Мёдвейг

Ну ты погоди, если это во спасение меня, то о трезвой голове речи не идёт. Я везде пронесу, так сказать контрабанду

Ладно, ладно! /Ворчит/ Что сразу в темницу, интересно же просто было...
 
 
 

МВАХАХАХА /Достаёт из широких штанин шатёр и муммачий кумыс/

- О том и думала, утопленник, - Мёдвейг слышит, что тот там ей лопочет, - Остынет, налью, а сейчас горло обожжешь, а нам только того и не хватало.
 
Кое-какая властность в Мёдвейг была, но это было что-то такое семейное, простое. Так сестра младшим братьям по рукам бъёт, когда те до обеда к пирогам тянутся, а потом, тайком, всё-таки выдаёт им по кусочку, прося матери не говорить. Или, как в случае самой воительницы - от чана с питьём горячим ватажников гоняет, пока не будет готово, да пока тан не попробует и не скажет - добро, разливай, вышла брага на славу.
Вот и сейчас трогает котелок, руку над похлёбкой проносит - горячо ещё. 
 
А эльфов слушает внимательно, пусть тревожит, тревожит, тревожит её воитель Глорфиндейл, будто смотришь на что-то слишком прекрасное для живого, слишком совершенное, потому взгляд от него отводит, да всё равно чувствует. Ух, эльфы, странный народ. 
 
- У меня есть добрый мёд, сыр и немного лука, - Вынимает припасы, тоже делясь, разве что бурдюк с мёдом не даёт, а сама разливает по нескольким, один в один вложенным, кожаным вощёным кружкам, удобным в пути. И, планы слушая, переливает наконец бульон в широкую миску, вставая от костра и к Карну пересаживаясь, подавая ему ту двумя руками, явно думая, что помогать придётся. Или хотя бы присмотреть, чтобы не уронил.
Дослушав обоих эльфов помолчала, не торопясь даже другу-Ворону отвечать. Раскатывала мысль в голове и так, и эдак, вертела да крутила, не боясь показаться глупой - да если и скажут, глупая, так правы будут. Ну не большого ума она была от рождения, не витязь ведь эльфийский, не мэр и не тан, ей не то от жизни надобно, однако оценивать ситуацию учили.
Вот, оценивала. А оценив, усмехнулась широко, тряхнув головой.
 
- Об отце своём я только от тебя и слышу, Ворон. Вон как радовался славный Эйнар, что мать одних девок ему нарожала - он не сыновей хоронить хотел, в боях погибших, а внуков нянчить. Не любит о битвах своих вспоминать, а я всё равно пошла по пути этому, да против воли его, - Улыбка становится всё более лукавой, всё более шуточной, - А коли против воли отца пошла, то и волю тана поверну. Думается мне, ведать не ведают у нас в Дейле ни про какую тень из Лихолесья, если она не сказки для детей. А лучше бы ведали, если она и впрямь вернулась. Так и пойму, что с обозом сталось, господа эльфы. Значится, наговорила я всё это, чтобы сказать - с вами пойду, коль согласны, а не согласны - следом попрусь. А как узнаем, орки с гоблинами ли расшалились, али похуже чего, так нужно будет сразу сказать и Лесному Королю, и Подгорному, и Дейл предупредить. Не думайте, что грублю - но ваш этот Владыка Элронд за горами сидит, а коль тут начнётся какой балаган, так за жопу нас первыми возьмут - да и вастаки за рекой присоединятся.

@Ворон?

 
И не знаю почему, но это мой самый любимый орный арт @Трандуила)

 
 

@Ворон?

 
И не знаю почему, но это мой самый любимый орный арт @Трандуила)

 
 

- О том и думала, утопленник, - Мёдвейг слышит, что тот там ей лопочет, - Остынет, налью, а сейчас горло обожжешь, а нам только того и не хватало.
 
Кое-какая властность в Мёдвейг была, но это было что-то такое семейное, простое. Так сестра младшим братьям по рукам бъёт, когда те до обеда к пирогам тянутся, а потом, тайком, всё-таки выдаёт им по кусочку, прося матери не говорить. Или, как в случае самой воительницы - от чана с питьём горячим ватажников гоняет, пока не будет готово, да пока тан не попробует и не скажет - добро, разливай, вышла брага на славу.
Вот и сейчас трогает котелок, руку над похлёбкой проносит - горячо ещё. 
 
А эльфов слушает внимательно, пусть тревожит, тревожит, тревожит её воитель Глорфиндейл, будто смотришь на что-то слишком прекрасное для живого, слишком совершенное, потому взгляд от него отводит, да всё равно чувствует. Ух, эльфы, странный народ. 
 
- У меня есть добрый мёд, сыр и немного лука, - Вынимает припасы, тоже делясь, разве что бурдюк с мёдом не даёт, а сама разливает по нескольким, один в один вложенным, кожаным вощёным кружкам, удобным в пути. И, планы слушая, переливает наконец бульон в широкую миску, вставая от костра и к Карну пересаживаясь, подавая ему ту двумя руками, явно думая, что помогать придётся. Или хотя бы присмотреть, чтобы не уронил.
Дослушав обоих эльфов помолчала, не торопясь даже другу-Ворону отвечать. Раскатывала мысль в голове и так, и эдак, вертела да крутила, не боясь показаться глупой - да если и скажут, глупая, так правы будут. Ну не большого ума она была от рождения, не витязь ведь эльфийский, не мэр и не тан, ей не то от жизни надобно, однако оценивать ситуацию учили.
Вот, оценивала. А оценив, усмехнулась широко, тряхнув головой.
 
