Покои наместника

[Фарамир 150]

Фарамир не дрогнул и не ответ взгляда - его уверенность в том, что с отцом что-то не так, что что-то или кто-то влияет на его обычно чистый разум, стала полной, и теперь-то уж точно отступать было некуда. Он смотрел на отца спокойно и открыто, не делая попыток освободиться.

- Ты обвиняешь меня в шпионаже против себя отец? - спросил он тихо, - думаешь, я покушаюсь на твою власть? Твои слова больно меня ранят, но, как и всегда, я принимаю от тебя эти удары с должным терпением. Я знаю, в глубине своего сердца ты сам себе не веришь сейчас. - его голос чуть дрогнул, - я люблю тебя. Я верен тебе - и именно поэтому сейчас, в час нужды, хочу быть рядом с тобой. Меня не так волнует, что думают и делают Арагорн или Митрандир, как то, что чувствует мое собственное сердце. Ему я привык доверять, оно никогда не подводило меня, и сейчас едва ли ошибается. Позволь мне остаться сейчас - только на эту ночь. А потом можешь отсылать меня, куда тебе заблагорассудится - по твоему приказу я пойду даже в Мордор, ни с кем перед этим не поговорив. Но не сегодня. Прошу - лишь одна ночь. 

[Денетор II 87]

-Нет, Фарамир - проговорил Наместник, успокаиваясь и отпуская его - я не думаю, что ты шпионишь за мной. Я думаю, что тобой пытаются манипулировать. Согласись, очень странным выглядит то, что ты прибегаешь в мои покои, мимо стражи, которой велено охранять мой сон. И отговариваешься дурными предчувствиями. Еще пару часов назад никакие предчувствия тебя не мучили. Что же изменилось, скажи? 

Денетор отошел от сына и опустился на кресло.

-Что ты хочешь от этой ночи? Чем эта ночь отличается от сотни других, которые тебя не интересовали?

Денетор хмыкнул и налил себе вина, потом притянул второй кубок и налил сыну.

-Чтож, оставайся. Только прошу тебя, перестань играть в жертву отцовской тирании. Ах, отошли меня, ах, я принимаю твои удары... - Денетор отпивает вина и чуть морщится - ты взрослый мужчина, вот и будь им, без оправданий и сантиментов. 

[Фарамир 150]

Мысленно Фарамир поблагодарил судьбу и улыбнулся отцу, подошел к нему и принял из его рук кубок.

- Я прекращу строить из себя жертву отцовской тирании, когда ты прекратишь стоить из себя отца-тирана, - ответил он, игнорируя пока его вопросы, - который в каждом моем слове видит подвох или вражеские манипуляции, - он присел на стул рядом с креслом отца, чуть пригубил вина, - я взрослый мужчина - это правда. И ты, должно быть, прав, мне нужно как-то изменить свое поведение и отношение к жизни. Я иногда задумываюсь над тем, не слишком ли я мягок для того, чтобы командовать армии. Воины уважают меня - я это знаю, но не должны ли они еще и бояться меня заодно, - он пожал плечами, - но потом я прихожу к выводу, что у них есть достаточно причин бояться настоящей тьмы, настоящих врагов, чтобы питать страх, пусть даже благоговейный, еще и передо мной. - он поднял на отца глаза, - ты думаешь, мной пытаются манипулировать? И правда веришь, что у кого-то это может получиться?

[Денетор II 87]

-Тем не менее, ты не ответил на мои вопросы, Фарамир - Денетор отпил еще глоток и откинулся на спинку кресла. Сны потихонечку отпускали его, разум прояснялся, но тревога не отпускала - и, прежде чем мы с тобой будем обсуждать твою манеру командования, ответь мне: зачем тебе эта ночь?

Денетор прямо и спокойно воззрился на сына.

Жениться ему надо. Чтобы ночи проводил на супружеском ложе, с пользой для страны, а не у отца над душой торчал. Да и от кошмаров ладная девка лечит лучше всяких снадобий. И народу спокойнее, что род правителей не прервется.

От мыслей о браке и женщинах уголок губ Наместника горестно дернулся. После смерти супруги ни одна женщина не входила в его спальню и не делила с ним ложе.

