Туварс Супилли

- Уф, здесь все так же прекрасно и продуманно. - Омара с облегчением отдала поводья коня в руки подбежавшего слуги и перепоручила свой плащ одной из четырёх охранниц. 
Охранницы, среди которых была и провинившаяся при первой встрече Вахадия, покорно и без лишних вопросов сложили свои короткие сабли в комнате. Ножи из-под наручей тоже. А вот с небольшими сумками через плечо вышла заминка - там лежали подарки в изящных коробочках и бантах.
- Господин Мурсили! - Омара обрадовалась ему как горячо любимому родственнику и воссияла улыбкой. - Как я рада видеть вас и вашу семью в добром здравии! Многоуважаемые гости. - леди из Сарда сделала изящный книксен в сторону незнакомых (пока что) ей людей.
- Но подождем пока что с развлечениями: ваша бдительная охрана не пропускает моих охранниц из-за сумок с подарками. Это похвальное рвение, но из-за этого придется их вручить сразу же. И я не вижу того интересного и огромного человека, Таврона, среди присутствующих.
Леди Зоровавель сегодня предпочла в прическе быть вообще без прически и опять щеголяла роскошными распущенными волосами. Даже простенькая диадема с изумрудами в них терялась, как и кулон на короткой золотой цепочке.
[ava]https://i.pinimg.com/originals/4a/a8/0e/4aa80e6e41f0565f89fe9e4d8f0a11d2.jpg[/ava]
[nick]Омара Зоровавель[/nick]
[sta]Старшая сестра Лорда[/sta]

Сиреку бы очень хотелось лично посмотреть как Нож себя "показал" при этой битве. Если ты выжил, а свидетелей твоих свершений нет или они загадочным образом убиты в бою, то наплести о собственной доблести можно что угодно. Вот мужа досточтимой трактирщицы было жаль. Если его смерть вызывает скорбь и остается в памяти, видимо он был не самым плохим человеком.
Лучше бы Нож молчал и не подтверждал своей причастности к разбойничьему делу. Прямо в лицо караванщику. Который только подозревал парня в опасном ремесле благодаря чутью, но доказательств не имел. И он вот прямо в лицо сказал охраннику караванов что их "приходовал".
Вастак поменялся в лице. Теперь на нем не читалось абсолютно ничего. Трупная неподвижность мимики. Стеклянный взгляд вперился куда-то в пустоту, мимо собеседников. Немного участившееся дыхание выдавало в общей неподвижности признаки жизни. Рукоять ятагана стиснули до побелевших костяшек и легкой дрожи. Мысли у Шакилда были не самые радужные и приятные. Не мысли - воспоминания.
Когда заговорил Радомир, Сирек очень медленно повернул голову на его слова. Выражение лица не поменялось - его просто не было. Лэйнтиэль удостоилась такого же взгляда "сквозь себя", когда подала голос. Вастак молчал.
Ступор частично прошел только после того, как в таверне отгремел хохот над словами Рунвара. Сирек наконец-то вспомнил как моргать и судорожно выдохнул, расслабляя хватку на ятагане.
- Благодарю... За помощь. - заторможенно кивнули Радомиру с все тем же остекленевшим взглядом. - При встрече с Лордом... Я... Упомяну вас.
С все тем же безэмоциональным лицом Сирек повернулся обратно к Ножу. Просто так оставить разбойника без ответа не получалось даже всей силой воли.
- Как поразительно... Благородно. - словами, произнесенные через стиснутые зубы, почти плюнули Ножу в лицо. - "Не убивали без нужды" - такого я еще не слышал. Обычно разбойники оправдываются "сами виноваты если сдохли": одни громко всхлипывали когда насилуют, другие сопротивлялись когда грабят, третьи кричали когда сжигали заживо, четвертые быстро бежали пытаясь спастись. Какая же нужда могла сподвигнуть таких же "благородных разбойников" отрубить моему сыну голову и насадить её на копьё посреди степи? Забота о сытости падальщиков? Которые выклевали ему глаза и растащили его труп вместе со всеми остальными телами прочь от места нападения на караван. Я узнал своего собственного сына только по шраму на щеке, где плоть еще не успела разбухнуть! - голос Сирека все повышался от нормального разговора почти до крика. - Моему каравану пришлось задержаться почти на день чтоб похоронить останки тел, над которыми кружили тучи мух! Те обглоданные останки, кишащие личинками и червями, среди которых было и тело моего Румсалака! Теперь он покоится в огромной безымянной могиле посреди степи! И не счесть нападений на караваны, которые для меня могли закончиться так же!
Шакилд, почти дрожа от желания сделать больно Ножу, постепенно подходил к нему ближе. Стеклянный взгляд был наполнен едва сдерживаемой яркостью и непролитыми слезами, а лицо искажено в гневе. Но устраивать сцену посреди трактира в чужой стране было очень и очень глупо. Хотя и очень хотелось. Если бы это происходило в Сарде, Ножу бы уже снесли голову как минимум. Увы, на повышенный тон завсегдатаи начали оборачиваться и прислушиваться. 
Сирек немного выпустил пар и напоследок лишь подавил желание действительно плюнуть в разбойника:
 - Твои кости принесли бы миру намного больше пользы, если бы остались гнить под ветрами много лет назад.
Вастак резко развернулся и быстрым шагом направился из таверны прочь. Даже задел плечом посетителя, чем едва не впечатал того в стоящий рядом стол. Не извинился. Сирек обернулся практически от двери и рявкнул своим командирским голосом, который не использовал уже лет десять:
- Госпожа Лэйнтиэль, я уйду ненадолго поискать господина Пеллинеля и проведать свою лошадь. Вы вольны присоединиться ко мне, если пожелаете!
Чуть ли не пинком открыв дверь, Сирек вышел на улицу. Тут же развернулся и вмазал кулаком со всей стариковской дури по стене заведения, не заморачиваясь что его вообще-то все еще видно изнутри. Опять тревожно закололо в сердце от нервного перенапряжения. Не хватало еще свалиться тут замертво, позор какой.
Подобрав остатки своего внутреннего покоя и практически ничего не видя перед собой, Шакилд направился к конюшням. Может быть, встреча с Коричкой его немного подбодрит.
[ava]https://i.pinimg.com/originals/ac/1c/80/ac1c806d5e0f6d4fb4dc1a013651536b.jpg[/ava]
[nick]Сирек Шакилд[/nick]
[sta]Караванщик-посыльный[/sta]

Утро наступило незаметно.

Ферин резко проснулся, ощущая себя совершенно не отдохнувшим. Его сон словно продлился минуту – вот он закрывает глаза, а вот уже просыпается под лучи слабого зимнего солнца. Сейчас, смятенный пробуждением, он пытался вспомнить и обдумать произошедшее вчера.

Итак, он украл шкатулку. Не самый лучший его момент, но не суть. Затем двое странно одетых бандитов проследили за ним, ворвались в дом и ограбили. В этот же момент прибыли Кольтамир и Гладрион, попытались помешать разбойникам, но по итогу пойман оказался только один из них, а эльф отключился и провалялся спящим до самого утра. Итоги неутешительные.

Ферин и Кольтамир сдали попавшегося разбойника стражникам и не знали что было с ним дальше – он не хотел ничего говорить, да и в общем-то никто не собирался его допрашивать. Ребята так устали, что без лишних разговоров вернулись в дом. Ферин на скорую руку постелил Кольтамиру в небольшой гостевой комнате, устроил Гладриона на диване, а сам лег у себя в комнате, особо не расстилаясь.

Утром гном пробрался на кухню, стараясь не разбудить спящего на диване. Он пытался состряпать завтрак, нервозно ожидая тяжелого разговора, который точно скоро случится. Когда все проснулись и собрались за столом, беседа разгорелась нешуточная.

— Итак… Кто старое помянет тому глаз вон, верно? Шкатулка пропала, и я предлагаю отправляться за ней. Я примерно предполагаю кто мог так пасти меня. У меня куча долгов и местные группировки давно давят чтобы я поскорее раздал их, — гном указал на фингал, — Это не оправдание моим действиям, но объяснение. Думается мне, что звезды сошлись так: важный груз в шкатулке был какое-то время у них на глазу, а как только он удачно перешел ко мне в руки, то отнять его стало проще простого. Если мы хотим вернуть украденное и поквитаться с ними, то нужно выдвигаться сейчас.

Ферин сам не понимал откуда в нем пробудилась такая решительность. Он чувствовал жуткий стыд и вину. Обычно они двигали его в сторону отшучивания или побегов от проблем, но сейчас… Сейчас ему хотелось постараться исправить хоть что-то. Он не хотел идти по стопам отца.

