Андуин

[Анайрэ 137]

Пока Анайрэ слушала харадрима много мыслей вертелось у неё в голове и легенды о рождении расс на земле. Но все слова казались ей не тем, что нужно в данной ситуации. Больше она задумалась над тем, что надзиратель говорил что они эльфы считаю их людей тёмными.

 

"Зачем он это говорит мне? Это не те вещи, что обычно обсуждают с пленниками. Но если он говорит, может его что-то беспокоит? И тогда я просто обязана что-то сказать" - думала целительница разрываемая между желанием утешить человека и тем, что ей вообще сейчас говорить не следует. Но сейчас вопреки всему она решила поступить по велению души, как и всегда, ощущая, что лучше сказать, чем потом носить ношу вины в душе.

 

- Человек никогда не был приверженцем тьмы или света, - Анайрэ, как и прежде говорила тихо, стараясь не менять высоту голоса, не доказывать, чтобы люди не подумали, что она старается внушить им что-то. Целительница просто говорила, как если бы сообщала уже давно известную всем истину. Некогда ей рассказывали легенды обо всех рассах, но с людьми столкнулась только сейчас. - В отличие от эльфов или орков, у вас есть право выбора, всё зависит от выбора самого человека. И даже когда человек выбирает дорогу, это ещё не означает, что человек будет идти по выбранной дороге до конца.

 

При демонстрации лекарства харадрим Анайрэ улыбнулась впервые за вечер. "Противоречивая сущность с одной стороны свет, с другой тьма. С одной - лечит, с другой - убивает"... - подумала эльфика. Но с мысли её сбили новые храдрим подошедшие к костру, видимо сменившиеся.

 

Анайрэ не знала, что у людей означает "оказаться под мумаким", однако решила, что лучше будет и не узнать никогда, к тому же смех людей немного испугал её. отчего зрачки расширились, а голова вжалась в плечи. Оглядывая людей, целительница взяла вторую кружку с чаем, тем более, что сам напиток ей понравился. Но окончательно Анайрэ сбила с толку трубка протянутая ей. На лице девушки можно было легко прочитать растерянность  испуг, так как она не знала, как объяснить мужчинам, что никогда не курила и собственно пробовать как-то не хотелось. Тоненькая струйка дыма забилась цлительнице в нос,отчего та сначала чихнула, а потом закашлялась чуть не разлив чай.

[Гилнарниэль 222]

Харадрим представился. Имя оказалось простым и коротким, напоминающим звук от взмаха саблей. И никаких титулов. Губы девушки тронула легкая улыбка, так привыкла она к звучащим витиеватым эльфийским именам, что знакомство с человеком показалась ей интересным.

Всадник более не сказал ни слова, он в задумчивости посмотрел на пламя костра, и лицо его несколько потемнело, несмотря на падающий свет. Радушный минуту назад, теперь выглядел печальным. Он махнул в сторону костра, около которого отдыхали люди, и Гиль заметила среди них светловолосую эльфийку, та уже не выглядела столь же напуганной.

- Нет… Лембас – это пища путешествеников, эльдар готовят их дома и едят в пути, а здесь это будет сложно… А Анайрэ еще может развлечь вас музыкой, сыграв на флейте, я думаю, твоим людям бы это понравилось. И ей это будет в радость  – ответила эльда, не сводя глаз с девы галадрим. «Втереться в доверие? Можно попробовать…» Она по-прежнему не доверяла этим людям, хотя и чувствовала, что находится в безопасности. Но это пока…  Кроме того, он предложил, а не указал на работу, это говорило о многом. И все же прислуживать людям Юга желания не было. – Я могу готовить на костре… - поморщившись нехотя начала она, но продолжила уже без тени недовольства. – Могу ухаживать за лошадьми. Плести веревки, обрабатывать кожу, охотиться…

«По сути то же, что и всегда, и сложно назвать это неволей. Только вот оружие мне никто не даст… Быть полезной»  - она усмехнулась про себя «Ну чтож, попробуем подружиться. Может потом удастся с ними договориться, или, в крайнем случае, они потеряют бдительность.»

- Ты, верно, голоден, Фэнэк? Я могу приготовить еду, но она будет простой и сытной. С твоего позволения, для этого нужна моя сумка с припасами, – Эльфийка огляделась и нашла взглядом свою котомку, рядом с вещами Анайрэ. Она подняла пустой котел, в котором ранее, видимо, разогрели воду для больных – И мне нужна вода. Могу  я спуститься за ней к реке? Лошадьми могу заняться завтра. Ночью животным тоже нужен отдых.

Она вопросительно посмотрела на человека, ожидая ответа. 

[Норнориэль 805]

- Темное времена быть нынче. Право выбрать диктуется силой. Кто сильнее, тот прав. Не мудрить. Саурон и Всекольцо быть сильнее всех сейчас в мире. Не каждый харадрим, сидящий тут захотеть идти против течения, что бы обрести независимость как от света, так и от тьмы, - заключил зам командира, смело говоря о таких вещах не таясь, так как тут только он и Фэнэк понимали всеобщий, - Тем более если грозить наше вымирание. С этим согласен многие воин Харад. Только при этом все устать от постоянной резня. Нет, мы до сих пор не прочь быть славная побоище, но не с беженцы. 

Когда Анайрэ прокашляла, впервые попробовав табак, буря эмоций взорвала смехом костер. Харадрим начали хором подначивать эльфийку затянуться еще раз. Понять чего хотят от целительницы было не сложно. Со стороны могло показаться, что девушка играет для них роль шута, но южане сами не заметили, как передавали эльфийке часть собственной культуры, особенно ценным было веселье у костра.

 

 

 Фэнэк внимательно слушал воительницу, взглянув на нее уже по новому, не как на живой трофей, собственность, с которой было дозволено делать все, что угодно. Перед ним стояла решительная, храбрая, по большей части безрассудная, прекрасная дева, которая наверняка по злой прихоти судьбы стала воином. Это единственное что объединяло две полные противоположности. Даже начало воинской карьеры у эльфа и человека были полной противоположностью. Если она пошла путем воина, что бы спасти свой народ, то он пошел путем воина, что бы спасти себя из рабства. Его внимательный глаз поймал улыбку девушки, когда харадрим представился. Оно и понятно, проще имени нет, но это имя значило для него все, прежде всего полученную свободу. Грустно было признавать, что ею поспособствовали орки Саурона, но...

 

Предложения эльфийки заставили его вновь улыбнуться.

- По детски нелепо считать меня глупым. Меньше всего я сейчас хочу уходить ночью за пределы лагеря в этих краях, давая ей шанс на побег. Сама не понимает в какой опасности окажется. Хотя вряд ли она уйдет без подружки... Взаимовыручка, ею мало кто может похвастаться в моем отряде, несмотря на то что мы "семья".  

- Голоден, - произнес харадрим, проигнорировав предложение воительницы, совмещенной с просьбой. Фэнэк поставил на огонь котелок с водой, набранный южанами по его же приказу в самом начале остановки. Котелок, собственно, Гилнарниэль не заметила. Или сделала вид, что не заметила. Южанин сел у костра, указывая эльфийке жестом руки на место напротив. Побросав в воду куски вяленного под седлом соленым потом лошадей мяса, всадник принялся чистить найденные по пути сюда грибы. Пара картошин, вырванных у орков вастаками в кладовых Дол-Гулдура, куда сбросили многие припасы эльфов из разоренного войной Лориэна, в пару взмахов ножа оказались в котле.

- Рассказать мне о себе, пока готовиться еда.

Фэнэк заметил суровый взгляд девушки, когда отпил немного вина из фляги, выдавив из себя "пожалуйста". Говорят этим словом можно скалы двигать. Так ли это? Откинувшись на локоть, согнув ногу в колене, харадрим достал трубку, закурив, внимательно слушая короткий рассказ, не упуская ни слова. 

[Анайрэ 137]

От громкого смеха харадрим Анайрэ немного растерялась. целительница похоже и вправду не понимала, что рассмешило людей и зам командира легко мог прочитать растерянность на её лице. Больше всего она не понимала зачем снова втягивать в себя дым, если он так сильно режет горло. Слова человека показались ей странными, и она наверняка нашла что ответить, но дым из трубки, которую пока никто не забирал несколько сбивал с мысли. Анайрэ сейчас пребывала в растерянности и пожалела, что Гилнарниэль не тут, Может та и подсказала бы выход. Сейчас же сердце эльфийки снова сжималось от страха. Ей осталось только судорожно отхлёбывать из чашки, надеясь,что это поможет смыть привкус табака.

