Эшберт

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

[spoiler=Бах]Держите меня семеро, она ответила. Сейчас папочка покажет с какой скоростью надо писать пост.
 
 
Харадрим с воришкой Аэроном мчались от Озерного города в сторону лагеря. Фэнэк держал свой лук наготове, не уставая напоминать поганцу, что если это все подстава, озеро рядом. Обилие мыслей металось из крайности в крайность. Нужно было умудриться проникнуть в лагерь врага, спасти эльфийку и, Мелькор подери, выжить. Не погибнуть. Вот какая задача стояла перед ним во время геройства.
- Да брось ты! Порэжем всэх гадов, захватим попец эльфийки, и поминай как звали, - возгордился планом Кровавый.
- Не, от мертвой эльфы ему проку не будет. Кто будет готовить, стирать, читать нотации, требовать серебряники на шубы и прочее? – отмахнулся Желчный.
- А ну всем цыц! Думай о цветочках. Думай о цветочках, - зашептал святоша. Но все голоса разума внезапно умолкли, когда Аэрон велел спешиться. Дальше были непроходимые прибрежные заросли с едва различимой тропой. Как только, показался частокол, сердце харадрим бешено заколотилось, в его сознании пробудился четвертый голос, спавший доселе. Это был голос диверсанта, кем он был когда-то. Этот голос призывал Фэнэка отказаться от глупой затеи, получив одобрение Желчного, но южанин не желал этого делать. Тогда этот голос призвал обострить все чувства и, сойти за своего. Ничего сложного. Он мыслил также, ведь он тоже был убийцей, возможно, им и останется. Святоша выпал в осадок, а Кровавый ликовал, ведь то, что произойдет за стенами будет резней. На секунду харадрим задумался, а как поступила бы на его месте Гилнарниэль? Смогла бы она вытащить его не зарезав со злости и досады половину лагеря?  
 
-Жди здесь, - скомандовал Фэнэк и отправился на разведку. Частокол был достаточно высоким, что бы стать проблемой. А вот и вход. Небольшой. Для удобной самозащиты. Повезло. Пара стражников с факелом вышли в дозор, ведь стоило ли говорит о том, что стемнело? Их сапоги хрустели по снегу, а Фэнэк затаился. Он шагал в унисон постоянному скрипу. Пока не настал момент истины.
 
Стрела вошла в шею первому бойцу, от чего тот выронил факел. Горящая палка погасла. Разбойник хотел было протрубить в свой рог, но крепкие руки всадника свернули ему шею. Это были его первые убийства с того момента как он поклялся себе и Гилнарниэль убивать только виновных в смерти невинных. Насколько виноваты были именно эти паразиты, Фэнэку было не ведомо. Закрыв вастакам глаза ладонью, харадрим накинул на свои плечи плащ того, кто шел без факела, а затем водрузил бронзовый шлем, который носили пехотинцы армии Руна. Руки опробовали кожаные перчатки с пластинами. Копье дополнило образ.
 
Южанин потащил тела к воришке, что послушно дожидался того, кто сделает его богатым. Парень сперва было дернулся, приняв харадрим за вастаков Жугана, но завидев тела улыбнулся. Уложив трупы перед ним, харадец кивнул на них.
- Это Коготь, то есть ты Коготь теперь, а этот бугай Морда.
- Странные у них имена. Кого ждать на входе?
- Скорее всего их собутыльника Недобарда.
- Кого?
-Певуна. Он обчистил менестреля, что шастал тут по местности в поисках сюжета для песни о битве за Эребор. И теперь его брянкалка у Недобарда.
- Сам менестрель…
- В яме, где ж еще?  
- Свали к реке и встречай гнома с отрядом. Проведи их так, чтоб враг не сразу просек о том, что лагерю…
- Жопа? Сделаем!
 
Харадрим, ставший Когтем вернулся без Морды к входу в лагерь.
- Стой, кто идет?
- Свои.
- Свои все дома, а ты…
- Не беси меня...
- Пф-ф, больно надо, - Аэрон не солгал, вернее угадал. На входе и права ошивался человек с лютней, - Где Морда?
- Дристает.
- Что, прости?
- Дрищет, че не понятного. Пойло орочье бухать меньше надо. Продрищется, придет. Но это надолго.
- Ну… Заползай.  
Фэнэк улыбнулся себе. Все шло на удивление неплохо. Полумрак лагеря не позволил часовому заподозрить в шрамах Обожженного лазутчика. Жаль, что лук пришлось оставить там, но ничего, вернется. С невероятной дерзостью он просто ворвался в круг банды, шастая по лагерю как у себя дома. Сориентировавшись, что где, харадец нашел небольшую постройку. Оружейная.
 
Глупо было хранить в оружейной кувшины с маслом, очень. Харадрим разлил масло внутри постройки, то и дело оглядываясь, нет ли свидетелей, а потом, выходя, снял факел, что был прилажен столбу. Горящая палка залетела в арсенал и помещение загорелось. Моментально. Теперь всем точно было не до своих дел. Пожар угрожал перекинуться на основную постройку деревянной крепости. Подоспевшие разбойники принялись заливать стены основного здания водой, видя, что арсенал не спасти. Фэнэк тем временем давно скрылся под звон колокола по направлению к камерам, где должна была быть Гилнарниэль.
- Эй, Коготь, чего там происходит? – спросил взволнованный голос орка, что ждал пока Жуган выйдет из камеры. Харадец замер. Это же был орк. Рука требовала выхватить Падшего и снести голову этой твари! Но к счастью разум возобладал.
- Да, хрен его знает, арсенал походу горит.
- Да?! Жуган! Жуган! Арсенал! Горит!
- Иди, я расскажу вожаку, что случилось в красках.
Орк кивнул и выбежал на улицу, хлопнув дверью. Из камеры вышел и сам здоровяк Жу. Главарь шел вальяжно, несмотря на то что лагерю его угрожал пожар. Синдром широких плеч заставил было напрячься Фэнэка, но харадец заметил краем глаза эльфийку. Это была она! Гилнарниэль, измученная.
 
- Это моя вина… - прошептал харадрим на своем родном языке, заставив Жугана напрячься когда тот был уже перед ним. Главарь был не промах и знал, харадрим среди его банды – нет. Фэнэк тоже был не промах и знал, что знал Жуган. Всадник-псевдовастак успел поразить главаря копьем раньше чем тот успел извлеч свой скимитар.  Вожак бандитов с грохотом рухнул в камеру, из груди его торчало древко вастачьего копья.
 
