Лорд Майрон

Пост от лица Шэлоб совместно с Эрионом.
Барад-Дур<---------------
Наперерез отряду Шэлоб из-за ближайшего камня выдвинулся всадник. Странный всадник. Был он какой-то сгорбленный, поникший. От него буквально несло отчаянием и страхом. Что было крайне необычно для назгула. Обычно их, наоборот, все старались избегать, боялись. А тут - наоборот.
Да и в седле всадник держался не очень уверенно. Майэ была не спецом в этом - чаще ей приходилось передвигаться на своих двоих. Но к Дол-Гулдуру под солнцем, да в образе паучихи не отправишься. А этот.. будто вообще ничего не боится и не смущается. Вот оно - Шэл цокнула языком, - он напоминал марионетку, которая двигается только за счет кукловода. Правда, этот ещё словно бы расплывается в воздухе. Или разлетается. В природу призраков Шэлоб вникнуть не стремилась никогда, хотя Гортхауэр пару раз объяснял.
- Так это ты? - Шэлоб громко расхохоталась, догадавшись, кто перед ней. Лица его не видела, но это и не было нужно. Какая разница, который из девяти перед ней? Не ангмарец, это точно. Ангмарца попробуй не узнай. Но факт в том, что это, по-видимому, тот самый улайри, умудрившийся быть развоплощенным и прогневать Майрона. Странно, что Властелин Мордора вообще его не уничтожил. Или это последствия развоплощения? А зря, давно надо. Напомнить, что ли? Но потрепало призрака всё равно знатно. Если не знать, что это один из кольценосцев, то можно принять за одного из призраков болот на северо-западе.
- Идиот. Как ты мог так подставиться?
Она не ждала ответа - вопрос был риторическим. Это знала и паучиха, и тот, к кому она обращалась. Когда всадник вздрогнул и придержал коня, женщина нагнала его и подала знак своему отряду остановиться. То, что разговор будет услышан, её не волновало. Мыслеречь дает некоторые преимущества. А преданным Мордору людям совершенно не обязательно знать о слабостях своих господ.
- Я давно говорила Гортхауэру, что вы размякли. Сколько столетий назад он вас выбрал? И ради чего? Более бесполезных тварей ещё поискать. - она протянула к обернувшемуся назгулу руку, желая удостовериться в своих наблюдениях. Не касаясь и края плаща, Шэлоб отняла руку. Она даже не пыталась скрыть в голосе злой иронии: - Нет, в таком состоянии ты совершенно бесполезен для Него. Даже больше, чем обычно. Отправляйся в Моргул, и пока полностью не восстановишься, не вылезай из своей башни.
- Да, госпожа, - совершенно бесцветно прошелестен назгул, соглашаясь и несколько настороженно косясь на Шэлоб. О её отношениях с Майроном не знал только последний снага. И гневить негласную госпожу Мордора он не желал. Но при этом не двинулся с места. - Но приказ господина был явиться на болота. И его слово - закон.
Шелоб уловила в словах назгула тонкий намек на толстые обстоятельства и недовольно поджала губы. С одной стороны назгул, конечно, прав - в первую очередь он слуга Властелина. Но с другой - улайри почти прямо сказал, что не собирается подчиняться ей. Это было ожидаемо, но оттого не менее обидно.
Через силу майэ улыбнулась назгулу, стараясь не показать, насколько её задели слова.
"О мой Повелитель! Позволь спросить тебя: так ли тебе нужен в Дол Гулдуре слуга, не способный даже одолеть самого завалящего снагу? Я встретила наказанного тобой. И сомневаюсь, что он в силах выполнить даже самый простой твой приказ. К тому же я скоро прибуду лично! Уверена, смогу принести куда больше пользы, чем этот ходячий ошмёток Твоей силы."
- Ты прав, без позволения нашего Повелителя нельзя решать такие вопросы, - женщина очаровательно улыбнулась, сверкая почерневшими глазами из под капюшона и чувствуя, как зубки несколько удлиннились. Она спокойно и без всякого труда перешла на мыслеречь. - Но если ты сейчас же не скроешься с моих глаз долой, сильно пожалеешь, что Майрон не прикончил тебя до этого.
Страх и напряжение назгула усилилось. Ещё чуть - и это заметят морэдайн, сопровождавшие Шэлоб. А такого допустить было нельзя.
- Удачи, - она кивнула улайри, подавая спутникам знак и первой срываясь с места. Люди молча проследовали за ней, стараясь объяехать назгула по как можно большей дуге.
Уже спустя пару минут Шэлоб и думать забыла о неудачнике, оставленном за спиной. Её будоражила мысль о том, что скоро Гортхауэр ответит на её слова. Осознание, что через пару дней можно будет наконец лично увидеть его, заставляло сердце биться быстрее.
---------->Мораннон

Гениальная идея, граничащая с безумием, когда получить клеймо “дезертир” было проще, чем нужду справить, дала свои плоды. Фимбол смекнул, что дабы не огрести какое-нибудь задание вроде разведки путей или охране болотной крепи, нужно выдать себе задание самому. Урук решил выслужиться и похоже назгул оценил рвение верховых латников. Более того он даже доверил Фимболгу заняться таким важным вопросом, как сбором степной вольницы на войну. 
- Мурхур, мой разведчик из Гулдура, на своем северном варге и без брони быстрее всего домчит до Лагбурза. Ему понадобиться какой-то знак, чтобы командующие крепостями пропустили его. Также для сбора в Руне передовой отряд должен быть силен, чтобы люди поняли, что за нами сила. Кто-то точно попробует испытать нас, поэтому нужны хорошие бойцы. Могу собрать таких в Моранноне.
Фимболг служил при Черных Вратах и знавал тамошних командиров. Но кто будет слушать нижестоящего по чину? Будучи капитаном можно было набрать лишь несколько сотен. Для набега или приграничной войны хватало, но не для такого большого дела, которое назгул поручал уруку. По сути поручение шло рука об руку с повышением, на что и рассчитывал Фимболг. А поднявшись выше он уже сможет доказать, что не зря ест свой командирский паёк (который сам по себе был отличной мотивацией). Под шлемом уже начал вырисовываться план. Осталось, что бы назгул одобрил продвижение наглого командира наездников. 
 

НПС: "Ангмарский дозор" Эктелиона
 
  Присланные в это место, своим вождём рейнджеры Севера, в качестве "Ангмарского Дозора", добрались благополучно. С южных предгорий рассмотрели стоянки местных жителей. Тёмных людей племени, проживавшего здесь уже которое тысячелетие подряд. Само собой, следопыты решили этим людям не попадаться даже на глаза, и потому их жилые стоянки они обходили по большому радиусу, на своём маршруте разведки. По ходу продвижения, дунэдайн для себя отмечали места укрытий, и броды через реку Лучир. Эти земли были мрачны, но и в тоже время сильны в своей суровости отчего Эктелион сын Белегорна (на иллюстрации изучающий след) жалел, что здесь не живут союзники его народа. Легенды о короле-чародее, по крайней мере часть из них, что были известны Эктелиону, говорили о том что он был нуменорцем, а следовательно единоплеменником их предков. Пройдя через долину реки, разведчики издали осмотрели руины Карн Дума, после чего вернулись в долину, и как раз вовремя потому что в этот момент началось что-то невероятно странное. 
 Переночевав в одной тёплой пещере, рейнджеры наткнулись при спуске на пещеру тролля. Обходить её возможным не представлялось, потому что спуск справа и слева был слишком крут для их коней. Решено было убить его. Спешившись, и оставив одного из отряда с лошадьми, пятеро других тихо подкрались к входу в пещеру. Оттуда раздавалось храпение, так как стоял день, и это создание ещё не отправилось на охоту. Выбрав оружие, Эктелион и второй рейнджер из его команды, с копьями шаг за шагом начали подкрадываться к спящему троллю, выбирая место куда наступить, что было не легко, учитывая что внизу были разбросаны кости. Трое других, взяли на изготовку по тяжёлой стреле. Подкравшись достаточно близко, Эктелион осмотрел своих соратников, и кивком головы дал отмашку. По сильнее размахнувшись, пара копейщиков вогнали широкие лезвия в тушу тролля, тут же в его голову и шею прилетело три стрелы, но живучая тварь начала разворачиваться, что вырвало из рук Эктелиона копьё. Второй успел своё копьё вытащить и всадить снова, а Эктелион выхватил свой меч, и как следует размахнувшись разрубил массивную шею, почти до конца. Клинок застрял у самого конца, и пришлось оттолкнувшись ногой от туши его вытащить и рубануть снова, отсекая голову, а копейщик успел вонзить копьё в третий раз. 
 После убийства резервного тролля, следопыты севера немного передохнули, перекусили, Эктелиону вернул своё копьё, и они вернулись к лошадям. Пока они спускались с высокогорья, что-то странное начало происходить с погодой. 
— Это снег? – Изумлённо спросил рейнджер с окладистой бородой.
— В это время года? О смотрите — изумлённо сказал другой член отряда указывая на небо. С севера сильный ветер гнал массивные тучи, рейнджеры стояли в непонимании и только Эктелион сказал.
— Это злые чары Врага. Скорей, мы должны найти стаю волков, в этих землях из много. Снег укроет наши следы, вперёд. — Рейнджеры Севера, взяли направление на запад, подальше от охотников-лумимиехед. Вскоре они обнаружили стаю из восьми волков, и в бодрой скачке перебили их из луков и копьями. Собрав животных "Ангмарский дозор" повесил туши на лошадей, и помчал дальше на запад, к устью Драконьей реки, где они нашли подходящую пещеру, средь небольшой группы гор, на границе Ангмара и Эн Уданориат. Это была третья пещера, которую рейнджеры сделали своим тайным убежищем. Она имела проход, горная группа не была связана ни с Мглистым, ни с Ангмарским хребтами, а потому гоблинов и орков там встречено не было, и в целом горы эти были не высоки, и по высоте были равны Эмин уиаль. Здесь рейнджеры затащили внутрь несколько срубленных деревьев, с выкорченными пнями, и начали разделывать волков, на скудное мясо, для похлёбки, но главное на шкуры, для утепления. Коней укрыли глубже в пещере, а на корм им пошла вся зелень со срубленных деревьев. Сурово глядел Эктелион наружу, видя как приближаются стужи. 

Настроения в Дол-Гулдуре после прибытия небольшого воинства из Лихолесья не укрылись от Тар-Майрона. Он прекрасно слышал шепотки в темных углах, громкие мысли уруков о не самой лучшей ситуации, складывающейся здесь. И пусть вслух, открыто, никто не говорил об этом, оркам хватало даже переглядываний, чтобы понимать друг друга с полуслова.
 Они считали себя загнанными в угол, осажденными и окруженными врагами в этой крепости, хотя этого еще даже не произошло. И Гортхауру очень не нравился подобный настрой.
 Он не был глуп и понимал, что если светлые соберут силы и решат отбить северо-западный форпост Мордора, то обороняющимся придется очень нелегко. Да и эльфы были не настолько слабоумны, чтобы быстро забыть недавние события. Эти остроухие параноики, особенно Трандуил, наверняка не расслаблялись и ждали, когда Темный Властелин вновь проявит себя. И пускай Майрон еще не заявил о себе в открытую, уж эльфы наверняка начали подозревать это.
 Не слишком много времени минуло с последней грандиозной битвы, которая окончилась совсем не так, как хотелось, и Мордор по-прежнему был окружен врагами. В Гондоре все было относительно тихо, и менять это в ближайшее время Властелин не планировал. Рохан тоже занимался своими делами и не проявлял никакой активности, пока на его лугах и полях не шастали орки. В окрестностях Лориэна шпионы Саурона хоть и были, но в малых количествах, и не сообщали о какой-либо деятельности. Однако сбрасывать со счетов владычицу Лотлориэна не следовало, особенно после их прошлой встречи. Гортхаур все еще жаждал отомстить Галадриэли и выжечь весь Лориэн дотла.
Что происходило в Имладрисе и Линдоне, темный майа тоже не знал – остроухие хорошо стерегли границы своих земель, и там даже крэбайны не смогли бы выведать сколь-нибудь важной информации.
И все же на душе у Властелина было неспокойно. Порой его настигало чувство, что контроль над ситуацией ускользает из рук, ввергая в бурлящий поток событий, который подчинить было гораздо труднее. Майрон жаждал перехватить инициативу, а для этого требовалось сделать что-то, чего никто не ждет, из ряда вон выходящее. Возрождение Ангмара – проект долгосрочный и не терпящий слишком большой спешки, а потому совершенно не подходил под это самое «из ряда вон».
Пока в голове у Властелина плелась паутина планов и мыслей, в тронный зал опасливо заглянул один из командиров-уруков.
 - Повелитель, Зугхар, временный заместитель Призрака.
 - Говори, - отвлеченно ответил Гортхаур, бросив секундный взгляд на слугу.
 - Работы по укреплению крепости продолжаются. Стены отремонтировали и укрепили дополнительным рядом камня, восстановили сторожевые башни, через пару дней закончим со рвом и подсоединим подъемный мост. Также снаги расширили подземные склады и разместили все припасы, привезенные из лесной заставы. Обустроены три дополнительных кузнечно-столярных цеха, две оружейных и два помещения под казармы, где разместили прибывших. Для животных наскоро сколотили загон, вскоре заменим его на полноценный. Сержанты круглосуточно занимаются с бойцами тренировками, интенданты сидят над расчетами необходимых объемов снабжения, все заняты выполнением поставленной вами задачи, Владыка.
 Майрон кивнул.
 - Хорошо. Не сбавлять темп. И проведите воспитательную работу с некоторыми из ваших орков, от которых так и воняет деморализующим настроем, иначе я сделаю это сам… С логичными последствиями. Ты понял?
 - Конечно, Повелитель! – поспешил заверить Зугхар, склонился перед Майроном и, получив разрешение, покинул тронный зал.
  «Нет, медлить определенно больше нельзя. Нужно успеть сделать что-то еще до прибытия Шелоб».
 Эта мысль крепко засела в сознании темного майа. Нужно было сделать что-то, что создаст сложности для всех светлых разом. Вот только наслать моровую чуму, как это было однажды, у Гортхаура не хватило бы сил, ибо тогда он не был ослаблен, как сейчас. И все же Властелин решил думать в этом направлении, а вскоре думы принесли свои плоды.
 
