Королевский сад [Чертоги Лихолесья]

[Гость Трандуил]

Весьма большая часть внутренней территории дворца отдана под сады - скопление самых разных деревьев и растений, бережно оберегаемое эльфами место, о котором они неустанно заботятся. В саду есть множество искусно обстриженных кустарников, статуй, ухоженных дорожек, беседок и каменных скамеек. Летом здесь всегда можно найти тенистый уголок, а зимой насладиться тишиной и покоем, прогуливаясь по снежной стране.

 

[spoiler=Летний сезон]

 

 

[spoiler=Зимний сезон]

 

[Сархи 284]

Прекрасный вечер под яркими северными звездами, наполненный снежинками сияющими в свете фонарей словно россыпь тысяч маленьких бриллиантов на черном бархате ночи, искрился волшебством. А в саду царила звонкая тишина, которая одновременно легко и с какой-то неведомой и тяжелой грустью ложилась на окружающий мир. Под эту тихую, неведомую другим мелодию хотелось танцевать. Кружиться и падать подобно звездочкам снежинкам.
Но лучшей музыкой, более естественной для слуха юной девушки был голос короля, слова которого не позволяли улыбке сходить с лица. Его необычная, где-то будоражащая и даже страшная красота, ровно, как и ум, сверкающий в небесно-голубых глазах притягивал Сархи, привязывая ее к королю цепями, от которых она не хотела освобождения, наоборот желая выбросить ключ от этого замка, навсегда оставаясь в плену его нежного и пристального взгляда.
- И я люблю вас... тебя, мой король – тихо ответила девушка, - я готова говорить это всегда и везде, но именно сегодня и здесь, в эту сказочную ночь, я так благодарна, что ты нашел меня. И также, как ты прошел за мной через пол мира, я пойду за тобой на его край.
Сархи нежно провела ладонью по лицу Трандуила.
Кто же ты, прекрасный эльф? И хватит ли мне жизни, чтобы любить тебя также, как сегодня?
Она едва успела ответить на короткий поцелуй короля. Первый, еще со дня из знакомства, и слишком короткий. Принцесса отстранилась от его губ с еле заметным вздохом. Лишь только клубок пара мог ее выдать.
- Подарок это замечательно. – улыбнулась Сархи, но подумала о том, что раз она станет королевой, то хотя бы ради приличия ей стоит научиться совладать с собой в присутствии короля. Но подарок Трандуила поверг ее в полный восторг и в ней на миг снова проснулась маленькая девочка, прыгающая от радости, которая обожала подарки, начиная от разных безделушек, заканчивая дорогими ювелирными изделиями. Только вот белоснежные камни в чистом серебре были самыми красивыми, что она видела. Будто звезды ограненные в лунный свет.
- Они прекрасны, мой король.  – только и успела сказать принцесса, а прикосновение его руки заставило ее замолчать, и девушка задрожала то ли от холода, то ли от чувства, что в ней будил король эльфов.
И тогда он снова поцеловал ее. Так нежно сначала, так сладко и так страстно, что ей захотелось растаять в его объятьях. И она отпустила свою любовь свободным ветром, отвечая на его поцелуй с девичьей страстью наслаждаясь своим возлюбленным, и обнимая его крепко, боясь отпустить и потеряться.
С трудом отрываясь от него всего на мгновенье, но все еще крепко обнимая, Сархи прошептала:
- Если бы в мире существовало волшебство, способное показать тебе, насколько сильно я тебя люблю... Но пусть эти немые деревья и звезды станут свидетелями того, что я обещаю быть королевой, достойной Эрин Ласгалена и его Великого Короля.
По щеке скатилась слеза, которую принцесса спрятала, прижавшись к груди любимого мужчины со счастливой улыбкой.

[Сархи 284]

- Разве может что-либо беспокоить меня сейчас? - девушка ответила королю мечтательной улыбкой - Я скучаю по дому, ведь там была вся моя жизнь, скучаю по тем немногим верным друзьям, которых полюбила. Скучала по дому, из которого должна была уехать и знала это еще с детства. Не знала только, что судьба занесет меня так далеко. Но знаешь, как говорят - дом там, где твое сердце. А оно теперь только здесь. - Сархи притронулась к груди короля.
Она задумалась на мгновенье, что она может о себе рассказать, и вдруг непроизвольно начала озвучивать свои мысли.
- Это так странно. Прекрасно, но странно. Человек привязан к одному месту, к одним людям, образу жизни, но стоит встретить кого-то и вся жизнь рассыпается, как карточный домик, а ты даже не жалеешь. - возможно не стоило произносить эти мысли вслух и Сархи затихла, опустив глаза. Она мысленно отмахнулась от легкой приятной грусти и поцеловала руки короля, а затем снова взглянула ему в глаза - Прости. Просто до сих пор я никогда еще не чувствовала ничего даже близко подобного этому. Я радовалась, грустила и жила вообще-то вполне счастливой жизнью. А сейчас мир будто изменился, и прошлое осталось бледной тенью.
- А лошадей я люблю. В детстве отец подарил мне ослепительного белоснежного жеребца, на котором я долгое время наматывала круги вокруг дворцов в обеих столицах. Хотя стоит признать, что паланкин куда более удобный транспорт, пусть и не такой быстрый. Ездила однажды и на мумаке. Это такие огромные чудовища с восточных земель, одно из которых в Кханд притащил какой-то изобретательный торгаш и его банда, а мне удалось упросить отца, чтобы он позволил мне это. Но из-за того, что я была слишком маленькой тогда, лезть на мумака заставили и брата. Он конечно ворчал, что я очень вредный ребенок, но, думаю, что та прогулка ему тоже понравилась. - Сархи смеялась, собирая по уголкам памяти эти чудесные моменты, но вдруг затихла. Незаметно, но она слишком близко подобралась к теме, которой боялась всегда, а сейчас больше всего, к теме войны, что затронула всех в этом дворце - и эльфов, и людей.
- Но моя история, это история двадцатилетней девушки, принцессы, которая жила во дворце. Таких историй множество в книгах и самое интересное в них - это момент, когда принцесса встречает своего прекрасного принца и находит свою любовь. Об этом мечтают все девушки, независимо от происхождения. Но ни один волшебный принц не сможет сравниться с настоящим королем. Не мальчик, а взрослый мужчина, который уже нашел свой путь по жизни. Вот чего не хватало тем историям. Но иногда смотря на тебя, мне кажется, что самые старые мужчины нашего рода в сравнении с тобой озорные глупые мальчишки. - принцесса провела рукой по лицу Трандуила, по его длинным белоснежным волосам, по шее и остановив руку на груди. Он был наиболее прекрасным из всех мужчин, что она видела. Да и все эльфы были похожими и в то же время не такими как люди. Кроме ушей конечно, особых отличий и не было, но что-то скорее на уровне интуиции подсказывало, отличало их от людей. А Трандуил таким же образом отличался даже от эльфов. Как стихия, страшная опасная и лютая, но от того еще более притягательная.
- Кто ты, Лесной Владыка? - спросила девушка - Кем ты родился? Кем ты был раньше? И кто ты сейчас?

[Сархи 284]

Сейчас он и был настоящим. Как и всегда, но сейчас раскрывалась другая часть души Лесного Короля. Он был погружен в воспоминания и свое прошлое, и казалось, что присутствует здесь лишь наполовину. Сархи слушала Трандуила, буквально на себе чувствуя тяжесть его мыслей, что скрывались за словами. Только тот, кто мог пережить тысячелетия, теряя и обретая новые жизни смог понять Трандуила по-настоящему, понять, то что он видел и что пережил. Больше всего Сархи бы хотела быть частью той его жизни. Но даже если она не могла сполна разделить и понять его прежние переживания в силу своего возраста или неопытности, то могла подержать, выслушать и быть рядом, разделяя со своим королем все, что ему предстоит пережить.
Она прервала поцелуй и обнимая его лицо ладонями, прислонилась своим лицом к лицу Трандуила. Несколько мгновений они оба молчали. Девушка отогнала от себя мысли о том, чтобы извиниться. Она чувствовала вину за то, что влезла со своими неосторожными словами в его душу, но звучание слова "прости" было бы слишком мелочным и циничным.
- Ты и сейчас будто продолжаешь сражаться со своим прошлым, когда говоришь о землях и временах, в которых родился. - она с нежностью поцеловала его чело - У нас верят в духов предков, которые оберегают весь наш народ и каждого человека отдельно. И подобно доброму духу ушедших родителей прошлое тоже способно уберечь нас, додать сил. Его нужно помнить, его нужно принимать, но так же нужно принимать и факт того, что оно ушло, иначе оно заберет, утащит тебя во тьму, из которой не найти выхода.
Принцесса смолкла на мгновенье, переведя дух.
- Я люблю тебя, и буду любить всегда. Как своего короля, как храброго воина, восставшего из древних легенд, как единственного мужчину, потому что все это - ты. И чтобы не было, любой мрак ты победишь, я знаю, потому что всегда буду рядом с зажженным огнем, чтобы разогнать тени, если их будет слишком много. А на пустоши мы высадим новый прекрасный лес. Пусть кто угодно называет тебя Ледяным Сердцем, но мы оба знаем, что оно живое, и только это имеет значение.

