[ТЭ.Мглистые Горы.ФА.] Таинственный лес Фангорн...

[Гость Мидгардсорм]

Сейчас, перешагивая через ручьи, обходя стороной буреломы, выбираясь из чащи в пусть и густой, но светлый и приветливый по сравнению с местом его обитания лес, он обдумывал свои действия, взвешивал принятые решения. Он знал, что должен сделать, но, несмотря на поселившееся в нём безумие, раз за разом заставляющее повторять призыв к сородичам, всё ещё старался найти максимально правильный способ достижения своей цели. Он шел, и в разуме его рождались мрачные планы, исполненные ненависти к виновным в происходящем. Боль Золотого Леса отошла, наконец, на второй план, уступив своё место желанию отомстить… всем, в строгой очерёдности, следуя самому правильному и логичному, самому эффективному из возможных планов.
Он остановился посреди небольшой лесной поляны. Солнечный свет падал на ярко-зелёную траву, роса пылала в его лучах золотым огнём, ветерок гулял в кронах деревьев и шелест листьев, вторивших его движениям, сливался в радостную песню, которой вторил щебет птиц и журчание текущего неподалёку чистого ручья. Энт закрыл глаза и несколько минут наслаждался царившим вокруг спокойствием, сравнивая его со страхом бушующим в глубине его души.
Открыв глаза, он обратился к окружающему его лесу: «Деревья, старые, как сама Арда, услышьте меня. Я знаю, что в ваших силах сделать то, о чём прошу. Передайте моё послание в Лотлориэн - скажите, что недолго осталось древам, растущим там, чувствовать боль и испытывать страх. Скажите, что скоро прибудет из Фангорна помощь.»
И только про себя он добавил: «Если захотят энты и эльфы послушать меня, если захотят вспомнить, что должны они сделать, и если не побоятся принять верное решение.»
В молчании и тяжёлых думах продолжил он свой путь, безумие отступило, но ненависть к Тьме и её порождениям, ненависть к тем, кто предал своё дело и свой лес, по-прежнему жила в нём и не дано ей было угаснуть.

[Гость Хагара]

Хагара шел по лесу, перешагивая и обходя молодые деревья. Он шел быстрым шагом в глубь, туда, где порождения Тьмы не найдут его, так как ему хватило неожиданной атаки волков, которых не отпугнул свет костра. Он шел, раздумывая над тем, где можно было бы нормально отдохнуть, где ему найдётся работа...Некогда, путешествуя по миру, он слышал много чудных историй об этом лесе, и о том городе, что скрыт в недрах его. Старики поговаривали, что там есть эльфы, отличные от тех, которых можно увидеть в окрестностях Бри, и от тех, что можно было видеть в Ривенделле. Они умели говорить, что понятно было и человеку и другому созданию, что культура их всецело эльфийская и то, что она имеет свой шарм. Неужели есть такое место? Но никто не мог найти его, этот чудный град. Хагара шел вперёд с мыслью: Неужели я смогу найти это место?.
Овраги, мох, камни, корни деревьев - всё это замедляло ход следопыта, но ни как не останавливало, он шел, в надежде найти то место, где сможет перевести дух от скитаний и заняться более насущными делами...война отняла многих людей у этой земли, Назгулы...Тьма, что несли это ужасные порождения тьма не давала успокоиться сердцу этого мужчины. Он шел, ему всё равно, что было вчера, что есть сейчас...он жил будущим...одухотворенным возмездием Тьме, возмездием Назгулам!
Он так был зациклен на этой мысли, что чуть не упал в яму, вырытую не для орка или человека, а для чего-то большого...и по всей видимости - сильного.
-Наконец-то, я близок к нему... - прошептал следопыт и стал оглядываться вокруг себя, замечая лишь тени, что скользили в кроне деревьев - аван-пост...-единственная мысль, других и не требовал рассудок парня, ничего другого. Он заметил, что деревья всё ниже и ниже там, впереди.
Даже град стрел, что мог осыпаться на голову этого человека не смог бы остановить его желание отомстить той тьме, желание погубить Назгулов, желание разорвать плоть орков голыми руками.
------->Элен Гил

[Гость Древень.]