 Впервые за довольно долгое время темный майа покинул свою обитель в тронном зале. Стражи у дверей почтительно склонили головы, трижды отбив древками копий по земле. Когда Гортхаур вышел во внутренний двор и направился к подземельям, несколько сотен взглядов неотрывно следили за развевающимся на ветру тонким плащом искусной работы с изображенным на нем Багровым Оком. Спустившись на несколько этажей вниз, Майрон оказался в главной кузнице. В десятке горнов ярко горело пламя, а крепкого вида уруки усердно отковывали клинки, орудуя увесистыми кувалдами.
 - Все прочь, - скомандовал Владыка, и присутствующие, от кузнецов до помощников и снаг, таскающих тачки с углем, поспешили освободить цех.
 Первым делом темный майа выковал себе подходящие инструменты, ибо те, какими пользовались орки, мало того, что не подходили ему, но их качество оскорбляло саму суть кузнеца Майрона. Отобрав десяток крепких прутков из относительно неплохого железа, он приступил к изготовлению клещей. Круглые, квадратные, плоские, продольные, поперечные. После этого, подыскав несколько толстых листов подходящего металла, подготовил форму для отливки цельнометаллического молота, расплавил листы в раскаленную жидкую массу и залил ее туда. Также он отковал из обрезков железа и закалил несколько пробойников для гравировки. Когда минимум инструментов для обработки металла был готов, Гортхаур занялся изготовлением длинного изящного ножа с тонким лезвием, короткого серпа и кованного кубка, который в конце инкрустировал несколькими кроваво-красными изумрудами по четырем сторонам. Лезвия серпа и ножа украсила по обеим сторонам вязь на Черном Наречии. На клинке серпа она гласила: «С кровью приходит пламя, с пламенем приходит смерть», а на боковой части ножа – «Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени». Верхний обод кубка украсила искусная резьба, изображающая огибающего его по окружности змея, пожирающего свой хвост.
 Процесс изготовления этих вещей занял больше суток, столь тонкая работа была проведена Майроном. Закончив, Властелин поспешил вернуться в тронный зал, где следовало заняться подготовкой к проведению ритуала, план которого уже окончательно созрел в разуме темного майа. Конечно, лучше было бы бы провести его в Барад-Дуре, но разница будет не слишком велика, а значит, этим можно было бы пренебречь.
 Призвав к себе слугу, Гортхаур потребовал принести ему несколько кусков мела, три десятка свечей, молот и пробойник из главной кузни, а также отобрать десяток самых сильных, несломленных и выносливых рабов. Пока слуга мотался по всему Дол-Гулдуру, выполняя этот приказ, майа подобрал подходящее место для свершения таинства.
 Вскоре в тронный зал ввели десяток закованных в цепи рабов, явно напуганных. Присутствие Гортхаура еще сильнее давило на их волю, делая похожими на овец, опустивших голову перед ударом ножа на бойне. Впрочем, судьба их была ничем не лучше скота.
 Получив свои инструменты, Тар-Майрон приступил к начертанию. Первым делом он обвел в центре зала два ровных круга, один внутри другого. Убедившись, что все сделано правильно, он продолжил, нанося между этими кругами извивающуюся красивую вязь на черном наречии, которая должна была усилить грядущие чары и гласила: «Как крови суждено покинуть тела смертных, так солнечному жару суждено покинуть земли мира». Внутри своеобразного кольца Властелин на равном расстоянии друг от друга изобразил девять вытянутых к центру звезд необычной формы, а в самом центре круга – око, подобное тем, что багровели на знаменах и бунчуках его армий. Вязь, звёзды и око он соединил множеством линий, которые не переплетались между собой, но объединяли отдельные элементы в единую картину. Пока рабы с ужасом взирали на происходящее, Властелин взялся за пробойник и молот, превращая простой рисунок в глубокую гравировку, выбитую прямо на каменном полу. Эта работа заняла порядка двух часов и стоила огромной концентрации. Когда пробойник выбил последний лишний кусок камня из очередного желоба, Майрон с улыбкой осмотрел место ритуала, и эта улыбка очень не понравилась приведенным в помещение рабам. Мужчины отчаянно озирались, пара из них даже попыталась рвануть к выходу, но трое крепких уруков, воспитав их мощными ударами под дых, вернули согбенных на место.
 - Заприте ворота в тронный зал изнутри, - отдал распоряжение Гортхаур, и слуга, что стоял в тени, тут же ретировался. Раздались звуки лязгающих засовов.
 В зале заметно потемнело, будто и без того слабый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи, брезговал литься на крепость. Майрон неспешно расставил свечи по внутренней границе кольца. Владыка жестом приказал подвести к себе одного из рабов, а сам взял в руки кубок и серп. Совсем потерявшего от страха рассудок мужчину, слабо дергающегося, на ватных ногах подвели к майа. Его рука легла на голову смертного, будто он хотел лишь потрепать того за волосы, но хватка вдруг стала жесткой, и Гортхаур склонил его голову к себе в принудительном поклоне.
 - С кровью приходит пламя, - низким голосом пророкотал он. Острие серпа, приставленное к сонной артерии, одним мощным рывком проникло в горло раба, вышло с другой стороны, а когда майа рванул орудие на себя, из вспоротой глотки хрипящего снаги в подставленную чашу хлынула алая кровь, и свечи, что были ранее расставлены Майроном, в один миг вспыхнули неровными огоньками. - С пламенем приходит смерть.
 Пока кубок не наполнился до самых краев, Владыка держал трепыхающееся тело раба, а затем отбросил его в сторону, как ставший ненужным опустевший сосуд.
 - Слуги, расставьте отверженных согласно местам. – Вторя словам Властелина, девять звезд вокруг Ока слабо засияли едва заметным алым светом, и уруки покорно исполнили приказ. После этого Майрон приказал им убраться в сторону. Могущественная воля Гортхаура сковала бренные тела рабов так, что те не могли даже шевельнуться.
Теперь в руке у майа оказался нож.
 - Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени. – С этими словами Гортхаур медленно обошел круг, оставляя на спинах полуголых пленников длинные и достаточно глубокие надрезы, кровь из которых ручейками текла по ногам вниз. Когда последний из участников был отмечен ритуальным ножом, Майрон обмакнул клинок ножа в кубок, отложил его в сторону, а кровь, набранную у первого несчастного, стал неторопливо выливать на выгравированную в камне вязь. Алые ручьи, соединяясь с кровью пленников, растекались сперва по кольцу, затем быстро перетекали к звездам, омывая стопы рабов, и уже после этого устремлялись к символу Ока. Закончив, Гортхаур отложил кубок прочь, прошел внутрь круга и встал прямо на око. Вся его сущность трепетала в предвкушении дальнейшего. Мысли в голове превратились в бушующий шторм, из которого строка за строкой потекли Слова, складывающиеся в Песнь Силы, какой не исполнял он уже очень давно.
 
- Сила природная, эльфов древнее ты, непокорённая ярость богов,
Буря морозная, чьи холодны персты, пусть убедит тебя суть моих слов!
Слушай же речь мою, искренне верную, истину знай, что сокрыта была,
И изгони прочь всю ложь лицемерную, что в духах мира веками жила.
 
Песнопение Майрона, от голоса которого содрогнулись стены Дол-Гулдура, переплелись с криками пленных: не имея возможности пошевелиться, они могли лишь вопить, когда кровь, заполнившая рисунок на полу тронного зала, забурлила, вскипая и обжигая их стопы.
 
- Мощь твоя вечная, смерть приносящая, волею старших покорна Валар,
Воля богов, жутким страхом сквозящая, преподнесла твою слабость всем в дар,
Рви свои цепи, оковы тяжелые, освободи себя от этих уз,
Чтоб не спасли ни рассветы багровые и ни костры, как за дело возьмусь!
 
Крики боли вдруг стали громче и мучительнее, превращаясь в вопли – то в мучениях бились рабы, кровь в жилах которых начала закипать, подобно бурлящему на полу рисунку.
 
- Силы могучие, вас заклинаю я, пусть холод гибельный в Арду идет,
Пусть в унисон поет лед с заклинанием, неурожай очень многих убьет,
Пусть твари жалкие, к травам привыкшие, с голода мрут – всё на гибель врагу,
И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу.
 
Раздался отвратительный хруст: жертвам-пленникам неведомая сила с легкостью выкручивала и ломала конечности и кости. Кровь, обильно льющаяся из открытых ран, устремилась на пол, сливаясь с прочей. Уже безжизненные тела в какой-то момент беззвучно обратились пеплом, что заполнил весь внутренний круг ритуального рисунка, перемешиваясь с алой жидкостью, принимающей серо-черный цвет.
 
- Гномы подземные, скрытые скалами, не уважают ни снег, ни мороз,
Прячась от холода там, под завалами гор, те тебя не воспримут всерьез.
Эльфы, от этого мира оторваны, в вечном цветенье и лете живут,
Магия перворожденных – разорваны планы зимы, холода не придут.
 
Люди, спасаясь от лютого холода, древам погибель стальную несут,
Пламя спасает от стужи и голода, и не попасть смертным на Зимний Суд.
Хитростью люд одолел силы хладные, что прежде ты не могла применить,
Дуйте же вволю, ветра беспощадные и не давайте спокойно им жить!
 
Кипящая кровь, въедающаяся в ритуальный рисунок, ярко вспыхнула, освещая погруженный во мрак зал, и засияла багровым пламенем. Камень оплавился – знак того, что Песнь подходила к своему логическому завершению.
 
- Пой и бушуй, силу в смерть обратившая, пой и накрой же ты холодом мир!
Мощь всю верни, прежде в Нечто застывшая, сдвинь в свою сторону сил балансир!
Жги лютым холодом, скуй всё морозами и затопи Арду снегом своим!
Чтоб не пройти было между утесами! Сим твою силу мы освободим!
 
 До этого момента все набиравший силу голос стал совсем подобен грому, и Дол-Гулдур почти до основания сотрясла немыслимая мощь, похожая на кратковременное, но очень сильное землетрясение. К счастью, постройки не пострадали, не считая нескольких старых камней, выпавших из кладки у ворот. Этот выброс сопровождался ужасным грохотом, разнесшимся над всем лесом на лиги вокруг, поднялся штормовой ветер, и в округе закрутились, завихрились несколько небольших, но мощных смерчей, всасывающих в себя воду, тину, неудачно пробегавших мимо тварей и разбрасывая их во все стороны.
Вся эта апокалиптическая картина закончилась довольно быстро. Стражи внешних ворот крепости, сжимая свои копья обеими руками, испуганно вглядывались вдаль.
- Неладное творится, - поделился один из уруков, натягивая шлем поглубже на голову. – Чуешь? Воздух. Похолодало, кажись. Опять назгул колдует, что ли?
 - Дубина, Бледный Король недавно уехал. Это Сам колдунство творит…  Ну и жуть... 
 
А в тронном зале на каменном полу без сил лежал Властелин Тьмы и улыбался сам себе, сверкая ярким пламенем в глазах. 

Настроения в Дол-Гулдуре после прибытия небольшого воинства из Лихолесья не укрылись от Тар-Майрона. Он прекрасно слышал шепотки в темных углах, громкие мысли уруков о не самой лучшей ситуации, складывающейся здесь. И пусть вслух, открыто, никто не говорил об этом, оркам хватало даже переглядываний, чтобы понимать друг друга с полуслова.
 Они считали себя загнанными в угол, осажденными и окруженными врагами в этой крепости, хотя этого еще даже не произошло. И Гортхауру очень не нравился подобный настрой.
 Он не был глуп и понимал, что если светлые соберут силы и решат отбить северо-западный форпост Мордора, то обороняющимся придется очень нелегко. Да и эльфы были не настолько слабоумны, чтобы быстро забыть недавние события. Эти остроухие параноики, особенно Трандуил, наверняка не расслаблялись и ждали, когда Темный Властелин вновь проявит себя. И пускай Майрон еще не заявил о себе в открытую, уж эльфы наверняка начали подозревать это.
 Не слишком много времени минуло с последней грандиозной битвы, которая окончилась совсем не так, как хотелось, и Мордор по-прежнему был окружен врагами. В Гондоре все было относительно тихо, и менять это в ближайшее время Властелин не планировал. Рохан тоже занимался своими делами и не проявлял никакой активности, пока на его лугах и полях не шастали орки. В окрестностях Лориэна шпионы Саурона хоть и были, но в малых количествах, и не сообщали о какой-либо деятельности. Однако сбрасывать со счетов владычицу Лотлориэна не следовало, особенно после их прошлой встречи. Гортхаур все еще жаждал отомстить Галадриэли и выжечь весь Лориэн дотла.
Что происходило в Имладрисе и Линдоне, темный майа тоже не знал – остроухие хорошо стерегли границы своих земель, и там даже крэбайны не смогли бы выведать сколь-нибудь важной информации.
И все же на душе у Властелина было неспокойно. Порой его настигало чувство, что контроль над ситуацией ускользает из рук, ввергая в бурлящий поток событий, который подчинить было гораздо труднее. Майрон жаждал перехватить инициативу, а для этого требовалось сделать что-то, чего никто не ждет, из ряда вон выходящее. Возрождение Ангмара – проект долгосрочный и не терпящий слишком большой спешки, а потому совершенно не подходил под это самое «из ряда вон».
Пока в голове у Властелина плелась паутина планов и мыслей, в тронный зал опасливо заглянул один из командиров-уруков.
 - Повелитель, Зугхар, временный заместитель Призрака.
 - Говори, - отвлеченно ответил Гортхаур, бросив секундный взгляд на слугу.
 - Работы по укреплению крепости продолжаются. Стены отремонтировали и укрепили дополнительным рядом камня, восстановили сторожевые башни, через пару дней закончим со рвом и подсоединим подъемный мост. Также снаги расширили подземные склады и разместили все припасы, привезенные из лесной заставы. Обустроены три дополнительных кузнечно-столярных цеха, две оружейных и два помещения под казармы, где разместили прибывших. Для животных наскоро сколотили загон, вскоре заменим его на полноценный. Сержанты круглосуточно занимаются с бойцами тренировками, интенданты сидят над расчетами необходимых объемов снабжения, все заняты выполнением поставленной вами задачи, Владыка.
 Майрон кивнул.
 - Хорошо. Не сбавлять темп. И проведите воспитательную работу с некоторыми из ваших орков, от которых так и воняет деморализующим настроем, иначе я сделаю это сам… С логичными последствиями. Ты понял?
 - Конечно, Повелитель! – поспешил заверить Зугхар, склонился перед Майроном и, получив разрешение, покинул тронный зал.
  «Нет, медлить определенно больше нельзя. Нужно успеть сделать что-то еще до прибытия Шелоб».
 Эта мысль крепко засела в сознании темного майа. Нужно было сделать что-то, что создаст сложности для всех светлых разом. Вот только наслать моровую чуму, как это было однажды, у Гортхаура не хватило бы сил, ибо тогда он не был ослаблен, как сейчас. И все же Властелин решил думать в этом направлении, а вскоре думы принесли свои плоды.
 
 Впервые за довольно долгое время темный майа покинул свою обитель в тронном зале. Стражи у дверей почтительно склонили головы, трижды отбив древками копий по земле. Когда Гортхаур вышел во внутренний двор и направился к подземельям, несколько сотен взглядов неотрывно следили за развевающимся на ветру тонким плащом искусной работы с изображенным на нем Багровым Оком. Спустившись на несколько этажей вниз, Майрон оказался в главной кузнице. В десятке горнов ярко горело пламя, а крепкого вида уруки усердно отковывали клинки, орудуя увесистыми кувалдами.
 - Все прочь, - скомандовал Владыка, и присутствующие, от кузнецов до помощников и снаг, таскающих тачки с углем, поспешили освободить цех.
 Первым делом темный майа выковал себе подходящие инструменты, ибо те, какими пользовались орки, мало того, что не подходили ему, но их качество оскорбляло саму суть кузнеца Майрона. Отобрав десяток крепких прутков из относительно неплохого железа, он приступил к изготовлению клещей. Круглые, квадратные, плоские, продольные, поперечные. После этого, подыскав несколько толстых листов подходящего металла, подготовил форму для отливки цельнометаллического молота, расплавил листы в раскаленную жидкую массу и залил ее туда. Также он отковал из обрезков железа и закалил несколько пробойников для гравировки. Когда минимум инструментов для обработки металла был готов, Гортхаур занялся изготовлением длинного изящного ножа с тонким лезвием, короткого серпа и кованного кубка, который в конце инкрустировал несколькими кроваво-красными изумрудами по четырем сторонам. Лезвия серпа и ножа украсила по обеим сторонам вязь на Черном Наречии. На клинке серпа она гласила: «С кровью приходит пламя, с пламенем приходит смерть», а на боковой части ножа – «Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени». Верхний обод кубка украсила искусная резьба, изображающая огибающего его по окружности змея, пожирающего свой хвост.
 Процесс изготовления этих вещей занял больше суток, столь тонкая работа была проведена Майроном. Закончив, Властелин поспешил вернуться в тронный зал, где следовало заняться подготовкой к проведению ритуала, план которого уже окончательно созрел в разуме темного майа. Конечно, лучше было бы бы провести его в Барад-Дуре, но разница будет не слишком велика, а значит, этим можно было бы пренебречь.
 Призвав к себе слугу, Гортхаур потребовал принести ему несколько кусков мела, три десятка свечей, молот и пробойник из главной кузни, а также отобрать десяток самых сильных, несломленных и выносливых рабов. Пока слуга мотался по всему Дол-Гулдуру, выполняя этот приказ, майа подобрал подходящее место для свершения таинства.
 Вскоре в тронный зал ввели десяток закованных в цепи рабов, явно напуганных. Присутствие Гортхаура еще сильнее давило на их волю, делая похожими на овец, опустивших голову перед ударом ножа на бойне. Впрочем, судьба их была ничем не лучше скота.
 Получив свои инструменты, Тар-Майрон приступил к начертанию. Первым делом он обвел в центре зала два ровных круга, один внутри другого. Убедившись, что все сделано правильно, он продолжил, нанося между этими кругами извивающуюся красивую вязь на черном наречии, которая должна была усилить грядущие чары и гласила: «Как крови суждено покинуть тела смертных, так солнечному жару суждено покинуть земли мира». Внутри своеобразного кольца Властелин на равном расстоянии друг от друга изобразил девять вытянутых к центру звезд необычной формы, а в самом центре круга – око, подобное тем, что багровели на знаменах и бунчуках его армий. Вязь, звёзды и око он соединил множеством линий, которые не переплетались между собой, но объединяли отдельные элементы в единую картину. Пока рабы с ужасом взирали на происходящее, Властелин взялся за пробойник и молот, превращая простой рисунок в глубокую гравировку, выбитую прямо на каменном полу. Эта работа заняла порядка двух часов и стоила огромной концентрации. Когда пробойник выбил последний лишний кусок камня из очередного желоба, Майрон с улыбкой осмотрел место ритуала, и эта улыбка очень не понравилась приведенным в помещение рабам. Мужчины отчаянно озирались, пара из них даже попыталась рвануть к выходу, но трое крепких уруков, воспитав их мощными ударами под дых, вернули согбенных на место.
 - Заприте ворота в тронный зал изнутри, - отдал распоряжение Гортхаур, и слуга, что стоял в тени, тут же ретировался. Раздались звуки лязгающих засовов.
 В зале заметно потемнело, будто и без того слабый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи, брезговал литься на крепость. Майрон неспешно расставил свечи по внутренней границе кольца. Владыка жестом приказал подвести к себе одного из рабов, а сам взял в руки кубок и серп. Совсем потерявшего от страха рассудок мужчину, слабо дергающегося, на ватных ногах подвели к майа. Его рука легла на голову смертного, будто он хотел лишь потрепать того за волосы, но хватка вдруг стала жесткой, и Гортхаур склонил его голову к себе в принудительном поклоне.
 - С кровью приходит пламя, - низким голосом пророкотал он. Острие серпа, приставленное к сонной артерии, одним мощным рывком проникло в горло раба, вышло с другой стороны, а когда майа рванул орудие на себя, из вспоротой глотки хрипящего снаги в подставленную чашу хлынула алая кровь, и свечи, что были ранее расставлены Майроном, в один миг вспыхнули неровными огоньками. - С пламенем приходит смерть.
 Пока кубок не наполнился до самых краев, Владыка держал трепыхающееся тело раба, а затем отбросил его в сторону, как ставший ненужным опустевший сосуд.
 - Слуги, расставьте отверженных согласно местам. – Вторя словам Властелина, девять звезд вокруг Ока слабо засияли едва заметным алым светом, и уруки покорно исполнили приказ. После этого Майрон приказал им убраться в сторону. Могущественная воля Гортхаура сковала бренные тела рабов так, что те не могли даже шевельнуться.
Теперь в руке у майа оказался нож.
 - Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени. – С этими словами Гортхаур медленно обошел круг, оставляя на спинах полуголых пленников длинные и достаточно глубокие надрезы, кровь из которых ручейками текла по ногам вниз. Когда последний из участников был отмечен ритуальным ножом, Майрон обмакнул клинок ножа в кубок, отложил его в сторону, а кровь, набранную у первого несчастного, стал неторопливо выливать на выгравированную в камне вязь. Алые ручьи, соединяясь с кровью пленников, растекались сперва по кольцу, затем быстро перетекали к звездам, омывая стопы рабов, и уже после этого устремлялись к символу Ока. Закончив, Гортхаур отложил кубок прочь, прошел внутрь круга и встал прямо на око. Вся его сущность трепетала в предвкушении дальнейшего. Мысли в голове превратились в бушующий шторм, из которого строка за строкой потекли Слова, складывающиеся в Песнь Силы, какой не исполнял он уже очень давно.
 