[Инас 296]

Она – маленькая, отчего-то оробевшая, дышит прерывисто и часто – стояла под высокими сводами переплетающейся тончайшей паутиной льда аркой, а вокруг снег, падает, танцует, кружевом ложится на землю, на ветви уснувших деревьев - застыли инеем, кроны выбелены зимой, точно бы на чёрных, искорёженных Тьмой ветвях расцвели нежные белые цветы, вестники Света, - крошечными звёздами замирает на ресницах, в волосах, на одежде, и кажется, что не в Эрин Ласгалене они, не в Чёрном Лесу, чахнущем, хвором, задыхающемся, а в сказке, той сказке, у которой обязательно счастливый конец, обязательно счастье и любовь; и верилось, верилось ей, восьмилетней девочке из далёкой страны горячих песков и палящего солнца, что всё это – чудо.

 

Она смотрит на короля – отныне с в о е г о короля – и улыбается его робости, его волнению и страху – точно мальчишка, не знает себе места и судорожно сжимает свой меч, будто пытаясь набраться храбрости неведомо перед чем; Инас так и не смогла узнать этого северного властителя, этого венценосного эльда, этого правителя Лихолесья: в нём и лёд, как в душах прочих северян, и пламя, как и в сердцах людей её народа, и страсть, и холод, и безразличие, и гнев, и веселие – через край, с головой, - и высокомерность пополам с гордыней, и целый океан, океан с глыбами льдин, океан с чёрной толщей во взгляде небесного цвета очей.

 

Тот, кто забрал, кто похитил, кто вырвал из дома, вырвал из змеиного гнезда.

 

Вор, король, мальчишка.

 

- Мой господин, ты помнишь свои слова, свою клятву? – вдруг спросила Инас, и впервые служанка подняла взор, впервые смело посмотрела в глаза эльфийскому королю – с вызовом, прямо, с гордостью, и в очах – огонь, мрак, недоверие вперемешку с преданностью и слепым послушанием верного пса принцессе, будущей королеве, будущей владычице леса, и плещется в них чернота, вспыхивающая языческими кострами, подобно южной ночи, и вся она – смотрит снизу вверх, с прищуром, и чуть хмурится, так что и не скажешь, что ребёнок малый глядит – являет собой зной, горячность, сухой, взвизгивающий ветер, вся ими пропитана, сама – их часть. – Я помню. Ты говорил, что госпожа моя забудет печали и тревоги, и не будет больше подлых людей рядом. Что здесь, на севере, ты сделаешь Сархи-ур-Цапитар-ур-Халит из рода Синих Воронов своей королевой и подаришь ей счастье и радость, которые она заслуживает, - дрогнул голос, но взгляда – кажется, или блеснули-таки слёзы в детских глазах? – не опустила. – Сдержи своё слово.

 

Не просьба, не прошение, не пустые слова на ветер. В голосе – сила, мощь, напор, почти приказ, но во взоре – боль, боль потери, боль утраты. Ибо знала – пусть всегда она будет подле королевы верной гончей, второй тенью, навеки упустит её; сама забудется, исчезнет, растает в метели, как короткий миг воспоминания, как слабый огонёк, как одна из сотни безликих, безымянных слуг.

 

- Обещай.

[Мёдвейг 455]

Две недели - сном, безумием, кровью и ветром. Да - она была счастлива - спрашивая Дамира о его путешествиях, изучая Фэнэка, издали к нему подступаясь, кончиками ногтей душу его ощупывая - не дай духи сунуться глубже чем пока дозволено.Потому что за эти две недели она полюбила его, как родного - и рвал он ей сердце, как брат.

Но нельзя, недопустимо быть - иной, яростной - только истинно женское, только сестра и Вождь - мягкие речи, нежные - до боли счастливые улыбки. И вечерами - в конюшню, проверить коней и ястребов, поговорить с эльфами, заказать платье на свадьбу - и быть великолепной.

 

Темно-синий зимний шелк, едва виднеющийся из под плаща с расшитыми рукавами, золотые узоры по подолу - чтож, отчего бы и не пожелать прекрасный наряд на свадьбу друзей. Отчего бы и не позволить присобрать  непослушные волосы, нарядить её по своему - главное что бы юбки были широки. И плащ подбитый темным мехом, красиво лежащий по фигуре, защищающий тело от холода, и венок из золотом застывших цветов - пожалуй, она никогда не была красивее - разве что в алом наряде своих степей, полуголой, свободной, танцующей...

 

Под руку она вела сокровище Кханда - и обе они на фоне друг друга выглядели столь.. разными - одна, даже так, воительница, стройная, гордая, сильная - вторая цветок Востока, нежный, гордый, царственный. Спроси Милдред - она назвала бы самой красивой Сархи.

Спроси Милдред - она бы назвала самой прекрасной Инас...

 

Подол стелился по земле, штормовой синий плащ тоже расшит золотом и подбит мехом - знать Запада редко выглядит столь же роскошно, сколь эльфийская подруга. Её люди - они тоже горды Вождем, ведущим их в иное будущее - они без сомнений любили её, почитали её - но не смутились обсуждать её решения и действия, не боялись едких комментариев - не испугались даже назвать Дамира предателем - немногие, конечно - остальные приняли его словно бы и не уходил.

С Фэнэком иное - ощупывали, ожидали удара - но без сомнения пошли бы с ним в любое пекло. Даже если бы он там их предал - им было все равно, брат Вождя, это значило все.

 

Две недели - и Милдред сияла, счастливая, морщины разгладились, думы не откладывались на её лбу - радостная, она вела ур-Халит к алтарю. И смаковала, ожидая миг когда одарит их подарком.

[Норнориэль 805]

Фэнэк стоял в толпе когда пробил час церемонии бракосочетания. Эмоции его устаканились еще неделю назад. Вместо раскаленного бархана под солнцем он являл собой ледяную песчаную гладь при свете луны. Чего таить, таким он видел себя впервые. Привыкнув быть чистым, приятно пахнущим, он постепенно начинал нравится и даже самому себе. Зеленые эльфийские одежды воина, вычищенная от грязи и отремонтированная кираса парадно сверкала в переливах света. Левая рука по привычке придерживала меч за рукоять. Но эти одежды и чистота не смогли полностью скрыть того дикого зверя, что некогда убивал сородичей тех, кто сейчас проходил мимо него. Гости короля: люди, гномы, эльфы. Они знали кто он или догадывались чей воле прислуживал раньше. Часто бросая свой надменный и осуждающий за прошлые грехи взгляд. Милдред, к слову, была из другого теста. По началу он считал ее сумасшедшей. Но в итоге заметил, что она скорее экспериментатор, пытающийся сделать голодного смертельно опасного хищника милой зверушкой. Для этого не требовалось становиться родными, достаточно было внушить добро, как это сделала Гилнарниэль, рассказав мужчине ту захватывающую светлую историю у костра.

 

Его "тень", как выразился лесной король, стояла совсем поблизости, наблюдая за церемонией. Всадник сделал небольшой шаг в ее сторону, заговорив с девой.

- Я и не думал, что вы, эльфы, можете любить людей. Вернее что вы создаете с ними семьи.

Он рассматривал прекрасную воительницу пылающим взглядом. Нет, этот взгляд не имел ничего общего с воинственностью и страстью к славной сече. Этот взгляд был загорающегося огня чувств. За две недели он все больше убеждался, что стал частью проклятья под названием любовь. Кто знает, может когда-нибудь и он также будет ждать ее тут. Но признаться боялся. Боялся быть не понятым, отвергнутым. Эти мысли заставили человека снова вернутся к холоду, которое он пытался практиковать. Леденяще спокойный южанин - нонсенс.  

 

Лицо он решил и далее скрывать, открывая в час нужды. Он понимал, что такое "украшение" на свадьбе не к чему, хватает и того, что он свалился на голову Лесному королевству именно сейчас. Такое скопление светлых с непривычки резало глаз, и тогда харадрим закрыл их, что бы не разгореться пожаром. Контролировать себя ему посоветовал Зафар, мудрейший из всех воинов, что были у него на службе. В отличии от стоявшего в ряду вастаков истерлинга, имя которого Фэнэк с трудом запомнил, и вождя, что вела принцессу, он был ему настоящим братом, проверенным боем, как и оставшиеся воины. Может и их час придет доказать свое родство на деле. Все два десятка харадрим стояли не слишком ровным, но слаженным строем по несколько шеренг. По бокам были вастаки, а чуть поодаль эльфы. Королевская стража приглянулась южанину своей выдержкой и статью.

 

- После церемонии нам стоит пройтись по лесу, - обратился вновь к Гилнарниэль всадник, - Есть еще много мест в этом месте о которых я хочу знать, что бы можно было восхититься твоим домом по настоящему.       

[Торин Дромангорг 315]

[AVA]orig15.deviantart.net/4e15/f/2013/270/c/5/emperor_dagran_thaurissan_by_pulyx-d6o7mnf.jpg[/AVA]Написано в славном соавторстве

добрых братьев Дромангоргов.

Гил-Галад был, — поют о нём, —

Последним славным королём.

Державу эльфов он простёр

От моря до Туманных гор.

 

Печальный мотив подхватывался ветром и гулял среди заснеженных деревьев Черного Леса. Грубый голос возничего делал её лишь мрачнее. Несколько других гномов напевали вместе с ним, но очень разрозненно. 

 

И ярче тысячи зеркал

Его разящий меч сверкал,

И на серебряном щите

Мерцали звёзды в темноте.

 

Одни подпевали, другие вспоминали лишь пару слов или фраз и негромко произносили их вслух, третие лишь молча следовали вперёд, вслед за огромной телегой. Колёса её изредка уныло скрипели, прерывая густой звук песни. 

