[ТЭ.Гондор.ОС.] Руины Осгилиата

[Гость Имрахиль]

Имрахиль стоял на крыше одного из самых высоких домов на восточном берегу Осгилиата, частично разрушенного во время последнего нападения орков, и вглядывался в далекие мордорские горы, потемневшие от того что солнце скрылось и горы уже не освещались последними лучами заходящего солнца. Разведчики Итилиена - верные войны любимого племянника Фарамира завершили разведку и вернулись в Огсилиат, они знали где искать князя и, поскольку Фарамир похоже сейчас отдыхал, поспешили на доклад именно к Имрахилю.

В Итилиене как не странно все спокойно.  Совсем недавно орки и тролли совершали опустошительные набеги на деревни охотников и лесорубов, а сейчас они словно в Тьму провалились! Поскольку мы так и не сумели отвадить их от мирных поселений, это означает что орки либо перегруппировываются, либо собирают крупные силы для решающего набега. По данным другой разведгруппы рейнджеров недавно было обнаружено несколько орочьих отрядов, которые двигались по направлению к Черным Вратам, походу эти твари решили стекаться в Мордор и собраться там - не к добру это... Однако в Итилиене наступило временное затишье...  - доложил разведчик.

Это затишье перед большой бурей! Чувствует мое сердце, в котором есть немного эльфийской крови, что терпение Врага лопнуло и он решил взяться за нас всерьез. Нам нужно быть готовым ко всему! Орчье собирает войска, темные люди наверняка тоже собираются где - нибудь и не известно куда  и сколько их нагрянет. Возможно это будет просто набег на какой нибудь городок, а возможно это начало великой войны. Вам нужно следить за всеми дорогами и тропами на подступах к Осгилиату! Также отправьте надежных людей к Черным Вратам - ваши люди должны предупредить Гондор об опасности как только она появится! Пора мужаться войны и надеяться на Эру Единого дабы миновала нас Тьма и дабы не дрогнули наши сердца и наполнились они храбростью и светом Валинора! - сказал князь, и в глазах его блеснул огонь.

[Gandalf 198]

Лёгкое осанвэ коснулась мыслей Фарамира:"Фарамир, бой окончен, высылай войска! Гендальф".

[Фарамир 150]

Фарамир в компании Хагена и ещё кучи народа пропустили по кружечке эля, а затем ещё по одной... Веселье грозило затянуться до самого утра, если бы не одно событие, которое окончательно разбередило душу военачальнику. Поначалу он было подумал, что пора бы и честь знать, и уже отставил в сторону кружку, но потом ясное осознание произошедшего дало понять, что это отнюдь не бред сумасшедшего (или правильнее будет сказать пьяного) в я январскую ночь, и далеко не зелёные энты заговорили у него в голове. Конечно Фарамир прекрасно знал кому принадлежит этот голос. Ещё бы он его не знал - "ученик чародея". В один прекрасный момент в голове сына Наместника прозвучал голос ни кого-нибудь, а самого Гэндальфа. Фарамир так и застыл на месте, остановив руку, сжимающую кружку, на полпути, и уставившись в никуда и всюду одновременно. Отставив кружку в сторону, Фарамир выбрался из самой гущи веселящегося народа и вышел на открытое пространство, подставив лицо всем ветрам. Свежий воздух более-менее привёл в порядок его мысли.

Что это было? Какое-то послание? Но о чём? Фарамир с трудом разобрал несколько слов: «бой окончен» и «войска». Что ж, смысл был вроде как ясен. О каком бое идёт речь, Фарамир сразу понял – битва на Каир Андросе. Славная весть, что и сказать. Но, о каких войсках шла речь, он не сразу сообразил. То ли об Армии Мёртвых, однако, эту версию он отбросил сразу; то ли о войске противника (быть может, его «остатки» бежали с поля брани и направились к Осгилиату), что тоже вряд ли.

«Войска… войска… О чём это он? – Фарамир недовольно тряхнул головой, словно это могло каким-то образом помочь ему найти нужный ответ. И, как ни странно, озарение всё-таки снизошло на младшего сына Наместника. – Какой же я глупец! Им нужны войска для удержания позиций! Почему я сразу об этом не подумал?!... Однако, под моим началом всего-то на всего одна тысяча триста воинов… Этого слишком мало, чтобы часть их отправлять в Каир Андрос, а другую оставлять здесь. – Фарамир с хмурым видом посмотрел вдаль, где серебрилась гладь Андуина. Однако его лицо тут же просветлело. – Думаю, стоит обратиться к Имрахилю! Уж он то не откажет в помощи, я уверен!»

Фарамир оглянулся по сторонам и быстрым шагом направился туда, где по его мнению мог находиться Имрахиль.

[Гость Имрахиль]

Незадолго до рассвета Имрахиля нашел его младший племянник. Имрахиль не спал, а вглядывался в сумерки далеких мордорских гор, рядом стояли двое следопытов из отряда рейнджеров. Ночную мглу тускло освещал свет небольшого факела. Конечно же князь сразу догадался кто решил его посетить в сей час и приветствовал Фарамира - Ааа здравствуй мой юнный друг! Как прошло веселье? Я уже достаточно стар для таких попоек, однако это не значит что я уже негоден для битвы. Вижу по тебе что все прошло удачно, однако что-то всетаки тревожит твою душу, потому ты и пришел ко мне. Ну рассказывай что там у тебя стряслось, а я подумаю чем смогу помочь своему дорогому племяннику! Моим рыцарям уже наскучило слоняться тут без дела и потому если дело пахнет битвой то они всегда будут рады придти на подмогу!

[Фарамир 150]

Завидев Имрахиля, Фарамир несказанно обрадовался, что нашёл его столь скоро. Молодой военачальник сейчас остро ощущал нехватку времени, и потому каждая секунда сейчас была на счету. Фарамир слегка поклонился, приветствуя Имрахиля и, подойдя ближе, встал напротив, бросив беглый взгляд на другую сторону реки.

- Твои чувства не обманули тебя, Имрахиль. Только что... - Фарамир замялся, потому что не смог сразу подобрать нужных слов, чтобы объяснить, что он ощутил. - Моего разума словно коснулись мысли другого человека... То есть, не совсем человека. Я почти наверняка уверен, что это был Гэндальф. Сейчас он, Боромир, - Фарамир ощутил, как его горло словно сжало стальной рукой, - Арагорн и их войско находятся в Каир Андросе. На сколько я понял, им удалось удержать победу, но у них нет достаточных сил, чтобы обеспечить достойный заслон для отвоёванных позиций, и сейчас они крайне нуждаются в подкреплении. - Фарамир перевёл взгляд на Имрахиля. - Потому-то я и здесь, пришёл просить тебя о помощи, ибо моё войско, стоящее на защите Осгилиата, слишком малочисленно, чтобы лишний раз дробить его и отсылать часть в Каир Андрос. Твоя поддержка для нас неоценимо дорога и важна, но на данный момент силы твоих воинов могут оказаться нужнее не здесь, а в Каир Андросе. Но без твоего войска и Осгилиат значительно ослабеет... - Фарамир тяжко вздохнул. - Не знаю, согласишься ли ты оставить часть твоей армии в Осгилиате? - Сын Наместника вопросительно посмотрел в глаза Имрахиля. От его слов сейчас зависело очень многое и Фарамир это осознавал ясно, как никогда.

