[ТЭ.Эриадор.СГ.] Дворец Правителя

[Сольмаэль 157]

Различные комнаты, не являющиеся Покоями Правителя. Хозяйственные помещения, залы, комнаты для гостей. В общем, весь Дворец.

[Сольмаэль 157]

---------->Из покоев Правителя

..Я попыталась открыть глаза. Тут же перед ними всё поплыло и накатила сильная тошнота. Как же плохо.. Пришлось закрыть глаза и расслабиться, надеясь вернуться обратно в спасительную темноту.
- Тише, не двигайся, - Произнес над ухом мягкий тихий голос, отозвавшийся в странно опустевшей голове горным эхом, - Теперь тебе нужно спать и набираться сил. Выжить после прикосновения бессмертного.. бедная девочка.. Вот, выпей.
Прикосновения..? Могучий хотел меня убить. За что? Разве я в чем-то провинилась? Или не хотел..? Я жива.. Не хотел.. Но тут мне приподняли голову и в ноздри ударил приятный мятный запах. Что-то холодное коснулось губ.
- Выпей, тебе станет легче.
Отдающий травами и чем-то ещё напиток коснулся языка, затем - горла. Тепло и силы постепенно возвращались, мебель перестала водить хороводы по комнате, а потолок и пол разобрались кому где быть. Я попыталась сфокусировать взгляд на столь доброй ко мне женщине. Серые глаза, темные чуть вьющиеся волосы. Черты лица, совсем юного, плавные - её можно было бы назвать красивой, если бы не усталость, притаившаяся в складочках в уголках губ. Морэдайн. У неё не было возраста. Тем временем женщина отвела руку с кубком, поставила его на резной столик рядом с кроватью.
- А теперь - спи. - она встала и задернула шторы на окне. Тут же стало темно, я зевнула. Ничего более не говоря, женщина вышла. Надо бы не забыть в следующий раз спросить её имя..

[Сольмаэль 157]

