Стурлунг------------------------------Амон Эйтель   Лететь с перебитым крылом было очень сложно. Но кребайны были достаточно выносливы. А Стурлунг ещё и достаточно старый, чтоб уметь экономить свои силы. Влекомый тёмным договором с изначальным хозяином, он внутренне горел и этим питал свою суть. Его яростный клёкот разлетелся по округе, когда он достиг первой линии лагеря. Он искал. Его взор, затуманенный болью искал мрачную искру человеческой души моредайн. И он нашёл её. Влетая в палатку Туварса, он повалился к его ногам. Бессильно трепыхаясь и устало прикрыв глаза.

Ночь... первая ночь, когда Кхафи вздрагивая пробудилась от глубокого сна, покрывшись липким потом. Её волосы растрепались, а тонкая рубашка холодила тело. Пытаясь унять собственное дыхание, она коснулась шеи, а после пальцы медленно поднялись вверх, до подбородка и коснулись губ. Вчера караван с рабынями прибыл в город. Вчера они принесли дурные вести о войске, что медленно двигалось в сторону города. Ночью... была убита первая. Дева-харадрим слышала её крики, засыпая. Но сейчас она проснулась от непонятного чувства гудения внутри. Ей снилось странное. Она видела, как пламя пожирает флаги, как треск огня, хищно подбирается всё выше и выше к башням, выдыхая жар и опаляя своей страстью. Облачённая в жертвенный саван, Кхафи чувствовала, как ветер рвёт на ней липкие одежды, волосы, растрёпанные и мокрые хлестают по лицу... но она не чувствует ни боли, ни горечи, лишь глухое торжество, где-то внизу. Тело и разум пульсировали на каждый новый шаг. Возмездие свершилось и вот она стоит на стене, глядя в ночь пустыни. Позади пламя, а впереди мириады звёзд и холод. И девушка растворялась в этом, пока чьи-то властные руки не коснулись её плеч и не развернулись лицом к себе. Фигура смотрит сверху вниз, и всей своей сутью источает силу и власть. Кхафи чувствует, что воля её медленно утекает в эти сжимающие её плечи пальцы. Горящий взор воителя гипнотизирует её, точно змеиный взгляд, смотрящий на кролика. Лишь миг, и его губы впиваются в шею, покрывая её пылающими отпечатками желания. Она пытается вырваться, но оковы мужских рук становятся лишь крепче, прижимая к выступу городской стены. Он взял её прямо там. Грубо, властно, но при этом столь обходительно и страстно, вырывая разум из общего потока пустоты. В этом огненном танце, она словно познала саму суть.  Я давно не видела Стурлунга.  Спуская ноги на холодный пол, она постаралась привести мысли в порядок. Дрожь медленно проходила, протянув руку и поймав пальцами луч лунного сияния, Кхафи чуть прикусила губу. Она никогда не знала мужчину, а тут от простого сна, внутри всё пульсировало, словно желая разорвать этот запретный плод.  Я стала больше женщиной чем воином. Я стала слабой?  Поведя плечом, и чуть наклонив голову назад, девушка прикрыла глаза. Вчерашний вечер и купальни. У верховного жреца были гости и пришлось прислуживать более усердно. Разливать вино, натирать благоухающим маслом дряблую кожу господина... Они обсуждали насущное. Предстоящее. Супруга князя никак не может зачать дитя и это плохо сказывается на благочестии города. Чернь ропщет. Князь недоволен. Супруга в величайшей печали. Кхафи видела её всего раз, стоящей на своём балконе в башне, в час закатного солнца, возносящей молитву Богам. И как же несчастны были все её движения. А между тем девушке-харадрим приходилось идти на всевозможные ухищрения, чтоб не привлекать к своей личности внимание. Угодить в капкан чужой ритуальной сети раньше времени было не в её планах.  Что же они сказали...  Снова вспомнился раздирающий душу леденящий крик жертвы. Впервые это вызвало в ней оцепенение, словно в миг смерти, холодные пальцы карающего ангела коснулись и её кожи. Отметая это чувство, Кхафи встала и убрала волосы назад, накидывая на голову покрывало. Подойдя к двери и прислушавшись, она услышала удаляющиеся шаги. Завтра на закате, верховный жрец и вся знать города соберутся на священное таинство. Ритуал который призван защитить город от злых глаз.  Я должна найти Стурлунга...  