[Гость Аланор]

Чёрный нуменорец откровенно скучал. Нет, сердце его не было полным тревоги, он почему-то был абсолютно уверен в том, что его донесение попало в руки Лорда Гортхауэра. Но, видимо, у владыки Чёрной Земли были на данный момент и другие, куда более неотложные дела, чем связь со своим верным слугой и учеником. Но Аланору от осознания этого было не легче. Он был связан по рукам и ногам. Предпринимать сейчас какие-либо действия выглядело крайне неразумным, по крайней мере, до тех пор, пока он не получит прямого приказа. Самовольничание никогда не приносит пользу, кроме как в самой что ни на есть экстренной ситуации, и нуменорец прекрасно знал об этом, заучил это правило наизусть и следовал ему, что на своей службе, что в своём Служении Лорду.
Аланор видел, что князь Имрахиль привёл на защиту отбитой Верными крепости сильное подкрепление, поэтому, мысли о взятии города, оставленного без защиты, внезапным ночным рейдом потеряли всякий смысл. Он наблюдал за всем и ждал вестей из Каир-Андроса, но они не приходили, и это мучительное ожидание отягощало душу морадана, заставляла его мысли уходить туда, где им  не следовало быть, особенно в период войны. Аланору не давала покоя та странная девушка, целительница... Казалось бы, всего лишь случайная встреча, но что-то щемило сердце чёрного нуменорца, что-то наполняло думы его тоской и сомнениями.
Аланор любил Гондор, но в то же самое время, страстно жаждал его уничтожения. Ведь любовь, привязанности, дружба - это одна жизнь, а Долг, Служение, Клятва - жизнь другая, куда более важная, наполненная куда большим смыслом. В ней была Цель! То, без чего такие люди как Аланор либо тихо спиваются в своём поместье, либо уходят добровольцами на войну, ища смерти под неприятельскими клинками и стрелами, либо погружаются с головой в мир ночного города - мир кабаков и борделей, вина и шлюх, пьяных драк и запретных притонов, где трактирщики за пять золотых монет могут угостить знатного господина "травой шаманов земли Рун" или харадскими зельями, затуманивающими разум и отправляющими дух путешествовать по неким иным сферам, недоступным пониманию смертного. Но у Аланора была Цель, и он шёл к ней по трупам и огню, по жизни и по смерти, вперёд, через лужи пролитой крови, через путь обмана и лжи, шёл к Мести и Славе, шёл к мечте...
Нуменорец не знал, чем занять себя. Идти к Фарамиру и Имрахилю он не хотел. С младшим братом своего... да, в той жизни, что известна всем, товарища Боромира ему было говорить не о чем, а старого князя он почти не знал, так что завести светский разговор, попутно узнавая что-либо важное, навряд ли получится, а если бы пришли вести из Каир-Андроса, то главу контрразведки непременно бы сразу же оповестили.
Нуменорец приказал слуге принести ему воды. Умывшись, он вышел из шатра, и солнечный свет ударил ему в глаза. Аланор поднял свои глаза вверх и увидел над головой синее небо и облака, неторопливо плывущие по нему, гонимые лёгким ветерком. Солнце светило ярко и как будто бы празднично, и отчего-то Аланору вдруг захотелось засмеяться как ребёнку, захотелось забыть обо всех заботах, хотя бы до той поры, пока они сами не напомнят о себе. Морадан громко рассмеялся и вылил оставшуюся воду себе на голову и резко тряхнул головой. Холодная вода окончательно взбодрила шпиона, а волосы рассыпались по его плечам чёрным бархатом. Он, помедлив секунду, вернулся в шатёр и вытащил откуда-то лютню, сопровождавшую нуменорца всегда: в часы раздумий и скорби, радости и спокойствия. Нет, конечно же, Аланор не был менестрелем, более того, считал он себя, несмотря на уверения всех знакомых, музыкантом достаточно средним, но играть и петь он любил и в такой прекрасный день не мог отказать себе в этом удовольствии. Нуменорец направился к той части лагеря, куда утреннее солнце отбрасывало свои лучи, взобрался на кусок колонны и начал играть. Старинная весёлая песня весенним ручьём полилась, будто бы приветствуя утро, отражая всю красоту момента и какую-то лёгкость на душе чёрного нуменорца.
Мне зеленую ветвь ойолайрэ дала
На прощание дева со взглядом морским -
Переменчив под солнцем был цвет её глаз,
Становясь то зелёным, то серо-стальным.

Переменчиво море, но наша любовь
Неизменней ветров, что приходят весной,
Унося корабли от родных берегов
На далёкий восход лебединой тропой.

Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре
По волнам золотым.
Лебединой тропою вернусь я домой
К милой деве с изменчивым взглядом морским.
И тут взгляд Аланора заметил одиноко бредущую девушку в мужских одеждах. Девушка была красивой. Её красота, как ни что иное, соответствовала этому утру, она сама была утром, будто пробудившимся, наконец, после долгой, почти бесконечной черноты ночи. Аланору показалось, что он где-то видел её прежде. Ну конечно же, это же та самая красавица, что была в шатре Фарамира! - вдруг вспомнилось ему.
Далеко паруса уносили меня,
Видел я и всполохи полуночных зорь,
Где вставала угрюмая ночи стена
И менялся знакомых созвездий узор.

Но ликующий лебедь зари молодой
Выплывал из рассветных пылающих врат
И, раскинув крыла над зелёной водой,
Нам указывал путь на закат, на закат.

Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре
По волнам золотым.
Лебединой тропою вернусь я домой
К милой деве с изменчивым взглядом морским.
И почему это красавица в сей ранний час гуляет одна? - игриво окликнул девушку Аланор. Или миледи пришла послушать мой жуткий вой, который, воистину, может испугать даже харадского мумака? В любом случае, рад видеть прелестную незнакомку! А песня продолжала литься, голос Аланора становился всё более игривым и беззаботным:
Будь я даже слепым, я бы сразу узнал
То, что близок мой берег, услышавши крик
Белых птиц, что гнездятся в Ромэнне у скал -
Я б заплакал тогда и прозрел в тот же миг.

Я бы отдал все золото южных морей,
Я бы отдал весь жемчуг восточных широт
За любимый мой край, за родимый мой кров
И за взгляд переменчивый милой моей.

Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре
По волнам золотым.
Лебединой тропою вернусь я домой
К милой деве с изменчивым взглядом морским.
Аланору было попросту хорошо. Так спокойно и безмятежно как в это утро, шпиону не бывало с лет его юности. Даже внешне нуменорец как будто бы помолодел лет на десять: глаза его блестели хитрым и озорным огоньком, распущенные волосы развевались на ветру, а голос был весёлым и счастливым. Может быть это последнее такое утро перед бурей... - небольшая тучка промелькнула на миг. Ну и что, если это так, то пусть оно будет таким, каким и началось! А вам, красавица, не мешало бы и представиться старому вояке, нарушившему ваш юный сон своими неожиданными стонами и воплями, может быть, отдалённо похожими на песню. - обратился он к девушке. Аланору не хотелось от неё ничего, просто это утро, эта песня, это юное и прекрасное создание - всё в этот миг было для него частью одного целого, частью того мира, который он был готов потерять в любой миг, разрушив его собственными руками по доброй воле. Мира, который несмотря ни на что, он успел полюбить! Но это ещё только будет, а пока:
Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре,
Я вернусь на заре
По волнам золотым.
Лебединой тропою вернусь я домой
К милой деве с изменчивым взглядом морским....