- Об отце своём я только от тебя и слышу, Ворон. Вон как радовался славный Эйнар, что мать одних девок ему нарожала - он не сыновей хоронить хотел, в боях погибших, а внуков нянчить. Не любит о битвах своих вспоминать, а я всё равно пошла по пути этому, да против воли его, - Улыбка становится всё более лукавой, всё более шуточной, - А коли против воли отца пошла, то и волю тана поверну. Думается мне, ведать не ведают у нас в Дейле ни про какую тень из Лихолесья, если она не сказки для детей. А лучше бы ведали, если она и впрямь вернулась. Так и пойму, что с обозом сталось, господа эльфы. Значится, наговорила я всё это, чтобы сказать - с вами пойду, коль согласны, а не согласны - следом попрусь. А как узнаем, орки с гоблинами ли расшалились, али похуже чего, так нужно будет сразу сказать и Лесному Королю, и Подгорному, и Дейл предупредить. Не думайте, что грублю - но ваш этот Владыка Элронд за горами сидит, а коль тут начнётся какой балаган, так за жопу нас первыми возьмут - да и вастаки за рекой присоединятся.

- О том и думала, утопленник, - Мёдвейг слышит, что тот там ей лопочет, - Остынет, налью, а сейчас горло обожжешь, а нам только того и не хватало.
 
Кое-какая властность в Мёдвейг была, но это было что-то такое семейное, простое. Так сестра младшим братьям по рукам бъёт, когда те до обеда к пирогам тянутся, а потом, тайком, всё-таки выдаёт им по кусочку, прося матери не говорить. Или, как в случае самой воительницы - от чана с питьём горячим ватажников гоняет, пока не будет готово, да пока тан не попробует и не скажет - добро, разливай, вышла брага на славу.
Вот и сейчас трогает котелок, руку над похлёбкой проносит - горячо ещё. 
 
А эльфов слушает внимательно, пусть тревожит, тревожит, тревожит её воитель Глорфиндейл, будто смотришь на что-то слишком прекрасное для живого, слишком совершенное, потому взгляд от него отводит, да всё равно чувствует. Ух, эльфы, странный народ. 
 
- У меня есть добрый мёд, сыр и немного лука, - Вынимает припасы, тоже делясь, разве что бурдюк с мёдом не даёт, а сама разливает по нескольким, один в один вложенным, кожаным вощёным кружкам, удобным в пути. И, планы слушая, переливает наконец бульон в широкую миску, вставая от костра и к Карну пересаживаясь, подавая ему ту двумя руками, явно думая, что помогать придётся. Или хотя бы присмотреть, чтобы не уронил.
Дослушав обоих эльфов помолчала, не торопясь даже другу-Ворону отвечать. Раскатывала мысль в голове и так, и эдак, вертела да крутила, не боясь показаться глупой - да если и скажут, глупая, так правы будут. Ну не большого ума она была от рождения, не витязь ведь эльфийский, не мэр и не тан, ей не то от жизни надобно, однако оценивать ситуацию учили.
Вот, оценивала. А оценив, усмехнулась широко, тряхнув головой.
 
- Об отце своём я только от тебя и слышу, Ворон. Вон как радовался славный Эйнар, что мать одних девок ему нарожала - он не сыновей хоронить хотел, в боях погибших, а внуков нянчить. Не любит о битвах своих вспоминать, а я всё равно пошла по пути этому, да против воли его, - Улыбка становится всё более лукавой, всё более шуточной, - А коли против воли отца пошла, то и волю тана поверну. Думается мне, ведать не ведают у нас в Дейле ни про какую тень из Лихолесья, если она не сказки для детей. А лучше бы ведали, если она и впрямь вернулась. Так и пойму, что с обозом сталось, господа эльфы. Значится, наговорила я всё это, чтобы сказать - с вами пойду, коль согласны, а не согласны - следом попрусь. А как узнаем, орки с гоблинами ли расшалились, али похуже чего, так нужно будет сразу сказать и Лесному Королю, и Подгорному, и Дейл предупредить. Не думайте, что грублю - но ваш этот Владыка Элронд за горами сидит, а коль тут начнётся какой балаган, так за жопу нас первыми возьмут - да и вастаки за рекой присоединятся.

- О том и думала, утопленник, - Мёдвейг слышит, что тот там ей лопочет, - Остынет, налью, а сейчас горло обожжешь, а нам только того и не хватало.
 
Кое-какая властность в Мёдвейг была, но это было что-то такое семейное, простое. Так сестра младшим братьям по рукам бъёт, когда те до обеда к пирогам тянутся, а потом, тайком, всё-таки выдаёт им по кусочку, прося матери не говорить. Или, как в случае самой воительницы - от чана с питьём горячим ватажников гоняет, пока не будет готово, да пока тан не попробует и не скажет - добро, разливай, вышла брага на славу.
Вот и сейчас трогает котелок, руку над похлёбкой проносит - горячо ещё. 
 
А эльфов слушает внимательно, пусть тревожит, тревожит, тревожит её воитель Глорфиндейл, будто смотришь на что-то слишком прекрасное для живого, слишком совершенное, потому взгляд от него отводит, да всё равно чувствует. Ух, эльфы, странный народ. 
 