[Фарамир 150]

Фарамир сделал еще глоток - вовсе не для того, чтобы занять чем-то неловкую паузу. Просто сейчас, сидя рядом с отцом и ведя эту все еще напряженную, но уже не враждебную беседу, он впервые со вчерашнего вечера ощущал, что не только успокаивается, но и находится на своем месте - именно там, где ему должно быть.

- Я уже сказал тебе, почему пришел, - ответил он тихо, - и не смогу добавить ничего, после чего ты не обозвал бы меня роханской бабой и не решил бы, что я еще мал, чтобы пить твое вино. Но я повторю - мне стало тревожно за тебя, я видел, как темны твои мысли, как неспокоен дух с тех самых пор, как Боромир ушел из Минас-Тирита, - это была чистая правда. Фарамир видел, как меняется его отец, пытался что-то сделать и терпел неудачу за неудачей, и теперь сыновье волнение читалось в его взгляде, - я говорил тебе это еще накануне, помнишь? Но кроме того, - его пальцы вдруг крепко сжали кубок, - кроме того, мне так одиноко без... без него. И лишь ты один можешь понять мое одиночество и разделить мою скорбь...

[Денетор II 87]

Денетор немного устало взглянул на сына. Наместник понимал скорбь Фарамира, поскольку сам скорбел не меньше. Сейчас, глядя на своего единственного сына он вспоминал, как тот еще совсем малышом забирался к нему на колени и вместе с братом слушал рассказы о сражениях былых времен. Минуло то время. Но, похоже, Фарамир отчаянно нуждался в утешении и в отцовском тепле, коль уж никакого иного ему не осталось. Но сердце Наместника зачерствело за эти годы, покрылось прочным панцирем, скованным из утрат, волнений и тяжелых решений.

-Фарамир - Наместник постарался произнести это как можно мягче, будто и правда не взрослый наследник сидел перед ним, а мальчишка, столкнувшийся с жизненной несправедливостью - я скорблю о Боромире. Все мы скорбим. Он был воином, защитником, сыном своей страны. Что бы не произошло с ним, я знаю, что он действовал так, как должен был. И он навсегда останется в нашем сердце, в нашей памяти, всегда неощутимо с нами. В незримом легионе павших воинов, что дают нам силу снова и снова поднимать копье и разить врагов. Иногда, в пылу боя, мне правда казалось, что наши павшие все еще скачут рядом с нами. В прочем...

Денетор вздохнул и покачал головой. Искренняя, надрывная, болезненная нотка в словах сына задела его. Слегка растопила внутренний лед. И сейчас Наместник балансировал на грани. Он уже позволил себе немного почувствовать, но еще не скатился в пучину сожалений.

-Но сейчас не время скорбеть, Фарамир. Чувства, эмоции, переживания - все это подтачивает нашу решительность. Будет мирное время - мы сможем как полагается оплакать наших мертвых. Вспомнить все их подвиги и заслуги. Но сейчас, Фарамир, сейчас не время. Ты беспокоишься за меня? Да, я твой отец, да, я правитель, но я лишь один человек.  А на твои плечи возложена ответственность за всех людей этой страны. Спроси себя, сын, так ли важны мои кошмары? Нет ли того, что ты должен сделать во благо своего народа? 

[Фарамир 150]

Фарамир слушал отца, иногда кивая и не отводя от его лица взгляда, словно боялся, что отец вот-вот замолчит, или что тень неискренности мелькнет на нем. Но ничего подобного не произошло. Больше всего капитану хотелось совершенно по-мальчишески шмыгнуть носом и дать волю своим чувствам, но откровенности отца в ответ на его жалобу и так было более, чем достаточно.

- Я любил его больше всех на свете, - признался Фарамир, все также прямо глядя на отца, - он был мне примером, помощником - всем. Но ты прав. Мы должны думать о тех, кто еще жив и кто рассчитывает на нашу отвагу, доблесть и стойкость. И я обещаю тебе, отец, я ни за что не посрамлю ни твоего имени, ни имени Боромира. Я хочу, чтобы ты гордился мной также, как гордился им, но еще больше я хочу принести Гондору свободу и победу над тьмой. И я не пожалею для этого сил.

[Денетор II 87]

Денетору было отчего-то даже неловко говорить с сыном так откровенно. Будто бы не с родной кровью родную же кровь поминал, а публично на площади раздевался донага. 

-Вот и славно. Значит, наши войска будут в надежных руках. - Наместник заглянул в кувшин, вино кончалось - Я велю подать нам еды и вина. Коль уж ты намерен провести здесь весь вечер и ночь.