[Irene 36]

Надо признаться, что девушка никогда не любила всякие праздники, массовые попойки и другие многолюдные мероприятия. И сейчас, бредя между хмельными воинами, веселыми и беззаботными в эти минуты, ей становилось как-то не по себе. Пришлось даже пару раз шарахнуться в сторону, когда разбуянившиеся хотели присоединить юношу, за которого большинство и принимало Ирэн, к себе в компанию.
- Эй, паренек, что ты бродишь здесь как смерть! Иди к нам, мы нальем тебе эля! - доносилось с разных сторон.
Конечно, приятно. Так быстро приняли тебя в свои круги, зовут выпить, и все бы ничего, если бы девушке не были противны как мужчины, так и выпивка.
Похромав между гуляющими, девушка поняла, что здесь ей делать нечего, и развернулась, чтобы пойти обратно в палатку умирать от скуки. Наверное, она так бы и ковыляла до своего терема, если бы не одно но...
Она услышала песню. При чем знакомую. Девушка невольно побрела на звук и вскоре наткнулась на виновника торжества.
Вообще пейзаж красивый получился. Ирэн невольно залюбовалась темноволосым красавцем, что смело сидел на колонне и играл на лютне песню о... любви. Последний факт омрачил воодушевленное настроение девушки, но уходить она не стала.
Так и стояла, слушала, глядя на него снизу вверх из-под шлема.
- А разве нельзя? - с улыбкой спросила она, чуть прищурив один глаз от солнца, что дивным образом выглядывало из-за спины незнакомца, - и с чего вы взяли, что я леди? У меня что, на лбу написано? - с разочарованно улыбкой спросила Ирэн, - а я так надеялась, что меня не узнают... - прибавила она поспешно и села на глыбу у подножия колонны.
- Ну не знаю. Может, у вас чересчур развито самокритичность, что вы сравниваете свою песню с волчьим воем, но я с вами не согласна. Волки о прекрасных девах не поют, и на колонны с лютнями не забираются, - с усмешкой заметила и стянула с себя шлеп, подставляя лицо под солнечные поцелуи, - а зашла я к вам оттого, что вы, пожалуй, единственный, кто занимается здесь делом, близким мне по духу.
Ирэн вытянула раненую ногу и нежно провела по ней рукой, чтобы успокоить ноющее чувство. Когда незнакомец вновь обратился к ней, она невольно опять задрала к нему голову.
- А на что вам мое имя? Тем более я уже давно не сплю и брожу мед шатров от скуки.
Девушка пожала плечами и устремила взгляд на потухший костер, что еще слабо дымился, пытаясь сопротивляться ветру.

[Гость Имрахиль]

Имрахиль понял что без его поддержки защитники Каир Андроса не смогут защитить крепость. Фарамир был прав. Придется разделить войска.
- Конечно, мой дорогой племянник! Ты как всегда прав! Я знал этого Митрандира и почти уверен что в его силах было послать тебе мысленное сообщение в трудный час. Придется разделить войска. Армия Дол Амрота никогда прежде не разделялась, однако сейчас наступил такой момент когда это сделать необходимо. Я оставлю половину своих войнов здесь, а другую половину отошлю в Каир Андрос для удержания позиций. Однако возникает вопрос: куда двинуться мне? Стоит ли мне остаться и командовать вместе с тобой гарнизоном Осгилиата, либо отправиться вместе с частью армии в Каир Андрос? Надеюсь твой брат останется защищай Каир Андрос, поскольку я все-таки не доконца доверяю этому вашему Арагорну... Может быть он и вправду вернувшийся потомок королей и смог призвать войско клятвопреступников, а может быть то хитрый агент Тьмы который с помощью темных чар поднял мертвецов из могил и хочет добиться короны Гондора... Однако это все не важно. Для нас сейчас важно удерживать границы Гондора и не позволить Врагу прорвать нашу оборону!

[Фарамир 150]

Фарамир с благодарностью посмотрел на Имрахиля, ибо его надежда в помощи была не напрасна. Осталось только собрать войска, но это уже не казалось теперь такой трудно выполнимой задачей. Теперь это уже был вопрос времени, - как скоро войско доберётся до Каир-Андроса. А там... Фарамир почувствовал резкую щемящую боль в сердце, словно его пощекотали остриём ножа. Эта мысль о том, что будет там вновь вернула неприятное ощущение, неясным образом связанное с Боромиром. Вопрос о том, что же сейчас с его братом, не давал Фарамиру покоя. Желание найти ответ стало для него буквально какой-то навязчивой идеей, и возможность узнать правду, должна была, казалось бы, хотя бы немного успокоить его, но вместо этого Фарамира охватило ещё большее необоснованное беспокойство, и, будь его воля, он бы постарался оттянуть этот момент... Момент, когда он всё же узнает, что так терзает всё его существо. Однако, собравшись с мыслями и взяв-таки себя в руки, Фарамир вновь обратился к Имрахилю:

- Как мне кажется, лучше было бы тебе самому отправиться вместе со своим войском в Каир-Андрос, ибо, во-первых, это твои воины, а, во-вторых, у тебя, Имрахиль, появится шанс получше узнать, что из себя представляет Арагорн. Кроме того, мне потребуется подробный отчёт о том, что произошло в Каир-Андросе, - "И в особенности я желаю узнать о судьбе своего брата", хотел добавить Фарамир, но всё же сдержался и промолчал, выдавив на лице жалкую улыбку. - Никому кроме тебя я бы этого не доверил. Однако последнее слово за тобой. Каково же твоё решение? Ведь нам стоит поспешить, ещё надо собрать войска и выступить без лишних промедлений.

[Гость Раскл]

Раскл наконец-то добрался до Осгилиата...он смотрел вокруг, и эта картина почему- то нравилась ему больше, чем Минас- Тирит...нормальных зданий тут почти не было...одни руины...здесь веяло битвами и разрушениями...Раскл шёл дальше. Тут был лагерь войск Гондора...он присел на обломке какой-то колонны, недалеко от лагеря, рядом положил мешок со своими вещами. от реки веяло холодом, и первым его желанием было надеть рубаху. Но через пару минут он привык и это стало ему даже нравиться...он развёл костёр, в ожидании что кто- то из лагеря его увидит. Он искал работёнку.... если кто- то подойдёт, он попросит отвести его к местному командующему.

[Гость Аланор]

