Элледель

И бородатые! Ну, хотя на этих артах их сделали не бородатыми х)
 
 
Синие истари тоже хороши) А Радагаст...ты знаком с такой штукой, как соционика? Вот стереотипическое изображение ТИМа "Есенин" выглядит аккурат как этот арт на Радагаста =)
 
 
Хммм, не знаю. Может быть, потому, что в Средиземье было бы больше доверия к ним как к умудренным опытом старцам,максимально приближенным по виду к обычным людям; чем к ним как к вечно молодым и прекрасным, но холодным и заносчивым эльфам 

Молодые истари

Посторонившись, девушка пропустила Эомера внутрь шатра. Маршал сделал пару шагов, с любопытством озираясь по сторонам. Элле поймала себя на том, что улыбается, наблюдая за роханцем, и тут же спохватилась, снова напустив на себя непринужденный вид. Эомер тем временем, объяснил, зачем пришел, и извинился за неожиданное вторжение. Мужчина прекрасно говорил на Вестроне, но немного растягивал гласные, как то было принято в языке рохиррим; и речь его текла так напевно и плавно, что Элледель невольно заслушалась её звучанием.
- Позволь и мне поблагодарить тебя за заботу не только о своем, но и о чужом народе. Я вижу, что воинам повезло с предводителем, а нам – с другом, - в тон Эомеру ответила Элле. Жестом пригласив его присесть за стол, что украсил шатер своим присутствием благодаря роханскому интенданту, дунаданка убрала сундучок на место и вновь обратилась к маршалу.
- Я ни в чем не знаю нужды! – широко улыбнулась дочь Хальбарада, глядя на тот самый стол, за которым восседал сейчас мужчина.  – Ваш главный интендант по приказу короля снабдил меня всем необходимым, и даже сверх того. А личные мои вещи, вроде доспехов, приехали со мной из дома.
Отвечая так просто и даже небрежно, дева совсем не кривила душой и не кичилась своей непритязательностью. Как и любого дунадана, ее воспитывали в условиях довольно суровых и аскетичных. Походы же и вылазки довершили начатое, ещё более закалив характер Элле и сделав её не только неприхотливой в вопросах быта, но и искусной в его обустройстве. К тому же, Элледель, являясь настоящей женщиной, всегда неукоснительно старалась соблюдать чистоту как своего тела, так и своего жилища, пусть даже и временного. Опрятность обстановки шатра и была немедленно отмечена Эомером.
- Мы привыкли быть на высоте во всём – и в сражениях, и в устройстве нашей жизни. Я стараюсь не отставать в этом от своих сородичей…но у меня не всегда хорошо получается, - горько улыбнулась дочь Хальбарада, машинально поправляя повязку на своей левой, раненой руке. Чтобы кольцо, по-прежнему зажатое в кулаке, не мешало это делать, дева снова незаметно водрузила его на палец.
Серебряный ободок наделся очень легко. Резанувший по коже холод почти не нагретого ладонью металла неприятно изумил Элледель, заставив её вспомнить, в каком настроении она встретила сегодня Эомера. И сразу же, мысли о смерти Рундагора и собственной слабости накатили на девушку черной, удушливой волной. Как странно, как совестно было сидеть теперь здесь, в этом добротном шатре, разговаривать с приятным человеком и наслаждаться настоящим весенним теплом, когда всего лишь каких-то пару-тройку недель назад мир перевернулся с ног на голову, лишившись своих лучших сыновей! И самые правильные и мудрые увещевания, вроде "живым - жить" были для Элледель пустым звуком. Дева тщетно пыталась перестать прокручивать в голове воспоминания о бое и сопутствующие им три простых мысли: не смогла, не уберегла, оказалась далеко, когда должна была прийти на помощь.
Думы эти одолели девушку словно стервятники поле едва отгремевшей битвы. Стремясь отогнать их от себя, Элле взглянула на Эомера и поспешила заговорить.
- Каковы настроения в твоем войске, маршал?- спросила она едва дрогнувшим голосом, подходя к столу и выдвигая из-под него еще одно сиденье. - Наши воины воодушевлены победой, но многие не понимают, что это - лишь начало большой войны. До нас доходят смутные и тревожные вести с северо-запада. Скоро нам придется возвращаться домой, чтобы по пути проверить их достоверность.