Денетор крикнул своих людей, заодно запоминая, кто пустил его сына в опочивальню без спросу. Велел принести мяса, хлеба, сыра, овощей и вина. Мысленно Наместник уже прикидывал чем бы занять себя и сына. Разобрать прошения мирного населения? В который раз просмотреть карты? Обсосать новости? Если бы он был один, он бы прильнул к видящему камню, но Фарамиру не стоит знать об этом. Потому что если узнает он, узнает и Гендальф. Что бы кто не говорил, не так-то просто отказать наставнику. Не стоило поручать магу воспитание детей. Не стоило, но что уж теперь...

[Фарамир 150]

Лишь когда слуги принесли ужин, Фарамир понял, что не только не смыкал глаз уже больше суток, так еще и у него не было во рту и маковой росинки с самого вчерашнего ужина. Конечно, он был достаточно хорошо воспитан, чтобы не наброситься на еду сразу, как голодный пес, но когда перед ним опустилась тарелка ароматного, дымящегося жаренного мяса и мягкого теплого хлеба, он прихватил себе кусок и того, и другого, и принялся за еду. Капитан старался не заглатывать куски целиком, а хотя бы для вида прожевывать их, запивая вином, и на некоторое время отдавшись этому простому удовольствию, он напрочь забыл о важности разговора или о тяжести своего бремени. Однако, утолив первый голод, он снова взглянул на отца. 

Сейчас, когда они снова остались в комнате одним, между наместником и его сыном повисла пауза, но на этот раз - в кои-то веки - Фарамир не ощущал в ней ни напряженности, ни неловкости - так молчат люди, которым слова временами вовсе не требуются, особенно когда рот занят едой. 

Но когда тарелка перед Фарамиром почти опустела, он все же решил, что дальше сидеть в молчании нельзя, но и заводить какие-то тяжелые разговоры сейчас, когда равновесие между ними было таким хрупким, совершенно не хотелось. Потому, чуть поразмыслив и собравшись с духом, он спросил осторожно:

- А чем тебе так насолили роханские девушки?  Я уже не первый раз слышу от тебя нелестные метафоры с их участием... По мне так,- он едва заметно улыбнулся,- роханки красивые - мне нравятся, чтобы девушка была светловолосой... и чтобы у нее было за что подержаться, а они как раз такие. 

[Денетор II 87]

Денетор ел неторопливо, его аппетит нельзя было назвать хорошим. В прочем, сегодня повара и правда постарались.

Не кормят его в казармах что ли? Ест, будто с голодного острова приплыл. И выглядит, будто неделю из седла не вылезал.

В прочем, пауза была очень кстати. Денетор в уме просчитывал что ему необходимо сделать и что из этого можно сделать в присутствии сына. Все же их совместное ночное бдение порядком ограничивало Наместника.

Разговор о женщинах настиг Денетора внезапно. Он только начал размышлять о том, кого приставить следить за Арагорном, как тут вдруг...

- А чем тебе так насолили роханские девушки?

Наместник с некоторым трудом проглотил кусок и запил его вином.

-Роханки суеверны. Я ничего не хочу сказать дурного о них, как о матерях и сестрах войнов, но баб строптивее и мнительнее я не встречал.

Разговаривать с сыном о женщинах было очень необычно. Боромир никогда с отцом такого не обсуждал, а уж какие слухи о его амурных похождениях витали по Белой Башне...

-Если уж мы заговорили о женщинах, я хочу, чтобы ты женился. И поскорее. И наследника жене сделал.

Жаль Боромир не успел... хотя, может быть и есть бастарды.

[Фарамир 150]

Фарамир потянулся было за новой порцией мяса, но рука его застыла на полдороге. Прежде разговоров о будущем браке с ним никто не водил - Боромир иногда хвастался своими любовными победами, и все разговоры о продолжении рода и достойной партии всегда доставались ему. Сам же Фарамир, дожив почти до тридцати семи лет, никогда всерьез не задумывался о чем-то подобном. Конечно, тридцать семь для потомка нуменорцев - не такой уж большой возраст, и, конечно, бывало, что ему нравились девушки - несколько раз он даже ложился с ними в постель, но никогда не доходило до того, чтобы развить эти минутные отношения до какого-то серьезного уровня. Да и кто вообще женится, когда война на пороге?