Аланор улыбнулся девушке. Сударыня, не издевайтесь над старым воякой! Я, конечно же, в жизни, помимо бумаг и скучных дворцовых приёмов, видел в основном сражения и битвы, но всё же всегда могу узнать настоящую Леди! Истинную красоту не спрячешь даже за мужским платьем и сталью, что подобает более воителю, но не прекрасной даме!
Аланор не отрывал глаз от незнакомки. Весь её облик: такой нежный и иллюзорный, но в то же время как будто бы укрытый ореолом печали и какой-то внутренней тоски, боли и тайны, что превращает симпатичную девушку в красавицу, а красавицу делает просто неземным существом, притягивал морадана. Нет, это не было вожделением, не было это и любовью с первого взгляда, не похоже это чувство было и на отстранённое созерцание красоты, подобное восхищению прекрасной статуей нуменорских мастеров. Просто Аланор видел в этой девушке что-то, что давно уже забыл, утратил, потерял навеки... Та теплота, та жизненная сила, что заставляет человеческую душу лишь укрепляться после невзгод, переносимых телом, та надежда, что вместе с последними сомнениями в правильности выбора своего Пути покинули Аланора ещё в юности, став своеобразной платой за Знание, Силу и Цель, были в этом юном и прекрасном создании. Дева весны у утра, зари и надежды... Аланору просто хотелось смотреть в эти глаза, с какой-то, до сей поры неизведанной для него тоской и нежностью, хотелось навеки запечатлеть этот изящный профиль, хотелось просто быть рядом, смотреть и молчать....
Преодолев замешательство, нуменорец обратился к девушке. Вы правы, сударыня, что не представились мне, тысячу раз правы! И как же я мог быть таким хамом! Меня зовут Аланор, глава контрразведки Гондора. - нуменорец при этих словах поднялся на ноги и поклонился изящно, но в то же самое время нарочито по-военному, будто бы высмеивая всем своим жестом всю армейскую субординацию. А может быть, вы просто можете наблюдать новую породу волков, о которых вы так прелестно рассуждали только что. В таком случае, волк осгилиатский к вашим услугам! - и с этими словами морадан поднял лицо к небу и изобразил волчий вой, а потом не выдержал и громко расхохотался.
Ну, теперь ваша очередь представляться! - как Аланор ни пытался изобразить напускную строгость и серьёзность, он не мог сдерживать игривую улыбку. И учтите, мы, контрразведчики, можем вызнать и не такую тайну! Поэтому, вам лучше сразу расколоться, иначе я вас арестую, как неопознанное лицо на военном объекте! И поверьте мне, я лично ничуть не расстроюсь такой пленнице.

[Irene 36]

- Вы заблуждаетесь, - вдруг помрачнев возразила Ирэн, - если девушка красива, это не значит, что она леди. Особенно настоящая. И вообще, леди - это жена лорда, или вежливое обращение к замужней женщине. А я еще не замужем, - хохотнув, изрекла и вновь провела рукой по ноге, - и слава Эру... - прибавила она почти шепотом.
Девушка чувствовала, что незнакомец, в последствии представившийся Аланором, не отводит от нее глаз. Впервые в жизни этот факт ее польстил больше, чем разозлил.
Браво, глава контрразведки Гондора, браво. Хоть вы этого и не узнаете.
Девушка чуть прищурилась, поглядывая на кланяющегося кавалера. Ей было удивительно и любопытно, что могло сегодня произойти такого, что человек додумался залезть на колонну, распевать там песни о любви, раскидывать комплименты мимо проходящим "леди" в мужских одеждах, да еще и выть. Господи, порядком или он напился, или его только что поцеловала красотка. Не иначе. Что бы там ни было, поверить в такое беззаботное, веселое настроение человека ей было сложно. Ведь она привыкла ненавидеть, страдать, плакать и выживать.
Последний "фокус" нового знакомого все же заставил девушку расхохотаться. Она смеялась долго, с надрывом, который, казался, в любой момент мог резко перейти в плач. В ее горьком смехе не было привычных для девушек ноток беззаботности, легкомысленности. Этого смеха она ждала долго. Некоторые ждут слез, крепясь с каждой напастью все сильнее и сильнее, а некоторые, как Ирэн, ждут смеха, в который можно вылить все зло, все страдания, пережитые за всю ее небольшую жизнь.
Когда странное веселье утихло, она замолчала и отвернулась. Продолжать знакомство ей не хотелось. Но с другой стороны...
- Ну что ж. Такова Kana Maktuben*. Арестовывайте. Я вам не назову своего имени, - с безразличной улыбкой пропела и вытянула руки, чтобы Аланор мог их связать, - так только интереснее будет.

_____
* судьба

[Гость Имрахиль]

Имрахиль понял что его младший племянник советует дело. Следовало отправиться в Каир Андрос и разузнать как там обстоят дела.
- Ладно тогда не стоит терять ни минуты. Я передам приказ готовиться к походу. Я возьму свою гвардию и половину армии Дол Амрота с собой в Каир Андрос. Мы будем защищать крепость пока это будет необходимо. Оставшаяся половина армии под командованием одного из моих лучших капитанов останется здесь и будет помогать тебе удерживать Осгилиат. Итак, нас ждет Каир Андрос. Я надеюсь что с твоим братом все в порядке и он празднует победу. В любом случае я окажу ему поддержку. И заодно я узнаю кто таков этот Арагорн, сын Араторна...

Имрахиль отдал приказ готовиться к выступлению. В Осгилиате решено было оставить 500 рыцарей, 250 конных дружинников, 1000 пехотинцев и 500 лучников, оставшиеся войны стали готовиться к походу. Повсюду разбирались шатры и тенты, запрягались лошади, готовили тюки с поклажей, войны точили оружие и готовились к новому походу.

Имрахиль с половиной армии Дол Амрота отправился в Каир Андрос

[Гость Раскл]

Раскл уже сутки сидел возле лагеря, внимательно наблюдая за "муравьями", которые в нём копошились...кто- то тренировался, кто- то стоял на дозоре...позже он заметил, что многие шатры собираются, а воины выстраиваются...они собирались выступать куда- то в поход...видимо, тут Раскл никого не интересовал...и он не видел орков нигде поблизости.
В его голове мелькнула мысль, что людишки слишком разжирели...уже и Осгилиат отобрали!...может пойти наёмником к оркам? хотелось бы стать у них главой отряда, а то и армии...отбросить назад этих глупых, зазнавшихся людей?...Он решил, что всё- таки пойдёт в лагерь к людям и предложит свои услуги...когда он узнает ответ, он решит, что будет делать дальше.

[Гость Аланор]

И о чём это вы только говорите? - с улыбкой произнёс Аланор. Жёны лордов, высший свет Гондора... Насмотрелся я на них изрядно за все свои тридцать семь лет! Видимо поэтому до сих пор и холостой! Аланор на миг замолчал, словно задумавшись о чём-то, а далее продолжил уже абсолютно серьёзно. Нуменорец говорил быстро, словно пытаясь зачем-то выговориться, не упустить свою мысль, которую ранее всегда предпочитал держать внутри себя. Они все - куклы, разряженные в дорогущие шелка, усыпанные бриллиантами и изумрудами, но пустые внутри! Вы видели их глаза? Там нет ничего, кроме пустоты - от этого слова Аланору стало не по себе, он на секунду вспомнил Ту Самую ПУСТОТУ, в которую смог однажды заглянуть - скуки и глупости. А вы... вы - другая! Потому что у вас - живые глаза! Я вижу в них многое: скорбь и боль, тоску и надежду, детскую непосредственность и затаённую мудрость! Поэтому, вы, сударыня, для меня всегда будете Леди, ведь благородство истинное, а не то, которым кичатся аристократы, ведущие свой род, если им верить, если уж не от самого Элендила, то, по меньшей мере, от Анариона, - оно внутри!
Морадану очень не понравился смех девушки. Он чувствовал в нём какую-то истерику, тоску по утраченному безвозвратно и отсутствие надежды на будущее. Так смеётся человек после того, как слышит свой смертный приговор. Такие как она никогда не будут плакать, во всяком случае, при людях. Браво, прекрасная незнакомка! Мне кажется, что мы нашли друг друга: такие разные, но в то же время и донельзя похожие. Кремень, который не сломить ничем, но которому временами не чуждо ничего человеческого, который знает, что такое надлом, то, что другой, заглянув в душу, назовёт "слабостью". Но нет, это не слабость, совсем нет... Как раз это та самая внутренняя сила, крепче базальта и твёрже алмаза, что держит таких как мы наплаву, что даёт нам силы жить. У меня есть Цель, я живу ради Неё, я - Клинок, я - Месть, я - Орудие в руках Великого, Предназначение, Рок... Она..... А что у неё внутри? Что с ней случилось такого, что закалило её настолько? Великий Мелькор, и почему мне кажется, что если я сейчас, прямо здесь расскажу ей о себе ВСЁ, то она не выдаст меня... Плюнет в лицо, прирежет в палатке одной из ночей, но не выдаст. Потому что поймёт, хотя и не примет... Эти мысли стелой пронеслись в голове офицера. Он впервые в своей жизни испытывал к женщине уважение. Не материнскую любовь, не плотские желания, не эстетическое наслаждение красотой не желание оберегать, защищать, а именно что уважение как к равной, но при этом ещё и желание обнять незнакомку, встать перед ней стеной, закрыв собой от всего мира, идти с ней по жизни одним путём, одной тропой и вместе уйти за грань... Он понимал, что это невозможно, что это всего лишь мечты, разыгравшееся воображение, вызванное этим прекрасным утром, этой девушкой, прекрасной как весенний день. Но Аланор не мог бороться с собой. Каждая попытка гнать от себя подобные мысли прочь давалась ему всё с большим трудом.
Нуменорец преклонил колено и поцеловал девушку в протянутые ею, вроде бы в шутку, для верёвки руки. Сударыня, если вы думаете, что таким вот бесцеремонным образом я заманиваю незнакомок к себе в гости, то вы сильно ошибаетесь во мне! Скорее вам пристало вести меня на верёвочки за собой, впрочем, у вас нету этой верёвки, да и я не пойду, как бы мне и не хотелось, просто в силу своей гордости и наглости. - и снова улыбка, тёплая, но в то же время и грустная появилась на суровом лице нуменорца. Впрочем, если вы не назвали своего имени, то я имею полное право придумать его для вас! Итак, я буду, если вы, конечно не против, называть вас Tuilearin ("Весеннее утро" на Квенье) Ибо вы подобны свежему и прекрасному утру ранней весны, когда мир оживает от сна и расцветает заново, так же, как вы преобразили для меня начало этого дня, превратив его в первый день МОЕЙ весны одним своим появлением!