 

Немного прочистив горло Анайрэ не знала как сказать харад, что никогда не курила трубку, и до этого дня и не собиралась. Не решаясь положить трубку в траву, опасаясь, что это может оскорбить людей, целительница просто решила вытянуть руку в которой держала трубку, чтобы едкий дым не забивался в нос. Однако, когда эльфийка вытягивала руку случайно задела складку одежды, где обычно носила флейту. Но в этот раз рука не наткнулась на привычную гладкую поверхность музыкального инструмента. Зам командира легко мог заметить растерянность на лице эльфийки.

 

- Не может быть, - в пол голоса боромотала Анайрэ забыв обо всё, в том числе и о том, что сейчас находится в плену. - Она же всегда была при мне!

[Гилнарниэль 222]

«Не доверяет мне» - хмыкнула эльфийка и присела на шкуры напротив харадрима. «Сколько противоречивости, минуту назад просил приготовить эльфийский хлеб, а теперь и к котлу не подпустит» - девушку несколько задело такое отношение, хотя немного поразмыслив, она успокоилась: "Хотя бы посмотрю, как это делают люди». Она молча наблюдала за действиями мужчины, к своему удивлению, не отмечая большой разницы в готовке, до тех пор, пока он не приказал ей говорить. Вопрос был безобидный, скорее тема к разговору, но вот тон оставлял желать лучшего. Дева хмуро на него посмотрела: «Я тебе не прислуживаю» - читалось в ее взгляде, но сама она не сказал ни слова.

- Пожалуйста – добавил воин будто нехотя. Это слово получилось даже с большим акцентом, чем остальные, видно произносил он его не часто. «Странно, что он вообще его знает» - она фыркнула тихонько, но усмиряя свой гнев, начала строго и негромко:

- Я из Лихолесья. Это темный лес, что выше по реке – владения и чертоги короля Трандуила, сына Орофера. Ар-Трандуил – мудрый правитель, и для меня честь - служить ему. Я стояла на страже границ своего дома уже более полвека, затем мне велено было отправиться в Лориэн.  – Эльфийка замолчала. Вот вся ценная информация. Тем не менее, мужчина в ожидании продолжения молчал, вальяжно развалившись на шкурах и покуривая трубку. Эльда вздохнула и продолжила. – Военному мастерству обучил меня брат. Сейчас душа его блуждает в чертогах Манве, и в память он нем мне остался его меч. Он дорог мне. – она посмотрела в глаза харадриму, придавая веса своим словам. Но тот вновь промолчал ей в ответ. – В Лихолесье осталась моя сестра – при этих словах она позволила себе улыбку и голос ее потеплел – мое серое крылышко. Она сейчас, наверное, шьет при свете свечей и дивный голос ее звучит в беззаботной песне. Когда отец и мать отплывали в далекие земли, Туилиндэ осталась со своим мужем, а я не смогла оставить ее. Я… Скучаю по родителям… - она отвлекшись предалась воспоминаниям. И взгляд ее устремился в даль сквозь пламя костра и темный горизонт – Иногда я вижу сны о них, и тех далеких землях. Там много радостей и нет печали, там птицы поют им свои песни каждый день, а по утрам их будит песнь моря… Они ждут нас…

Эльда вновь замолчала. Спустя четверть минуты она «вернулась» мыслями к костру и взглянула на своего пленителя. В глазах ее казалось бы мерцало еще то самое отражение света бессмертных земель, или же это все блики шутливого костра.

- Теперь ты рассказать мне о себе, я полагаю? – девушка немного грустно улыбнулась. Настроение ее изменилось после рассказа, и приближалась скорее к печальной радости. В ожидании его слов, она с любопытством заглянула в котел, о котором напрочь забыла во время своего рассказа.

[Норнориэль 805]

- Кто? Та странная курительная труба? Она быть у вождя, - развел руками зам командующего, улыбнувшись. Собственно по этой причине харадрим так охотно делились табаком с Анайрэ. Все думали, что она из курящих, а свой своего...

 

Лагерь потихоньку обрел оборону, рвы по периметру, колья, волчьи ямы. На паре деревьев был организован дозорный пост. Все воины стали разбивать свои шатры. 

 

- Отбой, салаги, нечего засиживаться до утра, - командовал всадникам зам. командира, раздавая поочередно ценные указания, распределяя дозорных. Анайрэ он предложил сходить непосредственно к командиру, что бы тот решил где ей спать. Активность харадрим в лагере заметно поубавилась.

 

 

 

Гилнарниэль говорила красиво. Этого не отнять у эльфов. Ее рассказы взбудоражили богатое воображение южанина, побудив рисовать целые полотна в чертогах разума. Слова о сестре, растопили лед девушки. Ее улыбка напомнила Фэнэку весеннее солнце, что выглянув из-за небесной хмури, приятно согревало. Ничего прекраснее искренней улыбки он не видел в жизни. Без сомнения он был восхищен, но предпочел скрыть эти эмоции, затянувшись трубкой. Мог ли он, не видевший дальше своей руки войны и боли, лишенный семьи, похвастаться подобным? Когда эльфийка заговорила о родителях, Фэнэк поджал губы, вспомнив, что именно благодаря семье он попал в рабство. В многодетной семье он оказался самым бесполезным, а времена тогда были суровые. Винил ли он их, что они продали его? Он их не помнил... А тех кого не помнишь, не обвинишь, ведь подобное проворачивать надо с четким образом. Единственное, что могло оправдать их, это то что будь он выращен  в кругу семьи, вряд ли судьба сложилась иначе. Воительница закончила рассказ.

 

Ее прекрасные глаза пылали не отражением света костра, а миражом Далеких земель. Это заставило его слегка улыбнуться. Он хотел бы улыбнуться шире, также как Гилнарниэль вспоминая сестру, но скулы дрогнули. Тяжело вздохнув, после вопроса, Фэнэк сменил позу с вальяжного слушателя, на рассказчика, сложив ноги по харадски турецки.

- Я история не такая как твоя. В ранний год я жизни, я быть продан в рабство. Десять лет назад я быть свободен. Тогда быть спасен орками. Саурон усмирял Харад. Попав в армия Мордор, я начал нести служба на границе с Гондор. Мелкие набег, не более. Я помню первую смерть. Эльф разведчик. Он работать с группа листоухих и следопыты Юга, - харадрим замолк, заглянув в котел с варящимся супом, добавив в него щепотку соли и трав, а затем бросил взгляд на лежащую неподалеку кирасу, - Это быть его.

Слова дались южанину не слишком легко, он виновато кивнул головой.

- Судьба быть с ним зла. Он мог убить я, но вместо этого подскользнулся. Упал на я копье... Я ношу это как напоминание. Нелепость смерти может тронуть любой воин. 

Потом харадрим вытащил из ножен свой меч, воткнув его в землю перед собой. Определенно провокация, всаднику стало любопытно на сколько эльфийская красавица была безрассудно воинственной, или на сколько мудра.

- Падший. Раньше быть выкован мастером-гномом, крушил орков. Я найти его в одной из их пещер. Они разделывать им туши. Кровь сотня убитых люди, эльфы, гномы, смыть светлый ореол. Это злой и от этого быть несчастный меч. 

Темная сталь, некогда сверкающая на солнце, а теперь пожирающая свет костра Падшего так и отдавала духом войны, а вернее ее самым страшным проявлением - расправой над пленными. Так было с любым оружием, служившим палачом долгое время. Фэнэк заметил брезгливый взгляд воительницы, усмехнувшись. Он понимал, что девушка низа что не захочет касаться такого мрачного клинка, пожирателя жизни. В противовес Падшему, харадрим вытащил из трофеев меч Гилнарниэль. Звон светлой стали, гулко ударил всадника по ушам. Именно эти звуки пугали орков. Но Фэнэк - не орк. Рассмотрев клинок, изящный, приятно переливающийся в свете пламени костра, мужчина всмотрелся в лезвие, увидев в нем свое отражение. Отвернув глаза, харадрим воткнул его рядом с Падшим.

