Эомер

Секунду назад он, Воланд, Сатана, восседал на своем троне в окружении своей свиты. Бегемот в очередной раз острил по поводу москвичей, второй помощник, коего люди знали, как Коровьева, крутился вокруг и никак не мог умолкнуть. А затем один из слуг поднес ему послание. Неизвестно, как сие послание к нему попало, но это было уже неважно. Воланд решил "заглянуть в гости" к неизвестному. Мгновение — и неведомая сила переместила его под сень огромного дерева. Солнце заливало небольшую лужайку перед ним, в центре которой находилось под открытым небом небольшое местечко, где находились уже кое-какие личности. Держа трость, Сатана медленно прошел вглубь этой лужайки, зашел на небольшой подъем и представился:
— Доброго дня, господа. Моё имя — Воланд. 
Затем он сел на один из стульев, стоящих здесь.  В кармане что-то зашуршало. Сунув туда руку, Воланд вытащил небольшую записку. Прочитав её, он обвел всех присутствующих ничего не выражающим взглядом разных глаз, а затем бумажка воспламенилась и, обратившись пеплом, улетела куда-то вдаль. 

Сотня живых душ. Что это значит для Скарбранда? Две сотни кубков, доверху наполненных кровью. Один дар Кхорну. День пролетает и вот уже десять сотен мертвецов орошают земли своих планет этим алым нектаром, поддерживающим силы его господина. Даже думать о крови для Скарбранда было удовольствием, не то что ее проливать, вкушать свою долю, и с надеждой отдавать остальное Повелителю. С надеждой о прощении. И даже если Бог забыл о его слуге, слуга останется верен господину. 

Именно с этими мыслями и прошел демон сквозь гигантскую костяную арку, найденную им в горах опустошенной планеты, во время поисков оставшихся душ. Скарбранд думал - не произойдет ничего, но волею богов нечто все же случилось. 
Слуга Кхорна прошел не через арку, но через портал, проход между мирами, и теперь оказался в светлом, тихом и умиротворенном мире. Небольшой клочок земли, где и появился Скарбранд, был окружен на многие мили водой, над головой ослепительно сияло солнце, и все это в целом заставляло одного из Жаждущих Крови вымещать свою ярость на, казалось бы, нерушимых скалах. Вкладывая в это занятие всю свою ненависть, всю свою силу, демон отлавливал в одном из отдаленных уголков острова зверей, а после превращал их в кашу, молотя об скалы в бессильной ярости. К тому же спокойствия у него не прибавилось и после того, как он прочел послание, оставленное неким "Локи". Казалось, над ним смеются, а такое случилось с демоном лишь раз в жизни. И тогда смеялся Бог, Повелитель, а роптать против него Скарбранд не смел. Около часа Жаждущий Крови истреблял всю живность на этом клочке земли, а после он решил осмотреть и остальную часть острова. И спустя минуту он уже скептически разглядывал сооружение под открытым небом. Внимание его привлек трон, залитый кровью, выстроенный из черепов и костей. На верхушке спинки была вырезана надпись "Изгнанник". Это место и занял Скарбранд, решив что трон предназначен для него. Теперь уже демон скептически разглядывал собирающихся тут людей. Почему то он чувствовал, что каждый из них был сродни ему самому, и желание осушить их отошло на задний план. На передний же вышло желание понять что тут происходит, и потому Скарбранд начал прислушиваться к тому, о чем говорили присутствующие, предпочитая сохранять молчание. Да и от его голоса каждый бы тут забыл цель разговора, а это сейчас не было Жаждущему Крови на руку. 

 

Солнце. Оно резало глаза, практически ослепляя привыкшего к полному мраку чародея. Свет. В этом мире, куда он пришел по зову и приглашению мятежного бога, в надежде на его помощь, был свет. Чудесное и непривычное ощущение, практически позабытое за годы пребывания в темноте. Оно дарило... Надежду на успех. Оставалось только выжить. Убить всех, или просто переждать? Объединиться в союзы? Для этого нужно знать, кто является союзником, кто - противником. Сложно. Но придется рискнуть.
Однако с одним он на союз точно не пойдет. Проклятый демон. Он не должен выжить. Так или иначе. Эти подлые и кровожадные твари могут быть лишь врагами, не иначе. Тогда кто? Собрат чародей? Никто так не может скрывать свои мысли, как маг. И... Нет армии, чтобы просто подавить их силой.
 
Проклятье.
[AVA]www.enkivillage.com/s/upload/images/2014/12/22622f4bda1dd8dc7cde87a3a65dd088.jpg[/AVA]

- Кай возвратился! - объявил громогласно явившийся из бездны пассажирского лайнера генерал-буйвол, поправив воротник пляжной рубашки с пальмами. Его встретили вопросительным взглядом двое - носильщики багажа в отеле Локи.
- Кто?
- Приносящий боль. Зверь мститель. Создатель вдов.
- Не знаю.
- Ну, еще я работал с Угвэем.
- О-о-о! - закивала обслуга, - Мастер Угвэй!
- Молча-а-ать!!! 

Три минуты назад Эогарт отправился в разведку, так же как и Станн несколько дней назад. Шаг за шагом продвигаясь вперед, рохиррим тщательно обыскивал все, что было рядом с ним, пытаясь найти следы орков. До сих пор - безуспешно. Эогарт от всей души надеялся, что так будет продолжаться и дальше, что враг остался там же, где и был раньше. Вздохнув, он распрямился, разминая спину, после чего вновь присел на корточки и продолжил изучать землю, деревья и кусты неподалеку.

Еще две минуты бесплодных поисков и рохиррим продвинулся на несколько шагов вперед, после чего принюхался. Пахло далеко не розами. Оглядевшись, воин продвинулся еще дальше в кусты, после чего перед ним открылся вид на самую явную примету того, что орки рядом. Перед ним располагался их нужник. Сплюнув, Эогарт ретировался и направился к реке. Там он, прикинув приблизительное расстояние до переправы, выругался и с силой пнул носком сапога небольшой камушек, отчего тот упал в реку и вскоре пропал из виду. Все оказалось гораздо хуже чем он думал. Враг и впрямь переменил место засады, а это значило, что и времени на переправу у троих путников будет значительно меньше, чем было у сына Эодера и нескольких воинов... если Эогарт не решится отвлечь орков. С одобрения Эомера, конечно. Вряд ли он его добьется, но если убедить Маршала в том, что его жизнь и вправду будет подвергаться опасности в тот миг, то возможно и получиться провести отвлекающий маневр, после чего на коне добраться до переправы, а там уже и за несколько секунд на полном скаку форсировать реку. Улыбнувшись, рохиррим вновь нырнул в кусты, и медленно, осторожно продвигаясь вперед, стал осматривать орочий лагерь.

Тихо и аккуратно разведчик крался, внимательно следя за двумя орками лучниками, которых уже успел обнаружить. Те не сводили глаз с реки, и на мгновение у Эогарта возникло желание рвануться к ним и сбросить хотя бы одного со скалы, но лишь на мгновение безрассудство одержало верх над благоразумием, и после той секунды воин про такой вариант "отвлекающего момента" даже и не думал. Глядя под ноги, рохиррим выискивал взглядом в кустах еще орочьих крыс, но найти смог лишь двух тощих дозорных, жевавших какое-то мясо и тихо, почти неслышно, переговаривающихся друг с другом на Темном Наречии. Какой же это был все таки поганый язык! Неприятный для слуха, с рваными, грубыми словами, будто бы вытесанными неумелым скульптором из камня. Внезапно один из воняющих прихвостней Врага шумно втянул носом воздух и тревожно осмотрелся. Эогарт понял - его заметили. Не медля, он начал отступление, в то время как орочий страж переправы обшаривал кусты поблизости. Спускался уже рохиррим гораздо быстрее, чем поднимался. Вот уже он добрался и до верного скакуна, еще минута, короткий отрезок времени - и он уже будет далеко от орков. И вправду, эта минута пролетела быстрее, чем скакал конь сына Эодера, тот и опомниться не успел, как перед ним появился силуэт Эомера. 

- Маршал, я проверил этот берег, и к несчастью, орки переменили лагерь. Теперь они ближе, чем были раньше, и это плохо. Впрочем, у нас есть два шанса бескровно переправиться через Андуин. Первый - я отвлеку орков, вы форсируете реку, а я на коне догоняю вас и... - рохиррим умолк, так как понял, как абсурдно это прозвучит, но продолжил - и на одном дыхании пытаюсь проскочить Андуин. Иначе же мы можем каждый попробовать так проскочить, но тут я не уверен в силах твоего спутника.  Сразу скажу - успех в этом случае зависит только от того, сможем ли мы уверенно направить коней, чтобы те не запнулись и не сделали нас мишенями для лучников. Теперь тебе решать, Маршал, что мы выберем. - с этими словами Эогарт замолчал и вопрошающе посмотрел на Эомера, ожидая ответа. 
 

Эомер перехватил изучающий взгляд Эогарта, явно пытающегося угадать, кем является их третий спутник, и нахмурился. Он не раскрывал тайну личности своей сестры из уважения к ней же. "Эовин не хочет выдавать себя. Возможно, в этом и есть резон, на то у неё есть свои причины. Правда, эти причины значительно усложняют нам путь. Но, пекло, у неё неплохо получается скрываться! Не знал б я её, не подумал б даже, что она девушка. Ничто на это не намекает. Ну, кроме остановок и стремления к уединению, хм..." Рохиррим кашлянул, привлекая внимание воина. Тот отвлёкся от своих мыслей и продолжил излагать свой план. Эадиг кивнул, делая поправки в голове.
 
— Я очень желаю попасть скорее в Рохан, друг мой. Но ещё больше я хочу попасть туда невредимым и полным отрядом... включая моего спутника, на которого ты так косишься. Не терзай себя догадками. Он не хочет раскрывать свою личность сейчас, на чужой земле. Когда же мы прибудем домой... думаю, всё встанет на свои места, — Эомер окинул взглядом поверхность реки, прищурившись, попытался разглядеть, не кроется ли кто в кустах, не блеснут ли наконечники стрел. Наконец, Маршал вздохнул и махнул рукой, — Поезжай на разведку, друже. Только прошу тебя, будь крайне аккуратен. На моём веку я потерял достаточно людей. Больше терять не хочу. Ну, вперёд!
 
Проводив Эогарта на разведку, Эомер развернулся и подошёл к сестре. Девушка стояла, поправляя седло на своей кобыле и ласково поглаживая её по гриве. Пегая лошадь фыркнула, почуяв приближение Маршала. Рохиррима она почему-то не любила, щерила зубы при встрече и норовила укусить. Эовин посмотрела через плечо на брата и продолжила заниматься упряжью.
 
— Как ты, сестра? — Эомер хотел было ласково погладить Эовин по плечу, но девушка ужом выскользнула из-под ладони. Мужчина скрипнул зубами. Поведение сестры ему совершенно не нравилось, оно заставляло настораживаться и... бояться. Эовин в последнее время по-настоящему пугала Эомера.
 
— Слушай, не закрывайся в себе, не уходи... от меня. Я же просто хочу тебе помочь! Скажи, чем я могу...
 
