Дол Амрот

[Мёдвейг 455]

Укреплённый город-порт в Бельфаласе, южной провинции королевства Гондор, выстроенный на мысе у самого Великого моря. Вассальный регион королей Гондора.

Город стоит на мысу, замыкающем с севера побережье Бельфаласа, к югу от устья Мортонда. Является центром земли, носившей название Дор-эн-Эрниль, простирающейся по побережью Гондора от устья реки Мортонд до устья реки Серни.

Ныне в нём правит двадцатый принц Ангелимир.

 

Спойлер

 

[Митреллас 31]

- Госпожа, Его Высочество ожидает вас, - Всем давно было известно, что нельзя прерывать госпожу Митреллас когда она выходит на балкон. Обычно активная, в такое время она может часами любоваться морем, недвижимая, молчаливая, безмятежно-прекрасная. Всегда прекрасная, ибо тот, кто будет спорить с этим, рискует нарваться на гнев Адрахиля.

Но не имело значения это, если тем, кто звал принцессу, был её венценосный отец. Тот мог обращаться к ней и по какой-то мелочи, или просто желать присутствия той подле него, но его воля оставалась законом даже для избалованной и всеми любимой Митреллас. Но как же ей не хотелось сейчас идти! Море всегда успокаивало её- даже зная, что оттуда однажды появятся черные паруса - не может быть такого, чтобы не появились - она, любуясь волнами, никогда не чувствовала ни страха перед войной, и страха за свой город. 

Ей было шестнадцать, когда ей привиделись башни в огне. И вот, почти столько же лет спустя, её всё так же тревожил этот старый кошмар - глупый, по сути. Старые книги хранят память прошлого, а у Митреллас было слишком живое воображение, но всё же... Что-то затевалось. Хотя бы потому, что меньше пиратских судов стало атаковать их суда, и люди шептались об этом на рынках, а ей эти шепотки доносили. Людям это нравилось, а её только лишь волновало.

 

- Госпожа. Его Выочество...

 

- Прости, кормилица, я задумалась. Иду, - Кормилица была уже немолода, сгорблена долгими годами верной службы, и отпустить бы её доживать в своём доме, да вот отказалась. Не захотела покидать дитя, которое когда-то носила на руках, за которой следила и приглядывала, заменяла мать, берегла, как иные родители своих родных не берегут, и всё мечтала хоть на руках подержать ребёнка Митреллас. Брат-то её, принц Андрахиль, уже двоим красивым дочерям отцом стал, а вот их краса и любимица всё никак из родительского гнезда не выпорхнет.

Митреллас прошла мимо кормилицы - и успевай только на плечи накинуть ей шитый серебром плащ, потому что продрогла вся на балконе наверняка, да даже ради этого прерывать не дозволялась - и за служанкой последовала к отцу.

Тот в саду был. Девушка знала, что отец немолод, что до века ему - всего пятнадцать лет осталось, и многие люди в годы его глубокие старики, особенно за пределами Гондора или королевских дворцов - но до сих пор не привыкла к тому, что тот и вести себя стал, как старик. При молодом, сильном сыне, считал он, не стоит слишком уж показывать, что ты тоже силён - пусть привыкают, кому следующему служить.

 

- Отец! - Как ни увидит его - строгого, с благородным пеплом в черных волосах, так на неё саму похожего и не похожего одновременно, так чувствует себя девчонкой. Вот и сейчас подбежала легко, у кресла присев и за руку ухватившись, только успевай слуги, под неё подушки подкладывать, чтобы не замёрзла на холодных плитах двора, - Я слышала, ты звал меня?

И пусть принцессе так себя вести не по статусу, Ангелимир всё равно улыбается ей и по голове гладит нежно. Адрахиль так себя уже не вёл, степенным стал, как и должно наследнику, но это ведь не мешало отцовскому сердцу тосковать по тому времени, когда оба на коленках помещались, и сказки слушали, одинаковыми восторженными глазами на него глядя.

- Оставьте нас. Я поговорю с дочерью наедине, - Редко принцу мешали слуги, и Митреллас понятливо села ровнее на подушках, пусть и продолжала держать отца за руку обеими ладонями, и терпеливо ждёт, пока Ангелимир заговорит о том, ради чего позвал её. Ждать приходится долго, ведь даже когда слуги уходят, они прежде говорят обо всём и ни о чём одновременно. О мелких слугах, о происходящем во дворце, о том, какие птицы сидели на парапетах. Всё что угодно, лишь бы беседа вилась и сплеталась, ложилась легко и незначительно. Это было важно, это была тренировка, такая же, как тренировки Адрахиля с мечом.

 

- Итак, отец, зачем же ты звал меня, от чего лицо твое сумрачно? Я же вижу - не обычный это наш разговор, - Но время праздным беседам, и время разговорам о делах, и сейчас одно сменяло другое с нежной улыбкой и нежным поцелуем в костяшки пальцев. Она верить не хотела, что однажды поцелует их, хладные, а после склонится перед братом. Горячо любимым, но всё же не отцом.