 

Но помнят давние года —

Ушла с небес его звезда:

Скатилась и изнемогла

Во тьме, что Мордор облегла.

 

Слышались и тяжелые голоса братьев Дромангоргов. Шум многовековых сосен и дубов, хруст свежего снега, стук копыт лошадей и огромных тягловых баранов - всё это вплеталось своими необычными и очень гнетущими нотами в песню. 

“Во тьме, что Мордор облегла”, - фраза некоторое время продолжала жить эхом среди деревьев, но вскоре растворилась в глубине леса. Гномы замолчали. Передовой баран дернул своей мохнатой головой и стукнул о корку льда копытом, повозка остановилась. Их уже ждали эльфы, что должны провести тангар ко дворцу лесного короля. Сыновья Фундина повели лошадей вокруг телеги и направили их вперёд, к синдар. Торин вскинул руку в теплой меховой перчатке и зычно крикнул ещё издалека: 

- Здарова, братья остроухие! 

Ксинхейл, почти копируя брата, тоже крикнул:

- Встречайте гостей долгожданных!

Торин, весело хохоча поинтересовался:

- Где молодые?  

Его смех подхватил и брат. Однако, эльфы шутку не оценили. 

Делегация гномов Одинокой горы прибыла в Темнолесье последней. Трандуил не мог не увидеть в этом намека от Камнешлема и ждал казад в нетерпении. Начать свадьбу без них было бы невозможно в виду политических причин, король Эребора не стерпел бы такой отмашки. На следующий, после появления тангар день, была назначена церемония. 

Гномы вели себя обособленно и почти не появлялись на публике. 

✵✵✵

Холодные месяцы редко радовали солнцем в здешних краях. Наверное, сегодня и впрямь был праздник, коль майа Ариэн решила обрадовать собравшихся своим присутствием. Первую половину дня гномы беззаботно прогуливались по дворцу, держась вдали от основной массы гостей. В компании ещё нескольких любопытствующих казад, братья Дромангорги изучали внутренее устройство дворца, обсуждали его убранство и даже затеяли одну странную игру - называли вещи, которые у гномов были намного лучше. Под разнос попадало почти всё увиденное. От ложек, вилок, цветочных ваз и вплоть до наличия в Эрин Ласгален борделя. Гномы поняли, что сколь много усилий бы они не приложили, они бы его здесь ни за какое золото мира не отыскали. Что же, итог этой игры был вполне очевиден. Лесное королевство уступало почти во всём.

Как бы то ни было, когда солнце начало спускаться всё ниже и ниже к невидимой из дворца линии горизонта, делегация вернулась обратно в свои покои. Гости облачились в праздничные одежды, богато украшенные золотом и драгоценностями и отправились к месту проведения церемонии.

В сад они прибыли слишком рано. Не все приготовления еще были завершены. Помогать суетещимся эльфам ни у кого из казад желанияне возникло и гномы пришли к естественному времяприпровождению. Тому, чего сильно не хватает в горячих залах под Горой. Игре в снежки.

Никто и не вспомнит, кто положил начало этому противостоянию, но снег летел во все стороны. В гномов, в эльфов, деревья, цветы, ледяные скульптуры и холодные стены дворца. Братья Дромангорги издавна соревновались между собой в игре в снежки, и сейчас гномья делегация была разбита на две противоборствующие команды. Решительной победы никто одержать не мог. Первым из состязания выбыло какое-то странное украшение, которое случайно упало и разбилось на тысячи мелких, сияющих в красных лучах заходящего солнца осолков. Вслед за ним последовал причитающий по этому поводу эльф, который капитулировал под градом снарядов с обоих сторон. 

Однако, сад стал заполняться гостьми, а вслед за этим появился и хозяин праздника - его эльфейшиство Трандуил. Гномы сошлись на том, что битва была закончена поражением остроухих. 

✵✵✵

Затерянные в толпе гостей гномы, слегка заскучав от происходящего ничего завели разговор на иглишмеке. Это было очень удобно. Можно было обсуждать других в их присутствии и даже не создавать лишнего шума.

- Напомни мне, что тебе предложил Камнешлем за этот фарс?

- Словно тебе не доложили, братишка. Его Бородейшество намекнул на то, что задумается по поводу усиления нашего экспедиционного корпуса.

- Дромангорги. Оптом. Недорого. Ты неплох, братец. Знаешь, мне эта идея перестала казаться хорошей с первой эльфийской рожей, которую я увидел. Теперь их здесь больше сотни. Меня сейчас вырвет.

- Ой, прошу не надо. Негоциант из тебя почише меня. Прекрасно знаю, что преференции, которые ты выряс из Торина отлично лечат все твои проблемы с пищеводом. 

- И это единственное, что держит меня на этом месте.

- Мне начинает казаться, будто я старею. 

- Наконец-то, древняя ты развалина. Ты уже давным-давно состарился и только сейчас заметил. Из-за чего же так?

- Найди хоть один седой волосок в моей бороде, младший брат. Но я, признаться, сомневаюсь в своей способности воспринимать окружающее. Мой разум подводит меня. Я не понимаю, свидетелем чего нас обрек стать король. 

- Я немногим младше тебя, но помочь тебе никак не могу. Хотя, очень давно... Помнишь Айзеля и его бродячий цирк? У него ещё там звери водились всех мастей, которые только могут быть. Оглянись вокруг и ты заметишь сходства.

- Думаешь, сбредивший остроухий решил поиграть с нами? Что ж, ему удалось. За такое представление в свое время я отвалил бы груду золотых монет. Понять бы только, зрители мы или участники зверинца.

- Твой кошелёк стал тоньше? Не обманывайся, Торин. Мы обречены были веселить публику с самого начала. И мне лишь хочется взглянуть на зрителей, и на заправилу всего этого балагана.

Второй сын Фундина не ответил. Момент был неподходящий. Появилась невеста. 

[Теодред 240]

Прошло уже около недели с тех пор как Теодред покинул Фангорн, заручившись поддержкой энтов и Авари. Ярл встретился с братом в Эдорасе - Эомер как раз вернулся из Гондора, принеся в Рохан не обнадеживающие вести... Впрочем, все было неважно.

Теодред с младшим братом с двойным энтузиазмом взялись за свою страну. Нужно было многое сделать, как для мирных жителей, так и для воинов. Благодаря удачной сделке Эофара роххирим были оснащены хорошей броней. Эофар лично присутствовал при обмене, следя за тем, чтобы обмана не было ни с роханской, ни с гондорской стороны...

Уладив все внутренние вопросы, Теодред бросил все силы на поиски Эовин. Ведь никаких известиях о ней не было, а Ярл не терял надежды. Его гонцы заходили все дальше и дальше через границу, но с каждым разом они возвращались ни с чем. Никто в округе ничего не слышал о пропавшей девушке...

Каково же было удивление Теодреда, когда в один из непогожих дней в тронный зал Медусельд вошел эльф, представившийся гонцом из Лесного королевства и принесший Теодреду приглашение от самого Трандуила. В нем говорилось, что Теодред и лица его сопровождающие приглашаются во дворец Трандуила на празднование бракосочетания Лесного Короля и Принцессы Кханда Сархи-ур-Халит

Подумав, и обсудив приглашение с Эомером и Эльфхельмом, Теодред решил все-таки, что отказываться от подобного - некрасиво. Хотя, он и не знал чем заслужил подобное со стороны Лесного Короля, которого он совсем не знал.

После недолгих сборов, Теодред и Эомер, в сопровождении Скадифаха выдвинулись по адресу. Знаменосец и телохранитель Ярла не пожелал отпускать Теодреда в чужие владения одного. Поэтому, знамя Рохана гордо развевалось оповещая всех, что здесь не хрен псевдособачий едет, а король Рохана.

Скачка продолжалась долго. Но тренированные роххирим, которые добрую половину жизни проводили в седле, не замечали ни усталости, ни неудобств дальнего перехода. 

Наконец, отряд из трех роханцев достиг границ королевства Трандуила. Как бы то ни было, но Теодред заставил друзей вымыться в ближайшей речке и выстирать одежду. А затем вымылся и постирался сам. Негоже было заявляться на праздник, когда ты провел в седле несколько дней. Когда одежда высохла, а люди и кони отдохнули, Теодред повел отряд дальше. 

У границы их встретили дозорные, но пропустили процессию, когда Теодред показал приглашение...

Еще немного и роханцы были во дворце. Теордед, Эомер и Скадифах были поражены роскошью окружения и количеством гостей. Здесь были и люди и эльфы и гномы. И какие-то странные существа похожие и на людей и на медведей одновременно. Шум веселья и смех доносились со всех сторон. Привыкшие к аскетичному образу жизни роханцы, однако, нисколько не были смущены окружающим их богатством. Напротив, их обычные походные одежды резко контрастировали с убранством гостей, которые старались переплюнуть друг друга и пофарсить перед незнакомцами.

Роханцы успели как раз вовремя. Когда один из эльфов проводил их к месту бракосочетания, невесту уже вели к алтарю...

Вела... У Теодреда перехватило дыхание. 

Милдред. Та, которой он поклялся в вечной любви и та, которая не покидала его мысли и сердце ни на минуту после расставания. Причина его странного поведения, о котором так беспокоился Эомер в последнее время. Ведь в Рохане никто не знал о ней и Ярле, а Теодред не счел нужным никому рассказывать.

Теодред рванулся было вперед, но Скадифах мягким жестом удержал его.