— Ничем, — девушка обернулась, скользнула взглядом по мужчине и вымученно улыбнулась, — Прости, не хотела обидеть тебя, братец. Но ты действительно ничем не можешь мне помочь.
 
Эомер молча сделал шаг назад, сухо известил о готовящейся переправе и отошёл в сторону. "Тактическое отступление, — флегматично подумал мужчина, проверяя, легко ли ходит меч в ножнах, — Перегруппируемся и попробуем снова. Эх, Эовин, что же с тобой случилось?.. Или же это так долгое отсутствие дома на тебя влияет?" Докончить мысль Эадиг не успел. Вблизи раздалось ржание лошади. Эомер похлопал Огненога по крупу и вышел навстречу дозорному.

Эомер продолжал сидеть и молчать, уставившись на свои руки. Наместник лишь сухим «спасибо» удостоил девушку после её горячих речей, что выплеснулись, казалось, из самой глубины сердца. Ни единого взгляда, ни одного искреннего слова не получила северянка в ответ на свой порыв. И внутри у неё всё перевернулось. Осекшись, не договорив всего, что хотела, Элледель пробормотала неразборчиво слова прощания и опрометью бросилась вниз по лестнице. В десятый, наверное, раз за этот проклятый день на глаза северянки навернулись жгучие слезы, но сейчас для них нашелся другой повод. Однако касался он совсем не тех, кто уже умер.
"Дура! Кошка драная! Чего я ждала?", хлестала себя оскорблениями Фородвен. "В пекло меня с моими проклятыми утешениями и тупыми словами сочувствия; в пекло эти степи, я больше не могу ни дня тут оставаться, я хочу домой!". Умом северянка еще понимала, что несправедливо и строго отнеслась к горюющему маршалу; она и сама толком не сознавала, каких слов ожидала от него в ответ. Но сердце её ныло так, будто он руками оттолкнул её от себя, и вдобавок оскорбил. Трезвый рассудок тонул в эмоциях как хоббит в Великом Море, и Элледель злилась на себя ещё и за это. "В лагерь. Надо бежать в лагерь, а там уже можно будет подумать обо всем спокойно..."
 
Спустя несколько дней.

Повседневные дела не оставили дочери Хальбарада ни времени, ни сил на какие-либо размышления, споры или выяснения отношений. Однако, дня через три после тризны, Брандон изъявил желание поговорить со своей молодой подопечной. И вскоре, с непередаваемым изяществом, он свел тему их похода домой к склоке по поводу её, Элледели, поведения. Подберись к шатру кто-нибудь с отменным слухом - и он бы много нового узнал о предводительнице следопытов, а также о том, как её воспринимали некоторые соратники. Но хвала Создателю, некому было следить за северянами и строить козни против них; никому они не сдались, а значит, Элледель и старый Брандон могли на повышенных тонах продолжать свой спор, начатый ими пару дней назад.
 
... - Тем лучше было бы для тебя, - говорил Бран. – Смотри, не зарвись; тебе прощаются твои выходки потому, что ты дочь нашего предводителя, и мы все знаем тебя с младых лет. То, что ты не отказалась петь – было выходкой, но продиктованной голосом сердца. А вот то, что ты ни дня не носила траур по жениху было уже натуральным попранием приличий!
- Только не говори мне, что вы все были расстроены смертью Рундагора! – воскликнула в ответ донельзя взбешенная Элле. Она сощурилась, глядя на Брана, и тот даже отшатнулся – такое  сердитое выражение появилось в кошачьих глазах его собеседницы. –  Тебе доставило удовольствие отводить свои отряды, когда тот приказал трубить отступление? А потом возвращаться, когда ему вдруг взбрело в голову, что он поступил плохо? По лицу твоему вижу, что нет! Так радуйся, что мой отец теперь принял командование и в отсутствие Арагорна единолично правит нашим народом; и не вини меня в том, что я не надела траур по человеку, которого даже войско быстро перестало любить!
- Любовь мимолетна, а правила живут веками, - ответил старик на слова Элледели. – И ты обошлась с ними наплевательски, как всегда. Но ты теперь не только дочь своего отца, и не просто воин и следопыт, помни об этом. В остальном, ты достойно ведешь себя, и руководишь мудро, но в случае с трауром, и с этой песней…ты просто боишься смотреть правде в глаза. Так гляди же, как бы какая-нибудь из этих диких роханских девок не выцарапала тебе их!
Дочь Хальбарада держалась из последних сил, чтобы ненароком не обидеть старика, который сам уже давно перешел все границы и сильно обидел её саму. В одном он был прав – власть её отца до сих пор держалась на поддержке и любви военачальников и народа. И пусть Хальбарад был родичем Арагорна; в хаотичном устройстве управления народа дунэдайн не было почти никаких четких правил, и уж кровное право точно не являлось главным аргументом в притязаниях на любой пост. В этом северяне походили на эльфов – и это же нередко вносило в их жизнь те распри, которые не возникли бы у вечноживущего народа. А еще это однажды помогло довести великий Арнор до бесславной гибели.
- Ты оскорбил своими речами всех, кого только мог оскорбить, - покачала головой Элледель. Она обессиленно опустилась на стул, и закрыла лицо руками. Бран был единственным человеком, способным довести её до бешенства во мгновение ока; он знал, куда бить, и иногда девушка смутно подозревала, что старик её таким образом учит. Учит не открываться, не снимать никогда броню со своей души и не давать никому повода даже на секунду подумать, что она может в чем-то дать слабину. И если это было действительно так, то Элледель жалела, что он раньше не проучил её подобным способом.
- Только я в силу возраста и отношений с твоей семьей способен высказать правду прямо тебе в глаза, - парировал Брандон. - Другого смельчака ты, пожалуй, со свету сживешь. 
Элле подняла голову, и увидела в серо-зеленых глазах старика не презрение и не суровость. Во взгляде его плескалась странная жалость - наверное, так он смотрел бы на свою маленькую внучку, в очередной раз разбившую до крови свои несчастные коленки. Элледель хотела было что-то сказать, но не успела. Кто-то споро стукнул несколько раз ладонью по тяжелой ткани, занавешивавшей вход. 
- Войдите, - сказала Элледель, оборачиваясь. В шатер вступил юноша, один из тех, что несли в этот вечер стражу. 
- К вам маршал Эльфхельм, госпожа, - отрапортовал молодой следопыт. Дева кинула быстрый взгляд на вытянувшееся лицо Брандона. Лицо его явно выражало желание громко вспомнить вслух поговорку "Вспомнишь нечистого - а он тут как тут". Элле предупреждающе покачала головой: мол, ссор по поводу роханцев на сегодня хватит – больно много чести они уже оказали им своими бесконечными препирательствами. Старик лишь коротко кивнул, словно давая добро Элледели поступать так, как ей вздумается.
- Зови, - отрезала дочь Хальбарада, вставая из-за стола и поворачиваясь лицом к стражнику, который тут же выбежал вон. Тысяча мыслей и догадок, одна невероятнее другой, успели возникнуть в голове северянки, прежде чем полог шатра снова отдернулся. Ветер ворвался вслед за вошедшим мужчиной и немного сбил пламя в очаге на сторону. Незваный гость, казалось, принес с собой в теплый освещенный шатер пропахшую степью и дождем ночную темень. Элледель сразу же узнала стоящего перед нею светловолосого мужчину – с ним она бок о бок сидела за столом на тризне по королю Теодену. Мысль о том скорбном дне вытащила на свет божий другие воспоминания, столь безысходные, что дева едва не завыла в голос. Стремясь отогнать черную тень, душным бархатом накрывшую сердце, северянка поспешила обратиться к  Эльфхельму:
- Приветствую, маршал. Что привело вас к нам в такой глухой час? – Элле старалась говорить ровно и спокойно, чтобы ни усталость, ни любопытство не просквозили в её голосе. Прежде чем ответить, Эльфхельм помолчал секунды две-три. Склонив голову набок, он изучающе смотрел на северянку. Девушка не подала виду, но ей сразу же стало очень неуютно под взглядом серых глаз, которые даже в полумраке скудно освещенного шатра не казались темными – их цвет был светел почти до прозрачности.
- Привет вам, северяне, - голос Эльфхельма прозвучал так устало, что сердце дочери Хальбарада невольно ёкнуло. – И простите за позднее вторжение. Я пришел просить вас о помощи.
- Мы окажем вам любую помощь, какая только будет в наших силах, - отвечала Элледель. Эльфхельм явно старался держаться молодцом, но вымотанный вид, тревожный пристальный взгляд и глухой голос выдавали его смятение. – В чем дело?
Роханец бросил на Брандона мимолетный взгляд. Девушка едва нахмурила брови в недоумении – кажется, маршал не желал разговаривать с ней при посторонних. Однако, Элле сделала вид, что не замечает его полунамеков. В конце концов, на территории своего собственного лагеря она была вольна поступать как ей вздумается и вести разговор так, как ей то было удобно. Потому, девушка решила немного поторопить Эльфхельма.
- Ну же? Дело, похоже, не терпит отлагательств, - сказала она. – Если же терпит – то прошу вас, присаживайтесь и расскажите всё спокойно.
Эльфхельм отрицательно покачал головой на её приглашающий жест. В шатре снова воцарилось напряженное молчание, изводившее всех участников разговора больше, чем висящая в воздухе вежливая неопределенность слов. Маршал какое-то время собирался с мыслями, но затем все-таки сказал:
- Я наслышан о чудесном мастерстве северных лекарей. Мне необходима помощь одного из них.
"И только-то?!"
- Чудесно или не чудесно их мастерство, но помочь вам они будут рады. Я искренне надеюсь, что ваши проблемы со здоровьем не так уж серьезны,  - тут Элле позволила себе улыбнуться. Одна странность, впрочем, продолжала мучить следопытку: неужто, из-за одной простой просьбы роханцу стоило городить огород и так тушеваться?
- Я провожу вас к лучшему из оставшихся травников, - подхватил слова Элледели Брандон, тяжело поднимаясь из-за стола. В голосе старика слышалось облегчение, которое он и не думал скрывать. – Дело в том, что некоторые уже ушли с отрядами, и...
- Нет-нет, мне необходимо, чтобы кто-то из ваших лекарей пошел со мной во дворец. Вы не поняли. Помощь нужна не мне, - яростно замотал головой рохиррим.
Нехорошее предчувствие, донельзя обострившись, холодной змейкой заворочалось где-то посередине груди. Элле, конечно, не могла отказать маршалу, да и ни за что не стала бы отказывать ему в услугах своих лекарей; но и удержаться от вопросов девушка теперь не была способна.
- Раз уж вы... Могу я знать… - голос Элледели вдруг охрип, и ей пришлось кашлянуть, дабы прочистить горло. – Могу ли я знать, кому именно во дворце потребовалась помощь?
В шатре вновь установилась звонкая тишина. На сером от усталости лице Эльфхельма появилось измученное выражение. Еще до того, как роханец заговорил, Элле уже знала ответ на свой вопрос. Несложные ли размышления, сердечное ли предчувствие подсказали ей его – северянка не представляла. Но догадка оказалась верной.
- Госпожа… наместнику совсем худо. Он не спал несколько ночей до похорон, и потом тоже; а в ночь на сегодня его стала бить лихорадка…
Девушка продолжала стоять как вкопанная на одном месте, и её неверящий взгляд был устремлен на Эльфхельма в упор. Маршал говорил горячо, быстро; его невероятно взволнованный вид вызывал у северянки желание одновременно запаниковать и впасть в уныние. Очевидно, всё было очень плохо. Нет, всё было куда хуже, чем плохо – иначе, роханец бы не пришел, и не  проговорился фактически постороннему человеку о состоянии здоровья Эомера. Нет, конечно, она не была совсем уж чужачкой захворавшему наместнику… Или всё-таки была?
- Господин, пошли стража за лекарем, - обратилась Элледель к Брандону. Тот воздержался от каких-либо замечаний, за что Элле была ему безмерно благодарна; кивнул и вышел. Эльфхельм глубоко вздохнул, лицо его немного прояснилось, и это не укрылось от быстроглазой следопытки. Та машинально ответила как подобает на все благодарности; но мысли её уже сосредоточились на другом. Впрочем, поделилась она ими только по возвращении Брандона, позади которого шел лекарь – высокий и худой человек с хмурым лицом и небольшим сундучком в руках. После взаимных представлений, Элле, которая не в силах была и дальше терпеть томительное ожидание, сдернула с крышки сундука свой плащ и, надевая его, быстро сказала:
- Со всеми вопросами, ежели таковые будут, пусть сегодня идут к тебе. Я дойду с маршалом Эльфхельмом до дворца. Я должна знать, насколько серьезно положение...
Её тон не терпел возражений; взгляд, направленный попеременно то на роханца, то на Брандона, с вызовом говорил: "Ты, рохиррим, мне не запретишь повидать его, ибо неизвестно, что с ним будет. А ты старик - отыгрывайся на мне сколько хочешь, когда я вернусь. Твоя наука запоздала - броня уже пробита".