Солнечный свет резанул по глазам. Пришлось зажмуриться посильнее и попытаться накрыться с головой одеялом. Просыпаться совершенно не хотелось, в теле всё ещё чувствовалась слабость.
- А, проснулась? - над ухом раздался знакомый и привычный голос сиделки. По интонациям чувствовалось, как женщина улыбается.
За то время, что я провела здесь, с Нилумит, научиться этому не составляло труда. К слову, именно так - Нилумит, звали лекаря. Или она просто хотела, чтоб я так называла её. К сожалению, андунаик я знаю плохо. Впрочем, Нилумит немного учила меня ему, пока есть время.
- Хватит прятаться, mit. - она приподняла край одеяла. - Надо и просыпаться иногда!
Будто в подтверждение её слов где-то на улице послышались крики и цокот копыт.
- Даже эти головорезы уже проснулись давно, а ты всё прячешься. - она оставила в покое одеяло и пошла из комнаты, чтоб вскоре вернуться с знакомым мне травяным отваром. Пришлось подниматься и, щурясь от необычайно яркого даже для меня солнца, пить лекарство. К слову сказать, в лазарете я нахожусь уже несколько дней, и восстанавливаю силы с удивительной скоростью. Хотя первые пару суток валялась почти без движения. Так Нилумит говорит. Она была со мной всё это время, пыталась помочь по мере сил. Последние дни я уже чувствовала себя сносно и мы немало говорили. Но о себе она мало что рассказывала. Единственное, что я знала, так это то, что она из Черных Нуменорцев. Всё же при первом взгляде я правильно определила это. Да и с возрастом мало ошиблась. Ведь морэдайн живут необычайно долго для простых людей. Много больше чем мы, харадрим. Поэтому десятилетием больше, десятилетием меньше - для Нилумит значительной роли это не играло.
- Вот и славно. - как только я допила, заметила, что морэдайн стоит в дверях, сложив руки на груди. - А теперь мне пора, вечером зайду ещё. Думаю, ты найдешь чем заняться.
С этими словами женщина исчезла в дверном проеме. Теперь можно было заняться своими делами. Свесившись с кровати и немного пошарив руками по полу, нахожу свою сумку. Кто-то заботливо принес её сюда вместе со мной. На свет появились чистые, хотя и помятые немного листы бумаги, пара перьев, наглухо закрытая чернильница. А также - листы, уже исписанные моей рукою. И на них было столько всего..
Самые первые, самые старые - записи о жизни в Ханатте, в военном форте. Вот уж где мне было действительно хорошо.. Я с тоской вспомнила то недолгое время. что провела там. Солдат, командира.
Зря, наверное, ушла. Но рука сама собой потянулась к шраму, до сих пор отчетливо виднеющемуся на лице. Нет, не зря.
Потом были листы поновее. Уже о Могучем. Теперь у меня было достаточно времени, чтоб попытаться разобрать их.
...Сайта ужасен. И прекрасен. О, как величественен он был, стоя перед войсками и говоря о победе! Невозможно было не поверить. Преступно было - не послушаться. Глупо было - отказаться.
И много позже, уже в море, я видела, что правдой были рассказы о прошлом Сайты. Сила, сила покорившего море. И мощь Бессмертного стала ощущаться ещё отчетливее, чем на суше. И волны страха, сроднившегося уже, наверное, с естеством, усиливались. Было удивительно и жутко наблюдать за ним, стоящим на палубе и окутанным кроваво-красным светом от заходящего солнца...
Над этим стоило задуматься, пожалуй. А в особенности над тем, как теперь относиться к Могучему. Странным и непонятным было произошедшее. Да и не помнила я всего произошедшего. Лишь краткие бессвязные обрывки на границе памяти.
Протянутая ладонь, а потом.. Потом дикая усталость, опустошение. Но я жива. Жива, как и раньше. Но - почему? Я не знаю ответа на этот вопрос. Но.. и усилившегося страха к Сайте не чувствую. Как и недоверия. Почему-то этот инцидент совершенно меня не волновал, воспринимался спокойно. Это ведь неправильно?

[Сольмаэль 157]

  Ещё одно утро, встреченное здесь, в лазарете. Я пишу практически всё свободное время. Пока что его много, вот и появилось что-то вроде дневника. Медленно, но верно иду на поправку. Нилумит говорит, что ещё немного - и буду совсем как прежде. Но сомневаюсь. Совсем как прежде я не буду никогда. Повернулось что-то внутри.
  Когда только проснулась, солнце ещё не встало. За окном была темнота, да такая густая, что очень захотелось потрогать её. Я встала и долго время смотрела на медленно просыпающийся город. А ведь он всё такой же красивый должно быть, как раньше. Не такой, как Умбар. И, уж конечно, совсем не такой, как моя далекая родина - Ханатта. Было в нем что-то чужеродное. Не свойственной людям. Воздушность, что ли? Наверное, в этом и есть отличие городов Белых Демонов от наших.
  Я не зря упомянула Харад. Постояв некоторое время у окна, я дождалась таки рассвета. Всё это время размышляла о Великом Солнце. В него верят у нас дома. И мать верила. Каждое утро вставала с рассветом и кланялась восходящему светилу. Отец всегда добро посмеивался над этой причудой жены, но не вмешивался. И я, смотря на него, тоже не воспринимала всерьез слова матери, жреца... Но в тот самый момент, когда своими глазами увидела восходящее солнце, во мне что-то перевернулось.
  Да, права Нилумит - от той ужасной слабости, что оставило после себя прикосновение повелителя Сайты, я излечусь скоро. Но вот от тоски по любимой родине - навряд ли. И как я раньше не понимала, сколько дорога она моему сердцу?
  И вот тогда я повторила то, что много раз наблюдала в детстве. Я встречала Великое Солнце. Я опустилась на колени и долго-долго на него смотрела. И улыбалась.
  Знаю, наверное, глупо звучит - но такой радости и такого умиротворения я давно не чувствовала. Теперь я понимаю свою мать, и, как мне кажется, немного больше понимаю собственную родину. Благодаря примеси северной крови, я без труда приспособилась к новому окружению. Мне всегда не слишком близки были традиционные обычаи.
  И вот теперь... Теперь, если бы могла вернуться туда - я бы вернулась. Узнать больше о чужой культуре я могу и позднее. Увидеть золотые крыши дворцов и храмов - вот истинная радость для меня теперь.
  Но более писать не могу, Нилумит здесь.

