Эовин+

Эовин хмыкнула.
 - Что же ты, брат, свое любопытство хочешь прикрыть моей якобы слабостью? - тон ее был не злым, хотя слова - колючими. Впрочем Эовин не считала своего брата неженкой, способной обидеться на такую шпильку. Смешно, еще год назад, она была бы готова насмерть биться с наглецом посмевшим бросить ей такие слова. А теперь она чувствовала лишь глухую усталость. Чужие люди скорее раздражали ее, вызывая приступы недоверия. Не известно за кем из них мог скрываться Враг. А его тень лежала на всех этих землях. - Но мне кажется, эти земли еще не принадлежат Рохану, чтобы тут можно было так спокойно беседовать и делится новостями. Впрочем, поступай как сочтешь нужным.
Здесь было так же неуютно разговаривать как и там. Да и слов нужных Эовин не подобрала. Оставалась лишь надежда на то, что родная земля придаст ей сил.
Воспользовавшись привалом, Эовин стреножила коня, расседлала и принялась чистить его, не спеша присоединиться ни к брату, ни к остальным мужчинам. Равно как и не желала быть узнанной.
Сухая земля под ногами, свист ветра в низких, колючих травах, что стелились под ногами, все полнило сердце сухим и горьким одиночеством. Но работающие руки не давали голове целиком погрузится в это умиротворенное уныние. Вдалеке потрескивали костры, собранные не иначе как из реденьких сухих кустарников.
Конь довольно пофыркивал, подставляя лоснящиеся бока и Эовин ему улыбалась. Все же звери были лучшим, что было на земле. А кони, были лучшими из зверей.

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

Эовин хмыкнула.
 - Что же ты, брат, свое любопытство хочешь прикрыть моей якобы слабостью? - тон ее был не злым, хотя слова - колючими. Впрочем Эовин не считала своего брата неженкой, способной обидеться на такую шпильку. Смешно, еще год назад, она была бы готова насмерть биться с наглецом посмевшим бросить ей такие слова. А теперь она чувствовала лишь глухую усталость. Чужие люди скорее раздражали ее, вызывая приступы недоверия. Не известно за кем из них мог скрываться Враг. А его тень лежала на всех этих землях. - Но мне кажется, эти земли еще не принадлежат Рохану, чтобы тут можно было так спокойно беседовать и делится новостями. Впрочем, поступай как сочтешь нужным.
Здесь было так же неуютно разговаривать как и там. Да и слов нужных Эовин не подобрала. Оставалась лишь надежда на то, что родная земля придаст ей сил.
Воспользовавшись привалом, Эовин стреножила коня, расседлала и принялась чистить его, не спеша присоединиться ни к брату, ни к остальным мужчинам. Равно как и не желала быть узнанной.
Сухая земля под ногами, свист ветра в низких, колючих травах, что стелились под ногами, все полнило сердце сухим и горьким одиночеством. Но работающие руки не давали голове целиком погрузится в это умиротворенное уныние. Вдалеке потрескивали костры, собранные не иначе как из реденьких сухих кустарников.
Конь довольно пофыркивал, подставляя лоснящиеся бока и Эовин ему улыбалась. Все же звери были лучшим, что было на земле. А кони, были лучшими из зверей.

Эовин хмыкнула.
 - Что же ты, брат, свое любопытство хочешь прикрыть моей якобы слабостью? - тон ее был не злым, хотя слова - колючими. Впрочем Эовин не считала своего брата неженкой, способной обидеться на такую шпильку. Смешно, еще год назад, она была бы готова насмерть биться с наглецом посмевшим бросить ей такие слова. А теперь она чувствовала лишь глухую усталость. Чужие люди скорее раздражали ее, вызывая приступы недоверия. Не известно за кем из них мог скрываться Враг. А его тень лежала на всех этих землях. - Но мне кажется, эти земли еще не принадлежат Рохану, чтобы тут можно было так спокойно беседовать и делится новостями. Впрочем, поступай как сочтешь нужным.
Здесь было так же неуютно разговаривать как и там. Да и слов нужных Эовин не подобрала. Оставалась лишь надежда на то, что родная земля придаст ей сил.
Воспользовавшись привалом, Эовин стреножила коня, расседлала и принялась чистить его, не спеша присоединиться ни к брату, ни к остальным мужчинам. Равно как и не желала быть узнанной.
Сухая земля под ногами, свист ветра в низких, колючих травах, что стелились под ногами, все полнило сердце сухим и горьким одиночеством. Но работающие руки не давали голове целиком погрузится в это умиротворенное уныние. Вдалеке потрескивали костры, собранные не иначе как из реденьких сухих кустарников.
Конь довольно пофыркивал, подставляя лоснящиеся бока и Эовин ему улыбалась. Все же звери были лучшим, что было на земле. А кони, были лучшими из зверей.

Эовин хмыкнула.
 - Что же ты, брат, свое любопытство хочешь прикрыть моей якобы слабостью? - тон ее был не злым, хотя слова - колючими. Впрочем Эовин не считала своего брата неженкой, способной обидеться на такую шпильку. Смешно, еще год назад, она была бы готова насмерть биться с наглецом посмевшим бросить ей такие слова. А теперь она чувствовала лишь глухую усталость. Чужие люди скорее раздражали ее, вызывая приступы недоверия. Не известно за кем из них мог скрываться Враг. А его тень лежала на всех этих землях. - Но мне кажется, эти земли еще не принадлежат Рохану, чтобы тут можно было так спокойно беседовать и делится новостями. Впрочем, поступай как сочтешь нужным.
Здесь было так же неуютно разговаривать как и там. Да и слов нужных Эовин не подобрала. Оставалась лишь надежда на то, что родная земля придаст ей сил.
Воспользовавшись привалом, Эовин стреножила коня, расседлала и принялась чистить его, не спеша присоединиться ни к брату, ни к остальным мужчинам. Равно как и не желала быть узнанной.
Сухая земля под ногами, свист ветра в низких, колючих травах, что стелились под ногами, все полнило сердце сухим и горьким одиночеством. Но работающие руки не давали голове целиком погрузится в это умиротворенное уныние. Вдалеке потрескивали костры, собранные не иначе как из реденьких сухих кустарников.
Конь довольно пофыркивал, подставляя лоснящиеся бока и Эовин ему улыбалась. Все же звери были лучшим, что было на земле. А кони, были лучшими из зверей.

[spoiler=ООФ]Иду по переходам брата.
 
Эовин молча натянула капюшон поглубже на лицо. Разговор с братом все никак не удавалось начать, впрочем это было наверное к лучшему. Они ехали по пустынным и недружелюбным землям и тишина здесь была их союзником. Эовин радовалась, что Эомер прислушался к ее словам и они обошли те места, что вызывали у нее беспокойство.
Она невольно обернулась в седле, глядя назад и чуть вбок, туда, где обитало зло.
Было очень неприятно снова проезжать близь Дол-Гулдура, но к счастью болотный замок молчал и отряды его разведчиков им на пути не попались. Эовин поежилась и передернула плечами. Перед глазами снова встала сцена казни и насмешливые, злые глаза Саурона.  Девушка вздрогнула и крепче сжала поводья. Чувствуя неуверенность всадницы лошадь нервно затанцевала на тонких ногах.
 - Тише... тише, - то ли себе, то ли лошадке велела Эовин, похлопав ее по шее.
 А брат тем временем и в этой пустоши кажется кого-то повстречал.
И естественно, что Эомер устремился навстречу неведомой опасности даже раньше, чем она успела хоть что-то сказать. Раздраженно хмыкнув, Эовин промолчала.
В груди снова злобной птицей застучало раздражение. Хорошо что широкий капюшон надежно скрывал лицо.