***
Ни Брандон, ни Эльфхельм не попытались остановить Элле от похода во дворец, а та не стала никому ничего объяснять и не собиралась ни за что оправдываться. Теперь девушка стояла справа от кровати, скрестив руки на груди, и напряженно вглядывалась в мокрое от пота лицо наместника. Он изредка, медленно поворачивал голову из стороны в сторону, глаза его были закрыты; а руки, лежавшие поверх покрывала, то и дело сжимались в кулаки. Элледель была в замешательстве: как такой сильный организм мог свалиться с лихорадкой...не пойми из-за чего? Уж не начало ли это какого-нибудь поветрия? Но тогда, балрог побери, почему не с низов? Почему первым слег наместник?
- Он пил? - спросил Эзра, разворачивая тряпочку, в которой лежали какие-то странные засушенные стебли с кисловатым запахом.
- Премного. И не спал, - добавил Эльфхельм. Он примостился на стуле возле кровати. Эльфхельм, казалось, был полон надежды на мастерство лекаря, тогда как Элледель плохо пыталась скрыть свой испуг. Болезни всегда повергали её в ступор; а болезни дорогих её сердцу людей могли даже заставить запаниковать. 
- Это видно, - бормотнул лекарь. - Он сам ослабил себя этим. 
Элле хотелось долго и крепко ругаться, но она продолжала держать себя в руках. Выпросив у Азрахила позволения, девушка, насколько могла, развернула бурную деятельность: помогала толочь травы для приготовления нужного отвара; по указанию лекаря гоняла мальчишку слугу за всем необходимым; сама, стесняясь своих деревянных неуклюжих рук, вытирала пот с лица, шеи и груди Эомера, который в бреду все продолжал стонать и метаться. Целебный отвар готовился, и чем больше проходило времени, чем глуше становилась ночь - тем больше отчаяние завладевало сердцем Элледели, хоть та этого и не показывала.

Эомер перехватил изучающий взгляд Эогарта, явно пытающегося угадать, кем является их третий спутник, и нахмурился. Он не раскрывал тайну личности своей сестры из уважения к ней же. "Эовин не хочет выдавать себя. Возможно, в этом и есть резон, на то у неё есть свои причины. Правда, эти причины значительно усложняют нам путь. Но, пекло, у неё неплохо получается скрываться! Не знал б я её, не подумал б даже, что она девушка. Ничто на это не намекает. Ну, кроме остановок и стремления к уединению, хм..." Рохиррим кашлянул, привлекая внимание воина. Тот отвлёкся от своих мыслей и продолжил излагать свой план. Эадиг кивнул, делая поправки в голове.
 
— Я очень желаю попасть скорее в Рохан, друг мой. Но ещё больше я хочу попасть туда невредимым и полным отрядом... включая моего спутника, на которого ты так косишься. Не терзай себя догадками. Он не хочет раскрывать свою личность сейчас, на чужой земле. Когда же мы прибудем домой... думаю, всё встанет на свои места, — Эомер окинул взглядом поверхность реки, прищурившись, попытался разглядеть, не кроется ли кто в кустах, не блеснут ли наконечники стрел. Наконец, Маршал вздохнул и махнул рукой, — Поезжай на разведку, друже. Только прошу тебя, будь крайне аккуратен. На моём веку я потерял достаточно людей. Больше терять не хочу. Ну, вперёд!
 
Проводив Эогарта на разведку, Эомер развернулся и подошёл к сестре. Девушка стояла, поправляя седло на своей кобыле и ласково поглаживая её по гриве. Пегая лошадь фыркнула, почуяв приближение Маршала. Рохиррима она почему-то не любила, щерила зубы при встрече и норовила укусить. Эовин посмотрела через плечо на брата и продолжила заниматься упряжью.
 
— Как ты, сестра? — Эомер хотел было ласково погладить Эовин по плечу, но девушка ужом выскользнула из-под ладони. Мужчина скрипнул зубами. Поведение сестры ему совершенно не нравилось, оно заставляло настораживаться и... бояться. Эовин в последнее время по-настоящему пугала Эомера.
 
— Слушай, не закрывайся в себе, не уходи... от меня. Я же просто хочу тебе помочь! Скажи, чем я могу...
 
— Ничем, — девушка обернулась, скользнула взглядом по мужчине и вымученно улыбнулась, — Прости, не хотела обидеть тебя, братец. Но ты действительно ничем не можешь мне помочь.
 
Эомер молча сделал шаг назад, сухо известил о готовящейся переправе и отошёл в сторону. "Тактическое отступление, — флегматично подумал мужчина, проверяя, легко ли ходит меч в ножнах, — Перегруппируемся и попробуем снова. Эх, Эовин, что же с тобой случилось?.. Или же это так долгое отсутствие дома на тебя влияет?" Докончить мысль Эадиг не успел. Вблизи раздалось ржание лошади. Эомер похлопал Огненога по крупу и вышел навстречу дозорному.

Эомер перехватил изучающий взгляд Эогарта, явно пытающегося угадать, кем является их третий спутник, и нахмурился. Он не раскрывал тайну личности своей сестры из уважения к ней же. "Эовин не хочет выдавать себя. Возможно, в этом и есть резон, на то у неё есть свои причины. Правда, эти причины значительно усложняют нам путь. Но, пекло, у неё неплохо получается скрываться! Не знал б я её, не подумал б даже, что она девушка. Ничто на это не намекает. Ну, кроме остановок и стремления к уединению, хм..." Рохиррим кашлянул, привлекая внимание воина. Тот отвлёкся от своих мыслей и продолжил излагать свой план. Эадиг кивнул, делая поправки в голове.
 
— Я очень желаю попасть скорее в Рохан, друг мой. Но ещё больше я хочу попасть туда невредимым и полным отрядом... включая моего спутника, на которого ты так косишься. Не терзай себя догадками. Он не хочет раскрывать свою личность сейчас, на чужой земле. Когда же мы прибудем домой... думаю, всё встанет на свои места, — Эомер окинул взглядом поверхность реки, прищурившись, попытался разглядеть, не кроется ли кто в кустах, не блеснут ли наконечники стрел. Наконец, Маршал вздохнул и махнул рукой, — Поезжай на разведку, друже. Только прошу тебя, будь крайне аккуратен. На моём веку я потерял достаточно людей. Больше терять не хочу. Ну, вперёд!
 
Проводив Эогарта на разведку, Эомер развернулся и подошёл к сестре. Девушка стояла, поправляя седло на своей кобыле и ласково поглаживая её по гриве. Пегая лошадь фыркнула, почуяв приближение Маршала. Рохиррима она почему-то не любила, щерила зубы при встрече и норовила укусить. Эовин посмотрела через плечо на брата и продолжила заниматься упряжью.
 
— Как ты, сестра? — Эомер хотел было ласково погладить Эовин по плечу, но девушка ужом выскользнула из-под ладони. Мужчина скрипнул зубами. Поведение сестры ему совершенно не нравилось, оно заставляло настораживаться и... бояться. Эовин в последнее время по-настоящему пугала Эомера.
 
— Слушай, не закрывайся в себе, не уходи... от меня. Я же просто хочу тебе помочь! Скажи, чем я могу...
 
— Ничем, — девушка обернулась, скользнула взглядом по мужчине и вымученно улыбнулась, — Прости, не хотела обидеть тебя, братец. Но ты действительно ничем не можешь мне помочь.
 
Эомер молча сделал шаг назад, сухо известил о готовящейся переправе и отошёл в сторону. "Тактическое отступление, — флегматично подумал мужчина, проверяя, легко ли ходит меч в ножнах, — Перегруппируемся и попробуем снова. Эх, Эовин, что же с тобой случилось?.. Или же это так долгое отсутствие дома на тебя влияет?" Докончить мысль Эадиг не успел. Вблизи раздалось ржание лошади. Эомер похлопал Огненога по крупу и вышел навстречу дозорному.

Гавани.
 
Время здесь словно стояло на месте, не двигалось, несмотря на кипучую деятельность, развернутую эльфами Кирдана. Элледель и её товарищи по чистой случайности попали в эту странную «временную воронку», и теперь никак не могли отделаться от неё и уйти обратно. Дочь Хальбарада недолго думала над тем, почему никто из её отряда, даже она сама, не хочет двигаться домой. Разгадка данной головоломки была очень проста. На пути к дому – если можно было так именовать Ривенделл - лежали Могильники. И пройти мимо дунаданы, получившие по их поводу четкое задание, не могли. Здесь, в Новой Гавани, кипела жизнь, пусть опаленная войной; но тут всё было просто и понятно: строй корабли, мастери жилища, укрепляй оборону – и будет тебе счастье. Никаких страшных легенд, жутких призраков древних времен и вполне осязаемых перспектив навечно остаться под одним из курганов, составляя компанию бряцающим цепями умертвиям.
А ещё здесь, в Гаванях, был мудрый владыка Кирдан, который сразу подметил, что с его гостями творится нечто странное. Он прозрел в их сердцах ту осторожность, из-за которой они медлили (и которую Элледель не стеснялась именовать собственной трусостью)  и предложил свою посильную помощь. Элле пыталась было отказаться, говоря, что это её дело и что она не желает ни в коей мере утруждать им кого-то ещё; но Кирдан открыл следопытке глаза на то, что нет больше «её» забот. Когда от судьбы предприятия, сказал он, зависит множество жизней, дело выходит из-под одиночной ответственности; и не зазорно просить помощи, если есть возможность её получить. Кирдан задумал очистить Могильники навсегда. Но без чар упокоить умертвия, как сказал владыка Гаваней, было невозможно. И поэтому Корабел попросил помощи у той, которая была способна ещё и не на такое колдовство. Применив осанвэ, Кирдан уговорил саму Владычицу Галадриэль помочь неприкаянному отряду следопытов. Когда Элле узнала, её первым желанием было провалиться сквозь землю от стыда за свою беспомощность; но затем, любопытство взяло верх над гордостью и северянка узнала, что Галадриэль согласилась на эту авантюру. Больше задерживаться в Гаванях не имело смысла.
 