***
 
Незадолго до этого
 
Жуган пришел в камеру к Гилнарниэль на закате. Он был в хорошем настроении и один. Ему хотелось овладеть телом девушки, однако поплатился за это, вынимая штырь из своей руки. Пока он врачевал сам себя, сидя на стуле, в ход пошли карательные меры орка-помощника, что прибыл на помощь после вскрика гиганта. Безбожная тварь хлестала плетью эльфийку едва ли не с фанатизмом, но высшим актом вандализма стала пытка «хлебни водички». Жуган, перевязывая себя, следил за тем, что бы девушка не захлебнулась, когда орк передерживал ее голову в корыте с водой. Далее были побои. Били от бессилия, от зависти, что тело эльфийки было красивым несмотря на нанесенные ему увечья. От робы мало что осталось и она стала красного оттенка.
- Жу, позволь мне сходить за котелком с кипятком, - радостно просил орк, стирая с разбитых губ девушки своими пальцами ее кровь, пробуя на вкус, - Ноги ей все равно не к чему. Я очень хочу попробовать эльфятинку.
 
Однако главарь отмахнулся от этого предложения, выгнав орка в коридор. Здоровяк только-только расчехлился, что бы все же сделать то зачем ему притащили ее, как услышал голоса за дверью, а потом вопль Орка в совокупности со звоном колокола. Пожар. Прошло несколько мгновений как Жуган с грохотом завалился на спину в дверной проем камеры. А затем появился странный вастак, бывший копейщик армии Руна. Он прошел в камеру почти по телу Жугана и приблизился к девушке, извлекая из ножен свой меч. Такой же был некогда у Фэнэка. Удар и цепи разлетелись в дребезги. Солдат Руна приблизился к девушке, снимая свой шлем. Лицо было в заживших подпалинах, а глаза мокрыми.    
 
***
 
Фэнэк вошел следом, не снимая бронзового шлема. Он молчал. Только потом, подойдя ближе, замахнулся своим Падшим. Цепи разлетелись от одного хорошего удара. Харадрим снял «котелок». Его лицо было уставшим, хотелось плакать ни то от счастья, ни то от переживаний. Он нашел. Первое что сделал, освободив Гиль, это обнял ее крепко-крепко. Тут же стягивая свой вастачий плащ-прикрытие он укутал эльфийку, все же заплакав. На улице звенело оружие. Обороняться банде практически было нечем, хитрый лис сжег все снаряжение.
 
Из этого ужасного помещения он ее вынес только тогда, когда звуки битвы стихли, неся в комнату вождя банды – единственное теплое и сухое место. По пути он увидел обезглавленное тело орка, который ошивался у камеры с Гиль и довольного рядом с ним гнома.
- Залин, казна на первом, ключ у Жугана. Не волнуйся, он вопросы не задаст, - кивнув в сторону темниц, усмехнулся харадец, - Как налюбуешься богатством, приходи… Но лучше не спеши.
 
Поднявшись в покои главного вастака, Фэнэк усадил эльфийку на хорошую кровать, что в сравнение не шла с кушетками бандитов, Фэнэк стал ждать гнома, роясь в вещах Жугана. Он нашел эльфийские одежды Гилнарниэль, ее снаряжение, но надо было заняться ранами. Харадец боялся представить какие душевные травмы нанесли ей изверги, но телесные починить он мог.
- Снимай-снимай, - кивнул он утвердительно, видя сомнения Гиль, - Мне сейчас главное тебя залатать.
 
[spoiler=Бах]О да... 9 000 символов, о да...
  

"А это за маму. А это за папу. А это за малыша Джоуи. А это за Бобо, космическую обезьянку! А это потому, что ты противный! А это потому, что я могу! А это потому, что у меня ещё есть патроны"

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

- И тебе того же, рохиррим. Едем мы в одну сторону, это так, и возможно, будем попутчиками. Устраивайся у костра, поговори с воинами, отдохни - ну а если гонцом служишь, и тебе к Маршалу надо, то судьба свела вас в моем лагере. Я же пока вернусь к гостю, прибывшему ко мне раньше, уж не держи зла, - сказал Эшберту вышедший навстречу рохир, судя по всему, командир отряда. 
 
- Приветствую. Маршал здесь? - не скрыл удивления путник.
Он спешился, воткнул копьё в землю и привязал к нему коней, ослабил им подпруги. Усталые звери тут же принялись щипать чахлую травку, а их хозяин зашагал к костру вслед за командиром. Он заметно хромал, раненая нога опять так некстати разболелась.
 
Действительно, у огня грелся сам Маршал Эомер. Маэстро снял шлем и учтиво поклонился.
- Капитан Эшберт из армии Дол-Амрота, - назвался он, поскольку с остальными был не знаком. - Несколько лет назад имел честь служить под вашим командованием, маршал. 
Так странно было встретить здесь Маршала, в проклятых землях, да ещё и одного, не в сопровождении хотя бы десятка всадников. Эшберт посмотрел на спутника Эомера, который держался в стороне и чистил коней. Скорее всего, мальчишка-оруженосец...
Капитан свернул плащ и сел на него, поудобнее расположив болевшую ногу.  
- Несколько дней назад на выезде из Минас-Тирита я видел, что туда пригнали табун лошадей из Рохана, - поделился он новостью. - Отличные трехлетки, уже годные под седло. А теперь я везу весточку от князя Имрахиля королю Лихолесья. Похоже, серьёзная заварушка опять затевается...
 
 
 
 

Эовин хмыкнула.
 - Что же ты, брат, свое любопытство хочешь прикрыть моей якобы слабостью? - тон ее был не злым, хотя слова - колючими. Впрочем Эовин не считала своего брата неженкой, способной обидеться на такую шпильку. Смешно, еще год назад, она была бы готова насмерть биться с наглецом посмевшим бросить ей такие слова. А теперь она чувствовала лишь глухую усталость. Чужие люди скорее раздражали ее, вызывая приступы недоверия. Не известно за кем из них мог скрываться Враг. А его тень лежала на всех этих землях. - Но мне кажется, эти земли еще не принадлежат Рохану, чтобы тут можно было так спокойно беседовать и делится новостями. Впрочем, поступай как сочтешь нужным.
Здесь было так же неуютно разговаривать как и там. Да и слов нужных Эовин не подобрала. Оставалась лишь надежда на то, что родная земля придаст ей сил.
Воспользовавшись привалом, Эовин стреножила коня, расседлала и принялась чистить его, не спеша присоединиться ни к брату, ни к остальным мужчинам. Равно как и не желала быть узнанной.
Сухая земля под ногами, свист ветра в низких, колючих травах, что стелились под ногами, все полнило сердце сухим и горьким одиночеством. Но работающие руки не давали голове целиком погрузится в это умиротворенное уныние. Вдалеке потрескивали костры, собранные не иначе как из реденьких сухих кустарников.
Конь довольно пофыркивал, подставляя лоснящиеся бока и Эовин ему улыбалась. Все же звери были лучшим, что было на земле. А кони, были лучшими из зверей.