Нововведения спускаемые, речами герольдов от тирана Барад Харна к населению города, его горожанам, встречали в целом одобрение. Однако незнавшие природы таких изменений, люди постепенно начали тревожится. Некоторые боялись, ведь в последнее время город начал расцветать, и прекращение ежемесячного жертвоприношения рабов — как опасались они — не приведёт ли к ухудшению городского благосостояния. Однако разрешение отправлять культы любых богов, вызвало довольство так как у крупных и особенно старых родов города, были свои старинные культы, в основном связанные с культом предков. Запрет же на проповедь покушающуюся на кого-либо из богов, был встречен со спокойным одобрением, строго говоря жители Харна никогда и не видали особенно нетерпимости в рамках одного-двух поколений. Кто совсем благоприятно встретил эти нововведения, так это многочисленные морские и сухопутные торговцы, для которых в этом отношении наступило религиозное раздолье. А уж они-то часто проводили ритуалы, на удачу, на благополучное путешествие. С открытием храмов в городе было сложнее, потому что такое могли позволить себе лишь богатые люди или сообщества, так что пока об этом речи не шло. И всё ж таки, лёгкое сие недоумение дошло до слуха и тирана, который имел агентов по всему городу, и тогда он решил вновь созвать всех глав домашних хозяйств города, самых влиятельных семей, коих раньше созывал на ритуал жертвоприношение. В день аудиенции, с лёгкой опаской (просто по привычке) люди собрались в просторном тронном зале, почти полностью его заполнив. Вскоре тут же появился и сам властитель. Его появление сопровождалось поклоном со стороны пришедших. Встав у своего трона, Туварс Супилли заговорил. 
— Почтенные мои горожане Барад Харна. Прознал я о том, что некоторые из вас с опаской встретили последние мои законодательные нововведения. И потому собрал я вас сегодня здесь. Не стоит вам страшится и тревожится. Веруйте так как подсказывает вам сердце, в этом весь мой закон. Не больше, ни меньше. Единственное преступление, которое я и потомки мои будем карать строго, это отрицание божеств. Неважно всех ли богов и духов отрицаете, или отрицаете всех кроме одного или группы своих богов. Ни кто не смеет отрицать божеств, которым поклоняется хотя бы один адепт. Иные же из вас, боятся что удача отвернётся от нашего города без ежемесячных жертвоприношений человека, но скажу я вам теперь ещё больше благополучия будет приходить к нам. Ибо если раньше, лишь по воле Багрового Ока мы призывали успех, теперь же сонмы Богов будут на нашей стороне, потому что мы всех их будем привечать, и каждый из Богов найдёт себе место в нашем городе. Такова высшая воля Незримой Чёрной Звезды, да... вижу вопрос в ваших глазах, связанный с новыми знамёнами. Да будет известно вам, что сие верования которые царят в этом дворце, не более того. Ныне же, ступайте и разносите то, что сказал я вам и перестаньте страшится. Скоро нас ждёт ещё большее обогащение, будьте же к нему готовы. — Он улыбнулся, видя как в глазах его верноподданных, страхи и сомнения постепенно сменяет, хоть и не до конца понимаемое, но спокойствие. У кого-то даже загорелся озорной огонёк ожидания, от последней фразы властелина. В любом случае, расходились они в лучшем расположении духа, чем собирались сюда. А попутно убедились в очередной раз, что у владыки уши и глаза повсюду в городе, а ещё что ему не маловажны их тревоги и беспокойства. Это производило благоприятное впечатление. 
  Закончив с этим делом, Туварс вернулся в свои покои во дворце, раздумывая над тем, чтоб в очередной раз идти в свою Башню, размышлять. В последнее время, он почти без устали проводил магические ритуалы, стараясь медитировать и расшифровывать все свои видения, но и четверти из них, им ещё расшифровано не было. Одно он знал точно, с Мордором ему нужно быть осторожней. Поэтому, как владыка Барад Харна он продолжал выплату дани в виде рабов, и продолжал переписку с Южной армией и строительной площадкой в Морвегиле. Но идеи самого Туварса уходили далеко за пределы южных земель Итилиена. Собственно сам он, несильно то был в них заинтересован, хотя и понимал стратегические выгоды Мордора в этой оккупации. И тем не менее, он начал свою игру. Свернув свиток, на котором уже подсохли чернила, и где записывал он свои мысли, чародей встал и замер увидев в дверном проёме Ирханну, свою несчастную наложницу, чью семью властителя он убил и которой овладел против воли. Но здесь, без его ведома, без сопровождения евнухов, она ни как не могла оказаться. Да и этот взгляд, взгляд полный невиданной доселе глубины и тайны, чарующий как мужчину и пугающий как чародея с большим опытом. Это было поистине загадкой, рука мужчины легла на пояс где покоился меч. Но дева подняла ладони и улыбнулась, говоря словно бы немного изменившимся голосом. 
— Не стоит принц так беспокоится, ибо я пришла к тебе с миром и сообщением. — И тут Туварса как обухом по голове ударило, он молниеносно понял, перед ним была не она, не та девочка Ирханну, с которой он делил постель. Уже не было той грусти, тоски, озлобленности, с ней что-то стало ибо в её глазах теперь, видел он лишь глубину в которой даже ему, можно было утонуть, глубину неведомую и какую-то долю азарта. 
— Кто ты? — Спросил чародей убирая руки с пояса, но всё же оставаясь в готовности. 
— Мне нравится твоя наблюдательность, смертный. Впрочем, чего бы ещё ожидать от ученика старшего кольценосца, ведь в конце концов всех вас обучал Наместник истинного Владыки. Ты весь зарылся в своих интерпретациях, слишком погряз в своих суждениях, часть из которых уводит тебя далеко от того, что тебе было показано. Ты прав, я не Ирханну, эта девочка слишком глубоко пала в своих внутренних страданиях, и боюсь ты её больше не встретишь. Теперь, это нежное тело будет занято мной. Но для отальных, — она начала плавно подходить к тирану Харна — я всё та же Ирханну. Лишь избранные, Жрица и Мудрецы смогут узреть разницу. И чтобы вопросов ни у кого не возникало, возведи и меня под именем Ирханну в степень Жрицы, в своём ордене. Я должна быть рядом с тобой, когда ты отправишься в новый поход.
— И всё же, почтенная ты так и не ответила на мой вопрос. Что ты за дух, что завладела чужим телом человека, а впрочем. Ты не завладела, Ирханну решила покончить с собой, и ты лишь перехватила тело, верно? 
Девушка рассмеялась.
 — Молодец, мудро рассуждаешь. Для смертного даже слишком. Ты прав. Ирханну больше нет в этом мире, и когда я сказала, что её ты больше не встретишь именно это и имелось в виду. Знай же теперь, я много тысяч лет странствовала, растеряв все свои силы. Исторгнутая, развоплощённая тысячелетия назад, преданная тем, кто был мне так дорог. Но Бездна воззвала ко мне, и ко мне обратился её Избранник Несущий Свободу. Тот кого ты видел на той стороне. Они придали мне сил и позволили подхватить эту девушку на излёте, и теперь я здесь. Здесь я для твоей защиты, твои навыки чародея и смертная гвардия, даже твоя возлюбленная не защитят тебя, от некоторых незримых атак, а я смогу сделать это, по велению Избранника и Бездны. Он избран свыше, ты же избран дабы сыграть свою роль, а я защищу тебя от незримых нападок. Моё истинное имя, которое в своих странствиях я едва не забыла тебе ничего не скажет. Оно стёрто из тех книг о древнем прошлом, что ты затёр до дыр. Но я поведаю тебе, хотя ты никогда не должен называть его при других людях. Даже при твоей Кин-наи. Если понадобиться я сама открою моё имя тем, кому будет нужно. — Она подошла совсем близко, и изогнулась приблизившись к Туварсу лицом к лицу, так что он ощущал жар её дыхания. Девушка коснулась рукой его груди, дверь за её спиной резко закрылась, а Туварс ощутил ласковое прикносновение её языка к уху. Вздох возгорающейся страсти в нём, был услышан и ей. Ирханну плавно опустила мужчину обратно в его кресла и села сверху, лаская и целуя его. Повинуясь этой игре, чародей будучи словно бы со своей наложницей позволил ей раздеть себя и начать занятие любовью, впервые в той позе, которую он позволял только Кин-наи, поверх себя. В миг же точки взрыва, когда его дыхание замерло девушка тихо прошептала у его уха. 
— Знай чародей, имя мне Турингвэтиль!
После столь необычного и нового знакомства, Туварс Супилли поспешил разнести средь всех посвящённых в Ордене Чёрной Незримой Звезды, о новой Жрице их ордена. С этого момента, мужчина получил толкователя своих снов, ибо Ирханну стала сопровождать его, оставляя лишь когда он удалялся в покои к своей возлюбленной Кин-наи. 

Услышав о том, что Сирек беспокоиться о том же самом, что и Лэйнтиэль, дева почувствовала облегчение. Но потом мужчина продолжил рассуждение об оплате, охране и еще многих вещах, которые даже на секунду не всплыли в юной эльфийской голове.
"Глупая. Глупая. Глупая!" - Лэйнтиэль закрыла глаза и отвернулась, разочарованная самой собой.
После такого промаха она постаралась вслушаться в разговор, чтобы хоть немного понимать обстановку за пределами дворца. Вероятно ей придется пересмотреть все свои знания. И выработаться новые привычки, которые будут подходить под новые условия, в которых она оказалась по своей собственной инициативе, когда решила, что покинуть знакомую обстановку хорошая идея.
-Извините, но я тоже не могу оставить свою лошадь... 
Только и успела вставить дева, пока разговаривающие не начали игнорировать её еще более активно, чем до этого. Впрочем, удивляться или обижаться на такое эльфийка не собиралась. Она привыкла выступать в качестве предмета интерьера будучи музыкантом во дворце короля Трандуила. Лэйнтиэль даже находила в это свою плюсы - никто не рассматривал тебя в качестве мишени. По крайней мере обычно. 
Дева вновь осмотрела присутствующих мужчин. Пожалуй, доверие в ней вызывал только Сирек. Вероятно, это из-за того, что первая встреча произошла во дворце, где вастак был гостем. А разговор в таверне выглядит так, словно все люди в целом умалишенные. Речи их были витиеваты, но не так как при дворе. А словно каждый из них за этим пытается скрыть что-то, даже если говорят максимально прямо, как Нож, например, который честно признал своё прошлое. Но эти "торговцы" выглядели для эльфийки более подозрительно. Лэйнтиэль вслушалась в речь Радомира. Вроде всё звучало достаточно искренне, но его словоохотливость, учтивость и то, что он был готов взять на себя все заботы... Но дева не стала снова лезть к Сиреку с советами или своими умозаключениями. Вместо этого она вновь осмотрела таверну, пытаясь разобраться в общей обстановке. И найти Пеллинеля.

В глубине под Ледяной Башней, куда вела потайная лестница, располагались обширные пещеры, скованные вечными льдом и холодом. Здесь в ледяном плену находились существа, коих было трудно убить, и кто не должен был вырваться на свободу никогда, до самого конца существования мира. И всего семь существ свободно мыслящих, по своей воле пребывали здесь со времен Древних Дней. Семеро эльдар из народа нолдор, что навсегда отринули прошлое и посвятили себя служению Снежной Колдунье. Искусные воины и чароплеты, они добровольно ушли тропой Снов, дабы следовать за своей госпожой в миры и пространства за пределами Эа, сохраняя свои бессмертные тела нетленными. Дабы однажды вернуться, когда Ран потребуется помощь ее верных. Ибо назревали перемены в их родном мире, колебался миропорядок и Великие вновь стали разыгрывать партию на игральной доске Арды. 
Ран спустилась в Зал Сияющих Камней, огромную не рукотворную пещеру со свисающими сверху сталактитами, покрытых россыпью драгоценных камней, мерцающих в свете таинственного синего пламени. Здесь в самом центре, на вырезанных из камней тронах, опутанные льдом словно блестящей паутиной, восседали Семеро храбрых. Семь воителей Ледяной Башни. Небольшое войско, но эти эльдар были не чета даже блаженными аманаэльдар. В отличии от жителей райского Валинора верные Снежной Ведьмы закаляли свои тела и души благодаря магии Ран, странствуя вместе с ней в местах недоступных никому из эльдар. Однажды они избрали этот путь отринув ложную дихотомию, навязанную порядком Единого, - оставаться в Валиноре или же скитаться в смертных землях пока их дух не устанет. Ледяной Сон уберег их от увядания и усталости, выведя за границы познания и раскрыв перед ними бесконечность Непознанного и его возможности. 
- Пора сбросить оковы долго сна, мои верные души, - прошептала Ран, высвобождая старую магию. 
- Вы мои звёзды, сияющие в бесконечной тьме. Восстаньте! Обретите вновь видение о Средиземье, месте своего рождения и возвращайтесь! Прежний миропорядок сломлен и разрушен, настал ваш черед, верные мои!
Медленно таял лед, застывшие фигуры начинали оживать, шевелились и дергались, вновь обретая свои телесные воплощения, когда феа воссоединилось с хроа. Первые движения были неуверенными, медлительными и все же. Все же они оживали, открывали глаза, и вставали со своих престолов дабы преклонить колено перед той, кому поклялись в верности и кто даровал им возможность Увидеть. 
Среди них была и Даээр, дочь Индигового Мечника, мастерица водного танца с мечом и Видящая. Ибо глаза ее были слепы, но взор проникал далеко, ведь прозревала она мир Теней и всегда смотрела через него, видя больше чем те, кто не был лишен зрения. Как никто другой Даээр чувствовала окружающий мир, его двойственность наравне с многогранностью. Это была высокая, немного худая эльфийка с бледной кожей и волосами цвета чистого снега. Ее одеяния были подчеркнуто просты, облегающая одежда из черной кожи и шелка, с меховой оторочкой на плечах по верхнему краю короткого плаща. Только небольшие серьги из червонного золота и опаловый темный рубин в кулоне на шее выделялись в облике девы. Она первой подняла голову устремив взор неживых глаз на Ран:
- Госпожа моя… - голос девушки был подобен течению спокойной подземной реки. 
Ран нежно коснулась щеки своей верной, излучая тепло, которое нельзя было почувствовать физически, ибо рука колдуньи была холоднее льда. 
- Ты нужна мне, моя Даээр. Вы все нужны мне. Пришел Ваш час отправиться в Средиземье. Снова этот край зовет вас. 
Ран обвела взглядом семерых эльфов, преклонивших колено, столь непохожих друг на друга и на любого из их сородичей из Амана или смертных земель. 
- Внемли мне, Даээр. Древнее королевство гномов, чьи врата сработаны величайшим Келебримбором, пало. Оно захваченно отродьями Тьмы, ее отростки просачиваются в этом мире с завидной быстротой. Ты отправишься туда, ибо лишь твой взор прозрит бесконечный подземный мрак.
И хозяйка башни поцеловала девушку в лоб, вкладывая в сознание Даээр все необходимые мыслеобразы, что гораздо лучше устной речи объяснят суть миссии для эльфийки. Слова грубый и сложно податливый инструмент даже для тех, кто с их помощью сплел Песни Творения. Но безграничная возможность крылась в корне самого разума и образах, что он был способен породить.
Девушка поднялась, приложив сжатый кулак к груди и склонила голову.
- Твоя воля будет исполнена, госпожа. Ничто не остановит меня, порожденья Тьмы устрашатся пения моих клинков. Я буду пламенем, танцующим на курганах врагов твоих!
Даээр покинула Зал Блестящих Камней, направляясь с арсеналу, где хранилось бесчисленное количество оружия, как и ее излюбленные текучие клинки, изобретенные ее отцом, блестящим Индиговым Мечником, кого обучили своему искусству странствующие духи. Девушка постепенно вспоминала Средиземье в те стародавние времена, как ее феа покинуло его ради странствий в туманных снах. Многое она узрела благодаря осанвэ Ран и ей предстояло заново изучить и познать этот мир, что многократно менялся с тех пор, как она отреклась от него. Ее путь лежал на юг к подножию величайшего хребта этого мира, дабы найти путь к корням гор седых, чей покой ныне снова потревожили. 
 