- Не сейчас, государь. Не нарушай церемонию. Лесной Король не зря пригласил тебя сюда, и у вас еще будет время...

Теодред покосился на знаменосца. Теперь, по крайней мере один роханец знал об увлечении короля...

Теодред и Эомер остановились в первых рядах, воочию наблюдая великолепие Трандуила и его невесты. Но как бы ни была красива принцесса Кханда, взгляд Теодреда постоянно возвращался к Милдред.

- Подождем, когда церемония завершиться, брат, - шепнул Теодред Эомеру. - А уж затем поздравим молодых... 

[Сархи 284]

День, которого она ждала, сколько себя помнила. В тот день ты станешь женой, в тот день ты станешь королевой. И она хотела быть королевой, величественной, благородной, гордой. Но этот день принадлежал другой Сархи, больше не той самой принцессе. Теперь она хотела быть женой и возлюбленной для своего единственного и самого прекрасного мужчины и уже потом королевой для других. 
Она ступала тихо и медленно, но крепко ухватившись за руку Милдред. Пусть ветер приведет ее к мужу, как однажды привел его к ней. 
Эмоции захлестывали с самого утра, не отпускали и сейчас. Счастье, радость, безумное волнение, от которого подкашивались ноги, усталость в теле из-за дневного марафона по приготовлению невесты примешивалась ко всем остальным чувствам. Но ничего не могло согнать улыбку с лица принцессы. 
Она шла в красивом платье, большом и тяжелом, ярко красном с белыми цветами на поясе. Туго зашнурованный корсет жмет, мешая свободно дышать едва ли меньше чем волнение и нечеткое очертание страха, который она испытала, прежде чем войти в сад. Темный плащ-накидка с вышитыми разноцветными узорами и три разноцветных пера при каждой ладони. Черные волосы, сплетенные в простую длинную косу, и только красная с золотом лента вплетена в нее. А на шее сверкает чистым серебром и отзывом звездного света – ожерелье, подарок короля Эрин-Ласгалена. 
Тихие шепоты как будто за гранью сознания, и ее переполняет только волнение, переплетенное с радостью. Гости, как же их много. Но тропа ведет только к одному и Сархи уже и не может вспомнить, с каким интересом наблюдала за прибытием самых странных гостей, что находились сейчас в королевском дворце. Теперь она видит перед собой только короля и свою будущую жизнь вместе с ним. 
Все остальное потом. 
И вот они, наконец, подошли. Всего пару минут, а, казалось бы, прошло несколько дней, прежде чем Милдред привела принцессу к алтарю. Только сейчас Сархи смогла, наконец, расслабиться. Ненамного, но достаточно, чтобы увидеть мир вокруг себя ясным взглядом. Гостей, собранных группками и наблюдающих, Милдред в непривычном, наиболее женственном и прекрасном образе, маленькую служанку, которая сегодня была больше похожа на маленькую фею в своем белоснежном одеянии и главное – Трандуила. Уже почти своего и почти с тем же счастливым волнением в глазах. Длинное платье скрывало легкую дрожь в коленках, но широкая улыбка светилась приятным переживанием и любовью, в которой она уже поклялась однажды и сделает это сегодня. Открыто и перед всем миром.

[Инас 296]

Поклялся, зарёкся Светом, зарёкся Тьмой, жизнью своей, и не вернуть слов назад, не вырвать из ветра, унёсшего обещание, снег, сорвавшийся с губ пар, не обмануть самого себя, не обмануть небеса, слышавшие его обет, не обмануть того Единого, кого взял себе в свидетели и судии, не слукавить перед роком. Отныне он закован, заклеймён, опутан.

 

И она присмирела, опустила веки - а ночь полыхает кострами по-прежнему, хоть и не видно во взгляде - и чуть кивнула, точно принимая его завет, и снова - ребёнок, снова дитя без глубокой, тёмной печали вздыхающего, усталого моря в глазах - но не прошла боль, не пройдёт и вовеки, - снова на лице улыбка, и щурится огням, щурится от нового счастья; и стоит, не смея шевельнутся, и смотрит, смотрит на свою принцессу - она ли меньше луны назад с гордыней и презрением обращалась к стражнику с льдисто-голубыми очами? - юную, прекрасную, легко летящую вперёд, а подле - неужто? - Вождь с плещущимся за спиной океаном, с огнём в глазах, с ветром в волосах; обе разные, друг другу не сёстры, не враги, а идут рука об руку, каждая по-своему великая, каждая по-своему великолепна.

 

› ◈» › ‹ «◈ ‹

 

Своё дело исполнила, знай себе, стой тихо, а не может, всё наружу рвётся, все слёзы, вся радость, весь смех; и едва дождалась конца церемонии, чтобы закричать с остальными, чтобы рассмеяться вслух, чтобы провозгласить самым звёздам:

- Да здравствуют Король и Королева!

[Гилнарниэль 222]

Две недели прошли в хлопотах. То время, которое Гиль не проводила за спиной Фэнэка, она, как и другие эльфы и вастаки, посвящала убранству дворца. Происходящие события ввергали ее в шок с самого приезда. Она надеялась вернуться домой, во дворец,  в котором обычно течет своя тихая и размеренная жизнь, а попала в самую гущу событий предсвадебной суматохи. Да еще и наказанной. После того, как Владыка, разъяренный поведением беспечного харадрима, огласил свой приговор, она почтительно склонила голову, принимая свою участь, хотя в душе кричала «За что?». Со временем она поняла свою вину, но теперь злилась на причину, будь глупец-человек учтивее с королем, она бы избежала своего наказания. Общество ее теперь составляли люди, южане, вастаки, с которыми она дневала и ночевала в казармах, и в компании которых стояла сейчас в стороне, наблюдая за церемонией.

День выдался на славу. Эрин Ласгален на ее памяти еще никогда не был столь же красивым и радостным. Наблюдающие предвкушали торжественность момента и предстоящее веселье, но пока все взгляды были прикованы к королю, по крайней мере, до тех пор, пока не приведут принцессу. Гиль тоже ждала, все же радостное настроение не обошло и ее. Другого такого праздника может не случится и за целую эпоху! Поэтому сегодня вместо привычного обмундирования, она позволила себе надеть платье эльфийского кроя в голубовато-синих тонах, чуть более нарядное, чем обычно, а поверх, теплый темно-зеленый плащ с меховым воротником. Судя по тому, как любят веселиться эльдар и эдайн, это праздник ни на один день, но именно сегодня эльфийка хотела петь и танцевать с сородичами.

- Я и не думал, что вы, эльфы, можете любить людей. Вернее что вы создаете с ними семьи.

Грубоватый голос рядом отвлек ее от созерцания королевского великолепия.

- Это очень большая редкость. – она ответила шепотом, чтобы не мешать остальным. В этот раз она даже не удостоила харадрима взглядом, да и все это время держалась близко от него, но достаточно холодно. Она часто замечала на себе его взгляд, но всегда сводила все разговоры на «нет». Ей приказано быть тенью, следовать за ним всюду, но это не значит, что теперь она будет развлекать гордеца. На новое замечание мужчины рядом она промолчала, едва заметно поджав губы. Если харадрим хочет гулять, он пойдет, эльфийка же последует за ним. Но так как это был не вопрос, то и ответа на него не следует.

Когда вышла невеста короля, ведомая под руку вождем, по рядам гостей прошло восхищенное волнение. Принцесса действительно была прекрасна. Среди этого ослепительного белоснежного холода, она была как цветок-огонек, что могла растопить и снег и сердца окружающих. С началом церемонии в рядах наблюдающих наступила абсолютная тишина, притихли даже шумные люди. Голоса десницы и брачующихся звенели громко и торжественно в этом почтительном молчании. Лишь когда десница огласил приветствие королевской чете, голос Гиль потонул в толпе:

- Да здравствуют Король и Королева!

[Глорфиндель 70]

Самое светлое событие темной Четвертой эпохи. Разве мог Глорифиндель пропустить такое? Последняя свадьба между человеком и эльфом состоялась больше одиннадцати с половиной столетий назад. Златовласый с грустью вспоминал любовь и судьбу Имразора с малышкой Митреллас. Еще мрачнее становилось от того, что фатум несчастных  влюбленных  был вплетен в кошмарную историю Амрота и Нимродель.

Лаурэфин получил приглашение на свадьбу пару недель назад. В тоскливых, обагренных кровью стенах Форноста это стало доброй вестью, согревшей замерзающих и помогло эльфу доставить свой важный груз в Дом сына Эарендиля. Поначалу, такое необычное известие смутило Глорфинделя. Он помнил эксцентричность Владыки Эрин Ласгалена, но предположить, что тот возьмет себе в супруги смертную? Смертную девушку с земель над которыми простерлась тень Саурона Лжеца? Такое для Златовласого было подобно грому среди ясного неба. Но Лаурэфин искренне верил, что это добрый знак. Знак того, что не все кончено. Что эльфы еще не утратили способность любить. Что тьма еще не поглотила сердца людей. Что связи между Перворожденными и Смертными еще не оборвались.

Свадьба между Королем Трандуилом и принцессой Сархи это как подснежник, предвещающий окончание ночи владычества слуг Моргота и возрождение эпохи торжества светлого торжества квенди.

А потому, едва завершив неотложные дела в Имладрисе, Глорфиндель первым делом озаботился выбором славного подарка для молодых. И среди своей собственной сокровищницы Златовласый нашел подходящий дар. Эльф был уверен, что его подношение придется по душе будущей королеве Зеленолесья (а зная Трандуила, и он окажется в восторге). Не тратя лишнего времени, Перворожденный оседлал Асфалота и пустился на восток. 

