Угрунад

А сегодня День варения у нашего дорогого, незаменимого , который, я считаю, достоин памятника - ну, или особой медальки для главных молодцов ЛотрРола, потому как благодаря ему наш форум стал просто восхитительным! с:
От лица крылатого населения Средиземья хочу тепло поздравить тебя с этим важным днём и пожелать всего-всего самого солнечного, радостного и счастливого, поменьше всяких запар на работе, тоски и печали, а также выразить огромную драконью благодарность за то, что протащил нас, хвостатых, сюда, на этот чудесный форум :з
В общем, бобра тебе!

Опять кто-то с кольцами нахимичил хД

К сожалению ваш возраст слишком мал. По канону самые молодые эльфы средиземья были в возрасте порядка 1000 лет.
 
 
Что, действительно мужская одежда в обычном виде? Вы не думаете что ваши соплеменники смотрят на вас косо?)
 
 
Мешок))) Рюкзак изобретут сильно позже)
 
 
Обратите пожалуйста внимание на раздел правил "Метафизика Арды". В мире профессора нет заклинаний. И заявленная эльфийская магия моделируется на форуме совершенно конкретным, регламентируемым правилами образом.
 
 
Не допустимо. (Хотя бы потому что особой техники в мире средиземья нет)
 
 
Два колчана - тяжеленькое вооружение) Учтите
Да и кольчужная курточка будет весить не мало.
 
 
Отличный инвентарь! Вы первый на моей памяти человек который подумал о необходимости бинтов))))
 
 
Описанный вами характер скорее человеческие нежели эльфийский. Эльфы средиземья имеют свой менталитет и он более спокойный. Эльф первого дома в древние времена вели себя подобным образом, но к Третьей эпохи их почти перебили.
 
 
Недопустимо для эльфов Третьей эпохи. Их слишком мало для изганий. Политически не обоснованно.
 
 
Если бы вы заявили человека из Гондора, да или хотя бы из Тарбарда, вопросов бы не было, но для эльфийской девушки подобная биография не обоснована. Насколько я помню историю средиземья в целом и Эриадора в частности, за последние 200 лет там было отнюдь не так спокойно как кажется.
 
 
Это отвечает почти на все мои вопросы, но учтите, пожалуйста, что у Средиземья  Толкина очень богатая предыстория и насыщенный пласт культурных традиций и менталитета. Ваша девушка не выдерживает планку ментальности эльфа.
 
Анкета хорошая, но не соответствующая духу данного проекта)

*хлебушек не умеет вставлять видео* Залипала раньше. Послушала сейчас и снова залипла!