[NICK]Даээр[/NICK]
[AVA]https://i.pinimg.com/564x/ab/ab/08/abab08725bd221650848e66013433f65.jpg[/AVA]
[STA]Прозревающая Тени[/STA]
[SGN]Во все времена. И всегда.[/SGN]

Илгон сидел на старом стволе упавшего дерева, когда-то высокого и могучего, а ныне представлявшего собой сучковатое бревно, изъеденное насекомыми. Похоже ли Средиземье сегодня на это дерево? Древний остов когда-то великого края, ныне населенный лишь тенями благородных народов прошлого. Упадок повсюду, и даже эльдар уже лишь подобие себя прежних.
Илгон был весь покрыт пылью и грязью долгой дороги, перемешанной с недавно пролитой кровью врагов. Рядом валялась груда разбитых черных доспехов и оружия. Полыхала пламенем гора трупов врагов. Черный едкий дым поднимался высоко в небеса. Невдалеке на шесте покачивалась голова твари в закрытом шлеме. Ветер трепетал обрывки рыжих волос, в насмешку прикрепленных к шлему. 
Все это оказалось ловушкой, теперь-то это было очевидно. Всего лишь провокация, уловка и он повелся, как мышь, соблазнившись сыром в мышеловке. Илгон сам не понимал откуда в нем столько откровенно черной ярости и жажды крови врагов, что поднимались со дна души подобно темной волне. Будто упадок коснулся всех, кто ступил на эти земли, и теперь они все лишь тени себя прошлых. 
И все же улыбка, даже зловещая играла на лике воителя. Он тихо смеялся, осознавая простой факт. Темный Властелин, устрашающий в мощи своей, сам так устрашился одного единственного эльда, сковавшего самого себя в оковы клятвы, что отправляет за ним своих лучших псов. Эта мысль безумно рассмешила Илгона, заставив его плечи содрогаться от хохота. 
- И это все? Что у тебя есть, Саурон? Все самое лучшее? Ну что же, я разочарован. 
Он говорил это, продолжая смеяться, будто сумасшедший. Потом встал отряхнулся, зашел в реку по шею и смыл с себя насколько это возможно грязь и кровь. Очистил свой меч, все еще острый. Посмотрел на догорающую гору трупов. Далеко будет виден этот сигнал. Обернулся и увидел темнеющую опушку древних лесов, что таили в себе немую угрозу. Что же, лучшего способа замести следы у него не будет, а любая погоня подумает несколько раз, прежде чем сунуться в отбитый у темных сил огромный лес. Да и организовать на них засаду там будет сподручнее. Кроны деревьев были столь плотны, что ничей взор не проникнет туда. К тому же даже Илгон ощущал чары, что хранили лес. Что же, скрыться от Ока своего Врага было отличной идей. Накинув на плечи шкуры, и перекинув меч в ножнах за спину, Илгон скрылся с глаз видимых и невидимых в чаще Лихолесья, оставляя за собой красноречивое предупреждение всем безумцам, что рискнут разыскивать его.
 
------- Лихолесье или куда-то туда.

Рунвар с интересом наблюдал за тем сколько эмоций в один момент промелькнуло на лице Сирека. Будто сначала он увидел, что в кружку ему вместо эля налили ослиную мочу, а потом еще и заставляют эту мочу пить. Но видно Сирек был мужик, что повидал всякого дерьма, а потому виду не подал, только лишь произвел какое-то дыхательное упражнение судя по всему. Чудные они, восточные конечно. Дальнейшие хитро сплетенные речи старика говорили лишь одно: платить вам я не намерен. Или же и правда с собой у него был минимальный запас. Что не удивительно, стоит вспомнить только в каком состоянии его сюда принесло во время зимы.
Последний вопрос Сирека не застал Гунхильд врасплох, она лишь пожала плечами:
- Господин Сирек, у меня прямо сейчас тут полный зал бывших речных пиратов и контрабандистов, а кто-то явно и не забросил свое ремесло. Речная дружина всех привечает, кто держит слово и готов помогать держать спокойствие на реках. Прошлое тех, кто приходит мало кого заботит, если человек сам хочет его забыть. Таких тут хватает. Что до Ножа, то он сражался за нас в битве на полях Ист-Байта, где и мой муж голову сложил, хотя мог и не идти…
Хозяйка сделала паузу, ее уже сухая рука непроизвольно схватилась за амулет, висевший на шее. 
- В общем, у нас по делам судят. Нож себя показал, хотя и прошлое его темно. Впрочем, у всех у нас свои тайны. Эй! Я же сказала несите еще бочек! 
И Гунхильд отвлекалась, чтобы дать нагоняй своим работникам.
Нож пожал плечами:
- Врать не буду, я раньше зарабатывал тем, что со своими молодчиками караваны приходовал. Но мы были честными разбойниками, не убивали без нужды. Просили только заплатить за проезд, и все. Я вот в красивых городах не вырос, так уж сложилось. Когда тебя ребенком бросают в степях приходиться как-то выживать.
Тут в разговор снова вмешался купец из Дорвиниона, Радомир:
- Прошу прощения, что снова прерываю. Но я и мой компаньон готовы покрыть все расходы. Господин Сирек, слава о богатстве вашей родине известна давно, наш князь будет рад увидеть посланца из самого Сарда. Думаю вы встретите достойный прием. А там вы сможете нанять судно, которое уже пойдет через море Рун на восток. Ибо мой друг Керуш тоже не задержится долго в наших краях. 
Сам Керуш, будучи заметно старше своего дорвинионского подельника, как-то пристально всматривался в Сирека, словно бы припоминая что-то. Рунвар хлопнул по столу:
- Ну что же, походу решили? А за лошадку не переживайте, у нас хорошие лодки, вместительные! Так, предлагаю это дельце обмыть!

- Я ТЕБЕ ОБМОЮ! - раздался рев Гунхильд с того конца общего зала. 
Рунвар обиженно стал бубнить что-то под нос, под хохот всего кабака.
 

В назначенный день и час Омара со свитой явились к дому Папратаров. На этот раз обе стороны были подготовлены и скромные прощальные подарки захвачены заранее.
Небольшой табун лошадей с всадницами на них остановился напротив дома Папратаров. Первыми спешились охранницы в официальной парадной форме сопровождения Зоровавелей. Одна из них подала руку госпоже, помогая спешиться и той. Омаре это было сделать затруднительно в одиночку, платье и плащ мешались. Правда, к воротам Зоровавель подошла уже самостоятельно, ведя разряженного в пух и прах коня в поводу и не скидывая с себя капюшона в надвигающемся вечере. Представительство Сард-ми-Эруме придерживалось официальной цветовой гаммы города, зелено-черно-белой.
- Приветствую досточтимый дом Папратаров. Я Омара Зоровавель, представительница города Сард-ми-Эруме. Полагаю, нам назначено? - с легкой улыбкой осведомились у привратника.
[ava]https://i.pinimg.com/originals/4a/a8/0e/4aa80e6e41f0565f89fe9e4d8f0a11d2.jpg[/ava]
[nick]Омара Зоровавель[/nick]
[sta]Старшая сестра Лорда[/sta]

[NICK]Раваон[/NICK] 
[AVA]https://i.pinimg.com/564x/9a/c5/e4/9ac5e4400f1a2698ad6486d06107fc55.jpg[/AVA]
[STA]Сила слов[/STA]
Атриумы, которые стали домом дружине ваньяр, пришлись им по душе, ибо не мыслили они себя порознь друг от друга, став братством с тех самых времен, как начали собираться вокруг яркой фигуры могучего вала, что одаривал их своей силой и теплом. Длилось это все, пока не настал им момент отплывать в Средиземье второй раз, преследуя очевидные цели своего похода. Дела говорили о намерениях аман-эльдар лучше всяких слов. Смелые отщепенцы, сострадавшие другим, отличались от остальных набожных обитателей Амана, которые проводили свои бесконечные дни в умиротворении. Им же предстояли дела, и они готовились к ним с неиссякаемым усердием и оптимизмом.
Воители искали всякую работу, от собирательства, до заготовки древесины. Некоторые помогали в кузнях, в основном работая кочегарами для печей, пока мастера нолдор чинили их же доспехи. Большой привилегией было помогать воинам Приюта с тренировками, некоторые из ваньяр участвовали в потешных боях. Идущие в тени, наблюдали за такими боями, делая неутешительные выводы, которыми делились с нынешним временным командиром, с Раваоном. Воители Амана полагались на свою физическую мощь и былую прочность брони, фактически прокладывая себе путь на поле брани лучшими навыками владения оружием. Неумалимая поступь тех, кто преисполнился силой, проведя всю жизнь в райских кущах, уступала опыту местных эьфийских воинств, для которых война стала ремеслом таким же, как кузнечное дело или зодчество.
Зная это, Раваон понимал намерения Норнориэль к переменам в организации их маленького войска, ее желание рекрутирования добровольцев. Впрочем их командир, оставшаяся в Златолесье, дабы душой и телом восстановиться после сражения в топях, все еще никак не являлась в Имладрис вместе с охраной из четверки витязей. Вестей как таковых не было, хотя мастер слова знал, что реки уже разлились и теперь пройти в Имладрис будет задачей не самой простой. Он беспокоился, а потому отправил теней парами на разведку по тем маршрутам, через которые должен пройти отряд эльфийки. 
И вскоре вести пришли из Лотлориена, там вернулся проводник из числа тех нолдор, что остался с ними специально, чтобы проводить их в Имладрис. Он вернулся в Златолесье в аккурат до момента, когда и сам Нимродель затопил берега после некромантской зимы. И прошло время, как стало известно о том, что он поведал. Он рассказал, как Норнориэль по обыкновению своему решила, что самый короткий путь, самый лучший, а остальная четверка воинов Амана с радостью поддержала ее, ибо тоже любила опасные приключения, как и все остальные, а потому они уже, чуя неладное, сидели на низком старте, в ожидании чего-то.
Норнориэль потащилась через Морию. Новостью это было не назвать, а вот проблемы создавало серьезные. О трудностях Раваон сообщил Элронду, как самому главному в Приюте. Он также сообщил, что по его приказу дружина в полном составе поднималась для похода в Морию, что он нуждался в проводниках, которые смогли бы довести их до Кхазад-дума. И дадже если никто не выжил в этом безумном переходе, они обязаны найти и забрать тела.