На востоке, естественно, был беспросветный мрак Унголианты. И чем дальше в Темнолесье, тем сильнее ощущалось присутствие главных выродков бауглира. Глорфиндель пообещал себе вычистить пущи Таур-э-Ндаэделоса, но сейчас на это не было времени, день торжества приближался.

В Эрин Ласгален Златовласый прибыл из числа последних. Добрая встреча со старым боевым товарищем - Трандуилом ободрила Глорфинделя. После свадьбы им предстояло много чего обсудить. Число собравшихся на празднество поражало. Давно эльф не встречал представителей столь многих народов Эндорэ в одном месте. Неизбежно предстоит большой совет. Бродили по дворцы и люди, в душе которых Перворожденный видел мрак Саурона. Вряд ли Лесной Король осознавал, кого он привел к себе в дом. Неужели теперь это станет заботой Лаурэфина?

Нолдо отбросил все дурные мысли. Сегодня был день свадьбы. Дремучие эльфы, люди и гномы не видели, но рожденному в Валиноре все собравшиеся на церемонию представлялись как бьющие в небеса радуги. Фэа всех сегодня сияли незамутненным светом. И даже гномы, ворчавшие на своем иглишмеке (Глорфиндель понимал кое-что после жизни Ости-ин-Эдиле) не могли испортить атмосферы торжества. Это был чистый праздник. 

- Да здравствуют, Король и Королева!

[Мёдвейг 455]

Милдред передала руку Сархи лесному Королю, и отступила в сторону - сейчас место её подле новой королевы, словно бы она была её родственницей, единственной здесь. Почетно, очень почетно - но она предпочла бы стоять подле своих людей, между двумя своими братьями - новым и старым. Чтож, желания - это хорошо, это правильно - но пусть их церемония пройдет так, как они её представляют - пир все равно будет полон на неожиданности.

Фэнэк, так и не понявший, что ему было подарено, сгорающий от своей увлеченности разведчицей, с горячей кровью - её люди, предпочитавшие шумные пиры, Дамир - любитель что-то эддакое выкинуть - гномы, к которым Вождь питала нешуточный интерес. наслушавшись рассказов о них - они тоже знают толк в веселье и доброй драке на пиру, сами эльфы, обретающие новую королеву и...

 

Милдред скользнула взглядом по неприметным людям, в простых - по сравнению со всеми прочими, разряженными, - одеждах путешественников, пусть и знатного рода. Ветер запел, взвился в небеса, а улыбка стала сердечнее, нежнее - счастливее. Ярл, тот самый, чужеземный, с созвучным именем, столь недолго знакомый - кажется, всю жизнь - был здесь. Вождь поймала его взгляд, подмигнула весело. и отвернулась, сосредоточив все внимание на церемонии - вот только глаза её сверкали как-то особенно радостно, и легко было на сердце - хорошо, вольно, окончательно и бесповоротно счастливо, до такой степени, что тревожно - слишком много в две недели, так не бывает, они же не в легендах - а если и в легендах, то это точно еще не конец...

 

- Да здравствуют Трандуил и Сархи!

 

Её голос прозвучал позже эльфийских здравиц - они не были её правителями, ей их славить по иному - славить ИХ, а не то, что означает этот союз, не титулы пустые - а переплетение сердец, единство мыслей, просто мужчину, просто женщину, из разных краев, нашедших друг друга по нечаянно увиденному портрету.

[Эомер 335]

Вокруг шумели люди. "Нет," — поправил сам себя Эомер. "Не только люди. А ещё эльфы — ну, эти-то понятно; гномы — как Лесной Король пустил их в свою вотчину, ума не приложу; люди самых разных мастей — с юга, севера... меня глаз обманывает или тут есть восточане?! Нет, почудилось, наверное. Ну, и ещё эти, как их... беорнинги? Вроде бы так. Странные ребята. Так что, говорить только "люди" будет в корне неправильно". Рохиррим оглядывался, рассматривал сад и всё никак не мог наглядеться. Маршал повидал по жизни всякого — и степи, и города, был несколько раз и в лесах... но не в таком. Эльфийский лес был окутан волшебством. Казалось, протяни руку — и ты сможешь к нему прикоснуться. "Тем более, в такой день. В день свадьбы Эльфийского Короля."

 

Сказать, что Эомер был ошарашен внезапным приглашение — не сказать ничего. Когда прибыл эльфийский гонец, Эадигу захотелось ущипнуть себя, дабы удостовериться, что он не во сне. Виданное ли дело — незнакомый ему король лесных эльфов приглашает их, степных людей, в свой дворец на собственную свадьбу как гостей. Маршал был наслышан о эльфах Лихолесья, но такого поворота событий он не ждал. "И всё же, почему он пригласил нас? Да, свадьба — дел нехилое, вон сколько гостей он позвал... но неужели взор эльфийского короля обратился и так далеко на юг, к степям Рохана? Странно это всё. Хотя бы потому, что посланцев из Гондора я не наблюдаю. Впрочем, тут и без них тесно." Эомер поёжился. Он, в отличие от Теодреда, чувствовал себя немного не в своей тарелке. Под сенью Лихолесских деревьев собрались представители самых разных рас и каст Средиземья, и каждый норовил выделиться по-своему. Наряды были столь пёстрыми, что начинало рябить в глазах от калейдоскопа расцветок и фасонов. Рохиррим при этом поглядывал на своё полупоходную одежду, резко контрастирующую с пафосными одеяниями эльфов и других людей. "С другой стороны... ну хоть как-то мы выделились, верно?" — усмехнулся про себя Эадиг, поглядывая краем глаза на застывшего слева Теодреда.

 

Его брат тоже весьма беспокоил Маршала. Точнее, его поведение. Как только Эомер увидел брата после своей Гондорской миссии, он сразу почуял изменение. Маленькое, едва уловимое, но изменение. Что-то поменялось в сыне Теодена, появилась какая-то лишняя деталь. Рохиррим стал подолгу засиживаться, задумчиво глядя в окно, на Восток, стал иногда напевать странные мотивы, а пару раз Эадигу послышалось, что Теодред шепчет себе под нос какое-то имя. Эомер уже даже было подумал, что его старший братец умудрился влюбиться, но на свидания Ярл не сбегал, цветов не рвал и никуда не пропадал. Вроде бы можно было и успокоиться, но неясная тревога снедала душу рохиррима. Маршал не любил неизвестность, не любил тайны.

 

Наконец, народ слегка утихомирился, перестал шептаться, и мужчина сразу же увидел тех, ради кого они сюда прибыли. Короля и будущую Королеву. Трандуил и Сархи. Эомер признался себе, что принцесса и впрямь так красива, как о ней говорили. Но было в ней что-то, что отталкивало рохиррима. "Она из Кханда," — напомнил внутренний голос. "Жительница Востока. Восточанка, если угодно..." Эадиг постарался отогнать от себя свои собственные стереотипы о людях Востока, но получилось слабо. Невеста медленно шла к алтарю, ведомая другой девушкой. Теодред слева внезапно дёрнулся и споткнулся на ровном месте. Скадифах то ли поймал, то ли удержал правителя и стал что-то вполголоса шептать ему на ухо. Эомер нахмурился, но пожал плечами. В конце концов, с кем не бывает. Девушка, ведущая Сархи, на секунду повернулась, словно давая возможность рассмотреть себя получше. Маршал нахмурился вновь. Он не смог не отметить, что и в её чертах, поведении есть что-то неуловимо восточное. Девушка скользнула взглядом по гостям, посмотрела, не замечая, на Эомера, и тут внезапно её глаза вспыхнули огнём. Девушка задорно подмигнула кому-то в толпе и тотчас отвернулась. Эадиг машинально развернулся, надеясь увидать счастливчика, но никого не увидел. "Кому же это она? Ситуация становится всё более и более странной... А, в пекло! Эомер, неужели ты не можешь расслабиться хоть на минуту? Ты в кругу если не друзей, по по крайней мере не врагов. Хватит подозревать всех и каждого, оставь стереотипы за границей Лихого Леса. А сейчас — свадьба, сейчас праздник и веселье. Расслабься!"

 

И Эомер расслабился. Хлопал вместе со всеми, искренне радовался за молодожёнов, славил Короля и Королеву — кто-то из толпы задорно и наперекор всем остальным выкрикнул "За Трандуила и Сархи!", словно желая выделиться. Маршал хотел уже было разыскать наглеца — чисто из любопытства, — но оставил это занятие. Разборки с наглецами потом, для этого есть и политика. А сейчас — свадьба. "Хотя... почему бы и не совместить?" — ухмыльнулся Эомер своим мыслям. Веселье только начиналось.

[Норнориэль 805]

Фэнэк немного расстроился, когда Гилнарниэль ничего ему не ответила на предложение прогуляться по лесу, поджав театрально губы. Но прежде чем выпасть в осадок, осознав, что остроухая девушка не хотела говорить с ним по его вине, улыбнулся. Он находил ее милой даже когда она злилась. Все больше он удивлялся тому какие чувства и эмоции были сокрыты в нем до того как он предал Тьму.

 

Когда прозвучали  "Да здравствуют, Король и Королева!" южанин слегка кивнул головой, посчитав что знака согласия с этими словами будет вполне достаточно, чем его выкрики далеко не бархатным голосом. Дальнейшая часть церемонии ему была не интересна. Постучав Зафара по плечу, передав тому командование, южанин решил по тихому уйти не надолго. Все же такая толпа давила. Бросив, уходя, взгляд на Гилнарниэль, харадрим заметил, что в платье она выглядит бесподобно.