[spoiler=ООФ]Иду по переходам брата.
 
Эовин молча натянула капюшон поглубже на лицо. Разговор с братом все никак не удавалось начать, впрочем это было наверное к лучшему. Они ехали по пустынным и недружелюбным землям и тишина здесь была их союзником. Эовин радовалась, что Эомер прислушался к ее словам и они обошли те места, что вызывали у нее беспокойство.
Она невольно обернулась в седле, глядя назад и чуть вбок, туда, где обитало зло.
Было очень неприятно снова проезжать близь Дол-Гулдура, но к счастью болотный замок молчал и отряды его разведчиков им на пути не попались. Эовин поежилась и передернула плечами. Перед глазами снова встала сцена казни и насмешливые, злые глаза Саурона.  Девушка вздрогнула и крепче сжала поводья. Чувствуя неуверенность всадницы лошадь нервно затанцевала на тонких ногах.
 - Тише... тише, - то ли себе, то ли лошадке велела Эовин, похлопав ее по шее.
 А брат тем временем и в этой пустоши кажется кого-то повстречал.
И естественно, что Эомер устремился навстречу неведомой опасности даже раньше, чем она успела хоть что-то сказать. Раздраженно хмыкнув, Эовин промолчала.
В груди снова злобной птицей застучало раздражение. Хорошо что широкий капюшон надежно скрывал лицо.

[spoiler=ООФ]Иду по переходам брата.
 
Эовин молча натянула капюшон поглубже на лицо. Разговор с братом все никак не удавалось начать, впрочем это было наверное к лучшему. Они ехали по пустынным и недружелюбным землям и тишина здесь была их союзником. Эовин радовалась, что Эомер прислушался к ее словам и они обошли те места, что вызывали у нее беспокойство.
Она невольно обернулась в седле, глядя назад и чуть вбок, туда, где обитало зло.
Было очень неприятно снова проезжать близь Дол-Гулдура, но к счастью болотный замок молчал и отряды его разведчиков им на пути не попались. Эовин поежилась и передернула плечами. Перед глазами снова встала сцена казни и насмешливые, злые глаза Саурона.  Девушка вздрогнула и крепче сжала поводья. Чувствуя неуверенность всадницы лошадь нервно затанцевала на тонких ногах.
 - Тише... тише, - то ли себе, то ли лошадке велела Эовин, похлопав ее по шее.
 А брат тем временем и в этой пустоши кажется кого-то повстречал.
И естественно, что Эомер устремился навстречу неведомой опасности даже раньше, чем она успела хоть что-то сказать. Раздраженно хмыкнув, Эовин промолчала.
В груди снова злобной птицей застучало раздражение. Хорошо что широкий капюшон надежно скрывал лицо.

Эовин промолчала на горькие слова брата.  Ей было искренне его жаль: такого запутавшегося и словно потерянного. Но жалость эта была слишком отстраненной от ее сердца и мыслей. Пережитые испытания сделали ее куда более жестокой и холодной чем раньше. А потом за братом пришел какой-то южанин, и Эомер помчался на зов паршивой вастачьей бабы. Даже не взяв ее с собой.
"Собирайся" - бросил он ей, словно она должна была ходить за его вещами! В душе девушки мгновенно поднялась волна безумной злости, туманящей разум. Она даже уже сделала несколько шагов по направлению к шатру, в который ушел брат. Увидеть глаза той мерзкой девки, что смутила разум Теодреда и позволяет себе гонять маршала Рохана словно мальчишку. Увидеть и выплеснуть ей в лицо всю меру презрения которой она достойна. Увидеть и узнать, как глубоко в ней зло. Теперь Эовин его видела. Теперь она не могла ошибиться в этом.
Но она остановилась. Оглядела лагерь: и взгляд ее был темный и злой. Когда-то давным давно она была бы рада, оказаться среди воинов брата. Когда-то давно ее не брали в разъезды и битвы. И братья и дядя заставляли сидеть дома, словно в золотой клетке Метузельда. Теперь она знала истинную цену любой клетке. И знала что никто и ничто не способно ее удержать.
Эовин раздраженно пнула седло брата, выражая этим все свое раздражение по отношению к его словам и поведению. Ну ничего, маршалу Рохана еще предстоит узнать, что его сестра более не маленькая девочка, нуждающаяся в заботе.
Она вздрогнула, воспоминания связанные с пленом снова всколыхнулись в душе. Стало больно и страшно. Она словно очнулась от своего приступа неконтролируемой злобы и испугалась. Никогда раньше ее сердце не одолевали столь страшные приступы. Никогда раньше ее разум не затмевало желание чужой боли.
Эомер был прав в одном. Нужно было уходить и уходить немедленно. Но она видела впереди тьму. И идти через нее означало смерть.
Наконец, Эомер выскочил из шатра, гонимый лишь одним желанием - убраться отсюда побыстрее.
 - Не стоит. Я могу справиться сама, - с этими словами она легко вскочила в седло. - Как ты хочешь держать путь? Если мы поедем через ведьмин лес, брат мой. Мы встретим воплощенного Врага.
Она произнесла эти слова удивительно спокойно. Вдруг осознав, что действительно не боится этой встречи. Что самый страшный Ужас ее больше не пугает. Потому что Саурон больше не может сделать с ней чего-то более страшного чем уже сделал.
"Интересно, а мой клинок может пронзить Врага?" - подумалось ей под легкий перестук копыт.
Но она послушно повела коня вслед за братом. На встречу смерти - так навстречу. Главное не бежать трусливо поджав хвост. А уж в бою дети Рохана всегда были горды.
Переход к Андуину.