[Гость Раскл]

За такие безумные и короткие посты буду бить. Переписывай. Может сразу и весь Гондор взорвешь к чертовой матери?
ах, и вправду! ведь для профессионального убийцы это нереально прибить одного жалкого дозорного!
на днях перепишу...когда буду онлайн.
Не пререкайтесь с администрацией, это раз. Во вторых, не нужно писать бездумные 5строчные посты.

[Irene 36]

- Увы, но нет. Я не согласна с вами относительно изреченного вами для меня титула... Вы просто меня не знаете. Леди они благородны всем. Да, есть некоторые и куклы, куда без этого, но...  - Ирэн задумалась над тем, какой пример можно привести, - У леди есть благородство, добродетель, чувства. У меня же нет ничего. Я любила одного человека, но теперь он мертв. А убили его орки. Ненавижу... - прошипела она чуть тише, - Добродетель. Я никогда не видела такого по отношению к себе, с чего мне проявлять такое качество. Благородства тоже нет. Нет, я не леди. Да есть судить по чистоте. Душевной и телесной. Я утонула в грязи, хоть еще и надеюсь оттуда выкарабкаться. Нет, воин, я не Леди, как бы вы этого не хотели.
Девушка почувствовала на себе его пристальный взгляд. Она взглянула на него, словно пыталась прочесть его мысли, но простому смертному это не под силу. Ирэн поежилась и опустила руку.
- Спасибо на добром слове, - с улыбкой поблагодарила она. Лесть, или искренний комплимент, иногда, пусть даже раз в жизни, а приятна. Девушка невольно улыбалась и даже чуть порозовела.
- Ну а ваше имя? Или я тоже в праве вас как-нибудь назвать? По своему. - она вновь чуть прищурилась, взглянув на него, - а может вы проводите меня до города? Боюсь господин Фарамир не простит мне моего своевольного исчезновения, а так я буду не одна. Мне скучно здесь, тоскливо. Я бы вообще уехала из этих мест, но меня никуда не манит, поэтому придется остаться здесь. К тому же у меня рана...

[Фарамир 150]

Фарамир от всей души поблагодарил Имрахиля. Тот оказал ему неоценимую услугу, оставив в Осгилиате более двух тысяч воинов, хоть сам и отправился на подмогу в Каир-Андрос. Воины остались на попечение опытному командиру Имрахиля, но, в тоже время, находились под общим командованием Фарамира. Сын Наместника тут же отдал все необходимые распоряжения по распределению войск в городе. Это дело заняло у него больше половины дня и, когда работа наконец была окончена, он чувствовал себя совсем опустошённым, так что даже необоснованные тревоги по поводу судьбы брата отошли на второй план. Решив, что неплохо было бы отдохнуть, Фарамир направился в свою палатку, но перед этим решил заглянуть к Ирэн, чтобы проведать её и узнать, требуется ли ей ещё что-нибудь. Однако, каково было его удивление, когда он не обнаружил её там. Всю усталость тут же как рукой сняло. Недалеко от палатки стоял стражник. К нему-то Фарамир и направился, желая узнать, как тот умудрился прошляпить девушку. Стражник лишь в изумлении воззрился на военачальник, заявив, что из палатки никто не выходил. Схватив стражника за шкирку, Фарамир притащил его к палатке и, отбросив полог, предъявил ему пустые "апартаменты", введя тем самым парня в ещё больший стопор. Поняв, что от стражника он ничего толкового не добьётся, Фарамир спешным шагом направился вдоль лагеря, внимательно глядя по сторонам. В итоге он уже просто не выдержал этого чувства ожидания и неизвестности, и побежал, поднимая небольшие облачка пыли. Встречавшиеся по пути люди с удивлением провожали его взглядом и уж подумывали, а не стряслось ли чего. Наконец, буквально вылетев из-за очередного поворота, Фарамир резко затормозил, прильнув спиной к стене здания, прикрыв глаза. Сердце колотилось в груди, как птица в клетке. Фарамир открыл глаза и выглянул из-за стены. Он нашёл Ирэн: она сидела на колонне с мужчиной, в котором Фарамир узнал Аланора, и мило общалась с ним, даже смеялась, чего Фарамир не наблюдал за ней с тех самых пор, как впервые увидел. Вновь прислонившись к стене, он почувствовал, как тревога незаметно испарилась из его сердца, но на её место медленно, но верно проникало какое-то другое неприятное чувство. Сначала он не понял, что это, но потом от осознания происходящего, ему стало противно. Противно думать, что это происходит с ним. Укол ревности - вот, что это было. Чего-чего, а такого Фарамир со своей стороны уж точно не ожидал. И с чего бы это? Ведь Ирэн ему, прямо сказать, никем не приходится. Просто друг. Или всё же она стала для него кем-то большим, чем просто другом? Да, он любил её, как сестру, но стал бы он тогда ревновать сестру к кому-то другому? Ответ: нет. Фарамир медленно выдохнул и, покачав головой, пошёл обратно. Сейчас он хотел только одного: лечь и забыться в в глубоком сне.