По дороге к Могильникам.
 
В гостях у Кирдана Элледели изредка снились кошмары, в которых реальность мешалась с жутким вымыслом: разоренные затопленные Гавани, заболевший Вековечный лес, полыхающий черным огнем Север. Но посещал Элле и еще один сон. После него девушка просыпалась с криками; вопли эти будили окружающих и доставляли следопытке неприятные минуты смущения. Эльза и Тиэнор всё пытались выяснить у предводительницы, что такого видит она во сне; но Элле чаще отнекивалась, а то и просто молчала в ответ на их вопросы или переводила разговор на другую тему. Но на лесных тропинках, её сон снова стал спокойным и глубоким. И уже не тревожили Элледель образы погибшего зеленого знамени и алых пятен на золотых прядях; девушка видела впереди ясную цель, знала, как её достичь, и сердцем чуяла, что истинное исцеление её духа лежит за многие лиги от родных земель. Она не стала заходить в Шир, к выздоравливающему Фалхаду и беспечному Балласу; девушка лишь удовлетворилась спокойствием хоббитской страны, пообещав себе вернуться за другом сразу после того, как будет очищен Тирн Гортад. Дочь Хальбарада не была самонадеянной и не думала, что всё пройдет слишком уж легко, даже если её отряду будет помогать сама Владычица Галадриэль. Однако, определенно, обещание такой помощи грело душу; да и перестать надеяться на лучшее девушка не могла.
 
Могильники.
 
Идя лесами, отряд взял немного севернее, и теперь наверстывал расстояние и время. Всю предпоследнюю ночь они прошагали быстрым шагом. В последнюю ночь перед тем, как вдали показались подернутые туманом грозные курганы, Элледель дала отряду отдых и сама уснула сразу же, едва её голова коснулась лежанки. Днем следопыты прошли ещё пару лиг – и наконец, Тирн Гортад предстал перед ними во всей своей грозной мощи.
- Глядите-ка, - тихо сказала Эльза. – Там, на холме, движение.
Элледель пожала плечами. Человеческое зрение и днем-то не могло сравниться с эльфийским; а в сумерках, да еще в таких густых, и подавно.
- Духи? – неуверенно переспросила она, и тут же поняла, что сморозила глупость. Эльфийка улыбнулась одним краешком губ:
- О, нет. Кажется это те, кого мы желали увидеть. Они уже ждут нас.
Отряд подошел ближе и убедился на деле в правоте Эльзиен. Возле подножия одного из холмов, в чахлых зарослях невысоких деревьев, были привязаны лошади.
- Всего две? Галадриэль взяла в подмогу только одного эльфа?- воскликнул Ненгиль, забыв об осторожности. Элле только головой покачала, парируя:
- Он, вполне возможно, стоит целой армии. Да и за нас я не дала бы и гроша в отсутствие Владычицы. Не забывай, что туда, куда мы идем, давно уже никто не отваживался соваться.
- К тому же, нам не просто нужно туда «сунуться»,  - подытожил Тиэнор. – Нам ещё нужно не обделать штаны и не убежать оттуда, сверкая пятами, а уничтожить то, что сидит в этих морготовых холмах…курганах, то бишь. Хоть я и не представляю, как можно уничтожить то, что никогда не видел и о чем не имеешь ни малейшего представления.
Подходя к подножию холма, Элледель шагала в полный рост и не старалась скрываться. На духов ей было наплевать – конечно, до поры, пока она не сунулась в самое их логово. Эльфы же, по ее нехитрому замыслу, должны были заметить Элле  как можно скорее – то есть до того момента, когда им может прийти в голову всадить ей между глаз стрелу, а только потом разобраться, кто, что и зачем. Однако, Элледель явно забыла, что она ждала встречи по меньшей мере с одним необычным эльфом, а точнее эльфийкой; и та вряд ли могла принять хоть сколько-нибудь опрометчивое решение.
Элле успела пройти по склону чейна два-три, взбираясь всё выше и выше, как вдруг окружающая обстановка резко переменилась. Показалось ли следопытке, или воздух вокруг внезапно потеплел, а холодный ветер, немилосердно дувший в лицо, утих как по мановению волшебной палочки? В следующую секунду Элледель отчетливо поняла, что это не игра воображения, которой одарил её уставший разум, но самая настоящая явь. Сначала пространство перед девушкой будто бы озарилось мягким серебристым светом, а затем из-за поворота тропки показалась она -  владычица Галадриэль. На ней были не белые одежды, а простой охотничий костюм; не струился по плечам эльфийки водопад золотых волос, скрытый сейчас под капюшоном. Однако, Галадриэль показалась дунаданке даже более величественной, чем тогда, на Ривенделльской террасе. И осознание того, что королева откликнулась на её призыв, поспешила на помощь, вселила в сердце Элледели радость и надежду.
- Elen sila lumenn' omentielvo, - сказала Элле. И коротко поклонилась, пораженная так, словно впервые в жизни увидела Владычицу. Но в этот раз не ощущение спокойной многотысячелетней мудрости заставило Фородвен испытать душевный трепет. Нет: на сей раз от Галадриэль исходило ощущение грозной воинственности и силы, такой древней, что Элле непременно почувствовала бы рядом с ней свою ничтожность, если бы не успокаивающее и, одновременно, вдохновляющее чувство, которое сам облик Галадриэли внушал следопытке.
- Я не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы пришли сюда, да еще и с подмогой, - произнесла Элле, глядя в глаза Владычице. Первоначальное волнение прошло, слова будто сами шли на ум. – Теперь я верю, что это предприятие окончится успехом. Мой отряд, владычица, уже у подножия холма; у меня нет сомнений в смелости ни одного из воинов...теперь уже нет. Мы только хотим представлять, с чем столкнемся, до того как... До того как войдем в подземелья. 

Уии, у Тау День Рождения! Транди, проставься ей... а, ну да. Чёрт.
Зато ты теперь можешь безнаказанно устроить пирушку без выговоров "сверху"!
В любом случае. С Днём Рождения тебя! Оставайся такой же позитивной, весёлой и доброй, и да осветят звёзды тебе путь, прекрасная эльфийка.
P.S. Почему Тау, а не Дама? А мне образ эльфийки больше импонирует, нежели Дамир, уооот. :з

Мой подарок на свой день рождения форуму  Не знаю, насколько это подходит под валентинские рассказы, но как уж получилось.
[spoiler=Зато я уложилась в число символов~]
Rebirthing now,
I wanna live for love, I wanna live for you and me,
Breathe for the first time now,
I come alive somehow.
 