Конечно, выходить ночью из крыла слуг было весьма опасно. Если не сказать, что запрещено. Тут строго следили за подобным порядком и всё же... Кхафи умела передвигаться довольно тихо. Спустя три патруля, она сумела оказаться в небольшом внутреннем саду, укрытая деревьями и кустами. Лунное сияние облекло её фигуру в серебристый свет, девушка позволила себе испить этот свет, выйдя под самые лучи и стянув с головы покров. Всё равно никто не видит и не слышит. По крайней мере в ближайшие двадцать минут, сюда никто заглядывать не должен был. Если она правильно помнила, то по ту сторону высокой стены должны были быть городские улицы. Но там, в ночи было тихо и не единого намёка на суету. Город спал, точно не ведая что вскоре его ждёт.  - Где же ты, проклятая птица!  - От проклятой души слышу. - Яростное хлопанье крыльев едва ли могло заглушить недовольство кребайна. Он медленно спустился вниз и девушка села перед ним на землю. - Что нужно пыльному червю.  - Чтоб ты передал послание. Жрецы готовят кровавый ритуал жертвоприношения. Они хотят призвать кару небес на армию что идёт к городу.   Стурлунг, чистя перья внимательно смотрел на Кхафи и не говорил ни слова. Словно бы обычная птица, разве что намного крупнее обычной. Наконец, он щёлкнул клювом и стремительно взлетел. Глядя как он удаляется, она внутренне сжалась. Секундная тревога и вот уже знакомый свист стрелы разрезал пространство, прошивая могучее крыло. Полёт кребайна накренился, и он пропал из виду. А Кхафи пронзил ледяной ужас, но едва её дыхание участилось, как она сумела взять в руки собственный разум. Разве не к такому она всю жизнь готовилась. Шпионаж, убийства... какая разница, как и при каких условиях. Рванув в сторону выхода из сада, она столкнулась нос к носу с воинами жрецов. А с ними и тот, чьей смерти она истово желала.  - Я долго наблюдал за тобой. И ты мне напомнила одну песчаную змейку. Как удивительно, но этот взгляд бездонных глаз я не забуду никогда. Даже если их обладательница давно уже не ребёнок. В темницу её. Последняя из четырёх найдена. 

Всё прекрасное по старому. Прикаты, откаты... как бушующее море.

Та ночь, что подарила Арагорну возлюбленная королева его, стала поистине ценнейшей наградой, за все те свершения и подвиги, сражения и переговоры, что пришлось вершить ему всё последнее время. Жизнь здорово закрутила мужчину, и теперь казалось он может позволить себе передышку, на какое-то время. Конечно, враг свободных людей ещё строил козни, но памятуя о недавних сражениях, слухи о которых всё больше распространялись по землям, Арагорн рассчитывал на то, что это даст людям какое-то время, подготовиться к войнам грядущего. Он уже запустил процессы создания королевской армии Гондора, по тем же принципам, на которых была сформирована королевская армия Арнора, во главе с маршалом Рендиром ранее, поэтому самому ему дел оставалось не так уж много, лишь получать доклады и следить за ситуацией. В связи с этим, он больше времени смог проводить за книгами, повествующими о прошлом Минас Тирита и Гондора. Что могло дополнить молодому королю знаний, полученных им ранее в библиариуме его воспитателя и наставника, лорда Элронда, владыки Имладриса.       А кроме того, само собой он смог самостоятельно ходить теперь к могилам королей, своих предков. Заниматься ратным ремеслом вместе со своими гвардейцами двух королевств. Чем он ныне не занимался, так это пирами и охотой, учитывая всю ту обстановку, что окружала королевства дунэдайн. В частом своём собеседнике, стюарте Гондора, лорде Эктелионе нашёл Арагорн мудрого человека, и даже наставника в делах хозяйственных, королевства Гондор. Беседы проходили на прогулке, вокруг оживлённого майа Ильмарэ, Белого Древа. Эктелион со своей стороны отмечал удивительное для северного странника умение держаться в высоко-светском окружении, впрочем узнал он вскоре что дело тут в воспитании дарованном эльфами. Откуда же происходили и многие знания сего молодого человека. Предметом же бесед, были довольно разные темы, от тем сугубо утилитарных, хозяйственных, касавшихся того чем славны разные земли Гондора, и как густо населены, до тем возвышенных касавшихся того, что все последние события выглядели как благословение свыше и здорово воодушевляли простой люд. 

