Движение армии дело не шуточное, а стояние армии дело весьма убыточное. Памятуя об этом ещё с первых своих кампаний, уже опытный военноначальник Туварс Супилли, организовал регулярное движение линий снабжения. Именно поэтому, для него столь важно было показать силу, одолев местных бедуинов-сайртахани, в открытой и честной битве, чтобы во-первых исключить фактор угрозы их грабительских набегов на юге, во время воплощения им основных своих задумок, в этом деле. Во-вторых, покорение демонстрация власти над этим племенем харадрим, была важна для того, чтобы его воинство приросло в достаточной мере лёгкой конницей, коей пустынные путешествия были легки и непринуждённы. А выносливее сайртахани найти пустынников можно было разве что где-нибудь в далёких пустынях, Дальнего Харада. Ныне же, когда под его непосредственным руководством были бунчуки харадрим-бедуинов, он мог обеспечивать себе быструю переброску небольших сил, сопровождавших конвои с провизией, которые снабжали армию. К тому же земли Нен-Умбар, были ему однозначно союзны, во многом благодаря его собственному происхождению, из преславного Умбара, города-городов, как горделиво порой его называли уроженцы этих улочек. Соответственно, торговое снабжение, т.е. обмен и торговля были для него открыты через реку, единственным минусом был загадочный нейтралитет повелителей аль-Амруна. Но тут Туварс Супилли рассуждал так: если они откажут ему в предложении о торговле, и проявят враждебность, им понадобится не мало времени, для того чтобы собрать большую армию, достаточную для того, чтобы выступить против него. За это время, по его планам он должен был успеть прирасти целью своей кампании и встретить угрозу с юга, уже в совсем ином качестве и с иным обилием ресурсов, под своей властной рукой, увенчанной перстнями. Тем не менее, разведчики бедуины, как и его личные изыскания через ока птиц, не возымели успеха. Тот приток, по которому он намеревался подняться на север, минуя цепь горных кряжей оказалось упирается в эти самые горы и дальне не идёт. Вариантов провести там армию, попросту не было. И тогда, пока конные разведчики его возвращались к расположению армии, Туварс провёл очередной обряд, и птицей ибисом пролетел ко второму притоку, выше по течению Харнена, а после свернул на север выше по течению сего притока. И тут, даже не надо было отправлять конных скаутов, дорога на север здесь была открыта и доступна для прохода его армии. Она даже была до некоторой степени слишком широка, что в какой-то момент Туварс подумал, что не слишком ли быстро его продвижение заметит нынешний противник. Но другой вариант, означал возвращение и ещё больший риск преждевременного обнаружения. Поэтому, выбор был сделан и приказ о переброске войск вброд, что являлось само собой целым событием сделан! После переброски, наступила ночь и армия встала лагерем на другом берегу первого притока, готовясь к следующему дню и маршу ко второму притоку. Воины расставили посты, отдалённые лагеря караульных отрядов, выслали охотников к подножиям, и шатрами покрылась поляна. У Туварса было в распоряжении, как и обычно две юрты, одна для его личных уединений, вторая прилегающая к ней для сна и наслаждений наложницами или как в данном случае — одной из оных.     