Дол-Гулдур

[Лорд Майрон 125]

Настроения в Дол-Гулдуре после прибытия небольшого воинства из Лихолесья не укрылись от Тар-Майрона. Он прекрасно слышал шепотки в темных углах, громкие мысли уруков о не самой лучшей ситуации, складывающейся здесь. И пусть вслух, открыто, никто не говорил об этом, оркам хватало даже переглядываний, чтобы понимать друг друга с полуслова.

 Они считали себя загнанными в угол, осажденными и окруженными врагами в этой крепости, хотя этого еще даже не произошло. И Гортхауру очень не нравился подобный настрой.

 Он не был глуп и понимал, что если светлые соберут силы и решат отбить северо-западный форпост Мордора, то обороняющимся придется очень нелегко. Да и эльфы были не настолько слабоумны, чтобы быстро забыть недавние события. Эти остроухие параноики, особенно Трандуил, наверняка не расслаблялись и ждали, когда Темный Властелин вновь проявит себя. И пускай Майрон еще не заявил о себе в открытую, уж эльфы наверняка начали подозревать это.

 Не слишком много времени минуло с последней грандиозной битвы, которая окончилась совсем не так, как хотелось, и Мордор по-прежнему был окружен врагами. В Гондоре все было относительно тихо, и менять это в ближайшее время Властелин не планировал. Рохан тоже занимался своими делами и не проявлял никакой активности, пока на его лугах и полях не шастали орки. В окрестностях Лориэна шпионы Саурона хоть и были, но в малых количествах, и не сообщали о какой-либо деятельности. Однако сбрасывать со счетов владычицу Лотлориэна не следовало, особенно после их прошлой встречи. Гортхаур все еще жаждал отомстить Галадриэли и выжечь весь Лориэн дотла.

Что происходило в Имладрисе и Линдоне, темный майа тоже не знал – остроухие хорошо стерегли границы своих земель, и там даже крэбайны не смогли бы выведать сколь-нибудь важной информации.

И все же на душе у Властелина было неспокойно. Порой его настигало чувство, что контроль над ситуацией ускользает из рук, ввергая в бурлящий поток событий, который подчинить было гораздо труднее. Майрон жаждал перехватить инициативу, а для этого требовалось сделать что-то, чего никто не ждет, из ряда вон выходящее. Возрождение Ангмара – проект долгосрочный и не терпящий слишком большой спешки, а потому совершенно не подходил под это самое «из ряда вон».

Пока в голове у Властелина плелась паутина планов и мыслей, в тронный зал опасливо заглянул один из командиров-уруков.

 - Повелитель, Зугхар, временный заместитель Призрака.

 - Говори, - отвлеченно ответил Гортхаур, бросив секундный взгляд на слугу.

 - Работы по укреплению крепости продолжаются. Стены отремонтировали и укрепили дополнительным рядом камня, восстановили сторожевые башни, через пару дней закончим со рвом и подсоединим подъемный мост. Также снаги расширили подземные склады и разместили все припасы, привезенные из лесной заставы. Обустроены три дополнительных кузнечно-столярных цеха, две оружейных и два помещения под казармы, где разместили прибывших. Для животных наскоро сколотили загон, вскоре заменим его на полноценный. Сержанты круглосуточно занимаются с бойцами тренировками, интенданты сидят над расчетами необходимых объемов снабжения, все заняты выполнением поставленной вами задачи, Владыка.

 Майрон кивнул.

 - Хорошо. Не сбавлять темп. И проведите воспитательную работу с некоторыми из ваших орков, от которых так и воняет деморализующим настроем, иначе я сделаю это сам… С логичными последствиями. Ты понял?

 - Конечно, Повелитель! – поспешил заверить Зугхар, склонился перед Майроном и, получив разрешение, покинул тронный зал.

  «Нет, медлить определенно больше нельзя. Нужно успеть сделать что-то еще до прибытия Шелоб».

 Эта мысль крепко засела в сознании темного майа. Нужно было сделать что-то, что создаст сложности для всех светлых разом. Вот только наслать моровую чуму, как это было однажды, у Гортхаура не хватило бы сил, ибо тогда он не был ослаблен, как сейчас. И все же Властелин решил думать в этом направлении, а вскоре думы принесли свои плоды.

 

 Впервые за довольно долгое время темный майа покинул свою обитель в тронном зале. Стражи у дверей почтительно склонили головы, трижды отбив древками копий по земле. Когда Гортхаур вышел во внутренний двор и направился к подземельям, несколько сотен взглядов неотрывно следили за развевающимся на ветру тонким плащом искусной работы с изображенным на нем Багровым Оком. Спустившись на несколько этажей вниз, Майрон оказался в главной кузнице. В десятке горнов ярко горело пламя, а крепкого вида уруки усердно отковывали клинки, орудуя увесистыми кувалдами.

 - Все прочь, - скомандовал Владыка, и присутствующие, от кузнецов до помощников и снаг, таскающих тачки с углем, поспешили освободить цех.

 Первым делом темный майа выковал себе подходящие инструменты, ибо те, какими пользовались орки, мало того, что не подходили ему, но их качество оскорбляло саму суть кузнеца Майрона. Отобрав десяток крепких прутков из относительно неплохого железа, он приступил к изготовлению клещей. Круглые, квадратные, плоские, продольные, поперечные. После этого, подыскав несколько толстых листов подходящего металла, подготовил форму для отливки цельнометаллического молота, расплавил листы в раскаленную жидкую массу и залил ее туда. Также он отковал из обрезков железа и закалил несколько пробойников для гравировки. Когда минимум инструментов для обработки металла был готов, Гортхаур занялся изготовлением длинного изящного ножа с тонким лезвием, короткого серпа и кованного кубка, который в конце инкрустировал несколькими кроваво-красными изумрудами по четырем сторонам. Лезвия серпа и ножа украсила по обеим сторонам вязь на Черном Наречии. На клинке серпа она гласила: «С кровью приходит пламя, с пламенем приходит смерть», а на боковой части ножа – «Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени». Верхний обод кубка украсила искусная резьба, изображающая огибающего его по окружности змея, пожирающего свой хвост.

 Процесс изготовления этих вещей занял больше суток, столь тонкая работа была проведена Майроном. Закончив, Властелин поспешил вернуться в тронный зал, где следовало заняться подготовкой к проведению ритуала, план которого уже окончательно созрел в разуме темного майа. Конечно, лучше было бы бы провести его в Барад-Дуре, но разница будет не слишком велика, а значит, этим можно было бы пренебречь.

 Призвав к себе слугу, Гортхаур потребовал принести ему несколько кусков мела, три десятка свечей, молот и пробойник из главной кузни, а также отобрать десяток самых сильных, несломленных и выносливых рабов. Пока слуга мотался по всему Дол-Гулдуру, выполняя этот приказ, майа подобрал подходящее место для свершения таинства.

 Вскоре в тронный зал ввели десяток закованных в цепи рабов, явно напуганных. Присутствие Гортхаура еще сильнее давило на их волю, делая похожими на овец, опустивших голову перед ударом ножа на бойне. Впрочем, судьба их была ничем не лучше скота.

 Получив свои инструменты, Тар-Майрон приступил к начертанию. Первым делом он обвел в центре зала два ровных круга, один внутри другого. Убедившись, что все сделано правильно, он продолжил, нанося между этими кругами извивающуюся красивую вязь на черном наречии, которая должна была усилить грядущие чары и гласила: «Как крови суждено покинуть тела смертных, так солнечному жару суждено покинуть земли мира». Внутри своеобразного кольца Властелин на равном расстоянии друг от друга изобразил девять вытянутых к центру звезд необычной формы, а в самом центре круга – око, подобное тем, что багровели на знаменах и бунчуках его армий. Вязь, звёзды и око он соединил множеством линий, которые не переплетались между собой, но объединяли отдельные элементы в единую картину. Пока рабы с ужасом взирали на происходящее, Властелин взялся за пробойник и молот, превращая простой рисунок в глубокую гравировку, выбитую прямо на каменном полу. Эта работа заняла порядка двух часов и стоила огромной концентрации. Когда пробойник выбил последний лишний кусок камня из очередного желоба, Майрон с улыбкой осмотрел место ритуала, и эта улыбка очень не понравилась приведенным в помещение рабам. Мужчины отчаянно озирались, пара из них даже попыталась рвануть к выходу, но трое крепких уруков, воспитав их мощными ударами под дых, вернули согбенных на место.

 - Заприте ворота в тронный зал изнутри, - отдал распоряжение Гортхаур, и слуга, что стоял в тени, тут же ретировался. Раздались звуки лязгающих засовов.

 В зале заметно потемнело, будто и без того слабый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи, брезговал литься на крепость. Майрон неспешно расставил свечи по внутренней границе кольца. Владыка жестом приказал подвести к себе одного из рабов, а сам взял в руки кубок и серп. Совсем потерявшего от страха рассудок мужчину, слабо дергающегося, на ватных ногах подвели к майа. Его рука легла на голову смертного, будто он хотел лишь потрепать того за волосы, но хватка вдруг стала жесткой, и Гортхаур склонил его голову к себе в принудительном поклоне.

 - С кровью приходит пламя, - низким голосом пророкотал он. Острие серпа, приставленное к сонной артерии, одним мощным рывком проникло в горло раба, вышло с другой стороны, а когда майа рванул орудие на себя, из вспоротой глотки хрипящего снаги в подставленную чашу хлынула алая кровь, и свечи, что были ранее расставлены Майроном, в один миг вспыхнули неровными огоньками. - С пламенем приходит смерть.