- У меня есть добрый мёд, сыр и немного лука, - Вынимает припасы, тоже делясь, разве что бурдюк с мёдом не даёт, а сама разливает по нескольким, один в один вложенным, кожаным вощёным кружкам, удобным в пути. И, планы слушая, переливает наконец бульон в широкую миску, вставая от костра и к Карну пересаживаясь, подавая ему ту двумя руками, явно думая, что помогать придётся. Или хотя бы присмотреть, чтобы не уронил.
Дослушав обоих эльфов помолчала, не торопясь даже другу-Ворону отвечать. Раскатывала мысль в голове и так, и эдак, вертела да крутила, не боясь показаться глупой - да если и скажут, глупая, так правы будут. Ну не большого ума она была от рождения, не витязь ведь эльфийский, не мэр и не тан, ей не то от жизни надобно, однако оценивать ситуацию учили.
Вот, оценивала. А оценив, усмехнулась широко, тряхнув головой.
 
- Об отце своём я только от тебя и слышу, Ворон. Вон как радовался славный Эйнар, что мать одних девок ему нарожала - он не сыновей хоронить хотел, в боях погибших, а внуков нянчить. Не любит о битвах своих вспоминать, а я всё равно пошла по пути этому, да против воли его, - Улыбка становится всё более лукавой, всё более шуточной, - А коли против воли отца пошла, то и волю тана поверну. Думается мне, ведать не ведают у нас в Дейле ни про какую тень из Лихолесья, если она не сказки для детей. А лучше бы ведали, если она и впрямь вернулась. Так и пойму, что с обозом сталось, господа эльфы. Значится, наговорила я всё это, чтобы сказать - с вами пойду, коль согласны, а не согласны - следом попрусь. А как узнаем, орки с гоблинами ли расшалились, али похуже чего, так нужно будет сразу сказать и Лесному Королю, и Подгорному, и Дейл предупредить. Не думайте, что грублю - но ваш этот Владыка Элронд за горами сидит, а коль тут начнётся какой балаган, так за жопу нас первыми возьмут - да и вастаки за рекой присоединятся.

- О том и думала, утопленник, - Мёдвейг слышит, что тот там ей лопочет, - Остынет, налью, а сейчас горло обожжешь, а нам только того и не хватало.
 
Кое-какая властность в Мёдвейг была, но это было что-то такое семейное, простое. Так сестра младшим братьям по рукам бъёт, когда те до обеда к пирогам тянутся, а потом, тайком, всё-таки выдаёт им по кусочку, прося матери не говорить. Или, как в случае самой воительницы - от чана с питьём горячим ватажников гоняет, пока не будет готово, да пока тан не попробует и не скажет - добро, разливай, вышла брага на славу.
Вот и сейчас трогает котелок, руку над похлёбкой проносит - горячо ещё. 
 
А эльфов слушает внимательно, пусть тревожит, тревожит, тревожит её воитель Глорфиндейл, будто смотришь на что-то слишком прекрасное для живого, слишком совершенное, потому взгляд от него отводит, да всё равно чувствует. Ух, эльфы, странный народ. 
 
- У меня есть добрый мёд, сыр и немного лука, - Вынимает припасы, тоже делясь, разве что бурдюк с мёдом не даёт, а сама разливает по нескольким, один в один вложенным, кожаным вощёным кружкам, удобным в пути. И, планы слушая, переливает наконец бульон в широкую миску, вставая от костра и к Карну пересаживаясь, подавая ему ту двумя руками, явно думая, что помогать придётся. Или хотя бы присмотреть, чтобы не уронил.
Дослушав обоих эльфов помолчала, не торопясь даже другу-Ворону отвечать. Раскатывала мысль в голове и так, и эдак, вертела да крутила, не боясь показаться глупой - да если и скажут, глупая, так правы будут. Ну не большого ума она была от рождения, не витязь ведь эльфийский, не мэр и не тан, ей не то от жизни надобно, однако оценивать ситуацию учили.
Вот, оценивала. А оценив, усмехнулась широко, тряхнув головой.
 
- Об отце своём я только от тебя и слышу, Ворон. Вон как радовался славный Эйнар, что мать одних девок ему нарожала - он не сыновей хоронить хотел, в боях погибших, а внуков нянчить. Не любит о битвах своих вспоминать, а я всё равно пошла по пути этому, да против воли его, - Улыбка становится всё более лукавой, всё более шуточной, - А коли против воли отца пошла, то и волю тана поверну. Думается мне, ведать не ведают у нас в Дейле ни про какую тень из Лихолесья, если она не сказки для детей. А лучше бы ведали, если она и впрямь вернулась. Так и пойму, что с обозом сталось, господа эльфы. Значится, наговорила я всё это, чтобы сказать - с вами пойду, коль согласны, а не согласны - следом попрусь. А как узнаем, орки с гоблинами ли расшалились, али похуже чего, так нужно будет сразу сказать и Лесному Королю, и Подгорному, и Дейл предупредить. Не думайте, что грублю - но ваш этот Владыка Элронд за горами сидит, а коль тут начнётся какой балаган, так за жопу нас первыми возьмут - да и вастаки за рекой присоединятся.