[Гость Аланор]

Сударыня, не будьте в плену у старинных баллад и сказок, что рассказывают в трактирах пьяницы, каждый из которых уверяет, что когда-то был близок к высшему свету, но потом, после очередной интриги, оказался в немилости! Правда - она всегда куда менее притягательна, но от этого ценность её лишь растёт! Я вижу, вы пока ещё плохо ориентируетесь в свете, до сих пор живете, скорее, фантазиями и сказками о нём. Не хочу рушить твою сказку, ведь это всегда больно, - нуменорец даже не заметил, как перешёл на "ты" - но ТАМ на каждом грязи больше, чем на тебе. Улыбки, а после - слова зависти и ненависти, учтивые речи, а потом - интриги, цель которых - занять место повыше, по возможности спихнув пару человек в пропасть. В тебе же нет этой грязи! Да, я вижу, чувствую, понимаю, что судьба твоя была нелёгкой, но ведь у них, ТАМ, как правило, нету даже и такой судьбы. Разве можно назвать судьбой жизнь без чувств, пусть даже и самых низменных, без страстей, возможно и порочных? Это куклы. Фарфоровые куклы. Они ничем не отличаются от этих игрушек, что привозят к нам из дальнего Зарунья купцы. В них нету огня жизни! А в вас он есть! Поэтому Вы среди них будете королевой среди нищих: нищих душой и мыслями.
Аланор замолчал. Всё то, что с детства тяготило его, всё, что понимал он, но подо что старался подстроиться всю жизнь: сначала просто для того, чтобы соответствовать своему высокому роду, а после - с целью вести свою Игру, сейчас вырывалось наружу. Печальные глаза чёрного нуменорца отражали бунт в его душе, вечную борьбу его в одиночку против всего мира, без союзников (ведь они далеко и не смогут помочь ничем), без друзей (кто сможет дружить с предателем? А друг, по мнению Аланора, это лишь тот, кому ты не будешь врать), без верных (шушеру, позарившуюся на мордорское золото, шпион даже в мыслях не считал таковыми). Один, всегда один в своём бою... Аланор, казалось бы, уже смирился с этим, но сейчас, наверное, впервые после смерти отца, он понимал, что говорит с ЖИВЫМ человеком и был несказанно счастлив этому.
Если ты пытаешься выбраться из ямы, то ты уже выше тех, кого в Минас Тирите именуют "леди". Ты сильная... И ты живёшь. А это - главное! А красивые слова "добродетель" и "благородство" оставь для кого угодно, но не для того, кто сыт ими уже по горло! Это всё - пустые звуки, мифы, которые придумывают люди, чтобы показать свою особость и значимость, подчеркнуть свою мнимую чистоту, прикрыть свою пустоту яркой мишурой. Нету ни добродетели, ни благородства, а есть лишь мы и наша жизнь, которую мы должны прожить так, чтобы, очутившись у смертного порога, нам не пришлось сожалеть о том, чего мы не сделали, как раз из-за глупой погони за всеми этими призраками.... Так говорил Аланор, и слова его летели с губ приговором, тяжёлым молотом о наковальню, разрушая весь принятый людьми порядок вещей. Морадан знал то, о чём говорил, знал не понаслышке... Вот только поймёт ли его девушка...? Ведь она ещё так молода, и хоть судьба изрядно потрепала её, всё равно, с иллюзиями и сказками расставаться всегда бывает необычайно сложно.
Своё имя я уже назвал тебе. - грустно произнёс нуменорец. Вот, она тут же забыла его... Туйлеарин, весеннее утро, лёгкое и беззаботное, и пусть в небе и висят облака, пусть даже тучи покрыли его всё, несмотря ни на что, утро весной останется беззаботным, как и душа молодо девушки... Но ты можешь называть меня как угодно, если моё имя тебе не по нраву. Аланор выдавил из себя улыбку.
Я бы тоже с радостью уехал отсюда, но, увы, я на службе. Хотя не исключено, что вскоре мне предстоит покинуть Осгилиат... Если путь мой ляжет в Минас Тирит или Каир Андрос, то бы почёл ваше общество за большую честь, ну а если мне придётся направиться туда, где воюют, то я не стану подвергать вашу жизнь риску.
Нуменорец окончательно пришёл в себя. От его прежней эмоциональности не осталось и след, перед девушкой вновь стоял не бунтарь, а гондорский аристократ, с присущим ему поведением и манерами. Только уж очень неуютно было сейчас Аланору в этой роли, и он не был уверен, что хорошо скрывает этот дискомфорт.
Вы ранены!?!? - вдруг с изумлением спросил Аланор. Но кто посмел поднять руку на девушку!?!? И почему вы не в палатке лекаря, а спокойно бродит по лагерю одна?

[Irene 36]

- Ну нет же! - с легким надрывом в голове воскликнула Ирэн и нахмурилась. Этот настойчивый спор о леди, о том, кем она является, стал чересчур надоедать. Девушка уже начинала злиться, жалеть о том, что решила вылезти из шатра вновь, что зачем-то начала беседу с этим странным человеком. В нем была тайна, обрамленная негативом, волнение, которое стало сильно напрягать и без того разгоряченную девушку. Она терпеть не могла, когда с ней спорят, особенно Они, мужчины. И что они вообще возомнили о себе? Какое право он имеет утверждать, что она какая-то там леди, да еще и благородная? Нет, вы посмотрите, уже титул выше взял - Королева! - Никакая я не Леди! Никогда не была и не буду! И пожалуй, эта тема мне изрядно надоела, как бы она не была вам приятно, - гордо сверкнув глазами, парировала Ирэн. Она не из таких, кто будет терпеть и соглашаться с тем, что она считает абсурдом. Не на ту напали. Девушка еще раз недовольно фыркнула и отвернулась. Высказав все, что хотела, немного успокоилась и вовсе не чувствовала себя виновной.
Хотя не долго.
Поразительно, минуту назад этот нуменорец назвал свое имя, Аланор, кажется, и она уже его забыла! Девушка прикусила губу с досады. Нет, все-таки привыкла она мужчин за людей не принимать, и оказывать им свое внимание больше обычного было сложно. Ирэн заметила соскользнувшую тень и признала в ней Фарамира. На миг ей показалось, что он разбит, морально, не физически. Уж сильно кудрявой своей головой поник. Она проводила его взглядом, с ужасом примечая, что Его имя она запомнила с самого первого раза. Фарамир. Фарамир! Фарамир...
Она поняла, что молчание затянулось, что взгляд ее задержался на земле, где минуту назад был Он. Кстати, что он там делал? Опять следил за ней? Ирэн тихо фыркнула, но не могла обмануть саму себя. Впервые в жизни это, казалась бы невинное, почти навязанное, мужское внимание было лестно, приятно и грело ее продрогшую от дождей душу. Девушка опустила взгляд, вспоминала, что нуменорец еще рядом.
- Я вспомнила, твое имя Аланор. Не подумай, что это моя дерзость или вечная дырявая девичья память. Это просто привычка, выработанная с годами. Впрочем, не важно, забудь, - она лениво махнула рукой и отвернулась. Мысли о Нем не давали ей покоя. Опять тоже странное щекотливое чувство. Вроде бы уже забыла о его существовании, а одна лишь тень будоражит мысли.
Ан нет, началось... Черт дернул за язык сказать про рану!? теперь начнется мать Тереза... Ирэн чуть отодвинулась назад. На всякий случай. Чтобы не дай Эру Этот решил ее на руках нести. Хватило с нее Фарамира. Черт, опять она думает о нем...
- Со мной все нормально, - замахала она руками, недоверчиво поглядывая на него, - сущий пустяк, царапина. По своей же дури получила. Если хожу и не сижу в палатке у лекаря, значит рана и в правду не страшна, не переживайте, - внезапное чувство, желание убежать охватило ее полностью. Странный огонек блеснул в глазах Аланора. Знакомый огонек, сопровождающий ее пару месяцев в одном непристойном заведении. Это сияние в мужских глазах она ненавидела, боялась, сторожилась, но бежать-то она не могла, больно же. Фарамир еще был рядом. Стоп. Опять Он. Ооо... Ирэн рывком поднялась и, пятясь, кивнула.
- Знаете, я вдруг вспомнила, что меня ждут очень важные дела перед тем, как я отправлюсь я Минас-Тирит. Мне было очень приятно с вами познакомиться... Прощайте.
Не до свидания, не до скорой встречи, а прощай. Девушка не хотела больше видеть этого странного человека. Страх, ужас, уважение и подчинение одновременно он внушал ее запуганной душе. А позволить вновь взять над собой верх она не могла..

