Сольмаэль

Чувства в душе Исильмериэль смешались в круговорот, тугой клубок, распутать который было нелегко. Еще десять минут назад, сидя во дворце под тревожным взором Браголвата, она источала злость на всех окружающих и желала не видеть более ни их, ни короля. Теперь же, стоя перед Трандуилом, возвышающимся над ней,  рукой ощущая тепло его ладони, а затем и кольца, что вложил в нее лесной король, синда окончательно потерялась - злости не было, лишь печаль, что на мгновения обволокла всю её фэа. 
Но этот миг длился недолго. Грусть очень быстро уступила место решимости, заполнившей сердце Трандуила, а с ним и всем окружающим, включая Исиль. Девушка приложила руку к сердцу, склонившись в поклоне перед государем, и отступила назад. Ее взгляд прошелся по кольцу в руке, очерчивая его грани, проникая в самую глубь камня, что источал умиротворяющее спокойствие. 
Речь короля была воистину воодушевляющей. Темные времена вынудили Трандуила перейти к решительным действиям, хоть он и не желал того. Но Исиль была рада, что синдар все же будут биться за свою землю и лес. Об одном жалела - что не сможет помочь, покуда ее клинки не принесут мир душе ее, а черной паучихе - гибель. 
Находиться здесь дальше не было смысла, а потому эльфийка поспешила покинуть дворец.
Верный Кельгваэ встретил хозяйку в конюшнях добродушным взглядом, но быстро поймал ее настрой и бодро взбил копытом землю с опавшими желтыми листьями. Оседлав коня, Исильмериэль прижалась к шее жеребца, погладила его по гриве и мягко похлопала. Поправила снаряжение, убедилась, что колчан полон, клинки остры, а затем направила коня прочь, через врата, все дальше от стражей, провожающих ее взглядами. 
———> Древний Лес

Саруман Белый, Курунир, Курумо - как и любого из майар, у него было множество имен. Но излюбленным, пусть и почти забытым, оставалось имя Курумо. Старые воспоминания о благословенном краю все реже всплывали в памяти, ведь голова чародея была занята более приземленными вещами. Затянувшийся поиск Единого кольца, сопротивление Саурону и его окончательный разгром отошли на второй план.
Инженерия всегда влекла к себе майа Ауле, заставляя думать о всевозможных  механизмах. Вот и сейчас на столе перед ним лежал широкий пергамент, на котором, штрих за штрихом, появлялся чертеж катапульты, что предназначалась для горящих снарядов. По замыслу Курумо, огонь должен был сковать действия защитников любой крепости и заставить перенести на себя часть их внимания. Со вдохом майа поместил свое чертежное перо обратно в чернильницу и в очередной раз критически осмотрел линии и их пересечения. Саруман поднял голову и кивком подозвал к себе слугу, отлично одетого в шерстяной камзол дунландца. Тот расторопно подбежал к своему господину и подлил из кувшина прекрасного гондорского вина в давно опустевший серебряный бокал с изощренными узорами на нем, после чего поклонился и вернулся на свое место у стены, где поставил кувшин на поднос, стоявший здесь на треноге. 
Курумо был не в духе. Новых вестей о кольце пока не поступало от его отрядов разведчиков и следопытов. Удалось отследить его путь до склизской твари, именуемой Горлумом, а после событий в пещерах гоблинов ниточка терялась. Кое-какие разрозненные сведения уже доходили до майа, и два отряда людей уже направлялась в сторону холмов хоббитов. Но поиски столь мелкой вещицы всегда были сложностью. Даже сам Саурон до сих пор не ведал о нынешнем местоположении своего потерянного в бою источника силы. Размышления Сарумана вновь и вновь заходили в тупик, и поэтому он сейчас и занимался инженерией. Эта наука его успокаивала и отвлекала, заставляя мозг работать над техническими проблемами различных машин, в основном, военных и осадных. 
Но сейчас его думам не было суждено достичь завершения. В дверь лаборатории нервно постучали. Курумо поднял взгляд на второго слугу, что дежурил у двери, и тот распахнул ее, словно предвосхищая указание своего господина. В помещение ввалился запыхавшийся дунландец и, словно наткнувшись на стену, резко остановился, заметив, как владыка Изенгарда нахмурился в ответ на такую бесцеремонность. 
- Владыка Саруман, там едет армия! Только что конный разъезд заметил их издалека и сразу доложил сюда, по нашим представлениям, они доедут до стен крепости через 1-2 часа! - Выпалив это, слуга наконец вдохнул, так быстро он произнес все предложение. Курунир откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на небо в окне лаборатории. Пальцы правой руки негромко барабанили по поверхности стола. Никто из слуг не рисковал нарушить мысли хозяина. 
- Армия, говоришь. Вы разглядели, чья это армия? Что было у них на знаменах? - Спокойный голос майа разбил затянувшуюся тишину, а цепкий взгляд темных глаз словно пригвоздили все еще пытавшегося отдышаться слугу. Тот замялся. Было понятно, что разъезд не разглядел его и, скорее всего, несся сюда во весь опор, чтобы предупредить владыку крепости о внезапных гостях, но Курумо ждал ответа у дунландца. Он потупил взгляд, пытаясь, судя по всему, очень осторожно подбирать слова. 
- Смотри на меня, когда я говорю с тобой. - Эта фраза майа прозвучала резко, как отзвук бича. Слуги вздрогнули от этого, а посланец повалился на колени, смотря на сидящего за столом Сарумана снизу вверх. 
- Прощения, господин! Наш взор не так остер, как у эльфов... Как только мы их увидели, так пришпорили коней и сразу сюда... - Его слегка трясло от страха. В последние годы провинившиеся или неэффективные сотрудники имели тенденцию периодически пропадать. По официальной версии - отправлялись в добровольное изгнание. 
- Ну, ну. Не стоит так бояться. Я благодарен тебе, что сообщил мне об этом. Теперь иди отдохни немного. Скорее всего, это будет долгий день. - Саруман по-отечески улыбнулся собеседнику, но его лишь пробрала дрожь от подобной мягкости господина. Низко поклонившись, разведчик спиной дошел до двери, куда поспешил выйти. Еще где-то с минуту в коридоре были слышны его торопливые удаляющиеся шаги.
- Что ж. Армия. Ну-ка, посмотрим, что это за новая напасть. - Курумо хотел поскорее разобраться с этой причиной, отмахнуться, как от надоедливой мушки, и продолжить свои занятия инженерным искусством. Однако большое скопление войск у самого Изенгарда явно не входило в его планы. Поэтому повелитель Ортханка нехотя встал, взяв бокал с вином, и осушил его наполовину. Звон хрусталя о поверхность столешницы сопровождался легким плеском оставшегося в бокале напитка. Саруман взял стоящий у стола посох и направился к одному из обзорных балконов. С него истари устремил свой взгляд в сторону поднявшегося с дороги облака пыли, который и обозначал саму армию. Блеск их доспехов и оружия ему было видно и отсюда. Равно как и огонь в глазах. "Аманэльдар. - Пронеслось в его голове. - Откуда они здесь взялись? Я думал, валар давно наплевать на судьбу Средиземья. Что ж, это событие хотя бы разбавит мою скуку, хотя мне бы не хотелось пускать кого ни попадя в свой дом." - С этими мыслями Курунир покинул балкон, попутно отдавая распоряжение выслать небольшой отряд, чтобы встретить армию. В Ортханке он был готов видеть лишь верхушку отряда. Остальные горячие эльдар ему здесь был совершенно ни к чему. С другой стороны, каждый из аманэльдар один стоил отряда дунландцев, так что, захоти они прорубиться внутрь, остроухие бы устроили здесь кровавую баню его слугам. Майа неодобрительно покачал головой своим мыслям, распоряжаясь слугам подготовить банкетный зал и приемные покои.