Эовин промолчала на горькие слова брата.  Ей было искренне его жаль: такого запутавшегося и словно потерянного. Но жалость эта была слишком отстраненной от ее сердца и мыслей. Пережитые испытания сделали ее куда более жестокой и холодной чем раньше. А потом за братом пришел какой-то южанин, и Эомер помчался на зов паршивой вастачьей бабы. Даже не взяв ее с собой.
"Собирайся" - бросил он ей, словно она должна была ходить за его вещами! В душе девушки мгновенно поднялась волна безумной злости, туманящей разум. Она даже уже сделала несколько шагов по направлению к шатру, в который ушел брат. Увидеть глаза той мерзкой девки, что смутила разум Теодреда и позволяет себе гонять маршала Рохана словно мальчишку. Увидеть и выплеснуть ей в лицо всю меру презрения которой она достойна. Увидеть и узнать, как глубоко в ней зло. Теперь Эовин его видела. Теперь она не могла ошибиться в этом.
Но она остановилась. Оглядела лагерь: и взгляд ее был темный и злой. Когда-то давным давно она была бы рада, оказаться среди воинов брата. Когда-то давно ее не брали в разъезды и битвы. И братья и дядя заставляли сидеть дома, словно в золотой клетке Метузельда. Теперь она знала истинную цену любой клетке. И знала что никто и ничто не способно ее удержать.
Эовин раздраженно пнула седло брата, выражая этим все свое раздражение по отношению к его словам и поведению. Ну ничего, маршалу Рохана еще предстоит узнать, что его сестра более не маленькая девочка, нуждающаяся в заботе.
Она вздрогнула, воспоминания связанные с пленом снова всколыхнулись в душе. Стало больно и страшно. Она словно очнулась от своего приступа неконтролируемой злобы и испугалась. Никогда раньше ее сердце не одолевали столь страшные приступы. Никогда раньше ее разум не затмевало желание чужой боли.
Эомер был прав в одном. Нужно было уходить и уходить немедленно. Но она видела впереди тьму. И идти через нее означало смерть.
Наконец, Эомер выскочил из шатра, гонимый лишь одним желанием - убраться отсюда побыстрее.
 - Не стоит. Я могу справиться сама, - с этими словами она легко вскочила в седло. - Как ты хочешь держать путь? Если мы поедем через ведьмин лес, брат мой. Мы встретим воплощенного Врага.
Она произнесла эти слова удивительно спокойно. Вдруг осознав, что действительно не боится этой встречи. Что самый страшный Ужас ее больше не пугает. Потому что Саурон больше не может сделать с ней чего-то более страшного чем уже сделал.
"Интересно, а мой клинок может пронзить Врага?" - подумалось ей под легкий перестук копыт.
Но она послушно повела коня вслед за братом. На встречу смерти - так навстречу. Главное не бежать трусливо поджав хвост. А уж в бою дети Рохана всегда были горды.
Переход к Андуину.

Лагерь медленно оживал. Меж улочек деловито забегали восточане, без лишней спешки и шума пакуя вещи. Палатки и шатры сворачивались и убирались, тюки вновь навьючивались на лошадей, что тихо похрапывали и били копытами. Харадримы и рунцы бодро расхаживали, ежась от утреннего холода, но готовые выезжать по первому зову своего Вождя. Эомер очнулся от оцепенения и подумал, что неплохо бы и ему сворачивать свой шатёр. Рохиррим не собирался задерживаться в лагере дольше, чем требовалось. Сейчас Маршал ожидал лишь пробуждения своей сестры. "Проснётся, может, перекусит чего, и уедем тотчас. Нет, ничего меня здесь больше не держит. И никто. Если выедем сейчас, вместе с Эовин мы вполне можем нагнать Теодреда... если он не решил загнать лошадей. Пекло, куда вообще понесло Ярла на ночь глядя?! Забыл у эльфов платочек или решил, что государственные дела важнее... любви? О предки, чем он думал, бросая свою якобы возлюбленную?! Нет, уезжать надо, срочно, пока этой восточанке ещё что-нибудь в голову не взбрело!"
 
Позади раздался тихий шорох. Эомер обернулся и увидел, как к нему от шатра медленно идёт заспанная сестра. Мужчина выдавил из себя слабую улыбку, приветствуя девушку. Внезапно рохиррим понял, что сам глаз так и не сомкнул, а ведь поездка обещала быть долгой.
 
— И тебе доброго утра, Эовин. Да... много чего, сестрёнка. Даже не знаю, с чего начать. С того, что Теодред, наш Теодред, которого мы помнили с детства, теперь Ярл. Но какой? Якшающийся с вастаками и даже умудрившийся влюбиться в их вождя. Или она в него... неважно. Неважно, потому что этой ночью наш братец учудил очередную глупость, под шумок уехав из лагеря прочь. В неизвестном направлении, никому ничего не сказав, оставив меня одного... прости, сестрёнка, нас двоих наедине с вражеским племенем! 
 
Эомер оглянулся, не шпионит за ними кто. Маршал не боялся вастаков, не сдерживал себя в словах, предпочитая говорить открыто. Но если раньше он мог себе позволить некоторую вольность, не желая юлить и готовый понести ответственность, то теперь в случае чего опасности могла подвергнуться и Эовин. Этого рохиррим позволить не мог. 
 
— А, пустое, Эовин, я уже смирился с этим, — Эомер махнул рукой и тяжело вздохнул, — Ты права. Слишком много всего произошло, слишком много нужно обсудить, но... не здесь и не сейчас. И нам действительно пора домой. Пусть Теодред едет, пусть. Нам тоже пора, меня теперь ничего тут не держит, я же его сопровождал. Надеюсь, ты успела хоть чуток отдохнуть, сестрёнка, ибо дорога предстоит нелёгкая. А что до твоего предчувствия... я искренне надеюсь, что оно тебя обманывает, Эовин. Иначе... эх, возможно, придётся поторопиться да нагнать братца. В любом случае, ты со мной, вместе переживём, сестрёнка.
 
Маршал с теплой улыбкой сжал руку Эовин, утешающее глядя ей в глаза. Сестра сказала, что на его лице лежала тень сомнений, но и её взор был отягощен грустью. Рохиррим представил, через что пришлось пройти девушке и содрогнулся. "Много ужасов повидала она, ой много... и не факт, что дальше будет лучше. Ничего. Прорвёмся, Эовин, найдём верную дорогу. Теперь точно найдём, вместе." Мужчина встал, разминая затёкшую спину, стуча окоченевшими ногами, разгоняя кровь по телу. Нужно было собираться. 
 
Но собраться ему не дали. К костру подошёл один из вастаков, смерил тяжелым недовольным взглядом светловолосых родственников и мрачно сообщил, что Эомера желает видеть Вождь. Маршал ответил слуге не менее холодным взглядом и сухо поблагодарил его за донесённое послание. Хмыкнув, гонец развернулся и, бряцая оружием, скрылся между шатров. Эадиг несколько мгновений посверлил взглядом его спину, затем вздохнул и ободряюще обратился к сестре. 
 
— Всё в порядке, Эовин. Я скоро вернусь. Собери пока вещи, ладно? По моему возвращению отправимся в путь. Там уж и поговорим.
 
Маршал отогнул полог и шагнул внутрь шатра, пригнувшись, чтоб не задеть слишком низкий для него потолок. Внутри, словно в ожидании чего-то, сидела вся племенная верхушка — от хмурого харадримца Зафара до брата Вождя. Была тут и та маленькая девочка, что косилась на всех словно дикая кошка, прижимаясь поближе к вастачке и поблёскивая глазками в полумраке.
 
— Приветствую обитателей этого шатра, — рохиррим прищурился, выпрямился и положил руку на оголовье меча. В голове прокручивались причины столь неожиданного вызова. Эомер решил не испытывать терпение вспыльчивой вастачки, поэтому пришёл сразу же. Ещё один конфликт ему был ни к чему. 
 