- Сила природная, эльфов древнее ты, непокорённая ярость богов,
Буря морозная, чьи холодны персты, пусть убедит тебя суть моих слов!
Слушай же речь мою, искренне верную, истину знай, что сокрыта была,
И изгони прочь всю ложь лицемерную, что в духах мира веками жила.
 
Песнопение Майрона, от голоса которого содрогнулись стены Дол-Гулдура, переплелись с криками пленных: не имея возможности пошевелиться, они могли лишь вопить, когда кровь, заполнившая рисунок на полу тронного зала, забурлила, вскипая и обжигая их стопы.
 
- Мощь твоя вечная, смерть приносящая, волею старших покорна Валар,
Воля богов, жутким страхом сквозящая, преподнесла твою слабость всем в дар,
Рви свои цепи, оковы тяжелые, освободи себя от этих уз,
Чтоб не спасли ни рассветы багровые и ни костры, как за дело возьмусь!
 
Крики боли вдруг стали громче и мучительнее, превращаясь в вопли – то в мучениях бились рабы, кровь в жилах которых начала закипать, подобно бурлящему на полу рисунку.
 
- Силы могучие, вас заклинаю я, пусть холод гибельный в Арду идет,
Пусть в унисон поет лед с заклинанием, неурожай очень многих убьет,
Пусть твари жалкие, к травам привыкшие, с голода мрут – всё на гибель врагу,
И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу.
 
Раздался отвратительный хруст: жертвам-пленникам неведомая сила с легкостью выкручивала и ломала конечности и кости. Кровь, обильно льющаяся из открытых ран, устремилась на пол, сливаясь с прочей. Уже безжизненные тела в какой-то момент беззвучно обратились пеплом, что заполнил весь внутренний круг ритуального рисунка, перемешиваясь с алой жидкостью, принимающей серо-черный цвет.
 
- Гномы подземные, скрытые скалами, не уважают ни снег, ни мороз,
Прячась от холода там, под завалами гор, те тебя не воспримут всерьез.
Эльфы, от этого мира оторваны, в вечном цветенье и лете живут,
Магия перворожденных – разорваны планы зимы, холода не придут.
 
Люди, спасаясь от лютого холода, древам погибель стальную несут,
Пламя спасает от стужи и голода, и не попасть смертным на Зимний Суд.
Хитростью люд одолел силы хладные, что прежде ты не могла применить,
Дуйте же вволю, ветра беспощадные и не давайте спокойно им жить!
 
Кипящая кровь, въедающаяся в ритуальный рисунок, ярко вспыхнула, освещая погруженный во мрак зал, и засияла багровым пламенем. Камень оплавился – знак того, что Песнь подходила к своему логическому завершению.
 
- Пой и бушуй, силу в смерть обратившая, пой и накрой же ты холодом мир!
Мощь всю верни, прежде в Нечто застывшая, сдвинь в свою сторону сил балансир!
Жги лютым холодом, скуй всё морозами и затопи Арду снегом своим!
Чтоб не пройти было между утесами! Сим твою силу мы освободим!
 
 До этого момента все набиравший силу голос стал совсем подобен грому, и Дол-Гулдур почти до основания сотрясла немыслимая мощь, похожая на кратковременное, но очень сильное землетрясение. К счастью, постройки не пострадали, не считая нескольких старых камней, выпавших из кладки у ворот. Этот выброс сопровождался ужасным грохотом, разнесшимся над всем лесом на лиги вокруг, поднялся штормовой ветер, и в округе закрутились, завихрились несколько небольших, но мощных смерчей, всасывающих в себя воду, тину, неудачно пробегавших мимо тварей и разбрасывая их во все стороны.
Вся эта апокалиптическая картина закончилась довольно быстро. Стражи внешних ворот крепости, сжимая свои копья обеими руками, испуганно вглядывались вдаль.
- Неладное творится, - поделился один из уруков, натягивая шлем поглубже на голову. – Чуешь? Воздух. Похолодало, кажись. Опять назгул колдует, что ли?
 - Дубина, Бледный Король недавно уехал. Это Сам колдунство творит…  Ну и жуть... 
 
А в тронном зале на каменном полу без сил лежал Властелин Тьмы и улыбался сам себе, сверкая ярким пламенем в глазах. 

Земля Ангмар расположенная на юго-западе региона Фордовэйт, огорожена хребтами северной части Мглистых гор, и отходящего от них, высокого хребта гор Ангмарских. Имеет леса в предгорьях, преимущественно еловые, из стойких и выносливых деревьев. Местами они поднимаются очень высоко. Ангмарские горы имеют высокие пики, покрытые не тающими ледниками. У подножия гор, идёт по этим землям русло замерзающей зимой реки Лучир (Драконья река), самой длинной реки Форохеля. Другие названия реки, Ангсирил, Ангсуль и Ангсил.
 Имя этих земель звонко гремело, особенно в древности, под именем Королевства Ангмар, управляемого Хэллкаром, королём-чародем, первым из числа Кольценосцев Саурона. На берегах реки Лучир, и до прихода короля-чародея, и под его властью и даже после, живёт племя людей Лумимиехет, занимающееся рыбной ловлей и охотой. В зависимости от сезона, эти люди кочуют по берегам реки, и исповедуют свой вариант культа Тьмы.
 Венчает эти земли, на северной окраине, в горах крепость Карн Дум основанный в 1300 году Третьей Эпохи Солнца, и подвергшийся нападению эльфов Линдона, людей Гондора и Арнора в 1975 году Третьей Эпохи Солнца.

Настроения в Дол-Гулдуре после прибытия небольшого воинства из Лихолесья не укрылись от Тар-Майрона. Он прекрасно слышал шепотки в темных углах, громкие мысли уруков о не самой лучшей ситуации, складывающейся здесь. И пусть вслух, открыто, никто не говорил об этом, оркам хватало даже переглядываний, чтобы понимать друг друга с полуслова.
 Они считали себя загнанными в угол, осажденными и окруженными врагами в этой крепости, хотя этого еще даже не произошло. И Гортхауру очень не нравился подобный настрой.
 Он не был глуп и понимал, что если светлые соберут силы и решат отбить северо-западный форпост Мордора, то обороняющимся придется очень нелегко. Да и эльфы были не настолько слабоумны, чтобы быстро забыть недавние события. Эти остроухие параноики, особенно Трандуил, наверняка не расслаблялись и ждали, когда Темный Властелин вновь проявит себя. И пускай Майрон еще не заявил о себе в открытую, уж эльфы наверняка начали подозревать это.
 Не слишком много времени минуло с последней грандиозной битвы, которая окончилась совсем не так, как хотелось, и Мордор по-прежнему был окружен врагами. В Гондоре все было относительно тихо, и менять это в ближайшее время Властелин не планировал. Рохан тоже занимался своими делами и не проявлял никакой активности, пока на его лугах и полях не шастали орки. В окрестностях Лориэна шпионы Саурона хоть и были, но в малых количествах, и не сообщали о какой-либо деятельности. Однако сбрасывать со счетов владычицу Лотлориэна не следовало, особенно после их прошлой встречи. Гортхаур все еще жаждал отомстить Галадриэли и выжечь весь Лориэн дотла.
Что происходило в Имладрисе и Линдоне, темный майа тоже не знал – остроухие хорошо стерегли границы своих земель, и там даже крэбайны не смогли бы выведать сколь-нибудь важной информации.
И все же на душе у Властелина было неспокойно. Порой его настигало чувство, что контроль над ситуацией ускользает из рук, ввергая в бурлящий поток событий, который подчинить было гораздо труднее. Майрон жаждал перехватить инициативу, а для этого требовалось сделать что-то, чего никто не ждет, из ряда вон выходящее. Возрождение Ангмара – проект долгосрочный и не терпящий слишком большой спешки, а потому совершенно не подходил под это самое «из ряда вон».
Пока в голове у Властелина плелась паутина планов и мыслей, в тронный зал опасливо заглянул один из командиров-уруков.
 - Повелитель, Зугхар, временный заместитель Призрака.
 - Говори, - отвлеченно ответил Гортхаур, бросив секундный взгляд на слугу.
 - Работы по укреплению крепости продолжаются. Стены отремонтировали и укрепили дополнительным рядом камня, восстановили сторожевые башни, через пару дней закончим со рвом и подсоединим подъемный мост. Также снаги расширили подземные склады и разместили все припасы, привезенные из лесной заставы. Обустроены три дополнительных кузнечно-столярных цеха, две оружейных и два помещения под казармы, где разместили прибывших. Для животных наскоро сколотили загон, вскоре заменим его на полноценный. Сержанты круглосуточно занимаются с бойцами тренировками, интенданты сидят над расчетами необходимых объемов снабжения, все заняты выполнением поставленной вами задачи, Владыка.
 Майрон кивнул.
 - Хорошо. Не сбавлять темп. И проведите воспитательную работу с некоторыми из ваших орков, от которых так и воняет деморализующим настроем, иначе я сделаю это сам… С логичными последствиями. Ты понял?
 - Конечно, Повелитель! – поспешил заверить Зугхар, склонился перед Майроном и, получив разрешение, покинул тронный зал.
  «Нет, медлить определенно больше нельзя. Нужно успеть сделать что-то еще до прибытия Шелоб».
 Эта мысль крепко засела в сознании темного майа. Нужно было сделать что-то, что создаст сложности для всех светлых разом. Вот только наслать моровую чуму, как это было однажды, у Гортхаура не хватило бы сил, ибо тогда он не был ослаблен, как сейчас. И все же Властелин решил думать в этом направлении, а вскоре думы принесли свои плоды.
 
 Впервые за довольно долгое время темный майа покинул свою обитель в тронном зале. Стражи у дверей почтительно склонили головы, трижды отбив древками копий по земле. Когда Гортхаур вышел во внутренний двор и направился к подземельям, несколько сотен взглядов неотрывно следили за развевающимся на ветру тонким плащом искусной работы с изображенным на нем Багровым Оком. Спустившись на несколько этажей вниз, Майрон оказался в главной кузнице. В десятке горнов ярко горело пламя, а крепкого вида уруки усердно отковывали клинки, орудуя увесистыми кувалдами.
 - Все прочь, - скомандовал Владыка, и присутствующие, от кузнецов до помощников и снаг, таскающих тачки с углем, поспешили освободить цех.
 Первым делом темный майа выковал себе подходящие инструменты, ибо те, какими пользовались орки, мало того, что не подходили ему, но их качество оскорбляло саму суть кузнеца Майрона. Отобрав десяток крепких прутков из относительно неплохого железа, он приступил к изготовлению клещей. Круглые, квадратные, плоские, продольные, поперечные. После этого, подыскав несколько толстых листов подходящего металла, подготовил форму для отливки цельнометаллического молота, расплавил листы в раскаленную жидкую массу и залил ее туда. Также он отковал из обрезков железа и закалил несколько пробойников для гравировки. Когда минимум инструментов для обработки металла был готов, Гортхаур занялся изготовлением длинного изящного ножа с тонким лезвием, короткого серпа и кованного кубка, который в конце инкрустировал несколькими кроваво-красными изумрудами по четырем сторонам. Лезвия серпа и ножа украсила по обеим сторонам вязь на Черном Наречии. На клинке серпа она гласила: «С кровью приходит пламя, с пламенем приходит смерть», а на боковой части ножа – «Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени». Верхний обод кубка украсила искусная резьба, изображающая огибающего его по окружности змея, пожирающего свой хвост.
 Процесс изготовления этих вещей занял больше суток, столь тонкая работа была проведена Майроном. Закончив, Властелин поспешил вернуться в тронный зал, где следовало заняться подготовкой к проведению ритуала, план которого уже окончательно созрел в разуме темного майа. Конечно, лучше было бы бы провести его в Барад-Дуре, но разница будет не слишком велика, а значит, этим можно было бы пренебречь.
 Призвав к себе слугу, Гортхаур потребовал принести ему несколько кусков мела, три десятка свечей, молот и пробойник из главной кузни, а также отобрать десяток самых сильных, несломленных и выносливых рабов. Пока слуга мотался по всему Дол-Гулдуру, выполняя этот приказ, майа подобрал подходящее место для свершения таинства.
 Вскоре в тронный зал ввели десяток закованных в цепи рабов, явно напуганных. Присутствие Гортхаура еще сильнее давило на их волю, делая похожими на овец, опустивших голову перед ударом ножа на бойне. Впрочем, судьба их была ничем не лучше скота.
 Получив свои инструменты, Тар-Майрон приступил к начертанию. Первым делом он обвел в центре зала два ровных круга, один внутри другого. Убедившись, что все сделано правильно, он продолжил, нанося между этими кругами извивающуюся красивую вязь на черном наречии, которая должна была усилить грядущие чары и гласила: «Как крови суждено покинуть тела смертных, так солнечному жару суждено покинуть земли мира». Внутри своеобразного кольца Властелин на равном расстоянии друг от друга изобразил девять вытянутых к центру звезд необычной формы, а в самом центре круга – око, подобное тем, что багровели на знаменах и бунчуках его армий. Вязь, звёзды и око он соединил множеством линий, которые не переплетались между собой, но объединяли отдельные элементы в единую картину. Пока рабы с ужасом взирали на происходящее, Властелин взялся за пробойник и молот, превращая простой рисунок в глубокую гравировку, выбитую прямо на каменном полу. Эта работа заняла порядка двух часов и стоила огромной концентрации. Когда пробойник выбил последний лишний кусок камня из очередного желоба, Майрон с улыбкой осмотрел место ритуала, и эта улыбка очень не понравилась приведенным в помещение рабам. Мужчины отчаянно озирались, пара из них даже попыталась рвануть к выходу, но трое крепких уруков, воспитав их мощными ударами под дых, вернули согбенных на место.
 - Заприте ворота в тронный зал изнутри, - отдал распоряжение Гортхаур, и слуга, что стоял в тени, тут же ретировался. Раздались звуки лязгающих засовов.
 В зале заметно потемнело, будто и без того слабый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи, брезговал литься на крепость. Майрон неспешно расставил свечи по внутренней границе кольца. Владыка жестом приказал подвести к себе одного из рабов, а сам взял в руки кубок и серп. Совсем потерявшего от страха рассудок мужчину, слабо дергающегося, на ватных ногах подвели к майа. Его рука легла на голову смертного, будто он хотел лишь потрепать того за волосы, но хватка вдруг стала жесткой, и Гортхаур склонил его голову к себе в принудительном поклоне.
 - С кровью приходит пламя, - низким голосом пророкотал он. Острие серпа, приставленное к сонной артерии, одним мощным рывком проникло в горло раба, вышло с другой стороны, а когда майа рванул орудие на себя, из вспоротой глотки хрипящего снаги в подставленную чашу хлынула алая кровь, и свечи, что были ранее расставлены Майроном, в один миг вспыхнули неровными огоньками. - С пламенем приходит смерть.
 Пока кубок не наполнился до самых краев, Владыка держал трепыхающееся тело раба, а затем отбросил его в сторону, как ставший ненужным опустевший сосуд.
 - Слуги, расставьте отверженных согласно местам. – Вторя словам Властелина, девять звезд вокруг Ока слабо засияли едва заметным алым светом, и уруки покорно исполнили приказ. После этого Майрон приказал им убраться в сторону. Могущественная воля Гортхаура сковала бренные тела рабов так, что те не могли даже шевельнуться.
Теперь в руке у майа оказался нож.
 - Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени. – С этими словами Гортхаур медленно обошел круг, оставляя на спинах полуголых пленников длинные и достаточно глубокие надрезы, кровь из которых ручейками текла по ногам вниз. Когда последний из участников был отмечен ритуальным ножом, Майрон обмакнул клинок ножа в кубок, отложил его в сторону, а кровь, набранную у первого несчастного, стал неторопливо выливать на выгравированную в камне вязь. Алые ручьи, соединяясь с кровью пленников, растекались сперва по кольцу, затем быстро перетекали к звездам, омывая стопы рабов, и уже после этого устремлялись к символу Ока. Закончив, Гортхаур отложил кубок прочь, прошел внутрь круга и встал прямо на око. Вся его сущность трепетала в предвкушении дальнейшего. Мысли в голове превратились в бушующий шторм, из которого строка за строкой потекли Слова, складывающиеся в Песнь Силы, какой не исполнял он уже очень давно.
 
