Лорд Майрон

Вот с этим мы и боролись с начала времен, не желая быть игрушками в руках бога. А светлые не хотят принять это.

То есть, ты полагаешь, что правильнее ждать (и точно знать), что тебя скоро потопят, чем изменять мир по своему усмотрению и добиваться честности и справедливости в нём?

Вот с этим мы и боролись с начала времен, не желая быть игрушками в руках бога. А светлые не хотят принять это.

Они его внуки 

Дол-Гулдур медленно возвращался к привычному ритму после совершенного Властелином ритуала. Никто, кроме троих уруков-стражей, давших клятву безмолвия на крови, не знал, что именно случилось, но даже последний снага в самых темных и глубоких подземельях крепости понимал, что Лорд Майрон сотворил что-то глобальное и жуткое. Что-то, что заставило сам болотный воздух стынуть, а тучи над Гулдуром тяжелеть. Чернь в небе, подобно паутине древней Унголиант, расползалась во все стороны, накрывая окрестные земли сумраком и холодом, который, казалось, с каждым часом становился все более сковывающим. Орки крепости, впрочем, не подозревали, что испытываемые ими ощущения далеки от всего, что придется испытать жителям Севера и средней полосы Арды. 

"О мой Повелитель! Позволь спросить тебя: так ли тебе нужен в Дол Гулдуре слуга, не способный даже одолеть самого завалящего снагу? Я встретила наказанного тобой. И сомневаюсь, что он в силах выполнить даже самый простой твой приказ. К тому же я скоро прибуду лично! Уверена, смогу принести куда больше пользы, чем этот ходячий ошмёток Твоей силы". - Мыслеречь Шелоб, темной королевы, мягко вплеталась в сознание еще не до конца пришедшего в себя после изнурительного ритуала Майрона, сидевшего на троне и битый час взирающего на оплавленный пол тронного зала. Здесь все еще пахло кровью, железом и смертью, но сильнее всего - чем-то черным, искаженным, извращенным. Будто сам воздух изменился под влиянием чар Гортхаура, который, не имея возможности создавать, сумел осквернить имеющееся. Слуга, притаившийся в полумраке у дверей зала, явственно дрожал. 

"Ты права, Шелоб. От Эриона сейчас не будет никакого толку, в отличие от тебя. Полагаю, вы встретились... Отошли его восстанавливать силы, а сама поспеши ко мне. Я чувствую, что скоро начнется что-то важное для всех нас. А еще здесь понадобятся твои силы. Лесные пауки не справятся с холодами, если не возьмешь их под свою опеку". 

Ты же так природу ценишь. Скажи, волк в лесу, голодающий в зимнюю ночь, посмотрит на наличие у тебя разума? То-то же. И не надо заливать про "ты же разумный" - если уж ты уважаешь природу, так уважай ее до конца, а не обманывай себя.

Обожаю тебя

Да, прости. Просто меня так обидели его слова!

А моих детей вы убиваете зачем?

Сами виноваты. А склонили бы колени, признали властелином, и жили бы долго и счастливо в мире и согласии. Терпите теперь.

Да успокойся ты. Обострение, что ли, началось?

 

Вы явно все здесь погребок Сарумана с трубочным зельем вскрыли. 

А один лучший ученик Аулэ где-то в Дол-Гулдуре посмеивается.) 

Шелоб, мы точно навестим товарища Трандуила. 

Агроном, ты в меньшинстве. А еще там хоббиты твою женщину лапают на фотосессии, иди отбивай.)

Восстанавливала моё ментальное состояние после колдовства. Еще вопросы, моя верная слуга?) 