Предчувствие не обмануло Эомера. Над лагерем гордо развивалось до боли знакомое знамя: белый конь на зелёном поле. Рохиррим устало улыбнулся и втайне порадовался. Люди и впрямь были добрыми. Своими, родными. "Конечно, и среди рохиррим попадаются те ещё мерзавцы — никто не идеален, Ни один народ, ни эльфы, ни люди, но это всё же жители Рохана, а не далёких восточных степей," — рассудил Маршал, слезая с коня и беря Огненога под уздцы. Рохиррим, что сидел ближе всего к подходящим путникам, развернулся, приветствуя их... и застыл на месте от удивления. Он явно узнал мужчину и явно не ожидал встретить его здесь. Вскочив, рохиррим бодро и бойко поприветствовал Маршала, соблюдая все нормы приличия. Эадиг спрятал улыбку и заговорил в ответ.
 
— Благодарю тебя, рохиррим. Думаю, мы не задержимся на долго, но спасибо за гостеприимство, — впереди маняще поблёскивал костёр, стреляя вверх снопами искр. Эомер отогнал от себя мысль о стоянке. Он не устал ни капли, кони тоже были свежи. Гораздо важнее было как можно быстрее попасть домой. Маршал повернул голову, задумчиво покосившись на Эовин, и внезапно изменил своё решение.
 
— Хотя... пожалуй, небольшой привал не помешает. Посидеть, погреться у костра перед дальнейшей поездкой, послушать новости, — Эомер говорил с рохирримом, но на самом деле слова убеждения скорее адресовались его сестре. Мужчина мрачно подумал, что она, скорее всего, будет против стоянки и задержки, даже такой мизерной. Раздался стук копыт о землю, и на другой стороне лагеря появился ещё один всадник. "Ночь встреч, не иначе. И провалиться мне на этом месте, если я слышу не выговор рохиррима!" Эадиг кивнул уходящему к новому гостю безымянному главе лагеря и неспеша повёл лошадей к костру.
 
— Только не спорь, ладно? Это рохиррим, наши братья. К тому же, не простые бродяги, а явно на службе. Всегда полезно узнать обстановку вокруг... да и потом, тебе нужен небольшой отдых, — сказал Маршал Эовин не терпящим возражений голосом и сделал шаг вперёд. Разговоры мужчин у костра на секунду прервались, их хмурые взгляды сошлись на пришельце. Эомер, не желая привлекать к себе ещё больше внимания, лишь учтиво поклонился.
 
— Мир вам, рохиррим. Не обращайте внимания, я не стесню вас. Дам только передохнуть коню.
 
Маршал устроился чуть в стороне ото всех, не желая мешать беседе. Мужчины мало помалу вернулись к прерванному разговору. Эомер же лишь грелся от раскалённых углей, блаженно щурясь, и внимательно слушая беседу, стараясь услышать что-нибудь важное из дома. Но солдаты болтали обо всём, о чём только можно, но не о том, чтобы было интересно Маршалу. Наконец, вернулся глава этого небольшого отряда.
 
— Как тебя зовут, земляк? И что сейчас творится в округе? — Эомер бросил короткий взгляд на сестру, проверяя, как она устроилась, и вновь перевёл взор на неизвестного.