 

Две противоположности. Свет и тьма. Вместе. Всадник удивленно приподнял бровь, слегка приоткрыв рот, когда темное лезвие Падшего стало бледнеть, возвращая себе былой блеск. Не в силах сдерживать натиск светлой ауры, пожиратель жизней возвращался в перво-естественное состояние. Фэнэк молчал, только спустя несколько минут он выхватил свое оружие, что вмиг вернуло себе темный окрас, убрав его в ножны. Южанин медленно коснулся рукояти эльфийского клинка, как будто в первый раз. Неуверенность заставила всадника отдернуть руку. Но потом он, не обращая уже никакого внимания на воительницу, взял клинок уверенной рукой, заметив про себя как меч стал наливаться приятной тяжестью. Тоже он испытал в первый раз встретив Гилнарниэль, рассказ которой сейчас с удовольствием слушал.

- Это отличный меч, - произнес тихо, задвинув и его в ножны, бросив девушке. Чаши весов в душе Фэнэка, сбалансировались.

- Ты свободна.

Харадрим уселся на свое прежнее место, сняв с огня котелок, наливая себе суп. Он не показывал виду, но его душа сейчас клокотала также как и кипящая похлебка. Есть ли смысл оставаться в землях Мордора теперь? Станет ли он дальше служить Темному властелину? Нет. Но ни люди Запада, ни гномы, ни эльфы его не примут. А что скажут остальные? Он тяжело вздохнул, обмозговывая все это.     

[Анайрэ 137]

Аайрэ сильно удивилась, когда её флейту спутали с курительной трубкой, если она ещё и побаивалась храдрим, то удивление выместило остатки страха. Она не понимала, как можно спутать инструмент с трубкой.

 

- Это не трубка, - покачав головой, целительница улыбнулась, а про себя думала о том, чтобы только их главный вернул ей флейту.

 

Поблагодарив харадрим за ужин и вернув трубку хозяину, отметив, что аромат несколько резковат не очень уверенно отправилась обратно к костру, где по прежнему сидели главарь людей и Гилнарниэль. Кажется они о чём-то беседовали и на удивление Анайрэ довольно мирно. Однако больше всего целительницу поразило, когда харад вернул её подруге меч. Глаза от удивления расширились и она пошла более уверенно.

 

"Если меч вернул, значит флейту тем более вернёт" - подумала она. Однако когда Анайрэ подошла к костру уверенности несколько поубавилось.

 

- Твои люди сказали, чтобы ты решил, где мне ночевать, - неуверенность снова вернулась к целительнице, и непонятно из-за чего опасаясь смотреть в глаза харадрима и из-за этого смотрела на дерево, неподалёку от которого как раз и был разведён костёр. - "вот бы как раньше в Лориэне", - подумала про себя эльфийка.

 

- И... - Анайрэ не знала, как перейти к теме флейте. Однако набрав побольше воздуха продолжила говорить, только на этот раз чуть тише, - твои люди ещё сказали, что моя флейта у тебя. Верни пожалуйста, это единственная вещь, что осталась у меня как наоминани о тех днях, когда не было войны.

 

Иссякнув словно источник от засухи Анайрэ села рядом с воительницей не зная куда смотреть.

[Гилнарниэль 222]

Вода в котле уже закипела, и почувствовался приятный запах вареных грибов. Харадрим отложил свою трубку, приподнялся, помешал варево и неспешно начал свою историю, а она оказалась нелегкой. Гиль молча смотрела на собеседника и наблюдала за его движениями. «Десять лет… Он свободен всего десять лет. Такой малый срок в и без того короткий век… Сколько же ему сейчас?»- удивительно, но эльфийская дева даже не смогла определить его возраст, так мало она знала о людях. «Его путь – это война, борьба, смерть – с самого детства…» - Она даже не взглянула на кирасу, о которой говорил Фэнэк, только смотрела ему в глаза: теперь ее очередь слушать, хоть и говорил харадрим с трудом. Слова о погибшем сородиче, неприятно скребнули: глупо, нелепо…Но такова жизнь. Их жизнь – людей. Здесь нет понятий о благородстве, верности, чести, только битва за жизнь. Гиль, хоть и не была согласна с этим, но понимала воина харад. «Действительно сложно вернуться к свету, когда вокруг тебя только кровь, боль и голод. Он жив благодаря войне…».

Гиль перевела взгляд на меч, который мужчина в воткнул в землю между ними. Он был так близко, схватить его она могла просто протянув руку, но эльфийка не шевельнулась, это был не ее меч. А звон своего клинка она признала сразу, и несколько оживилась. Меч Лаэрендила был прост, и по-своему изящен, он заигрывал светом костра, напоминая ей веселый нрав брата, но немного грубоватый эфес и острое лезвие  - говорили ей о мастерстве и силе прежнего обладателя. Чуть ниже гарды, переливалась слабая гравировка в виде крыла птицы – Гиль вновь улыбнулась, словно увидела старого друга.  Два меча, друг напротив друга, так же, как и их владельцы сейчас. Свет и Тьма. На миг в сознании девушки явилась картина, короткая, как вспышка света: взмах, клинки в бою, лязг светлой стали о темную и… все. Наваждение пропало. Мысль о том, что пора действовать молнией пронеслась в ее голове, но тело точно налилось свинцом. Ее меч по-прежнему беззаботно переливался светом, но не манил и не звал ее в бой. Возникший порыв угас так же быстро. Дева заметила слабый отблеск на Падшем, и с интересом наклонила голову в бок, рассматривая оружие. «Они так похожи. Человек и меч. Фэнэк – тот же клинок в руке врага, темный, опасный, и такой же несчастный… Он, как и Падший, стал таким не по своей воле… И сейчас в свете костра он выглядит мирным, он тянется к свету, как и задумывал тот, кто его выковал»  - Харадрим спрятал свой меч, но Гиль обратила на это мало внимания, мысли ее метались. «Создатель любит своих детей, всех до единого… Они отвернулись от света, но могут к нему вернуться. Он может измениться».

- Это отличный меч – Эльда едва не упустила момент, и перехватила ножны в воздухе, от былого оцепенения не осталось и следа. Она непонимающе посмотрела на мужчину.

- Ты свободна. – добавил он и отвернулся к котлу, наливая суп и принимаясь за еду. Гиль так и сидела, сжимая свой меч в руках. Мысли, что до этого, толкаясь, заполнили ее разум, вдруг разбежались в разные стороны. Осталась только одна, и она настойчиво спрашивала: «Шутка ли это?». Но мужчина всем своим видом был серьезен, и даже безучастлив, хоть и прятал от девушки свой взгляд. Она хмыкнула и подсела ближе к костру, положив ножны себе на колени.

- Падший теперь в твоих руках, и только ты определяешь его судьбу. Так же, как и свою. Это нелегкий путь, но радости в нем больше. Ты знал боль и плен, познал и цену свободы, но свобода ли это? Всегда быть под гнетом слуг темного Владыки? Людям чужда его власть, их держит только страх, но жизнь ли это в вечном страхе? Ты можешь сковать свою судьбу. Твои люди тебя послушают.

Она по примеру человека налила себе супа в одну из плошек и пригубила бульон, при этом отмечая, что вкус все же не тот, что от дорожной похлебки эльфов. Она хотела еще расспросить воина харад о той свободе, что он внезапно даровал, но к костру подошла Анайрэ и сама обратилась к нему. Эльфийка слегка улыбнулась ее тону, и подвинулась на шкуре, осовобождая место у костра для девы галадрим, и наливая плошку супа и для нее. 

[Норнориэль 805]

Харадрим пребывал в смятении, уйдя почти полностью в себя, медленно кушая остывающую похлебку. Взгляд его был не сказать, что сильно отреченным. Нет, он был озадачен. Мужчина думал, взвешивал за и против. Не так легко отказаться от покровительства темной силы, из стана которой уходят только мертвым. Да, стоило ждать расправы. Подгоняемые злой волей Темного властелина, несколько отрядов орков, возможно даже уже сейчас, ринуться на поиски харадрим. Убив капитана-перебежчика, Саурон четко покажет всем своим приспешникам, что такой вариант ухода из под его власти не возможен. Внутренний голос требовал одуматься. Он был наполнен мраком и злобой, как совсем недавно, когда требовал надругаться над связанной Гилнарниэль, что сейчас сидела неподалеку и кушала так, словно и плена-то до этого никакого не было. Еще подсела к ней беловолосая. 