НПС Сирек Шакилд
Возвращение в мир бодрствования проходило медленно и нехотя. Голова все еще трещала, хотелось пить, тело ломило и сфокусировать взгляд не получалось. Хотя странно, после падения даже с высоты собственного роста какая-нибудь часть тела обязана болеть сильнее. А сейчас - нет, просто очень неприятно находиться в собственной шкуре. Хоть бы не стошнило...
Наконец взгляд сумел зацепится за что-то помимо смутных образов и теней. Этим чем-то оказалась подушка в дорогой ткани и странной формы. Сирек чуть пошевелился, стараясь определить где он, засыпь его барханы, находится. Приподняв голову и проморгавшись, вастак внес поправки в окружение. Подушка была живой и миловидной.
В голове, все еще плохо соображающей, вместе с соответствующими выражениями лица пролетели удивление, смущение и паника. Очень давно (года два) Сирек уж как не просыпался на чьих-то грудях. А на женских и того дольше. Если его не убьют сейчас эльфы, это сделают жёны. И лучше бы это были эльфы, наверное они будут милосерднее.
Но ситуацию нужно было как-то решать, при этом не усугубив. Сирек приподнялся на дрожащих и вот-вот готовых разъехаться в стороны руках, виновато поглядел на неожиданную спасительницу нависая над ней:
- Myń keshirim, sulý hanym. Men óz denemniń mundaı satqyndyǵyn kútken joqpyn.
Потом понял что говорит не на вестроне и поза, мягко говоря, компрометирующая. Влепил себе мысленно подзатыльника и начал аккуратно переползать с эльфы просто на пол, все еще пошатываясь и больше напоминая перебравшего вчера в таверне рыбака. Вставать не рискнул, тело слушалось плохо и голова решила самопроизвольно укатываться с плеч, судя по ощущениям. Так и остался лежать в позе звезды, только теперь на спине и разглядывая скрывающийся в темноте потолок дворца. Даже уже перед эльфами было не стыдно за такое поведение, ибо Сиреку было все еще хреново.

Ситуация с каждой минутой приобретала какой-то особенный, не свойственный его двору колорит. Лишнее мельтешение и суета, гомон юных эльфов, даже с учетом их малочисленности, буквально расцветал на глазах. Их не прельщала перспектива длительного затворничества, которое неминуемо маячила на горизонте. А учитывая, что большая часть из них ни в зуб ногой в плане боевых способностей... Он уже визуально представлял как вереница шустрых придворных потянется к Линдону, чтоб отплыть в Валинор. В какой-то неведомый для него момент, в зале появился Ворон и замер, слушая. Все фигуры теперь стояли на столе и ждали своего часа. Как должно было быть удобно, но пока приносило лишь смятение в сердце. 
Ну конечно...  
Когда же речь зашла о дарах Элронда, Трандуил задумчиво прикрыл глаза. Это сейчас и правда было куда важнее чем все эти жемчуга и дары роскоши. Слушавший всё это Аннуинир так же вышел вперёд, посмотрев сначала на Солориона, а после и на короля. 
- Мой государь, бургомистр... точнее, король Бард согласен оказать нам поддержку при условии, что в случае его призыва на помощь, мы сделаем подобное же ответное действие. - Склонив голову, Анну замер, совершенно забыв, что должен контролировать Исиль. Наверное, поэтому в какую-то секунду в зале прокатилась волна вздоха и произошло сразу несколько действий и одно из них сотворила непокорная эльфийка, а второе человеческий гость. Брагол фыркнул со своего места и поспешил помочь старику не свалиться с мостка, но его опередила миловидная музыкант. Трандуил сначала чуть приподнялся, а после буквально слетел с трона, спускаясь вниз и замирая над Исильмериэль, когда та закончила свою речь.  
- Обязана... - Он взял кровоточащую ладонь в свои руки и склонился над ней, закрывая своей рукой. Как не сильна была бы его злость или раздражение, такие вещи он давно уже для себя определил. Любая клятва — это боль. Для каждого кто так или иначе был ею связан. - Имя Эру Илуватара сорвалось с твоих губ вместе с кровью. Моё благословение не сыграет ровным счётом никакой роли. История уже знала тех, кто принёс нерушимую клятву. С этой минуты путь твой лежит далеко за границы этих лесов и моих чертогов. Ты не сможешь уплыть в Валинор, не сможешь найти покоя до тех пор, пока жива Шелоб.  
Мне нечего дать тебе. Мне нечего более сказать тебе, потому что подобные клятвы по своей природе неприятны моему естеству. Они как кровь на чистейшем снегу... 
Трандуил вздохнул и снял со своей руки кольцо с туманным камнем. Он уже так много птенцов выпустил из своего дворца. И вот ещё один эльф покидал его. Он коснулся губами макушки Исиль. Странная отеческая тревога, ведь они буквально все росли на его глазах. Тем более было терять их.
- В час нужды, когда ты ощутишь что силы покинули тебя полностью, оно сможет озарить твой путь сиянием нашей весны.
Какова неотвратимость всего происходящего. Даже Ворон едва ли согласится с моими решениями. Но ему придётся. 
-Тёмные силы явились. И, возможно, это будет наш последний поход. Но более ждать нельзя. Сомнения нет, появление Шелоб здесь, значит лишь то, что в Дол Гулдуре вновь засел тот кого мы уже некогда изгоняли. Белый совет не справился. Но кто я такой чтоб выносить на обсуждение решение тех, кто в нём заседал. Передайте приказ отрядам что уже в лесу и тем кто только собирается отрядами туда. Теперь нет границ наблюдения. Весь лес это поле боя, начиная с порога моей крепости. Никаких прямых столкновений с врагом. Лишь наблюдение, отступать на безопасные расстояния и наблюдать. Пусть соколы следопыты следят за Дол Гулдуром с воздуха. Докладывать обо всех передвижениях врага, если они считаются подозрительными. Я хочу знать всё. - Взглянув на казусную сцену с упавшим музыкантом и стариком, бегущим к ним Браголватом, король заложил руки за спину. - И позаботьтесь об этом человеке. Но чтоб завтра его уже здесь не было. Слишком много проблем от них. С завтрашнего дня в моих планах собрать как можно больше сил, чтоб выбить из того болотного гнезда врага. И чем больше будет возможных союзов, тем лучше.  

Одобрено, приятной игры и общения! 

Пускай Гортхаур и чувствовал, как злоба Ломел и Шэлоб заполняли зал, сейчас его это не особо волновало. Гораздо больше его волновало то, что на него все сильнее давило предчувствие грядущего, которое должно было радикальнр изменить все происходящее в Средиземье. И огромный опыт подсказывал, что это будет битва, причем очень скорая. 
Новым звоночком стал доклад урука, который сообщил, что один из отрядов наткнулся на одинокого эльфа, шастающего близ крепости. К сожалению, орки не приволокли его безжизненный труп, но даже сам факт появления в такой близости остроухого лазутчика вынудил начать действовать, и Майрон приказал усилить разъезды и пешие патрули вдвое, а также увеличить площадь патрулируемой территории, чтобы избежать сюрпризов. 
Не будь дураком, Гортхаур прекрасно знал, что выдал себя, отправив почти всю Девятку спасать Шэлоб, и раз уж лесной король видел и ее, и призраков, он сложит дважды два. А потом наверняка сообщит остальным. Как минимум Линдон наверняка очень скоро будет в курсе. И вряд ли что то помешает светлым вновь объединиться в надежде снова нанести удар по Дол-Гулдуру. 
Майрон мог потерять его, отступив. Но не хотел. Если удастся удержать этот плацдарм в большой схватке, светлые в регионе останутся обескровлены, открыв ему простор для маневров, а в обратном случае Гортхаур отступит в Мордор и продолжит собирать силы для новой войны. 
Так или иначе, бой должен пройти здесь, у этих стен. 
Фэа темного майа потянулась к Первому посредством Осанвэ, и образ призрака предстал в его сознании. 
"Хэлкар, ситуация изменилась. Светлые знают слишком много, чтобы не догадываться о моем возвращении, я предчувствую скорую битву, и мне понадобятся все силы, чтобы стянуть врага в одном месте и нанести решительный удар. Экспедиция откладывается - поворачивай войско к Дол-Гулдуру как можно скорее". 