Строительство монументального строения продолжалось. Жуткого типа зиккурат постепенно возводился всё выше, с параллельной прокладкой внутренних коридоров и залов, хранилищ и потаённых комнат, всё в соответствии с архитекторским планом, вдохновлённым самим Сауроном.
 Те морэдайн, что были тут в лице архитектора и его прислуги, держались обособленно. Жизнь же людей местных, порабощённых силами Мордора несколько облегчилась, по сравнению с тем, что было раньше. Тем кому повезло выжить, повезло даже и воссоединиться с семьями истерзанными этой оккупацией. Но полегчало не значило, что теперь их жизнь стала хоть на каплю легка как раньше. Просто теперь жители Морвегиля занимались уборкой, готовкой еды, переноской мелких грузов, на обслуживании. Тогда как их места заняли чернокожие рабы, поставляемые путями из Барад Харна, и распределённые сюда вождём Южной Армии Мордора Доброгом Чёрным. На этих бедолаг уже сваливались самые тяжёлые работы, по строительству под грозными плетьми орков Барад Дура. Во всём Южном Итилиэне, только здесь развивались орочьи хоругви Барад Дурских орочьих кланов, багровые полотнища, с угольно-чёрными контурами Великого Ока. Помимо варг-отряда лихого командующего Здорга, коий управлял орками здесь, было ещё пять десятков орков стражей и надзирателей, из общин живущих в окрестностях Барад Дура. Эти рассказывали как восстанавливался могучий Барад Дур, и как главный вожак строителей из числа олог-хай крушил черепа тех, кто не справлялся со своими задачами. 
 На фоне масштабного строительства храма, который уже локтей на двадцать возвышался над землёй, деревушка Морвегиль уже выглядела довольно мрачно и непримечательно. Как и измученные выжившие, коренные жители деревни. 
 
[NICK]Здорг[/NICK]
[AVA]https://i.imgur.com/qoOsEy8.jpeg[/AVA]
[STA]орк-рейдер Удуна[/STA]
[SGN]комендант Зигурзайана в Морвегиле[/SGN]

Из Руменоста
Отряд Фимболга без труда преодолел перевал, благо с местными был уговор, так что обошлось без происшествий. К тому же горцы поклонялись Черной Земле, а краем глаза заметив, что везут в фургонах орки, дикари впали в религиозный экстаз. Спустившись с гор, оказались на берегу из мелкой гальки, плавно уходящем в море. Орки воду не любили ни в каком виде, а терпеть тварей рядом с собой хотелось еще меньше. Поэтому часть снаг были приставлены к сооружению временного лагеря, внутри сцепленных в круг бронефургонов. Остальные под пинками и зуботычинами уруков толкали повозки с мерзкими созданиями прямо в воду, и доводили их до того момента, когда уже вода доходила оркам до плеч. Тогда мерзких созданий выпускали на волю, чтобы они плодились и размножались, превращая Рунное море в один сплошной кошмар. 
При выгрузке некоторых снаг сожрали, что Фимболг считал приемлемыми потерями, в конце концов, чудовищам надо было подкрепиться, чтобы освоиться в новой среде. Устроившись в своем палатке урук обдумывал текущую ситуацию, и решил не сильно торопиться возвращаться. В конце концов такого приказа не было. Орки обустраивали лагерь в этих всеми забытых землях.

Западное побережье Рунного моря изрезано скальными утесами и выступами, изредка уступая место галечному пляжу. Здесь у западных отрогов гор Руна живут редкие смельчаки или отчаянные храбрецы, ведь набеги горных племен давно опустошили этот и без суровый край, где ничего не растет. Редкие хижины рыбаков еще борются за существование, но то скорее изганники и отщипенцы, которые по слухам справляют отвратительные культы, поклоняясь морским тварям отвратительного вида. Эти люди платят дань рыбой горным племенам, дабы те не уничтожили их. Несколько опасных перевалов ведут отсюда к западным склонам рунийских гор. Забытый и неприветливый край вечных туманов и холодных дождей.

В словах Лэйнтиэль было удивление всему увиденному, но голос её выдавал неуверенность в собственных силах, предательски дрожал. Ни смотря на то, что владение клинками у девы было вполне сносным (по её собственным представлениям, естественно), но увидев как эти эльфы действуют, эльфийка поняла, что является ребенком не только по годам и опыту, но и по стилю мышления. В то время, как другие успели разобраться в ситуации и отреагировать, Лэйнтиэль не успела ничего. Она только наблюдала, словно события вокруг были лишь театральным представлением в зале её любимого короля, и никак не могли коснуться саму эльфийку. Хотя еще как могли. И, скорее всего коснулись бы, если бы другие не разобрались с этим. Даже молодой Пеллинель разобрался в ситуации и включился в общие разборки. Хотя, конечно, сравнивать себя и Пеллинеля деве было некорректно. У эльфа было куда больше опыта в драках и сражениях, чем Лэйнтиэль не могла похвастаться вовсе.
Молодой эльф отозвался на слова девы, но этим лишь подчеркнул её зависимость от сопровождающих её мужчин. Конечно, он скорее всего не имел это ввиду напрямую, а лишь хотел успокоить и показать, что она, как самая юная, может рассчитывать на их помощь и поддержку. И Сирек, стоявший впереди, присоединился к словам Пеллинеля. Впрочем, его слова отличались значением. Вастак предлагал избегать драки вовсе, если это возможно. И это та стратегия, которая была Лэйнтиэль близка и понятна.
Дева еще раз оглядела зал, люди наполняли помещение, возбужденно галдели, и требовали обещанную выпивку. Грозные эльфы переключили своё внимание друг на друга и свою "добычу", чем и были довольны. Пеллинель воспользовался моментом затишья и выскользнул из таверны, да так, что Сирек, казалось, и не заметил его отсутствия, потому что следующая его фраза предназначалась для обоих его эльфийских спутников. А вот при фразе о "домогательствах" дева не смогла удержать румянец. Человек говорил прямо и открыто, что сильно смущало. Впрочем, по пути к барной стойке на её тощую фигуру никто покушаться и не подумал. Вероятно, приняли за мальчишку, т.к. кожаная одежда скрывала плавные изгибы, а не подчеркивала их. А отличить эльфийского мужчину от эльфийской женщины по лицу дело было не лёгким. Особенно для представителей другой расы.
У стойки Сирек начал разговор с Грунхильд, и к нему быстро присоединились Нож и Рунвар, которые говорили едва ли не перебивая друг друга. Впрочем, из их речей можно было вычленить и полезные сведения.
-Мастер Сирек, - эльфийка придвинулась ближе к человеку привлекая его внимание. - Если путешествие сушей невозможно, то придется воспользоваться услугами этих господ...
Не успела дева договорить как к ним уже подходило двое других людей с вопросом присоединиться на судне. Вот это слух! А говорят что у эльфов лучшие уши... Эти двое услышали разговор ни смотря на орущую толпу людей вокруг. И это без учета того, что Сирек еще не решил какими будут их дальнейшие действия. Рунвар только предложил помощь с судном, а двое людей уже были готовы взойти на борт. Впрочем, пока вастак взвешивает все за и против, Лэйнтиэль начала думать что же ей делать с кобылой, если компания всё же отправится дальше не пешком.

Мили предгорий вокруг великой Одинокой Горы, Эребора. С запада, севера, востока окружают гору предгорья, опасные для одинокого путника. Шайки изгнанников, разбойников и прочего отребья, это ещё не самое страшное, что может тут повстречаться...
С юга земли более защищённые, земли стольного Дейла. 

Гладриона поразил яркий свет. Он не понимал где находится, все светилось и напоминало ему какой-то сад. Он лежал на холодной брусчатке - камни впивались в спину. Голова раскалывалась от боли. Усевшись эльф решил осмотреться - крутить головой по сторонам было слишком опрометчиво - это вызывало еще больший дискомфорт. Медленно поднимаясь эльф осторожно осматривался на случай угрозы - воспоминания о темных фигурах в доме гнома крутились в сознании. Гладрион было потянулся за луком, но его там не обнаружил. Потихоньку продвигаясь вглубь он видел лишь размытые образы цветов и деревьев.
- Вероятно, я слишком сильно приложился головой об ту дверь и у меня контузия - подумал эльф. Яркая вспышка озарила его так сильно, что ему пришлось не только зажмуриться, но и наложить ладони на лицо. Громкий звук так безжалостно метался в черепной коробке, что заставил Гладриона плакать. Слезы лились ручьем и еще больше мешали видеть, но остановить поток было невозможно. Лицо покраснело, а сердце наполнила печаль. Через шум в голове начал прорезаться голос - Гладрион...Гладрион....Гладрион... - Эльф не открывал глаз и не опускал ладони. Этот голос казался ему знакомым.
- Гладрион... - повторял голос - Ты слишком усердствуешь, чтобы бороться...Пусти меня....Пусти - Он опустил руки попытался смотреть в сторону яркой вспышки сквозь слезы - сияние буквально жгло зрачки, но он cмог увидеть фигуру. 
Молодец, ты всегда хорошо учился - говорила фигура. Кто ты? - слезливо вопрошал эльф. Фигура начала меняться и приобретать все более четкие черты, пока перед ним не оказался высокий эльф с длинными каштановыми волосами и прекрасной диадемой из серебра на голове, с прекрасным инкрустированным белым лунным камнем внутри. Отец? - перед тем как осознать это эльф упал на колени в слезах, боль еще сильнее вонзилась в сердце юноши.
- Почему ты здесь? Зачем пришел?
- Ты нуждался во мне, тебе нужно было мое присутствие, - ответил прекрасный эльф - Но где мы находимся? Это совершенно не похоже на Дейл.. - все также спрашивал Гладрион.
- Мы внутри - туманно ответил Отец. 
- Я так скучаю по тебе, я совершенно не понимаю, что делаю. После твоего ухода я потерял всего себя, я не знаю куда мне идти и что делать - ни одно ремесло мне неинтересно и не подходит, я не могу жить чем-то - я не могу быть таким как ты! - пространно тараторил Гладрион.
- Мое дитя, ты ничего и не сможешь - твердо заявил Отец. 
- Что ты имеешь ввиду, Отец? - надрывно произнес эльф. Слезы все также текли, а сердце обрастало шипами, принося острую боль. Эльф схватился за грудь, чтобы перехватить дыхание от боли.
- Ты никогда не найдешь свое ремесло, ты никогда не почувствуешь уважение сородичей, ты никогда не добьешься силы, ты не обретешь любовь, ты не попадешь в Валинор, ты проживешь жизнь, до которой никому не будет дела - агрессия переполняла Отца, его лицо скривила гримаса злобы, глаза были на выкате и вздувшиеся вены на его белом лице почернели, а прекрасные волосы метались по ветру. Его фигура буквально нависла над плачущим юношей.
- Отец... - жалобно всхлипывал Гладрион - Отец...
Я НЕ ТВОЙ ОТЕЦ, УШАСТОЕ ОТРОДЬЕ! - фигура накинулась на Гладриона, повалив на землю.
В этот миг глубокий вздох пробудил юношу, будто он только вынырнул из озера. Он лежал на полу, по его разгоряченному лицу текли слезы. Он вскочил от страшного кошмара, по ощущениями длившегося почти 2 месяца. Глубоко вдыхая, Гладрион понял, что уже наступило утро и его спутники были неподалеку все в том же самом доме маленького гнома. Эльф решил какое-то время остаться на полу в сидячем положении, чтобы отойти от произошедшего, прикрыв лицо ладонями, он прокручивал события кошмара, в надежде понять, кто и что это было.

Страна востоке Средиземья между рекой Кельдуин и внутренним морем Рун, известная своими виноградниками. Удобное расположение между реками, морем и горами защищает это небольшое княжество от набегов степных налетчиков, а местоположение на перекрестке торговых путей сделало его богатым. Княжество Дорвинион является главным поставщиком вина, да такого, что способно усыпать даже эльфа. В небольшом княжестве есть один единственный город, Княжеские Палаты, где располагается резиденция князя, дома его приближенных и дружинны, а также большой рынок и пристань, куда приходят ладьи с севера или корабли с Рунного моря. Будучи обменным пунктом для Севера и Юга, Востока и Запада, Дорвинион возвысился до богатого и сытого королевства. Князь Варослав, ныне правящий в Дорвинионе, слывет человеком вздорного нрава, при его дворе держат ручных медведей, а его личная охрана все поголовно девы-воительницы. Также он построил на Келудине, у его впадения в море Рун, две баши, между которыми по его повелению натягивают железную цепь, не пропуская ни один корабль без княжеского на то дозволения.