 

Слова воительницы о Падшем, о том, что он кузнец своей судьбы может и казались мудрыми, но человек считал иначе. Обстоятельства - кузнецы судьбы. Невозможно все время идти против шерсти. Это плохо кончится. Без сомнения это кончится плохо и для него самого. Но мужчина, взглянув сперва на одну, а потом на другую деву, подумал, что а почему бы не попробовать? Вдруг он станет тем самым звеном, которое вернет мир к балансу. Ведь Всекольцо давало невиданную  мощь, Саурон был едва ли не первым по силе в мире. Но, что, если он ослабнет, потеряв часть своих союзников? Да, пол миллиона орков внушительное число. Такая армия, собравшись в одном месте сможет все. Но что если люди Запада, так ненавистные харадрим, получат поддержку от южан? Силы возрастут в разы. Люди склонны следовать примеру едва ли не так же сильно, как предавать.

- И я стану примером... 

Когда Гилнарниэль заговорила о страхе перед силами Тьмы, Фэнэк тихо прошептал:

- Я боюсь. Очень сильно боюсь. Я знаю, что они делают с предателями.

К своему удивлению он произнес эти слова без акцента. Словно это был и не он. 

- Мои люди я не слушать. Мои люди - бояться. Они не так смелы как я. Они бесстрашны быть в бою, но тут они слабы. От силы две руки слушать меня - имел ввиду десятеро, - Они не любить Саурона, они хотеть уйти. Но они не перестанут грабить, убивать. Они так на жизнь заработать. Ничего больше не уметь. Я тоже... 

 

Фэнэк молча поднялся на ноги, отдав девушкам их пожитки. Указав молча на свой шатер. Поняли они или нет, что он разрешил им спать в тепле его убежища, его мало волновало. Всадник отдал короткий приказ на своем родном языке, зам кивнул, бросив взгляд на эльфиек. 

- Вождь сказать мне, что вы гости. Вы можете уйти в любой время, но вождь рекомендует сделать это утром. 

 

 

Вождя харадрим не было в своем шатре всю ночь. Неизвестное лихо понесло его думать к берегу реки, словно он хотел увидеть там ответы на все. Но если быть честным, он предпочел быть съеденным варгами, нежели обидно заколотым своими или же эльфийками во сне. В палатке Фэнэка в свободном доступе были его вещи в сумке, лук, стрелы с ядом. Самым важным для южанина являлась рукопись, в которой он делал на черном наречии записи обо всем, что встречал, чего хотел. Не мало страниц было посвящено волчьим всадникам. Разнообразные рисунки были свидетельством того, что не все темные люди сильно отстают от северян в развитии. К варгам его тянул интерес практического характера. Лошадь не загрызет противника, а варг - загрызет. Он верил, подкрепляя это жирным шрифтом, что эти существа, в отличии от тех же волколаков, руководствовались инстинктами. Если волк был голоден, он ел, хотел размножаться - размножался. И никаких больше других условностей, кроме разве что изощренностей в поедании добычи. Но были и риски, так как прокормить зверя сложно, а голодным он и рукой хозяина не побрезгует.  

 

Вернулся он на рассвете. Командир всадников вышел на небольшой импровизированный форум, где тлели угли большого костра, взяв у дозорного рог. Откладывать разговор по душам смысла не было, тем более, что ни сегодня завтра сюда придут орки. Он надеялся, что эльфийские девы ушли, и если его соратники взбунтуются, на ножах окажется он один. Звучание боевого рога Харада напоминало всем южанам звук ветра пустыни. Все всадники и пешие воины выстроились в две шеренги перед своим вождем. 

- Харадрим! И другие... - Фэнэк начал свою речь на черном наречии, так как харадский из других вастаков знали немногие, - Сегодня ночью я думал. Много думал. И решил, что с нас хватит убивать по указке Саурона. Мы служим ему, но при этом спим в орочьих лагерях с открытыми глазами! Мы думаем, как бы не стать обедом для этих тварей!

Воины поддержали эту мысль радостным гиканьем. Фэнэк начал бродить из стороны в сторону.

- Мы не рабы. Мы получили свободу. Пусть разными способами, но мы вольные люди. Неужели вы не насытились кровью? Убийства вам в радость? Убийства - необходимость. Дань Тьме. 

Эти слова всадники принимали уже молча. Кто-то хотел было перебить вождя, но гневный взгляд зама, что был намного опаснее Фэнэка во всем смыслах, отрезвлял. 

- Вчера мы пленили эльфов Лориэна. И мне хватило терпения не трогать их. И они показали мне насколько мы жалки. Что вы чувствуете, закрывая глаза? Я знаю, что многие из вас имеют связи с гондорскими женщинами. Они ваши жены, которые хотят, что бы вы были с ними, но вы не можете. И я знаю, что один из вас потерял свою любовь при набеге орков на южные рубежи Гондора. Ее тело было найдено подвешенное на дереве. Истерзанно также, как и тела тех эльфов в Дол-Гулдуре... Первое что пришло тебе на ум?

- Я убью всех орков до единого! - воткнул в землю свое кавалерийское копье воин Харада, - Я найду ту тварь, что сделала это и разорву его на части голыми руками!

- А что ты чувствовал?

- Боль!

Фэнэк довольно кивнул. Он все правильно понимал. Его люди стали шептаться.

- А теперь представьте сколько боли причиняем мы. Я устал от этого... Тем более, что Саурон не гарантирует безопасность тех, кого мы любим.

- И что ты хочешь от нас, брат?

- Мы отправимся к людям, эльфам, не важно к кому. И попросим у них помощи, прощения. 

- А если они не даруют нам его?

- Мы все умрем. Но уже не от топора полумиллиона орков, а от меча людей или эльфов.

Все начали совещаться. Речь командира тронуло большую часть южан. В итоге эта часть быстро убедила сопротивляющееся вечно недовольное меньшинство в правоте вождя. Все молча стали ждать приказа. 

- Сворачиваемся. Думаю шпионы врага знают о том, что мы сделали. Едем на Восток.

[Анайрэ 137]

Анайрэ получив обратно свои вещи первым делом проверила на месте ли флейта. К её радости флейта была на месте, и кажется даже её пока не собирались скуривать.  И только потом через несколько долгих минут, до эльфийки дошло, что произошло что-то необычное, ведь ещё утром этот человек по всему было видно не собирался их отпускать, а сейчас вернул и свободы и вещи.

 

Целительница удивлённо посмотрела на Гилнарниэль, неужели разговор с ней настолько изменил человека. К тому же слова заместителя только убедили её в этом. Но сомнения оставались.

 

- Гилнарниэль, как тыдумаешь,что быэто значило? - спросила Анайрэ у воительницы синдар, - Мы гости, получается больше не пленницы, я не до конца понимаю. Ты как-то  смогла подсказать ему путь. Я уверена в этом.

 

Целительница выбившаяся из сил не заетна для себя погрузилась в сон. Она снова была в прежнем цветущем Лориэне.  Она играла на флейте, а подруги танцевали. Но в какой-то момент сонрезко переломился и она увидела одиноко бредущую фигуру среди обгоревших стволов. На него были направлены сотни вражеских мечей,но тотне принимая ничью помощь ринулся в бой в одиночку.

 

- Хикелия, - воскликнула Анайрэ резко просыпаясь, вероятно разбудив при этом и Гилнарниэль

 

Как раз в этот момент заиграл рог Фэнэка, что собирал свой отряд. Но этот звук словно подгонял целительницу действовать.

 

- Хикелия, Я должна вернуться в Лориэн, ведь ещё вчера этот человек говорил оботряде орков, и если бы только была возможность. - по всему было видно, что Анайрэ чуть не плакала, и только силой воли сдерживала слёзы, готовые вот-вот сорваться с её глаз.