Среди могучих древ старого как само время леса, под чистым голубым небом внимал Древень песням птиц в изумрудных кронах. Листья пели ему о старом и новом, о вечном и быстротечном. Их изумрудная песня была прекрасна как никогда, словно последний раз звучала она... для самого энта. Ветер принёс опалённые золотые листья из дома, что некогда безраздельно принадлежал эльфам. И пропели те беглецы о войнах и смерти, о боли и разрушении.
Тёмным ростком в душе проросла горечь потери, грозящая дать плодами великий гнев. И если у Древня была мудрость что бы утешить своё сердце, то вот молодые его собратья не могли похвастаться тем же. Слишком глубока была рана, и слишком тяжел был нанесённый тьмой урон. Чаша терпения вот-вот будет переполнена...
Словно прочтя мысли древнего энта, судьба уже уготовала для него подтверждение его страхов. Голос брата Мидгардсорма разнёсся по лесу как запах от разгорающегося пожара. Тяжело вздохнул Древень, слушая гневные речи. Словно почувствовав боль энта, птицы, что сидели на его плечах с пронзительными криками полетели прочь.
Со скрипом старого дерева поднялся он со своего ложа в чаще деревьев. Нужно было образумить брата, покуда не натворил он великих бед. Война уже пришла, и даже в благословенных чащах Фангорна уже раздавалась её поступь. Нужно было направить разгорающийся гнев... если уже было невозможно его потушить.
Деревья подсказали ему направление, и вот могучий старец предстал перед братом-энтом.
- Много гнева я слышу в твоих речах, Мидгардсорм - раздался его голос из тени двух дубов, что сплелись ветвями своими, образовав арку - Но гнев плохой товарищ. Он как пламень пожара сожжет и пожрёт и тебя... и тех, кто пойдёт за тобой. Война уже звучит в песнях ветра и листвы, но золотые древа дома эльфов потеряны для нас. Обрати свой гнев против врагов тех, кому помощь твоя сейчас нужнее...

[Гость Мидгардсорм]

Когда на тропе показалась знакомая фигура, Хранитель замедлил шаг. Неспешно, как и всегда, Древень появился из леса и, оставшись в шаге от тропы, застыл меж двух старых дубов, повернувшись к своему собрату. Сложно было прочесть что-то по его испещрённому морщинами лицу, но куда проще было читать его чувства по окружающим деревьям, по траве под ногами, и, конечно, по блеску его мудрых глаз, в которых Мидгардсорм видел грусть и усталость, перекрываемые решимостью и упорством.
Когда до Древнего оставалось с десяток шагов, Хранитель остановился. Посреди древнейшего из лесов Средиземья стояли они друг напротив друга, зная, что сейчас здесь решается энтов, а может, и всех прочих обитателей этого Мира.
Мысли Чёрного Хранителя текли теперь медленнее - в присутствии Древоборода казалось, что сам лес стал спокойнее, что боль и гнев отступили… но это было не так.
«И даже теперь я слышу зов Золотого Леса - муки и смерть деревьев. Что замыслил Древний? Своим долгом считает он сейчас остановить меня? Что скажет он мне?»
Словно читая его мысли, или, скорее, видя его нетерпение, Древень вздохнул и заговорил: «Много гнева я слышу в твоих речах, Мидгардсорм, но гнев плохой товарищ. Он как пламень пожара сожжет и пожрёт и тебя... и тех, кто пойдёт за тобой. Война уже звучит в песнях ветра и листвы, но золотые древа дома эльфов потеряны для нас. Обрати свой гнев против врагов тех, кому помощь твоя сейчас нужнее...»
Хранитель вздрогнул, как от удара. Перед взором его вновь пронеслись картины пылающих древ. Ненависть, которая, как недавно казалось, успокоилась от присутствия Древнего, вновь взвилась пожаром от его слов, вновь ядом разлилась в его душе. С безумным блеском в глазах, он посмотрел на Древоборода, и темнее ночи были его слова:
«О ком говоришь ты, Старейший? О тех, по чьей вине пылают сейчас леса? Тех, из-за чьей гордости и страсти пришла теперешняя Тьма в этот Мир? По чьей милости началась эта Война? Об эльфах ты мне говоришь?
О тех, кто строит из древ дома и жжёт древесину в печах? Тех, кто, не зная меры, рубит леса, освобождая место для своих полей? Кто бросается в бой, не оглянувшись, и потому проигрывает? О тех, кто не может защитить ни своего, ни чужого? Умеет лишь тратить и хотеть большего? О людях ты мне говоришь?
Или о тех, для кого лишь досадная помеха всё, что создано не из камня и не выковано молотом? Тех, кто, словно орки, годами не видит света? Кто прославились, созадавая инструменты для пролития крови? О гномах ты говоришь мне?
О чём ты просишь меня? Отвернуться от боли Золотого Леса? Предать себя и дело своё?
Объединится с теми, по чьей вине, всё гибнет, всё рушится в Тёмную пропасть? Предать себя и дело своё, дважды?
О Смерти ты говоришь мне, но лучше погибнуть, спасая то, во имя чего ты пришёл в это Мир, чем жить во имя того, что тебе ненавистно! Жить, зная, что предал то, во что верил, ради чужого Мира? Обрекая лес зовущий нас на помощь, на гибель?»