- Женился? - переспросил он так, словно отец предложил ему пройтись по кромке крыши и ласточкой сигануть вниз,- сейчас? Но отец, во время военного положения, которое мы объявили сегодня, все женщины будут перевезены в безопасные убежища, и пока война не закончится, мы их не увидим. К тому же... на ком мне жениться? Я же не могу взять в жены первую встречную только ради того, чтобы сделать наследника?

[Денетор II 87]

Денетор хмыкнул, глотнул вина. Кажется, Фарамир даже немного покраснел.

-В конечном итоге, более безопасного места чем Минас Тирит для благородной девушки не найти. Конечно же, я не предлагаю тебе жениться на первой встречной селянке. И не буду неволить браком. Но, как мне кажется, война любви не помеха. Она будет ждать тебя, носить под сердцем твоего наследника. И, даже если ты погибнешь в битве, даже если мы оба погибнем в битве, кровь наша не угаснет. Подумай об этом. Боромир не связал себя узами брака и не оставил наследника. Не продолжил себя в детях, значит и эта обязанность теперь ложится на твои плечи и чресла.

Денетор отсалютовал ему бокалом. Было в их беседе что-то и правильное и неправильное одновлеменно.

Фарамир не Боромир. С ним все совсем по-другому. Надо как-то к этому привыкать.

Тоска по старшему сыну опять кольнула сердце.

[Фарамир 150]

Говорить о девушках, о том, какие они суеверные, и кто Фарамиру больше нравится - пышные блондинки из Рохана или стройные, как корабельные сосны, гондорки, это было еще куда ни шло. Но вот получить от отца поучение на тему любви - этого Фарамир никак не ожидал. 

- Я понимаю это,- кивнул он, направив всю свою силу воли на то, чтобы не вспыхнули щеки и уши, хотя, кажется, эта битва уже была почти проиграна,- я много читал о любви, обо всем, что с ней связано, но для того, чтобы это случилось, нужно благоволение судьбы, и, боюсь, сейчас, когда на моих плечах, как ты сам сказал, лежат судьбы всего Гондора, шансов встретить любовь у меня практически нет... - он грустно улыбнулся,- однажды мне показалось, что я влюбился. Ее звали Эльфрида, и она была мила, добра и красива, она умела волшебно петь старые баллады и заплетала золотые волосы в толстые косы... но, угадай, что случилось? - он сделал драматическую паузу,- она выбрала Боромира - он провел с ней одну ночь или две. А потом, кажется, ее выдали замуж за какого-то сотника...- он отсалютовал отцу бокалом в ответ,- но мои плечи и чресла постараются не подвести наш славный род, будь уверен, отец.

[Денетор II 87]

И как он умудрился дожить до своих лет таким неискушенным? Читает о любви, в то время как мальчишки 15 лет уже мнут служанок по чуланам. Косы, баллады, серенады. Книга и меч, похоже, сполна заменили моему сыну всех женщин на свете. Прескорбно.

-Отнесись к этому серьезно, Фарамир. И можешь начать с  племянниц Имрахиля. В прочем, думаю ты сам разберешься с кем и как. Что до Боромира... ты помнишь его женщин? Не родила ли какая-нибудь из его любовниц ребенка?

Наместник задумчиво огладил подбородок. Бастардов в Гондоре не жаловали, но и упускать из вида их Денетор не хотел. Правитель откинулся на спинку кресла, качая в руке бокал с вином и глядя на закатные отблески в окнах. В дверь тихо поскребся слуга, испрашивая разрешения истопить камин. Осенние ночи в Минас Тирите были холодными. В подсвечниках будто бы сами собой зажглись свечи, на столе образовался еще один кувшин. Слуги у Наместника были вышколенными и тихими, как мышки под веником.

[Фарамир 150]

Племянницы у Имрахиля были, конечно, очень красивыми - Фарамир видел их не слишком давно, и все они были, как на подбор - темноволосые и изящные, похожие на древние эльфийские статуи или иллюстрации в старинных книгах сказок. Но была одна проблема. Все эти племянницы почти как две капли воды походили не только на дев с картинок, но и на портрет Финдуилас, чьи черты сам Фарамир помнил очень смутно, но чей образ ревностно хранил в памяти. А жениться на ком-то, столь похожим на мать, было в его его представлении, как минимум странно. Да еще на кузинах. Но вслух этих соображений Фарамир не высказал, решив состредоточиться на втором вопросе. 