[Гилнарниэль 222]

Харадрим был озадачен. Настолько, что казалось бы, он уже не видел ни эльфиек перед собой, ни пламя костра. Черты его лица то становились острее, то сглаживались. Гиль видя его внутренние метания не стала более беспокоить, люди слишком переменчивы, поэтому он сам должен был принять решение.

И все же эльда не скрыла своего удивления, когда он вернул им все остальные вещи и махнул в сторону своего шатра. Он действительно отпускает их. На слова целительницы она лишь пожала плечами , все еще глядя вслед ушедшему во тьму ночи воину. Делать выводы было рано.

- Ну чтож… лучше отдохнуть сейчас, в путь выйдем рано утром – сказала она Анайрэ и отправилась с ней в палатку. Когда она легла, укрываясь шкурами, то спрятала под них свои короткие клинки. Она понимала, что в любой момент свободное положение гостей  может обернуться иначе, тем более, если с их вождем что-то случится.

Вопреки своей настороженности, она крепко заснула, почти без сновидений, лишь короткие неуловимые образы являлись, и сразу исчезали. Эльфийка вздрогнула и проснулась, когда Анайрэ внезапно вскрикнула. В то же время она услышала низкое гудение рога, лагерь людей оживал, слышались шаги и разговоры.

- Хикелия, Я должна вернуться в Лориэн, ведь ещё вчера этот человек говорил оботряде орков, и если бы только была возможность.

Гилнарниэль окончательно проснувшись выбралась из под шкуры и положила руку на плечо девы галадрим. Та выглядело более чем расстроенной, видимо всю ночь ей снились беспокойные сны.

- Все хорошо, Анайрэ, успокойся. Хикелиа  - искусный воин, он сумеет уйти от  опасности. – при этих словах она замолчала ненадолго. Какими бы искусными не были эльдар, орки берут количеством. Хоть лес и не их стихия, все же угроза была, девушка не зря отправила воинов синдар уводить слабых и беззащитных. Однако посмотрев в печальные, полные слез глаза целительницы, она вздохнула -  В Лориэн более двух дней пути, нужно собираться…

Сама она поднялась на ноги, закрепила ремнями ножны с мечом на спине, повесила на пояс колчан стрел, короткие клинки, что так и остались нетронутыми за всю ночь, она вложила ножны на боку, проверила нож в сапожке, что и так был с ней все это время. И с каждым следующим действием она понимала, что не сможет защитить Анайрэ. В Золотом лесу орки  разделены по отрядам, они озлоблены еще больше, чем прежде, и если бы девушка могла пройти незаметно одна или с отрядом разведчиков, то вместе с Анайрэ  это было невозможно. «Я должна увести ее в безопасное место, а потом вернуться в Лориэн одна, или же…» - дева прикусила губу и повернулась к подруге:

- Мы не сможем, Анайрэ… Мы не пройдем там вдвоем. Я буду бессильна против целого отряда орков. Я понимаю, ты хочешь помочь сородичам, но если мы пойдем в Лориэн – то попадем в большую беду. Пойдем со мной в Лихолесье? Там тоже опасно, но я знаю дорогу и смогу провести нас. Король Трандуил милостив, он примет тебя и выслушает. – уговаривая, она легонько провела пальцами по волосам девушки. Гиль знала, что целительнице разрешат остаться под сенью леса, но внемлет ли правитель просьбам светловолосой эльды, было неведомо. Все же, надеясь на то, что Анайрэ примет верное решение она добавила – В лесу ведь остался отряд синдар и раненые эльфы. Ernil не оставит их под угрозой.

За пределами шатра слышались крики, резкие, порывистые, сильные. Язык было сложно разобрать. Кто-то перекрикивал остальных, кто-то переговаривался между собой. Но затем, люди засуетились.

- Кажется они собираются… Идем. – девушка приподняла полог и вышла на свет. Действительно, харадрим наскоро собирали пожитки, разбирали палатки, седлали лошадей. Среди этой суеты она заметила знакомое лицо, слегка отмеченное шрамом.

- Что случилось? Вы уходите? – Спросила она у предводителя воинов харад. Сейчас лагерь был хорошо укреплен и мог сдерживать атаку небольшой ватаги орков верхом на варгах, и она не понимала, что подвигло людей к движению.

 

^{_{*Ernil – (синд.) правитель.}}

[Норнориэль 805]

Совместный пост

 

Как только девы покинули шатер вождя, его тут же свернули за пару движений несколько всадников, прикрепив к седлу сумки и сам шатер. Фэнэк не сразу заметил эльфиек, отдавая команды то тут, то там. Он грустил, что приходилось покидать лагерь, но идти надо было сейчас, пока солнце светило над головой. В это время суток орки крайне ленивы на передвижения. А нутро клокотало беспокойством, он чувствовал, что бывшие союзники все знают. Их ворон-разведчик взлетел с дерева сразу же после речи.

- Уходить, - кивнул воин Харада, указывая рукой на кружащих над головами воронов - Саурон в курсе. Я хотеть убраться куда подальше от сюда, пока не пришла беда похуже орков.

Фэнэк закончил утеплять свою южную кобылу шкурами, на которых спал вместе с обитающими там блохами, но другого источника тепла на земле нет. Хоть многие всадники практиковали спать с лошадьми, прижавшись к ним, согреваясь.

- Отряды орков налететь на эти укрепления, как коса на камень. Мои всадники отбросить их, это не быть проблема, но это не все. Для устранения капитана-перебежчика, примера всех южан, вдохновленного эльфами, Саурон не пожалеет сил и пустит в ход свою самую зловещую марионетку, - Фэнэк затих как осенний ветер, срывающийся в штиль, а затем разразился как буря, произнеся это зловещим тоном - Кольценосца. Один из девяти сейчас в Дол-Гулдуре. Его крылатую тварь мы не одолеть, нас мало, не быть стрелометы. 

Фэнэк отдал еще пару команд своим всадникам, они даже брали к себе в седла вастаков с копьями, на сколько дела были лихи. Все харадрим постоянно посматривали в небо, словно боясь, что оно рухнет им на голову. И были правы от части.

- Мы едем в Рохан. Сдадимся...

- Это глупо. Рохирим перебьют вас прежде чем вы скажете им о своих намерениях - произнесла серьезно Гилнарниэль, словно знала роханцев не понаслышке.

- Значит мы все умрем! - не выдержал Фэнэк, не зная больше других вариантов.

- Не обязательно погибать сейчас от копий рохирим. Заслужите доверие людей Запада на деле.

- То есть сражаться с врагом? Скажи мне мудрый эльф, как три десятка всадников, способны заслужить доверие, погибнув в бою с сотнями, тысячами тварями тьмы? - Фэнэк хлестал словами уже уверенно, правильно строя предложения, но акцент все еще проступал, - Ты даже себе вообразить не сможешь, что сделают приспешники Темного властелина с теми, кому не повезло выжить.   

- Люди Рохана и Гондора могут поверить вам, с кем еще как не с ними вы можете заключить союз. Но они поверят не сразу, это нелегко - забыть прежние обиды. Мы идем в Лихолесье. Я возвращаюсь домой, Анайрэ же будет просить защиты и помощи у короля. Быть может... - эльфика запнулась. Привести с собой в лес эльфийку она могла, и это было бы правильно. Но указать дорогу тридцати всадникам харад - это совсем другое. Как бы не сочли ее заботу о людях за предательство. Она обдумывала, как еще могли бы поступить люди, что решили обратиться к свету, и когда воин харад уже отвернулся, эльда быстро произнесла

- Если вы пойдете в Лихолесье, я вас проведу. Я пойду первой и дам знак на границе чтобы лучники не стреляли. Вероятно, вас возьмут как пленных, но вы сохраните жизни. И если ты попросишь его Величество тебя выслушать, он может согласиться. Я буду держать ответ перед ним и скажу слово в вашу защиту.

Задача ее была рискованной, пройти вдвоем в лес было бы гораздо легче, чем конницей, да и не известно было, чем обернулись бы эти действия для нее самой, но и бросить людей, что отважились пойти против тьмы она не могла.