 Пока кубок не наполнился до самых краев, Владыка держал трепыхающееся тело раба, а затем отбросил его в сторону, как ставший ненужным опустевший сосуд.

 - Слуги, расставьте отверженных согласно местам. – Вторя словам Властелина, девять звезд вокруг Ока слабо засияли едва заметным алым светом, и уруки покорно исполнили приказ. После этого Майрон приказал им убраться в сторону. Могущественная воля Гортхаура сковала бренные тела рабов так, что те не могли даже шевельнуться.

Теперь в руке у майа оказался нож.

 - Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени. – С этими словами Гортхаур медленно обошел круг, оставляя на спинах полуголых пленников длинные и достаточно глубокие надрезы, кровь из которых ручейками текла по ногам вниз. Когда последний из участников был отмечен ритуальным ножом, Майрон обмакнул клинок ножа в кубок, отложил его в сторону, а кровь, набранную у первого несчастного, стал неторопливо выливать на выгравированную в камне вязь. Алые ручьи, соединяясь с кровью пленников, растекались сперва по кольцу, затем быстро перетекали к звездам, омывая стопы рабов, и уже после этого устремлялись к символу Ока. Закончив, Гортхаур отложил кубок прочь, прошел внутрь круга и встал прямо на око. Вся его сущность трепетала в предвкушении дальнейшего. Мысли в голове превратились в бушующий шторм, из которого строка за строкой потекли Слова, складывающиеся в Песнь Силы, какой не исполнял он уже очень давно.

 

- Сила природная, эльфов древнее ты, непокорённая ярость богов,

Буря морозная, чьи холодны персты, пусть убедит тебя суть моих слов!

Слушай же речь мою, искренне верную, истину знай, что сокрыта была,

И изгони прочь всю ложь лицемерную, что в духах мира веками жила.

 

Песнопение Майрона, от голоса которого содрогнулись стены Дол-Гулдура, переплелись с криками пленных: не имея возможности пошевелиться, они могли лишь вопить, когда кровь, заполнившая рисунок на полу тронного зала, забурлила, вскипая и обжигая их стопы.

 

- Мощь твоя вечная, смерть приносящая, волею старших покорна Валар,

Воля богов, жутким страхом сквозящая, преподнесла твою слабость всем в дар,

Рви свои цепи, оковы тяжелые, освободи себя от этих уз,

Чтоб не спасли ни рассветы багровые и ни костры, как за дело возьмусь!

 

Крики боли вдруг стали громче и мучительнее, превращаясь в вопли – то в мучениях бились рабы, кровь в жилах которых начала закипать, подобно бурлящему на полу рисунку.

 

- Силы могучие, вас заклинаю я, пусть холод гибельный в Арду идет,

Пусть в унисон поет лед с заклинанием, неурожай очень многих убьет,

Пусть твари жалкие, к травам привыкшие, с голода мрут – всё на гибель врагу,

И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу.

 

Раздался отвратительный хруст: жертвам-пленникам неведомая сила с легкостью выкручивала и ломала конечности и кости. Кровь, обильно льющаяся из открытых ран, устремилась на пол, сливаясь с прочей. Уже безжизненные тела в какой-то момент беззвучно обратились пеплом, что заполнил весь внутренний круг ритуального рисунка, перемешиваясь с алой жидкостью, принимающей серо-черный цвет.

 

- Гномы подземные, скрытые скалами, не уважают ни снег, ни мороз,

Прячась от холода там, под завалами гор, те тебя не воспримут всерьез.

Эльфы, от этого мира оторваны, в вечном цветенье и лете живут,

Магия перворожденных – разорваны планы зимы, холода не придут.

 

Люди, спасаясь от лютого холода, древам погибель стальную несут,

Пламя спасает от стужи и голода, и не попасть смертным на Зимний Суд.

Хитростью люд одолел силы хладные, что прежде ты не могла применить,

Дуйте же вволю, ветра беспощадные и не давайте спокойно им жить!

 

Кипящая кровь, въедающаяся в ритуальный рисунок, ярко вспыхнула, освещая погруженный во мрак зал, и засияла багровым пламенем. Камень оплавился – знак того, что Песнь подходила к своему логическому завершению.

 

- Пой и бушуй, силу в смерть обратившая, пой и накрой же ты холодом мир!

Мощь всю верни, прежде в Нечто застывшая, сдвинь в свою сторону сил балансир!

Жги лютым холодом, скуй всё морозами и затопи Арду снегом своим!

Чтоб не пройти было между утесами! Сим твою силу мы освободим!

 

 До этого момента все набиравший силу голос стал совсем подобен грому, и Дол-Гулдур почти до основания сотрясла немыслимая мощь, похожая на кратковременное, но очень сильное землетрясение. К счастью, постройки не пострадали, не считая нескольких старых камней, выпавших из кладки у ворот. Этот выброс сопровождался ужасным грохотом, разнесшимся над всем лесом на лиги вокруг, поднялся штормовой ветер, и в округе закрутились, завихрились несколько небольших, но мощных смерчей, всасывающих в себя воду, тину, неудачно пробегавших мимо тварей и разбрасывая их во все стороны.

Вся эта апокалиптическая картина закончилась довольно быстро. Стражи внешних ворот крепости, сжимая свои копья обеими руками, испуганно вглядывались вдаль.

- Неладное творится, - поделился один из уруков, натягивая шлем поглубже на голову. – Чуешь? Воздух. Похолодало, кажись. Опять назгул колдует, что ли?

 - Дубина, Бледный Король недавно уехал. Это Сам колдунство творит…  Ну и жуть... 

 

А в тронном зале на каменном полу без сил лежал Властелин Тьмы и улыбался сам себе, сверкая ярким пламенем в глазах. 

Изменено 24 августа, 2023 пользователем Лорд Майрон (смотреть историю редактирования)

[Фимболг 60]

Гениальная идея, граничащая с безумием, когда получить клеймо “дезертир” было проще, чем нужду справить, дала свои плоды. Фимбол смекнул, что дабы не огрести какое-нибудь задание вроде разведки путей или охране болотной крепи, нужно выдать себе задание самому. Урук решил выслужиться и похоже назгул оценил рвение верховых латников. Более того он даже доверил Фимболгу заняться таким важным вопросом, как сбором степной вольницы на войну. 

- Мурхур, мой разведчик из Гулдура, на своем северном варге и без брони быстрее всего домчит до Лагбурза. Ему понадобиться какой-то знак, чтобы командующие крепостями пропустили его. Также для сбора в Руне передовой отряд должен быть силен, чтобы люди поняли, что за нами сила. Кто-то точно попробует испытать нас, поэтому нужны хорошие бойцы. Могу собрать таких в Моранноне.

Фимболг служил при Черных Вратах и знавал тамошних командиров. Но кто будет слушать нижестоящего по чину? Будучи капитаном можно было набрать лишь несколько сотен. Для набега или приграничной войны хватало, но не для такого большого дела, которое назгул поручал уруку. По сути поручение шло рука об руку с повышением, на что и рассчитывал Фимболг. А поднявшись выше он уже сможет доказать, что не зря ест свой командирский паёк (который сам по себе был отличной мотивацией). Под шлемом уже начал вырисовываться план. Осталось, что бы назгул одобрил продвижение наглого командира наездников. 
 

[Хэлкар 472]

Рвение Фимболга было весьма необычным и не было свойственно для большинства орков, и назгул был несколько озадачен этим событием, но виду не подал. С другой стороны, и правда, торчать в болотной крепости в ожидании возможной осады не так весело, как с шашкой наголо носиться по степям и пустошам в возможных битвах. Не исключал Хэлкар и возможность, что командир всадников решил подмазаться к славе будущего Ангмара, так сказать, стать одним из кирпичиков в основе его закладывания. Да и личные счеты он не отбрасывал в сторону. Так или иначе, Фимболг показал себя верным и способным командиром, и Первый решил, что ничего не потеряет, а скорее наоборот, приобретет лояльного подчиненного, который в перспективе вырастет как, вполне возможно, талантливый полководец. Но об этом говорить было еще рано. 

- Пусть будет так. Отправляйся в Мораннон, скажи, что я дал право собрать отряд нужным числом. Что до твоего Мурхура... - Назгул бросил мимолетный взгляд на отряд Фимболга. С одной стороны, Хэлкар мог бы дать тому кусок своего плаща, пропитанный его мертвой аурой, но в свете того, что недавно каждая блоха прознала о гибели Эриона, нашедшие его плащ могли резко "получить повышение", а значит, нужно было что-то понадежнее. Подумав, Призрак расстегнул застежку, стягивающую плащ с Оком поверх доспехов на нагруднике, и бесцеремонно бросил его Фимболгу. "Фонило" от плаща знатно, это не должно было стать большой проблемой для его подчиненного. А вот  как быть с самим Фимболгом? Без веского доказательства вряд ли его воспримут всерьез. Конечно, эта идея не то, чтобы сильно нравилась Кольценосцу... 

Хэлкар отстегнул от пояса небольшие ножны с кинжалом, помеченным на рукояти символом короны, и передал предводителю варг-рейдеров.

- Держи. Вернешь, когда я поведу армию по землям Рун. И прояви к этому оружию побольше почтения, если не хочешь, чтобы оно высосало твою жизнь досуха. Галоп! 

Зашипев, назгул резко развернул коня и устремился к Мораннону - уже во второй раз.