Но вечер, чародей-полководец проводил в одиночестве входя в транс и шагая далее, под размеренный звук своего гортанного песнопения, в состояние изменённого сознания. Сидящего на земле, в чёрной юрте Туварса Супилли окружал начертанный круг, геометрическая фигура, в виде непрерывно-рисуемой семиконечной звезды, и символы священного запретного языка айнур. За пределами круга, стояли миниатюризированные треножники с жаровнями, на которых тлели благовония, специально подобранных чародеем, трав и грибов. Дым окутывал всю юрту, и вскоре он обратился в сознании чародея сплошным туманом. Раскачка, музыка, вербалика, атмосфера всё помогало и было для него чем-то вроде костылей, чтобы войти выйти из тела. Но в этот раз, ритуал его был направлен отнюдь не на то, чтобы вселится в тело очередной птички ибиса, для осмотра территорий. Туварс ощущал усталость, и поэтому решил опробовать насытиться энергией того Истока, с которым он наладил прямой контакт. Таков был шаблон его мышления, наученный школой оккультного делания Минас Моргула, Туварс привык черпать энергию для бодрости духа и жизни из Исторка, но в этот раз он просчитался, ведь школа была иной, точнее это была даже не школа, а крипто-традиция, доисторическая, довременная, слишком великая для его человеческого разума. И всё же мост был налажен, а потом свет... всепроникающий свет осветил его дух, сметая того в глубины чёрных вод. Этот свет, не был подобен ничему из ранее виденному Туварсом, ни свету Солнца, ни свету Звёзд или Луны. Ни что не источало такой ослепительный, такой плотный и ощущаемый всеми фибрами души свет.     Летя сквозь пространства, у самого основания Чёрных Вод Смерти, чародей вдруг ощутил, что свет будто бы его подхватил, и словно бережной, гигантской ладонью остановил его падение. "Не время, моё дорогое дитя" — голос пробиравший до самого основания, словно был услышан всем телом чародея, приводя последнего в трепет. В этот момент, в юрту вбежала ощущая вибрации из соседнего шатра Ирханну, она смотрела и видела как тело Туварса Супилли встало и взглянуло на неё, тёплым, бесконечно далёким и в тоже время бесконечно родным взглядом. Слёзы в её теле, проявили то исступление, которое ощутила в этот момент Турингвэтиль, которая тут же рухнула на колени и прошептала.  — Властитель? — Ещё нет — было ей ответом — это лишь лакуна, в непробиваемой сфере глухого слепца. Лакуна которую он сам допустил, ещё на заре этого мира. Не пришло ещё время. Слушай же...— он сказал ей несколько фраз, которые сознание Туварса, не успело ухватить и вскоре растеряло. Лишь одно он ощутил, имя которое ему стоило знать. Вспомнился момент, когда он общался с бедуинами и они спросили его — каков его бог, тогда он ответил описательно, но теперь у него было имя, имя сокрытое, изменённое, сакральное. Пробудившись будто ото сна, Туварс произнёс лишь... — Аэанто...— и тут же его вырвало, полностью опустошая желудок, голова закружилась, на лбу появилась испарина, тело забилось в конвульсиях. Ирханну-Турингвэтиль, тут же подлетела к нему и обхватила его голову. — Тише, тише возлюбленный, смертным не всем подвластно выжить при том, что пережил ты.  Постепенно приходя в себя, стараясь восстановить дыхание, Туварс Супилли лишь иступлённо и изумлённо произнёс.  — Аэанто...— и Турингвэтиль поцеловала его в лоб, а после отвела в другой шатёр, для того чтобы омыть его и уложить спать. Впереди было ещё не мало испытаний, ни кто из слуг не должен был видеть Принца Ордена, в столь жалком состоянии. Теперь, перед ним не встанет немым вопрос, каков его бог. Теперь, Туварс Супилли знал, кому и чему он служит, но впервые в жизни служит не как раб, а как достойный слуга, знающий и ценящий своё место, и не стремящийся к тому, что не соответствует его путём в порядке вещей. 

