харадрим помогали вастакам собираться, Милдред аккуратно погрузили на носилках в хорошую телегу с тентом, которую выкупили у гномов, ибо она, везя припасы, опустела после пиршества. Один из вастаков, что был на страже у тележки, помог Инас забраться в нее поближе к вождю. Перед отъездом Зафар нашел Эомера.
 
- Дело есть, многословный, - харадец угрожающе полез рукой к поясу с кривым мечом и извлек из ножен маленький кривой нож, вложив его в руку рохиррима.
- Я знаю ты не из того теста, что мы, он твой брат и все такое, но он не тот кто должен быть у власти. Такие люди губят державы. Я для твоей сестры дикий зверь, которого она хотела бы удушить за деяния предков, а мои предки не прочь были бы... Но не об этом. Мы другие. Я другой. И я видел что может безумие правителя. Если Теодред будет обузой Рохану, сделай это моим ножом, - он передал Эомеру ножны к которым была привязан стеклянный пузырек с ядом на случай если ярл нашкодит по серьезному и его придется травить, - Сделай это этим ножом, не порти меч. Фэнэк считает, что у оружия есть душа, так не дай своему мечу братской крови. Но надеюсь до этого не дойдет.  
Мужчина соврал. Он хотел смерти Теодреда. Зафар вскочил в седло словно ему было двадцать лет, с такой легкостью и непринужденностью, тоже был всадником как и рохиррим.
- Мы еще встретимся, Эомер, ярл Рохана.
 
Ватага вастаков и харадим двинулась дальше в путь. 
 
[AVA]s-media-cache-ak0.pinimg.com/236x/c5/98/ff/c598ff1a15f3c8d22205d37d7b51a773.jpg[/AVA][NIC]Зафар[/NIC][sTA]Последний кого стоит злить[/sTA]

Там у девушки просматривается острое ухо, но все равно понятно, с кем ассоциация :3
[spoiler=Трандуил и Сархи]
 
[spoiler=Анайрэ]
 
[spoiler=Ихчерат]
 
[spoiler="Привет из прошлого" (Рохан)]
 
 

Темное фэа Хикелии. Или Саурон, судя по кольцу

Лагерь медленно оживал. Меж улочек деловито забегали восточане, без лишней спешки и шума пакуя вещи. Палатки и шатры сворачивались и убирались, тюки вновь навьючивались на лошадей, что тихо похрапывали и били копытами. Харадримы и рунцы бодро расхаживали, ежась от утреннего холода, но готовые выезжать по первому зову своего Вождя. Эомер очнулся от оцепенения и подумал, что неплохо бы и ему сворачивать свой шатёр. Рохиррим не собирался задерживаться в лагере дольше, чем требовалось. Сейчас Маршал ожидал лишь пробуждения своей сестры. "Проснётся, может, перекусит чего, и уедем тотчас. Нет, ничего меня здесь больше не держит. И никто. Если выедем сейчас, вместе с Эовин мы вполне можем нагнать Теодреда... если он не решил загнать лошадей. Пекло, куда вообще понесло Ярла на ночь глядя?! Забыл у эльфов платочек или решил, что государственные дела важнее... любви? О предки, чем он думал, бросая свою якобы возлюбленную?! Нет, уезжать надо, срочно, пока этой восточанке ещё что-нибудь в голову не взбрело!"
 
Позади раздался тихий шорох. Эомер обернулся и увидел, как к нему от шатра медленно идёт заспанная сестра. Мужчина выдавил из себя слабую улыбку, приветствуя девушку. Внезапно рохиррим понял, что сам глаз так и не сомкнул, а ведь поездка обещала быть долгой.
 
— И тебе доброго утра, Эовин. Да... много чего, сестрёнка. Даже не знаю, с чего начать. С того, что Теодред, наш Теодред, которого мы помнили с детства, теперь Ярл. Но какой? Якшающийся с вастаками и даже умудрившийся влюбиться в их вождя. Или она в него... неважно. Неважно, потому что этой ночью наш братец учудил очередную глупость, под шумок уехав из лагеря прочь. В неизвестном направлении, никому ничего не сказав, оставив меня одного... прости, сестрёнка, нас двоих наедине с вражеским племенем! 
 
Эомер оглянулся, не шпионит за ними кто. Маршал не боялся вастаков, не сдерживал себя в словах, предпочитая говорить открыто. Но если раньше он мог себе позволить некоторую вольность, не желая юлить и готовый понести ответственность, то теперь в случае чего опасности могла подвергнуться и Эовин. Этого рохиррим позволить не мог. 
 