Путь был спокоен почти всю дорогу,однако, когда до Черных Врат оставалось порядка двух лиг, назгул вдруг ощутил, как душу его на несколько мгновений сковывает леденящая хватка. Вдалеке прогремел жуткий, неестественный гром, черные тучи над Болотной Крепостью закрутились в бешеном вихре. 

"Властелин решил начать действовать", - усмехнулся про себя Хэлкар, успокаивая коня мысленным приказом. "Это хорошо..." 


---->Мораннон

 

[Лорд Майрон 125]

Дол-Гулдур медленно возвращался к привычному ритму после совершенного Властелином ритуала. Никто, кроме троих уруков-стражей, давших клятву безмолвия на крови, не знал, что именно случилось, но даже последний снага в самых темных и глубоких подземельях крепости понимал, что Лорд Майрон сотворил что-то глобальное и жуткое. Что-то, что заставило сам болотный воздух стынуть, а тучи над Гулдуром тяжелеть. Чернь в небе, подобно паутине древней Унголиант, расползалась во все стороны, накрывая окрестные земли сумраком и холодом, который, казалось, с каждым часом становился все более сковывающим. Орки крепости, впрочем, не подозревали, что испытываемые ими ощущения далеки от всего, что придется испытать жителям Севера и средней полосы Арды. 

"О мой Повелитель! Позволь спросить тебя: так ли тебе нужен в Дол Гулдуре слуга, не способный даже одолеть самого завалящего снагу? Я встретила наказанного тобой. И сомневаюсь, что он в силах выполнить даже самый простой твой приказ. К тому же я скоро прибуду лично! Уверена, смогу принести куда больше пользы, чем этот ходячий ошмёток Твоей силы". - Мыслеречь Шелоб, темной королевы, мягко вплеталась в сознание еще не до конца пришедшего в себя после изнурительного ритуала Майрона, сидевшего на троне и битый час взирающего на оплавленный пол тронного зала. Здесь все еще пахло кровью, железом и смертью, но сильнее всего - чем-то черным, искаженным, извращенным. Будто сам воздух изменился под влиянием чар Гортхаура, который, не имея возможности создавать, сумел осквернить имеющееся. Слуга, притаившийся в полумраке у дверей зала, явственно дрожал. 

"Ты права, Шелоб. От Эриона сейчас не будет никакого толку, в отличие от тебя. Полагаю, вы встретились... Отошли его восстанавливать силы, а сама поспеши ко мне. Я чувствую, что скоро начнется что-то важное для всех нас. А еще здесь понадобятся твои силы. Лесные пауки не справятся с холодами, если не возьмешь их под свою опеку". 

[Шелоб 126]

Мораннон<--------

Лес, как и ожидалось, встретил майэ неприветливо. Правда, чем ближе к Дол Гулдуру, тем воздух становился всё более спёртым и теплым. Отдающим перегноем и застоявшейся воды.
Древняя крепость вынырнула неожиданно для путников, хотя паучиха здесь бывала и раньше.. очень давно.
Шелоб довольно хмыкнула и ударила в коня бока - скотина покладисто прибавила ходу. Женщина снова порадовалась, что животное особое, мордорское. То есть, крайне послушное. Чувствовалось, что на коня наложены какие-то чары - но майэ не слишком понимала, какие именно. И кто их наложил. Не то чтоб она не могла разобрать - Ткачиха всё же. Скорее, ей было неинтересно этим заниматься.
Как бы то ни было, в противном случае ни одно  другое четвероногое не согласилось бы везти на своей спине паучиху.
Майэ испытывала смешанные чувства. Чем ближе был Дол Гулдур, тем сильнее они тревожили женщину, будоражили и заставляли нервно кусать губы. С одной стороны, скоро она увидит Чёрного Властелина, и это не могло не радовать. Более того, майэ испытывала небывалое воодушевление и ни с чем не сравнимую радость.
Однако, ни на секунду не забывала, кто именно обрек её на ужасное путешествие в холод. Интересно, кстати, как он добился этого эффекта. Что в происходящем замешен Майрон, Шэль не сомневалась. Кому ещё под силу? Кто может сравниться с самим Гортхауэром Жестоким в колдовстве?
Она ведь даже не почувствовала того, что неподалеку - относительно - было совершено такое. Только за пределами Мордора паучиха оценила, насколько земли пропитаны чарами Огненного.
Тем временем отряд во главе с Шэлоб оказался у самых ворот. Со стены на неё подозрительно посмотрели несколько орков. Увидев нашивки с пауками на плащах морэдайн, они без вопросов впустили унгольцев вместе с их госпожой внутрь.
- Ангарион,- она окликнула верного слугу, отдавшего намедни ей свой тёплый плащ, - Займись размещением своих людей. И поешьте чего-нибудь. Путь был неблизкий.
Дождавшись утвердительного кивка, Шэл вернула плащ и без раздумья направилась ко входу в главную башню крепости.
С каждым шагом решимость её улетучивалась, и перед самыми дверями в тронный зал майэ остановилась. Холод? Да и эльф с ним, с холодом. Главное, она здесь! На губах её расплылась улыбка - почти счастливая и немного глупая.
Шэлоб постаралась придать лицу невозмутимое выражение и вошла в двери, поспешно распахнутыми перед ней двумя охранниками.

- Приветствую вас, Повелитель, - сделав пару шагов по направлению к трону, она застыла, потупив глаза. Оставалось надеяться, что радость на лице прописана не так уж откровенно. Во-первых, правила приличия ещё никто не отменял. И кому их главным образом соблюдать, как не ей? А во-вторых, Гортхауэр был довольно.. непредсказуем и зависим от настреония. Огонь. Вот только она - не бабочка.

 

 

Изменено 26 августа, 2023 пользователем Шэлоб (смотреть историю редактирования)

[Лорд Майрон 125]

Дни в Дол-Гулдуре проходили довольно быстро. Впрочем, что есть понятие "долго" для существа, живущего с момента еще до сотворения мира? Даже старейшие эльфы по меркам его жизни были детьми. 

Погруженный в планирование хода приближающейся войны, Гортхаур не покидал своей обители. Тронный зал настраивал на созидательное настроение, позволяя на время отстраниться и от перепалок орков во внутреннем дворе, и от собственного гнева, отголоски которого порой все еще охватывали душу майа, пробуждая желание предать огню всех, кто причастен к его неудачам. 

А ведь он хотел - и хочет сделать Арду лучше, привнести в нее порядок. Даже конфликт эльфов и гномов на склонах Одинокой Горы показал, что народы Срадиземья объединяются лишь перед лицом большой угрозы. Получалось, что только благодаря ему, Майрону, свободные народы забывали о внутренних склоках. 

Когда взор Властелина, державшего в руке Палантир, несся над северными областями Средиземья, он то и дело выцеплял какие-то странные передвижения. Похоже, что люди начали торговлю с гномами Синих гор, но еще больше удивило то, что Гортхаур, обозревая местность, заметил и эльфийские караваны, текущие из Линдона на север, туда, где дунэдайн, похоже, восстанавливают один из дрошенных городов-крепостей. Это в перспективе могло помешать операции Первого, но Гортхаур пока не спешил со скорыми решениями и продолжал незримо наблюдать за происходящим.

Следил он и за действиями на юге: Туварс, коего Майрон наградил своим вниманием, уверенно шел к намеченной цели и даже пополнил казну государства: несколько обозов с богатой данью совсем недавно прибыли в столицу Мордора, что не могло не радовать, да и армия, данная Супилли, подросла за счет южан. 

А вот с делами в Умбаре было непонятно с политической точки зрения. Шпионы докладывали о деятельности брата Туварса, но никакой конкретики предоставить не смогли. 

Отложив Палантин, Майрон вернулся на трон - и вовремя. Очень знакомое присутствие ощутил он поблизости, и не ошибся. Не прошло и получаса, как двери тронного зала отворились - то стражи впустили внутрь жданную гостью. 

– Прочь, – железным тоном произнес темный майа. Незримой тенью присутствующий у входа слуга низко поклонился и вышел. Следом вышли и стражи внутренней части зала, закрывая за собой двери. 

"Шелоб". 

Мыслеречь была более привычна в общении с негласной королевой Мордора. А кроме того, оттенок настроения мыслеслов передать легче, чем выдумывать нужные эпитеты. И оттенок обращения к Ткачихе веял теплотой, чего не счастливилось испытать никому прочему. Властность, гнев, максимум - снисхождение, но теплота - только для нее.

Гортхаур медленно поднялся с трона и неторопливо пересек зал. Каждый его шаг отдавался эхом, затихающим под арками, а взгляд горел первородным пламенем. Но пламя это не обжигало, как было обычно. 

Остановившись буквально в шаге от Шелоб, Майрон посмотрел на нее сверху вниз, положил ладони на плечи, укрытые легкой тканью платья, слегка наклонился к женщине и традиционным между ними жестом коснулся ее лба губами, замерев так на пару мгновений. 

"Наконец, ты снова согреешь мое сердце... Моя дорогая королева". 

[Шелоб 126]

На плечи легли руки, обжигая и лаская соскучившуюся по прикосновениям майэ. Она подняла на Майрона глаза, всё так же пытаясь скрыть от Властелина радость, охватившую её. Вряд ли Гортхауэр оценил бы столь открытое проявление чувств. Но заглушить бешено бьющееся сердце не удавалось.

Поцелуй.. этот жест сквозил доверием и обещанием заботы. И нежности. Шелоб прекрасно понимала, сколько тяжести лежит на плечах Майрона, и тем ценнее было его отношение.