- Слухи разносятся с далеких северо-западных земель, из самого Арнора. Говорят, воссел на трон Арагорн, сын Араторна, кровь Элендиля, - Замолкает, следит за дочерью, лишь ресницами взмахнувшей, услышав имя, которое многое значило для них, правителей Дол Амрота. На лице всё то же вежливое внимание, но в серых глазах сталь и расчёт, оценивание ситуации, оценивание обстановки. Быстрый, но гибкий разум. 

 

- Мне о том не рассказывали, отец. Те, кто слушают для тебя, все ещё лучше чем те, кто слушают для меня... Что ещё говорили про кровь Элендиля? - "Что мне нужно сделать с этим, отец?", "от чего ты рассказываешь об этом, отец?" - всё это в одном вопросе. И она слушает. Ангелимир пересказывает дочери слухи, гладит по волосам, а та ждёт терпеливо, не торопит, подбирает всё в одну нить, и ждёт.

 

- Говорят, снизошла для него дева из звёзд. -  Заканчивает говорить принц, и девушка кивает ему с улыбкой, поднимаясь. Услышала достаточно, а большего не нужно, уже понятно, от чего тут сейчас не Андрахиль сидит. Её отец боится, вот и всё. Боится и надеется, что это всё - правда. Они верны наместникам, но верность крови Элендиля родилась раньше. Но будто бы не говорили и раньше о самозванцах, будто бы не могут сейчас заговорить о самозванце? 

Хуже - а что если знать Гондора не уступит, если наместник не уступит, если они позабыли о Короле - а позабыть было время. Что если кровь Элендиля решит вернуться, и кровь прольётся на этих землях? Младшая из племянниц Митреллас уже обещана сыну наместника, чтобы крепче стали их связи...

Но Король есть Король.

 

- Позволишь, отец, поехать посмотреть? А коли жена снизошла к королю Арнора - то и со свадьбой поздравить? Нехорошо оставлять молодых без подарка - как бы не решили, что мы скупы на радость для возрождённого из пучин истории государства, - Уже снова сияет. Обеспокоенная, опечаленная, обрадованная и запутанная, говорит будто о родичах потерянных, и это не игра, не лицемерие, Митреллас действительно желает верить, что это всё - правда. Но долг свой всё-таки помнит.

 

 

[Митреллас 31]

Спустя неделю после беседы с отцом Митреллас готовилась к отъезду - уже были готовы и обозы с вещами и провиантом - часть из них служила обеспечением отряду рыцарей Дол Амрота, часть из этого была дарами на коронацию или свадьбу - слухи разнились, и было решено судить на месте, хотя Митреллас уже знала, что будет два дара. Пища к столам, украшения к телам, так лучше, так проще - а ещё два белоснежных коня под синими попонами, наездника не знавших. Не меарас, конечно, но лучше коней во всём Гондоре не сыщешь, так что дар более чем дорогой. Митреллас сама их выбрала, из собственных конюшен, как выбирала каждую ткань и каждую мелочь. Внимание к подобным вещам было важно - такие мелкие кусочки могли исправить и дурно проходящие переговоры.

 

- Не нравится мне, что едешь так далеко. - Андрахиль сам проверяет седло сестры, пока его супруга стоит на ступенях, держа на руках младенца. Вторая младшая принцесса тоже здесь, держится за подол няни, но стоит и смотрит, наблюдая за всей суетой.

 

- Либо ты должен, либо я. Отец сам ехать не должен, а ты - второе лицо после него. Их чести не уронит принцесса Дол Амрота, но она и не является высказыванием. А ты вот можешь таковым стать, - Митреллас нежно обнимает брата за шею, целует в щеку, и затихает у него на груди. Как же она скучать станет, неделями его ворчания не слыша... И без неё ведь все понимает, а всё едино, переживает, - Доверь меня нашим верным людям. Они сберегут меня - да и есть ли кто, осмелившийся напасть на нас?

 

Взвились юбки вихрем, когда брат её в седло подсадил, и поцеловал в обе ладони, ненадолго прижимаясь, позволяя себе слабость и нежность. Как его оставить, как покинуть? Ей должно быть столпом в его правлении, а не уезжать на край света, там, где знакомого моря не видно - лишь недели до моря чужого?

Но она принцесса Дол Амрота. Ей не следует быть пугливой или печальной.

 

- Буду скучать по тебе, сестра.

- Я буду скучать много больше, брат.

 

Нежная улыбка - последняя - и Митреллас пришпоривает коня, а наследник Дол Амрота делает вид, что вовсе не было никакого прощения. Это от чего-то веселит принцессу до невозможности, и, когда она командует двигаться на Аннуминас, смеётся звонко, будто бы путь этот полон только счастья.

 

--------------------> Аннуминас