- Сила природная, эльфов древнее ты, непокорённая ярость богов,
Буря морозная, чьи холодны персты, пусть убедит тебя суть моих слов!
Слушай же речь мою, искренне верную, истину знай, что сокрыта была,
И изгони прочь всю ложь лицемерную, что в духах мира веками жила.
 
Песнопение Майрона, от голоса которого содрогнулись стены Дол-Гулдура, переплелись с криками пленных: не имея возможности пошевелиться, они могли лишь вопить, когда кровь, заполнившая рисунок на полу тронного зала, забурлила, вскипая и обжигая их стопы.
 
- Мощь твоя вечная, смерть приносящая, волею старших покорна Валар,
Воля богов, жутким страхом сквозящая, преподнесла твою слабость всем в дар,
Рви свои цепи, оковы тяжелые, освободи себя от этих уз,
Чтоб не спасли ни рассветы багровые и ни костры, как за дело возьмусь!
 
Крики боли вдруг стали громче и мучительнее, превращаясь в вопли – то в мучениях бились рабы, кровь в жилах которых начала закипать, подобно бурлящему на полу рисунку.
 
- Силы могучие, вас заклинаю я, пусть холод гибельный в Арду идет,
Пусть в унисон поет лед с заклинанием, неурожай очень многих убьет,
Пусть твари жалкие, к травам привыкшие, с голода мрут – всё на гибель врагу,
И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу.
 
Раздался отвратительный хруст: жертвам-пленникам неведомая сила с легкостью выкручивала и ломала конечности и кости. Кровь, обильно льющаяся из открытых ран, устремилась на пол, сливаясь с прочей. Уже безжизненные тела в какой-то момент беззвучно обратились пеплом, что заполнил весь внутренний круг ритуального рисунка, перемешиваясь с алой жидкостью, принимающей серо-черный цвет.
 
- Гномы подземные, скрытые скалами, не уважают ни снег, ни мороз,
Прячась от холода там, под завалами гор, те тебя не воспримут всерьез.
Эльфы, от этого мира оторваны, в вечном цветенье и лете живут,
Магия перворожденных – разорваны планы зимы, холода не придут.
 
Люди, спасаясь от лютого холода, древам погибель стальную несут,
Пламя спасает от стужи и голода, и не попасть смертным на Зимний Суд.
Хитростью люд одолел силы хладные, что прежде ты не могла применить,
Дуйте же вволю, ветра беспощадные и не давайте спокойно им жить!
 
Кипящая кровь, въедающаяся в ритуальный рисунок, ярко вспыхнула, освещая погруженный во мрак зал, и засияла багровым пламенем. Камень оплавился – знак того, что Песнь подходила к своему логическому завершению.
 
- Пой и бушуй, силу в смерть обратившая, пой и накрой же ты холодом мир!
Мощь всю верни, прежде в Нечто застывшая, сдвинь в свою сторону сил балансир!
Жги лютым холодом, скуй всё морозами и затопи Арду снегом своим!
Чтоб не пройти было между утесами! Сим твою силу мы освободим!
 
 До этого момента все набиравший силу голос стал совсем подобен грому, и Дол-Гулдур почти до основания сотрясла немыслимая мощь, похожая на кратковременное, но очень сильное землетрясение. К счастью, постройки не пострадали, не считая нескольких старых камней, выпавших из кладки у ворот. Этот выброс сопровождался ужасным грохотом, разнесшимся над всем лесом на лиги вокруг, поднялся штормовой ветер, и в округе закрутились, завихрились несколько небольших, но мощных смерчей, всасывающих в себя воду, тину, неудачно пробегавших мимо тварей и разбрасывая их во все стороны.
Вся эта апокалиптическая картина закончилась довольно быстро. Стражи внешних ворот крепости, сжимая свои копья обеими руками, испуганно вглядывались вдаль.
- Неладное творится, - поделился один из уруков, натягивая шлем поглубже на голову. – Чуешь? Воздух. Похолодало, кажись. Опять назгул колдует, что ли?
 - Дубина, Бледный Король недавно уехал. Это Сам колдунство творит…  Ну и жуть... 
 
А в тронном зале на каменном полу без сил лежал Властелин Тьмы и улыбался сам себе, сверкая ярким пламенем в глазах. 

Кханд, западные границы ====>
 
Поход во главе армии, как казалось ранее Туварсу был чем-то сродни походу во главе каравана, только больший в масштабе. И в каком-то смысле это было действительно так, но вообще-то говоря, и теперь Туварс Супилли это хорошо понял — это был качественно другой уровень. Здесь нужды ведомых им полчищ, измерялись совсем иными мерками и всё было по другому. Чтобы не сбиться, и собрать мысли в кучку, Туварс временно пересаживался в повозку-паланкин и наказывая наложницам сидеть тихо, предавался медитации на образ тьмы, после чего возвращался к расчётам. Со временем, почва под ногами стала менее твёрдой, как это было в Верхнем Кханде, а пейзажи вокруг живописнее, так что и наложницы с интересом рассматривали эти красоты. Но Туварсу было не до того, он занимался расчётом провизии и армейской казны. Гвардия чёрно-уруков Доброга продолжала охрану командующего и его сложно-составной повозки. Армия прошла мимо города Бегат, и далее миновала речной порт-город Кас Аухель. В первом, армия взяла дань золотом и серебром, второй город порадовал человеческую часть армии, домами терпимости, а орков мумакинским мясом, под местными приправами и специями. В этих городах, мудрые власть имущие люди не пытались противостоять силе, их превосходящей. И вот наконец, армия приблизилась к городу Гизар. 
 Наступило утро, и орки подтянувшись компактно встали лагерем, используя местные пролески, в которых они и выставили юрты. Чёрно-уруки Ублурга расставили пять пикетов, они разожгли костры и всматривались вперёд в стороне от расположения армии. Наложницы-служанки Туварса расставили его юрту, и уже отработанным навыком, подогнали к ней паланкин. В своём шатре, чародей впервые сидел на раскладном стуле. Ему из Кас Аухеля подарили стол и стул, которые используют в кочевьях караванщики. Также он взял оттуда же высокий и узкий стол, с наклонной поверхностью, также сделанный для торговцев, на нём удобно было писать, в том числе при свечах, раскладывать стопки монет и мешочки с ними же. У девушек же, появилась забава в виде маленькой обезьянки. 
 В своей юрте Туварс вёл счёт казны, когда к нему заглянул Доброг.
— Что там? – Не отвлекаясь от счёта спросил Туварс, он ожидал, что Гизар послал дань. 
— Разведчик, говорят войско идёт. – Прорычал Доброг.
 Отложив в сторону дела, Туварс сказал.
— Пусть войдёт. – Урук кивнул, и спустя пару мгновений, в юрту вошёл один из командиров нурен-дюрских конных разведчиков. Преклонив колено, он опустил голову в поклоне и сказал.
— Повелитель, из Гизара вышло войско, идут на нас. 
— Сколько? — Холодным тоном, сдерживая гнев спросил Туварс.
— Верно это гарнизон. Мы насчитали полторы тысячи пехоты, пять сотен конных и двух мумакинов.
— Нет ну это уже...— не договорив, Туварс отложил в сторону свои записи, и пошёл наружу. За ним вышли и разведчик с Доброгом. Обращаясь к разведчику, командующий сказал.
— Продолжайте следить, и попробуйте обойти их войско, когда они подойдут к нам. В тылах смотрите, нет ли какой подмоги им со стороны города. В бой не вступайте, мне нужны ваши глаза там.
— Слушаюсь – разведчик побежал до коня, после чего, одним прыжком вскочил в седло и пустился галопом. Подняв голову к небу, Туварс сказал. 
— Всех чёрно-уруков построить по фронту. Поставь перед ними наших олог-хай. Также вариангов ко мне. И тысячников ко мне: Зурдакха, Зормока и Струппу. 
Доброг хмыкнул и отправился выполнять приказ, он отправил посланцев к трём тысячникам, а сам стал строить чёрно-уруков, в одну фалангу лицом к приближающемуся противнику. В это время Туварс Супилли, начертил большой круг, шагов пятнадцать, и отдал когда первыми пришли варианги он отдал приказ. 
— Встать вокруг, за черту не заступать, когда я скажу начнёте кричать, так громко как только сможете, понятно?! 
— Как прикажешь, господин – ответил с непониманием Аршун. Они построились в круг, а чародей начертил внутри пять квадратов. Когда укрываясь от солнца накидками, пришли тысячники, Туварс сказал.
— Готовьте войска, пехоту на фланги, а лучников вторым рядом после вон тех чёрно-уруков, широким фронтом. Общие залпы по моей команде. И вот ещё, Струппа пять снаг мне сюда, и свяжите их хорошенько. Их придётся принести в жертву, чтобы прикрыть его хоть на время — Он поднял палец вверх указывая на солнце, Струппа кровожадно улыбнулся. 
Спустя некоторое время, всё было готово к обряду, и Туварс сняв шлем сел в середине круга, входя в медитативное состояние. В нужном расположении связи хроа с феа, он открыл глаза, встал и жестом подал сигнал Аршуну, тот заорал как будто его режут и вот все сорок глоток вариангов завопили, отчего связанные орки избранные в качестве жертв, прижались к земле. Может и они кричали, но Супилли не слышал, он взял свою алебарду-протазан, и начал раскручивать её над головой, как его научила Кин-най, наложница-госпожа. Избирая первую цель, он метнулся к одному орку, срубив беззащитную жертву, потом второго, третьего. Убив всех, он смотрел как их тёмная густая кровь, стекает по прочерченным канальцам в центр. Чародей снова сел в медитацию. А крик вокруг продолжался, храбрые варианги крича чувствовали себя не в своей тарелке, в их глазах появился суеверный страх, и этот страх как психический буст, вместе с жертвенно умерщвлёнными орками, создали благоприятные условия для начала. Запрокинув голову, Туварс открыл глаза, те закатились, а из его уст раздалось.
— Пять рабов, ушли во тьму
Жизни отдали ему
Войско тёмное идёт,
Смерти ждёт водоворот
Буйный вихрь набеги,
Тучи мрака принеси, 
В этот момент начал подниматься ветер, но юрты к счастью были устойчивей шатров, и потому лишь подрагивали.
Сокрой лучи палящие
Орочью рать губящие
После чего, он вскочил на ноги, и ещё пять раз повторил эту песнь, крутясь вокруг своей оси, достигая полнейшего исступления. Пока вдруг не упал, отчего варианги стали кричать тише, и совсем замолкли, когда чародей прокричал.
— Тишина. – Он поднялся с земли, и отряхнулся. Над войском скопились тучи, а под ветром с северных гор Мордора, трепыхались знамёна с Багровым Оком. Туварс посмотрел в глаза воинам Кханда, и увидев в них подлинный страх и поклонение, понял что побочным бонусом, было укрепление лояльности этого отряда. 
— Идите в общий строй, возьмите в плен вождя врагов, не дайте оркам его зарубить. 
С этим приказом, кхандийцы побежали к фаланге Доброга. В это время тысячники расставляли свои войска, так как приказал командующий. Из юрт высыпали и остальные, но они пока стояли в резерве. Взойдя на коня, Туварс посмотрел на небо. Время ещё было, он повернул голову в сторону паланкина, и там сцепился взглядами с Кин-най. Быстро надев шлем, он погнал коня к войску. 
 На правом фланге обеих армий спокойно текла река, словно безмолвный свидетель. Воины повелителя Гизара, повели своё воинство так, чтоб лучники были впереди, за ними шёл строй пехоты, а за ними кавалерия. По флагам шли мумакины. Пустынное плато во многих местах прерывалось кучками невысокого кустарника. Ближе к реке, стояли по несколько деревьев. 
Враги кричали боевые кличи приближаясь, орки отвечали им своими, и вот алые воины начали бежать, их конница и лучники начали насыпать стрелы по фронту, а тысяча двести орочьих лучников, обрушили на врага лавину своих стрел, но мало того когда приблизились мумакины, по крику Туварса и трубам тысячников, на них напали лёгкие пехотинцы орки, вооружённые дротами, теми самыми, которые Туварс привёз из Удуна. Звери взбесились, но если по одному попали удачно, и вскоре он рухнул тушей великой, второй взревев словно горн, на левом фланге потерял своих возниц, изтыканных стрелами, проложил себе путь к свободе, через толпу орков. Весь израненный он бросился прочь с этого места. 
— Доброг вперёд — простёр свою десницу Туварс, и Доброг взревел в небо, чёрные уруки двинулись в контратаку, сдержав атаку вражеской пехоты. Началось рубилово и возня, враги на линии схватки в клинче срывались в пыльную землю, топтали, кололи, резали друг друга по всему фронту, а после и на флангах, когда орочья лёгкая пехота сломила мумакинов. В попытке прорвать фалангу чёрных уруков, падишах Гизара со всей кавалерией бросился туда, где его строй пехоты таял больше всего. 
 Орки с левого и правого фланга смыкались, и заставили лучников врага, потерявших много людей от вражеских стрел, развернуться и бежать в город. В спины им летели дроты, быстрой лёгкой пехоты. А часть лёгких орочьих пехотинцев, с наслаждением ударила в спину пехотинцам врага. Уруки сдержали натиск кавалерии, чем подписали ей приговор. Доброг лично присоединился к рубке лошадников, туда же прорвались кхандийцы и Туварс. В груде копошащихся и убивающих людей и орков, он легко определил по красному цвету врагов. Держа алебарду двумя руками, Туварс обрушил удар на одного пехотинца, расколов шлем и череп. 
 
Армия орков перебила 676 пехотинцев, 338 лучников и столько же конников. Враг побежал, в попытке спастись. Бежал бросая всё, в городе укрылось лишь 131 лучника, 95 пехотинцев и 59 всадников. Падишах, был пленён кхандийцами и орками вместе с 103-мя своими всадниками, 91 лучником и 7-ю пехотинцами, этих в основном жестоко убивали. Понесла потери и армия Мордора, так погибло и смертельно ранены: 301 лучник (88 ранено не смертельно), 507 орков лёгкой пехоты (106 легкоранены), 37 чёрно-уруков (137 легкоранены), 4 кхандийцев (9 легкоранены) и 8 троллей (1 отделался царапинами). 
 
Туварс огляделся, и отдал приказ. 
— Осадные орудия к стенам, не приближаться на полёт стрелы. Собрать оружие, доспехи. Рабов в лагерь, и в цепи этих знатных — он указал на падишаха и его всадников —  связать и к моему шатру. Доброг! Передай разведчикам нурен-дюра, пусть подойдут к стенам как посланники скажут этим харадрим, что их шах у нас. Живой и здоровый. 
 После этого, он поднял забрало шлема, добил какого-то тяжелораненого харадрим, и погнал коня своей юрте, отдыхать. Предстоял второй раунд общения с Гизаром, теперь настала очередь Мордора ставить условия этим гордецам. 