Весьма разношерстная компания вышла на поверхность, Даэр смотрела, но не глазами, что были слепы. Внутренним оком она ясно различала подлинную суть новоявленных. Яркие искры жизней девы и нескольких воинов в плащах, приглушенный белый свет старика и яркий голубоватый огонь второго духа. Но стоило перевести “взгляд” на самого высокого из них и Даэр лишь чудом смогла не закричать. Это… Необъяснимая мощь, куда страшнее обеих майар протекала через могучего эльфа. Даэр быстро отвела взор, дабы ее не узрели. Сила была столь необъятной, что казалось скалой, способной раздавить такую жалкую букашку, как она. Ее разум не в силах постичь этого, только госпожа возможно сможет, но она молчит. Даэр приветствовала путников холодно, но вежливо, приглашая отогреться у костра и вкусить мяса. Несколько воинов в плащах почти сразу покинули прежних попутчиков, отправившись в Имладрис предупредить об удачном исходе собственных изысканий. Только высокий воин, представленный, как Илгон, что-то шепнул на ухо предводителю, дернув того к себе, когда следопыт пытался развернуться, чтобы уйти. Остальные слышать не могли, но Даэр, сидящая ближе всех и чей слух был куда острее прочих, услышала слова великана: - Мой меч острее твоего языка. В следующий раз я сполна напою его кровью одного глупца.  Интересно, очень интересно. Разведчик, еще более потемневший во взгляде, ушел за остальными своими соратниками. Даэр конечно делала вид, что ничего не слышала, но великан похоже полностью пребывал в собственных думах, а остальные и вовсе словно не замечали ее и своего спутника. Еще более интересно. Эльфийка все запоминала, понимая, что каждая мельчайшая деталь будет полезна госпоже в ее планах. Троица общалась только друг с другом, словно ни Даэр, ни Илгона не существовало. Последний то и дело бросал на них хмурый взгляд, а потом молча смотрел в огонь. Никто не заметил, кроме Даэр, как раны на теле Илгона затягивались прямо на глазах. Будто его тело жило собственной жизнью, а великан лишь больше хмурился разглядывая себя. Вскоре на его теле не осталось и следа тех ужасных ран, которые он получил в своих подземных похождениях. Даэр затаила дыхание, эта ужасающая сила оберегала свой сосуд, но такое было вряд ли подвластно даже самым могущественным духам этого мира. А это значило только одно…  Внезапное появление гномов отвлекло Даэр и остальных, заметно скрасив и разрядив обстановку. Даже Илгон немного приободрился и выдавил из себя пару улыбок. Даэр предпочитала молча наблюдать за происходящем, запечатляя каждый штрих в своей памяти. Потом Норнориэль увлекла ее к реке, дева не стала возражать и Сиф тоже увязался за хозяйкой, обрадованный вниманием к его пушистой персоне. Он уже успел вылизать всех гномов по очереди, а дева ваньяр так и вовсе получила обильную порцию волчьих слюней. Теперь он считал их всех частью своей стаи, так что они могли гладить его шерсть, теребить за ушами сколько влезет. А он спокойно мог спать рядом прямо у костра.  Девы вошли в воду под ярким светом Луны, но Даэр показалось, что вода слишком уж теплая. Это не ледяные озера Севера, что остужают самые горячие сердца. Но тем не менее ее кожа ответила приятными ощущениями. Пожалуй после долгого пути ритуал омовения лучше всего. Даэр не стала отвечать деве-ваньяр. Лишь холодно улыбнулась, как и всегда. Война… Как же эта эльфийка была наивна, думая, что у этого будет конец. Впрочем в задачу Даэр входила лишь оценка, холодный и рассудительный анализ, поэтому она больше слушала. Когда же Норнориэль задала вопрос о самой Даэр, та лишь тихо рассмеялась: - Не все вопросы должны получить свои ответы, огненная. Во всяком случае пока. И она плеснула водой в лицо деве из Амана, дабы отвлечь ту от ненужных тем. Это сработало, Норнориэль была словно дитя, тут же переключившись на невинную игру