Город удивительным образом, как будто спонтанно оживал. Вокруг замковых зданий Тол Аннуна, его высоких башен выросли строительные леса. Вслед за каменотёсами и кровельщиком, в Аннуминас пришло ещё не мФало разного народа, которые хотели отблагодарить Рейнджеров Севера, за спасение но прежде не имели такой возможности, а вот тут могли помочь хотя бы своими рабочими руками. Под руководством наместника Дамрода сын Эктена, в городе работала кузница, мастерские плотника, и даже для рыбной ловли, которая тут приобрела достаточно весомые масштабы выделили дом на пристани, в который рыбаки приносили рыбу, а женщины делали из неё разнообразные блюда, здесь использовали всё что только было доступно, вплоть до водорослей, чтобы делать сытные порции для жителей и работников города. Со стыка холмов, на северо-западе везли камень и с пласта где шла борозда, из простого месторождения, набирали каменный антрацитовый уголь. Дунэдайн хорошо знали как использовать его для растопки. Откалывать уголь, со скал было не так-то просто, чисто физически как и камни, поэтому этим занимались по очереди, разные люди. Камень подвозился каменотёсам, эти формировали нужные в реконструкции формы, и перетаскивали к тому или иному зданию. Стены Аннуминаса были восстановлены, впрочем и пострадали от времени меньше всего, и теперь восстанавливали несколько домов, а также замок, что стоял на острове и пострадал от ветров с веками, сильнее чем всё остальное. 
 Как оказалось, очень вовремя дунэдайн создали побочным эффектом, вестовую сеть из хоббитов на пони. Это оценили люди из Бри, разных замков, люди Табарада, селений Эндвалта и Кардолана. Даже рода хаеранедайн стали нанимать хоббитов-вестовых. Для дозоров рейнджеров в землях Эриадора, это облегчило конспирацию, потому что на трактах ни у кого не возникало вопросов о том, куда и зачем едут хоббитцы. Поразительное ухудшение погоды, перерастающее в зиму не ко времени, в одночасье усилила важность вестовых. Дозор рейнджеров за землями Бри, сообщил в Аннуминас, что они перебазировались в Бри, и теперь курсировали по трактам, изничтожая всё что вредит путникам, вестовым. Тем же занялись активно рейнджеры в землях Рудаура, но они сообщали о том, что напряжение между родами в топях усилилось. 
 Аккумулируя информацию, наместник Дамрод извещал рейнджеров о росте Приюта в Аннуминасе, побочным эффектом которого стало оживление самого города, самого западного оплота эдайн. Теперь, когда наступала стужа, от рейнджеров Севера, вестовые понесли весть что это козни Врага, тёмного чародея и нужно всем как можно скорее запасаться на зиму, всем что есть. Поддерживать связь и помогать друг другу когда потребуется. Помимо вестовых, рейнджерам стоило также удвоить усилия, особенно патрульным которые очищали тракты от всякой гади. В Аннуминасе ждали результатов переговоров Торонгиля с лордом Кириданом, ибо без помощи эльфов, будет очень тяжело, но на всякий случай рейнджеры готовились охранять караваны меняющие еду из Хоббитона, на уголь гномов Синих Гор.

И трепетать от одного упоминания! *мило улыбнулась, показывая клыки*

Оууууууу *подсела к Саурону, положив голову ему на плечо* Тогда надо быть как можно ближе!

*ласково потерлась о руку* Только с тобой 

Дол-Гулдур медленно возвращался к привычному ритму после совершенного Властелином ритуала. Никто, кроме троих уруков-стражей, давших клятву безмолвия на крови, не знал, что именно случилось, но даже последний снага в самых темных и глубоких подземельях крепости понимал, что Лорд Майрон сотворил что-то глобальное и жуткое. Что-то, что заставило сам болотный воздух стынуть, а тучи над Гулдуром тяжелеть. Чернь в небе, подобно паутине древней Унголиант, расползалась во все стороны, накрывая окрестные земли сумраком и холодом, который, казалось, с каждым часом становился все более сковывающим. Орки крепости, впрочем, не подозревали, что испытываемые ими ощущения далеки от всего, что придется испытать жителям Севера и средней полосы Арды. 

"О мой Повелитель! Позволь спросить тебя: так ли тебе нужен в Дол Гулдуре слуга, не способный даже одолеть самого завалящего снагу? Я встретила наказанного тобой. И сомневаюсь, что он в силах выполнить даже самый простой твой приказ. К тому же я скоро прибуду лично! Уверена, смогу принести куда больше пользы, чем этот ходячий ошмёток Твоей силы". - Мыслеречь Шелоб, темной королевы, мягко вплеталась в сознание еще не до конца пришедшего в себя после изнурительного ритуала Майрона, сидевшего на троне и битый час взирающего на оплавленный пол тронного зала. Здесь все еще пахло кровью, железом и смертью, но сильнее всего - чем-то черным, искаженным, извращенным. Будто сам воздух изменился под влиянием чар Гортхаура, который, не имея возможности создавать, сумел осквернить имеющееся. Слуга, притаившийся в полумраке у дверей зала, явственно дрожал. 

"Ты права, Шелоб. От Эриона сейчас не будет никакого толку, в отличие от тебя. Полагаю, вы встретились... Отошли его восстанавливать силы, а сама поспеши ко мне. Я чувствую, что скоро начнется что-то важное для всех нас. А еще здесь понадобятся твои силы. Лесные пауки не справятся с холодами, если не возьмешь их под свою опеку". 