Настроения в Дол-Гулдуре после прибытия небольшого воинства из Лихолесья не укрылись от Тар-Майрона. Он прекрасно слышал шепотки в темных углах, громкие мысли уруков о не самой лучшей ситуации, складывающейся здесь. И пусть вслух, открыто, никто не говорил об этом, оркам хватало даже переглядываний, чтобы понимать друг друга с полуслова.
 Они считали себя загнанными в угол, осажденными и окруженными врагами в этой крепости, хотя этого еще даже не произошло. И Гортхауру очень не нравился подобный настрой.
 Он не был глуп и понимал, что если светлые соберут силы и решат отбить северо-западный форпост Мордора, то обороняющимся придется очень нелегко. Да и эльфы были не настолько слабоумны, чтобы быстро забыть недавние события. Эти остроухие параноики, особенно Трандуил, наверняка не расслаблялись и ждали, когда Темный Властелин вновь проявит себя. И пускай Майрон еще не заявил о себе в открытую, уж эльфы наверняка начали подозревать это.
 Не слишком много времени минуло с последней грандиозной битвы, которая окончилась совсем не так, как хотелось, и Мордор по-прежнему был окружен врагами. В Гондоре все было относительно тихо, и менять это в ближайшее время Властелин не планировал. Рохан тоже занимался своими делами и не проявлял никакой активности, пока на его лугах и полях не шастали орки. В окрестностях Лориэна шпионы Саурона хоть и были, но в малых количествах, и не сообщали о какой-либо деятельности. Однако сбрасывать со счетов владычицу Лотлориэна не следовало, особенно после их прошлой встречи. Гортхаур все еще жаждал отомстить Галадриэли и выжечь весь Лориэн дотла.
Что происходило в Имладрисе и Линдоне, темный майа тоже не знал – остроухие хорошо стерегли границы своих земель, и там даже крэбайны не смогли бы выведать сколь-нибудь важной информации.
И все же на душе у Властелина было неспокойно. Порой его настигало чувство, что контроль над ситуацией ускользает из рук, ввергая в бурлящий поток событий, который подчинить было гораздо труднее. Майрон жаждал перехватить инициативу, а для этого требовалось сделать что-то, чего никто не ждет, из ряда вон выходящее. Возрождение Ангмара – проект долгосрочный и не терпящий слишком большой спешки, а потому совершенно не подходил под это самое «из ряда вон».
Пока в голове у Властелина плелась паутина планов и мыслей, в тронный зал опасливо заглянул один из командиров-уруков.
 - Повелитель, Зугхар, временный заместитель Призрака.
 - Говори, - отвлеченно ответил Гортхаур, бросив секундный взгляд на слугу.
 - Работы по укреплению крепости продолжаются. Стены отремонтировали и укрепили дополнительным рядом камня, восстановили сторожевые башни, через пару дней закончим со рвом и подсоединим подъемный мост. Также снаги расширили подземные склады и разместили все припасы, привезенные из лесной заставы. Обустроены три дополнительных кузнечно-столярных цеха, две оружейных и два помещения под казармы, где разместили прибывших. Для животных наскоро сколотили загон, вскоре заменим его на полноценный. Сержанты круглосуточно занимаются с бойцами тренировками, интенданты сидят над расчетами необходимых объемов снабжения, все заняты выполнением поставленной вами задачи, Владыка.
 Майрон кивнул.
 - Хорошо. Не сбавлять темп. И проведите воспитательную работу с некоторыми из ваших орков, от которых так и воняет деморализующим настроем, иначе я сделаю это сам… С логичными последствиями. Ты понял?
 - Конечно, Повелитель! – поспешил заверить Зугхар, склонился перед Майроном и, получив разрешение, покинул тронный зал.
  «Нет, медлить определенно больше нельзя. Нужно успеть сделать что-то еще до прибытия Шелоб».
 Эта мысль крепко засела в сознании темного майа. Нужно было сделать что-то, что создаст сложности для всех светлых разом. Вот только наслать моровую чуму, как это было однажды, у Гортхаура не хватило бы сил, ибо тогда он не был ослаблен, как сейчас. И все же Властелин решил думать в этом направлении, а вскоре думы принесли свои плоды.
 
 Впервые за довольно долгое время темный майа покинул свою обитель в тронном зале. Стражи у дверей почтительно склонили головы, трижды отбив древками копий по земле. Когда Гортхаур вышел во внутренний двор и направился к подземельям, несколько сотен взглядов неотрывно следили за развевающимся на ветру тонким плащом искусной работы с изображенным на нем Багровым Оком. Спустившись на несколько этажей вниз, Майрон оказался в главной кузнице. В десятке горнов ярко горело пламя, а крепкого вида уруки усердно отковывали клинки, орудуя увесистыми кувалдами.
 - Все прочь, - скомандовал Владыка, и присутствующие, от кузнецов до помощников и снаг, таскающих тачки с углем, поспешили освободить цех.
 Первым делом темный майа выковал себе подходящие инструменты, ибо те, какими пользовались орки, мало того, что не подходили ему, но их качество оскорбляло саму суть кузнеца Майрона. Отобрав десяток крепких прутков из относительно неплохого железа, он приступил к изготовлению клещей. Круглые, квадратные, плоские, продольные, поперечные. После этого, подыскав несколько толстых листов подходящего металла, подготовил форму для отливки цельнометаллического молота, расплавил листы в раскаленную жидкую массу и залил ее туда. Также он отковал из обрезков железа и закалил несколько пробойников для гравировки. Когда минимум инструментов для обработки металла был готов, Гортхаур занялся изготовлением длинного изящного ножа с тонким лезвием, короткого серпа и кованного кубка, который в конце инкрустировал несколькими кроваво-красными изумрудами по четырем сторонам. Лезвия серпа и ножа украсила по обеим сторонам вязь на Черном Наречии. На клинке серпа она гласила: «С кровью приходит пламя, с пламенем приходит смерть», а на боковой части ножа – «Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени». Верхний обод кубка украсила искусная резьба, изображающая огибающего его по окружности змея, пожирающего свой хвост.
 Процесс изготовления этих вещей занял больше суток, столь тонкая работа была проведена Майроном. Закончив, Властелин поспешил вернуться в тронный зал, где следовало заняться подготовкой к проведению ритуала, план которого уже окончательно созрел в разуме темного майа. Конечно, лучше было бы бы провести его в Барад-Дуре, но разница будет не слишком велика, а значит, этим можно было бы пренебречь.
 Призвав к себе слугу, Гортхаур потребовал принести ему несколько кусков мела, три десятка свечей, молот и пробойник из главной кузни, а также отобрать десяток самых сильных, несломленных и выносливых рабов. Пока слуга мотался по всему Дол-Гулдуру, выполняя этот приказ, майа подобрал подходящее место для свершения таинства.
 Вскоре в тронный зал ввели десяток закованных в цепи рабов, явно напуганных. Присутствие Гортхаура еще сильнее давило на их волю, делая похожими на овец, опустивших голову перед ударом ножа на бойне. Впрочем, судьба их была ничем не лучше скота.
 Получив свои инструменты, Тар-Майрон приступил к начертанию. Первым делом он обвел в центре зала два ровных круга, один внутри другого. Убедившись, что все сделано правильно, он продолжил, нанося между этими кругами извивающуюся красивую вязь на черном наречии, которая должна была усилить грядущие чары и гласила: «Как крови суждено покинуть тела смертных, так солнечному жару суждено покинуть земли мира». Внутри своеобразного кольца Властелин на равном расстоянии друг от друга изобразил девять вытянутых к центру звезд необычной формы, а в самом центре круга – око, подобное тем, что багровели на знаменах и бунчуках его армий. Вязь, звёзды и око он соединил множеством линий, которые не переплетались между собой, но объединяли отдельные элементы в единую картину. Пока рабы с ужасом взирали на происходящее, Властелин взялся за пробойник и молот, превращая простой рисунок в глубокую гравировку, выбитую прямо на каменном полу. Эта работа заняла порядка двух часов и стоила огромной концентрации. Когда пробойник выбил последний лишний кусок камня из очередного желоба, Майрон с улыбкой осмотрел место ритуала, и эта улыбка очень не понравилась приведенным в помещение рабам. Мужчины отчаянно озирались, пара из них даже попыталась рвануть к выходу, но трое крепких уруков, воспитав их мощными ударами под дых, вернули согбенных на место.
 - Заприте ворота в тронный зал изнутри, - отдал распоряжение Гортхаур, и слуга, что стоял в тени, тут же ретировался. Раздались звуки лязгающих засовов.
 В зале заметно потемнело, будто и без того слабый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи, брезговал литься на крепость. Майрон неспешно расставил свечи по внутренней границе кольца. Владыка жестом приказал подвести к себе одного из рабов, а сам взял в руки кубок и серп. Совсем потерявшего от страха рассудок мужчину, слабо дергающегося, на ватных ногах подвели к майа. Его рука легла на голову смертного, будто он хотел лишь потрепать того за волосы, но хватка вдруг стала жесткой, и Гортхаур склонил его голову к себе в принудительном поклоне.
 - С кровью приходит пламя, - низким голосом пророкотал он. Острие серпа, приставленное к сонной артерии, одним мощным рывком проникло в горло раба, вышло с другой стороны, а когда майа рванул орудие на себя, из вспоротой глотки хрипящего снаги в подставленную чашу хлынула алая кровь, и свечи, что были ранее расставлены Майроном, в один миг вспыхнули неровными огоньками. - С пламенем приходит смерть.
 Пока кубок не наполнился до самых краев, Владыка держал трепыхающееся тело раба, а затем отбросил его в сторону, как ставший ненужным опустевший сосуд.
 - Слуги, расставьте отверженных согласно местам. – Вторя словам Властелина, девять звезд вокруг Ока слабо засияли едва заметным алым светом, и уруки покорно исполнили приказ. После этого Майрон приказал им убраться в сторону. Могущественная воля Гортхаура сковала бренные тела рабов так, что те не могли даже шевельнуться.
Теперь в руке у майа оказался нож.
 - Вкусивший смертную плоть дарует силы хозяину Пламени. – С этими словами Гортхаур медленно обошел круг, оставляя на спинах полуголых пленников длинные и достаточно глубокие надрезы, кровь из которых ручейками текла по ногам вниз. Когда последний из участников был отмечен ритуальным ножом, Майрон обмакнул клинок ножа в кубок, отложил его в сторону, а кровь, набранную у первого несчастного, стал неторопливо выливать на выгравированную в камне вязь. Алые ручьи, соединяясь с кровью пленников, растекались сперва по кольцу, затем быстро перетекали к звездам, омывая стопы рабов, и уже после этого устремлялись к символу Ока. Закончив, Гортхаур отложил кубок прочь, прошел внутрь круга и встал прямо на око. Вся его сущность трепетала в предвкушении дальнейшего. Мысли в голове превратились в бушующий шторм, из которого строка за строкой потекли Слова, складывающиеся в Песнь Силы, какой не исполнял он уже очень давно.
 
- Сила природная, эльфов древнее ты, непокорённая ярость богов,
Буря морозная, чьи холодны персты, пусть убедит тебя суть моих слов!
Слушай же речь мою, искренне верную, истину знай, что сокрыта была,
И изгони прочь всю ложь лицемерную, что в духах мира веками жила.
 
Песнопение Майрона, от голоса которого содрогнулись стены Дол-Гулдура, переплелись с криками пленных: не имея возможности пошевелиться, они могли лишь вопить, когда кровь, заполнившая рисунок на полу тронного зала, забурлила, вскипая и обжигая их стопы.
 
- Мощь твоя вечная, смерть приносящая, волею старших покорна Валар,
Воля богов, жутким страхом сквозящая, преподнесла твою слабость всем в дар,
Рви свои цепи, оковы тяжелые, освободи себя от этих уз,
Чтоб не спасли ни рассветы багровые и ни костры, как за дело возьмусь!
 
Крики боли вдруг стали громче и мучительнее, превращаясь в вопли – то в мучениях бились рабы, кровь в жилах которых начала закипать, подобно бурлящему на полу рисунку.
 
- Силы могучие, вас заклинаю я, пусть холод гибельный в Арду идет,
Пусть в унисон поет лед с заклинанием, неурожай очень многих убьет,
Пусть твари жалкие, к травам привыкшие, с голода мрут – всё на гибель врагу,
И лишь тебя пониманье постигшие выживут, если я их сберегу.
 
Раздался отвратительный хруст: жертвам-пленникам неведомая сила с легкостью выкручивала и ломала конечности и кости. Кровь, обильно льющаяся из открытых ран, устремилась на пол, сливаясь с прочей. Уже безжизненные тела в какой-то момент беззвучно обратились пеплом, что заполнил весь внутренний круг ритуального рисунка, перемешиваясь с алой жидкостью, принимающей серо-черный цвет.
 
- Гномы подземные, скрытые скалами, не уважают ни снег, ни мороз,
Прячась от холода там, под завалами гор, те тебя не воспримут всерьез.
Эльфы, от этого мира оторваны, в вечном цветенье и лете живут,
Магия перворожденных – разорваны планы зимы, холода не придут.
 
Люди, спасаясь от лютого холода, древам погибель стальную несут,
Пламя спасает от стужи и голода, и не попасть смертным на Зимний Суд.
Хитростью люд одолел силы хладные, что прежде ты не могла применить,
Дуйте же вволю, ветра беспощадные и не давайте спокойно им жить!
 
Кипящая кровь, въедающаяся в ритуальный рисунок, ярко вспыхнула, освещая погруженный во мрак зал, и засияла багровым пламенем. Камень оплавился – знак того, что Песнь подходила к своему логическому завершению.
 
- Пой и бушуй, силу в смерть обратившая, пой и накрой же ты холодом мир!
Мощь всю верни, прежде в Нечто застывшая, сдвинь в свою сторону сил балансир!
Жги лютым холодом, скуй всё морозами и затопи Арду снегом своим!
Чтоб не пройти было между утесами! Сим твою силу мы освободим!
 
 До этого момента все набиравший силу голос стал совсем подобен грому, и Дол-Гулдур почти до основания сотрясла немыслимая мощь, похожая на кратковременное, но очень сильное землетрясение. К счастью, постройки не пострадали, не считая нескольких старых камней, выпавших из кладки у ворот. Этот выброс сопровождался ужасным грохотом, разнесшимся над всем лесом на лиги вокруг, поднялся штормовой ветер, и в округе закрутились, завихрились несколько небольших, но мощных смерчей, всасывающих в себя воду, тину, неудачно пробегавших мимо тварей и разбрасывая их во все стороны.
Вся эта апокалиптическая картина закончилась довольно быстро. Стражи внешних ворот крепости, сжимая свои копья обеими руками, испуганно вглядывались вдаль.
- Неладное творится, - поделился один из уруков, натягивая шлем поглубже на голову. – Чуешь? Воздух. Похолодало, кажись. Опять назгул колдует, что ли?
 - Дубина, Бледный Король недавно уехал. Это Сам колдунство творит…  Ну и жуть... 
 
А в тронном зале на каменном полу без сил лежал Властелин Тьмы и улыбался сам себе, сверкая ярким пламенем в глазах. 

Яства при дворе суверена Линдона были прекрасны, особенно для человека уже привыкшего к скудной пище. Но сейчас это совершенно не занимало разума Арагорна. Он как оказалось, не зря ожидал от эльфов поддержки его начинаний, и теперь в Аннуминасе будут встречать помощь. Это немного порадовало вождя дунэдайн, но вскоре владыка Митлонда встал, и пригласил Эстеля к своей удивительной карте, выполненной на стене его рабочего зала. Прекрасная работа, искусных эльфийских мастеров завораживала. Всё было сделано с таким художественным мастерством, что могло показаться будто кто-то уменьшил реальные земли, с плещущимися морями, и поместил всё это на стену. Сам-то Арагорн видел не мало прекрасных вещей в Ривенделле, но всё таки королевство Киридана было богаче, на разного рода чудесные изделия. Если не в искусности мастеров-кузнечного ремесла, то в архитектуре и подобных украшениях точно, не говоря уже о пальме первенства в судостроении, в масштабах всей Арды. Киридан заговорил о своих стратегических устремлениях, подтвердив и все опасения прочих Мудрых. И на его речи Эстель призадумался крепко, оставлять своих людей ему не хотелось, но раз сам Киридан дал слово, что позаботится о них, то можно было ему довериться. 
— Я приму свою судьбу, и мы нанесём урон врагу. Но скажи мне, древнейший когда мы нанесём удар, какова будет судьба Умбара? Мы можем просто сжечь все корабли и гавани, но ничего кроме ожесточения местных жителей это не вызовет. Вопрос в том, как нам удержать город и как использовать его стратегическое положение. Чем увлечь людей города за собой. 
Он вгляделся в точку, где был изображён Умбар.
— Такой удар позволит создать широкий простор на море, может предложить им торговлю с портами Гондора и Лонд Дэр, на юге Эриадора. Так они свяжут морской торговлей, восточные пути с этим регионом. Но остаётся открытым вопрос гарнизона, на кого можно будет положиться в этом?
С таким вопросом Арагорн повернулся к собеседнику, который наверняка уже разработал серьёзный план, на эту тему. Сложив руки на поясе, Странник начал себе визуализировать план.