с брызгами. А вот объятия немного удивили саму эльфийку, она немного скованно обняла Норнориэль в ответ. Когда девы уходили от пруда, Даэр заметила в другой стороне Илгона. Великан усердно смывал черную краску со своих белоснежных, таких же как и у Даэр, длинных волос. Еще одна интересная деталь, но эльфийка опять сделала вид будто ничего не видела. По утру они отправились в путь, Норнориэль и тот кого звали Морнэмир ехали в повозке гномов, вокруг другие гномы на козлах с гор. Илгон плелся сзади, будто ничего не замечая. Гендальф покинул отряд накануне, удалившись в сторону запада. Даэр помахала рукой Норнориэль в ответ, но осталась верхом на Сифе. Она двигалась в стороне от колонны, предпочитая смотреть по сторонам.  Позже на стоянке, Даэр продолжила следить за Илгоном. Тот о чем-то говорил с одним из гномов. Наугрим передал эльфу большой сверток и похлопал того по руке. Великан отошел на свое место в стороне от всех. Даэр продолжала следить за ним. Когда все улеглись спать, и даже неутомимая рыжая эльфийка прикорнула на руке у ушедшего тропами грез духа, Даэр тихо покинула свое место рядом уже спящим волком. Никто не слышал ее легких шагов, никто не видел, как она растворилась во тьме.  Там на опушке она встретила гиганта, за его плечами был меч, и походная торба. На плечах мех какого-то зверя.  - Уходишь? - тихо спросила Даэр, появляясь из-за дерева. Он повернулся и хмуро смерил ее взглядом. Они были похожи и между тем их различия был столь же очевидны, как день разниться с ночью. - Мне не место здесь. Теперь я осознал это полностью, оставив призрачные иллюзии, хоть это и причиняет мне боль. Но по-другому быть не может. Я… Изменяюсь… Во мне что-то будто меняется с каждым днем. Я больше не могу быть здесь. Я становлюсь... Чем-то... Иным. Даэр сложила руки на груди: - Я тебя не сдам. И все же, ты еще далеко не избавился от иллюзий, как говоришь.  - О чем это ты, дева? - озадаченно спросил воитель. Эльфийка подошла ближе, хотя мощь проистекающая сквозь Илгона пугала ее: - Мысли всех живущих возникают из тьмы. Если ты действительно представляешь собой движения твоей собственной души и причина этих движений предшествует тебе, как ты можешь считать свои мысли своими собственными? Как можешь ты быть чем-то иным, кроме как рабом тьмы, что была до тебя? И только Знание позволяет облегчить и превозмочь это рабство. Только знание источников мысли и действия позволяют нам овладеть собственными мыслями и поступками, сбросить иго обстоятельств. И только моя госпожа обладает такими знаниями. Мир пребывает в забытье, порабощенный своим собственным невежеством. И только моя госпожа бодрствует.  Она подошла еще ближе к Илгону, перейдя на шепот, слышимый только ему: А тот кого величают Единым, и те кто рядом с Ним, угрожают этому.  Илгон удивленно уставился на странную эльфийку, ее слова были непонятными, опасными, как ему казалось. Но при этом, что-то внутри него согласно отзывалось на речи Даэр. - А теперь ступай, Илгон. Познай свой путь, и Силу, что теперь ведет тебя. Не нужно вопросов. Свои ответы ты познаешь сам. Путем Делания. Возможно мы еще увидимся.  Она проследила, как смутная тень великана теряется среди деревьев. Даэр также тихо вернулась на свое место, не замеченная никем, даже парочкой из духа и девы-ваньяр. Лишь утром, когда пришла пора отправляться в путь, она, оседлав Сифа, обратилась к спутникам, что были озадачены пропажей гиганта: -Не стоит переживаний, его путь лежит не здесь. Он покинул нас. Продолжем же путь и мы.  И она первой и последовала своим словам, удаляясь вперед, находя более удобную тропу для тяжелой гномьей телеги. Конечно Морнэмир был искусным мастером, но чинить телегу после каждого неудачного ухаба или поворота отняло бы у них слишком много времени. А Даэр не могла себе позволить тратить такой ценный ресурс впустую.  Даэр и компания  ======> Имладрис Илгон =========> Карадрас   [NICK]Даээр[/NICK] [AVA]https://i.pinimg.com/564x/ab/ab/08/abab08725bd221650848e66013433f65.jpg[/AVA] [STA]Прозревающая Тени[/STA] [SGN]Во все времена. И всегда.[/SGN]