— А, пустое, Эовин, я уже смирился с этим, — Эомер махнул рукой и тяжело вздохнул, — Ты права. Слишком много всего произошло, слишком много нужно обсудить, но... не здесь и не сейчас. И нам действительно пора домой. Пусть Теодред едет, пусть. Нам тоже пора, меня теперь ничего тут не держит, я же его сопровождал. Надеюсь, ты успела хоть чуток отдохнуть, сестрёнка, ибо дорога предстоит нелёгкая. А что до твоего предчувствия... я искренне надеюсь, что оно тебя обманывает, Эовин. Иначе... эх, возможно, придётся поторопиться да нагнать братца. В любом случае, ты со мной, вместе переживём, сестрёнка.
 
Маршал с теплой улыбкой сжал руку Эовин, утешающее глядя ей в глаза. Сестра сказала, что на его лице лежала тень сомнений, но и её взор был отягощен грустью. Рохиррим представил, через что пришлось пройти девушке и содрогнулся. "Много ужасов повидала она, ой много... и не факт, что дальше будет лучше. Ничего. Прорвёмся, Эовин, найдём верную дорогу. Теперь точно найдём, вместе." Мужчина встал, разминая затёкшую спину, стуча окоченевшими ногами, разгоняя кровь по телу. Нужно было собираться. 
 
Но собраться ему не дали. К костру подошёл один из вастаков, смерил тяжелым недовольным взглядом светловолосых родственников и мрачно сообщил, что Эомера желает видеть Вождь. Маршал ответил слуге не менее холодным взглядом и сухо поблагодарил его за донесённое послание. Хмыкнув, гонец развернулся и, бряцая оружием, скрылся между шатров. Эадиг несколько мгновений посверлил взглядом его спину, затем вздохнул и ободряюще обратился к сестре. 
 
— Всё в порядке, Эовин. Я скоро вернусь. Собери пока вещи, ладно? По моему возвращению отправимся в путь. Там уж и поговорим.
 
Маршал отогнул полог и шагнул внутрь шатра, пригнувшись, чтоб не задеть слишком низкий для него потолок. Внутри, словно в ожидании чего-то, сидела вся племенная верхушка — от хмурого харадримца Зафара до брата Вождя. Была тут и та маленькая девочка, что косилась на всех словно дикая кошка, прижимаясь поближе к вастачке и поблёскивая глазками в полумраке.
 
— Приветствую обитателей этого шатра, — рохиррим прищурился, выпрямился и положил руку на оголовье меча. В голове прокручивались причины столь неожиданного вызова. Эомер решил не испытывать терпение вспыльчивой вастачки, поэтому пришёл сразу же. Ещё один конфликт ему был ни к чему. 
 
— Гонец известил меня, что ты желаешь видеть меня... Милдред. Как твоё самочувствие, Вождь? Надеюсь, тебе полегчало, — Эадиг был вполне искренен. Может быть, он и не любил вастаков, но глумиться над ранеными не привык. 

Он взял себя в руки. В другое время Фородвен сочла бы это своей небольшой победой, хвастливо поздравила бы себя со столь высокими успехами в деле увещевания ослабших духом. Но сейчас Элледель даже близко не думала ни о чем подобном. Девушка просто вздохнула немного свободнее, услышав, как четко Эомер произнес положенную речь; как ясно и громко звучал его голос. Несомненно, каждое слово давалось ему очень тяжело; но мужчина справился. Он действительно взял себя в руки. Когда же наместник закончил говорить, зашепталась толпа; однако, вскоре в зале снова наступило молчание. Вперед выступил менестрель покойного короля, Глеовин. Он, хоть и не был еще дряхл годами, сейчас выглядел древним старцем. Глеовин запел песнь, что сочинил в память о Теодене, сыне Тенгела; и была эта песнь невероятно длинной – целая жизнь, полная горестей и радостей, поражений и триумфов, уместилась в ней. Элледель вновь почувствовала, как слезы предательски выступают у неё на глазах – скорбь Глеовина, простота мелодии и тягучий напев, казалось, могли потрясти своей силой даже бездушный неживой камень. Элле, несмотря на обыкновенную внешнюю суровость, отнюдь не была бездушна; и удержать слезы ей стоило серьезных моральных усилий. Но вот странность: в песне звучала не только скорбь. Светлая грусть сопровождала торжественное прославление деяний Теодена, и эта грусть заставляла девушку немного воспрять духом, забыть о собственных потерях, память о которых вновь ожила под влиянием скоропостижной кончины короля.