Шэлоб напоследок ещё раз посмотрела в зеркало, словно запечатывая образ, и вышла из комнаты, более не оглядываясь. Первое же окно рядом с её покоями, заканчивающееся на уровне пола, было распахнуто - как и всегда, когда хозяйка крепости была на месте. Не останавливаясь, она шагнула прямо в него. Короткое волевое усилие - и женщина плавно двинулась прямо по стене вниз.
Достигнув земли, она кивнула проходящему по двору воину.
- Отбываем в Дол Гулдур немедленно. Собери десяток морэдайн посильнее. - проронила она небрежно и улыбнулась своим мыслям. Тут же на плечи опустилась невесомая черная накидка. Хотя Шэл было далеко до мастерства прародительницы Унголиант, всё же что-то и она могла: накидка могла скрыть от солнца только её. - "Моё Солнце, отправляюсь в путь немедленно. Конечно же, я буду рада навестить леса вокруг Дол Гулдура и лично возглавить охоту. Надеюсь, когда прибуду, ты поведаешь мне больше."
Она легко вскочила на коня, подведенного расторопным слугой - или рабом, не всё ли равно - и обернулась, оглядывая морэдайн, которым на этот раз выпала честь сопровождать её.
Аппетитные, - довольно усмехнулась она своим мыслям. - Но чуть позднее, мои дорогие.
Шэлоб отвернулась к воротам, которые как раз открывал какой-то олаг-хай. Пришпорив коня, она первой покинула Кирит-Унгол, такой уютный и родной.
------------> Удун
  

Фимболг откровенно недоумевал, что ему с варгами делать в лесу, где все преимущества в скорости и силе зверей сводились на нет. Орки вообще в лесах плохо воюют, попытки создавать летучие отряды в Итилиене тоже не приносили успеха. Тарки были в этом куда искуснее, про голуг и говорить не приходилось. Остроухие были мастерами засадной войны, а многие из них были древними, как помет Кархарота, и имели за плечами огромный опыт. Пытаться выиграть у эльфов на их поле, - такое только штабные крысы и могли придумать. Прибегут гшахтарки с идеями к Властелину, а урукам потом животы надрывай, исполняя очередной гениальный план.
Тем не менее к лесной базе прорвался обоз. Но, то что вести его пришлось одному из Девятки очень красноречиво говорило о том, в каком состоянии коммуникации с основным форпостом в регионе. Теперь назгулы будут выполнять работу полевых командиров? Война шла очень интересно и не похоже было, что орки ее выигрывали. 
Не успели вояки утолить голод, как лес затрясло от визга гула, что часовые попрятались за щитами. По лагерю быстро стал расползаться слух, что Пятого из Девяти зажмурили голуг. Конечно убить этих чудищ вряд ли кому удастся, но если остроухие смогли в тылу лагеря провести такую диверсию, то дела у слуг Ока шли просто из рук вон плохо. Все это становилось похоже на западню. 
Боевой дух упал ниже тролльей задницы, и легкое ощущение паники можно было практически почуять в лесном смраде. Но прежде чем оно дало бы плоды, новый крик Не-Мертвого почти приковал весь лагерь к земле и пораженческие мысли затухли в ошалевших головах. Буквально сразу же было приказано сниматься с лагеря и драпать. Вот с этим приказом Фимболг был полностью согласен, и поспешил претворить его в жизнь. Благо Моргул поставил его с парнями в авангард. А немощь пусть плетется в арьергарде и станет кормом для голуг и деревьев.
Благодаря силе назгула войско несостоявшихся лесных вояк возвращалось на родные топи, радостно вдыхая знакомые ароматы гнили и разложения. Фимболгу оно конечно было не милее леса, но за стенами Болотного Замка было как-то поувереннее. Сейчас даже какой-нибудь Кирит-Унгол казался хорошим местом, где можно затаиться. О наступлениях мыслей не было. Мордорское войско обломало зубы о корни и сучья, даже пограбить никого не удалось. Уруки немного приуныли. И только стены старой крепости внушали хоть какую-то уверенность на возможность реванша. Возможно Большие Шишки хотели выманить противника сюда и дать бой на болотах, в этом был еще какой-то смысл. Но Фимболг сомневался, что голуг клюнут на такой дешевый трюк. 
Атмосфера в крепости была гнетущая, железная воля, словно гирями давила к земле. Хозяин был в крепости. И похоже его явно не обрадовали вести с фронта. Облажались все, и даже назгулы почувствовали, что ковер у начальства жесткий. Впрочем, Первый в крепости не задержался и практически сразу приказал готовить нового коня к дальнему пути. Фимболг нашёл Бурзульга, занятого распределением войск в крепости вместе с новым комендантом. Нарыва нигде видно не было. Хитрый ублюдок, как всегда отлынивал от любой работы. Бурзульг подробностей не знал, но обмолвился, что планы поменялись и Первого посылали куда-то на север, где планировалась большая драка. Поэтому он отбывал в Мордор за нормальной армией и хорошими бойцами, откуда он пойдет в Рун, призывать племена этих конеложцев и любителей кхандской огненной травы послужить делу Властелина. О дальнейших планах Бурзульг ничего не знал.
Фимболг обдумал столь ценную информацию. Выходило, что главный фронт будет в каком-то другом месте, и скорее всего Властелин тоже покинет эти хоромы в топях. Сидить и жрать местную баланду, чувствуя, как на шее затягивается петля осады явно было последним чего бы хотелось уруку. Уж лучше бить каких-нибудь отмороженных северных людишек. У Фимболга появились свои соображения касательно дела, которое поручили Моргулу. Похоже настало время проявить инициативу. С одной стороны лезть к назгулам было себе дороже, а с другой стороны, если дело выгорит, то лучше уж быть в свите у Первого, чем у последнего. Да и взобраться на ступень выше будет явно проще, и до того же крысеныша Муданга добраться будет легче. Главное было сейчас не остаться гнить тут и заполучить себе дело получше дозоров в этой крепи.
Фимболг быстро поднял остатки своего отряда, прихватил Мурхура и ринулся вслед за Моргулом. Часовым у южных ворот пришлось открыть их еще раз. Фимболг рявкнул что у него приказ из Башни, а у воеводы Мордора, как и у всякого ветерана был хорошо отработан зловещий взгляд. Отряд ринулся вдогонку за назгулом. Тот не успел далеко уйти и сам приказал отряду остановиться. Фимболг приветственно ударил себя кулаком по нагрудной броне.
- Лорд, командир Фимболг. Дозвольте бойцам идти с вами на север. Лучше хорошая драка, чем болотная гниль. Если нужно идти в Рун, то я знаком с окрестными землями и смогу возглавить передовой отряд для первичной стоянки основного войска, откуда потом можно будет набирать вастаков. 
Вроде бы этот назгул был сведущ в военном деле и должен был понимать, что любой сержант-ветеран знает больше ценной информации, чем штабной умник. А Фимболг был готов послужить важному делу. 
 

Внимательно слушал Новэ собеседника, но не удержался от нахлынувших воспоминаний о днях уже почти забытых в умах смертных. Не всех, но многих. Воспоминания о встрече с королями людей. На мгновение, всего на краткий миг, Кирдану показалось, что время повернулось вспять и он снова беседуют с Элендилем. И как и тогда, над ними снова нависает тень Врага. Пусть Арагорн молод, но в его голосе звучала мудрость многих поколений великих королей и вождей. Это поражало даже Новэ, которого в Средиземье было сложно чем-то удивить. 
- Твои решения были очень дальновидны, и я собирался просить тебя о том же. Сейчас нам как никогда нужна будет бдительность дунэдайн. В свою очередь Линдон окажет всю необходимую помощь воинам и беженцам. 
Новэ медленно поднялся, оставив свой кубок на столе. Жестом пригласив собеседника последовать за собой, он приблизился к дальней стене, где чей-то искусной рукой была начертана подробная карта Средиземья. Рядом стоял еще один стол, на котором лежали книги и некоторые бумаги. В целом вся просторная зала была обставлена весьма скудно, и кроме пары столов и стульев ничего примечательного здесь не было, кроме расписной карты западного мира во всю стену. Это был рабочий кабинет Новэ и место для раздумий. Со стороны балкона доносился шум прибоя и крики чаек, ласкающие слух любого из тэлери. 
- Ты возможно заметил, что в моих владениях довольно оживленно, - Новэ загадочно улыбнулся, - Я тоже готовлюсь. Боюсь, что наш Враг действительно вернулся, хотя еще не объявил о себе. Но зная его, а когда-то он приходил ко мне просителем, я подозреваю что Он выжидает чего-то. Десять лет назад он потерпел поражение у Одинокой горы и был вынужден бежать из южного Лихолесья. Но Тень вновь зашевелилась на востоке. Девятка, его призрачные и самые страшные слуги пока еще не явила себя, но это лишь только пока. Возможно он готовит реванш за свое поражение на севере. 
Кирдан задумался на несколько мгновений, и указал в точку на юго-восточной стороне карты. 
- Умбар. Древняя крепость и порт Нуменора. Старый форпост Гондора. Ныне в руках предателей и бандитов. Их черные корабли оскверняют священные владения Владыки Вод своими кровавыми рейдами. 
В голосе Новэ редко слышались стальные отголоски, но сейчас это было подобно надвигающемуся шторму. Он поистине ненавидел пиратов и их черное ремесло, пятнающим саму идею мореходства, что Корабел воспринимал на личный счет.
- Мои корабли ходят в плавание, и если находят, то уничтожают черные суда. Но за те годы, что Гондор слабел, предатели, свившие себе гнездо в Умбаре, накопили силы. Враг может попытаться использовать их в грядущей войне, и тогда силы Гондора будут вынуждены разделиться. 
Корабел повернулся к Арагорну, и увидел то, что хотел увидеть. Твердость, непоколебимую решимость и уверенность в верности своего пути.
- Мы собираемся лишить Врага его черного флота. И на долгое время у него будут связаны руки на море. Кому, как не наследнику Элендила возглавить подобный поход? Ты примешь мое предложение, Эстель? Возглавишь ли ты моих опытных воинов в походе на крепость, что по праву принадлежит дунэдайн? 
В подобном своем решении Новэ больше руководствовался чувством, которое подсказывало, что именно так и должно быть. Судьба. Судьба расставит все по своим местам, и сейчас она требовала от Корабела этого поступка. 
 

НПС: Дунэдайн
Работа продолжалась, и в город въехали семьи рейнджеров, со своим скрабом. К этому времени, здесь заработала плотницкая мастерская, и пока двое мужчин тащили сюда брёвна, плотник готовил крепкие доски. С собой члены семей дунэдайн привезли также горны, что позволило запустить кузницу, там где она была в старину, к счастью для этого была в хорошем состоянии каменная труба. Первое серьёзное изделие, которое было тут же установлено, это были западные и восточные врата города. В старом доме, перед мостом на Тол Аннун, из принесённых с хребта трав, изготавливали целебные отвары, как для своих, также для Приюта, но и в том числе для обмена. Целебные способности следопытов Севера, очень высоко ценились среди народов Эриадора. Те из рейнджеров, что привезли семьи, с телегами отправились к ближайшему табору кочевых торговцев эглэйн, с менными отварами, и к вечеру вернулись с инструментами для обтёски камней. Потом снарядили два каравана, один к скале Эмин Уиаль набрать подходящих камней для ремонта заданий в городе. А другой, был отправлен в Бри, купить перьев и чернил. Женщины взялись за пряжу, нужно было соткать одеял для тех кому понадобится ночлег, а иные взялись и за создание свечей. 
  Работа вольных людей чувствовалась особенно явно тем, кого выставляли караульным на воротах, в соответствии с очерёдностью, ибо там постоянно кто-то проходил, то собиратели, то охотники, то возницы. На мосту к Тол Аннуну сидели по пять – шесть рыбаков, в разное время. Ели люди в Аннуминасе сытно и разнообразно. Многим дунэдайн было удивительно и необычно, оказаться в городе. Древние предки строили на совесть, хорошо обтёсанные камни отлично подходили один к другому, и потому просуществовали столько лет. Дунэдайн бережно убрали с них растительность, на стенах, домах, мостовых и подмели от пыли, отчего руины особо и не выглядели как руины. Казалось что просто, полнокровный город отчего-то покинула большая часть его жителей. Усталость давала о себе знать, и после ужина, кроме дозорных и караульных свежеприбывшее население Аннуминаса отходило ко сну. 
 А следующим утром, они снова брались за работу, так как могли, так как получалось. Здесь ни кто не требовал ни от кого большего, чем человек мог сделать, но энтузиазм вселял в сердца людей новые силы. Между собой они боялись говорить о полноценном возрождении, как будто боясь спугнуть хрупкую бабочку мечты. Разговоры о молодом сыне Араторна, приобретали качественно новый уровень. Также к утру, начали прибывать первые вестовые. Полурослики на своих пони, с интересом рассматривали, что делали бродяжники в руинах, и передав запечатанные послания на синдарине, пользовались гостеприимством местных. Сытые и довольные они отбывали из города в обратный путь. Отчасти потому, и они были тем рупором слухов, который мог привлечь страждущих и разбойников. И тех и других тут ждали, одним помочь, а других по принципу "на ловца и зверь бежит". И жизнь этих людей продолжалась. 

Суета в Дол-Гулдуре, подстегиваемая злой волей Гортхаура, казалось, усилилась втрое. В силу того, что Эриону теперь предстоял путь из самого Барад-Дура, на его временную замену требовался кто-то, кто будет контролировать ход работ по укреплению болотной крепости, и Майрону пришлось лично взяться за подбор такого кандидата. Благо, хоть не пришлось носиться по цитадели, роняя тапки – приказ Властелина звучал раскатистым грохотом по всей крепости, призывая командиров и снабженцев в тронный зал.
 Дрожащие от тяжелой, вязкой и могучей ауры повелителя, перед ним предстали пятеро уруков, склонившие колени. Прежде они подчинялись Эриону и о том, чтобы попадаться на глаза Властелина Мордора, даже не думали, но прекрасно знали, что судьба у Пятого была незавидная. Однако прятаться больше нельзя было, и потому они все были здесь, перед горящими очами господина.
 Гортхаур говорил властно, отрывисто, жестко – на лице его все еще была видна злоба на Эриона, спровоцировавшего резкую перемену планов своей нелепой «гибелью», и отзвуки этой злобы хлестали по слабым душам подчиненных, как огненные плети Балрогов в свое время гнали гигантскую паучиху Унголиант прочь от Мелькора.
 - Слуги. Ваш командир и мой подчиненный, Эрион, отбыл в Барад-Дур. Вам придется справляться без его наставлений. В течение сегодняшнего дня определитесь с тем, кто временно займет его место, и продолжайте выполнять работы по укреплению Дол-Гулдура. Промедлений и задержек я не потерплю и лично мучительно покараю за простои. Не оставьте ни единого шанса для нападающих, укрепите стены, башни, ворота, превратите эту крепость в непобедимую цитадель, организуйте постоянные тренировки бойцов, ни один орк, тролль и снага не должен простаивать. Пусть круглые сутки пылает пламя в горнах, даже если для этого придется срубить весь темный лес. За каждого слоняющегося без дела снагу я спрошу с вас, и вам это сильно не понравится. Интенданту задача – провести подсчет припасов и снаряжения в крепости к прибытию Эриона и передать ему для отчета. Идите.
 Уруки быстро-быстро закивали, наперебой клянясь выполнить все в точности, и поспешили скрыться из-под взора Владыки. Когда в тронном зале вновь стало пустынно, до слуха темного майа донесся звучный «Карррр!» со стороны окна. Большой крэбайн с привязанной к лапке бумагой сидел в вырезанном из камня проёме. На секунду прикрыв глаза, Майрон выставил руку перед собой, и умная птица тотчас заняла на ней место.
 В бумаге оказался доклад Глашатая о том, что войска готовы к движению в любой момент. Отпустив птицу, Гортхаур вытянул руку к Палантиру, и видящий камень, мягко поднявшись над постаментом, потянулся к хозяину, а затем лег в его раскрытую ладонь. Взор Владыки тут же устремился далеко на восток, в главную цитадель, где в одном из многочисленных помещений сидел, согбенный над бумагами, наместник.
 «Уста. Вскоре в Барад-Дур прибудет Король-Чародей, он возьмет командование над воинством, которое я приказал собрать. Если ему понадобятся дополнительные силы – содействуй и помогай. От Первого зависит очень важная миссия».
 Разорвав связь с Палантиром, майа отправил его обратно на постамент, но не прошло и пары минут, как до сознания Майрона дорвался очень знакомый шепот темных мыслей, которого он не слышал довольно давно. Гортхаур даже позволил себе слегка улыбнуться.
 "Моя темная королева, как долго я не видел тебя. Ты пробудилась, наконец. Сейчас мои силы направлены на борьбу с мрачным лесом, где эльфы пытаются противиться моей воле, и я хотел вернуться в Барад-Дур в ближайшее время, но один из слуг подвел меня, а потому придется задержаться на этих болотах дольше, чем я планировал. Твоё присутствие здесь было бы неплохим подспорьем, ибо тьма лесной чащобы полнится детьми, что скучают по своей матери и несмело утоляют голод, не ведая примера сильнейшей. Приди же ко мне и направь их на верный путь охоты, и пусть все, кто замыслил недоброе в нашу сторону, поплатятся болью и муками, а дети наберутся опыта. Да и меня твоё присутствие... определённо порадует. Пока все внимание приковано к темному лесу, никто не подумает соваться в Мордор через перевал, а если и найдутся такие безумцы - Кирит-Унгол они не преодолеют. Потому поспеши воссоединиться со мной здесь и насытиться кровью, что скоро прольется в этих лесах..."