В "Лунной" крепости царило затишье. Словно тени туда сюда проскальзывали рабы, старавшиеся как можно меньше соприкасаться с людьми или орками, что были на службе владыки Мордора и господ этой крепости, ведь если лишний раз не попадёшься на глаза, то проживёшь хотя бы ещё не много, ища маленьких радостей насытить свой желудок. Для такого склада рабов, этого было более чем достаточно, чтобы продлевать своё существование, остальные попросту не могли вынести подобного существования и умирали, самыми разными способами. Искажённая, раненая луна нанесённая на чёрный фон знамени Минас Моргула, реяла флагами над башнями призрачной крепи. Незримые, зачарованные стражи продолжали свой томительный караул. Это конечно были не люди, точнее не то зерно души которое существует в каждом человеке.    Наблюдая сих стражей, из окна своей самой высокой башни, призрак Кольца размышлял о природе всего этого феномена. Фактически сам Хэллкар достиг колоссальных высот чародейства, но в какой-то момент его жизнь перевалила точку, на которой он был полноценным человеком и мог достигать, в теории новых вершин. Теперь же, большинство экспериментов были для него недоступны, по причине утраты своей природы. И вот этот вопрос, больше всего занимал его. Благодаря кольцу, он отличался от тех несчастных духов, которые стали лишь пустыми рабами воли заклинания, на страже Минас Моргула, и в некоторых иных местах, являя собой плоды некромантии Саурона, и его личной. У них не было хроа, их тел давно истлевших с веками, но не было и тайного огня, искры закладываемой в них при жизни. Куда отправлялась сия искра, после смерти тайной сие было невероятной. Оставался лишь психический слепок, наслоения сформированные жизнью умертвия, его памятью, тем что он когда-то переживал, какие эмоции испытывал, тем что как ему казалось формировало его эфемерную "личность". Лишь очень не многим удавалось преодолеть этот личностный порог, и заглянуть за грань к своей истинной самости, к той самой искре, осознавая себя такими какие есть, и конечно для такого надо было быть как минимум человеком, получившим доступ к высшим посвящениям, в учениях что сокрыты от людей неспособных понять их суть. Чародеи, алхимики, маги — это те немногие, кто могли приблизиться к пониманию сложных структур и феноменов. Справедливо или нет, Хэллкар считал себя лучшим среди таковых людей, тем кто достиг высших пониманий, но только это не придавало ему каких-то высших благ. Минули дни, когда осознание своего могущество даровало ему неистовое наслаждение, когда поиск новых знаний придавал сил и смыслов сам по себе. Сухой остаток, оборотная сторона договора с мрачным Тёмным Властелином. Одно занимало сейчас Короля Чародея, если не потерял он способность мыслить и рассуждать, как это потеряли буквально все те слепки духов, давно ушедших за грань людей, что ныне являлись умертвиями, с очень ограниченными функциями и очень ограниченным кругом воспоминаний (а какие-то без оных вовсе) — значило ли сие, что в нём ещё таится тайный огонь творения, его искра жизни. Вопросы касавшиеся того, куда у обычных людей уходит сия искра, его уже не сильно занимали хоть отправлялись они в иные миры, хоть заселяли новые тела в этом мире, это не имело значение лично для Хэллкара. Всё что имело для него значение это он сам, и кольцо вокруг которого закольцевалось его существование, не позволяя ему вырваться из колеса существования.  