Голова гудела. Первую минуту эльфийка даже не понимала где находится и что с ней происходит, но с ней не церемонились, быстро и грубо срывая верхнюю одежду. Попытки к сопротивлению пресекались почти сразу же. Обидно было просто до злости. Последнее что помнила дева – это неудачное нападение какого-то мужлана на улице, а вот удар пришелся сзади, где стояла только эта крикливая рыжая. От досады Гиль стискивала зубы: она просто попалась на уловку. Так мало знавшая эдайн эльфийка, верившая, что даже в восточных людях есть что-то светлое, совсем не ожидала удара в спину от женщины. Хотя кого теперь корить? Сама виновата, что вышла из этой затхлой невыносимой комнаты.
Сейчас эта комната была бы просто усладой. Кровь стыла в жилах не понятно от холода ли, или от следов пыток прежних узников. Гиль часто и шумно выдыхала пытаясь успокоить саму себя, но запах чужой крови и нечистот, что резко ударял в нос, этому только мешал. Исподлобья она смотрела на орка, а вот он был явно доволен зрелищем. «Орки, конечно… Без них здесь явно не обошлось…» Много слухов ходило про Озерный город, но Гиль даже не представляла себе, на сколько ушлыми здесь могут быть люди, чтобы связаться с орками. Наверное, поэтому девушка верила Фэнэку, тот терпеть не мог этих тварей, и никогда бы по своей воле не водил с ними дел. Прирезал бы если только.
Фэнэк… При мысли о южанине, вспыхивал огонек надежды: он наверняка знает и этот город, и все его злачные места, он сумеет ее разыскать, но вот что потом? Это местечко охраняется, а вот он один. Но для эльфийки было достаточно хотя бы думать о том, что она не одна и ее будут искать.
Девушка даже не шевельнулась, когда орк швырнул в нее засохший хлеб, нужно заметить: он промахнулся. А вот слова произвели эффект: она презрительно и недоверчиво сощурила глаза. Тот явно насмехаясь начал тянуть на себя цепь, наматывая на руку и явно намереваясь сократить дистанцию. На лице эльфийки выступила гримаса отвращения и что есть силы она упиралась, но кандалы на руках неумолимо притягивали к обидчику. И чем ближе была к нему дева, тем громче становился его смех, нездоровый огонь в глазах разгорался ярче. Брыкаясь эльфийка все же ухитрилась пнуть орка в колено, но тот в латных сапожищах почти этого не почувствовал. Благо, что в это время спустился какой-то человек, судя по всему главарь, так как орк мгновенно ее отпустил и скрылся. Гиль подобралась сидя на полу. Она оценивала взглядом вошедших насколько ей позволяло положение. «Люди… уже лучше, может быть удастся поговорить…»
- Как твое имя?
«С виду ничем не лучше орков…». Эльфийка уже хотела ответить главному, когда хлесткий удар плетью пришел ей в плечо. Зубы стиснулись сами по себе, а губы сомкнулись в тонкую нить. Она вновь подняла на людей взор и смерила их таким уничижительным взглядом, каким, наверное, не смотрела еще ни на одно исчадие гнили. Людям было все равно. Однако теперь она знала совершенно точно, что и слова не проронит в сторону этих ублюдков. Дева неотрывно смотрела на своих врагов, выдерживая взгляд и ухмылки, и лишь только когда ее наконец оставили одну заметила, как дрожат собственные руки.
В ней клокотал гнев, примешанный страхом. Резко, до боли в затылке, поднявшись, Гилнарниэль порывисто обошла небольшую камеру. Гремя цепями, она шагала из стороны в сторону, негодуя и тщетно пытаясь найти хотя бы малейший шанс на собственное спасение. Мысли путались в голове. Со стороны казалось, что девушка и вовсе паникует, так как в один момент эльда в отчаянии резким движением рванула на себя ненавистную цепь. Оковы натянулись удерживая, давая понять, что чудо не произошло. Гиль с чувством, звонко бросила их об пол и устало опустилась на скамью. Скамья чуть проскрежетала, и обернувшись Гиль заметила, что одно из креплений на стене давно уже ослабло. Если цепь здесь была на совесть, то вот за нарами никто не следил. Девушка остервенело задергала креплением, но несмотря на изношенность, железный клин еще уверенно сидел среди грубых камней. А вот сама она производила немало шума. Поэтому постаравшись встать так, чтобы из-за решетчатой двери ее не было видно, она разорвала подол собственной робы, и обмотала крепление так, чтобы оно как можно тише стучало по стене.
Медленно, но настойчиво она расшатывала штырь. Холодные пальцы, деревенея слушались с трудом, да и сама дева понемногу придавалась унынию. Все мысли возвращались к тому, что ее теперь ожидает. Рабство? Истязание? Насилие? «Я и дня не выживу… А Фэнэк? Что если этот мерзкий орк не соврал?». Девушка сама того не желая дала волю слезам, почти отчаиваясь, но не оставляя попыток получить хоть что-нибудь, чем могла бы себя защитить. Последние всхлипы она утерла только когда наконец заполучила немного изогнутый острый железный штырь. После проявленных чувств ей и самой стало спокойней. Усевшись прямо на пол, она уверенно сжала в руке свое оружие пряча кулак за длинным рукавом. Оперев голову о колени она смотрела на дверь, даже не в ожидании, а скорее бессмысленно, выражая полную незаинтересованность происходящим вокруг. Что ее ждало и сколько ей осталось, она понимала.

Ведьмины огни - так называли рохиррим эти холодные тусклые огоньки, что разгорались в сумерках здесь, на мертвой пустоши. Вроде бы рядом совсем горят, рукой достать, а погонишься за таким обманчивым огоньком -  и сам не поймешь, как очутишься в болоте либо на кольях в орочьей ловчей яме.
 
Но Эшберт не гнался за огоньками, он лишь напряженно, до рези в глазах, всматривался в отпечатки подков. Хорошо, что снег прошёл - на белом их хоть как-то можно было различить. 
Вдали заржала лошадь. 
- Ещё немного осталось, верные, вы уж потерпите, - тихо сказал капитан коням и повернул в ту сторону. Проехав с четверть лиги, он перешёл на шаг - осторожность была не лишней, ведь свои же, не разобравшись, легко могли встретить его стрелой в глаз. 
 
Вот и маленький лагерь. Сверкают кольчуги и наконечники длинных копий с ясеневыми древками, бьет копытами Белый конь на щитах. Маэстро выступил из темноты и натянул повод. Он знал, что сейчас на него направлены жала стрел. Сам бы так поступил.
Капитан откинул плащ, показывая, что намерения его мирные и он не прикасается к рукояти меча. 
- Доброй ночи, братья, - обратился он к ним на рохиррике. - Кажется, мы в одну сторону держим путь...
 

Отож, я бдю. Я терпеть не буду. Не темы это для форума. Предупреждаю всех

[NIC]Амдир[/NIC][sTA]страж[/sTA][AVA]//i070.radikal.ru/0807/a4/7a21ee1dc35b.jpg[/AVA]Амдир вошел в таверну со своими сослуживцами уже навеселе. У стража Гондора родилась дочь и надраться велел сам Эру. Командир отпустил своего бойца и...выпивал с ним и с еще тремя товарищами. Компания устроились рядом с Арагорном за одной барной стойкой, заказав эля, много эля. Разумеется следопыта никто не узнал, ну сидит себе дядька хмурый, пусть сидит. Солдаты разговаривали на темы, которые метались от крайности к крайности, начиная со службы в Каир-Андорсе, заканчивая тем какой размер груди у официантки, которая ходила совсем невеселая после инцидента с рохирримом, сумев откупиться от стражи за счет муженька.
- Эй, Пэлг, налей этому хмурому здоровяку тоже эля за мой счет. Я плачу. У меня же дочь родилась!
Бармен, усмехнувшись, налил пенное Арагорну и поставил перед ним кружку. И тут солдаты начали обсуждать эльфов.
- Вот смотрите, если у эльфов мужиков нет бороды, то у эльфиек там что-нибудь растет?
- Хороший вопрос, но вот беда, за сотни лиг ты не встретишь тут не одну эльфийку, чтоб проверить это. Поэтому ограничимся тем что есть у нас. Эй, Берта, крошка! - начал зазывать официантку один из солдат и ушел с ней куда-то, расширив свободное пространство за стойкой.
- Зато они верны друг другу и скромны. Очень скромны. Вот у него жена и трое детей, а он официантку пошел... - возмутился командир, что даже навеселе соблюдал устав.
- Не скажи. Когда я ехал с парой эльфов, это были знатные шишки, одна дочь владыки Имладриса, другой сынок Лесного короля, их не сдерживало даже мое присутствие. Они вели себя так... распущено. Этот эльф, скромный эльф, со скромной эльфийкой возлегли прямо на тракте. Так что ничего не говори о них. Этот народ для нас загадка.

Ведьмины огни - так называли рохиррим эти холодные тусклые огоньки, что разгорались в сумерках здесь, на мертвой пустоши. Вроде бы рядом совсем горят, рукой достать, а погонишься за таким обманчивым огоньком -  и сам не поймешь, как очутишься в болоте либо на кольях в орочьей ловчей яме.
 