Мой повелитель, - мыслеречь добавляла немного интригующей интимности в разговор. Но облечь слова в правильные фразы было намного сложнее. - Я готова сделать для тебя всё, что захочешь, ты же знаешь. И прибытие сюда - лишь то немногое, что могла сделать.

То, что необходимо было закрываться, немало раздражало. Но Шэлоб боялась, что если Гортхауэр узнает о истинном её отношении, может не побороть соблазна воспользоваться этим. Власть - это то, что заставляет совершать вещи страшные. И правильные, вместе с тем. Заставляет в первую очередь быть расчетливым в любых своих делах.

 

[Лорд Майрон 125]

Мысли Шэлоб были искренними, хоть сама она и старалась быть сдержаннее - это чувствовалось во взгляде, в биении колотящегося сердца и в самой сути Ткачихи. И факт, что она пытается сохранить лицо, даже когда они остались одни в этом зале, немало забавлял Гортхаура. Он не сдержал едва заметной улыбки. Ладони переместились на шею женщины, а сам Майрон, неторопливо проведя большими пальцами рук по своду этой шеи, коснулся носом густых волос Шэлоб и медленно, но шумно вдохнул. 

"Я знаю", - коротко ответил майа, по-настоящему наслаждаясь этим кратким мигом после долгого отсутствия рядом с ним той, что могла подарить ему и покой, и страсть. "Я знаю, Шэл. Тебя здесь очень не хватало". 

Говорить ей свои мысли напрямую Майрон не стеснялся – так между ними было всегда. Несмотря на его откровенность, Ткачиха знала и чтила свое место возле Властелина, за что и была им по-своему любима. Эльфы, узри они этот союз, непременно скорчились бы в отвращении и начали вещать про извращенные чувства между темными тварями, но Майрон обещал себе, что когда перед ним в цепях предстанут остроухие предводители своих государств, он непременно насладится зрелищем, как Шэлоб будет медленно испивать все их соки, а затем они истово насладятся друг другом на сухих останках злейших врагов. 

"Полагаю, ты замерзла, пока твое путешествие сюда не окончилось? Теперь это позади... Для тебя. В отличие от наших недругов". 

Гортхаур, словно огненной пеленой, накрыл Ткачиху аурой своего сдерживаемого жара, отогревая ее после долгого пути. Легко коснувшись губ Шэлоб своими, в знак приветственного поцелуя, смешанного с накопившейся за время ее отсутствия страстью, Майрон вместе с женщиной вернулся к трону и занял его, разместив королеву у себя на коленях. 

"Пока тебя не было, случилось многое".

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Гортхаур поведал полумайа все события минувших месяцев и даже лет, но когда он закончил, в тронный зал робко вошел заместитель Бурзульга, Камыш. Майрон еще от дверей чуял его гнетущий страх перед Владыкой. 

– Хозяин, – низко прохрипел урук, опустив взгляд в пол. – Лазутчики говорят, пауки в окрестностях бросают логова и стаями ползут в сторону крепости. 

– Это хорошо, - одобрительно улыбнулся Майрон, бросив двусмысленный взгляд на свою королеву. – Они тебя почуяли. 

[Шелоб 126]

Шелоб только хмыкнула на замечание о пауках. Что-то ей подсказывало, что скоро их станет несколько больше. От Майрона исходил такой жар, что удержаться было выше сил майэ. Уже по этому нетрудно было понять, как Гортхаур скучал. Но всё это подождет.

Она на несколько долгих секунд прижалась к телу мужчины, вдыхая его запах. Стоило закрыть глаза, и перед внутренним взором плескалась дикая, необузданная мощь. Словно пламя пожара, словно извержение вулкана - вот каков был тот, кого раньше называли Аулендил.

Шелоб открыла глаза и провела рукой по щеке Гортхаура, стараясь вложить в это прикосновение всю нежность, на которую была способна. 

Подожди, моё сердце. Объясни ещё раз, почему ты выбрал именно холод?

В Дол-Гулдуре она четко видела нити заклятия, что как тончайшие струны пронзали мир и заставляли его повиноваться неизбежности. Зима и стужа подступали неотвратимо. И то, что творилось на равнинах, было только началом.

Вот только это всё ударит не только по врагам Мордора, но и по своим. По людям, по оркам.. что уж говорить о пауках? И Он этого не мог не знать, когда планировал.

- Оставь нас. - Шелоб взглянула на урука, нахмурившись. Как только двери за ним закрылись, женщина легким и быстрым движением соскользнула с коленей и оглянулась на Майрона, виновато пожав плечами. 

Я не сомневаюсь в твоем решении, и не стану спорить. Никоим образом. Если так решил, значит, надо. И все же.. почему?

 

 

Изменено 27 августа, 2023 пользователем Шэлоб (смотреть историю редактирования)

[Лорд Майрон 125]

Судя по действиям и движениям Шэлоб, она тоже непросто переживала длительную разлуку, и тем приятнее было Майрону чувствовать, наконец, ее близость. Зафиксировав на женщине взгляд пламенных глаз, майа слегка улыбнулся. 

Даже вопросы, которые Ткачиха задала ему, замерев в нескольких шагах от трона, стоя к нему вполоборота, не смутили Гортхаура: он прекрасно понимал, что не находясь здесь и не видя ритуала, понять до конца его суть было невозможно. Паучиха была похожа на ребенка, который увидел какое-то явление и с любопытством спросил, почему оно происходит именно так. 

Поднявшись, Властелин медленно подошел к Шэлоб, положив руки ей на плечи неторопливо подвел к высеченному в камне рисунку и обнял женщину со спины. 

"Видишь ли, это были не просто чары, это была Песнь Силы, обращенная к самой природе. И в переплетения строк, которые были изречены миру, я вплёл одну фразу, суть которой даст тебе постичь ответ на заданный твой вопрос: "И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу". Вдумайся. Прочувствуй. Ощути".

 

Шепот мыслей Майрона проникал в сознание Ткачихи, скользил в нём, как ладони темного майа по телу Шэлоб, наполняя её первозданным жаром, который будто говорил: "Я защищу тебя от стужи и ледяных ветров". 

"Проникнись этими чувствами, и ты поймешь. Те, кто верен мне всем сердцем и душой, будут согреты пламенем своего Владыки". 

Гортхаур развернул Шэл к себе и вложил руки полумайа в свои. Пожалуй, от этого создания он готов был терпеть незнание. Она, в отличие от назгулов, радовала его не борьбой со светлыми силами, а своим существованием подле него. Этого было достаточно. 

[Шелоб 126]

- К самой природе, говоришь, - негромко протянула Шелоб вслух, раздумывая над словами майа. Она ещё раз взглянула на нити заклинания и только сейчас заметила на них еле заметные всполохи багряно-алого цвета. Если не знать, кто сотворил это заклятие, то и не заметишь.

Она мысленно коснулась ближайшей - аккуратно, слегка - и полюбовалась красивыми переливами, пробежавшими по ней. Нить завибрировала, как натянутая струна. О да, Шэлоб чувствовала. И начинала понимать то, что говорил ей Майрон.

Сосредоточившись, она не сразу заметила приближение майа. Только когда жар его рук скользнул по телу, полумайэ отвлеклась от разглядывания чар. Конечно, в любое другое время она потратила бы гораздо больше времени, чтоб разглядеть нити, но сейчас ей хотелось немного другого.

На губах Шелоб заиграла улыбка. Она прижалась к Майрону, впитывая его запах и наслаждаясь им. Мир замер, как будто вокруг не было ничего, а были только они вдвоем. Весь мир сжался до размеров одной крепости, одного зала.

Ты же знаешь, мой Огненный, моя душа - твоя. Как и тело.. я так соскучилась! - она открылась Майрону, как никогда не делала прежде, позволяя ему почувствовать ту бурю эмоций, что царила внутри. Шелоб прекрасно понимала, какой сильный инструмент влияния добровольно отдает Гортхауру, но ничего не могла с собой поделать.

Послушай, у меня есть замечательная идея. Тебе придется по вкусу, обещаю! - она коснулась губ Майрона, наслаждаясь пронзившим всё тело чувством, острым и пьянящим. По всему телу пробежала стайка мурашек, а дыхание жгло легкие.

[Лорд Майрон 125]

Когда Гортхаур понял, что барьеры, удерживаемые Шэлоб, сломлены, а ее защита пробита по всем фронтам, его губы сами растянулись в улыбке, отвечая на непринужденный поцелуй. Вот только ответ его был несколько иным - более жарким, резким и страстным, как сама его суть. Ткачиха явно дразнилась, зная, как долго он хотел, чтобы она оказалась подле него, и нагло пользовалась этим. Но и ей, судя по всему, не терпелось испытать это воссоединение. 

Я знаю, Шэл, - коротко ответил Майрон мысленно, подхватывая женщину на руки и прижимая ее к себе, позволяя прочувствовать весь его жар. Несмотря на то, что все посторонние были выдворены из тронного зала, у Гортхаура была идея получше, и он, не отпуская Шэлоб из рук, совершенно не напрягаясь отнес ее в свои покои, соседствующие с тронным залом и соединяющиеся через боковые двери, неприметные, если не приглядываться внимательно. 