Периодически начинаемые военные кампании Саурона, позволяли порой отвлечься от подобных раздумий и медитаций, как например совсем недавно Хэллкару даже удалось коснуться эмоций, чувств и насладиться вполне той резнёй, которую учинил он при Ист Байте, с недоразвитыми по его субъективному мнению северянами. До сих пор, Низших людей он и за людей-то не считал, хотя было ли это его подкрепляемым мнением сейчас, или это было лишь слепком его прошлого, его живого. Был ли он жив, не просто он, но Он, или обладая живым сознанием давно потерял Себя настоящего? Эти вопросы бичами терзали, где-то в непроглядных глубинах души его. Мрачный взор призрачных глаз поднялся ввысь, на запад уходила луна. Прямо над городом её видно не было, но сейчас на западе от Минас Моргула всё чаще, небо было ясное, и отсюда с высшей точки призрачной крепости, виднелся серебряный свет луны.   Но он не только предавался мыслям, в этом месте. Король Чародей продолжал открывать немногим из слуг своих, некоторые простые заклинания, и оккультные тайны, что постиг он сам за долгую жизнь, ни без подсказок майа Саурона конечно. Впрочем, ни кого из этих прихлебателей, он не считал достойными высших элементов знания, и потому многого им не открывал. Оттого было даже удивительно, как Туварс Супилли, один из этих болванчиков, смог так многого достичь. Тут тоже на лицо была какая-то тайна, которая быть может ждала своего открытия. Ученики делились в соответствии со ступенями посвящения, в строжайшей иерархии и высшие иерархи прислуживали ему здесь, в верхних ярусах башни Короля Чародея, как простые слуги. Подавали нужные книги, следили за свечами, подносили ткани внешних и зримых одежд властителя Минас Моргула. Они же подносили и отчёты, когда Хэллкар того требовал от них. Вот и сейчас, читал он отчёты о запасах.    Как вдруг, бумаги буквально выпали из его призрачных рук, слуги тут же подсуетились собирая и упорядочивая листы. Странное ощущение коснулось духа Хэллкара, точнее его астрального тела, тонкой сущности. Мир изменялся, и как тонко чувствующий чародей, быть может сильнейший из людей в этом высшем искусстве, Первый ясно ощущал происходящие изменения, хотя конечно никакой конкретики он постичь не мог. Одно было ясно, нужно подготовиться и Хэллкар сформировал ряд приказов, по наращиванию сил, докупке рабов в штольни Моргульского Ущелья, приведению в порядок парка телег и мордорских зверей, тягловых животных. Также назгул подумывал перехватить управление Южной армией в Итилиэне на себя, покуда сиридар-командующий вёл свои кампании в Харондоре, и силами Минас Моргула, укрепить южную армию. Это был бы весомый актив, в его руках, и его планах. Король Чародей направил крэбэйна к Доброгу Чёрному, с приказом сформировать доклад, и отослать ему о текущем состоянии Южной армии и оккупированных территорий южного Итилиэна.  [NICK]Хэллкар[/NICK]  [AVA]https://i.imgur.com/DZo9oOZ.jpeg[/AVA] [STA]Первый среди Девяти[/STA] [SGN]Победитель королей[/SGN]

Празднество продолжалось, и тут дары которые начала преподносить главная гостья этого вечера, начинали раскрываться и демонстрироваться один за другим. Уже с самого первого, впечатлению изумления Мурсили и его супруги Саластины не было предела, ибо только этот дар уже был весьма дороже, даже в чисто денежном эквиваленте, чем те статуи (которые отнюдь не дешёвые) которые Дом Папратар подарили Омаре. Увидев взгляд своего господина, тот слуга из числа лакеев, который принимал первую книгу, с особенной осторожностью понёс её в библиотеку, где решено было их разместить до того, как ими займётся сам Мурсили. Второй дар оказался не в меньшей степени драгоценным. Алхимия была поистине делом небольшого числа мыслящих людей, и в самом Умбаре. В основном конечно, людей из родов с нуменорскими корнями, потому что у харадцев были свои, иные пути на этом поприще, и лишь нуменорские дети, потерявшие своих королей в глубоких древности сединах, могли пытаться "королевским деланием" с