Элледель сразу не заметила завершения песни. Печальные последние ноты ещё витали в воздухе, когда Глеовин, распрямив плечи, направился к своему месту. Арфу его унес короткостриженный юноша.
- Он больше никогда не будет петь, - сказал рохиррим, что сидел справа от девушки. Элледель встретилась с ним глазами, и он пояснил: - Глеовин был менестрелем Теодена, им и останется до конца своих дней. Это не обычай, это веление его сердца.
- У него большое сердце, господин, - только и смогла сказать Элле.
 
Тризна началась. Выходили еще менестрели, прославлять подвиги королей Рохана, начиная от Эорла Юного; пели они и о прошедших войнах, и один спел даже о грядущей войне. Люди поглощали яства и переговаривались между собой. Элледель из приличия поела немного, но ей кусок не лез в горло. Девушка сидела, занятая только своими мыслями, да отрывистым разговором с сидящим рядом маршалом. Элле довольно быстро вспомнила его имя - Эльфхельм. Он вскоре покинул стол, ушел к Эомеру, и рядом с Элле осталась только какая-то знатная старуха, что сидела напротив; да Брандон, за два часа проронивший едва ли три слова. Северянка выпила немного вина, не чувствуя его вкуса; зато напиток помог ей окончательно согреться. Её промокший от дождя тяжелый плащ давно высох, но девушку продолжала пронизывать странная дрожь. Машинально потерев ладонью о ладонь, дабы разогнать кровь и согреть никак не желавшие теплеть пальцы, Элле в сотый, наверное, раз взглянула туда, где сейчас сидел Эомер – и быстро отвернулась. Будто бы подметив этот маневр, с ней внезапно заговорил до этого угрюмо молчавший сородич:
 
- Неплохо, госпожа, - сказал он тихо. - Ты справилась с тем, что от тебя требовалось.
Поначалу, погруженная в свои мысли Элле даже не поняла, что Бран обращается к ней. Она вздрогнула и непонимающе уставилась на старика:
- Благодарю, - пробормотала она через пару секунд, когда смысл сказанных слов дошел до неё.
- Вот только я не понимаю… зачем маршалу понадобилось упрашивать петь именно тебя? И зачем ты согласилась? - Бран, как оказалось, решил развивать свою мысль. Он говорил очень тихо, наклонившись к девушке, но каждое слово громом отдавалось в ушах дочери Хальбарада. – Не слишком дальновидно с вашей стороны. Мы едва сдружились с роханцами, и видит Эру – из-за их своеволия и отношения к эльфам и их друзьям это было тяжело. Некоторые могут взорваться, увидев, какое предпочтение оказывает Эомер северянке…
- Наместник был убит горем, - так же тихо и твердо сказала Элледель. – Как я могла отказать ему в такой просьбе? А что до хулящих Эомера… я убеждена, что поддержавших его было больше. Своим шагом он просто показал, что дружба рохиррим и северян  - отныне не пустой звук.
- Хорошо, если так, Фородвен, - покачал головой старый следопыт. – Но дружба дружбой, а все видали, как вы с маршалом не единожды носились по полям, словно два демона! В любом случае, помни: отец вряд ли отпустит тебя навсегда так далеко от дома. У тебя, как и у него, есть обязанности перед народом; особенно пока Арагорн еще дальше от родины, чем мы все.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - вскинула голову девушка. "А точнее - не желаю понимать".
Разговор, который столь некстати затеял старик, не нравился Элледели все больше и больше. Неприятное чувство посетило девушку с самых первых слов Брандона, и теперь прочно обосновалось где-то в солнечном сплетении. Элле с каким-то непонятным страхом ждала следующих слов следопыта. Он будто читал...нет, даже не её мысли; а те странные и дикие предположения и чаяния, что изредка мелькали у девушки, после чего та старалась гнать их от себя любыми способами. Элледели, пожалуй, даже хотелось, чтобы старик их озвучил - он тем самым снял бы с неё ответственность, позволил бы ей отговориться и оправдаться. Перед самой собой у Элле оправданий за подобные мысли не было. Надо сказать, что сами похороны, тяжелый непривычный наряд, разговор со старым следопытом и ощущение недосказанности совершенно лишили Элледель душевных сил. Все, чего ей бы сейчас хотелось – это развернуться и уйти из этого огромного, душного и мрачного зала на свежий воздух. Что она вскоре и решила предпринять. Женщины в Рохане редко присутствовали на тризнах до конца, ибо подобные собрания нередко из простого памятного прославления превращались в…ну, если сказать мягче, то с помощью крепких напитков приобретали несколько более безудержный характер, чем должно. Несколько знатных женщин с их служанками уже ушли в покои, приготовленные для них во дворце; некоторые – как догадалась Элледель, имевшие дом в столице – в последний раз выразили свои соболезнования наместнику и покинули дворец. Решение родилось у девушки довольно быстро.
- Я устала, Брандон, - мягко сказала Элледель. - Прошу тебя, давай договорим вечером в лагере. Скоро нам придется созывать совет и думать, каким путем двигаться домой. Я хочу уйти и попробовать сообразить что-то уже сейчас...
- Мудро, хоть и странно слышать от тебя подобное именно сейчас, - одобрил Брандон, когда Элле договорила. – Возьмешь провожатого?
Дочь Хальбарада лишь безучастно взглянула на старика и покачала головой:
- Незачем, - и коротко кивнув, девушка поднялась со своего места. Она поискала взглядом Эомера - и тут же поняла, что его нет. Он, наверное, вышел из зала во время разговора Элледели с Браном. Его отсутствие стало неприятным открытием и подарило острое чувство разочарования - девушка хотела вновь высказать слова соболезнования и попрощаться с Эомером лично; но пришлось довольствоваться обменом поклонами с Эльфхельмом. 
 