- Да посмотри на него. Слабый, да, но если много сожрёт, желудок может и взбунтоваться.
Карн напрягся и поднялся. В голове неприятно шумело, но уже было терпимее. Видно, эльф и правда что-то сделал.
- Да не сьем я корову, не бойся, - он улыбнулся, посмотрев в сторону костра. - Бульона мне от мяса дай только, твёрдное мне сейчас на пользу не пойдет. Не спрашивай даже, откуда знаю.
Карн благодарно посмотрел на эльфа принимая флягу без вопросов. Уж что от эльфов отравы ждать не стоило, то и несмешленым детям известно. Не в том их сила. Вода была холодной на удивление и на вкус странной - вроде и вода обычная, а такое чувство разом охватило, будто в самый летний зной в ледяную реку прыгнул.
Сначала паника, холод обжигает, а затем появляется чувство свободы и некоторой расслабленности.
- Благодарю тебя, Глорфиндейл из Ривенделла. Так намного лучше, - Карн благодарно положил флягу рядом с собой. По-хорошему следовало отдать её в руки тому, кто дал, но на такой подвиг Карн не был способен.
Тем более, что присутствующие повели речи между собой - непонятные, но явно серьезные.
Лихолесье... что-то было в этом. Знакомое, пугающе до дрожи. Карн внезапно понял, что ему очень страшно. Но через миг всё прошло, как не было.
- Глорфиндел говорит верно, и есть у нас с ним миссия. Владыка Элронд попросил проверить правдивы ли слухи. Десять лет назад, когда мы с твоим, Мейдвиг, отцом бились у отрогов Эрэбора, Совет Мудрых изгнал темную силу из южного леса. Про нее до сих пор в Эсгароте и Дейле рассказывают сказки, которыми пугают детей.
Карн как завороженный слушал слова второго эльфа, имени которого никто не называл. Десять лет.. Элронд.. Эребор.. Дейл.. Эсгарот.. Эсгарот!
Вот за что можно было ухватиться! Вот на что в душе отзывалось что-то радостное и, одновременно, грустное. Почему грустное? Он давно там не был? Странно. А вот остальное звучало как-то.. Карн совершенно не понимал, о чём говорится, но понял одно: это что-то серьезное и важное. И это надо запомнить, обязательно.
А вот следующие слова незнакомца были понятны не до конца, но касались уже непосредственно Карна:
- Поселения беорнингов далеко от этих мест. Но не спроста это. Ибо есть тут рядом один дом. И дом то Беорна. Боюсь это наш единственный выход, просить его помощи. Он мог бы приютить на время Карна у себя, а после его бы забрали беорнинги. Если нам повезет мы встретим Человека. А уж с человеком я как-нибудь договорюсь. К тому же я бывал у него дома и знаком с ним.
- Встретим человека? А кого мы ещё можем встретить? - что-то ему совершенно не понравилась эта оговорка. И отделяться ему совершенно не хотелось. 
- Поедим, а по утру двинемся в путь. Эльфийский конь не даст человеку упасть. К полудню уже будем у Беорна. Ночную стражу мы поделим с Глорфинделом.  
- Слушайте. Я.. почти в порядке. Посплю и нормально будет, - Карн подавил кашель и часто заморгал, - И не задержу вас!

А шо так мало флуда? Почему тема всё та же! Лотррол флудящий, отзовись!

@Кхафи?
 

@Кхафи?
 

Герой
1. Имя персонажа
Мим Камнерук, по прозвищу «Малыш»
 
2. Внешность
Мим – самый обыкновенный гном из Эребора, за исключением одной особенности – он просто неприлично высок для гнома. Выделяется он этим среди собственного народа к великому неудовольствию многих его собратьев, и именно поэтому изначально к нему прилипло это пренебрежительное прозвище «Малыш». Густая пышная борода рыжего цвета, заплетенная в две косы по обычаям гномов, обрамляет округлую, лысую черепушку гнома, а большой крючковатый нос так и норовит куда-либо залезть. Также выделяются его крепкие (даже по меркам гномов) ручищи, которыми он может спокойно уложить небольшого пьяного тролля поспать. В мирное время гном одевается в длинную холщовую тунику белого цвета с богато украшенным кожаным поясом, на ногах – стоптанные, но ухоженные сапоги сомнительного качества, а также синеватые штаны из плотной кожи с богато выделанным золотыми нитями поясом и серебряной бляшкой. На правой руке – золотой перстень с драгоценным самоцветом – фамильная реликвия.
Если же Мим собирается в поход (что бывает вполне частенько), то к одеяниям добавляется мелко кольцевая кольчуга, кожаные наручи, обрамленные мехом и металлическими вставками, да бронештаны из пластин стали. Из оружия – тяжелый двуручный молот с зазубринами, покрытый рунами и несколько топоров, которые Мим может ловко метать, не смотря на свои габариты.
 
3. Профессия и навыки
Если назвать Мима торговцем (кем он, собственно, и является – из рода богатых торговцев Эребора), то можно немного ошибиться. По всем признакам он – «решала». Это тот гном, который договорится с любым коллегой или врагом – с помощью доброго слова и выпивки, или же просто расплющив недоброжелателю голову своим молотом. И навыки у него такие неспроста - приняв на себя управление лавкой отца, Миму пришлось долго и упорно обучаться искусству дипломатии – всё же торговля не кулаками махать в таверне. Нет, пришлось искать и новые пути сбыта, и поставщиков привлекать не только с Эребора. В это же время он продолжал лично участвовать в переговорах, и если попадал в передрягу – то лишь его навыки подраться могли спасти его большой зад. Сей рыжий гном превосходно владеет своим двуручным молотом, сносно стреляет из лука и метает топорики. Вынослив попросту, потому что здоров как кабан, откормившийся в полях возле Дейла.
 
4. Инвентарь
Повседневная одежда, доспехи, двуручный молот, топорики, запас снеди и воды, кошель монет, точило, небольшой лук со стрелами для добычи еды в походах. Учетная книга, перо и чернила. А перевозит всё это коренастый пони Бровехмур.
 