[Гость Аланор]

офф: по поводу чар Аланора смотрите его анкету, там всё прописано

А она гордая! Даже в большей степени, чем сначала подумал я... Хорошее настроение, беззаботность и радость солнечного утра улетучились окончательно. И ведёт себя теперь, по меньшей мере, странно... Неужели я настолько задел её тем, от чего любая другая покраснела бы и начала мило кокетничать с таинственным незнакомцем. Аланор не понимал, в чём была причина такой резкой перемены настроения девушки. Он мысленно прокручивал весь предыдущий разговор, пытаясь найти хотя бы малейшую зацепку к той тайне, тёмной и неприятной, что без сомнения хранила в себе новая знакомая морадана и к тем сторонам души девушки, что так неосторожно, абсолютно не желая того сам, болезненно ранил он.
Но в тот миг, когда мысли начали собираться воедино, создавая из обрывочной цепочки чёткую линию, медленно, но неумолимо ведущую к разгадке, девушка, не в силах более бороться с накатывавшим на неё всё сильнее и сильнее волнением, вдруг резко поднялась и, неожиданно быстро и скомкано попрощавшись, уже было, собиралась сделать шаг в сторону. Это окончательно вывело из себя Аланора. Нет, он злился не на неё - на себя, но, как и у всех самолюбивых и гордых людей, эта злость нуменорца имело свойство часто вырываться наружу, особенно в тех ситуациях, когда это не могло навредить ему.
Куда же вы, сударыня, постойте! Но нет, всё не то, это не поможет, будут всего лишь очередные вежливые, но пустые, ничего не значащие и не объясняющие слова, а то и грубый обидный оклик... И тут Аланор вспомнил то, к чему прибегал крайне редко, всего несколько раз в своей жизни, да и то, лишь когда речь касалась ДЕЛА. Этому он обучался ТАМ, у самого Владыки, но сейчас это искусство сможет сослужить службу ему, его простой прихоти, желанию узнать, докопаться до истины, польстить своему самолюбию.
Аланор плавно поднялся на ноги и направил свой взгляд в глаза девушки. Остановись, успокойся, не двигайся, замри! Так, хорошо, а теперь иди ко мне, ты же хочешь, ты же делаешь это сама, потому что знаешь, что тебе это нужна, что минуту назад ты совершила глупость, но теперь забыла о ней и идёшь сюда, по своей воле, я не хочу этого, ты желаешь того САМА... Тонкая паутина чар окутала девушку. Чёрный нуменорец незримо плёл лёгкие, невесомые, словно утренний туман, заклятия, и чары слушались морадана. Он представлял себе тонкую нить, связывающую девушку и его и незримо осторожно и плавно тянул эту нить на себя, как умелый дрессировщик укрощает дикого зверя, привязанного на поводок. Силой внутренней воли Аланор создавал невидимый глазу образ, но для прочности решил утвердить его словами, простыми и ясными, действующими на сознание человека на самом поверхностном, понятийном уровне, не заставляющим его задумываться над своими действиями и осмысливать их. Иди ко мне! Это не было ни приказом, ни просьбой, слова были произнесены жёстко и твёрдо, но без всякой агрессии или нажима, просто утвердительно и ясно, как некая определённая безысходная данность. Они стали той самой завершающей частью чародейства, которой не хватало для полного эффекта заклинания Аланора.

[Гость Рагнар]

Я приехал в город и ожидал увидеть на том берегу орков.Я обвёл взгялдом руины и увидел стражника и подошёл к нему:
-А где орки
-Ты что с луны свалился,мы орков давно выбили из осгилиата!
-Я просто из земель Рохана прибыл и пока странствовал по землям Средиземья не знал новостей.-сказал рагнар.-Придётся обратно ехать в Минас-тирит.
Я отошёл от стражника и присел на камень,достал трубку и закурив подумал-"Мда...зря я сюда шёл,надо возвратится Минас-Тирит".Я встал и начал искать лошадей,чтобы быстрей приехать в белый город.Я искал лагерь с лошадьми,наконец,нашёл его.Я подошёл к месту с конями и увидел человека,наверно конюх.Я обратился к нему:
-Я возьму какую-нибудь лошадь убитого?
Конюх посмотрел на меня насторожено,а потом сказал:
-Ладно бери,пускай этот вороной конь принесёт тебе болше удачи,чем прошлому хозяину...
-Спасибо тебе!
Я сел на лошадь и поскакал в Минас-тирит...

1) речь жирным выделяем. 2) проверяем опечатки и соблюдаем пробелом между пунктуационными знаками, 3) пишем от 3го лица.

[Irene 36]

Странное ощущение, что кто-то двинул тебе по голове лопатой, вдруг охватило девушку, отчего она резко остановилась и схватилась руками за голову.
В глазах помутнело, странный шум, похожий на свист сильного ветра, полностью заглушил все посторонние звуки, изредка пропуская непонятные ноты голоса нового знакомого.

В подсознании возникло изображение конуса, которое с виду было очень тяжелое, высотой дюйма четыре и с основанием в разрез яблока. Ирэн, увлеченная и очарованная, смотрела на фигуру, замечая, что вокруг зеленоватого сияния, что окутывал конус, образуется смутный рисунок, движение частей и теней, танец пламенной надписи, подобных черному бумажному пеплу, колеблемому в печи при свете углей. Внутри конуса наметилась глубина, мрак, в котором отчетливо двигалось золотое кольцо с зеленым огнем. Казалось, оно выходит из иного измерения, приближаясь к поверхности, Его движения были прихотливы и магнетичны, девушка невольно уставилась в горящие письмена, смысл которых понять не могла; кольцо как бы разыскивало скрытный выход, светя само себе вверху и внизу. Вскоре, кольцо стало решительно увеличиваться, а слова Аланора проявляться все четче и четче, оно устремлялось вперед, но вдруг его контур, выросши, пропал за пределами конуса, и резко в глаза сверкнул дивный зеленый луч. Кольцо исчезло. Весь конус озарился сильнейшим блеском и разлился ужасным зеленым заревом.

Ноги у девушки подкосились, она испустила слабый стон, находясь внутренне в шоке от увиденного, и рухнула в объятия подоспевшего нового знакового.

Этот безмолвный удар длился одно мгновение, и уложился бы всего в пару новых шагов Ирэн.

В широко раскрытых глазах девушки еще дрожал всеразрывающий блеск, полный слепых пятен, но, как гигантская стена, рухнул, наконец, в мрак. Ирэн закрыла глаза и потеряла сознание.