- Всё пишешь? - добро хмыкнула Нилумит, ставя на столик рядом с кроватью небольшой поднос со знакомо пахнущим отваром в чаше. За те дни, что я здесь, он стал настолько привычен, что даже горечь его воспринималась исключительно как что-то естественное. Я сделала пару глотков, наблюдая, как сиделка подходит к окну, выглядывает в него с явным беспокойством.
- Что-то случилось в городе? - меня охватило странное волнение. Ведь войска Повелителя Нгхаур-тал-хана - побеждали до недавнего времени? Разве... разве что-то пошло не так? Я отставила чашу.
- Пока нет, - кивнула морэдан, - Но вот-вот случится, чувствую. Я узнала, что совсем скоро начнется дальнейшее продвижение армии Сайты так точно.
  Было в её голосе что-то глубоко-тоскливое, но тщательно скрываемое. Таковы уж морэдан. Ни за что не выказывают страха и боли. Будут держаться до последнего, но не попросят помощи и не раскроют душу. Я сделала вид, что не заметила.
- Но тогда всё хорошо. Разве не так? - вопросительный взгляд на Нилу (я теперь называю её так, но только про себя.)
- Да, конечно, - она сдержанно улыбнулась и, взяв в руки поднос, поспешила удалиться.
  Я вздохнула, и притянула к себе отложенные было бумаги. Опустевшая чаша вновь очутилась на столике у кровати. Остро отточенное перо опустилось в иссиня черные чернила. Приподняв его над чернильницей, я наблюдала, как набухает тяжелая капля. А потом – летит вниз. Короткий всплеск, и всё как раньше.
  Бессмысленно скрывать - я очень привязалась к этой гордой женщине за последнее время. И вот странно – народы наши никогда не были так уж дружны. Союзники, и только. Разве что в то время, когда один из Бессмертных, что вечно стоит у трона ханаттских правителей, был молод… Впрочем, что говорить об этом? Сама и так знаю, а читать никому не дам. На этом пока хватит. Немного клонит в сон. Видимо, не до конца ещё здорова.

[Сольмаэль 157]