Но Эшберт не гнался за огоньками, он лишь напряженно, до рези в глазах, всматривался в отпечатки подков. Хорошо, что снег прошёл - на белом их хоть как-то можно было различить. 
Вдали заржала лошадь. 
- Ещё немного осталось, верные, вы уж потерпите, - тихо сказал капитан коням и повернул в ту сторону. Проехав с четверть лиги, он перешёл на шаг - осторожность была не лишней, ведь свои же, не разобравшись, легко могли встретить его стрелой в глаз. 
 
Вот и маленький лагерь. Сверкают кольчуги и наконечники длинных копий с ясеневыми древками, бьет копытами Белый конь на щитах. Маэстро выступил из темноты и натянул повод. Он знал, что сейчас на него направлены жала стрел. Сам бы так поступил.
Капитан откинул плащ, показывая, что намерения его мирные и он не прикасается к рукояти меча. 
- Доброй ночи, братья, - обратился он к ним на рохиррике. - Кажется, мы в одну сторону держим путь...
 

Зафар удивленно приподнял бровь на слова Милдред о Теодреде. Западные дикари были в сто крат хуже, как же заблуждался он... Ранил ее, а потом убежал не дождавшись пока ей не станет лучше. Ну что же, если собралась ехать...
 
- Я давал тебе неделю не зная, как твой муж умеет дни сокращать, - генерал кивнул вошедшему Эомеру, что хоть и не стеснялся в выражениях на весь лагерь, но был честен. Этим он похож на Фэнэка, тот тоже говорит все как думает, не заботясь о последствиях. Это послужило причиной его прозвища. Зафару было интересно, как его Арда накажет за откровенность со всеми? Отрежет руку, лишит глаз, и тоже сожжет?
- Хорошо, тогда я собираю и твоих людей, выезжаем как только они будут готовы, итак светает, а время дорого - он поднялся на ноги. Больше сказать ему было нечего. Предстояло подумать над многим. Хлопнув Дамира по плечу, харадрим тем самым намекнул вастаку, что лучше бы тому следить за сестрой. Выходя, Зафар бросил через плечо: "Не волнуйся, твое племя не пропадет".
 
Харадрим помогали вастакам собираться, Милдред аккуратно погрузили на носилках в хорошую телегу с тентом, которую выкупили у гномов, ибо она, везя припасы, опустела после пиршества. Один из вастаков, что был на страже у тележки, помог Инас забраться в нее поближе к вождю. Перед отъездом Зафар нашел Эомера.
 
- Дело есть, многословный, - харадец угрожающе полез рукой к поясу с кривым мечом и извлек из ножен маленький кривой нож, вложив его в руку рохиррима.
- Я знаю ты не из того теста, что мы, он твой брат и все такое, но он не тот кто должен быть у власти. Такие люди губят державы. Я для твоей сестры дикий зверь, которого она хотела бы удушить за деяния предков, а мои предки не прочь были бы... Но не об этом. Мы другие. Я другой. И я видел что может безумие правителя. Если Теодред будет обузой Рохану, сделай это моим ножом, - он передал Эомеру ножны к которым была привязан стеклянный пузырек с ядом на случай если ярл нашкодит по серьезному и его придется травить, - Сделай это этим ножом, не порти меч. Фэнэк считает, что у оружия есть душа, так не дай своему мечу братской крови. Но надеюсь до этого не дойдет.  
Мужчина соврал. Он хотел смерти Теодреда. Зафар вскочил в седло словно ему было двадцать лет, с такой легкостью и непринужденностью, тоже был всадником как и рохиррим.
- Мы еще встретимся, Эомер, ярл Рохана.
 
Ватага вастаков и харадим двинулась дальше в путь. 
 
[AVA]s-media-cache-ak0.pinimg.com/236x/c5/98/ff/c598ff1a15f3c8d22205d37d7b51a773.jpg[/AVA][NIC]Зафар[/NIC][sTA]Последний кого стоит злить[/sTA]

[AVA]savepic.org/8188336.jpg[/AVA]
[NIC]Роджер[/NIC]

И вновь приключенья, что сквайра зовут,
Настали. И Роджер в пути!
Избавился оруженосец от пут
Родни. Он готов в бой идти. 

С учителем смелым отправился он,
Чтоб в битве дракона убить,
Их жизни поставлены ныне на кон,
А после — и эля попить. 
 
И гордо шагает близ рыцаря паж,
Неся его острый клинок.
Вошел юный парень пред боем в кураж,
Хоть вышел бы из него толк.

Вдали все виднелась большая гора,
А там зверь страшнее чумы,
Кричали крестьяне им всюду "Ура!
Дракона за нас разгроми!"

И вот, они вместе прошли этот путь,
Ударила сера им в нос,
"Учитель, прошу, осторожнее будь",
— паж зубы сквозь вдруг произнес. 

И тянет Антару стальной его меч,
И смотрит с огнями в глазах.
"Ну, только попробуй, учитель мой, слечь,
Дракон не оставит и прах!"

 

>>> Переправа через Андуин
 
 
Второй день капитан ехал по следу отряда рохиррим. Что они забыли в этих гиблых местах, где дышится с таким трудом, где до сих пор пепел витает в воздухе? И куда направляются, неужели тоже в Лихолесье?
Он видел, что постепенно нагоняет их, следы на выжженой земле становились все свежее и свежее, теперь Эшберт отставал от них не на сутки, а всего на несколько часов. Если они встанут на ночлег, то он настигнет их еще сегодня. Если нет - тогда скорее всего завтра к полудню.
Маэстро спешился и отвязал от седла бурдюк с водой, сделал несколько жадных глотков. Остальное отдал коням. Это была последняя вода из его запасов, так что следовало выбираться отсюда как можно скорее.

На небо поднимался тонкий умирающий месяц, еле-еле освещая путь. Эшберт снова сел в седло и рысью двинулся в сторону Лихолесья, куда шел, кажется, и загадочный отряд.

>>> Из земель Истэмнета
 
Подъехав к Андуину поближе, капитан спешился и привязал коней к дереву, а сам пошёл осмотреть переправу. 
Если сейчас по ней можно будет пройти, то он не потеряет время из-за вчерашней бури, а наоборот, останется в выигрыше. В Эдорас можно будет наведаться и на обратном пути.