Стражник толкнул двери, и Элле, едва не фыркнув от нетерпения, вылетела на крыльцо. Дождь закончился, небо прояснилось и поголубело: обычная переменчивая майская погода. Солнце уже перевалило далеко за полдень - скоро оно склонится к закату. Свежий ветер сразу же обдал девушку холодным потоком, и она почувствовала, что начинает потихоньку оживать. Элледели хотелось бежать прочь, от душного зала, от черного цвета; хотелось влететь в свой шатер, вытряхнуться из тяжелого платья... но слова Брана вдруг пришли девушке на ум. Она вздохнула, подобрала подол, и уже шагнула вперед, как...
Сполох золотистых волос, то самое "качество, приобретшее пугающее постоянство" - и Элледель вновь замерла как вкопанная, будто её ударило молнией. На правой стороне крыльца сидел наместник собственной персоной. Он не ушел в свои покои, как подумала Элле сначала. И ещё: он явно не до конца пришел в себя. Сгорбленный, словно бы под гнетом тяжкого груза на плечах, Эомер сидел, опустив голову.
Сердце заныло, заметалось. "Не надо было быть с ним такой строгой. Лучше б я смолчала со своими советами. Может, я вообще все испортила", запоздало спохватилась Элле. 
Она сама не заметила, как неслышно поравнялась с Эомером, повернулась к нему и сказала:
- Простите, я... должна идти. Лагерь ждет. Я пришлю вещи. И ещё...спасибо за оказанную мне честь. Это ценно - выражение вашей дружбы в столь темные времена. Я только могу подтвердить лишний раз слова моего отца, данные королю Теодену: дунэдайн и народ Рохана отныне друзья и союзники. 
Нет, не продраться было северянке сквозь дебри собственной вежливости и сурового нрава, который заставлял её держать свои истинные чувства в жесточайшей узде. Впрочем, чувства девушки были в последние пару месяцев настолько противоречивыми, что она даже радовалась своему умению сохранять лицо. Но не сейчас. Пересилив себя, Элле сделала шаг к наместнику. Она ощущала необходимость сказать что-то ещё.
- Я не мастерица говорить слова утешения, но...темные времена пройдут. Есть надежда на то, что Тьма снова падет, - тихо и сбивчиво говорила Элле. - Может, эта надежда слаба и безумна, но она есть, и была всегда. Мой народ живет ею уже сотни лет. Воспряньте духом, отпустите дядю и...надейтесь на возвращение сестры. Она наверняка жива, иначе...да не может быть иначе. Хоть я и не провидец, но сердце моё прозревает, что вы еще встретитесь.

- Небо только смотрит, Дамир. Небо только молча наблюдает за нами, и за нашей болью.
 
Руку протянула, и по волосам Инас провела, заметила печаль её и волнение, утешить попыталась - не должно детям так глядеть, им мир в ноги стелиться должен и улыбаться вечно. Особенно этой - из крови в кровь, из рабства- в свободу, и нигде нет ни покоя, ни тепла. Как бы хотела Милдред даровать ей его - и дарует. Однажды, если выживет - а коли нет, так брат её, верный, изменчивый как море, старший брат. Быть может, синева знамени - не только лишь небо, может - еще и вода, вот и летает орел меж тем и другим, сплетает воедино - может, и ей удастся сплести...
 