В этот день она проснулась рано. Привычной уже усталости не ощущалось почти. Откинув одеяло, она прошла к окну и опустилась на колени. Солнце только вставало, окрашивая молочно-белые облака малиновым. Девушка долго смотрела, как пылающий шар поднимается по светлому и хрустально-ясному небу. С каждой минутой лицо её всё больше наполнялось светом - чистым и теплым, живым. Она закрыла глаза и, улыбаясь, протянула руки к небесному светилу, как когда-то делала её мать.
Сколько она так сидела, Йаххи не знала. Встрепенулась она лишь после того, как за спиной послышался негромкий вздох. Харадрим повернулась к дверям. Нилумит стояла, прислонившись плечом к косяку. Светлая кожа её в лучах восходящего солнца стала похожа на позолоченную. Такими иногда виделись фонтанные статуи во дворце Пятого Бессмертного. Только по ним всё время скользили отблески капелек воды, что висело вокруг в великом множестве, точно полуденная мошкара над перезрелым плодом.
Сколько раз приходилось Йаххи видеть эту женщину, точно так же стоящую в дверях. Но сегодня всё было по-другому. И харадрим не знала, почему у неё такое чувство. Она приветливо улыбнулась Нилу и поднялась с колен.
- Как ты себя чувствуешь? - участливо и заботливо проговорила морадан, передавай рыжеволосой Йаххи чашу с отваром. Не то, чтобы он был необходим. Скорее полезен и вкусен, не более.
- Хорошо. Как будто совсем, по-настоящему отдохнула, - Йах опустилась на кровать, поднимая чашу к лицу и делая небольшой глоток. На этот раз варево не обжигало горло - наоборот, оно было едва теплым и очень ароматным. На этот раз - миндалевым. - Как думаешь, Повелитель сможет выделить несколько часов для меня?
Задумчивость появилось во взгляде, словно вечерняя дымка над озером. Случайный взгляд бросишь - заметишь, а начнешь приглядываться - исчезает.
- Ты уверена, что... - Нилу не договорила, поежившись, и обернулась на двери. Они были приоткрыты, но в коридоре не было слышно ни шагов, ни голосов. - Что достаточно набралась сил для этого?
- Думаю, да, - кивнула девушка. Ещё пару дней назад к ней пришла одна мысль. Озвучить её она не решилась, даже записать в дневнике. Ей было хорошо известно, как поступали иногда с теми наглецами, что решились спрашивать о ЖИЗНИ у Бессмертного.
В конце концов, если он не убил меня ни в подземельях Барад-Дура, ни здесь - зачем же убивать в третий раз?
Нилумит лишь кивнула и, проведя рукой по волосам юной харадрим, вышла. Не в её обычае было говорить что-либо на прощание. Йах не стала её останавливать. За столько дней она твердо уяснила: морэдайн не любят жителей Харада, многие даже презирают. А потому такие, можно сказать, дружеские отношения с одной из представительниц древнего народа - чудо.
Допив отвар, летописец быстро облачились в привычную одежду, запихнула необходимое в сумку и направилась по уже изученным переходам к покоям Правителя.
Никто не останавливал её, лишь только стражи награждали подозрительными, иногда даже враждебными взглядами. Но Йаххи этого не замечала. Лицо её всё ещё сияло тем светом, что подарило ей прикосновения солнечных лучей, и тем вдохновением, что присуще только ученым людям, тем, для кого одни из самых главных в жизни ценностей - свитки, стихи, рассказы и баллады, песни и сказки.

-------->Покои Правителя

[Сольмаэль 157]