------------------Верхние ярусы.
Со стороны это выглядело как обычная прогулка. Сколько вокруг таких же женщин что сейчас бойко торговали с своих небольших палаток недалеко от пирса. Вполне удобное место для того чтоб продавать напитки или лёгкие фрукты. После долгого хождения на корабле, многим хотелось попробовать не только корабельный пайек. По крайней мере так это виделось самой девушке. Она в очередной раз замерла у одного из пирсов, глядя как к отплытию готовится довольно интересное судно. Если она правильно понимала символику и геральдику, то капитан имел некое родство с её нанимателем. Без должного внимания такое не бросалось в глаза, но стоило мужчине появиться и взойти на борт, Кхафи уловила фамильное сходство. Этот пронзительный взгляд едва ли можно было спутать хоть с чем-то. Пиратское судно уж точно готовилось к отплытию. Резкие и звонкие команды помощника капитана вторили ему и вот... корабль гордо разрезая водную гладь, выходил из гавани на встречу своему пути. Она невольно махнула ему рукой, точно провожала кого-то в дорогу. Но на деле всё это было лишь прикрытием. Богато украшенная ладья покачивалась в такт волнам и именно она привлекла к себе внимание следопыта. По трапу с неё, вальяжно ступала женщина, от которой волна глубокой неприязни поднималась до самого горла. Алисина Мединас. Юная вдовствующая леди, которая всем своим внешним видом вызывала к ней глубокое сочувствие в связи с потерей. Воспитанная в традициях власти и бесприкословного подчинения. Изучая как та шла, Кхафи внутренне ощущала потребность убрать змею уже сейчас, пока не стало слишком поздно, но это привлекло бы внимание и подняло б волну недовольства среди знати. Уже достаточно того, что Алисини наверняка отравила собственного супруга, чтоб встать по главе дома самой и заседать в совете. Долгое время та оставалась в ссылке в колониях за какой-то свой проступок. И теперь следопыт могла увидеть какой. Её встречали. Фигура мужчины была до боли знакомой и Кхафи едва не зашипела от негодования и возмущения. Она было дёрнулась вперёд, узнавая в этих богатых одеждах встречающего, собственного брата. Баракат был старшим из них. Личный телохранитель госпожи дома Имтерати и верный служитель её супруга Остара. То, что он оказался ещё и любовником их соперничавшего с ними дома, было вовсе выходящим за все рамки дозволенного. Если бы это увидела мать, она бы сожгла себя заново. От размышлений об увиденном её оторвал крэбайн, он сел ей на плечо и больно впился своими когтями. Учитывая его размеры, девушка невольно упала на оба колена придавленная этой тяжестью и неожиданностью.
- Стурлунг. Имя. Мне. - Он был явно главным в своей стае, да и взгляд его пылал ярко желтым блеском, а значит Супилли наверняка наложил на него чары. Снимая с его лапы послание, девушка, сидя на земле поспешила накарябать с обратной стороны письма ответ.
Пираты ныне собрались в путь, как вы и говорили. На моих глазах судно вашего брата покинуло порт. Беглый осмотр улиц черни и их рынков пока не дал результатов, ибо там всё спокойно. Гильдия следопытов сейчас заполнена заказами, торговцы снуют туда сюда с своими караванами и торговля сейчас явно подстёгнута чьим-то влиянием. Предпочтение отдают именно сухопутному пути. У главы дома Папратар сегодня гость прибывший из дальнего Руна. Как только будут другие вести, я пришлю крэбайна. 
Кхафи.