Угрунад немного расслабился, когда губы его собеседника тронула улыбка, означавшая конец едва возникшего конфликта. Большого волнения слова Фарамира у него не вызвали. Он уже некоторое время ожидал объявления военного положения и был рад, что успел прибыть в Минас-Тирит, да и с продажами все было не так просто. Специи - это не хлеб и не вода. Они стоят целое состояние, доступны немногим, но каждый ценитель хорошей еды, раз ощутив острый вкус далеких южных земель, уже не сможет без него обойтись. Когда Угрунад видел, что дела в городе идут плохо, он всегда устраивал небольшой пир для богачей. Пряный суп, птица в вине и десерт с красным перцем - и на следующий день недостатка в покупателях больше не было. На случай, если и это не сработает, он всегда мог сделать упор на свойство некоторых пряностей защищать потребителя от желудочного расстройства, которое в походе может вызвать грязная или подпорченная еда. В торговле все средства хороши, и в последнее время он извивался, как угорь на сковороде, добавляя новые товары, вроде благовоний или зелий, убирая то, на что никогда не было спроса. Он ссорился с поставщиками, угрожал им и ублажал их, разыгрывал разбойничьи нападения и поджигал склады - и в результате получил все самое лучшее. Он был уверен в себе и своем товаре.
- Не скрою, что удивлен вашим предложением. От меня вы вряд ли дождетесь сочувствия или сопереживания. Впрочем, если вам нужен не друг и не враг, а просто человек, с которым можно разделить бутылку вина и несколько воспоминаний, я к вашим услугам. - Мужчина едва заметно улыбнулся. Он ни разу еще не выступал в роли утешителя, но умел пить и видел, как горячительные напитки раскрывают душу. Ему было бы выгодно сблизиться с Фарамиром,  хотя он и не думал, что в алкогольном тумане тот может рассказать что-то важное. Угрунад чувствовал своего рода уважение к этому гондорцу и знал, что он отнюдь не глуп.
Говорят, маги всегда появляются вовремя, но к  Гендальфу это было так же применимо, как к мумаку в посудной лавке. Мужчина проводил взглядом Фарамира, чувствуя привкус горечи из-за разрушенных планов. Он не надеялся на будущее, но знал, что им снова предстоит встретиться. Не из-за обещания гондорца, нет, он сам устроит эту встречу. А пока стоило выбросить из головы сына Наместника и заняться другими делами. Угрунад чувствовал, что огромный Белый город лежит у его ног и уже почти видел точки, при нажатии на которые этот муравейник превратится в свору грызущихся собак. Одна идея, только что возникшая в голове, требовала его особого внимания. Ее можно было начать воплощать уже сейчас. «Нанять кого-то или справлюсь сам? Если нанять, то понадобится особенный человек, наивный, но умный, лучше бедный, и располагающий к себе. Пора забросить сети». С громким хрустом мужчина доел яблоко и аккуратно положил огрызок у дерева.
========================================> Таверна

— Это... признаю, это неожиданная просьба. Но высокая и благородная. Клянусь знаменем Рохана, я позабочусь, чтобы твоя возлюбленная получила твоё послание! Как и твои друзья, — Эомер приложил руку к груди и посмотрел через стол на Арагорна. Он не лукавил, не приукрашивал и не привирал — по следопыту было видно, что он и впрямь очень скучает по друзьям и любимой, что это и впрямь очень важно для него. Эадиг не мог пройти мимо такого. Эофар подозрительно покосился на маршала, но тот успокоил его, незаметно мотнув головой. Какой важности дело бы не было, Эофара он отпустить не мог. Этот верный помощник и защитник нужен был ему тут, в Минас-Тирите. Коротко хлопнув, выскочила пробка из бутылки. По шатру разнёсся аромат, напомнивший Эомеру родной дом. Перед глазами поплыли бескрайние роханские степи, полевые цветы, ветер в лицо скачущего на лошади всадника... и всадницы. Высокий мужчина с развевающимися на ветру светлыми волосами скачет и хохочет, наблюдая за потугами маленькой девушки, очень похожей на него, догнать всадника. Эовин... Маршал поймал себя на мысли, что понимает, на самом деле понимает, что чувствует Арагорн.
 
— Знаешь, я не могу отправить кого-то прямо сейчас. Из моих людей тут только я и Эофар. Но клянусь, я сразу же отправлю самых лучших гонцов на быстрейших лошадях прямиком в Имладрис, как только вернусь домой! Обещаю. Я понимаю, что ты чувствуешь, Арагорн. Не печалься, я уверен, что твоя любимая ждёт тебя и думает о тебе, желая тебе удачи и побед. Давай... давай выпьем за близких нам женщин? За тех, кто всегда рядом чтобы помочь советом или добрым словом, кто рядом с нами, в нашем сердце, даже когда они далеко-далеко от нас, в другом краю... — Эомер махнул Эофару, и тот аккуратно налил каждому немного вина, стараясь не пролить ни одной капельки. Аромат трав и цветов усилился, наполняя воздух. Маршал поднял свой кубок, отсалютовал и пригубил. Вино и впрямь было восхитительным, — Как же зовут твою любимую? Кому передать мне весть, Арагорн?