«Ну что ж, покажи, на что способна, Огонек».
Этот день она ждала всю свою жизнь. День, когда она оправдала доверие настолько, чтобы вступить на должность капитана лесной стражи. День, когда она исполнила свою мечту. День, когда ее родители могли бы по-настоящему гордиться своим озорным чадом. Если бы они были здесь, то отец обязательно бы улыбнулся своей теплой улыбкой, а мать ободряюще кивнула, хоть она никогда не одобряла чрезмерной любви девчонки к оружию и сражениям. Тауриэль, задумавшись, коснулась ладонью своего плеча. На миг ей показалось, что она вновь ощутила на нем ободряющую мягкость отцовской руки, снова чувствовала надежный тыл за спиной. Но пальцы коснулись лишь прохладной брони, сотканной из десятков металлических чешуек, напоминающих листья. Ее родных уже давно не было рядом, а все эти россказни о том, что родители всегда живут в сердцах детей, глупые байки тех, кто не знает, кто сам не переживал подобного.
- Пора, - наклонившись вперед, тихо шепнул ей один из стражей.
Глубоко вдохнув, она твердо кивнула и шагнула вперед. Хрупкая на вид фигурка вышла из тени коридоров и переходов на яркий солнечный свет. Теплые лучи вмиг заиграли на длинных, слегка вьющихся прядях огненно-рыжих волос. Начищенная броня сверкала темным отливом. А в изумрудных глазах лучилась радость напополам с тихой грустью. Не с кем было целиком и полностью разделить этот важный в ее жизни момент.
Перед ней выстроились шеренгой те воины лесной стражи, что в данный момент не были в дозорах и пограничных патрулях. Вообще назначение капитана никогда не считалось из ряда вон выходящим событием. По-настоящему важным оно было, по сути, для самих воинов и их нового начальника.
Тауриэль сделала несколько шагов и застыла, вытянувшись в струнку и держа подбородок прямо. Вперед вышел тот самый эльф, что минуту назад мягко подтолкнул Тау к порогу. В красивом темно-зеленом плаще он прошествовал к началу шеренги и взял из рук крайне стоящего стража длинный кинжал с искусно украшенной рукоятью. Развернувшись, он взглянул на эльфийку. Остро заточенное лезвие тихо покоилось на раскрытой ладони.
- Тауриэль, - его голос звучал негромко, но властно и притягивал внимание. После короткого молчания, он подошел к ней и продолжил. – Ты показала себя достойной ученицей. Ты многому научилась, проявила командирские навыки, но самое главное, - тут он снова замолк, придавая вес последующим словам, - ты показала жизнелюбие и великое радение за наш народ и Лес. Я полностью одобряю решение нашего Короля о твоем назначении. Да принесет твоя служба мир под зеленые кроны.
С этими словами он, склонив голову в знак уважения, протянул кинжал Тауриэль. Похолодевшими пальцами она приняла этот символ новой ступени в ее жизни. Оружие легло в руку будто было рождено для нее,… или она сама родилась для него.
- Во славу Великого Леса! – грянула шеренга.
- Удачи тебе, девочка, - совсем тихо прошептал эльф в плаще и отступил в сторону.
Подойдя к воинам, Тауриэль подняла кинжал перед собой. Эльфы тут же вытащили из ножен свои кинжалы и единым организмом повторили ее жест.
- Во славу нашего народа. Во славу Великого Леса. Во славу Света. Во славу каждого из нас, - произносила она, медленно идя вдоль строя, лезвием касаясь каждого оружия, смотря в глаза теперь уже тем, за кого она несла личную ответственность, словно скрепляя их братские узы, их нерушимый союз стали и верности, скрепляя их единой целью и желанием.
И среди серьезных глаз заметила смешливые и озорные, будто очень знакомые. Внимательно смотревшие на нее и подмигнувшие. Светло-каштановые прямые волосы, забранные в тугую косу.
«Гондир!»
Непоседа, чуть старше ее самой. Они познакомились впервые, когда пришли на тренировку для воинов. Тогда, в самый первый раз, ей удалось повалить его на лопатки, на что он лишь пожал плечами и хмыкнул, мол, девушкам положено поддаваться,… и получил очередной тычок и презрительную усмешку. Но потом они как-то сдружились, волей-неволей оказываясь спарринг-партнерами друг для друга. Сдружились настолько, насколько позволила самой себе Тау, ведь она зареклась открываться перед кем-либо. Хватит с нее боли и разочарований. А потом пошли патрули, дозоры, послания, задания, и время раскидало их в разные стороны. Не сказать, что Тауриэль так уж сильно грустила. Она просто отпустила все воспоминания, дала им исчезнуть, раствориться туманной дымкой на рассвете. И вот судьба вновь столкнула их вместе.
«Только теперь я-то в должности капитана как никак».
Она просто не смогла сдержать эту приятную мысль, но маску торжественности на лице сохранила, лишь скользнув взглядом по лицу знакомого.
- Завтра с первым лучом солнца я жду вас на распределении патрулей, - четко сказала она и, скоро развернувшись, скрылась в тени коридоров, из которых так недавно появилась.
Эльфы стали расходиться, и лишь Гондир на миг задержался, украдкой глянув на уже пустой проход, и тихо улыбнулся своим мыслям.
***
«Все-таки он так и не изменился. Все ему игра. Никакой серьезности. Это его и погубит когда-нибудь».
В мыслях Тауриэль фырчала не хуже дикой кошки. Уж на работе она ценила только серьезный подход, мастерство, профессионализм и смекалку. Все остальное могло идти в очень глубокий и непролазный лес. А Гондир… он словно чуял, как ее можно развести на эмоции, словно испытывал ее  зачем-то, старался обратить ее внимание на себя всеми правдами и неправдами. Но она упорно вела с ним себя так, как с другими стражами, не выделяя и не принижая. Уже одному этому он должен быть ей благодарен, потому что удержаться и не дать ему подзатыльника порой становилось чересчур сложным. Он будто остался в том далеком детстве, где мог безнаказанно изводить рыжеволосую девчонку своими шуточками и подколами. Но они уже выросли. К чему эта странная игра?
- Любопытно было бы сойтись снова в поединке, - улыбаясь, негромко произнес он, когда капитан после очередного брифинга складывала карты с маршрутами патрулей. – Теперь я знаю, что тебе палец в рот не клади. Позволь помочь, - и он потянулся было за кипой пергамента. Но Тауриэль резко выхватила их и, прижав к груди как самое ценное на свете сокровище, пошла прочь.
- Тогда ты должен был понять, что помощь мне не нужна, Гондир, - беззлобно парировала она. В конце концов, необходимо поддерживать иерархию! – Завтра в дозоре покажешь, на что ты способен.
Но и тогда при зачистке скопления паучьих гнезд она в очередной раз убедилась, что стоит намного выше его по мастерству.
Только Гондир мог взять и провалиться в один из белоснежных коконов и запутаться в паутине аккурат перед голодной и взбешенной паучихой!
«Или же он так все специально подстроил?»
Капитан тут же выкинула глупые мысли из головы, вытаскивая кинжал из башки убитой твари и протягивая партнеру руку.
«Нет, он не стал бы жертвовать своей шкурой ради такого ребячества. И притом ему на помощь мог прийти кто угодно из отряда. Но пришла я».
- Так и думал, что в тебе умер спаситель всего живого, - заметил он. – Благодарю за помощь.
- Не стоит, - буркнула Тау, отведя глаза от чересчур внимательного взора и выдергивая ладонь из его задержавшихся на ее коже пальцев.
***
Солнце стало все скорее пробегать небосклон, все охотнее спешить к горизонту. Листья на деревьях окрасились в багровые и золотые цвета, как девицы, нарядившись в свои лучшие наряды. Ветер стал прохладнее и пронзительней, а клинья высоких стай улетали в дальние края, прочь, пока хозяйка Зима не вступила в свои права. В Лесу наступал Праздник Осени, когда повсюду на опушках зажигались костры, пелись песни, велись хороводы, танцевались пляски, откупоривались бочки с самым лучшим вином, а столы проседали от кулинарных изысков. Праздник Урожая, Конца Цикла. Жители Леса любили этот праздник, а вот Тауриэль нет. Когда-то в далеком-далеком детстве она тоже весело отплясывала вместе со всеми, вставала на пенек, чтобы быть повыше и продекламировать стихи или спеть песенку, попутно умилив своим очарованием всех окружающих. Но сейчас осень приносила с собой меланхолию, тайную грусть и тоску по чему-то недостижимому. Осень напоминала ей ярче всех других сезонов о том, чего она когда-то лишилась. И не только по вине судьбы или злого рока. Но и по своей вине тоже.
Эльфийка сидела одна, подобрав ноги под себя, на берегу реки Лесной. Прозрачные воды катились по течению, переворачивали мелкую гальку, гнали чуть подтопленные листочки как еще старающиеся держать нос кверху кораблики. От посторонних взглядов ее надежно скрывала плакучая ива, своими длинными ветками-пальцами словно ласкающая, гладящая задумавшуюся девушку по рыжим волосам. Рядом с ней стояла откупоренная бутылка вина, а кубок она почему-то даже и не подумала взять. Положив подбородок на колени и обхватив ноги руками, она просто стремилась слиться, раствориться в окружающем безмолвии и спокойствии, желая подчерпнуть этой блаженной гармонии для своей израненной души. Откуда-то доносились звуки песен, звучания арфы и свирели. Где-то глухими отголосками рдели сполохи костров.
- Выпивать в одиночку – это уже алкоголизм.
Негромкий голос раздался прямо за ее спиной, заставив непроизвольно вздрогнуть. Но она даже не обернулась, мгновенно узнав говорившего.
«И как сумел отыскать ее? Как смог так незаметно подкрасться?»
Громко фыркнув, она молча отвернула голову в противоположную сторону. Спорить и ерничать у нее сейчас не было никакого желания. А Гондир, конечно же, не преминул воспользоваться молчанием с ее стороны и аккуратно сел рядом, тоже сжимая в руке бутылку вина.
- Я могу составить тебе компанию, и тогда мы уже будем праздновать Осень, а не выпивать, - тепло улыбнувшись, он посмотрел на Тауриэль, но вновь увидел лишь ее изящное ушко.
- Ты сидишь тут совсем одна… - очередная попытка нарушить молчание. – Ты всегда так оригинально отмечаешь праздники?
Тауриэль лишь прикрыла глаза, будто от шума надоедливой мухи.
«Мог бы придумать и что-нибудь пооригинальнее».
Где-то практически бесшумно сорвалась с ветки сова и скрылась в густеющем мраке.
- Знаешь, мне кажется, что в такие дни… понимаешь, в важные дни… такие как назначение тебя капитаном лесной стражи… такие как этот праздник… в такие дни нельзя оставаться одной, - он осторожно поддел ее подбородок и развернул лицо девушки к себе. – Сейчас ты можешь уловить то светлое, что идет от самой земли, воздуха вокруг. Слышишь? – Гондир приложил руку к уху. Тауриэль тоже прислушалась. Лес вокруг разговаривал, шептался, вторил мелодичным песням. Он что-то хотел донести каждому из своих детей, подарить какую-то мудрость, ободрить. Вот только Тау чаще всего сидела с зажатыми ушами.
- Послушай, Тауриэль. Ты многое повидала на своем недолгом веку. Я знаю. Но стоит ли изо дня в день саму себя загонять в ловушку? Топтаться на горячих углях? Ведь ты можешь отойти в сторону, опустить разгоряченные ноги в прохладную воду. И этим никак не оскорбишь память своих родителей. Не кори себя за то, что не можешь исправить, - он смотрел ей прямо в глаза, а она по какой-то причине не могла отвести свои, потому что… потому что будто попала в цепкие сети, которые не ранили кожу, не рвали ее, а опутывали шелковым покрывалом. Ведь как давно никто не осмеливался подойти к ней вот так. Никто не хотел с ней просто поговорить. Она сама выстроила стену вокруг себя, ощерилась пиками, запаслась смолой, но втайне ждала смельчака, которого все это не напугает. Кто бы мог подумать, что именно Гондир…
- Я…, - она, наконец, прервала зрительный контакт, непокорно мотнула головой, рассыпав рыжие пряди по плечам, пряча заблестевшие от таких ненужных сейчас мыслей глаза. – Уже нет той Тау, которой ты знал, Гондир. – Голос звучал глухо, будто из могилы доносился. – Она умерла там, на той самой опушке, под трупом родича. – Никому она еще так не доверялась, никому не рассказывала все это. Наверное, все дело в слишком крепком вине. – Той девчонки больше нет. Есть Тауриэль, капитан лесной стражи.
- Выпьем же за твое повышение, - Гондир поднял наполовину опустевшую бутылку.
Эльфийка с легким недоумением уставилась на него, но хмыкнула и стукнула стеклянным боком своей тары.
- Наши корни остаются с нами, - немного помолчав, наконец, произнес он, глядя на ясное звездное небо. – Мы как деревья в Лесу, Тау. И даже если в твой ствол попала молния, то лишь раскроила надвое ствол. Но ты не перестала быть могучим буком или прекрасной березой, или вот этой ивой, - протянув ладонь, он нежно коснулся поникших ветвей пальцами. – Каждый из нас имеет свои шрамы. Та наглая девчонка никуда не делась. Она просто выросла.
Кивнув ему с вымученной улыбкой, Тауриэль тоже подняла взгляд к небу. Звезды искрились и сверкали в вышине – маленькие, едва заметные и крупные, сияющие. Вот одна из них сорвалась и слезой скатилась по небосклону, вспыхнув и исчезнув. Коснувшись пальцами щеки, Тауриэль ощутила влажную струйку.
«Хорошо, что Гондир не видел».
- Возьми, - он взял ее ладонь, разжал пальцы и вложил что-то в них.
- Что это? – Тауриэль недоуменно поднесла безделицу поближе к глазам. Это была подвеска из плоского кусочка смолы, сделанного в виде всполоха огня.
- Я сделал ее для тебя, - эльф пожал плечами, снова уставясь в небо. – Он будет хранить тепло. Так ты всегда можешь его почувствовать. Даже если снова окажешься одна, а я не отыщу тебя… или буду торчать в дозоре, в который ты же меня и зашлешь.
Сказав это, он звонко рассмеялся. А Тауриэль и не заметила, как этот смех согрел ее быстрее и лучше самого сильного костра. И вскоре она тоже смеялась вместе со своим другом.
***
Дальше дни вновь полетели за днями, сезон за сезоном, год за годом. Карты покрывались новыми маршрутами, патруль уходил за патрулем, уничтожались гнезда и вырастали новые, тьма множилась и клубилась, а границы то придвигались к чертогам, то отодвигались вновь. Ничего не поменялось, все осталось по-старому, вот только Тау теперь немного по-другому смотрела на своего старого друга. Он был таким… непоследовательным. То скромным и даже слегка отчужденным, строго блюдущем личное пространство, то нахальным и дерзким, врывающимся в такие потайные уголки души эльфийки, в которые до этих самых пор не смел вступать никто. И возможно именно этим завоевывающим внимание неприступного капитана. Ведь, по сути, вся ее крепость – картонка, устрашающая, грозная, но ненужная никому, даже ей самой.
Гондир постепенно, но решительно входил в ее жизнь, умело прокладывая свою тропу рядом с ее. А она постепенно стала привыкать к его присутствию.
На военном поприще он начал делать успехи, и когда однажды на тренировочном спарринге одолел всех соперников, она подарила ему одну из своих редких, но таких красивых улыбок.
В очередной вылазке он подхватил ее, когда гигантский паук обрушился на ветку откуда-то сверху и, сломав ее, полетел вместе с бравым капитаном вниз. И что-то в этом простом прикосновении, в его затягивающем словно в омут взгляде пронзило эльфийку, заставив сердце трепетать бабочкой на сильном ветру.
Как-то в оружейной, куда она обычно приходила раньше всех, она обнаружила в своем колчане со стрелами небольшой букет васильков и потом еще раздумывала, что с ним делать. А тут еще, как назло, послышались голоса приближающихся стражей. Недолго думая, она спрятала букет на поясе, благоразумно прикрыв его плащом.
И как-то все же по-другому пошли эти годы. Наверное, потому что доселе закрытое на три засова сердце добровольно отперло все двери, вспомнив, что все еще может биться и жить.
***
Это случилось весной. Это произошло, когда уже снег сошел даже в самых темных ложбинах, когда ручьи и реки, напитавшись стылой водой, с шумом потащили свои тела в далекие дали, к озерам и морям. Это случилось, когда нестройный гомон птиц наполнил воздух, когда озорные белки начали перескакивать с ветки на ветку, играя друг с другом в салки. Это случилось, когда вся земля покрылась ковром из сочной зеленой листвы и разноцветных цветов, а деревья приоделись в пушок из молодой листвы.
Это было не обычное патрулирование. На одно из самых южных селений эльфов напали проклятые пауки. По всему видимо, твари совсем обнаглели, раз решили залезть так глубоко в королевство лесных эльфов. Сойки донесли тревожные вести, что пограничные заставы были сметены, и страшная черная волна напала на их сородичей, истребляя, уничтожая, пожирая.
Тауриэль действовала быстро и решительно. Это была ее стихия, ее стезя. На помощь было отправлено несколько патрулей.
А на месте схватки их ждало страшное побоище, растерзанные трупы, скрючившиеся туловища восьминогих членистоногих. Но воины бесстрашно врезались в черный нарост, разом взрезав его, и тот запульсировал, забился, брызжа ядовитой слюной. Пауки не отступали, сражаясь до самого конца, будто у них не было шанса отступить, будто что-то жгло их со спины и не давало развернуться и броситься прочь. А тут еще застывший воздух прорезал далекий рог, и один из воинов, перед тем как быть сраженным черной стрелой, успел выкрикнуть лишь одно слово: «Орки!»
Уже практически улегшаяся буря вновь захлебнулась в собственной ярости и жестокости.
- Необходимо вывести всех безоружных. Вперед!
Тауриэль запустила метательный кинжал в одну из тварей, уже прицелившихся в раненную девушку.
- Гондир, забери ее!
Тот без лишних слов, слетел по паутине с верхнего яруса на землю, и скоро подхватив потерявшую сознание эльфийку подмышки, бросился прочь. Тауриэль отвлеклась лишь на мгновение, когда обернувшись, нос к носу столкнулась с клацающими жвалами пауком. Один из стражей вовремя подстраховал капитана, запустив стрелу прямо в вонючую глотку, но по инерции труп монстра упал вперед, сбив рыжеволосую эльфийку с ног и придавив ее. Кинжал вылетел из руки. Закусив губу до крови от боли, она спешно зачерпывала ладонью перегнившую листву, пытаясь дотянуться до рукоятки. От страшного сопения ее зрачки расширились. К ней приближался кряжистый орк, потряхивая могучим ятаганом и злобно щерясь. Она судорожно оглянулась по сторонам. Все ее воины оказались заняты, никто не видел приближающегося конца Тауриэль. Никто, кроме Гондира. Тот, будто появившись из ниоткуда, набросился на орка, свалив того с ног и загнав короткий кинжал в глотку по самую рукоять.
- Гондир, справа, - хрипло предупредила Тауриэль, тщетно силясь сдвинуть с ног неподъемную тушу. Эльф ловко увернулся от подкравшегося паука, нанес скользящий удар кинжалом, развернулся… и, странно дернувшись, замер, глядя прямо на нее. Крик застрял в ее горле, а воздух будто вылетел из легких. Из горла Гондира торчал ржавый наконечник орочьей стрелы. Потом со свистом в спину вонзилась еще одна, и еще одна в ногу. Он медленно оседал на землю, но глазами… своими глазами он цеплялся за ее взгляд, будто стремясь унести в бесконечность лишь его. И упал, неуклюже завалившись набок.
Зарычав как раненый зверь, Тауриэль сдвинула, наконец, тушу мертвого паука, вскочила на ноги, не чувствуя ни боли, ни усталости, схватила его кинжал и бросилась в атаку. Она убивала проклятых орков, гнала пауков прочь от своих земель. И везде перед ее взором стояли его карие глаза.
Когда битва подошла к концу она не знала. Было уже все равно. Та единственная живая в ней часть умерла, почернела и обуглилась. От ее сердца оставался лишь один кусочек, способный любить, и она решилась подарить его ему, набралась духу, а теперь осталась ни с чем. Она помнила лишь, как подползла к его телу и легла рядом, как ложится издыхать преданный пес, которому больше незачем жить. А из поблекших глаз катились слезы. И ей уже было все равно, кто их увидит и что подумает.
***