- Я помню... некоторых из его женщин,- подтвердил он. Слуги поставили на стол рядом с кувшином вина целую тарелку засахаренных фруктов - Фарамир в детстве мог съесть таких штук триста, не останавливаясь, и сейчас любовь к этому лакомству почти не притупилась. Но он решил повременить и проявить свою любовь к сладкому позже, возможно, украдкой, когда отец отвернется,- и мне не известно, чтобы кто-то из них рожал детей. Боромир, конечно, все мне рассказывал, но, я думаю, он и сам не был в курсе, если такое произошло. Мне кажется, если нечто подобное имело место, то через некоторое время этот ребенок сам придет к нам предъявлять права. Либо же он и ныне живет, считая себя сыном какого-нибудь торговца, за которого девушку спешно выдали замуж. - он улыбнулся,- ты хочешь найти их из личных соображений или из государственных?

[Денетор II 87]

За окнами догорал закат. Скоро на Белый Город опустится тьма и Наместник опять будет тонуть в своих кошмарах и тревогах. Но сейчас он сидел не один и пламя свечей и звуки разговора прогоняли ночные тени. 

-Разумеется, из государственных. Все бастарды должны быть учтены. На всякий случай. Если, конечно, они есть. Но да ладно, этим займется кто-нибудь другой, не ты. Скажи, а правда что у Арагорна... м... невеста - эльфийка?

Наместник вспомнил смутные догадки и осознания, что пришли к нему во сне.

-Ты же говорил с ним перед советом, не так ли?

Очередная порция вина полилась в бокалы. Наместник смотрел на сына и понимал, что всю ночь тот не высидит. Еще немного и вино, тепло от камина и бессонные ночи сделают свое дело.

[Фарамир 150]

Фарамир понимал, что пора прекращать пить, иначе вино серьезно ударит ему в голову, но пока он держал себя в руках. Прежде, неся службу в Итилиэне или Осголиате, бывали времена, когда он не спал по две ночи подряд, слишком занятый важными делами обороны границ. Сейчас же задача его была ничуть не менее важной. Дело было не только в Митрандире и том, что именно он отправил его к отцу. Фарамир и сам безотчетно чувствовал, что оставлять его сейчас нельзя ни в коем случае - он допустил эту оплошность накануне, и теперь повторять свои ошибки был не намерен. 

Разговор же шел своим странным чередом. На вопрос отца капитан пожал плечами.

- Так говорят, - подтвердил он, - наверняка мне это неизвестно, но, кажется, она и правда эльфийского рода. И если правда то, что я читал, и то, что Арагорн сам рассказывает о себе, их история может стать второй историей Берена и Лютиэни. Помнишь эту легенду?

[Денетор II 87]

-Да, я помню эту историю. И ничем хорошим она не кончилась. Хотя, конечно, романтично. И, как говорят, все мы, нуменорцы, потомки этого союза. В прочем, союз Арагорна с эльфийкой многое объясняет в его политических воззрениях.

Денетор задумчиво сжал губы. Арагорн раздражал его донельзя. Каждое упоминание "короля" действовало на него, как красная тряпка на быка.

-Скажи, Фарамир, а что он рассказывал тебе о Боромире? И о их путешествии из Ривендейла и о том, что было в этом самом Ривендейле? Я так толком и не понял как Элронд растолковал тот сон и что было дальше. Может быть расскажешь?

Денетор откинулся на кресле и слегка прикрыл глаза, чтобы унять разбушевавшиеся эмоции. Злость и тоску. Чем ближе подступала ночь, тем неожиданнее становились внутренние перепады настроения и приливы паники.

[Фарамир 150]

Заводить тему смерти брата сейчас, когда тьма опускалась на город, Фарамиру ужасно не хотелось. Он и сам знал совсем немного, того, что рассказал Арагорн было достаточно для скорби, но слишком мало для официального доклада или хотя бы долгого рассказа. Потому сперва он решил продолжить первую тему. 

- Дело не только в том, что она романтичная, - заметил капитан, покачивая между пальцами бокалом с вином, к которому он едва притронулся, - а в том, что она довольно поучительная, если можно так выразиться. Мы потомки этого союза - это правда, и этот союз знаменит не только своей любовью, выдержавшей все испытания, даже испытания смертью. Лютиэнь спасла Берена от плена, и вместе они смогли победить врага куда более страшного, чем тот, что грозит нам... впрочем... - он пожал плечами, - может быть, это все художественное преувеличение.