Утро и впрямь было прекрасным. Лёгкий ветерок развевал стяги следопытов над свежеустановленными шатрами за стенами Эдораса, солнечные лучи заливали лагерь мягким светом. Но на душе у обитателей палаток было тяжело, несмотря на погоду. Вдалеке виднелись два огромных кургана, и каждый, кто прохаживался по своим делам между шатрами, нет нет да и бросал печальный взгляд на новые холмы. Недавняя битва унесла жизни многих, но ещё большое количество человек она искалечила и изранила. Но теперь все эти воины потихоньку шли на поправку, благодаря целительскому мастерству как следопытских, так и роххирримских лекарей. Маршал Рохана медленным шагом прогуливался между шатрами, попутно заглядывая и интересуясь здоровьем воинов. Эомер чувствовал, что этим людям необходима поддержка и внимание, и он, следуя внезапному порыву, решил пройтись по палаткам. Зрелище было не из лёгких, раны были в большинстве своем тяжелые, но, услышва тёплые речи, следопыты улыбались и будто бы выглядели здоровее. Сын Эомунда подошёл к очередной палатке с грустной улыбкой на губах. "Печально видеть всё это... но необходимо. После той помощи, что они оказали, забыть о их заслуге было бы непростительным оскорблением и невежеством. И я искренне рад видеть, как эти люди идут на поправку! Надеюсь, они скоро выздоровеют и смогут отправиться домой." По привычке постучав из вежливости по пологу шатра, Эомер вошёл и услышал раздающийся из глубин женский голос. Лучи солнца проникли вслед за ним в открывшийся полог и ясно осветили всё скромное жилище. В том числе, и его обитательницу. Не успел Маршал удивиться, как она вышла вперёд, приветствуя его.
- Добро пожаловать, господин. И пусть мое жилище временное и не слишком приспособлено для приёмов, но я все равно прошу тебя чувствовать себя здесь как дома, - девушка поклонилась по северному обычаю и вновь выпрямилась. Слегка вглядевшись в её лицо, Эомер узнал дочь Хальбарада, предводителя следопытов, - Что привело тебя ко мне?
- Благодарю тебя, о Элледель, - имя пришло на ум само собой, - Прошу прощения, миледи, что так неожиданно ворвался. Я обхожу ваш лагерь и проведываю больных и раненых, не нужно ли им чего. Надеюсь, дочь Хальбарада ни в чём здесь не знает нужды? - мужчина оглядел шатёр получше, на этот раз вглядываясь в детали. несмотря на скромность, тут было довольно уютно, и вместе с тем аккуратно и прибрано. То тут, то там виднелись элементы воинской экипировки, а также личных вещей.
- Пусть твой шатёр, как ты выразилась, не слишком приспособлен для приёмов, я должен отметить, что тут достаточно уютно и приятно находиться. Вижу, что следопыты Севера не только искусны в бою, но и аккуратны в быту, - с улыбкой отметил Эомер, глядя на девушку. Ранее ему как-то не предоставлялось возможности разглядеть её хорошо, о чём сейчас сын Эомуннда жалел, ибо Элледель, на взгляд мужчины, была действительно хороша собой, не похожая на роханских дев своей северной внешностью: тёмными волосами и ярко-зелёными глазами. Усилием воли Эомер отогнал от себя эти мысли и на всякий случай вновь перевёл взгляд на обустройство шатра.[AVA]http://lotrrol.ru/img/avatars/0001/1b/5a/1953-1425494566.jpg[/AVA]

Ты перепутала небо со звёздами, отражёнными ночью в поверхности пруда. (с) Вильгефорц (А. Сапковский)
Битву закончит смерть, всё остальное - лишь перерыв в битве. (А. Сапковский)
Вежливость не мешает даже и в горе. (Маргарет Митчелл)
Спору нет, если ищешь, то всегда что-нибудь найдешь, но совсем не обязательно то, что искал. (J.R.R. Tolkien)

Не доверяй своей голове, Сэмуайз, это далеко не лучшее, что у тебя есть! (J.R.R. Tolkien)

И так, друзья, случилось так, что меня переклинило (ну, я же еще не начал играть и да, лучше б квест придумывал, скажете, и будете правы), но вот случилось так, что я сел писать, писал-писал пока у меня в голове мерцали картинки, как в итоге, что-то вышло, а выложить оное некуда. Потому с вашего разрешения, оставлю это здесь.


Бредовые сны закатившегося под стул палантира или Саруман сошел с ума.
   Темные тучи, казалось, опускаются все ниже и ниже. Где-то на горизонте играли с закатными переливами яркие молнии скалистых гор, что окружают бескрайний Мордор. Саруман сидел привязанный на вершине Отрханка и смотрел, уткнувшись взглядом в каменно-холодный пол, хотя, если заглянуть ему в глаза становилась понятным, что он где-то глубже.
- Какого черта, Саруман Мудрый, -язвительно восклицал Грима, -не смог справиться с тормозными поленьями из волшебного леса, -брызжа слюной и коверкая слова продолжал он насмехаться.
Да и что ему еще оставалось делать? Когда человеку страшно за себя - он не хочет принимать, что все это случилось по его вине. Связанные вдвоем на вершине крепости, они уже как сутки ожидали своей казни. Грима всю свою жизнь отличался лишь пустым грязнословием и, то ли потому а, то ли потому что уже смирился - Саруман лишь покачивался взад-вперед под порывы ветра.
-Так ты мне ответишь или так и будешь подметать своей бородой это последнее пристанище твоего "Святого Духа", -Грима никак не унимался, под  каждый звук слов его глаза бешено бегали,  он был так напряжен, что вздрагивал от любого пролетающего насекомого и дрожал так, будто сам Балрог дышал ему в спину.
-Сейчас все решится, -сказал волшебник томным гласом, все так-же не меняя взгляд.  Лишь казалось, что он еще больше сосредоточился где-то в глубине себя. Грима тот час-же заскрипел зубами и начал подергиваться, пытаясь сделать что-то с канатами, что обвили  плотным плющом его руки и ноги. Он напоминал червя, которого рыбак только-только насадил на крючок своей удочки.
   Вдруг Грима замер. На другом конце отворилась с протяжным скрипом тяжелая железная дверь и послышались гулкие шаги, раздающиеся эхом, даже на проветриваемом и открытом олимпе башни. Гендальфи Гимли молча подошли к Саруману и Гриме. Саруман тяжело поднял взгляд на ослепительные одежды своего бывшего соратника по ордену. Грима задрожал и стал выкрикивать невнятные фразы о том, что бы его отпустили, потому что он лишь был пленен магией и силой Сарумана.  Гендальф же не обратил на это никакого внимания, он даже не взглянул на мгновение тогда, когда Гимли поднес секиру к его шее так близко, что у того стали собираться капельки пота на конце лезвия.
   