5. Биография
Род Мима – Камнеруки из Железных Холмов, давным давно занимался ростовничеством и торговлей. У этих гномов можно было и звонкую монету получить под расписку, и разжиться разного рода вещами и полезными предметами. С самого начала, с незапамятных времен Камнеруки всегда всё делали сами, не полагаясь на других собратьев – ходили в походы, укрепляя отношения между своим родом и другими жителями Холмов и земель вокруг. Ежели их караванам или лавкам угрожали – то не стеснялись пускать в ход оружие, коим владеть умели. В Битве Пяти Воинств почти все гномы, способные держать оружия, вступили на стороне Даина Железностопа, в том числе и Мим. Когда всё закончилось, часть Камнеруков остались в городе, восстанавливать его и налаживать дело уже в Подгорном Королевстве. Мим был одним из Камнеруков, которому удалось впасть в милость Короля-под-Горой, и он целеустремленно начал заниматься любимым делом, зачастую сам или в компании своих друзей или же братьев отправляясь в отстраивающийся Дейл, Озерный город или даже к лесным эльфам заключать выгодные сделки.  
 
6. Особенности персонажа (характер, отличительные черты, заполняется по желанию)
Мим немноголословен, но хорошее пиво может развязать ему язык, а уж выпить он горазд. Как и все гномы, он вспыльчив, не очень доверяет эльфами и людям (хоть и приходится по роду своего дела). Любимое занятие – притвориться дурачком, чтобы послушать собеседника и использовать информацию для своих целей. Не смотря на его относительную нелюдимость, неэльфимость и даже негномимость, Мим очень преданный друг – Королю, родственникам-гномам или вовсе эльфу, ежели с ним удастся завести дружбу. Как уже говорилось выше, Мима не очень любят за его выделяющуюся внешность среди гномов, но уважают за честность и прямолинейность. В критические моменты может впадать в ярость, круша своими ручищами всё, до сего может достать; однако честь для этого гнома – превыше всего. Не особо любит своё прозвище, но позволяет называть себя так друзьям и братьям.
 
7. Мировоззрение
Светлый гном. Гномы – превыше всего, ради своего рода и Короля он пойдет на многое.
 
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем?
Веселого путешествия по Средиземью, славных попоек и битв.
 
Игрок
Акс

- Да посмотри на него. Слабый, да, но если много сожрёт, желудок может и взбунтоваться, - Мёдвейг еды жалко не было, но голод бывал обманчив, особенно после ран и слабости. Думаешь, корову слопаешь, а после четырёх ложек уже заворачиваешься в одеяло и даёшь храпака.
 
Другой эльф на Ворона был не похож. Ворон, он свойский, обычный почти, привычный и всем знакомый, а этот, будто бы чем-то эадким овеянный. Мёдвейг встречала эльфов Лихолесья, но этот будто бы какой-то другой был, совсем, и её это смутило, заставило чуть потерять в себе уверенность, сбило с ног. Она терпеть не могла так себя чувствовать, однако, осталась вежлива. Ну, в тех рамках, которые маменьку с папенькой сознание бы потерять заставили, но всяко не в манере своей семьи с лодий.
 
- Мёдвейг Разящее Копье, дочь Эйнара, тана Ёрвилля ватажница. Будь у моего костра гостем, - На этом, кажется, расшаркивания кончились, и девушка у костра присела, хмурясь и прогоняя вот это чувство... Собственной юности, собственной малости. Будто бы крошечная она, огонёк против солнца. Или светлячок. Тю, дурости в голову лезут, а всё потому, что одна ходит.
 
- Обоз не пришёл, вот и пошла я искать, как тан приказал. Он ещё и людей с собой взять приказал, но что людей туда-сюда гонять зазря, - С Вороном и привычнее говорить было, и спокойнее. Она сняла как раз котелок с огня, в сторону отставила - пусть подостынет - и ещё веток в огонь подбросила, - А кто человек этот - не ведаю. Карном назвался, а больше не помнит ничего. Не годится бросать его, да вот разведка с раненным... Хорошо что вы конные, коли согласитесь его в седло взять.
 
Мёдвейг ещё раз проверила котелок - горяч ещё, да и минуты не прошло, как сняла, дура - и пожала плечами своим мыслям. Ну да, не бросит, пусть ни роду не ведает, ни племени, ни чьих хоть кровей. Так не годится поступать, и всё тут - взялась спасать, так убедись, что до конца дойдёшь.
 

Талла Рханна молча наблюдал за действиями женщины, стоя в тени одной из боковых колонн главного зала. Старший жрец культа Черного Солнца удовлетворенно кивнул, когда она достала флягу. Кровь? Чья, интересно? Надо бы узнать. Но всё же.. Молодец. Знает, чем задобрить Повелителя.
Молчание. На несколько минут всё застывает в тишине. Словно пчела в меду. Благословенные стены храма, выполненного из светло-серого гранита впитывают её сущность, её веру и молчаливые воззвания так же, как земля впитывает влагу после обильного дождя. Но всё когда-нибудь заканчивается - и дождь, и день, и... да всё заканчивается. И все. 
- Рад видеть тебя здесь, Шакти, - Рханна медленно выступил вперед, улыбаясь. Он уже знал её имя, как и знал, что когда-нибудь эта женщина прибудет в умбарский Храм.- И рад видеть, что ты знаешь, что преподнести в дар. Пойдем, Благословленная Солнцем. Я о многом хочу поговорить с тобой.
Он хотел поговорить с ней с тех самых пор, как начал видеть её во снах. В них талла никогда не видел лица девушки, которая должна изменить судьбу не только Уммара, но и.. впрочем, этого может и не быть.
Рханна приглашающим жестом пригласил пророчицу во внутренние помещения, где можно было и отдохнуть, и поговорить.
- Если ты беспокоишься о своей свите, то о них позаботятся и разместят в помещениях для слуг.