НПС: Феррас Папратар
 
После продолжительной аудиенции у родного брата, на которой Феррас получил не только работу, но и некоторую сумму денег, вырученных с каравана Туварса, а также письмо брата-чародея, переданное через Мурсили. Спустившись с верхних городских ярусов, до самого порта, к складам, Феррас чувствовал себя хорошо. Он всегда чувствовал себя хорошо в суете, будь то на корабле или в городе, а вот дальние, не многолюдные пути были не для него. Поэтому он и не стал слушаться отца и сопровождать его, на путях у Минас Моргул. В своё время Феррас сбежал на корабль, младшим помощником матросов, и с тех пор ни разу не пожалел о своём решении. Прицепившись к ценам на складах, он поручил своим людям, закупить недостающие элементы такелажа, выделив строго ограниченные суммы денег, исходя из цен. Затем, он пошёл к кораблю который водил по морям сам, и который являлся флагманом, его корсарской эскадры. Вбежав на борт, по узкой доске Папратар Феррас был встречен восклицанием капитану. Пройдя к своему старпому, он передал ему мешок с монетами. 
— Добрать такелаж, снарядить корабли, готовить к отправке. — За сим, он отправился в каюту поспать. Отоспавшись, шкипер вышел на палубу, и увидел довольного старпома, командовавшего матросами, устанавливающими остатку. 
— К отплытию готовы? 
— Да капитан.
— Что с другими бортами?
— "Серебряная волна" на рейде, остальные готовы. 
— Отлично, выводи судно. Курс в нашу бухту. Нужно набрать воинов, для десанта. Планируется большое дело. 
И пока помощник начал отдавать приказы, спешно двигаясь к штурвалу, кэп направился на переднюю башенку. Свежий ветер наполнял раскрывающиеся паруса и Феррас не сдержался и подошёл к штурвалу.
— Дай ка сюда, — улыбаясь сказал он рулевому, и сам взялся лавировать выходя из пристани.
— А ну, полуход. Швартовый канат отдать. 
 Его флагманский борт "Песня удачи", повёл другие корабли эскадры в обход мыса, по берегу к загородной пристани, прижатой со стороны суши отвесными скалами. В этом недоступном с суши месте, была бухта корсаров, в пещерах размещены были таверны, где всегда можно было нанять на борт люд охочий до рубилова, ради добычи. Ферраса Волноглазого или Ферраса Три Шрама (по лицевым отметинам) тут знали хорошо, и его предложения привлекали многих. Поэтому весь день до ночи, был проведён сбор бойцов, и в ночь эскадра вышла в море, ночь помогала хорошо ориентироваться по звёздам, по древнему обычаю предков умбарцев. 
 
=====> порт Барад Харн

Всю сущность Эриона, поврежденную и измочаленную в труху, сотрясала дрожь. Его ломало и выворачивало наизнанку, заставляя заходится в беззвучном крике. Лекарь то погружался в пугающую своей бесконечностью и наполненностью темноту, то всплывал к свету, ослепительно-белому и яркому до рези в глазах. К свету, от которого он давно отвык, но жаждал, тем не менее, как и всякий рожденный под лучами солнца.
Ты подвел меня. Ты. Подвел. Меня
Снова и снова его крутило и било так, что сознание пропадало. Эрион плакал, умолял о хоть каком-то снисхождении - и не ждал его. Сознание меркло на секунды - или столетия - но каждый раз возращалось, чтоб принести новую порцию боли. Немыслимый жар обращал кости в прах, а безжалостный холод терзал, пронзал и снова возвращал к жизни.
Неужель настолько слаб ты?!
Эрион упал на колени, пытаясь закрыть руками уши, чтоб хотя бы немного приглушить всепроникающий голос. Водоворот почти осязаемой ненависти душил, бросал о камни - острые, чёрные. Чтоб через секунду снова поднять для следующего удара.
И вдруг всё закончилось. Разом, будто волна отхлынула. КРомешный мрак подземелья прорезала полоса света. Назгул не нашел в себе сил даже отодвинуться. Он безучастно смотрел на возникшую в проеме фигуру, которая соткалась из неясного силуэта на грани видимости.
- На всё есть своя цена, - голос пришельца был скучающ и спокоен, - А за то, что я тебе предлагаю, никакая цена высокой не будет.
- Нет.. Нет! Уходи! Оставь меня!- кольценосец постарался отползти от своего гостя подальше, в самый угол тёмного и холодного подвала.
- Возьми из моих рук жизнь, - прозвучало как будто отовсюду разом. Слова эпом бились в голове назгула. Словно не от незнакомца они исходили, а рождались сами собой в разуме кольценосца. - И ты сможешь сделать то, что всегда хотел.
- Уходи! - Эрион тряхнул головой и незнакомец исчез. Снова навалилась невнятная темнота, пугающая своей холодностью и чуждостью.
Прошла минута - или год? - и Эрион осознал себя лежащим на каменных плитах в одном из залов Барад-Дура.
Назгулу казалось, что он стал более неосязаемым, чем обычно. Необычайная легкость во всём теле потрясала и, вместе с тем, давала пищу к размышлениям.
То, что Эрион провалил задание Гортхауэра, было очевидным. Единственное, что его спасло от окончательного развоплощения - отряд до Хэлкара он таки довёл.
При воспоминании о Первом Эрион исполнился жгучей, не знающей границ, злобы.
Ведь он знал! Знал, что будет! И обрек Эриона на эту пытку. Словно Пятый - пустое место, мелочь, которая не стоит и капли... чего бы то ни было. Называй хоть как - сочувствием, пониманием - без разницы! А ведь Эрион столько сражался бок о бок с Ангмарцем. Всегда старался ради общего блага.
Ангмарец.. Ты пожалеешь.. Пожалеешь, что не сдох, когда судьба давала тебе шанс!
Но всему своё время. Месть требуется подавать холодной.
Как ни странно, к Майрону Эрион тех же чувств не испытывал. Майа посчитал его виновным и определил меру наказания - ни больше, ни меньше. Вот только почему наказали ЕГО?
Кольценосец прислушался к себе и окружающему его пространству. Барад-Дур буквально дышал жизнью. Сотни и тысячи рабочих неустанно строили-строили.. Что им приказали. Всё правильно, снаги и рабы должны делать то, что приказано. Пусть делают. А Эриону пора отправиться в Минас-Моргул.
------------> Удун

Северный Кханд ====>
 
Воинство продолжало своё размеренное, преимущественно ночное продвижение, по верхнему Кханду, т.е. по плато в долине реки Оде Аухель, или как её называли варианги Музеида и Харнен. Река позволяла стабильно пополнять водные запасы, и сытно окормлять армию хорошо сваренной пищей. И всё же Туварс Супилли ощущал лёгкое напряжение из-за того, что приходится вести войско по землям, дружественность которых пока ещё довольно относительна. К счастью, местные люди как минимум уважали силу, что и позволяло не беспокоится о диверсиях. Впрочем, жители Кханда показали себя довольно лояльно к Мордорскому воинству, и к примеру когда армия проходила мимо города Кюзилькум, ближе к западной границе этих земель (границе условной само собой), город вывел телеги с данью желая откупиться от "ограбления по пути". В конце концов им было невдомёк, что Туварс итак не собирался портить дипломатические планы суверена своими неосторожными действиями, именно поэтому заботился о дисциплине в рядах, чему опорой у него были люди и чёрно-уруки. 
 Дань понятное дело, имела немного серебра, стальные мечи и продукты местного пищевого хозяйства. Местные также опасались, что ведущий войско полководец посчитает дань маленькой, а это заставило Туварса призадуматься. С одной стороны, нападать на Кюзилькум не хотелось, но и проявлять слабость было нельзя, взяв серебро в казну армии и оплатив нурен-дюрским разведчикам их работу, он также взял оружие, для орков и еду. А после, расставил шатёр, и приказал привести к нему посланцев города. Здесь, в полдень, когда армия стояла без дела, он начертил сакральные символы, создавая местность готовую к работе, и когда посланцев приведи и они ухнулись в поклоне, он заговорил. 
— Жители Кюзилькума, я Туварс Супилли рода Папратар чародей-полководец Мордора, выполняющий волю Багрового Ока. Пока не зашло солнце, снарядите караван, с большей данью, и отправляйтесь в Мордор с ним, к цитадели Барад Дура, так вы оплатите долг. Если к закату, караван не будет готов, я сожгу город, а на пепелище сотворю древний ритуал, и обреку души ваши на страдания. 
Сам он не слишком планировал проводить ритуалы, так как в переходе армии старался беречь силы. Но как оказалось, зерно было закинуто в благодатную почву. Ещё солнце начало клониться к закату, как из города верблюдами был направлен караван с данью для Мордора, отправившийся в Барад Дур. Недомолвок не стало, как и сомнений у жителей города. Дальше они смотрели на армию в долине, и вздохнули с облегчением, когда та снялась с места и отправилась дальше на запад. Проявив жестокость, но справедливость по праву силы, Туварс покорил сердца местных. Такими и видели вождей здесь, в этих землях. Армия постепенно покидала Кханд, и входила в земли Ближнего Харада. 
 
====> Харад, Гизар

НПС "Глурхуз (Гимр), Уста"
 
<------Горгорот
Огромная громада цитадели, будто сросшаяся с каменной глыбой, поистине впечатляла. И это впечатление обрушивалось, раздавливало и сминало каждого и каждый раз, когда этот каждый оказывался здесь. У подножия сердца Мордора кучковались множественные лагеря, которые заметно отличались от прочих, где Глурхуз проходил ранее: дисциплина здесь была на высоте, уруки постоянно тренировались и были готовы по первому зову Властелина двинуться, куда скажут, и нести смерть врагам Его. Здесь посланник чувствовал себя как дома. 

Подъем к вратам Барад-Дура был недолгим, благо, варг, чуя скорый запах свободы, нес наездника на всех парах. Приметившие Глурхуза стражи возле главных врат удостоверились, что это действительно урук-посол, и впустили его во внутренний двор, где располагалось огромное количество всевозможных зданий, от загона для варгов до кузниц и казарм - и это только на поверхности! 

Сдав Гимра надсмотрщику, Глурхуз поспешил сдать задание. Подъем почти на самую верхушку обещал быть долгим, и урук заранее, еще глядя на уходящую ввысь башню, устал авансом. 

Спустя несколько десятков этажей задница посла почти окаменела, и он на едва гнущихся ногах добрался до покоев Уст, который, на счастье, оказался там. Стукнув ладонью по нагруднику с Багровым Оком, он посмотрел на наместника цитадели:

- Властелин Майрон из Дол-Гулдура передает послание. 
Уста, в своей привычной манере оскалившись и дернув мерзкой головой, зашитой в железо, поднялся со своего мягкого "трона" ("Мажор", - подумал урук) и подошел к нему, принимая послание. 

- Можешь быть свободен..., - почти пропел он скользким и липким голосом, и Глурхуз, кивнув и слегка поклонившись, вышел из покоев. Выдохнув, он устремился в крыло, предназначенное для послов, чтобы наконец-то снять надоевшие доспехи и хорошенько выспаться. 

- Долго ж тебя не было, Глурхуз, - усмехнулся один из охранников возле ворот крыла. 

- У начальников большие дела, - развел руками урук, проходя мимо. Не прошло и получаса, как он уже сладко похрапывал в своей казарме, отсыпая заслуженные, но недоспанные часы. 

НПС «Уста Майрона»
Уста перечитал послание Властелина в очередной раз и отложил его на стол, обдумывая информацию.
 «Похоже, Господин решил начать активные действия», - усмехнулся про себя Глашатай, скаля рот.
 - Зуграк! Привести ко мне Гришку, Хургна, Грымза, Хронга, троих сотников варг-рейдеров, включая Маргла, и пятерых погонщиков троллей!
 Приказ, озвученный наместником, долетел до ушей снаги-бегуна, который сливался с тенями возле входной двери в кабинет Голоса Майрона. Быстро закивав, он тут же скрылся из вида.
 «Оценить снабжение, подготовку и численность… Отчитаться… Снарядить войско… Отчитаться… О, Мелькор!»
 Объем работы, свалившийся на Уста после столь долгого ничегонеделания, пока Господин был занят своими делами на западе, несколько пугал, но представитель посольства Мордора все же взял себя в руки и, пока снага-бегун выискивал по всей цитадели озвученных орков-командиров, наместник призвал к себе надсмотрщика над крэбайнами, составил три послания и передал их ему с поручением отправить их в Мораннон, Минас-Моргул и Кирит-Унгол. После этого он призвал к себе интенданта цитадели, Фишхга, и потребовал подготовить отчет со всеми подробностями. Отпустив его и взяв новый пергамент, наместник начал скрупулезно записывать все, что было нужно для точного выполнения поставленной перед ним Владыкой задачи. Расписывание всех поручений нижестоящим в иерархии командирам и управленцам составило не меньше часа, а к тому времени, как он закончил, в кабинет подоспели вызванные ранее уруки.  
- Командиры! – Поднявшись со своего места, Уста встал перед выстроившимися тысячниками и орками калибра поменьше. – Наш темнейший Властелин прислал приказ о скорейшей мобилизации! Цель этого похода будет озвучена позже, однако приказ Владыки таков: требуется полностью снарядить и подготовить к маршу три тысячи орков, полторы тысячи черных уруков, три сотни наездников на варгах, включая сотню «Багровых демонов», два десятка олог-хай и пять обозов с провиантом. Вы, как командующие подразделениями, с этого момента назначаетесь старшими над отрядами. Гришка, Хургн, Грымз – собираете по тысяче орков. Хронг – на тебе полторы тысячи отборных черных уруков. Маргл – ты старший над варг-рейдерами, остальные двое командиров подчиняются тебе. Организуй сбор и подготовку подразделений. Вы, погонщики, снарядите двадцать ологов приготовьте их к походу и подготовьтесь сами. Пойдете в составе армии. Всем все ясно? Вопросы есть? Вопросов нет. Выполнять!
 Рявкнув последнее слово, дождавшись, когда освободится помещение и наконец вернувшись в свое кресло, Уста выдохнул. Теперь, когда большая часть работы свалилась на подчиненных, он мог позволить себе написать отчет о получении указания Владыки и отправить «ответку» в Дол-Гулдур вместе с крэбайном.
 А в Барад-Дуре тем временем царила настоящая суета, которой не видели, пожалуй, с момента отстройки цитадели. Тут и там раздавались приказные вопли тысячников, рев сотников, собирающих свои отряды; в загонах для варгов и троллей вообще творился настоящий ад – от завываний и рева зверей закладывало уши. На плац, куда организованно стягивались войска, вывезли пять телег, которые снаги активно набивали снедью и прочими припасами. Мимо них неспешно прошествовал отряд из сотни наездников на крупных варгах, заметно выделяющихся на общем фоне – с большим знаменем Ока у лидера роты, в легких, но качественных железных доспехах, с луками за спинами и колчанами, полными стрел, длинными изогнутыми ятаганами – почти половина спецподразделения «Багровых демонов» составляла одну из трех сотен всадников. Выгнали на плац и ологов, которые недовольно ворчали на черном наречии, но покорно заняли свое место в одном из углов огромной площади, матеря погонщиков.
 На полноценное построение всех указанных Устами подразделений понадобилось порядка полутора часов. Конечно, будь здесь Майрон, все произошло бы гораздо быстрее, но что было, то было.
 Вышедший во внутренний двор цитадели Глашатай Гортхаура подозвал к себе командиров, убедился, что все были построены и готовы к походу хоть сейчас, приказал распустить армию, но оставаться в повышенной боевой готовности до того момента, пока он не отдаст новый приказ. Точнее, передаст приказ Владыки, конечно же. Но оставался еще один вопрос, требующий разрешения, и читаемый во взгляде командиров: кто встанет во главе армии?
 Уста решать такие вопросы не то чтобы любил: всегда остается кучка недовольных, которые обязательно обидятся и начнут вставлять палки в колеса государственному аппарату. А в Барад-Дуре не было даже ни одного назгула, чтобы контролировать такие ситуации.
 - Временным командующим второй армии Барад-Дура назначается… - Взгляд Глашатая упал куда-то в сторону. - Глурхуз, как ответственный и верный слуга, держащий слово перед Владыкой!
 Посол, до того наблюдавший за всем творящимся цирком, сидя на массивных черных ступенях и с охотой поглощая жареное мясо, аппетитно свисающее с кости, выронил свой ужин и растерянно посмотрел на Глашатая. В его маленьких красных глазах читалась такая ненависть, что будь он сам Гортхаур, этот взгляд превратил бы Уста в пепел и разметал по ветру.
Взгляды командиров подразделений устремились на посла, который молча смотрел куда-то сквозь наместника и пытался успокоить свой дергающийся глаз, а также желание всадить кривой нож прямо в глотку Голосу Гортхаура при взгляде на его мерзкую ухмылку.  И ведь не возразишь, если шкура дорога! 