-Саруман, -громогласно восклицал Гендальф, -от имени ордена мы изгоняем тебя за все то, что ты сделал в своих интересах, забыв про интересы нашего браства и наплевав на ту миссию, с который ты был ниспослан в средиземье.
   Саруман смотрел пустым взглядом, который выражал лишь апатию и легкие ноты презрения. Где-то на глубине зрачков, в бликах молний отражалась усмешка и Гендальф на мгновение прищурился. Он ощутил, будто, это насмешка над всем тем, что сказал, что он говорит и что еще только скажет.
-Я вынужден сказать, что как материальная сущность ты, более, не имеешь права находитсья здесь. Я буду вынужден выпустить твой дух, ослабив его пред этим, чтобы ты более не возвращался. Не мне решать, достоин ли ты жизни или смерти. Но отправить тебя на суд, извини, я вынужден. Чему я рад, признаться, -Гендальф остановился, чтобы понять, слышит ли его Саруман. Радужный закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
  -Гендальф-гендальф, протянул Саруман,-я... Я скажу лишь что.., -здесь Саруман заметил, словно все вокруг сейчас направлено на него. Взгляды присутствующих, зигзагообразные вспышки молний, тучи сгущающиеся вокруг его мыслей. Он даже почувствовал первую каплю холодного дождя, что упала на его связанные руки, и в тот же момент странная дрожь пробежала по его спине, заставив его выпалить остальное, -ты лишь инструмент в чужой игре, мой старый друг, а я же обрел истинную ясность зрения. Все вокруг происходит по чьей-то чужой воле и ты -- лишь ее проявление, когда я же обрел свою собственную и пытался изменить положение вещей так, как видится не чьей-то сути, а моей. И я чувствую в себе силы повлиять на исход в котором нет понятий добра и зла!, -Саруман сглотнул и вновь опустил взгляд, собравшись с мыслями, -Ты поймешь, поверь, но будет слишком поздно.
    Саруман резко дернулся, полетев вниз со шпиля Ортханка. Как в то же мгновение над всем Средиземьем, казалось, нависла плотная, склизко-темная тишина. Казалось, что прошла вечность и небо разразилось громом, а после разверзлось проливным дождем. Гендальф еще несколько мгновений стоял, вглядываясь в даль, совершенно не замечая, как Гимли осторожно вопрошал, что ему делать с Гримой, взгляд которого, стал похож на кукольный. Развернувшись, Гендальф медленно зашагал прочь, бросив в пустоту лишь единственную фразу, -Я не знаю, друг мой.
Судите строго и кидайтесь тапками.

То, что я писала четыре года назад, почти никак не перекликается с тем, что я "родила" в последние пару лет. Но иногда интересно бывает посмотреть, на чем и как меня клинило раньше, и на чем - сейчас х)
Подражание волшебной Джезебел
В городе звезды вечером не горят. В городе звезды с нами не говорят. Мягкая ткань небес чернотой полна - нету у этой бездны длины и дна. И не видать ни края ей, ни конца; краска тихонько сходит с её лица.
В городе, ясным пламенем облечен, светит в ночи бездушно-цветной неон.
Но обернись! Постой – ты услышишь звук (шорох в листве); почуешь касанье рук. По острию пройдешь, и последний шаг вспыхнет, рассыпав искры. Случится так, что в небеса взлетит этот белый сноп сонмом снежинок, полчищем огоньков и упадет обратно, найдя приют в сердце моем – раз я о тебе пою.
Звезды сбывались - только в глазах твоих. Неба синее, глубже морей земных, больше галактик, гибельней черных дыр; сердцу милей, чем весь сумасшедший мир.
Каюсь - за эти звёзды ушла на дно, где в безвоздушном мраке всегда темно; стыла одна, вспоминая о глубине глаз; о твоих тяжелых шагах в листве зимнего парка; о вихре беспечных слов; о «Лейтиан» - паденьи моих оков; о семафорах, давших зеленый свет…
И потеснивших звезды.
…Настал рассвет. Хмурое утро с востока идет ко мне вместо тебя; я сгораю в его огне. И выхожу из огня во сто крат сильней – только зачем все это? Кому нужней? Кто ты – забравший смерть, но не давший жизнь?
Я потушила звезды.
Теперь держись.