Мутные серые волны бились о камни, над берегом кружили вороны. Эшберт, поскальзываясь на мокрой гальке, побрел смотреть, что же привлекло птиц. Половина жизни, проведенная в походах, научила его не оставлять без внимания такие знаки, если шкура тебе дорога.
 
Следы на берегу говорили, что здесь не далее как вчера переправлялся большой отряд всадников: кое-где, где скалы защитили землю от снега, остались отпечатки кованых копыт; просыпался на землю овес из вьюка; на кусту застряли несколько светлых волосков из конской гривы. Скорее всего свои, рохиррим, решил Эшберт.
 
И он понял, что не ошибся, когда наконец увидел то, над чем каркали вороны - застрявший в порогах лошадиный труп с несколькими торчащими из него стрелами. Судя по сбруе, конь принадлежал всадникам Рохана. А вот стрелы были орочьи, капитан хорошо их запомнил с тех пор, как подобные стрелы вытаскивали из него самого. Эти твари здесь. По крайней мере, были вчера. И возможно, переправа теперь охраняется. Капитан почувствовал себя так, словно был уже под прицелом. Надо или рискнуть и переправляться, или срочно уносить ноги.
 
Он отступил за скалу и еще раз взглянул на другой берег. Плоский, пустынный, засаде негде укрыться. Разве что чуть вдали от переправы, в зарослях. Неплохое место для лучников, но далековато, это дает ему шансы... Кони сыты и хорошо отдохнули за ночь, можно попытаться проскакать очень быстро, так, чтобы враги и опомниться не успели.

Капитан отвязал лошадей и сел покрепче в седло. Теперь вперед, вперед, не останавливаясь, задержаться на миг - смерти подобно, испугаться и повернуть назад - тоже. В голову ему ударил кураж, он поднял жеребца в галоп и на всем скаку влетел в пенную речную воду. 
 
Лошади двигались длинными скачками, задирая головы, вода кое-где доставала им по брюхо. Капитан даже не услышал - каким-то шестым чувством учуял стрелу, она бессильно свистнула на излете и клюнула черную скалу. Последний отчаянный рывок - и они вылетели на противоположный берег, мокрые испуганные кони рванули изо всех сил, Эшберт привстал на стременах и прильнул к конской шее, словно на праздничной скачке в Эдорасе.
Вскоре великая и опасная река осталась далеко позади. 
 
 
 
 
>>> Бурые земли

 
 

Эшберт ощутил явное недоверие в голосе собеседника. Впрочем, оно было вполне оправданным - сейчас не стоило доверять первому встречному. 
- Дом говоришь? Что-то не похоже, чтобы ты носил цвета роххирим, незнакомец, - произнес тот. 
- Твоя правда, земляк, - согласился Маэстро. - Я из эорлингов, но сейчас на службе у Имрахиля, князя Дол-Амрота. Что ж, благодарю тебя и удачной тебе дороги, куда бы она ни вела.
Он развернул коня и уже собрался было ехать прочь, но затем обернулся к табунщикам ещё раз. Все-таки натуру истинного конника не скроешь...
- Вон та соловая кобыла, - указал на одну из лошадей, - у вас захромала. Наверное, камень в стрелке застрял, такое часто случается в этих краях.
Больше ждать было нечего, Эшберт поднял коней в галоп и помчался прочь от табуна, оставляя белые стены славной крепости за спиной.
 
>>> Истэмнет

А у меня от вашей банды компании исключительно вот такие ассоциации   

Тогда отыщем мужской. Где-нибудь в Хараде.)

[table]
[/table]
[table]Своидки из-под Лодки

 

[/table]
 
 
 
[table] 
Трандуил. Плачьте девушки, холостяк ушел

 

[/table]
 
 
 
[table]Путь за море экспрессом, или кто наш милый Бородач?
 
 
 

[/table]
 
 
 
[table] 
Роллеграмма.
 
 
[/table]
 
 
 
[table]
Гороскоп
 
[/table]
 
 
 
[table]   
Саурон, святой или эксплуататор?

 
 
[/table]
 
 
 
[table]Страничка хозяюшки и хозяина

 
  [/table]
 
 
 
[table] Политика и экономика.
 
 
  [/table]
 
 
 
[table]  Страничка для детей.
 
 
 
[/table]
 
 
 
[table] 
Обьявления
 
 
   
[/table]
 
 
 
[table]    Слово редактора.
 
 

[/table]

[AVA]i.piccy.info/i9/ede20703bfbec09e57ca636d8f8719d5/1451581691/136932/987113/243ea1d830904af9e7d5a85894743aff.jpg[/AVA]
Стычка была короткой и жестокой. Орки подстерегли в засаде небольшой отряд рохиррим, что возвращался из патруля в канун Нового года.
 
 
Всадники страшно не любили последнюю в году стражу и всеми силами избегали ее. Недоброй считалась эта ночь, особенно час безвременья на изломе ее, когда открывались границы меж старым и новым годом. Самое время для страшных и злых чудес. Да и приятное ли дело - мерзнуть на ветру и месить грязь копытами, когда товарищи уже греются у праздничного костра с кружками доброго эля в руках?
 
Подгоняемый этими мыслями, торопился к месту стоянки маленький отряд. Темной была ночь, лишь тусклые звезды чуть освещали им путь по черной безмолвной степи. Черной - потому что зима в том году выдалась на редкость теплой, не выпало еще ни снежинки, даже кое-где меж сухих стеблей ковыля начали пробиваться молодые побеги, словно весной. Старики говорили, что плохая это примета, к большой войне.
 
 
Всадники не видели ни зги, как и их кони. Кони же первыми и учуяли неприятеля, зафыркали, заржали тревожно, только было уже поздно. Отвернулась сука-удача.
 
Взметнулся рой невидимых во тьме черных стрел. Некоторые лишь бессильно лязгнули по доспехам рохиррим, но большая часть нашла цель, ударила в живую плоть. Запахло кровью, залаяли-завыли варги и тут же орочий отряд налетел, смешивая боевой порядок всадников.
Эшберту досталась одна из первых стрел, пригвоздила бедро к боку взвизгнувшего от боли серого жеребца. Что было дальше - он помнил смутно, урывками, как его копье намертво увязло в боку первой подвернувшейся твари, как он раздавал направо и налево яростные, но беспорядочные удары мечом и такие же удары получал сам, как его рванули и соскользнули клыки врага... А потом глаза застлало красной пеленой и настало забытьё.
 