Йаххи спешила. Пройдя половину пути до Покоев, она внезапно осознала, что просто так её туда никто не пустит. Потому было необходимо сначала попасть к одному из главных помощников Пятого Бессмертного - Флавию. К нему она пропуск уже получила, и теперь направлялась к нему.
Несмотря на вдохновенность, она немного стушевалась. Встреча с этим морэдан была необходима, но вряд ли обещала быть приятной. То, что потомки Народа-из-за-Моря не любили харадрим, было уже давно понятно и известно. Но страшно было не столько само отношения, сколько то, что оно уничтожало вдохновение.
Комната была темной, несмотря на то, что весь замок казался воздушным и наполненным светом. Наверное, это было из-за населявших его совсем недавно эльфов. Хотя Йаххи, как и всякий житель южных земель, не слишком любила эльфов, но признавала, что и они - прекрасны. В своем роде, конечно. В остальном они всё равно оставались для неё едва ли не самым страшным существом. Во всех рассказах, сказках - они представлялись беспощадными, злыми и яростными существами. И хотя в последние столетия войн Ханатта с ними не вела, сказки остались. Многие ещё с тем времен, когда Народ Моря только приплывал к их берегам, а эльфы ещё были почти неизвестны.
Едва она шагнула в комнату, как увидела Флавия. Он сидел за столом, записывая что-то на больших листах пергамента. На вошедшую он обратил ровно минимум внимания:
- И что ты на этот раз хочешь? - даже не поднял головы, продолжая мерно нанизывать аккуратные руны на нити строчек.
- Мне нужно сказать слово перед ним. - улыбнувшись, девушка пожала плечами, - Ведь я для того здесь и есть, чтобы написать о нем как можно больше. Написать о войне, о том, как одерживает он победы...
- Ладно, хватит, - он махнул рукой, останавливая поток словоизлияний харадки. - Хочешь - иди. Если не боишься, конечно.
- Что мне бояться? - Йаххи наклонила голову, одновременно и спрашивая, и отвечая. Да, в сердце её жил трепет перед Сайтой. Но не было того жуткого, липкого страха и ненависти, что описывали порой пришедшие из Западных земель. К тому же, в памяти ещё жили наставления деревенского жреца: ни в Посланнике, ни в учениках его зла нет, и быть не может. Впрочем, когда она жила в той крепости, чо навсегда оставила шрам в её сердце, нахваталась сомнений и скептики.
- Как знаешь, - мужчина вернулся к прерванному было занятию, но остановился и кивнул одному из нуменорцев, маячивших в коридоре в нерешительности, - Ты - проводишь её.
И он замолчал, погрузившись в работу. Стражник поманил за собой Йаххи и та беззвучно пошла за ним, не оглядываясь. Теперь идти приходилось быстрее: шаг морэдана был куда как больше шага девушки, поэтому она все время отставала и вынуждена была идти скорее. Благо, длилось это не слишком долго: кабинет Флавия был недалеко от Покоев Правителя.
Аккуратно постучав в двери, Йаххи, вслед за стражником, вошла и тут же склонила голову, не решаясь поднять её на Повелителя. Конечно, заявляться вот так, не по его приказу, было не слишком разумно. Но и ждать нельзя было: скоро, по расчетам самой летописца, армия двинется дальше.
- Повелитель, - проговорила достаточно громко и четко, не поднимая головы. - Могу ли я просить у тебя немного времени?

[Катудавар 38]

-Мой повелитель! Харадская девчонка просит аудиенции.
Гвардеец отвлек назгула. Тот уже который час рассматривал земли Средиземья в палантир. Все задуманное призраком шло по плану, в Умбаре пять минут назад спустили на воду новую галеру, и вскоре она отправится в бой, Сайта уже давно пришел к мысли что набеги на Гондор нельзя останавливать ни в коем случае. Это не только оттягивало на себя огромные военные силы Гондора, но подавляло дух противника, назгул мог бы озвучить сотню плюсов, и сотню минусов которые дают пиратские набеги для Великого Дела Тьмы. Под усиленной охраной все же галер, длинные колонны караванов, тянулись из Умбара в Серые гавани, и из Серых гаваней в Умбар. Армия Сайты имела постоянный приток провизии и вооружения, еще немного и он решит вывести основные силы из крепости некогда принадлежащей остроухим, и поведет тысячи воинов на восток, на завоевание одной из сильнейших твердынь эльфов, ничего, Имладрис ждет судьба Серых гаваней. Поражение, позор, бегство, вот все на что могут надеяться листоухие, но триумф армии Сайты в будущем, пока авангарды умбарского войска продвигаются вперед, разведывая, очищая, и подготавливая путь многотысячной армии.
Наконец Сайта оторвался от сокровища нуменорцев:
-Путь войдет.–отозвался нуменорец и сбросил с головы капюшон. У него с недавних пор появилось новое любимое дело, смотреть, видеть, восхищаться, какое же благо зрение! Сколько  тысяч лет он был его лишен, как долго приходилось ему довольствоваться жалкими крохами, не видеть окружающий мир, лишь призрачно ощущать его, полагаясь на инстинкты, разум и интуицию, которыми были богато наделены все девять кольценосцев. Сейчас же весь мир для назгула изменился, и изменился исключительно в лучшую сторону, тысячи новых возможностей открылись перед ним, и всеми им он намеревался воспользоваться за свою бесконечно долгую жизнь.
Тонкая харадримка склонившись вошла в зал, Сайта отлично чувствовал боль которую она испытала, и свой отпечаток, навсегда оставленный на фэа девчонки, любое существо потустороннего мира теперь сможет легко определить кому она принадлежит и не станет лезть на рожон, а потом, когда придет время, девчонка сама перейдет в мир теней, и станет вечно служить Пятому Бессмертному. Назгул не любил терять слуг.
-Смотря на что это время будет потрачено.
Голос Бессмертного через огромные пространства помещения доносился ясно и четко, эльфийские чары до сих пор остались во дворце, и Сайта ни коим образом не собирался от них избавляться, этот дворец должен был остаться памятником побед Великой Тьмы и учебным пособием для нуменорских чернокнижников. К тому же вместе с магией их этого архитектурного шедевра уйдет и большая часть его красоты и привлекательности, а терять то ощущение легкости и спокойствия, которое обретал назгул в этих залах Сайта не хотел. Дворец ему нравился, особенно нравилась ему эта комната, три высоких стрельчатых окна, витражи, фреска изображающая печальный для  всех телери бой в гаванях Аквалонде, один из любимых моментов в истории для назгула. Мозаика на полу довершала величественную картину резни. Посреди зала стояла камена тумба, на ней покоился палантир, три кресла располагались в зале, на столе находившимся в углу лежали длинные свитки пергамента исписанныме разными людьми, не трудно было понять что написаны они на забытом всеми кроме умбарцов языке – адуунаике…