И только мысль пришла эта - Вождь вздрогнула, на кровь родную взгляд подняла. Нет, ни за что - сплетать тут, что связывать, сковывать. И не с ним такое, даже зная - легче живется, когда он рядом, поддерживает, спокойный, за спиной стоит, насмешник, вперед не лезет - хотя мог бы, тысячу раз - и его-то, да назад, откуда бежал?
Дамира украло море - всего лишь соленая вода, ни коней напоить, ни на золото не обменять, но этот разговор пройден уже - и рано или поздно мысли эти перестанут приходить. Тогда, быть может, она научится ждать...
А, быть может, клан её станет жить у моря и тогда... Все изменится.
 
Зафар вошел, отвлекая её от мыслей - правильно сделал, нечего блуждать в бесконечном лабиринте, да еще пребывая в легкой лихорадке от ранения, и умудрился в одной фразе разгневать её - а после сразу рассмешить до истерики. Смеялась она действительно громко, морщась от боли и до слез. "Теодред позаботится". Сбежал её золотоволосый Ярл, видение и рассвета не дождалось - расстаяло. Жаль, нельзя вырвать сердца из груди и ему послать отравленным - пусть взглянет, что сотворил,  посмеется пусть.
Пустое это - мстить, а рана на сердце заживет с раной на груди - она хоронила своих братьев  - а это не больнее, ох не больнее смерти Тургэна, эхо боли от которой она иногда замечала и в глазах Дамира, и в глазах её племени.
 
- Теодред, дорогой мой генерал, давно уже покинул лагерь в неизвестном направлении, не дождавшись ни своего брата, ни своих людей, ни даже прощания со мной. А ты тоже любитель слово свое нарушать? Ты давал мне неделю, или это уже стерлось из твоей памяти? Все мужчины, говорящие мне о любви так скоры?
 
И снова засмеялась Вождь, хоть уже слезы на глазах выступили, а после застонала от боли, продолжая посмеиваться.
- Ох, рассмешил меня ты, Зафар. Но тем не менее - слово свое сдержи. Скоро отправимся. К предкам этот дурацкий союз. Вот странно - мать моя возможно, была из этих мест, - не говорила она об этом особо - а человеком была все одно - честным и порядочным. А тут... Ладно. Через пару часов поедем - ничего потрясусь в повозке пару дней, а там уж как новенькая буду. Позовите сюда этого.. Эомера что ли. Есть что ему передать для его Ярла.

"Я устала".
Эта мысль, посетившая её еще во время разговора с Альторном, теперь бешено колотилась под тонкой голубой жилкой на виске. Элледель действительно безумно устала. К долгому переходу и паре бессонных ночей добавились волнение за товарища, неприятные известия и лихорадочные размышления во главе с извечным вопросом: "Что делать?". Все эти переживания начали потихоньку изматывать Элле, подтачивать её решимость действовать быстро и реагировать на возникающие трудности незамедлительно. Дочь Хальбарада, впрочем, знала точно: ей нужна лишь ночь полноценного сна, и тогда её силы восстановятся. Но кто позволил бы ей сейчас такую роскошь?
Тихо вздохнув, девушка прикрыла глаза и надолго замолчала. Она не боялась задремать - внутреннее напряжение и накопившаяся тяжелая усталость не позволили бы сну слететь на неё.
"Раз, два...", медленно считала про себя Элледель. "Скажу три - открою глаза. Пока спать нельзя, нужно доделать начатое. Три..."
Девушка , как и обещала самой себе, открыла глаза. Практически в тот же момент в комнату, неслышно ступая, вошел Хирдор. Элледель молча поманила его к себе.
- Друг мой, - прошептала следопытка, когда парень подошёл и нагнулся. Элледель осторожничала; она избегала называть своих товарищей по имени в присутствии пирата. И уж тем более девушка не собиралась при нем обсуждать свои дела с сородичами. - Выведи этого господина, что сидит в углу, куда-нибудь в другое помещение... тут наверняка есть что-то подходящее, вроде погреба.
- Кладовая, - подсказал парень таким же осторожным шепотом. - Запирается неплохо, дверь тяжелая. Я успел заметить, что там нет предметов вне закрытых на замки шкафов.
- Хорошо. Позови на помощь эльфку, проверьте его путы и приставьте что-нибудь к двери, - распорядилась Элледель. - Пусть кто-нибудь из вас не отходит от кладовки, пока к ней не подойдем мы. 
Когда Хирдор грубо дернул пленника вверх, заставив его встать, и вместе с подошедшей Эльзиен вывел того из комнаты, Элле тоже поднялась на ноги. Она несколько раз прошлась по комнате туда и обратно - чтобы размять затекшие ноги и немного привести в порядок растрепанные мысли. Отвернувшись к окну, Элледель провела рукой по лбу, словно пытаясь незаметно стряхнуть с себя усталость. И, когда девушка вновь развернулась к товарищам, это уже была прежняя Элле: в меру энергичная и хладнокровная. Только легкие серые тени, пролегшие под глазами, могли выдать внимательному наблюдателю истинное состояние следопытки.
- Я спрошу, и сделаю это как можно скорее. Тем не менее, вы должны были понять что-то по его внешнему виду, - заговорила девушка, обращаясь к Альторну и Азрахилу. - Он, кажется, очень добротно одет - значит, в ваши сети попалась крупная рыбка. Вы обыскали его? А трупы тех, кто был с ним? Где их тела сейчас? Вы перебили всех его спутников, или кто-то сумел сбежать? 
Прежде чем договорить, Фородвен несколько секунд помолчала. Уже не в первый раз в этом походе девушка заметила за собой одну особенность, прежде ей несвойственную: если раньше девушка просто умела сохранять холодную голову в трудных ситуациях, то теперь, в определенные моменты, властность и жесткость нередко и очень ярко стали проявляться в её натуре. Припомнив обстоятельства последних месяцев, Элледель решила, что в этом нет ничего особенно удивительного. Жизнь перекраивала девушку по своим лекалам; и надо признаться, Элле было очень любопытно, что в итоге может получиться. Но, как бы то ни было, а тон свой девушка несколько смягчила:
- Мне нужно узнать как можно больше, прежде чем я начну допрашивать его. К тому же, я понимаю, что вы измотаны - но кому-то из вас придется мне помочь. 