Скажу по секрету, я над этим уже несколько минут смеюсь. По-моему, действительно двусмысленно вышло, но... Ох 

Хэлкар, веселенький, бухает
Ну, вот такая вот шиза
Даже виверна подпевает:
"Кра-кра"

Хэлкар, веселенький, бухает
Ну, вот такая вот шиза
Даже виверна подпевает:
"Кра-кра"

А я взял такого персонажа, потому что здесь убит Боромир xD К тому же, он мне немного наскучил. Люблю неоднозначных представителей именно человеческой расы, не зря 4 эпоха это эпоха людей. Темного уже давненько не играл и еще хотел быть кем-то, кто может встретиться со многими персонажами любых мировоззрений и не сидит на одном месте. 

*вползает в кабак*
....горячей воды нет вторую неделю....
...мы потеряли много хороших людей....
....ванна проржавела и развалилась....
...начинаются галлюцинации где мы моемся в горячем душе вдоволь а иногда, потому что на улице жутчайшая жара, переключаем на холодный душ и этот контраст возносит нас на небеса...
...нас осталось только двое - я и моя борода, я боюсь её, она только крепнет а я слабею...
... капельки.. капельки на стекле я соскучился по вам... пар... пар я люблю тебя...
... на меня по ночам нападает немытая посуда.. существа из большой тарелки эволюционировали и собираются в крестовый поход на немногие остатки чистой посуды на кухне... обвиняют их в богохульстве боже что мы натворили... 
...носки мягко намекают что я со своей бородой совсем уже рехнулся... не разговариваю с ними и не мою их.. оно мне надо, когда у меня в загашнике еще пять пар носков которые довольны всем и не пугают меня вывалиться при гостях из шкафа?..
.....
 
мде...

Фарамир словно очнулся - Гэндальф появился так внезапно, что он едва успел заметить, с какой стороны принес его прекрасный белоснежный конь. С капитана тут же слетело холодное оцепенение отчаяние, владевшее им всего мгновение назад. Он вспомнил, что и сам шел к Митрандиру ровно с тем же вопросом, с той же бедой.
И вот теперь худшие опасения его, кажется, готовы были оправдаться. Митрандир мог бы и не просить его довериться себе - Фарамир и так доверял ему больше, чем кому бы то ни было, а сейчас к тому же, слова его и распоряжения совпадали с внутренними устремлениями капитана. Он уже лишился брата, и теперь не мог лишиться еще и отца. 
- Митрандир! - капитан, не взглянув на второго собеседника, быстро подошел к магу, - я и сам понял это, и я сделаю все, как ты скажешь. Только, заклинаю тебя, возвращайся скорее. Я чувствую, грядет большая беда, и без тебя нам с ней не справиться.
Он обернулся наконец к Угрунаду.
- Прошу меня извинить, - капитан быстро поклонился, - срочные дела зовут меня, но, если захочешь, мы еще увидимся.
Снова взглянув на Митрандира, Фарамир почти бегом бросился из переулка прочь, в сторону Цитадели.
 
Переход в Покои наместника.