 

Проходя через толпу мимо рохирим, Фэнэк невзначай толкнул Эомера, проворчав ругательство на черном наречии, ругая прежде всего свою неуклюжесть. Вскоре южанин сидел на скамейке у входа в сад, сгорбившись, смакуя эльфийский табак в трубке. Его, как и вино, он любил едва ли не сильнее хорошей драки. Наблюдал за церемонией "со спины".

- Скоро они там уже? Что на пиру будет? Человеческое меню или сплошная трава? Интересно. Сколько Темный властелин в данный момент мучает пленных эльфов Лориэна и что стало с отрядом Гилнарниэль Неприступной?

Вспомнив неприятные слова Трандуила, о том, что ему нужно что-то там доказывать, Фэнэк подумал, а не прийти ли ему на помощь эльфам, которым не повезло и они не попали на эту свадьбу тысячелетия. Пожалуй больше всего его интересовало, а что будет делать лесной король, когда его королева умрет от старости совсем скоро, ведь людям отведен срок малый. Слишком мало. Безмерно мало. Секунда в жизни эльфа, правда, самая страстная, наверняка. Про себя же эгоистичный южанин подумал, что если Гилнарниэль и примет его, хотя этого делать нельзя только потому что он ее не заслуживает по всем критериям, то каково будет ей когда его не станет. А случиться это может раньше, так как войну он любит едва ли не сильнее. Усмехнувшись про себя, южанин представил себя в образе пахаря, что не зарился более на меч. Потеряет ли он смысл своего существования? Нет. Но потеряет часть себя. Ту самую страшную часть убийцы, что стала основой, скелетом его сознания.   

[Дамир 145]

Те две недели, что как вихрь пронеслись. Только тут он состоял не из опавших листьев или пыли, а из снега, блесток, кучи беспокойства и суеты.

В самом приготовлении к торжеству Дамир не участвовал. Не хозяин тут, а лишь странник. Путник, что приходит либо незаметно и истирается из памяти , либо оставляет след, и гуляет молва еще по чужедальним тропам.

Шел он сюда, имея лишь одну цель перед взором - идти вперед, шагать в неизведанное. А попал в итоге на племя свое, на сестру - подумать только! - в глухих северных лесах, о которых и песен даже практически не складывал его род. А в довесок оказался одним из действующих лиц на чуть ли не событии столетия! Или как там счет ведется у Вечно Смотрящих на Звезды?

Дамир не переставал удивляться изгибам жизненной тропки, но именно эти повороты и составляли его жизнь. Ими он дышал, их ждал и неумолимо искал, жертвуя многим.

Мустангом непокорным был, им и остался. И хоть и проводил одно время со своими, но порой подолгу бродил по длинным залам и переходам в одиночестве, раздумывая, запоминая, напевая далекие мелодии, суть смешения всего, что довелось услышать и увидеть. Свои напевы. Свои мотивы. Сидел в конюшнях, пропуская сквозь пальцы гривы лошадей. Друзей. Которых тоже оставил когда-то. Та часть осталась жить в степи, дома. А может умерла. А может... ее и не было вовсе.

С улыбкой наблюдал он как выбирала одеяния Милд, как струилась ткань под пальцами, как звенели украшения - яркие и родные.

Пронзительным взглядом присматривался к новому брату сестры, племени. Как будто сам вдруг плечо обрел, да вот только нужное ли? Нет, братом ему Тургэн лучезарный был, а остальные кровь от крови... либо враги. Странный был этот харадрим. Странный, натянутый словно струна. Проведешь чуть сильнее пальцем и лопнет. А в глазах его темнота или еще страсти какие. В общем, присматривать за ним Дамир решил. В пустынях всякие змеи живут. Есть неядовитые, притворяющиеся опасными, кусачими, а есть те, что ядом издалека плюются.

Присматривался он и к маленькой девочке, что за невестой хвостиком ходила. Запал ему взгляд ее меняющийся. То дикий, ощерившийся зверек, то ласковый жеребенок, что губами за руку мягко хватает. Так странно и чуждо смотрелась она в коридорах этого дворца, и в то же время будто бы и на своем месте. И было в ней что-то, что не смогли сдавить, согнуть и уничтожить обстоятельства. И это привлекало истерлинга. Смотрела она на мир своим, вроде бы незамутненным, но в то же время опытным взглядом. И напоминала она кочевнику что-то, будто из темных, дальних времен выдернутое. Как сидел когда-то давно, и лишь костер мягко освещал черты лица засыпающих сестер и брата. И лилась тихая речь, и сказка рождалась под куполом звездного неба, а вторил ей ветер, и луна свидетелем была.

И вот настал, наконец, тот день, когда можно было узнать цену всем этим бесконечным суетам сует и приготовлениям.

Морозный, дрожащий воздух. Пышное великолепие сада. Дамир, честно, не понимал с чего вдруг такой чести удостаивался стоять в ряду - спасибо, что не по стойке смирно! - и ждать церемонии бракосочетания эльфа и человека. Шутка ли? Такое не в каждой легенде найдешь, а тут своими глазами увидишь.

Решив развлечь себя, он стал оглядывать гостей. Кого-то он уже видел, кого-то не успел заметить, или, может, забыл о том, что видел, но таких разношерстных сборищ ни один самый популярный кабак на Умбаре не видывал! И гномы в нарядах настолько изукрашенных и инструктированных такими драгоценными каменьями, что глаза слепит. И как их только к земле не пригибает? Может, они потому такие короткие, чтобы устойчивее быть? Множество эльфов, высоких, в платьях и нарядах, но к ним уже Дамир успеть попривыкнуть за время своего недолгого пребывания во дворце лесного короля. Выделялся среди них только высокий, золотоволосый эльф как будто сошедший со страниц давно забытой книги, полной старинных преданий. Сам же лесной царь выглядел величественно и прекрасно. Льдистые глаза будто вникуда смотрели. Застывшей фигурой стоял он на пороге нового этапа в своей жизни.

"Даст небо, что счастливого этапа", - хмыкнул про себя истерлинг.

Стояли тут и неприметные коневоды из Рохана. Неприметные по одежде, но людская душа другую сразу чует, пусть и не друзьями закадычными были они. Благородные черты их лиц выдавали в них непростых приезжих. Да и не будут простаки приглашены на свадьбу! Наверняка какие-нибудь воеводы. Хотя... ты-то тут как-то оказался, - встрял в равномерную череду мыслей едкий голосок.

И вот, наконец, все зашевелилось, будто выдохнуло. Появилась Милд - свободная, величавая, прекрасная в своих одеждах, но еще более прекрасной ее делал взгляд, движения, походка. И вела за руку она невесту - южный цветок далекого Кханда, нежный, прозрачный хрусталь, драгоценность своей страны и рода.

Блеснули синие глаза. Прищурились.

Что ж, достойную пару, спутницу выбрал себе лесной царь.

Взгляд его снова пробежался по гостям и... остановился на роханце. Молодой, горделивый и... не сводивший глаз с сестры. Смотрящий на нее взглядом, каким эльфийский король привечал свою будущую королеву.

Сжалась одна рука в кулак.

Кто он? Почему считает, что раз из высоких, из коневодов, то имеет право брать то, что желает?

Откуда-то из глубины вспучилась темная волна. Свирепое южное море взметнулось, но пока лишь слегка.

И не увидел он реакции Милд на этот взгляд, потому что охотник не сводит глаз. Не отвлекается.

И лишь когда отзвучали клятвы, и вознеслись ввысь радостные выкрики гостей, отвлекся он от коневода, отпустил до поры до времени мысль, так как услышал отзвучавшей последней здравницу Милд.

- Да здравствуют Трандуил и Сархи.

И лишь кивнув, негромко добавил:

- За любовь и свободу.

Свободными были сердца, так пусть же любовь лишь укрепит ее крылья, и выше смогут взлететь те, кто теперь не одни на свете.

[Анайрэ 137]

Анайрэ успевшая немного привыкнуть к Лихолесью уже примерно неделю спала спокойно не просыпаясь от малейшего шороха. Те, кто её видел могли отметить, что испуг постепенно сходит с её лица. Сейчас лицо её выражало умиротворение, оно было таким же,как до падения Лориэна. Хотя и корила себя, что если ей придётся вернуться в некогда золотой лес, придётся возвращать умение даже во сне находится на страже. Она боялась признаться даже себе,что Хикелия вряд ли захочет прятаться, и что ей тогда делать? Не вернуться она не могла, но и дальше жить в осаде ей казалось невероятным. Внезапно в её голову закралась мысль, что её иллюзии по поводу того, что Харве Роно может однажды принять её чувства по отношению к себе невероятными. "Ведь он никогда не подпускал меня ближе, чем предводитель может подпустить целиеля, ни разу не открыл, что у него на душе".

 

- Анайрэ, с тобой всё хорошо, - спросила дева Синдар с которой целительница успела подружиться.

- Кажется,всё хорошо. - улыбнувшись ответила Анайрэ.

 

Тиренель, так звали деву синдар ничего не сказала, лишь ободряюще положила руку на плечо, укоризненно посмотев в сторону харадрим, посчитав, что изменения настроения гостьи из Лориэна вызваны воспоминаниями пребывания у них в плену. Хотя Тиренель и не знала, что именно гложет Анайрэ, но была недалеко от правды. Первая встреча с харадрим, до сих пор иногда снилась ей. После таких сновидений дева просыпаясь посреди ночи больше не могла уснуть. Сердце стучало, слово загнанная в клетку птица.