Ру со слабой улыбкой смотрела на то, как ее будущий противник снимает доспехи и выбирает себе кинжал, скромненько дождаясь его в стороне. Она за сегодняшнюю тренировку успела только разогреться и еще совсем не утомилась.
Сражаться она собиралась не на своих любимых кинжалах, а на местном, тренировочном. Доводить до крови ей особо не хотелось, а тут они были очень подходящие - туповатые. 
Наконец время подошло к бою. Рух замерла в правосторонней стойке - правая нога впереди, кинжал крепко зажат в правой руке. Эллет сосредоточилась, внимательно следя за действиями противника, глубоко вдохнула и первая ринулась в атаку (на чистом энтузиазме очевидно). Делать подсечку казалось идеей сомнительной, учитывая слегка отличающуюся весовую категорию, потому, она почти не рассчитывая на успех, попыталась обмануть соперника, якобы устремив лезвие ему в плечо.
Мирэ же к тому моменту уже изрядно так набегалсяпод тяжёлым железом, потому успел подустать. Так что исход тренировки уже был непредсказуем. А учитывая разницу в оружии, ещё больше.
Обманная атака не прошла. Нолдо привычным движением уклонился вниз и в сторону, разворачиваясь так, чтобы своим клинком успеть отбить следующий удар. Ну либо опять ускользнуть в сторону, двигаясь немного похоже на танец.
Атака на плечо на самом деле должна была стать ударом в живот, но к сожалению Рух, как она и ожидала, живот противника с бывшего места уже убег, так что лезвие скользнуло мимо. Эллет тоже повернулась, не теряя из поля зрения воина и упорно бросилась в атаку второй раз (видимо настроение было скверное, очень хотелось кого-то ткнуть). На этот раз снова обманный маневр - прицеливалась будто бы в грудь, но в последний миг отклонила удар в бок - туда, куда предположительно Мирэнаро будет отклоняться.
На этот раз воин не уклонился, а пользуясь размерами клинка, встретил кинжал противника и спустил по лезвию. Рискованный ход, но довольно действенный. Дальше опять уйти в сторону, намереваясь будто бы зайти противнику за спину. На самом же деле перехватить кинжал почти как зарукавник и нанести удар в бок.
Скрежет лезвий при столкновение неприятно резанул слух. Рух свела брови к переносице, сосредотачиваясь еще сильнее. 
За движениями Мирэнаро она следила лишь глазами, не поворачиваясь, и, когда он оказался прямо справа, попыталась со всей силы ткнуть его рукоятью кинжала в живот.
Но и в этот раз он умудрился отклониться, хотя и едва не покачнулся, теряя равновесие.
От очередного промаха Рух и сама едва не упала, но быстро восстановила баланс и перевела дух. Повернувшись к противнику целиком, она уставилась ему прямо в глаза, прямо таки пытаясь испепелить его. Ох, давненько она не сражалась с кем-то живым, оттого ее прямо таки захватил азарт. Изо всех сил старалась она сдерживаться, оставаться хладнокровной и бдительной, а не поддаваться эмоциям. На самом деле она была очень рада столь достойному противнику.
Мирэ же в ответ почти весело подмигнул и нанёс удар, целя то ли в руку, то ли в плечо.
Смутившись и покраснев от неожиданного подмигивания, Ру пропустила момент, когда соперник прицелился и ей не удалось вовремя увернуться. Она почувствовала туповатую слабую боль, когда кинжал Мирэ ткнулся ей в плечо, но отставать не собиралась, и, скоро опомнившись, надеясь, что он не успеет среагировать так быстро и вернуть кинжал поближе к себе для защиты, ударила его в плечо, по диагонали от ее собственного пострадавшего.
Вот так и подмигивай юным девам, а они потом удары пропускают. Нолдо же пропускать атаки не собирался, а потому вновь ускользнул, резко наклонившись в сторону. 
- Внимательнее. Вражеское оружие может быть смазано ядом. Достаточно будет одной царапины. - Прокомментировал в это же время.
- Там пока что нет царапины, - улыбнулась Ру, размышляя при этом, что не будь она такой воспитанной, непременно сообщила бы ему, что он зануда! Сам же подмигнул и с толку ее сбил. Ей практически неудержимо хотелось рассмеяться.
Она шагнула в сторону, чтобы снова оказаться напротив воина. Ее снова захватил азарт: "Ну когда же она наконец попадет?!", и она ударила ему в грудь, попутно пытаясь сделать таки подсечку, чтобы он, отвлекшись на нападение сверху, непременно споткнулся.
- Если бы это не был тренировочный кинжал, то была бы. - Уточнил нолдо.
Он не старался сбивать противницу с толка, он усложнял задачу. В конце концов она пришла сюда учиться чему-то, а не просто со скуки.
Начались похоже ответные уличные приёмчики. Ну да это и хорошо. Мирэ мог бы уклониться и от удара, и от подсечки, но решил, что нужно показать, как это бывает с действительно ничего подобного не ожидавшим противником. И споткнулся.
Рух даже опешила от удивления. Ну слабо ей верилось, что такой опытный воин может не заметить обыкновенную подсечку! "Может устал..." В любом случае у нее будто открылось второе дыхание и она, пока он не выровнялся, нанесла очередной удар в плечо.
Но на удар всё же последовал ответ. Правда не будь у нолдо коротких кожаных наручей, так успешно отразить атаку он бы не смог. 
- Стоит устроить потом стычку в реальных условиях с какими-нибудь бандитами. А то у нас почти танцы валмарские...
Эллет улыбнулась и молча кивнула. Запоздало в голову пришел ответ на фразу о яде на вражеском оружие - враги ей обычно не подмигивают.
Не отвлекаясь от боя она принялась размышлять о том, какую музыку на арфе можно было бы подобрать к таким "танцам". 
Ей очень хотелось тоже ткнуть его наконец куда-нибудь, чтобы они были квиты, и в случае отравленных ножей померли вместе. Поэтому, еще активнее чем прежде, резко но точно, она, метнувшись вперед и притворившись, что опять ударит в плечо, попыталась приставить кинжал сопернику к горлу.
- Хорошо-хорошо. На этом закончим. Не надо только мне в горло тыкать железками. - Усмехнулся нолдо, одновременно с тем легко проводя клинком на волосок от уха противницы. - Будем считать боевой ничьёй. У нас просто разные техники и задачи.
Ру улыбнулась, выпрямляясь и убирая кинжал. 
- Если бы кинжал был заточен, я оставила бы хотя бы царапину на вашей шее. Умерли бы вместе, если яд не удалось бы вовремя вывести. - Она была так довольна, словно рассказывала не о переспективе погибнуть, а о своем любимом хобби.
- Спасибо за бой, Мирэнаро. С вами интересно тренироваться. - сказала эллет дружелюбно.

Нолдо в ответ рассмеялся и весело поклонился. 
- О да, компания в смерти хороша, но только если это твой противник, а не товарищ. Буду рад ещё раз скрестить клинки. Но сейчас, думается мне, придётся вас покинуть. У дворца началось подозрительно знакомое оживление. А мне ещё доспехи убрать нужно. Предлагаю пойти туда и узнать, что там успело произойти, и кто ж явился по наши души.
И собрав ранее снятые доспехи, направился к выходу с тренировочной площадки.
Подозревал он, кого и что может узреть у дворца. И заранее уже мрачно усмехался своим мыслям и подозрениям.
И убедился в них, узрев знамёна и внешность новоприбывших.
- Какие гости... И без подорожной... - Проворчал себе под нос, направляясь к себе. Но краем глаза всё равно высматривал тех, кто могли быть знакомы ему ещё по Аману. Вряд ли конечно, но мало ли чего не бывает в жизни. Хотя особого желания с кем-то встречаться и общаться у нолдо не было. Это закрытая страничка его жизни, и возвращения к ней не будет.
Вот только... Какого ж балрога все эти высокие и дивные тут позаабыли в их военной кровище и грязище? Сбежали из благословенного Амана? Или плохо валар служили, и их выгнали на перевоспитание? Надо бы узнать при случае, а то даже интересно стало. Три Эпохи светлых сородичей так близко не видел. И по правде говоря, ещё столько бы не видеть... Но...

Туварс спал, но в какой-то момент ближние его забеспокоились, ведь проспав ночь, он проспал утро и день. Под вечер к нему прибыл Авиль Нахари, и просмотрев повелителя, он констатировал что с тем всё в порядке, сердце его стучит, а сам он просто спит. На это время, всем распоряжалась госпожа Кин-най. Наступила ночь, а после снова пришёл день, и ни кто не знал что происходило с правителем-чародеем, в каких неведомых далях бывал дух его, во время сна. Но проснувшись на заре, ещё до восхода солнца он открыл широко глаза и встал с постели. От этого проснулась и Кин-най, от своего чуткого сна, она заботливо смотрела на мужчину, когда он подвязал свои волосы и заговорил. 
— Нам придётся много всего сделать! — Произнёс он, и закончив с причёской начал тут же одеваться. Из своего подсумка, он достал нож и заточив рисовальный стержень, начал рисовать круг вокруг постели. После чего, он отправился в тронный зал, зазывая Кин-най с собой. Ей пришлось быстро одеваться, чтобы поспевать за своим возлюбленным. Проходясь по дворцу, он созывал всех в тронный зал, и когда все придворные, включая и брата его Ферраса, который в тот день был в городе, а не на своей вилле, а также философа-казначея Изар'дана и Авиля Нахари. Сюда же пришли все федайны, во главе с Аршуном сыном Утнапиша Сильнорукого, и пять морэдайн, что в своё время подарили Туварсу полный латный доспех, а теперь были его верными воителями и палачами. Дождавшись когда все прибудут и поклонятся, перед своим повелителем, Туварс Супилли встал и подняв руку заговорил. 
— Мой дух долго странствовал, и отныне в городе будет введён ряд изменений, слушайте! Приказываю вокруг дворца Барад Харна, по улицам города прочертить круг, выдолбить его в камнях мостовой. Мы прекращаем, отныне и впредь ежемесячные жертвоприношения людей, у Стены Ока. Изар'дан, повелеваю направить дары храму Мелькора в Умбаре, от моего имени и имени города Барад Харн. А теперь, я объясню вам мои действия, дорогие ибо вы кто собраны здесь, мой ближайший круг. Дух мой прозрел и видел безграничность бездны, затем достиг зеркала, и обернувшись узрел он другую бездну, что потаённо сокрыта в каждом из числа людей. И поэтому, да объявят на лобных местах, что в Барад Харне приемлимы все виды поклонений, всем богам. Один лишь запрет я налагаю, тем жрецам запрещён вход в наш город, которые призывая поклоняться своему богу,  лжесвидетельствуют говоря о том, что какие-либо иные боги ложны или неправедны. Любой кто покусится таким образом на богов, из числа жрецов, да будет предан смерти. Любой же из простолюдинов, да получит двадцать ударов палкой, и да будет он выдворен из города с позором, и наречён да будет богоборец! Мы будем поддерживать открытие на территории нашего города любых храмов, любым богам, кроме тех что оскорбляют или умаляют остальных божеств. Теперь что касается вас, мои дорогие сядьте каждый там, где он сейчас стоит. 
Повинуясь велению господина, федайны, философы и придворные сели, прямо на пол. Дождавшись, когда лёгкий поднявшийся в связи с этим шум утихнет, Туварс Супилли поведал ближним своим о том, что видел дух его. О Матери Тьме Безграничной в бездне, об очищенном духе, которого она нежно приютила. О том как пал сей дух здесь, в арде привязавшись к жажде власти. Конечно по-первой люди смотрели между собой, и далеко не все тут понимали, о чём говорит Папратар, в том числе его брат, но морэдайн Минас Моргула и философ Изар'дан, как люди просвещённые поняли, что им передаётся прямое откровение. Видя их, и федайны, для кого и без того речи Туварса Супилли были святы преисполнились. И Туварс завершил.
— И теперь вы пятеро — указал он на морэдайн — мастера войны и ковки, готовы ли служить верно тому богу, которому повинуюсь я? — Каждый из пятерых, ответил вставая по-очереди ясно и чётко, выражая своё согласие.
— Хорошо, и потому отныне и до вашей смерти, нарекаю вас пятерых Рыцарями, вас Сэмир и Авиль, Мудрецами, тебя брат мой по крови отца и матери, и тебя Аршун Капитанами, и вас мои верные федайны, Факелоносцами. Пять Рыцарей, два Мудреца, два Капитана и тридцать семь Факелоносцев, с тобой — он повернулся к Кин-най — почтенной под титулом Жрицы, и мной под титулом Принца, мы вместе составим новый Орден, провозглашённый здесь и сейчас, в этот день. Орден, говорить о котором вам не будет позволено никому. Но который можно пополнять из верных, чистых душой, открытых богам людей. — Тут он посмотрел на Сэмира, помятуя, что у того в городе своя философская схола, среди которой наверняка найдутся редкие, но достойные экземпляры. 
— На доспехи ваши, и одежды ваши нанесёте вы символ, и никаким иным символом не будете впредь его заменять. Какой, отвечу после того как каждый из вас выразит согласие присутствовать в Ордене, клянитесь!. — С морэдайн дело было сделано, и теперь Туварс Супилли выслушал клятвы всех присутствующих, а последней ему поклялась в верности и госпожа Кин-най, и наконец владыка Барад Харна подытожил.
— Так наносите же на чёрный фон, серебряную звезду такой формы. — Он достал свой ритуальный кинжал, и начертил семиконечную звезду, а в её жерле, внутри пятиконечную (верхнюю гептограмму, содержавшую в себе нижнюю пентаграмму, всё в целом составляя весьма сложную геометрическую фигуру. — Сие Чёрная, Незримая Звезда, которая будет вести наш Орден. Грядут войны, грядут большие изменения, но мы Орден Чёрной Звезды будем хранить и распространять главные принципы свои. Да будет торжество богов, всех без исключения. Такова истина бездны, таков завет, который понесём мы. — И в этот миг, проговорив всё то, что он хотел проговорить Туварс понял, что после его путешествия в Бездну, самэ его (разум) наложил аванир (запрет). Произошла пахта (закрытие), а сам чародей обрёл самость в самом себе. По его приказу Мудрецы Ордена зафиксировали всё сказанное в священном свитке, куда занесены были и имена Принца, Жрицы, Мудрецов, Капитанов, Рыцарей и Факелоносцев, после чего были составлены и указы для населения города о жертво-приношениях, а также о вольной грамоте всем, кто желает открыть храм, алтарь, малый крытый алтарь, для своих предков, духов, богов на общей территории города, исходя из целесообразности так, чтобы оные объекты не мешали проходу и проезду телег. Также оповестили и о запрете - запрещать чужих богов, в границах города Барад Харн и его владений. Символ Чёрного Солнечного Ока на стене Ока ни кто не закрывал, не стирал но все знамёна на башнях начали постепенно заменяться, по мере вышивания более простых, чёрных знамён со сложной геометрической фигурой, расписанной серебряной нитью. Все прочие ритуалы, в том числе утверждённые владыкой Харна, продолжали своё существование в городе. Феррас слабо понимавший суть того откровения, которое было до него донесено, всё же ощутил вдохновение от силы символов и эстетики, и отдал приказ на своём личном судне, самом крупном из кораблей флота Барад Харна, вышить более дешёвыми белыми нитями, сей символ на новых чёрных парусах. Он всегда был любитель выделяться своим стилем, а второго такого корабля уже будет не найти. 