Теодред
Эдорас

Угрунад прижал руку к груди и склонил голову, подстраиваясь под заданный тон беседы. Он знал, что дальше ему придется вести себя очень осторожно для того, чтобы отвести от себя подозрения. Фарамир слыл умным человеком, который отлично разбирался в людях. Его многие любили, а ненавидели только сумасшедшие или совсем озлобленные (которые мало чем отличаются от первых). При всем этом он часто принимал участие в походах, где ему точно приходилось убивать врагов или принимать решения, что стоили жизни соратникам. Подобная мягкость характера для воина была просто удивительной и в этой ситуации даже походила на хитрость, но мужчина быстро отбросил эту мысль. Фарамир выглядел… честным.
- Это мне стоит извиняться, - Угрунад умел говорить и знал цену словам, - сначала я выплеснул на вас свою злость, а после, - он замолчал, словно сомневаясь в том, стоит ли подролжать, - а после хотел вытащить нож. Думаю, вы заметили. Мне стыдно за этот порыв от всей души, - об этом он говорил искренне, ведь переизбыток лжи мог еще сильнее усилить недоверие к нему, - меня зовут Угрунад, вы вряд ли обо мне слышали, но в Пеларгире я и мое дело хорошо известны. Я привожу специи издалека и продаю их в Гондоре. Наконец добрался и до Минас-Тирита. Только полчаса назад я привез товар и решил прийти сюда. - Он хмыкнул и подобрал надкушенное яблоко, которое выпало у него из руки после появления Повелителя. Невнимательно вытирая его рукавом, он продолжил: когда вы появились здесь, я как раз вспоминал проблемы, которые возникли по пути, и думал о делах, требующих моего внимания, и совсем погрузился в мысли. Вы вырвали меня из полусна и напомнили о разбойниках, которые напали на наш обоз 3 месяца назад. Несколько человек погибло, и я разозлился на вас за слова о смерти и решил напугать оружием. Конечно, когда еще вас не узнал.
Угрунад тихо вздохнул, поняв, что ему скучно снова возвращаться к образу торгаша, особенно в разговоре с Фарамиром. Этот человек заинтересовал его сразу с двух сторон. Во-первых, он бы хотел понять его взгляды на жизнь и то, как он влияет на людей. А во-вторых, ему было любопытно, чего стоит капитан и его доброта. 

Фарамир замер, врезавшись в злой хриплый голос, как в шершавую каменную стену. Надо же было так погрузиться в собственное горе, чтобы не заметить, что на этой площадке, скрытой от основной улицы яруса, он был не один. Непростительная оплошность - слабость, с которой Фарамир не смог справиться. Он мысленно обругал себя - не мог дождаться, пока окажется в своей комнате, чтобы прорыдаться, как девчонка? 
Однако переживать из-за этого и злиться на судьбу и самого себя было уже поздно. Капитан выпрямился, спеша взять себя в руки - получалось у него не слишком успешно. Вид у него, должно быть, был не самый презентабельный - слезы он поспешно смахнул, но их след никуда не исчез. Ни улыбнуться, ни принять суровый вид Фарамир не находил в себе ни сил, ни желания. Человек перед ним был... просто человеком - на первый взгляд, ничего особенного. Простой горожанин - торговец или мастеровой. Выглядеть перед ним особенно мужественно, а тем более - оправдываться за свое горе, Фарамир не считал нужным. В конце-концов, когда весть о смерти Боромира выйдет за пределы залов Цитадели, не он один будет оплакивать славного воина Гондора. 
Капитан посмотрел на незнакомца, и только теперь заметил, что тот, кажется, собирался напасть на него - до того момента, как передумал, по всей видимости, узнав. В последнем не было ничего удивительного - Фарамира в лицо знали если не все, то большинство жителей Минас-Тирита. Но вот первое - насторожило и встревожило капитана. Человек перед ним был не торговцем и не мастеровым - даже в эти темные времена они не носили при себе оружия, серьезней разделочного ножа, и уж тем более - не готовы были пустить его в ход, стоило кому-нибудь крикнуть у них над ухом. Может, уличный разбойник? Таких в Минас-Тирите тоже особенно не водилось, но человек мог был приезжим из других земель. Так или иначе, капитан решил держать ухо востро.
При этом, впрочем, повода сразу нападать в ответ - даже за грубое высказывание - у него не было.
- Ты прав,- сказал он спокойно. Взгляд Фарамира, все еще хранивший печать недавних слез, стал твердым и прямым, но не враждебным,- но иногда, когда умирают те, в чью неуязвимость ты верил больше, чем в звучание собственного имени, это обескураживает. - он шагнул ближе и замер,- я нарушил твое уединение, добрый человек. Прошу меня извинить.