После сражения, Супилли омылся чистой водой из реки, которую принесли люди обоза, а тело раздевшегося полководца поливали водой его служанки. Их действиями взялась командовать госпожа Кин-наи, назначив Рурву и Челгу омывать господина, она приказала Санде и Кхоне очистить его доспехи и оружие, а сама в это время выбрала дорогой комплект одежды, из тех которые прибыли с другими дарами, среди дани приграничных городов Харада, на востоке от Гизара. Собрав среди одежд полный комплект, она лично поднесла его господину, после омовения. Облачившись в одежды поднесённые прекрасной Кин-наи, Туварс напился воды из походного бурка, и сел на походный раскладной стул. 
— Поднимите полы шатра – приказал он, и служанки быстро подняли два куска шкур, открывая из юрты вид на военный лагерь.
— Аршун — позвал Туварс кхандийца, и когда тот с поклоном подошёл, не заходя в юрту, так как полководца итак хорошо было видно, морэдайн продолжил — приведи мне сюда их шаха. 
 В это время снаги закончили обход поля боя, все участвовавшие в бою подразделения здорово обогатились новым оружием, боеприпасами, элементами доспехов. Но сила чар постепенно начинала спадать, и солнце проглядывать, поэтому в строю оставались лишь чёрно-уруки и люди армии Мордора, а орки разошлись по юртам. 
 Приведённый вариангами шах Гизара, связанный так, что руки и плечи его стискивали жёсткие путы, был посажен на колени, под солнцем перед командующим армии-победителя. Наклонившись вперёд Туварс Супилли рассматривал своего визави, оценивая как тот держится. В руке чародей держал свой ритуальный нож, едва касаясь кончика острия пальцем другой руки. Оба молчали, вдруг подбежал нурнен-дюрский конный разведчик. Снова преклонив левое колено, он опустил голову в поклоне и произнёс.
— Господин. Из Гизара вышла делегация на переговоры. Человек двадцать, стражи и женщины.
В этот момент шах с испугом посмотрел на гонца, потом на Туварса.
— По видимому ты ценен, для своей семьи, для своего города. — Сказал Туварс, а в больших глазах шаха, мужчины по-младше чем сам Туварс, показались слёзы. — Зачем же ты бросил вызов Мордору. Это было большой ошибкой. 
— Пусть приходят — это Супилли сказал уже гоцу, тот побежал передать приказ, а Аршун и Доброг кивнули друг другу, чтобы обеспечить полноценную безопасность командира армии, и обойтись без сюрпризов. Поэтому, стражу Гизара оставили позади в пятидесяти шагах. Непосредственно к командующему, кхандийцы сопроводили только молодую женщину, старуху и двух пожилых мужчин. Все были очень богато одеты, но в глазах их не осталось ни грамма гордости. Они с опаской глядели на молодого шаха, боясь что с ним может что-то случиться. Видя пленных воинов, Туварс быстро определил, что всадники войска были из знати, а вот пехота из более низших слоёв. Нужно было нанести удар так, чтобы его запомнили здесь. Один из пожилых посланцев, захотел что-то сказать, но тут же был остановлен Туварсом, поднявшим руку.
— Построить пленных. — Не громко приказал он, и уруки Доброга быстро построили пленных слева от площадки где сейчас командующий встретился с правителем Гизара. Встав со стула, чародей сделал шаг и вышел на солнце.
— Я Туварс Супилли, командующий армии Мордора, именем повелителя Мордора, Тар-Майарона. Вы Гизар, встали на нашем пути, и нанесли нам вред. Ты шах Гизара, ответственный за это, и должен понести наказание, как и твой город. Говори старик с чем вы пришли?
Старый мужчина вышел вперёд, пал на колени и склонился в глубоком поклоне.
— Склоняюсь перед вами, и вашим повелителем, я Хайран ан-Нари иль Гизар, глава старейшин Гизара, и дядя нашего молодого шаха. Со мной Авзар управляющий дворца шаха, мать шаха Иссахан и его молодая супруга Гильхан. Мы умоляем вас сохранить жизнь шаху, проявить милость, ведь он ещё не имеет наследника. 
— Ваш шах, бросил мне вызов, напал на моё войско, убивал моих воинов. — Прервал его Туварс резким тоном, после чего добавил. 
— Но я учту ваше прошение. Доброг, казнить конных. — Урук хмыкнул, и рявкнул своим бойцам. Те не успели всерьёз заговорить о пощаде, как чёрные орки, почти одновременно снесли сто три головы, а Туварс показывая на это и глядя на шаха сказал.
— Они искупили твою жизнь! — Теперь знать города будет помнить этот долг своего правителя, — Пехотинцев на свободу — махнул рукой Туварс, теперь и чернь будет помнить справедливость Мордора. 
Вернувшись в своё кресло, Туварс заговорил.
— А теперь, долг вашего города. С этого дня, вы снарядите первый караван с данью в Барад Дур. Гизар в лице своего шаха поклянётся своими богами, что он и потомки его будут верны владыке Мордора. Дань будете отправлять каждый год, после праздника урожая. А за ущерб, армии ваш город предоставит отряд, в две сотни лучников Гизара. Всех боевых лошадей. Собирайте караван, и пусть ваши мастера, отольют таблицу из золота, на которой будет высечена присяга шаха Гизара, владыке Мордора. Эту табличку отправьте с караваном, но сделайте и себе копию, хоть бы и глиняную. Караван, и отряд лучников с лошадьми для нас, выставить до заката. Если это не будет сделано, я обрушу стены Гизара, и обращу город в пепелище, вместе с каждым жителем. Вы свободны.
С этими словами он отпустил правителя с семьёй и придворными, а сам пошёл отсыпаться. 