Еще один глоток вина - Фарамир почувствовал, как сердце его, только-только успокоившееся, снова болезненно сжалось. 

- Что до Боромира... у нас не было времени поговорить подробно - Арагорн был скуп на новости. Но он сказал, что в смерти моего брата повинен Призрак кольца... Назгул, - Фарамир невольно вздрогнул, выговорив это слово, - он унес его и почти наверняка убил...

[Денетор II 87]

Наместник же наоборот пропустил первую реплику сына мимо ушей. Разговаривать о старых любовных легендах сейчас ему совершенно не хотелось. Гораздо более важным было то, что произошло с Боромиром.

-Итак, Арагорн полагает, что Боромир мертв и совсем ничего не сказал о том, каким образом получилось так, что он погиб... мы ничего не знаем о том куда и зачем Боромир отправился после разговора с эльфами. И что вообще произошло. Почему так масштабно и стремительно зашевелились вражеские войска и чего ожидать от войны. Мне совсем это не нравится, Фарамир. А тебе?

У Наместника было стойкое ощущение, что он не знает чего-то очень важного. Он отправлял сына к эльфам за советом, а в итоге не получил ничего и, более того, потерял наследника.

Заговор, вокруг плетеся заговор. А Фарамир даже не задумывается о том, почему Гендальф и Арагорн так немногословны. На совете они не сказали ровным счетом ничего. Ни о намерениях других народов, ни о ситуации в мире. Мы с Фарамиром, по сути, беседовали друг с другом. Да еще и все карты Гондора на стол выложили...

[Фарамир 150]

Фарамир нахмурился - этот взгляд отца был ему очень хорошо знаком. Денетор подобрался, напрягся и снова помрачнел - мгновение спокойствия миновало, как утренняя дымка, наместник снова был подозрителен и мрачен. 

Капитан, подумав немного, покачал головой. 

- Сейчас, скорее всего, я снова вызову твое недовольство, отец, - заговорил он серьезно, - но я не только говорил с Арагорном - я сражался с ним на одном поле брани, плечом к плечу. Ты знаешь, я достаточно хорошо разбираюсь в людях и вижу, когда они нечисты сердцем и помыслами - так вот он бился так, как бьются лишь те, кто доблестен и не помышляет лиха. В его словах я тоже не услышал дурных замыслов, и он сам оплакивает Боромира и корит себя в его смерти. Да, мы почти ничего о нем не знаем, он вел себя вызывающе и странно на совете, но, как по мне, это скорее говорит о том, что сердце его омрачено тьмой, а не о том, что оно темно. Иными словами, нам следует не подозревать его в дурном, а постараться понять, не нужна ли ему помощь. Потому что, как и я, как и ты, как и любой гондорец, он готов положить жизнь на защиту нашей страны, и доказал это в битве. А Боромир... разве ты не помнишь, каким он был?  Я скорее предположу, что Арагорн не смог справиться с его непреклонной волей и самоуверенностью, чем что он повинен в его смерти. Для того, чтобы повлиять на Боромира... я не знаю, кем нужно было быть, но в Арагорне такой силы я не вижу.

[Денетор II 87]

Денетор махнул рукой, раздраженно поджал губы.

-На совете он вел себя как невоспитанный осел, а не как истинный Король. И твои слова про то, что Боромир к нему не прислушивался, в очередной раз подтверждают мои слова о том, что для того, чтобы стать правителем, мало нацепить корону и выложить на стол старинные цацки. Скажи мне, Фарамир, почему, будучи уверенным в гибели Боромира, он не принес весть мне, его отцу? Почему не сказал прямо? Раз уж он так винит себя в его гибели. Нет, вместо этого, все вы ходите вокруг да около? Все, как оказывается, знают о смерти моего сына. все, кроме меня. А о помыслах его, думаю, ты знаешь немного. Не спеши оправдывать его. Ибо, если судить по его действиям, он или простодушный дурак, или хитрец, или им кто-то ловко руководит. 

Наместник со стуком опустил кубок на стол. Пелена гнева вот-вот грозилась пасть на его разум. Но он держался.