Раненое сердце, острые стрелы,
черные кони, ночи без сна...
Там за холмами солнце запело...
Сделаешь шаг - за тобою весна!
Утихли горькие стоны и рыдания плакальщиц, отзвенели кубки прощальных тризн, и воины, павшие в битве под Эдорасом, нашли, наконец, приют в земле. В чистом поле насыпали два огромных кургана. Под одним из них обрели вечный покой рохиррим; под другим – следопыты с далекого Севера, которым не суждено было вновь увидеть суровые просторы Эриадора. Но мирная жизнь что полноводная река: наткнулась на острые скалы, кое-как обошла их и начала постепенно возвращаться в свое прежнее, бурное русло.
В лагере следопытов, разбитом под стенами роханской столицы, остались еще несколько тысяч человек, подавляющее большинство которых составляли воины. И примерно треть из них получили разные по тяжести ранения в кровопролитном сражении с ордами орков и вастаков. Увы, но среди тех, кого на сей раз подвела счастливая воинская звезда, оказалась и Элледель, дочь Хальбарада. Тяжело раненая левая рука и выбитое правое колено, вправление которого доставило девушке наиболее неприятные минуты - всё это, не считая мелких ушибов и ссадин, заработала следопыт в той кровавой свалке. На ее счету было три убитых орка – только это и тешило сильно уязвленное полученными тяжелыми травмами самолюбие Элле. Ещё бы: воительница считала, что раз уж в вылазках и походах она всегда выходила из поединков с самыми разными тварями абсолютным победителем, то и тут должно быть точно так же. Но точно так же не вышло. И потому Элледель, чувствуя себя не оправдавшей собственных же ожиданий, пренебрегала почти всеми советами лекаря, продолжая заниматься делами вместе с отцом. Тому, тоже раненому в сражении, как никогда требовалась помощь дочери. Девушке предлагали покои во дворце, да и отец упрашивал её поберечь свое здоровье и воспользоваться этим предложением, но Элле, повинуясь зову сердца, решила, подобно самому Хальбараду, быть в трудный час со своим народом. Палатка её стояла рядом с шатром отца, неподалеку от полевого лазарета, где разместили раненых. И Элледель каждый день проведывала лежащих там соотечественников; подбадривала выздоравливающих и даже помогала воинам сочинять письма домой, к родным. Эти коротенькие весточки тронулись бы в путь чуть позже, с несколькими отрядами следопытов, которые в самом скором времени должны были первыми отправиться обратно на Север.
В одно, необыкновенно теплое и солнечное утро, Элледель, закончив утреннее умывание, сидела неподалеку от входа в свою громадную палатку, смахивавшую больше на настоящий шатер. Девушка разбирала небольшой сундучок с бумагами: она не поленилась взять его в этот поход. Среди ветхих свитков пергамента Элле нашла маленькую, аккуратно сделанную деревянную коробочку – футляр из-под кольца, подаренного ей Рундагором в честь их помолвки. Изумруд, вправленный в толстую серебряную оправу, денно и нощно занимал место на большом пальце правой руки. Элледель стащила кольцо с пальца и, положив его на раскрытую ладонь, крепко задумалась.
Именно такой, несколько растерянной и погруженной в собственные мысли, и застал девушку нежданный посетитель.
- Входите! – крикнула дева Севера, споро пряча печатку в кулаке и отставляя сундучок в сторону. Едва она договорила, как высоко приделанный полог шатра отдернулся, и на пороге показалась могучая фигура. Яркое солнце било гостю в спину, золотило светлые длинные волосы, рассыпанные по плечам. Элле сильно сощурилась, пытаясь разглядеть лицо вошедшего. Наконец, гость сделал шаг вперед и полог за ним сам собой встал на место. В шатре снова воцарился приятный глазу полусвет.
- Приветствую тебя…Маршал Эомер, - поднимаясь на ноги, учтиво произнесла девушка. Конечно, она узнала племянника короля, хотя ни разу до того не видела его вблизи. Необычайно высокий рост, тонкие черты лица и невероятное сходство с дядей, простая и, одновременно, величественная манера держаться – всё это сразу показало наблюдательной девице, кто стоит перед ней.
- Добро пожаловать, господин. И пусть мое жилище временное и не слишком приспособлено для приёмов - тут дочь Хальбарада улыбнулась - но я все равно прошу тебя чувствовать себя здесь как дома, - с этими словами Элле поклонилась по северному обычаю, держа руки скрещенными на груди. Выпрямившись, девушка вновь с любопытством взглянула на гостя. Цель его визита была для неё полнейшей загадкой. – Что привело тебя ко мне?

То, что я писала четыре года назад, почти никак не перекликается с тем, что я "родила" в последние пару лет. Но иногда интересно бывает посмотреть, на чем и как меня клинило раньше, и на чем - сейчас х)
Подражание волшебной Джезебел
В городе звезды вечером не горят. В городе звезды с нами не говорят. Мягкая ткань небес чернотой полна - нету у этой бездны длины и дна. И не видать ни края ей, ни конца; краска тихонько сходит с её лица.
В городе, ясным пламенем облечен, светит в ночи бездушно-цветной неон.
Но обернись! Постой – ты услышишь звук (шорох в листве); почуешь касанье рук. По острию пройдешь, и последний шаг вспыхнет, рассыпав искры. Случится так, что в небеса взлетит этот белый сноп сонмом снежинок, полчищем огоньков и упадет обратно, найдя приют в сердце моем – раз я о тебе пою.
Звезды сбывались - только в глазах твоих. Неба синее, глубже морей земных, больше галактик, гибельней черных дыр; сердцу милей, чем весь сумасшедший мир.
Каюсь - за эти звёзды ушла на дно, где в безвоздушном мраке всегда темно; стыла одна, вспоминая о глубине глаз; о твоих тяжелых шагах в листве зимнего парка; о вихре беспечных слов; о «Лейтиан» - паденьи моих оков; о семафорах, давших зеленый свет…
И потеснивших звезды.
…Настал рассвет. Хмурое утро с востока идет ко мне вместо тебя; я сгораю в его огне. И выхожу из огня во сто крат сильней – только зачем все это? Кому нужней? Кто ты – забравший смерть, но не давший жизнь?
Я потушила звезды.
Теперь держись.