— Гонец известил меня, что ты желаешь видеть меня... Милдред. Как твоё самочувствие, Вождь? Надеюсь, тебе полегчало, — Эадиг был вполне искренен. Может быть, он и не любил вастаков, но глумиться над ранеными не привык. 

Когда теплые руки брата сомкнулись вокруг нее и оторвали от земли, Эовин пронзила такая боль, какой она не помнила и в Мордоре. Казалось вся ее истерзанная душа вдруг раскрылась, и словно огнем окатило все старые раны. На глаза навернулись жгучие слезы, но Эовин не дала им пролиться. Не должно дочери королей плакать в стане врагов. А то что кругом вастаки - а значит враги - Эовин не сомневалась.
Но Эомер был так рад. И эта его светлая искрящаяся искренняя радость согревали ее. Пусть не сразу, но она крепко обхватила брата за широкие плечи и спрятала лицо на его груди. Эомер - это был еще не дом, но уже гарантия, что хотя бы еще раз она увидит степи Рохана.
 - Да... Да, Эомер, это я... - прошептала девушка, позволяя отстранить себя и осмотреть. Хотя вид ее оставлял желать много лучшего. А потом Эомер бросился благодарить ее спасителей. И пусть Эовин не испытывала благодарности к своим случайным попутчикам, они смогли вывести ее к брату. Так пусть получают от него заслуженные похвалы. А сама Эовин чувствовала бесконечную опустошенность и усталость. Проделанный путь отнял у нее много сил. И потому, когда Эомер позвал ее отдыхать, она с радостью пошла за ним.
В шатре, лежа на одеяле и завернувшись в шерстяной плащ, Эовин ненадолго провалилась в мутный и тяжелый сон. Ей снился гниющий лес и красные глаза, неотрывно глядящие ей в спину. И чувство страха, что гнало вперед не зная пощады и не ведая жалости.
Проснулась девушка тяжело дыша и вздрагивая от пережитого ужаса и отвращения. Наскоро сполоснув лицо она выбралась из шатра и пошла искать Эомера.
Эадиг сидел у костра и лицо его было омрачено тяжелыми мыслями.
 
 - Солнце приветствует нас светом надежды, Эомер, - она подошла и осторожно опустилась рядом с братом. - Но на твоем лице я вижу тень и совсем не вижу надежды. Что тяготит тебя, брат? И почему маршал марки спокойно сидит у одного костра с мерзавцами с востока?
Она помолчала. Мысль, что и до любимого Рохана, дотянулась когтистая рука сауроновой тьмы разрывала ей сердце.
 - Меня так долго не было дома... и нам о столь многом нужно поговорить... Но говорить среди этих, - она позволила всему испытываемому отвращению и презрению прозвучать в голосе, - я не хочу. Не пора ли нам повернуть к дому, брат мой? Хотя если взор моего сердца мне не врет.... дорога домой нам теперь закрыта. Ибо между нами и Роханскими степями лежит тьма, которой нам не превозмочь.

Когда теплые руки брата сомкнулись вокруг нее и оторвали от земли, Эовин пронзила такая боль, какой она не помнила и в Мордоре. Казалось вся ее истерзанная душа вдруг раскрылась, и словно огнем окатило все старые раны. На глаза навернулись жгучие слезы, но Эовин не дала им пролиться. Не должно дочери королей плакать в стане врагов. А то что кругом вастаки - а значит враги - Эовин не сомневалась.
Но Эомер был так рад. И эта его светлая искрящаяся искренняя радость согревали ее. Пусть не сразу, но она крепко обхватила брата за широкие плечи и спрятала лицо на его груди. Эомер - это был еще не дом, но уже гарантия, что хотя бы еще раз она увидит степи Рохана.
 - Да... Да, Эомер, это я... - прошептала девушка, позволяя отстранить себя и осмотреть. Хотя вид ее оставлял желать много лучшего. А потом Эомер бросился благодарить ее спасителей. И пусть Эовин не испытывала благодарности к своим случайным попутчикам, они смогли вывести ее к брату. Так пусть получают от него заслуженные похвалы. А сама Эовин чувствовала бесконечную опустошенность и усталость. Проделанный путь отнял у нее много сил. И потому, когда Эомер позвал ее отдыхать, она с радостью пошла за ним.
В шатре, лежа на одеяле и завернувшись в шерстяной плащ, Эовин ненадолго провалилась в мутный и тяжелый сон. Ей снился гниющий лес и красные глаза, неотрывно глядящие ей в спину. И чувство страха, что гнало вперед не зная пощады и не ведая жалости.
Проснулась девушка тяжело дыша и вздрагивая от пережитого ужаса и отвращения. Наскоро сполоснув лицо она выбралась из шатра и пошла искать Эомера.
Эадиг сидел у костра и лицо его было омрачено тяжелыми мыслями.
 
 - Солнце приветствует нас светом надежды, Эомер, - она подошла и осторожно опустилась рядом с братом. - Но на твоем лице я вижу тень и совсем не вижу надежды. Что тяготит тебя, брат? И почему маршал марки спокойно сидит у одного костра с мерзавцами с востока?
Она помолчала. Мысль, что и до любимого Рохана, дотянулась когтистая рука сауроновой тьмы разрывала ей сердце.
 - Меня так долго не было дома... и нам о столь многом нужно поговорить... Но говорить среди этих, - она позволила всему испытываемому отвращению и презрению прозвучать в голосе, - я не хочу. Не пора ли нам повернуть к дому, брат мой? Хотя если взор моего сердца мне не врет.... дорога домой нам теперь закрыта. Ибо между нами и Роханскими степями лежит тьма, которой нам не превозмочь.

Когда теплые руки брата сомкнулись вокруг нее и оторвали от земли, Эовин пронзила такая боль, какой она не помнила и в Мордоре. Казалось вся ее истерзанная душа вдруг раскрылась, и словно огнем окатило все старые раны. На глаза навернулись жгучие слезы, но Эовин не дала им пролиться. Не должно дочери королей плакать в стане врагов. А то что кругом вастаки - а значит враги - Эовин не сомневалась.
Но Эомер был так рад. И эта его светлая искрящаяся искренняя радость согревали ее. Пусть не сразу, но она крепко обхватила брата за широкие плечи и спрятала лицо на его груди. Эомер - это был еще не дом, но уже гарантия, что хотя бы еще раз она увидит степи Рохана.
 - Да... Да, Эомер, это я... - прошептала девушка, позволяя отстранить себя и осмотреть. Хотя вид ее оставлял желать много лучшего. А потом Эомер бросился благодарить ее спасителей. И пусть Эовин не испытывала благодарности к своим случайным попутчикам, они смогли вывести ее к брату. Так пусть получают от него заслуженные похвалы. А сама Эовин чувствовала бесконечную опустошенность и усталость. Проделанный путь отнял у нее много сил. И потому, когда Эомер позвал ее отдыхать, она с радостью пошла за ним.
В шатре, лежа на одеяле и завернувшись в шерстяной плащ, Эовин ненадолго провалилась в мутный и тяжелый сон. Ей снился гниющий лес и красные глаза, неотрывно глядящие ей в спину. И чувство страха, что гнало вперед не зная пощады и не ведая жалости.
Проснулась девушка тяжело дыша и вздрагивая от пережитого ужаса и отвращения. Наскоро сполоснув лицо она выбралась из шатра и пошла искать Эомера.
Эадиг сидел у костра и лицо его было омрачено тяжелыми мыслями.
 