Дни пролетали за днями. Недели за неделями. Так и минуло десять лет, как один миг. Ничего в окружении Лэйнтиэль не менялось. Пиры, на которых она музицировала, проходили своим чередом. Мелодии исполнялись и въедались под кожу, становились ненавистны.
Последние несколько месяцев юная эльфийка провела словно в трансе. Несколько раз порывалась она забросить лютню и покинуть дворец. Но куда бы она пошла? Как ни старалась, Лэйнтиэль не могла укрыться от дворцовых сплетен и пересудов. Тьма поглощала милый сердцу лес. И хоть сама она не ощущала того же, что беспокоило дух её короля, но общее тревожное настроение могла ощущать в полной мере. Этот день мог быть таким же, как и все предыдущие за последние десять лет. Но произошло то, чего ожидать не приходилось уже очень давно — король отправился на Охоту. В одночасье был собран отряд, и в один миг дворец опустел от всякого шума. Великолепные палаты, не заполненные праздными эльфами, и не освещенные внутренним сиянием Трандуила, казались Лэйнтиэль прекрасной ловушкой для всякой заблудшей души. Дева обходила просторные залы, когда музыкантам было велено прийти в гостепые покои.
«Какой может быть пир в отсутсвие короля?»
Но не ради этого вызвали музыкантов, а лишь за тем, чтобы усладить слух одного человека. Лэйнтиэль играла несложную, спокойную мелодию (как и остальные четверо музыкантов), которая прекрасно подходила для успокоения и отдыха после долгой дороги. А по мужчине было видно, что в пути он провел ни один день. Девушка почти не стеснялась разглядывать диковинного чужестранца. Да и чего стесняться? Всякий королевский гость не обращал внимания на слуг, считая их не больше, чем частью интерьера. Лицо мужчины покрывали морщины, кожа сильно отличалась от того, к чему взор был привычен. Одежды… Они казались слишком громозкими и тяжелыми. Одеяния незнакомца, вероятно, сильно сковывали движения — он двигался неспешно. Толи под тяжестью плотных тканей, толи под гнётом скоротечного людского времени и тяжелой дороги. Погрузившись в созерцание, Лэйнтиэль не сразу обратила внимание на суматоху творящуюся за пределами гостевых залов. Как и на появление новых гостей.
«Глупая, глупая!»
Пальцы уже начало саднить, когда объявили о желании короля лицезреть гостей в Тронном Зале. И дева прекратила играть и опустила лютню почти с благодарностью. И хоть музыкантов никто не приглашал, они всё равно прошли вслед за гостями, и растворились в толпе придворных, скрывшись от глаз, только за тем, чтобы раскрыть себя, сразу, как того пожелает Трандуил.
 
Всё время Лэйнтиэль смотрела на человека, она прекрасно видела его нерешительность перед лицом её Короля. И всё же, мужчина взял себя в руки и проявил подобающую учтивость. Он передал Трандуилу свёрток, и Венценосный довольно скоро отослал его. Со своей позиции, разговора дева не слышала, но прекрасно видела, как изменились лица короля и Пеллинеля, что осматривали послание. А человек, получивший то за чем явился во дворец, отошел в сторону, позволяя прочим гостям предстать перед лицом Трандуила. Солорион говорил громче, и его речь Лэйнтиэль уже прекрасно слышала. Конечно же бывалый воин говорил о боях. Едва заметно хмыкнув, эльфийка вновь повернула свой любопытствующий взор на чужестранца. Мужчина держался в стороне, и что-то в его лице заметно изменилось. И хоть девушка не была знакома с людскими хворями, но разглядеть недомогание смогла. Едва не толкая окружающих её эльфов, Лэйнтиэль рванула к мужчине. Голова чужестранца склонилась на бок в тот самый миг, как тонкие длинные пальцы девы сжали грубые ткани. Лэйнтиэль потянула на себя, позволяя телу мужчины свалить её с ног, но она не позволила его голове коснуться пола.

Одобрено, приятной игры и общения! 

Одобрено, приятной игры и общения! 

Герой:
1. Имя персонажа
Имя: Лэйнтиэль Прозвище: Восточный Ветер
2. Внешность
Эльф. Лес Лихолесье. 115 лет. Рост 176 см, вес 54 кг, худощавое телосложение, волосы скандинавский блонд, светлая кожа, зеленые глаза.
3. Профессия и навыки
Профессия как таковая отсутствует в виду юного возраста, но прошла стандартное обучение для эльфов Лихолесья. Владеет коротким луком, коротким клинком, парными клинками.
4. Инвентарь
При себе всегда имеет маленький нож в сапоге. В остальном считает, что оружие нужно только патрулям, стражам, и в случае выхода за пределы дворца. Поэтому и клинки, и лук, хранятся в её покоях. Как и прочий немногочисленный скраб, состоящий в основном из легких одежд и нескольких комплектов кожанной брони.
5. Биография
Оба родителя были патрульными, и хотя с рождением дочери мать перешла на работу стажем при дворце, спокойной эту жизнь едва ли можно было назвать. Молодых эльфов в королевстве было не много, а те что были отличались буйным нравом, словно чувствовали необходимость быть таковыми. Лэйнтиэль ничем не отличалась от лесной молодёжи. Буйные вечеринки, скандалы с родителями, сбегания из дома, и путешествия на границы королевства только затем, чтобы пошекотать себе нервы. Всё изменилось после смерти обоих родителей в Битве Пяти Воинств. Молодая дева была сломлена потерей. И хотя старалась не показывать виду, но появилось стойкое отвращение к воинскому ремеслу.
6. Особенности персонажа
Умеет играть на лютне, но совершенно не умеет петь. Хоть по всем законам её причисляют ко взрослым эльфам, по своему поведению и мышлению всё еще подросток, отчего настроение и поведение может меняться в одночасье. Всё еще глубоко переживает потерю родителей. Как и всякий лесной эльф не прочь выпить горячительного.
7. Мировоззрение
Свет (за всё хорошее, против всего плохого)
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем?
Хм… Сложный вопрос) Если на поверхности, то приятно проведенного времени) Если капнуть глубже, то принятие потери (нет, я никого не потеряла, но когда-нибудь это случится со всеми нами. Хочу подготовиться).
Игрок:
1. Ваше имя или ник
Иксиниэн (имя. Да, настоящие. Да, в паспорте так же написано)
2. Связь: skype, telegram, ссылка на страницу ВКонтакте.
Telegram @Iksinian_Batkhill, Discord iksy_batkhill
3. С какими произведениями Толкина, так же фильмами (анимационными\художественными), по книгам профессора вы знакомы?
Хоббит, трилогия ВК, все фильмы Джексона, горе сериал.
4. Ваш опыт на ролевых
Полумертвые игры в Дискорде длящиеся уже пару лет.
Дополнительная информация:
1. Как вы узнали о ролевой?
Бешенный медведь позвал (Эпикару)
2. Другие персонажи на ролевой
Отсутствуют. Пока что.