А вот возьму да напишу, только ты мои простыни читать задолбаешься 

История одной черной ручки
Туманный взгляд, что пробуравил мглу,
Окутавшей случайно сонно-зимний вечер.
Припадком эпилепсии по битому стеклу
Слова вскипают воском выгоревшей свечи.
На дне бутылки льдом растрепанные дни
И в трещинах мечты обветренные губы.
Небрежно собирал с твоих ресниц огни
Крик тишины, что был протяжно-грубый.
Нутро укроют сны в молчанье твоих глаз,
Пусть давит пустота под тонкой кожей.
Что рвет напополам болезненный экстаз
Моей-твоей души на Прокрустовом ложе.

Дамрод, с днем рождения! Желаю счастья, здоровья, любви, успехов во всех хороших начинаниях и побольше солнечных дней в году!

аха. я сегодня няшничаю 
Bogun
день добрый!

Увы, нет, я не московская, но град мой светлый близко от родимой столицы =) так-то я приехала бы на день святого Патрика, меня уже звали, но у меня завтра четыре пары и тренировка, а потому мне надо просто сосредоточиться и постараться не сдохнуть ._.

Ну-с... Наши любимые и милые дамы, поздравляем вас от всего мужского коллектива с 8-м марта, с праздником Весны и цветов!)
Здесь даже говорить нечего: вы у нас самые красивые, самые умные, самые веселые и кокетливые, мы вас очень-очень любим и очень огорчаемся, когда вы подолгу не бываете на форуме   

С 8-м марта!

Ну что ж...
Многоуважаемые наши смелые, сильные и умные мужчины, поздравляю вас с днем защитника Отечества!

Ну что ж...
Многоуважаемые наши смелые, сильные и умные мужчины, поздравляю вас с днем защитника Отечества!

В Имладрисе вовсю разгулялась осень...
Маленький Фалхад очень любил это время года, когда лил частый дождь и золотые листья с деревьев падали на землю, устилая ее пышным ковром. Фалхад с рождения жил в этих лесах, но все равно, каждая осень для маленького дунадана казалась неповторимой. Пятилетний Фалхад не очень любил общество других детей (это потом уже он вырос в веселого и общительного человека) поэтому часто убегал подальше от поселения поиграть с самодельным луком. В маленьких ручонках оружие сидело уверенно, и, хотя, мать Фалхада была против таких игр, Азальд всячески поощрял его тягу к стрельбе.
Тайком от матери, Азальд с сыном устроили на опушке леса что-то вроде тира. Отец развесил на деревьях самодельные мишени, и Фалхад почти каждый день бегал сода пострелять. Территория хоть и была отдаленной от поселения, но не слишком. В пределах владений Элронда, поэтому опаснсти для будующего следопыта не было никакой.
Итак, сегодня Фалхад снова сбежал от матери в свой маленький тайный мирок. Естественно, стрелял малыш еще плохо, но каждое удачное попадание вызывало у него неописуемые чувства. Поэтому маленький дунадан смеялся и дурачился, уверенный в своем одиночестве, даже не подозревая, что за ним наблюдают...
(офф: Элледель, твой выход))