Рунвар лежал на деревянном полу, уставившись в воду. Темная гладь озера, с едва заметной рябью как будто гипнотизировала, заставляя задуматься о вечных вопросах. Что вершит судьбу человечества в этом мире? Некие силы или сама Судьба? И какое место в этой истории суждено занять ему? Ведь то была еще его детская мечта…
 Шум в голове постепенно улегся, уступив место слуху, до которого донеслись звуки радостного веселья. 
- Да поднимайся ты уже! - оглушительным набатом громыхнул сверху голос Ножа, пытавшегося поднять довольно крупного Рунвара.
Скальд нехотя стал подниматься, не особо помня и понимая, что вообще тут происходит:
- А? Чего? Мы где? О, смотри… Дырка в полу!
И он снова уставился в темный провал, словно водная гладь звала его к себе. Нож развернул скальда к себе и потащил к барной стойке:
- Да очнись уже! Тут ситуация возникла, но все благополучно разрешилось. Хотя ты, как обычно, делал все, чтобы мы провалились в пекло. 
Рунвар ковылял вместе с Ножом, под зорким взглядом Гунхильд, и этот взгляд скальду не нравился. Она что только молнии не метала. Вот жеж, это же надо было опять так вляпаться. И куда делся этот великан в шкурах с огромным мечом? И где эти агенты Вражины? Повсюду и вокруг них происходило веселье, люди совершали обильное возлияние пивом, что у Рунвара аж слюнки потекли. Так, нет! Надо держать себя в руках! Как бы не хотелось заполнить внутреннюю пустоту местным пивом, и утопить все горести в пенном напитке, сейчас скальду нужна была трезвая голова. Да и вряд ли ему позволят сейчас прикоснуться к чему-то крепче воды… Просто ужас!
Тем временем Гунхильд, прокручивающая в голове, чего ей будет стоить весь этот кавардак, тоном главнокомандующего отравила одного из слуг за инструментами, чтобы починить пол. Надо сказать, что подобное никого не удивило и люди просто не обращали внимание на дыру в полу, иной раз ловко перепрыгивая с кружками пенного пива в руках. Хозяйку отвлек голос одного из гостей:
А, господин Сирек! - она ответила на вежливый поклон не менее учтивым полу-реверансом, как это было принято у более простых жителей Севера.

- Новости все идут неутешительные, должна вас огорчить. После этой страшной зимы разлились реки, а дожди только усугубили дело. Путешествие на юг, кроме как на лодке теперь дело почти невыполнимое. Так еще и орки обзавелись в Прирунье. Грабят караваны, совершают налеты на поселения Дорвиниона. Князь дорвинионский Варослав собирает свою дружину и просит помощи у нас, северян. Из-за зимы и орков торговля с востоком почти остановилась, что бьет по княжеской казне. Речная дружина хоть и потеряла многих, но таны горят жаждой поквитаться с орками, а потому скоро здесь будет сбор. Пойдут помогать Варославу прогнать орков и обезопасить торговые пути. Дейл возможно тоже попросят, но король Бранд потерял очень многих в битве при Ист-Байте, вряд ли стоит ждать посильной помощи от Дейла, хоть для них остановка торговли тоже крайне невыгодна. Но у них под боком Подгорное королевство, может гномы и помогут чем. Ах, а вот наше Вече все осторожничает, хотя Дорвинион-то наш первый торговый партнер! Ну города именно. Вече сделалось таким влиятельным благодаря торговли с князем дорвинионским и именно тамошним знаменитым вином, которое они перепродают самому Лесному королю! В общем, господин Сирек, я бы вам советовала погостить тут еще, пока все не уляжется. Или найдите рисковых парней, кто готов будет сопроводить вас. Тут хватает умельцев, многим нужна работа после того, как начались проблемы с караванами.

- Как хорошо, что мы оказались рядом! - раздался рядом голос Ножа, словно кто-то резанул по стеклу.

- Нож! - хозяйка встрепенулась, - Я же тебе говорила следить за этим олухом царя небесного! 

- Я ему не нянька в конце-концов! - раздраженно ответил Нож.

- Эй, я тут вообще-то! - возмутился Рунвар, тоже подошедший к стойке.
Нож постарался придать своей улыбке как можно больше искренности и даже учтиво поклонился Сиреку:
- Уважаемый, довелось слышать ваш разговор с почтенной Гунхильд. Имею смелость предложить себя и своего компаньона в качестве охраны за скромную плату. Вы и ваши спутники конечно хороши, но в пути всякое произойти может, а опасность лучше встречать с большим количеством мечей.

- Непременно! - подхватил скальд, почувствовал толчок локтя в бок, - Я могу Вас уверить, что за пару часов найду нам подходящее судно и экипаж для путешествия! 
И скальд расплылся в улыбке, подумав, что в случае успеха сможет себя порадовать хотя бы одной пинтой эля. Тут подошли еще двое, те самые купцы с юга, которые до этого старались не отсвечивать. Заговорил русобородый и зеленоглазый молодой купец:
- Просим прощения у милостивых сударей, но мы часом ненароком услыхали ваш разговор. Нам тоже нужно на юг! Меня зовут Радомир, я подданный князя Варослава! А это мой партнер и друг, Керуш, он с востока, - он указал на своего спутника, более загорелого, с чернющей умасленной бородой и усами, - Мы готовы заплатить за свое место на судне.
Гунхильд покачала головой:

- Воля ваша, но за Ножа и Рунвара я могу поручится, только не давайте этому, - он ткнула в скальда пальцем, - прикасаться к выпивке! Он способный, но порой придурь прирожденная берет свое. Как раз заработает, что вернуть должок. Ты ведь не забыл, а Рунвар? Ты мне еще должен!

- Да я половине Эсгарота должен, - тихо ответил Рунвар, отводя взгляд.
Несколько пар глаз повернулось к Сиреку, ожидая его ответа.
 