"Вертел я ваши походы...", - грустно подумалось Глурхузу. 

Суета в Дол-Гулдуре, подстегиваемая злой волей Гортхаура, казалось, усилилась втрое. В силу того, что Эриону теперь предстоял путь из самого Барад-Дура, на его временную замену требовался кто-то, кто будет контролировать ход работ по укреплению болотной крепости, и Майрону пришлось лично взяться за подбор такого кандидата. Благо, хоть не пришлось носиться по цитадели, роняя тапки – приказ Властелина звучал раскатистым грохотом по всей крепости, призывая командиров и снабженцев в тронный зал.
 Дрожащие от тяжелой, вязкой и могучей ауры повелителя, перед ним предстали пятеро уруков, склонившие колени. Прежде они подчинялись Эриону и о том, чтобы попадаться на глаза Властелина Мордора, даже не думали, но прекрасно знали, что судьба у Пятого была незавидная. Однако прятаться больше нельзя было, и потому они все были здесь, перед горящими очами господина.
 Гортхаур говорил властно, отрывисто, жестко – на лице его все еще была видна злоба на Эриона, спровоцировавшего резкую перемену планов своей нелепой «гибелью», и отзвуки этой злобы хлестали по слабым душам подчиненных, как огненные плети Балрогов в свое время гнали гигантскую паучиху Унголиант прочь от Мелькора.
 - Слуги. Ваш командир и мой подчиненный, Эрион, отбыл в Барад-Дур. Вам придется справляться без его наставлений. В течение сегодняшнего дня определитесь с тем, кто временно займет его место, и продолжайте выполнять работы по укреплению Дол-Гулдура. Промедлений и задержек я не потерплю и лично мучительно покараю за простои. Не оставьте ни единого шанса для нападающих, укрепите стены, башни, ворота, превратите эту крепость в непобедимую цитадель, организуйте постоянные тренировки бойцов, ни один орк, тролль и снага не должен простаивать. Пусть круглые сутки пылает пламя в горнах, даже если для этого придется срубить весь темный лес. За каждого слоняющегося без дела снагу я спрошу с вас, и вам это сильно не понравится. Интенданту задача – провести подсчет припасов и снаряжения в крепости к прибытию Эриона и передать ему для отчета. Идите.
 Уруки быстро-быстро закивали, наперебой клянясь выполнить все в точности, и поспешили скрыться из-под взора Владыки. Когда в тронном зале вновь стало пустынно, до слуха темного майа донесся звучный «Карррр!» со стороны окна. Большой крэбайн с привязанной к лапке бумагой сидел в вырезанном из камня проёме. На секунду прикрыв глаза, Майрон выставил руку перед собой, и умная птица тотчас заняла на ней место.
 В бумаге оказался доклад Глашатая о том, что войска готовы к движению в любой момент. Отпустив птицу, Гортхаур вытянул руку к Палантиру, и видящий камень, мягко поднявшись над постаментом, потянулся к хозяину, а затем лег в его раскрытую ладонь. Взор Владыки тут же устремился далеко на восток, в главную цитадель, где в одном из многочисленных помещений сидел, согбенный над бумагами, наместник.
 «Уста. Вскоре в Барад-Дур прибудет Король-Чародей, он возьмет командование над воинством, которое я приказал собрать. Если ему понадобятся дополнительные силы – содействуй и помогай. От Первого зависит очень важная миссия».
 Разорвав связь с Палантиром, майа отправил его обратно на постамент, но не прошло и пары минут, как до сознания Майрона дорвался очень знакомый шепот темных мыслей, которого он не слышал довольно давно. Гортхаур даже позволил себе слегка улыбнуться.
 "Моя темная королева, как долго я не видел тебя. Ты пробудилась, наконец. Сейчас мои силы направлены на борьбу с мрачным лесом, где эльфы пытаются противиться моей воле, и я хотел вернуться в Барад-Дур в ближайшее время, но один из слуг подвел меня, а потому придется задержаться на этих болотах дольше, чем я планировал. Твоё присутствие здесь было бы неплохим подспорьем, ибо тьма лесной чащобы полнится детьми, что скучают по своей матери и несмело утоляют голод, не ведая примера сильнейшей. Приди же ко мне и направь их на верный путь охоты, и пусть все, кто замыслил недоброе в нашу сторону, поплатятся болью и муками, а дети наберутся опыта. Да и меня твоё присутствие... определённо порадует. Пока все внимание приковано к темному лесу, никто не подумает соваться в Мордор через перевал, а если и найдутся такие безумцы - Кирит-Унгол они не преодолеют. Потому поспеши воссоединиться со мной здесь и насытиться кровью, что скоро прольется в этих лесах..."

В тронном зале Дол-Гулдура, мрачном и холодном, было бы мертвенно тихо, если бы тишину не раскалывали звуки частых тяжелых шагов Лорда Майрона. 
Гортхаур злился. Хотя "злился" было не тем словом, которое хотя бы на десятую часть передавало бы все эмоции, что раздирали темного майа изнутри. 
– Повел... – Не вовремя заглянувший в зал урук завыл, падая на колени от пронизавшей его тело боли, сила Владыки крушила кости, выворачивала суставы и, в конце концов, обратила уродливое тело слуги в самую настоящую пыль, разметавшуюся по помещению. Стражи поспешили закрыть двери, чтобы лишний раз не навлекать на себя гнев Гортхаура. 
"Эрион... Эрион".
Осанвэ, обращенное к развоплотившемуся назгулу, даже не сквозило злобой - оно было ее воплощением, будто вся ненависть, накопленная в майа за тысячелетия, выплеснулась на Пятого, как лава, превращающая воду в пар. Воля Майрона держала дух назгула мертвой хваткой, выкручивая его, сминая, придавливая к бездне пустоты и выжигая изнутри. 
"Ты подвел меня. Ты. Подвел. Меня".
Каждое слово, каждая мысль, отправленная Гортхауром назгулу, сопровождалась мучительной пыткой, искажающей, умаляющей, извращающей, словно в его сознании ковырялись наживую ржавым тупым скальпелем, вскрывая болезненные опухоли и нарывы. 
"Как?! Как ты умудрился проиграть?! Даже у жалких псов, снаг и смертных гибель куда оправданнее твоей, ибо они слабы и немощны! Но ты! Мой бессмертный слуга, кому даровал я великий дар, кто обрел силу, недоступную иным, кроме вас, избранных! Неужель настолько слаб ты?! Или я сделал неправильный выбор?! Я ошибся, поднеся тебе свой дар, сделав одним из приближенных, на кого всегда мог положиться?!"
Даже камни Дол-Гулдура слегка сотрясались от с трудом сдерживаемой ярости Майрона, который готов был разорвать душу Эриона на куски.
"Скажи мне, мой верный кольценосец, в чем я ошибся? В тебе? Или в своей уверенности насчет вашей силы?!"
Какой бы долгой ни была эта мучительная пытка, спустя время Гортхаур ослабил хватку. Он все еще был зол, но смог обуздать гнев. Свежи еще были воспоминания о битве назгулов с Белым Советом.
"Ангмарец полтысячи лет бился с четырьмя королевствами, его поражение хоть и случилось, но было достойным. Как же ты, мой верный Эрион, погиб в лесу, сплошь усеянном нашими с Хэлкаром темными чарами? Пятый из Девяти, твоя, хоть и временная, гибель будет иметь большие последствия для всех моих планов. И я ОЧЕНЬ надеюсь, что ты осознаешь степень своего провала. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь - Семеро тоже получат свое, когда предстанут перед троном. Но ты несешь ответ за себя. Я не потерплю жалоб и нытья от своего сильнейшего среди смертных, но равного среди бессмертных слуги, запомни это, Эрион. И раз уж наши планы изменились благодаря тебе, именно ты будешь расхлебывать эту кашу. Возвращайся в Дол-Гулдур с первой же возможностью для новой задачи. И не медли, иначе дух твой останется вечным пленником этих стен до угасания мира". 
Выплеснув злобу, Майрон выдохнул, разрывая нити мыслесвязи особенно болезненно. Теперь на очереди был Хэлкар.
"Ангмарец, планы изменились. Твой собрат пал в лесах, и я очень хочу верить, что ты к этому совершенно не причастен. Но сейчас важно другое. Сей же момент снимай лагерь и возвращай все силы в Дол-Гулдур, бери коня и скачи в Барад-Дур. Там тебя будет ждать войско. Бери его и веди на Север, к Карн-Думу. Твоя задача - сделать это, не привлекая ничьего внимания. Мне все равно, как ты это сделаешь, но еще одного провала я терпеть не буду. 
По пути в Карн-Дум тебе нужно будет попасть в Гундабад и договориться с их предводителем, если он есть, о союзе. Ангмару возрожденному нужны будут силы и своевременные поставки продовольствия, ресурсов, оружия, снаряжения и всего прочего. Там же по возможности пополни армию. Когда дойдешь до места - приступай к основанию плацдарма и восстановлению крепости. Внимание к себе не привлекай, деятельность маскируй, слишком любопытных - убивай, но не дай никому понять, что Северное Королевство восстает из пепла. Дол-Гулдур привлечет к себе внимание на время похода твоей армии. Если нужны будут дополнительные силы и ресурсы – бери, но в пределах разумного, Мордор должен оставаться таким же защищенным. Я возлагаю на тебя большие надежды, назгул, и скажу тебе то же, что и Эриону - еще один провал недопустим. Арнора больше нет, а если тебе помешает кучка следопытов и эльфы Линдона – это ляжет позором на твою корону, от которого ты никогда более не отмоешься. Выполняй, Первый".

НПС Аннуинир, Пеллинель
Результат их действий едва ли мог остаться незамеченным. Аннуинир даже в самых своих нескромных мечтах не мог и помыслить о подобном. Там где стоял всадник сейчас дымилась лишь груда тряпья и мёртвого конного мяса. Сомнения уже быть не могло, они сразили назгула и теперь большая часть леса знала об этом. От этого истошного крика, разлетевшегося сейчас по всей округе кровь стыла в венах и всё же...
С этим уже точно не стыдно идти к королю. - Посмотрев на бледного чароплёта, что сейчас лежал перед ним на земле, Аннуинир покачал головой.
- Глупый мальчишка. Сказали же быть осторожным с хуорнами. - Ещё бы чуть-чуть и хлёсткие ветви лишили бы этого юношу жизни, но видимо у Эру были планы на них. - Вставай, хватит прохлаждаться. Нам нужно уходить, пока сюда на крик не явилась вся его братия. Он явно тут не один шастает.
Встряхнув Пеллинеля, капитан поднял его на ноги огляделся. Ясности к их положению это не внесло, но по крайней мере они выбрали направление которое худо бедно было схоже с тем что вывело бы их к дубовой роще. По крайней мере там был они сориентировались на дом оборотня-медведя и смогли бы беспрепятственно добраться до крепости короля, не встревая в передряги.
А мальчишка то видимо хорошо приложился. Молчит. - Пеллинель после своего падения, точно воды в рот набрал. Он двигался всё с той же прытью, но явно пребывал в смятении чувств. Его молчание хоть и радовало, но Аннуинир был бы несказанно впечатлён, услышав от чароплёта хоть какую бы то ни было реакцию на недавнее происшествие.
 
-------Дом Беорна

Шелоб потянулась и довольно улыбнулась, вспоминая приятный сон. Ей нравилось это тело - его мягкость, плавные изгибы. Созерцать себя в зеркале было приятно. Но ещё приятнее чувствовать восхищенные взгляды. Нет, не низших, конечно. К ним Шел питала исключительно гастрономический интерес. И то - только с голодухи.
Вот одобрительный взгляд Гортхауэра - другое дело. Полумайэ плавилась под ним, и готова была на что угодно, чтоб и дальше он глядел на неё так.
Шэлоб глубоко вздохнула и села на большой кровати. Комната, в которой она находилась, была выполнена из тёмного, приятного глазу камня - как и сам город, впрочем. Высокие стрельчатые окна закрывали невесомые, но непрозрачные занавески тонкой ткани - если долго смотреть, видно, как они переливаются и слабо мерцают.
Напротив кровати, за ажурной ширмой из неведомого материала стояло большое зеркало - Шэлоб могла видеть себя всю в нём. Рама была довольно старой, но от того ещё более красивой. Металл, из которой она была выполнена, потемнел от времени.
Она слышала эти дикие истории о том, что в крепости Мордора только страх и ужас. Если так посудить, то ей нужно жить в пещере, в сырости и затхлости, распугивая всё и вся своим видом?
Нет, так она жить решительно не хотела и не собиралась. Мало того, что самой неприятно - всё же она жила раньше в Нангортебе, а там порядки были куда как строже, человеческий облик принимать могли далеко не все, и потому это было чуть ли не под запретом. 
Но ведь ещё в таком виде предлагалось показываться на глаза Гортхауэру! Нет, он много чего видел, конечно - но Шэлоб сильно сомневалась, что ему будет очень приятно созерцать огромного паука рядом с собой. Особенно вместо той красавицы, которую она собой являла сейчас.
Полумайэ подошла к зеркалу, осматривая себя с головы до ног. Высокая, с точеной фигуркой и аккуратным лицом. Шэлоб нахмурила брови и на теле стало проявляться красивое свободное платье. Конечно, нагота мало смущала женщину, но..
Когда ты вернешься в барад-Дур, мой Властелин?
Она скучала. Она отчаянно скучала по Майрону - и пусть он отправился в Дол Гулдур относительно недавно, её не оставляло чувство, что прошли как минимум столетия.
 

Крепость орков высоко в горах, охраняющая одноименный перевал. Когда-то была построена и принадлежала Гондору, с течением времени заброшена, захвачена орками и перестроена ими же. Крепость представляет собой башню из трех ярусов и шпилем наверху. Окружена стеной с зубчатым парапетом, создавая узкий внутренний двор.  Восточная сторона башни поднимается из щели в горной стене, задней стороной башня обращена к большому утесу и соединяется с ним выступающими бастионами. Крепость сторожит тайный проход в Мордор, о котором знают разве что местные орки, да посланцы Барад-Дура. Попасть в крепость с запада можно лишь пройдя долину Моргул, и поднявшись по прямой и витой лестнице перевала, попасть в пещеры Торех Унгол, где живет ужас. Из пещер в крепость можно попасть по потайному подземному пути, который закрывается каменной дверью. Дверь можно отпереть лишь по тайному паролю. Другим путем, если вам повезло выбраться из пещеры живым, следует пройти вдоль стены, рискуя быть обстрелянным из луков и выйти к восточной стороне крепости. Здесь расположены ворота, что по мимо орков стерегутся еще и Безмолвными Стражами. Далее можно попасть на дорогу, ведущую к краю пропасти, и опасному висячему мосту, который при надобности можно быстро обрушить. Затем дорога сворачивает в ущелье, соединяясь с дорогой, идущей из Моргула и далее через котловину Моргвей ведет в Мордор. В крепости всегда находиться гарнизон из нескольких сотен орков, стерегущих проход. Без надобности орки не пользуются западной тропой и не входят в пещеры паучихи, предпочитая более длинную и безопасную восточную тропу. Комендантом крепости является Шаграт, старый проныра, который обустроил здесь, вдали от начальников и врагов, свое личное царство.