В длинном коридоре, изгибающемся, подобно змее, двое уруков-стражей у двери в тронный зал периодически переглядывались друг с другом. Прекрасно зная, что Сам принимает Её Величество, они ни на секунду не сомневались в том, что этот момент рано или поздно настанет, и лишь молча мирились со своей участью стоять здесь и слушать, как те двое компенсируют долгую разлуку. В конце концов, что еще им оставалось? 

[Шелоб 126]

Шелоб потянулась, наслаждаясь негой и опустошением. Она долго ждала, и, наконец, получила своё. Она провела ладонью по простыням, ещё хранящим жар мужского тела и улыбнулась, мурча, как довольная кошка, и вспоминая то, что здесь ещё недавно происходило. Шель закрыла глаза и провела руками по своим бедрам, поднимаясь по животу и выше, ощущая под пальцами гладкую и нежную кожу, всё ещё такую чувствительную.

Негромкое пощелкивание и поскрипывание наполнило мир, ярче любых слов говоря о том, что пауки уже не только в лесу. Напоминая о том, что время не стоит на месте. Шелоб распахнула глаза и со стоном разочарования приподнялась, оглядываясь вокруг. Пусто. Никого.

Несколько разочарованная - она бы предпочла проснуться не одна - она накинула на плечи тунику, скрывающую от возможных взглядов то, что им не предназначалось. Наготы Шэлоб совершенно не стеснялась, благо, немалую часть жизни так и провела. Но представать перед населением крепости вот так.. казалось чем-то неправильным.

Полумайэ подошла к окну, вдыхая свежий - относительно - воздух и рассматривая уходящие вдаль тёмно-зеленое море. Скрип и щелканье повторилось, и по подоконнику пробежал маленький паук. Пока - маленький. Она ласково провела пальцем по хитину, передавая часть своей силы.

Паук замер, раздумывая, сбежать или остаться. Шэлоб чувствовала, что с одной стороны он хочет убежать как можно дальше от большого хищника - каковой она и являлась - а с другой, остаться. Полумайэ подставила ладонь и с всё возрастающей радостью наблюдая, как по руке передвигается маленькое тельце.

- Знаешь, а было бы неплохо посетить наших собратьев в лесу. Согласен? - она отвернулась от окна и двинулась к тронному залу с твёрдым намерением отправиться сегодня на охоту.

[Лорд Майрон 125]

Развлечься в компании Ткачихи, на краткий миг отбросив от себя все переживания и мысли о грядущих планах, было приятно, однако темный майа не мог посвятить этому столько времени, сколько желал. А потому покинул Шэлоб, пока та еще восстанавливала силы после их бурного воссоединения под каменными сводами болотной крепости. 

Тронный зал ощущался несколько иначе. Физическое воплощение Гортхаура воспринимало его чуть прохладнее, чем было прежде, а значит, чары набирали силу. Не будь здесь его, население Дол-Гулдура давно забралось бы в самые глубины его, кутаясь в свои плащи. Перекатывая из руки в руку Палантир, Майрон думал. 

Хэлкар выдвинул свои, пока немногочисленные, войска на север, в Гундабад и Карн-Дум. Туварс Супилли готовится к скорой схватке за Пеларгир, от которой будет зависеть весьма многое. Северные народы, гномы и эльфы сплочаются, чтобы противостоять суровой зиме. Все развивалось хоть и несколько иначе, чем представлял в своих думах Майрон, но не самым худшим образом. Слишком привязывать свою позицию к Дол-Гулдуру Властелин тоже не спешил - он ни на минуту не забывал, что за восточными горами его возвращения по-прежнему ждет собственное государство и главная цитадель, которая вскоре должна быть закончена. 

Гортхаур почувствовал перемещения пробудившейся Паучихи, и когда она вошла в тронный зал, лишь махнул рукой, подзывая женщину к себе. В этот раз улыбки на его лице не было. 

За годы нашего союза я хорошо изучил твои повадки, Шэл. Слишком хорошо, чтобы не догадаться о твоих намерениях. Голод и жажда убийства плещется во взгляде твоем, которые утолит только кровь. Пауки не смогут уйти далеко от Дол-Гулдура, а что до тебя... Если твердо твое желание - иди, но не попадись эльфам. Их дозоры регулярно изничтожают твоих расплодившихся детей. До меня доносится эхо их боли, сраженных эльфийскими стрелами. Я не хочу, чтобы ты подставлялась зазря. 

Не прошло и пары мгновений, как Майрон снова погрузился в себя. Видящий камень в его руке зажегся пламенем, а взор Властелина устремился на север. Из головы Гортхаура не выходила и по сей момент та светлая сущность, о которой докладывал Эрион. При мысли об этом назгуле Владыка подавил легкий приступ злобы, накативший из глубины души. Для него он уже придумал задание, где тот сможет проявить свои способности. По крайней мере, Майрон надеялся на это. 

"Эрион. Когда восстановишь силы и будешь достаточно силен для того, чтобы выполнить моё поручение, отправляйся в Умбар. Отыщи там брата Туварса Супилли и убеди его, что преданность домов Мордору будет гораздо выгоднее в долгосрочной перспективе, чем грызня между собой и попытки удержать свою независимость. Делай, что хочешь, но не давай поводов воспринять твои действия ни за слабость, ни за излишнюю агрессию. Прояви гибкость и дипломатические навыки. От убийств также не воздерживаю, но только при крайней нужде. Не подведи меня в этот раз и не забывай отчитываться об успехах, которые, я надеюсь, не заставят себя ждать.

[Шелоб 126]

Кто говорит, что я вообще собираюсь подставляться? - женщина изогнула бровь, подходя к Повелителю. С одной стороны, она прекрасно понимала, что в таком состоянии, как сейчас, Майрон проявил максимум заботы и внимания, на которое был способен. Сейчас все его мысли и устремления были направлены на решение куда более глобальных задач.

С другой - её как женщину не могла не царапнуть его холодность. Это всегда невероятно бесило Шелоб и только понимание истинной причины помогало как-то смирить нрав.

Но как бы то ни было, в одном он был прав: стоило наведаться в проклятые леса. Эхо боли доносилось не только до Гортхаура. Паучиха практически воочию видела то, что остроухие твари смели делать с её детьми. Пора им было показать, что хваленое эльфийское бессмертие - не более, чем слова.

 

Изменено 30 августа, 2023 пользователем Шэлоб (смотреть историю редактирования)

[Лорд Майрон 125]

Майрон прекрасно почувствовал, как на короткое время в душе Ткачихи всполыхнула не то злость, не то обида. Этот эпизод они проходили далеко не в первый десяток раз, и оба прекрасно понимали причины, но что-то изменить было нельзя. Паучиха жаждала внимания, будто питалась им, как Унголианта светом древ, а Гортхаур давал ей столько, сколько позволяли обстоятельства, не в ущерб делам государства. 

"Шэл, сейчас все несколько серьезнее, чем обычно. И я говорю серьезнее. Не подставляйся".

Все же он не сдержался и решил немного успокоить Шэлоб, дав понять, что ему действительно не все равно. Конечно, сила ее по сравнению с парой-тройкой остроухих велика, но эльфийская сталь жалит очень уж неприятно. 

Когда темная королева покинула тронный зал, Гортхаур все-таки решил немного развеяться. Покинув его следом, он вышел во внутренний двор и неспешно прошелся по своим владениям внутри крепости, не обращая внимания на то, как орки и снаги шугались в стороны или лебезили перед Владыкой, падая на колени. 

- Мой властелин, - подбежал к нему один из уруков, что вернулись из леса. - Бурзульг. Там.. Это... Пару дней назад Фимболг, предводитель варг-рейдеров, что приезжал как подкрепление, следом за Бледным Королем ринулся, вроде хотел с ним пойти. 

- Неважно, - отмахнулся Гортхаур, не сбавляя шага, отчего Бурзульгу пришлось спешить за ним. - Продолжайте укреплять Дол-Гулдур. Когда светлые решат напасть, они должны биться об эти стены, как морские волны о волнорез. Клинки бойцов должны разить наверняка. Следи за качеством производства оружия и брони, снаряжайте всех как можно лучше. Мне нужны готовые войска, а не жалкая куча дерьма, ты понял меня, ничтожество? 

- Да, Мой Повелитель, - склонился Бурзульг и скрылся с глаз, в душе жалея, что рискнул обратиться и считая, что был беспричинно унижен. 

[Шелоб 126]

"Шэл, сейчас все несколько серьезнее, чем обычно. И я говорю серьезнее. Не подставляйся".

Шелоб не стала отвечать, только кивнула, показывая, что поняла, что хотел сказать Гортхаур.

На самом деле, дело было скорее всего в том, что выйдя за пределы покоев, она чувствовала  бесконечные несильные, но от того не менее болезненные отзвуки боли, что тревожили душу. Они раздражали, любое чувство обостряя до предела.

Как же сильно хотелось уничтожить весь этот лес, стереть его с лица земли, чтоб и праха эльфийского не осталось! Или лучше, поймать всех эльфов до последнего и.. нет, нет, жить им пришлось бы долго.

Полумаэ буквально чувствовала, как неистовая ярость неполняет её. Так бывало. Она прекрасно знала: сначала будет злость. Мысли так захватят, что возможности уследить за окружением нет. А вот потом.. потом она станет сильнее. Ненадолго. Это можно сравнить с приливной волной. Потом, конечно, придется долго отдыхать, но оно того явно будет стоить.

---------------->Древний лес

Изменено 2 сентября, 2023 пользователем Шэлоб (смотреть историю редактирования)

[Лорд Майрон 125]

"Они узнали, что я близко. Почти сразу. Имей в виду."