- Да посмотри на него. Слабый, да, но если много сожрёт, желудок может и взбунтоваться, - Мёдвейг еды жалко не было, но голод бывал обманчив, особенно после ран и слабости. Думаешь, корову слопаешь, а после четырёх ложек уже заворачиваешься в одеяло и даёшь храпака.
 
Другой эльф на Ворона был не похож. Ворон, он свойский, обычный почти, привычный и всем знакомый, а этот, будто бы чем-то эадким овеянный. Мёдвейг встречала эльфов Лихолесья, но этот будто бы какой-то другой был, совсем, и её это смутило, заставило чуть потерять в себе уверенность, сбило с ног. Она терпеть не могла так себя чувствовать, однако, осталась вежлива. Ну, в тех рамках, которые маменьку с папенькой сознание бы потерять заставили, но всяко не в манере своей семьи с лодий.
 
- Мёдвейг Разящее Копье, дочь Эйнара, тана Ёрвилля ватажница. Будь у моего костра гостем, - На этом, кажется, расшаркивания кончились, и девушка у костра присела, хмурясь и прогоняя вот это чувство... Собственной юности, собственной малости. Будто бы крошечная она, огонёк против солнца. Или светлячок. Тю, дурости в голову лезут, а всё потому, что одна ходит.
 
- Обоз не пришёл, вот и пошла я искать, как тан приказал. Он ещё и людей с собой взять приказал, но что людей туда-сюда гонять зазря, - С Вороном и привычнее говорить было, и спокойнее. Она сняла как раз котелок с огня, в сторону отставила - пусть подостынет - и ещё веток в огонь подбросила, - А кто человек этот - не ведаю. Карном назвался, а больше не помнит ничего. Не годится бросать его, да вот разведка с раненным... Хорошо что вы конные, коли согласитесь его в седло взять.
 
Мёдвейг ещё раз проверила котелок - горяч ещё, да и минуты не прошло, как сняла, дура - и пожала плечами своим мыслям. Ну да, не бросит, пусть ни роду не ведает, ни племени, ни чьих хоть кровей. Так не годится поступать, и всё тут - взялась спасать, так убедись, что до конца дойдёшь.
 

- Да посмотри на него. Слабый, да, но если много сожрёт, желудок может и взбунтоваться, - Мёдвейг еды жалко не было, но голод бывал обманчив, особенно после ран и слабости. Думаешь, корову слопаешь, а после четырёх ложек уже заворачиваешься в одеяло и даёшь храпака.
 
Другой эльф на Ворона был не похож. Ворон, он свойский, обычный почти, привычный и всем знакомый, а этот, будто бы чем-то эадким овеянный. Мёдвейг встречала эльфов Лихолесья, но этот будто бы какой-то другой был, совсем, и её это смутило, заставило чуть потерять в себе уверенность, сбило с ног. Она терпеть не могла так себя чувствовать, однако, осталась вежлива. Ну, в тех рамках, которые маменьку с папенькой сознание бы потерять заставили, но всяко не в манере своей семьи с лодий.
 
- Мёдвейг Разящее Копье, дочь Эйнара, тана Ёрвилля ватажница. Будь у моего костра гостем, - На этом, кажется, расшаркивания кончились, и девушка у костра присела, хмурясь и прогоняя вот это чувство... Собственной юности, собственной малости. Будто бы крошечная она, огонёк против солнца. Или светлячок. Тю, дурости в голову лезут, а всё потому, что одна ходит.
 
- Обоз не пришёл, вот и пошла я искать, как тан приказал. Он ещё и людей с собой взять приказал, но что людей туда-сюда гонять зазря, - С Вороном и привычнее говорить было, и спокойнее. Она сняла как раз котелок с огня, в сторону отставила - пусть подостынет - и ещё веток в огонь подбросила, - А кто человек этот - не ведаю. Карном назвался, а больше не помнит ничего. Не годится бросать его, да вот разведка с раненным... Хорошо что вы конные, коли согласитесь его в седло взять.
 
Мёдвейг ещё раз проверила котелок - горяч ещё, да и минуты не прошло, как сняла, дура - и пожала плечами своим мыслям. Ну да, не бросит, пусть ни роду не ведает, ни племени, ни чьих хоть кровей. Так не годится поступать, и всё тут - взялась спасать, так убедись, что до конца дойдёшь.
 

- Да посмотри на него. Слабый, да, но если много сожрёт, желудок может и взбунтоваться, - Мёдвейг еды жалко не было, но голод бывал обманчив, особенно после ран и слабости. Думаешь, корову слопаешь, а после четырёх ложек уже заворачиваешься в одеяло и даёшь храпака.
 
Другой эльф на Ворона был не похож. Ворон, он свойский, обычный почти, привычный и всем знакомый, а этот, будто бы чем-то эадким овеянный. Мёдвейг встречала эльфов Лихолесья, но этот будто бы какой-то другой был, совсем, и её это смутило, заставило чуть потерять в себе уверенность, сбило с ног. Она терпеть не могла так себя чувствовать, однако, осталась вежлива. Ну, в тех рамках, которые маменьку с папенькой сознание бы потерять заставили, но всяко не в манере своей семьи с лодий.
 