С каждой минутой, что казалась в этих стенах бесконечностью, события набирали обороты. Сначала загадочный ответ Трандуила, потом странное поведение посланца, которому как будто бы не здоровилось (причем слишком внезапно), а следом - почти из ниоткуда появившийся Ворон. Выглядел он паршиво даже по меркам Исиль.
Первым порывом было желание подойти и поинтересоваться, что случилось, убедиться, все ли в порядке у разведчика, но вновь подступившая к руке боль, от которой синда сжала зубы до скрипа, вынудила ускорить эти самые события в зале: выступив вперед, она остановилась напротив Ворона, положив ладонь ему на плечо.
– Прости, друг, что не могу оказать тебе достаточно чести, но время мое поджимает, и я больше не могу ждать. 
Надеясь на понимание собрата и не обратив внимания, что на плече эльфа остался кусок плаща Браголвата и впитывающаяся в ткань кровь, Исиль обернулась к королю, глядя тому в глаза. 
– Прошу прощения за эту выходку, государь, но я больше не могу медлить. Я обязана отправиться в путь, выследить и прикончить черную тварь, что скрылась в лесу. С вашим благословением или нет, у меня больше нет иного пути, и до тех пор, пока она не исдохнет, мне не будет покоя. Ни духу, ни телу. Это была клятва, данная сгоряча, я знаю. И все же если я достигну успеха, одним злом в мире станет меньше. 
Уточнять, что погибнуть может и она, Исиль не стала - это было очевидно. И все же смерть ее не страшила, синда слишком много лет провела, глядя ей в лицо. 
Было еще кое-что, что хотела синда сказать королю - возвращаться в Лихолесье, если даже добьется своего, она больше не собиралась. Слишком о многих утратах шептали эти древние ветви, о глубокой горечи щебетали птицы. Все это терзало душу Исильмериэль. 
– Каков будет ваш ответ, мой король?

Обобрено, приятной игры и общения!

Обобрено, приятной игры и общения!

Герой:
 
1. Имя персонажа
Горлум/Смеагорл
 
2. Внешность
Тщедушное тело гуманоида, с блестящей кожей тёмно-пепельного, почти чёрного цвета. Тонкие руки с длинными пальцами, огромные глаза, взирающие на внешний мир с ненавистью и злобой. Пеньки зубов, столетиями подтачиваемые жёсткой, необработанной пищей. Несколько грязных волосков, оставшихся от обычно пышной хоббичьей шевелюры. Из одежды лишь набедренная повязка
 
3. Профессия и навыки
Смеагорл был рыбаком и уж что что, а рыбу он и спустя века ловит превосходно. Более особых навыков не имеет. Разве что недурно кидает каштаны…точнее камни. Несмотря на кажущуюся хрупкость тела, крайне силён и гибок, а отсутствие морали, делает его очень опасным и непредсказуемым противником.
 
4. Инвентарь
Кроме набедренной повязки, ничего своего у персонажа нет.
 
5. Биография
Судя по всему, когда-то принадлежал к народу хоббитов, но неумолимая рука судьбы, свела его с единым кольцом, развратившим и поглотившим душу Смеагорла. Ради него он готов был красть, лгать и убивать. Что неоднократно делал. Несколько сотен лет, он провёл наедине со своей «прелестью», всё больше впадая в пучину безумия и наконец, расщепил своё сознание на две личности. В какой-то момент, кольцо покинуло несчастного и Горлум, не придумав ничего лучше, отправился на поиски своей драгоценности.
 
6. Особенности персонажа
Отличительной особенностью персонажа, является его нетипичная манера речи. Он постоянно говорит о себе во множественном числе, перемежая говор видоизменёнными версиями знакомых слов. А если он не помнит название предмета, то заменяет его аналогией. Также почти безостановочно говорит сам с собой и будто бы от лица двух разных личностей.
 
7. Мировоззрение
Горлум лжив, труслив и зол на всё сущее, но возможно даже в нём осталась частичка света.
 
8. Чего вы ждете от игры этим персонажем?
Как бы глупо это не звучало – я хотел бы попробовать вернуть Смеагорла к свету. Не сразу, разумеется, но в итоге. Раз уж мы многие судьбы поменяли, то почему бы и этого не поменять.
 
Игрок:
Эпикару
 
1. Ваше имя или ник
Он же
 
2. Связь: skype, telegram, ссылка на страницу ВКонтакте.
Везде (Имя нам – Легион)
 
3. С какими произведениями Толкина, так же фильмами (анимационными\художественными), по книгам профессора вы знакомы?
Со многими
 
4. Ваш опыт на ролевых
Около года
 
Дополнительная информация:
Да куда уж ещё
 
1. Как вы узнали о ролевой?
Свен, чертяка
 
2. Другие персонажи на ролевой
Беорн

Сквозь шелест листьев и скрип веток, до Глорфиндела донесся далекий, но отчетливый голос Ворона:
Милорд, Глорфиндел! Спешу предупредить, что Охота завершилась, но силы короля были истощены. В Лесу объявилась Шелоб, а Девятеро вновь вышли в мир. Мы столкнулись с ними у Эмин-Дуир. Я отправился за вами, как и обещал, дабы мы могли встретиться у Болотного Замка. Но там все кишмя кишит темными тварями, если бы не Радагаст, я бы уже почил. Орки, пауки и могучая Сила, обосновались вокруг холма Амон-Лак. Не приближайтесь к старой крепости! Теперь уже можно с уверенностью сказать, что Враг находиться там и силы его велики. Только объединенная мощь Белого Совета и королевств Рованиона сможет выбить Тьму из Леса. Прошу Вас прибыть в Залы моего короля, как можно скорее. Не рискуйте по напрасну. 

Более изощрённей пытку не придумать. Ломел медленно поднялась после того как им сказали “Свободны”. Покидать зал понимая, что теперь привязана к особе весьма посредственной в плане подчинения, назгул внутренне пылала. Ей нужна была смерть чтоб очистить руки и разум. Но их окружали лишь гнусные снаги и шугающиеся рабы. И ни одного намёка на нормальные ткани, из которых можно было бы создать себе одежду. Плащ этого эльфячьего королька подошёл бы как нельзя кстати. Она бы вымочила его в крови жертв и зачаровала проведённым кровавым ритуалом, что впитало бы пламя их господина, смывая светлые чары и накладывая тёмные. Но ведь это же нужно было просить... а пресмыкаться перед кем бы то ни было кроме Майрона она не собиралась. 
- Так и будете таскать на себе это воняющее лесом убожество? - Как только врата тронного зала за ними захлопнулись, Ломелиндэ повернулась и посмотрела на Шелоб. Такую из себя всю идеальную. Разве что платье было порвано на животе и кровь из царапины чуть запеклась. А ещё был чужеродный запах на запястье. Коснувшись него, Ломел едко улыбнулась. 
Какой сладкий аромат. Чужого гнева и отчаяния. 
Остальные кольценосцы безмолвствовали и расползались уже по своим надуманным делам. Кхамул тоже. Они словно предпочитали не замечать ту, чьи одежды они насили на своих призрачных плечах и кому они были обязаны тем, что чары одеяний до сих пор существовали. Неблагодарные венценосные ублюдки. С шипением выдохнув, она вновь посмотрела на Шелоб. Нет, каков бы не был расклад, но ей подчиняться она не собиралась. Защитить... ещё может быть. Но власть её не распространялась на ткачиху. Ломел огляделась и поймала взглядом урука что, по её мнению, слишком бесцельно использовал своё время. Подступая к нему и обдавая его могильным холодом, она приказала ему отыскать хоть что-то похожее на нормальную крепкую ткань. На первое время пойдёт и это, а там может поймают по пути какой караван и найдут что получше. В конечном итоге выходить нужно было как можно скорее и даже клятый рваный гобелен пошёл бы в дело. 