Дол-Гулдур медленно возвращался к привычному ритму после совершенного Властелином ритуала. Никто, кроме троих уруков-стражей, давших клятву безмолвия на крови, не знал, что именно случилось, но даже последний снага в самых темных и глубоких подземельях крепости понимал, что Лорд Майрон сотворил что-то глобальное и жуткое. Что-то, что заставило сам болотный воздух стынуть, а тучи над Гулдуром тяжелеть. Чернь в небе, подобно паутине древней Унголиант, расползалась во все стороны, накрывая окрестные земли сумраком и холодом, который, казалось, с каждым часом становился все более сковывающим. Орки крепости, впрочем, не подозревали, что испытываемые ими ощущения далеки от всего, что придется испытать жителям Севера и средней полосы Арды. 

"О мой Повелитель! Позволь спросить тебя: так ли тебе нужен в Дол Гулдуре слуга, не способный даже одолеть самого завалящего снагу? Я встретила наказанного тобой. И сомневаюсь, что он в силах выполнить даже самый простой твой приказ. К тому же я скоро прибуду лично! Уверена, смогу принести куда больше пользы, чем этот ходячий ошмёток Твоей силы". - Мыслеречь Шелоб, темной королевы, мягко вплеталась в сознание еще не до конца пришедшего в себя после изнурительного ритуала Майрона, сидевшего на троне и битый час взирающего на оплавленный пол тронного зала. Здесь все еще пахло кровью, железом и смертью, но сильнее всего - чем-то черным, искаженным, извращенным. Будто сам воздух изменился под влиянием чар Гортхаура, который, не имея возможности создавать, сумел осквернить имеющееся. Слуга, притаившийся в полумраке у дверей зала, явственно дрожал. 

"Ты права, Шелоб. От Эриона сейчас не будет никакого толку, в отличие от тебя. Полагаю, вы встретились... Отошли его восстанавливать силы, а сама поспеши ко мне. Я чувствую, что скоро начнется что-то важное для всех нас. А еще здесь понадобятся твои силы. Лесные пауки не справятся с холодами, если не возьмешь их под свою опеку". 

Пятница мои лотррольские чуваки!