 - Солнце приветствует нас светом надежды, Эомер, - она подошла и осторожно опустилась рядом с братом. - Но на твоем лице я вижу тень и совсем не вижу надежды. Что тяготит тебя, брат? И почему маршал марки спокойно сидит у одного костра с мерзавцами с востока?
Она помолчала. Мысль, что и до любимого Рохана, дотянулась когтистая рука сауроновой тьмы разрывала ей сердце.
 - Меня так долго не было дома... и нам о столь многом нужно поговорить... Но говорить среди этих, - она позволила всему испытываемому отвращению и презрению прозвучать в голосе, - я не хочу. Не пора ли нам повернуть к дому, брат мой? Хотя если взор моего сердца мне не врет.... дорога домой нам теперь закрыта. Ибо между нами и Роханскими степями лежит тьма, которой нам не превозмочь.

Когда теплые руки брата сомкнулись вокруг нее и оторвали от земли, Эовин пронзила такая боль, какой она не помнила и в Мордоре. Казалось вся ее истерзанная душа вдруг раскрылась, и словно огнем окатило все старые раны. На глаза навернулись жгучие слезы, но Эовин не дала им пролиться. Не должно дочери королей плакать в стане врагов. А то что кругом вастаки - а значит враги - Эовин не сомневалась.
Но Эомер был так рад. И эта его светлая искрящаяся искренняя радость согревали ее. Пусть не сразу, но она крепко обхватила брата за широкие плечи и спрятала лицо на его груди. Эомер - это был еще не дом, но уже гарантия, что хотя бы еще раз она увидит степи Рохана.
 - Да... Да, Эомер, это я... - прошептала девушка, позволяя отстранить себя и осмотреть. Хотя вид ее оставлял желать много лучшего. А потом Эомер бросился благодарить ее спасителей. И пусть Эовин не испытывала благодарности к своим случайным попутчикам, они смогли вывести ее к брату. Так пусть получают от него заслуженные похвалы. А сама Эовин чувствовала бесконечную опустошенность и усталость. Проделанный путь отнял у нее много сил. И потому, когда Эомер позвал ее отдыхать, она с радостью пошла за ним.
В шатре, лежа на одеяле и завернувшись в шерстяной плащ, Эовин ненадолго провалилась в мутный и тяжелый сон. Ей снился гниющий лес и красные глаза, неотрывно глядящие ей в спину. И чувство страха, что гнало вперед не зная пощады и не ведая жалости.
Проснулась девушка тяжело дыша и вздрагивая от пережитого ужаса и отвращения. Наскоро сполоснув лицо она выбралась из шатра и пошла искать Эомера.
Эадиг сидел у костра и лицо его было омрачено тяжелыми мыслями.
 
 - Солнце приветствует нас светом надежды, Эомер, - она подошла и осторожно опустилась рядом с братом. - Но на твоем лице я вижу тень и совсем не вижу надежды. Что тяготит тебя, брат? И почему маршал марки спокойно сидит у одного костра с мерзавцами с востока?
Она помолчала. Мысль, что и до любимого Рохана, дотянулась когтистая рука сауроновой тьмы разрывала ей сердце.
 - Меня так долго не было дома... и нам о столь многом нужно поговорить... Но говорить среди этих, - она позволила всему испытываемому отвращению и презрению прозвучать в голосе, - я не хочу. Не пора ли нам повернуть к дому, брат мой? Хотя если взор моего сердца мне не врет.... дорога домой нам теперь закрыта. Ибо между нами и Роханскими степями лежит тьма, которой нам не превозмочь.

Когда теплые руки брата сомкнулись вокруг нее и оторвали от земли, Эовин пронзила такая боль, какой она не помнила и в Мордоре. Казалось вся ее истерзанная душа вдруг раскрылась, и словно огнем окатило все старые раны. На глаза навернулись жгучие слезы, но Эовин не дала им пролиться. Не должно дочери королей плакать в стане врагов. А то что кругом вастаки - а значит враги - Эовин не сомневалась.
Но Эомер был так рад. И эта его светлая искрящаяся искренняя радость согревали ее. Пусть не сразу, но она крепко обхватила брата за широкие плечи и спрятала лицо на его груди. Эомер - это был еще не дом, но уже гарантия, что хотя бы еще раз она увидит степи Рохана.
 - Да... Да, Эомер, это я... - прошептала девушка, позволяя отстранить себя и осмотреть. Хотя вид ее оставлял желать много лучшего. А потом Эомер бросился благодарить ее спасителей. И пусть Эовин не испытывала благодарности к своим случайным попутчикам, они смогли вывести ее к брату. Так пусть получают от него заслуженные похвалы. А сама Эовин чувствовала бесконечную опустошенность и усталость. Проделанный путь отнял у нее много сил. И потому, когда Эомер позвал ее отдыхать, она с радостью пошла за ним.
В шатре, лежа на одеяле и завернувшись в шерстяной плащ, Эовин ненадолго провалилась в мутный и тяжелый сон. Ей снился гниющий лес и красные глаза, неотрывно глядящие ей в спину. И чувство страха, что гнало вперед не зная пощады и не ведая жалости.
Проснулась девушка тяжело дыша и вздрагивая от пережитого ужаса и отвращения. Наскоро сполоснув лицо она выбралась из шатра и пошла искать Эомера.
Эадиг сидел у костра и лицо его было омрачено тяжелыми мыслями.
 
 - Солнце приветствует нас светом надежды, Эомер, - она подошла и осторожно опустилась рядом с братом. - Но на твоем лице я вижу тень и совсем не вижу надежды. Что тяготит тебя, брат? И почему маршал марки спокойно сидит у одного костра с мерзавцами с востока?
Она помолчала. Мысль, что и до любимого Рохана, дотянулась когтистая рука сауроновой тьмы разрывала ей сердце.
 - Меня так долго не было дома... и нам о столь многом нужно поговорить... Но говорить среди этих, - она позволила всему испытываемому отвращению и презрению прозвучать в голосе, - я не хочу. Не пора ли нам повернуть к дому, брат мой? Хотя если взор моего сердца мне не врет.... дорога домой нам теперь закрыта. Ибо между нами и Роханскими степями лежит тьма, которой нам не превозмочь.

Разговор не задался. Сидящая рядом эльфийка коротко бросила своё имя, не поднимая взгляда и продолжая следить за танцем языков пламени. Сухость в её голосе ясно дала понять, что девушка не особо жаждет компании. Мужчина пожал плечами, пробормотал нечто вроде "рад знакомству" и вновь углубился в свои мысли. Углубился настолько, что практически задремал, убаюканный тихим гомоном лагеря и треском костра. Эомер почувствовал, как сознание медленно затуманивается, а веки всё тяжелеют и тяжелеют. Контуры предметов стали размытыми, харадрим и обезображенный эльф из чётких фигур напротив него превратились в два смутных силуэта, со стороны которых раздавалось монотонное гудение беседы... Маршал устало склонил голову, позволяя дрёме овладеть им, как вдруг позади послышались шаги.
 
