Рханна

*Сел под бок драконице, попивая чаёк* Мряф Цой тоже жив.

Йеп.

Я восставший из пепла. Цыц, орче.

Пристали тут к моей прелести. :с

Черной тенью растянулась пред ним Мирра, и нет больше той напряженности, отторжения, лишь искренность. То, что поселилось теперь не только в сердце харадрима. Ласкает рукой чешую черную, словно сталь твердую, чувствует дрожь, что волнами расходится по её телу и передается на руки, отзываясь где-то в подсознании. Рханна чувствует её всю. Тяжесть крыльев, легкое дыхание, еле заметная дрожь в хвосте, стук сердца — спокойный и размеренный. Но прервала драконица эту немую связь. Смотрит на него, заставляя увязнуть в этом бесконечном взгляде, янтарном океане из желтых звезд без конца и края, откуда

И гулять. Сколько у вас?

Дня всем.

Рханна не заметил сам, как сон перешел в быль. Вот мгновение назад он видел её, видит и сейчас. И голос её не грозен — тих и спокоен. — Рханна. Пропал сон, как и не было. Глядит южанин, драконица щурит глаз. Поднялся и сделал несколько шагов, молча проводя рукой по чешуе на пасти изящной. Дрожь по спине. Снова боль поселилась в ней, но на этот раз старая рана. Вопреки ожиданиям, все оказалось проще. Старая корка, не до конца оторванная порывами встречного ветра, мешалась, причиняла боль. Харадрим протянул руку, осматривая. Рана почти зажила. Аккуратно схватив коросту, безболезненно сорвал,

Закончился полет. Сбросила драконица его со спины, взгляд подарив. Долгий взгляд. Будто сама ночь в душу ему глядела, необузданная, несломленная, вольная, но иная. Не как прежде. Было в очах её янтарных нечто новое. Что-то, что проходило про спине дикой дрожью, отзывалось в груди бешено, кровь леденило в жилах. Леденило, а потом кипятило до бурления. Казалось, под этим бесконечным взглядом бунтует все его хрупкое человеческое тело. Но и он глаз не отводил, поглощал её целиком. На секунду показалось, что он видит её насквозь. Видит, как бешено мечется в ней душа, требуя успокоения. И она улетел

У него еще нет оскара?

Уррр... Разбуди, когда будет) *Закрылся крылом и принялся отсыпаться после бессонной новогодней ночи*

*Устало свернулся под боком Мирры и задремал*

Раздирают сердце драконье противоречия. Он чувствует её боль во всем: в голосе её, в движениях, во взгляде измученном. И молчит. А когда ткнулась лбом, прижимая к земле, лишь вздохнул сдавленно да снова к переносице прикоснулся, успокаивающе, мягко. Драконица взяла его в зубы, как котенка новорожденного, и — в путь. Снова холод пронизывает от головы до пят, хотя дыхание дочери тьмы согревает. Южанин не знает, куда она несет его, но сейчас его мысли не о том. Посмотреть, посмотреть... Разомкнула челюсти — и ветер будто заполнил все пространство. А Мирра летит наравне с ним, крылья сложены,

Подождем, мы терпеливые

Мирра За пост, разрывающий сердце.

Вновь. — Я ненавижу тебя, человек. А в глазах — пустота, и голос её тих, как весенний ветер, и слаб. Вновь болью пропиталось сердце божества. Болью и разочарованием. Рычит, взбешенная. — Зачем ты делаешь это, человек?.. Он пытался задать себе этот вопрос. Но ответом ему была тишина разума. Лишь безумное чувство кричало. Излечи её душу, избавь от боли, положи конец страданиям! И вновь взгляд. Долгий. Глубокий. Наполненный всем, что он услышал, что почувствовал. Бьется сердце молотом, вырваться пытаясь. Выдохнув судорожно, харадрим ответил: — Я не могу иначе, Мирра. Ты стала для меня самым г

У меняяя жж дракооонихааааа ох красааавицааааааа, ждеееет меняяя домооооой, ждееет печааалитсяяяяя!

Уууу меняяя жонаааааааа ооох ревниииваяяяяяяя...

*Прикатил покрышку от трактора, установил на ней вращающееся кресло и педали* Готов!

Мооегоооо коняяяяя белогрииивогоооооо...

Ну и пошел нафиг *Ушел петь песни с Волком*

Неее мороооозь меняяяяяяя... мооооегооо коняяяяя! Чего ты такой злой, Богуняш? Я же в шутку

Э-эй ахнем, давааай жааахнееем, ееещеее раааааз, еещеее раааз! Представил Богуна с машинкой в песочнице

Зашедшийся в кашле Рханна и глухой странный звук привлек внимание брата. Кхатта тут же кинулся в комнату. Харадрим полулежал на полу, ногами все еще оставаясь на кровати. Кхатта осторожно вернул его на кровать. Лицо харадца было бледнее бледного, он прерывисто дышал, не в силах открыть глаза. — С-с-сучка... — совсем слабо выговорил он. Лоб южанина был таким горячим, что буквально обжигал. — Хагарт! Срочно воды! — крикнул Кхатта. Хозяин таверны скороспешно взял кувшин с водой и, едва не запнувшись, бросился на помощь. Вид больного харадрима не внушал надежды. — Ты уверен, что его не отравили?