[Сольмаэль 157]

Йаххи подняла голову, но взглянуть в глаза Пятому так и не решилась. Теперь от её ответа зависело если не всё, то очень, очень многое. Только глупец решится отрывать Бессмертного по пустякам. Только полный идиот решится предлагать ему эти пустяки! Но разве можно назвать пустяком  описание жизни? Тем более жизни не простого смертного, и даже не нуменорца. А того, кто пережил перерождение, того, кто стал могущественнее любого из королей.
Девушка немало слышала легенд о принце ханаттском - Третьем Бессмертном, чьи деяния, чья жизнь и судьба врезались в историю Харада настолько плотно, что была сравнима лишь только деяниями древних королей. Также ходили истории и о другом из Девятки - о Хэлкаре. Все они были смутными и неоднозначными. Лорд Хэлкар не слишком любил рассказывать о себе. И девушка очень надеялась, что Сайта, Могучий, захочет сделать то, что не желали его собратья.
- Тханна (князь), - она начала на родном наречии и даже не заметила того, изо все сил стараясь придать голосу уверенность, а душе - ледяное спокойствие. Она нутром чувствовала, что то прикосновение не прошло даром для неё. И дело даже не в полном обессиливающий. Про то она и думать забыла почти сразу. Важнее другое, и она понимала это: теперь, даже сильно пожелай того харадрим, она не смогла бы оставить Сайту. Впрочем, как такого пожелать, она не представляла. Сейчас это представлялось рыжей чем-то, подобным самоотречению, смерти. Как порвать душу на куски. - Прошу простить мою дерзость. Но прежде чем...
Йаххи запнулась. Она не знала, что может решить Бессмертный, потому и озвучивать предположения не решилась. Будь что будет: два раза не умирать. Впрочем, не ко всем это относилось.
- Прежде чем делать какие-то выводы, прошу, выслушай меня! Многие наслышаны о делах твоих. Многие лицезрели их: кто-то восхищался, кто-то ужасался. Но то дела твои теперь. И никто пока не знает, что было до них.
И всё-таки душу подтачивает страх. Но страх не за свою жизнь: встречая каждый рассвет, ловя на себе жаркие лучи Солнца, девушка сильно изменилась. Она перестала бояться уйти. Даже не так: она твердо знала, что не сможет Уйти. А потому и бояться нечего. И что это в сравнении с целым Миром, в сравнении с тем, что дарит Великое Солнце детям своим?
- А потому прошу: позволишь ли ты узнать мне это из уст твоих?
И она посмотрела в глаза тому, кто стал для неё сейчас чем то большим, чем собеседником, воплощением легенд и даже просто Повелителем. Весь окружающий мир потерял своё значение. И прекрасный дворец, и чудные комнаты, украшенные одними из самых непревзойденных мастеров, и нуменорцы, что всё ещё находились рядом. Имени этому чувству Йаххи не знала. Это было что-то сродни истовой вере, преданности... и чего-то ещё, что харадрим никак не могла осознать и потому - принять.