 

Фэнэк задумался. Вариант Гилнарниэль был, как не прискорбно, самым правильным сейчас. Мужчина окинул взглядом всадников, ожидающих приказа выдвигаться. Половина из них совершенно точно была для него уже семьей, нежели соратниками. Самым правильным было бы спасти их от гибели и страшных мук в руках орков. Даже если эльфы их пленят, а это будет так, они смогут "насладиться" пленом. Кивнув заму, который подхватил Анайрэ к себе на лошадь, Фэнэк протянул руку Гилнарниэль. Повращав рукой, вождь отдал приказ выдвигаться. 

- В Лихолесье... в к лесному королю, - приказал он под пустынный вой рога Харада. Бывший эскадрон смерти двинулся на север. 

[Анайрэ 137]

Анайрэ не успела что либо ответить Гилнарниэль,когда та подняв полог вышла из палатки. Однако сердце разрывалось на части от беспокойства, она не представляла, сколько времени уйдёт на дорогу до Лихолесья. Она видела в словах подруги долю истины, но опасалась, что когда вернётся будет слишком поздно. Ведь явно не один день, с отрядом людей тем более.Ещё больше эльфийку беспокоило, что она обнаружит в Лориэне если вернётся туда, если король Лихолесья согласится помочь своими войсками не будет ли слишком поздно? Если когда она вернётся в свой дом,то не найдёт на пепелище даже обгоревших стволов, те места, где некогда прятался её отряд - будут пировать орки? Перед взором Анайрэ эта картина предстала настолько яркой, что она даже заморгала прогоняя зловещие видения.

 

Откинув полог палатки вслед за воительницей она собиралась высказать ей свои мысли, но не успела. Гилнарниэль уже разговаривала с человеком предлагая теперь и ему ехать в Лихолесье. Анайрэ стояла чуть в стороне до сих пор опасаясь подходить к кому-либо из людей. Внутренний голос звал и требовал немедленно отравиться в Лориэн,однако разумом она итак понимала,что одна не справиться, тем более абсолютно не умеет обращаться с оружием. Она ждала Гилнарниэль в надежде высказать ей свои опасения, но не дождалась. Вместо воительницы к ней подъехал харадрим, что вчера наблюдал за лечением товарищей и если интуиция не подвела деву, был личным надзирателем.

 

- Гилнарниэль! - слабо воскликнула Анайрэ, когда харадрим стал усаживать её на круп своей лошади. От растерянности и лёгкого испуга, целительница вцепилось в широкую спину человека. Это было первое, что подвернулось под руки растерянной эльфийки.

 

Повернув голову к подруге, словно пытаясь спросить или понять, не сон ли это. Главарь людей протягивал руку Гилнарниэль услышала, как он же приказывал своим людям идти в Лихолесье. Анайрэ смирилась с тем, что вернётся не скоро мысленно прося прощения у Хикелии и сородичей, оплакивала Лориэн, будучи не уверенной,сможет ли она ещё раз взглянуть на этот лес,только уже исцелившийся. Увидит ли госпожу Галадриэль в её величии на троне.Но надеялась,что если даже и не увидит, то это свершиться в любом случае.

 

"Ведь не может же быть так всегда! Госпожа некогда была великой владычицей и будет нова не смотря ни на что! Я верю в это всем сердцем"! - думала Анайрэ.

[Гилнарниэль 222]

Все еще раздумывая о том, правильно ли она поступает, эльда оглядела уже почти собранный лагерь. Харадрим и вастаки садились верхом, и Гиль надеялась, что у людей найдется свободная лошадь для них с целительницей. Вопреки ее ожиданиям, отряд был плотный и мобильный, тридцать всадников –тридцать лошадей.

Дева синдар резко обернулась на крик подруги, рука ее метнулась к рукояти клинка на поясе, но увидев, что Анайрэ всего лишь усадили на круп лошади и опасность ей не грозит, усмехнулась. У целительницы же был достаточно испуганный вид, возможно она и верхом ехать не умела, потому как намертво вцепилась в впереди сидящего воина. Эта картина рассмешила Гиль, но стараясь не обидеть подругу, она кивнула и улыбнулась ей, пытаясь подбодрить. Сама же воительница схватилась за протянутую руку харадрим, и подтянувшись запрыгнула на коня позади мужчины. Верхом она держалась уверенно, поэтому положила всаднику руку на плечо, а второй придерживалась за седло. Первые лучи солнца уже показались когда отряд харадрим вышел в путь.

 

>>> В Южное Лихолесье и горы Мирквуда

[Хонахт 25]

Переход из Лихолесья

 

Под покровом ночи, Хонахт кружил высоко в небе, осматривая окрестности. Назгулу приходилось делать огромную петлю, огибая прибрежные районы Андуина. Хонахт озадаченно втянул воздух. Он не подумал о том, как пауки будут пересекать быстрые воды реки...

Пока призрак размышлял, паря в высоте, последние из темных тварей достигли берега. Пауки кишели внизу, недовольно щелкая жвалами - они не хотели идти в воду, и Хонахт чувствовал их замешательство. Но выбора не оставалось. Хонахт ментально надавил на вожака, который суетно забегал среди своих сородичей. Паук несколько раз разбегался в сторону реки, словно хотел броситься в воды, но каждый раз он останавливался, высоко поднимая передние лапы.

Хонахт бросил в сознание паука образ моста. Назгул искренне хотел помочь паукам перебраться через реку, и искал любую возможность. Может это как-то поможет вожаку?

Как ни странно, это помогло. Вожак дернулся, словно в него бросили копье, затем поднял вверх еще одну пару ног и что-то защелкал своим родичам. Пауки вновь зашевелились. Но теперь в их действиях наблюдалась система. Хонахт приказал виверне снизиться, заинтересованно всматриваясь в темноту.

Оин из пауков, самый огромный и крепкий, встал на самом краю берега, широко расставив лапы и крепко цепляясь за камни, торчащие из земли. Второй паук подошел к нему спереди, обхватывая своими лапами лапы первого. Потом еще один... И еще один... Пауки цеплялись один за другого, образуя живой мост. Хонахт довольно откинулся в седле. Все-таки эти твари не такие тупые... Если Господин выиграет в войне, Хонахт лично позаботится о процветании рода пауков...

Спустя некоторое время, один из пауков уцепился за противоположный берег, оглушительно щелкнув жвалами. Этот сигнал подхватили остальные пауки, которые по очереди начали пересекать живой мост.

На форсирование реки ушел почти весь остаток ночи. Уже начало светать, когда последний паук коснулся твердой земли. Хонахт велел тварям спрятаться. Пауки мастерски исполнили приказ - никто бы не смог разглядеть темное воинство, которое попросту закопалось в песок. Довольный Хонахт направил виверну на верхушку ближайшего дерева - летуну тоже нужен был отдых...

[Хонахт 25]

День пролетел незаметно. В самом деле - что такое несколько часов для того, кто ходит по свету уже несколько тысячелетий... Солнце еще не зашло, когда Хонахт отпустил летуна на вечернюю кормежку. Нужно было еще поднять пауков. Но еще слишком светло, а свет - это единственное что могло дезориентировать его армию. Не беда...

Когда виверна вернулась, солнце зашло. Стемнело достаточно, чтобы можно было поднимать пауков. Повинуясь зову назгула, твари вышли из-под земли.. Они были голодны. Ну, ничего... Назгул взобрался в седло, поднимая виверну в воздух. Скоро все полакомятся плотью эльфов. 

Под покровом ночи армия назгула вошла в лес. Хонахт издал леденящий кровь крик, оповещая всех обитателей Лориена о своем прибытии...

 

Переход в Лориен

[Эрувэн 37]

Переход из Лотлориэна

К Андуину отряд подошел уже к вечеру. Было решено сделать привал, так как раненым нужен отдых. Да и остальным он не помешает. Всю дорогу до первой остановки Эрувэн посещали тревожные мысли, так что первым дело она расставила караул, назначила смену, и первой встала в дозор. Спать не хотелось совершенно, да и негоже засыпать с тревогой на душе. Пару раз, в далеке, мелькали тени. Но это были всего-лишь животные.  Время шло, и тревога на душе молодой эльфийки постепенно сходила на нет, вместо неё пришла усталость и сонливость, овладевающая всем телом. Опершись на лук, она честно следила за подступами к лагерю. Ведь это такая добыча! Такая добыча для прислужников Темного Властелина! Что может быть слаще, чем настигнуть спящий отряд раненых эльфов? Но, к счастью для последних, в округе не было ни прислужников Темного, ни другой пакости. К середине ночи Эрувэн сменили, и едва коснувшись импровизированной подушки, она провалилась в сон.
 