Как странна наша жизнь. Особенно она необычна, если срок тебе – вечность. Все тот же Праздник Осени, только десяток лет спустя… а может сотен… какая разница?
Снова вокруг полыхали костры, снова разносились песни, и то тут, то там мелькали яркие наряды лесных жителей, кружащихся в бесконечно прекрасном танце.
Тауриэль снова сидела одна, только в этот раз на другом берегу реки, уютно устроившись на ветке высокого бука. Ветер трепал непослушные пряди, путал их, но ей не было до этого никакого дела. Она вертела в пальцах сущую безделицу – кусочек застывшей смолы в виде огонька.
«А ведь он и вправду сохраняет тепло. Странно…»
Она подняла голову, чтобы посмотреть на звезду и луну, окрасившую Лес под ней в серебристые тона. Внизу несла свои воды шумная река.
«Интересно, куда она течет? Сначала в Озеро, а потом? Наверное, в море?»
Где-то она слышала, что все реки рано или поздно попадают в далекое море.
Тихий смех где-то в кустах, и вот мелькнуло белоснежное платье какой-то эльфийки с венком из осенних листьев на струящихся волосах. Мелькнуло и тут же пропало.
Тауриэль вытянула руку и, не сводя глаз с ладони, медленно разжала пальцы.
Подвеска тихо выскользнула и исчезла под сверкающей гладью воды.
«Второй раз удар молнии убивает дерево».

 

Ладно, Акс. Прости. Не в той форме выразил, согласен. Нервный я стал больно в последнее время. Надо было это более аккуратнее и спокойнее. А я как Эомер, на самом деле. Рубить так рубить, с плеча, сгоряча и как думается. Без сглаживания. -.-
Но, как бы там ни было, надеюсь, моё мнение было услышано. ^^

Вот тебе моя цитата, если ты вдруг забыл.
 
"Да блин. Вот сейчас чисто моё имхо. Скажи мне, форум работает? работает. Смотреть приятно? Приятно. Всё функционирует технически? Да. Так блин, лучше уж с игрой разбираться и стабилизировать после-срачевую ситуацию, нежели играться со шрифтами."
 
Я указываю, что делать? Я говорю, "а ну быстро пошли и игру мне запили, холопы!"?. Кажется, нет. Это моё мнение относительно текущей ситуации и курса действий АМС. Вы, естественно, не должны принимать его во внимание и следовать ему безукоризненно. Я захотел высказаться — я высказался. Что тебе не так?

Корованы? Хе-хе-хе. *усмехнулся своим мыслям, смахнул стружку со свежепостроенной стойки. Взялся за банку с краской и начал аккуратно наносить тёмно-бордовую краску на сияющие белизной доски*

Вот тебе моя цитата, если ты вдруг забыл.
 
"Да блин. Вот сейчас чисто моё имхо. Скажи мне, форум работает? работает. Смотреть приятно? Приятно. Всё функционирует технически? Да. Так блин, лучше уж с игрой разбираться и стабилизировать после-срачевую ситуацию, нежели играться со шрифтами."
 
Я указываю, что делать? Я говорю, "а ну быстро пошли и игру мне запили, холопы!"?. Кажется, нет. Это моё мнение относительно текущей ситуации и курса действий АМС. Вы, естественно, не должны принимать его во внимание и следовать ему безукоризненно. Я захотел высказаться — я высказался. Что тебе не так?

Недолгий путь до тренировочной площадки завершился, собственно, лицезрением противников, приведенных стражами дворца. А если быть точнее - жерт. Нв, приведенных на заклание. С призрачным шансом на победу и столь же сильной жаждой жизни в глазах. Скорее всего, им сказали что-то вроде того, что-де, те, кто сумеет победить, получит свободу. Или, еще более вероятно, освободится только тот, кто принесет голову противника. То есть самого Мирелена. Скорее всего, эта была лишь ложь, направленная лишь на то, чтобы вызвать желание сражаться у пленного. Привычная, на самом деле, практика. Он уже не в первый раз выступает в качестве ристальщика на подобном развлечении. Тем более, что оружие выбирает именно он. Ничто не мешает ему выйти против голых и безоружных противников, будучи полностью экипированным и хорошо вооруженным. Многие, на самом деле, так и поступали. А то и выходили в подобной ситуации один на один. Это - не поединок, но казнь. С другой стороны, он может и вооружить их. Дать надежду на победу. Сражаться один на один, или же один против нескольких. Разнообразие выбора, однако. 
Но кто же противники? Девчонка. Совсем мелкая, ей явно не было и пятнадцати лет. Даже сиськи не успели вырасти. Хотя рост, конечно, достаточный - больше чем его собственный. Но мускулатуры не видно. Вся тонкая и худая. Скорее всего, именно она - вор. 
Второй - мужчина. Местный, как и все остальные. Вот он - уже тянет на бойца. Даже не так - скорее всего им и является, судя по шрамам от оружия и отсутствующему глазу. Достаточно силен, смотрит на него оценивающе. Наверняка прикидывает возможности Мирелена. Или убийца, или контрабандист.
Третий - молодой парень. Еще даже нет бороды - лишь ее жалкое подобие, смотрящееся довольно таки уныло на молодом лице. И, надо сказать, обреченном лице. Не настроен на борьбу, не умеет рвать свое. Но одежда у него получше, чем у остальных. Скорее всего - убийца. Причем либо случайно, в порыве гнева, либо ядом. Сомнительный фактор. Но сражаться тоже будет. 
Четвертый - чуть ли не брат второму. Силен, бродяга, хоть, опять таки, не дотягивает до самого северянина. Блуждающий взгляд, перескочивший в один миг на первого из мужчин. Так. Напарники. Уже интереснее. Возможно, что душегубы. Или контрабандисты, естественно. Ибо трудна их работа и связана с множеством опасностей. 
Итог прост: двое умеют работать в команде, могут сражаться. Девчонка - невнятный фактор. Но скорее сдохнет, чем сдастся. Парень - тоже невнятен. Но, вернее всего, слабое звено.
 