Благословенная долина Имладрис своей печальной осенней красой словно бы издевательски напоминала о прекрасных и счастливых днях тем, кому пришлось искать здесь убежища от смертельных опасностей и невзгод. Таких людей и эльфов было много; и среди прочих, в Имладрис пришли и дунэдайн. Их лагерь находился на юго-восточной окраине долины, под сенью глухих лесов и высоких скал. Жизнь бурлила в этом лагере – здесь были не только мирные жители, успевшие бежать с далекого Севера; но и подошедшие из Рохана войска. Их предводителей рок раскидал по разным краям, и на какое-то время целый народ остался без централизованного руководста. Но несколько недель назад лагерь снова обрел вождя. Правда, не такого, на которого рассчитывали простые люди.
Элледель, дочь Хальбарада, в последнее время вставала до восхода солнца. Надо сказать, что столь ранний подъем всегда был привычным делом для девушки, но теперь он стал неприятной и неизбежно повторяющейся закономерностью. Ибо справиться с тем огромным количеством забот, что свалились на Элле, можно было, только работая не покладая рук с самого рассвета и до глухой полуночи. Уже к вечеру у дочери Хальбарада оставались силы лишь на то, чтобы помыться, поесть и рухнуть в кровать - до следующего тяжелого дня, наполненного невзгодами и решениями неразрешимых проблем. Ведь теперь на плечах Элледель лежала забота не только о нескольких воинских отрядах, которые она вела из Рохана в Имладрис. Нет – целый народ оказался ныне на её попечении. Сотни и тысячи беженцев с разоренного Севера нуждались в организации их быта на новом месте. И Эланор, подоспевшей в Ривенделл раньше отца и заставшей там кое-как управляемую толпу, пришлось брать бразды правления в свои руки. Что только не приходилось делать дочери Хальбарада в эти несколько недель! Помогать обустраивать жилища, заботиться о пропитании, выслушивать жалобы и решать конфликты, разгорающиеся из-за вещей, подчас абсолютно несущественных. И стоит сказать, что Элледель старалась выполнять свои обязанности максимально ответственно – к этому её обязывала не только сама ситуация, но и желание не ударить в грязь лицом перед Хальбарадом; доказать, что он может на неё полностью положиться. Потому-то люди, поначалу с недоверием относившиеся к своей «правительнице», постепенно начали проникаться к ней уважением; прислушиваться к ней. Но если бы только кто-нибудь знал, каких усилий стоило подобное полупризнание самой Элледель!
Вот и нынешний день для Элле был полон забот - на сей раз, о жилье для беженцев. Плотники дунаданов и все те, кто хоть как-то умел работать с деревом, давно уже были определены на строительство временных хижин. Никто из владык - ни лорд Элронд, ни леди Галадриэль не верил, что дунаданам можно будет покинуть Ривенделл в скором времени; а потому, в преддверии зимы людям нужны были более существенные жилища, чем палатки. Сама же дочь Хальбарада продолжала жить как раз в походной палатке, разделяя невзгоды трудной жизни беженца вместе со своим народом. И сейчас, глядя на то, как споро стучат молотками мастера, девушка обретала зыбкое подобие уверенности в завтрашнем дне. Вид ли свежесрубленного дерева и его запах, слаженная ли работа людей создавала такое впечатление - Элле не знала, да и не хотела знать. Она не желала пытаться предугадать будущее, предпочитая строить планы, но жить днем нынешним.
- Brennil!* – внезапно раздался за её спиной хрипловатый голос.
Элледель обернулась и увидела высокого юношу, который учтиво кивнул ей, сложив руки на груди в знак приветствия:
- Прости, что отрываю от дел. Я – один из дозорных, и у меня для тебя добрая весть. Наши отряды идут по тропинкам прямиком к лагерю; а твой отец уже опередил их. Сейчас он здесь, у лорда Элронда.
Слова эти прозвучали для Элле словно гром посреди ясного летнего дня. Отец здесь! В этих двух словах для девушки сошлись сейчас любовь и тревога, желание обменяться новостями и поделиться горестями, похвалиться успехами и повиниться в провалах. Элледель не видела отца чуть меньше месяца - однако никогда еще ей не хватало его и его поддержки так сильно! Элледель бросилась к выходу из лагеря, на ходу переплетая растрепавшуюся косу – не могла она позволить себе появиться перед отцом хоть в сколько-нибудь неряшливом виде. Хальбарад должен видеть, что все идет если не хорошо, то, по крайней мере, нормально и по строго заведенному порядку.
- Госпожа! - вновь окликнул её юноша. Элле притормозила, недовольно воззрившись на молодого человека. - По дороге сюда я встретил гонца от лорда Элладана. Тебя, как и твоего отца, желают видеть на совете у лорда Элронда!
Сиё известие не было для девушки таким уж неожиданным. Какие-то новости с Юга Элледель успела сообщить сыновьям Элронда сразу по прибытии в Имладрис; но о некоторых ей пришлось до поры умолчать. Совет был самым подходящим местом для того, чтобы поставить в известность владык о том, что творилось за пределами Ривенделла.
- Благодарю. Ты можешь возвращаться на свой пост, - сердечно улыбнувшись юноше, ответствовала Элледель. - Пусть через два часа тебя сменит кто-нибудь из товарищей - сегодня ты заслужил отдых, принеся мне добрые вести.
Отдав распоряжения своим помощникам, девушка наскоро сполоснула руки, лицо и шею холодной водой, утерлась и направилась на Совет.
-->Балкон и терраса, сад