Окружающий лес взорвался хрустом и скрежетом веток да корней, что нехотя, но уступали дорогу чудесным, если не сказать чудаковатым саням. Радагаст затормозил прямо перед носом удивленной стражи.
- Скорее, вашему нужна помощь! - прохрипел старик.
Стража Врат пару мгновений удивленно таращилась на истари, пока их взгляд не зацепился за тело сородича, в изорванной одежде и плаще со следами крови. Капитан резко развернулся и приказал открыть ворота. Радагаст направил сани в Пещеры Эльфов.
Он шел по темному лесу, медленно, но верно укрываемого снежным саваном. Под ногами начала хлюпать топкая почва. Болота южных лесов. Сгнившие деревья и черные белки, ползающие по ним, подобно мерзким паукам. Сырость ползла по телу, вонь и затхлость забивались в ноздри, не давая дышать. И зачем он пошел в одиночку? Кому и что хотел доказать? Воспоминаний не было, только что-то черное и липкое, гадкое прилипло к душе. И Сила… Он почувствовал Ее. Это было нечто всеобъемлющее, что его существо сжалось до размеров атома и было готово вот-вот аннигилироваться. Словно жар подземных огней, заключенный во мрак. От него жгло кожу и кровь стыла в венах одновременно. Враждебная, злая, желающая пожрать все Сила. Подобная Оку от чего взора не скрыться…
Ворон открыл глаза. Он лежал в Палатах Лекарей. Рядом в кресле посапывал Радагаст, что-то бормоча во сне. Одежда на эльфе была заменена на простую рубаху и штаны. Синда ощутил, что грудь его перебинтована, а царапины по всему телу смазаны особой целебной мазью, от которой исходил запах сосновой смолы. Он внушал бодрость и силу. Что же случилось? Кажется он отправился вместе с Радагастом искать Глорфиндела и остальных. Но отыскать их в огромном лесу было весьма проблематично. Ворон попросил мага отвезти его сразу на юг. А там… Он решил, что сам все разведует, хотя был на пределе своих сил. Решил снова все взвалить на свои плечи, не терять время и не подставлять соратников. Ничему похоже его жизнь не учила. Орки, да он наткнулся на орков. И много. Проклятье, да их там несметное число судя по всему. И пауки. Он расстрелял весь колчан, копье сломалось, и он остался только с парой ножей перед готовой захлестнуть его оравой врагов. Радагаст решил вернуться, и тем самым спас эльфа от гибели. 
Дернувшись, Ворон вспомнил, как несколько стрел вонзились в него. Орки уже были готовы зарубить его ятаганами, когда появились чудесные сани. Недолго замешательства черных тварей хватило магу, чтобы затащить Ворона на борт и быстро умчаться. Хорошо, что маг не повез его в Лотлориен, который хоть и был ближе, но там враги могли бы перехватить их, и скорее всего те земли под контролем Врага. Врага… Да Ворон почувствовал, То Что засело на холме Амон-Лак, хоть до крепости он и не дошел. И эта сила не особо скрывалась, в отличии от самого замка, скрытого пеленой тумана, наверняка колдовского. 
Эльф осторожно сел. Кажется он не настолько плох. Удивительная стойкость эльфийского хроа. Похоже он был в беспамятстве недолго. Целителей рядом не было, ровно как и никого, у кого можно было спросить, что сейчас происходит. Но сначала… Нужно было предупредить соратников. Ворон прикрыл глаза и мысленно потянулся к фэа Золотого Витязя. Он нашел его скоро, благо оно сияло подобно раскаленному солнцу в пустыне.
Выйдя из полу транса, Ворон оглянулся на мага. Тот уже вовсю храпел. Что же отлично, никаких свидетелей его побега из лап целителей. Конечно ему требовался отдых, но и сидеть на месте эльф просто так не мог, не разобравшись в происходящем и не передав свои сведения. И конечно же его интересовало, что сейчас с Трандуилом. В последний раз Ворон видел короля, которого на носилках уносила лесная гвардия. Как бы не был синда уверен в силе Трандуила, сердце его болело за старого друга.
Тихо, словно тень Ворон скользнул в тронный зал, стражи которого были слишком поглащены происходящем внутри. А здесь было довольно людно. Целый один человек и похоже издалека, судя по всему откуда-то из Прирунья. Ворон протиснулся в толпу поближе в тот момент, когда Трандуил отвечал Сиреку. Ого, не часто люди с востока пытаются установить контакт с северо-западными землями, а тем более с эльфами или бледными демонами, как называют эльдар некоторые племена. Ну хотя бы Трандуил был в порядке. Однако вот решение короля отправить с послом молодого виночерпия никак не могло не отразиться на лице главного и единственного дипломата лесного королевства. Опять какого-то дилетанта посылают, опять все межгосударственные связи даются на откуп малограмотным гонцам. Эх, сколько Ворон пытался спорить с Трандуилом, что изоляционизм не выход, но доводы у короля были железные. Спорить с ними было трудно. Приходилось трудиться по мере сил на благо королевства, имея весьма ограниченные ресурсы в виде своих двоих, подвешенного языка и кое-какого умишка. Который он правда похоже подрастерял, если так вляпался. Ох не миновать, выволочки.
Стоящие рядом, немного отошли в сторону от Ворона, косясь на его внешний вид. Весь в повязках и темно-зеленых пятнах от лечебной мази. В таком виде пожалуй в королевские палаты мог заявится только Ворон. Но вести были срочные. Впрочем Исиль, та эльфийка, тоже была здесь и выглядела ничуть не лучше, а ее выражение лица вызывало тревогу. Браголват тоже был здесь и, как обычно думал, будто его кислую мину, промелькнувшую на лице, никто не заметит. Забавный он конечно. Впрочем не время дурачится. 
Посланец Линдона и похоже славный витязь, тем временем закончил говорить и не заметить Ворона, оказавшегося впереди собравшейся толпы, было уже нельзя. Многие собравшиеся откровенно перешптывались, когда в зале повисла тишина после того, как замолчал посланник Кирдана.
 

Мёдвейг поджимает губы и отворачивается - капризный, детский, позабытый почти жест. Так же делала, когда отец велел отобрать у неё копья и вручить прялку, так же делала - да ещё и ногой топала - когда тан велел е с ладьи сойти, потому как мала слишком, и не понимает. Понимала. Прекрасно всё понимала, что тогда, что сейчас, но ей нужно чтобы они все были в порядке - а о себе она позаботиться сумеет. Будто не пришла в этот лес от Дейла одна, обоз выслеживая, будто бы подобрали её эти остроухие от мамкиной юбки. 
Она не дитя, и в войну, кровь, смерть не играет давно. Она уже, пожалуй, научилась понимать отца и то, от чего тот до сих пор делает вид, что Мёдвейг для него мертва. Страх. Кровь. Боль. Немирье.
 
И пусть себе Крау у виска крутит, коль не понимает, что ни короли, ни друзья не помеха гибели.
 