- Если великий король желает зрелище, то он его получит. Я не уверен, что сумею показать нечто завораживающее, но и скучать, надеюсь, Вас не заставлю. И с благодарностью принимаю возможность самостоятельно выбирать обстоятельства поединка. Полагаю, будет вполне интересным поединок один на четверых. Без оружия и доспехов.
 
Мирелен первым начал подготовку, сняв с себя рубашку и сандалии, оставшись только при штанах. Оружие, как и одежду, он передал приблизившемуся слуге, после чего вышел на площадку, к которой уже приближались освобожденные от пут пленники, тихо охреневавшие от собственного преимущества. Ибо ни один из них не понимал, что без оружия вести поединки Мирелену было куда сподручнее. Но воители были готовы ко всему, в отличие от их более молодых коллег по несчастью.
 
Первой включилась в бой девчонка, с криком побежавшая на него, стремясь то ли сбить с ног, то ли наброситься. В целом, ход довольно правильный. Но ошибка в том, что прочие представители ее команды попросту не успели среагировать на рывок. А вот Мирелен - успел, решив проблему просто и красочно - уйдя в сторону за секунду до столкновения, но не забыв любезно подставить ладонь на уровень ее лица, которой он и впечатал ее головой в песок, перекатом уйдя в сторону от мощного удара ногой, нанесенного одним из “братьев”. Второй же попытался перехватить северянина на подъеме. Совершенно зря, ибо атакуя кулаком, он подставился под удар вдвойне - уже успевший закрепиться на ногах воитель принял удар на руку, отводя в сторону, одновременно с силой ударив пяткой по его колену, жалобно хрустнувшему за секунду до того, как окружающее пространство огласил дикий вопль боли. Но никто ему не обещал, что будет просто. Но тут же северянина сбросил на землю молодой парниша, просто упавший ему в ноги, обхватив их изо всех сил. Простой, но эффективный маневр, давший шанс на успех первому, уже подбегавшему для нанесения удара. Но промахнувшегося, благодаря маневру Мирелена, сыпанувшего в его лицо горсть песка, и одновременно присевшего.
Он не зря оценил его как опытного вояку, ибо, несмотря на травму, воин все же ненес удар ногой туда, где только что лежал северянин, уже наносящий следующий удар. Жестокий и чудовищный - стандартную вилку в плотно зажмуренные глаза паренька, обхватившего его голени. Зря он не уперся лицом в его ноги - имел бы шанс. А теперь же он валялся на песке, прижав ладони к опустевшим глазницам и жалобно воя. А вот Мирелен отхватил по самую печень. Сдвоенно. От вояк, им ранее травмированных. Даже ослепший сообразил куда бить. Вот только ничего фатального они совершить так и не успели, ибо Мирелен вновь перекатился в сторону. Прямо в лежачем положении. Едва не попав под удар шатающейся девчонки. Впрочем, это "едва" обеспечивалось больше не его реакцией, а сотрясением ее мозга. Рывок вверх, и он уже рядом с ней, простым маневром отправляя в идущего в их сторону одноглазого. И вновь удача. Оба падают на землю, теряя драгоценное время, которого воителю хватает на то, чтобы добить стреноженного. В один сильный удар, нанесенный кулаком по шее. Оп - и его подсказки больше не ведут ослепленного товарища. Следующей погибает девчонка, смотревшая на него с мольбой в глазах, присившая пощады. Не долго - до того момента, когда воитель одним движением не свернул ей шею, отбросив в сторону. Таким же способом был добит и ослепленный, уже не проявлявший сопротивления.
А вот парню не повезло больше. Ибо сложно даже представить ощущения того, чей мозг пронзают пальцами. Но, по крайней мере, мучался он не слишком долго. Тем лучше для него.
 
- Довольны ли вы, Ваше Величество, представленным поединком?
 
Голос бывшего наемника звучал тяжело, с отдышкой и напряжением. Все же победа далась ему не слишком легко. Но могло быть и хуже.
 
Намного хуже.

Подъезжая к Андуина, Эогарт вновь вспомнил, каково это - ощущать резкие порывы холодного ветра, дышать свежим, чистым воздухом. Смена обстановки пришла ему на пользу - воин чувствовал себя бодрее, собраннее. В Бурых Землях же холода были совсем другими. В те моменты, когда ветер обдувал его отряд в той выжженной пустыне, казалось, что воздух тяжелеет, что пепел будто бы придавливает людей к земле. Тогда не хотелось сражаться, идти вперед - апатия настигала каждого из рохиррим, и даже кони сбавляли шаг. Хорошо, что все это позади и перед Маршалом, его таинственным спутником и Эогартом - вольные земли Рохана. 

- Если мы не задержимся - возможно. Застава орков с этого берега не видна, но они ждут своей минуты. Переправляться нужно очень быстро - кто знает, возможно после моего перехода орки сменили укрытие. Я могу отправиться в разведку и проверить, где они, ведь наши жизни теперь зависят от каждого фута земли, отделяющего нас от орков. - Эогарт замолчал, и пригляделся к персоне, сопровождавшей их все это время, но не сказавшей ни слова. Кто это? На этот вопрос мог ответить один лишь Эомер. Если же Маршал будет утаивать личность спутника в секрете, один из их тройки может поплатиться головой за это. Именно потому Эогарт и не решался определять, кто пойдет первым, а кто будет замыкать отряд. 

Рохиррим нахмурился, прошел чуть вперед и задумался. Если брать вид спутника Эомера в целом, можно было сказать точно - этот человек крепко сбит, не слаб. Но сравни спутника с любым из членов отряда рохиррим, что сопровождали сына Эодера - сразу поймешь, что только юноша разведчик равен по силе этому закаленному, но не отличающемуся силой воину. Исходя из всего этого Эогарт решил переправляться следующим образом: он идет первым, за ним таинственный спутник, в конце - Эомер. Так и решив, рохиррим вновь повернулся к Маршалу, и продолжил беседу:
- Я предлагаю идти нам в таком порядке - я буду первым, ты будешь замыкающим. В центре - твой друг. Но прежде я хотел бы узнать, хочешь ли ты, чтобы я направился в разведку, или же желаешь скорее прибыть в Рохан. 

Ну окей-окей.
I'm watching you, criminal scum!

ЛотрРол, дорогой мой ЛотрРол. Я знаю, ты чувствуешь себя не лучшим образом, а если говорить прямо — совсем уж паршиво. И, когда я смотрю на это, сердце моё сжимается от понимания всей горечи этой ситуации. Жизнь — тяжелая штука, на её протяжении всех ждут невзгоды и радости. Сейчас на ЛР черная полоса, как в Эдорасе до прихода Гэндальфа. И знаешь, ЛР, я надеюсь, очень надеюсь, что ты выкарабкаешься. Через боль, через страдания, через силу, но ты встанешь с колен. Без тебя жизнь утрачивает прежние краски. Ты подарил мне, да и не только мне, сколько положительных моментов, что всё это навсегда отложится в памяти. И я очень хочу верить, что ты, ЛР, пройдешь с нами еще многие года. Я не хочу терять надежду на это, как бы ты сам сего не требовал. Я не хочу лишаться тебя. Уже сейчас жизнь меняет многое, и не в лучшую сторону. Прошлое не вернуть, но настоящее и будущее изменить можно. И надо пытаться менять всё к лучшему, пытаться достичь того, что было раньше. Вера и надежда может придать сил, я верю в это. Даже если целый мир будет отвергать эту мысль, я не хочу бросать надежду в пекло. Кто, если не мы? Те, кто живет здесь, делают твою жизнь. Эта жизнь должна быть светлой и насыщенной. Почему, ЛР, почему это не так? Горе, великое горе постигло всех. Я буду верить, что ты исцелишься, зеленые ростки твоего древа вновь направятся к свету. Ты будешь жить. 

Переход из Бурых Земель
 
Небольшой отряд скакал практически без остановки, выдерживая одним и тот же темп. Медлить было нельзя совершенно. Мало того, что Маршала снедали сомнения по поводу судьбы брата и государства, так ещё и следы, отпечатавшиеся на снегу, ясно говорили о том, что рохиррим тут не одни. С тех пор отряд продвигался с удвоенной осторожностью, постоянно озираясь и невольно ожидая, что откуда-нибудь из кустов прилетит коварная орочья стрела. Отдых был коротким и тревожным, рохиррим останавливались по большому счёту лишь чтобы дать передышку коням, прячась по заросшим низинам ближе к Андуину. На отрезке пути между Лориэном за рекой и Дол-Гулдуром по левую руку Эомер плюнул на всё и приказал пустить лошадей в галоп. Слишком тёмная, гнетущая аура была у этих мест, слишком много зла было в них. Лишь когда леса превратились в едва заметную полоску на на горизонте, рохиррим выдохнули спокойно — до сего момента лично Маршалу казалось, что прямо ему в спину денно и нощно смотрят глаза прислужником Тьмы. Но то ли у орков Мордора было занятие поинтереснее, нежели охота за тремя конными путниками, то ли небеса благоволили им, но большую часть пути они преодолели без происшествий.
 
Эомер выглянул из-за кустов, оглядывая местность. Левой рукой он прикрыл глаза от слепящего солнца, правой пытался удержать рвущуюся прочь кобылу. Ей явно не нравился вид бурлящего Андуина, не нравился резкий запах воды, не нравился холодный ветер. Не нравилось это всё и Эомеру. Но гораздо больше ему было не по душе то, что обнаружил сегодня утром Эогарт. А обнаружил он свеженькую вереницу следов, которые, вне всяких сомнений, принадлежали оркам. "Меньше всего сейчас мне нужно на них нарваться. Мы с Эогартом смогли бы уйти, но вот Эовин... Ох не нравится мне то, как ведёт себя сестрёнка. Скорее бы в родные земли! Может, там она разговорится?" Эадиг с тревогой взглянул на сестру. Та сидела в стороне, разминая затёкшие ноги и периодически поглядывая на лесок неподалёку. Девушка пугала его всё больше и больше, молчание затягивалось. Отвлёк Маршала от мыслей подошедший Эогарт. Мужчина кивком указал ему на бурлящую реку. Андуин застывать и не собирался, несмотря на наступление календарной зимы.
 
— Ну, что думаешь? — тихо пробормотал Эомер, оглядываясь. Дол-Гулдор остался позади, но близкое присутствие орков нервировало, — Ты пересекал уже реку, верно? Тебе и вести нас. Как думаешь, сможем мы пройти... без происшествий? — Маршал не удержался и тоже посмотрел на лес. Ни орков между стволам, ни военных машин, готовых к стрельбе, он не заметил. Это, между тем, совершенно не отменяло того факта, что засада возможна. Она с тем же успехом могла бы быть и на другом берегу, который довольно плохо просматривался с текущей позиции. Эомер скрипнул зубами и ещё раз выглянул из-за куста. Брод был виден невооружённым глазом, но казался довольно опасным для преодоления. "Кто его знает, насколько это опасно... Эогарт, похоже, прошёл именно здесь. Но он шёл с отрядом мужиков-рохиррим, выносливых и сильных, а с нами хрупкая... ну, может, не такая уж и хрупкая, но девушка. А, пекло! Будь что будет."
 