Туварс спал, но в какой-то момент ближние его забеспокоились, ведь проспав ночь, он проспал утро и день. Под вечер к нему прибыл Авиль Нахари, и просмотрев повелителя, он констатировал что с тем всё в порядке, сердце его стучит, а сам он просто спит. На это время, всем распоряжалась госпожа Кин-най. Наступила ночь, а после снова пришёл день, и ни кто не знал что происходило с правителем-чародеем, в каких неведомых далях бывал дух его, во время сна. Но проснувшись на заре, ещё до восхода солнца он открыл широко глаза и встал с постели. От этого проснулась и Кин-най, от своего чуткого сна, она заботливо смотрела на мужчину, когда он подвязал свои волосы и заговорил. 
— Нам придётся много всего сделать! — Произнёс он, и закончив с причёской начал тут же одеваться. Из своего подсумка, он достал нож и заточив рисовальный стержень, начал рисовать круг вокруг постели. После чего, он отправился в тронный зал, зазывая Кин-най с собой. Ей пришлось быстро одеваться, чтобы поспевать за своим возлюбленным. Проходясь по дворцу, он созывал всех в тронный зал, и когда все придворные, включая и брата его Ферраса, который в тот день был в городе, а не на своей вилле, а также философа-казначея Изар'дана и Авиля Нахари. Сюда же пришли все федайны, во главе с Аршуном сыном Утнапиша Сильнорукого, и пять морэдайн, что в своё время подарили Туварсу полный латный доспех, а теперь были его верными воителями и палачами. Дождавшись когда все прибудут и поклонятся, перед своим повелителем, Туварс Супилли встал и подняв руку заговорил. 
— Мой дух долго странствовал, и отныне в городе будет введён ряд изменений, слушайте! Приказываю вокруг дворца Барад Харна, по улицам города прочертить круг, выдолбить его в камнях мостовой. Мы прекращаем, отныне и впредь ежемесячные жертвоприношения людей, у Стены Ока. Изар'дан, повелеваю направить дары храму Мелькора в Умбаре, от моего имени и имени города Барад Харн. А теперь, я объясню вам мои действия, дорогие ибо вы кто собраны здесь, мой ближайший круг. Дух мой прозрел и видел безграничность бездны, затем достиг зеркала, и обернувшись узрел он другую бездну, что потаённо сокрыта в каждом из числа людей. И поэтому, да объявят на лобных местах, что в Барад Харне приемлимы все виды поклонений, всем богам. Один лишь запрет я налагаю, тем жрецам запрещён вход в наш город, которые призывая поклоняться своему богу,  лжесвидетельствуют говоря о том, что какие-либо иные боги ложны или неправедны. Любой кто покусится таким образом на богов, из числа жрецов, да будет предан смерти. Любой же из простолюдинов, да получит двадцать ударов палкой, и да будет он выдворен из города с позором, и наречён да будет богоборец! Мы будем поддерживать открытие на территории нашего города любых храмов, любым богам, кроме тех что оскорбляют или умаляют остальных божеств. Теперь что касается вас, мои дорогие сядьте каждый там, где он сейчас стоит. 
Повинуясь велению господина, федайны, философы и придворные сели, прямо на пол. Дождавшись, когда лёгкий поднявшийся в связи с этим шум утихнет, Туварс Супилли поведал ближним своим о том, что видел дух его. О Матери Тьме Безграничной в бездне, об очищенном духе, которого она нежно приютила. О том как пал сей дух здесь, в арде привязавшись к жажде власти. Конечно по-первой люди смотрели между собой, и далеко не все тут понимали, о чём говорит Папратар, в том числе его брат, но морэдайн Минас Моргула и философ Изар'дан, как люди просвещённые поняли, что им передаётся прямое откровение. Видя их, и федайны, для кого и без того речи Туварса Супилли были святы преисполнились. И Туварс завершил.
— И теперь вы пятеро — указал он на морэдайн — мастера войны и ковки, готовы ли служить верно тому богу, которому повинуюсь я? — Каждый из пятерых, ответил вставая по-очереди ясно и чётко, выражая своё согласие.
— Хорошо, и потому отныне и до вашей смерти, нарекаю вас пятерых Рыцарями, вас Сэмир и Авиль, Мудрецами, тебя брат мой по крови отца и матери, и тебя Аршун Капитанами, и вас мои верные федайны, Факелоносцами. Пять Рыцарей, два Мудреца, два Капитана и тридцать семь Факелоносцев, с тобой — он повернулся к Кин-най — почтенной под титулом Жрицы, и мной под титулом Принца, мы вместе составим новый Орден, провозглашённый здесь и сейчас, в этот день. Орден, говорить о котором вам не будет позволено никому. Но который можно пополнять из верных, чистых душой, открытых богам людей. — Тут он посмотрел на Сэмира, помятуя, что у того в городе своя философская схола, среди которой наверняка найдутся редкие, но достойные экземпляры. 
— На доспехи ваши, и одежды ваши нанесёте вы символ, и никаким иным символом не будете впредь его заменять. Какой, отвечу после того как каждый из вас выразит согласие присутствовать в Ордене, клянитесь!. — С морэдайн дело было сделано, и теперь Туварс Супилли выслушал клятвы всех присутствующих, а последней ему поклялась в верности и госпожа Кин-най, и наконец владыка Барад Харна подытожил.
— Так наносите же на чёрный фон, серебряную звезду такой формы. — Он достал свой ритуальный кинжал, и начертил семиконечную звезду, а в её жерле, внутри пятиконечную (верхнюю гептограмму, содержавшую в себе нижнюю пентаграмму, всё в целом составляя весьма сложную геометрическую фигуру. — Сие Чёрная, Незримая Звезда, которая будет вести наш Орден. Грядут войны, грядут большие изменения, но мы Орден Чёрной Звезды будем хранить и распространять главные принципы свои. Да будет торжество богов, всех без исключения. Такова истина бездны, таков завет, который понесём мы. — И в этот миг, проговорив всё то, что он хотел проговорить Туварс понял, что после его путешествия в Бездну, самэ его (разум) наложил аванир (запрет). Произошла пахта (закрытие), а сам чародей обрёл самость в самом себе. По его приказу Мудрецы Ордена зафиксировали всё сказанное в священном свитке, куда занесены были и имена Принца, Жрицы, Мудрецов, Капитанов, Рыцарей и Факелоносцев, после чего были составлены и указы для населения города о жертво-приношениях, а также о вольной грамоте всем, кто желает открыть храм, алтарь, малый крытый алтарь, для своих предков, духов, богов на общей территории города, исходя из целесообразности так, чтобы оные объекты не мешали проходу и проезду телег. Также оповестили и о запрете - запрещать чужих богов, в границах города Барад Харн и его владений. Символ Чёрного Солнечного Ока на стене Ока ни кто не закрывал, не стирал но все знамёна на башнях начали постепенно заменяться, по мере вышивания более простых, чёрных знамён со сложной геометрической фигурой, расписанной серебряной нитью. Все прочие ритуалы, в том числе утверждённые владыкой Харна, продолжали своё существование в городе. Феррас слабо понимавший суть того откровения, которое было до него донесено, всё же ощутил вдохновение от силы символов и эстетики, и отдал приказ на своём личном судне, самом крупном из кораблей флота Барад Харна, вышить более дешёвыми белыми нитями, сей символ на новых чёрных парусах. Он всегда был любитель выделяться своим стилем, а второго такого корабля уже будет не найти. 

Туварс спал, но в какой-то момент ближние его забеспокоились, ведь проспав ночь, он проспал утро и день. Под вечер к нему прибыл Авиль Нахари, и просмотрев повелителя, он констатировал что с тем всё в порядке, сердце его стучит, а сам он просто спит. На это время, всем распоряжалась госпожа Кин-най. Наступила ночь, а после снова пришёл день, и ни кто не знал что происходило с правителем-чародеем, в каких неведомых далях бывал дух его, во время сна. Но проснувшись на заре, ещё до восхода солнца он открыл широко глаза и встал с постели. От этого проснулась и Кин-най, от своего чуткого сна, она заботливо смотрела на мужчину, когда он подвязал свои волосы и заговорил. 
— Нам придётся много всего сделать! — Произнёс он, и закончив с причёской начал тут же одеваться. Из своего подсумка, он достал нож и заточив рисовальный стержень, начал рисовать круг вокруг постели. После чего, он отправился в тронный зал, зазывая Кин-най с собой. Ей пришлось быстро одеваться, чтобы поспевать за своим возлюбленным. Проходясь по дворцу, он созывал всех в тронный зал, и когда все придворные, включая и брата его Ферраса, который в тот день был в городе, а не на своей вилле, а также философа-казначея Изар'дана и Авиля Нахари. Сюда же пришли все федайны, во главе с Аршуном сыном Утнапиша Сильнорукого, и пять морэдайн, что в своё время подарили Туварсу полный латный доспех, а теперь были его верными воителями и палачами. Дождавшись когда все прибудут и поклонятся, перед своим повелителем, Туварс Супилли встал и подняв руку заговорил. 
— Мой дух долго странствовал, и отныне в городе будет введён ряд изменений, слушайте! Приказываю вокруг дворца Барад Харна, по улицам города прочертить круг, выдолбить его в камнях мостовой. Мы прекращаем, отныне и впредь ежемесячные жертвоприношения людей, у Стены Ока. Изар'дан, повелеваю направить дары храму Мелькора в Умбаре, от моего имени и имени города Барад Харн. А теперь, я объясню вам мои действия, дорогие ибо вы кто собраны здесь, мой ближайший круг. Дух мой прозрел и видел безграничность бездны, затем достиг зеркала, и обернувшись узрел он другую бездну, что потаённо сокрыта в каждом из числа людей. И поэтому, да объявят на лобных местах, что в Барад Харне приемлимы все виды поклонений, всем богам. Один лишь запрет я налагаю, тем жрецам запрещён вход в наш город, которые призывая поклоняться своему богу,  лжесвидетельствуют говоря о том, что какие-либо иные боги ложны или неправедны. Любой кто покусится таким образом на богов, из числа жрецов, да будет предан смерти. Любой же из простолюдинов, да получит двадцать ударов палкой, и да будет он выдворен из города с позором, и наречён да будет богоборец! Мы будем поддерживать открытие на территории нашего города любых храмов, любым богам, кроме тех что оскорбляют или умаляют остальных божеств. Теперь что касается вас, мои дорогие сядьте каждый там, где он сейчас стоит. 
Повинуясь велению господина, федайны, философы и придворные сели, прямо на пол. Дождавшись, когда лёгкий поднявшийся в связи с этим шум утихнет, Туварс Супилли поведал ближним своим о том, что видел дух его. О Матери Тьме Безграничной в бездне, об очищенном духе, которого она нежно приютила. О том как пал сей дух здесь, в арде привязавшись к жажде власти. Конечно по-первой люди смотрели между собой, и далеко не все тут понимали, о чём говорит Папратар, в том числе его брат, но морэдайн Минас Моргула и философ Изар'дан, как люди просвещённые поняли, что им передаётся прямое откровение. Видя их, и федайны, для кого и без того речи Туварса Супилли были святы преисполнились. И Туварс завершил.
— И теперь вы пятеро — указал он на морэдайн — мастера войны и ковки, готовы ли служить верно тому богу, которому повинуюсь я? — Каждый из пятерых, ответил вставая по-очереди ясно и чётко, выражая своё согласие.
— Хорошо, и потому отныне и до вашей смерти, нарекаю вас пятерых Рыцарями, вас Сэмир и Авиль, Мудрецами, тебя брат мой по крови отца и матери, и тебя Аршун Капитанами, и вас мои верные федайны, Факелоносцами. Пять Рыцарей, два Мудреца, два Капитана и тридцать семь Факелоносцев, с тобой — он повернулся к Кин-най — почтенной под титулом Жрицы, и мной под титулом Принца, мы вместе составим новый Орден, провозглашённый здесь и сейчас, в этот день. Орден, говорить о котором вам не будет позволено никому. Но который можно пополнять из верных, чистых душой, открытых богам людей. — Тут он посмотрел на Сэмира, помятуя, что у того в городе своя философская схола, среди которой наверняка найдутся редкие, но достойные экземпляры. 
— На доспехи ваши, и одежды ваши нанесёте вы символ, и никаким иным символом не будете впредь его заменять. Какой, отвечу после того как каждый из вас выразит согласие присутствовать в Ордене, клянитесь!. — С морэдайн дело было сделано, и теперь Туварс Супилли выслушал клятвы всех присутствующих, а последней ему поклялась в верности и госпожа Кин-най, и наконец владыка Барад Харна подытожил.
— Так наносите же на чёрный фон, серебряную звезду такой формы. — Он достал свой ритуальный кинжал, и начертил семиконечную звезду, а в её жерле, внутри пятиконечную (верхнюю гептограмму, содержавшую в себе нижнюю пентаграмму, всё в целом составляя весьма сложную геометрическую фигуру. — Сие Чёрная, Незримая Звезда, которая будет вести наш Орден. Грядут войны, грядут большие изменения, но мы Орден Чёрной Звезды будем хранить и распространять главные принципы свои. Да будет торжество богов, всех без исключения. Такова истина бездны, таков завет, который понесём мы. — И в этот миг, проговорив всё то, что он хотел проговорить Туварс понял, что после его путешествия в Бездну, самэ его (разум) наложил аванир (запрет). Произошла пахта (закрытие), а сам чародей обрёл самость в самом себе. По его приказу Мудрецы Ордена зафиксировали всё сказанное в священном свитке, куда занесены были и имена Принца, Жрицы, Мудрецов, Капитанов, Рыцарей и Факелоносцев, после чего были составлены и указы для населения города о жертво-приношениях, а также о вольной грамоте всем, кто желает открыть храм, алтарь, малый крытый алтарь, для своих предков, духов, богов на общей территории города, исходя из целесообразности так, чтобы оные объекты не мешали проходу и проезду телег. Также оповестили и о запрете - запрещать чужих богов, в границах города Барад Харн и его владений. Символ Чёрного Солнечного Ока на стене Ока ни кто не закрывал, не стирал но все знамёна на башнях начали постепенно заменяться, по мере вышивания более простых, чёрных знамён со сложной геометрической фигурой, расписанной серебряной нитью. Все прочие ритуалы, в том числе утверждённые владыкой Харна, продолжали своё существование в городе. Феррас слабо понимавший суть того откровения, которое было до него донесено, всё же ощутил вдохновение от силы символов и эстетики, и отдал приказ на своём личном судне, самом крупном из кораблей флота Барад Харна, вышить более дешёвыми белыми нитями, сей символ на новых чёрных парусах. Он всегда был любитель выделяться своим стилем, а второго такого корабля уже будет не найти. 