усердием и старанием, воплощать то, что короли древности могли делать без особых трудов. Остановив лакея, Мурсили даже раскрыл книгу и просмотрел первые страницы вводного описания, пока Омара преподносила третий подарок его сыну и наследнику. В том, что он прочёл лишь одно изумляло Мурсили. При такой развитой внешней алхимии, по какой причине алхимики Сарда во-первых стали называть "Мёртвым" то, что в древней алхимии называлось живым (а минералы и металлы, в соответствии с древнейшим учением были столь же одухотворены как люди или животные). Но самое главное, отчего беря два аспекта мироздания, они совершенно опускали самый главный аспект реальности, фокусируясь на весьма относительной, и воплощённой лишь в сознании — материи. Сам Мурсили был немного искушён, как он и говорил, в вопросах алхимии и потому был до некоторой степени изумлён. Но вскоре книга отправилась туда же в богатую библиотеку Дома Папратар, а Мурсили узрел и оценил тот дар, что был преподнесён его сыну. Молодой парень принял кинжал и с благодарностью кивнул.  — Пусть станет он для меня клинком последнего довода — сказал Форондор, после чего отступил назад. А Мурсили поймал себя на мысли, что его уже так и тянет в библиотеку, изучать новые фолианты. Тем временем, артистов, которые выступали на вечере ранее, у выхода рассчитывал управляющий, и те со спокойной душой и не пустым кошельком, отправлялись по своим делам. Честная работа их получила свою честную плату. В это же время, вернулись в дом два брата Зервас, Таврон и Анкадар, которые впрочем не выходили в господский двор, где проходила церемония, а войдя повернули в караулку, откуда был коридор к комнатам, где проживали стражи Дома Папратар, в соответствии своим рангам (т.е. бойцы рядовые, проживали в комнатах по четыре человека, а те кто был выше рангом на втором этаже, имели свои комнаты, хоть и скромные, но в которых можно было спокойно уединиться, и хорошенько выспаться и отдохнуть в безопасности. Впрочем братья не отправились спать, они снимали доспехи и разговаривали со стражниками, что несли сейчас караульную службу. 

[NICK]Валараукар[/NICK] [AVA]https://i.pinimg.com/564x/3d/43/ac/3d43acb54c379bb76f1d621a6b0c4e0f.jpg[/AVA] [STA]Разрушители королевств[/STA] Отравленные обещаниями падшего вала, облаченные в мерзкую форму, эти злобные духи уничтожали целые города и цитадели, прокатываясь необоримой силой по землям свободных народов. Личная гвардия Моргота, отступники и предатели, долгое время они покоились в этих пустошах, в котловине Серых гор, там где властвовали вырожденные драконы, внушая страх смертным на юге. Бежав от исхода войны далекой древности, восемь демонов пламени Утумно нашли себе пристанище далеко от сокрушительных поражений и катастроф, утопивших большую часть земель Средиземья. Они укрылись под землей, затаив обиду, где остались бы навсегда, до скончания времен, если бы мир не начал меняться. Одна за другой, перемены тонкой струйкой размывали землю, в которой покоилась забытая восьмерка демонов, лишенная имен, разогревая их злобу и амбиции. Трудно сказать по какой причине пробудились чудовища, была ли в том заслуга игры богов, а быть может все это из-за возрождения королевства людей при свете звезд, или же смерть морийского ужаса от руки второго перворожденного, быть может пробуждение их брата из числа верных майар? Все события вели к этому дню, как всякий прошедший вечер уступает место ночи, которая возвещает о начале нового дня. Вопрос лишь в том, смогут ли свободные народы, радовавшиеся красоте вечернего заката, пережить мрачную ночь, которую на своих крыльях понесут демоны народа балрогат? Там где покоились они долгое время, всякие дикие племена орков устроили алтарь, они справедливо считали здешний курган местом силы, к которому тяготели младшие драконы. И вот сейчас