Настроения в Дол-Гулдуре после прибытия небольшого воинства из Лихолесья не укрылись от Тар-Майрона. Он прекрасно слышал шепотки в темных углах, громкие мысли уруков о не самой лучшей ситуации, складывающейся здесь. И пусть вслух, открыто, никто не говорил об этом, оркам хватало даже переглядываний, чтобы понимать друг друга с полуслова.
 Они считали себя загнанными в угол, осажденными и окруженными врагами в этой крепости, хотя этого еще даже не произошло. И Гортхауру очень не нравился подобный настрой.
 Он не был глуп и понимал, что если светлые соберут силы и решат отбить северо-западный форпост Мордора, то обороняющимся придется очень нелегко. Да и эльфы были не настолько слабоумны, чтобы быстро забыть недавние события. Эти остроухие параноики, особенно Трандуил, наверняка не расслаблялись и ждали, когда Темный Властелин вновь проявит себя. И пускай Майрон еще не заявил о себе в открытую, уж эльфы наверняка начали подозревать это.
 Не слишком много времени минуло с последней грандиозной битвы, которая окончилась совсем не так, как хотелось, и Мордор по-прежнему был окружен врагами. В Гондоре все было относительно тихо, и менять это в ближайшее время Властелин не планировал. Рохан тоже занимался своими делами и не проявлял никакой активности, пока на его лугах и полях не шастали орки. В окрестностях Лориэна шпионы Саурона хоть и были, но в малых количествах, и не сообщали о какой-либо деятельности. Однако сбрасывать со счетов владычицу Лотлориэна не следовало, особенно после их прошлой встречи. Гортхаур все еще жаждал отомстить Галадриэли и выжечь весь Лориэн дотла.
Что происходило в Имладрисе и Линдоне, темный майа тоже не знал – остроухие хорошо стерегли границы своих земель, и там даже крэбайны не смогли бы выведать сколь-нибудь важной информации.
И все же на душе у Властелина было неспокойно. Порой его настигало чувство, что контроль над ситуацией ускользает из рук, ввергая в бурлящий поток событий, который подчинить было гораздо труднее. Майрон жаждал перехватить инициативу, а для этого требовалось сделать что-то, чего никто не ждет, из ряда вон выходящее. Возрождение Ангмара – проект долгосрочный и не терпящий слишком большой спешки, а потому совершенно не подходил под это самое «из ряда вон».
Пока в голове у Властелина плелась паутина планов и мыслей, в тронный зал опасливо заглянул один из командиров-уруков.
 - Повелитель, Зугхар, временный заместитель Призрака.
 - Говори, - отвлеченно ответил Гортхаур, бросив секундный взгляд на слугу.
 - Работы по укреплению крепости продолжаются. Стены отремонтировали и укрепили дополнительным рядом камня, восстановили сторожевые башни, через пару дней закончим со рвом и подсоединим подъемный мост. Также снаги расширили подземные склады и разместили все припасы, привезенные из лесной заставы. Обустроены три дополнительных кузнечно-столярных цеха, две оружейных и два помещения под казармы, где разместили прибывших. Для животных наскоро сколотили загон, вскоре заменим его на полноценный. Сержанты круглосуточно занимаются с бойцами тренировками, интенданты сидят над расчетами необходимых объемов снабжения, все заняты выполнением поставленной вами задачи, Владыка.
 Майрон кивнул.
 - Хорошо. Не сбавлять темп. И проведите воспитательную работу с некоторыми из ваших орков, от которых так и воняет деморализующим настроем, иначе я сделаю это сам… С логичными последствиями. Ты понял?
 - Конечно, Повелитель! – поспешил заверить Зугхар, склонился перед Майроном и, получив разрешение, покинул тронный зал.
  «Нет, медлить определенно больше нельзя. Нужно успеть сделать что-то еще до прибытия Шелоб».
 Эта мысль крепко засела в сознании темного майа. Нужно было сделать что-то, что создаст сложности для всех светлых разом. Вот только наслать моровую чуму, как это было однажды, у Гортхаура не хватило бы сил, ибо тогда он не был ослаблен, как сейчас. И все же Властелин решил думать в этом направлении, а вскоре думы принесли свои плоды.
 