 
Очнулся он, когда его начала бить дрожь от холода и сырости. Он лежал на спине в ледяной грязи и палой листве, и смотрел в небо, а вокруг стояла такая тишь, что на какой-то миг Эшберту показалось, будто он оглох после удара по голове. Чувства возвращались к нему постепенно, вместе с воспоминаниями о произошедшем. Звезды все так же равнодушно взирали с небес, но теперь их между ними и лежащим на земле человеком была еще черная путаница ветвей. Лес? Но откуда здесь? Чуть напрягшись, Эшберт вспомнил небольшой перелесок,  который они действительно проезжали сегодня. Да, именно мимо него и должен был лежать обратный путь к лагерю.
Он попробовал шевельнуть рукой и обнаружил, что пальцы намертво сомкнуты на конской гриве. Значит, с поля боя его, бесчувственного, вынес верный Корсарио. Вынес, увез так далеко, насколько хватило сил и рухнул вместе с наездником, когда силы окончательно оставили его. Словно в ответ, лежащий конь шумно вздохнул. Бедолага, ему досталось ничуть не меньше, чем его всаднику. Эшберт высвободил руку и погладил друга по мягкому храпу. Ещё один тяжёлый вздох, слабее, еще слабее... Серо-серебристый бок опал в последний раз. Всё. Зелёных лугов тебе, друг.
 
Издалека донеслись хриплые орочьи крики и хохот. Эорлинг не мог увидеть врагов - слишком далеко, слишком темно, - но догадывался, что сейчас происходит на месте схватки. Добивают раненых, мародерствуют, варги тут же наверняка устроили пирушку... А ведь скоро и его отыщут по кровавому следу, проклятые твари, как только чуть пройдет у них пьяный угар после битвы.
 
 
Меча нет. И копья тоже нет. Эшберт попробовал дотянуться до ножа, который всегда носил за голенищем сапога - и только теперь понял, что правая нога его придавлена к земле лошадиным телом. Боли он пока не ощущал, она просто напрочь отнялась, лишенная тока крови. Несколько тщетных попыток выбраться окончательно оставили воина без сил. Легкой добычей он станет, не сможет даже огрызнуться напоследок, оставить кому-нибудь памятный шрам...
 
Эшберту страшно не хотелось умирать. Только не сейчас, только не так, во имя Эорла... Лучше бы ему пасть в гуще боя, вместе с остальными, чем сейчас беспомощно ждать своей участи. Он знал, какой тонкий нюх у варгов, глупо было бы рассчитывать, что его не найдут. Хотя, может, он успеет замерзнуть или истечь кровью до их прихода?..
А свои не приедут, понял рохир. В любую другую ночь - непременно отправились бы искать задержавшийся отряд, но только не в эту, новогоднюю. Никто не смог бы упрекнуть эорлингов в трусости, но одно дело выйти навстречу врагу из плоти и крови, как тем же дунландцам или оркам, и совсем другое - встретиться с неведомыми, потусторонними силами, что проникают в этот мир в час безвременья. Нет, в эту ночь до самого рассвета будут пылать костры и мало кто решится выйти за пределы освещённого круга.
 
 
Его лица легонько коснулось что-то обжигающе холодное. Ещё раз и ещё. Уже с трудом разомкнув смерзающиеся ресницы, Эшберт посмотрел в небо и в первый миг ему показалось, что это сами звёзды спускались к нему из черной пустоты, кружась в хороводе. Снежинки... Все ниже и ниже, одна, вторая, десятая, тихо, неслышно садились на ветви, на землю, на шерсть Корсарио - серебряное на серебряном  - и не таяли. Первый снег, которого уже и не чаяли дождаться в этом году. Как же красиво он блестел...
Там, в выси, над деревьями вовсю разбушевалась зимняя вьюга. Выла, швыряла снег горстями. Но меж деревьями было почти тихо, только сугробы росли и росли. Снежное одеяло уже почти полностью закрыло собой два тела, а Эшберт все не могу оторвать взгляда от неба. Произошло лучшее на свете чудо. Теперь они не достанутся варгам, знал он. Даже им не почуять следа, когда его так замело. От этой мысли стало как-то очень спокойно, ушли злость и отчаяние. Осталась только слабая искорка любопытства - найдут ли их по весне? Узнают ли, что стало с ними?.. Эорлинг придвинулся поближе к ещё теплому конскому боку, положил голову на шею Корсарио и закрыл глаза.
 
 
Его разбудило близкое конское ржание и лязг оружия. Очнувшись, Эшберт раскидал сугроб, который намело над ним за ночь, как мог приподнялся на локте и, прикрыв глаза ладонью от слепящего зимнего солнца, начал всматриваться вдаль. У самой кромки леса галопом мчались всадники. Кони по брюхо утопали в снегу и вздымали тучи серебряной пыли. Несколько последних орков пытались удрать от них, укрыться в подлеске, но их быстро настигли и белое окрасилось алым.
Замерзшими пальцами он нащупал рог, все ещё висевший на груди и попытался затрубить в него. Первый звук вышел слабым, дрожащим, почти неслышным. Рохир собрал остатки сил и дунул еще раз, звонкий голос рога разнесся по лесу, стряхивая тяжёлые снежные шапки с гнущихся ветвей.
Послышались удивленные возгласы, затрещал валежник под копытами и вскоре на поляне, где лежал Эшберт, полукружьем выстроился отряд. Отряд под сине-белыми стягами Дол-Амрота. Ночь сгинула без следа, настало первое утро нового года.
 

 

[AVA]i.piccy.info/i9/ede20703bfbec09e57ca636d8f8719d5/1451581691/136932/987113/243ea1d830904af9e7d5a85894743aff.jpg[/AVA]
Стычка была короткой и жестокой. Орки подстерегли в засаде небольшой отряд рохиррим, что возвращался из патруля в канун Нового года.
 
 
Всадники страшно не любили последнюю в году стражу и всеми силами избегали ее. Недоброй считалась эта ночь, особенно час безвременья на изломе ее, когда открывались границы меж старым и новым годом. Самое время для страшных и злых чудес. Да и приятное ли дело - мерзнуть на ветру и месить грязь копытами, когда товарищи уже греются у праздничного костра с кружками доброго эля в руках?
 
Подгоняемый этими мыслями, торопился к месту стоянки маленький отряд. Темной была ночь, лишь тусклые звезды чуть освещали им путь по черной безмолвной степи. Черной - потому что зима в том году выдалась на редкость теплой, не выпало еще ни снежинки, даже кое-где меж сухих стеблей ковыля начали пробиваться молодые побеги, словно весной. Старики говорили, что плохая это примета, к большой войне.
 