Толпа вокруг шумела, беспорядочно и хаотично двигалась от одного края зала к другому, напоминая шумную реку, полную живности. Люди суетились, подыскивали себе подходящие места, сновали без конца, мешая проходу. Рохиррим же без труда прокладывал себе путь сквозь неё, в кои-то веки раудясь своему немаленькому росту. Себе и Элледель, которая, к облегчению Эомера, шла рядом, поддерживая беседу. Речь дунаданки, в отличие от бессвязного бормотания мужчины, лилась стройно и ровно. Девушка с удивительной точностью находила подходящие слова, балансируя на грани сочувственных речей и светской беседы. Эадиг поймал на себе взгляд изумрудных глаз и почувствовал на секунду, как туман над его душой рассеивается. В груди потеплело, а на лицо так и норовила набежать грустная улыбка, совсем не соответствующая ситуации. Мужчина вновь поймал себя на странной, неуместной сейчас мысли, что ему исключительно приятна компания следопытки. "И опять я об этом думаю, и опять не в самый подходящий для этого момент. Но, может быть, мне нужно перестать открещиваться от этого?.." 
 
Додумать мысль до конца рохиррим не успел. Толпа, обтекающая его со всех сторон, внезапно кончилась, словно мужчина достиг таки условного берега Люди аккуратно блюли границу, растянувшись в цепь и не заступая дальше положенного, не подходя слишком близко к трону Короля, затянутого чёрной тканью. Рядом стояло не богато украшенное кресло, выполняющее роль трона Наместника. Эомер внезапно почувствовал к нему странную ненависть. Он не желал и на метр приближаться к трону... вернее, тронам, которые не должны были принадлежать ему. "Не хочу. Просто... не хочу, в пекло. Я с огромным удовольствием посидел бы на лавке с друзьями, на худой конец, на старом стуле где-нибудь в углу... но, во имя предков, только не на трон. Но обычай есть обычай, никуда не денешься".
 
От скептических дум мужчины отвлёк удивительно мягкий и тёплый голос Элледель. Эомер повернулся к девушке, на секунду перехватив её взгляд и заметив в нём нечто... необычное, чего раньше не видел. Не успел рохиррим осознать увиденное, как дунаданка поклонилась, прервав краткий зрительный контакт. Эадиг учтиво склонил голову в ответ, раздосадованный тем, что не смог уловить нечёткое послание, адресованное ему в изумрудных глазах. И только это помогло ему разобрать едва слышный шёпот. Губы Элледель изрекли короткий совет, пропитанный сочуствием и заботой, прежде чем следопытка развернулась и отошла к своему положенному месту между Эльфхельмом и каким-то дунаданом. Эомер пару раз качнулся с мысков на пят, бросил задумчивый взгляд на девушку и сделал шаг вперёд. Толпа практически мгновенно затихла. Всё внимание было сконцентрировано на мужчине, словно скрещенные лучи. Под абсолютную тишину, прерываемую лишь треском огня в каминах, Эадиг тяжело поднялся по ступеням, чеканя шаг, и развернулся на месте. Его взору предстала широкая толпа, битком набившаяся в зал и занявшая всё место от одного края помещения до другого. Чернели фигуры суровых следопытов, что со с уважением склонили головы в честь траура, золотились в отблесках пламени кудри рохирримов. Эомер набрал в грудь побольше воздуха и приготовился говорить.
 