[Гость Бергил]

Из Минас-Тирита

Дело шло к закату, когда руины прежней столицы гондорского королевства приблизись ровно на столько, чтобы рассмотреть острым мальчишечьим взором бродящую туда-сюда по полуразрушенной стене одинокую фигуру часового. Бергилу везло. Просто потому, что в сторону Минас-Тирита часовой не смотрел вообще. А зачем? Никакой угрозы Белый Город им не представлял. Ждать подмоги оттуда пока тоже не стоило - чать сами недавно только пришли. Но всех этих подробностей маленький гондорец не знал - его военачальники в планы не посвящали, не посвящают и посвящать не будут как минимум еще лет двадцать-тридцать. А если совсем "повезет", то не будут посвящать вообще. Но разговор не об этом.
Разговор о том, что близилась ночь и Бергил за этот день сильно устал. Хотя сильно - это мягко сказано. Он не просто устал, он был вымотан до последней степени. Был.. но упрямо шел вперед, к Осгилиату. Он хотел как можно скорее попасть туда. Да вот толку-то, что хотел...
Решив, что спать он хочет все-таки больше, чем попасть в самое пекло(даром, что зима на дворе), Бергил остановился и сел прямо тут же на землю. Сняв с плеч свою котомку, вытащив оттуда одеяло, тут же в него завернувшись, мальчишка достал так же несколько сухарей, снова встал, чтобы посмотреть на запад, опять уселся и принялся их грызть. Сон сном, а есть тоже хотелось. Расправившись, наконец, со своим "ужином", еще плотнее завернувшись в одеяло, "путешественник" улегся с намереньем заснуть. Ага, заснул, как же, сейчас.. С неудовольствием отметив, что лежать на земле жутко неудобно, что уж тогда говорить о сне (наверное), Бергил подогнал себе под голову котомку, понадеявшись, что станет хоть немного удобнее. И не зря. Немного, прямо совсем немного, что есть, что нет, но удобнее все же стало. Вкупе с дикой усталостью это помогло Бергилу уснуть. Уснуть беспечным детским сном, совершенно не заботясь о том, что могло произойти за время его сна.
______________________

Проснулся Бергил от того, что луч зимнего солнца нагло светил ему прямо в глаз. А еще - от холода. За ночь и без того не теплая земля совсем остыла, и спавший на ней мальчишка продрог насквозь.
- Брррррр....
Это был единственный звук (или единственное слово?) которое он произнес до завтрака. Для "сугреву" маленький гондорец немного помахал руками и потопал ногами, но это мало помогло. Тогда он надел на себя запасную теплую рубашку, что лежала в котомке и, собственно, принялся завтракать. Завтрак был скудным: все те же сухари, сушеные яблоки и вода. Согреться это не помогло, более того, стоило стащить с себя одеяло и затолкать его в котомку, как Бергил почувствовал непреодолимое желание чихнуть.
- Аааааааааааапхиииии!
Чих все же сорвался и улетел куда-то на поля Пелленора. Утерев уже начавший шмыгать нос, мальчишка решил, что худо не будет, если он завяжет на себе одеяло на манер плаща, завязав концы одеяла на шее. Так он и сделал. Если и стало теплее, то не на много. Устроив свою котомку за плечами поверх импровизированного плаща Бергил продолжил свой путь к Осгилиату. Сегодня дорога, даже не смотря на начавшийся насморк, казалась куда как веселее. Вероятнее всего одеяло этому способствовало, потому что мальчуган представлял себя каким-нибудь следопытом, о которых ходили слухи в тавернах, или итилиэнским рейнжером, от которого не много не мало зависит судьба всей страны. Вот такая вот игра получалась: со страшными орками на границах, совершенно жуткими черными призраками на пути, с которыми "рейнжер" справлялся в два взмаха найденной палки, служившей ему мечом, и целью - в Осгилиате. Бергил знал, что там должен быть сейчас Капитан Фарамир - ему-то он и "нес весть об угрозе". "Звездная цитадель" мало-помалу приближалась...

Был почти полдень, когда Бергил достиг первых руин города. Сделать это он постарался так, чтобы не наткнуться на часового в первые же минуты своего прибытия. И ему снова повезло (вот ведь везучий, а!) - его никто не заметил. Почему? А все потому же - взгляды были устремлены куда угодно, но только не в западном направлении. О причинах дорогой читатель мог узнать выше.
Идти дальше совсем не хотелось... Ноги ныли.. Хотелось сесть и сидеть часа два... А то и больше... "А дома, сейчас, наверное, четвертый раз в колокол пробили... Интересно, сколько колоколов я успел пропустить?" Поддавшись желаниям никуда больше не идти, Бергил расположился на обломке стены, забравшись на него с ногами - так он был велик для маленького гондорца. Еще хотелось есть. Остатки сухарей и яблок он уже съел, но не наелся ни капельки. Только вода осталась. И Бергил понемногу пил ее из дедовой фляги. Почему понемногу? Потому что вода была холодной, а горло итак начинало неприятно звербить.
После очередного глотка опять захотелось чихнуть. Бергил подавил бы чих, успей он вовремя зажать себе нос, но...
- ААААААПЧХИИИИ! - разнеслось над руинами.
"Чхи, чхи", - отозвалось тихое эхо.
"Мдэ, - подумал Бергил и снова принялся пить воду, попутно утирая покрасневший нос. - Интересно, кто-нибудь слышал? А, не важно. Есть охота..."
Допив воду, мальчуган все же спрыгнул с камня, решив отправиться на поиски кого-нибудь, кто мог бы дать ему хотя бы ломоть хлеба. И, собственно, решение свое привел в действие - побрел по руинам вглубь "города-призрака".

[Фарамир 150]

Сон военачальника был неспокоен и короток. Гондорец метался по кровати, то судорожно сжимая кулаки, то что-то бормоча себе под нос. Наконец, Фарамир резко открыл до того плотно сжатые веки, и затуманенный взгляд его серых глазах впился в потолок над головой. Сын Наместника провёл рукой по лбу, чувствуя под ладонью холодный пот. Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул и затем медленно выдохнул, пытаясь окончательно прийти в себя. После пробуждения он уже ничего не мог вспомнить из того, что только что ему снилось. Какие-то смутные образы и не более того. По всему телу пробегала дрожь, словно Фарамир окунулся в холодную прорубь. Сев на край кровати, он устало потёр глаза. Ощущение было такое, словно вместо того, чтобы отдохнуть, Фарамир пробежал кругов десять вокруг Осгилиата. Тяжёлая, как чугунный котёл, голова раскалывалась. Поднявшись с пастели, Фарамир надел рубашку и, затянув на поясе ремень с ножнами, вышел из помещения.

Ледяной ветер тут же принял в свои объятья гондорца, отбросив с его лица прядь непослушных волос. Фарамир тряхнул головой, будто сбрасывая с себя остатки неприятных воспоминаний. Пару раз с хрустом крутанув шеей, Фарамир направился вдоль лагеря. Через какое-то время к нему подбежал один из часовых, доложив обстановку. Фарамир удовлетворённо кивнул и побрёл дальше. Ноги словно сами куда-то вели его. Неожиданно он поймал себя на мысли, что пришёл туда, где до этого увидел Ирэн вместе с Аланором. Фарамир посмотрел туда, где видел их какое-то время назад. И каково же было его удивление, когда он вновь увидел Ирэн и Аланора на том же месте. Но, что это? Ирэн, словно безвольная кукла, безропотно покоилась в руках Аланора. Фарамир скрипнул зубами, от нахлынувшей на него злости. Правая рука машинально сжала кожаную рукоятку меча.

- Немедленно отпусти её! - крикнул Фарамир. То, с какой интонацией он это сказал, не требовало возражений. В руке гондорца холодно сверкнула сталь.