Благословенная долина Имладрис своей печальной осенней красой словно бы издевательски напоминала о прекрасных и счастливых днях тем, кому пришлось искать здесь убежища от смертельных опасностей и невзгод. Таких людей и эльфов было много; и среди прочих, в Имладрис пришли и дунэдайн. Их лагерь находился на юго-восточной окраине долины, под сенью глухих лесов и высоких скал. Жизнь бурлила в этом лагере – здесь были не только мирные жители, успевшие бежать с далекого Севера; но и подошедшие из Рохана войска. Их предводителей рок раскидал по разным краям, и на какое-то время целый народ остался без централизованного руководста. Но несколько недель назад лагерь снова обрел вождя. Правда, не такого, на которого рассчитывали простые люди.
Элледель, дочь Хальбарада, в последнее время вставала до восхода солнца. Надо сказать, что столь ранний подъем всегда был привычным делом для девушки, но теперь он стал неприятной и неизбежно повторяющейся закономерностью. Ибо справиться с тем огромным количеством забот, что свалились на Элле, можно было, только работая не покладая рук с самого рассвета и до глухой полуночи. Уже к вечеру у дочери Хальбарада оставались силы лишь на то, чтобы помыться, поесть и рухнуть в кровать - до следующего тяжелого дня, наполненного невзгодами и решениями неразрешимых проблем. Ведь теперь на плечах Элледель лежала забота не только о нескольких воинских отрядах, которые она вела из Рохана в Имладрис. Нет – целый народ оказался ныне на её попечении. Сотни и тысячи беженцев с разоренного Севера нуждались в организации их быта на новом месте. И Эланор, подоспевшей в Ривенделл раньше отца и заставшей там кое-как управляемую толпу, пришлось брать бразды правления в свои руки. Что только не приходилось делать дочери Хальбарада в эти несколько недель! Помогать обустраивать жилища, заботиться о пропитании, выслушивать жалобы и решать конфликты, разгорающиеся из-за вещей, подчас абсолютно несущественных. И стоит сказать, что Элледель старалась выполнять свои обязанности максимально ответственно – к этому её обязывала не только сама ситуация, но и желание не ударить в грязь лицом перед Хальбарадом; доказать, что он может на неё полностью положиться. Потому-то люди, поначалу с недоверием относившиеся к своей «правительнице», постепенно начали проникаться к ней уважением; прислушиваться к ней. Но если бы только кто-нибудь знал, каких усилий стоило подобное полупризнание самой Элледель!
Вот и нынешний день для Элле был полон забот - на сей раз, о жилье для беженцев. Плотники дунаданов и все те, кто хоть как-то умел работать с деревом, давно уже были определены на строительство временных хижин. Никто из владык - ни лорд Элронд, ни леди Галадриэль не верил, что дунаданам можно будет покинуть Ривенделл в скором времени; а потому, в преддверии зимы людям нужны были более существенные жилища, чем палатки. Сама же дочь Хальбарада продолжала жить как раз в походной палатке, разделяя невзгоды трудной жизни беженца вместе со своим народом. И сейчас, глядя на то, как споро стучат молотками мастера, девушка обретала зыбкое подобие уверенности в завтрашнем дне. Вид ли свежесрубленного дерева и его запах, слаженная ли работа людей создавала такое впечатление - Элле не знала, да и не хотела знать. Она не желала пытаться предугадать будущее, предпочитая строить планы, но жить днем нынешним.
- Brennil!* – внезапно раздался за её спиной хрипловатый голос.
Элледель обернулась и увидела высокого юношу, который учтиво кивнул ей, сложив руки на груди в знак приветствия:
- Прости, что отрываю от дел. Я – один из дозорных, и у меня для тебя добрая весть. Наши отряды идут по тропинкам прямиком к лагерю; а твой отец уже опередил их. Сейчас он здесь, у лорда Элронда.
Слова эти прозвучали для Элле словно гром посреди ясного летнего дня. Отец здесь! В этих двух словах для девушки сошлись сейчас любовь и тревога, желание обменяться новостями и поделиться горестями, похвалиться успехами и повиниться в провалах. Элледель не видела отца чуть меньше месяца - однако никогда еще ей не хватало его и его поддержки так сильно! Элледель бросилась к выходу из лагеря, на ходу переплетая растрепавшуюся косу – не могла она позволить себе появиться перед отцом хоть в сколько-нибудь неряшливом виде. Хальбарад должен видеть, что все идет если не хорошо, то, по крайней мере, нормально и по строго заведенному порядку.
- Госпожа! - вновь окликнул её юноша. Элле притормозила, недовольно воззрившись на молодого человека. - По дороге сюда я встретил гонца от лорда Элладана. Тебя, как и твоего отца, желают видеть на совете у лорда Элронда!
Сиё известие не было для девушки таким уж неожиданным. Какие-то новости с Юга Элледель успела сообщить сыновьям Элронда сразу по прибытии в Имладрис; но о некоторых ей пришлось до поры умолчать. Совет был самым подходящим местом для того, чтобы поставить в известность владык о том, что творилось за пределами Ривенделла.
- Благодарю. Ты можешь возвращаться на свой пост, - сердечно улыбнувшись юноше, ответствовала Элледель. - Пусть через два часа тебя сменит кто-нибудь из товарищей - сегодня ты заслужил отдых, принеся мне добрые вести.
Отдав распоряжения своим помощникам, девушка наскоро сполоснула руки, лицо и шею холодной водой, утерлась и направилась на Совет.
-->Балкон и терраса, сад