«Не разочаровывать?» - вопрос завис в воздухе на мгновение и растворился в тишине и безлюдье улицы. Его некому было задавать, да и он не был бы задан, если бы его могли услышать. Бессмысленный вопрос, глупый вопрос. А в чистое, злое, как холодная сталь, торжество вкралось смятение, которое покрывает ржавчиной любые клинки. Лучше сказать, что то было влияние нечеловеческого ума Гортхаура или тяжелый груз поставленных задач, которые значили больше его собственной жизни, но…  Это была бы ложь.  
Угрунад встрепенулся от звука голоса, как от пощечины, и впился глазами в пришельца, что шел к нему, пошатываясь. Он не рассмотрел лица, наклоненного к земле и скрытого волосами, но и не хотел смотреть. Его внезапно переполнила ярость, которая застилала глаза и делала голос хриплым, но не менее разборчивым. Он сказал ровно и четко, чеканя слова: «Что ты разорался, пьяный или дурной? Все умирают и будут умирать, всегда не вовремя. А те, кому бы стоило умереть, живут».
Он вспомнил своего отца. Вернее, образ отца, который жил у него в голове, ведь мужчина не знал ни его лица, ни имени. Вспомнил и, как в детстве, захотел убить его за то, что он его зачал. «Матушка-то, небось, сопротивлялась, ее обвинять не в чем» - часто думал он когда-то, чувствуя удовольствие от мерзких слов. Теперь они бы не помогли, Угрунад знал, и лишь когда пальцы коснулись шершавой кожи ножен, он понял, что стало бы спасением.Вытащить кинжал и вонзить в горло этому человеку за его непрошенное горе. Быстро, как он добивал раненых после боя. Он на дюйм вытащил оружие и сосредоточился на глазах того, кого желал убить. Он видел до того его сжатые кулаки, но лишь теперь заметил блеск слез. А ведь он плачет! Секунда удивления охладила его пыл и, наконец, помогла понять, кто стоит перед ним. Фарамир. О, Единый! Рука дрогнула, и нож скользнул в ножны.
Мужчина по-настоящему испугался. Состояние в предыдущие минуты напоминало помутнение рассудка. Он хотел убить случайного прохожего, здесь, на улицах Минас-Тирита. После того, как ему доверили такую миссию, что стоила всех потраченных на шпионаж лет и еще сотни впридачу. Казалось, он едва не предал самого себя. Злость оставалась при нем, но она не могла быть направлена на другого человека. Угрунад сделал шаг назад и показал Фарамиру открытые ладони. Его агрессия ушла, но придумать, что сказать, он не мог и потому решил дождаться ответных действий. Если бы на него собирались напасть, перед этим оскорбив… Семь лет назад ничем хорошим это бы не закончилось.

«Не разочаровывать?» - вопрос завис в воздухе на мгновение и растворился в тишине и безлюдье улицы. Его некому было задавать, да и он не был бы задан, если бы его могли услышать. Бессмысленный вопрос, глупый вопрос. А в чистое, злое, как холодная сталь, торжество вкралось смятение, которое покрывает ржавчиной любые клинки. Лучше сказать, что то было влияние нечеловеческого ума Гортхаура или тяжелый груз поставленных задач, которые значили больше его собственной жизни, но…  Это была бы ложь.  
Угрунад встрепенулся от звука голоса, как от пощечины, и впился глазами в пришельца, что шел к нему, пошатываясь. Он не рассмотрел лица, наклоненного к земле и скрытого волосами, но и не хотел смотреть. Его внезапно переполнила ярость, которая застилала глаза и делала голос хриплым, но не менее разборчивым. Он сказал ровно и четко, чеканя слова: «Что ты разорался, пьяный или дурной? Все умирают и будут умирать, всегда не вовремя. А те, кому бы стоило умереть, живут».
Он вспомнил своего отца. Вернее, образ отца, который жил у него в голове, ведь мужчина не знал ни его лица, ни имени. Вспомнил и, как в детстве, захотел убить его за то, что он его зачал. «Матушка-то, небось, сопротивлялась, ее обвинять не в чем» - часто думал он когда-то, чувствуя удовольствие от мерзких слов. Теперь они бы не помогли, Угрунад знал, и лишь когда пальцы коснулись шершавой кожи ножен, он понял, что стало бы спасением.Вытащить кинжал и вонзить в горло этому человеку за его непрошенное горе. Быстро, как он добивал раненых после боя. Он на дюйм вытащил оружие и сосредоточился на глазах того, кого желал убить. Он видел до того его сжатые кулаки, но лишь теперь заметил блеск слез. А ведь он плачет! Секунда удивления охладила его пыл и, наконец, помогла понять, кто стоит перед ним. Фарамир. О, Единый! Рука дрогнула, и нож скользнул в ножны.
Мужчина по-настоящему испугался. Состояние в предыдущие минуты напоминало помутнение рассудка. Он хотел убить случайного прохожего, здесь, на улицах Минас-Тирита. После того, как ему доверили такую миссию, что стоила всех потраченных на шпионаж лет и еще сотни впридачу. Казалось, он едва не предал самого себя. Злость оставалась при нем, но она не могла быть направлена на другого человека. Угрунад сделал шаг назад и показал Фарамиру открытые ладони. Его агрессия ушла, но придумать, что сказать, он не мог и потому решил дождаться ответных действий. Если бы на него собирались напасть, перед этим оскорбив… Семь лет назад ничем хорошим это бы не закончилось.