- Вы правы. Не во всём, но уж в долге то точно. Не нравится такое признавать, но и впрямь - жизнь друга может быть бесценной, но я на миг забыла о нашей цели. Эх, опять чужую правоту доказываю - дурная голова у меня, да торопливая. Я больше не забуду, - Предчувствие предчувствием, даже если оно в итоге и смертью обернётся, но ей нужно дойти, увидеть и рассказать своим. Эльфы сначала эльфами займутся - всегда так было - а вот о горожанах да гномах ей следует подумать. Хорошо, что их, людей, здесь двое - что случится, Карну надо будет дать шанс сбежать и рассказать.
 
Вот только тот явно побледнел, а после и вовсе упал - девка мимом подле него оказалась, поддерживая за плечи, и укладывая настойчиво на землю. Не выглядел же больным, да и вон как говорил бодро недавно, улыбался даже. Или не улыбался, дак то и не важно.
- Знала же, бодришься сильно, слаб ещё тащиться куда... Вы же помочь можете? - Тоже взгляд на Глорфинделя поднимает, хотя прямо на него не смотрела раньше. Пугающе совершенный, пугающе красивый, и свет этот, которым он будто бы истекает весь... Как на солнце смотреть. Слишком высоко, слишком непросто, слишком далеко от всей той простоты, которую она так горячо, всем сердцем любила.

Люди. Они всегда всё портили своей суетности и стремлением делать невпопад. Не было в них той спокойной текучести дум, лёгкости суждений... а самое главное их век был краток. Но Трандуил всегда помнил об этом и потому оказывался довольно снисходителен к такому.  Этот старик был до трепетного аккуратен, чтоб забавило короля и он даже мягко улыбнулся, но взгляд по прежнему был холоден как камень в тени ручья. Вскрывая тубус и вынимая коробочку и письмо, Трандуил как-то с особым безразличием перекинул коробочку своему виночерпию. От чего тому пришлось сильно постараться, чтоб не уронить кувшин с вином и при этом ещё и поймать брошенное. Присутствующего Пеллинеля пробила дрожь и он нервно сглотнул, расталкивая сородичей, чтоб пробраться к тому кто его заменил на столь важном посту. И пока король был поглощён чтением, он аккуратно вскрыл коробочку и достал наконечник. Даже он ощутил странную тёмную ауру, но та была на столько локальна, что не распространялась дальше металлического куска. Крутя его в пальцах, Пелл прищурился, тщательно разглядывая кромку и выделку. Грубая работа кочевников, ни в какое сравнение не шедшая с теми что имелись у самих эльфов. Ещё и ржавая к тому же. Эта мрачная въевшаяся пыль говорила либо о ненадлежащем уходе, либо... Все вокруг смолкли. А Трандуил, закончивший читать медленно посмотрел на Сирека, а после и на самого Пеллинеля, который замер в некотором смятении, став центром всех взглядов.
- Я не знаю содержимого письма, мой государь. Но этот наконечник стрелы был... проклят. - Пелл сглотнул и задержал дыхание. Он остро возжелал отбросить от себя этот кусок металла, но мягко опустил его обратно в коробочку и лишь тогда ему стало чуть легче. Он отыскал глазами Браголвата, Исиль и даже Аннуинира, который замер за левым плечом девушки. Пожелай она сбежать сейчас, так врезалась бы в него.
А этот Давид умён. Решил искать ответы там где другие бы сидели ровно и тряслись от ужаса.
Подходя ближе и лично осматривая проклятый наконечник стрелы, венценосный эльф задумчиво прикрыл глаза, заложив руки с пергаментом за спину и вновь вернувшись к своему трону.
- Ты и правда понятия не имел, что именно несёшь, фиримар. В прочем, как не имел понятия что попадёшь именно в мои чертоги. Что до этого... единственно верный вариант при ранении подобными стрелами... прервать мучения сразу, чем растягивать его на десятилетия.  - Вновь взглянув на последнюю строчку в письме Давида, король вздохнул и свернул свиток в тугую трубочку. Попадись он эльфам Лотлориена или доберись до Ривенделла... там бы его встретили куда уж с большей радостью. Трандуил не то, чтоб не любил подобных гостей у себя, он просто не терпел всего того постороннего, что приносили гости. Вечные их проблемы падали на голову Трандуила как негаданный снег и всегда приходилось решать эти проблемы здесь и сейчас. Безотлагательно. Колдовство на этом наконечнике вызвало отвратительные воспоминания от которых вновь заболела голова и пришли нерадостные картины прошлого. Всего одна рана и ты навечно обречён жить в мире тени. - Если вы достаточно отдохнули у нас, фиримар из Сард-ми-Эруме, то вас проводят. К выходу.
Немного поразмыслив, он посмотрел на Пеллинеля. Ему очень не хотелось отправлять кого-то из своих людей так далеко от дома. Уже было достаточно того, что где-то бегал его сын без вестей к отцу. И Ворон занимался тем что умел лучше всего, при этом совершенно не задумываясь что Трандуилу сейчас остро нужна была поддержка кого-то знакомого и прошедшего с ним достаточно бедовых моментов. О том, что прибывшему послу нужно было отдать ещё и ответ к правителю Давиду, король думал в последнюю очередь. Со стороны это выглядела более чем забавно. Приняв письмо и толком ничего не объяснив и не сказав, он сказал человеку что тот свободен и может покинуть дворец. С чем ему возвращаться обратно? Лишь с слепой теплотой в сердце что ему довелось побывать там где почти не ступала нога человеческая. 
- Пеллинель. Ты отправишься с ним. Сейчас сложное время и хотелось бы чтоб гонец вернулся живым, чтоб сообщить печальные вести.
Браголват судорожно выдохнул. Мало ему было резкого взгляда линдонца. Так он ещё и решил всё же послушать что там говорил король. В очередной раз куда-то там отправляли кого угодно. Вшивого мальчишку, который только и умел что петь, наливать вино, да ныть по каждому насущному поводу. Вместо прекраснейшего и великолепнейшего него, Браголвата. Который знает столько всего об этих правилах жизни среди людей исходя из исторических хроник что он читал в свободное время. Которого из-за короля было просто уйма.
- Дорогие гости Линдона. Наша первая встреча омрачилась спешной охотой. В прочем она прошла более чем... хорошо. - Взгляд короля скользнул по Исиль и было в нём столько сожаления, что в пору сразу же начать искать удобную ветку. Но Трандуил быстро переключился, улыбнувшись Солориону. - Вы прибыли из такой дали и с чем же? И не встречался ли вам Глорфиндел?

Исиль никогда не любила массовые сборища во дворце и шумные собрания перед троном: лес и любимые клинки были ее сердцу дороже всего этого, и, пожалуй, это было то, что она разделяла во взглядах Брагола, который также вскоре появился в тронном зале короля, остановившись возле предводителя линдонских эльфов. 
Синда испытывала жгучее желание покинуть лесной приют сей же час, но сперва нужно было сказать об этом Трандуилу, а он был занят посланием. 
Рука продолжала болеть, и эта пульсирующая обжигающая боль отдавала аж до самого локтя, вынуждая прятать руки за спиной, и пусть боль была сильная, а кожей эльфийка ощущала неприятную влагу в тряпке и под ней, лицо оставалось каменным, хоть и более бледным, нежели обычно. 
Переминаясь с ноги на ногу, Исиль молча кидала взгляды на окружающих. Выступлением своим она привлекла внимание некоторых из присутствующих, однако встречая ее ответный взгляд, те обычно тут же делали вид, что разглядывают рядом или же позади стоящих.