Тот факт, что орки хорошо видят в темноте, был общеизвестен. Неизвестным оставалось только насколько хорошо видят в темноте. Мегард, к примеру, видел хуже чем Тамара, но лучше чем люди. Поэтому сейчас он спокойно сидел рядом с валуном, не опасаясь что стражники, стерегущие вход в город, его заметят. Не то чтобы они пристально всматривались в ночную темень. Особенно когда сами стоят рядом с огромными пылающими жаровнями, пытаясь согреться. И собак, способных учуять чужой запах, с ними нет.
До сих пор особых проблем в пути не возникало. Шесть раз полукровка набредал на людские жилища: мертвую деревню, две пустующих и разграбленных фермы, заброшенный хутор с давно истлевшим до костей хозяином, добротный огромный дом с кучей собак и хижину в лесу. В доме, судя по запаху, было довольно много людей с оружием, преимущественно мужчин. Поэтому туда Мегард даже не попытался сунуться. В хижине доживала свой век супружеская пара, оба подслеповатые, с небольшим хозяйством из кошки с котятами, козы, дюжины куриц и злобного гусака, что выполнял роль собаки. Гусака пришлось пнуть пару раз чтоб пропустил, и это стоило того: старики не знали пути в Умбар, зато указали дорогу к ближайшему крупному городу. И внешность "гостя" их совершенно не смутила. В качестве платы супруги попросили нарубить дров и починить крышу, не заинтересовавшись драгоценными камнями. Поэтому до Дейла Мегард дошел с опозданием в два дня - сначала нужно было найти материалы для починки, а уже потом чинить. Да и предложенная стариками еда была недурна, а за играми котят было интересно наблюдать с чердака.
Теперь оставался вопрос как попасть в город. Или все же стоит подождать пока кто-нибудь выйдет ранним-ранним утром, и расспросить? Идти в густонаселенную местность, где сложно сбежать или спрятаться, не хотелось совершенно. И запахов там слишком много. Кстати о запахах...
Мегард повернул голову на восток, откуда последние два дня дул ветер. С ним прилетал и отвратительно знакомый запах теплого из-за пролитой крови ила и сладковатого разложения. Тысячерукий не должен заходить так далеко на юг из Фородвайта, здесь для него слишком жарко и мало магии. Но зима началась слишком рано и быстро. Может быть даже Смоляная замерзла. Через нее могли перейти монстры и пострашнее Тысячерукого...
Последние несколько часов отвратный запах только усиливался, перебивая ароматы от города и стражников. Неужели Дейл даже по ночам шумел? Наверное да, стражники пару минут назад умудрились начать спор и теперь оживленно размахивали руками, забыв об обязанностях. Может быть, стоит взять штурмом стены а не ломиться через ворота? Старая кладка со стороны Одинокой Горы выглядит многообещающе, с кучей трещин. Но стены тоже патрулируют, с рюкзаком особо не вскарабкаешься. Особенно когда не слышишь приближения патруля и собственных оплошностей вроде выскользнувшего из-под ноги камня.
Краем глаза полукровка наконец уловил движение. Через каменистый отрог горы перевалилась черная влажно блестящая клякса. Стражники продолжали спор и ничего не замечали. Клякса, слишком быстро для того чтоб это оказалось совпадением, начала двигаться в сторону города. Да, теперь Мегард был уверен: город шумел даже по ночам. И вонял, без всяких преувеличений со стороны чуткого носа. Чем ближе к воротам приближалась мокрая куча непонятно чего, тем быстрее и увереннее она перекатывалась. Она пронеслась мимо валуна Мегарда, оставляя после себя склизкий темно-багровый след, и даже не обратила внимания на мелкую добычу. Добыча, старавшаяся дышать через раз и от вони, и чтоб себя не выдать лишним запахом или звуком, была только рада. 
Кажется, теперь стражники заметили шевеление во тьме. Но все-таки сделали это слишком поздно и повели себе как полные профаны в делах выживания.
- ...что скакать по койкам это мужицкое право! Я и говорю ей, мол... Эй, что это там?
- Где? 
- Да, вон, блестит и... Больше становится?
- Ха, ну да... И... Не больше, а БЛИЖЕ! СУКА, ТРУБИ ТРЕВОГУ!
- Чё?
Пока один из стражников, проявив благоразумие, остался ошалело стоять у жаровни, другой кинулся к открытой в воротах двери. Там дежурили третий и четвертый стражники, сладко посапывая. Добраться до ворот бедняга не успел.
Черная тварь вцепилась в источник шума дюжинами ртов, жадно присасываясь к незащищенным броней участкам тела. Простая ткань и кожа не спасала от мелких и прочных зубов, пусть и размером всего лишь с ноготь. Очень метко это существо называли Тысячеруким, ведь как еще можно обозвать сотни и сотни склизких пиявок, сбившихся в комок? Основная проблема состоит в том, что от этой твари практически невозможно сбежать, если она тебя заметила. Она не устает, не видит и может карабкаться практически по любой поверхности. Иногда даже по скалам, если достаточно голодна.
Мегард без интереса смотрел как второй стражник вздрогнул  - видимо тот, кого под собой погребла туша размером со стог сена, заорал - и воткнул алебарду в месиво из извивающихся черных тел. Зря, конечно, с тем же успехом он мог рубить воду. Но внимание Тысячерукого к себе привлек, за что и поплатился целым потоком пиявок прямо в лицо. Наверное, закричать он не успел. Иначе как объяснить то, что двое других стражников, вместо того чтоб закрыть ворота и поскорее разжигать факела, начали матерится и... Кажется, это трубу он отцепляет с пояса? Они рехнулись?
Мегард этого идиотизма больше терпеть не смог, поэтому поднялся на ноги со своего места и быстрым шагом направился к воротам. Если Тысячерукий нажрется и будет чувствовать себя достаточно вольготно, то начнет размножаться. А в Дейле еще могут быть люди, обладающие нужными Мегарду вещами и сведениями. Нельзя чтоб их сожрали.
Совершить огромную и последнюю ошибку в своей жизни стражнику не дали: Тысячерукий бросил свою первую жертву, обескровленную практически до состояния мумии, и переключился на пока живых людей. Их тоже погребло под шевелящейся массой. Вся эта мерзость, разлившаяся почти на весь проход в город, немного вздрагивала и сочилась слизью пуще прежнего. Те, кто мог слышать, говорили, что она еще влажно причмокивала и до самой смерти можно было различить голоса жертв.
С четверыми людьми монстр расправился от силы за пару минут. Мегард уже был рядом, но звук его шагов и запах тела заглушался жизнью города. Тысячерукий медленно пополз через дверь, в город, оставляя после себя несколько особо жадных пиявок размером с локоть на высушенных трупах.
Полукровка наконец-то добрался до жаровен и скинул заплечный мешок. Пара пиявок из кучи дернулась в его сторону на звук, замедлив продвижение монстра. Упершись в стену у ворот спиной, а ногой в край жаровни, Мегард с усилием вывернул горящие дрова и угли на каменную кладку дороги. Такой грохот не мог не привлечь внимание Тысячерукого и тварь жадно кинулась к сильному источнику звука.
Те, кто может слышать, говорят что когда Тысячерукий горит, то тонко пищит. Будто испуганная мышь. Наверное, это было правдой. И горели Тысячерукие очень, очень, очень хорошо. Вернее, горела их слизь, что не замерзала в самые лютые морозы. Некоторые ушлые жители Фородвайта держали несколько пиявок чтоб делать из их слизи факела.
Этот монстр не стал исключением - занялся как пролитая водкой сухая листва. Правда, расстояние до монстра Мегард немного не рассчитал и вспыхнувший факел размером с телегу изрядно его ослепил. Дорожка из слизи, которую оставила мерзость, занялась тоже, уходя куда-то на северо-восток. Такую иллюминацию патрули на стенах точно не пропустят, поэтому нужно быстро сваливать.
Тысячерукий бесполезно ударился о ворота города, не попав в дверь. Зато вывернул и вторую жаровню, только усугубив свое положение. Еще несколько раз колыхнувшись в разные стороны - Мегард задержал дыхание и не шевелился чтоб не выдать себя - монстр в виде огненного столпа кинулся от города прочь, оставляя после себя обугленные трупики своих составляющих. Может быть, он сумеет потушить себя в реке или найдет достаточно снега чтоб в нем поваляться. 
Мегард подобрал свой мешок и закинул за спину. Переступил через иссохшие тела стражников, осторожно протискиваясь в слегка закопченный проем двери. Пока было тихо (ха-ха), но вот приближающийся свет факелов говорил что это ненадолго. Другого шанса попасть в город может и не представиться, пока стража отвлечена. Свидетелями не пахнет, может быть и пронесет.
Полуорк быстрым шагом направился в темную подворотню.

Внутренние покои вершины башни могли бы удивить своей неприметной скромностью. Черные, будто отполированный мрамор стены, были покрыты мелким рисунком-письменами на языке, позабытом всеми живыми в Средиземье. В некоторых символах можно было угадать карту звездного неба, если наблюдавший был искусен в науках. По периметру восьмиугольной комнаты стояли будто из хрусталя, а на самом деле из-зо льда стеллажи, заполненные фолиантами и книгами о знаниях, способных свести с ума даже Перворожденных. В центре помещения находилась сфера льда, рожденная не трудом рук смертных или бессмертных. Столь плавной и гладкой была ее поверхность, что ни одному бы резцу не удалось повторить подобное. Напротив сферы стояло черное кресло, будто трон из цельного куска обсидиана. На нем восседала хозяйка башни и окрестных земель, Снежная Ведьма, Ран, таинственное божество для полуночных северных племен. 
Облик и одежды ее будто не до конца находились в материальном мире, порой теряя четкость и яркость очертаний в пользу прозрачности. Одежды, плащ, кожа и волосы имели оттенки белого, серого, голубого и синего, смешиваясь и переходя один в другой, словно обладательница сама не могла остановиться на чем-то одном. Лишь глаза сияли пронзающим льдисто-синим цветом других звезд. Лицо хозяйки башни скрывала широкополая остроконечная шляпа, украшенная лепестками ледяных цветов. Неподвижно сидела колдунья, сложив руки на коленях подле сферы. Веками не шевелилась она в своем холодном безмолвии. В долине Лэнг, Снежная Ведьма спит и видит сны. 
Но порой Ран отрывается от своих ледяных грез и блужданий по тумнным царствам снов в поисках Путей. Отрывается, чтобы вновь обратиться к материальному миру, в коем существует она со дней Сотворения. Снова обращается Ран к своей Сфере, дабы узреть события и перемены в смертном мире. Взор ее обращается к землям Эриадора и с удивлением видит она перемены на некогда разоренных землях. Людей, отстраивающих давно разрушенные города. Отряды эльфов, спешащих на восток.
Значит Валар нарушили свое молчание и пятерых посланцев не хватило. 
Узрела Ран сияющую, подобно звезде, спустившийся с небес, Ильмарэ, вспомнив, что эоны лет прошли с их последней встречи. И избранника звездной девы из числа смертных, чей лик был прямым свидетельством старой родословной Королей. Видела ведьма жестокие сечи в болотах под Дул-Гулдуром и в снегах Ист-Байта. Слушала она резкие слова Клятвы воителя ваньяр и видела деву, поцелованную пламенем. Видела и чувствовала Ран завесу, скрывающую запад континента, подобно звездной вуали Варды. Узрела она и Тьму, что поднималась на востоке. И отбросила колдунья остатки сна, чего не было уже многие века, дабы снова включиться в Игру. Разыгрывалась новая партия, и ставки в ней были едва ли не выше, чем в предыдущей. 
Но более всего заставило Ран пробудиться видение колдуна на далеком юге, что в высокомерии своем стал обращаться к силам неведомым в Арде. 
Безумец… Еще рано… Ты все испортишь… Еще не время… 
Слишком многое происходило в Средиземье, и Весы заколебались впервые с очень давних времен. Все это не входило в собственные планы Ран, а потому она начала действовать. Прежде всего мысленным взором отыскала она ту Погасшую душу воителя из ваньяр, скитающегося на востоке.