[Гость Древень.]

Древень нахмурился, видя полыхающую ненависть в своём собрате. Было больно видеть, как тьма пускает свои корни в сердцах энтов, было страшно слышать, как звучат её всходы словами ненависти. Слова собрата терзали душу энта, словно топоры терзают ствол дерева.
Всё так же медленно и размеренно текла речь старика-энта, но печальная мудрость была заключена в них.
- А ты предпочтёшь предать леса живые и умереть, поддавшись той же ненависти, что ведёт Врага? Это ли путь энтов, хранителей лесов и пастырей деревьев? Другие рассы пришли в этот мир по воле Создателя и не нам спорить с его мудростью, Мидгардсорм. И не забыл ли ты, кто обучил нас языку? Эльфа были нам друзьями и не их вина, что враги оказались слишком сильны. Золотые деревья стонут, но если мы проиграем, то все леса, ВСЕ ЛЕСА будут молить о пощаде. Этого ли будущего ты хочешь, брат мой? Ты хочешь пойти на смерть ради золотых древ, но тем самым ты оставишь иные леса, те что ещё можем мы спасти, без защиты. И будешь ты уже далеко и не услышишь ты уже их боли и стонов, не почувствуешь их беззвучного плача...
Древень печально вздохнул, его глаза были темны, но не от обжигающего гнева, но от печальной решимости.
- Но ты убежишь от них в небытие. И победит Враг, и будет Тёмная Эра править на этих землях, изничтожая каждый побег и каждое древо. Тебя ведёт ненависть, но и врагов твоих ведёт она же. Твои слова пропитаны гневом, но кого ты спасёшь им? Кого спасёт такая напрасная жертва? Никого! Но я скажу тебе кого она погубит... Нет, Мидгардсорм, не врагов лесов, но тех, кто может спасти эти земли от надвигающейся тьмы. Если ради лесов энтам нужно вступить в войну, то пусть она будет за дело наше и ради наших деревьев, но не ради гнева и злобы. Чему ты служишь, брат? Своему гневу на маленькие народы или лесам? Если же не забыл ты что значит быть пастырем деревьев, то должен понимать, что мы защищаем ВСЕ деревья и все леса... и скоро придёт огонь готовы пожрать то, что ещё можно спасти, но нас уже не будет, и никто не защитит их. Ради нашего долга мы должны пойти против Врага! И ради него мы должны встать под знамёна светлые. Умерь свой гнев ради долга своего. Услышь как в страхе дрожат другие леса, чувствуя, как ноги орков и гоблинов топчут их. Они зовут пастырей не менее яростно, чем золотые деревья, но им мы помочь ещё может. Можем ещё спасти. И от их зова я не убегу ни в глухую чащу ненависти и гнева, ни в безмолвие смерти, Мидгардсорм. А ты?
Древень взирал на энта, ожидая его ответа. Даже птицы смолкли, боясь нарушить этот спор. Слишком много стояло на карте, слишком ыелика была цена поражения.

[Гость Мидгардсорм]

Голос Древнего отдавался в его душе, словно погребальный колокол. Мудрость энта, рассудительность всей его расы сошлись в схватке с безумием и гневом.
Мидгардсорм стоял посреди леса. Он уже знал, что должен ответить и что должен предпринять. И он заговорил: «Знамёна светлые… Слишком много ты общался с Митрандиром, Старейший. Ты прав в словах своих, я знаю это и не могу противиться решениям разума. Но понимаешь ли ты, на что обрекаем мы себя, оставив Лотлориэн в этот час? Понимаешь ли ты, что обрекаешь энтов на проклятие? И что многим, возможно, было бы лучше пасть в горящем лесу от топоров и клыков Тьмы, чем веками слышать стук топоров людей и раз за разом чувствовать во снах агонию леса, который ты предлагаешь оставить? Возможно, ты решил, что гнев полностью завладел мной… но я не совсем сошёл с ума. Я знаю, о чём говорю, и знаю, что боль, которую мы чувствуем, не уйдёт никогда, останется в нас, чтобы мучить и жечь… сводить с ума. Если ты готов к этому – я пойду с тобой, но не под знамёна света, а ради этого леса и лесов западных земель, куда ещё не добралась Тьма. Подумай, Старейший, подумай – не слишком ли велика та жертва, на которую мы пойдём? Жертва, которая даже после победы Света над Тьмой может стоить нам всего?»
Голос Хранителя упал до шёпота, усталость, наконец, догнала его – много дней без движения и воды, проведённые наедине с зовом умирающего леса, потребовали своей платы.
С трудом он поднял глаза на Древня.
«Ответь мне теперь, Старейший, понял ли ты меня? Понял ли, что ни одна из дорог на этом перепутье не несёт нам лучшей доли, чем безумие и смерть? Ты говоришь – отринь гнев, я говорю – открой глаза. Да, объединившись с эльфами, мы проживём дольше. И да, возможно мы победим Врага. Но разве сотрёт это из нашей памяти то, что мы не сделали? Разве спасёт нас от гибели, которую предрекает нам эра людей? Разве спасёт нас и наши леса от грядущих потерь? Если ты подумаешь, то поймёшь, что ответ на этот вопрос – нет.
Ты твёрд в своём решении… я же знаю, что от этого выбора не зависит наша судьба и судьба лесов. От нашего выбора зависит только время и способ… и, возможно, судьба народов Средеземья, к которым ты отчего-то так привязан.
Да, если ты не передумал, я согласен с тобой. Согласен принять эту боль и во имя леса нести её столько, сколько придётся, если ты готов предать себя и свой народ проклятью.»