-Кто сможет мне сказать о чем говорили у Элронда, и почему после этого погиб Боромир? Почему он не вернулся ко мне с докладом? Какие важные дела увлекли его в гущу сражения? И что такое, тьма разрази, проклятье Иссилдура?

[Фарамир 150]

Фарамир ощущал себя так, словно оказался в ветхой лодчонке посреди бушующего шторма, и теперь выбора у него не оставалось - приходилось покрепче взяться за весла и стараться не утонуть. Отец гневался - тема Арагорна была куда опасней всех прочих, и нужно было либо поскорее свернуть ее, либо уже разрешить этот вопрос раз и навсегда. 

Фарамир был не из тех, кто отступает. Он проигрывал в упрямстве отцу и старшему брату, но, оставаясь гибким, не становился уступчивым. 

- Для того, чтобы стать Королем недостаточно короны и свитков - тут ты прав, - ответил он, - недостаточно даже выиграть битву и призвать к ответу призраков клятвоотступников, хотя все это подтверждает, что Арагорн - действительно наследник Исилдура, в нем течет древняя кровь, но это и все. Он доблестный воин, но доблестных воинов в Гондоре много. Я считаю, что мы не должны отвергать его помощи, он хочет помочь нам одержать победу, и отказываться от любой поддержки, когда силы наши столь малы, неразумно. А размышлять о том, достоин он короны своих предков или нет - этот можно оставить на более мирные времена.- капитан помолчал пару мгновений, обдумывая вторую часть сказанного, пока наконец не заговорил вновь, и голос его звучал немного глухо, - скажи мне, отец, прислушавшись к самому себе, как на духу скажи - мне одному, и я клянусь тебе, что слова эти не выйдут за пределы этой комнаты, - он посмотрел на наместника очень прямо, - не чувствуешь ли ты изменений в самом себе? не было ли у тебя дурных предчувствий? Не изменился ли ты в сердце своем? И если сейчас ты скажешь "нет", я тебе поверю безоговорочно.

[Денетор II 87]

-Да уясни же ты себе наконец, я не отказываюсь от его помощи! Пусть будет сотником, да хоть командующим войсками в том же Осгилиате. Пусть привлекает нам союзников. Только на трон пусть не лезет в военное время, иначе мы все окажемся у тролля там, где солнце не светит! Все. Точка. Мне надоело выслушивать дифирамбы в его честь! Армия мертвых?! Его победа оказалась пшиком, маленькой, местечковой, и, в конечном итоге, ничего не решающей! Он спас сотни, хотя мог бы спасти тысячи, разыграй он эту карту в нужный момент!

Денетор гневно свел брови на переносице и еще раз стукнул кубком по столу.

-Пусть он хоть трижды будет наследником Исилдура, да хоть самого Эру Илуватара, пока он не докажет, что сможет управлять страной, я его на трон не пущу! Был бы из этих следопытов толк, на месте Арнора города бы стояли, а не ветер выл в развалинах.

Наместник гневно скривился.

-Дурные предчувствия? Изменения? Конечно, я старею, а вокруг одни бестолочи и идиоты! И мы имеем все шансы проиграть в грядущей войне. Без сомнения это - дурные предчувствия!

[Фарамир 150]

- Вокруг одни бестолочи и идиоты, говоришь ты, - возразил Фарамир, который, зеркаля настроение отца, и сам начал заводиться - сказывались вино и усталость, - но подумай - кого ты считаешь таковыми? Неужели среди тех, кто окружает тебя, нет тех, кто не является ни тем, ни другим? Я не имею в виду себя - об этом судить не мне, но гондорцы верны тебе, и как можешь ты говорить так, зная, что каждый из них готов умереть, но не сдаться врагу? Я могу пообещать тебе, правитель, что сам встану на пути у Арагорна, реши он полезть на трон, пока война не выиграна. Потому что я не пою ему дифирамбы - я лишь признаю его заслуги, но при том здраво оцениваю и его недостатки. Но, может быть, забыв об Арагорне и его амбициях, ты отбросишь эти странные мысли о том, что вокруг тебя окружают враги и шпионы? Мир вокруг нас и так полон зла, чтобы искать врагов там, где их нет? - он откинулся на спинку стула и выдохнул, и добавил уже тише и спокойней, - если даже ты, правитель Гондора, гарант его силы и безопасности, считаешь, что мы можем проиграть, как можем мы ждать, что остальные воины будут считать иначе?..