- Мёдвейг Разящее Копье, дочь Эйнара, тана Ёрвилля ватажница. Будь у моего костра гостем, - На этом, кажется, расшаркивания кончились, и девушка у костра присела, хмурясь и прогоняя вот это чувство... Собственной юности, собственной малости. Будто бы крошечная она, огонёк против солнца. Или светлячок. Тю, дурости в голову лезут, а всё потому, что одна ходит.
 
- Обоз не пришёл, вот и пошла я искать, как тан приказал. Он ещё и людей с собой взять приказал, но что людей туда-сюда гонять зазря, - С Вороном и привычнее говорить было, и спокойнее. Она сняла как раз котелок с огня, в сторону отставила - пусть подостынет - и ещё веток в огонь подбросила, - А кто человек этот - не ведаю. Карном назвался, а больше не помнит ничего. Не годится бросать его, да вот разведка с раненным... Хорошо что вы конные, коли согласитесь его в седло взять.
 
Мёдвейг ещё раз проверила котелок - горяч ещё, да и минуты не прошло, как сняла, дура - и пожала плечами своим мыслям. Ну да, не бросит, пусть ни роду не ведает, ни племени, ни чьих хоть кровей. Так не годится поступать, и всё тут - взялась спасать, так убедись, что до конца дойдёшь.
 

Дождь лил уже третий день к ряду, но для этих земель такое завершение лета было вполне себе приемлимым. Это еще тепло, а как осенние дожди с туманами зарядят, то берегись. От сырости и промозглости только эль живительный и спасает. Чем Рунвар и предпочитал заниматься в подобные вечера, заполняя пустоту местным горячительным напитком. Правда в этот раз все пошло не по плану.
- Рунвар, или плати долг или убирайся свои песни трещать рыбакам в "Пьяную Бочку"! В Окуне за просто так не наливают!
Громогласный рев почтенной матрены и хозяйки сего заведения мог бы и с драконим рыком поспорить, огласив своды общего зала. Рунвар недавно честно подзаработавший на сделке от продажи шкуры линялой ондатры на пару с Дралином, теперь мог только глупо смотреть себе под ноги и бормотать что-то под нос, так как деньги уже были им благополучно потрачены на выпивку. 
- Ну сжалися... Ик... Гунхильд, чего... Сердиться будешь... Себе дороже... Понимаешь? Все ж мы... Люди. Будь же ты человеком. Ик... Обещал, отдам... 
- Да ты скотина на ногах то еле держишься! Опять с речниками да гномами в карты резался? 
С ответом скальд не нашелся, так как чуть было не завалился прямо на хозяйку. 
- Горе ты луковое... - Гунхильд еле-еле растормошила Рунвара, - Ладно, еще дам тебе время. А вообще всегда отработать можешь. Занялся бы честным трудом на пятом десятке,ей боги-то. 
Отвалившись на скамье у стойки, Рунвар осел, но когда Гунхильд ушла заниматься другими гостями, скальд быстро как-то протрезвел и потянулся.
- Эх, огонь баба, - сказал он подсевшему рядом мужику, - Жаль не молода уже, а раньше-то ух... Эй, я тебя кажется знаю?
Он присмотрелся. Мужик как мужик, но этот был известен немного, так как подзарабатывал на охране караванов, а уж публику такого рода Рунвар знал почти поименно. Этот был нелюдим, угрюм и обычно в компании не лез. Себе на уме какой-то, обычно квасил в одиночестве сам с собой в уголке. 
- Лей... Лайн кажется, да? Небось с тракта? Какие новости? А то давно в городе тухну. 
Поболтать скальд любил, неважно кто попадался под руку.
 
 

Глорфиндел немало подивился, что Ворон знал эту женщину, но спрашивать пока ничего не стал и без слов последовал за своим спутником, не забыв про коня. Самым странным, конечно, было то, что они вообще набрели на кого-то знакомого в такой непроглядной глуши. Не иначе как валар устроили подобную встречу. Впрочем, радоваться надо было, что это оказались не орки и не подобные им люди. Нежелательное внимание разведчикам сейчас было ни к чему.
- Я – Глорфиндел, - представился златовласый эльф, когда лесной собрат и знакомая ему девушка выразили друг другу радость от встречи. – Я из Ривенделла, дома Элронда, к западу от Мглистых гор.
Здесь явно произошла битва, но рассмотреть что-то нормально в это тёмное время суток не представлялось возможным. К тому же Глорфиндел был не лучшим следопытом. В этом деле хорошо было положиться на острый глаз Ворона. А ещё лучше узнать у самих людей, что с ними случилось. Тут, конечно, могли быть замешаны и простые разбойники, от которых пришлось защищаться, но что если происходящее было как-то связано с миссией эльфов?
- Здесь была битва? – поинтересовался эльф у женщины. – И что с вашим другом? Он ранен?
Сначала Глорфиндел не обратил внимания на закутанного в плащ человека, потому что на удивление спокойный тон женщины не внушал беспокойства ни за неё, ни за её спутника, да и окружающая местность преподнесла слишком много загадок. Но теперь он заметил, что человек казался слабым и болезненным, взгляд его был дезориентирован, казалось, что его вот-вот стошнит. Что бы за этим не скрывалось, ему явно было сейчас очень плохо.
Светлый эльф прошёл мимо Ворона и воительницы, склонился над бедолагой и с тревогой посмотрел ему в лицо. Вообще воители и целители в одном лице встречались крайне редко, потому что причинение смерти уменьшало силу исцеления, но некоторые особо умелые всё-таки добивались успехов в обоих направлениях. Одним из таких эльфов был воин из Гондолина. Чуткими пальцами он прощупал голову человека, пытаясь определить источник беды. Без знаний о проблеме он пока не мог ничего с ней сделать, но человек всё-таки должен был почувствовать, как у него прибавляется сил и надежды. Сознание человека должно было немного проясниться, слабость чуть отступить, а боль, если она была, утихнуть. Такова была сила эльфов.
Глорфиндел встал, немного покопался в своей сумке и достал оттуда флягу, обрамлённую серебром. Сейчас человека тошнило, но как только ему с этим станет легче, стоило дать ему отведать чистой эльфийской воды, которая разливала по телу силу и вселяла бодрость. Это пока было лучшее, что эльф мог предложить. Если нужны были целительные травы, их нужно было собирать.
Белый конь тихо пощипывал травку в стороне. Он единственный, кто сейчас выглядел беззаботно. Помогало и то, что он не нёс в эти дни большой ноши, и хотя эльфы двигались быстро, быстрее всякого человека, но для четвероного животного это было ничто.