Принята! 
Добро пожаловать в игру.

Всю прошедшую ночь, усыплённый прекрасными и дивными песнями возлюбленной на валарине, Арагорн спал крепко, отдыхая телом и душой. Он не понимал язык Валар, не имея познаний в нём, однако этот удивительный язык, очевидно в силу высшего происхождения своего, заставлял саму феа эрухини отзываться на каждое слово, каждую смену тональности. Очарования добавлял приятный и нежный голос Ильмарэ, преисполненный любовью к мужчине, на что неизбежно реагировала сама его внутренняя суть. Эндо резонировало с феа, на каких-то недостижимо, для смертной мысли, высотах и дарило окутанному любовью молодому мужчине наслаждение, унимавшее постепенно нарастающую плотскую страсть, и желание соединиться уже наконец с супругой. Сны были удивительны, в них к нему пришёл Ульмо владыка безграничного океана, и наставлял Арагорна также, как когда-то также наставлял его предка Туора сына Хуора из Дома Хадор. Он не открывал Арагорну сыну Араторна чего-то большее, чем ему было уже открыто, но Вала наставлял человека о мужестве и духе, которые обязан проявить наследник Элендиля и Исильдура, объяснял на примерах его непосредственных предков. И далеко не только о мужестве наставлял Арагорна Ульмо, но и о том, что королю должно проявлять мудрость, а в пример вала живописал ему образы предков, королей Нуменора, принцев Андуниэ, королей Гондора, Арнора, Артедайна. Всегда, слабость проявляли в первую очередь сами короли людей, где-то скупостью, где-то излишней гордыней. Это был не первый, и не единственный урок, не первая ночь обучения. Знания постепенно оседали в разуме Арагорна. Перед пробуждением, в очередной раз увидел он своего шурина, который в лёгкой тревоге говорил о какой-то самодеятельности, Арагорн так и не понял о какой, а потом в очередной раз наказал беречь ту, что Эонвэ называл своей сестрой. Айнур старшие и младшие, не имели тех же плотских уз родства, каковые встречались у людей или эльфов, однако их духовное родство было вероятно едва ли не сильнее, чем у множества из эрухини. И всё больше ощущал Арагорн определённую долю беспокойства могучего предводителя майар за королеву.
    Проснувшись по утру, он улыбнулся и поприветствовав свою возлюбленную, отправился наружу из шатра. Тут рейнджеры уже развели костры, тихо переговариваясь между собой. Вообще из-за этой рейнджерской специфики гвардейцев, здесь для полноценного военного лагеря было как-то слишком уж тихо. Но без дела ни кто не слонялся, те кто был свободен от какого-либо вида работ, либо ел, либо набирался сил во сне. Ближайшие командиры приветствовали с поклоном своего государя. Присев на корточки, Арагорн погрел руки у костра, и принял из рук своих подданных кусок вяленого мяса и рог с водой. 

Всю эту ночь, после того как Арагорн отошёл ко сну, Ильмарэ ещё некоторое время напевала ему, навевая ему дивные сны. Сама Вала Элентари Варда поведала ей, в одну из ночей, когда майа созерцала звезды, о том что Валар Артари будут наставлять Арагорна во снах, по велению всеблагого Единого. В чём заключался таинственный замысел, не знала ни Ильмарэ, ни её владычица. Пророчество изречённое благим Намо вселяло в её сердце надежду, на то сколь ни была бы тяжела жизнь их здесь, в густом и тяжелом сосредоточением материи Средиземье, на лике Арды, их ждало блаженное существование в чертогах звёзд. Ильмарэ, в отличии от Арагорна прекрасно понимала что это значит, и каково великое блаженство существование среди звёзд, сейчас лишь предок Арагорна Эарендиль из младших эрухини знал это блаженство. Такими ночами, Ильмарэ пребывала в состоянии созерцания бытия, а когда то было возможно то созерцала она звёзды.
    Вообще пока, её хроа ещё не сильно нуждалось во сне, имея мало привязки к тяжелым потокам незримых струн Арды. Но обладая изначальным знанием от сотворения мира, она понимала что эта привязка будет постепенно крепнуть по мере истечения лет. Были майар, которые тысячелетиями претерпевали этот процесс, но и в нём есть два пути: путь искажения и порока, быстро и плотно подвязывающего к миру, и путь созерцательной жизни, которую вела например Мелиан, которая соответственно замедляла этот процесс. Впрочем Ильмарэ не грозила жизнь Мэлиан ибо присматривать за королевством людей, и влиять на его существование, после ухода с Арагорном она станет через мостик звёздного света изливающийся на Арду всякий раз, незримо днём и явно ночью. Но пока, пока она была здесь среди эрухини и впереди, ждал первый шаг привязки к хроа, консумация брака одновременно манящая и пугающая деву звёздного света. Ей казалось нужен подходящий момент, и метод чтобы его выявить она знала только один. Самая суть Ильмарэ подсказывала ей, что ответ о месте и времени надо искать среди звёзд, пересечения линий по движению эклиптики, не могли повлиять на Замысел, однако они гармонизировали феа майа и помогали ей изгнать из сердца тревоги, и просто наслаждаться любовью, которую она получила в дар от Эру. 
 Арагорн проснулся и отправился проверить посты и позавтракать. Улыбнувшись ему в ответ, Ильмарэ повременила и вышла лишь вслед за супругом. Здесь, среди вкушающих пищу эрухини она вдруг ощутила как за грань её видения, проникли знакомые ощущения. Она вновь чувствовала феа, которых здесь быть просто не могло, по логике. То был отзвук эха от феа эльфов ваньяр, великолепно знакомых первой служительнице Варды. Она стояла по направлению к западу, и прикрыла глаза. Видение мыслеобраза, её сияющие лазурью очи среди звёзд обратились к вождю тех ваньяр, что пересекли грань идя из королевства Линдон. Мысле-образ эхом распространялся ко всему воинству эльфов Амана и вслед за приветствием, которое должно быть для них однозначно знакомым, она задала направление их воинству сюда, в земли малышей полуросликов, где лагерем на тракте стояла гвардия Арнора. После чего Ильмарэ открыла глаза и сказала, завершившему свой завтрак Арагорну.
— Нам нужно повременить в этом лагере и дождаться здесь гостей прибывших издалека. 
Дунэдайн переглянулись между собой, и встав перед своей королевой, Арагорн кивнул и сказал подчинённым.
— Вы слышали, отправьте кого-нибудь в деревни Туков купить хворосту и дополнить нашу провизию. Также гонца в Тарбад, пусть знают что мы выдвинулись и постепенно идём в их направлении. — После этих слов, он взял возлюбленную за её нежную изящную ручку и не сдержавшись позволил себе эту ручку поцеловать, как бы утверждая, что веление королевы исполнено.