[Катудавар 38]

- А потому прошу: позволишь ли ты узнать мне это из уст твоих?
Неужели опять?.. Перед взором Нумерия пронеслись многие сотни незадачливых писарей, пытавшихся записать всю долгую жизнь повелителя Умбара. Все они начинали с разного, но итог был одним, печальная кончина писаря, в конце концов, Сайте надоедали излияния и бесконечные вопросы писак, и он: скармливал их крокодилам, вешал, колесовал, рубил на куски, замуровывал в стенах, хоронил живьем, закапывал в пустыне, так что б лишь одна голова наказуемого виднелась над песком, использовал железную деву (которую собственно сам и изобрел), сажал на кол…  фантазия у нуменорца была обильна на разнообразные ухищрения, приводящие к летальному исходу.
-Позволю. Отправляйся в библиотеку,  где сможешь изучить мою родословную – Нумерий внутренне ухмыльнулся, в родословную, помимо перечисления оргомной кучи родственников входили и их многочисленные подвиги, а значит изучение всех записей заняло бы по меньшей мере несколько дней - Без этих знаний деяния мои тебе будут непонятны. – довольно холодно произнес он, и направился к своему столу, показывая что непродолжительная аудиенция окончена. Опустившись на кресло, он сдвинул кипу листков, и выудив пергамент гусиным пером написал несколько строк (не смотря на то, что у короля Умбара было несколько писарей (в том числе харадримка, прямой обязанностью которой было документирование всех Сайтиных деяний, и которая только-только покинула его кабинет) назгул все личные послания писал и отправлял сам, эта привычка осталась у него еще со времен настоящей жизни и от нее он отказываться не собирался:

Первому Маршалу Барад-Дура, Эарнилу.
Приветствую тебя, мой доблестный соратник! Мне стало известно, что ты, в ближайшем времени намереваешься повести свою армию на проклятый Гондор! Знай, если это действительно так, то я готов оказать тебе посильную помощь, и отправить к берегам Гондора могучую флотилию с сильной армией. Объединив наши силы мы сможем добиться наилучшего для Повелителя и всего нуменорского народа результата.
Нумерий Квинт, Король Умбара.

Сайта запечатал письмо, и отправил его вместе с вороном. Тяжело взмахнув крыльями, тот вылетел из окна и отправился на юго-восток, к мордорскому маршалу, наконец решившему, что гондорскую кампанию откладывать больше нельзя.

[Гость Эарнил]

НПС-Ворон с посланием
В окно влетел ворон с посланием из Каир-Андроса. Свиток был запечатан гербом Барад-Дура.  В нем значилось:

Королю Умбара, Держателю Серых Гаваней, Нумерею Квинту
И тебя приветствую Сайта Могучий! Я рад, что ты откликнулся на события в Гондоре! Я действительно уже осуществил вторжение в Гондор! Враги лишились Армии Мертвецов!  Крепость Каир-Андрос наша!  Я захватил ее без боя.  Враги  оставили крепость. Стены со стороны Запада полностью восстановленны и готовы к возможному нападению. Сейчас востанавливаются участки на восточной части. На восточном береге сооружен укрепленный лагерь. Высадка флотилии действительно поможет в деле Повелителя. Кроме того у Пороса стоит войско харадримов под началом Третьего Бессмертного. Совместными действиями мы поставим Гондор на колени! Флот Умбара сможет уничтожить вражеские жалкие судна и обеспечить нам полное господство в гондорских водах. Нуменорский Народ вернет себе былое величие!
Первый Маршал Барад-Дура, Эарнил.