 

- Смотри, смотри Анайрэ, его Величество, - понизив голос произнесла дева синдар.

 

И правда король Трандуил сегодня был величествен и прекрасен. Анайрэ затаила дыхание, когда Милдед вывела к нему принцессу. Целительница невольно затаила дыхание. После приветствия короля и новой королевы эльфов, Анайрэ превратилась в слух ей было интересно, что произойдёт дальше и потому неотрываясь смотрела на королевскую чету.

"Что же всё-таки стало с моими сородичами?" - действительность накатила безжалостной волной ударяя казалось по самому сердцу. - "Они все верили тебе, а ты бросила их, сидишь тут на чужом празднике. А домой даже не думаешь возвращаться!"

Анайрэ побледнела перестав что либо слышать она оглядывалась,что-то подсказывало ей, что мысли навеяны чужим разумом.

 

- Тиренель, мне нужно прогуляться, - прошептала Анайрэ, стараясь как можно незаметнее покинуть праздник. Дева синдар проводила её понимающим взглядом.

Выйдя из толпы, Анайрэ продолжила слышать, что происходит на празднике, но сам праздник проносился мимо неё. Сейчас дева галадримм отчётливо ощущала себя одинокой и потерянной. Не то чтобы о ней плохо заботились в доме Трандуила, но она понимала, её место среди её сородичей. "Даже если они в плену тёмного властелина?". Голос совести, Анайрэ считала что это именно он нашёл её и здесь. Не зная, что делать Анайрэ брела даже не куда глаза глядят, а куда несут ноги.

[Сархи 284]

- Клянусь. – ответила принцесса, смотря только на короля, который сегодня был будто более приземленным, но в то же время все еще таким далеким духом, сошедшим к смертной. Клянусь всегда быть рядом с тобой. Клянусь любить тебя и хранить нашу любовь до конца своих дней. Клянусь никогда не отпускать твоей руки. Самый заветный момент, когда Трандуил надевает ей на палец кольцо. Самый заветный момент, когда она все еще дрожащими пальцами надевает кольцо на его палец. Мгновенье, которое принадлежит только им. И теперь они связаны узами брака, узами любви, что уже давно связала их души в одну. 
Преклонив колено и склонив голову, она приняла корону. Девочка-принцесса, мечтавшая об этом с детства, получила свое – стала королевой. Счастье? Нет, скорее гордость чувствовала Королева Эрин Ласгалена. Гордость и ответственность, которую она принимала уверенно. Подняв голову, она одарила всех широкой сияющей улыбкой. 
Девушка, которая бросила свой дом и жизнь ради любви, тоже получила свое – стала женой. Это более глубокое, личное чувство счастья, которое она не смогла бы полностью выразить в словах. Просто осознание того, что теперь она, Сархи – жена Трандуила. Ее теплая и любящая улыбка принадлежала только мужу. 
Она смотрела на короля, на Инас, Милдред, Галатиля, на гостей, знакомых и нет, и в этот момент она любила их всех. А в своем неизмеримо большом счастье готова была расцеловать и обнять каждого по-отдельности и всех разом. Но особенно двух далеких и не всегда понятных ей, но, в то же время, самых близких людей – Милдред и Инас, которые стояли рядом, будто две грани души.
Весь мир был прекрасен, весь мир был в глазах ее прекрасного эльфа. В его волосах и улыбке. И так непривычно, но так тепло и прекрасно было осознавать, что теперь этот мужчина ее, окончательно и бесповоротно. 
- Я люблю тебя. – столь простая фраза, которую новоиспеченная королева тихо произнесла, смотря на Трандуила, сейчас не казалась ей совсем уж банальной. Люблю сейчас и всегда Добавила она мысленно, сжимая руку своего мужа. А сердце едва не выпрыгивало от волнения и счастья. И она уже была готова идти вместе с ним. На пир, в новую жизнь, в новые чудесные дни.

[Гилнарниэль 222]

Во всеобщем ликовании Гиль все же заметила как темная фигура рядом стала отдаляться, пробираясь через толпу. Не скрылся от нее и грубый толчок одного из предводителей рохиррим. «Неуклюжий как его хваленый мумаким! Не хватало еще, чтобы он здесь драку устроил» Эльфийка лишь вздохнула своим невеселым мыслям и тенью последовала за своим подопечным, только прокрадывалась мимо гостей легко и аккуратно, а когда проходила мимо Эомера, глаза которого светились праведным гневом после выходки харадрима, то легонько, также невзначай провела ладонью по ушибленному плечу, будто смягчая и удар, и саму ситуацию. Уже проследовав дальше, она обернулась, снова встретившись взглядом с маршалом, и чуть улыбнувшись, покачала головой, мол, не время вам сейчас выяснять отношения.

Тихонько, крадущейся мышкой она шла за южанином, шаги ее не были слышны даже по хрустящему снегу, а пребывание ее позади, выдавал лишь легкий шелест платья. Также позади она осталась стоять, когда тот присел на скамью, чтобы раскурить трубку. Издали она смотрела на короля и королеву, на гостей, как они наперебой кинулись поздравлять молодожёнов, на людей севера и юга, что шумной толпой уже направлялись во дворец, чтобы приступить к праздничной трапезе. И к праздничному хмелю. Все это обещало ей веселье, песни и танцы, по которым девушка так скучала, все, кроме угрюмого гордеца, что предпочитал сидеть в стороне ото всех, и которому так захотелось погулять сегодня вдали от торжественных залов. Какое-то время эльфийка буравила взглядом затылок мужчины, прежде, чем решиться на разговор:

- Ты видно не любишь веселье и праздники. Очень жаль, будь ты повежливее с гостями, смог бы получить не мало удовольствия. – она выждала паузу, и набрала в грудь побольше воздуха – У меня к тебе предложение. Я хочу побывать на празднике, но приказ обязывает меня находиться подле тебя. Поэтому сегодня ты будешь моей тенью, будешь держаться неподалеку и… вести себя хорошо – глупо было ставить условия, но оговорить эти моменты все же нужно. В дали от людей он безопасен, а в пиршественных залах, легко может напиться и учудить, в этом эльда была почти уверена. Все же, она была готова рискнуть, так ей хотелось попасть на праздник – В благодарность, завтра я покажу тебе мой дом  - прекрасный Эрин Ласгален во всей красе.

[Гилнарниэль 222]

[NIC]Туилинде[/NIC]

[AVA]cs628827.vk.me/v628827182/1d9a3/CPhzlmNfy30.jpg[/AVA]

Туилинде спешила. Судя по всему, церемония должна была вот-вот закончиться, и ей нужно было успеть доставить целую корзину заварных кремовых пирожен во дворец  к началу трапезы. Ну или хотя бы к середине, вряд ли кто-то захочет начать с десерта. При подготовке к празднеству королевские кухни работали днем и ночью, но все же времени и места на все не хватало, тут и пригодилась помощь лесных эльфов, что готовили блюда дома и приносили их только к сервировке столов. Тишину зимнего леса нарушил взрыв криков, почестей и поздравлений, что раздался из королевского сада, и эльфийка прибавила ходу, укоряя себя, что не была расторопней раньше. Она, в принципе, была девушкой бойкой, смешливой и легкой по характеру, да и с работой справлялась быстро, но сегодня в хлопотах да сборах, совсем запоздала со своими обязанностями. Эльда уже вывернула на дорожку, собираясь окольным путем пробраться во дворец, когда в этой дали ото всех на пути ей повстречалась беловолосая дева. Весь вид ее выражал растерянность, горечь и сожаление. Дева синдар по присущей ей душевной доброте, просто не смогла пройти мимо.

- Что огорчило столь прекрасную деву в такой чудесный день? – Туилинде стремительно «подплыла» к печальной девушке и резко остановилась, стараясь не рассыпать пирожные из корзины, хоть та и была накрыта большой салфеткой. Щеки ее тронул морозный румянец, голубые глаза в дневном свете казались еще светлее, точь-в-точь как у Анайрэ. В целом, она была похожа на Гиль, общие черты можно было уловить почти сразу, разве что ростом была поменьше, да волосы были чуть светлее. От быстрой ходьбы девушка дышала часто, выпуская клубочки легкого пара, но она улыбалась и заискивающе заглядывала в глаза эльфийке галадрим, в которой сразу признала чужестранку – Ты ведь Анайрэ, правда? Умелая целительница из леса Лотлориэн? Сестра рассказывала мне о тебе! Что же огорчило тебя, ясное солнышко? Неужели кто-то тебя обидел? – с  последними словами в голосе ее промелькнуло беспокойство, а взгляд стал серьезнее.

[Анайрэ 137]

Анайрэ словно очнулась, когда к ней обратилась незнакомая дева,  но как показалось целитльнице, было в лице эльда что-то знакомое, будто буквально вчера разговаривала с кем-то похожим. Когда незнакомка сказала Анайрэ,что сестра рассказывала о ней, целительница сначала непоняла о ком идёт речь, но потом догадалась, что только Гилнарниэль могла сказать, что она (Анайрэ) - умелая целительница. В Лихолесье к счастью лечить ещё никого не приходилось.