 Впервые за довольно долгое время темный майа покинул свою обитель в тронном зале. Стражи у дверей почтительно склонили головы, трижды отбив древками копий по земле. Когда Гортхаур вышел во внутренний двор и направился к подземельям, несколько сотен взглядов неотрывно следили за развевающимся на ветру тонким плащом искусной работы с изображенным на нем Багровым Оком. Спустившись на несколько этажей вниз, Майрон оказался в главной кузнице. В десятке горнов ярко горело пламя, а крепкого вида уруки усердно отковывали клинки, орудуя увесистыми кувалдами.
 - Все прочь, - скомандовал Владыка, и присутствующие, от кузнецов до помощников и снаг, таскающих тачки с углем, поспешили освободить цех.
 Первым делом темный майа выковал себе подходящие инструменты, ибо те, какими пользовались орки, мало того, что не подходили ему, но их качество оскорбляло саму суть кузнеца Майрона. Отобрав десяток крепких прутков из относительно неплохого железа, он приступил к изготовлению клещей. Круглые, квадратные, плоские, продольные, поперечные. После этого, подыскав несколько толстых листов подходящего металла, подготовил форму для отливки цельнометаллического молота, расплавил листы в раскаленную жидкую массу и залил ее туда. Также он отковал из обрезков железа и закалил несколько пробойников для гравировки. Когда минимум инструментов для обработки металла был готов, Гортхаур занялся изготовлением длинного изящного ножа с тонким лезвием, короткого серпа и кованного кубка, который в конце инкрустировал несколькими кроваво-красными изумрудами по четырем сторонам. Лезвия серпа и ножа украсила по обеим сторонам вязь на Черном Наречии. На клинке серпа она гласила: «С кровью приходит пламя, с пламенем приходит смерть», а на боковой части ножа – «Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени». Верхний обод кубка украсила искусная резьба, изображающая огибающего его по окружности змея, пожирающего свой хвост.
 Процесс изготовления этих вещей занял больше суток, столь тонкая работа была проведена Майроном. Закончив, Властелин поспешил вернуться в тронный зал, где следовало заняться подготовкой к проведению ритуала, план которого уже окончательно созрел в разуме темного майа. Конечно, лучше было бы бы провести его в Барад-Дуре, но разница будет не слишком велика, а значит, этим можно было бы пренебречь.
 Призвав к себе слугу, Гортхаур потребовал принести ему несколько кусков мела, три десятка свечей, молот и пробойник из главной кузни, а также отобрать десяток самых сильных, несломленных и выносливых рабов. Пока слуга мотался по всему Дол-Гулдуру, выполняя этот приказ, майа подобрал подходящее место для свершения таинства.
 Вскоре в тронный зал ввели десяток закованных в цепи рабов, явно напуганных. Присутствие Гортхаура еще сильнее давило на их волю, делая похожими на овец, опустивших голову перед ударом ножа на бойне. Впрочем, судьба их была ничем не лучше скота.
 Получив свои инструменты, Тар-Майрон приступил к начертанию. Первым делом он обвел в центре зала два ровных круга, один внутри другого. Убедившись, что все сделано правильно, он продолжил, нанося между этими кругами извивающуюся красивую вязь на черном наречии, которая должна была усилить грядущие чары и гласила: «Как крови суждено покинуть тела смертных, так солнечному жару суждено покинуть земли мира». Внутри своеобразного кольца Властелин на равном расстоянии друг от друга изобразил девять вытянутых к центру звезд необычной формы, а в самом центре круга – око, подобное тем, что багровели на знаменах и бунчуках его армий. Вязь, звёзды и око он соединил множеством линий, которые не переплетались между собой, но объединяли отдельные элементы в единую картину. Пока рабы с ужасом взирали на происходящее, Властелин взялся за пробойник и молот, превращая простой рисунок в глубокую гравировку, выбитую прямо на каменном полу. Эта работа заняла порядка двух часов и стоила огромной концентрации. Когда пробойник выбил последний лишний кусок камня из очередного желоба, Майрон с улыбкой осмотрел место ритуала, и эта улыбка очень не понравилась приведенным в помещение рабам. Мужчины отчаянно озирались, пара из них даже попыталась рвануть к выходу, но трое крепких уруков, воспитав их мощными ударами под дых, вернули согбенных на место.
 - Заприте ворота в тронный зал изнутри, - отдал распоряжение Гортхаур, и слуга, что стоял в тени, тут же ретировался. Раздались звуки лязгающих засовов.
 В зале заметно потемнело, будто и без того слабый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи, брезговал литься на крепость. Майрон неспешно расставил свечи по внутренней границе кольца. Владыка жестом приказал подвести к себе одного из рабов, а сам взял в руки кубок и серп. Совсем потерявшего от страха рассудок мужчину, слабо дергающегося, на ватных ногах подвели к майа. Его рука легла на голову смертного, будто он хотел лишь потрепать того за волосы, но хватка вдруг стала жесткой, и Гортхаур склонил его голову к себе в принудительном поклоне.
 - С кровью приходит пламя, - низким голосом пророкотал он. Острие серпа, приставленное к сонной артерии, одним мощным рывком проникло в горло раба, вышло с другой стороны, а когда майа рванул орудие на себя, из вспоротой глотки хрипящего снаги в подставленную чашу хлынула алая кровь, и свечи, что были ранее расставлены Майроном, в один миг вспыхнули неровными огоньками. - С пламенем приходит смерть.
 Пока кубок не наполнился до самых краев, Владыка держал трепыхающееся тело раба, а затем отбросил его в сторону, как ставший ненужным опустевший сосуд.
 - Слуги, расставьте отверженных согласно местам. – Вторя словам Властелина, девять звезд вокруг Ока слабо засияли едва заметным алым светом, и уруки покорно исполнили приказ. После этого Майрон приказал им убраться в сторону. Могущественная воля Гортхаура сковала бренные тела рабов так, что те не могли даже шевельнуться.
Теперь в руке у майа оказался нож.
 - Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени. – С этими словами Гортхаур медленно обошел круг, оставляя на спинах полуголых пленников длинные и достаточно глубокие надрезы, кровь из которых ручейками текла по ногам вниз. Когда последний из участников был отмечен ритуальным ножом, Майрон обмакнул клинок ножа в кубок, отложил его в сторону, а кровь, набранную у первого несчастного, стал неторопливо выливать на выгравированную в камне вязь. Алые ручьи, соединяясь с кровью пленников, растекались сперва по кольцу, затем быстро перетекали к звездам, омывая стопы рабов, и уже после этого устремлялись к символу Ока. Закончив, Гортхаур отложил кубок прочь, прошел внутрь круга и встал прямо на око. Вся его сущность трепетала в предвкушении дальнейшего. Мысли в голове превратились в бушующий шторм, из которого строка за строкой потекли Слова, складывающиеся в Песнь Силы, какой не исполнял он уже очень давно.
 