Мыслеречь Шэлоб донеслась до сознания Майрона в тот миг, когда он был в пути из тронного зала, чтобы лично проверить, исполнены ли все его поручения. Замерев у самой двери, за которой молчаливые стражи зала, не двигаясь, смотрели куда-то перед собой, Гортхаур прикрыл глаза. Шэл промелькнула в калейдоскопе образов, которые сменялись, как детали мозаики. На миг Гортхауру показалось, что женщина была слишком напряжена.

"Не подставляйся", - еще раз повторил он, будто втолковывая непослушному ребенку простую истину. Зная характер Ткачихи, немудрено было предположить, что взор ей способна застлать жажда крови за гибель детей. Но если ее так быстро раскрыли, это говорило о многом. Даже лес, до этого сонный, заметно оживился. И если в южной его части, пропитанной мрачной энергией Майрона, это ощущалось весьма заметно, то что уж говорить о тех землях, где находилась Шэл сейчас... Это было не знаком - но настоящим колоколом, извещающим, что колесо начало набирать обороты, раскручиваясь все быстрее, и вскоре война явится на его порог в виде эльфов, которые вряд ли будут долго терпеть присутствие темного майа в лесу. Впрочем, все это было частью плана. 

Улыбнувшись про себя, Гортхаур прошел через сами по себе распахнувшиеся двери, игнорируя стражей, что тут же последовали за ним. Несколько длинных каменных коридоров, помещений и врат - и Властелин оказался во внутреннем дворе крепости. Суета здесь немного спала, а к Майрону поспешил с докладом Бурзульг, до этого отчитывавший снагу за пролитый на складе грог. 

- Повелитель, мы сделали все, что было приказано Призраком. - Урук склонил колено перед майа, и тот, посмотрев на него без тени любопытства, ответил:

- Показывай.

Бурзульг поднялся и первым делом направился к отдельной башне, которая выполняла функцию склада. Снаги по-прежнему бегали здесь, перетаскивая снаряжение и провиант туда-сюда по какой-то одним им ведомой схеме, но в целом выглядело внушительно - как пояснил Бурзульг, это был только один этаж со складируемым добром, а на нижних уровнях располагались похожие склады, где находились оружие, доспехи, запасы со стрелами для лучников и дротиками, не считая уже названного. 

Когда со складами было покончено, заместитель коменданта вместе с Майроном отправился на северную стену, где располагались главные врата в крепость, сокрытую мороком. Эти врата выглядели весьма внушительно: набранные из множества толстых дубовых брёвен, больше похожих на полноценные брусы толщиной около полуметра, врата были обиты почти сантиметровыми листами кованного железа - Гортхаур отчетливо видел на них следы ударов тяжелых кувалд, похоже, работали целыми командами. В высоту врата выходили порядка четырех метров, в ширину - около трёх с половиной.Железные листы были прибиты к брусам на большие заклепки и дополнительно опоясывались толстыми железными полосами, которые дополнительно укрепляли их. Снаружи к этим полосам были намертво прикованы небольшие, но острые кривые шипы почти по всей площади врат, что не позволило бы как следует таранить их - деревянный таран наверняка застрял бы в них, а использования железных за светлыми замечено не было даже во время семилетней осады Барад-Дура, не говоря о нынешних временах. Врата были слишком тяжелыми, чтобы их могли открыть орки, а потому возле них постоянно попарно дежурили олог-хаи, которые при нужде хватались за толстые кованные цепи, прикрепленные к створкам, и оттягивали их, пропуская или выпуская крупные отряды войск, а затем закрывали собственным же усилием.

Осмотрел Гортхаур и сами стены - их укрепили дополнительными двумя "слоями" тяжелых камней, скрепленных раствором, а снаружи, как и врата, обили железом, но более тонким, нежели на воротах, а верхний ряд, где располагались бойницы, отделили от остальной стены горизонтальными полосами, усеянными шипами. В случае осады это не только помешает желающим влезть на стены, но и создаст помехи для наведения лестниц, если таковые будут. По периметру внешней стены также были обустроены небольшие башенки с запасом стрел, на которых могли размещаться лучники, покрывая таким образом большее расстояние и имея возможность прятаться за бойницами от метких эльфийских лучников.

За внешней стеной располагалась промежуточная зона между ней и второй стеной крепости, за которой уже находился внутренний двор. В случае преодоления внешней стены враг столкнулся бы лицом к лицу с основной частью войска, которая и связала бы армию недруга боем возле самых врат, пока лучники на стенах прореживают ряды врага. На случай массовых обстрелов у внутренней стены стояли десятки сколоченных мобильных деревянных стоек-щитов, которые при необходимости можно было быстро расставить рядами и укрыться за ними. 

Следующим объектом посещения стали загоны для троллей, казармы и отдельные помещения для интендантской службы.

- Две дюжины олог-хай, три с половиной тысячи орков, из которых треть - лучники, тысяча тяжелых черных уруков-пехотинцев, - перечислял Бурзульг, семеня рядом с Гортхауром, осматривающим помещения для тренировок, где сотники без устали гоняли подчиненных, воспитывая в них железную дисциплину. - Интендантская служба насчитывает две с половиной сотни орков, из них сотня работает на кухне, еще сотня отвечает за своевременное снабжение, а пятьдесят занимаются сопровождением из Мораннона и обратно, а также разгрузкой на месте обозов с запасами. Три дня назад подошел последний обоз, привезли провизию, запас стрел, сырье для кузнецов - уголь, железо, инструменты. Старший интендант, Брулиг, недавно отчитывался, говорит, всего в достатке. 

Майрон посетил и производственные помещения в глубине крепости. Помимо ятаганов и копий здесь ковали метательные топоры, наконечники для дротиков, тесали рукояти и древка, собирали стрелы. 

В завершение ревизии Властелин прошелся вдоль внешних и внутренних стен, проверив состояние боковых выходов, а также тайного прохода для экстренного отступления из крепости. Орки-шахтеры на славу постарались и вырыли из глубин Дол-Гулдура почти двухкилометровый подземный ход, который оканчивался на юге замаскированным выходом из-под небольшого холма. По всей длине прохода были натянуты несколько веревок, а в начале туннеля они были привязаны к колоколам. Выход из туннеля стерегли посменно два десятка орков, которые в случае угрозы могли быстро оповестить гарнизон об угрозе с тыла. 

Боковые выходы также заметно укрепили. Над вратами с внутренней стороны при помощи ологов на толстых веревках были подвешены несколько крупных глыб, которые при попытке проломить врата сбоку можно было обрушить и таким образом завалить проходы. 

- В целом, оборона выстроена эшелонированно, - дополнил Бурзульг. - Если даже кто и прорвется внутрь через ворота, будет мясорубка с нашими силами в невыгодных условиях под обстрелом лучников. Если промежуточную зону возьмут, можно быстро отойти во внутренний двор и забаррикадироваться камнями со всех сторон. А если возьмут и его - укрыться в самой крепости. Уровневая постройка даст нам отступить до самых глубин  Гулдура, а потом и покинуть крепость через тайный ход, обрушив стойки и завалив его изнутри. 

Гортхаур, удовлетворенный такими результатами, жестом дал понять заместителю, что тот может быть свободен. 

- Мы еще повоюем, - обращаясь ни к кому конкретно, тихо произнес Гортхаур, глядя в темное небо, с которого на землю мелко падал снег, закручиваемый ветром.

"Шэлоб, возвращайся назад, если наткнешься на большие силы противника. Не рискуй понапрасну". 

[Лорд Майрон 125]

В крепости царила настоящая суета. Обитателям Дол-Гулдура казалось, что теперь, когда работы по укреплению болотного замка закончены, они могли расслабиться, но это оказалось ошибкой. И более чем красноречиво об этом говорил Бурзульг. Не сам, конечно - говорить он не мог. Говорило его тело, переломанное и раскоряченное на кольях аккурат перед воротами крепости, наверху которых, возвышаясь над бойницами, стоял, заложив руки за спину, Гортхаур. Рядом с ним, то и дело сглатывая комок, не желающий покидать горло, мелко трясся один из главных помощников прежнего зама, Зикхург. Орк смотрелся весьма жалко и готов был вот-вот повалиться наземь, не смея даже поднять взгляда маленьких черных глазёнок, один из которых все время косил к носу, на Властелина. Особенно сильно беднягу пугало и до ужаса впечатляло его то, что тело Бурзульга окружали трупы еще четырех несчастных.

- Ты знаешь, почему они мертвы? 

- Д-да, Х-хозяин... - рвано пролепетал Зикхург.  Он был свидетелем жестокой расправы, того, как Владыка, не шевеля и пальцем, скручивал его собратьев в не похожие ни на что шмоты мяса, не получая достойного ответа. - Я... Говорил Бурзу... Бурзульгу, что нужно выко-копать ро-ров перед кре-репостью, но о-он ска-сказал, что это н-не ну-нужно... 

По тому, как вздохнул Майрон, орк уже решил, что и его жизнь закончится здесь же - сейчас его сомнут, как ничтожную букашку, и оставят перед вратами, как напоминание о собственной ничтожности. Но вместо этого Зикхург почувствовал на своей шкуре внимательный взгляд и все же осмелился поднять взгляд, инстинктивно прижимая руки к себе. На лице Гортхаура промелькнула улыбка. 

- Хоть кто-то в этом месте способен думать своей головой без контроля назгула. Ты этим и займешься. 