— Звезда сияет в час нашей встречи, хоть и закрыто небо тучами и мглой. Мы не враги вам, и просим крова на эту ночь и еды, — произнёс незнакомый женский голос. Эомеру захотелось уткнуться в себя, свернуться и не обращать внимания ни на кого, но вежливость пересилила тягу ко сну. Рохиррим развернулся, оглядывая странников. Трое. Высокая статная эльфийка, девушка, держащаяся позади своих спутников, в тени, и воин в старенькой кольчуге, что блистал заледеневшими усами и бородой, с которых свисали порядочных размеров сосульки. Эадиг встал с земли, отряхиваясь. Никто особо не рвался приветствовать путников. Рохиррим же оказался к ним ближе всего, поэтому мужчина, откашлявшись, приложил руку к груди, скопировав приветственный жест эльфийки.
 
— И вам мира, путники. Приветствую вас... — Эомер огляделся. Вокруг сновали, хоть уже и значительно реже и медленнее, вастаки, эльфы, кое-где бродили гномы. Мужчина на секунду нахмурился, думая, как же лучше обозвать всё это действо, — ...на нашей скромной, кхм, многонациональной стоянке. Прошу к костру, вы, должно быть, устали и чертовски замёрзли.
 
Не дав Эомеру договорить, вперёд вышел мужчина в забавной шляпе, звеня старой кольчугой и ежесекундно шмыгая носом. "И немудрено заболеть, расхаживая в одной железке. Где ж его одежда? Отдал дамам, проявив поистине северное благородство?" Одна из его спутниц, закутанная с головы до пят в потрёпанный плащ и поблёскивающая глазами из-за широкого шарфа, лишь подтверждала эту теорию. С трудом дослушав сбивчивую речь скальда, прерываемую постоянными чиханиями, рохиррим кивнул и приглашающе повёл рукой.
 
— Рад знакомству, Рунвар Поющий Меч. Думаю, кое-что согревающее найдётся... если мои знакомые ещё не вылакали всё до дна. Надеюсь, добротное пойло укрепит твоё здоровье, и ты расскажешь нам свою, несомненно, интересную историю, — Маршал улыбнулся. Он не видел и не слышал скальдов, казалось, уже вечность, поэтому встречу с бродячим певцом он посчитал добрым знаком, — Да, чуть не забыл представиться. Меня зовут...
 
— Эомер?
 
Голос. Чуть хрипловатый, тихий и неуверенный, но такой родной и любимый, что спутать его с каким-либо другим было невозможно. Эадиг слегка покачнулся и замер на месте. Мысли двигались чрезвычайно медленно, словно боязливо. Девушка, закутанная в тёплые одежды, сделала маленький шаг вперёд, но достаточный для того, чтобы свет от костра упал на её усталое лицо, осветил золотые волосы, блеснул отражением в знакомых до боли серо-голубых глазах. Эомер сглотнул, не веря собственному зрению. "Нет... не может быть! Откуда, как, почему?" Сотни бессмысленных вопросов роились в голове, но главным, по сути, было лишь одно.
 
Перед рохирримом, слегка покачиваясь и дрожа от ночной прохлады, стояла его пропавшая сестра.
 
— Эовин? — не веря собственному счастью, недоверчиво переспросил мужчина, делая шаг вперёд. И ещё один. И ещё. До тех пор, пока шаги не превратились в уверенный бег. Сомнения ушли, сомневаться и колебаться дольше было невозможно. Не обращая внимания на присутствующих, на эльфов и вастаков, на скальдов и гномов, Эомер подлетел к сестре и порывисто заключил её в объятья, зарываясь носом в золотистые кудри. Только теперь к нему по-настоящему пришло осознание того простого факта, что сестра вернулась. Мужчина разжал руки и отступил на пару шагов назад, потрясённо оглядывая Эовин. Она изменилась, да. На лице больше не играла улыбка, некогда золотые кудри, напоминающие спелую рожь, потускнели, но взгляд серо-голубых глаз остался всё тем же.
 
— Я... я не верю своим глазам! Эовин, это... это правда ты? Как же я рад тебя видеть, сестрёнка! Я... я и не думал, что смогу увидеть тебя снова. Но как, откуда... — взгляд рохиррима упал на шмыгающего носом скальда, — Ты! Ты говоришь, спас её? Будь я проклят! Если хотя бы десятая доля из того, что ты сказал, правда, я твой должник навечно, Рунвар Поющий Меч!  — Эомер сжал руку сказителя, благодарно глядя ему в глаза. Затем Маршал вспомнил о эльфийке.
 
— И вы!.. Я не знаю вашего имени, миледи, но я не сомневаюсь, что и вы приложили руку к спасению моей сестры! А коли так, я и ваш должник. Эомер, Маршал Рохана к вашим услугам, господа и дамы. Я сделаю всё, что смогу для вас, чтобы хотя бы попытаться выплатить вам этот долг. Начну хотя бы прямо сейчас, — Маршал развернулся, порыскал глазами, а затем уверенно указал на маленький бочонок, что сиротливо выглядывал из-за кустов. Бочонок откатился от общей кучи и был успешно забыт как гномами, так и всеми остальными, что само по себе уже было удивительно. Сейчас же он пришёлся как нельзя кстати.
 
— Рунвар, вот тот бочонок — целиком твой. Согревайся, друг мой, не жалей эля. У костра ты сможешь найти тепло и еду, сомневаюсь, что мои... кхм, знакомые успели подчистить всё, — Эомер на секунду задумался. Получалось так, что именно он вышел встречать странников радушным хозяином, именно он как бы приютил их. Пищу он им мог предоставить с лёгкостью, а вот кров... "Разве что... Мой шатёр? Да, он невелик, но троих он точно выдержит. Ох, и обрадую же я Теодреда!.. может хоть отвлечётся от своей вастачки."
 
— А если вы устанете и пожелаете отдохнуть, мой скромный шатёр к вашим услугам. Да, места там немного, но троих человек он точно выдержит. Не могу же оставить вас ночевать под открытым небом! — Маршал взял сестру за руку Душа рвалась ввысь, хотелось петь и плясать, но в первую очередь нужно было позаботиться о сестре, — Ты, верно, устала, Эовин? Пойдём, я покажу тебе, где можно отдохнуть. А там... посмотрим, сестрёнка, посмотрим. Главное, что ты вернулась, — Эомер тепло улыбнулся Эовин и жестом пригласил её следовать за ним.
 