[Harve Rono 104]

Лотлориэн

 

Хикелиа шел в колонне последним, и оглядывался чаще всех. Путь был тяжелым, и не так от того, что приходилось периодически нести раненных, или помогать идти тем, у кого были трудности с ногами, а из-за осознания того, что он покидает место, которое большую часть его жизни было ему домом, и которое приняло его после того, как мир сотворил с ним это, рука эльфа прошлась по лицу, где были видны шрамы. Осознав что он делает, Хикериа отвернулся ото всех, и натянул капюшон поглубже на глаза.

В дозор он не заступал, но так как боялся засыпать, эльф сам по-тихому помогал наблюдать за округой. Пусть они и ушли с захваченного леса, но путь их был определенно не лучшим. Пусть и Трандуил выглядел тем, кто сможет принять такого как Харве Роно, но тот факт, что они приближаются к Дол-Гулдору, твердыни Саурона в Роварионе, ещё больше пугала Шрама.

Хикелиа схватился за голову, стараясь прогнать образы и слова:

"...урод в глазах собственного народа..."

"...бесполезный бой..."

"...Безумец..." 

"...изуродованный калека..."

"...увлекающий за собой других на смерть."

"...я единственный в этом мире, кто действительно знает что ты сейчас чувствуешь."

Образ Саурона стоял перед ним и протягивал ему руку, как равному. Хикериа резко вскочил на свои две и схватился за меч, но оказалось, что уже утро и по близости никого даже близко похожего на Гортхаура. 

- Просыпаемся! Хватит спать, ленивцы. Путь ещё не близок!

[Эрувэн 37]

Когда над лагерем разнесся голос Хикелии, она уже была на ногах. Спалось плохо. Но лучше уж так, чем бодрствовать всю ночь. Лагерь постепенно оживал, не без помощи предводителя галадрим, крики которого разбудили не только спящих эльдар, но и всю округу отсюда, и до Дол Гулдура. Пообедав на скорую руку, отряд снялся с места и двинулся в путь. В тяжелый путь. Стоило ли говорить, что в нынешнем положении пытаться проскользнуть под носом у Врага, было, мягко говоря, рискованно. Но делать нечего. В пути на север, вдоль реки Андуин отряд продвигался без происшествий. Солнце клонилось к закату. Все было спокойно. Слишком спокойно. "Не нравится мне это. Мы находимся тут слишком долго, и еще ни разу не встретили ни одного прислужника зла. Даже следов их прибывания нет" - думала Эрувэн. Доверяя своим инстинктам, дева остановила процессию. Заметив недовольное лицо Хикелии, дева подозвала его к себе. 
- У меня плохое предчувствие. Мы должны сойти с этого пути, пока не поздно. Но ответа так и не последовало. Вместо предводителя галадрим ей ответили часовые, затрубив тревогу, сообщая о приближении врага.

[Harve Rono 104]

"Какого хрена? Откуда?" - у Хикелии его длинные волосы прямо встали дыбом от происходящего. Его люди не были готовы ни к обороне, ни к быстрому отходу. Единственное что сейчас оставалось, это тем кто кое как стоял на ногах, прикрывать отступление раненных и неходячих. Ситуация была очень плохой, тут уже либо пан, либо пропал. Если не дать раненым отойти, то те будут их сдерживать, и окружить будет очень легко. Но в месте с этим, если хоть кто-то уйдет от прикрывающих, то у отступающих не будет шанса выжить. 

"Если бы мы остались в лесу, этого дерьма бы не случилось, морготовы трусы", - ругался про себя хикелиа, сразу же раздавая приказы. Зная себя, он все-таки решил отправлять раненых в перед. Он знал себя, что он может слишком увлечься в бою, и открыть врагам доступ к тем кто не мог сражаться, но вот если дать себе свободу, то он уж точно не даст спуску врагу. Тем более, лучников здесь ещё было достаточно, что бы легко снимать тех, кто будет уходить в сторону. 

Когда погоня подходила уже к бывшим партизанам, засада была готова, возле реки прятались лучники, выжидающие пока орки подойдут достаточно близко, что бы ударить им в бок, неприкрытый ни щитами ни доспехами ,в то время, как пехота стала в боевые позиции, готовясь принять удар в лоб.

[Ашраз 167]

<--- Безлюдные пустоши Бурых Земель

Приближаясь к реке, Ашраз заметил, что окружение изменялось разительно, ведь еще каких то полчаса назад отряд бежал по пустошам с редкими жиденькими клочками иссохшей травы, а теперь вокруг стали появляться не просто кустарники, а даже и деревца, которые окаймляли восточный берег Андуина. Тут уже нужно было высылать наперед разведчика, ведь вверх по реке находились земли илид, а те, пусть и будучи побежденными в битвах в лесах, как знал Кривой, все равно не сдавались. Последнее утверждение орк вывел, основываясь на своем опыте встреч в сражениях с эльфятиной. Вообще, Ашраз относился к эльфам с опаской, не так, как к людям, действия которых еще были понятны и предсказуемы. Илид же имели по наблюдениям капитана отличный от людского характер. И это и настораживало Кривого, ведь тот не привык действовать не поняв противника. К счастью, за всю свою жизнь орк лишь несколько раз встречался с эльфами, и возможно по этой причине сейчас был живой. Впрочем, с размышлений о эльфах, Ашраз, подходя к реке, быстро переключился на разбивку лагеря. Когда уже все было завершено, и воины уже набирали воду в свои фляги и пили, кривясь, ведь по вкусу эта дрянь и не напоминала грог или ту жидкость, которая текла из мордорских родников, к капитану, как назло, подбежал вернувшийся щуплый снага разведчик, и по своей неаккуратности, подходя сзади задел рукой, жестикулируя и говоря одновременно, заживающий мизинец орка. После краткого доклада, Кривой чуть-ли не пинками выгнал из палатки расхлябанного снагу и стал думать над ситуацией, которая складывалась на берегах реки. По донесениям разведчика выходило, что неподалеку, на западном берегу Андуина, рядом с бродом, пройдя по которому тот и проследил за всем тем, что там происходило, идет на север отряд эльфов. Помимо того, южнее прозорливый разведчик обнаружил идущий за эльфийским отрядом отряд орков, приблизительно около шести десятков голов. Орки были мордорскими, собратьями Ашраза, среди них, как говорил снага, было пятеро крупных уруков черного цвета, что говорило на принадлежность их к войскам Мордора. Эльфов сосчитать разведчик не смог, однако приметил, что среди тех были раненные. Теперь только от Ашраза зависело, примет ли он участие в сражении. На чашах весов лежали две вещи - орочья честь и долг. До этого момента Кривой считал, что у него есть первое, и что он почти всегда следует второму. Теперь же у него возникли сомнения. С одной стороны, помочь родичам было правильно, но терять свои силы капитан не хотел. После десятка минут размышлений, орк сплюнул на землю и со злостью наподдал по лежащему рядом камню. Ему нужно было решить, что для него важнее, но он не мог этого сделать. Количество доводов для выбора той или другой стороны было равно и Ашраз находился в смятении, но впрочем, недолго, ведь к нему вернулся снага, чтобы сказать то, что тот забыл раньше. Сказать, что следуя тракту, сотня оказалась чуть севернее леса, к которому шла. Это радости командира не увеличило, но помогло решиться. Он вступит в бой. 