Развернувшись на пятках, Майрон неторопливо зашагал к лестнице, ведущей вниз со стен, а Зикхург понял, что обмочился. 

* * * 

 

Получив внезапное повышение и не желая закончить как Бурзульг, Зикхург вложил все старание в то, чтобы выполнить приказ Властелина и не разочаровать его. Он лично носился вместе со снагами, подгоняя их хлесткими ударами плетей, пока те таскали к выходу из крепости лопаты, а затем и занялись раскопкой широкого, порядка двух метров, рва. Зикхург все это время вспоминал, как не раз и не два подходил к своему прежнему начальнику и предлагал реализовать эту идею, но тот лишь отмахивался, мол, какой сумасшедший полезет в и без того укрепленную крепость. А теперь болтался на кольях, высунув язык набок и глядя на ведущиеся работы налитыми кровью выпученными глазами. 

- Быстрее, псы! - подгонял надсмотрщик. Под его присмотром до седьмого пота трудилась почти сотня снаг, раскапывая широкую полосу, а землю утаскивая подальше. Как только линия рва со стороны ворот была закончена не считая разрыва у врат, Зикхург приказал притащить все имеющиеся колья и усеять ими дно рва. Трое снаг в процессе работы сами напоролись на собственные ловушки, да так и остались лежать там - ни у кого не было желания тащить трупы в крепость, как бы аппетитно они не выглядели: окровавленные толстые колья внушали должный страх. В эти же рвы скидали и жертв гнева Майрона, включая неудавшегося зама Бурзульга. Зикхург поспешил во внутренний двор, чтобы отчитаться господину, уже почти спустя день, но стражи не пустили его, пояснив, что господин занят. 

Гортхаур и правда был занят - он получил от Туварса Супилли письмо о том, что Пеларгир был захвачен с приемлемыми потерями. Получив врученное слугой перо ворона и обмакнув его в склянку с черной жижей, Майрон начал писать ответ:

"Туварс Супилли рода Папратар, твои успехи по выполнению поставленной мною задачи достигли не только моих ушей. Соглядатаи шлют вести, что Гондор жужжит, словно разворошённый улей, и собирает войска для предполагаемой контратаки. Разрешение на рейд в Барад Харн предоставляю. Позаботься о том, чтобы Гондор не только потерял своё влияние на Умбар и южные земли, но и сломал зубы о Пеларгир. Удержать его - важнейшая стратегическая задача на этом участке конфликта. И не забывай о моем поручении. Вскоре я пришлю в Пеларгир того, кто окажет тебе помощь в основании Первого Зиккурата. До тех пор - выполняй свою задачу и держи город. Возлагаю на тебя большие планы. 

Подписано собственноручно: Тар-Майрон, Властелин Мордора". 

Закончив писать, Гортхаур дал пергаменту высохнуть, свернул его, привязал к лапке крупного крэбайна, который прилетел с письмом Туварса, и отправил в обратный путь. Дела шли довольно неплохо, главное - не потерять полученного преимущества. Активность сил в Лихолесье и Пеларгире явно отвлекут светлых от всего прочего... 

[Лорд Майрон 125]

В последние пару дней рутины, что окутала Дол-Гулдур своей мрачной тягучестью, Тар-Майрон словно впитал эту мрачность. Он практически не покидал тронного зала, замерев на своем троне с Палантиром в руке. 

Видящий камень почти что обжигал ладонь майа, столь часто он обращался к нему, накрывая внимательным взглядом окрестности и далекие земли. Где-то на севере Лихолесья происходило нечто странное, как раз там, куда направилась Шэл. Однако слов ее он с того момента не слышал, и это тревожило. Но что тревожило гораздо сильнее - это странное ощущение, накрывшее Майрона аккурат совсем недавно. Что-то изменилось в мире, и эти колебания, неестественные... Нет, не так - давно забытые чувства всколыхнулись в груди. Что-то подобное чувствовал он много тысяч лет назад, только гораздо, гораздо сильнее...

– И сошли они из благословенной земли на землю смертных и бессмертных детей Эру по благословению и Замыслу его, и обратили армии Черного Врага в бегство, загнав их в самые глубины черной крепости... – Гортхаур, глядя в пустоту, повторял эти фразы из раза в раз. В какой-то момент взгляд его пылающих глаз, напоминающих кошачьи, с вертикальным узким зрачком, внезапно сделался иным - озарение и понимание пришло к темному майа. Лицо, прежде задумчивое, исказила злобная ухмылка, похожая на волчий оскал бритвенно острых зубов. 

"Не удержались, значит. Решили вклиниться в ход событий. Но кто?" 

Кто нарушил порядок, Майрон не знал. И все же не мог не беспокоиться о произошедшем. То, что случилось, несло большие риски для происходящего. Терпение, без того натянутое, как звенящая в тиши тетива лука, с хлопком лопнуло. Дух майа воспылал. 

Подорвавшись с трона, Гортхаур поспешил в свои покои. Там еще пахло Шэлоб и теми наслаждениями, коим предавались они, но это сейчас было неважно. Устремившись к стоящей на столе небольшой шкатулке изящной работы самого Гортхаура, он открыл резную крышку и провел кончиками пальцев по лежащим там кольцам. 

С этой шкатулкой и вышел Майрон в центр тронного зала. Семь колец заняли свои места подле начертанных и выбитых в камне звезд, сияя в отсветах факелов драгоценными камнями. Небрежно отбросив шкатулку, Гортхаур призвал к себе слугу и потребовал привести к нему раба. Сам же он в это время принял вид должный - на плечи легла черная накидка-плащ с ярко-алой вышивкой, линиями испещряющая ткань и соединяющаяся в единое око на уровне лопаток, голову увенчала грозного вида корона, придающая и без того величественному майа еще более грозный вид. В руку Майрону лег кинжал, что уже испробовал вкус крови.

Когда в полумрак тронного зала завели худощавого белокожего раба - мужчину лет 40, побитого и запуганного, воля Майрона взяла его в стальную хватку. Хозяин Мордора силой своей притянул к себе жалкое тело смертного, едва не бросив его в центр круга. Свободная рука схватила раба за грязные волосы, кинжал остановился у горла. Гортхаур набрал воздуха в легкие и запел:

Тьма сгустилась, и мрак безраздельный
Будет властвовать ныне и впредь, 
Как я создал союз ваш смертельный, 
Как призвал на земную вас твердь,

Так и ныне я вас призываю
Сквозь преграды явиться сюда, 
Где бы ни были вы, оплетаю
Черной цепью – к себе без труда

Притяну, сквозь пространство и время,
Слуг моих величайших союз.
Вы, семь Naz'gul, чье вечное бремя -
Служба мне. Долг прочнее всех уз. 

Кинжал Гортхаура вошел в глотку человека, раскраивая ее, словно слоеный пирог на праздничном столе. Брызги крови летели на пол, на плащ и одежду Майрона, на рисунок в полу. Камни в кольцах засияли, наполняясь внутренним пламенем, и майа ощутил, что души его слуг как будто и правда притягиваются к нему незримыми черными цепями уз, что древнее многих поколений людей. 

В зале стало почти совсем темно, факелы погасли под порывами ветра, но свет Майрону не был нужен, чтобы узреть бледные силуэты своих слуг, с каждой секундой становящиеся все более осязаемыми. Угнетенные волей Властелина, они под тяжестью его чар припали на колени в гробовом молчании. А голос владыки гремел над ними. 

– Много ли я требовал от вас, сильнейшие? Не явившись на зов, вы показали себя трусливыми умертвиями, а не теми, кто вершит судьбы и несет слово хозяина своего!

Рабы колец молчали, не имея возможности вставить и слово, лишь сильнее припадали к земле, излучая бледно-зеленое свечение.

– Покуда избегали вы моего внимания, слишком многое произошло, чтобы продолжал я не замечать ваших оплошностей. Теперь вернёте упущенное сторицей. Отправляйтесь в лес, найдите Шэлоб и сделайте всё, чтобы она вернулась сюда целой и невредимой. 

Приказ был понятен, прост и сложен одновременно. Черные слуги синхронно встали с колен, безмолвно перешептываясь между собой. 

Орки, стоявшие на страже на стенах Гулдура, поежились, ощущая приступ ледяного ужаса и мурашек, когда нечто страшное и бесформенное, напоминающее зеленые стремительные облака, покинуло крепость, устремляясь к черным чащам Лихолесья. 

———— Древний Лес 
 

[Ломелиндэ 88]

Пустота. Извечное чувство падения из которого не выдернет уже никакой свет. Не будет голосов, криков и плача по погибшему. Истлели кости тех, кто мог бы оплакивать. Лишь только тьма. Извечная и прекрасная. Вспышка света было последним что помнила назгул. Это застало врасплох, тогда и случилось то, что вполне могло произойти. Меньшего Ломел и не ожидала. Учитывая что отправились они вызволять своевольную паучиху.

Почему вечно приходится подтирать за кем-то сопли. Разбиралась бы сама. Только отвлекает господина...

В свободном парении и движении в никуда у призрачной фигуры было время поразмышлять. Конечно же повелитель был несколько раздражен тем, что на зов его первый явились лишь двое из кольценосцев. Другие же расползлись по углам мира и делали то что считали нужным сами. Своевольно.

Своя воля... Откуда бы ей взяться.