...Рассвет Эомер встречал у костра. Опять. Душа, что ещё несколько часов назад рвалась ввысь от неожиданного счастья, что свалилось Эомеру на голову, теперь была омрачнена неожиданным известием — Теодред покинул лагерь и скрылся в неизвестном направлении, оставив брата одного. "Нет, ну, строго говоря, я не один, но... почему, Теодред, почему?!" Рохиррим пошевелил палочкой угли и тяжело вздохнул. Он уже практически совсем не понимал действий своего брата, не мог понять его мотивов, его мыслей и желаний, будто Теодреда подменили. Солнце тем временем медленно вставало над горизонтом, освещая замеревший на несколько часов лагерь и пробуждая ото сна его обитателей.
 
[spoiler=Оффтоп-оффтопец.]Надеюсь, что никого там не задел своим постом, вроде постарался максимально уйти от описания чужих действий. И да, встречу я мыслил несколько иначе, но, раз прослоупочил — получай переход. Ладно, забыли-забили, играем дальше. Верно?
 

">Темница
 
Эовин вздрогнула, словно очнувшись ото сна. Весь их странный побег, ее словно бы не было. В голове путалось и плыло, на душе было муторно и противно. Постоянно хотелось умчатся от эльфийки подальше. Да и вообще желание бежать порывалось возобладать надо всем, но Княжна себе не позволила слабости.
Она думала, что когда они выйдут за порог страшного замка, опутанного тьмой - ей станет легче. Но вместо этого стало лишь тяжелее. Воздух словно был пропитан злом. И ей казалось что она слишком хорошо знает что это за зло. Будто бы она всей кожей ощущала впереди Его взгляд.
Эовин вздрогнула и очнулась. Эльфийка уже устремилась к незнакомому костру. В кругу света было было так много лиц, что у девушки зарябило перед глазами и ей снова захотело убежать в степь, чтобы никто из этих мерзостных южан не оглядывал ее хрупкую фигуру в белом, рваном платье и чужом плаще своими липкими взглядами. Сколько лет эти восточные разбойники налетали со своими набегами на ее земли? Сколько женщин они изнасиловали? Сколько детей убили? Сколько коней свели? В душе у княжны Рохана поднялась волна древней закисшей ненависти, заквашеной на старых обидах. Поднялась и опала, разбившаяся о бессилие и опустошенность внутри ее.
А потом она заметила краем глаза слишком знакомые светлые волосы и разворот плеч. Слишком родные в этой чуждой земле среди уродливых чужих лиц.
 - Эомер? - тихо, не смело, но с надеждой, которую не смогла бы истребить никакая тьма спросила Эовин. И даже сделала небольшой шаг вперед. Так что блики костра заиграли на изможденном страхом и усталостью лице. мазнули по спутанным и потускневшим от грязи волосам. - Это ты?
[spoiler=ОФФ]Спасибо что дотащили)

">Темница
 
Эовин вздрогнула, словно очнувшись ото сна. Весь их странный побег, ее словно бы не было. В голове путалось и плыло, на душе было муторно и противно. Постоянно хотелось умчатся от эльфийки подальше. Да и вообще желание бежать порывалось возобладать надо всем, но Княжна себе не позволила слабости.
Она думала, что когда они выйдут за порог страшного замка, опутанного тьмой - ей станет легче. Но вместо этого стало лишь тяжелее. Воздух словно был пропитан злом. И ей казалось что она слишком хорошо знает что это за зло. Будто бы она всей кожей ощущала впереди Его взгляд.
Эовин вздрогнула и очнулась. Эльфийка уже устремилась к незнакомому костру. В кругу света было было так много лиц, что у девушки зарябило перед глазами и ей снова захотело убежать в степь, чтобы никто из этих мерзостных южан не оглядывал ее хрупкую фигуру в белом, рваном платье и чужом плаще своими липкими взглядами. Сколько лет эти восточные разбойники налетали со своими набегами на ее земли? Сколько женщин они изнасиловали? Сколько детей убили? Сколько коней свели? В душе у княжны Рохана поднялась волна древней закисшей ненависти, заквашеной на старых обидах. Поднялась и опала, разбившаяся о бессилие и опустошенность внутри ее.
А потом она заметила краем глаза слишком знакомые светлые волосы и разворот плеч. Слишком родные в этой чуждой земле среди уродливых чужих лиц.
 - Эомер? - тихо, не смело, но с надеждой, которую не смогла бы истребить никакая тьма спросила Эовин. И даже сделала небольшой шаг вперед. Так что блики костра заиграли на изможденном страхом и усталостью лице. мазнули по спутанным и потускневшим от грязи волосам. - Это ты?
[spoiler=ОФФ]Спасибо что дотащили)

">Темница
 
Эовин вздрогнула, словно очнувшись ото сна. Весь их странный побег, ее словно бы не было. В голове путалось и плыло, на душе было муторно и противно. Постоянно хотелось умчатся от эльфийки подальше. Да и вообще желание бежать порывалось возобладать надо всем, но Княжна себе не позволила слабости.
Она думала, что когда они выйдут за порог страшного замка, опутанного тьмой - ей станет легче. Но вместо этого стало лишь тяжелее. Воздух словно был пропитан злом. И ей казалось что она слишком хорошо знает что это за зло. Будто бы она всей кожей ощущала впереди Его взгляд.
Эовин вздрогнула и очнулась. Эльфийка уже устремилась к незнакомому костру. В кругу света было было так много лиц, что у девушки зарябило перед глазами и ей снова захотело убежать в степь, чтобы никто из этих мерзостных южан не оглядывал ее хрупкую фигуру в белом, рваном платье и чужом плаще своими липкими взглядами. Сколько лет эти восточные разбойники налетали со своими набегами на ее земли? Сколько женщин они изнасиловали? Сколько детей убили? Сколько коней свели? В душе у княжны Рохана поднялась волна древней закисшей ненависти, заквашеной на старых обидах. Поднялась и опала, разбившаяся о бессилие и опустошенность внутри ее.
А потом она заметила краем глаза слишком знакомые светлые волосы и разворот плеч. Слишком родные в этой чуждой земле среди уродливых чужих лиц.
 - Эомер? - тихо, не смело, но с надеждой, которую не смогла бы истребить никакая тьма спросила Эовин. И даже сделала небольшой шаг вперед. Так что блики костра заиграли на изможденном страхом и усталостью лице. мазнули по спутанным и потускневшим от грязи волосам. - Это ты?
[spoiler=ОФФ]Спасибо что дотащили)