Арвен была погружена в свои мысли, что, казалось, не слышала ничего, что происходило вокруг. Обрушься в этот момент на Ривенделл вся мощь Саурона, она, пожалуй и не заметила бы, как не заметила уход брата, а после и отца. Леди Арвен смотрела перед собой невидящим взглядом своих прекрасных серых глаз, сейчас из них исчезла живая искра, сделав глаза похожими на льдинки. Мыслями эльфийка находилась далеко от Ривенделла: она раздумывала над судьбой Лориэна, которого постигла ужасная участь. Эльфы бежали, объективно оценив свои силы, но даже это не спасло всех тех несчастных, что не успели сбежать. В душе Арвен затаилась ненависть, которой эльфийка пообещала никогда не давать свободы. И пусть надежды почти нет, но всё же хотелось верить, что Саурон поплатится за всё зло, что он принес в Арду. Валары не могли допустить, чтобы подчинённые Моргота захватили земли, которые с такой любовью были ими созданы...
 
Лёгкое прикосновение к плечу заставило Арвен на мгновенье напрячься, но голос отца тут же её успокоил: тихий, ласковый, но сильный. Арвен несколько раз моргнула, сосредотачиваясь на окружающем и отгоняя мысли, которые тревожили её ранее. В глазах эльфийки снова появились живые искорки, щёки тронул лёгкий румянец, а губы - тёплая улыбка.
- Простите меня, отец, я немного задумалась, - Арвен дождалась, пока отец присел напротив и только после заговорила, - меня сильно тревожит судьба Лориэна, дома леди Галадриэль. Но Вы правы, отец, пора действовать, а не предаваться раздумьям. У Вас есть для меня поручение?