Но вот, момент между секундой и вечностью прошёл и мир вновь обрёл шум и звуки. Ломелиндэ смогла различить сквозь полуопущенные веки потолок того места где оказалась после развоплощения. И это был точно не подвал Минас-Моргула. Ну конечно же нет. Поводок кольца был натянут до удушающего предела. Не дёрнутся, и не подумать лишнего. С шипением она отлипла от пола и села, понимая что лучше переместить свой вес на руки и встать на колени, так будет куда удобней.

- Повелитель. Мерзкий истари был там. 

[Лорд Майрон 125]

Ожидание развязки... несколько утомляло, если не сказать иначе. Майрон не переживал – ему это было не свойственно, особенно по части отношения к своим подданным, как слугам, так и рабам. Однако желание лучше понимать складывающуюся ситуацию давило своей тяжестью, а незнание ехидно посмеивалось в отголосках разума майа, заставляя злиться.

 Не отпускала и ситуация с тем, что случилось совсем недавно – новой силой, вторгнувшейся в мир. Майрон чувствовал в ней угрозу, но не знал, с какой стороны ждать возможного удара и что задумали Валар. Отнюдь не будучи глупым и учась на собственных ошибках, темный майа не торопился бросать вызов неизвестному врагу открыто. Было достаточно пока и того, что происходило. Хотя иногда холодный голос разума вкрадчиво шептал: «А не перестарался ли ты, привлекая внимание? Не привлек ли слишком много его?», и тогда Майрон принимался еще активнее думать над диспозицией. Расклад сил был ясен не до конца, но кое-какие наброски сделать было можно. Ясно было одно – появившаяся в Средиземье сила была ему отчасти родственной, достаточно могучей, чтобы он хорошо это почувствовал. Сила себя не скрывала. А это уже говорило о многом.

 Владыка явственно ощутил, когда фэа одной из его девятерых слуг, развоплощенная, несомненно, в бою, потянулась к нему, а вскоре и предстала призраком более бледным, чем прежде, пусть и временно, распластавшись на полу тронного зала. Ненадолго – вскоре Ломелиндэ – а это была, без сомнения, она – села на колени, не предпринимая даже попыток встать на ноги.

 - Повелитель. Мерзкий истари был там.

 Ну конечно.

 Майа испытал – в очередной раз – сильнейшее чувство дежавю. Назгулы, подобно заводным игрушкам, действовали по единому механизму – каждый раз, стоило им потерпеть поражение, они, являясь пред взор Властелина, выпаливали оправдание, которое, как им казалось, было достойно того, чтобы их «смерть» показалась Майрону не такой глупой и напрасной.

 И все же… Все же память была свежа. Десять лет для Гортхаура – лишь мгновение, и так же сильно горел он злобой и ненавистью к тем майа, что облачились в свои рваные балахоны на земле Арды, посланные врагами для борьбы с ним. Сколько раз они рушили планы Майрона, он уже перестал считать. Порой даже в самый выверенный и надежный план вклинивался какой-нибудь неучтённый фактор – и зачастую этот фактор носил плащ и посох с дурацкой шляпой.

 

 - Значит, нюх Хэлкара всё-таки подвел его, - задумчиво произнёс тёмный майа, подперев коронованную голову ладонью. – Старикашка-грибник, полагаю. И все же он оказался вам не по зубам.

 Как хотелось Гортхауру, чтобы проклятый лесовик сейчас оказался здесь! Он бы не убил его – о нет. Но посадил бы на зачарованные цепи, что жгли бы его пламенем Удуна, покрывая старческую кожу жуткими волдырями, пока тот совсем не потеряет разум, а когда превратился бы истари в пускающего слюни безвольного овоща – стер бы его кости и саму его суть в порошок, прежде изуродовав его светлую душонку, а останки отдал крэбайнам на съедение, чтобы разнесли они помёт по всему лесу страшным посланием: «Нет больше вашего страждущего добряка, сдох в муках, истерзан и замучен».

 Пока образы жуткой смерти лесовика скакали в разуме майа, он почувствовал, что еще одна душа из числа Девятерых устремилась в Дол-Гулдур, не в силах противиться воле одного из младших колец. А вскоре рядом с Ломелиндэ склонил колени второй назгул. Майрон, глядя на призраков, вздохнул, откидывая ладони на подлокотники трона.

 - Вещайте же. Что там произошло? Удалось найти Ткачиху?

 Ответ на второй вопрос Гортхаур и так знал, а вот с чем столкнулись назгулы, ему было крайне интересно. Вряд ли старый сумасшедший маг в одиночку смог уработать двоих назгулов и держится против оставшейся пятерки.

[Ломелиндэ 88]

Двое их оказалось. Павших от рук остроухих тварей, возомнивших себя властителями леса. Вечно лезущих не в своё дело. Ломел не спешила подниматься без дозволения на то. Потому как знала правила и чем быстрее всё закончится, тем быстрее она сможет вернуться обратно в Барад Дур и продолжит свою работу и надзор.

Да. Хэлкар подвёл тебя. Даже Первый способен ошибаться. А ведь он лучший из нас...

Под её птичьей маской гримаса. Губы изогнуты, глаза закрыты. Ей не нужно зрение чтоб понять настроение властителя. Они уже видели когда-то этого старика. Охотились за ним, но он всегда ускользал. Постоянно был на шаг впереди. И никто не мог бы уловить этот непостоянный ход мыслей. Каждому было известно, что Радагаст безумец. Но безумец опасный.

- В последний миг свой, я слышала как падает тело. В доспехе и короне. Я чуяла страх девчонки и её кровь пролитую в гневе. - Ломелиндэ чуть приоткрыла рот, точно пытаясь припомнить что-нибудь ещё. Кажется несвойственный этим местам морской дух со вкусом решимости. - И хоть исход для меня неведом, считаю что цели мы достигли.

Если б не цепь приказа, избавиться бы просто было от этой бесполезной паучихи...

[Лорд Майрон 125]

 Майрон обратился в слух, когда шепот Ломел лился из ее черного призрачного чрева. Назгулы были хороши еще и тем, что даже после «гибели» умели быть полезными. Откинувшись на троне, тёмный майа молча смотрел на назгулов.

 «Доспех и корона… Неужели сам Трандуил… Нет, не пал. Если бы подох, я бы почувствовал».

 - Что за девчонка? Вы её видели? Впрочем… Быть может, Шэлоб сможет рассказать больше, раз уж ей всё-таки удалось уйти оттуда.

 С одной стороны, Гортхаур был доволен – его план удался. С другой – присутствие Трандуила – лично – и, судя по всему, не его одного напрягало. В мыслях назгула Властелин уловил едва ощутимый оттенок – не то вкус соли, не то отзвук морского бриза.

 «Море, значит… В лесу. Только гордые линдонцы могли себе позволить влезть в этот конфликт». – Майрон невольно усмехнулся. Морские эльфы однажды здорово насолили ему, поспособствовав разрушению планов во время войны на Севере. Его бы воля – превратил все их гавани в пепелище, а Кирдана распял на мачте собственного корабля.

 - Хоть в чем-то вы оказались полезны, - наконец, произнёс Майрон, вернувшись к назгулам. – Однако здесь становится слишком опасно для безраздельной охоты на эльфов, особенно после случившейся стычки. Они наверняка захотят отомстить за вторжение. Вскоре я отправлю Шэлоб в Мордор. Ты, Ломелиндэ, отправишься с ней и будешь её глазами и ушами. Вам идти в одну сторону.

 Гортхаур скрыл незаметную тень улыбки. Конечно, он прекрасно видел мысли некогда великой нуменорки, ныне являющейся тенью себя самой и покорной рабыней у ног хозяина. Эта прогулка станет для них обеих поучительным наказанием. Для Шэлоб – за то, что ослушалась, а для Ломел – за ее мысли. И пусть они несколько веселили Гортхаура, позволяя отвлечься, хоть и ненадолго, от рутины государственных дел, знать об этом назгулу, да и Шэлоб было незачем. Шэл явно презирала кольценосцев, а некоторые из них, если не все, были злы за то, что их послали вызволять паучиху из беды. Из этого конфликта можно было бы извлечь некоторую пользу.

[Шелоб 126]

Древний лес<--------

Шелоб не нужны были ворота. Идти к железным громадинам, ждать пока откроют.. унижаться ещё перед всякой падалью, терпеть насмешки и подначивания! А укрепленные стены никогда не были для неё серьезным препятствием. Да и вообще - хоть каким-то.

Спустившись на землю, полумайэ приняла более подходящий облик - легкой и грациозной красавицы. Будто и не было смехотворной попытки охоты в лесах остроухих болванов.

Черная Крепость манила своей мрачностью. Манила и заставляла стоять на месте подобно статуе. Так страшно Паучихе не было уже давно. Она очень боялась попасться на глаза к Майрону. До дрожи. Но не попасться было ещё страшнее. Пересиливая себя, полумайэ сделала шаг. Другой. Дальше она видела себя словно со стороны.

Вот, гордо подняв голову и сохраняя бесстрастность на лице, пересекла двор. Не обращая никакого внимания на снующих туда-сюда орков и снаг, которые старались уйти с дороги Ткачихи. Попадутся под ноги - сами виноваты. Быстро поднялась по ступеням, не чувствуя холода, пропитавшего древние камни, и подошла к дверям в тронный зал.

Орки-охранники расступились, пропуская Шелоб внутрь. Хороший знак, если подумать.

Полумайэ прошла под сень зала и, дождавшись, когда двери за спиной захлопнутся, опустилась на колени, не смея поднять взор.

Вот и всё. Добегалась. Дура. 

Изменено 12 сентября, 2023 пользователем Шелоб (смотреть историю редактирования)