">Темница
 
Эовин вздрогнула, словно очнувшись ото сна. Весь их странный побег, ее словно бы не было. В голове путалось и плыло, на душе было муторно и противно. Постоянно хотелось умчатся от эльфийки подальше. Да и вообще желание бежать порывалось возобладать надо всем, но Княжна себе не позволила слабости.
Она думала, что когда они выйдут за порог страшного замка, опутанного тьмой - ей станет легче. Но вместо этого стало лишь тяжелее. Воздух словно был пропитан злом. И ей казалось что она слишком хорошо знает что это за зло. Будто бы она всей кожей ощущала впереди Его взгляд.
Эовин вздрогнула и очнулась. Эльфийка уже устремилась к незнакомому костру. В кругу света было было так много лиц, что у девушки зарябило перед глазами и ей снова захотело убежать в степь, чтобы никто из этих мерзостных южан не оглядывал ее хрупкую фигуру в белом, рваном платье и чужом плаще своими липкими взглядами. Сколько лет эти восточные разбойники налетали со своими набегами на ее земли? Сколько женщин они изнасиловали? Сколько детей убили? Сколько коней свели? В душе у княжны Рохана поднялась волна древней закисшей ненависти, заквашеной на старых обидах. Поднялась и опала, разбившаяся о бессилие и опустошенность внутри ее.
А потом она заметила краем глаза слишком знакомые светлые волосы и разворот плеч. Слишком родные в этой чуждой земле среди уродливых чужих лиц.
 - Эомер? - тихо, не смело, но с надеждой, которую не смогла бы истребить никакая тьма спросила Эовин. И даже сделала небольшой шаг вперед. Так что блики костра заиграли на изможденном страхом и усталостью лице. мазнули по спутанным и потускневшим от грязи волосам. - Это ты?
[spoiler=ОФФ]Спасибо что дотащили)

Первый испуг отпустил и Эовин мрачно созерцала эльфку.
В Рохане к эльфам относились сложно. С одной стороны, эльфы были народом дивным и древним. С другой, за из дивностью и древностью всегда стояли интриги. Неумирающий народ с легкостью разменивал жизни простых смертных в своей вечной борьбе с таки же вечным злом.
Опомнившись девушка отпустила руку скальда. Идея идти вместе с эльфкой ее не радовала совершенно. Может это была мизогиния, может внушенные мысли, но Эовин не чувствовала в себе больше того детского восхищения, что вызвали у нее пришедшие так давно в Рохан имладрисские эльфы.
И эта предаст... все предадут.
С горечью подумала девушка.
 - Отлично, - тихо уронила Эовин, стараясь не шипеть. - Давайте еще устроим придворный раут в этой караулке. Ты знаешь где здесь выход? - она обратила свой взор прямо на Тауриэль. - Если да, то давайте быстрее уйдем отсюда. Мне тошно от этих стен. Если нет, до не мешай нам искать выход.
Может слова княжны и были немного резки, но злое чувство кусало ее изнутри, желая сделать эльфке больно. Может это была ревность? В конце концов незадачливый Рунвар посмел так обрадоваться появлению этой длинноухой лахудры.

Первый испуг отпустил и Эовин мрачно созерцала эльфку.
В Рохане к эльфам относились сложно. С одной стороны, эльфы были народом дивным и древним. С другой, за из дивностью и древностью всегда стояли интриги. Неумирающий народ с легкостью разменивал жизни простых смертных в своей вечной борьбе с таки же вечным злом.
Опомнившись девушка отпустила руку скальда. Идея идти вместе с эльфкой ее не радовала совершенно. Может это была мизогиния, может внушенные мысли, но Эовин не чувствовала в себе больше того детского восхищения, что вызвали у нее пришедшие так давно в Рохан имладрисские эльфы.
И эта предаст... все предадут.
С горечью подумала девушка.
 - Отлично, - тихо уронила Эовин, стараясь не шипеть. - Давайте еще устроим придворный раут в этой караулке. Ты знаешь где здесь выход? - она обратила свой взор прямо на Тауриэль. - Если да, то давайте быстрее уйдем отсюда. Мне тошно от этих стен. Если нет, до не мешай нам искать выход.
Может слова княжны и были немного резки, но злое чувство кусало ее изнутри, желая сделать эльфке больно. Может это была ревность? В конце концов незадачливый Рунвар посмел так обрадоваться появлению этой длинноухой лахудры.

>---- Комната пленников
 
В себя Эовин пришла не сразу и с болезненными стонами поднялась на ноги. Перед глазами ко всему прочему начало двоится, в теле теперь болела просто каждая частичка, а жить не хотелось вовсе. Зато она наконец увидела то, чего так жаждала. В углу небольшой комнаты стояла большая бочка, доверху наполненная прекрасной, чудесной водой. Не помня себя, девушка устремилась к ней и жадно окунула голову прямо в темные омуты, тонко пахнущей болотом воды. На вкус вода была немного затхлой и сладковатой, но Эовин сейчас было на это наплевать. Боль в горле и желудке медленно стихала, так что напившись, девушка наконец смогла вдохнуть и подумать где она оказалась и как так получилось. Даже перед глазами перестало плыть.

Эовин огляделась. В обе стороны из комнатки расходились узкие коридоры. На стене рядом с бочкой чадил одинокий факел, не понятно зачем здесь висящий. Княжна подумала немного, вытащила его из петли и неуверенно пошла к правому коридору. Безусловно мысль о том, чтобы вернутся в свою комнату показалась глупой и потому была сразу отвергнута. Возможно Эовин не понимала что происходит, но впервые за долгое время она мыслила так четко и ясно, и чувствовала, что сейчас она может что-то сделать, что поможет ей не просто выжить в условиях плена, но, быть может, даже освободится из него.
 
От одной идеи о том, что она сможет еще хотя бы раз увидеть свободный Рохан, сердце ее предательски сжалось и она поспешила отогнать необоснованные надежды. Еще рано было останавливатся, но не стоило возлагать слишком много надежд. В конце концов от Властелина Тьмы еще никто не убегал. И в глубине души Эовин понимала, что жизнь ее скорее всего уже кончилась, и что сейчас она доживает последние крохи, до уготованного ей страшного конца. Но это не значит что она собиралась доживать их в скорбном ожидании. Будучи истинной дочерью своей страны она готова была посмотреть в лицо всем своим страхам... Даже если это значит снова смотреть в лицо Саурону.
 
От собственных мыслей Эовин стало так жутко, что она сдавленно всхлипнула. Вздрогнула и с силой прикусила руку, чтобы подавить приступ накатывающего со всех сторон ужаса и паники, которая захлестнула следом.
 
Несколько минут Эовин просто жалко дрожала, прижавшись к холодной стене замка и давясь собственными рыданиями. Но приступ прошел. Она снова смогла вдохнуть и крадучись поспешила по коридору, сама еще не зная, что жаждет в нем найти.

Эовин не смогла удержать вскрик неожиданности сваливаясь на какого-то мужчину. Впрочем почему какого-то, он успел ей представиться - Рунвар - северянин. Но одно дело знакомится с голосом из-за железной клетки и совсем другое дело валятся на худом, жестковатом мужике, который удобно поймал тебя за талию.
Княжне удалось сдержать совершено непозволительный женский взвизг, но она активно завозилась работая всеми частями тела, чтобы побыстрее сползти со своего нового знакомца. К сожалению, как часто бывает в таких ситуациях, она лишь усугубила свое положение, позволив Рунвару оценить остроту своих локтей и туго налитую девичью грудь, которая натягивала ткань платья.
Наконец Эовин сумела откатится, густо заливаясь румянцем.
 - Зачем мне сейчас завтрак? - резко поинтересовалась она, а потом обернулась к дверям и покраснела еще сильнее, оценив что у этой непристойной сцены был свидетель. Машинально девушка зашарила по полу, ища потерянные кинжалы, чтобы встретить новую опасность во всеоружии.