[Гость Древень.]

Древень устало вздохнул, и зашумели леса от этого вздоха, полного горечи и печали. Жертвы будут при любом исходе, но в их силах сделать их минимальными. Жертвуй малым для спасения большего - это самый жестокий путь, но почему, почему сейчас он стал самым правильным?! Другие времена пришли на землю, диктуя другие законы.
- А что изменит наша смерть, Мидгардсорм? Кого она спасёт? Золотые Деревья не будут спасены, но мы, хранители лесов, погибнем, оставив других детей Матери Земли умирать. Мои глаза открыты слишком хорошо, брат мой. Мне бы хотелось закрыть их... очень хотелось. Если мне суждено умереть в этой битве, то я хочу знать, что смерть моя будет не напрасной. Я хочу видеть впереди надежду, но если победит Тьма, то её не будет. Ради лесов я готов пожертвовать своим разумом и своей жизнью. Люди живут уже давно, таков уж жребий этого мира. Эльфы живут ещё дольше, ибо проснулись они с нами. Не мог Создатель отвести для лесов худшую учесть, чем Враг.
Энт провёл узловатой рукой по своей бород, переводя дух.
- Мы должны спасать, но не умирать просто потому, что боимся принять будущее. С тем же успехом мы можем просто сжечь себя, что бы не видеть более боли лесов. Нет, мы живём с честью и по совести, так же должны и прощаться со своей жизнью. Я готов пойти до конца, лишь бы уберечь свои леса от той чёрной злобы, что принесёт с собой Враг и его нечистые создания. Ни люди, ни эльфы не смогут принести большего зла лесу. И ты должен это знать, брат мой, ты должен это понимать и чувствовать. Это война уже не просто за один лес, но за все леса этой земли... и за саму землю. И только поэтому мы должны присоединиться к знамёнам эльфов и людей, ради своих подопечных, которых ещё можно уберечь. Если же ты идёшь со мной, то созывай наших братьев. Это будет общая война, Мидгардсорм

[Гость Мидгардсорм]

«Если готов ты заплатить эту цену…» - голос Мидгардсорма дрогнул, но, после паузы, зазвучал более ровно и уверенно.
«Если готовы мы заплатить эту цену – то пришло время. Если таков будет наш выбор – значит, так предначертал для народа энтов Эру»
Словно получая от леса, а скорее от собственной обращённой в другое русло решимости, новые силы, Чёрный Хранитель вновь пробуждался ото сна: мрачно вздохнули вокруг него деревья, стальным звоном отозвался ручей, и показалось, что даже голоса птиц сливаются в боевой марш.
«За будущее лесов, мы заплатим единственным, что имеем, - пусть это и будет нашей Судьбой. Идём же на энтомолвище брат – пробудим Фангорн ото сна, зажжём сердца хранителей леса, обратим терзающую нас боль в силу»

[Гость Древень.]

Энтмолвище==>
Фангорн шёл по древним лесным тропам, а за ним около двух сотен энтов, может меньше, не все проснулись и смогли придти на зов Энта. Солнце поднялось в зените и лучи солнца слабо, но пробивались сквозь кроны деревьев, тени падающие на землю принимали причудливые формы... Деревья вокруг шумели и казалось переговаривались, о том что происходит в Фангорне, они раздвигали свои ветви и корни в стороны, создавая беспрепятсвенный проход для энтов... Клубы дыма подымались на севере...
-Кхрум-кхрум... Саруман, я иду говорить с тобой... Древень помнил те времена, когда Саруман гулял по его лесам... Когда они вместе беседовали... о деревьях, о всём живом, теперь же маг не находит времени чтобы зайти в лес и просто прогуляться... Вот наконец между деревьями, впереди, начал пробиваться свет, скоро будет опушка леса...
-Кхрум... мне казалось что нам ещё достаточно далеко идти до края леса...

==>У леса Фангорна