----------- Из покоев наместника через казармы гарнизона --------
 
Все было сделано - необходимые распоряжения отданы. Четырнадцать отрядов по девять человек из лучших разведчиков были сформированы, экипированы и отправились вдоль реки в очень краткие сроки - Фарамир лично простился с каждым командиром, пожелав счастливого пути и выдав сопроводительную грамоту. Еще три группы - побольше  - отправились за пределы Гондора. В их состав вошли более искусные войны, и их задача заключалась в том, чтобы проследить возможные передвижения врага за границами государства и в случае необходимости принять вынужденные удары на чужой территории. Гонцы с посланиями были разосланы во все княжества, и трое - все офицеры довольно высокого ранга - отправились в Рохан с посланием, которое Фарамир составил лично. 
Еще одно послание  Фарамир отправил вслед отряду Дамрода - в казармах ему сообщили, что друг уже отправился выполнять его поручение, и теперь капитан лишь дополнял отданные ранее распоряжения.
И вот, с делами было покончено, и Фарамир остался один на один с собственными мыслями и усталостью. До сих пор - сразу после совета, получив приказы отца и услышав от него те самые, важные слова, капитан принялся за исполнение поручений с таким рвением, словно успел хорошо выспаться и отдохнуть. Но теперь, когда он шагал обратно к Цитадели для разговора с Митрандиром, усталость снова навалилась на него. А вместе с ней - кое-что похуже. 
Неожиданно - словно удар кинжалом в спину - до сознания Фарамира дошло понимание - его брат погиб. Почти наверняка погиб - Арагорн не был в этом полностью уверен, но надежды практически не было, и как бы ни старался Фарамир убедить себя, что не все еще потеряно, что всегда нужно надеяться на лучшее, он понимал, что все это - лишь самообман и нежелание смириться с фактами.
Боромир умер. 
Фарамир споткнулся и чуть не упал - мысль эта, такая четкая, такая краткая и простая - вспыхнула в его мозгу, и, как удар вподдых, выбила весь воздух из легких. Его старший брат - защитник, товарищ, друг - да всего и не перечислишь! - умер. Он больше никогда не вернется домой, никогда стражи у ворот не протрубят торжественное приветствие, когда Боромир - немного усталый, в запыленных одеждах, но с вечной улыбкй на лице - въедет в город. Фарамир больше не выбежит его встречать. Никогда больше брат не будет его шутливо подтрунивать, не будет сочувствовать его горестям, оберегать от всего на свете, радоваться его победам. Никогда больше не будет надежным плечом рядом в час сражения и спутником в маленьких приключениях, когда будет царить мир.
Ничего этого не будет - Боромир умер, а Фарамир даже толком не смог с ним попрощаться. Брат уезжал из Минас-Тирита в спешке, и капитан едва ли сейчас мог вспомнить, какими были их последние слова друг другу - едва ли что-то значительное. Скорее всего, какая-нибудь бессмысленная ерунда - Боромир не думал, что не вернется, а Фарамир был совершенно уверен, что брат его никогда не терпит поражений. 
О, если бы осталась еще хоть капля надежды, хоть отблеск ее, хоть какая-то уверенность в том, что Боромир еще жив, Фарамир собрал бы отряд - или отправился бы один спасать его, выспросив у Арагорна, где и как все произошло. Но сейчас во всем этом просто не было смысла. 
Фарамир шел медленно, почти не разбирая дороги - чуть заплетающиеся ноги вели его сами, пока наконец он окончательно не сбился с пути и не оказался в каком-то уединенном закутке улицы, где посреди небольшой площадки рос городской дуб - неуклюжий собрат лесных гигантов. Фарамир замер - теперь его душили совершенно неуместные, недостойные сына наместника, слезы. Он сжал кулаки, стараясь злостью прогнать тяжелую скорбь из сердца и слезы из глаз.
- Почему тебе вздумалось умирать именно сейчас?! - вскричал он, тряхнув головой, - Почему?!

Раз уж зашел разговор о семейном сходстве х)

Саурон довольно усмехнулся.
Угрунад действительно подавал большие надежды. Возможно он окажется не таким бесполезным, как большинство людей. Впрочем о своих надеждах майа ему говорить не собирался.
 - Не разочаруй меня, - обронил он напоследок, прежде чем растворится в тени дерева, из которой пришел.
 
Внутренний взор Гортхаура удалился от Минас Тирита. За успехами и неудачами своего шпиона майа собирался следить очень тщательно, но сейчас были другие дела, и путь звал его обратно на север. Однако в этот момент его души коснулся чей-то отчаянно громкий крик. Майа поморщился. В тонком мире уже давно никто не позволял себе подобного, боясь привлечь ненужное внимание. Однако этот зов был так громок, словно кто-то кричал Саурону в уши. Брезгливо морщась, ведомый своим любопытством Гортхаур потянулся за этим зовом.