- Мужик, ты не спеши топиться-то. Давай, если дурно, я тебя набок поверну, все свои делишки сделаешь, а если пить хочешь, то воды принесу, - А что, туда-сюда его, болезного, таскать? На кой оно ей сдалось то? Девушка осторожно повернула его набок, и коленями спину подпирая. Судя по речи, ни зги этот утопленник не помнил, ну да бывает такое. Точно головой ударился, хотя будь кто из её людей, или же пахло бы брагой - решила бы что упился, - Ведать не ведаю, кто ты. Тебя спросить хотела, что в реке делал - для щуки ты великоват, да и рыбой не пахнешь.
И тут лучше, чтоб упился, конечно. Быстрее на ноги встал бы - пожрал бы похлёбки, выпил бы, да попустило.
 
Мёдвейг бы так и провозилась бы с раненным, не услышь она запах лошадей, да звук их шагов. Сразу подобралась, под голову раненного щит подпихнув, чтоб не подавился, если ещё потянет желудок пустой опустошать, а руку на лёгкий топор опустила - такой метнуть, кольчуга не спасёт, если близко да метко делать.
Фигуру не узнала - узнала голос, расплываясь в улыбке и вставая.
 
- Ба! Друг старинный! - Эльфы были ещё теми занозами в заду, но не этот конкретный. Этот и пить умел, и веселиться, и не кривил лицо, чуть ему что не по нраву придётся. Хотя нимало ранил её гордость, когда едва в состязании не обогнал да ещё и, стервец такой, с утра явил миру весьма приятное обличье, а не как Мёдвейг - умертвие, которое только похоронить повторно и следовало. Когда столько хлебаешь - справедливо же с рассветом расплачиваться. Они, конечно, тем же днём опять упились, но это ватажница всё равно запомнила, - Добрая, ещё какая добрая. Как раз похлёбка поспела, на троих с болезным хватит, а вот на спутников твоих уж не растяну - разве что доброго напитка по глотку достанется.
Самое в эльфах зловредное - ходили тихо, в лесу и не услышать, пока на голову такой вот не свалится, но здесь случай иной. Крадись-не крадись, а лошадей не топтать и не пахнуть не заставишь. Другое дело, что на лошадях по эту сторону леса вастаки не бегали, только свои. 

- Мужик, ты не спеши топиться-то. Давай, если дурно, я тебя набок поверну, все свои делишки сделаешь, а если пить хочешь, то воды принесу, - А что, туда-сюда его, болезного, таскать? На кой оно ей сдалось то? Девушка осторожно повернула его набок, и коленями спину подпирая. Судя по речи, ни зги этот утопленник не помнил, ну да бывает такое. Точно головой ударился, хотя будь кто из её людей, или же пахло бы брагой - решила бы что упился, - Ведать не ведаю, кто ты. Тебя спросить хотела, что в реке делал - для щуки ты великоват, да и рыбой не пахнешь.
И тут лучше, чтоб упился, конечно. Быстрее на ноги встал бы - пожрал бы похлёбки, выпил бы, да попустило.
 
Мёдвейг бы так и провозилась бы с раненным, не услышь она запах лошадей, да звук их шагов. Сразу подобралась, под голову раненного щит подпихнув, чтоб не подавился, если ещё потянет желудок пустой опустошать, а руку на лёгкий топор опустила - такой метнуть, кольчуга не спасёт, если близко да метко делать.
Фигуру не узнала - узнала голос, расплываясь в улыбке и вставая.
 
- Ба! Друг старинный! - Эльфы были ещё теми занозами в заду, но не этот конкретный. Этот и пить умел, и веселиться, и не кривил лицо, чуть ему что не по нраву придётся. Хотя нимало ранил её гордость, когда едва в состязании не обогнал да ещё и, стервец такой, с утра явил миру весьма приятное обличье, а не как Мёдвейг - умертвие, которое только похоронить повторно и следовало. Когда столько хлебаешь - справедливо же с рассветом расплачиваться. Они, конечно, тем же днём опять упились, но это ватажница всё равно запомнила, - Добрая, ещё какая добрая. Как раз похлёбка поспела, на троих с болезным хватит, а вот на спутников твоих уж не растяну - разве что доброго напитка по глотку достанется.
Самое в эльфах зловредное - ходили тихо, в лесу и не услышать, пока на голову такой вот не свалится, но здесь случай иной. Крадись-не крадись, а лошадей не топтать и не пахнуть не заставишь. Другое дело, что на лошадях по эту сторону леса вастаки не бегали, только свои. 

Принесла Глорфинделя

 
И рандомную женщину, которая явно смотрит на Око)