 

- Да, я Анайрэ, - с улыбкой ответила дева галадрим. Тень спала с её лица и Туилинде могла увидеть настоящую Анайрэ, такую, какой она обычно была дома, когда не приходилось беспокоиться за собратьев. Но в последнее время это состояние покоя всё реже посещало Анайрэ. - Нет,что ты, сегодня и вправду чудесный день, но тревога за моих соодичей не даёт мне в полной мере насладиться праздником. Но мне не хочется сейчас думать о грустном, поэтому я рада, что встретила тебя, - Анайрэ надолго задумалась перед тем как спросить свой вопрос. - Ты ведь сестра Гилнарниэль? Ведь так? Но я увы не знаю, как к тебе обращаться... и...

 

Анайрэ замялась не зная как сказать, что не хотела бы пропустить такое знаменательное событие, как празднование свадьбы короля Трандуила и восточной принцессы. И к тому же ей хотелось отблагодарить короля эльфов за то, что предоставил приют в своём доме. Дело в том, что целительница при помощи Тиренель находила укромные уголки и вспоминала все мелодии, которые знала, выбирала, какая лучше подойдёт для столь знаменательного события.

 

- И если можно попросить проводить меня в зал, так как я не успела запомнить куда нужно идти. - чуть тише добавила целительница.

[Норнориэль 805]

Фэнэк слышал среди гама толпы шелест платья. Обернувшись, он усмехнулся и продолжил раскуривать табак. Это была она, холодная, как лед на вершинах гор и ослепительно прекрасная, как утренний восход. Эльфийка заговорила с ним своим волшебным голосом, что ласкал слух лучше всякой музыки. Выслушав ее полностью, харадрим медленно поднялся с лавочки, стряхивая снег. На фоне белоснежного сада, его естественно смуглая кожа казалась экзотикой, впрочем как и новая королева леса со своими слугами. Натянув обратно литам на лицо, южанин кивнул Гилнарниэль. Он не хотел отвечать ей про любовь-нелюбовь к праздникам. Он редко что любит, и праздники не входят в их число. Вернее церемониальная их часть. А вот пиры он обожал. На предложение Гилнарниэль южанин еще раз кивнул. Гости медленно но бурно поплыли в зал для пиршества. Не стремясь идти в самом сердце смертельно опасного животного по имени "Толпа", южанин подождал пока не станет тише. Фэнэк, вспомнив пару уроков этикета, которые ему насилу вложил в голову Зафар, насмотревшись у эльфов, к слову, его старый друг любил учиться и манерам тоже, харадрим протянул руку воительнице, что бы провести ее под руку к месту дальнейших гуляний. Медленно и не уверено он начал свои шаги в сторону зала, идя так впервые, но потом уже чуть ли не гордо вошел в теплое помещение, отогреваясь.  

[Торин Дромангорг 315]

Молчаливый диалог прервался появлением невесты. Гномы и большинство присутствующих обратились во внимание. Впервые они увидели избранницу старого остроухого хрыча. Один Махал знает, что главарь лесных разбойников нашел в этой кхандской девке. Смуглокожая, тоненькая, грудки на месте, типичный для южан грифий нос не уродовал личико принцессы. Острым глазом Торин отметил, что на руках и верхней губе невесты отсутствует густая поросль черных волос, так характерных для жителей Кханда. Что ж, миловидна, миловидна. Братья сошлись во мнении, что приударить за такой можно. Но вот брать ее в жены? Дромангорги навскидку могли назвать дюжину умбарских красоток, на фоне которых Сархи казалась бы скромной простушкой. А сколько ей было? На глаз, лет двадцать с хвостиком.

Во-первых, гномы подмигнули друг другу, Сархи - вряд ли уже чиста и непорочна. Странно, что она до сих пор не вышла замуж за какого-то харадского принца. Или вышла? Неужто Трандуил ее выкрал? Вот же хитрый сын ишака и макаки. Гномы не были в курсе истории встречи влюбленных, но единодушно пришли к выводу, что не все там так просто.
А во-вторых, она действительно была человеком… Казад до последнего рассчитывали на то, что это все дурацкий розыгрыш пройдохи Трандуила, однако реальность оказалась беспощадной для невесты. 
Общеизвестный факт, что женщин среди прославленного народа хадходримов гораздо меньше, чем мужчин. И из-за этого, многие мужи гномов до конца жизни так и не обзаводятся семьей. Почему же они не берут себе в жены человеческих девиц? Ведь не такая то уж редкость - браки между людьми и эльфами. Орки, вон, так и вовсе десятки тысяч хилдор снасиловали, выдав вполне живучее потомство. И ничего. Что же мешает гномам брать под свои крылышки женщин? Ведь любая бросила бы своего мужа и бежала к знатным бравым бородачам. Но этого не происходит.
Во-первых, для любого казад человеческая женщина выглядит как смесь лесной свиньи и бабуина. Почему не ишака с макакой? Потому что ишак с макакой это Трандуил. Заветная тайна, но гномьи женщины настолько сногсшибательно привлекательны, что тангарам приходится прятать их в своих самых глубоких (и естественно, самых прекрасных) подземельях, дабы ни один наземник не увидел и не возжелал гномьих прелестниц. Иначе, Средиземье давно уже было разрушено в инфернальной войне за гномок. Вы спросите, почему же тогда Торин с Ксинхейлом были падки и на квенди, и на атани? Да просто потому, что они больше сотни лет провели в скудной обществе людей и эльфов, а потому рвотный рефлекс у них притупился. Более того, братья Дромангорги не сказать, чтобы отличались какими-то там особо изысканными вкусами и предпочтениями. 
Во-вторых, гномы жили в среднем в три-четыре раза дольше нуменорцев и в шесть-семь раз дольше обычных серых людей. А значит, вся длина человеческой жизни, исключая этапы взросления и учитывая лишь юношество и период зрелости, для гнома промелькнут как урывок, отдельные малые эпизоды его летописи. И гном, и человеческая женщина будут обречены на страдания, муки и скорбь. Разве могут казад, известные по всей Арде как самые благородные, человеколюбивые и мягкосердечные существа принести несчастной женщине столько боли? Нет. Никогда. Потому и не было никаких браков между гномами и людьми.
Эльфы же были жестокими, бессердечными, злобными изуверами. И Трандуил был самым гадким из них. Лицо Торина побелело от отвращения, когда эльф взял под руку смертную и заставил ее произнести клятву. 
Подлость, безразличие и эгоизм. Это соединилось сегодня. 
Ксинхейл обхватил своей широченной ладонью предплечье Торина и сдавил его не слабее металлургического пресса.
- Успокойся, болван! - брат прекрасно понимал, что терзает душу гнома, - А чего ты еще ожидал? Радуйся вместе со всеми, иначе разворошишь этот серпентарий.
- Эта бессмертная скотина ради забавы исковеркала девчонке жизнь.
- А ты теперь из-за нее собрался погубить наш союз?
- Паскудству гадов поем мы славу.
- Да здравствуют, Владыки Леса!
- Да здравствуют, Владыки Леса!

[Гилнарниэль 222]

[NIC]Туилинде[/NIC]

[AVA]cs628827.vk.me/v628827182/1d9a3/CPhzlmNfy30.jpg[/AVA]

 

Эльда порадовалась, что целительнице не угрожает ни живое существо, ни плохое настроение.

– Оставь тревоги, милая, в наших сердцах живет надежда, к ней взываем мы в песнях, и с ней возносим молитвы Элберет. Сородичи наши будут спасены, ведь король дал тебе свое слово. – каждое слово из уст эльфийки звучало, словно мелодия. - Ох, да, я Туилинде – эльфийка шутливо склонила голову и легко присела в полуреверансе – а Гиль – моя сестра, мы правда похожи.

- И если можно попросить проводить меня в зал, так как я не успела запомнить куда нужно идти.

- Конечно, пойдем со мной, я и сама туда направляюсь. Праздничная трапеза уже должна была начаться. Только пройдем через кухню? Отсюда ближе до нее, а мне нужно отнести корзину. Вот, попробуй – Туилинде выудила из под ткани пирожное и протянула его целительнице – Я сама их пеку.

Когда девушки подошли к дверям кухни, эльда шепнула целительнице:

- Только не пугайся и идти за мной как ни в чем ни бывало – и распахнула дверь. В нос ударил сумбур дивных ароматов и тепло печей. На кухне было непривычно шумно, обычно размеренные в работе эльфы сейчас трудились быстро и слаженно, но поваров было много, а потому даже королевские кухни показались тесными. Когда эльфийки почти пробрались через помещение, Туилинде оставила свою корзину у стены, недалеко от других сладостей:

- Элин, вот пирожные, что я тебе обещала – обратилась она к деве, которая распоряжалась сервировкой. Затем взяла Анайрэ за руку, и провела дальше, в высоким резным дверям, за которыми находился пиршественный зал – Вот и пришли. Ой, смотри, вон Гиль сидит в конце стола, там еще есть свободные места – показыала она через слегка приоткрытую дверь – Рядом с ней тебе наверное будет лучше, чем там – эльда, засмеявшись, махнула рукой на полупьяную группу южан. – А я вернусь, на поляну менестрелей, лесные эльфы тоже празднуют радость короля, правда, своим малым кругом. Приходи, если дворцовые своды наскучат тебе, и ты захочешь звездного неба и песен у пламени костра, мы рады всем. – Туилинде открыла дверь шире, пропуская королевскую гостью вперед – И прошу, передай мои извинения Гиль, я обещала ей танец, но боюсь, не успею сегодня. Веселись, прекрасная леди – девушка с улыбкой скрылась за дверьми.