Ветви дуба вздрогнули под порывом ветра, пятна света, которые пробивались сквозь густую листву, упали на лицо Угрунада, но не коснулись фигуры Повелителя. Мужчина замер и сжал руки в кулаки. Он соображал быстро, но не смог сдержать первое движение - голову, которая дернулась, чтобы склониться. И лишь несколько секунд спустя к нему пришло понимание того, что, скорее всего, образ Единого есть только в его голове, а значит, лучше не делать странных для постороннего наблюдателя жестов. И потому он молчал и слушал, пытаясь дышать ровно и спокойно, при этом не пропуская ни слова из сказанного. Глаза его подернулись дымкой, а голова наполнилась десятками способов исполнения того или иного приказа. Камешек за камешком фразы разрушали одни части жизни Угрунада, при этом укрепляя другие. Куда-то пропали мысли о травах и заработках, о бокале хорошего вина или будущих переговорах по поводу лавки. Торговец в нем умирал, медленно, но верно, и Угрунаду даже стало грустно. Он отдал несколько секунд  своего времени этой эмоции, а потом просто избавился от нее и сосредоточился на своих задачах.
Наконец его начало наполнять торжество - то чувство, что лежало в основе характера мужчины. «Мне дали работу на пределе возможной. Она может убить меня, а может возвысить, но это пустое, ведь я могу повлиять на судьбы всего Средиземья» - думал он. Руки у него снова задрожали, но теперь уже от нетерпения. Угрунад был готов вскочить на ноги и начать действовать, лишь отблагодарив своего Властелина за оказанную честь, но он снова сдержал себя. Слишком поспешные поступки - залог неудачи, он знал, и потому лишь кивнул и тихо сказал: «Я выполню ваши приказы, Повелитель, не сомневайтесь».

1. Милдред - http://lotrrol.ru/index.php/user/1948-mildred/
2. http://lotrrol.ru/index.php/topic/3766-severnoe-likholese-dvoretc-tranduila/?p=505684

==========================> Великие Врата
Угрунад широко улыбнулся и пожал руку незадачливому карманнику, который собирался стянуть у него кошелек. Тот похолодел и дернулся, споткнулся, но не упал и через несколько секунд уже скрылся в толпе. Мужчина вздохнул и продолжил свою неспешную прогулку. Он не зря пришел именно сюда. Здесь было больше богатых торговцев и меньше оборванных и наглых зазывал. Вокруг бурлила жизнь, но с лицом почище, чем на нижних ярусах, а грязи под ее ногтями было меньше. А главное - здесь водилось гораздо больше денег и покупателей. Торговали и пряностями в маленьких мешочках, но даже по запаху можно было учуять дешевые примеси и обычную сушеную ромашку, которую перемешивали с чаем с южных плантаций. Этот город был велик в архитектуре и рыцарских подвигах, но его гурманы многого не знали.
Охранники в гондорских доспехах стояли у ворот каждого яруса, но мало кто из них мог похвастаться прямой осанкой или зорким взглядом. Они лениво осматривали прохожих, щурились на солнцепёке или коротко переговаривались. Маленького отряда убийц хватило бы, чтобы очистить путь для армии, но действовать пришлось бы очень быстро и тонко. Стражники у ворот не способны на многое, но при первом их зове зазвучали бы колокола, из казарм выбежали бы настоящие солдаты, готовые лечь трупами под ноги врагов, но удержать город.  О верности гондорцев молва ходила уже давно. Но на верность большинства можно повлиять - слухами, суевериями, страхом, унынием. Когда дрогнет меч командира, когда эти высокие темноволосые люди побегут, Минас-Тирит падет.
Мужчина купил яблоко за мелкую монету и пошел против потока людей в поисках места для уединения. Вскоре он нашел невысокий дуб, который уцепился корнями за каменистую почву, и сел под него. Солнце спустилось с зенита и устремилось к закату.