они приносили жертву, моля тьму даровать им такую силу, чтобы их вожди могли овладеть всеми людскими женщинами, а их слуги разграбить арсеналы гномов, чтобы они могли получить себе всякую гору, где им были не рады. В плясках они даровали великую жертву, подыхающего варга, давно лишившегося зубов, и теперь его судьба была предрешена, когда он не мог больше огрызаться жадным двуногим животным, искаженных злобой Моргота. Темные заунывные песнопения и целое празднество резко оборвалось, когда земля на месте обширного алтаря с грохотом обвалилась, из провала повалил густой дым со смрадом гнили и пепла, а накатывающий недовольный рык заставил орков с ужасом лицезреть как одна за другим возвышались фигуры, окутанные мглой собственных тел. Балроги восставали, прервав свой многовековой сон, распрямляя плечи, вытягивая крылья. Их пламя разгоралось так ярко, что больно жгло всю мелочь, собравшуюся у их ног. Мечты племенных вождей отныне исполнены, и они пали ниц перед своими богами и орудиями исполнения желаний, вызвав у последних лишь усмешку. Балроги сожгли своими плетями не только вождей, продавших старую собаку за сотню тысяч женщин, но и самых верных им приспешников, что разложились позади самоуверенных дураков. Остальные орки в ужасе разбежались по долине, позволяя пробужденным демонам насладиться первыми мгновениями столь сладкого для них утра, когда не было ничего лучше, чем утолить свой голод кровью и плотью слабых, охотясь на них, доставая из нор, выжигая целые стоянки. Им не было дела до слуг, они не Саурон, они та сила, что сокрушает, а не порабощает. Но шло время, и сознание балрогов постепенно устоялось. Теперь они мыслили, начиная понимать, что им было нужно. - Никчемные игрушки всегда можно сломать, - поделился один из демонов на черном наречии, что звенело по округе злобой, они еще не решили кто будет вести их всех, а потому старались заслужить лидерство в глазах остальных. - Согласен, нужно сдерживаться... Хоть это и трудно... Их тела так забавно хрустят. Не думал, что рабы такие... жалкие. Хочу пожрать город эльфов. Все балроги согласились с последним пожеланием, утвердительно вспыхнув огнем, каждый из них представил свои самые мрачные фантазии, какую судьбу каждый из них подарит бессмертным. - Все будет, но сначала нам нужно укрепить свою власть над этим местом. Отсюда мы положим конец той несправедливости, что загнала нас под землю, вернем все как было, и нам будет хорошо. Демоны согласились, все они желали оспорить результаты войны. В итоге восьмерка балрогов организовала себе логово на дальней стороне Серых гор, на границе Иссохшей пустоши и Фородвайта, назвав разветвленную сеть пещер громким именем арсенала. Кое-какое оружие тут и правда было, примитивные инструменты орков, которых балроги начали порабощать, заставляя многие племена покидать пустоши в поисках безопасности. Но это пока. Совсем скоро балроги поняли, что править отродьями Моргота не так то и просто, как кажется на первый взгляд, они привыкли распоряжаться ими как ресурсом в древних войнах, никогда не задумываясь над тем откуда те берутся. А здесь нужно обладать серьезными навыками управления, совсем как Саурон. Но это не страшно, они не хуже Саурона, они всему научатся. А пока балроги приказали своим пешкам плодиться, чтобы им было кого отправить на убой, сковав тем самым силы, что осмелятся противостоять воле разрушителей. Здесь начинался первый отбор. Слабые не добивались успеха, а потому балроги не жалели их, решая судьбу прямо там, на глазах у копошащейся массы, стимулируя тем самым рождаемость. Они бродили среди всей этой скользкой массы, зорко следя за тем, чтобы вся эта мерзость не отлынивала, щелкая бичами, вызывая у некоторых представителей орочьего народа чувства экстаза. Мир изменился и совсем скоро его жители прознают об этом.