В своём пугающем простых людей комплекте доспехов, верхом на коне большие глаза которого застилала туманная дымка, призрачно-зелёного света, в левой длани Туварс Супилли держал свой бунчук с символом Чёрного Солнца и Ока Тёмного Властелина посреди, в правой же руке меч зачарованный тёмными чарами, будто бы поглощал всякий свет. Этот вселяющий трепет сиридар Мордора, вёл вокруг себя группу из двадцати плотно одоспешенных алебардьеров из Кханда, и пятерых чёрных нуменорцев в полном латном доспехе каждый, с нанесёнными вышеописанными символами сиридара Туварса. Тяжёлые пехотинцы гвардии сиридара, в числе семнадцати человек также оставались на корабле, на страже личных ценностей и гарема повелителя, тут от необдуманных поступков остерегало их глубокое религиозное преклонение перед чародейскими навыками повелителя. А вокруг процессии тёмного полководца, царила самая настоящая суета. Действуя отдельными, самостоятельными отрядами по сто человек, экипажи Ферраса довольно быстро и легко взяли контроль в порту, а в это время две сотни тяжёлых пехотинцев умбарского десанта, соединились с подкупленной стражей города, при казармах. Потомки нуменорцев, во всех районах города, где семь сотен других пехотинцев десанта продвигались к дворцу, присоединялись к умбарским единоплеменникам лишь узнав о цели похода, который ведёт в городе покоритель Пеларгира. 
 Местами в городе, пользуясь случаям мобилизовались бандиты, спешащие по возможности устроить мародёрский налёт, пока была такая возможность, но опасность стычек с вооружёнными отрядами умбарцев заставляло большую часть лихих людишек (прослойку которых неумелое управление нынешнего шаха расплодило в городе сверх всякой меры) попрятаться, а то и хотя бы на время бежать из города к скалам и пещерам, где всегда выходило прежде у них «залечь на дно». Передовые отряды умбарцев, местами встречали и топтавшую дороги, с важностью высокородных вельмож, коими они конечно не были, стражу рынка. Эти воители, разрываясь между страхом перед бессмысленной смертью (страхом любого нормального воина, желающего победы) и своим долгом, начинали мешкать, чем пользовались умбарцы. Вообще атакующему воину всегда свойственно некоторое суровое преимущество готовности к резне. Отряды умбарского десанта, пируя в трактирах города тайно готовились к этому дню давно, с первым прибывшим из Пеларгира кораблём. Пировать и располагать к себе стражу и простой люд горожан, угощая их им помогало добро выкраденное из опустевшего города-порта Гондора. Эти деньги оседали в городе и его экономике по подвалам хозяев трактиров, и горожан и теперь не страшась этих потерь, умбарцы подняли мечи для того чтобы стать полноправными хозяевами в этом городе, принадлежавшем их племени по праву наследия великого и древнего Нуменора. Такова была внутренняя убеждённость умбарских воителей, коим в подкрепление, Феррас послал ещё две сотни своих людей, на всякий случай. Отчасти этот жест Папратара-корсара был вызван тем, что ему не терпелось знать, успешно ли продвигается дело, и если да то насколько успешно. Тем временем Туварс Супилли продолжал свой путь, по улицам сворачивая от одной к другой, и постепенно приближаясь к дворцу правителя. Как вдруг на его пути, один из домов подвергся налёту мародёров. Видя картину выбитых дверей и окон, крики женщин и девочек в доме, он одним молчаливым жестом убрал меч в ножны, и свободной рукой в чёрной латной перчатке указал на дом. Его латники гвардейцы ворвались в дом, и вскоре вывели пятерых налётчиков, а также местных мать, убитую горем, двух дочек с разорванной одеждой и молодого паренька подростка. 
— Мой повелитель, там ещё убитый муж, видно хозяин дома — сказал Арджун, и по тому как мать залилась слезами, Туварс понял, что командир его гвардии прав. 
— Ты — сказал он указывая на паренька — уведи женщин в дом, а потом возьми уголь и напиши, что эти собаки были казнены за грабежи и убийства. Приговор вынес сиридар Мордора, Туварс Супилли.
Паренёк не смог ответить, ибо страх и адреналин ещё бились в нём, и ком застрял в горле, но он преклонил колени и сделал глубокий земной поклон мрачному полководцу и его символу. В этот момент, пока десяток кхандийцев удерживали мародёров в поясном поклонне, пять других отложив алебарды, и выхватив кривые но красивые сабли, в один миг срубили головы разбойникам. 
— Идём дальше, — ровным тоном проговорил Туварс уводя отряд дальше, идя по пятам сотен своих сподвижников. 
 В это время, во дворце царила паника, здесь стражу держали поистине преданные воины местной династии, командиры которых были родственно связаны с шахом, а воины опытны в схватках. Они как могли спешно баррикадировали ворота замка, который группой строений окружал древнюю возвышавшуюся белую нуменорскую, широкую в диаметре башню, давшую название городу. Тревожные донесения доходили от тех, кто ещё был верен шаху, что враги умбарцы захватили порт, и ворота города на юге и востоке. Это означало, что рынок наверняка уже в их руках, и стоял лишь вопрос как скоро они будут здесь. В ужасе, местный шах надевал свои доспехи на тучное тело, но лишь его верный визирь был достаточно решителен для того, чтобы реально командовать обороной замка. Придворные мельтешили вокруг, те кто были преданнее пытались прятать женщин повелителя и придворных дам, визирь только и успевал отдавать команды, расставляя лучников. Он не имел точного представления о числе противника, но кое что он ясно понял, со стороны некоторых отрядов стражи, имело место быть предательство!

Сначала казалось, что ему понравились её речи, однако Ломел давно уже не очаровывалась. Он никогда не бывал нежен дважды. От властелина можно было ожидать чего угодно, но ласки и доброты? Никогда. За любой лишний взгляд всегда приходилось платить. Жёсткие тиски стиснули назгула со всех сторон. Каменная крошка разлетелась в стороны, когда её бестелесную оболочку вжали в пол. Ломел зашипела от нехватки воздуха, от того как её сжимало и превращало в ничто одно лишь желание того, кто владел назгульской волей. Женщина не могла кричать, вместо этого, когда-то прекрасный голос стал стоном израненной змеи, попавшей в жернова бесконечной службы. Конечно же такое будут творить лишь с ними. С существами тени, раз из раза натягивая поводок, вынуждая пресмыкаться и ползать. Ломелиндэ ничего не имела против, ведь именно таковыми были её последние секунды человеческого существования. Пресмыкание. Она не более чем червь под ногами куда более сильных. Остальных назгулов Ломелиндэ предпочитала не замечать. Даже Второго, который был холоден как лёд. 
- Я буду беречь её как зеницу ока... государь. - Яд этих слов обжег бесплотное горло, но им пришлось быть озвученными. Какова бы ни была цена, чтоб продолжать существовать приходилось идти на подобные уступки. 
Ну конечно же вы не тронете её. Как можно. Она хрупка, невинна. ОТВРАТИТЕЛЬНА! Куда более своевольна... 
Ломел сжималась сама, стараясь унять колючие мысли, пронзающие кожу. Когда хватка властелина прекратилась и он переключил внимание на Шелоб, назгул медленно привстала. По-прежнему стоя на коленях, теперь она чуть упиралась руками в то крошево что образовалось под ней. Во все глаза глядя на ту, кто сейчас, по мнению её, была виновата во всём. На её плечах сверкал столь прекрасный плащ, от которого слезились назгульские очи. Кажется, что по воздуху расплывался аромат лесного леса. Ломел фыркнула. Она стала медленно ползти в сторону паучихи, чтоб пальцами коснуться эльфийской ткани и стянуть её с женских плеч пока та не встала. Это была картина доступная лишь глазам Майрона, так как фигура самой Ломел до сих пор не обладала никаким тканевым покровом, обозначавшим тело в пространстве для других слуг. Она бы не удивилась, если б какой-нибудь снага случайно споткнулся об неё. В прочем, первый же вошедший сюда, мгновенно обратился в пепел. И по приказу, один из назгулов притащил ему пакет. Ломел так и осталась сидеть на полу. Та ярость, что охватила повелителя, едва не опалила всех находящихся здесь. Но она была такой прекрасной. Такой чарующей, что женщина невольно вздохнула в восхищении. За такое можно было бы развоплотиться снова и снова восстать из костного пепла.