— Я рад приветствовать всех вас в Чертогах Метусельда, дорогие друзья, в этот отнюдь недобрый час. Рад каждому из вас: и нашим добрым друзьям с Севера, и жителям славного Эдораса, и рохирримам, приехавшим издалека. Всех нас сегодня собрало одно горестное известие — смерть нашего Короля, славного Теодена. Каждый из вас знает, что он был мудрым и справедливым правителем. К сожалению, у всего есть конец. Наш Король не смог вынести цепочку тяжёлых событий, что одно за одним обрушились на него лично и на нашу страну. Нападения извне, пропажа дорогих его сердцу людей... — Эомер почувствовал, как его голос дрогнул на мгновение. Перед глазами вновь встали Теодред и Эовин. Мужчина усилием воли прогнал слабость и продолжил, — ...его чуткое сердце не выдержало этого напора. Давайте же воздадим ему честь и вспомним его заслуги, почтив его память как подобает сынам и гостям Рохана. Я уверен, что Теоден не хотел бы, чтобы мы предавались унынию.
 
Толпа одобрительно зашумела, но Эомер этого уже не видел. Он не видел более ничего. Мужчина сделал несколько шагов назад, нащупал ладонями кресло и опустился в него. Взор вновь расплылся, в голове зашумело. Словно сквозь пелену, до него долетали песни менестрелей, шум толпы, иногда пробивались отдельные слова. Эомер сидел ровно, с окаменевшей спиной, рассеянно и бесцельно глядя в никуда, ожидая, когда же наконец всё это кончится. Церемония тяготила его, сковывала. Оказавшись один, бывший маршал вновь очутился с глазу на глаз со своими страхами и мыслями. Отчаянно хотелось вырваться и убежать, ускользнуть, скрыться сквозь полуоткрытую дверь, выйти на улицу и полной грудью вдохнуть свежий воздух, подставить лицо тяжёлым каплям дождя, смывающим грусть, уныние и тоску по прошлому, оставляя место для настоящего...
 
На секунду мужчине почудилось, что в зале вспыхнуло зелёное пламя. Рохиррим мотнул головой, приходя в себя, но не увидел ничего странного. Кроме мелькнувшего в толпе до боли знакомого чёрного рукава. "Элледель?.. Да нет, брось. В конце концов, не одна она сегодня в траурном чёрном наряде. Правда, далеко не каждая носит одежду моей сестры. Вообще-то только одна. Боги, что я несу?!" Убедившись, что гости сосредоточены на пении менестрелей и поглощении яств, Эомер встал и боком проскользнул в зал. Затеряться в толпе было нетрудно. Стоило лишь чуть пригнуться, вжать голову в плечи и опустить взор на пол. Чтобы не выделяться. пришлось сделать пару остановок у столов. Вино, вопреки ожиданиям, боль ничуть не приглушило, если не наоборот. Скривившись, Эадиг прижался к стене, пропуская мимо себя Эльфхельма, выждал пару секунд и проскочил между двумя дунаданами в тонкий зазор между дверями. 
 
Свежий воздух и впрямь опьянял похлеще вина. Наместник, не торопясь, седлал несколько шагов, сопровождая их глубокими вдохами. Воздух, особенно свежий после дождя, наполнял лёгкие и прогонял дурные мысли из головы. Рохиррим подошёл к краю лестницы, оглядывая замеревший город. Над стенами чуть возвышались верхушки курганов, поросших белыми цветами. Чуть дальше колосилась степь, покачивалась на ветру трава. "Что... происходит? Я не понимаю. Я чувствую себя ужасно глупо, странно и пусто. Так не должно быть. Просто не должно. Нужно отпустить Теодена, не нужно держать его здесь с собой, это всё равно ничего не изменит. Дядя, что заменил мне отца, ушёл. Пусть он и ушёл, оставив мня одного, но нужно жить дальше, верно? Верно. Он бы не хотел, чтобы я предавался унынию. Я сам это сказал. Я знаю это. Но противоречу сам себе, в который раз. Значит, дело всё же не в нём?" Мужчина оглянулся, вздохнул и устало осел на холодные каменные стуепни. Сердце медленно успокаивалось, возвращаясь в нормальный ритм. "В чём же дело? Я уже не чувствую той тоски по родным. Да, мне их недостаёт. Боги, как мне нужна сейчас Эовин! Вот кто бы меня понял! Но... всё-таки дело не в этом. А в чём? Или в ком?.." Рохиррим был так увлечён собственными думами, что не услышал, как тихо скрипнули двери Чертогов. Эомер сидел к ним на краю лестницы, погружённый в странную дрёму, граничащую с бредом больного и снов безмерно уставшего человека, задумчиво разглядывая рукоять собственного меча, упёртого острием в землю.
 