Переход из Бурых Земель
 
Небольшой отряд скакал практически без остановки, выдерживая одним и тот же темп. Медлить было нельзя совершенно. Мало того, что Маршала снедали сомнения по поводу судьбы брата и государства, так ещё и следы, отпечатавшиеся на снегу, ясно говорили о том, что рохиррим тут не одни. С тех пор отряд продвигался с удвоенной осторожностью, постоянно озираясь и невольно ожидая, что откуда-нибудь из кустов прилетит коварная орочья стрела. Отдых был коротким и тревожным, рохиррим останавливались по большому счёту лишь чтобы дать передышку коням, прячась по заросшим низинам ближе к Андуину. На отрезке пути между Лориэном за рекой и Дол-Гулдуром по левую руку Эомер плюнул на всё и приказал пустить лошадей в галоп. Слишком тёмная, гнетущая аура была у этих мест, слишком много зла было в них. Лишь когда леса превратились в едва заметную полоску на на горизонте, рохиррим выдохнули спокойно — до сего момента лично Маршалу казалось, что прямо ему в спину денно и нощно смотрят глаза прислужником Тьмы. Но то ли у орков Мордора было занятие поинтереснее, нежели охота за тремя конными путниками, то ли небеса благоволили им, но большую часть пути они преодолели без происшествий.
 
Эомер выглянул из-за кустов, оглядывая местность. Левой рукой он прикрыл глаза от слепящего солнца, правой пытался удержать рвущуюся прочь кобылу. Ей явно не нравился вид бурлящего Андуина, не нравился резкий запах воды, не нравился холодный ветер. Не нравилось это всё и Эомеру. Но гораздо больше ему было не по душе то, что обнаружил сегодня утром Эогарт. А обнаружил он свеженькую вереницу следов, которые, вне всяких сомнений, принадлежали оркам. "Меньше всего сейчас мне нужно на них нарваться. Мы с Эогартом смогли бы уйти, но вот Эовин... Ох не нравится мне то, как ведёт себя сестрёнка. Скорее бы в родные земли! Может, там она разговорится?" Эадиг с тревогой взглянул на сестру. Та сидела в стороне, разминая затёкшие ноги и периодически поглядывая на лесок неподалёку. Девушка пугала его всё больше и больше, молчание затягивалось. Отвлёк Маршала от мыслей подошедший Эогарт. Мужчина кивком указал ему на бурлящую реку. Андуин застывать и не собирался, несмотря на наступление календарной зимы.
 
— Ну, что думаешь? — тихо пробормотал Эомер, оглядываясь. Дол-Гулдор остался позади, но близкое присутствие орков нервировало, — Ты пересекал уже реку, верно? Тебе и вести нас. Как думаешь, сможем мы пройти... без происшествий? — Маршал не удержался и тоже посмотрел на лес. Ни орков между стволам, ни военных машин, готовых к стрельбе, он не заметил. Это, между тем, совершенно не отменяло того факта, что засада возможна. Она с тем же успехом могла бы быть и на другом берегу, который довольно плохо просматривался с текущей позиции. Эомер скрипнул зубами и ещё раз выглянул из-за куста. Брод был виден невооружённым глазом, но казался довольно опасным для преодоления. "Кто его знает, насколько это опасно... Эогарт, похоже, прошёл именно здесь. Но он шёл с отрядом мужиков-рохиррим, выносливых и сильных, а с нами хрупкая... ну, может, не такая уж и хрупкая, но девушка. А, пекло! Будь что будет."
 

[spoiler=Айняшка :З]
 
 
[spoiler=Анайрэ у магазина оружия "У Исилендила" :)]
 

Конь фыркнул, натянул поводья, стремясь пуститься в галоп. Огненогу словно передалось настроение хозяина, и он тоже теперь отчаянно рвался домой. Эомер, не глядя, провёл рукой по шее коня, похлопал по боку, успокаивая. Эовин почему-то замешкалась, собиралась крайне медленно, двигаясь словно в тумане. Рохиррим с беспокойством посмотрел на степь, раскинувшуюся за Андуином. Его не отпускало ощущение, что поведение его сестры вызвано реакцией на назгула. "Успела она познакомится с этими пропащими тварями или нет?.. Пекло, где же ты побывала, сестрёнка?"
 
Небольшая задержка позволила Эогарту нагнать Маршала. Эадиг недоуменно посмотрел на бегущего человека, который, казалось, в последнюю минуту вспомнил о чём-то важном. Сам Эомер не собирался оставаться в лагере хотя бы чуточку больше, какое бы дело не заставило командира отряда всадников сломя голову мчаться за Маршалом. Поэтому мужчина сделал суровую мину и уже приготовился дать чёткий и однозначный ответ, как Эогарт удивил его неожиданной новостью. "Эркенбранд?.. Но зачем? Видимо, мы действительно задержались в эльфийском лесу дольше, чем нужно было. Надеюсь, хотя бы время там текло так же, как и везде? Я помню эти сказки, когда юноша или девушка останавливались для отдыха на пару часов, а продолжали путь через месяцы, пролетевшие за считанные минуты. Теперь ещё и Эогарт... Что мне с тобой делать, парень?"
 
— Эркенбранд, говоришь... — задумчиво протянул Эомер, краем глаза наблюдая за сестрой. Эовин неловко залезла в седло коня и, постоянно вздрагивая и нервно оборачиваясь, поспешила догнать Маршала, — Если моя догадка верна, твоя миссия и впрямь окончена. Хоть и не так, как ожидалось. Знаешь, Эогарт, не в моих привычках отказываться от компании. Тем более от компании дружественных рохиррим, что способны держать меч, учитывая наше положение. Но! У меня есть два условия. Первое — двигаемся быстро и скрытно. И второе, — Маршал посмотрел на сидящих у костра рохиррим. Отряд был невелик, но всё же он не мог забрать всех. "Большой отряд привлечёт к себе больше ненужного внимания, и движение замедлиться. Не верю, что говорю это, но я лучше сейчас предпочту быстро прокрасться, нежели бросаться в бой на превосходящие силы противника. Да и потом... Ребята уставшие. Они голодны. Обратного перехода они не выдержат."
 
— Это скорее вопрос. Что ты собираешься делать со своим отрядом? Я не могу позволить вам всем присоединиться ко мне — слишком много шума, да и движение замедлится. Плюс провизия... У меня она есть, но на двух, самое большее, трёх человек. Не на целый отряд. Ты понимаешь, о чём я?
 
Эовин, слегка покачиваясь и испуганно косясь на Андуин, подъехала к Эомеру. Рохиррим улыбнулся сестре и только хотел сказать что-нибудь ободряющее, как из-за реки донёсся высокий крик. Не настолько высокий и громкий, как в прошлый раз, но не было никаких сомнений, что это крик виверны. Маршал почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Эффект вопля явно снизился с увеличившимся расстоянием, но княжне хватила и его. Эовин задрожала, вцепилась в поводья и, закатив глаза, обмякла. Эомер едва успел подхватить девушку и не дать ей выпасть из седла.
 
— Решай вопросы и поезжай за нами. Или нет. Выбор твой, но решать советую быстрее, — прошипел Маршал, пытаясь привести сестру в чувство. Эовин вроде как очнулась, но смотрела вокруг совершенно мутным взором. Эомер тихо выругался, спрыгнул с коня и мягко стащил девушку из седла. Огненог удивлённо всхрапнул, когда на него усадили княжну, фыркнул и ударил копытом. Но больше противиться не стал. "Огненог — надёжный конь. Ему я могу доверить княжну, он её не сбросит. А вот эта пегая кобыла... в пекло, сам на ней поеду." Эадиг всунул в стиснутые пальцы сестры поводья, ласково шепнув ей что-то на ухо. Девушка была в сознании, но всей душой явно пребывала в другом месте. В широко раскрытых глазах плескался лишь страх и ужас. Эомер взлетел в седло пегой кобылки. Та недовольно загарцевала на месте, то ли непривычная к такому весу, то ли просто проявляя характер. Маршал зашипел, стараясь успокоить кобылу.
 
— Чш-ш! Тпр-р-у, куда?! Да чтоб тебя... Но, пошла!  Холера, при первой же возможности обменяю тебя на кого угодно. Хоть на осла! — кобыла, судя по всему, вняла угрозе и успокоилась. Эомер довольно хмыкнул, подтолкнул её пятками и трусцой поехал прочь от лагеря, ориентируясь по звёздам и по памяти. Рохиррим старался ехать бок о бок со сестрой, дабы успеть её подхватить в случае чего. Оставив позади тёплый костёр, всадники вновь отправили навстречу неизвестности с лишь возросшей тревогой на душе.
 
Переход к переправе через Андуин.

- Короля Зеленого Леса больше нет, - ответила рыжая эльфийка. Её следующие слова:"Король сделал свой выбор, и это был не народ",   посланник вообще не понял. В этом вечная беда с эльфами, любят они выражаться так витиевато, что простой рохир ногу сломит... В любом случае, раз короля больше нет, то ему предстоить выяснить, что произошло и самому решить, как поступить дальше. 
- Я капитан лесной стражи, Тауриэль. Как зовут тебя, воин? И что за послание ты принес с собой?
Капитан, вот даже как. Эшберту в его многочисленных скитаниях приходилось встречать женщин-воинов, часто они не уступали мужчинам в мастерстве. Но вот чтобы женщина командовала, дослужилась до звания капитана?.. Это было необычно и непривычно. Хотя вполне заслуженно, судя по тому, как отважно она вела себя здесь, на пепелище.
 
- Я - Эшберт, капитан армии Дол-Амрота, - в свою очередь представился он, - и я рад знакомству с вами, леди, хоть предпочел бы, чтоб наша встреча была более радостной. Я вёз владыке Трандуилу предложение о военном союзе с Гондором. Меня отправил лорд Имрахиль.  
Капитан решил рассказать все Тауриэли откровенно, ничего не утаивая. Судя по всему, сейчас у эльфов Лихолесья она за главную, а значит, должна все знать.
- Недавно нам удалось отбить Осгилиат и мы готовы продолжить контрнаступление, но одних только наших сил вряд ли хватит. Нам не помешала бы помощь эльфов. В первую очередь мы хотели обратиться в Лориэн, но он пал, его заняли орки, а что сталось с его повелителями - пока не удалось узнать. Теперь я приехал Лихолесье, а тут такое... - он ещё раз обвёл взглядом руины дворца. - Наверняка ко всему этому приложил руку Саурон, пытается перебить нас поодиночке. 
Эльфы молча, деловито собирали немногие уцелевшие вещи. Капитан продолжил:
- Я понимаю, что сейчас бессмысленным будет просить вас о военной помощи. В свою очередь, я предлагаю вам и всем вашим людям гостеприимство Дол-Амрота. Мы можем вместе отправиться туда, лорд Имрахиль будет рад помочь всем вам. 
Он склонил голову, ожидая, что ответит ему Тауриэль.