- Сила природная, эльфов древнее ты, непокорённая ярость богов,
Буря морозная, чьи холодны персты, пусть убедит тебя суть моих слов!
Слушай же речь мою, искренне верную, истину знай, что сокрыта была,
И изгони прочь всю ложь лицемерную, что в духах мира веками жила.
 
Песнопение Майрона, от голоса которого содрогнулись стены Дол-Гулдура, переплелись с криками пленных: не имея возможности пошевелиться, они могли лишь вопить, когда кровь, заполнившая рисунок на полу тронного зала, забурлила, вскипая и обжигая их стопы.
 
- Мощь твоя вечная, смерть приносящая, волею старших покорна Валар,
Воля богов, жутким страхом сквозящая, преподнесла твою слабость всем в дар,
Рви свои цепи, оковы тяжелые, освободи себя от этих уз,
Чтоб не спасли ни рассветы багровые и ни костры, как за дело возьмусь!
 
Крики боли вдруг стали громче и мучительнее, превращаясь в вопли – то в мучениях бились рабы, кровь в жилах которых начала закипать, подобно бурлящему на полу рисунку.
 
- Силы могучие, вас заклинаю я, пусть холод гибельный в Арду идет,
Пусть в унисон поет лед с заклинанием, неурожай очень многих убьет,
Пусть твари жалкие, к травам привыкшие, с голода мрут – всё на гибель врагу,
И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу.
 
Раздался отвратительный хруст: жертвам-пленникам неведомая сила с легкостью выкручивала и ломала конечности и кости. Кровь, обильно льющаяся из открытых ран, устремилась на пол, сливаясь с прочей. Уже безжизненные тела в какой-то момент беззвучно обратились пеплом, что заполнил весь внутренний круг ритуального рисунка, перемешиваясь с алой жидкостью, принимающей серо-черный цвет.
 
- Гномы подземные, скрытые скалами, не уважают ни снег, ни мороз,
Прячась от холода там, под завалами гор, те тебя не воспримут всерьез.
Эльфы, от этого мира оторваны, в вечном цветенье и лете живут,
Магия перворожденных – разорваны планы зимы, холода не придут.
 
Люди, спасаясь от лютого холода, древам погибель стальную несут,
Пламя спасает от стужи и голода, и не попасть смертным на Зимний Суд.
Хитростью люд одолел силы хладные, что прежде ты не могла применить,
Дуйте же вволю, ветра беспощадные и не давайте спокойно им жить!
 
Кипящая кровь, въедающаяся в ритуальный рисунок, ярко вспыхнула, освещая погруженный во мрак зал, и засияла багровым пламенем. Камень оплавился – знак того, что Песнь подходила к своему логическому завершению.
 
- Пой и бушуй, силу в смерть обратившая, пой и накрой же ты холодом мир!
Мощь всю верни, прежде в Нечто застывшая, сдвинь в свою сторону сил балансир!
Жги лютым холодом, скуй всё морозами и затопи Арду снегом своим!
Чтоб не пройти было между утесами! Сим твою силу мы освободим!
 
 До этого момента все набиравший силу голос стал совсем подобен грому, и Дол-Гулдур почти до основания сотрясла немыслимая мощь, похожая на кратковременное, но очень сильное землетрясение. К счастью, постройки не пострадали, не считая нескольких старых камней, выпавших из кладки у ворот. Этот выброс сопровождался ужасным грохотом, разнесшимся над всем лесом на лиги вокруг, поднялся штормовой ветер, и в округе закрутились, завихрились несколько небольших, но мощных смерчей, всасывающих в себя воду, тину, неудачно пробегавших мимо тварей и разбрасывая их во все стороны.
Вся эта апокалиптическая картина закончилась довольно быстро. Стражи внешних ворот крепости, сжимая свои копья обеими руками, испуганно вглядывались вдаль.
- Неладное творится, - поделился один из уруков, натягивая шлем поглубже на голову. – Чуешь? Воздух. Похолодало, кажись. Опять назгул колдует, что ли?
 - Дубина, Бледный Король недавно уехал. Это Сам колдунство творит…  Ну и жуть... 
 
А в тронном зале на каменном полу без сил лежал Властелин Тьмы и улыбался сам себе, сверкая ярким пламенем в глазах.