Просто не могу не. По-моему очень зачетно.
 

"Я устала".
Эта мысль, посетившая её еще во время разговора с Альторном, теперь бешено колотилась под тонкой голубой жилкой на виске. Элледель действительно безумно устала. К долгому переходу и паре бессонных ночей добавились волнение за товарища, неприятные известия и лихорадочные размышления во главе с извечным вопросом: "Что делать?". Все эти переживания начали потихоньку изматывать Элле, подтачивать её решимость действовать быстро и реагировать на возникающие трудности незамедлительно. Дочь Хальбарада, впрочем, знала точно: ей нужна лишь ночь полноценного сна, и тогда её силы восстановятся. Но кто позволил бы ей сейчас такую роскошь?
Тихо вздохнув, девушка прикрыла глаза и надолго замолчала. Она не боялась задремать - внутреннее напряжение и накопившаяся тяжелая усталость не позволили бы сну слететь на неё.
"Раз, два...", медленно считала про себя Элледель. "Скажу три - открою глаза. Пока спать нельзя, нужно доделать начатое. Три..."
Девушка , как и обещала самой себе, открыла глаза. Практически в тот же момент в комнату, неслышно ступая, вошел Хирдор. Элледель молча поманила его к себе.
- Друг мой, - прошептала следопытка, когда парень подошёл и нагнулся. Элледель осторожничала; она избегала называть своих товарищей по имени в присутствии пирата. И уж тем более девушка не собиралась при нем обсуждать свои дела с сородичами. - Выведи этого господина, что сидит в углу, куда-нибудь в другое помещение... тут наверняка есть что-то подходящее, вроде погреба.
- Кладовая, - подсказал парень таким же осторожным шепотом. - Запирается неплохо, дверь тяжелая. Я успел заметить, что там нет предметов вне закрытых на замки шкафов.
- Хорошо. Позови на помощь эльфку, проверьте его путы и приставьте что-нибудь к двери, - распорядилась Элледель. - Пусть кто-нибудь из вас не отходит от кладовки, пока к ней не подойдем мы. 
Когда Хирдор грубо дернул пленника вверх, заставив его встать, и вместе с подошедшей Эльзиен вывел того из комнаты, Элле тоже поднялась на ноги. Она несколько раз прошлась по комнате туда и обратно - чтобы размять затекшие ноги и немного привести в порядок растрепанные мысли. Отвернувшись к окну, Элледель провела рукой по лбу, словно пытаясь незаметно стряхнуть с себя усталость. И, когда девушка вновь развернулась к товарищам, это уже была прежняя Элле: в меру энергичная и хладнокровная. Только легкие серые тени, пролегшие под глазами, могли выдать внимательному наблюдателю истинное состояние следопытки.
- Я спрошу, и сделаю это как можно скорее. Тем не менее, вы должны были понять что-то по его внешнему виду, - заговорила девушка, обращаясь к Альторну и Азрахилу. - Он, кажется, очень добротно одет - значит, в ваши сети попалась крупная рыбка. Вы обыскали его? А трупы тех, кто был с ним? Где их тела сейчас? Вы перебили всех его спутников, или кто-то сумел сбежать? 
Прежде чем договорить, Фородвен несколько секунд помолчала. Уже не в первый раз в этом походе девушка заметила за собой одну особенность, прежде ей несвойственную: если раньше девушка просто умела сохранять холодную голову в трудных ситуациях, то теперь, в определенные моменты, властность и жесткость нередко и очень ярко стали проявляться в её натуре. Припомнив обстоятельства последних месяцев, Элледель решила, что в этом нет ничего особенно удивительного. Жизнь перекраивала девушку по своим лекалам; и надо признаться, Элле было очень любопытно, что в итоге может получиться. Но, как бы то ни было, а тон свой девушка несколько смягчила:
- Мне нужно узнать как можно больше, прежде чем я начну допрашивать его. К тому же, я понимаю, что вы измотаны - но кому-то из вас придется мне помочь. 

Рыжуля Тауриэль!