[Эрувэн 37]

Их застали врасплох, но несмотря на это, эльфы смогли быстро перегруппироваться, и теперь были готовы к бою. Поначалу все шло хорошо: Лучники заняли позицию впереди и по бокам отряда, отстреливая подступающих орков, сокращая их численность с огромной скоростью. К тому моменту, когда неприятель достиг отряда, их осталась чуть ли не половина. Лучники поспешно отступили под прикрытие воинов, которые образовали живой щит, преграждая врагам путь, и ограждая их от уязвимых бойцов дальнего боя, и что более важно, от тяжелораненых. Завязался бой. Неотесанные, грязные, в доспехах похожих больше на кухонную утварь, чем на средство защиты, орки с огромным неистовством и жаждой убийства ворвались в строй обороняющихся, намереваясь убить всех защитников, а потом добраться и до остальных. Они чувствовали, что враг слаб, что у них есть раненые, а значит, они уязвимы. Но эльдар не дрогнули. Передние ряды стойко приняли удар, и сами перешли в наступление, рубя и кромсая орков. Лучники же постоянно двигались, отстреливая тех, кто пытался зайти с флагнов. Так же они прикрывали отход тех, кто не способен был держать в руках оружие. В самой гуще схватки находился Хикелия, с яростью, не уступающей орочьей, он убивал одного противника за другим. Сама же Эрувэн с небольшим отрядом соратников находилась неподалеку от воинов, обечепивая им необходимое прикрытие. Убивая очередного орка, она услышала, как её сородич прошептал: - Четвертый. "Идиот" - подумала девушка, накладывая очередную стрелу на тетиву. Орков оказалось не так много, как могло показаться на первый взгляд. В какой-то момент даже подумалось, что у них нет ни одного шанса против дисциплинированных и выученных воинов Лориэна и Лихолесья. Но только показалось. Орки, замечая, что их отряд таял на глазах, обратились в бегство. - Не оставлять в живых ни одного поганого орка! - Рявкнул Хикелия, бросаясь за ними.
"Все кон.." Мысль умерла, не успев родиться. С фланга, замеченные слишком поздно, двигался еще один отряд темных отродий. Прорубаясь через попавшихся на пути, он двигался к основным силам. Воодушевленные таким поворотом событий, отступающие недобитки развернулись, дабы взять эльдар в клещи.

[Ашраз 167]

- Руби илид, руби - не прекращай сечу! - раздавался  грубый голос Кривого над территорией, где происходило сражение. Ашраз был настроен решительно, и хотел закончить сражение быстро, не растягивая его надолго. Его воины также хотели побыстрее отделаться от эльфов, а потому сражались в полную силу. Убивая тех, кто находился поодаль от основного отряда, сотня будто бы разминалась перед главным сражением. И вскоре время разминки подошло к концу - впереди оставались только основные силы врага, одиночки же остались на земле, кормить ту хищную дрянь, что водится в этих землях. Ашраз  вскинул вверх правую руку с ятаганом в ней, и вскричал, так, чтобы его по возможности услышали и те орки, что находились с другой стороны отряда.
- Не отступайте - тех, кто будет бежать, окунут в гоблинские выгребные ямы, те же, кто будут сражаться - уже через несколько дней будут хлебать грог, сваренный для победителей! 
Воодушевив таким образом своих ребят, которые еще не должны были забыть вкус грога, который был поглощаем ими у Кархоста, Ашраз взревел и поведя за собой свою сотню, побежал к эльфам, постепенно набирая скорость. За ним неслись уруки, огромные, тяжелые и закованные в доспехи воины, которые кровь врага готовы были пить вместо грога, и уже за этой элитой двигалась большая часть отряда - преданные своему капитану орки, которые знали Кривого не один год и готовы были отдать жизнь за своего командира. 

[Harve Rono 104]

Хикелиа упивался дракой. Ещё бы, эти идиоты решились нападать на них днем. Понятно, что как обычных гоблинов свет их не убивал, а просто слепил, но все же, нападать на эльфов при утреннем смете, которое эльфам всегда не только улучшало видимость, но и дарило надежду? Глупость.

Пока эти глупцы дошли до них, и смогли вступить в рукопашную схватку, половину из них уже становилась удобрением для будущих поколений, живущих тут. Харве Роно с удовольствием вступил в схватку. Ещё бы, что может лучше помочь забыться, кроме как пьянящая драка,   которая придает приятной боли в мышцах.

Меч уже чернел от крови, и только шершавая ручка меча все ещё не давала ему совсем окунуться в пьянящее безумие всего происходящего. Тем более что враги уже начинали заканчиваться, и те остатки, которые бросались в бегство, добивали лучники.

Внезапно бегство прекратилось, Харве Роно поднял взгляд от пьянящей крови на телах врагов и осмотрелся. Со спины подходили новые враги, и их уже было больше нежели самих эльфов.

"Дибилы, нападать на нас днем? Они что, совсем там ума лишились, когда Лориэн пал? Или их контузило, пока мы защищали свой лес?"
"Хикелиа напряг все свое естество, и отправил союзникам мысленный образ, который сообщал, что бы задние ряды начали покрывать отступающих ещё более жестокими ударами. Пока группа орков с тыла подходила. В это самое время лучникам образ показывал прекратить огонь. Пусть те что подходят сами идут на тех, кто были в укрытии. Сам же в голос, дал клич на отступление.  Теперь идиоты нападающие в день, сами себя подставят под удар, в своем жадном делании напасть на Лориэнских партизан.

Его люди сидящие в зарослях на реке, которые весьма эффективно проредили ряды противника, начали наоборот едва заметно и бесшумно передвигаться к внезапно возникшему противнику, заготавливая стрелы. "Молодцы", про себя отметил Шрам.

Когда первые орки, наконец-то сдались и решили покинуть мир, Отрекшийся отослал образ всем присутствующим на то, что бы его люди не прекращая организованное отступление начали смыкать ряды. Встретить неприятеля надо хорошим ровным строем. Сам же в это время, с тыла, сквозь своих сородичей вырвался в первый ряд, без малейшего сожаления отмечая, что ряды Лихолесских эльфов весьма поредели. "Неудачники".

Хикелиа перехватив меч, вырвался в первый ряд, наконец-то, и, скинув капюшон, вытер пот со лба, откидывая волосы назад. Он поднял свой меч и разким движением опустил его. Все партизаны вооруженные луками ударили в отряд несущийся на них. Стрелы полетели как и от реки, от лучников которые уже половину колчана опустошили, так и эльфы стоящие за спиной у Шрама. Все сразу не могли вступить в бой, так как благодаря отступлению они все же смогли удержать дистанцию. И оставлять половину бойцов без дела тоже был не выход.

Пока авангард подходящей сотни редел, Хикелиа перехватил свой меч обеими руками, и наклонился вперед, готовясь к первому удару. "Надеюсь, остатки Трандуила смогут уклониться от стрел, а то будет неловко", - подумал эльф, облизывая дыру в щеке, почувствовав как пролетая рядом стрела рассекая целую щеку оперением. Эльфы Мирквуда все ще оставались в переди отряда отрёкшегося.

 

P.S. Прикрепляю Карту, которая основывается на изображении отправленом мне Азшазом и моими доработками в силу предыдущих постов.

P.P.S. Немножко взял на себя инициативу с НПС орками, что бы уровнять шансы, все таки изначально Азшас не планировался.

P.P.P.S. Условность Азшаза о приближении его в упор к эльфам сохраняется, так как за Лихолесскую часть отвечает Эрувен. (Хотя на карте я отступление их обозначил, так как смею предположить, что она тоже скомандует отступать).

 

 

[spoiler=Карта]

 

[Эрувэн 37]

Их застали врасплох. Второй раз раз день их застали врасплох. И были это не хорошо обученные воины, мастера ведения боя и тактики, а неотесанные орки. Орки! Вспыхнувшая было обида быстро погасла, сменяясь ужасом и сожалением. Её сородичи, эльфы  Лихолесья, находились прямиком на острие атаки, принимая на себя первый удар. Удар, который оставил от их отряда лишь малую часть. Обороняющиеся сражались с доблестью, но их было слишком мало, чтобы остановить превосходящих числом отродий Темного Властелина. Нужно было отступить, перегруппироваться.

С одной стороны их поджимали орки, с другой смыкали ряды галадрим, которые, решили вместе с неприятелем забрать на тот свет и своих союзников. Стрелы непрекращающимся ливнем спускались с небес, забирая жизни как отставших эльфов, так и вырвавшихся вперед орков. "Какого черта он творит" - ругалась Эрувэн, стараясь избегать своих же стрел. Со стороны орков выглядело это все невероятно забавно, вот только эльфам Чернолесья было не до смеха.
И без того обескровленный, отряд Эрувэн претерпел небольшие потери, но в конце концов добрался до своих горе союзников. Теперь они были готовы к битве.