 
Всадники не видели ни зги, как и их кони. Кони же первыми и учуяли неприятеля, зафыркали, заржали тревожно, только было уже поздно. Отвернулась сука-удача.
 
Взметнулся рой невидимых во тьме черных стрел. Некоторые лишь бессильно лязгнули по доспехам рохиррим, но большая часть нашла цель, ударила в живую плоть. Запахло кровью, залаяли-завыли варги и тут же орочий отряд налетел, смешивая боевой порядок всадников.
Эшберту досталась одна из первых стрел, пригвоздила бедро к боку взвизгнувшего от боли серого жеребца. Что было дальше - он помнил смутно, урывками, как его копье намертво увязло в боку первой подвернувшейся твари, как он раздавал направо и налево яростные, но беспорядочные удары мечом и такие же удары получал сам, как его рванули и соскользнули клыки врага... А потом глаза застлало красной пеленой и настало забытьё.
 
 
Очнулся он, когда его начала бить дрожь от холода и сырости. Он лежал на спине в ледяной грязи и палой листве, и смотрел в небо, а вокруг стояла такая тишь, что на какой-то миг Эшберту показалось, будто он оглох после удара по голове. Чувства возвращались к нему постепенно, вместе с воспоминаниями о произошедшем. Звезды все так же равнодушно взирали с небес, но теперь их между ними и лежащим на земле человеком была еще черная путаница ветвей. Лес? Но откуда здесь? Чуть напрягшись, Эшберт вспомнил небольшой перелесок,  который они действительно проезжали сегодня. Да, именно мимо него и должен был лежать обратный путь к лагерю.
Он попробовал шевельнуть рукой и обнаружил, что пальцы намертво сомкнуты на конской гриве. Значит, с поля боя его, бесчувственного, вынес верный Корсарио. Вынес, увез так далеко, насколько хватило сил и рухнул вместе с наездником, когда силы окончательно оставили его. Словно в ответ, лежащий конь шумно вздохнул. Бедолага, ему досталось ничуть не меньше, чем его всаднику. Эшберт высвободил руку и погладил друга по мягкому храпу. Ещё один тяжёлый вздох, слабее, еще слабее... Серо-серебристый бок опал в последний раз. Всё. Зелёных лугов тебе, друг.
 
Издалека донеслись хриплые орочьи крики и хохот. Эорлинг не мог увидеть врагов - слишком далеко, слишком темно, - но догадывался, что сейчас происходит на месте схватки. Добивают раненых, мародерствуют, варги тут же наверняка устроили пирушку... А ведь скоро и его отыщут по кровавому следу, проклятые твари, как только чуть пройдет у них пьяный угар после битвы.
 
 
Меча нет. И копья тоже нет. Эшберт попробовал дотянуться до ножа, который всегда носил за голенищем сапога - и только теперь понял, что правая нога его придавлена к земле лошадиным телом. Боли он пока не ощущал, она просто напрочь отнялась, лишенная тока крови. Несколько тщетных попыток выбраться окончательно оставили воина без сил. Легкой добычей он станет, не сможет даже огрызнуться напоследок, оставить кому-нибудь памятный шрам...
 
Эшберту страшно не хотелось умирать. Только не сейчас, только не так, во имя Эорла... Лучше бы ему пасть в гуще боя, вместе с остальными, чем сейчас беспомощно ждать своей участи. Он знал, какой тонкий нюх у варгов, глупо было бы рассчитывать, что его не найдут. Хотя, может, он успеет замерзнуть или истечь кровью до их прихода?..
А свои не приедут, понял рохир. В любую другую ночь - непременно отправились бы искать задержавшийся отряд, но только не в эту, новогоднюю. Никто не смог бы упрекнуть эорлингов в трусости, но одно дело выйти навстречу врагу из плоти и крови, как тем же дунландцам или оркам, и совсем другое - встретиться с неведомыми, потусторонними силами, что проникают в этот мир в час безвременья. Нет, в эту ночь до самого рассвета будут пылать костры и мало кто решится выйти за пределы освещённого круга.
 
 
Его лица легонько коснулось что-то обжигающе холодное. Ещё раз и ещё. Уже с трудом разомкнув смерзающиеся ресницы, Эшберт посмотрел в небо и в первый миг ему показалось, что это сами звёзды спускались к нему из черной пустоты, кружась в хороводе. Снежинки... Все ниже и ниже, одна, вторая, десятая, тихо, неслышно садились на ветви, на землю, на шерсть Корсарио - серебряное на серебряном  - и не таяли. Первый снег, которого уже и не чаяли дождаться в этом году. Как же красиво он блестел...
Там, в выси, над деревьями вовсю разбушевалась зимняя вьюга. Выла, швыряла снег горстями. Но меж деревьями было почти тихо, только сугробы росли и росли. Снежное одеяло уже почти полностью закрыло собой два тела, а Эшберт все не могу оторвать взгляда от неба. Произошло лучшее на свете чудо. Теперь они не достанутся варгам, знал он. Даже им не почуять следа, когда его так замело. От этой мысли стало как-то очень спокойно, ушли злость и отчаяние. Осталась только слабая искорка любопытства - найдут ли их по весне? Узнают ли, что стало с ними?.. Эорлинг придвинулся поближе к ещё теплому конскому боку, положил голову на шею Корсарио и закрыл глаза.
 
 
Его разбудило близкое конское ржание и лязг оружия. Очнувшись, Эшберт раскидал сугроб, который намело над ним за ночь, как мог приподнялся на локте и, прикрыв глаза ладонью от слепящего зимнего солнца, начал всматриваться вдаль. У самой кромки леса галопом мчались всадники. Кони по брюхо утопали в снегу и вздымали тучи серебряной пыли. Несколько последних орков пытались удрать от них, укрыться в подлеске, но их быстро настигли и белое окрасилось алым.
Замерзшими пальцами он нащупал рог, все ещё висевший на груди и попытался затрубить в него. Первый звук вышел слабым, дрожащим, почти неслышным. Рохир собрал остатки сил и дунул еще раз, звонкий голос рога разнесся по лесу, стряхивая тяжёлые снежные шапки с гнущихся ветвей.
Послышались удивленные возгласы, затрещал валежник под копытами и вскоре на поляне, где лежал Эшберт, полукружьем выстроился отряд. Отряд под сине-белыми стягами Дол-Амрота. Ночь сгинула без следа, настало первое утро нового года.