Та ночь, стала ночью откровения для Ильмарэ, и оставив уснувшего возлюбленного, направила Ильмарэ стопы свои туда, где ни одна живая душа не могла ей помешать. На вершине башни, в закрытом месте открыла она окно и взирала на звёздное небо, к госпоже своей Элентари. Теперь она понимала в большей степени своё собственное тело, и очи звёздные её были преисполнены познанием любви плотской. Впрочем, вопреки её ожиданию, это не уменьшило её духовных сил, её знаний Слова, и её понимания порядка заложенного Эру, в соответствии с тем, как обучала её владычица. Но это сделало мощь майа ограниченной, с очень ограниченным и заканчивающимся лимитом, а потому утешало бессмертную то, что пребывать им с супругом в Арде, в Эндорэ по её личным меркам было совершенно не долго, всего-то жизнь одного особенного человека, весь его полный срок, до исхода тропою Эарендиля к уготованному для них, звёздному чертогу. Там, она войдёт снова в полную силу, и снова будучи связана напрямую с источником своих сил, с владычицей Вардой, сможет пребывать в полноте могущества своего.    Пока же Эндорэ был ей временным пристанищем, следовало поберечь силы, для защиты своего супруга и по возможности его начинаний. Здесь, впервые усомнилась она в том, а разумно ли было отправлять сюда Истари, учитывая все те сложности и ограничения, с которыми сталкиваются здесь майар. Больше уделять внимания тем возможностям, кои имели место быть и без её вмешательства в частности, она вознамерилась хорошенько обучить Арагорна использованию Палантира, тем более что для этого, при ней на праве королевы было целых два камня, что прислушивались к её праву и препятствий не чинили, как не должны были чинить и по праву крови и признания и самому Арагорну.    Следующим днём, ни без интереса слушала она песни, которые пели люди в Минас Тирите, она стала больше внимания уделять изучению того, как же собственно живут обыкновенные люди. Хотя некоторая отстранённость, была в ней от природы духовной матери её. Тем же днём, она посоветовала Эктелиону отправить своего молодого сына Денетора, собирать по всему королевству самых лучших и подходящих людей, для особенной работы, связанной с надзором, тайным расследованием, и бесстрастной карой, для тех кто мог угрожать короне внутри королевства. Речь шла само собой о Гондоре, в котором в отличии от Арнора не было большого количества эльфов, Имладриса и Синих гор, хоббитов-вестовых, и прочих факторов подобного надзора. И Эктелион прислушался к совету королевы. Само собой, для неё это было и удачной возможностью избежать проблем с этим молодым и горячим вельможей, учитывая каким взором он смотрел на неё. Карать его за это пока было рано, размышляла Ильмарэ, лучше отослать чтоб дров не наломал, но если он будет упорствовать в своей страсти, её рука не дрогнет в том, чтобы покарать отступника.