Благословенная долина Имладрис своей печальной осенней красой словно бы издевательски напоминала о прекрасных и счастливых днях тем, кому пришлось искать здесь убежища от смертельных опасностей и невзгод. Таких людей и эльфов было много; и среди прочих, в Имладрис пришли и дунэдайн. Их лагерь находился на юго-восточной окраине долины, под сенью глухих лесов и высоких скал. Жизнь бурлила в этом лагере – здесь были не только мирные жители, успевшие бежать с далекого Севера; но и подошедшие из Рохана войска. Их предводителей рок раскидал по разным краям, и на какое-то время целый народ остался без централизованного руководста. Но несколько недель назад лагерь снова обрел вождя. Правда, не такого, на которого рассчитывали простые люди.
Элледель, дочь Хальбарада, в последнее время вставала до восхода солнца. Надо сказать, что столь ранний подъем всегда был привычным делом для девушки, но теперь он стал неприятной и неизбежно повторяющейся закономерностью. Ибо справиться с тем огромным количеством забот, что свалились на Элле, можно было, только работая не покладая рук с самого рассвета и до глухой полуночи. Уже к вечеру у дочери Хальбарада оставались силы лишь на то, чтобы помыться, поесть и рухнуть в кровать - до следующего тяжелого дня, наполненного невзгодами и решениями неразрешимых проблем. Ведь теперь на плечах Элледель лежала забота не только о нескольких воинских отрядах, которые она вела из Рохана в Имладрис. Нет – целый народ оказался ныне на её попечении. Сотни и тысячи беженцев с разоренного Севера нуждались в организации их быта на новом месте. И Эланор, подоспевшей в Ривенделл раньше отца и заставшей там кое-как управляемую толпу, пришлось брать бразды правления в свои руки. Что только не приходилось делать дочери Хальбарада в эти несколько недель! Помогать обустраивать жилища, заботиться о пропитании, выслушивать жалобы и решать конфликты, разгорающиеся из-за вещей, подчас абсолютно несущественных. И стоит сказать, что Элледель старалась выполнять свои обязанности максимально ответственно – к этому её обязывала не только сама ситуация, но и желание не ударить в грязь лицом перед Хальбарадом; доказать, что он может на неё полностью положиться. Потому-то люди, поначалу с недоверием относившиеся к своей «правительнице», постепенно начали проникаться к ней уважением; прислушиваться к ней. Но если бы только кто-нибудь знал, каких усилий стоило подобное полупризнание самой Элледель!
Вот и нынешний день для Элле был полон забот - на сей раз, о жилье для беженцев. Плотники дунаданов и все те, кто хоть как-то умел работать с деревом, давно уже были определены на строительство временных хижин. Никто из владык - ни лорд Элронд, ни леди Галадриэль не верил, что дунаданам можно будет покинуть Ривенделл в скором времени; а потому, в преддверии зимы людям нужны были более существенные жилища, чем палатки. Сама же дочь Хальбарада продолжала жить как раз в походной палатке, разделяя невзгоды трудной жизни беженца вместе со своим народом. И сейчас, глядя на то, как споро стучат молотками мастера, девушка обретала зыбкое подобие уверенности в завтрашнем дне. Вид ли свежесрубленного дерева и его запах, слаженная ли работа людей создавала такое впечатление - Элле не знала, да и не хотела знать. Она не желала пытаться предугадать будущее, предпочитая строить планы, но жить днем нынешним.
- Brennil!* – внезапно раздался за её спиной хрипловатый голос.
Элледель обернулась и увидела высокого юношу, который учтиво кивнул ей, сложив руки на груди в знак приветствия:
- Прости, что отрываю от дел. Я – один из дозорных, и у меня для тебя добрая весть. Наши отряды идут по тропинкам прямиком к лагерю; а твой отец уже опередил их. Сейчас он здесь, у лорда Элронда.
Слова эти прозвучали для Элле словно гром посреди ясного летнего дня. Отец здесь! В этих двух словах для девушки сошлись сейчас любовь и тревога, желание обменяться новостями и поделиться горестями, похвалиться успехами и повиниться в провалах. Элледель не видела отца чуть меньше месяца - однако никогда еще ей не хватало его и его поддержки так сильно! Элледель бросилась к выходу из лагеря, на ходу переплетая растрепавшуюся косу – не могла она позволить себе появиться перед отцом хоть в сколько-нибудь неряшливом виде. Хальбарад должен видеть, что все идет если не хорошо, то, по крайней мере, нормально и по строго заведенному порядку.
- Госпожа! - вновь окликнул её юноша. Элле притормозила, недовольно воззрившись на молодого человека. - По дороге сюда я встретил гонца от лорда Элладана. Тебя, как и твоего отца, желают видеть на совете у лорда Элронда!
Сиё известие не было для девушки таким уж неожиданным. Какие-то новости с Юга Элледель успела сообщить сыновьям Элронда сразу по прибытии в Имладрис; но о некоторых ей пришлось до поры умолчать. Совет был самым подходящим местом для того, чтобы поставить в известность владык о том, что творилось за пределами Ривенделла.
- Благодарю. Ты можешь возвращаться на свой пост, - сердечно улыбнувшись юноше, ответствовала Элледель. - Пусть через два часа тебя сменит кто-нибудь из товарищей - сегодня ты заслужил отдых, принеся мне добрые вести.
Отдав распоряжения своим помощникам, девушка наскоро сполоснула руки, лицо и шею холодной водой, утерлась и направилась на Совет.
-->Балкон и терраса, сад

Ну...единорог :3

Пусть будет здесь - это гениально.

Дамрод
Здравствуйте, благодарю =)
Что же, драконов покамест не встречала - даже интересно посмотреть; споить я сама могу кого угодно, а аферы...это же хорошо! По крайней мере, увлекательно =)
Око
Что такое?)
И да, песня эта чудесная. Действительно, чуть слезу не вышибла